Алещенкова Вероника : другие произведения.

Унесенные надеждой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Над ветками, не имеющими почек, кружат золотые фениксы; под деревом, не отбрасывающим тени, бродят яшмовые слоны

Алещенкова Вероника

  
  
  
  
  
  
  
  
  

УНЕСЕННЫЕ НАДЕЖДОЙ

  

(над ветками, не имеющими почек, кружат золотые фениксы;

под деревом, не отбрасывающим тени, бродят яшмовые слоны)

  

(пьеса в 2-х действиях)

Минск, 2005

Действующие лица

  
   Александра Сергеевна Березина
   Мила Александровна Дорожкина - дочь Александры Сергеевны
   Андрей Николаевич Дорожкин - муж Милы
   Даниил Дорожкин - их сын
  
   Инна Михайловна Евсеева - подруга Милы
   Настя Евсеева - дочь Инны
  
   Саша Полиндромов - племянник Милы
   Ната Полиндромова - жена Александра
   Катерина - младшая сестра Наты
  
   Ирина Емельяновна Кабакова - подруга Милы
   Сергей Юрьевич Кабаков - муж Ирины
   Юрий Сергеевич Кабаков - их сын
  
   Юрий Олегович Слученко - друг Саши Полиндромова
  
   Упоминаемые персонажи:
   Елена Семеновна - мать Ирины Кабаковой
   Александр Николаевич - муж Александры Сергеевны Березина
  
  
  
  
   Оно замешано на самом дорогом и тем больнее осознавать, что не найдет отклика и будет как и все предыдущее положено в стол. Для меня все изложенное далее - это катарсис. И я буду очень рада, если кто-то захочет пройти катарсис вместе со мной. В добрый путь...

Действие I

   Небольших размеров комната. Ее белые стены создают впечатление аккуратности и пустоты, которая со временем будет превращена в уют домашнего очага. В центре стол с настольными часами Гжель, в углу со сломанной ножкой диван. По всей комнате беспорядочно расставлены немногочисленные перевезенные вещи. На стене висит масштабное перевернутое фотографическое изображение Венеры Милосской. Раздаются ритмичные звуки проезжающих автомобилей и порывы ветра, перерастающие в убаюкивающую музыку.

(В комнате Ната и Юрий)

   Ната. Переезды бесконечные переезды. Кочуешь с места на место, не привязываясь ни к одному из них. Каждый раз вновь и вновь, собирая вещи, перебираешься куда-то еще. Сколько их было? А сколько еще будет? Страшно подумать. Неужели так всю жизнь? Кто сможет ответить: когда нам, крепким молодым и сильным, которые могут сражаться шутя с трудностями и неудобствами кочевой жизни, все-таки выпадет счастье обрести долгожданное пристанище, которое ждешь как манны небесной, долго и трудно. А когда получаешь, то понимаешь, что силы ушли, что перешагнул вторую половину жизни, и той легкой радости уже нет. (Юре) Ты не слушаешь? Глаза застыли, как у каменных изваяний. Понимаю, эта бытовая тема не касалась тебя, а потому неинтересна тебе.
   Юра. (Задумчиво) Напротив, Наташенька, я очень внимательно слушаю, но выводы оставляю при себе. Благодаря вам я познакомился почти со всеми окраинами нашего разросшегося города. Где я только не побывали, следуя за вами и вашей кочевой звездой! Поразительно. Город меняется и растет, ширится и высится, меняется его лицо.
   Ната. Но это невыносимо, все время ходить по кругу.
   Юра. По спирали (пауза). Но ваш Ноев ковчег с вами. Ты даже не можешь понять, что эта кажущаяся тебе малость, так весома и важна. Солнце взойдет...
   Ната. Что ты имеешь в виду? Солнце взойдет (улыбается)...
   Юра. Так, мысли вслух. Авторская ремарка.
   Ната. Ты что-то сказал и может даже оскорбительное, но я не хочу поднимать яблоко раздора. Пусть оно останется там, куда ты его бросил. Эти переезды утомительны, в них теряется что-то важное. Важное уходит с каждым пересчетом свертков, которые должны быть упакованы, вынесены, погружены, перевезены, выгружены, внесены, распакованы и разложены. Это важное теряется за хлопотами переезда, и когда покидаешь пустую квартиру, по которой гуляет ветер и эхо, с легким вздохом сожаленья вырывается целый мир с его теплом и уютом. К новому месту стараешься не привыкать, готовый в силу привычки и обстоятельств, сорваться с него в любую минуту. Такая жизнь не позволяет ни к чему привязываться и ко всему начинаешь относиться поверхностно. (Видит Сашу, вносящего коробки) Сюда. Только не в ту комнату. Сюда. Сюда. Скоро?
   Саша. Скоро, очень скоро. Еще чуть-чуть, потерпи.
   Ната. Хорошо. Иди.
   Саша. Пришла Настя.
   Ната. Во время. Не задержалась. (Иронично) Не было и раза, чтобы она не опоздала. Она не носит часы, живет по какому-то внутреннему распорядку времени, опаздывая везде и всегда, никогда не оправдываясь по поводу опоздания, пожимая только плечами в ответ на упреки. Это у нее так мило получается, что даже невозможно обидеться.
   Саша. Она внизу, я просил ее подождать, пока доложу о ее прибытии. Гостья с уведомлением.
   Ната. Зачем же так? А она знает?
   Саша. Нет. Нет и еще раз нет. Пока она там, я с вами. Ухожу, ухожу, ухожу. Она такая же. Не изменилась. Время идет, а вы не меняетесь. Вне времени... (ласково смотрит на Нату).
   Ната. Хорошо. Заканчивайте поскорее и мы соберемся на новом месте, с новыми пожеланиями откроем новую страницу нашей жизни.
   Саша. Спешу. (Уходит).
   Юра. Настя?
   Ната. Мы тебе не сказали. Все самостийно вышло: мы не знали, что ты придешь. Ты удивлен?
   Юра. В этом нет ничего удивительного и неожиданного, ведь вы с ней не один фут соли съели. В такой переломный период вашей жизни ее появление оправдано и естественно. Настя... это словно из другой жизни...
   Ната. А для тебя?
   Юра. Для меня? А почему ты спрашиваешь?
   Ната. Мне казалось... имею ли я право вмешиваться. Не знаю... Видимо нет... Ведь столько времени прошло.
   Юра. Я хочу предупредить этот разговор, вряд ли он уместен.
   Ната. От чего же? То что для меня праздное любопытство, для тебя - это жизнь, может неоправданные мечты, надежды... Кто знает... Но я ведь не желаю зла. Пойми мои лучшие намерения и прими мое дружеское участие как должное.
   Юра. Это было так давно, слишком давно, я часто думал...
   Ната. Часто?
   Юра. Нет.
   Ната. Почему же ты так спешно разуверяешь?
   Юра. Я думал, что случайно столкнувшись вне этих стен, на улице или в любом другом месте среди множества незнакомых лиц, я бы даже не узнал ее. Черты ее лица стерлись из памяти, остался только словесный образ, какое-то теплое чувство. Тот мир канул в Лету и она с ним.
   Ната. Но она - реальность. Она через несколько мгновений войдет, начнет говорить, на тебя повеет ее ароматом: ароматом ее слов, улыбок, всего ее существа. Ее очарование не минет тебя.
   Юра. Нет. Пять лет мы находились вдали друг от друга и вряд ли есть необходимость вспоминать прошлое. Хотя изредка случай помогает там, где не помогло искусство.
   Ната. Но ведь тогда, ты выглядел потерявшим голову. Или это был каприз?
   Юра. Тогда я потратил на нее два дня. Теперь мне ничего не надо.
   Ната. Жаль. (Молчание) Мне нечего сказать... Мне, стороннему наблюдателю, интересно как сложатся ваши судьбы, разделенные временем и упорством... Интересно. Любопытно. (Входит Настя).
   Настя. Какой душный и густой воздух, он предвещает полуденный зной и грозу к концу дня. Хотя, по всей видимости, не будет ни того ни другого. Проливного дождя давно ждут на этой недавно вспаханной и засеянной земле. Доброе утро, Наташенька, доброе утро и твоему собеседнику.
   Ната. Ты его знаешь, посмотри внимательно.
   Настя. Юрий?
   Ната. Он самый.
   Настя. Вот как? Доброе утро, Юрий. Не знала, что утро настолько добрым окажется. Вот и встретились, вот и свиделись. Неожиданно. Странно. Не знаешь, где судьба подстерегает. Когда, где, почему, - тысячи вопросов, а ответ - вся жизнь. Только ближе к концу, становится простым и ясным каждый шаг и каждая отсрочка становится объяснимой, и во всем этом разумность и правильность. Целесообразность.
   Юра. Да-да. (Нате) Я был прав. Неожиданно столкнувшись со мной, она не узнала бы меня. Разные люди: нет точек соприкосновения. Когда-то были, но не случилось...
   Настя. Совсем не так. В повседневной суете забывается второстепенное, мелочи, но остается волнующее, впечатляющее, трогающее сердце и душу. Я ничего не забыла, Юрий... Разве можно...
   Ната. Постойте (всплеснула руками). Опять из вида ускользнула мелочь (смеется). За всем не уследишь. Вспомнила про вазу. Огромнейшая, красивейшая ваза... Она дорога как память. А Саша при переносе неаккуратным движением может разбить ее. Хорошо, что вспомнила... Сейчас вернусь.
   Юрий. (Недовольно) Ната, а что за ваза? Не припомню у вас ее.
   Ната. Ваза из китайского фарфора с причудливыми растительными орнаментами вперемешку с фантастическими драконами и сценами из крестьянского уклада рисовой страны. Саша подарил мне ее по случаю рождения ребенка. Фарфор хрупок и изящен, а роспись тонка и нежна, воздушна. Так что любе неосторожное движенье может разрушить этот мир, созданный фантазией художника. Помню, как Саша стоял на пороге роддома сжимая вазу в руках, дожидаясь нас с Лизой. Ваза сияла в лучах солнца, но его улыбка при нашем появлении была еще ослепительнее. Он обещал что-то особенное, памятное, но я не ожидала получить в подарок вазу. Неожиданно было. Так мы и поехали домой, если это можно было назвать домом, с двумя свертками. Да что это я. Постойте, я сейчас вернусь.
   Настя. Обросла домашними хлопотами. Оставайся, не уходи. Не уходи, побудь со мной... Мне надо с тобой говорить: много и о важном.
   Ната. День большой, будет время и для разговоров. Приду скоро. Ты опоздала, помнишь ли это? (уходит)
   Настя. Пристыдила. А пока я хотела возразить, ушла, убежала, улетела. Быстра, легка, неуловима.
   Юрий. Ведь это уловка, чтобы оставить нас tet-a-tet... Им кажется, что пять лет ничего не значат... Но они ошибаются. Почему все верят в желаемое, но избегают действительности и правды (усмехается)...
   Настя. Юрий... Мы остались одни.
   Юрий. Остались. Но приходится молить провидение, чтобы оно послало в эту комнату, кого угодно, лишь бы не было этой тягостной мизансцены. Наташа никогда ничего не понимает, живет придуманными историями. И этот раз не исключение.
   Настя. Я думала о возможности... о необходимости... (с трудом, испытывая определенную неуверенность и конфуз) встречи, чтобы восстановить мир и добрые чувства, снять негативное в отношении ко мне. Не знаю почему, но такая встреча мне казалась маловероятной. Пустив все на самотек, я предоставила вмешаться случаю в хитросплетение и запутанность ситуации. И вопреки всему, встреча состоялась. Неожиданная. Застигнувшая врасплох (замолкает на мгновенье, переводя дух). Но ты не помогаешь... Делаешь все, чтобы оттолкнуть... Раздражен... Чтобы я ни сказала, все обернется против меня, распалит и твое и мое неудовольствие, и будет еще хуже. Когда наказывает Юпитер, он лишает разума... И тогда делают ошибку за ошибкой. И хорошо если это будут поправимые ошибки, а если нет? А если ценой этих ошибок будет целая длинная изуродованная жизнь? А если еще не одна жизнь, а две? Юрий... постой ведь разговор нужен.
   Юрий. Нет. Помилосердствуйте сударыня. А вот кто-то изволит идти. Слышите шаги?
   Ната. Этот диван еще одного переезда не вынесет, мы его сбили гвоздями и он чудом одним держится.
   Юрий. Гвоздями, а не чудом.
   Ната. Какие у вас лица... Настя да ты зарделась, будто Аврора дотронулась до тебя легким прикосновением божественной руки. А ты знаешь, кто пришел? День сюрпризов. Никогда не догадаешься... Мила Александровна и Андрей Николаевич, они первые ласточки, а потом обещали быть Александра Сергеевна, Кабаковы... (напряженная пауза).
   Юрий. Неужели все эти люди поместятся в этой квартирке...
   Настя. Неожиданные визитеры. Я их так давно не видела (пауза).
   Ната. Я, наверное, не вовремя. Нет, я все-таки пойду. Я ведь еще не предупредила Сашу. Надо с вазой аккуратно, где найдешь вторую такую.
   Юрий. Наташа, вернись (вдогонку уходящей Нате). Твоя торопливая поспешность никому не нужна: ни мне, ни твоей подруге. Зачем оглядываться назад, зачем сожалеть об упущенных возможностях. Я не возвращаюсь к одной женщине дважды. Этому правилу я никогда не изменяю - это мой категорический императив.
   Настя вздрагивает, бледнеет, лицо выражает муку. Она не может возразить и безропотно соглашается. Хотя этот человек не властен над ней, но он загнал ее в угол и теперь торжествуя наносит удар за ударом, которые больно ранят ее. Этот человек мог отпустить ее с миром, ведь все закончилось пять лет назад, не успев начаться, но мира он не хотел. Ему казалось, что он имеет полное право унизить ее, и как Икар на восковых крыльях, он взлетел вверх вопреки правилам и рассудку.
   Настя. Я не чувствую себя виноватой. Наша встреча состоялась через пять лет после первого скоротечного знакомства и первого взаимного восторга, который каждый из нас выражал по-своему: ты - открыто, а я сдержанно. В то время я была длинноволосой девушкой-дикаркой, отстраненной, витавшей в мире книг, музыки, картин. Тогда нам было неполных 21 - мне и 22 - тебе. Будь ты более убедителен, все сложилось иначе. Я помню все, что ты говорил в те два дня, каждый твой жест и горячее чувство прикосновения твоей руки, крепкой и уверенной, когда ты вел меня во время танца. Оно было сильным, волнующим, оно пробудило что-то смутное, отрадное, сладкое и я боялась поддаться этому наваждению, новому для меня. Потом было прощанье наивно юношеское и больше мы не виделись. А теперь я не могу понять, почему стала причиной неудовольствия и ожесточенности. Ты обижен и эти пять лет ты помнил обиду и от того слова "я не возвращаюсь к одной женщине дважды", произнесенные тобой, звучат как месть.
   (Свет гаснет, присутствующие исчезают в темноте, за исключением Насти, которую и еще небольшой участок стены освещает луч прожектора. Играет дивная музыка. На стену проецируются картины великих мастеров, архитектурные памятники, так чтобы была видна эволюция живописи и архитектуры).
   Настя. Сложно понять, почему все так складывается. Видимо, в этом и состоит судьба, которая соединяет людей, разъединяет их и снова соединяет, чтобы однажды привести к тому, что называется "жизненный путь". Когда-нибудь в будущем мне станет понятно, почему все так складывалось в прошлом, а промахи и пораженья окажутся величайшими победами, подарившими счастливую жизнь. А теперь полный вперед и только вперед, не останавливаясь и не оглядываясь - это кратчайшая дорога к будущему.

(Загорается свет, действие продолжается)

   Юрий. Все сказано. А вот и Наташа. Вовремя.
   Настя. Что-что? У вас, видимо, сложилось впечатление о том, что я о чем-то прошу, насильно навязываю свое общество, но это не так. Я ведь ни о чем не прошу, поймите меня правильно.

(Настя, направляясь к выходу не слыша и не видя ничего, наталкивается на медленно входящую Нату. Она пытается избежать встречи).

