Аннотация: Приврано много. Но не очень. Писалось для журнального сериала "Деревенский детектив". Буриме в Детектив-Клубе из этого не получилось, но помощь от Клуба получил неоценимую.
Административную границу Карелии и Архангельской области просто так не переехать. После трехсот с лишком серых асфальтовых вёрст в эту жуткую грунтовку ныряешь как в ледяную воду. А то, может, ну её - нырять, а лучше повернуть обратно и поберечь подвеску и нервы? Мурашки по спине бегут, как глянешь на эту, с позволения сказать, дорогу и представишь, что станется с красноватой смесью песка и глины, когда зарядит дождь. Делаю глубокий вдох и, мысленно перекрестившись, ныряю. Двадцать лет с хвостиком не был на родине. Или на Родине? Но не на "малой родине" - уж точно! Что за дурацкое название? Прямо-таки гордость чиновника от культуры. И тут же представил, как он, эдак по-барски брезгливо сморщившись, приказывает водителю персонального лимузина: "Поворачивай обратно!". Только что ногой за облучок не пинает. Есть лучшее в мире средство, чтобы не озвереть от тряски на самой кошмарной дороге. Я вставил в магнитолу диск с "Хрониками Амбера", который купил специально для этой поездки, и скоро забыл и думать о том, хватит ли у машины прочности, чтобы вернуться домой своим ходом. Картина за окном приобрела какую-то зыбкость и нереальность, а редкие встречные лесовозы, басовито и протяжно гудящие о том, что уступать середину дороги не собираются, теперь походили на космических бродяг. Сам же я превратился в героя даже не книжного, а каких-то забытых детских снов. Или воспоминаний?
Почему-то из всех деревьев люблю сосны. Не те, что вымахали до небес, в бору наперегонки тянутся к солнцу и похожи друг на друга, а те, что растут на обочинах: необхватные, с разлапистыми ветвями. Каждая из них неповторима и напоминает кого-то. В каком классе мне поставили двойку за сочинение "С чего начинается Родина"? В пятом, в шестом? Из-за того, что писал не про космонавтов и шахтеров, а про сосну над Вычегдой. Особенно учительницу литературы почему-то возмутило незнакомое название реки. Именно тогда она и прочитала нам нотацию про Родину и "малую родину". С того урока остался неприятный осадок. Не от двойки, а от незаслуженного унижения. Как-то резко изменилась и дорога, и мир "за бортом". Покрышки перестали стонать от неровных ударов и размеренно застучали по стыкам бетонных плит. И так же размеренно замелькала цивилизация: три деревни, райцентр, три деревни, "граница" между районами. И названия. Щемящие, звучные, музыкальные. Мне вдруг захотелось пристать с любым вопросом к первому встречному, чтобы только услышать архангельский говор, с его характерными и непривычными окончаниями слов. Но я гнал без остановки, я ехал к брату.
Меня и радовала, и тревожила предстоящая встреча со Славкой. Мы обнимемся, скажем друг другу: "Здравствуй, брат". Не виделись двадцать лет. Мексиканский сериал? Славка старше меня на четыре года. Неважно, чем мы занимались: рыбачили, бегали по бревнам плотов, лазали по старой церкви или что-то мастерили, Славка всегда меня учил и опекал. И хвастал. Как самозабвенно и искренне он врал! Про фантастические моторы для лодок, про чудовищ в реке и про привидения на кладбище. Но я никогда над ним не смеялся, ведь Славка и в самом деле удачливым рыбаком, признанным мастером по лодочным мотором и мотоциклам, а фантазии брата всегда были добрыми и интересными.
Судьбы наши сложились по-разному. Если у меня было все просто: армия, институт, работа, то у Славки все сложней. Сразу же после армии он был осужден на два года за аварию, а потом еще за что-то на больший срок. Я не верил, что брат стал преступником - рецидивистом, но и не решался ему позвонить или написать.
Славка позвонил мне этой весной, обозвал поросенком, велел приехать летом и показать, "что из меня выросло". После этого звонка я весь день ходил сам не свой, нахлынули детские воспоминания, и я никак не мог сосредоточиться ни на работе, ни дома. Жена, увидев, как я перекладываю по столу пожелтевшие фотографии, не выдержала и сказала:
--
Да поезжай ты прямо сейчас! Никуда твоя работа за неделю не денется.
Весной я не поехал. Две пресловутые российские беды не дали возможности. Председатель коллегии заявил, что вот так экстренно он меня может отпустить только на похороны близкого родственника. Что касается дороги, то знающие люди принялись соревноваться, кто страшнее расскажет про распутицу на архангельских просторах.
Еще один поворот, и показался Поселок, как-то сразу и весь. Только что был лес по обочинам, и на тебе: высоковольтка, железнодорожный тупик, какие-то ангары и жилые дома.
