Аннотация: Оливен высказывает вольнодумные мысли в беседе с де Гишем. Де Гиш объясняет ему. как нужно отправлять письма "за море".
Глава 8. Как умные люди пишут письма.
-С тех пор, как я тебя знаю - а я тебя знаю давно, старина Оливен, - сказал де Гиш, - ты всегда паниковал по пустякам.
-С тех пор как я вас знаю - а я вас знаю так же давно, как и вы меня, господин де Гиш, - ответил Оливен в тон ему, - Вы всегда лезли на рожон, - и, вздохнув, добавил: - Только сейчас вроде притихли. МОЙ ГОСПОДИН ДЕЙСТВУЕТ, А ВЫ РАЗМЫШЛЯЕТЕ, - и саркастически усмехнулся.
-Ты хочешь сказать, что я поджал хвост? - спросил де Гиш раздраженно. Он уловил намек Оливена - тот почти слово в слово повторил фразу из старого письма Рауля: " Я РАЗМЫШЛЯЛ, ВЫ ДЕЙСТВУЙТЕ". Значит, Оливен знал содержание того письма. И не только знал, а, возможно, заучил наизусть. Скорее всего, так и было. Возможно, Рауль, опасаясь нападения на Оливена, поручил малому уничтожить письмо в случае опасности. Но старое письмо друга, которое помогло де Гишу спровоцировать дуэль с де Вардом, лучше было не вспоминать.
И, хотя де Гиш с тех пор шутливо называл Оливена "Воплощением Верности", повторяя характеристику Рауля из того же злосчастного письма, молодой граф сдержал гнев, совсем не потому, что Оливен, знавший его тайну, мог пойти на шантаж.
В глубине души де Гиш признавался самому себе, что Оливен прав. Притих, затаился, хвост пождал. Паинька де Гиш. Все довольны. Представители старшего поколения Граммонов безумно рады, что повеса остановился и взялся за ум. Его оставили в покое. А он терпит эту жизнь ради Генриетты. И Оливен понимал, что удерживает де Гиша при Дворе короля любимая женщина. Тревога за ее судьбу и безумная любовь. Убежище, которое они нашли в Доме Генриха Четвертого. Фрукты и вина, которые подавал Оливен, не могли быть отравлены. За шевельнувшейся портьерой таился черный кот с белой мордой, а не убийца с кинжалом.
-Простите, граф, - промолвил Оливен, - Я забылся.
-За что тебя прощать, - вздохнул де Гиш, - Мне самому все чертовски надоело. Ты что-то хотел спросить?
-А если бы было наоборот? - спросил Оливен.
-Что значит: наоборот? - не понял де Гиш.
-С тем кораблем. Двухмачтовым бригом. Если бы он был не наш. А их... И его задержали бы в нашем порту. Где хотите - в Кале, например. Или в Ла-Рошели.
-Корабль с беглыми рабами на борту? Дурак! Во Франции нет рабов!
-Официально - нет.
-Что ты хочешь сказать? Начитался восточных сказок!
Оливен фыркнул.
-Ты имеешь в виду, что мы все...
-Да, мы все, - сказал Оливен, - Именно это я и хочу сказать. И вы знаете, что, в сущности, это так и есть.
-Мы всегда любили свободу! - воскликнул де Гиш.
-Любите женщину, господин де Гиш. Ваша любовь к свободе безответна в эпоху Людовика Четырнадцатого.
-Черт возьми! Ты хочешь сказать, что мы любим свободу, но свобода нас не любит?
-Свобода нас любила, когда была Фронда, - вздохнул Оливен, - К концу Фронды мы все вымотались от бесконечных войн. Мечтали, наивные люди, о всеобщем мире. А война могла разразиться со дня на день. То с Испанией, то с Англией. Эти дела уладили. Король женился на испанской инфанте, из врагов испанцы стали союзниками. Англия после Реставрации стала надежным партнером, и женитьба брата короля на... "леди Джиневре"... укрепила союз Карла и Людовика.
-Открыл Америку, - процедил де Гиш, - Кто этого не знает!
-Тогда я и правда, думал, что настала спокойная мирная свободная жизнь. Но вот свободу-то мы потеряли.
-Так уж и потеряли! - возразил де Гиш.
Он считал свободой свою запретную тайную любовь. Только с Генриеттой он был по-настоящему свободен.
-Что это за свобода, если не можешь жениться на любимой девушке без согласия короля! Что это за свобода, если за неосторожное слово рискуешь угодить на решетку! Что это за свобода, если король может сделать наложницей любую женщину! Что...
-Остановись, - одернул его де Гиш, - Я понимаю, о чем ты, но ты судишь предвзято. Твое счастье, что нас никто не слышит. Лучше выслушай совет. О том, как умные люди пишут письма.