   Ната. Ты уходишь?
   Настя. Больше нет, чем да.
   Ната. Ты вернешься?
   Настя. Да. (Уходит)
   Ната. Странно. Что же все-таки происходит? Не понимаю. Ведь она нравилась тебе. Нравилась, даже больше - очень нравилась.
   Юрий. Я на нее два дня потратил.
   Ната. Целых два дня! Два дня - это целая вечность для любящего сердца.
   Юрий. Не иронизируй. Я думал, что у вас с Сашей есть целая вечность вдвоем - поэтому о Ноевом ковчеге вспомнил, а ты вдруг о переездах заговорила, о диване, о сундуках. Словно вы просто живете под одной крышей и это единственное, что вас объединяет.
   Ната. Ты про Лизуню забыл. Она уже ходит, скоро бегать начнет. Разрез глаз у нее Сашенькин, а цвет мой. Она - наша радость, она и смысл, и связь, и наш мир. Юрий, боже мой, сколько желчи в твоих словах. Почему? Я всегда спрашиваю, почему ты так ведешь себя... К нему с дружеским участием, тепло и по доброму, а он резко и неожиданно больно отвечает, словно наносит ответный удар стоя на ринге, сражаясь за призовое место. Интересно, за какой наградой ты вечно находишься в погоне? (Входит Дорожкин)
   Дорожкин. (продолжая речь) ...а ведь награду и искать не надо, она здесь, вот в этих стенах... Мы пришли посмотреть на фундамент нового домашнего очага, который закладывается в этом месте, сегодня, сейчас... Шампанское... Внесите шампанское. (Влетает Настя).
   Настя. Да вы шутник. Шутить изволил шутник. Шампанское не для шутника. Услышала ваш голос и возрадовалась.
   Дорожкин. Настя, какое чудо! И ты здесь.
   Дорожкина. Настя! Припоминаю, Ната говорила, что вы дружны...
   Дорожкин. Вот уж кого не ожидал встретить. (Наигранно с задором) Почему не сообщили, не доложили, что Настасья явится сюда... явится в сопровождении нескладного, но примечательного молодого человека.
   Юрий. Вы ошибаетесь.
   Дорожкин. Неужели? Каюсь... (девушки смеются) Слышите их звонкий смех и это среди этой неустроенности, этого беспорядка - вот ради чего стоит жить. Смейтесь девушки, смейтесь красивые...
   Настя. Не поверите: Инна Михайловна к вам сегодня собиралась с визитом, и если ничего не изменило ее планы, то она уже вышла и направляется к вам. Но никого не застанет.
   Дорожкина. Как жалко.

(Звонок по телефону, Ната отвечает).

   Дорожкин. Какое роковое стечение обстоятельств. Мы давно хотели видеть ее.
   Ната. Инна Михайловна всегда невозмутимым голосом отвечает: "Насти нет дома". А Настя в это время на службе. На службе она и в девять, и в десять часов вечера. Катя приехала. Юрий, ты ее не узнаешь - она подросла, повзрослела, изменилась. А теперь принимайте - светла девица Екатерина. Прошу любить и жаловать.
   Катя. Так странно, я вдруг почувствовала себя таинственной незнакомкой. А я ведь всех знаю и все знакомы со мной. Наташа, ты даже самую мелочь раздуваешь до невероятных размеров.
   Юрий. Доброе утро, Катя.
   Катя. Да.
   Ната. Эта девушка с темными глазами и не сходящей с лица улыбкой та девочка-подросток, с которой ты даже не попрощался. Ты, если не ошибаюсь, увлекся спором об отставке какого-то крупного деятеля.
   Юрий. Изменилась.
   Катя. Не изменилась. Это вы прозрели. Открыли глаза и посмотрели иным взглядом, как смотрят на взрослую женщину.
   Юрий. Вот как? Но об этом еще рано говорить.

(Дорожкина приветствует Катю поцелуем)

   Катя. Мила, ты же знаешь, что я не люблю таких приветствий с поцелуями.
   Дорожкина. Давно не виделись, рада встречи. Ах да, теперь с ней нельзя не считаться, у нее свое мнение. Каждый ее каприз - закон, который надо исполнять.
   Дорожкин. Здесь все ушло в каприз, больно взбалмошная, а ведь в таком возрасте еще книжки читают, слушают, запоминают, словом, учатся, учатся жить, а не свой закон устанавливают.
   Катя. Всегда так. Одно и тоже. Поучают: каждый сверчок знай свой шесток.
   Дорожкина. Оставим это. (Насте) Так что же мама?
   Настя. А? Вы ко мне?
   Дорожкина. Да, милочка, к тебе. Как ее дела? Ты понимаешь, что нас интересует... Вот уже 2 года прошло, а воз и ныне там....
   Настя. Она ждет, когда пробьет ее час и из-за этого приостановилась жизнь в нашем доме. Томительное ожидание, когда новое нельзя начинать, потому что старое не доведено до конца. Вынужденная остановка. Из-за постоянных и непредвиденных отсрочек мы даже не знаем, когда ей все-таки удастся защитить давно написанный труд. Но мы верим, надеемся, ждем.
   Дорожкин. Я связался с Кабаковыми и они обещали, что по дороге сюда заберут не только Александру Сергеевну, но и Инну, если она окажется там. Кабаковы спешат к нам, у них есть какая-то новость, которую отказываются сообщить по телефону.
   Дорожкина. Ната, мы приехали поздно и вы сами справились с вещами. Нам очень даже неудобно, ведь Саша неустанно трудится, суетится, а мы лишь сторонние наблюдатели. Может, мы еще можем как-то помочь.
   Ната. Мила Александровна, вы нам дороги как гости, ведь вы так редко у нас бываете, словно избегаете. Но зато всегда приглашаете к себе.
   Дорожкин. Такая угодливость. Ведь угодливая? Угодливая, согласитесь. Идемте и поможем Саше ... Нужное качество во все времена.
   Ната. Да.
   Дорожкин. Вот именно. Разговоры отнимают драгоценное время и только дела красноречиво говорят.
   (Все уходят. Остается только Юрий. Катя, увидев это, также остается)
   Катя. Я так рада, что все эти ужасные назидательные разговоры с уходом этих людей прекратятся. Я рада снова увидеться...
   Юрий. (Пытаясь предупредить горячую поспешность Кати) Весна. Новые силы. Новые надежды. Заражаешься безудержным желанием жить, которое излучается всем и вся: распускающимся и расцветающим.
   Катя. Я люблю весну, потому что родилась весной.
   Юрий. Любишь, потому что родилась весной? Я не ослышался?
   Катя. Да. Но я не умею и не могу говорить о погоде. Это может длиться бесконечно. К тому же здесь шумно. Эти тюки, нагромождение вещей, словно склад, приближающиеся и удаляющиеся голоса, призывы о помощи мешают. Я так ждала этой встречи. Мне так хочется сбежать с вами и говорить, говорить. Говорить с вами, понимаете? Слушать Вас одно удовольствие. Ведь сейчас можно сбежать, никто и не заметит. Все суетятся, а потому ничего не заметят. Только решайтесь быстрее. Не люблю ждать. Сюда идут. Быстрее. Пошли. Пошли же. Идемте же. Идем. Не стойте.
   Юрий. Я не понимаю, что происходит. Я не понимаю той решительности, с которой вы произносите все это.
   Катя. Недалеко от дома парк. В такое время там только мамаши присматривают за своими расшалившимися детьми. Там цветет бузина и сирень. Быстрее, только быстрее. Это опьяняет. Идем. Тебе не может это не понравится. Идем. (Юрий раздумывает в нерешительности. Его что-то сдерживает. Но задор молодой девушки сулящей много услад подталкивает его. Жест его выражает: была не была, будущее покажет. Это будет потом. А сейчас - она с блестящими округленными глазами и он следует за ней, словно потеряв голову).
   Катя. Вот и чудесно. Вот и славно. Хороший мой. Ты никогда не забудешь эту весну, так же как и эту встречу, я тебе обещаю. Идем. Вот и славно. Вот и чудно. Я только мечтала об этом в дни разлуки. Разлуки, именно разлуки. Все эти недели и месяцы были разлукой для меня. Почему ты улыбаешься?
   Юрий. Да я тебя совсем не помню. Не помню. Абсолютно забыл. Помнил другую. Помнил до боли. Странно, а теперь мне кажется, что я только тебя одну и знал. Странно все это.
   Катя. Не говори ничего, не говори. Ты и я... Только ты и я. И вокруг этот дикий теплый сладкий воздух. Скажи ты ведь ждал этой встречи со мной. Ждал ведь? Почему молчишь? Скажи да... Это так просто - да. Скажи... Да... Даже, если это неправда.
   Юрий. (Громко смеется) Видимо я теряю голову.
   Катя. Ведь ждал же... (Юрий смеется). Идем. Идем же. Да. Ждал. Конечно же ждал. Не говори ничего. Не говори. Молчи. Нам будет хорошо, зачем так долго думать. Забудь. Забудь все. Ведь ты со мной. И нам хорошо. И нам сладко. Поверь своим чувствам - это единственное чему можно верить. Идем. Идем же. Скорее.
   Юрий. Кому-то чувство вечное и трепетное, а кому-то земное и сиюминутное.

(Уходят, входят Ната и Настя).

   Ната. Катя, Катя... Я слышала ее голос и слышу ее смех где-то. Сбежала. Она не любит все то, что обременяет и утруждает. Но она еще так юна и это ее оправдание, ей позволено почти все. Юность - ее козырь.
   Настя. Мы не были такими беззаботными. Время было другое. И что-то другое было в укладе жизни, другие правила игры, другое в образе мыслей... Почему с такой легкостью от всего этого отказались? Ведь когда отправляются в дорогу собирают все самое ценное, а здесь его выбросили как ненужное, не задумываясь и не переживая о потере... Откуда такая недальновидность? Может быть в дороге лучше налегке?
   Ната. О чем ты? Не скрою, мы Катю замуж хотим поскорее выдать. Она у нас очень увлекающаяся, боимся, что такая легкомысленность ей может навредить. Ой, не надо было говорить об этом.
   Настя. От чего же? Теперь все становится на свои места. Грустно все это, грустно. Появление твоей сестры на мероприятии, которое требует работы, а это ей совсем не по нраву, не случайность.
   Ната. Нет, не правда. Она частый гость у нас. (Смеется)
   Настя. Может быть (смеется).
   Ната. Послушай, я Лизуне такой комбинезон связала... Как только все приведем в полный порядок, расставим, распакуем, разложим, я тебе покажу... Она не понимает... но ей очень нравится... Смеется, улыбается... Что же ты грустишь? Задумчива?
   Настя. Такое чувство словно живу чужой жизнью, в ожидании каких-то перемен, которые ввернут ее в нужное русло. Средневековые героические романы содержат простой рецепт - если счастье ускользнуло, а будущее призрачно и неопределенно, его надо приблизить, найти. И потому рискуя жизнью рыцари отправлялись в странствия, полные доблестных дел и подвигов. Может они и не находили то, что искали, но зато они получали нечто большее - истину.
   Ната. Что ты надумала? Что решила, милая? Что случилось? Чем могу помочь? Что произошло? В какое странствие решила отправиться?
   Настя. Не знаю. Не спрашивай.
   Ната. Что Юрий?
   Настя. Он удивительный человек. Он бесконечно удивляет меня, но оснований злословить по его поводу нет.
   Ната. Он очень раздражен.
   Настя. Неужели?
   Ната. Он таким никогда не был. Обычно он общительный и очень милый собеседник, готовый помочь советом. Но то, как он ведет последние пол часа, ему не свойственно, поверь мне. Он сама дерзость. Что с ним и что с тобой? Он не скажет. Но ты? Ведь ты можешь что-нибудь объяснить?
   Настя. Нет. Я знаю только то, что ничего не знаю. Пять лет, которые мы не виделись, не перешагнешь за десять минут. Хотя иной раз и их достаточно, если сердце способно прощать.
   Ната. Для чего достаточно?
   Настя. Он гордый человек?
   Ната. Ты спрашиваешь?
   Настя. Да.
   Ната. Гордый ли? Я ему многое прощаю. Так сразу и не скажешь. Но больше да, чем нет.
   Настя. Гордый человек словно покрыт коркой льда и через этот тонкий покров не доходят никакие добрые чувства.
   Ната. А ты сделала что-нибудь, чтобы перешагнуть через эти пять лет?
   Настя. Я хотела мира.
   Ната. А зачем? И о каком мире ты говоришь? Как интересно.
   Настя. Это в высшей степени несправедливо. Он даже не попытался, что-либо понять. Боль, горе, печаль, переосмысление прошлого, радость долгожданной встречи, все многочисленные проявления того момента упрятать в одно восклицанье: "Я никогда дважды не возвращаюсь к одной женщине". Одним только словом перечеркнуть многогранность переживаний.
   Ната. Это он сказал?
   Настя. Да. И ты сама это слышала.
   Ната. (Смеется с долей облегчения). Он таков. Я его знаю достаточно хорошо: сказано - сделано. Вот и хорошо.
   Настя. Поясни. Ты знаешь его хорошо? Разве это возможно? Мне казалось, что он открывается не всем. А дар читать тайное в людях, как открытую книгу, очень редкий рад.
   Ната. (С улыбкой)У тебя был весьма озадаченный вид в минуту разговора, который принял неожиданный поворот. Ведь не всё победы, могут быть и промахи.
   Настя. Я все меньше и меньше понимаю. Суть ускользает. Ты рада, но чему?
   Ната. Ты привыкла к успеху, тебя очень любили в твоей семье, и ты переносишь это на окружающих. Но окружающие безразличны и при малейшей возможности не упускают случая заговорить о себе.
   Настя. Ната? Зачем же так?
   Ната. Лучше не быть выскакивающей величиной.
   Настя. А это к чему? Ведь на помощь звала не для того, чтобы все это как на одном дыхании выложить. Словно, долго прорастало зерно злословия и проросло в самую неподходящую минуту. Твой интерес к Юрию мне понятен, твоя сестра выросла. В тебе говорит громкий голос сестринского долга.
   Ната. Ты проиграла в простой повседневной жизни. Сознайся, ты проиграла: жизнь идет своим ходом, рождаются дети, растут, а ты идешь по непонятной дороге в конце которой что-то неопределенное. Семья, дети - вот жизненная истина. А сложности абсолютно одинаковы. Более того, они передаются из поколения в поколение, становясь темой вечной.

(Входят Дорожкины, Саша)

   Настя. Жизнь - это не битва. Это радость существования каждый день.
   Дорожкин. Пока мы осматривались, разговор зашел в трепетную сторону. Ощущение жизни приходит, когда ее теряешь.
   Дорожкина. Ты о чем? Очень неудачный пример.
   Дорожкин. Одна актриса, из талантливых, в порыве безрассудства решила сжечь себя. Сжечь себя, как сжигают ненужные, отслужившие вещи, старые бумаги, осенние опавшие листья. Видимо, понадобилось несколько секунд, мгновений, чтобы увидеть в ином свете пережитое и прожитое и тогда жизнь показалось невыносимо сладкой и притягательной, незаменимой. Тогда цепляясь за нее, она тушила пожиравшее ее пламя и кричала истошным голосом: "Спасите...Помогите.... Я жить хочу... Жить"
   Дорожкина. Помилуй Бог. Зачем ты об этом? Зачем. Не к месту и не ко времени.
   Дорожкин. Бесценная человеческая жизнь может быть прервана каждую минуту бесконечным множеством неожиданных перипетий, пожаром, потопом и иной разбушевавшейся стихией, несчастным случаем, а с тем уходят надежды близких, родных. Зачем же сознательно прерывать жизнь?
   Ната. Вот она наша красивая. Давай ее сюда. Осторожно. (Саша передает вазу Нате, она роняет, ваза разбивается). Нет (закрывает лицо руками). Нет, только не это. Я более всего боялась, что она разобьется и сама разбила... Что же это такое... Невезенье... Как такое может быть... Где вторую найдешь такую... Я как чувствовала. Я пыталась предупредить.
   Дорожкин. Даже вазу жалко потерять.
   Дорожкина. Это все твои рассуждения под руку. Уймись наконец. Помоги лучше им - не словом, а делом. Не своими многословными размышлениями, а очень простым и малым: возьми какую-нибудь вещицу и втащи ее на вершину Синая... Хозяева устали... Там где труд, там и слово молвить лишнее некогда. А ведь ваза могла остаться целой, если бы ты с живостью вновь пришедшего побеспокоился о ней. В солнечное весеннее утро ты завел дождливые, вечерние полуночные разговоры. Придется покупать вазу. А она непростая. Посмотри.
   Дорожкин. Вазу купим, еще лучше найдем, вот увидите... Милочка, Наточка, Настенька ведь ваза - это так просто... две, три вазы - это так просто... Будет другая ваза. Все будет. И счастье будет, вот увидите, так много, сколько осколков в этой вазе.
   Настя. Столько много? Столько много одному человеку не надо.
   Саша. Идемте и закончим. Если каждый возьмет хотя бы по одной вещи, то мы быстро въедем и у нас будет праздник по этому поводу. Чем быстрее, тем лучше...