Если Шенкурск, один из райцентров Архангельской области, старше Москвы и называется городом, то большинство поселков появились при Советской власти. Несколько поселков совсем недавно стали называться городами, но до Первомайского такое поветрие пока не докатилось.
На площади перед универмагом я притормозил возле скучающего пенсионера и спросил, как найти нужную улицу. Прежде чем ответить, тот посмотрел на передний номер машины, затем наклонился к окну и принялся изучать меня самого. Обстоятельно, не спеша, явно запоминая цвет глаз и волос, форму ушей и подбородка. Я сразу окрестил про себя пенсионера "недобитым чекистом" и в свою очередь сам принялся его рассматривать. А ведь было, на что посмотреть! Крепкая шея, прямая осанка, тщательно выбритый подбородок, аккуратная прическа - настоящий сельский интеллигент.
--
Проедете прямо, возле телевышки будет развилка. Ваша дорога - направо. А там и сами увидите, - сказал старик.
Славкин пятистенок, точнее, та его часть, которую можно было разглядеть за высоченным забором, полностью соответствовал моим представлениям о кулачестве из старых кинолент. Не успел я подъехать, как створки высоких тесовых ворот дернулись и поползли в стороны с характерным шумом электромотора. Ну, конечно, чтобы Славка, да вдруг поставил простую калитку со шпингалетом?
Можно сказать, что брат совсем не изменился. То же лицо, что на старых фотографиях, только пошире, как это бывает с людьми, которые редко вылезают из-за руля. Да весь Славка раздался не только в плечах. Но глаза, глаза! Славка остался прежним, каким я его знал. Мне не терпелось обнять брата и скорей услышать какую-нибудь байку.
Славка сгреб меня в охапку:
--
Не здравствуй, брат!
--
Здравствуй, Славка!
И пошли обыкновенные в таких случаях расспросы: как жена, как мама, как дети? Всё, что приходит в голову сразу, после стольких лет разлуки. И мы не спешим. Впереди у меня две недели отпуска, мы ещё успеем обо всём поговорить.
В натопленной к моему приезду бане не до разговоров, ведь Славке нужно показать, какое у него крепкое здоровье, как он хорошо сохранился. Но и мы, городские, тоже не лыком шиты, хорошую парилку не только на картинках видели.
А после бани и ужина Славка повел меня на экскурсию по усадьбе:
--
Около сорока соток, купил два дома рядом, и еще прирезал кусочек от пустыря. Грядок, как видишь, мало, и то не для картошки и укропа, а чтобы матушке было чем заняться, когда здесь живет. Для бассейна разрезал железнодорожную цистерну, вторая половина - у соседа, вон там, через дом. Только он до сих пор не доделал, ленивец. Понятно дело, нанял спецов, они мне её зашпаклевали и покрыли эмалью. Голубенькой, чтобы вода была как в лагуне. Хотел камушков и песка на дно накидать, но сток забивается.
--
А помнишь, Славка, ты мне про мотороллер с мотором от "кукурузника" наплел? Я ведь когда домой приехал, ребятам рассказал, а меня на смех подняли.
--
Не забыл, значит, брат? - удивился Славка и тут же заявил: - Ну, да, приврал. На мотороллер мотор не влез. Я его на УАЗик поставил. Ох, и летала машинка!
Когда мы отсмеялись, я вспомнил, что не позвонил домой. Мобильник развел скобками - "нет сети". Я глянул на телевышку и спросил:
--
Славка, в чём дело? Видишь белые полоски на телебашне? Это ведь мегафоновская антенна. А мобильник не работает.
Брат протянул было руку к трубке "фермерского" телефона, но передумал.
--
А пойдем, разберемся!
Не нужно быть великим психологом, чтобы заметить его желание опять чем-то похвастать. Мы вышли за ворота, и Славка повел меня к двухэтажному кирпичному коттеджу с тремя спутниковыми тарелками на крыше.
--
Местная достопримечательность, Михалыч, - с ехидцей в голосе поведал мне брат. - Внедряет у нас все передовое - компьютеры, интернет, а теперь вот - мобильную связь. Михалыч! - крикнул Славка, когда мы подошли к железной решетке ворот. - Выходи, разговор серьезный есть.
Михалыч, мужчина лет сорока, выглядел именно так, как и должен выглядеть компьютерный фанат: небольшое брюшко, всклоченные волосы и большие очки на бледном лице. Славка набросился на хозяина дома, как школьный хулиган на тихого отличника:
--
Что за дела, Михалыч? Вышка - вон она, а мобила не работает.
--
Вячеслав Николаевич, так ведь только неделю как смонтировали, - стал оправдываться "отличник". - Электричество от подстанции еще не провели.
--
И какие проблемы? - "гнуть пальцы" Славка не стал, но тон соответствовал. - Кабель? Сейчас позвоню, привезут. Траншею вырыть? Свистну должников - к утру котлован здесь будет.
--
А график подключения? - с вызовом поинтересовался Михалыч.
--
Сейчас в Москву братве позвоню - изменят этот твой график.