-И как же они это делают?
-А так, - сказал де Гиш, - Посылают письма по своим каналам связи, не простой почтой.
-Господа так и делают, - ответил Оливен, - если нужно сообщить что-то важное. И у вас тоже есть эти каналы?
-Ну конечно, есть, - сказал де Гиш.
-Какие?
Де Гиш загадочно улыбнулся.
-А у ваших?
Оливен тоже загадочно улыбнулся. Тайные послания уходили по предложенному МИШЕЛЕМ каналу связи. Но о решении своего господина вступить в Мальтийское братство Оливен умолчал, представляя, какой эффект произведет эта новость. Так же и де Гиш утаил от Оливена тайну королевы.
-Но, если мы будем пользоваться только тайными каналами, разве не вызовет подозрений, что мы...
-...Забыли нашего путешественника? - сказал де Гиш, - наш дорогой путешественник получит обычной почтой невиннейшие верноподданные письма, которые не вызовут подозрений в лояльности отправителя и адресата.
-Франция свободная страна, в которой нет рабов, - заметил Оливен, - И что же можно написать такое верноподданное, чтобы нашего изгнанника сочли лояльным?
-Ну, ты хватил! Вечно ты преувеличиваешь. Тоже мне, изгнанник! А что писать - пошевели мозгами. Ну, если не можешь придумать, я подскажу. Например: "А помнишь, любезный друг, когда-то ты сказал Конде, что ради короля готов броситься с башни Нотр-Дам"...
-Это вы сказали, граф, когда подозревали Конде в том, что принц интригует против Людовика. Я же помню!
-Кого это сейчас интересует? - пожал плечами де Гиш, - Такой восторженной монархической чепухи я могу написать хоть целый том.
-Чтобы сбить с толку шпионов его величества? "Броситься с башни Нотр-Дам за короля" - повторил Оливен, - Сейчас вы так не сказали бы?
-Я был тогда юнцом, - сказал де Гиш, - А Людовик и вовсе ребенком. За любимую женщину - бросился бы с башни. А за короля - извините! Хотя, скажу тебе откровенно, случись у нас война, и, если бы Людовику угрожала опасность, я принял бы на себя удар, защищая его величество. Но так поступил бы каждый. А подле короля много лжецов и льстецов, которые не стесняются говорить ему это в лицо.
-Насчет башни Нотр-Дам?
-А! - махнул рукой де Гиш, - Слушать тошно! А бросаться с башни Нотр-Дам, Оливен, честное слово! - я стал бы теперь только ради любви.
-Не бросайтесь, - сказал Оливен, - Поживите еще.
-Я жив, потому что она жива. Но если с ней что-то случится...
-Не думайте об этом, - попросил Оливен, а де Гиш печально улыбнулся. Тревожные предчувствия не давали ему покоя.
-Я вот о чем хотел вас спросить - разве нет в окружении короля людей, которые на самом деле готовы броситься с башни! Как вы думаете, Д'Артаньян или даже де Сент-Эньян...
-Полезем все на башню! Да здравствует король! - и вниз! Оливен, твоя башня... того... - де Гиш осторожно стукнул Оливена по голове.
-Бросаться с башни Нотр-Дам из-за любви, - промолвил Оливен, - Разве вы не понимаете, что, что сделал мой господин, это... тоже прыжок с башни... замедленный.
Де Гиш вздрогнул.
-Черт возьми! - сказал он, - Если дурак лезет на башню, что делают умные люди? Пытаются остановить дурака или смотрят и ждут: "сделает или нет".
-Конечно, пытаются остановить. Что же не остановили?
-Остановишь, пожалуй,... Умные люди в таких случаях натягивают под башней полотно... и держат для страховки. Прыгнешь - прыгай, черт возьми, все равно перехватим, все равно не дадим разбиться! Вот, видел? - де Гиш сложил пальцы в кукиш. Взмахнул рукой.
-"Кому это вы показываете кукиш, сударь?"* - театрально спросил Оливен.
-А вообще-то эти мысли от дьявола, господин де Кукиш, простите, оговорился... де Гиш! Асасинские мысли, граф. Это одурманенные наркотиками асасины бросались в пропасть, господин де Гашиш... простите, что-то я совсем заплетаюсь... А мы католики. Иисус преодолел искушение, когда сатана подбивал его на такой прыжок.
-Что-то мы не о том толкуем, Оливен.
-Сен-Дени - тоже монархическая чепуха? - в упор спросил Оливен.
-С тобой невозможно говорить! - воскликнул де Гиш, - Ты или очень наивный или очень хитрый.