Аннотация: Шел мелкий ноябрьский снег. Снежинки, кружась в хороводе ветра, порхали как меленькие белые птицы, то, поднимаясь ввысь, а то, вновь опускаясь на парапет, чтобы уже больше никогда не взлететь.
Шел мелкий ноябрьский снег. Снежинки, кружась в хороводе ветра, порхали как меленькие белые птицы, то, поднимаясь ввысь, а то, вновь опускаясь на парапет, чтобы уже больше никогда не взлететь. Я мерно шел вдоль реки, несущей свои черные воды сквозь скучающий город, разрезая его паутиной каналов и набережных. Ноябрь в этом году был теплым, но сегодня пошел первый снег, и мне хотелось насладиться этим подарком природы, пока рабочие сапоги и выхлопы бесконечных машин не превратили его в серую грязевую массу. Мне очень нравился этот снег, хотя я и не любил холода. Он нес какую-то стерильную чистоту, абсолютное очищение от греха, выражаясь в метафорическом смысле.
После удушливой атмосферы городов, постоянной работы и суетливой жизни, этот снег казался чем-то неземным. Он успокаивал уставшие нервы, подорванные тяжелым существованием.
Я присел на скамейку у самой ограды канала и с тоской стал смотреть на медленно текущую вялую воду. На душе было грустно, но почему-то я все же улыбался, каким-то внутренним мыслям, которые еще не мог понять и осознать. Внезапно поток моего настроения был прерван.
- Не возражаете, если я присяду?
Я поднял глаза и посмотрел на молоденькую девушку стоящую у чугонного ограждения канала. Она зябко куталась в короткое, скроенное по моде пальто, и вопросительно смотрела на меня. Наверно будь я в другом настроении и не столь заворожен танцем снежинок, даже счел бы ее красивой, возможно, самой красивой из тех, что я видел за свою жизнь. Точеная фигурка, аккуратная прическа и молодые игривые глаза, с неестественным внутренним блеском. Неземным пониманием и маленьким налетом тоски. Все-таки, пожалуй, она действительно была прекрасна.
- Конечно, располагайтесь, - кивнул я, немного подвинувшись и смахнув выпавший снег перчаткой с сиденья скамейки, - Места тут хватит на всех.
Она села, и мы молча смотрели на реку. Я не делал попыток заговорить, да и забыл о ней все еще погруженный в свои мысли.
- Часто здесь бываете? - первой нарушила молчание она.
- Редко, увы, очень редко...
- Александр, не так ли? - она повернулась ко мне, пристально посмотрев в глаза, - Ведь, вы Александр Корн, профессиональный переговорщик?
- Да, - я невольно смутился, - Откуда вы меня знаете?
- Мы как-то работали вместе... - невозмутимо соврала она, я прекрасно это почувствовал, - Меня зовут Юля, вы, скорее всего не помните меня уже.
- Я много с кем работал, - неопределенно сказал я и продолжил созерцание реки, - У вас есть какие-то вопросы ко мне?
- Почему вы ушли тогда, на самом пике карьеры? - она невольно опешила от своей наглости, и лицо ее покрылось румянцем смущения, - Вы были лучшим за всю историю, издали множество книг и бросили все, совершенно прекратив всякие контакты с миром? Почему?
- Вы именно это хотели узнать? - спросил я, посмотрев на нее более внимательно, - Я устал, просто устал и ничего более. Я устал от этой жизни. Вы журналистка?
Сейчас мне совершенно не хотелось продолжать беседу. Не то настроение, чтобы портить момент столь величественно прекрасный словами стандартного общения. Хотелось укрыться от всего мира, забыть про тяжелые мысли.
- Нет, просто увидела вас и решила подойти, - она порывисто обернулась, - Но если я мешаю, то могу уйти.
- Останьтесь, - спокойно проговорил я, - Все равно нет ничего потаенного в обыденном разговоре. Все-таки, что вы хотели?
- Хотела сказать спасибо, вы многое изменили в моей жизни... - она непроизвольно оборвала недосказанную мысль, - Может, выпьем кофе? Тут рядом есть очень неплохое место.
Я нехотя поднялся, подав ей руку, и только сейчас заметил, что она гораздо прекрасней всего этого снежного танца, да и всей действительности вместе взятой. Я увидел, насколько действительно хотел такой встречи.
- Пойдемте, - галантно сказал я, - Мне кажется, вы замерзли и я должен, как настоящий джентльмен, угостить вас горячим кофе...
Наступившее утро ударило светом по уставшим глазам, сквозь неплотно завешанные шторы. Я встал с постели и подошел к окну. Снег уже успел превратиться просто в грязную кашу под ногами многочисленных прохожих, спешащих по своим делам. Я обернулся, внимательно посмотрев на девушку, все еще безмятежно спящую и улыбающуюся, наверно она видела какой-то очень приятный сон.
Я не стал ее будить, молча оделся и вышел. Красота исчезла, она умерла за какое-то мимолетное мгновение. Девушка больше не казалась богиней, просто обычным человеком, хотя и не лишенным определенной привлекательности. Снег хлюпал под ногами грязевой кашицей.
Я бесцельно шел вперед, совершенно не зная, куда иду, хотелось сохранить этот момент красоты, который заставил на секунду поверить в свои силы. Поверить, что в этом мире еще есть ради чего жить. Но он ушел безвозвратно, оставив после себя только серую действительность. Все умирает. И с рассветом умерла красота, столь дорогая израненному сердцу.
Я устал. Я смертельно устал жить...
- Доктор, что с ним?
Юлия Корн сидела на неудобном стуле в палате больницы, с надеждой смотря на своего мужа, лежащего на койке в коконе проводов жизнеобеспечения.
- Мы не знаем, - доктор только сочувственно развел руками, - За последний год мы провели многочисленные исследования, но так и не приблизились ни на йоту к пониманию его болезни, - он понизил голос и неуверенно добавил, - Периодически мне кажется, что он просто устал жить...
- Да, что вы такое говорите! - вспыхнула девушка в гневе, - Уже больше года он в коме, и я потеряла всякую надежду. Мне тяжело, а вы говорите такие страшные вещи.
А за окном начинался первый ноябрьский снег, кристально чистый в своем танце.