(входит Юрий)

   Дорожкин. Вещей не так-то много осталось. Идем, Александр... Мила, нам нужны ваши улыбки, с остальным - мы сами справимся и без вашей помощи.
   Ната. Да. Да. Мы для Лизуни, нашей доченьки, готовы сделать все возможное и невозможное, чтобы в ее распоряжении было все, что она пожелает, чтобы повзрослев, она воспользовалась этим сама. Что заложим мы в нее сейчас, тем она и будет.
   Юра. Идилия, что можно заложить ребенку, если сидя у телевизора целый день, смотреть бесконечные фильмы, в которых бушуют простые страсти и развязку предсказываешь задолго до окончания.
   Дорожкин. Идемте. Время не ждет. (С улыбкой) Саша торопится и устал, иначе бы ваза уцелела. Два портрета вызывают у меня восторг от происходящих с человеком метаморфозов - это юноша в красном берете кисти Рафаэля и портрет кардинала, написанный Тицианом. Не помню имени.
   Юра. Пьетро Бембо.
   Дорожкин. Вполне возможно... Но это один и тот же человек - в начале жизненного пути: восторженный юноша со светлой улыбкой и седовласый согбенный старец с потухшим взором и тяжестью мира и прожитых лет на плечах. Сколько в глазах юноши ожидания, надежды, он вопрошает будущее, и полное их отсутствие у старца, кардинала. (Уходят)
   Ната. Несколько минут тишины. Мы Лизоньку маме отвезли, а вечером вернем ее. Кабаковы едут. (Пренебрежительно) Эту давнюю дружбу водой не разольешь.
   Настя. Кабаковы? Разве ты с ними знакома?
   Ната. Да. А что так удивлена?
   Настя. Я хотела поговорить с тобой, но вижу не случиться.
   Ната. События свершаются по спирали: несмотря на кажущееся многообразие их, по существу всегда происходит одно и тоже. Как только Мила Александровна к нам в гости жалует, Кабаковы всегда за ней и всегда с неожиданными новостями, которыми надо безотлагательно поделиться.
   Настя. Они одни едут или с сыном?
   Ната. Одни.
   Настя. Я их так давно не видела, вернее, есть что-то, что любопытно и интересно мне, и я бы с удовольствием встретилась с ними.
   Ната. С удовольствием? В прошлый раз они приехали в крупном веселии по поводу окончания университета их сыном, а Лизонька еще совсем малышом была, шумели не обращая ни на что внимания, словно весь смысл сосредоточен в их сыне, и в тот же время подшучивали над моим материнским волнением. А потом внезапно все уехали. Странная дружба.
   Настя. Давняя дружба длиною в двадцать пять лет, поэтому и счет дальний. Ближний счет, дальняя дружба. Их было три подруги: вместе учились, потом жизнь параллельно шла, каждая ушла в нехитрые семейные хлопоты, потом снова встретились, забыли старые обиды.
   Ната. Дружба ли? Некогда Дорожкин был привлекательным молодым человеком, даже очень. Он был очень дружен и с Ириной и Милой, и две подруги в нем души не чаяли.
   Настя. Потрясающая осведомленность. Действительно, у Андрея Николаевича есть врожденная неосознанная им способность нравиться женщинам всех возрастов. Это и теперь сохранилось.
   Ната. Мне Мила рассказала. Андрей Николаевич долго слыл женихом и когда собрался жениться, Ирина уже была несвободна, а Мила, так сложилось, дождалась его. Спустя некоторое время Ирина повторно вышла замуж.
   Настя. Все образовалось.
   Ната. Видимо не все. Кабаков при любой возможности упрекает и критикует Андрея Николаевича, особенно, в присутствии Ирины.
   Настя. У близких людей нет недостатков, есть лишь особенности характера.
   Ната. Никто не обращает внимание на эту словесную войну и не придает ей значения. Словом, есть что-то нездоровое в их дружбе. Что будет, если вместо слов они вооружатся мечом?
   Настя. До этого не дойдет. Благоразумие, терпимость и снисходительность возобладают.
   Ната. Все так свято чтят дружбу. Эти узы взаимопомощи, основанные на близости духа и интересов. Все это хорошо. Но что может быть важнее семьи? Они изо дня в день рядом, все мысли о них, им все прощаешь, потому что представляешь единое целое с ними. Для меня всего дороже интересы семьи.

(Входят Кабаковы. Ирина чинно, не обращая ни на что внимания, осматривается вокруг, словно прощается со всем, у нее отсутствующий вид)

   Кабаков. А провинциальная девушка Наташа... Она в который раз борется с трудностями переезда. Она обладает завидным упорством в погоне за этим фетишем - столичной жизнью. Чем плох домик в деревне! Тишина, покой и столько времени для размышлений и жизнь за одно с природой.
   Ната. Здравствуйте господин Кабаков... Вы всегда все называете своими именами, и от того все так прагматично: ни дипломатии, ни одухотворенности. Да и Вам ли судить меня: у нас теперь так много схожего. Ведь Вы тоже захотели большего, чем тихая и размеренная жизнь. А домик в деревне хорош только, чтобы перевести дух, почерпнуть силы, как Ахилл, и опять вернуться в бурный круговорот жизни.
   Кабаков. В круговороте можно потерять себя. К сожалению, большинство не пользуются привилегиями столицы - плодами просвещения и культуры.
   Настя. (Ирине Кабаковой) Здравствуйте, помните ли вы меня?
   Ирина. (Словно пробуждаясь) Здравствуйте. Что-то очень знакомое.
   Настя. Я Настя Евсеева. "Я" звучит как-то очень надменно, неудобно его произносить.
   Ирина. Евсеева? Как интересно. Давно.
   Настя. Да, давно.
   Ирина. Неожиданно. Сергей Юрьевич, это Настя. Вы ее видели еще маленькой у Инны, моей подруги, когда мы встречались - Мила, Инна и я.
   Кабаков. Вот как. Теперь это совершенно другое существо. (Улыбается)
   Настя. Одну минутку... (Обращаясь к Кабакову) Несколько минут назад, и всю предшествующую жизнь, Ната проявляла поразительную осведомленность в житейских вопросах, которыми не всякий интересуется. Поясните, пожалуйста, что означает: "Вы тоже предпочли нечто большее, тихой и размеренной жизни"?
   Кабаков. Если отвечать на ваш вопрос, то пока ничего не произошло, но скоро ожидаем крупных перемен.
   Настя. (С огромным личным интересом и покраснев) Каких? Извините, видимо, нескромно спрашивать о личном?
   Кабаков. (Расхохотался и с удовольствием) Да полно, я ведь не девица на выданье, чтобы иметь личные сердечные секреты. Это что-то сравнимое с бегством Моисея из Египта.
   Ната. Вы падки, однако, на аллегории.
   Настя. Вы уезжаете?
   Кабаков. Да. И если не вдаваться в тонкости, то работа требует того.
   Ната. И эту радостную весть вы и приехали безотлагательно возвестить нам. Ведь вы рады?
   Кабаков. (задумчиво) Мне, далеко не молодому человеку, сложно ответить однозначно, ведь необходимо бросить все и в первую очередь оседлую жизнь с ее удобствами. Но мы движимы слепой верой в лучшее, а время судья и все покажет. Извините, я оставлю вас, ведь вы до моего прихода говорили о чем -то и у вас были очень озадаченные лица. Мы привезли Александру Сергеевну (Кабаков уходит).
   Ната. (Быстро) Он не может и не хочет признать, что уезжает по убеждению Дорожкина. (Входят Александра Сергеевна, Андрей Николаевич).
   Александра Сергеевна. Извините, не могу удержаться и промолчать. Начинаю не со здравствуйте, а с вопроса. Куда вы едете? Почему вы готовы бросить все, абсолютно все, и уехать? Все говорят, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. А вы уезжаете в никуда. Что ждет вас? А что ждет тех, которых вы оставляете?

(Входят Кабаков и Слученко)

   Кабаков. Ваш гнев абсолютно справедлив.
   Александра Сергеевна. Желая изменить коренным образом жизнь, у вас должны быть веские основания. Когда я спрашиваю "почему", я не получаю ответа, который оправдывает такой решительный шаг. "Ради детей"!. Но они и сами в состоянии позаботиться о себе. Выросли и должны сами распоряжаться своей жизнью.
   Дорожкин. Александра Сергеевна, но еще ничего не произошло. Зачем же стулья ломать?
   Кабаков. Это все эмоции и адреналин. Разметавшиеся волосы, горящие глаза, бледность кожи. Но это хорошо, когда человек умеет выплеснуть их, опустошить наполненный до краев сосуд, тогда становится тихо в нем и он может услышать. Дорогая Александра Сергеевна, милая вы наша, успокойтесь, присядьте, оглянитесь вокруг. Ведь не нужны веские причины и объяснения - мир изменился и в нем стираются границы между территориями, культурами, жизненными укладами. И нет необходимости все время оставаться на одном месте. Человек должен быть там, где ему хорошо и комфортно.
   Юрий. Видимо, сытнее.
   Кабаков. Простите, но я не мыслю так примитивно. Огромные расстояния преодолеваются за считанные часы и это приближает людей, живущих в противоположных концах мира, который не так уж огромен, как некогда казалось грекам. У человека должна быть свобода выбора и действий. Тогда он сможет парить в небе как дельтаплан.
   Юрий. Но ведь вы говорили о комфортности как о довольстве. А на этой земле истину и правду ищут, а этот путь тернист и полон лишений.
   Кабаков. Этот путь полон лишений особенно в старости, которая у всех одинаково не обеспечена.
   Юрий. (с насмешкой) Так вы от необеспеченной старости бежите?

(входит Мила Александровна)

   Дорожкина. Мама?
   Александра Сергеевна. Разве вы не ждали? Кабаковы заехали вовремя.
   Дорожкина. А Инна? Она должна была зайти.
   Александра Сергеевна. Нет, не приходила. Не застанет нас. Жалко... Мне так хотелось взглянуть на новое пристанище Наты. Надолго ли? Каждый раз они думают, что надолго, но хозяин просит прибавки и очередная перемена мест.
   Дорожкин. От перемены мест слагаемых сумма не изменяется. Вопрос остается открытыми, а его решение может тянуться до бесконечности.
   Кабаков. Безысходность. Безысходность. Если проблему нельзя решить, то надо изменить к ней отношение, это избавит от болезней неотреагированных эмоций.
   Ната. А как изменить отношение к проблеме?
   Кабаков. Отправиться, как средневековые рыцари, на поиски счастья в далекий поход по неизведанным землям.
   Ната. Перекати-поле. Только не связанный обязанностями и долгом человек может быть вольным в действиях. Мама и Александер пытаются решить проблему. (Кабаков поворачивается резко и с немым удивлением). Ведь надо воспитывать дочку. Я хочу, чтобы она выросла удивительным и одаренным человеком. Это так важно.
   Ирина. Дары и таланты раздаются свыше.
   Кабаков. Аллилуйя! Все матери похожи друг на друга в восхвалении и ослеплении своими детьми (пауза). А здесь особый случай.
   Дорожкин. (примирительно) Нельзя отрицать, что роль матери в жизни ребенка велика. Именно она определяет его характер, внутреннее содержание.
   Дорожкина. А чем же заняты мужчины в это время?
   Кабаков. Они безгранично доверяют своим женам (с улыбкой).
   Дорожкина. Мило. Очень мило.
   Кабаков. Самое разумное - быть скупыми на похвалы или ограничиваться как самым большим - "неплохо". Это поощряет к дальнейшему совершенствованию (уходит, входит Александер).
   Ирина. (обращаясь к Александру) Добропорядочный гражданин, хороший семьянин, преуспевающий по службе - все эти добродетели не дают возможности иметь свой дом.
   Дорожкин. Все перемелется, мука будет.
   Ирина. (без пафоса) Забыла вам сообщить. Александра Сергеевне уже сказали, поэтому она в возмущении и смятении... Мы уезжаем.
   Дорожкин. (иронично) Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
   Юрий. Далеко ли?
   Ирина. Мы должны выехать в течение месяца. Кабаков доволен. Я же не знаю, что делать. Этот извечный вопрос: что делать, - имеет разный контекст в разное время.
   Дорожкина. Почему месяц?
   Ирина. Пришло уведомление, что мы должны в течение месяца выехать. Мы полагали, что обещанного три года ждут. Все предвещало это: бесконечная и изнурительная волокита с бумагами. И вот когда они приняты к рассмотрению, все моментально решилось: мы должны выехать в короткий срок. Месяц. Месяц на то, чтобы довести все до конца: все дела, собрать вещи. Я не знаю за что хвататься. Но самое сложное - это сказать матери. Она поддерживает нас во всем, потому что видит огромные возможности для нас. Ее доброта не знает границ.
   Александра Сергеевна. Мила... Мила... (безвольно опускается на стул).
   Дорожкин. Мама, откройте глаза. Что произошло?
   Дорожкина. Мама, тебе плохо? Вызвать врача?
   Александра Сергеевна. Разве врач поможет. Я подумала, что могу вас так же быстро потерять. В глазах стало темно, ноги, руки ослабели.
   Дорожкина. У Иры все так быстро получилось, в противоположность нам. У нас все так долго тянется и еще неизвестно, чем закончится. Неопределенность. Но ты же знаешь, Андрюша так хочет, а мое место подле мужа.
   Александра Сергеевна. А подле пожилой матери? Нет?
   Дорожкин. Это сложный вопрос и не стоит к нему возвращаться.
   Дорожкина. Есть же брат.
   Дорожкина. Но ведь ты моя дочь. Дочь, которую мы с Александром Николаевичем растили с такой любовью и потому ты не знала никаких хлопот. Мы были на страже. А теперь я тебе доставляю хлопоты и ты бежишь от них, потому что не привыкла. Есть множество детей, которые пренебрегают собственными интересами и бросают все ради своих родителей и есть дети, которые пренебрегаю родителями ради своих интересов.
   Ирина. Они будут приезжать.
   Дорожкина. Все так затянулось. Может быть это хорошо.
   Александра Сергеевна. Только вне дороги встречаются препятствия. Вам не стоит уезжать. У Ирины и Сергея так гладко и быстро все произошло, в то время как вашему отъезду столько противодействия. Материнское предчувствие никогда не подводит. Но кто прислушается к нему?
   Дорожкин. Проблема квартирного вопроса перешла в конфликт поколений. За спором мы и забыли, что произошли два несомненно положительных события и они достойны торжества. Долой разногласия, объявляется перемирие. Запрещается использовать все виды оружия, в том числе и словесного.
   Дорожкина. Очередной праздник, словно на острове Свободы. У Наташи не новоселье, а один из многочисленных переездов, в связи с чем она и попросила помочь. О празднике и речи не было.
   Дорожкин. Я за неожиданное в нашей жизни. За то, что происходит вопреки нашим планам, ожиданиям. Оно привносит новшество, избавляет от рутины, стереотипов, косности. Это как свежий ветер, влетающий в душную комнату, сдувающий пыль, переворачивающий старые бумаги. Милочка, ведь это такой неожиданный поворот: у Ирины такое краеугольное событие, которого мы все с нетерпением ждали. Стоит ли очернять светлый миг жизненных перемен. Это надо отметить. Правда, Ната? Ната, мы ведь все можем изменить к лучшему (Ната молчит).
   Дорожкина. (глядя пристально на Дорожкина) Относительно второго события... Ничего чрезвычайного и сверхъестественно радостного не произошло, и оно больше касается Ирины, а не нас.
   Дорожкин. Мила, да с каких это пор мы стали делить: касается не касается... Неужели мы так тихо и спокойно разойдемся, расставив Наташины кульки.
   Ирина. Ничего страшного, можно и разойтись. Не время еще веселиться.
   Ната. (Видя Катю, берущую Юрия под руку) А почему такая нерешительность? Мила Александровна, в таком беспорядке много неудобств, но это не может помешать нашему празднеству. Я прошу извинения, но я пока не знаю где, что лежит, а потому мне нужна помощь. Юрий, Катя... Вся надежда на вас. Настя, оставайся здесь в шесть рук мы быстро справимся (Входит Саша).
   Саша. Дело сделано, господа. Спасибо огромное за поддержку. Будем надеяться, что нескоро нам понадобится ваша помощь в таком тонком деле.
   Дорожкин. Саша, наша помощь оказалась условной. Ты почти все сам на своих плечах перенес.
   Ната. Саша, не спеши прощаться с гостями. У Ирины Емельяновны и Сергея Юрьевича произошло краеугольное событие и его необходимо отметить.
   Александра Сергеевна. Погоди. Не спеши. Мы, Наташенька, наверное, пойдем. Вам еще много хлопот предстоит. А мы уж, прости, не хотим стеснять тебя.
   Дорожкин. Мнения разделились. И мой голос не имеет веса среди такого количества противников.
   Ирина. От чего же? Мила, неужели не поддержишь любимого мужа? Ната, Юрий, Катя помогут. Ведь так? Такая нерешительность не хорошо. Ведь мы на месте топчемся. Надо на что-то отважиться.
   Юрий. Нерешительность - характерная черта интеллигенции.
   Саша. Буриданов осел умер, выбирая между равноценным, не в состоянии что-то предпочесть. Решено. Когда еще мы соберемся все вместе и будем в хорошем расположении духа от чрезвычайной новости? Видимо, нескоро. А может быть...
   Ната. Не продолжай.
   Саша. Кто знает...
   Ната. Катя, мне нужна твоя помощь. Может быть и Юрий будет любезен помочь? Я почти не оставляю права выбора.
   Юрий. Сложно отказывать женщинам.
   Дорожкин. Ведь и мы должны привнести свою лепту в общее дело. Саша, мы возлагаем на тебя огромную надежду: будь нашим провожатым по местным достопримечательностям. Ирина, Мила, ведь это место - стоит на перекрестке истории. Парк с системой каналов и прудов, усадьба в нем, - все это некогда процветавшее дворянское гнездо. От него сохранилось немногое, но что-то сохранилось.
   Катя. (Смеясь) Парк отменный: тенистый и много в нем ... живописных и таинственных мест.
   Дорожкин. Таинственных? Имеете в виду, укромных? Думаю, не этим славен парк. Там есть иное, на что стоит посмотреть.
   Саша. Мы ведь только переехали.
   Ната. (Саше негромко) Я ничего не понимаю. То торжество, то воскресная прогулка по парку для осмотра достопримечательностей. А мне еще надо так много домашних дел сделать (Уходит вместе с Катей, Юрой).
   Дорожкина. Действительно, ведь Саша только переехал и несомненно устал, да и не так он хорошо знаком с окрестностями. К тому же, нам надо позаботиться о хлебе насущном.
   Дорожкин. Об этом мы подумаем по ходу.
   Ирина. Мила, ведь в этой прогулке, что-то большее: "И дым отечества нам сладок и приятен".
   Дорожкина. Разве я препятствую? Нет. А согласны ли все остальные?
   Александра Сергеевна. А стоит ли идти?
   Саша. Стоит. История государства слагается из летописи веков былых и тех памятников, которые дошли до наших времен.
   Кабаков. Было бы интересно взглянуть, чему вы так восхищаетесь.
   Дорожкин. Предпочитающие душную необустроенную комнату свежему ветру и прикосновению к таинству былых веков могут остаться. Но день просто создан для выхода на пленэр. (Дорожкины, Кабаковы, Александра Сергеевна, Саша уходят. Настя остается. Она ходит по комнате разглядывая, кружится в вальсе между вещей. Ее радует тишина. Входит Наташа).
   Ната. Настя? Публика ушла?
   Настя. Культпоход по окрестностям. Места здесь достославные дворянское гнездо поблизости, правда разоренное. Но оно притягательно тем, что дышит былым, в нем чувствуется связь с предшествующими поколениями. Андрей Николаевич всех на выход организовал, массовик-затейник. Умеет он уговаривать. Даже Александра Сергеевна пошла, а Саша - поводырь.
   Ната. Организаторский талант. Нам время дух перевести предоставили. А Саша... он в своем амплуа... история - его страсть, обо всем забывает и говорит, говорит часами. Этот выход может затянуться надолго. Он столько историй сказывал мне, интересных, захватывающих... с жаром. Разве запомнишь все. Изредка я заглядывалась на этот жар, блеск глаз, на жесты как у артиста и не вслушивалась, о чем он, а он продолжал и продолжал. Что же ты не пошла?
   Настя. Душа не лежит к шумным прогулкам сегодня.
   Ната. Вот и выдалась нам минутка наедине побыть. Рассказывай, что было, что есть, что будет? Я дела кухонные оставила на Катю и... может тебе неприятно - на Юрия... они там вместе справляются и так ладно. Любо посмотреть.
   Настя. У тебя всегда ладно получалось в таких тонких вопросах.
   Ната. Не в пример тебе.
   Настя. Иногда терпящие пораженье выигрывают.
   Ната. Неужели?
   Настя. А ты рада? Но чему? Все это так странно... Почему так?
   Ната. Это жизнь.
   Настя. Жизнь прекрасна. А твои слова нет. Жизнь показывает обратное. Кутузов, отступив, выиграл войну и славой в веках покрыл свое имя. Прекрасный памятник ему одиноко стоит в Смоленске и его одиночество разделяют птицы, восседающие на фельдмаршальском плече. Вот какими могут быть последствия славы! Я шла сюда поговорить по душам, но не случилось... И не случиться.
   Ната. Как знаешь. Я сейчас вернусь.