Славку, видать, понесло, а мне стало неудобно. Чтобы как-то разрядить обстановку, я сказал:
--
Тебе что, домашнего телефона жалко? Не надо подвигов трудовых, пусть люди спокойно работают.
Михалыч поспешил ретироваться.
Утром, когда мы со Славкой пили чай на веранде, во двор заглянул
милиционер с погонами старлея:
--
Гражданин Савичев, вы дома?
--
Дома, дома. Заходи, гражданин Михеев. Сейчас собаку уберу подальше, - ответил Славка.
Старлей явился не один. Вместе с ним был тот самый "чекист", что вчера показывал дорогу.
От чая гости отказались, а старший лейтенант милиции по фамилии Михеев обратился ко мне:
--
Будьте добры, ваши документы.
Я слегка удивился, но подал ему права и техпаспорт на машину.
--
Туюсов Сергей Юрьевич. Где проживаете? - спросил милиционер.
--
В техпаспорте указан точный адрес, - ответил я, уже злясь на незваного гостя.
--
Цель приезда в Первомайское?
Тут я совсем озверел: вот это вопросы! Я собрался было объяснить старлею свои права и его обязанности, но передумал и ответил коротко:
--
Туризм.
Именно так обычно приходится говорить таможенникам, когда въезжаешь в чужую страну. Судя по тому, как у Михеева дёрнулся глаз, по заграницам он ездил не часто и к таким ответам не привык.
--
Где трудитесь, Сергей Юрьевич?
На мое адвокатское удостоверение милиционер отреагировал странно: он ошарашено смотрел то на меня, то на Славку. Не давая опомниться, я сказал:
--
А теперь потрудитесь представиться и объяснить, с чем связаны ваши вопросы, а также кого вы привели с собой и в каком качестве.
А вот "чекист" нисколько не растерялся. Он кивнул в мою сторону и поинтересовался у Славки:
--
Что это еще за фрукт, Вячеслав?
К моему удивлению, с пенсионером-чекистом Славка стал говорить вполне миролюбиво:
--
Брат мой двоюродный, Кузьмич. Из Петрозаводска приехал. Больше двадцати лет не виделись.
Старик вытащил из рук милиционера мои права, достал из кармана очки, водрузил их на нос и прочитал вслух:
--
Место рождения - Архангельская область. Брат, говоришь?
Я не выдержал:
--
А не затруднит ли вас представиться? Судя по манером, вы должны быть чином не ниже, чем председатель ГубЧК.
Славка и старлей дружно заржали, "чекист" тоже ухмыльнулся, но сразу одернул милиционера:
--
Не до шуток, Михеев.
Старлей нахмурился и отвернулся от Славки.
--
Кузьмич! - возмутился Славка. - Что случилось-то? Чего вы к моему брату привязались?
--
Именно случилось, Вячеслав Николаевич, - тяжело вздохнул Кузьмич. - Дядю Борю Гладышева убили.
Славка треснул кулаком по столу, так, что подскочила сахарница и выматерился.
--
Суки! Кто, Кузьмич?
Пенсионер откашлялся и сказал:
--
Не знаю, Слава. Но расклад получается такой: неделю назад Борис Сергеевич Гладышев, пенсионер, продал тебе дом в деревне Блудково Первомайского района. Есть свидетели, как ты с ним к нотариусу ездил. Так что мотив, как понимаешь, налицо. А тут еще, как нарочно, адвокат к тебе накануне приезжает. Алиби подтверждать.
Мне стало не по себе. С точки зрения следствия картина вырисовывалась неприглядная. Я приехал к брату! Впервые за несколько лет у меня выдался отпуск. Спать меня положили на втором этаже, уходил ли куда-нибудь Славка ночью, я не мог видеть, но милиции-то я этого не скажу! Неужели брат все подстроил, воспользовавшись моим приездом? Неужели я совсем его не знаю?
От мрачных мыслей отвлек вопрос "чекиста":
--
Так вы брат или вы адвокат?
--
Брат! А работаю адвокатом.
Старлей недоверчиво фыркнул. А чекист заявил:
--
Проверим обе версии. Скажите, товарищ адвокат, а нет ли у вас, случайно бланков...
Пенсионер сделал паузу, и я его прекрасно понял. Нет такого адвоката, чтобы даже за сигаретами вышел, не имея в кармане бланков ордера на защиту. Я молча встал и собрался идти к машине, но Кузьмич остановил:
--
Сиди, вижу, что удостоверение настоящее.
--
А что, бывают поддельные ксивы адвокатов? - удивился старлей.
--
Ты спроси у нашего "туриста", - чертов старик, припомнил мне таки цель приезда, - часто ли к нему ГАИ придирается? Пока адвокат про свои права и обязанности гаишника говорит, лучше десяток простых смертных остановить и оштрафовать.
--
А не проще подделать удостоверение сотрудника прокуратуры? - не унимался старлей. Видимо, ему очень хотелось поддеть старика.
