Аннотация: Рассказ правдивый о фальшивом герое нашего времени.
В А Г И Ф
1.
Я давно не был в Баку. Несмотря на то, что мой товарищ Вагиф не раз звал к себе.
Мы познакомились с ним в начале восьмидесятых, когда двенадцатилетним пареньком я приехал по путевке в пионерский лагерь "Гюняш".
Мой отец работал на нефтяных месторождениях в Тюмени и ему выделили путевку для меня.
Нас было сорок человек: дети нефтяников из Тюмени, Сургута и Нефтеюганска.
Там в пионерлагере я и познакомился с Вагифом. Получилось это как-то само-собой, почему-то из всей оравы приезжих он выбрал меня, и мы стали дружить.
После нашего отъезда мы долго переписывались, даже тогда, когда он ушел в армию и служил в Новосибирске.
Я пытался как-то выехать к нему, встретиться, но за два года это мне так и не удалось.
Но мы продолжали переписываться, несмотря ни что, учитывая даже лихие девяностые, слали друг другу поздравительные открытки и фотографии членов семей.
И вот теперь, по прошествии двадцати лет мне снова предстояло прибыть в Баку и воочию увидеть своего товарища.
Жена помогла мне накупить подарков. Честно говоря, в этом отношении я полный профан.
Наконец, закончились проводы в аэропорту и вот я в самолете.
"Боинг" азербайджанских авиалиний мягко покатился по взлетной полосе и я, откинувшись в кресле, закрыл глаза.
Двадцать лет. Как пролетели эти года, я и не заметил. Получилось, что сознательная жизнь наша попала аккурат на развал Союза и мне, как и многим другим, пришлось перестраиваться и приспосабливаться к новым реалиям. Потом была женитьба, и я окунулся в семейную жизнь. Было трудно, но благодаря моральной поддержке супруги мне удалось достичь того, чего я сейчас имею: директор по развитию крупного российского оператора мобильной связи.
За это время я не только переехал в Москву, но и обзавелся квартирой у станции метро "Красногвардейская" и небольшим дачным участком в Братеево. У меня растут два сорванца, старший скоро заканчивает лицей и собирается идти по математической линии, у него к этому большие наклонности.
А второй у меня спортсмен. Занимается хоккеем в школе ЦСКА, тренера говорят у него большое будущее, можно будет замахиваться и на НХЛ. Вот поэтому с учебой у него и не все в порядке, постоянно на сборах, видимо, поэтому он более и самостоятелен, чем старший. Последний из тех, кого называют "маменьким сынком", следствие того, что им больше занималась мать, пока я добивался высот в столице.
А Вагиф в эти двадцать лет много настрадался, я знал это из его писем.
После окончания школы он поступил на работу в железнодорожное депо, оттуда ушел в армию, вернулся и тут же женился. Писал, что это было желание матери, он был шестым ребенком в семье и мать говорила, что перед смертью хочет видеть его женатым, семейным, крепко стоящим на ногах.
Мать его после этого прожила еще двенадцать лет, увидела не только его свадьбу, но и рождение ребенка, а потом произошло невероятное: Вагиф узнал, что у жены есть любовник, его вместе с ней не застал, тот успел убежать, но все факты были на лицо и жена его бросала ему в лицо обвинения в сексуальной неполноценности, в невозможности зарабатывать достаточное количество денег для приличной жизни да и вообще, в нелюбви к нему.
Они расстались. Меня шокировало то, что Вагиф писал о ребенке. Он был не уверен в том, что это его ребенок и не испытывал к нему никаких чувств. Исправно платил алименты, а потом оказалось, что его бывшая супруга уехала в Турцию и на этом все контакты оборвались.
Потом он вновь женился, переехал в другую квартиру, у него растет дочь и он, вроде бы, всем доволен.
Ну что ж, если у него все хорошо, то я рад за него и со спокойной совестью могу посетить его. Узнав, что я прилетаю в Баку, он предложил остановиться у него, но я категорически не хочу стеснять его и предпочел забронировать номер в гостинице.
Он яростно возражал, говорил, что это противоречит Бакинскому гостеприимству, но я был непреклонен.
2.
Самолет приземлился в Бакинском аэропорту Бина. Через сорок минут, после получения багажа и прохождения таможенно-пограничных формальностей я оказался в объятиях Вагифа.
-Красавчик! - крикнул он, - Ты не представляешь как я рад тебя видеть. Наконец-то ты прилетел!