(Входит Александра Сергеевна)

   Настя. Александра Сергеевна?
   Александра Сергеевна. Мне не осилить эту прогулку. Что-то гонит меня из этой шумной компании. В них кипит, бурлит энергия, которой достаточно, чтобы свернуть горы или обосноваться на новом месте. Они воодушевлены, а я не чувствую ничего этого. Грусть, как волна, накатывает. Я не смогла с ними оставаться, они стали чужими на мгновенье, и я ушла... А что же ты не пошла? Там красиво и дивно.
   Настя. Я тоже чувствую чуждость этому веселью.
   Александра Сергеевна. Глядя на них, я понимаю, что когда-то в очень скором будущем и я услышу от них: "Мы должны уехать". Они будут стараться сделать это безбольно, но их ласковые и вкрадчивые слова буду ранить до глубины сердца. Но что тебя гонит от этого веселья?
   Настя. Даже не знаю (голос дрогнул).. Не знаю, что сказать...
   Александра Сергеевна. Я вижу слезы на твоих глазах. Ты плачешь? Несчастья делают людей более сострадательными и более внимательными к переживаниям других. Что случилось, милочка? Можешь ли эту тайну доверить мне?
   Настя. Какую тайну?
   Александра Сергеевна. Самую важную...
   Настя. Когда поднимается густой туман, невозможно разобраться, что вокруг и что впереди, вот и я утратила дорогу среди этой суеты.
   Александра Сергеевна. Избегай болотных огоньков. (Настя засмеялась). Матери плачут по детям, девушки же плачут по любимым. Видишь, как просто разобраться в причине слез.
   Настя. Как развязать этот Гордиев узел?
   Александра Сергеевна. Разрубить.
   Настя. Это единственный выход.
   Александра Сергеевна. Момент истины настал. Тебе ничего не хочется сказать?
   Настя. Я шла к подруге, желая ей помочь и нуждаясь в ее совете. А нашла, что именно ей я менее всего могу излить душу и, более того, должна держаться как можно дальше, сторониться. Я рассказываю все пожилой женщине, которая находится в предчувствии печальных перемен и несмотря на это, она слушает меня и глаза ее полны искреннего участия.
   Александра Сергеевна. Какие бы жизненные невзгоды не проносились над нами, все проходит. Надо только сдержать порыв эмоций, одолевающих нас, но это и есть самое сложное.
   Настя. Сложно смирить себя, когда дорогое сердцу существо уезжает и ты ничего не можешь изменить в ходе событий, и должен только сдаться на их милость.
   Александра Сергеевна. Странно... Кого-то радует отъезд и он предвкушает грядущие перемены, кто-то же, наоборот, предается печали. Странно, что такой безумной идее, как переезд, приносится в жертву такое трепетное чувство. Постой, милая, я не так быстра в догадках... Ведь годы летят наши годы летят. Но между двумя событиями - приходом Кабаковых, их отъездом и твоей печалью, есть какая-то связь? Или мне показалось?
   Настя. Это ведь не важно.
   Александра Сергеевна. Я ошиблась. Видимо, нет связи. Кабаковы никогда не поддерживали, противились многочисленным романам сынам... Их было не мало. Они считали их преждевременными и ранними. Сердцу не прикажешь, когда оно есть.
   Настя. Как вы сказали?
   (Настя смотрит как человек, который прикоснулся к сфере, в которой мало понимает. Она вынуждена была прикоснуться к чему-то очень земному: ведь все печальное имеет одно лицо. Как утопающий она сделала судорожный вдох и закашляла).
   Настя. Вкушая вкусив плод зла и се аз умираю (Смеется).
   Александра Сергеевна. То слезы, то смех. Или смех сквозь слезы. Иов потерял больше. Нам не посылают испытаний больших, чем можем вынести. Испытывают все... веру, мужество, любовь... И тебе дадут того, кто будет о тебе заботиться. Мне снился сон некогда, в девичестве, когда я была в больших сомнениях. Летит на меня голубь белый, преодолевая все возможные преграды. Я его к сердцу подношу, прикладываю и слышу голос "Я хочу познакомить тебя с человеком, чтобы он заботился о тебе" Так и вышло. Душа в душу как один день жизнь прожили.

(Входит Юрий)