--
Проще, - согласился чекист. - Но это - уже статья. Всё, отстань, Михеев, давай разбираться с родством. Я-то думал, что всю родню знаю у Савичева Вячеслава Николаевича, дважды судимого.
Кузьмич принялся крутить в руках мои документы. При этом работа мысли была отчетливо видна на его морщинистом листе. Старик шевелил губами, морщил лоб, смотрел то на права, то на Славку, то на окна дома. Потом мы увидели, что чекиста озарило. Он стал изучать техпаспорт и адвокатское удостоверение, зачем-то подошел сперва к моей машине, затем - к Славкиному джипу. Вернувшись, "чекист" уперся в меня взглядом и приказал:
--
Отвечать быстро, не задумываясь! Столица Архангельской области?
--
Архангельск.
--
Столица Карелии?
--
Петрозаводск.
--
Дата рождения Вячеслава?
--
Не знаю.
--
Имя-отчество матери?
--
Чьей?
--
Твоей.
--
Дина Ивановна.
--
В каком году купили эту машину?
--
В прошлом.
--
Сколько жителей в Петрозаводске?
--
Не знаю, но меньше трехсот тысяч.
--
А в Архангельске?
--
Не знаю, дальше! - я ответил уже в стиле какой-то телевикторины.
Старик вдруг прекратил допрос и кивнул старлею:
--
Не врет.
И неожиданно протянул мне руку:
--
Василий Кузьмич Анисимов, пенсионер. Бывший участковый.
Я машинально пожал крепкую сухую ладонь. Первым опомнился старлей.
--
Но, черт побери, как?
Старик отмахнулся, снова буркнул "отстань, салага" и отошел к воротам. Мы со Славкой и Михеевым уставились друг на друга в недоумении. Через минуту-другую старик вернулся и спросил у меня:
--
Как матушка? Жива-здорова? Слава Богу. Вернешься - поклон от меня передай. Она должна меня помнить, не так уж и много нас у нее было в вечерней школе.
Мы со Славкой захохотали, а старлей густо покраснел. Отсмеявшись, я внимательно посмотрел на брата. Мне приходилось защищать и в суде, и во время следствия всяких подонков, но я не мог представить, чтобы кто-то вот так смеялся через несколько часов после убийства. На душе потеплело. У меня появилась надежда, что этот ветеран сыска раскроет преступление и все образуется. Правда, прозвище "Анискин" старику нисколько не подходило. На артиста Михаила Жарова Кузьмич был похож еще меньше, чем звездочка из "Фабрики Звезд" на Лучано Паворотти.
Василий Кузьмич словно прочитал мои мысли:
--
Приступай-ка к делу, Михеев. Доставай бланк объяснения, мы и так много времени потеряли. Про присутствие адвоката не пиши, про мое тоже не надо, сам понимаешь.
Мне приходится обычно работать со следователями и операми, у которых на шее всегда по десятку дел. По скорости составления протокола старлей равнялся с первоклашкой, который карябает в прописях. Но мы терпеливо молчали, не в силах оторваться от медленно движущегося пера авторучки по листу. Чувствуя наши взгляды, милиционер волновался еще больше и писал всё медленней. Но, наконец, он заполнил "шапку" и речь зашла и о главном.
--
Вячеслав Николаевич, расскажите о покупке вами дома у гражданина Гладышева.
Славка ответил:
--
Примерно неделю назад мне позвонила дочь дяди Бори, Светка из Архангельска, и сказала, что они будут устраивать внучку дяди Бори в институт. Все равно после смерти Светкиной матери в этот дом летом никто не ездит, а деньги нужны. Я сказал ей, что поеду к дяде Боре и мы вместе ей перезвоним. У него нет телефона, набирали с моего "Синая", - Славка кивнул на трубку радиотелефона. - А три дня назад мы с Гладышевым сходили к нотариусу и оформили документы. Сразу оттуда я поехал в Блудково, нанял братьев Кожиных разобрать старый дом и поставить новый сруб и баню.
--
Когда, где и сколько денег вы передали покойному Гладышеву?
--
Я дал ему двести рублей, когда мы вышли от нотариуса, - спокойно ответил Славка.
--
Сколько?! - хором переспросили мы с Михеевым.
Василий Кузьмич почему-то ни удивился, ни возмутился:
--
Значит, Светка должна сама за деньгами приехать. Когда?
--
Не знаю, - ответил Славка. - Но теперь-то уж понятно, что скоро, раз такое дело...
Славка осекся на полуслове, а Кузьмич объяснил нам с Михеевым:
--
Нельзя дяде Боре много денег в руки давать. Весь поселок на неделю загуляет, а внучке за институт нечем платить будет. А за сколько ты, Вячеслав Николаевич, собираешься продать новый дом москвичам? Гладышевский дом ведь на самом берегу стоит, у самой церкви, место там просто расчудесное.