-Отпусти,- выдохнул я,- Ну ты и здоровяк.
Вагиф действительно рядом со мной выглядел великаном. Выше меня на целую голову, широкий в плечах, весь такой массивный....
Он подхватил мой чемодан и двинулся к выходу. Я шел за ним, неся в руках сумку с подарками.
Мы подошли к стоянке автомашин, он открыл дверцу желтой"Оки" и протянул руку:
-Сидаун, плиз.
-Твоя?
-Государство выделило, - то ли серьезно, то ли шутя, ответил Вагиф и продолжил:
-Сейчас быстренько заедем в твою гостиницу, забросим твои вещи и тут же ко мне.
-Что же так спешить? Прошлись бы по городу, осмотрелись.
-Еще время будет осмотреться. Дома все приготовлено, нас ждут. Жалко, что ты не согласился остановиться у меня. Неудобно, слушай. Стыдно. У нас так не поступают.
-Вот именно, неудобно. Но только мне. Как я буду вас стеснять? Мне лично в моей двухкомнатной квартире совсем будет ни к чему принимать на долгое время кого-либо. Ну, день. А так....
-Ты не обижайся, - выруливая со стоянки сказал Вагиф,-но это у тебя чисто московская психология. У тебя ты можешь и не принимать кого-то, но у нас так не принято. Разве ты не слышал о кавказском гостеприимстве?
Я промолчал и принялся смотреть по сторонам.
Машин было много, и мы двигались не так быстро.
-Говорят, у нас безработица, - нарушил молчание Вагиф, - никто не работает. А ты посмотри сколько машин! И откуда? У нас здесь, у аэропорта, толкучка. Ну рынок такой, дешевле чем в городе. Ну как у вас на Измайловском рынке. Видишь сколько автобусов ездят? Все на толкучку. Значит, у людей деньги есть, если и машины покупают и на толчок ездят. Везде пробки. Чтобы в центр города попасть за час раньше выезжаю из дома. Представляешь?
-Ну, не даром говорят, что Баку стал вторым Кувейтом. Хорошо живете, - улыбнулся я
-Хорошо? Второй Кувейт? Я тебя прошу, давай не будем про политику. Я человек рабочий, мне не до политики, а то я бы тебе такое рассказал, знал бы ты как, простой народ живет.
- Я тоже против политики. Мое правило такое: надо зарабатывать столько денег, чтобы не думать о политике.
-Хорошо тебе говорить. Ты у нас начальник. А у меня что? Знаешь, сколько я получаю? Шестьсот тысяч манат, это сто тридцать долларов. Кому хватит? Приходится крутиться. С этой зарплатой при наших ценах далеко не уедешь.
Кстати, не узнаешь этот круг? Это Сабунчинский, раньше здесь Ленин стоял, Ленинским кругом называли.
-Нет, не узнаю. А что?
-Да тогда, когда вы в лагерь приезжали, мимо этого круга проезжали. Думал, можешь, вспомнишь.
Ну да ладно, сейчас выедем напрямую и постараемся быстренько доехать до города.
Вагиф водил машину как заправский автогонщик. Его маленькая "Ока" виляла то вправо, то влево, практически не соблюдая правила дорожного движения, но именно благодаря этому мы минут через сорок доехали до гостиницы, где я быстренько оформил все необходимые документы и вновь оказался в машине Вагифа, который опять продемонстрировал свое умение водить и минут через двадцать пять мы были у него во дворе.
3.
Было начало первого ночи и я стоял на приморском бульваре и любовался ночным Баку.
Вагиф стоял рядом и не мешал мне.
После такого гостеприимства, оказанного мне, говорить не хотелось.
Дома у него нас встретили жена с дочкой, сосед с женой и двоюродный брат с семьей.
Стол ломился от всякого вида лакомств.
Когда мы подъехали, сосед уже разжег на балконе мангал и стал готовить шашлык. А потом мы очень много выпили. Нашу, российскую водку "Путинка". Вагиф сказал, что те, кто заботиться о своем желудке и о здоровье вообще, пьют только российскую водку.
Потом был чай с восточными сладостями и разными вареньями. И много-много разговоров о политике.
О Карабахе, об армянах, о российско-азербайджанских отношениях, об азербайджанцах в России, о внутренней политике.
Честно говоря, я здорово захмелел и не хорошо помню свои слова. Меня заботило только одно: не ударить в грязь перед ними и не испортить своим поведением этот маленький праздник.