   Александра Сергеевна. Вырвались из душной комнатки? Как говорил артист, есть дамы, которые не могут хладнокровно видеть гуляющего на свободе холостяка, они не заснут спокойно, пока не свяжут узами брака счастливого молодого человека, который еще хочет жить, скитаться по свету, а не запираться у душного семейного очага.
   Юрий. Да. На свободу вырвался. Нет ничего более противоречащего природе, чем женщина с четким планом действия.
   Настя. Сложно вырваться из когтей (Улыбается).
   Юрий. Я устоял против ваших.
   Настя. Как жалко, что с моим образом у вас связано так много неприятного. Поверьте, я не хотела, не думала, не желала и не строила планов. В противоположность вам, (с грустью и из глубины) я сохранила светлые воспоминания.
   Ната. Юрий, нам не хватает... Мы рассчитывали на твою помощь и без тебя нам не одолеть всего.
   Юрий. Увольте. Я не скрываю, что у меня нет ни склонностей, ни желания проводить время на кухоньке, разве только за философскими разговорчиками, но это в другом месте. Тебе помогает сестра и ты можешь воспользоваться отзывчивостью Анастасии, которой пренебрегла.
   Александра Сергеевна. Возражаю. С высоты моего возраста кажется неразумным отвечать так резко человеку, пригласившему в гости.
   Юрий. В приглашении Наты есть тайная мысль, ведомая только пригласившей.
   Александра Сергеевна. Что же вы не сбежали с обществом на природу? Свежий воздух, прекрасные пейзажи облагородили бы вас и образ ваших мыслей.
   Юрий. Я уже был сегодня... в тенистом парке по странному стечению обстоятельств, кажущемуся теперь ошибкой.
   Александра Сергеевна. В чем же вы заблуждались, друг мой?
   Юрий. Жизнь покажет... Эта территория изведала все войны последнего времени и ее вновь и вновь возводят из руин и пепла. И то немного, что пережило нашествие вызывает восторг. Я заранее знаю, что гуляющие, вернувшись, будут восклицать: "Каков красавец, этот обручальный дуб". Его действительно нельзя пройти и не заметить, он великолепен и неповторим. На его веку не одно поколение прошло в подлунном мире. Век деревьев дольше, чем человека. Под тяжестью лет он склонился с вершины холма над оврагом. Пары влюбленных приходят к нему скрепить долголетьем свой союз. Дуб - символ бесконечности бытия.
   Александра Сергеевна. У вас тонко чувствующее сердце, но в образе мыслей временами бывает надлом. Но почему? Кто скажет?
   Юрий. Вы ошибаетесь. Вот единственный возможный разумный ответ. Я ухожу. Желаю здравствовать.
   Александра Сергеевна. Так почему же вы спасаетесь бегством? А как выглядит дуб? Обручальный...
   Юрий. Вы можете взглянуть сами. Это недалеко.
   Александра Сергеевна. Как пройти туда?
   Юрий. Долго объяснять. Я мог бы проводить вас.
   Александра Сергеевна. Какой любезный молодой человек.
   Юрий. Спасаюсь бегством (улыбается).
   Александра Сергеевна. Тщетная предосторожность (Юрий смеется). От себя не убежать.
   (Анна Михайловна и Юрий уходят, входит Юрий Кабаков)
   Юрий Кабаков. Ошибки не может быть. Дверь нараспашку, сумки, ящики, мешки, вещи... Куда забросила судьба!
   Настя. Странная магнетическая квартирка. Когда все ушли и воцарилась долгожданная тишина, все равно кого-то забрасывает судьба.
   Юрий Кабаков. Здесь есть кто-то. Скажите, пожалуйста, милая барышня, это квартира, сейчас вспомню фамилию... Перевертышей? Не спешите ответить нет. Перевертыши.... Полиндромовы. Здесь проживают господа Полиндромовы?
   Настя. (резко поворачиваясь и удивляясь) Да.
   Юрий Кабаков. (Смеется) Какая неожиданная встреча. Передо мной явилась ты, как мимолетное виденье (резко обрывает)... Но ты всегда встречаешься в самый неподходящий момент.
   Настя. В чем состоит неудачность момента нашей встречи на этот раз?
   Юрий Кабаков. Ты не поймешь.
   Настя. А тебе не кажется странным, что я тоже в этой квартире. Твои родители будут с минуту на минуту.
   Юрий Кабаков. Верно. Они настояли, чтобы я срочно приехал сюда без права на возражение, хотели сообщить что-то.
   Настя. Я знаю.
   Юрий Кабаков. Что знаешь?
   Настя. Только то, что я ничего не знаю.
   Юрий Кабаков. Вот именно.
   Настя. Все же я что-то знаю. И это обрадует тебя (смотрит испытывающе).
   Юрий Кабаков. Что же это?
   Настя. Но для других, окружающих тебя, это совершенно нерадостное событие. Оно причиняет боль.
   Юрий Кабаков. Сколько можно тянуть?
   Настя. Вы должны уехать.
   Юрий Кабаков. Это не новость для меня. И тебя это удивило? Только ты одна не знала. Думаю, не из-за этого были сорваны мои многочисленные планы.
   Настя. Нет, ты не понял. Вы должны уехать в течение месяца. Твои родители получили официальную бумагу, в соответствии с которой вы должны выехать в короткий срок.
   Юрий Кабаков. Месяц... Не год, не два... Месяц... Этого достаточно, чтобы распрощаться со всем и всеми и устремиться на новый простор. Я уже предчувствую, как все будет.
   Настя. А как все будет?
   Юрий. Хорошо. Очень хорошо. Отлично.
   Настя. Юрий, неужели тебя ничего не удерживает здесь, ничего не дорого? И ты с такой легкостью все бросаешь, словно уставший путник тяжелый груз, и летишь, летишь в неизвестном направлении, в terra incognito.
   Юрий Кабаков. Что же может удержать меня здесь?
   Настя. Друзья, какое-то чувство.
   Юрий Кабаков. (смеется) Там такие же люди, те же чувства. Люди и их интересы везде одинаковы, они одинаковы на разных ландшафтах, одинаковы на протяжении разных исторических эпох. Мой девиз: быть открытым для перемен, а это возможно, когда ничем не связан. Что же ты смотришь на меня так пристально? Что же ты не можешь оторвать взгляд? О каком чувстве ты говоришь?
   Настя. Юрий...
   Юрий Кабаков. О чувствах надо забыть.
   Настя. Когда чувства есть, о них сложно забыть... Юрий, мне казалось, что...
   Юрий Кабаков. Говори яснее. Говори. Ведь по глазам вижу, что-то хочешь сказать. Лови момент. Быть может судьба больше не предоставит такого случая.
   Настя. Все так сложно, не просто.
   Юрий Кабаков. А может наоборот. Все слишком просто и только человек все усложняет. И?
   Настя. Я даже не знаю, что сказать...
   Юрий Кабаков. Момент прошел.
   Настя. Постой. Все это время ты мне был дорог, очень дорог. Я много думала о тебе. С тобой связано столько радостных минут. Но ты с такой легкостью от них отступаешь, что я могу только сказать: к зеленым росткам тянет голову жеребенок через высокий плетень, так и моей любви никогда тебя не достигнуть.
   Юрий Кабаков. (Смеется) Любопытно. Весьма любопытно. Продолжай. Я слушаю и не могу понять, чем: словами, жестом, взглядом - я дал повод такому самообману. Ведь ничего не было. Абсолютно ничего не было.
   Настя. Ничего?
   Юрий Кабаков. Ничего.
   Настя. Ведь ты все видел, понимал. Почему ты не остановил? Но... При наших встречах я видела сияющие и радостные широко открытые глаза.
   Юрий Кабаков. Глаза. Разве это что-то значит?
   Настя. А та встреча на площади в майских теплых сумерках с сиреневым небом и розовыми облаками. Помнишь?
   Юрий Кабаков. Помню. И что же? Что может означать простой взгляд? Многие девушки в своей жизни, хотя бы раз объяснялись в своих чувствах, не имея на то никаких оснований. Тому пример положен обаятельным образом классической литературы. Но почему в таком вопросе, не терпящем суеты, все так торопливы. Почему не остановил? Не скрою, я не могу отказаться от удовольствия выслушать сердечные излияния. В этом столько экспрессии, живости и столько оторванности от действительности. Надо же мне развлекаться и веселиться. Любопытно наблюдать, как рушится тщательно воздвигнутый воздушный замок. Как служительница храма Киприды сменяет милость на гнев и негодование. Я хочу быть честен: я не мог думать о чем-то длительном и серьезном, ведь мы уезжаем... Мы можем больше никогда не увидеться.
   Настя. Но так нельзя. Когда тебе понадобится близкий человек, его может не оказаться рядом. Его вообще можно не найти...
   Юрий Кабаков. А мне на это наплевать. С невестами надо бороться, а тещ отстреливать. И вообще, ты о чем?
   (В темноте исчезают все присутствующее на сцене. Прожектор высвечивает Настю).
   Настя. Мне приходится перевернуть страницу в книге жизни и начать с чистого листа. Сейчас сложно, как никогда, представить, что в ней будет написано. В жизни нет хоженых троп и тот, кто в пути, одинок и в опасности.
   Юрий Кабаков. Ты о чем? Да, что с тобой? Когда закончится это тягостное молчание? Жизнь - игра.
   Настя. (Смотрит застывшими глазами) Мы говорим на разных языках (выбегает из квартиры).
   Юрий Кабаков. Не понимаю, чего они все хотят? (входит Катя) Какая барышня! В таком унылом месте и такие розы процветают. Какими судьбами?
   Катя. Это вы должны ответить на мой вопрос. Что вы здесь делаете?
   Юрий Кабаков. Выискиваю тайные и сокровенные места!
   Катя. Шутка? Неизвестный мужчина в пустой и открытой квартире (играя, потому что знает его заочно). Ведь можно всякое подумать.
   Юрий Кабаков. Вы ведь тоже стоите в пустой квартире с открытыми дверями...
   Катя. Я у своей сестры. Еще несколько минут назад здесь было так людно, что негде яблоку упасть. Невозможно было уединиться. Кто же вы? Благородных кровей или авантюрных?
   Юрий Кабаков. Какой смысл в знакомстве, если оно не продлится и часа? А почему вы хотели уединиться? Вы не похожи на девушку, сторонящуюся всех благ земных. Мне казалось, что здесь будет шумный и веселый пир по случаю переезда. Но ошибся.
   Катя. (не совсем поняв) Человеку свойственно ошибаться. Может, мне самое время караул кричать?
   Юрий Кабаков. Адью. Не извольте беспокоиться, я ухожу. Слишком много раздражающих факторов. Девушки имеют обыкновение досаждать. Я искал своих родителей, которые просили явиться по этому адресу, но здесь я никого не нашел. Вернее, нашел, но не то, что искал.
   Катя. Вас давно ждут.
   Юрий Кабаков. Так вы знали, кто я? Женщины - лицемерное племя!
   Катя. Догадывалась. Вы - Юрий.
   Юрий Кабаков. Так точно.
   Катя. Так уж случилось, что молодых неженатых людей, собравшихся в этой убогой квартирке, зовут Юриями. Как моя сестрица будет жить в ней!
   Юрий Кабаков. Все течет, все меняется. Маленькая квартирка сегодня, предвещает большой дом завтра. Так это с моим тезкой вы хотели уединиться, но не получилось (пауза)... Жаль, очень жаль. А я, барышня, на вас глаз положил.
   Катя. Видимо, вы привыкли к быстрому вниманию. И вы прекрасно знаете, что внешне неотразимы.
   (Юрий Кабаков смотрит в распакованное зеркало, стоящее не диване)
   Юрий Кабаков. Зачем было звать в экстренном порядке? (передразнивая дикторов, сообщающих о чрезвычайной важности происшествиях): "Всем, всем, всем. Срочно".
   Катя. Вам придется подождать несколько минут. Скоро придут ваши родственники. Намечается торжество по поводу радостной новости - вашего скорого отъезда.
   Юрий Кабаков. Отъезда? Мы уже уезжаем?
   Катя. Вы так удивлены?
   Юрий Кабаков. Нет. Любопытство женщин не знает границ, они всегда опережают события, порождая ничем не оправданные слухи. Поедешь со мной? Понравилась ты мне очень. Миндалевидные жгучие глаза. Очи черные. Очи страстные.
   Катя. Поеду.
   Юрий Кабаков. Неужели? Восхитительное простодушие. Иди сюда на перекресток рук.
   Катя. Это что-то очень знакомое. Я где-то слышала.
   Юрий Кабаков. Читала... читала... (приближается к Кате) Mon cher, вы прелестны. Я не смогу без вас и дня прожить.
   Катя. Это тоже что-то очень знакомое.
   Юрий Кабаков. Я буду одинок там, на чужбине, и только ты сможешь избавить меня от одиночества.
   Катя. Так быстро и просто бывает только, когда недоброе на сердце и коварное на уме затевается, ни к чему не обязывающее...
   Юрий Кабаков. Разве я лукавлю говоря, что вы очаровательны?
   Катя. Спасибо огромное за комплимент. Может, в этом вы и правы, но в остальном нет искренности, а есть подтекст. Нет в этом отвлеченного восхищения.
   Юрий Кабаков. Отвлеченное восхищение - вот, что банально и смешно.
   Катя. Да. Отвлеченное восхищение, например, Венерой из Милоса.
   Юрий Кабаков. Ах да, сделанной из неподражаемой белизны мрамора и чьи формы безукоризненны.
   Катя. Да.
   Юрий Кабаков. Так ведь Венера Милосская - безрукая! А Парфенон, в котором воскуривали фимиам греческим Богам, полуразрушен и камень выветрен. Но рядом стоит не холодное изваяние, а существо, в котором бьет жизнь... горячее, пьянящее. И невозможно находится в состоянии отвлеченного восхищения (берет руки Кати, целуя их, приближается к Кате, входит Слученко)
   Юрий Кабаков. И по закону жанра в кульминационный момент входит третий лишний.
   Слученко. Чем, сударь, я мог помешать Вам?
   Катя. Это Кабаков-младший.
   Слученко. Вас ждут давно. Не дождавшись, общество разошлось.
   Катя. (Подходит к Юрию, берет его под руку и обращается к Кабакову). Теперь я, действительно, могу согласиться с приглашением, исходящим от вас. (Едко) Теперь могу. Сударь, вы хотели злоупотребить хозяйским гостеприимством.
   Слученко. Как странно, эта Нимфетка не приняла за чистую монету то, что приняла та - другая. Парадокс.

(Входит Настя)

   Настя. Какая сцена! Достойная пера Софокла!
   Слученко. Чем же?
   Настя. Один не умеет прощать, а второй не способен к глубокому. Что произошло с мужчинами? Откуда такое самолюбие? А как они пожимают друг другу руку при встрече, словно клянутся в вечной круговой поруке, в неприятии женщин, обязуются в братской взаимопомощи.
   Юрий Кабаков. Ба, да это же филиппика (насмешливо).
   (Входят Дорожкины, Александра Сергеевна)
   Дорожкин. Настя, каждый раз, когда я вхожу, ты окружена молодыми людьми. И всякий раз у тебя растерянное лицо. Сожалею, что ты не была с нами.
   Настя. Вы все мокрые, но свежие, бодрые. Уж не молодильные яблочки на дубе том росли?
   Юрий Кабаков. Зачем было звать в срочном порядке?
   Ирина. Юрий, ты нашел нас.
   Юрий Кабаков. Между нами невидимая связь, которая притягивает, где бы мы не находились. Я уже все знаю.
   Ирина. Знаешь?
   Юрий. Да. Мне сказали новость, ради которой мне пришлось сюда приехать. Вы только можете подтвердить ее верность.
   Ирина. Да. (Юрий идет к выходу) Куда ты?
   Юрий Кабаков. Я поехал собираться. Вы могли сообщить просто, без пафоса и торжественности момента.
   Ирина. У тебя свой распорядок действий в течение дня и конечно же в красивый майский день во второй половине дня ты хотел быть предоставлен себе. Но настал момент, когда все это необходимо забыть, забыть, забыть.
   Дорожкин. Зачем сгущать краски. Этому эпизоду в вашей долгой жизни приписывать величие момента и требовать самоотречения и жертв во имя иллюзии.
   Кабаков. Теперь уж не иллюзии.
   Дорожкин. Как знать.
   Александра Сергеевна (Насте, которая в напряжении вслушивается в разговор). Мы так и не дошли до местной достопримечательности, не понятно каким чудом уцелевшей. Нас повернул на полпути ветер и огромная туча, мчащаяся на всех парусах, иссиня-черного цвета. Этот зловещий и тревожный цвет не предвещал ничего хорошего. И мы повернули.
   Дорожкин. Мы успели, но краток был миг той услады. Гроза и дождь, или лучше сказать - ливень вернули нас обратно. Только стихия, непобедимая и непредсказуемая, вмешивается в планы человека, меняет их. Мы не в силах противостоять ей. Как первобытные люди, мы ей подчиняемся, уступаем ее напору.
   Кабаков. Из разряда редкой породы созерцателей. Человек способен вмешиваться в природу вещей.
   Дорожкин. Это очень самонадеянно. Это ложное преувеличение сил. Человек лишь предугадывает угрозу стихии и уступает.
   Кабаков. Неужели в просвещенной голове есть место такому сладкому заблуждению. Словно перед нами полное суеверных страхов доисторическое существо, одушевляющее и возвышающее все то, что выше понимания.
   Ирина. Господа. Господа. Соблюдайте хладнокровие. Сереженька, бунтарскую кровь поумерь. Может быть это один из самых спокойных дней, которые нам осталось провести среди своих близких, друзей, на этой земле, вскормившей такой величавый дуб. Кто бы мог подумать, что среди обыденности парка и города, можно встретить такое чудо. Так за внешним спокойствием, живущих здесь, временами проглядывает величавое, мощное, крепкое, незыблемое.
   Дорожкин. Окно от дождя, как картина пуантилистов: точки, точки, точки, которые сливаются и превращаются в рисунок. Весенние ливни коротки. Скоро все кончится.
   Дорожкина. Как только закончится, мы пойдем. Не будем доставлять излишние хлопоты Нате.
   Александра Сергеевна. Странный день.
   Ирина. Так давайте же отложим заботы, забудем о печалях и насладимся кратким мигом совместного пребывания.
   Кабаков. Слова первого тоста сказаны.
   Ната. (Входя) У нас все готово, давайте пройдем на кухню. Это единственное место, где не преследует чувство неустроенности.
   Дорожкин. Авось хоть распарит кручину хлебнувшая чаю душа. Шаг за шагом не без противодействий наша встреча приблизилась к кульминационному моменту (Насте). Идем.
   Настя. (Тихо) Нет. Я не могу.
   Дорожкин.. Что же случилось?
   Настя. Ничего. Я не могу.
   Дорожкин.. Как так? Нет, теперь поздно поворачивать.
   Настя. Не терзайте. Будьте другом, отпустите меня. Не держите. Я не могу оставаться здесь. Помогите мне лучше уйти незаметно.
   Дорожкин.. Удивлен.
   Настя. Я буду вам очень признательна. Это неудачное слово. Но. Это так. Общепринятыми фразами очень удобно пользоваться, когда все вокруг вызывает смятение. Простите, что это идет в разрез с общим настроением.
   Дорожкин.. Идем (Берет Настю за плечи понимающе и продвигает к выходу).
   Дорожкина. Ведь торжество начинается. Ты его застрельщик.
   Дорожкин.. (Тихо и спокойно) Мы через минуту вернемся.
   Мила. Там такой проливной дождь.
   Дорожкин.. Дождь почти кончился. Идем (Настя и Дорожкин уходят).
   Саша. Мы благодарны за вашу отзывчивость и готовность помочь, пусть наше радушие сгладит отсутствие уюта и неустроенность этого места и у вас сохранятся теплые воспоминания об этом майском дне, о произошедших событиях и об этом доме.
   Дорожкина. Будет тебе, Сашенька.
   Александра Сергеевна. Если не принимать многое во внимание, то можно с легкостью разделить ваше настроение и приглашение. Идемте.
   (Кабаковы, Дорожкина, Александра Сергеевна, Катя, Слученко, Саша, Ната идут к дверям, в которых высится фигура Дорожкина)
   Ната. А вы первый... всех опередили, не стали внимать речам, а приступили к делу.
   Дорожкин. Не совсем так.
   Саша. (Юрию) Идем, мой товарищ, которого я оставил без внимания вопреки всем правилам гостеприимства. Но такова суетливая жизнь, что мы не всегда делаем то, что обязаны делать. Отступаем от правил. Или упускаем свой шанс.
   Ната. (Осматриваясь) А где Настя?
   Дорожкин. Она только что ушла.
   Ната. Вот так просто ушла?
   Дорожкин. Да, она ушла не прощаясь.
   Слученко. Ушла?
   Александра Сергеевна. Видимо у нее были на то основания.
   Ната. Идемте.
   Александра Сергеевна. Да.

(Все уходят)

(Конец первого действия)

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Действие 2.