--
Не знаю, - равнодушно ответил Славка. - Наверное, за двадцать. Или больше.
--
Не знает он, - возмутился Анискин. - А сам уже четыре дома так скупил, мироед! Спекулянт. Но народ ему верит. Видишь, и Светка сама не кому-то другому позвонила, а именно Савичеву.
--
Это еще проверить надо, - не сдавался милиционер.
Славка в ответ молча протянул ему трубку, а Василий Кузьмич кивнул:
--
Звони. Только что ты сперва скажешь? Что отца у нее убили, или про деньги спросишь? - Анискин тяжело вздохнул. - А звонить все равно придется.
--
И кто звонить будет? - спросил старлей.
Анискин ткнул пальцем в Славкину сторону.
--
А почему я? - возмутился Славка.
--
По кочану! - рявкнул Кузьмич. - По всей округе народ знает, что ты скупаешь дома по деревням. Мало тебе махинаций с лесом! Пуп земли, понимаешь, взялся регулировать, кому можно дома покупать, а кому нельзя. И никого к этому делу не подпускаешь. Этот... Как его? Риэлтер, бляха-муха! И тебе, а не мне нужно, чтобы про тебя дурная слава не пошла, хотя куда уж хуже. - Анискин махнул рукой.
Славка совсем по-детски засопел от обиды:
--
Не надо, Кузьмич! Если пустить это на самотек, то москвичи скупят всю землю с домами и лесами. А что с деревенскими будет? В бомжи пойдут? Да и не хотят москвичи коттеджных поселков, им дома в обычной деревне нужны.
--
Благодетель хренов, стратег! - язвительно сказал Анискин. - Специалист по этому... Михеев, как называется, чему в институтах теперь учат. Впендюринг?
--
Маркетинг, - ответил старлей.
--
Во как! - изобразил уважение Анискин и поднял указательный палец. -Европа!
Но мне было как-то не до смеха. Зазвонил телефон, Славка снял трубку.
--
Это вас, Василий Кузьмич.
Я не мог слышать голоса звонившего, но от того, что говорил пенсионер, у меня волосы встали дыбом. Получалось, что он не отставной участковый, а член следственной группы:
--
Да, Петр Афанасьевич, подтвердилось. И алиби есть, так что отпадает версия, что Савичев мог из корыстных побуждений. Нет, дочь Гладышева не говорила, когда приедет.
Мне хотелось кричать. Так не расследуют особо тяжкие преступления! Не имеет права следователь прокуратуры обсуждать версии с посторонними гражданами, да еще и в присутствии подозреваемого. И меня никто не спрашивал, отлучался ли куда-нибудь Славка. А Кузьмич уже заканчивал разговор:
--
Так точно... Есть: Михеева - срочно к вам, дочь убитого допросить и вам доложить.
Положив трубку, Анискин сказал старлею:
--
Тебя срочно к прокурору.
Когда Михеев ушел, Василий Кузьмич обратился ко мне.
--
Как тебе наши порядки, товарищ адвокат?
Я честно ответил:
--
Бардак. Дикость. Вопиющее нарушение всего, что только можно нарушить.
--
Так оно и есть, - вздохнул Кузьмич. - Нравы здесь не городские, убийства - редкость, слава Богу. Районный прокурор, - Анискин кивнул в сторону телефона, - мужик честный и далеко не глупый. Понимает, что Савичеву проще с москвичей за новый дом лишние несколько тысяч содрать, чем за эти же деньги человека убивать. К тому же и с деньгами теперь все понятно. Набери Светлану, Савичев, - приказал он Славке. - Раз начальство велело мне про деньги выяснить, то придется самому и про отца ей сообщать.
При слове "начальство" в голосе Кузьмича дрогнули ностальгические нотки.
Поговорив со Светланой и доложив о разговоре прокурору, Анискин, не спрашивая у Славки разрешения налил себе кипятка из самовара, бросил туда пакетик "Липтона" из коробки на столе и, звеня ложкой, задумчиво сказал:
--
Официальная версия - убийство с целью ограбления. Но я в нее не верю, хоть вы меня самого режьте.
Пока Василий Кузьмич пил чай, мы со Славкой ошарашено смотрели друг на друга. Как это не с целью ограбления? Человек только что должен был получить деньги за проданный дом в деревне, деньги по масштабам поселка немалые, а этот деревенский Шерлок Холмс пытается умничать и искать что-то из области фантастики.
Отодвинув пустой стакан, Анискин аккуратно вытер губы носовым платком и продолжил говорить, не обращая внимания на наше недоумение:
--
Вот ты, товарищ адвокат, на пару с Михеевым удивились, что Савичев не отдал деньги Гладышеву. А я считаю это нормальным, тем более что он, - Василий Кузьмич кивнул в Славкину сторону, - и раньше так поступал. Старики так просто дома не продают, берегут для детей и внуков, если уж у самих нет сил в огородах ковыряться.
