Мне было двадцать три года. Я был молод, здоров, но дурен: как лицом так и действиями. Во мне было много задору, я был одержим разными идеями, но палец о палец не ударял, чтобы добиться чего-то.
Я был некрасив и знал, что вряд ли смогу влюбить в себя какое-нибудь прелестное создание. Именно поэтому во мне всегда отмечали стеснительность и робость.
И вот я влюбился. Она работала у нас, только этажи разделяли наши рабочие места. Небольшого роста, жгучая брюнетка и ... и все. Ее невозможно описать. Она была из тех, кого рисуют художники, она была совершенна....
Ее маленькие ножки, прямые и гладкие, ее совершенная фигура, маленькие, словно подростковые, груди и нежный маленький ротик, который обрамляли темно-красные губы, вызывали во мне трепет. Она была для меня святыней и за все время нашего знакомства я ни разу не дотронулся до нее.
Мы познакомились случайно, чисто по работе и этого хватило, чтобы я влюбился в нее с первого взгляда. Глупо?
Я навел справки: она оказалась на три года старше меня, но любовь....
Когда нужно было что-то отнести к ним в отдел или взять у них, то я с удовольствием выполнял эти поручения. Мало-помалу мы познакомились ближе, я заметил. Что она интеллектуальна, любит театр и литературу.
В один из дней, когда я захмелел от выпитого (за мной водился такой грех), я решился позвонить к ней и пригласить в театр. Не знал, что дают в театре, не думал, когда можно будет пойти, вообще ни о чем не думал, ждал лишь отказа. Я был уверен в нем, но все вышло по-иному. Она согласилась.
Скажу вам, что никаких похабных мыслей у меня не было. Только чистая и светлая любовь. После ее согласия я решил, что дело в шляпе, но торопить события не следует.
После этого мы встречались почти ежедневно. После работы, оба наскоро поужинав, приходили на место встречи и счастливые, по крайней мере, я, гуляли по городу, автоматически обходя мешавшие предметы, механически сворачивая с улицы на улицу.
Так продолжалось две недели. Наконец, я решился признаться ей и предложить свою руку и состояние. Я приготовил речь, даже отрепетировал ее и весьма довольный собой отправился на рандеву.
Мы гуляли долго, говорили о работе, о знакомых( может, это было неприлично?), о театре, литературе.
У меня было прекрасное настроение, и я почти все время насвистывал любимый вальс Сказки венского леса".
Мы шли, не разбирая дороги, и вышли на окраину города, где сразу за широким четырехдорожным шоссе чернел лес.
- Я никогда здесь не была,- сказала она и я ожидал, что сейчас она прижмется ко мне, но этого не последовало, - Как страшно, когда смотришь на лес. Темно. Кажется, волки так и ждут, чтобы кто-то вошел и заблудился.
- А зачем входить?- усмехнулся я,- И на тротуаре не плохо, по крайней мере, освещено,- и продолжал насвистывать вальс.
Она молчала, я насвистывал. Идиотизм? Я так и подумал. Резко оборвав свист, сказал запинаясь:
- Я думаю, что это просто глупо.
-Что глупо?- спросила она
- Глупо наше положение. Я тебе должен сказать...
- Не надо,- прервала она меня,- Я знаю, что ты хочешь сказать. Я поняла это еще тогда, когда ты пригласил меня в театр.
- Ну и что же? Что ты мне ответишь?
Мы некоторое время прошли молча. Сердце готово было разорваться в моей груди, но я терпеливо ждал.
- Я не могу принять твоего предложения,- наконец сказала она,- Я не люблю тебя.
Да, если б передо мной вдруг возник бы динозавр или птицеящер, я бы меньше удивился и не остановился бы как вкопанный.
- Я не могу полюбить тебя,- продолжала она бесстрастно и не видя моей довольно живописуемой физиономии,- Так, как я любила в свое время. Это уже прошло, но моя любовь не прошла. Да и стала я эгоистичной и однолюбкой. Ты не сможешь со мной жить.
Я засвистел любимый вальс. Сквозь зубы. Все во мне клокотало, я до крови искусал губы, готов был задушить ее, сделать из рук вон выходящее, вообщем, был в бешенстве. Но продолжал свистеть вальс.
И вдруг я услышал женское "А-а!". Мы оба остановились и посмотрели туда, откуда донесся голос.
- Помогите, а-а!- донеслось до нас вновь.
Это было то, что нужно. В моем положении мне как раз нужен был выход энергии. Не раздумывая, я бросился туда, но она схватила меня за руку.
- Зачем? Не надо! Сами разберутся.
- Оппортунистка,- зло ухмыльнулся я и вырвав руку, пошел на голос.
Никогда бы не поверил, что она может так бежать. Мои шаги, правда, быстрые, равнялись ее бегу. У леса мы оказались одновременно.
Я увидел их. Парень, весь в черном или мне так показалось, уже повалил девушку на землю и сам стоял на коленях.
- Отпусти ее,- тихо сказал я
Он обернулся ко мне и я увидел злое выражение лица, на котором было написано желание.
Он медленно поднялся:
- А тебе что?
Я не успел ничего сказать. Помню только, как в руке у него блеснуло лезвие ножа и как она, моя святыня, бросилась между нами.
Я бил его яростно, методично нанося удары ногой по почкам, легким и лицу.
Но все это было ни к чему. В сердце моей любимой торчало лезвие ножа.
Я ударил его камнем по голове и побежал звать милицию.
Так до сих пор я и не понял: благодарить ли мне ее за спасение моей жизни или проклинать за то, что оставила меня все эти годы страдать.