  
   Настя. Дверь открыта. Пусто. Поглощенные очень важным они не слышат. Нет. Тихо. Ни звука, словно никого нет (Бесшумно выплывает Александра Сергеевна).
   Александра Сергеевна. Нет есть. Есть. Правда тихо? Теперь так будет всегда. Их нет.
   Настя. Здравствуйте Александра Сергеевна.
   Александра Сергеевна. Проходи.
   Настя. Отъезд, казалось, должен был нанести отпечаток на находящееся здесь. Но все упорядоченно, правильно. Глядя на это, никогда не скажешь, что хозяева отправляются в дальнюю дорогу и, более того, вернутся нескоро.
   Александра Сергеевна. Или никогда.
   Настя. Никогда звучит очень фатально. Это слово не подходят для живущих. Оно связано с чем-то уходящим в небытие.
   Александра Сергеевна. Это только в молодости кажется, что время безгранично и его так много. Но это легкомысленность молодости. Во второй половине жизни, словно спускаешься с горы, с ускорением. Летишь, не в силах остановится, приближаясь к заветной черте. Никогда пугает, но разве кто-то может его предотвратить?
   Настя. Просто слова.
   Александра Сергеевна. Ты рано пришла.
   Настя. Мы договаривались на это время. Двенадцать часов.
   Александра Сергеевна. Уже двенадцать? Как время летит. Как одно мгновенье.
   Настя. Ничего не изменилось. Нет, здесь висела картина (дотрагивается до обрисованных пылью границ длительно висевшей картины) Белые пионы в стеклянном графине. Очень колоритная акварель. Вы всегда сидели под ней и сами напоминали этот розово-белый воздушный букет. Пожалуй, это единственный признак перемен.
   Александра Сергеевна. Да. Милочка любит эту картину, и для нее это воспоминание о доме. Она забирает ее с собой.
   Настя. Стало неуютно от этого.
   Александра Сергеевна. Ты находишь? Постой, у меня есть картина в рамке. Вот она (достает из шкафа небольшую репродукцию). Повесим ее, чтобы скрасить эту оголенную плоскость. Придадим ей живописность.
   Настя. Вы хотите повесить эту репродукцию? (с очень удрученным видом)
   Александра Сергеевна. Будет мило. Очень мило. Ты не находишь?
   Настя. Может быть (берет и вешает и внимательно смотрит на Александру Сергеевну).
   Александра Сергеевна. Быть по-твоему: не будем вешать картину. После будет видно. Не смотри так пристально с пристрастием (с навернувшимися слезами). Ведь нет необходимости объяснять, что происходит.
   Настя. Нет необходимости.
   Александра Сергеевна. Я многое не понимаю, но и мешать не имею права. Я менее всего хочу быть помехой. Ведь старость - это болезнь, немощность, раздражительность, и им со всем этим придется сталкиваться и мне не хочется усложнять их жизнь. Но их счастье я видела... (поправляется), я вижу в другом.
   Настя. (Подходит к шкафу, берет там колокольчик и звонит, Александра Сергеевна вздрагивает) Может есть неотложные дела, с которыми я могла бы помочь.
   Александра Сергеевна. Неотложных дел нет. Давно все готово. Три дня назад все собрано. Осталась только формальность - перешагнуть через порог дома, с которым связывает вся жизнь. Они будут слишком далеко. Слишком. Я привыкла, что они рядом. Это чувство близкого человека рядом очень важно. И когда они уедут, а это произойдет через 4 часа, образуется невосполнимое чувство пустоты, которое не покинет до самого конца.
   Настя. Нет, прошу вас. О каком конце вы говорите?
   Александра Сергеевна. Всему рано или поздно приходит конец. Vita brevis... Ars longa. Люди, творящие прекрасное, переживают столетия.
   Настя. Не отчаивайтесь.
   Александра Сергеевна. Мы строили этот дом с Александром семь долгих лет. Думали, что он принесет счастье нашим детям и станет их домом, их убежищем. Мы хотели, чтобы в нем забыв о трудностях, о неурядицах дольнего мира, отдыхали душой, чтобы это была крепость любви и доброжелательности. Конечно, родительскую любовь принимают как должное, как само собой разумеющееся. Каждая вещь здесь - это целая жизнь, и неправда, что у вещей нет жизни, как ни странно они разделяют наше счастье и наши беды. Этот комод достался мне в приданое от бабушки, в нем спрятано много ненужных вещей, но когда-то они были незаменимы, наполняли чей-то мир. Теперь я также стара, как и моя бабушка и невероятно смешно звучит всякое упоминание о моем приданом. Я стала ненужной вещью, которую пришло время сменить на что-то более удобное и бесхлопотное. Что поделаешь, я действительно не успеваю за жизнью, отстаю, отстаю... А мы с Александром не выбросили комод, хотя он абсолютно не вязался с новой домашней обстановкой: разве можно было избавиться от этих карточек, образков, крестиков, детских игрушек, от этих живых свидетелей уже несуществующих людей. Разве можно... они пробудили нас к жизни, так говорил Александр... А эта софа...Мы долго искали ее... Мила за одно лето вымахала на десять сантиметров и не помещалась на прежней детской кровати и мы в спешке пытались найти этой барышне хоть что-нибудь подходящее для сна. Но не тут-то было... И вот однажды пред нами предстала аккуратная огромная софа, при одном виде которой становилось тепло, уютно и клонило ко сну. Александр сразу прокричал: "Эврика!". Цветы обивки благоухали, он хотел чтобы его дочь просыпалась среди этого сада. Так мы и купили софу. А теперь нет ни Александра Николаевича, ни дома, ничего нет. И дочь где-то далеко. Впереди только старость.
   Настя. Вы должны сохранять присутствие духа. Не грустите. Все устроится. По-другому, не так как вы думаете и видите, но обязательно устроится. Все пойдет своим размеренным ходом и вы привыкните к новым обстоятельствам. Ведь все идет к лучшему. Так давайте доверимся судьбе и не будем терять надежды, и будем довольны тем, что есть. Как еще можно вас утешить и отвести от отчаяния - этой опасной дороги в никуда.
   Александра Сергеевна. Не утешай, это бессмысленно, так же как и то, что затеяли сделать они. Глядя на Кабаковых, удивляешься той детской радости от переезда на новое место, которой им хватит до конца жизни, протекающей теперь в непрестанном сравнении прошедшего и их нового кажущегося им выигрышным настоящего. Жизнь как праздник.
   Настя. А почему, Александра Сергеевна? Что случилось? Я ведь почти ничего не знаю о них, только может быть в общих чертах.
   Александра Сергеевна. Сейчас достану из ларчика, который просто закрывался, заветное письмо и ты все поймешь. Вот оно - таким правильным, аккуратным подчерком прописано 6 листов, и нельзя не догадаться, что это писал довольный человек.
   Настя. Подчерк мужской, так кто же пишет? Не впечатлительная Ирина, а кто-то из мужчин? Серж? (Александра Сергеевна отрицательно кивает головой). Юрий?
   Александра Сергеевна. Он писал Даниилу, зная что тот с нетерпением ждет и это письмо раздразнит его. На Даниила письмо произвело парализующий эффект, он перестал ходить на службу и только ждет, ждет, ждет... Прочти. Ты читаешь?
   Настя. Как интересно, письмо Юрия.
   Александра Сергеевна. Читай вслух.
   Настя. (Читает торопливо, монотонно, будто пытается как можно быстрей дойти до кульминационного момента и конца).
   Туман сделал день необычным: такое впечатление, будто ты один на всем белом свете. Лыжи совершенно неуправляемы. На них несёт по льду, выносит на бугор, пытаясь просто удержаться на ногах, ударяешься о следующий бугор - и так весь спуск с вершины до подножия. Были в консерватории бабочек, в этих оранжереях с тропическим климатом и растениями, среди которых летают тысячи экзотических бабочек. Ты ходишь, смотришь, чувствуешь их красоту, в то время как снаружи все завалено снегом - нет ни роз, ни тюльпанов, ни цветущих сакур... (Настя замолкает, но продолжает читать, а потом быстро перелистав все страницы безжизненно опускает их и не читает боле).
   Александра Сергеевна. Что прекратила?
   Настя. Бессмысленно.
   Александра Сергеевна. Однообразие во всем: описания бытия раба божьего Юрия. И никакого сожаления и грусти о пережитом и оставленном здесь. Никакой ностальгии.
   Настя. Да. Чужая душа - потемки. Мы не можем знать, что происходит внутри.
   Александра Сергеевна. Здесь и между строк читать не приходится - все понятно, он как открытая книга, страницы которой гоняет ветер, дующий из незакрытого окна (пауза) Должна подойти скоро Ната. Бедная девочка, ее душа надорвалась еще в молодости...
   Настя. Ната? Я не вхожа к ним более.
   Александра Сергеевна. Почему же так?
   Настя. Что-то потребительское в их отношении к окружающим оттолкнуло меня. Я знаю, что они все-таки построили свой дом и теперь всему миру должны, но это уже другая история.
   Александра Сергеевна. Странно, ведь дружба, возникающая в юности, - одно из самых крепких чувств, которое прощает обиды и промахи. Иной раз повздорят до драки, а потом мир и согласие.
   Настя. Я вернусь когда-нибудь к ним, но пока мне нечего им сказать: все так неустроенно и неопределенно в моей жизни. Ведущие оседлый образ жизни вряд ли поймут путешествующих.
   Александра Сергеевна. На это всегда можно возразить. Есть такие, которые находятся в дороге и при этом не покидают дома, и есть такие, которые покинув дом, не находятся в дороге. Чувствую, что не расскажешь мне всей правды, которая на сердце.
   Настя. Вы правы, во всем этом слишком много личного и глубинного. Кто старое помянет, тому и глаз вон.

(Появляется тихая мелодия - начало лейтмотива нашествия из ленинградской симфонии Шестоковича. В комнату вплывает Ната).

   Александра Сергеевна. Мы только что вспоминали вас.
   Ната. И мы, направляясь к вам, думали о вас. Мила и Андрей Николаевич добились своего.
   Настя. Но какой ценой!
   Ната. Анастасия! И ты в этом месте. Ты все по гостям наведываешься?
   Настя. Пытаешься обвинить в праздном отношении к жизни? Я не искала легких путей. Стремилась к прекрасному, но жизнь - очень практичное мероприятие, оно не любит мечтающих и устремленных к этим мечтам.
   Александра Сергеевна. Ната, как ваши дела?
   Ната. Я не могу нарадоваться нашему новому дому.
   Александра Сергеевна. Дом - это те 2 комнаты, которые вы приобрели после многочисленных переездов?
   Ната. Они кажутся огромными, просторными. Из окна видно озеро. Этой весной на него приземлились лебеди. Сначала немного, а потом больше и больше. Я учила дочурку считать и она насчитала двадцать шесть.
   Александра Сергеевна. Идиллия. Идиллия. Идиллия.
   Ната. Хочется большего, но Александр не всегда так успешен, как мы ожидаем от него.
   Александра Сергеевна. На Сашу итак возложена сложнейшая из задач: угодить честолюбивым планам жены, которая предпочитает получить от жизни все сполна.
   Ната. А разве комфортная жизнь не признак успеха и удачно сложившейся карьеры?
   Александра Сергеевна. Были в истории эпохи, когда люди искали истину, преобразовывали окружающее, привнося новые гуманистические идеалы. Теперь же Мамона собирает дань.
   Ната. Не понимаю, почему вы так ожесточены и что вам так не нравится? Разве можно согласиться с трудностями и лишениями?
   Александра Сергеевна. А вы не заметили, Ната, что они всегда есть? Препятствия, преодолевая которые вы достигаете заветного, делают его отраднее. Ведь ваше жилище мало и непривлекательно. Но то долгое ожидание, скитание из угла в угол, сделало его вожделенным и удивительным.
   Ната. Вы словно желаете пристыдить, но я живу в свое время. Мне понятен ход событий в нем. Мне нравится мое время. Вы же человек другой эпохи, которая уходит в небытие.
   Настя. Ты, видимо, чувствуешь себя победителем и триумфатором.
   Александра Сергеевна. Я очень задержалась здесь. Надо позвонить и узнать, где Мила, что-то долго не идут. Как можно так надолго уходить в такой ответственный момент (Уходит).
   Ната. Ты не изменилась, ни внешне ни внутренне - борец за женские права.
   Настя. Мы не виделись год, откуда ты можешь знать о моем внутреннем и сокровенном? Проницательный человек может интуитивно почувствовать, но ведь этого здесь нет.
   Ната. Полно. Что нового?
   Настя. Все течет, все изменяется.
   Ната. Ты столько лет делаешь труд, но никак не можешь завершить его.
   Настя. Во всяком новом начинании есть сложности. Мой руководитель - мечтатель: ставит мало достижимые цели, тем самым взваливая груз почти невозможного на подопечного. Я завершила успешно свой труд, несмотря на всю его невозможность. Я свободна.
   Ната. Как так?
   Настя. Сладок миг окончания долгого периода.
   Ната. Мой Саша тоже пишет труд. Он замечателен и умен, но он еще не окончил. Но это не за горами. Очень скоро. Скоро. Он очень большая умница, И к тому же ему приходится решать много других проблем, самых важных.
   Настя. Никто не сомневается в важности, решаемых им проблем.
   Ната. У нас есть ребенок, есть дом. К тому же, я давно хотела рассказать тебе о Юрии.
   Настя. Это было давно. Не хочется вспоминать.
   Ната. Так ли?
   Настя. Конечно, интересно как складываются судьбы. Все вокруг нас изменилось и мы сами изменились. Нередко перемены так разительны, что объясняешь былые дружеские чувства, лишь обстоятельствами, заставлявшими быть вместе.
   Ната. Например?
   Настя. Пример стоит прямо передо мной.
   Ната. Что ты имеешь в виду?
   Настя. Это так... Красавица, в которую были влюблены все мальчишки в школе, полнеет до неузнаваемости, так что слышатся возгласы: "Неужели она?"
   Ната. Ах, это. Ты как будто убегаешь от вестей о Юрии.
   Настя. Я ежеминутно думаю об уезжающих. Их задержка больно ранит Александру Сергеевну. Она с жадностью тянется к ним, ее пугает предстоящее одиночество. Человек рождается королем, а умирает в изгнании. В сравнении с ее волнениями, все остальное кажется ничтожно малым. Вспоминая о других, забываешь о своих трудностях. Словом, это то, что философы называли - изменить отношение к проблеме. Если хочешь, Наташа, расскажи. Ведь тебе так не терпится рассказать чрезвычайную новость. Я это по глазам вижу. Вижу по напору, с которым ты хочешь рассказать.
   Ната. Длинная тирада.
   Настя. Авгуры говорят на непонятном для окружающих языке.
   Ната. Неужели тебе самой не интересно узнать.
   Настя. Не знаю.
   Ната. У Юрия теперь большая семья.
   Настя. Действительно, какая интересная новость.
   Ната. Правда? Он женат и у него родилась или вот-вот родится дочь. И все это произошло за удивительно короткий срок: последние 3 месяца.
   Настя. Комичная новость, ты не находишь? (Молчит, потом смеется).
   Ната. Да, ты права. (С недоумением пожимает плечами, потом тоже смеется). Нас уверили, что это событие произойдет как можно позже. А в результате произошло так внезапно и поспешно. Мы, как его друзья, терялись в предположениях, кто с ним будет рядом, ожидая что-то деликатное, возвышенное. Но оказалось что-то очень земное, практичное, и все было окутано атмосферой таинственности. Он женился в спешке, не уведомив и не пригласив ни одного из своих друзей. Мы узнали даже не от него самого, а через третьих лиц, случайно позвонив им. Видимо я слишком много сказала. Может быть не стоило говорить? Мы его поздравили с радостным событием. Что же ты молчишь?
   Настя. (выходя из оцепенения) Поздравили? Может его надо было спасать от такого невиданного и навязанного счастья, а не поздравлять.
   Ната. Как все противоречиво и непредсказуемо.
   Настя. У жизни свои планы, и часто они не совпадают с нашими. Это приводит к лучшему, или наоборот к худшему.
   Ната. В тебе никогда не было чувства зависимости от обстоятельств, казалось, что ты удачно лавируешь между ними как сноубордист, скользящий и увертывающийся от снежных лавин.
   Настя. Извини, мне как-то не по себе и я не могу отреагировать должным образом на красивое сравнение. А вот и Александра Сергеевна, дорогая.
   Александра Сергеевна. Не превозмочь в дремучей жизни страха. Разве можно проявлять такое ребячество: уехать, исчезнуть так надолго. Понимаю, что я об одном и том же много раз, словно долгоиграющая пластинка. Досаждаю. (Подходит к пианино, трогает его, как трогают дорогое памяти). Давно. Это свидетель моей молодости.
   Ната. Я никогда не знала, что вы играли на пианино. Я воспринимала его, как предмет интерьера не отдавая отчет, кто же его истинный хозяин.
   Александра Сергеевна. Когда-то я играла бесконечные уроки, а пальцы неверно ударяли по клавишам, заставляя меня повторять урок бесконечное количество раз, от чего сама музыка становилась невыносимой. Но для меня было главное бить и не останавливаться. Детская кисть была медлительной и не успевала из-за несовершенства координации. Теперь же артриты сделали ее костной, малоподвижной. Можно ли сыграть ею что-либо?
   Настя. Попробуйте.
   Александра Сергеевна. Интересная идея, но боюсь, что невозможно.
   Ната. Попробуйте.
   Александра Сергеевна. (Садится. Играет сначала медленно с опаской, как играют разучивая новый урок. Потом получается лучше и лучше, она начинает импровизировать. Настя радостно смеяться, аплодирует в такт, потом пускается в танец. Приближается к Александре Сергеевне и смотрит ей в глаза).
   Настя. Вы просто чудо. Так хорошо получается. Удивительно.
   Александра Сергеевна. А вот эта мелодия, как вы находите ее? (Играет тему врагов из симфонии Д. Шостаковича "Ленинградская". Сначала тихо, а потом с нарастающей громкостью). Мне всегда казалось, что эта мелодия параноидальной идеи, охватывающей сначала незаметно, а потом сильнее и сильнее, которая парализует гуманное, цивилизованное в человеке, делая его варваром, готовым на все. Разве то, что было свершено за годы нашествия может вместить разум здорового и здравомыслящего человека? У человечества стремящегося к добру нет средств защиты от абсолютного зла.