Мне не хотелось перебивать старшего по возрасту, но и то, как Анискин делал из моего брата "черного маклера", было неприятно.
--
И весь поселок знает, что Савка деньги старику на руки не отдал?
Бывший участковый не обиделся за реплику. Он достал из кармана блокнот с авторучкой и принялся рисовать, поясняя на ходу:
--
Вот смотрите. Следствие сейчас, скорей всего, выясняет, кто мог не знать, что у Гладышева не было денег. Пока будут выяснять, неделя пройдет. Но мы-то с вами знаем, что рядом с Гладышевым живет пенсионерка Парамонова, которая всегда просит взаймы до пенсии. Все видели, как покойного Гладышева Вячеслав возил к нотариусу. Зачем? Трудно догадаться? Дальше. Пенсию нам, старикам, будут давать послезавтра. Могла Парамонова зайти к Гладышеву, чтобы попросить денег?
Мы ба кивнули: Славка уверенно, а я не очень. А Василий Кузьмич продолжал:
--
Что сказал дядя Боря Парамоновой? "Не дам денег?". Ни в жизнь. Он наверняка обрисовал ей ситуацию. Дальше, - Василий Кузьмич нарисовал еще стрелочку, - Парамонова заходит к Трандычихе, чтобы обсудить злодея Савичева. Трандычиха сразу побежит рассказывать, что Савичев собирается обмануть бедную Светлану...
Я не знал, кто такая Трандычиха, но судя по прозвищу и переплетению стрелок от ее дома, о том, что денег у Гладышева не было, знал весь поселок.
--
В ста метрах от дома убитого, - продолжал Василий Кузьмич, - находится пятиэтажка нефтяников, где у покойного живет приятель Котов...
Старик мог и не продолжать. Впрочем, увидев, что до нас со Славкой дошел ход его мыслей, он убрал блокнот в карман и спросил у Славки:
--
А сколько лет дому Гладышева? По-моему, там ни одного дома, построенного в царские времена, не осталось.
Вместо ответа Славка сходил в дом за документами на свою злополучную покупку. Кузьмич снова нацепил очки и прочитал:
--
Дом расположен на земельном участке мерою... Дата постройки - 1927 год. Вот что, давайте-ка думать вместе. Версией ограбления занимаются без нас. А мы предположим, что дело связано не с деньгами, а с самим домом в Блудково. Не только вас, но и меня тогда на свете не было, но год этот, двадцать седьмой, многие старики вспоминают. Странная история, говорят, была с Архангельским монастырем и церковью в Блудково. Скажи, Савичев, когда братья Кожины должны раскатать дом по бревнышку?
--
Дня за два-три.
--
Если не запьют, - заметил Анискин.
--
Не запьют, - уверенно ответл Славка. - Крепкие мужики. На них все село держится. Вечером могут пару бутылок на троих уговорить, но утром снова за работу примутся.
--
Надо ехать в Блудково, - заявил Василий Кузьмич. - Непонятная история. Кому помешала твоя махинация с домом Гладышева? Да так помешала, что убили человека. Меня, пенсионера, на место преступления не звали, но прокурор на ушко сообщил, что убили дядю Борю одним ударом ножа в сердце, это тебе не пьяная драка. Ты вот что, Вячеслав, положи в машину карабин. Да фонари, какие есть помощнее. За мной заедете, - старик посмотрел на часы, - в двадцать ноль-ноль.
Когда мы со Славкой в условленное время подъехали к дому Василия Кузьмича, тот ждал нас не один, а с Михеевым. Старлей был на этот раз в штатском, но левый борт ветровки у него многозначительно оттопыривался.
До Блудково мы добрались минут за двадцать. Славка загнал джип на полуразрушенную ферму, и мы подошли к развалинам дома около церкви со стороны реки.
--
Видишь, брат, песчаный плес на том берегу? - сказал Славка. - Река понемногу наступает на этот берег. Течения сильного нет, но все равно угор со стороны деревни понемногу осыпается, а другой берег, наоборот, у воды место отвоевывает. А плотов давно нет, запретили по рекам лес сплавлять.
На месте дома, за которым нам предстояло наблюдать, остались только штабеля бревен и досок. Мы заняли позицию у самого обрыва над рекой. Удобнее всего, конечно, было спрятаться за кустами, но там, на безветрии, нас сразу атаковали комары. Пришлось залечь на открытом месте. Василий Кузьмич развязал лямку допотопного сидора и достал оттуда бинокль. Славка снисходительно хмыкнул и вытащил из спортивной сумки... "совиный глаз", прибор для ночного наблюдения.
--
Знатная вещь! - уважительно заметил Анискин. - Где слямзил?
Славка сделал вид, что не слышал вопроса и повернулся ко мне, явно для того, чтобы поведать очередную байку, но покосился на Василия Кузьмича и махнул рукой.
--
Дай посмотреть, - попросил Михеев.