Должен признаться, что пили эти трое дай боже. Я пару раз схитрил, пропустил. Да за ними и не угонишься. Вагиф все время повторял:
-Что, кушать пришли что-ли? Поднимай рюмки.
Я глубоко вдохнул влажный морской воздух и обернулся к Вагифу.
Он пригнулся к парапету и задумчиво смотрел на море.
-Тебе нехорошо? - спросил я
-Мне давно нехорошо, - вяло ответил он
-Что-то случилось? - обеспокоился я
-Знаешь,- обернулся он ко мне, - вот мы за столом много говорили. А ответа нет. Как дальше жить? Дочка растет, я старею. В последнее время все боюсь умереть. А мне умирать пока рано. Знаешь, сколько незаконченных дел?
-это на тебя водка подействовала., - улыбнулся я , - она на кого как действует. Кому петь хочется, кому спать, а на тебя тоску наводит. Успокойся.
Мимо нас прошла молодая пара, тесно прижавшись друг к другу и весело щебеча.
-Спокойно как идут, не бояться, - проговорил я, - У нас так спокойно не пройдешь.
-У нас давно все спокойно. Благодаря Гейдар Алиевичу. Хоть до утра гуляй - обстановка под контролем.
-Слушай, а тебе домой не пора? Поздно уже.
-Домой?- задумчиво переспросил Вагиф, - Поздно? Я тебе вот что расскажу.
Это было в ночь на двадцатое января тысяча девятьсот девяностого года. Тогда обстановка в городе была ужасной. Народ сидел у костров на площадях и не собирался домой, было решено своим телами не допустить советские войска в город.
Я работал тогда в вечернюю смену. К ночи решил смотаться домой. Вышел из метро-а тут танки, машины с солдатами. Стрельба. Я струхнул и обратно в подземку. К своим. Что тогда творилось!
Ну, ты знаешь, были убитые среди гражданского населения. Их похоронили вон там,-он указал рукой вправо, - Нагорный парк. Бывший Кирова.
А через несколько дней ко мне пришел корреспондент оппозиционной газеты.
Узнал, что я в ту ночь в ночную работал. Ну и стал расспрашивать меня о той ночи. А я что? Как было - так и рассказал. А он говорит: "Так нельзя, русские фашисты совершили агрессию против нашего народа, фашистская коммунистическая партия стреляла в безоружный народ. И вы были в это время там, вы герой, который без оружия, без страха вышел против озверевших фашистов в советской форме. Вы не беспокойтесь, в завтрашнем номере прочтете о себе, не ту скромную историю, которую вы рассказали ".
Я пожал плечами. Что он говорит?
А на следующий день товарищи по работе приносят газету, где на целую страницу рассказ обо мне.
Все с интересом слушают про мое геройство: и как я вышел из подземки и как бросился наперерез бронетранспортеру и как стал помогать раненым.
Одним словом- герой.
Ну написал -и написал. Посмеялись ребята надо мной и забыли.
А через год, в годовщину событий, приходят ко мне двое, журналист и фотограф. Пока тот щелкает, журналист все меня про тот, в прошлый год, спрашивает.
Я ему говорю, что ничего этого не было, я в ту ночь просто работал.
А он мне говорит:"Не надо скромничать, страна нуждается в героях, мы одни противостояли армии всей страны, пусть мы потеряли убитыми несколько сотен человек, но мы доказали себе и другим, что мы сильны, мы - народ".
На следующий день в газете опять про меня, большая моя фотография и мои воспоминания. И ни одного моего слова, все выдумки журналиста.
Прошло еще четыре года. На пятилетие меня опять посетители журналисты. И опять то же самое. Только на этот раз в газете вообще ерунду приписали. Буд то я, видя весь этот ужас, приготовил на работе что-то типа "коктейля Молотова", наполнил бутылку машинным маслом, вышел из метро и с криком: "Фашисты! Нет КПСС" бросил бутылку в танк. А потом пытался уговорить солдат не стрелять.
И после этого пошло поехало. Меня стали приглашать на специальные вечера, приняли в общество, к десятилетию тех событий наградили медалью и я получил специальный статус. Через все это выдали квартиру и машину.
Каждый год в этот день меня приглашают в школы и я рассказываю школьникам про свое геройство в ночь на двадцатое января.
И знаешь, что самое интересное? Я столько раз рассказываю историю о том как бросал бутылку в танк с криком"Фашисты", что очень четко это себе представляю и сам в это поверил.
Я задумчиво смотрел на него: ну, чем не герой нашего смутного времени?