(В момент бурных аккордов темы врагов появляются отъезжающие, входят гуськом, по одному)

   Дорожкин.. У вас веселье, а не царство меланхолии. Вы, видимо, ликуете по поводу нашего отъезда.
   Ната. Неплохая идея.
   Дорожкин.. Мы пытались избежать напряженной атмосферы и тягостных минут прощания. Как говорится, следуйте природе вещей, вашей собственной природе и вы будете идти свободно и беспечно.
   Александра Сергеевна. Вот в чем причина, вашего длительного отсутствия. Понимаю, бравурная музыка, улыбающиеся лица, вальсирующая Анастасия вызывают ваше недоумение. Пусть так: мы будем шутить, улыбаться, радоваться и вести себя так, словно вы переезжаете в новый дом по соседству. А вы знаете, что за музыка звучала?
   Мила. Шостакович. К чему все это?
   Александра Сергеевна. Ведь не всякий может без остановки перечислить пять опер или пять сочинивших их композиторов.
   Ната. Эта музыка мало кому интересна.
   Дорожкин.. Неужели?
   Дорожкина. Далеко и ходить не надо. Вот наглядный пример.
   Дорожкин.. Сыграйте полонез Огинского. Я действительно не люблю прощаний, в них столько излишнего драматизма. Жизнь - это путь. Как совершенно естественное желание надо принимать необходимость в движении и перемещении: от незнания к знанию, из одного места в другое. Древние египтяне изображали жизнь как тоннель, по которому они устремлялись к Осирису.
   Александра Сергеевна. Бросают в поисках счастья эту плодороднейшую из земель на плечи немощных старух и мечтательных девиц. Но это неизбежно, это видимо передается из поколения в поколения, даже не словами легенд, сказаний, былин, а с молоком материи - этот вечный поиск чего-то недостижимого: счастья, справедливости и истины... Эти издревле пришедшие мечты о идеальном месте - Граде Китеже, Белозерье... сколько голов сложили в поисках, да все понапрасну... Пока есть мечта, настоящего мало.
   Дорожкин. Как вы думаете? Можно сохранять спокойствие, когда прождав сорок минут транспорта и не попав из-за этого к врачу чувствуешь беспомощность? Когда ждешь этот захудалый трамвай как единственное спасенье и радуешься ему как ребенок, когда он наконец приходит? Ведь понимаешь, что ничего не в силах изменить, как только подчиниться этому неторопливому ходу событий, в котором нет никаких правил, закономерностей и все случайно и хаотично.
   Александра Сергеевна. Это минутная слабость и она не может быть причиной далеко идущих выводов и последствий .
   Мила. Завтра наступит другой день.
   Дорожкин. Это в аллегоричном смысле?
   Мила. Нет, в прямом. Завтра наступит другой день и трамвай растворится в других хлопотах и ты забудешь о нем.
   Дорожкин.. Ничего не изменилось. Не забыл.
   Александра Сергеевна. Нет, не из-за гуся поссорились Иван Иванович и Иван Никифорович.
   Мила. (пытается перевести разговор) Мама, мы задержались. Пойми, мы волнуемся и это передается тебе. Атмосфера накаляется, электризуется словно перед грозой.
   Александра Сергеевна. Что же задержало вас?
   Мила. Мы бродили по городу, по маленьким улочкам, по уютным скверикам с фонтанами. Новое всегда страшит, в старом же столько обыденности. А эта отрадная для души прогулка успокоительна и привносит умиротворенность. Звонили Ирине еще раз.
   Александра Сергеевна. Вы ведь уже давно договорились с ней.
   Мила. (Неуверенно, задумываясь, стоит ли говорить далее) Да, мы договорились. Нет необходимости волноваться. Все устроено, нам есть, где остановиться. А если будет что-то не так, то всегда сможем вернуться. И все же...
   Александра Сергеевна. И все же? Минуты сомнения? Ведь то, от чего вы бежите, не так ужасно. Жизнь налаживается. (Подходит к Миле, берет за руки, дотрагивается рукой до щек, лба). Холодные, белые, словно безжизненные, а щеки красные, горят.
   Мила. Волнительно, словно перед большим сражением. Неспокойно. Как все будет? Ирина и Серж нас не встретят. Сначала охотно соглашались, а теперь что-то изменилось в их планах. Их, кажется, пригласили на важную встречу и потому не могут ее отменить, хотя понимают всю сложность вновь приезжающих. Почему так?
   Александра Сергеевна. Вам надо рассчитывать на ваши собственные силы. У вас есть ваши интересы, планы, надежды и у других людей есть их интересы, планы, надежды.
   Ната. Во сколько вы приедете?
   Мила. Почти в полдень.
   Ната. Ведь Андрей Николаевич такой вездесущий и всемогущий. Вы и сами доберетесь и осмотрите город, если усталость не помешает.
   Мила. Да Ната, это так. Но не в этом дело.
   Александра Сергеевна. Вам помогут материнские молитвы.
   Мила. Мама...
   Александра Сергеевна. А чем я еще могу помочь?
   Мила. Как только мы уедем, ты будешь предоставлена заботам брата. Я бы не оставила тебя в абсолютном одиночестве. Брат будет с тобой. Он придет к тебе. Он не разделяет наши планы и взгляды, но тебя он любит очень сильно. Он не согласился с нашим решением, видишь он даже не пришел в последний день, чтобы проводить нас. Но к тебе он придет.
   Александра Сергеевна. Не волнуйся, Мила, я не боюсь умирать. В сущности, я уже так устала жить.
   Мила. Что же это такое? Ведь это разрывает мое сердце. Ты не можешь не знать, как это все волнительно и сомнительно. Я должна думать о других. Андрюше кажется все простым, мне же, наоборот, сложным. Приспосабливаться к новому, когда привыкать к новому окружению и языку сложно, когда есть многолетние привязанности и нет такой убежденности в своих силах. А вдруг то, к чему стремиться Андрюшенька, невозможно достичь и это из области недосягаемого и идеалистичного?
   Настя. В жизни столько энергии и силы, которые позволяют выживать в сложнейших обстоятельствах и преодолевать невозможное.
   Александра Сергеевна. А что делать, если жизненные силы день за днем уходят?
   Мила. Мама... (Уходит, утирая глаза и пытаясь это скрыть)
   Александра Сергеевна. Мила... Она такая хрупкая и так зависит от обстоятельств. Боюсь, что если со мной что-то случится, она даже не сможет приехать сама. Ладно. Что же мы наши золотые мгновенья вместе превращаем в муку и пытку. Все хорошо. Все идет как нельзя лучше.

(Входят Дорожкин, Мила)

   Настя. Я была у Елены Семеновны, матери Ирины.
   Мила. Мы ее часто навещаем, в том числе и по поручению Ирины.
   Настя. Она грустит об уехавшей дочери. Ждет ее.
   Мила. Она должна приехать скоро, через месяц.
   Настя. Она живет ожиданием этой встречи. Она двадцать раз повторила словно забываясь. У нее очень грустные глаза. Это нехорошо, когда старые люди предоставлены себе, они как никто нуждаются в опеке. Они бояться показать слабость и зависимость, до последнего не могут смириться со своей немощностью.
   Дорожкин. Весна, цветы, зеленая листва и даже старые березы живы и соками полны и вскармливают клейкие ростки и все в удел в круговороте жизни...
   Мила. Она заболела.
   Настя. Да? А мне она ничего не сказала.
   Дорожкин. Она второй месяц выздороветь не может. Слаба очень.
   Настя. Я видела, что она напряжена, взволнована... Она мечется в замкнутом мире. Видит какие-то мучительные фантастические сны, от которых просыпается в холодном поту. А она была веселой и бойкой еще год назад. У нее появился такой угол - галерея фотографий, перевязанных черной лентой: отца, матери, братьев, сестер, племянниц, племянников, многие из которых гораздо моложе ее - но она прекрасно понимает, что логическим довершением всего этого будет она сама. Она как-то показывала свои фотографии и приказала выбрать одну из них, чтобы я помнила ее именно такой... И я выбрала - фотографию улыбающейся жизнерадостной женщины...
   Мила. Она пишет книгу... Пишет, чтобы жить... Кроме героизма, который проявляется в экстремальных условиях, есть еще и персональное мужество, когда преодолевая невзгоды и трудности человек идет далее не останавливаясь.

(Входит Инна)

   Инна. Милочка дорогая, здравствуй и вы, Александра Сергеевна, здравствуйте долгие лета. У вас все нараспашку, на телефонные и дверные звонки не отвечаете. Словно жизнь остановилась и звонки не отзванивают такт.
   Мила. Здравствуй. Хлопоты. Хлопоты. Хлопоты.
   Александра Сергеевна. Вы сами их устроили.

(Уходят Александра Сергеевна, Дорожкин, Ната, Настя)

   Мила. Вот видишь их причину. Если бы не это, было бы намного легче.
   Инна. Да, выбор сделан, и надо быть последовательными.
   Мила. Спасибо, что пришла.
   Инна. Что ты, Милочка, зачем столько напрасных слов.
   Мила. Вот твои глаза светятся, в них столько тепла, это согревает в тот момент, когда вокруг столько отчужденных или грустных взглядов.
   Инна. Да что ты, Милочка. Это сказывается напряжение многих дней, твое волнение, и это усиливает раздражение от окружающего. Ты просто преувеличиваешь.
   Мила. Такое чувство, словно, в пустыне и вокруг ни души.
   Инна. Надо успокоиться.
   Мила. Через несколько часов эта удивительная связь будет разорвана. И это сделаю я сама: разрежу пуповину соединяющую меня и дорогое существо. Андрюшенька даже не сомневается в правильности сделанного выбора и в том, что все сложится как нельзя лучше. А если нет? Если это лишь воздушные замки, которые так легко возводится и с такой болью разрушаются.
   Инна. Надо верить в лучшее и пусть оно будет жизненным ориентиром, как маяк в ненастье и шторм. Мы всегда что-либо преодолеваем: боль, сложности, хитросплетения судьбы, разрубаем гордиев узел. И это у всех. Но рано или поздно все разрешается.
   Мила. А как же твоя жизнь?
   Инна. Причем здесь это?
   Мила. А в ней разрешаются сложности, хитросплетения судьбы?
   Инна. Рано или поздно разрешится.
   Мила. Но восемнадцать лет ничего не меняется. Жить под одной крышей с бывшим супругом, который за все это время не проронил ни слова.
   Инна. Это вынужденная ситуация. Когда что-то так долго тянется и нет возможности изменить, то эту часть жизни воспринимаешь как данность. Обстоятельства в данном случае выше нас. А потому тема исчерпана, к чему к ней возвращаться?
   Мила. Полно. Надо вовремя остановиться.
   Инна. (Смеясь легко) Но рано или поздно все разрешается. Сложно понять, почему два абсолютно чужих человека приговорены жить под одной крышей. Сложно понять, почему огромное множество людей испытывают такие же неудобства, потому что окружающая действительность такова.
   Мила. Коммунальная квартира.
   Инна. Сложно понять, как человек может хранить бесконечное множество лет молчание. Но все это отступает на второй план, потому что более всего меня пугает одиночество Насти.
   Мила. Андрюшенька настроил долгосрочных прожектов. Он хочет, чтобы и вы попытали счастье.
   Инна. Это невозможно. У меня старая болящая мама, живущая моей помощью. В своем почтенном возрасте за восемьдесят она содержит дом с клочком животворящей земли. Зимой ей очень одиноко, летом же она не может без этой спасительной жизни заодно с природой: вставать с восходом солнца, ждать дождя, облагораживать землю. Пусть у вас все сложится замечательно и мы будем рады этому.
   Мила. Замечательно.
   Инна. (Берет колокольчик и звонит). Это звук надежды: успокоительный и отрадный звон. Однажды, находясь в горах, мы зависли в фуникулере над пропастью на несколько секунд, которые казались бесконечными. Ветер завывал, внизу у подножия сверкали молнии, беззвучно и зловеще. И было так темно.
   Мила. Жутко.
   Мила. И вдруг внизу прозвенел колокольчик, на шее обеспокоенной коровы. И эти звуки жизни заставили нас засмеяться. И мы смеялись, пока не почувствовали, что равномерно, как по маслу, скользим все ниже и ниже. Через несколько минут мы стояли на тверди земной, радуясь этому. (Снова звонит в колокольчик, смеется). Так давай же светлой радостью развеем кручину, печаль и грусть расставанья. Ведь за расставанием следует встреча.
   Мила. Да, встреча. Из всех моих подруг мама более любила тебя.
   Инна. Мила, чувство любви или нелюбви - это взаимное чувство. И потому хочу предупредить твой разговор. Если ли я правильно поняла, то речь пойдет об Александре Сергеевне. Она мне дорога и потому я буду навещать ее, как это делала всегда, все эти годы. Но это не сможет заменить ей самое главное, увы...
   Мила. Именно об этом я хотела говорить. Все мысли о ней, о маме, я даже о другом не могу думать.
   Инна. Лишь по малейшему мы должны догадываться о главном.

(Входит Дорожкин)

   Дорожкин. Не помешал?
   Мила. Чем же?
   Дорожкин.. Своим присутствием.
   Мила. Оно ободряет. Твой целеустремленный взгляд, направленный из глубины в будущее, не терпит сомнений и вселяет спокойствие и уверенность в благополучном исходе задуманного. Внешне ты, как неприступная скала, изваяние греческих героев. Но внутренне? Посмотри, Андрюшенька, ведь ты неправильно пуговку застегнул.
   Дорожкин.. Неужели? Женщины доводят нас и наши стремления до совершенства.
   Мила. (подходит и застегивает пуговку воротничка) Никто не знает, что творится в твоей душе, ибо ни с кем не делишься, но выглядишь ты уверенно.
   Дорожкин. Даниил должен был прийти. Его нет.
   Мила. Есть. Он пришел. Ты не заметил. Он где-то с девицами - Настей, Натой.

(Гаснет свет. Исчезают персонажи предыдущей сцены и свет высвечивает Настю. Она поднимает голову и жмурится в лучах света, бьющего ей в лицо.)