Славка протянул ему красивую игрушку, а сам достал следующую - длинный узкий фонарь с явно самодельным кронштейном и стал прилаживать к карабину.
--
Я, конечно, человек от техники отсталый, - язвительно заметил Василий Кузьмич, но очень мне любопытно, как ты собираешься целиться с этой иллюминацией на ружье и с "ночником" на глазах.
Славка задумался. Мы с Михеевым - тоже. А Анискин достал из сидора солдатскую фляжку и сказал:
--
Михеев при исполнении, Вячеслав - за рулем, а нам с гостем можно и выпить по граммуле.
Когда мы выпили, Михеев вздохнул и предложил Славке:
--
Николаич, ты выпей с ними за компанию, а я на обратном пути сяду за руль.
--
Тихо! - скомандовал Василий Кузьмич. - Слышите? Машина едет.
Михеев торопливо надел на голову "ночник":
- "Нива". Николаич, а в цвете эта штуковина не может показывать?
--
Потерпите, - одернул нас Анискин. - Если мы именно их и ждем, то никуда не они денутся.
Машина куда-то завернула, шум мотора затих. Я хотел уже разочарованно вздохнуть, как послышались голоса, а через пару минут показались две фигуры. В сгустившихся сумерках лиц было не разглядеть. Один из мужчин нес лопату, второй - какой-то чемоданчик, похожий на футляр от электродрели.
--
Надеюсь, это не бомба, - прошептал Михеев.
Между тем посетители начали проявлять бурную деятельность. Владелец чемоданчика поколдовал над каким-то аппаратом, вытащил длинный щуп на проводе и принялся ходить с ним вдоль и поперек периметра стоявшего еще несколько дней назад здесь дома.
--
Миноискатель? - шепнул Василий Кузьмич.
--
Металлоискатель, - тоже шепотом поправил Славка. - Вот помню, мы как-то...
Но Кузьмич отмахнулся от него:
--
Нашел время байки травить. Хотел бы я знать, что они здесь искать могут?
Внезапно мужик, шаманивший с аппаратом, воскликнул:
--
Есть! Копай!
Голос показался мне знакомым, но не успел я хоть что-то сообразить, как Анискин прошептал:
--
Пока он будет лопатой землю ковырять, можно попробовать подползти. Михеев, постарайся зайти в обход. Только я тебя умоляю, не ленись! Лучше дальше пройди, но не спугни этих землекопов.
Михеев молча кивнул, по-пластунски пополз в обход, а мы со Славкой и Кузьмичом двинулись к развалинам напрямую. Добравшись до сложенных стропил, мы остановились и стали осторожно выглядывать.
Теперь уже можно было разглядеть незваных в купленный Славкой дом гостей. С металлоискателем ходил Михалыч, любитель интернета и светоч технического прогресса в поселке. Мужика с лопатой я видел, разумеется, впервые.
Лопата стукнула обо что-то металлическое, началась вполне понятная суета, а через некоторое время послышался разочарованный возглас незнакомого мужика:
--
Чугунок! Ищи лучше, очкарик. Еще одна такая лажа, и сам копать будешь!
Повинуясь жесту Василия Кузьмича, мы присели за штабелем, чтобы посовещаться.
--
Штыря узнал, Вячеслав? - спросил Кузьмич.
Славка кивнул и пояснил мне:
--
Местный кадр один. Гнусный тип.
--
Ждем, пока они найдут свой клад. - принял решение Василий Кузьмич. - Вряд ли они за чем-то другим сюда пришли. Найдут или не найдут - в любом случае, начнут сориться. Вот тогда мы их и возьмем.
Мне стало немного не по себе:
--
А мы не самодеятельностью занимаемся? Расследование убийств ведется прокуратурой, а не любителями и пенсионерами.
Славка начал было горячиться, дескать, не струсил ли я, но Анискин его остановил:
--
Мы - не самодеятельность, товарищ адвокат. У Михеева в кармане лежит распоряжение районного прокурора провести скрытое наблюдение за домом Гладышева в селе Блудково. И устное разрешение привлекать добровольцев у него тоже есть. Так что...
--
Тихо! - прошипел Славка. - Ругаются!
Мы выглянули из-за штабеля.
--
Ну и где твой клад, гнида очкастая? - почти в полный голос кричал на Михалыча незнакомый мужик.
Михалыч сейчас был очень похож на Паниковского именно в тот момент, когда Шура Балаганов допилил свою гирю.
--
Пора! - сказал Василий Кузьмич. - Я один пока выйду, а вы здесь ждите. Готовьтесь, ежели чего, Михеева подстраховать.
И старик, не таясь, пошел к развалинам.Бог в помощь, - сказал Анискин с таким видом, словно Михалыч с сообщником окучивали картошку или пилили дрова. "Кладоискатели" от неожиданности замерли и смотрели на Василия Кузьмича как на привидение. Первым опомнился Штырь. Он вытащил из-за голенища нож и истерично закричал:
--
Не подходи! Убью! Не возьмешь, не дамся!