   Настя. Странный день. Редкий. Он запомнится этими проводами и отъездом. В расставании всегда есть грусть. Но жизнь - это ожидание перемен к лучшему, это надежда на лучшее. Войны, катастрофы, переустройство уклада жизни - все это лишает человека надежд, его мечты. И тогда в ее поисках, человек бежит в никуда. Грустно. Но неизбежно.
   Даниил. Настя.
   Настя. Я думала, что одна.
   Даниил. Ты действительно одна.
   Настя. Кто знает о том, что далеко за туманными волнами есть прекрасный мир мечты?
   Даниил. Я знаю. То, что я здесь, говорю с тобой, не делает тебя менее одинокой.
   Настя. (Растерянно, не совсем понимая, так как еще погружена в свое) Да.
   Даниил. Кругом суета сует. Нервозность в воздухе витает: все готово, но все волнуются, не находя себе применения.
   Настя. Да.
   Даниил. Слишком однообразно: да, да, да. Который час?
   Настя. (Встрепенулась) Мне показалось, что наоборот царит натянутость.
   Даниил. Ты не слышишь.
   Настя. Почему?
   Даниил. Ты не слышишь. Где-то там далеко за туманными волнами в поисках мира мечты. Потому что я спросил который час, а ты не ответила.
   Настя. Ведь у тебя часы на руке. Посмотри.
   Даниил. Знаю. Но я хотел услышать от тебя, ведь мои часы уже переведены на другое время.
   Настя. Как быстро.
   Даниил. Мои же внутренние часы спешат и потому все кажется таким медленным, тянущимся до бесконечности долго.
   Настя. Четырнадцать часов тридцать минут. Удовлетворен?
   Даниил. Более чем.
   Настя. Обычно воспоминания такого возраста не сохраняются в памяти, но эти сохранились. Помню как в раннем детстве, в этой комнате, мы сидели у пианино и ударяли пальцами по клавишам, инструмент издавал дикие, но красивые звуки. Родители что-то говорили, видимо эта какофония раздражала их. Но разве можно остановить разгорячившихся детей.
   Даниил. Я вообще этого не помню.
   Настя. Было, было, было.
   Даниил. Игра в четыре руки. Можем возобновить наши экзерсисы, только вот мастерства с тех пор не прибавилось.
   Настя. Да.
   Даниил. Односложный ответ. До отъезда осталось 30 минут. До отправления поезда час и сорок минут.
   Настя. Считаешь каждую минуту?
   Даниил. Нет.
   Настя. Скоро.
   Даниил. Да, скоро. Я могу впоследствии написать.
   Настя. Не давай обещаний, которые не в состоянии выполнить.
   Даниил. Я бы мог написать. Или ты думаешь, что в порыве эмоционального подъема мы даем обещания, которые не можем выполнить в рутинной обстановке?
   Настя. Может быть. А может быть и это... Недавно один иудей во всеуслышание объявил, что загадки русской души не существует. Почему они всегда предают людей, с которыми находятся подле, но не в состоянии понять и ценить? Видимо это разновидность самолюбования, которое застилает глаза и не позволяет видеть истину и испытывать благодарные чувства.
   Даниил. К чему это отступление? Я не совсем понял, как оно связано с нашей общей направленностью разговора?
   Настя. Просто. Если загадки русской души не существует, то ты быстро привыкнешь к новому и иному окружению. Связь с прошлым прервется и оно отдалится. "Десять лет я не мог найти дорогу назад, а теперь позабыл, откуда пришел". (Замыкается в молчании)
   Даниил. Спасибо, что пришла проводить.
   Настя. Не за что. (Настя молчит)
   Даниил. Что же ты молчишь? (Берет за подбородок, поднимает лицо к свету, смотрит, изучает). Ты совсем рядом. Я дотрагиваюсь до тебя. И в тоже мгновенье ты так недосягаемо далека. (Настя отстраняется)
   Настя. Нет, это ты через сутки будешь недосягаем. У греков край земли находился у Гибралтарских столпов. А ты будешь еще дальше, на той земле, о существовании которой они даже не подозревали. И только поиски Эльдорадо и географическая ошибка привели к неизведанному.
   Даниил. Я ждал это мгновенье два года. Оно меняет жизнь коренным образом.
   Настя. Каким же?
   Даниил. Разве ты можешь понять, не оказавшись в подобной ситуации.
   Настя. А мне казалось, что жизнь развивается по одним и тем же законам вот уже 4 миллиарда лет. Счастье - внутреннее ощущение. Можно быть счастливым от дуновения ветра или еще чего-то более эфемерного.
   Даниил. Это твой рецепт счастья. Оно же - экзотическое многокомпонентное блюдо.

(Входит Дорожкин)

   Дорожкин.. На далекой звезде Венере
   Солнце пламенней и золотистей.
   На Венере, ах, на Венере
   У деревьев синие листья.
   На Венере, ах, на Венере
   Нету смерти терпкой и душной.
   Если умирают на Венере
   Превращаются в пар воздушный.
   Дорожкин. Наступает трудный момент расставанья и предстоящих перемен. Нам надо проявлять выдержку и спокойствие. Мила не сомкнула глаз ночью, давала волю слезам и была в большом волнении. Слабые они. Непредсказуемы в своей слабости.
   Даниил. Сделаем все возможное...
   Дорожкин. Момент расставанья может оказаться очень тревожным с бурей эмоций, чего я более всего боюсь. Или же окажется часом прощения, примирения и от того теплым и светлым. Но каким бы он ни был мы должны пройти через миг прощания и довести до логического конца то, что задумали, привели в действие и два года ожидали. Что же, в путь!
   Даниил. Неужели сей миг настал?
   Дорожкин. Помни, мы должны сохранять спокойствие, несмотря на грозящие ненастье, шторм, ливень, гром, град. Когда они пройдут воцариться солнце, тишина и покой.
   Даниил. Верю.
   Дорожкин. Тогда идем. И попытаемся нашим хладнокровием противостоять горячности и сентиментальности наших дам.
   Даниил. Я готов на все, только бы скрасить прощальные и грустные минуты.
   Дорожкин. (Подходит к столу берет какие-то предметы) Тогда возьми оставшееся и идем.
   Даниил. (Задумавшись на мгновенье в нерешительности) Настя, ты едешь со всеми на вокзал?
   Настя. Нет. Я остаюсь здесь до возвращения Александры Сергеевны. Я ей более нужна, чем вам, окруженным большим количеством гостей.
   Даниил. Тогда я могу только сказать - до скорой встречи.
   Настя. Счастливого пути. (Взяв находящееся на столе Даниил удаляется)
   Настя. Вот и все.

(Свет гаснет и через несколько мгновений вспыхивает освещая всех присутствующих в комнате: Александру Сергеевну, Милу, Инну, Нату, Сашу, Дорожкина, Даниила)

   Дорожкин. Наш час пробил и потому я здесь и как глашатай объявляю, что в грядущих полчаса мы покидаем это место и дружно едем на вокзал. Нам нужна ваша помощь и искренность вашей поддержки, чтобы скрасить наши грустные минуты отъезда.
   Саша. Помочь рады в любой час и при любых обстоятельствах. Да разве это помощь то, о чем просите. Не в тягость, а в радость.
   Ната. Молодец Сашенька, так хорошо сказал.
   Мила. Мама, что же ты молчишь?
   Александра Сергеевна. Я слушаю и не могу поверить, что вы уезжаете и это вот-вот произойдет, в течение каких-то полчаса. Я помню зарождение идеи, сначала как что-то робкое, как просто предположение, на которое я даже не обращала внимание. Потом она все чаще и чаще стала обсуждаться, но тогда это все еще были слова - намерения, которые могли не осуществиться. Каково же было мое удивление, когда от слов вы перешли к действиям. Но даже тогда все еще была надежда, что это не случится. Теперь же даже надежды не осталось. Теперь все зашло слишком далеко, да и я примирилась с мыслью, что вас подле меня не будет. Теперь настал кульминационный момент, подытоживающий долгий этап созревания и воплощения идеи. Пришло время переступить порог отчего дома. И это произойдет через несколько минут.
   Мила. Мама! Мама! (Бросается на шею, плачет)
   Александра Сергеевна. Бедное дитя, между двумя огнями.
   Дорожкин. Мила, ты накаляешь и без того тяжелую атмосферу.
   Александра Сергеевна. В этом нет твоей вины, Мила, не надо плакать. Будем тверды как кремень и доведем начатое до конца. (Очень отрешенно, с видом человека решившегося на отчаянное). В этом видимо и состоит наша судьба. Судьба быть порознь. Так идем же вперед, не останавливаясь.
   Дорожкин. Александра Сергеевна, снимаю шляпу.
   Александра Сергеевна. Ее нет на вашей голове.
   Дорожкин. Образно. Низко кланяюсь перед вашим мужеством и великодушием. Вы удивительный человек и миг сей прекрасен.
   Александра Сергеевна. Наше поколение много пережило. Выстояло. Можем выносить невзгоды.
   Ната. Мы будем всегда подле вас. Вы не одна.
   Дорожкин. Мы с Даниилом хотим смягчить сей миг прощальный бесхитростным угощением, которое могут предложить лишенные времени отъезжающие в дальнее странствие. Давайте скрепим наш дружеский союз.
   Мила. Да, да. Давайте. Инна, идем ближе.

(Даниил разливает шампанское)

   Мила. Андрюшенька, может скажешь что-то?
   Даниил. Перед воинским походом или битвой, полководец произносил воодушевляющую речь, поднимающую на ратный подвиг.
   Дорожкин. Такое обязывающее ко многому вступление, что нельзя сказать просто: "Друзья мои, священен наш союз". Гуляя по улице, рассматривая деревья, небо, траву, людей я думал всегда вот о чем: быть частью этой жизни и чувствовать себя ее частью, может ли это быть смыслом жизни? Прожитое нами оставит ли след? Эпоха Ренессанса! Какое созидательное время, принесшее столько гармоничного в музыку, живопись, скульптуру, архитектуру, науку. Будет ли наше время столь же созидательным? Или это будет время разрушений, время посева драконьих зубов? Мы уезжаем, но мы не покидаем вас. В будущем нас ждут радостные мгновенья встречи после недолгого расставанья. Нами движет жажда перемен. Долго время тянется у бездействующих, у человека, движимого устремлениями, время летит незаметно. За грядущую встречу.

(поднимают бокалы)

   Мила. Бесценная, любимая мама, как же ты будешь далеко. Непрестанно будет возникать непреодолимое желание услышать твой голос и внять твоему доброму совету, дотронуться до твоих рук, убеленной головы. Но ты будешь далеко. Если можешь, не осуждай и прости нас, пошедших на поводу у своих желаний. Вот и все.
   Дорожкин. Последнее слово сказано. Надо собираться и уходить.
   Мила. (С испугом) Уходить? Уже?
   Дорожкин. Да.
   Александра Сергеевна. Еще не все. Надо обязательно присесть перед долгой дорогой, чтобы легкой и нетрудной была. Соберитесь с мыслями, с силами и в добрый путь. Нельзя предотвратить неизбежное. Примите родительское благословение.
   Дорожкин. Неожиданно. Но мы признательны.

(Александра Сергеевна идет за образом, после чего благословляет отъезжающих)

   Александра Сергеевна. От всего сердца и из любви к вам благословляю на дела добрые. Пусть вы будете удостоены милости иметь силу победы над злом, пламенеющие сердца и премудрость. Пусть вы будете удостоены милости отличать истину от неправды.

(Дорожкины склонили головы. После чего Мила берет материнскую руку целует, прикладывает к щеке в слезах)

   Мила. Нельзя выразить всю степень моей признательности и любви.
   Александра Сергеевна. Что ты, деточка, не время для слез теперь, не время. Идемте, чтобы не опоздать. Идемте.
   Инна. Настя! Настя. (Настя выходит) Настя, мы уходим. Ты идешь с нами?
   Настя. Нет. Я остаюсь до возвращения Александры Сергеевны. Я нужнее здесь, чем там. Смотри, сколько вас провожающих.
   Даниил. До встречи.
   Настя. Мы уже прощались.
   Мила. Такая тяжесть на душе от этого прощания с местом, где провел всю жизнь. Ведь я жила здесь всю жизнь, от самого рождения. Шутка ли!
   Дорожкин. Это сказываются осложнения болезни, называемой оседлая жизнь.
   Александра Сергеевна. Давайте скорее. Время. Время судья всему и оно неумолимо. Оно требует, чтобы мы торопились.
   Мила. Спасибо всему находящемуся здесь, наполнявшему нашу жизнь уютом и удобствами. Здесь было так хорошо и вот настал момент, когда я должна сказать: "До свидания, до скорой встречи". Идемте, господа. Слезы застилают глаза. Андрюшенька, Даниил дайте руку. Не оступиться бы. Мама, дай руку. Не уходи далеко.
   Инна. А вещи? Вы взяли? Ничего не забыли?
   Мила. Их немного: стоят на выходе, остальные уже в пути.
   Дорожкин. Наши чемоданы еще большие путешественники, чем мы.
   Саша. Вы идите, идите. Мы с вещами поможем.
   Дорожкин. В путь. В добрый путь и пусть попутный ветер перемен приведет нас в пункт назначения: к заветному, к нашей мечте. Мила, сделай шаг навстречу своему будущему, переступи порог, не томись, не мучайся сомнениями.
   (Мила выходит робко, как будто этот шаг за пределы ее многолетнего пристанища был самым трудным в ее жизни, как будто он что-то решал. За нею тихо, гуськом покинули дом все гости).
   Дорожкин. Вот пожалуй и все. Свершилось. Закрывай, Настя, дверь! Закрывай.
   Настя. Вы рады! Я чувствую это по патетическим ноткам в вашем голосе.
   Дорожкин. Я всегда надеюсь на лучшее.
   Настя. Всего хорошего на вашем новом пути. Всего хорошего.

(Дверь захлопывается, слышны звуки запираемых замков и вместе с ними все исчезает в темноте, словно погружается в Лету. Так продолжается несколько минут, в которые звучит успокоительная музыка Сен-Санса "Лебедь", чтобы каждому дать возможность побыть наедине с собой. На трех экранах, позволяющих получить изображение размером с оригинал, проецируются этот танец в исполнении трех великих балерин. После этого часы бьют пять ударов, они пробуждают Гею к жизни, зажигается свет и вместе с ним слышен звонок в дверь)

   Настя. Ужели Александра Сергеевна? Да, пять часов. Это, по всей видимости, она.
   Александра Сергеевна. Вот я и дома. Теперь можно дать волю чувствам. Мне все еще кажется, что они передумают и вернутся, и все опять завертится, закружится.
   Настя. Вас, так мужественно державшуюся в последние минуты перед выходом, сложно представить убитой горем и в отчаянии. Давайте отгоним грустные мысли и будем жить дальше. Может быть приготовить чай?
   Александра Сергеевна. Не стоит утруждать себя. Я ничего не хочу. Мне надо было ободрить их. Никто не знал, что творилось у меня на сердце и в душе. Я боялась даже подумать, что будет, когда они уедут... И вот теперь их нет... Уехали. Тихо, как тихо! Все замерло, остановилось, только часы беспокойно спешат. Остановлю их (останавливает их). Вот так лучше. Я никогда раньше не могла представить, что в этом доме может быть так тихо и так пусто. Постоянные гости, разговоры за полночь, детски смех, игры наполняли эти прямоугольные комнаты жизнью и казалось, что все это будет продолжаться до бесконечности и ничто не нарушит заведенный порядок. Но увы... Я смотрела уходящему поезду вслед, подмигивающему удаляющимися огнями и чем меньше и призрачнее они становились, тем сильнее рвалась та невидимая связь, соединявшая нас. Все казалось предотвратимым, пока поезд был виден. Но когда пространство захлопнулось за ними, поглотив поезд и я увидела пустую железнодорожную колею, стало понятно, что этот мир семейного счастья окончился.
   Настя. Александра Сергеевна...
   Александра Сергеевна. (перебивает желая предупредить) Ты понимаешь, всю бесполезность утешений? Они бессмысленны.
   Настя. Я понимаю. И потому хотела предложить, лишь вернуться к нашему недавнему разговору и что-либо повесить на место исчезнувшей картины.
   Александра Сергеевна. Да. Помню. Мы собирались заполнить пустоту. По дороге домой я думала об этом и, кажется, нашла выход. У меня есть зеркало, и оно впишется в интерьер. Но мне нужно постороннее мнение, твоя помощь, чтобы оценить. Во взволнованном состоянии взгляд лишен объективности.

(Приносит зеркало и сама идет к стене, чтобы примерить его)

   Настя. Давайте посмотрим. Но можно мне вам помочь? Ведь это не так легко удержать зеркало.
   Александра Сергеевна. Оно легкое. Смотри, ведь неплохо смотрится.
   Настя. Да. Это действительно так.
   Александра Сергеевна. Вот и разрешили незадачу.

(В этот момент раздается неожиданный звонок в дверь и это пугает Анну Михайловну, словно ей показалось что-то. И от этого зеркало выскальзывает из ее рук и бьется)

   Александра Сергеевна. (Обессилено и с застывшим ужасом на лице) А что же дальше? (приходя в себя) Почему я так испугалась? Это ведь сын мой.
   Настя. (Подходя к Александре Сергеевне и обнимая ее) Ничего, не волнуйтесь, успокойтесь. Все устроится. Все как-нибудь устроится.
   Александра Сергеевна. Спасибо тебе, милая. Спасибо. Прошлое осталось позади. Что грядущее готовит нельзя и предугадать, потому что открыта новая страница жизни и я шагнула в новый день, как на неизведанную землю ступает первооткрыватель. Для начала пойду открою дверь. Пойду открою.
  

(Конец)

  
  
  
  
  
   Минск-Смоленск, 2002 - 2005
  
  
   Классическая, либо народные напевы
  
  
  
  
   31
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"