--
Не подойду, - покладисто согласился Василий Кузьмич. - Оно себе дороже, к тебе подходить. Уж больно ловко ты нас, стариков, режешь.
--
Это еще доказать надо! - заявил Штырь.
Михалыч сел на землю и обхватил руками голову. Запоздало поняв, что сказал лишнее, Штырь двинулся в сторону Анискина. И сразу же остановился, увидев у себя под ногами яркое световое пятно.
--
Брось нож, - спокойным голосом приказал Василий Кузьмич.
Штырь попробовал сдвинуться с места, раздался выстрел, и в центре освещенного круга взлетел фонтанчик земли. А в следующее мгновение сзади на Штыря налетел подкравшийся сзади Михеев, выбил нож, повалил бандита на землю и защелкнул наручники за спиной.Когда Михеев посадил Штыря на землю спиной к остаткам стены, тот обвел нас взглядом, остановил его на Славке и заявил:
--
А ты сука, Савва! Ментам продался. Своих вязать помогаешь.
Славка несколько раз глубоко вздохнул, и вдруг обратился не к Штырю, а к Михееву:
--
Михеев, разреши, я ему в рыло прикладом заеду? А потом скажем, что так и было.
--
Нельзя, гражданин Савичев, - с важностью в голосе ответил старлей. - Не положено.
--
Михеев, - вкрадчиво начал уговаривать Славка, - я тебе "ночной глаз" подарю!
Старлей задумался. Все смотрели на него, даже Штырь с Михалычем. Михеев почему-то кивнул на Анискина и сказал с таким сожалением в голосе, будто выносил приговор сам себе:
--
Нельзя, Николаич. Заложат.
Неожиданно подал голос Михалыч:
--
Я буду говорить только в присутствии адвоката.
Михеев со Славкой переглянулись, разом посмотрели в мою сторону и уже приготовились хором заявить, что с адвокатом-то как раз все в порядке, но Кузьмич почему-то не дал им и рта раскрыть.
--
А зачем вам адвокат, Игорь Михайлович? К вам-то никаких претензий нет. У дома Гладышева в поселке вас никто не видел, здесь вы орудовали не лопатой, а прибором, да и кишка у вас слаба, чтобы нож в руки взять.
Штырь быстро сообразил, к чему клонит старый лис:
--
Ты хочешь сказать, старик, что эта гнида чистенькой останется, а я один на нары пойду?
--
Конечно! - уверенно ответил Василий Кузьмич и показал мне кулак за спиной, - Он что, вас выгораживать будет? Говорить, что это он организатор убийства, а вас, наивного, запутал?
Меня, конечно же, покоробило такое отношение ко мне как к адвокату и методы работы "следствия". Но открыто возмущаться я не стал. Очень уж хотелось поскорей узнать, что здесь за страсти в духе "Тома Сойера" творятся, да и не хотелось в отпуск свой работать. Судя по всему, Славка с Михеевым тоже не хотели мешать старику и благоразумно молчали.
--
Так я могу идти? - снова подал голос Михалыч.
Михеев подмигнул Анискину и сказал:
--
Да кто вас держит? Езжайте домой, чайку горячего выпейте, даже сто грамм не помешают, и в постель чистую...
--
Вот уж хрен ему! - заявил Штырь. - Пусть я больший срок получу, но и он, гад, у меня сядет. Он все это организовал. Про клад давно рассказывал, еще по весне, но все не мог никак дом купить. Знал, что Савва, - Штырь кивнул в Славкину сторону, - своего не упустит, больно уж место красивое, рядом с церквой.
Мне очень хотелось спросить, зачем Михалычу сдался этот дом. Судя по удивленному взгляду Славки, тот тоже ничего не понимал, но мы благоразумно предпочли не перебивать.
--
А вчера вечером он прибегает ко мне как угорелый, продлжал Штырь, - кричит, "Все пропало, к Савве покупатель приехал, Савва его ко мне привел, покупатель предъявляет, почему мобилы в поселке и окрестностях не берут".
Мы со Славкой недоуменно переглянулись. Славка же просто хотел похвастать своей крутизной! Причем тут покупка дома? Штырь замолчал, видимо, жалея, что разоткровенничался. И я решил помочь разговору:
--
Я не покупатель. Я брат Савичева. А к Михалычу мы просто так зашли. Мимо проходили, вот Славка заодно и решил спросить, когда вышку в эксплуатацию введут.
Видимо, догадавшись, как оно было на самом деле, Василий Кузьмич грозно посмотрел на Славку, но промолчал. Зато заговорил Михалыч:
--
Да врет он все! Никакой он не брат! Если брат, то зачем ему в поселке мобила? У Савичева же всегда "Синай" с собой, звони сколько хочешь!
Штырь вопросительно посмотрел на меня. Я достал из кармана адвокатское удостоверение, взял у Славки фонарь и посветил на документ: