Алкар Дмитрий : другие произведения.

Чёрная Кровь Победы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.47*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Чёрная Кровь Победы" - шпионский исторический приключенческий роман. Молодой офицер Красной Армии оказывается случайно втянут в многоходовую интригу, ведущуюся между разведками СССР и Великобритании в предвоенные годы. Ставка в этой игре - само существование Страны Советов. И только от молодого Рябова зависит - сможет ли он пройти этот путь до конца и остановить планы британской разведки, собирающейся поставить на колени Родину... Так как сотрудничество с издательствами не задалось - снова заливаю текст сюда, для тех кому лень идти на сайты где можно скачать.
  Черная кровь Победы: Тайные войны за нефть.
  
  'Чёрная кровь Победы' - шпионский приключенческий роман. Молодой офицер Красной Армии оказывается случайно втянут в многоходовую интригу, ведущуюся между разведками СССР и Великобритании в предвоенные годы. Ставка в этой игре - само существование Страны Советов. И только от молодого Рябова зависит - сможет ли он пройти этот путь до конца и остановить планы британской разведки, собирающейся поставить на колени Родину...
  
  
  Глава 1. А говорят - обычное дежурство
  
  Все начиналось для Александра просто. Когда он служил под Баку в воинской части, располагавшейся рядом с нефтепромыслами...
  Александр сидел в библиотеке части и пытался понять ТТХ новой модели танка Т-26. Его всегдашней страстью было самообразование. Он всегда хотел многого добиться и многое понять. Именно поэтому в его 24 года в кармане уже всегда лежал партбилет ВКП (б) и он с большим удовольствием ходил на политинформацию, просто доставая комиссара разнообразными вопросами - об Англии, о нефтепромыслах, о значении Баку (где ему довелось служить) для СССР. В шутку комиссар даже иногда грозил сдать его в Особый Отдел - на проверку - уж не шпион ли он, раз так всем интересуется. Или на крайний случай - на курсы в Академию ГенШтаба, как столь способного молодого офицера.
  Так вот, все началось, когда он сидел в библиотеке.
  Пытаясь разобраться в характеристиках, он вытер пот со лба, все же южная жара - есть южная жара, и оглянулся по сторонам, потирая уставшие глаза. Сбоку от него сидел Шуринов. Неплохой человек, из-под Рязани. Его друг, можно сказать, тем более в последнее время они довольно сильно сблизились на почве общих интересов. Только в партию он еще не успел вступить, до сих пор был в кандидатах.
  Рябов махнул ему рукой. Шуринов вздрогнул от неожиданности, но, увидев знакомого, просто кивнул и углубился в чтение.
  Прошли, наверное, пара часов и ему было пора идти. Незаметно для Саши Шуринов уже ушел. А кроме них в библиотеке уже никого не было. Чтобы не опоздать на развод, он тоже собрался и пошел к библиотекарю - сдавать под расписку книги.
  Проходя мимо стола, за которым сидел Шуринов, он увидел, что на полу валялся какой-то листок. Решив, что его уронил Федя Шуринов, которого за глаза, все называли Федотом, он поднял листик, чтобы вечером отдать в казарме пропажу Федоту и сунул в карман.
  Сдав книги и расписавшись в книге учета, он вышел в коридор и прошел под палящее бакинское солнце. Утерев мгновенно выступивший на лбу пот, он прищурился и залез в карман, достать носовой платок, чтобы промокнуть лоб им. Случайно ему попалась бумажка, о которой он уже забыл. Ах да, та, которую потерял Федот.
  Подумав, что вряд ли там любовная записка, и он не влезет не в свое дело, тем более невесты у него дома не было, как знали все товарищи по казарме, он ее развернул и пробежал глазами. У Саши выгнулась сама собой бровь. На бумажке бы записан ряд цифр в несколько столбиков. Он попытался понять что это, вчитываясь в них. И неожиданно узнал. Пятый столбец - это же выписанные ТТХ того самого танка, о котором он сегодня читал! 'Что за хрень? Бред какой-то...' Пронеслось в мозгу Александра. 'Надо подойти к нему и спросить что это такое. Может он к работе, какой готовится? Но ведь режим, нельзя ничего выносить, выписывать! Мало ли к кому это попадет. Тут английские колониальные войска под боком. Пока это ему не вышло боком от комиссара - надо подойти, поговорить...'
  Александр провел остаток вечера на автомате, погруженный в раздумья о глупости Федота - ведь найди этот клочок бумаги особист - у него могли бы быть серьезные проблемы. А мало ли что. Время тяжелое, могут и не разобраться. Еще сошлют служить за Урал и что? На морозах-то. И все из-за глупости. Поэтому когда приблизился вечер - он очень обрадовался. ПО разводу они с Федотом должны были идти в одном наряде по периметру. Как нельзя кстати - никто и не заметит разговора.
  Первые полчаса прошли в молчании, но когда солнце село, он оглянулся на Федота и хлопнул того по плечу:
  - Разговор есть, братец.
  - Чего Сань?
  - Вот... Узнаешь? - И Саша полез в карман.
  - Что? - Заметно напрягся Федя.
  - Бумажку узнаешь? - И Рябов для эффекта помахал ей перед его глазами.
  Неожиданный жесткий удар в челюсть заставил Александра упасть. Это был не нокаут, но нокдаун точно - рука у Федота была рязанская, тяжелая.
  - Федя? Ты..?
  Еще один удар - уже прикладом винтовки по лицу чуть не заставил Рябова лишиться зубов. Лишь давняя учеба английскому искусству - боксу - позволила ему инстинктивно среагировать и закрыться. Руки взорвались болью.
  Шуринов перехватил винтовку и направил ее на Рябова.
  - А я к тебе хорошо еще относился. А ты тоже сволочь особистская! Я тебя сейчас на тот свет отправлю к твоему Энгельсу с Лениным. А ну сначала ты мне ответишь - давно за мной следят? Дорогу перекрыли? Убью быстро, коль ответишь. По дружбе. У Саши в голове помутилось. 'Что за ерунда?? Мать в душу?? Затмение накрыло? Или он...' Дальнейшее мысль оказалась верной.
  - Что они знают, отвечай, падаль большевистская? - Хороший удар в живот был дополнительным аргументом от Федота.
  - Мразь... Все знают! Все! Тебе никто не поможет! Посмотри на ворота, - Саша вытянул стонущую руку - тебе не успеть.
  Федот попался на эту старую детскую уловку и повернул на мгновение голову. Этого хватило.
  Удар ногой под колено и Шуринов потерял равновесие. Звериный рывок и Рябов вскочил, подсекая 'друга'. Два хука справа и Федот корчится на земле, а Рябов, выхватив его винтовку, добавил по зубам.
  - Око за око, предатель. Вставай! Без глупостей!
  Рывок и он поднял Федю Шуринова и подтолкнул к воротам.
  Комиссар уже спал над какими-то документами, но когда к нему завалились двое окровавленных солдат и начальник караула с КПП, он мгновенно встрепенулся, выхватив из-под стола маузер.
  - Что?
  Рябов сделал шаг вперед, утерев с лица найденным, наконец, носовым платком кровь и грязь с лица:
  - Товарищ комиссар! Разрешите доложить - мною сегодня пойман шпион. Не знаю, на какую он разведку работал, но маскировался под нашего товарища, Федора Шуринова из второй роты.
  Комиссар Колесниченко мгновенно утратил остатки заспанного вида и убрал бумаги со стола, поднявшись на ноги.
  - Доложить от начала до конца!
  Рябов бросил взгляд на молча сплюнувшего на пол Федота и начал говорить:
  - Сегодня я находился в библиотеке и занимался самообразованием, а за соседним столиком сидел этот вот... товарищ. Когда он ушел, я заметил, что под его столом лежал листок бумаги. Вот он, - Саша положил на стол комиссару листик. - Сначала я решил, что он обронил какую-то записку. Ну, знаете там, набросок письма для родственников или еще что и поднял, чтобы потом ему отдать.
  - Дальше. - Колесниченко взял в руки листик и внимательно читал накарябанные там рядки цифр.
  - Однако выйдя из библиотеки, я развернул листик. Каюсь, не проявляя бдительность, а просто из любопытства - и обнаружил эти записи.
  Колесниченко нахмурился и начал багроветь.
  - Почему не явились сразу же?
  - Не было доказательств, - Выдал Александр заранее продуманный за последние три минуты ответ. - И решил сначала обнаружить его. Обычное ли это головотяпство по нарушению режима или конкретный шпионский умысел.
  - Самоуправство, конечно же, но ладно, ладно... - Махнул рукой комиссар. - Дальше.
  - Все сложилось как нельзя лучше, и я оказался с ним в одном караульном наряде, где предъявил ему листок и потребовал объяснений.
  - Реакция? - Требовательно посмотрел в глаза Рябову комиссар.
  - У меня на лице. - Выдержав взгляд, ответил Саша. - Он попытался меня убить и признался в работе на какую-то разведку. Мне удалось его обезвредить и привести к воротам. Дальше с начальником караула с КПП мы пришли к вам.
  Комиссар задумался, теребя в руках листок бумаги. Потом подошел к бюро у стены и, порывшись недолго, вытащил оттуда какую-то папку. Буквально разрывая на ней тесемки от торопливости, он вытянул из нее, после придирчивого, но беглого просмотра пару листов.
  - Так. Так. Во-первых, я сразу узнал - это действительно почерк вашего Федора Шуринова. Во-вторых. Тут не только о танках. Их ТТХ, конечно, секретные, но тут кое-что похуже, я понимаю уже что. Это...
  Комиссар убрал листы обратно.
  - Мы сейчас же берем этого шпиона и идем к комполка. Необходима срочная связь с командованием Военного Округа. Дело дойдет до самого верха. - Комиссар обвел тяжелым взглядом всех присутствующих. - Мы идем к комполка, и никто не будет ничего знать. Слишком важно это все, оно должно остаться в тайне. Дадите потом подписку.
  - Так точно! - В один голос ответили начальник караула и Рябов.
  Федор Шуринов ухмыльнулся и сплюнул на пол вновь. Нарочито, просто для обозначения своего отношения к окружающему.
  - Рябов, Иванов - берете арестованного и выходим. - Комиссар был самой деловитостью.
  Иванов заломил Федору руки и подтолкнул к двери. Саша распахнул дверь. Комиссар тяжелым и четким шагом вышел на улицу. Непонятно откуда в горячем и знойном даже ночью небе запахло дождем, и первые крупные капли уже падали на пыль плаца. Они двигались, молча, не нарушая тишину. Рябова глодало что-то непонятное, напоминая то ощущение, когда он впервые увидел старика караима после той самой сшибки на Карантине. Но он не знал, как это объяснить сейчас и выкинул из головы. Ведь неудивительно - не каждый день твой сосед по офицерской казарме оказывается врагом: причем такой, которого ты считал, может и не другом, но боевым товарищем-офицером.
  Когда комиссар без стука отворил дверь в командирскую комнату, тот не спал. Горела настольная лампа. Комполка что-то читал, щурясь поверх очков на текст потрепанной книжки.
  - Да?
  - Товарищ Устинов! Срочное дело государственной важности! - Отчеканил Колесниченко, распахивая дверь, и в нее ввалился Федот, чьи руки продолжал придерживать командир караула. Следом вошел и Саша.
  - Что случилось, товарищи? Этот офицер напился на дежурстве? Или..?
  - Или. Судя по всему он - изменник Родины и шпион. Сегодня это вскрыл Александр Рябов. С учетом сложности и важности дела - необходимо было поставить вас в известность. Хотя это и моя епархия. Потому что надо ставить в известность штаб Округа по всем каналам.
  - Да что случилось? - Комполка вскочил на ноги и в два шага оказался рядом с Федотом. Тот сжался. - Это предатель? Доложите!
  Колесниченко нахмурился, но стерпел приказывающий тон комполка - комиссары никогда не подчинялись армейским командирам. Однако ситуация принуждала терпеть.
  - Могу сказать, что этот товарищ выписывал ряд важных сведений из библиотеки особой части. Начиная от ТТХ танков, стоящих на окраине Баку для защиты нефтепромыслов, так и до самого важного - новых данных относительно месторождений и строительства веток трубопровода от основных пунктов добычи. Совершенно секретных. Вы же знаете о Мосуле...
  - Черт. Это серьезно. - Комполка помрачнел и, наклонившись к Федоту пнул его между ног. Тот согнулся и рухнул на пол, подвывая. - Предатель. Доказательства, я так понимаю, пудовые, иначе бы вы не пришли?
  - Даже самый гуманный трибунал не оправдает. Действительно серьезно.
  - Тогда я звоню в штаб Округа, а вы выезжаете по своей части. Утечка может быть?
  - Никто не в курсе. Не держите меня за дурака, товарищ Устинов. Нас учат правильно работать.
  - Хорошо. - Устинов повернулся к столу и поднял трубку телефонного аппарата.
  Колесниченко обернулся к Саше Рябову:
  - Товарищ Рябов, это все еще не закончилось, но я вам гарантирую - когда дело решится, то я напишу докладную о приставлении вас к внеочере...
  Комиссар падает на Рябова, подавившись фразой. Короткие злые хлопки: раз-два-три. Иванов всхлипывает, и Саша даже не успевает оглянуться, чтобы понять что происходит. По боку проходит острая сталь, и он падает, придавленный сверху грузом тела Колесниченко.
  'Это какой-то страшный сон! Что происходит? Война? Черт?!'. Больше мыслей у Саши нет. Удар затылком о холодный (в это время года? Под Баку?) пол отключает его на несколько секунд.
  Какой-то жутко искаженный голос, в котором Александр ловит интонации Иванова, всегда жутко въедливого, но своего парня для всей части, прохрипел что-то '...вы... но... Усти...' и замолк.
  В голове у Рябова крутилась смутно знакомая фраза 'И падут народы перед... И падут народы перед...', но никак не завершалась. Какой-то бред, из которого его вывела резкая боль в бедре и чей-то спокойный голос.
  - Все уже дохлые?
  Это же голос комполка!
  - Сейчас проверю, командир. - Голос Федота?
  - Хорошо. Ну ты и попался. Вот как теперь это разгребать, а?
  - Не знаю. Резидент все же не я. - Какой-то гадкий смешок.
  'Резидент?'. У Саши что-то начало скручиваться в узел. Одновременно в животе и в сознании. Становясь на свои места. Если бы еще так не кружилась голова и не болел бок, он бы уже что-нибудь предпринял, все решил до конца. Наверное.
  Резко появившийся и почти мгновенно затихший хрип. Противный звук.
  - КППшник теперь точно готов. - Это снова голос Федора Шуринова.
  - Остальных проверь. - Да, это голос комполка. И ничей больше. - А я пока решил следующее. Они были шпионами. И хотели меня убить, правильно?
  - Хороший ход. Ну и туша у этого комиссара. - С Рябова опрокинулось тело комиссара. Или ему хотелось в это верить, или действительно он еще дышал. Пока дышал.
  В глаза Рябову уставились глазенки Федота. Странно, раньше они не казались ему скользкими и какими-то необычными, но сейчас ему было не до рефлексии. Федор вздрогнул и хотел что-то сказать. Рябов же видел перед собой крысу. Здоровую, лоснящуюся, только что нажравшуюся падали крысу с острыми-острыми зубами. Он снова чувствовал себя в юности на Карантине и в первый год в армии, в Средней Азии.
  - Отъелся, да? Ну, так вот, они хотели меня убить, а ты меня спас, прибежав на крик. Конечно, контрольные удары сложно будет объяснить, поэтому режь этих по-другому, иначе можно угодить под удар.
  Федот не отвечал. В нескольких сантиметрах от лезвия его ножа было сердце Рябова, но он не мог пошевелиться. Почему-то все его внимание было сосредоточено только на глазах Александра. Он не думал ни о чем, кроме его жалящего, проникающего до глубин души взгляда. 'Как наваждение какое-то' мелькнуло в его голове. И это была его последняя мысль, потому что Саша вскинул руку и пороховой дым заволок его сознание навсегда.
  Шуринов упал на пол, раскинув руки, а на его месте уже стоял, крепко сжимая маузер комиссара, Рябов. Комполка вскрикнул было от удивления, но не зря он был комполка и резидентом. Мгновенно взяв себя в руки, он прыгнул за стол, дав два выстрела, которые, правда, прошли поверх головы Саши. В любом случае, этого хватило, чтобы не дать Рябову прицелиться.
  Александр бросился на пол и навел чуть подрагивающий ствол на стол, за которым скрылся комполка. Из-за стола не доносилось никаких шевелений. Как будто Устинов пропал. Саша прислушался, пытаясь уловить каждый звук. Медленно-медленно он сдвигался в бок, чтобы оказаться за креслом и одновременно найти подходящую линию огня, из-за которой бы просматривалось, где находится комполка за опрокинутым тяжелым столом из мореного дуба.
  Ему удалось было уловить шевеление и он вскинул пистолет, но опоздал - три выстрела подряд грохнули в помещении. Плечо Рябова взорвалось режущей болью - одна из пуль разорвала форменную рубашку и оцарапала кожу. К счастью - не более. Саша вскрикнул и из-за стола показалась голова комполка. Он, видимо, решил, что дело сделано.
  Одна пуля. Один выстрел. Одна пораженная цель. Прямо как на стрельбище. И Устинова швыряет назад, когда меткий кусочек смерти попадает предателю точно в середину лба. Глухой удар тела о пол. Рябов бессильно оседает на пол, хватая ртом воздух. На него мгновенно навалился весь адреналин, вываленный на него собственным организмом, и в ушах загудело, а руки налились свинцом. Сердце билось в угаре и дышать стало тяжело.
  Саша перевернулся на спину и посмотрел в потолок, который расплывался и качался перед его глазами. Он не был героем, его не учили нейтрализовывать шпионов. Он был обычным молодым офицером. И все произошедшее было слишком большим испытанием. Поэтому он знал, что нужно встать, что-то сделать, вызвать солдат. Или они уже сами прибегут на шум выстрелов и борьбы. Все объяснить. Помочь комиссару, ведь, кажется, он еще дышал. Но сил не было. Напряжение толчками билось в нем, заливая все тело и сознание. И Саша потерял сознание. Он уже не слышал, как буквально через несколько секунд в дверь ворвалось несколько человек, и поднялся шум. Кто-то метнулся к комиссару, кто-то к комполка. И ему рассказали, но он не слышал, о чем потом еще жалел долгие годы последние слова Колесниченко.
  Один из соседей Рябова по офицерской казарме и два молодых солдата перевернули его и увидели широко открытые глаза, жалящие людей, как и раньше жестким, хоть и уже потухающим взглядом. Они наклонились к нему, и он прошептал, захлебываясь кровью:
  - Рябов спас Баку. Комполка - резидент Англии. Шуринов тоже... предатель. Приставляю Рябова к награде и внеочеред... кха... - Из горла комиссара пошла кровь. - званию... бумага у меня в кармане... служу Советскому... кха-кха. - Натужный кашель и глаза Федора Несторовича Колесниченко потухли навсегда.
  
  
  
  Глава 2. Детство в бреду
  
  Рябов плыл по волнам своего прошлого. Он не знал, что лежит уже несколько дней в госпитале и ему сделали две операции. Его измученный организм отказывался пока что возвращаться обратно, унося его сознание далеко и глубоко. Он видел картины и образы. Перед ним вставал комиссар, который что-то кричал ему на ухо, после чего он мгновенно покрывался ранами и падал ему под ноги; перед ним вставало ухмыляющееся лицо Шуринова, кривящее рот в ухмылке и он не мог от него убежать. И он проваливался в какой-то водоворот все дальше и дальше. Видя мать. Собираясь в школу. Грустя об отце, которого никогда не видел.
  Саша собирался в школу. Он взял сумку и накидал в нее карандашей и тетрадей. Пора было идти, и так он уже опаздывал, потому что ему ночью приснился кошмар, и он долго не мог уснуть. А мать решила его не будить когда он все же смог перебороть страх и забыться крепким детским сном, на этот раз без сновидений.
  Саша обнял мать и выскочил на улицу. Чтобы срезать дорогу и не сильно опоздать, Саше пришлось бежать через Карантин. Он обычно, в свои тринадцать лет, не решался ходить через этот район, где с незапамятных времен было опасно появляться одинокому подростку, выросшему не на этом холме. Этот холм застраивался с византийских времен на обломках старых зданий и где жили люди, предки которых жили там с тех же далеких времен, которые сейчас остались лишь в рассказах престарелого учителя истории, размахивающего на уроках одной рукой. Вторую руку он потерял в боях за Петроград в восемнадцатом году против Миллера.
  Короче говоря, райончик был сложный, в нем могли с радостью набить морду не местному и хорошо, если не убить. Читать там умел далеко не каждый, а подраться любил любой обитатель Карантина. Но Саша не любил опаздывать в школу, поэтому, решив срезать путь, рванул все, же через холм.
  Он бежал по мощеным и пыльным улочкам, радуясь тому, что на кривых проходах между домиками никого нет, и он точно не опоздает в школу. Солнце поднималось все выше, освещая заброшенную генуэзскую башню на вершине холма, в которой жители Карантина ныне пасли коз и сходились на драки между собой. Они и сами делили себя на разные банды по непонятному остальным горожанам признаку. Лишь иногда было ясно, что здесь сошлись караимы с греками или малороссы, которых сейчас зовут украинцами, с татарами. Но такое было понятно и просто - так было и везде по городу, хоть и не так жестоко.
  Когда Саша разогнался достаточно, ему пришлось тормозить - дорожка пошла меж домов уже вниз, под откос и, чтобы ни обо что не навернуться, он побежал помедленнее.
  За следующим поворотом он увидел картину, которая заставила его притормозить. Посреди узенькой тропинки между двумя хибарами из древних камней стояла банда карантиновской шпаны из пяти человек, окруживших какого-то пожилого человека и громко издевалась над ним.
  Саша, теребя пионерский значок, застыл как вкопанный, глядя на эту сцену. Пожилой мужчина потерянно оглядывался, сжимая под мышкой пачку листов. Саша прищурился и узнал его. Это же... Александр Грин! Писатель, который приходил к ним в школу и показывал свои повести. Подросток зачитывался ими до полуночи, не ложась спать, прежде чем не дочитает до конца главы. И эта шпана его сейчас мучает?
  Не думая о том, чем это может закончиться лично для него и, забыв о том, что он вообще-то опаздывает в школу, Саша выпрыгнул из-за угла, как раз, когда главарь шайки рассмеялся и замахнулся на больного человека с кипой листов, в которые тот вцепился как в главную ценность своей жизни. Скорее всего, так и было.
  Пока мелочь из малолетней банды только оглядывалась на него, Саша уже налетел на главаря и провел двойку, затем еще тройку, и уже почти взрослый предводитель шпаны упал на пыль тропинки.
  - Вы целы? - Крикнул Саша писателю.
  Тот кивнул и хриплым голосом ответил:
  - Главное - целы рукописи...
  Саша кивнул и мгновенно обернулся на главаря.
  Тот уже стоял на ногах и прикрикнул на своих малолетних подельников:
  - Ша! Я сам с ним разберусь, ублюдком.
  В руках накачанного парня сверкнул нож. Остальные отошли повыше по улице. Ставни окрестных домов привычно захлопнулись. Какая им разница кого тут сегодня зарежут? В любом случае - неместного. Поэтому и смотреть не интересно.
  Саша принял стойку. Перед ним всплыли глаза немца, говорящего со смешным акцентом: 'смотреть им только в глаза. Повторить? Как со зверем. В глаза'. Подросток поднял голову и пристально уставился в глаза главаря, пока тот медленно приближался к нему, перебрасывая из рук в руки нож. Несколько секунд ожидания и подготовки растянулись на вечность.
  Прыжок и громила промахнулся, Саша ушел в сторону и успел провести двойку боковыми. Главарь отшатнулся и, сплюнув на тропу, снова начал выжидать. 'В поножовщине - главное кто первый. Один удар - один труп будет. Твоя сила в концентрации и руках. Смотри в глаза' - вновь всплыл в голове Саши голос немца. Обязательно, просто обязательно, когда все закончится - своему учителю черчения и, по совместительству - искусства бокса, он подарит большую-большую коробку конфет. И будет заниматься этим самым боксом в два раза усерднее. Как и черчением.
  Новый прыжок громилы, и новый уход. Еще одна двойка. Но на этот раз громила успел увернуться и поднырнул под руки Саши. Его нож устремился ему в сердце, но Саша автоматически закрылся локтями. Нож вспорол рубашку и кожу на плече (как и однажды много позже... не поэтому ли Рябов видел сейчас эти картины, лежа на кушетке в госпитале? кто знает глубины подсознания?). Саша ушел снова.
  Позади громилы послышалось улюлюканье - шпана не привыкла видеть, чтобы их главарь так долго не мог расправиться с жертвой. Его авторитет стремительно падал в глазах малолетних бандитов. Писатель, наблюдавший за дракой, только и мог, что тихо вздохнуть и держаться за сердце и еще - жалеть этого мальчика. Ему все равно долго не жить, болезнь съедала его, и он еле мог ходить иногда, как и сейчас. А этому смелому подростку еще жить и жить.
  Саша смотрел в глаза главаря и у него возникло ощущение, что он находится где-то в другом месте. Как будто он смотрит откуда-то издалека, а глаза его противника - это гигантский омут, из которого надо выбраться, чтобы выжить и вернуться сюда. Медленно он приближался к нему, а тот застыл на месте, как прикованный. Саша, незаметно для себя, оказался рядом с застывшим громилой и посмотрел ему в глаза в упор. Тот как-то нерешительно попытался поднять нож, но он выпал из его вдруг ослабевших пальцев.
  - Не трогай пожилого человека! Писателя... - Громко прошептал ему почти на ухо Саша, сам не понимающий что на него нашло.
  И ударил его в ухо. Потом еще и еще. Пока тот не оказался на земле, молча свернувшись в калачик.
  И так же резко, как на него нашло это непонятное состояние, оно схлынуло, вернув миру звуки, краски и понимание действительности.
  - Жив, курилка? - Пнул Саша громилу.
  - Не бей меня... Мы не будем...
  Шпана изумленно и молча взирала на происходящее.
  Бандит отполз подальше и, поднявшись на корточки, хрипло каркнул своим:
  - Помогите подняться, малолетки! Уходим отсюда. И деда не трогаем.
  Те удивленно подошли к нему, пока он вытирал кровь с разбитого носа. Помогли ему подняться и поплелись наверх. 'Ох, и не повезет громиле скоро', подумал Саша. Шпана не прощает такой слабости и ему или придется долго драться, доказывая свою силу, или переезжать из Карантина в Большой город.
  Подросток вздрогнул. Его плеча коснулась рука. Он обернулся, думая, что это писатель, но нет. Позади него стоял иссохший старик с огромной бородой, завернутый в халат.
  - 'И народы падут перед ним, но кто-то встанет между...' - Нараспев сказал старик и, усмехнулся. - Ты не простой мальчик, но тебе не надо все это знать.
  И старый караим отвернулся и молча ушел в какой-то проход между домами, как будто его и не было.
  Саша, потрясенный всем происшедшим, стоял посреди тропинки, пока из этого состояния его не вывел писатель, который тихонько сказал:
  - Спасибо тебе, юноша. Я, наверное, теперь смогу дописать новую повесть. И у нее даже будет совсем не грустный финал. Возьми. - И подойдя к Саше Рябову, протянул ему один из листов. - Я помню, что здесь писал. Не могу тебя никак больше отблагодарить, а это кусочек моей рукопись про бегущую... Я его перепишу по памяти. А это тебе. На память.
  Саша смущенно взял исписанный убористым почерком лист и прижал к груди.
  - Спасибо тебе еще раз. - Писатель улыбнулся и медленно пошел по тропинке.
  У Саши пропали все слова и он не смог больше окликнуть этого человека. Он просто убрал листок в свою сумку, валявшуюся на земле и вдруг вспомнил: 'Я же совсем опоздал в школу!'. И бегом побежал вниз, запинаясь о камни, чтобы хоть как-то успеть.
  Он успел. И сдал урок черчения на пять. А потом взял дома несколько рублей и пошел в магазин у вокзала, где купил самую большую коробку конфет. Продавщица улыбалась, думая, что он берет ее своей любимой девушке. Но он брал ее тренеру и учителю немцу: без которого он не смог бы помочь писателю и себе, устоять в этой неравной схватке. Только одна шальная мысль не давала ему покоя: 'не только немец помог... это непонятное... Что имел ввиду священник-караим?' Впрочем, даже знай, где он живет - Саша к нему бы не пришел. Потому что если он что-то сказал - значит, он уже все сказал. И больше, наверное, ничего не скажет. К тому же, ему было бы даже страшно идти к нему. Он смутно ощущал, что если бы он ответил на его невысказанный вопрос - вся его жизнь пойдет совсем не так, как должна. И поэтому он взял только коробку конфет для немца.
  И пришел к нему в тот же день. После долгих и сложных занятий черчением, где немец придирчиво требовал от него ровной руки и даже дыхания, пока он выводит одну линию за другой, он приступил к занятиям боксом и все рассказал. Кроме появления караима. Об этом он решил никому не рассказывать, даже маме. Он бы не рассказал об этом даже отцу, который погиб в гражданскую на уральских фронтах, будь он жив.
  Немец молча выслушал и, покачав головой, ответил:
  - Ты продвигаешься в занятиях боксом. Поздравляю. Значит, усложним программу обучения. Ты ведь не против?
  - Конечно! Только за, товарищ немец!
  Немец улыбнулся:
  - Это хорошо. А по поводу взгляда. У тебя наверняка есть магнетические силы организма. Их еще гипнозом называют.
  - Что? - Удивленно спросил Саша.
  - Не забивай свою голову. Тебе это не нужно. И вообще забудь об этом. Просто еще раз напомню, к тому же, тебе это еще полезнее, нежели всем боксерам: смотреть только в глаза! Не на руки! Не на направление удара! ТОЛЬКО в глаза!
  Саша молча кивнул. Он понял, что урок бокса начался. Они тренировались долго и Саша Рябов вымотался до упаду, но сегодня он научился делать сложные серии, чему был сильно рад.
  А весь этот эпизод потихоньку испарился из его памяти: и схватка на Карантине, и писатель, и караим... Только листок из рукописи и остался ему напоминанием о его смелости. Иногда он доставал его из тумбочки, куда убрал вечером того дня, и разглядывал. Даже не читая, а просто проникаясь трудом великого человека, написавшего столько хороших и грустных книжек. Потом этот листик он сложил вчетверо и всегда носил с собой, когда пошел служить. Он всегда носил его в кармашке, даже забыв о его существовании. Это естественно - ведь служить на защите Бакинских нефтепромыслов - это непросто. Это опасно. Это ответственно. Поэтому об этом листике он напрочь забыл.
  А когда произошло то, что отправило его на больничную койку и унесло в забытье - листик был разорван в клочья и заляпан кровью. И, к сожалению, ничего больше прочитать там было уже нельзя, даже если бы этого очень захотелось. Потом Александр об этом не раз жалел.
  Пока же, увидев в прошлом такую сцену, его сознание начало выкарабкиваться, используя все свои резервы. И через несколько часов после этого видения Александр Рябов, уже повышенный в звании, о чем сам не знал, открыл глаза и увидел белый потолок и палату, залитую полуденным солнцем.
  Он чувствовал себя на удивление бодрым и здоровым. Он помнил все, что произошло, и знал, что ему необходимо как можно скорее позвать офицера НКВД и обо всем подробно доложить. Это и было его первой мыслью, когда он очнулся. Он не знал всей подноготной произошедшего, но понимал что это очень важно. И судя по словам Колесниченко перед смертью - это относилось ко всему Баку, ко всем его нефтепромыслам. А как слышал Рябов - это имело значение для всей страны. Потому что вся черная кровь страны шла из Баку. И хотя правительство и вело разведку в Сибири и на Урале, отправляя геологоразведчиков для открытия новых месторождений, которые там должны быть, до их использования были еще долгие годы. А без нефти - Страна Советов встанет на колени перед Англией и Германией. Хотя, быть может, все не так страшно и эти его мысли просто означают, что он еще не оправился от шока? Хотя нет, он чувствовал себя уже полностью здоровым и захотелось встать.
  Поэтому Александр спустил голые ноги на прогретый солнцем пол и сел на кушетке. У него резко закружилась голова, он задержал дыхание. И вскоре все пришло в норму. Ну да, он просто долго лежал неподвижно. Кровь прилила. Значит, он уже точно здоров. Надо кого-нибудь позвать...
  
  
  
  Глава 3. Решение
  
  Александр сидел в солнечной просторной комнате. В помещении главврача помимо него сидели еще два человека: собственно сам главврач армейского госпиталя - Михаил Иванович - и человек в форме полковника НКВД, который задумчиво глядел на уже капитана Рябова. О своем повышении он узнал сразу же, когда вышел из своей палаты. На стуле у входа тогда дремал солдат в форме наркомата внутренних дел. Тот мгновенно встрепенулся, как только он вышел и, осведомившись как он себя чувствует, тут же протянул ему документ под росписью главы Закавказского Военного Округа, где говорилось, что Александр Рябов отныне капитан РККА, представленный к внеочередному званию за особые заслуги в деле укрепления обороноспособности Родины.
  А теперь он сидел в кабинете главврача и полковник НКВД осведомился у главврача:
  - Что скажете? Он уже поправился? Или стоит еще дать ему время подлечиться? - Ровный голос полковника.
  - Ну, состояние его идет на поправку. И очень быстро. В другом случае я бы сказал, что пациенту стоит полежать, придти в себя еще около недели... Однако наш капитан уже полностью здоров. Насколько это, конечно, возможно. У его организма огромные силы к самовосстановлению. Просто на удивление. - Покачал головой Михаил Иванович.
  - Тогда вы можете его выписать. В таком случае он готов к дальнейшей службе Советскому Союзу. Я заберу его сразу же.
  - Хорошо, документы на выписку сейчас будут оформлены и переданы в его часть... - Отозвался было главврач.
  - Нет. Документы на выписку вы, конечно же, оформите, но передадите их мне. Скорее всего, капитан Рябов поступит в наше распоряжение. - Жестко посмотрел на главврача полковник. - И не стоит особо распространяться о лечении у вас данного пациента.
  - Так вот почему у его палаты все время дежурил ваш человек... - Протянул главврач. - Ну что ж, я понимаю, что тут замешаны интересы государственной безопасности. Можете на меня рассчитывать. - Наклонил голову Михаил Иванович.
  Рябов поднялся на ноги и произнес:
  - Спасибо за то, что подняли меня на ноги, Михаил Павлович.
  - Вам стоит поблагодарить свой организм. - Главврач кашлянул. - Удачи вам. Пригодится.
  Полковник метнул на него странный взгляд и попрощался. Рябов вышел за ним. Он еще не знал, что ему предстоит и чему обернется для него эта встреча с полковником.
  Он прибыл в отделение НКВД по Баку, где Лев Николаевич, как представился ему офицер НКВД, устроил ему форменный допрос по поводу всего произошедшего в части. Он и так знал всю канву событий, но ему была необходима версия Александра и это было очевидно.
  Когда беседа подходила к концу, Лев спросил:
  - Но все же, как вам удалось справиться с Шуриновым? Вы сказали, как прошла схватка, но...
  Рябов задумался и ответил:
  - Дело в том, что я занимаюсь. Хотя давно уже не занимаюсь, конечно же. Но владею боксом.
  - Откуда? - Цепко и жестко взглянул на него НКВДшник.
  - Вы же знаете, я из Феодосии. Там много чего переплелось. Моим учителем по черчению был немец. Ну и он был боксером. Жизнь у Карантина непростая. Вот и брал у него уроки. Однажды писателя даже спас благодаря этим занятиям.
  Тут Александра прошила резкая грусть. После того, как он очнулся, капитан попросил принести ему его форменный китель. И как только медсестра принесла ему его порванную одежду, он запустил пальцы в нагрудный карман, в поисках того самого листика, вокруг которого крутилось видение в коме. Листик был разорван в клочья и измазан кровью. У Рябова даже мелькнула мысль: 'Я спас тогда Грина... Не он ли спас меня несколько дней назад?'. Этот листик даже показался ему оберегом, который должен был его спасти. Будто бы писатель мог чувствовать его будущие проблемы. И теперь он вновь пожалел о том, что никогда не вчитывался в него толком, просто бережно храня как некую реликвию. Пусть Александр не был суеверен, но мысль о том, что этот маленький листик из рукописи спас его - осталась с ним еще надолго. 'Хорошие книги могут творить чудеса' сказал он главврачу, когда тот пришел его проведать и удивился столь скорому выздоровлению пациента.
  - Александр? Вы меня слышите? - Резко поинтересовался Лев Николаевич.
  - Да, простите. Задумался.
  - Так вот. Бокс - это очень полезно. Скажите, пожалуйста, какими еще навыками вы обладаете? Я имею в виду, не совсем обычными для простого офицера РККА. - Четко выговорил НКВДшник.
  - Ну... - Рябов покраснел. - Я бы так не формулировал. И не люблю хвастаться. - Уловив недобрый взгляд полковника, он спохватился: - Товарищ полковник, знаю английский язык на письменном и разговорном уровне. Также немецкий. Про бокс упомянул ранее. Имею представление о литературе и внешнеполитическом положении Запада. Потому что очень люблю самообразование.
  - Еще? - Бросил Лев, разглядывая новоиспеченного капитана с некоторым скрытым интересом.
  - Сложно сказать.
  - А что тогда вы скажете относительно той ситуации в Средней Азии? И кое-каких других случаях? - Вперил взгляд своих карих глаз НКВДшник прямо в Александра.
  Капитан поморщился, потом растерялся. 'Что он имеет в виду? Хорошо хоть про караима не спросил и увлечение религиями. Это плохо или хорошо? И как объяснить то, что я сам не понимаю!'.
  - Молчите? - Припечатал как приговором его полковник.
  - Нет. Просто не могу понять как объяснить и что. Говоря просто - удачлив я, наверное. - Попытался усмехнуться Александр.
  - А какие для этой удачи вы видите объяснения? - Настойчиво продолжил допрос Лев.
  - Не могу точно сказать. - Перед глазами Рябова на мгновение встал старый образ: 'Шайтан!' и бай хватается руками за лицо, вместо выстрела в упор.
  - Попробуйте. И приведите еще имеющиеся у вас способности и навыки. Это важно для вас и Родины. - Веско произнес полковник.
  'Даже так? Нет, вряд ли меня в чем-то подозревают, иначе бы не дали капитана. Но к чему меня хотят пристроить? Что поручить? Куда я ввязался?'. Впрочем, Александру было некогда развивать эту мысль под жестким взглядом Льва Николаевича.
  - Можно закурить? - Осведомился капитан.
  - Само собой. Вы же не на допросе. - Улыбнулся полковник. - Так отвечайте. Чем быстрее ответите - тем лучше.
  Рябов вытащил из своего портсигара одну цибарку и торопливо прикурил, надеясь что горьковатый табачный дым придаст его мыслям больше четкости и быстроты реакции. Видя что взгляд НКВДшника начинает наливаться неодобрительным безразличием, как будто с каждой секундой он приобретает в его глазах все более низкий статус, Александр пошел напролом:
  - Я не могу найти объяснения тем событиям с точки зрения науки и логики. Возможно, у меня тяжелый взгляд в критических ситуациях. - 'Хотя куда ему до твоего, Лев Николаевич'. - Другие же навыки. Люблю самообразование. Читал некоторые книги, классической литературы, в оригинале. Немного разбираюсь в инфрастуктуре нашей промышленности, когда проходил курсы перед армией. Знаете, тогда еще шли разные эксперименты в образовании. Угодил под один из них напоследок. Партийный. Член партии с первого года службы, это вы знаете. Готов на все, ради безопасности Родины. Умею общаться с людьми разных типов и происхождения. Люди мне доверяют.
  - Хорошо. В логистике разбираетесь?
  - Я только знаю, что это наука, большей степенью прикладная, для обеспечения и расчетов перевозок. Одна из основополагающих дисциплин для развития и поддержания инфрастуктуры экономики. Особенно важна в свете развития нашей промышленности, в том числе нефтяной, в свете пятилеток. - Спокойно ответил Рябов.
  - Что вы можете сказать о структуре развития нашей нефтяной промышленности на данный момент? Отвечайте на английском языке. - Внимательно взглянув на капитана, приказал Лев.
  После секундного замешательства, Александр быстро подобрал слова и ответил на английском языке с классическим оксфордским акцентом:
  - Могу сказать, что в данный момент, как и ранее, советская нефтяная промышленность основывается на Бакинских месторождениях. В последнее время создан мощный штаб специалистов трубопроводчиков и нефтяников. - Пауза, подбор слов: - Которые в свете последней пятилетки усиленно развивают добычу. Ее объем превысил даже установленные пятилеткой показатели. Соответственно сейчас строятся и усовершенствуются новые способы доставки. Создаются и скоро будут введены в строй новые трубопроводы, а также стратегические хранилища на территории Закавказского военного Округа. Трубопровод будет идти в Европейскую часть РСФСР для обеспечения основных промышленных центров. Хранилища создаются на случай войны, чтобы позволить в случае выведения из строя английской, или любой другой, авиацией возможного противника... - Рябов снова быстро искал слова, как будто бы сдавал экзамен. Хотя, скорее всего, так и было. - Позволить вести нашей армии автономные боевые действия в течении нескольких месяцев. Насколько я знаю, для них советские трубопроводные войска разрабатывают новые варианты временных, прокладываемых в условиях военных действий, трубопроводов, доставляющих топливо прямо к фронтам военных действий.
  И тяжело вздохнул, замолчав. На лбу у капитана выступили бисеринки пота, медленно скатывающихся к бровям. Вытереть лицо рукавом Александр не решался. Вспомнив про сигарету, он глубоко затянулся дымом, чуть не закашлявшись.
  Лев Николаевич задумчиво постучал ручкой по столу. Он молчал, а Рябов не решался отвлечь полковника от раздумий. Наконец НКВДшник поднял тяжелый взгляд и уронил в воздух всего одну фразу:
  - Вас вызовут, если понадобится.
  Александра провел молодой офицер в форме лейтенанта НКВД и отвез на машине в дом, где приказал ему ждать. Рябов попытался было поинтересоваться, что с его службой - ведь он приписан к своей части, но тот лишь отмахнулся и молча уехал. Поэтому капитан просто бездельничал весь остаток дня в предоставленной ему квартире и размышлял. Дверь в его временное жилище открыла ровно в девять утра следующего дня и тот же лейтенант, так и не представившийся ему, попросил проехать с ним.
  Рябов не знал, что вечером того дня было в кабинете Льва Николаевича Левинского.
  Он, вместе с еще двумя людьми занимался решением, по сути, всей дальнейшей судьбы капитана.
  Один из них был немного грузным, пожилым усатым человеком в гражданском. Его волосы уже успела тронуть седина. Если бы за ними кто-то наблюдал - была бы видна его военная выправка и то, что форма на нем должна сидеть идеально.
  Другой был также в гражданском, с небольшими усиками и аккуратно причесанными чуть длинноватыми волосами. Было заметно что он действительно гражданский.
  - Ну так, Лев? Он нам подходит? Или ты зря вытащил меня из штаба Округа? - Поинтересовался седеющий военный.
  - Если бы у нас было больше времени, Петр. Ты же сам приехал, а не я тебя вытащил. Приказ самого Лаврентия. Вроде бы ничего.
  - Насколько ничего? - Задал вопрос другой.
  - Достаточно аристократичен по повадкам. Держит удар. Я зацепился за его бокс. Он сначала мягок, но настоящий боксер. Когда наступает время - наносит ответный удар. Плюс его способности к гипнозу...
  - Скользкая тема. Ты же знаешь, что Бокия взяли за дело как полгода уже. И эта тема уже не в чести. - Заметил Петр.
  - Какая разница? Это тоже может быть полезно. Мы же его не исследовать собрались. - Возразил Лев.
  - В значении нефтяной и трубопроводной деятельности хоть что-то понимает? - Спросил франтоватый гражданский.
  - Леха, можешь не сомневаться. Все что может знать простой офицер из открытых источников - знает. Это меня и убедило. К тому же рассказал он мне свои знания на чистом английском. Понимаешь?
  - Это радует. Мы можем проверить кого-то еще? - Поинтересовался Алексей.
  - Во-первых, нет времени. А во-вторых, для нашей операции, которую хочет Москва, привлекать в качестве агента профессора Черникина было бы слегка неправильно, не находишь? - Парировал Лев Николаевич.
  - Убедил. Значит, сделаем ставку на него? - Перехватил эстафету вопросов Петр.
  - Да. - Весомо ответил полковник.
  - Твоя ответственность. - Пожал плечами его собеседник. - Сам знаешь. Дай нам его досье почитать и действуй тогда по плану. Я доложу Лаврентию. А Петр - командованию трубопроводных войск.
  - Нет. - Вдруг резко, по-военному, хлопнул ладонью по столу Петр. - У нас есть этот агент англичан в инспекторате моих подчиненных. И на него и ставка в плане - чтобы донес о результатах. Ну, кому я говорю, мы вместе разработали его. Но нельзя допустить утечки. Может быть, кто-то есть еще. Вряд ли, однако трубопроводные войска слишком важны. А в Британии сейчас новый серый кардинал разведки и способности у него - ого-го. Никто кроме Лаврентия не будет в курсе.
  - И нас. А также наших людей. - Заключил Лев. - Поэтому и ответственность на нас. Понимаете? Ставка слишком высока. Если все провалится, этот Рябов не справится... То мы можем собирать вещи и своим ходом ехать в Сибирь. Лаврентий этого не простит. И Родина - тоже.
  - Она не простит в первую очередь, Лева. - Усмехнулся Алексей. - Потому что страна будет на грани выживания. И ты это знаешь. Как думаешь, кто назначил Лаврентия разработчиком и куратором этого проекта?
  - Неужели... Сам? - Приподнял бровь Лев.
  Алексей кивнул.
  Молчание повисло за столом.
  - А тут так удачно подвернулся Рябов. Я даже подумал было что это подстава от их нового иезуита в британской разведке. - Покачал головой Лев.
  - И? - Спросил Петр.
  - Я слишком хорошо знал Колесниченко, мужики. Его последние слова были про нашего капитана. Так что он действительно герой. Тот герой, что нам нужен.
  - Гриф 'строго секретно' уже наложили на события в части? - Спросил Алексей.
  - Само собой. Ведь это теперь часть операции. Самой главной операции в нашей жизни. И все будет зависеть от Рябова.
  - Хватит о грустном! - Поднял руки Петр. - Мы начинаем повторяться. Все уже решено, я так понимаю. Так что давайте выпьем по рюмке. Строго секретно выпьем. За упокой Колесниченко. Пусть ему земля будет пухом!
  Присутствующие согласно кивнули и совещание закончилось.
  В девять часов утра пятнадцать минут Александр уже сидел в кабинете Льва Николаевича.
  - Вы приняты для выполнения ответственного задания. От него зависит большая часть обороноспособности Советского Союза. Отказаться, сами понимаете, вы не имеете права. и не хотите, так ведь? - Резкий голос полковника.
  - Конечно. Я выбрал свой путь. Я служу Родине. - Просто ответил капитан.
  - Вот и отлично. Объясняю вам задачу. После этого вас немного поднатаскают в течение пары дней и вы отправитесь выполнять свое задание.
  Рябов молчал, ожидая продолжения. Он был полностью спокоен, решив для себя окончательно еще вчера вечером - чтобы ему не поручили - он пойдет на это. И выполнит свою миссию до конца. Хотя и понимал, что это будет что-то очень опасное и, видимо, с большими шансами на то, что он получит Героя Советского Союза. Посмертно.
  - Вы были абсолютно правы, относительно трубопроводов и хранилищ. Разведывательная сеть Великобритании в последнее время сильно активизировалась. У нас есть информация, что они собирают информацию о новых трубопроводах и хранилищах топлива. И хотят их уничтожить с помощь диверсий либо иных средств. Чуть ли не до вооруженного вторжения на советскую землю. Ваш комполка был часть этой сети. - Полковник встал из-за стола и подошел к Рябову, положив ему руку на плечо. - Вам, капитан, поставлена цель. Прикинуться перебежчиком, придти к англичанам в Мосуле, где находится их основная база в этом регионе и... Принести им дезинформацию. Убедить их в ее правдивости. Принять участие в их спецоперации против ложных целей и позже, с помощью осназа, ликвидировать эту группу. Ясно?
  Рябов сглотнул слюну в мгновенно пересохшем горле и ответил:
  - Так точно, товарищ полковник!
  - Говорить о том, что вы не должны подвести нас - я не буду. Скажу только, что операция проектировалась с самого верха. Все просчитано. Даже уже построены ложные объекты, которые вы с англичанами 'уничтожите'. Британцы должны убедиться, что поставили нас на колени. Пока они поймут в чем дело после этого - пройдет достаточно много времени. А внешняя разведка считает, что через полгода Великобритания уже ввяжется в войну с Германией и ей станет не до нас. Они молиться на наши трубопроводы и промысли будут! Чтобы топливо на войну с немцами получать. Понятно?
  - Вполне, товарищ полковник! - Воскликнул капитан.
  - Тогда идите с лейтенантом. Вас подготовят, объяснят подробности и будете приступать к выполнению задания. Когда вы вернетесь - помните! Все останется под грифом 'строго секретно'. Даже ваша мать не должна будет знать, в чем вы участвовали. - Заключил Лев Николаевич, глядя на Рябова и думая: 'Не подведи, капитан!'.
  
  
  
  Глава 4. Переход
  
  В небе догорала вечерняя южная заря. Ветер швырял песок в глаза, закутанного по глаза в платок, Рябова. Солнечный свет исчезал, как будто кто-то могущественный повернул в небесах рубильник. Темно-багровые тоны падали на землю, покрытую песчаными барханами и выжженными кусками глины. Бесконечные холмы до горизонта казались бесконечными. Куфья все норовила сползти и открыть лицо еще горячему, еще дневному ветру с раскаленными песчинками, жалящими как маленькие осы. Пейзаж вызывал какие-то мрачные и апокалипсические ассоциации, даже у такого стойкого человека как Александр. А уж прилив адреналина в кровь, от осознания опасности всего предприятия, добавлял мрачности и нереальности всей картине.
  Перед тем как отправиться в дорогу, Рябов прочитал все, что имело отношение к этому региону и его истории, даже самой древнейшей. Во-первых - для надежности. Во-вторых - из-за его проклятой всегдашней страсти к чтению и новой для себя информации. И эта местность, где казалось, не было ничего живого, и даже редкие кустарники были иссохшими и как-будто неживыми приводили его в подавленное состояние духа.
  'Не зря же здесь всегда в древности существовало столько мрачных культов. Алевиты, язы, езиды... Которые, по крайней мере, некоторые из них - вполне официально поклонялись Черному Змею. Это, конечно, все неправда. Но в таком месте, и когда вокруг столько враждебных друг другу племен... Примерно как мне противостоят англичане... Не удивительно решить, что миром правит некая злобная, жестокая сила, а не христианский бог, который судя по всем прочитанным книгам - добрый и сострадательный'. Рябов вдруг усмехнулся: 'Не будь я военным - стал бы ученым и написал бы книгу на эту тему. Хотя тогда я бы вряд ли приехал сюда и увидел все это'.
  Вновь поправив куфью, Александр понял, что ветер вдруг резко прекратился. Как будто та же самая рука повернула еще один рубильник по соседству с предыдущим. 'Черт, ну и место! Тут точно во всякие высшие силы поверить можно'. Саша оглянулся и понял, что стоять больше нельзя. Он глубоко вздохнул. 'Ни пуха!'. И решительно отправился вперед.
  За его спиной, там, где был песок, оставалась цепочка следов, которая терялась, как только он вставал на каменистую почву. О том, что ее могут заметить английские колониальные патрули или арабское ополчение он не думал - слишком большая территория. Да и к тому же следующим же, скорее всего уже утренним, порывом ветра их все мгновенно занесет и ничего не останется, даже памяти о том, что здесь совсем недавно ступала нога человека.
  Капитан решительно шагал по этой земле, испытавшей на себе все, что только могла бы испытать земля - жар, холод, голод, войны, резню, изуверство... И ни о чем не думал. Он уже успел отрешиться от гнетущего пейзажа и мыслей об англичанах. Время от времени только приходилось отворачивать платок и делать по маленькому глотку из фляги с водой.
  Он вновь и вновь прокручивал в голове план действий. Все что можно было учесть в таком сумасшедшем плане - было учтено. Расчет как раз ведь и был на неожиданность. Со времен операции 'Трест' ничего подобного по наглости не проводилось. По крайней мере, из того о чем знал новоиспеченный капитан. А если что-то и проводилось, то видимо об этом не знал не только он, но и потенциальные и реальные враги Страны Советов. Поэтому это было не авось. Это было голым расчетом на безумие. И Александр снова мысленно кивал головой.
  Однако мысли такого рода были лишь развлечением его отдыхающего ума. Обо всех таких вещах он уже обдумал все, что только можно. Поэтому, какой смысл напрягаться? Он просто плыл по волнам своего расслабленного сознания и даже адреналин уже перестал толчками литься в его кровь, уступив место размеренному сердцебиению.
  Александр остановился ненадолго передохнуть и развернул карту, выданную ему полковником НКВД Орловым. Ее составлял для его миссии лично состав лучших специалистов, включая даже НарКомЗема одной из южных областей СССР, пользуясь своими архивами и специалистами в геодезии. Он помнил, как приезжали в Школу эти серьезные люди. Что-то обсуждали. Приходили с кипами бумаг и быстро уезжали по своим непосредственным делам. С одним из них - неким Симаковым он даже поздоровался за руку, когда тот, подслеповато щурясь, шел по коридору. Диалог получился очень простым. Мужчина в возрасте остановился напротив него, столкнувшись в коридоре, и просто улыбнулся: 'Вы тот самый герой? Ни слова больше. Подписка'. И пожал ему руку. Рябов так и не понял - наудачу? Почему-то все те дни ощущал каким-то звериным чувством, что на него смотрят как на почти смертника. Будто он не вернется. Но Александр упорно верил в свою победу. И победу своей страны. Нет таких врагов, которые могли бы свернуть его с пути. А что уж говорить обо всей мощи страны, что стояла за ним? Он был как будто на острие трепещущего клинка, направленного в сердце врага. На острие всей огромной державы, которая выстреливала его против клубка врагов.
  'Если бы я любил эсхатологию и все эти религиозные штучки - это отдавало бы какой-то апокалиптичностью'. Рябов запихнул карту обратно в карман и пошел дальше. Судя по окрестным холмам, которые были такими одинаковыми вырезанными аппликациями, но все, же отличались для наметанного глаза, он даже не отклонился от курса. Уже к утру такими темпами, он окончательно перейдет размытую границу и попадет в первое приграничное поселение, где смешается с местными жителями, по крайней мере, так было решено по основному плану действий; а резервный - возвращение ни с чем - не допустим. Он скорее погибнет, чем поступит так. Однако вряд ли так придется поступать. С каждым шагом, уверенность Рябова в своем окончательном успехе становилась все более монолитной в его душе, пружиня в каждом его движении по стремительно остывающей полупустыне.
  Когда к нему уже примерно через час, судя по врожденному ощущению времени, начал подбираться ночной холод - он его даже не заметил. И цепкие пальцы тяжелой атмосферы царящей вокруг окончательно отпустили его. Он смотрел взглядом Юлия Цезаря - победителя.
  Черная ночь не смущала капитана - он просто шел по ориентирам. К тому же он был бодр. Как и положено, все предыдущие сутки он спал, и даже если он собьется с пути - у него будет достаточно сил, чтобы спокойно дойти до ближайшего поселения. Собственно, единственное чего он мог опасаться - это неожиданной встречи с каким-нибудь шальным бандитом, который скрывался на этих землях от властей, либо специально охотился на контрабандистов и прочих нелегальных личностей, время от времени переходящих границу на стыке Ирана, Ирака, Турции и СССР. Но с этим, если что он справится. А скорее всего не наткнется. Его чутье подсказывало, что проблемы могут начаться только в селении, если он не сможет быстро найти общий язык с горячими и недоверчивыми обитателями этих суровых мест.
  Минуты тянулись за минутами, сливаясь в незаметную вязь часов. Часы шли пунктиром перед мерно шагающим капитаном, который настолько попал в выработанный ритм, что даже не замечал этого. Не ощущая даже усталости, он внезапно для себя обнаружил, что находится уже в особо помеченном на карте небольшом ущелье между парой крутых холмов. На пару минут остановившись, он достал карту, подсветил фонариком, и довольно хмыкнул. Все шло как надо - еще три километра с небольшим - и он на месте. Рябов покачал головой и вновь пошел дальше. Усталости он пока все равно не чувствовал.
  И когда он уже выходил из ущелья - какой-то звук заставил его замереть. Он быстро переместился за выступающие из потрескавшейся почвы камни. Что это было? Или, скорее, кто, так явственно пошевелил камни чуть выше по уступам скважины в земле, по которой он так просто двигался?
  Осторожно выглядывая из-за камней, он сдвинул руку поближе к висящему в кобуре под накидкой из грубой ткани, по местной 'моде' (как он это для себя называл с усмешкой), пистолету. Некоторое время все было тихо. Вдруг снова раздался шорох и треск падающих камешков, которые сыпались на дно ложбины меж холмов. Рябов сосредоточенно пытался что-либо разглядеть, но было сложно, ведь сейчас уже наступали предрассветные часы, которые были самые темные и, когда почти ничего не было видно. 'Как говорится - хоть глаз выколи'.
  И тут капитан облегченно вздохнул. Он разглядел нарушителя спокойствия. По ночному каньону гордо и тихо летел коршун, вылетевший на свою обычную поживу. Гордый воздушный хищник исчез также внезапно, как и появился, объявив свою охоту на мелких наземных тварей. 'Интересно, а суслики и тушканчики верят в коршуна, как в какое-нибудь злобное потустороннее чудовище?' - переведя дух, подумал Рябов и, выбравшись из-за нагромождения камней, оттряхнул свои одеяния, возвращаясь на свой маршрут.
  Когда наступил рассвет, и звезды уступили место первым лучам красного солнца, Александр увидел вдали, почти у самой линии горизонта, какие-то строения на безбрежной равнине застывшей в своем колыхании в какой-то момент раз и навсегда. Нет, конечно, пройдет век-другой, и рисунок ландшафта ощутимо изменится, но его медленные изменения не были доступны человеческому глазу, который находится здесь и сейчас и видит бескрайнее полотно раскинувшейся природы.
  Рябов еле подавил естественное желание пойти быстрее, но необходимость идти в одном ритме заставила его не делать этого. Поэтому когда снова хлынула дневная жара, и солнце подбиралось к полудню, он уже входил в селение. Он проходил мимо глинобитных зданий, жмущихся к земле, мимо закутанных в черные и серые одежды мужчин и женщин, которые были так укутаны в них, что иногда даже не мог понять кто из них кто. На него не оглядывались - он был одет как все здесь. Нет, может быть и чем отличался, но может, в другом селении принят именно такой стиль? Поэтому его, кажется, просто принимали за торговца или паломника. Может быть - за путешественника с неясными целями, но агрессии к нему никто не проявлял. Все кто двигался по кривым улочкам, не обращали на него внимания, спеша по своим делам. Только на всякий случай, Рябов натянул куфью еще повыше, по самые глаза.
  Он направлялся к базару и верно взял ориентир. Там, откуда раздавался основной шум и куда спешило большинство местных. Его чутье его не подвело, и через пару узеньких улочек он неожиданно оказался на довольно большой площади, размер которой не позволяло оценить довольно большое столпотворение народа и огромное количество лотков, ковров, на которых был разложен товар и дикий шум. Он понял, что действительно попал на базар. Теперь ему оставалось лишь найти продавца верблюдов и все в порядке. Ему хватит денег, чтобы купить даже несколько 'кораблей пустыни', а нужен ему был всего один. И тогда через пару дней он окажется в Мосуле. У цели его путешествия. 'Главное - не сглазить' - улыбнулся про себя капитан и, завидев горбы нужных ему животных, стал пропихиваться мимо галдящих покупателей и торговцев. Даже не зная местного наречия, можно было очень легко понять, что одни отчаянно нахваливают свой товар, а другие не менее яростно пытаются сбить цену. Короче говоря - все торговались. 'Как в Одессе на Привозе' - эту фразу любила повторять его мать, глядя на любой базар. 'Интересно, а в наши времена уже почти построенного социализма, есть ли в Одессе этот легендарный Привоз?'.
  За такими незамысловатыми мыслями, он подобрался уже почти к самому торговцу верблюдами, когда ощутил аккуратное прикосновение к своему поясу под одеждой. Не думая о причинах, он, как его учили, выхватил из рукава прикрепленный к локтю петлей клинок и развернулся, одновременно отпрыгивая в сторону, при этом, чуть не сбив какую-то торговку, которая тут же возмущенно заголосила. Не успев ничего снять с его пояса, от него медленно-медленно отступал карманник, также закутанный в одеяния, как и все.
  Капитан сделал небольшой шаг к нему, и карманник как будто исчез в толпе, нырнув за какие-то лотки с фруктами. На Рябова выжидающе посмотрели окружающие торговцы и посетители базара и он молча убрал длинный нож (местного причем производства, сделанный где-то в Ираке) обратно в рукав. Все тут же перестали обращать на него хоть какое-либо внимание. Хотя нет. Сидящий на ковре чуть в отдалении торговец, мельком взглянув на его исчезающий под одеяниями клинок, замахал ему руками и начал что-то говорить. Глянув на его товар - Александр понял почему. Он торговал разнообразным холодным оружием, начиная от маленьких стилетов и заканчивая большими тесаками. Рябов покачал головой и начал протискиваться дальше сквозь толпу. Продавец разочарованно вздохнул, но тут, же нашел следующую жертву в лице какого-то толстого мужика, на поясе которого висели три ятагана.
  Капитан, наконец, оказался перед торговцем верблюдами и на секунду задумался - говорить или нет? Можно купить молча. Может быть, он немой и просто объяснится жестами. Или все же подключить английский? Иногда торговцы знают несколько десятков слов именно на такой случай. Однако так он привлечет лишнее внимание как европеец. Или хотя бы обитатель какого-нибудь соседнего региона, где не понимают местное наречие. Нет, все же не стоит.
  И он, дождавшись пока хозяин верблюдов поторгуется, видимо из чистого интереса, с очередным клиентом, подошел к нему и начал показывать жестами что ему нужен верблюд. Торговец что-то заговорил, но Рябов лишь покачал головой и показал на свой рот. Пытаясь так обозначить свою немоту. Торговец плюнул от возмущения на землю - 'все же страсть поторговаться у них видимо огромная' - и показал количество необходимых денег. Рябов показал вдвое меньшее число на пальцах. Не потому что ему не хватало денег, а по той причине, что здесь это показалось бы подозрительным - отказ от торговой игры. И после пары минут активного жестикулирования, торговец согласился на две трети изначальной стоимости. Получив на руки деньги, он отвязал одного из верблюдов, на взгляд Рябова не лучшего, хотя он в них и не разбирался. Поэтому Рябов указал на соседнего. Судя по всему, он не ошибся, потому что торговец сначала скривился, а потом широко улыбнулся, понимая, что этот незнакомец его все же сделал в извечной игре 'продавец-покупатель' и отвязал другого верблюда.
  Рябов залез на верблюда. С учетом того, что вокруг никто не засмеялся и не стал на него показывать пальцем, значит, произвел сей процесс он успешно. Дело в том, что на верблюда он никогда не садился, а при обучении на это задание ему приходилось тренироваться на лошади. С необходимыми пояснениями опытного НКВДшника, но ведь, то была теория. Значит, зачет по практике он только что сдал успешно, что не могло его не радовать.
  Капитан повел поводьями, и верблюд закачал его по пыльной дороге. Поначалу Рябов медленно выруливал меж людьми, выезжая с базара. Заодно и укрепляясь в умении управлять этим животным. Но, к счастью, его нюх его не подвел, и верблюд действительно оказался покладистым и смирным. Александр спокойно выехал с площади, а вскоре и из селения по юго-восточной дороге, если разбитую земляную колею можно было так назвать. Он сверился с картой и, поняв что выбрал правильное направление, достал цигарку из спрятанного под одеянием портсигара и спокойно закурил, выпуская в знойное небо клубы дыма. Потому что первая промежуточная цель в его задании была выполнена. Можно было просто чуть править верблюда и вскоре он окажется у цели своего движения. Очевидно, что та будет не все так просто. Но он знал, что справится.
  Солнце перевалило за полдень и лениво начало свое движение к закату, обливая Александра потоками жары. Но к этому он уже точно привык. Вперед, на Мосул!
  
  
  
  Глава 5. Мосул
  
  Небо над Мосулом только начинало светлеть, когда капитан въехал в город, в полусне покачиваясь на своем верном 'корабле пустыни'. И вроде бы недолго он на нем путешествовал, всего-то двое суток. Но его уже начала одолевать некая зыбкая восточная туманность, когда не хочется куда-то торопиться, тратить слишком много эмоций. А достаточно всего лишь плыть на своем живом средстве передвижения, изредка покуривать сигареты из своего портсигара, бывшего у него еще с ухода в армию и размышлять о пейзажах вокруг. Конечно, это состояние было по большей части искусственным, оно не довлело над капитаном, всего-то позволяло скрасить времяпрепровождение, чтобы не изнывать от бесполезного ожидания. Ведь мучения ожидания все равно цель не приблизят. А провести двое суток в состоянии 'Ждать и догонять - хуже нет' он не собирался. Поэтому в таком расслабленном состоянии было проще. И, само собой, он в любую секунду мог его сбросить. Но нельзя и не сказать, что определенный муар и шарм он в этом для себя почувствовал. Видимо, действительно, пейзажи и атмосфера этих мест располагали. Либо к мрачным и жестоким культам, либо к полной расслабленности и размышлениям о вечности. Возможно - и к тому и к другому сразу. Такие вещи не обязательно отрицают друг друга.
  Рябов уже понял это, глядя на бесконечные пески и холмистые равнины, проплывающие мимо. Редкие пальмовые оазисы напоминали о необходимости активности и давали влагу. Иногда - какой-нибудь тихий, наполовину заброшенный базар с находящимся рядом караван-сараем, наполненным странными и мутными личностями, который при каждом шаге издавали звон и клацанье спрятанных под одеждой кинжалов. Да и товар, продаваемый в этих оазисах, иногда навевал на мысли о чей-то безвременной кончине и бренности всего сущего. Особенно, когда на каком-нибудь халате, продаваемом очень дешево, даже для начальной цены, можно было разглядеть плохо отстиранные водой с песком пятна крови.
  А потом снова тянулись пустыни и высохшие кустарники. Пару раз он замечал вдали, почти у самого горизонта, катящиеся шары перекати-поля, когда поднимался утренний или вечерний ветер. Иногда раздавался отдаленный волчий вой, особенно между закатом и полуночью.
  Когда в темные часы перед самым рассветом на капитана повеяло свежим воздухом, в котором улавливались нотки влаги, он понял что Мосул уже близко. Ветер дул с великой древней реки Тигра. Одной из двух рек, давших начало мировой цивилизации, причем где-то в этом районе в том числе. Еще одним знаком приближения крупного колониального города было некоторое оживление на дороге. Она стала больше, более широкой и по ней уже попадались повозки с торговцами и паломниками, а не только редкие проезжающие бренчащие оружием личности, суетливо оглядывающиеся при виде любого путешественника.
  И к рассвету он ехал уже в окружении пальм и оживленного по местным меркам движения. Пару раз он даже замечал признаки европейской цивилизации - дорога была разбита шинами тяжелых грузовиков. 'Видимо, английские колониальные войска...'.
  Въезжая в город, Рябов еле успел увернуться от столкновения с большой повозкой, целиком заставленной какими-то горшками - торговец спешил на рынок и не обращал внимания на одинокого путника. Избежав столкновения, он пожал плечами и двинул свой 'корабль пустыни' дальше, не слушая нацелившийся ему в спину град обвинений со стороны оставшегося позади торговца. Проезжая кривыми, но все же довольно широкими улочками, занесенными пылью, казалось, по окна, он задумался. В этой ситуации план уже не говорил ничего конкретного. По своей программе действий, он должен был каким-то образом выйти на английских офицеров. Значит, у него было широкое поле для деятельности и проверки своих способностей так сказать 'в поле'.
  К сожалению, СССР еще не обзавелся действующей резидентурой в этом важном месте Земного шара. Конечно, глядя вокруг не возникало ощущения ее важности, но зная о мощнейшей английской базе, располагающейся на окраине города, где был и центр английской разведки, и мощные бомбардировщики, могущие одним ударом уничтожить Баку с тысячами жителей и всю бакинскую нефть... Поэтому Рябов был здесь один. Он должен был оперативно решить обнаруженную проблему и, факультативно, в первую очередь для себя, остаться в живых. Потом, путем кропотливой работы, Страна Советов создаст свою сеть агентов и здесь, но когда это еще произойдет? А проблему надо решать здесь и сейчас. 'К тому же, может быть, когда-нибудь, и сами эти земли примут путь социализма и войдут в состав нашей Родины, освободив здешних людей от гнета англичан и построив процветающее общество'. К тому же, профессор Черникин, как он читал в библиотеке части, считал, что и здесь можно найти большие запасы нефти, достаточно их только разведать. 'И тогда, вместе с сибирской, уральской, бакинской... Если привлечь еще и эту... Родина никогда не встанет на колени, испытывая проблемы с ГСМ'. От отвлеченных грез капитана оторвал резкий всплеск. Верблюд мотнул головой. Александр глянул по сторонам, и понял, что здесь продолжают выкидывать мусор по старинке, из окна. Хорошо, что этот горшок, разлетевшийся под лапами его 'скакуна', упал ему не на голову. 'Надо меньше мечтать и больше думать о деле' - укорил себя капитан и начал вновь прокручивать варианты дальнейшего поведения.
  Первый был прост - он приходит в любую имеющуюся в этом многонациональном и многоконфессиональном городе церковь, имеющую отношение к православию. Они назывались здесь Древневосточными православными церквами. И отбывает время на местной службе, после чего обращается к главному священнику храма (как они здесь называются на местном языке?) и объясняет по-английски, что он белый эмигрант из СССР, и ему надо к англичанам. Священники обычно люди образованные и его поймут. И вряд ли у них возникнут вопросы, почему он так поступил. Вера для них зачастую на первом месте, а о мирских делах они думают меньше. К тому же, наверняка они сотрудничают с англичанами - хотя бы на случай погромов, которые здесь могут устроить приезжие фанатики из Персии или еще откуда.
  Этот вариант казался Рябову удачным. Накладок возникнуть не должно. Но он рассматривал и второй вариант. Придти сразу в городскую колониальную администрацию и там сразу предстать перед английскими представителями. 'Вот так вот, вот так сразу... Таким красивым.' Усмехнулся про себя Рябов и решил, что это слишком простой путь. К тому же, если он беглец из СССР, он должен быть, скорее всего, верующим и сразу пойти в храм, отблагодарить высшие силы за успешное бегство. Хотя, конечно, единственным напрягающим фактором в первом варианте было то, что Древневосточные православные не были совсем одинаковыми с РПЦ. И вообще ей не подчинялись. Поступил бы так беглец?
  Правя верблюдом по направлению к центру города, он еще пару минут раздумывал над этим, и решил, что, в конце концов, разница не существенна. Ведь он долго жил в СССР и в таких мелочах мог в принципе не разбираться, с учетом научного атеизма. Да и вообще они верили в одного бога, поэтому какая была бы разница эмигранту?
  Рассудив так, он решил искать церковь. Для полноты образа это просто необходимо. Пусть и дольше на полдня. Его задание все равно рассчитано не на время, а на результат. Заодно, он удовлетворит свою страсть к знаниям, увидев церковную службу за границей. В СССР он ходил в храмы пару раз. Опять же - ему было уж очень интересно все вокруг. И такая часть жизни большинства человечества его тоже интересовала. Потому что партия учит атеизму и не верить в 'поповщину', но ведь почему люди за нее так цепляются надо знать? Так капитан объяснял себе свой интерес к религии и даже где-то теологии. Однако он понимал, что в нем сидит нечто более глубокое, что тянет его к этим вопросам. Возможно эти самые способности к гипнозу? Он не любил думать об этом и гнал от себя мысли о такой не вписывающейся в его мировоззрение вещи, но она была, и иногда размышления об этом всплывали ненадолго сами собой.
  За такими нехитрыми мыслями, он выехал на довольно широкую улицу и стал искать, крутя головой, какого-нибудь местного обитателя, выглядевшего поприличнее и одетого получше. Именно такой мог знать здесь хотя бы немного английский - язык администрации, без которого в условиях колониализма не заработаешь на хороший внешний вид.
  После пары неудачных попыток, когда проходящие мимо торговцы только разводили руками на его попытки заговорить по-английски, он, наконец, нашел какого-то очень прилично одетого араба, одетого даже частично по-европейски. По крайней мере, на лице у него была традиционная куфья, но брюки были европейского фасона, он обратился к нему:
  - Do you speak English?
  - A little. - Ответил тот, задумчиво посмотрев на завернутого целиком в местные одеяния по самые глаза Рябова.
  Дальнейший диалог был прост. Араб знал английский не хуже Александра, только разговаривал с гораздо более сильным акцентом. Как понял капитан - он работал при английской администрации Мосула, отвечая за какие-то поставки продовольствия, потому и зарабатывал по местным меркам большие деньги и был типичным представителем компрадорской буржуазии, как понял Рябов, вспоминая лекции по международной политике у комиссара. Покойного комиссара Колесниченко...
  Отбросив грустные мысли, он только пообещал мысленно комиссару отомстить за него, сорвав все планы англичан, выяснил как проехать к церкви. После нескольких минут объяснений, когда Рябов понял, что еще чуть-чуть описаний переулков и где свернуть, а где ехать прямо, тот наконец сказал: 'и она будет прямо перед вами'. И Александр облегченно вздохнул. Поблагодарив образованного араба, он отправил своего верблюда вперед, постоянно прокручивая в уме маршрут, потому что еще раз такое счастье - образованный и знающий город местный житель, мог ему встретиться не скоро. Ведь такие обычно здесь по улицам не ходят и на вопросы путников не отвечают, а сидят по английским конторам и обеспечивают влияние Великобритании, возвращаясь по своим домам только к ночи. А ездить по городу до ночи без всякой цели и смысла Рябов все же не собирался.
  Когда полуденное солнце начало изливать свой жуткий зной, хуже переносящийся нежели в пустыне из-за большого скопления людей и строений, которые сохраняли жар, Александр уже не знал - то ли снимать куфью чтобы проветриться, то ли натянуть еще сильнее, чтобы не получить ожогов на лице. Его начала даже занимать мысль посетить какую-нибудь таверну или караван-сарай - выпить холодного чаю и охладиться в тени, когда он неожиданно оказался на берегу Великой реки. Это был Тигр. Мощные волны лениво катили под палящим солнцем, слепя бликами. Дунула прохлада. У капитана захватило дыхание от вида столь могущественной стихии, рядом с которой не то что один человек, а весь этот город казались карликами. 'Река, давшая миру цивилизацию...'.
  Посмотрев на реку несколько минут и дав отдохнуть верблюду, Рябов отправился дальше по направлению к церкви. И когда он уже начал думать, что где-то не там повернул, он увидел прямо перед собой, как и обещал тот араб, не слишком большое, но величественное строение, причем даже на вид сильно укрепленное. 'На случай погромов' - сразу понял Александр.
  Он спешился и наконец слез с животного, привязав его к столбу. Рядом мгновенно оказался мальчишка, которому Рябов сразу и без разговоров кинул мелкую монетку. Он знал, что это такой бизнес - эти мальчишки присматривали за чужими лошадьми и верблюдами, чтобы их никто не похитил. Причем если такому не заплатить или долго препираться - он скорее сам наведет воров, которые кишели здесь повсюду, на бесхозный 'товар'.
  Зайдя в здание, он прошел мимо двух бородатых мужчин-привратников, которые столь цепко посмотрели на него, что он перекрестился, поняв, что они отсеивают чужаков, как и все в этом городе. И заодно стянул с себя куфью, открыв европейское лицо.
  - I am Russian. - Просто сказал Рябов.
  Они переглянулись и, не зная английского, но уловив смысл переспросили:
  - Русси?
  - Yes. Да. - И Рябов закивал.
  Его пропустили и он зашел внутрь, сев на одну из истертых многими поколения прихожан лавку. Священник как раз читал что-то из Евангелия. Это-то Рябов мог понять, образованность позволяла. Прихожан было мало и многие косились на него. Видимо, многие знали друг друга в лицо и не могли понять кто он. Но не вставали с мест, а продолжали слушать проповедь.
  Когда проповедь закончилась, Рябов, как и все местные перекрестился и обозначил поклон, после чего, немного выждав, поднялся на ноги и подошел к священнику, копошащемуся в бумагах у алтаря. Тот настороженно и выжидающе посмотрел на него. Пара прихожан задержалась после службы в храме, поглядывая на Александра. 'На тот случай, если я хочу сделать что-то плохое в их церкви. Как же здесь все разделены и боятся друг друга. И все из-за веры. В нашей стране такого уже давно нет. Хочешь верить - ходи в храм своей веры... Ну только с партией могут быть проблемы, если партийный. Но ведь не так!'. Вздохнул про себя капитан. Его коробило, что люди верующие в бога, могут так ненавидеть таких же верующих, у которых отличается от других только пара букв или важных людей в их священных книгах.
  Отбросив посторонние мысли, Рябов поинтересовался у священника, внятно и громко:
  - Do you speak English? I am Russian. I am escape from Soviet Union.
  Прихожане продолжали следить за ним. Священник нахмурился и задумался. Рябов понял, что он подбирает слова. Значит, он не ошибся! Он знает английский язык!
  - Yes, I am. And Russian - a little. - Рябов изумленно поднял бровь.
  Прихожане расслабились и потянулись к выходу.
  Рябов перекрестился и поклонился священнику.
  - Святой отец, я не верю в свою удачу. Благословите меня.
  - Хорошо-о. - Ответил ему священник, слегка растягивая гласные. - Благословляю тебя, сын мо-ой.
  - Но откуда вы знаете русский и так хорошо? - Вырвался у Рябова возглас изумления.
  - Я-а долго учусь. Учился, правильно сказать. Руссия - православная. И мы - правосла-авные, но другие. Я хотел, правильно? Да, я хотел знать язык других православных и читать ваши тексты, для понимания, так, да, понимания разницы. - Ответил священник, задумчиво поглаживая бороду.
  - Вы очень... Образованны и умны, если это не будет неправильно сказать, святой отец.
  Тот только улыбнулся и, вновь нахмурившись, ответил:
  - Однако. Что привести тебя сюда? Почему ты ушел из Руссии и так далеко?
  - Я ушел из СССР... Руссии, потому что не мог согласиться с тем, что там творится и меня уже хотели арестовать. Из-за моего отца... - Рябов сделал паузу. Ему было слегка неудобно обманывать столь интересного человека, но задание - это задание. Родина важнее его моральных терзаний.
  - Почему? - Цепко взглянул на него священник. Его взгляд чем-то напомнил Рябову взгляд покойного Колесниченко. Мир его праху...
  - НКВД узнало, что он служил на стороне белых, причем офицером, из дворян. А моя семья это скрыла. К тому же, органы... В смысле - НКВД узнало, что я верующий и хожу в храмы. Этого хватило. - Рябов знал, что за такое его вряд ли кто бы тронул на Родине, даже будь все именно так. Но ведь иностранцы рассказывают о его стране столько небылиц.
  - Ясно-о. Что ж. И чего ты хочешь? - Продолжая внимательно смотреть на Александра, спросил священнослужитель.
  - Когда мне получилось сбежать, и прибыть в Мосул... Я решил зайти в православный храм, чтобы поблагодарить бога за успешное спасение. Я знаю, что наши церкви немного отличаются, но думаю, что бог все равно услышит. - У Рябова мелькнула мысль о том, что лучше бы не услышал, а то ему сильно не повезет за такой обман. - А после этого поинтересоваться у братьев-православных как можно попасть к англичанам.
  - Заче-ем? - Опять кратко спросил священник.
  - Мне же надо как-то устроиться жить, правильно, святой отец? - Рябов пожал плечами. - А я все же был капитаном важной военной части, прежде чем все началось. У меня есть, что предложить британцам. А совесть мучить меня не будет, ведь моя страна сама решила от меня избавиться...
  - Звучит верно. Что ж, сын мо-ой. Можешь еще помолиться, ставить свечку. А потом я отправлю с тобой своего племянника. Он отведет тебя к английскому офицеру, знающему русский. Ты знаешь инглиш... английский. Но тебе так будет проще. И именно такому офицеру ты сможешь что-то предложить лучше... Скорее всего. Чем другим.
  - Благодарю, отче! - Вполне искренне ответил Рябов, и поклонился священнику, перекрестившись.
  'И я ведь даже не вру. Мне надо к этому офицеру.' Оправдывался про себя капитан.
  Священник отпустил его жестом и сказал подойти к нему, когда он будет готов.
  Александр подошел к коробу, в котором лежали свечи и взял две штуки, поставив перед иконой. Зажгя их от других, он подумал: 'Одну - за Колесниченко. Хотя он и не одобрил бы это, но все равно. Вторую - чтобы если этот бог есть - он понял меня и простил за то, что я обманываю его служителя'.
  Постояв перед иконой, он развернулся и подошел к священнику, который его терпеливо ждал.
  - Идти... Иди со мной, я приведу. - Просто сказал священнослужитель.
  Рябов кивнул и пошел вслед за ним. Пройдя мимо рядов лавок для прихожан, они вышли наружу и Александр увидел того самого мальчонку, которому он кидал монетку.
  Между священником и его племянником произошел небольшой диалог на их языке и священник обернулся к Рябову:
  - Садись на своего... - Он не мог подыскать нужное русское слово.
  - Верблюда? - Подсказал Рябов.
  - Да. И медленно едь за моим племянником. Он тебя проведет.
  Тут Александр понял что даже не узнал, как зовут священника и поддавшись порыву внезапно спросил:
  - Как вас зовут, святой отец?
  - Это не имеет значения, сын мой. Я же помог тебе, и тебе не за что меня-а проклинать. Зачем еще знать имя? - Улыбнулся священнослужитель, так и оставшись для капитана навсегда безымянным.
  Рябов поклонился священнику и перекрестился.
  - Благодарю за помощь, святой отец. И позвольте сделать это подношение храму, чтобы он стоял еще долгие годы и помогал путникам и изгнанникам. - И Александр вытащил из глубин своего одеяния горсть крупных монет. Внутренне гордясь своему витиеватому языку, подходящему случаю. Образование все же делает чудеса!
  Священник кивнул капитану и молча взял монеты, убрав их под рясу. Кивнул. Секунду помедлил и перекрестил его:
  - Удачи тебе, путник!
  'А вот это мне понадобится. Пусть подействует' - подумал Александр и взобрался на верблюда. Священнослужитель развернулся и вернулся в стены храма, а Рябов поплыл за мальчишкой на своем 'корабле пустыни' дальше...
  
  
  
  Глава 6. Внедрение
  
  Капитан, вновь начав обливаться потом, сначала подумал, что мальчонка поведет его к городской администрации, но нет. Они взяли другое направление, причем даже от центра. Рябов не думал, что его хотят куда-то заманить, поэтому даже не стал гадать, куда его провожатый показывает путь. Он просто озирался по сторонам, снова натянув куфью, и впитывал в себя местную жизнь. Несущихся по своим делам торговцев. Сидящих прямо на улице на ковриках пожилых бородатых мужчин, переговаривающихся друг с другом, неторопливо затягивающих в процессе беседы в легкие кальянный дым. Закутанных в платки женщин, несущих какие-то товары. Ребятню, с гамом бегающую по улицам. Мрачных заросших мужиков, у которых на поясах висели кинжалы, подозрительно озирающихся вокруг. Он даже разглядел мелькающих в толпе карманников, ловко и незаметно скользящих в ней, как будто это были волны, а они - ныряльщиками за драгоценным жемчугом. И палящее, знойное, жгучее солнце, заставляющее кутаться в одеяния глубже, чтобы не обжечь непривычный к такому нос.
  За разглядыванием пейзажей, они приблизились к выглядевшему вполне в европейском духе зданию. Оно напоминало по виду гостиницу, и, судя по всему, ею и являлось. Так вот куда вел его провожатый. Так и было - потому что мальчишка остановился, махнул рукой на здание и улыбнулся. Рябов понял, что прибыл к месту назначения и, уже привычно спешившись, привязал верблюда к столбу у здания. Мгновенно рядом с ним оказался еще один мальчонка, точная копия его провожатого, и протянул руку. Александр кинул ему монетку и тот, кивнув, так же удивительно исчез из виду. Его провожающий терпеливо дождался, когда Рябов завершит свои житейские приготовления и, махнув рукой, отправился к входу в гостиницу, перед которой стояли два бородатых курда в военной форме. 'Охранники этого заведения?' - решил для себя капитан и пошел за мальчишкой.
  Когда они приблизились к ним, те молча перегородили дорогу. Рябов стянул куфью, открывая свое славянское лицо палящим лучам, чтобы его увидели охранники. Мальчонка начал что-то тараторить охранникам, отчаянно жестикулируя и время от времени указывая на Александра. Во всем безостановочном потоке его речи капитан уловил только несколько раз повторившееся слово 'русси' и 'инглиш'.
  Через пару-тройку минут охранники оказались удовлетворены потоком речи его проводника и, переглянувшись, подозвали жестами капитана. Тот, естественно, сразу подошел.
  - Русси?
  - Yes, I am. - Кивнул Рябов.
  - Okey. - И один из охранников зашел в двери гостиницы.
  Рябов, поняв, что сейчас будет заминка, пока охранник внутри по системе сломанного телефона объяснит, в чем дело, достал портсигар и вытащил оттуда одну из оставшихся сигарет. Он их берег. 'Может и на пользу, что мало курю? Сейчас появились новомодные исследования, которые стали говорить о вреде курения? Интересно, это правда?'. Решив, что пока сложно по этому поводу что-то сказать, ведь исследования только начались, он закурил и стал ждать. Оставшийся охранник отвернулся от него и продолжил представлять собой статую.
  Когда совсем скоро, раньше, чем он ожидал, появился охранник, Рябов как раз успел докурить сигарету и выкинуть ее подальше. Тот просто кивнул ему и, махнув рукой для убедительности, произнес:
  - Follow me.
  Александр кивнул и вошел в двери гостиницы, на прощание, оглянувшись, и кинув своему провожатому пару крупных монет. Тот обрадовано вскрикнул, и, начав озираться, спрятал их куда-то под одежду, помахав ему на прощание рукой. Александр глубоко вздохнул и ступил на ковровую дорожку.
  Портье, стоявший за стойкой, проводил его пустым взглядом. В холле кроме него и охранника была еще только пара англичан, развалившихся на диване и перебрасывающихся между собой, как понял Рябов, ничего не значащими фразами. Жара мгновенно отступила, оставшись за дверями отеля. Александр печатал шаг, поднимаясь по ступенькам на второй этаж вслед за охранником-курдом. Он понимал, что сейчас его будет ждать ключевой диалог, от которого зависит успех его задания, поэтому он дышал медленно, глубоко и спокойно. Ему необходимо только спокойствие и холодный разум, чтобы сыграть правильно. И он это сделает. А куда деваться, если от тебя, возможно, зависит судьба всей нефтяной промышленности родной страны?
  Перед ним проплывали ухоженные кадки с фикусами и алоэ, шел он по мягкому коричневому ковру, как решил Рябов - персидскому. 'Хорошо обустроились тут британцы' - мрачно подумал Александр. 'Тяжело их будет отсюда выкурить если что. Особенно если они здесь нефть найдут и потянут ветви трубопроводов от Басры, например. Или в Турцию, которая с ними сейчас вполне себе союзничает'.
  Курд в военной форме на мгновение замер, постучав в один из номеров. Оттуда раздался приглашающий возглас, и он открыл дверь, пропустив вперед Александра. Рябов вошел внутрь, чуть не присвистнув - номер был отделан на совесть.
  Охранник встал прямо за его спиной. Развалившийся на кресле англичанин в гражданском молча кивнул охраннику, и тот вышел, плотно притворив за собой дверь.
  - Садись, русский. - Указал англичанин на соседнее с ним кресло с сухим оксфордским акцентом.
  - Спасибо. - И Рябов сел, внимательно разглядывая своего собеседника и оппонента в шпионской игре.
  Тот был стройным и поджарым. Под легкой кремовой распахнутой рубашкой были видны крепкие мышцы. 'Боксер, сразу видно' решил для себя капитан и сделал для себя вывод смотреть ему только в глаза. У британца было абсолютно аристократичное лицо, глаза светлого цвета. Внешне он казался расслабленным, но Александр видел его готовность в любую секунду стать опаснейшим противником - как в разговоре, так и в драке. 'Опасный соперник'. Рыжая копна аккуратно и коротко подстриженных волос и небольшая эспаньолка завершали образ. На вид ему было лет тридцать-тридцать пять, но он мог и ошибаться.
  - Что же привело капитана Рабоче-крестьянской Армии в мое скромное обиталище? - С легкой усмешкой спросил англичанин.
  - Вам должны были уже доложить. - Подпустил легкой сварливости в голос Рябов, он сделал вывод, что с таким противником нельзя быть целиком покладистым, он воспримет это очень подозрительно, ведь, судя по беглому осмотру, он мог уважать только сильных противников. 'Настоящий англосакс голубых кровей'. - Я перешел границу около пяти дней назад. Прибыл в какое-то селение, обзавелся верблюдом, отправился в Мосул. Дальше вы знаете.
  - Но какой мотив вас побудил к этому? - Британский офицер разведки протянул руку и взял бокал красного вина со столика, сделав небольшой глоток.
  - Я ушел от НКВД. Я служил в военной части на охране нефтепромыслов под Баку. Дослужился до капитана. Когда органы взяли меня за все возможные места. Дело в том, что в нашей части был комполка Устинов и лейтенант Шуринов. Я этого, конечно же, не знал, но они работали на вас. - Кивок в сторону офицера. - Но когда они докопались до важной информации, наш комиссар Колесниченко успел им помешать и убить. Они успели его прикончить, но, как я уже сказал и сами погибли. - Рассказывал Рябов пока что чистую правду, лишь в акцентах смешанную с 'легендой', глядя британцу прямо в глаза.
  - И как это связано с вами? - Выдерживая взгляд, спросил британец.
  - После этого в части начались проверки. Причем прямо из штаба округа. Как по армейской, так и по линии спецслужб. И тут вы меня, можно сказать, сильно подставили! - Придал некоторого горького возмущения своего голосу Рябов.
  - Да? И чем же конкретно мы вас подставили? - Заинтересованно, но с ленцой в голосе, как казалось Александру - напускной - поинтересовался англичанин.
  - Все очевидно - не начнись проверок, они бы не подумали обо мне. Как, между прочим, об очередном вашем агенте. Дело в том, что мой отец был белым офицером, из дворян. И погиб во время гражданской. А мать это скрыла, и мы были обычной городской семьей. А с учетом того, что я верующий и ходил в церковь, это сыграло решающую роль, в тот момент, когда нквдшники стали подозревать всех и вся. Они решили, что я ваш человек. А без этого инцидента - никто бы и не обратил на меня внимания. Теперь же я остался ни с чем, и даже не знаю, что теперь будет с матерью. - Рябов покачал головой.
  - Понятно. Вы хотите от меня... или, может быть, нас - извинений? Хорошо, я извинюсь перед вами. Но что вы хотите от меня, кроме этого? - Британец мягко и насмешливо улыбнулся.
  - Я хочу отомстить за поломанную жизнь. И, видимо, придется продолжить дело отца. К тому же - если выражаться шкурно - у меня нет другого выхода, кроме как работать на вас. Потому что не торговцем же на базар? - Рябов рубанул рукой воздух.
  - Вполне разумный подход. И какой номер части, где вы служили? - Задумчиво протянул англичанин, сделав несколько мелких глотков вина и закинув ногу на ногу.
  - Вы и так все можете выяснить. Разве у вас нет своих людей больше в таком важном месте, как Баку и его нефтепромыслы? - Вопросом на вопрос ответил капитан. И тут же добавил. - У меня есть для вас кое-какой козырь. Но я предоставлю вам его только в обмен на гарантии, что вы не выкинете меня на улицу.
  - Расплывчато. Как-то похоже на покер. Ну, блеф там, знаете... - Британец поставил бокал на столик и потер бородку.
  - Нет. И вы знаете, что это мой единственный шанс. - Александр поймал взгляд британца, который он, наконец, отвел. - Если я сейчас выложу козырь, а вы оставите меня ни с чем, взяв все себе, и выкинув меня на улицу... Меня это не устроит.
  - Только не надо на меня кидаться! - Британец приподнял ладони, подавшись вперед. - Я уверен, что мы придем с вами к консенсусу. Какого рода гарантий вы хотите?
  - Например, имеющуюся у меня информацию я выложу только при еще двух ваших офицерах. Лучше - при вашем начальстве. При свидетелях. И вы дадите мне расписку при них же. О том, что я теперь, скажем так, на вашем балансе.
  Александр понимал, что ведет слишком уже грубую игру со своим собеседником: такую вести не слишком-то и рекомендуется, ведь можно нарваться на лишние подозрения или отторжение. Но он также и понимал суть этого пресыщенного жизнью английского аристократа - ему нужен жесткий спарринг-партнер, иначе его в принципе не заинтересует какое-либо сотрудничество. Нужно давление на нервы. Главное только - не передавить, чтобы он не отказался от него, как от слегка сумасшедшего 'клиента'.
  - Что ж, звучит вполне разумно. Только сначала мы наведем о вас справки по своим каналам. Насколько соответствует истине то, что вы рассказали о своем положении в СССР. - Британский офицер поправил волосы и допил вино, отставив пустой бокал. - Меня интересует важность информации, находящейся у вас. Чего конкретно она касается? И как она оказалась у вас?
  - Я разве не упоминал? Это касается строительства нового трубопровода на Большую Землю так сказать. Добыча нефти растет и сейчас строится новый трубопровод. Но об этом мы поговорим уже с гарантиями. У меня есть материалы, как вы понимаете. - Капитан выждал небольшую паузу. - Я думаю, такая информация вас интересует. К тому же, вы даже пока мне не представились.
  Британец впервые задумался по-настоящему. Через несколько мгновений он встал на ноги и подошел к комоду, открыв коробочку. Из нее он извлек пару толстых сигар. Вернувшись к столику, он, сохраняя задумчивое выражение лица, положил одну, подхватив гильотинку и коробок длинных спичек. Сев обратно на кресло, англичанин щелкнул гильотинкой, аккуратно отрезав кончик, и закурил. В номере продолжала висеть тишина. Только зашипела тухнущая сигарная спичка.
  - Мэтью Беррингтон.
  - Александр Рябов. - Также кратко представился капитан.
  - Вы курите? Угощайтесь. Вряд ли в Союзе вы могли бы позволить себе такую вещь. Хотя там их, наверное, вообще нет. - Мэтью указал на вторую сигару.
  - Спасибо, проведу дегустацию. - Ровно ответил Александр. И ловко подхватил сигару, проделав те же манипуляции что и британец. - Но вы не ответили на вопрос. Вас это интересует?
  - Само собой. Иначе, зачем бы я вам предлагал сигару, Александр? - Усмехнулся Беррингтон, переводя пока что разговор в ничего не значащее русло. Однако было заметно, что он очень и очень серьезно размышляет.
  Рябов выпустил в потолок клуб дыма. 'Одна такая сигара в пересчете наверняка равна зарплате моей матери за месяц. Колониалисты, одно слово. Ничего, ничего - недолго вы так будете жировать' мрачно подумал Александр, придав лицу отрешенное выражение, которое, по его мнению, должно было бы быть у ценителя элитного табака. 'Хотя сигара действительно хороша'.
  - Ясно, ясно. Так каков пока план действий? - Поинтересовался Рябов. - И благодарю за сигару - она интересна.
  - Это в счет нашего будущего плодотворного сотрудничества. - Серьезно ответил Мэтью. - А план таков. Сегодня я уйду, и буду консультироваться о вашей ситуации, скажем так, с высокопоставленным лицом. После получения одобрения, скорее всего завтра, - мы с вами поедем на базу под этим городом, где в окружении специалистов и офицеров мы будем, и гарантии ваши соблюдать, и вас, Александр, к делу сразу возьмем, и весь вопрос решать начнем с этой вот информацией.
  - Хорошо, - Кивнул Рябов. - А мне что пока делать, где быть?
  - Вас разместят в соседнем номере. Он как раз пустует. Обслуживание и плата за него потом будут вычтены из ваших гонораров. Или, возможно, будут учитываться сразу. Там разберемся, по какой схеме. И что скажут в Лондоне. На каком вы будете, так сказать, положении.
  Рябов знал, что Лондон в первую очередь нужен этому Беррингтону, ибо в нем так и сквозило желание побыстрее отправиться 'консультироваться', или проще говоря, докладывать о внезапном и серьезном успехе. Ведь за такой успех английскому офицеру разведки могло светить повышение. А в случае успеха последующих мероприятий - очень и очень многое. Вплоть до наследственного места в Палате Пэров под старость.
  - Мне все ясно, Мэтью.
  - Это прекрасно. - Серьезно ответил британец.
  И дернул за шнурок, свисающий с кресла. Перехватив взгляд Александра, он пояснил: 'Вызвал администратора'.
  В молчании прошло пара минут, когда после короткого стука открылась дверь, и зашел чисто выбритый и весь отутюженный администратор, в буквально хрустящей гостиничной форме.
  Пока администратор и Мэтью обсуждали поселение капитана в гостиничный номер, он задумчиво посмотрел на свою сигару: 'Интересно, а когда она кончится? И да, пепел стряхивать нельзя. Перед таким человеком нельзя показать себя деревенщиной. Сразу пропущу пару очков, как в боксе'.
  Мэтью скользнул взглядом по капитану, когда администратор кивнул и вышел: 'Если у вас есть огнестрельное оружие - сдайте его мне сейчас. Отдам его вам на базе, когда вы уже будете точно работать с нами по всем формальностям'.
  Рябов молча раздвинул полы своего одеяния и неторопливо вытащил пистолет, отдав его в руки Беррингтону стволом вниз. Тот кивнул и кинул его на столик рядом с пустым бокалом. Мэтью встал на ноги и налил себе еще вина на полпальца.
  - Можете идти в коридор, наш администратор уже должен принести ключ. Еда и напитки будут в номере через некоторое время. Я же должен теперь отлучиться, как вы сами понимаете, капитан Рябов.
  - Естественно. - Обозначил кивок Александр и поднялся.
  - Рад началу взаимовыгодного знакомства. Не подведите меня и Великобританию. - Слегка пафосно произнес англичанин и крепко пожал руку Рябова, цепко глядя ему в глаза. 'Эти штучки со мной не пройдут, я тоже в гляделки играть умею' мысленно откликнулся Александр, не отводя глаз.
  Мэтью Беррингтон кивнул и указал капитану на выход. Он положил оставшуюся треть сигары в пепельницу, не затушив, и вышел за дверь, оставив английского офицера наедине со своими мыслями.
  Действительно, в коридоре его уже ждал приглаженный администратор, отдавший ему ключ и практически моментально испарившийся. Рябов пожал плечами и открыл дверь в свое новое временное обиталище. 'И все же хорошо, что у меня не потребовали холодное оружие. А то совсем беззащитным себя можно почувствовать...'.
  Беглым взглядом оценив обстановку в комнате, Александр понял, что она не намного хуже, нежели у Мэтью. 'Видимо, действительно клюнул'. Подойдя к ближайшему креслу, он устало рухнул в него, вытянув ноги. Все же тяжесть прошедших дней навалилась на него. Да и один разговор с британцем стоил многих усилий. Зато теперь у него были несколько часов заслуженного отдыха. Пусть и на вражеской территории, но отдыха. Тем более что уже как бы ни сегодня вечером ему будет необходимо выдерживать новое испытание, и отправляться на военную базу Мосула вместе с Мэтью. А там его будут ждать уже специалисты не только разведки, но и нефтехимики, трубопроводчики... Он-то и сам об этом немного знал, поэтому оставалось рассчитывать на точность тех схем и карт, которыми его снабдили. Ну и плюс то, что он заучил как 'легенду'. Главное, чтобы не сбиться, и ничто не подвело. Права на ошибку нет. Его и не было.
  Рябов взглянул в зеркало. Оттуда на него смотрел чуть уставший, но решительный мужчина, с легким загаром на лице и жесткой щетиной. Это натолкнуло его на мысль о бритье. Значит, следующие полчаса он отдаст приведению себя в порядок. 'На военной базе я должен буду выглядеть не хуже любого породистого британца!'.
  С этой мыслью капитан двинулся в ванную, сдергивая с вешалки хрустящее вафельное полотенце.
  
  
  
  Глава 7. Чужой среди чужих
  
  Александр проснулся рано утром. Когда солнце еще только поднималось над городом, заглядывая в окна. Он чувствовал себя прекрасно. Он даже не запомнил ни одного сна, а, может быть, ему ничего и не снилось, настолько крепко он спал. Это было объяснимо - впервые за неделю он спал на нормальной кровати, не ожидая появления пустынных разбойников или волков, а то и какой другой напасти.
  Поднявшись на ноги, он первым делом проверил свою одежду. Она была нетронута, что его порадовало - значит, англичане пусть ему и не доверяют (они никому не доверяют), но все же рассматривают как потенциально ценного сотрудника, поэтому не стали рыться в его вещах, признавая его право на свои маленькие секреты и ожидание встречи с руководством для передачи своих козырей непосредственно ему.
  Решив, что все идет по набросанному плану, он совершил утренний моцион в ванной и дернул шнурок, соединенный с колокольчиком внизу, у портье. Уже буквально через минуту у его дверей стоял служитель отеля - из арамейцев, на взгляд Рябова, и интересовался что ему необходимо. Капитан заказал яичницу с беконом и кофе. Ему это действительно нравилось, к тому же, британцы, если что, должны оценить его выбор. Завтрак балтийского образца должен был во всех деталях подчеркнуть его 'европейскость' и благородные корни. Возможно, он и зря перестраховывался, но выработавшаяся уже привычка говорила ему учитывать все.
  После короткого завтрака и сигареты из своего портсигара, Александр почувствовал себя окончательно довольным жизнью. Ему предстояла сложная работа, но разве он уже не продвинулся довольно далеко на пути успешного выполнения задания? Значит, и остальное ему дастся. Вышколенный работник отеля тихо и безмолвно убрал посуду, и Рябов стал ждать появления Мэтью.
  Ждать пришлось не более получаса. Дверь открылась без стука, и в номер вошел сияющий британец:
  - Мой русский друг, все выходит лучшим для вас образом. Командование непосредственно в Лондоне заинтересовалось вами и вашей информацией. Сейчас мы отбываем на базу, где пройдет короткое совещание в связи с вами и вашей информацией. Александр, вы готовы?
  - Я уже давно проснулся и полностью готов. - Кивнул Рябов.
  - Великолепно! Жду вас внизу. - И, скользнув по чисто выбритой физиономии капитана взглядом, Беррингтон вышел за дверь.
  'А ведь проняло англичан. Вон как этот напыщенный Мэтью теперь сияет. Интересно...'.
  Александр напоследок оглядел свой номер отеля, бывший ему временным пристанищем, и спустился на первый этаж, к стойке портье, где его ждал британский офицер.
  - Машина уже прибыла, выходим. - Усмехнулся Мэтью. - Не бойтесь, не 'воронок' или как там называется у вас то авто, от которого вы сбежали к нам?
  Рябов, молча, кивнул и вышел под знойное солнце, прищурившись. По уже сформировавшейся привычке он, было, потянулся за куфьей, но тут же одернул себя. В этом не было необходимости.
  Напротив дверей отеля стояла легковая машина, фыркающая выхлопами. В окне был виден шофер в форме британских колониальных войск. Мэтью, выскочивший из отеля следом, открыл заднюю дверцу и уселся вглубь салона, призывно махнув Рябову рукой.
  Александр сел в пропахшее маслом и парами бензина нутро автомобиля. На такой жаре, разогревающаяся еще и изнутри машина мгновенно показалась ему адской сковородкой. 'Грешников века прогресса в христианском аду будут наказывать именно так' - усмехнулся Александр, захлопывая за собой дверцу.
  Автомобиль тронулся с места и начал пробираться по городу по направлению окраины, стараясь держаться широких улиц. Вдали вновь мелькнул Тигр, переливаясь бликами на утреннем солнце. Где-то заголосил муэдзин, созывая мусульманский район на утреннюю молитву. По улицам тащились повозки с товаром и неугомонными торговцами. Уже привычный Рябову пейзаж...
  Спустя десять-пятнадцать минут, они, наконец, начали выбираться из города, вырвавшись на дорогу, разбитую колесами тяжелых грузовиков. Мэтью обернулся к Рябову:
  - Мы приближаемся! Чувствуете торжественность момента? Если вы были правы - Великобритания вас не забудет и сильно отблагодарит. После какого-то времени работы на нас. - Крикнул, перекрывая шум мотора и лязг он.
  Капитан, опять молча, кивнул, подумав 'Что не забудет - это точно. А с остальным-то - вряд ли'.
  Перед глазами Александра из-за горизонта поднялись стены и ворота. Это и была знаменитая база Великобритании под Мосулом. В небе проревели двигатели бомбардировщика, несущего дежурство. Рябов знал - видел по фотографиям, что на базе десятки этих хищных птиц, готовых в любой момент сорваться с места и направиться к Баку, чтобы сделать свое кровавое дело без жалости и сомнений.
  Автомобиль притормозил у ворот. Навстречу ему вышли несколько солдат. Шофер высунулся наружу и показал пропуск. Мэтью махнул рукой из окна. Солдаты придирчиво осмотрели пропуск и, всмотревшись в пассажиров, отступили по сторонам. Ворота медленно раскрылись. Машина газанула и вкатила на территорию базы. У Рябова захватило дыхание. База была действительно огромна. По большой, необъятной взгляду площади, сновали солдаты, техники и какие-то гражданские специалисты. Повсюду кипела будничная кипучая деятельность. Солдаты перевозили тележки с горючим и оборудованием к аэродрому и обратно под неусыпным надзором технарей. Офицеры спешили по своим делам из казармы в казарму. Гражданские специалисты что-то обсуждали и держали под мышками папки с бумагами. База действительно была воплощением мощи Великобритании и напоминанием о том, какие мощные противники есть у Страны Советов за рубежом. Александр только тихонько вздохнул. С этой мощью он сейчас оказался один на один. На него на секунду нахлынуло ощущение беспомощности и слабости. Даже подавленная мысль о том, что он ничего не сможет сделать и его вообще уже раскусили.
  Однако одно мощное усилие воли заставило его разорвать это поганое и ложное чувство, возвращая в привычную колею. Ему есть с чем и как бороться с англичанами. Да, он ничего не сможет сделать с этой их базой и всей Империей в целом, но свой небольшой вклад в защиту Родины и подрыв основ империалистического хищника - вполне может. Чем и займется. Даже - уже занимается.
  В уже более приподнятом состоянии духа, капитан наблюдал, как их машина подъезжает к крупному строению - видимо, штабу базы. И тормозит. Солдаты, дежурившие у входа, подошли к дверцам автомобиля. 'Значит, точно штаб'.
  Мэтью вылез из автомобиля. Также поступил и Рябов. Бэррингтон показал свое удостоверение и указал на капитана с одной уничижающей фразой 'It is my Russian traitor'.
  Солдаты взглянули на него и отвернулись. Как показалось капитану - с презрением. Да, предатели полезны любой державе, куда они сбегают, но это не значит, что их будут любить. А уж тем более солдаты, воспитанные в любви к своей Родине, никогда не полюбят перебежчика, который предал собственную страну. Рябова перекосило от отвращения. Он вспомнил покойного комполка и Шуринова - как можно было быть такими?! А теперь он выглядит так в глазах врагов. 'Не сделать ничего неправильного! Смотреть только в глаза! Это легенда, это задание! Ничем нельзя показать свое истинное отношение!' - давал себе установку за установкой Александр, пока его не отпустило жуткое и противное до какой-то липкости ощущение. 'Ты сам вызвался на такую работу, ты мог отказаться! Не криви теперь носом!'.
  Немного успокоившись, он захотел было потянуться за портсигаром, но заставил себя остановиться. Он должен придти в себя окончательно сам. Без сигарет, без алкоголя, без ничего. Это ведь действительно теперь его работа. А если все получится успешно, правильно, и он даже выживет - это будет его работой еще на долгие годы. Именно так он будет помогать Родине от хищных птиц, ждущих команды на взлет, чтобы лишить ее черной крови, питающей всю военную мощь Страны Советов. 'И если проводить аналогии - то трубопроводы - это вены, артерии и прочие сосуды, гонящие кровь к органам и конечностям всего могучего организма Союза... Тогда нефтепромыслы Баку - это сердце страны, в которое с этой базы постоянно нацелен вражеский клинок. Даже стилет, скорее'. Рябову опять стало не по себе - он представил, что постоянно ощущает мозг великой страны - товарищи, управляющие всем этим организмом из Кремля. Какое напряжение они переживают постоянно. А ведь это - важнейшая проблема. Но даже она - не одна. Так можно даже посочувствовать товарищам Кагановичу, Сталину и Калинину. Его нервов бы не хватило на ежесекундное понимание опасностей и борьбы с ними.
  Ну что ж, сейчас он им поможет сбросить с души хотя бы часть груза.
  А тем временем, пока Рябов размышлял, потрясенный глобальностью открывавшейся ему картины, они с Мэтью прошли по коридорам штаба. Мимо снующих людей и прокуренных кабинетов и оказались на третьем этаже у дверей в зал заседаний или актовый зал, судя по тому, что у Мэтью снова потребовали документы, стоящие перед входом два дежурных. 'А у них тут мощная система охраны. Видно же, что идет свой, а все равно проверяют документы. Безопасность у них поставлена во главу угла и явно на высоте' - отметил про себя капитан.
  Наконец двери конференц-зала (теперь Рябов понял, что это такое за помещение) захлопнулись за ними и капитан увидел большое помещение, длинный стол овальной формы, проектор и полотно, висящее на стене. А также - несколько человек, уже ждущих их. Двое из них были гражданскими - Александр сразу и безошибочно понял, что они специалисты нефтяники и трубопроводчики. Остальные трое были военными. Об этом говорила не только форма, но и характерная осанка и выдержка, сквозящая в каждом их взгляде. Он чуть было не упустил из виду шестого англичанина, который также сидел за столом. Тот явно был высокопоставленным офицером разведки (Ми-5 или Ми-6?). Его как будто бы и не было за столом. Но его цепкий и пронизывающий взгляд уже успел изучить Рябова, казалось, до глубин его души. 'А это вряд ли - тогда бы я сидел в тюремной камере, а не входил на совещание'. Но все равно, начальник Мэтью был пугающе опасен. Военные рассуждают как военные. С ними он всегда найдет общий язык, к тому же они его изначально презирают как предателя и относятся пренебрежительно, это видно уже сейчас, потому как они безразлично мазнули по нему своими взглядами, чуть скривив уголки губ. Гражданские специалисты - наверное, лучшие в своей области, но ничего не понимают в разведке и шпионах. У них другая важнейшая цель - качать нефть и обеспечивать ее доставку. А вот этот вот 'товарищ'... тихий, неприметный, с довольно длинными волосами по плечи, завязанными в конский хвост и в как будто небрежно наброшенной на себя форменной одежде... Очень и очень опасен. Ему нет дела до нефти и открывающихся перспектив. Ему надо знать о перебежчиках и предателях все. Иначе бы он не был тем, кем он является. Мэтью по сравнению с ним действительно простак, любящий словесные спарринги и наслаждающийся своим положением в обществе, явно данном ему из-за влияния его семьи в иерархии британских благородных семейств. А этот - может быть, даже пробился из низов. А если и 'благородный' - то занимает свой пост не только из-за происхождения, отнюдь.
  (далее диалоги идут по-английски)
  - Вы наконец-то прибыли. - Подал голос один из военных, чуть брезгливым голосом.
  - Да, прибыли, полковник Корнуолл, - отозвался Мэтью.
  - Давайте приступать к обсуждению. Садитесь. И зовите сюда своего перебежчика. Он понимает по-английски? - Тот же полковник Корнуолл.
  - Да, я говорю по-английски. - Отозвался капитан.
  Неожиданно их короткий диалог прервал тихий и как-будто шелестящий голос:
  - Представьтесь, русский капитан. Я ждал знакомства с вами целую ночь. - Это был тот самый высокопоставленный разведчик Империи.
  - Я - Александр Борисович Рябов. Капитан сухопутных войск РККА. Служил на охране Бакинских нефтепромыслов. - Четко ответил Рябов, щелкнув каблуками. 'Может сделать вид, что я солдафон? Нет, не вариант. Совсем не вариант. Как вел себя - так и буду'.
  - Хорошо. Я - Джон. Джон Смит. - Ответил британец и чуть наклонил голову. - С остальными познакомитесь в процессе совещания. Не скажу что рад знакомству, но вы представляетесь мне интересным.
  Остальные британцы молчали, не смея перебить неприметного человека. Когда он закончил фразу - Рябов просто кивнул и сел за свободный стул. Мэтью кивнул Джону Смиту, обозначив полупоклон и сел рядом с Александром.
  - Что ж, мы сегодня собрались по вопросу этого человека, который перешел советско-иракскую границу. Его использования в интересах Британской Империи и той информации, которую он принес с собой, по его словам. - Открыл заседание незнакомый пока Рябову военный.
  - Боже храни короля. - Церемониально произнес каждый из сидевших.
  Рябов, естественно, промолчал. Но сидеть спокойно мешал взгляд этого Джона. Он бросил на него взгляд. Тот даже вроде бы не смотрел на него. Однако капитана не покидало ощущение, что он весь находится как, будто внутри рентгеновской установки, просвечивающей его насквозь. Худощавый и среднего роста, теряющийся среди остальных. Немного чернявый (что необычно для чистокровных англосаксов, отметил Александр), с небольшими усиками и карими глазами, он, казалось, видел все, что происходит в конференц-зале и даже далеко за его стенами.
  - Что ж, наличие перебежчика - это всегда хорошо. Его можно использовать как резидента на территории СССР, после достаточной проверки. - Произнес полковник Корнуолл.
  - Мы его проверяем и проверим. - Шелестяще произнес Джон Смит. - Для этого я и прибыл из Лондона сегодня утром.
  'О, как оперативно!' изумился Рябов, не подав виду.
  - Однако для такого в принципе банального случая мы бы не собрали такое совещание, оставив это только в вашей епархии, уважаемый Джон. - Продолжил полковник. - На повестке же дня сейчас то, что он служил до своего предательства, - опять почудилась легкая брезгливость, - на охране нефтепромыслов Баку. Пояснять значение этого не надо. Также, у него был доступ к совершенно секретной информации...
  - Строго секретной. - Голос Смита.
  - Что? - Непонимающе посмотрел на Джона Корнуолл, даже не возмутившийся тому, что его перебили.
  - В СССР гриф 'совершенно секретно' называется 'строго секретно'. - Невозмутимо ответил Джон Смит и устремил свой взгляд на Рябова. - Ведь так?
  - Абсолютно точно, уважаемый. - Чуть не сглотнув слюну, ответил Александр.
  - Извиняюсь. Продолжайте, полковник Корнуолл.
  - Так вот, у перебежчика должна находиться информация о строящихся новых ветвях трубопроводов и государственных хранилищах нефтяных запасов в Закавказье, в связи с увеличением добычи и реорганизацией, и усовершенствованием логистики. - Корнуолл взял небольшую паузу. - Поэтому мы и пригласили уважаемых специалистов.
  Двое гражданских развели руками и поклонились присутствующим.
  - Само собой, подрыв военной мощи СССР интересует и нас, военных. Поэтому на совещании присутствуем и мы. Я, полковник Корнуолл, и два моих офицера.
  - Спасибо за то, что ввели нас в курс дела. - Тихонько усмехнулся Джон Смит. - Ваше слово, Александр Борисович Рябов, капитан РККА. Уже, скорее всего, бывший?
  - Скорее всего. - Сдержанно ответил Рябов. - Наверное, трибунал уже заочно лишил меня звания и приговорил к смерти.
  - Скорее всего, скорее всего... - Откликнулся эхом Джон Смит.
  Капитан понял, что от него уже ждут информации, и поднялся, поклонившись присутствующим:
  - Вот интересующая вас информация. Передаю ее специалистам. - И Рябов расстегнул куртку, вытащив из ее кармана жестяную коробку, которую положил перед нефтяниками-трубопроводчиками.
  - Благодарю вас, капитан. - Отозвался один из специалистов, тут же откинув крышку и со своим сотоварищем вытягивая листы.
  Корнуолл, взяв небольшую паузу, поинтересовался у специалистов:
  - Сколько вам сейчас надо времени, чтобы сделать выводы?
  - Около пяти минут, если вы не будете нас отвлекать. - Ответил другой нефтяник, не тот, что разговаривал с Рябовым.
  - Окей. Тогда мы подождем. - Заключил Корнуолл.
  - Великолепно. Тогда у меня есть к Рябову несколько вопросов... - По лицу Джона Смита скользнула бледная улыбка.
  - Я в вашем распоряжении.
  - Что ж, тогда ключевой вопрос: как вам удалось достать информацию, с которой сейчас знакомятся наши уважаемые специалисты?
  - Очень просто. Когда погиб наш комиссар Колесниченко, убитый в процессе перестрелки с вашим агентом - комполка Устиновым, я пришел к нему в кабинет и порылся в нем. С целью найти какую-нибудь информацию. Я знал, что начнутся проверки, и мне, так или иначе придется бежать. Вот и решил подстраховаться, чтобы обеспечить свое будущее.
  - Очень разумный поступок, капитан. Очень. Я уважаю ваш интеллект и расчет. - Ответил Джон Смит. - Но почему вы были так уверены в том, что вам придется бежать? Разве в СССР не гуманное социалистическое законодательство?
  Рябов понял, что вопрос с намеком. На Мэтью слова об ужасах СССР возможно и возымели бы эффект, но это не для Джона. Ему нужен другой ответ. Поэтому, немедля он ответил ему:
  - Все так. Но после такого чрезвычайного события было возможно, что ситуация пойдет по русской поговорке 'лес рубят - щепки летят'. То есть начнут хватать всех подозрительных, а разбираться будут потом. А я, с учетом тех факторов, о которых вы уже знаете - подозрительный. К тому же... Я ведь действительно не слишком люблю Советскую власть. И из-за отца, и потому что мне хочется, и всегда хотелось немного лучшей жизни. Я, в конце концов, не рабочий класс. А тут все сошлось, и... Знаете, некоторые решения долго зреют исподволь, а потом спонтанно прорываются. И назад дороги нет. Тогда приходится все менять в корне. А у меня такое мировоззрение, что все изменения к лучшему. - Рябов старался говорить как можно искреннее, он вошел в роль.
  - А как же мать? - Внезапно поинтересовался Джон Смит.
  Капитан понял, на какой опасный вопрос он нарвался. Если он 'благородный', каким себя показывал, то он не должен плевать на мать. Но при этом он еще и расчетливая сволочь... Как бы ответить? Главное - без длинных заминок. Но и не совсем без паузы, иначе его заподозрит этот опасный человек в выученной легенде.
  - Вы думаете, что я не размышлял об этом? но, во-первых, то самое законодательство. Возможно, ей ничего не будет, как члену моей семьи. Мы слишком давно не виделись. А, во-вторых, я уверен, что она бы одобрила мой поступок. В конце концов, кто как не она сделала меня таким, как я есть? А больше родственников, которые могли бы пострадать из-за моего решения у меня в принципе, нет. - После короткой паузы ответил Рябов. 'Достаточно благородно и достаточно по-сволочному'.
  - У вас практически совсем нет совести, Александр. - Уронил еще одну тихую фразу Джон Смит.
  'Какое это имеет отношение к делу? О чем он говорит? Провоцирует?'
  - Почему же! Не стоит так говорить! Вы почти оскорбляете меня. У меня есть и совесть и честь. - Ответил Рябов, придав своему голосу умеренно-возмущенный тон.
  - Хорошо, есть. - Чуть улыбнулся Джон Смит.
  'А вот мне кажется - действительно нет' - тихонько шепнул один из офицеров Корнуоллу. Тот сдержанно кивнул и шепнул в ответ: 'А что ты хочешь от русского, к тому же предателя?'.
  Рябов побледнел, уже не играя. Его сильно покоробили эти слова. И, кстати, видимо, именно это его выражение лица удовлетворило пока Джона Смита, потому, что он бросил следующую фразу: 'Что ж, пока я узнал у вас все, что хотел. Поговорим позднее, а пока дождемся резюме наших дорогих специалистов'.
  Рябов, пересилив себя, кивнул в ответ и замолчал.
  - Не обижайтесь, - Пнул его в бок до сих пор не подававший голоса Мэтью. - Вы же понимаете в чем дело.
  Рябов повернулся к нему:
  - Прекрасно понимаю.
  - Кулаки не чешутся? Может побоксируем после совещания? Вам поможет успокоиться, а мне - поддержать форму. Или у вас в Союзе боксом не занимаются? - Усмехнулся Мэтью.
  - Нет, не занимаются. Но я владею. Этому меня учил один немец. Все же, это благородное искусство, а не самбо для рабочих и крестьян. - Ответил Рябов. - Поэтому после совещания я с удовольствием устрою с вами спарринг. Договорились.
  Мэтью улыбнулся и вновь придал лицу ничего не значащее выражение.
  Джон Смит испепелил капитана новым, прожигающим насквозь взглядом, однако ничего не сказал.
  Военные переговаривались о чем-то своем. Нефтяники-трубопроводчики продолжали изучать документы. Было слышно, как за окнами раздаются команды офицеров и смех каких-то солдат.
  По прошествии нескольких минут, один из специалистов оторвал голову от документов и произнес:
  - Действительно. В этих бумагах находится важная и, судя по всему, достоверная информация. Наш противник продолжает развивать свою логистику и нефтедобычу. Кое-чему нам даже стоит здесь поучиться, по крайней мере, их организации и желанию достигать поставленных целей в кратчайшие сроки, несмотря на их сложность.
  - Подлинность этих документов я еще проверю, с вашего позволения. Но не по выкладкам, а по бумаге. - Ответствовал Джон Смит. - Поэтому скопируйте к концу совещания то, что вам оттуда нужно для своих целей и прошу предоставить эти записи мне. Временно.
  - Хорошо, Джон. - Согласился нефтяник.
  - К сути! - Властно сказал Корнуолл, которому надоели уже эти шпионские игрища. - Что конкретно говорят эти документы? Причем так, чтобы мы поняли. И в разрезе военного значения, постарайтесь, будьте так добры. Никаких лишних цифр и ваших прочих штучек.
  Нефтяники-трубопроводчики переглянулись.
  - Постараемся, уважаемый Корнуолл. - Взял слово уже другой. - Так вот, суть в том, что наш противник решил увеличить объемы добычи и пустить новую ветку трубопровода до Астрахани для перекачки нефти в центр своей страны в больших объемах. - Он покачал головой. - К тому же, для обеспечения их госрезерва и хранения излишков они решили также построить несколько новых хранилищ на территории Закавказья, в Азербайджане. Причем строительство уже ведется ударными темпами и скоро будет завершено.
  - Чем это грозит Великобритании? - Отчеканил полковник Корнуолл.
  - Тем, что СССР будет обеспечен постоянными поставками горючего и смазочных материалов для своей растущей армии. Вас же интересует именно этот аспект? - Пожал плечами тот же нефтяник. - А новый трубопровод по своим умелым спецификациям прекрасно отражает способность быстрой, доступной и регулярной подачи нефтяных ресурсов к их основным стратегическим центрам. А если уж говорить о хранилищах... То даже в случае, если наша авиация уничтожит целиком нефтепромыслы под Баку...
  - В этом можете не сомневаться! - Весомо заявил полковник.
  - Так вот, в случае успешного уничтожения их нефтепромыслов и обесточивания их трубопровода, запасов в достраиваемых сейчас ими хранилищах, хватит на три месяца ведения полноценных боевых действий.
  - Даже так? - Протянул полковник. - Что ж, это важная информация. Координаты там есть?
  - Вам бы только координаты, военным. - Откликнулся нефтяник. - Есть, есть. И достаточно подробно. В спецификациях по-другому и не может быть.
  - Смогли бы они оценить само значение таких вещей... - Тихо сказал второй нефтяник. - Завтра же сообщу в Лондон о новых находках русских. Это надо перенимать и использовать для Империи.
  
  
  
  Глава 8. Страхи
  
  Рябов сидел, молча, думая о Джоне Смите, который мог стать большой проблемой для его планов в случае любой неудачной фразы. Остальные члены совещания уже настолько увлеклись подробностями документов, принесенных Александром, что казалось, вообще забыли о том, что он сидит рядом с ними. Только Джона Смита не интересовали никакие перспективы. Его интересовал капитан. Жгучий взгляд Джона сверлил его постоянно, даже когда тот просто смотрел куда-то в сторону, все равно оставалось ощущение что смотрит он на него. 'Интересно, у остальных присутствующих тоже такое ощущение? Ведь он и своих так должен рассматривать. Как пешки в игре Империи, которые, невзирая на звания и генеалогию можно смахнуть с доски по любому его подозрению в нелояльности'.
  Корнуолл наконец-то перестал выпытывать у специалистов свои военные подробности и замолк, задумавшись о чем-то. Мэтью внимательно слушал все разговоры, чувствуя свою приближенность к столь важным для своей Империи вопросам и явно понимая, что в случае успеха всего этого его заметят не только как потомка древнего рода Бэррингтонов, служившего королям и королевам с шестнадцатого века, но и как самостоятельную фигуру. Ведь, как было очевидно всем, и Рябову в том числе, Мэтью был на своем месте только из-за происхождения и благоволения короля к древним сподвижникам своих предшественников.
  - Что ж, следует сразу сказать... - Опять этот Джон! - Что прежде чем мы перейдем к обсуждению практических шагов против усиления СССР, необходимо окончательно решить вопрос с перебежчиком. Тем более он как раз и хотел себе 'гарантий' на этом совещании, ведь я правильно вас понял, Александр?
  - Да, абсолютно. - Наклонил голову Рябов.
  - Какие могут быть гарантии? Теперь он должен служить Британии и королю! - Чеканно высказался полковник Корнуолл. - Видимо, это ваше ведомство должно решать - как.
  - Само собой. Так как вы, Александр, относитесь к идее служить Великобритании и помогать Империи в решении столь сложного вопроса как этот? В обмен на довольствие английского офицера. Скажем, аналогичного по званию офицеру РККА? И, в случае успеха и окончательного доказательства вашей преданности - домик в Ист-Энде с персональной пенсией отставного полковника Королевских Сил после завершения всей этой эпопеи? - Взгляд Джона обжигал капитана.
  - Воевать против своей страны... В смысле в открытую... - Сделал вид некоторой заминки Рябов. - А ладно! Выбор уже сделан. Если коготок завяз, то и весь утону. В любом деле надо идти до конца. Согласен!
  'Все ли я делаю правильно? Понятно, что Корнуоллу все равно, ему нет дела до метаний перебежчиков. А вот как отреагирует Джон Смит?'.
  - Что ж, вы действительно не отягощены моральными принципами, Рябов. Или маскируетесь? - Внезапно добавил Джон Смит, поймав его взгляд глазами.
  Капитан не мог отвести взгляд или просто усмехнуться. Глаза Джона делали с ним тоже, что его собственные делали на Карантине, в Средней Азии, в Баку... Они затягивали и требовали правды. Воля этого человека ломала волю Александра. Она требовала ответа. Она не давала обмануть. Рябов понимал, что может ответить ему только правду. И ничего кроме правды. Иначе этот прожигающий взгляд сожжет все внутри него. Это было глупо, это было нелогично, но Александр ничего не мог поделать с этим.
  Повисла небольшая пауза. Капитан пытался собраться с силами, но житейская логика никак не помогала. Даже подумать что это все чушь - он не мог. Его гипнотизировали эти тусклые глаза, горящие изнутри какой-то странной силой. И когда он уже думал, что ничто не поможет и либо он скажет правду, либо промолчит - и это будет признанием поражения, на помощь ему пришел вдруг образ старого караима. 'Я отвечу правду. Я не смогу сказать ложь. Но правда может быть разной... Очень разной. И поданная правильно правда лучше любой лжи'. Караим в его сознании усмехался.
  - Я не отягощен моральными принципами по отношению к моим врагам и тем, кто предал меня. - Четко и медленно произнес капитан, понимая, что говорит только правду. И ничего кроме правды. Ведь так и было.
  Единственное, что он не уточнил - кто был его врагом. И кто был предателем ('Шуринов, Устинов... Я помню о вас. Спасибо за помощь'). Воля Смита требовала правды - ее он и сказал. Но его воля смогла преподнести Джону нужную для капитана формулировку правды. 'Главное, чтобы он не потребовал уточнения. На это меня уже не хватит' - мелькнула у Александра паническая мысль.
  - Что ж. Даже так? Удивлен, удивлен. Вы меня прямо убеждаете уже, что перешли на нашу сторону. - Давление непонятной силы со стороны Смита ослабло и к концу его фразы исчезло. - Ладно. Значит, мы договорились. - И опасный англичанин откинулся на спинку стула, отведя взгляд.
  - С формальностями и гарантиями, я так понимаю, покончено. - Подвел итог Корнуолл. - Значит, переходим к выработке решений - что делать с советскими трубопроводами и хранилищами? Ваши мнения, господа? Капитан, вас мы тоже выслушаем, раз господин Смит, решил ввести вас в наш круг.
  Рябов кивнул:
  - Хорошо. Давайте приступим. Надеюсь, моя консультация вам пригодится. - Он почувствовал на себе еще один внимательный взгляд Джона Смита. Он вновь следил за ним и за всем вокруг. 'Ну и личность. Даже покойный комиссар Колесниченко не смог бы ему противостоять в поединке личностей. Повезло, так повезло. Но опять пронесло!' Уже оптимистично решил Александр.
  - Понятно, что нельзя позволить СССР достроить эти свои трубопроводы и хранилища. Это очевидно. - Заявил полковник. - Теперь так. Какими путями мы их выведем из строя? Вариант с полномасштабным ударом авиации, к сожалению, не возможен. Потому что правительство и король пока не хотят полноценной войны с СССР. Значит?
  - Диверсии? - Предположил Мэтью, радующийся, что он полноценный член столь важного собрания, где решаются судьбы столь многого.
  - Хороший вариант. - Вздохнул Корнуолл. 'Понятное дело, ему же хочется настоящей войны, а не всяких там взрывов' - усмехнулся про себя капитан, окончательно придя в себя после поединка взглядов с Джоном.
  - Однако для диверсий мы не сможем активизировать нашу агентуру в Закавказье, принадлежащем СССР. - Снова голос Смита. - После инцидента, столь счастливо приведшего к нам в руки капитана Рябова, часть наших людей в том регионе России уничтожена. А часть переведена в разряд 'спящей', чтобы не подставлять ее под удар рыщущих по всему Закавказью людей Берии. Он слишком хорошо знает свое дело. - Ровно и тихо закончил фразу Смит.
  - Но тогда как? - Впервые громко произнес что-то один из офицеров Корнуолла. - Если мы не можем задействовать ваших всемогущих резидентов, господин Смит, диверсии не реальны.
  - Я могу многое, в том числе, и ввести своих людей в штаб Закавказского округа. И даже в нефтяную промышленность Баку. Но я не Господь Бог. - Не поведя и бровью, прошелестел своим голосом Джон Смит.
  - Да уж, он скорее черт. - Шепнул на ухо капитану Мэтью, усмехнувшись и мгновенно осекся - взгляд Смита припечатал его к стулу.
  'А про людей в штабе округа и в нашей нефтянке - надо запомнить. Однако, тварь, боится наших органов. Значит, не зря чекисты хлеб едят' сделал зарубку в памяти капитан. 'Надо бы как-то суметь про этих резидентов поаккуратнее узнать больше, не вызвав при том подозрений. Сложно, но реально. Особенно с этим Мэтью постараться'.
  Постучав костяшками пальцев по столу, привлекая к себе внимание, взял слово один из нефтяников:
  - Я, само собой, не разбираюсь в ваших тайных играх, но могу сказать следующее. В ряде мест трубопровод уязвим чрезвычайно сильно. Это раз. Там завершились основные работы, но, проводя аналогии, могу сказать, что сейчас сама труба очень уязвима и вряд ли сильно охраняется на пройденных участках. А с хранилищами еще проще. Как я уже сказал уважаемому полковнику, два из трех располагаются близко к границе. И, видимо, достаточно рейда наших арабов или что-нибудь в этом духе. Потому что на данной стадии их готовности охрана не должна быть слишком велика, а несколько килограмм взрывчатки и нагнетаемое давление сделают свое дело за нашу королевскую авиацию.
  Джон Смит поднялся со своего кресла и задумчиво прошелся к окну, сцепив за спиной руки. Все замолчали, ожидая его реакции. 'Хотя командовать здесь должен скорее полковник Корнуолл... Как он всех запугал'. В молчании прошло несколько минут. Корнуолл пару раз кашлянул в кулак, пытаясь привлечь внимание Джона, однако тот молчал. Лишь спустя какое-то время, не поворачиваясь, он произнес:
  - Уважаемый нефтяник-трубопроводчик Кэрриган прав. По хранилищам мы проведем рейд диверсионной группой. Одной в целях безопасности мероприятия и сразу от одного хранилища к другому. Уцелевшие вернутся и будут представлены ко всем возможным наградам лично из рук короля. - 'Даже так? Он имеет выход к самому королю Британской Империи?' - удивился капитан. - А насчет трубопровода. Я перенаправлю 'спящих' резидентов в те районы, которые вы мне укажете, уважаемые нефтяники. Где трубопровод более всего уязвим. Они освоятся на новом месте, и когда он будет совсем готов, а это займет, как я понял еще около полугода, они произведут диверсии и будут вывезены, опять же, если уцелеют в Лондон. Таким образом, вся акция пройдет в два этапа. Один - в скором времени. Против хранилищ. Другой - когда резиденты освоятся на новых местах. - Повторил Смит.
  Никто не отвечал, ожидая продолжение.
  - Все согласны? Вопросы есть?
  - Я согласен. - Кивнул полковник Корнуолл. - Мои люди в вашем распоряжении.
  - Мы согласны. - Ответил один из нефтяников. - Сейчас составим список точек и уязвимых мест хранилищ и трубопровода.
  Мэтью просто кивнул. Офицеры Корнуолла промолчали.
  - Мне кажется - разумный план. - После короткого раздумья произнес Рябов.
  - Что ж, решено. Приступаем к выработке конкретного плана по данному решению. - Кивнул Джон Смит, повернувшись лицом к присутствующим. - Отдаю это на откуп вам, полковник.
  - Окей. - Кивнул Корнуолл. - Значит так. Нам необходимо сформировать диверсионную группу, которая будет отвечать следующим признакам. Для начала они должны быть достаточно подготовлены для действий в соответствующих условиях. Для этого у меня есть несколько бойцов. Далее. Для всяких непредвиденных случаев, в связи со спецификой работы, должны быть специалисты по нефти. - Он взглянул на специалистов. - Вы оба ценны для Империи, но долг важнее. Во имя короля - кто-то из вас должен будет пойти. Кто из вас служил?
  - Я. Джозеф Мортимер. Был коммандером на королевском флоте. - Поднял руку, как на уроке, один из спецов.
  - Значит, вы и пойдете. Выдержите условия похода, если служили. - Подвел промежуточный итог по этому пункту Корнуолл. - И нужен еще один человек, знающий условия в СССР и, если что, могущий сойти за своего. Так как резидентуру господина Смита мы привлечь не можем к первому этапу его плана, значит, пойдет капитан-перебежчик, хоть я и не люблю их брата.
  Рябов сделал вид секундного колебания:
  - Я пойду. Мне больше не остается других путей.
  - С этим тоже возражений нет. Значит, с вашего позволения, специалисты, мы с вами пройдем в мой кабинет и начнем прорабатывать маршрут, и я буду собирать людей. - Завершил официальную часть Корнуолл.
  - О да. Возражений нет. - Разглядывая Рябова, произнес Смит. - Вы все выполните долг перед Империей или умрете. - Казалось, эта пафосная фраза была сказана только для капитана. Наверное, так и было.
  - Конечно. Это мой долг, Смит. Поэтому не зарывайтесь с такими словами. Мой род служит Короне уже пять сотен лет. А вы? - Впервые осадил Смита полковник.
  - А я служу Короне хорошо. Ладно, прошу прощения, полковник. Действительно, я сказал лишнюю и совершенно очевидную фразу. - Чуть-чуть наклонил голову Джон Смит. Рябов заметил на тонких и бледных губах Джона змеей скользнувшую ухмылку.
  - Принято. Думаю, основная часть подготовки займет дня три. И можно будет провести это мероприятие. Благодарю всех за внимание и участие. Совещание окончено. Я удаляюсь в кабинет со специалистами. - Отчеканил Корнуолл. - Правь Британия! Боже храни Короля!
  Все встали. А Смит вообще не садился. Рябов, после естественного секундного замешательства, тоже поднялся на ноги, склонив голову.
  Присутствующие начали расходиться. К капитану подошел Смит, подозвав жестом Мэтью.
  - Я поручаю вас, Александр этому молодому человеку. Мэтью Бэрригану. За всеми вопросами к нему. Он вас разместит в том же номере отеля. Будете срабатываться. Можете посмотреть достопримечательности, если таковые найдете. Кстати, Бэрриган, вы тоже пойдете в группе. Полковник Корнуолл упустил из виду сказать это. Я ему напомню. Считайте приказом Короны. - Секундная пауза. - Всего хорошего. Еще увидимся. Обязательно. И с вами Рябов, в том числе.
  - Будет исполнено, господин Смит. Мы уходим. - Поклонился Мэтью.
  Александр также попрощался и они с Бэрриганом вышли из конференц-зала. Капитан чувствовал спиной жалящий взгляд Смита. 'И народы падут перед ним...' - всплыла в его мозгу изредка появляющаяся как будто из ниоткуда фраза старого караима. Что он все же имел в виду? Впрочем, сейчас он просто снова, как и обычно, выбросил из головы эти мысли. Главное, что дезинформация подействовала даже на Смита, не то, что на Корнуолла!
  Когда двери штаба базы захлопнулись за ними, и они снова оказались под палящим солнцем, оно показалось Александру и вовсе не палящим. Ему даже понравилось находиться под его лучами, которые выгоняли из него все напряжение и ведущую к головной боли полную концентрацию мозга. Он мог снова отдохнуть. После этого совещания текущие будни двойного агента с таким сопровождающим как Бэррингтон уже не казались ему слишком тяжелыми. 'Но нельзя совсем расслабляться. Мэтью все же не дурак. Хоть и не Джон Смит'.
  Садясь в дожидавшуюся их, прокаленную на солнце машину, он улыбнулся Мэтью:
  - Я смотрю все прошло нормально. И информация не разочаровала, а? - Панибратски спросил Рябов.
  - Действительно. Не зря я тебя нашел. - Улыбнулся в ответ Мэтью. 'Это кто кого нашел?' даже возмутился про себя капитан. - А ты молодец. Не каждый даже из наших может вот так выдержать диалог со Смитом. Он действительно змей еще тот. Но теперь я могу тебе доверять, ты почти наш. Раз уж у него проверку прошел. - Хлопнул Александра по плечу Бэррингтон и приказал шоферу трогаться.
  Автомобиль взревел двигателем, наполняя удушливым дымом внутренности салона, и развернулся к воротам базы. Когда солдаты открыли ворота, сверившись с пропуском, стало легче - на скорости во внутренности машины ворвался ветер и газы унесло далеко назад, принеся взамен прохладу обдувающих лица потоков воздуха.
  Авто тянулось по пустыне, оставляя за собой ленту вздыбившейся пыли, а Александр откинулся на подпрыгивающую на колдобинах спинку сиденья, и придавался ничего не значащим мыслям. Судя по тому, что англичанин тоже замолк - встреча вымотала и его. Либо наоборот - он сейчас усиленно мечтал об открывающихся ему перспективам и возможности вырваться из плена представлений окружающих о себе, как о 'золотом мальчике', получившем свою должность только из-за родни. И действительно, если бы капитан мог прочесть его мысли, он бы узнал, что он думает примерно об этом. Ну и еще о том, что он, Мэтью, теперь сможет придти к отцу и быть не безнадежным отпрыском в его глазах, а достойным преемником семейной традиции службы Короне. И мечты об отце и уважении родни так его захватили, что он уже буквально видел эти сцены перед своим взором.
  Поэтому они так и ехали, ни о чем больше не говоря, каждый погруженный в свои мысли, до самого отеля. Когда шофер резко затормозил перед дверьми, Александр дернул головой и оглянулся. 'Уже на месте? А что я там этому Мэтью обещал?'
  - Мэтью.
  - Да? - Отозвался англичанин.
  - Помнишь, мы собирались провести спарринг по боксу?
  - Окей, проведем. Только ванну приму и кофе выпью. - Вполне дружелюбно отреагировал Бэррингтон.
  - Великолепно. Я сначала тоже поступлю также. - Кивнул Рябов, вылезая из машины.
  Курды-охранники посторонились, пропуская в двери двух постояльцев. Мэтью они помнили, а Александра уже запомнили, получив соответствующие инструкции от начальства.
  Портье выдал Александру ключ от номера, где он уже ночевал без лишних слов. Он тоже получил нужные инструкции.
  - Кстати, мне перейти на русский? И я потренируюсь в языке врага и тебе проще. - Спросил Бэррингтон. 'Какая непосредственность. В одном предложении о враге и о моем удобстве. Он не подумал что я сам-то? Хотя нет. Это их фамильная имперская высокомерность. Он этого даже не замечает'.
  - Давай. - Ответил на русском Рябов, поднимаясь с Мэтью на второй этаж.
  - Тогда встретимся через полчаса во внутреннем дворике, договорились?
  - Хорошо, Мэтью. - И захлопнул за собой дверь в номер, направившись сразу же в ванную, как и вчера, приводить себя в порядок.
  
  
  
  Глава 9. Контакты
  
  Александр спустился во внутренний двор гостиницы. Там его уже ждал Мэтью, делая небольшую разминку. Завидев Рябова, он скинул на плетеный стул рубашку и улыбнулся:
  - Начнем? - Протягивая ему перчатки.
  - Конечно. - Ответил капитан, также сняв рубашку и одевая перчатки.
  Мэтью вдруг преобразился. Может он умел и не так много, хотя и к многому стремился. Но бокс был его давней страстью и он очень хотел показать русскому свое умение. Рябов замер напротив него.
  Наконец Бэррингтон приблизился к нему. Рябов принял дальнюю стойку и не ожидая слишком близкого сближения сам пошел в атаку, вперив свой взгляд в глаза англичанина. Пробная двойка. Попытка нанести один хук справа. Отход. Бэррингтон закрылся, а затем, очень быстро оказался рядом с Рябовым, почти входя в клинч и нанес несколько тяжелых нижних ударов в челюсть. Всего мастерства капитан еле хватило, чтобы закрыться и перейти в контратаку. Мэтью чуть заметно кивнул - его радовало что он впервые за долгое время нашел достойного противника в спарринге. Где же их искать в Месопотамии? А тут этот русский капитан - такая удача для того, чтобы проверить свою форму.
  После пары минут напряженной борьбы они разошлись по краям площадки, почти в тени пальм, растущих вокруг. Пока никто не мог одержать верх. Рябов и сам почувствовал некое возбуждение, потому что ему очень хотелось доказать свое мастерство и силу этому британцу. И тем самым отдать честь своему учителю-немцу. Ведь не зря же он его учил! Поддавшись бойцовому экстазу, капитан пошел в атаку, пытаясь взять Мэтью молниеносностью атак с разных сторон - боковые, нижние, прямые... Но Бэррингтон держался, закрываясь и уходя, а затем нанес два прямых прямо в челюсть Александру с такой силой, что у капитана потемнело в глазах. И сразу же перешел в наступление.
  Рябов тряхнул головой: 'Я не могу проиграть англичанину! Вспомнить все уроки немца! Он был опаснее какого-то аристократа из Лондона!' и продолжил медленно отступать, выжидая момент.
  Капитан специально дал войти Мэтью в кураж, не атакуя, а только закрываясь. Когда он решил что достаточно ждать, к тому же, ему стало уже тяжело, он подставился, открывая бок. Сделано это было, само собой, специально. Англичанин тут же нанес удары в дыру в защите. Рябову стало ощутимо больно, но он стерпел и выждал еще одну двойку, пропустив один из ударов опять же нарочно. От своих успехов, как и планировалось, Бэррингтон вошел в раж и перестал закрываться, открыв голову. И возмездие не заставило себя ждать. Два крюка подряд врезались в челюсть Мэтью. В них Александр вложил всю силу своих рук.
  Голова англичанина дернулась и Бэррингтон замер. Глаза его вдруг закатились и он осел на Рябова, схватившись за плечи капитана. 'Нокаут? А я не переборщил? Мне только не хватало отправить этого Бэррингтона в больницу... А то хорош будет агент. Провалился из-за того, что покалечил своего куратора в стане противника!'. Но панические мысли не помешали Александру схватить Мэтью и аккуратно оттащить к ближайшему стулу у края площадки. 'Так, тень падает. Похлопать его по щекам?' Рябов оглянулся. 'Вино на столиках! Если оно достаточно холодное...'. Рябов кинулся к столику в тени раскидистого дерева и подхватил бутылку. Она была еще ледяной. На ней только выступила влага. 'А молодцы тут в обсуживающем персонале. Узнали чо сюда спустятся два постояльца и сразу принесли напитки'.
  Вернувшись к пребывающему в забытье английскому офицеру, он приложил к его лбу ледяное стекло. Тот чуть заметно дернулся. Вытащив поддернутую заранее официантом пробку, Рябов разжал рот Бэррингтона и, не обращая на боль в собственном боку, который при каждом движении взрывался болью после немилосердных ударов Мэтью, начал по чуть-чуть вливать тому вина. Подхватив из кармана брюк носовой платок, он плеснул холодной жидкости и на него, рпиложив ко лбу англичанина. 'Ну я и хорош. Этот-то увлекся. Ну ему можно. А я! Еще и капитан'. Александр опять покачал головой.
  Когда он уже начал беспокоиться за состояние Бэррингтона всерьез, тот наконец дернул бровью, а потом веком и приподнял руки. Однозначно поняв ситуацию, капитан убрал бутылку и похлопал того по щекам. Через несколько секунд Мэтью приоткрыл глаза и сплюнул на землю винно-кровяной раствор. Затем также медленно повернул голову к Александру и взглянул на него, силясь что-то сказать.
  Сердце у Александра ушло в пятки. Если он, например, смертельно разозлился за такое обхождение и побежит к Джону Смиту... Как он оправдается?
  - Это был великолепный бой. Твоего уровня я не встречал. - Бэррингтон закашлялся. - Дай вина.
  Рябов протянул бутылку англичанину и тот схватил бутылку, жадно припав к ней губами. Спустя несколько секунд ее содержимое ощутимо уменьшилось. А Мэтью наконец осмысленно посмотрел на капитана и, поставив бутылку на землю, продолжил:
  - Даже тренер моей семьи был на такое не способен. Кто был твоим учителем? Такая новая техника для меня. - Он чуть наклонил голову. - Спасибо за урок, мастер.
  Александр не нашел ничего лучше чем кивнуть и улыбнуться:
  - Надо было не так выкладываться. Не думал, что у тебя будет нокаут.
  - Нет. Спарринг на то и спарринг. Все надо делать точно и выкладываться на полную.
  - Мой тренер так и говорил. - Кивнул Рябов.
  - Так кто он был? - Уже нормальным голосом спросил Мэтью.
  - Немцем из Крыма. Очень непростым человеком с такой же непростой биографией. - Подумав, он добавил нужную для самооценки Бэррингтона вещь. - Дворянином в нескольких поколениях.
  - Чувствуется. Эти 'Гансы' почти как мы, британцы, блюдут свои традиции. Поэтому и станут нашими врагами вновь, как уже было в Великую Войну. - Англичанин снова подхватил бутылку и сделал несколько глотков.
  - Возможно. - Протянул капитан. - Ну как, пришел в себя?
  - Да, уже да. А ты что стоишь? Подтаскивай стул и садись рядом. Отдохнем в тени. - Бэррингтон вдруг усмехнулся. - Сегодня спаррингов больше не будет, если ты не против.
  'Простая душа. Он уже воспринимает меня как равного. Да, это не Джон Смит'. Стоило Рябову о нем подумать, как у него возникло ощущение, что в дворике резко похолодало и ему в спину уставились глаза. Через мгновение это ощущение пропало.
  Пододвинув стул, капитан развалился на нем, взяв бутылку и сделав пару глотков.
  - Не думал, что вы, англичане, пьете из горла.
  - Только в форс-мажорных случаях. Как сейчас. - Засмеялся Мэтью. - И то отец бы меня потом три дня видеть не хотел, за такую вульгарность. Он еще старой закалки, времен Виктории.
  - Старая закалка - она и в России старая закалка. - Переводя разговор в ничего не значащее русло отозвался Рябов.
  Следующие полчаса они просто сидели, методично допивая бутылку легкого красного вина и разговаривая обо всякой ерунде. Большей частью, правда, говорил англичанин, рассказывая какие-то байки о своей семье, педантичности отца и его былых заслугах перед Короной. Под конец Мэтью уже рассказывал о своих девушках, что означало - он действительно свыкся с персоной капитана. Пару раз мимо проходил метрдотель и недовольно смотрел на такое нарушение этикета средь бела дня, но, естественно, ничего не говорил. Так что и они на него внимание не обращали.
  Когда они уже собрались расходиться по своим номерам, договорившись поездить по городу завтра, Рябов подумал: 'И все же смешно. Стоило набить человеку морду и он становится твоим хорошим приятелем. Интересный ход для работы разведчика. Это отражено в пособиях или нет?'.
  Остаток дня прошел для Александра спокойно. Только один раз он вызвал служителя отеля и попросил принести в номер несколько книг, чтобы почитать. Тот уточнил, что вся литература только на английском языке, но Рябов нетерпеливо взмахнул рукой и служка только уточнил что именно хочет капитан. Выслушав пожелания, он ушел. Уже через десять минут он вернулся, вручив книги Александру и тио ушел.
  Перед Рябовым на столе лежали Киплинг и Диккенс. После краткого размышления - с чего начать, он выбрал Киплинга и погрузился в чтение до самого вечера. Одновременно и получая от чтения удовольствие, и тренируясь в знании английского. Он опять убил 'двух зайцев', удовлетворяя и стремление к самообразованию, и любовь к чтению. Тем более что легкое вино наконец выветрилось из его головы и он мог углубиться в различение нюансов авторского стиля.
  За окном пылающее солнце Месопотамии склонилось к закату, возвращая прохладу. А Рябов решил не зажигать свет и лечь пораньше. Улыбаясь прочитанному, он лег и почти мгновенно уснул без снов.
  Он не видел, и никто в гостинице не знал, что где-то около полуночи дверь в его номер тихо открылась и в комнату зашла какая-то фигура. Она подошла к спящему Александру и склонилась над ним, внимательно разглядывая лицо капитана. Это был человек, называвший себя Джоном Смитом. После пары минут безмолвия, он присел на край кровати, поведя над головой Рябова рукой.
  - Кто ты, русский капитан? Почему ты меня так интересуешь? Что ты? - Тихо прошептала фигура почему-то на латыни. - Ты обычный пережчик, могущий способствовать моим планам. Но что-то все равно не так.
  Александр даже не пошевелился, так глубоко он спал.
  - Тебя надо проверить. Надо. - Спустя еще несколько минут молчания сама сбе сказала тень.
  И Джон Смит положил кончики пальцев на лицо капитана.
  - Ты видишь сны. Ты видишь сны. Ты не проснешься пока я не уйду. Не проснешься пока я не уйду. Если тебе есть что сказать мне - ты скажешь. Скажешь. - Пауза. - Отвечай... Ты русский шпион?
  Лицо Рябова исказала болезненная ухмылка. Руки капитана сжали края покрывала, под которым он спал. Но он не издал ни звука.
  - Отвечай... Ты русский шпион? - Снова пауза. И снова тот же вопрос повторялся еще несколько раз.
  Через пять минут планомерных вопросов, Александр уже метался по постели, разбрасывая руки. Выражение его лица говорило о жестоких страданиях. Но он все также не проронил ни звука.
  Наконец Джон Смит убрал пальцы от головы Рябова и замолк. Спящий капитан успокоился и замер.
  - Устойчивость к гипнозу на таком уровне... Да что же ты? Нет. Я все равно не могу упустить такую возможность. Придется с тобой работать. - Долгая тишина разлилась по комнате, прежде чем ее дополнила последняя прозвучавшая в ночи фраза. - Если ты нарушишь мои планы и окажешься русским агентом - я обещаю, мы с тобой встретимся.
  И Джон Смит поднялся с края постели, оправив рубашку, бросая еще один взгляд на спящего человека. Потом просто развернулся и вышел тихо притворив дверь. О его присутствии в гостинице никто так и не узнал.
  А Александру, из-за действий ли Смита, или еще по каким причинам, снился долгий сон, увлекавший его в прошлое. Он снова переживал то, что случилось с ним несколько лет назад, целиком, до малейших деталей.
  - Рядовой Рябов! Шаг вперед! - И Саша выходит из строя, как и еще несколько солдат РККА.
  Перед строем прохаживался комполка Федоренко.
  - Бойцы! Перед вами поставлена задача нести следующие две недели автономное дежурство на границе с Афганистаном около Козлиного Ущелья. К нам поступила информация, что баи на английские деньги готовят новый рейд на территории Советского Союза. Вам поставлена цель пройти через Кушку и выдвинуться в сторону ущелья, где занять позиции и в случае, если информация разведки точна - отразить рейд баев. Их будет не более тридцати человек и силами десяти бойцов его можно будет отразить. Вопросы есть?
  - Так точно! Есть один вопрос. - Даже приподнял руку неугомонный Саша Рябов.
  - Задавайте, солдат. - Нахмурился комполка.
  - Почему нельзя выдвинуть туда весь наш полк?
  - Потому что, если они действительно собираются перейти там границу и соединиться со своей агентурой в Кушке, чтобы потом выйти на простор нашей Средней Азии... Это понятно? - Не дождавшись ответа, Федоренко продолжил. - Так вот они обнаружат крупное перемещение сил РККА и отложат переход границы. А потом перейдут ее в другом месте, о котором наша разведка может не успеть доложить. И будут подвергать актам террора и саботажа трудовое население Средней Азии! Ясно?
  - Так точно, товарищ Федоренко! - Отчеканил Рябов.
  - Еще вопросы есть?
  - Никак нет, товарищ командир! - Ответили все вышедшие вперед бойцы.
  - Тогда продолжаю. Через Кушку пойдете как в увольнительную, не в форме. У баев там много агентов. Потом на окраине селения вас будет ждать грузовик. Ночью погрузитесь и отправитесь к точке назначения. В случае обнаружения противника и после боя даете две сигнальные ракеты. Прибудет кавалерия. Если противника не будет - после двух недель дежурства вернетесь обратно, подав в качестве сигнала четыре сигнальные ракеты. Все ясно?
  - Так точно, товарищ командир! - Вновь отчеканили бойцы.
  - Прекрасно. Исполнять! А остальной личный состав в ближайшие две недели никуда не уходит с территории и не получает увольнительных. Во избежание утечки.
  - Так точно! - Отозвался уже весь строй несколько разочарованными голосами.
  И вот Саша Рябов и еще девять солдат, перекинув через плечи вещмешки, шли под горячим солнцем по разбитой грузовиками дороге к городу Кушка. 'Вот жара! Надеюсь еще лет пять служить на таких югах не придется, а то жарковато'. Рябов еще не знал, как он был прозорлив в этом вопросе. 'И к чему такая секретность? Перекрыть границу всем полком. И больше не сунутся, увидев такую силу' продолжал он размышлять. Тогда Александр был еще и немного наивен.
  Через полчаса они уже входили в селение, проходя мимо улиц, которые были, казалось, вырваны из прошлого. 'Ничего, партия и здесь построит справедливое общество. Ведь по другому и быть не может. Вот и тут, на далеком юге, люди получают пенсии и работают общественными кооперативами'. Оглядываясь вокруг все еще размышлял Рябов.
  Улицы были полупустынны. Во-первых была самая лютая полуденная жара, а, во-вторых, все работали. Все же сезон. За хлопком в колхозах в это время года надо следить больше всего, чтобы собрать хороший урожай и выполнить план поставок.
  И вот солнце уже клонилось к закату, и после короткого перекуса на 'отпускные' в одном из местных общепитов, они вышли на улицу. Через час-другой будет темно и они как раз выйдут к той точке, где их должен ждать грузовик.
  За шутками и байками о своей жизни на гражданке, солдаты вышли на дорогу. На небе показались огромные и яркие южные звезды. Стало прохладно. Дорога тянулась у них под ногами незаметно. Бойцы расслабленно оглядывались по сторонам, хотя смотреть было особо и не на что.
  - Кажется вышли, народ! - Подсветив карту заявил Коля Поярков. - Что-то опаздывает наша машина.
  - Скорее мы раньше вышли. - Засмеялся другой боец. - Как ломанулись. Прямо марш-бросок сделали.
  - Может быть. - Кивнул уже Рябов.
  И действительно, не прошло и десяти-пятнадцати минут, как послышался гул мотора и перед ним показался грузовик с потушенными фарами. 'Действительно - секретность'. Из окна высунулся шофер и шикнул:
  - Разорались тут. Вас в Бишкеке, наверное, слышно! А ну залазь в кузов.
  - Так точно. - Отозвались солдаты и погрузились в теплый кузов грузовика.
  - А ехать-то долго? - Перегнулся к водителю Саша Рябов.
  - Дальше границы не увезу, парни! - Засмеялся шофер и притопил газ, утопив бойцов в поднявшейся пыли.
  Дорога и бездорожье тянулись и тянулись. Некоторые из солдат, даже вечно активный Поярков задремали. Да и Саша не отстал от них. И когда грузовик замер и гул двигателя стал ровным, они резко проснулись.
  - Приехали! Выгружайтесь. Дальше сами найдете куда. На вершины я вас не потащу. - Обернулся к ним водила и опять засмеялся.
  - Ага, главное вещи не забыть. - Тут же отозвался Поярков. - А то бежать за тобой долго придется, аж до Кушки.
  - Это точно, народ. - Хмыкнул шофер. - Ну что вы там копошитесь? Мне еще поспать охота! Пока я обратно доеду!
  Бойцы вылезали из кузова и их повалило на каменистую землю.
  'Что за?!' с одной стороны. 'Моя нога!' с другой. Дикий крик шофера. 'Засада!' голос Коли. Саша Рябов катился по камням, сжимая винтовку. Все мысли из него вышибло внезапным ударом. Остался инстинкт, и не обращая внимания на боль и шок, он подхватил одной рукой винтовку, а другой вытащил из мешка гранату. Используя одни чувства. он взвел гранату и швырнул ее в направлении затрещавших выстрелов. Через несколько секунд ухнуло разрывом. Послышались новые крики боли.
  - Народ! Вперед! - Вырвался голос из уст Саши Рябова. - Бойцы! В атаку! Опрокинем тварей!
  И поднялся на гудящие ноги, вскинув винтовку и выстрелив во вставшую прямо перед ним замотанную в халат тень с кинжалом.
  - В атаку! За Родину! - Продолжал орать Рябов, уже не контролируя себя и прыгая по камням в направлении нагромождения камней за которыми можно было укрыться всем уцелевшим бойцам, если они сделат рывок. - К камням!
  Он окончательно терял контроль над собой. У него даже возникло ощущение, что он наблюдает за собой со стороны, видя собственную фигурку, бегущую к спасительным камням навстречу огню противника.
  И, подчиняясь его властному голосу, шесть бойцов поднялись на ноги и устремились за ним.
  - Гранаты! Метайте гранаты! - И снова бойцы подчинились. Тем более начвзвода, назначенный комполка валялся у пылающего грузовика с прошитой пулями грудью и животом.
  Прыгнув к камням, и приказав делать то же солдатам, Саша нос к носу столкнулся с баем. Тот сидел, направив прямо на них пулемет. И смеялся. Рябов замер, глядя на него. Тот медленно-медленно поднимал ствол, глядя ему в глаза. И Александр окончательно перестал понимать происходящее. Как будто посветлело и он видел черные глаза бандита. Он не мог ничего сказать. И ствол пулемета поднимался все медленнее. Что-то щелкнуло и Саша вдруг увидел себя стоящим у камней, с винтовкой зажатой в руках. Он смотрел откуда снизу, а в его руках... или не его? Был зажат тяжелый пулемет. Наваждение длилось недолго и, когда оно спало, бай почему-то выронил из рук свое оружие и схватился за голову, шепча 'Шайтан... Шайтан!'. Голова Саши взорвалась от боли, но он вновь обрел контроль над собой и подскочил к бандиту, огрев его прикладом винтовки. Быстро перекинул и всадил в него пулю.
  Вслед за Рябовым за камни прыгали другие бойцы. Александр схватил пулемет из ослабших пальцев мертвого бая и положил его на выступ скалы, направив на вспышки выстрелов противника.
  - Гранаты! - И открыл беспорядочный огонь, поливая позиции противников металлическим дождем из английских пуль.
  Сколько длился бой никто не знал. Как только противник был подавлен и отошел, солдаты просто повалились на камни, пытаясь удержать выпрыгивающие из ребер сердца. Кто-то занялся перевязкой касательных ран и царапин.
  Из шести бойцов, выживших после взрыва грузовика все отделались легко, а больше никого баи и не задели, Саша успел их поднять вовремя. Противник не ждал такого сопротивления.
  На рассвете один из солдат отправил в небо две ракеты. А двое других обследовали позиции басмачей и обнаружили четырнадцать трупов и много оружия. Баи отступали так быстро, когда поняли что проиграли, что даже не забрали оружие со своих. А несли они его действительно много.
  Коля Поярков, весельчак и балагур, радовавший своими шутками весь полк, обгорел так, что Рябов его еле узнал, когда подошел к остаткам грузовика. 'Я отомщу. И больше никогда не позволю врагам такого' жестко подумал Александр и сам удивился тому, насколько другим стало его сознание после этой ночи. Холодная и яростная ненависть зародилась в нем. Ненависть ко всем врагам Страны Советов, которые несли разрушение и боль. 'И еще я попрошу перевода в какую-нибудь самую важную часть. Чтобы разить врага везде, где только можно'.
  К полудню показались свои. После короткого доклада, который озвучил Александр, их отвезли в часть. Рябов был приставлен к внеочередному званию. Разведка затем доложила, что басмачи решили, что столкнулись с превосходящими силами РККА и отступили. А Саша подал прошение на перевод. Помимо того, о чем он уже думал над остывшими трупами товарищей, была еще одна причина. Он больше не мог служить там, где погибли его друзья. Которых он не уберег. Почему-то он чувствовал свою ответственность за них. И никак не мог себе простить это событие еще долгие годы, когда его мысли уносили его в прошлое, в Среднюю Азию.
  И сейчас он видел это все во сне, мучаясь от безысходности. Почему? Возможно, из-за Джона Смита.
  Потому что когда тот наконец закрыл дверь в номер, Рябов проснулся, оглядываясь. Перед ним еще плыли картины прошлого: обгорелый грузовик, накрытые брезентом тела друзей, сочувственно хлопающий его по плечу комиссар из кавалерийского полка... Но нет. Вокруг него был только ночной номер отеля в Мосуле. И он был уже капитаном на секретном задании.
  'Такие сны - не к добру. Покойтесь с миром, ребята. Я помню о вас' подумал Александр, стирая ладонью пот со лба. И, повернувшись на бок, заснул через какое-то время, глядя на стену, по которой скользили тени.
  
  
  
  Глава 10. Всегда готов
  
  Утро следующего дня Александр встретил уже проснувшись и глядя в окно. Он еще лежал и пытался окончательно подавить грустные мысли, навеянные ночным сном. Наконец поняв, что они уходят вместе с поднимающимся солнцем, капитан поднялся на ноги и жадно закурил сигарету из своего портсигара. Обычно он не курил с утра, но для того чтобы тоска ушла совсем, Рябов решил что это самое оно.
  Сбрасывая белый пепел в розетку, стоящую на столе, он задумчиво прохаживался по комнате. И действительно, его мысли приобрели постепенно деловой настрой. 'Контакт с Мэтью налажен. Теперь у него можно аккуратно что-нибудь узнать. Хотя о многом ли он в курсе? Со Смитом же мне лучше лишний раз не пересекаться. И уж тем более ни о чем не спрашивать. Ведь заподозрит, это понятно сразу. Он и так меня до сих пор подозревает. Не без причин, конечно... Пойти с этим Бэррингтоном, поездить по городу для закрепления доверия? Жаль, его не перевербуешь. Может, он и нормальный парень по жизни, но своей Англии верен до мозга костей. А ведь какой из него мог бы иначе агент получиться'. Тут Рябов усмехнулся - он же не резидент. У него другие цели, вербовать ему никого не надо. Однако Александр уже вжился в роль разведчика и ему было интересно прокручивать разные сценарии, связанные с этим родом деятельности.
  Поэтому, когда сигарета была выкурена до бычка, капитан пошел в ванную уже в хорошем настроении, вызвав по дороге шнурком официанта. Вернувшись, бритым и бодрым, он обнаружил стоящий на столе завтрак - яичница с беконом и кофе - и сел за еду. В тот момент, когда он подцеплял последний кусочек бекона, в дверь номера постучали и Рябов крикнул:
  - Заходите!
  Вошел Бэррингтон. Выглядел он тоже на удивление свежо, хотя Александр подозревал, что Мэтью выпил еще бутылку вина точно, уйдя в свой номер. У капитана было подозрение, что англичанин зачастую злоупотребляет алкоголем. 'Кстати, это тоже хорошо. Значит, нервы у него послабее и концентрация не так велика. А уж если с ним выпить побольше - можно что-то и узнать'.
  - Как утро? - Поинтересовался Мэтью.
  - Великолепно. Особенно хорош проперченный бекон. - Откликнулся Рябов.
  Англичанин кивнул и уселся за стол, положив голову на руки. 'Точно! Голова-то у него гудит, только виду не показывает'.
  - Куда поедем? Тут особо и смотреть нечего. Может, лучше в ресторан? - Задумчиво протянул Мэтью.
  - А тут есть хорошие рестораны? - Действительно удивился капитан.
  - Есть, рядом с администрацией. Где-то же надо отдыхать работникам. - Уже в свою очередь удивился Бэррингтон.
  - Поедем, пообедаем. - Кивнул капитан.
  - Да, там можно найти все виды отдыха. - Разулыбался английский офицер.
  - В смысле?
  - Ну, вино, виски, разные другие вещи... Сам понимаешь. - Ответил Мэтью.
  - Ну ладно. Я только еще почитаю немного. Мне последняя глава осталась. - Рябов кивнул на журнальный столик. - И разомнусь немного в дворике.
  - Ладно. Только разминаться сам будешь. К реваншу я пока не готов. - Засмеялся Бэррингтон.
  - Хорошо. Через полтора часа у стойки портье? - Предолжил Александр.
  - Давай. А я пока делами позанимаюсь немного. Документами всякими. - Заявил англичанин.
  'И опохмелишься, как я понимаю' подумал Рябов, а сам кивнул.
  Мэтью испарился из комнаты, а Александр вновь дернул шнурок, чтобы забрали посуду.
  Спустя ровно полтора часа, капитан был пунктуален, он уже стоял у стойки, ожидая Бэррингтона. Тот опоздал только на две минуты.
  - Ты прямо моего отца напоминаешь своей пунктуальностью. - Проворчал Мэтью, завидев его. - Ты случаем не тайный британский аристократ в изгнании?
  - Чего нет, того нет. - Хмыкнул он.
  - Ладно, пойдем. Сегодня пешочком, машину мне не дали ради похода в кабак. - Засмеялся британец.
  - Хорошо. Идем. Посмотрим на ваши кабаки.
  И они вышли под солнце, немилосердно поливающее своими лучами город. Они шли мимо домов и проносящихся мимо гомонящих торговцев. Только их никто не толкал и не пихал - видел европейцев в хорошей одежде и сторонились, справедливо подозревая что они высокопоставленные люди по отношению к ним.
  Спустя двадцать минут и несколько кварталов, они вышли на довольно широкую улицу, и направились к трехэтажному зданию, у входа в которое стояли три вышибалы, это было видно сразу, по их выпирающим из под одежды мышцам и ленивым глазам. Окинув их оценивающими взглядами, они тут же посторонились, увидев прилично одетых европейцев - то есть автоматически клиентуру этого заведения. 'А это все же именно кабак, а не ресторан' усмехнулся про себя Рябов. 'Вряд ли сюда отпустил бы свое чадо пуританский и педантичный сэр Клайв Бэррингтон. Скорее наследства бы лишил, узнай что его сынуля тут появляется'.
  И судя по всему, Мэтью здесь часто появлялся, потому что один из вышибал даже подмигнул англичанину, как заметил капитан. 'Ну точно. Я был прав'. Войдя в сее заведение, Рябов понял что он был целиком прав в своих мыслях относительно этого 'притона для благородных господ'. Отделка в стиле барокко. Слабый свет, проходящий через окна сохраняет полумрак. Огромная барная стойка с гигантским выбором алкоголя - от попроще до элитного виски. С предпочтением ко второму. Соответствующая публика. Удушливый даже для курящего Александра кумар сигарного дыма. Официантки, с двусмысленными улыбками шутящие с клиентами.
  - Меня здесь знают. - Гордо заявил Бэррингтон. - Сядем за хороший столик. Вот за тот. - И указал на место в углу, близкое к бару и подальше от выхода.
  Рябов промолчал, направившись вслед за Мэтью. 'Мда... А ведь будь я резидентом - это был бы хороший крючок для вербовки. Шантажировать какими-нибудь снимками отсюда этого Мэтью. Угрожая передать их отцу. Ему повезло, что у меня другая цель и другое задание. Поважнее'. Капитан нахмурился, перед его внутренним взором предстала картина: десятки, нет сотни, крылатых машин несут огонь и смерть над Баку и его нефтепромыслами. Кусающий трубку товарищ Сталин. Остановившиеся по всей стране трактора и танки. Голод. Зависимость. Дефицит. А враги их Родины будут веселиться в этом заведении еще больше. Сжав губы, Александр медленно выпустил воздух из легких, успокаваясь.
  За столь невеселыми мыслями они уже уселись за тяжелый дубовый стол, накрытый протертым бархатным зеленым сукном в разводах пепла. Стулья были не менее тяжелыми - из витой бронзы. 'Чтобы пьяные посетители не кидались ими в друг друга?' - мелькнула у капитана мысль.
  Мэтью расплылся в улыбке - к ним мгновенно подкочила официантка:
  - Чего изволите? Мэтью, вы сегодня не один?
  - Да, это мой новый друг. - Хлопнул по плечу Рябова англичанин. - Для начала, дорогая, все как обычно, только в двойном объеме, еще и для моего друга.
  Официантка кивнула и исчезла.
  - Что ты заказал? - Подозрительно спросил капитан.
  - Не откажешься, все что нужно. Свиной стейк и виски со льдом на каждого. Ну и по бутылочке колы.
  - Ясно. - Мрачно кивнул Александр.
  'Это для начала... А что потом? Вот упиваться мне только не хватало. Как потеряю контроль еще. И что дальше?'.
  - Не парься, сегодня я угощаю! - Понял его по своему Мэтью. - Считай это благодарностью за вчерашний урок бокса. Я же знаю что у тебя пока нет своего финансового довольствия!
  - А, ну тогда все хорошо. - Сделал вид, что это его успокоило, отозвался капитан.
  В этот самый момент, о чем не знал ни Мэтью, ни Рябов, бармен набирал номер телефона, оставленный ему на салфетке днем ранее.
  - Извиняюсь, это Джон Смит? - Прошептал в трубку бармен.
  - Да. Можете говорить громче. Это 'Пьяный Мосул'?
  - Да. Ваш номер мне оставил вчера...
  - Неважно. - Перебил бармена шелестящий голос. - Они пришли?
  - Поэтому и звоню.
  - Хорошо. Мэтью Бэррингтона вы знаете? - Осведомился тот же голос.
  - Само собой, он наш постоянный клиент, поэтому и узнал, и позвонил...
  - Его спутнику добавьте в напиток оставленный моим человеком вчера пузырек.
  - Д-да, сделаю. Но смертельных случаев в нашем заведении... - Дрожащим тоном начал бармен.
  - Никто не умрет. Только ваш друг Мэтью возможно получит повышение. - В трубке послышалась легкая усмешка. - Но никто, и он тоже не должен быть в курсе. Это - между нами. Ясно?
  - Абсолютно. - Решительно ответил бармен.
  - Вот и славно. Вознаграждение получите завтра с другим человеком около полудня. Салфетку сожгите.
  - Сделаю... - Ответил бармен уже коротким гудкам в трубке телефонного аппарата.
  Посмотрев на телефон, как на змею, он положил наушник на аппарат и, щелкнув колесиком зажигалки, подпалил салфетку с номером, бросив ее в пепельницу, стоящую перед ним. И достал пузырек. К нему подскочила официантка:
  - Двум господам как обычно для Мэтью напитки. Он сейчас с другом.
  - О, у нас появился его друг? Это будет хороший прибыток. Так что напитки я отнесу им сам. - Сообразил как выйти из положения бармен. - Выкажу уважение.
  - Ладно, Стэн. - Кивнула официантка и убежала принимать следующий заказ.
  Бармен тихонько вздохнул и разлил по высоким граненым стаканам виски, налив в левый бесцветную жидкость из пузырька. Немного подумав, он наконец взял две бутылочки колы и понес заказ клиентам. Одному из них, в качестве бонуса, в составе виски был сюрприз от некоего Джона Смита. Только недавно появившаяся в секретных лабораториях сыворотка правды, которую можно было смешать с чем угодно. Без вкуса и запаха. И человек расскажет все, что его волнует даже без наводящих вопросов. И отделается потом легкой головной болью. Или серьезной. Об этой разработке не знал даже Король и руководство МИ-5.
  Рябов тем временем, болтал с Бэррингтоном об ужасной жаре, стоящей за окнами. И тому, что привыкнуть к ней довольно тяжело. То есть разговаривали что называется ни о чем. Мэтью первым заметил идущего с подносом бармена и толкнул локтем в бок капитана:
  - Видишь, как меня здесь уважают и знают? Напитки даже бармен решил принести, хотя это и не его работа.
  - Да уж, ты тут просто завсегдатай наверное. - Улыбнулся Александр.
  - Ну не совсем. Мне ж еще и работать надо. По профилю. С такими как ты, например. А иногда и можно совместить приятное с полезным. - Подмигнул капитану англичанин.
  - Ваши напитки, господа. - Церемонно произнес бармен, ставя перд каждым по бокалу и бутылочке колы. - Решил поприветствовать вас, особенно с учетом того, что вы, Мэтью, привели к нам и еще одного клиента. Зная вас, он станет здесь завсегдатаем и вы удвоите нам выручку. - Улыбнулся он.
  - Спасибо, Стэн! Не знай я, что ты родом из рабочих кварталов Шеффилда, я бы решил что ты тоже дворянин. - Довольно осклабился Бэррингтон.
  - Благодарю за комплимент, Мэтью. - Покачал головой бармен и чуть поклонившись ушел к стойке.
  - Ну что? Выпьем? - Сразу же обратился к Рябову Мэтью, потерев руки.
  - Давай сначала дождемся стейков. Лучше усвоится. - Возразил капитан.
  - Ладно. Но все же по занудству ты мне иногда напоминаешь моего папашу! - Воскликнул англичанин.
  'Он мне скоро нравится начнет, этот его чопорный сухарь. Может даже, живи он в России - стал бы военспецом в Гражданскую. И служил бы где-то под Баку' - мелькнула у Александра мысль. 'По крайней мере, в жизни толк знает. Только сына так воспитать и не смог'.
  Через несколько минут перед ними легли душистые куски хорошо прожаренного мяса на больших блюдах. Бэррингтон разулыбался и попробовал было потянуться к официантке, но та вовремя увернулась и убежала, послав тому воздушый поцелуй.
  Оба тут же налегли на стейки и Рябов оценил приготовленное мясо по высшему разряду. Вот только пить не очень хотелось. Все таки сболтнуть лишнего даже под алкоголем он не боялся, но разведчику, по его мнению, никогда нельзя терять концентрацию на окружающем. А виски все же расслабляет. Это даже не легкое красное вино, которое они вчера пили. 'И даже не отвертишься никак!'
  Когда стейки у двух мужчин начали подходить к концу, Мэтью откинулся на стуле и заявил:
  - Ну, теперь-то усвоится? Давай выпьем! И поднимем тост за успех предстоящего нам дела! Ради Короны и нас! Ты же понимаешь, что в случае успеха станешь почти нашим, почти сэром даже. А я... - И он разулыбался еще больше, хотя Рябову уже казалось что больше некуда.
  'Ну-ну, посмотрим мы на этот успех, британец' усмехнулся Александр и выпустил улыбку наружу. Бэррингтон все равно не поймет.
  - А вдруг ты меня отравить решил, а тут баснями кормишь? - Отпустил шутку капитан, чтобы как-то оттянуть момент пития виски. - Я, может, в тебе отвращение вызываю и ты только и думаешь как убить этого наглого русского, который сделал тебя в боксе?
  Мэтью аж задохнулся от возмущения:
  - Я настоящий аристократ, не забывай! Даже будь это так - я не стал бы тебя травить! Я не Джон Смит тебе, это от того можно всего ожидать! - Затем без лишних слов схватил стакан Рябова вместо своего: - Видишь? Я даже твой стакан выпью. А ты пей из моего!
  'Видимо, он хорошо уже успел с утра опохмелиться. Ишь, как его уже равезло' - понял Александр. 'Но теперь точно отступать некуда. Придется пить'. И он поднял стакан Мэтью, чокнувшись с ним.
  Он не видел, что бросающий на них озабоченные взгляды бармен даже выронил из рук пепельницу, которую он автоматически протирал в отсутствии заказов на напитки. Он услышал только звон разбитой посуды и оглянулся, увидев собирающего битое стекло Стэна.
  - Видишь? - Притворно продолжил возмущаться Мэтью. - Со стариной Стэном такого никогда не было, чтобы он из рук что выпускал! Даже он возмутился твоим предположением.
  - Он не мог нас слышать. - Серьезно покачал головой Александр. В нем зародилось какое-то подозрение, которое он еще не мог оформить в слова.
  И они выпили. А потом доели стейк и снова выпили. Скоро их стаканы опустели и суетливая официантка вновь их наполнила на палец. Дальше уже пошла кола. И жареная рыба с картофельными чипсами. И все было нормально, пока Рябов не заметил, что с Бэррингтоном творится что-то не то. Его язык стал заплетаться, а капитан знал, что такого пропойцу как Мэтью с одного стакана виски и опохмела так не разведет. Да и глаза у него стали мутными.
  - Ты в порядке, Мэтью? - Озабоченно спросил Александр.
  - Да. Абсолютно в порядке! Только знаешь о чем я думаю?
  - О чем же? - Осведомился Рябов.
  - О том, что я упустил такой шанс в жизни с этой Коллинз! - Начал рассказывать все свои трудности Бэррингтон.
  Спустя полчаса, Александр окончательно убедился что что-то не так. Потому что Мэтью отвечал на все вопросы и рассказывал о своей жизин столько, сколько не расскажет ни один человек, даже пьяный. Да и внимательные взгяды бармена, которые тот бросал на них время от времени, он уже заметил. Капитан никак не мог понять сложившееся положение, когда неожиданно как будто что-то щелкнуло у него в голове и он собрал картину воедино.
  Бармен что-то подмешал в его бокал, чтобы у него развязался язык! Но Мэтью об этом не в курсе, иначе бы не стал пить из его стакана. Тогда кто? И у него тут же родился вновь ответ: Джон Смит. Он хотел, чтобы Александр обо всем рассказал, если ему есть что скрывать. Вот оно как. Надо проверить догадку.
  - Слышь, Мэтью. А как ты к Джону Смиту относишься? И кто он вообще такой? - Спросил Рябов.
  - Кто он - я не знаю. И наверное никто, кроме Короля и Правительства об этом не знает. Он руководит всеми секретными проектами нашей разведки. Ты прикинь, о нем даже Черчилль пытался раскопать информацию. И даже этот въедливый жук ничего не узнал! Если, конечно, он все же не станет премьером - тогда по статусу будет положено. - Бэррингтон сделал паузу. - А я его просто боюсь. Мне приходилось выполнять его поручения. Он - страшный человек. Просто страшный. И так по нему об этом даже не скажешь... Есть в нем что-то такое. - И англичанин попытался жестами показать - какое. Не получилось, естественно.
  - А, то есть это именно он курирует шпионскую сеть в Закавказье? Не ты? - Продолжил аккуратные распросы Рябов.
  - Конечно. Ну, не только он. Еще и просто руководство разведки, естественно. А он вообще как бы вне системы разведывательной деятельности, понимаешь? Он как бы вне и иногда даже где-то над. Такой консультант и специалист по всем вопросам. Поэтому его и терпят. Хотя само руководство разведки его ненавидит и выпихнуло бы подальше, если бы могло.
  Мэтью приложился к стакану и продолжил:
  - Вообще же, я вербовал только несколько человек среди пограничников в Закавказье. Птицына и Голованко из Карабаха. Через них к нам курьеры ходят. Они же старшие лейтенанты по-вашему. Очень удобно. Каждую пятницу... С нефтепромыслов Баку приходят. Ночью. А сами агенты на нефтепромыслах есть, но они все в руках Джона Смита и лично руководства МИ-6. Я о них ничего не знаю. - Мэтью сделал паузу. - Только то, что один из них, слышал офицер НКВД, а другой - какой-то нефтяник. Он еще вроде как специализируется на том, что на своих, самых лучших коллег, ложные доносы пишет и их арестовывают. Такой вот саботаж, чтобы его руками обезглавить российскую нефтянку, понял? Ох, и разговорился я. Что-то меня развезло. Рано вообще-то тебе такие вещи знать. Или вообще нельзя?
  Перед англичанином встала сложная мыслительная дилемма в его состоянии и он замолчал, уставившись в одну точку.
  'Вот значит как... Ну, за информацию спасибо. И погранцов возьмем, и самого активного доносчика вычислим на нефтепромыслах. И про НКВДшника не забыть. А рука Смита в происходящем очевидна, с откровенностью этого Мэтью. Только вот что с барменом делать? Он же донесет. Или нет? Мало ли что ему за это будет? Надо об этом подумать. И, кстати, лучше о секретной информации его больше не пытать. Иначе еще когда очухается - побежит докладывать, что слишком много наговорил этому русскому. И мне хана от Смита сразу придет'.
  Спустя еще где-то полчаса, Бэррингтон, посреди ничего не значащего разговора о девушках (на эту тему Рябов предусмотрительно перевел разговор), неожиданно позеленел и упал лицом на полупустую тарелку с картофельными чипсами. 'Что с ним? Надеюсь, он очухается'. Мигом припорхнула озабоченная официантка:
  - Что с ним? Неужели уже перебрал? Обычно он может столько выпить, что бочка виски ложкой покажется.
  - Да мы еще со вчера в номере начали... Вот и переоценил себя, скорее всего. - Натужно улыбнулся капитан.
  - Ну ладно. А жаль. - Покачала головой официантка. - Обычно он тут хорошо кутит. И нам выручка, и вы бы все хорошо оценил, господин. Ладно, дождитесь, когда он придет в себя и расплатитесь. Он постоянный клиент, поэтому все в порядке.
  - Хорошо. - Кивнул капитан, вслед убегающей дальше по своим делам официантке.
  'Интересно только, когда он в себя придет. Тут же дело не в алкоголе'. И Рябов начал молча доедать чипсы со своей тарелки. Однако не прошло и двадцати минут, как Мэтью поднял зеленое лицо из блюда и прохрипел:
  - Воды! - Схватившись руками за горло.
  - Давай я тебя в здешнюю уборну отведу. - Заметил капитан и потащил его к дверям туалета.
  Пока Бэррингтон приходил в себя, Александр продолжал размышлять об этом происшествии. 'Что мне, теперь ничего не есть? Или на этом все закончится?'. Вскоре, англичанин показался из уборной, слабо помахав ему рукой. И сел за столик.
  - Ну, меня и развезло. Ты это, меня извини. Сам себе удивляюсь. Я все же вчера перебрал видать. После спарринга. Ну, чтобы боль поражения снять. - Бледно улыбнулся он.
  - Ну что, будем сидеть еще здесь? Или поедем в отель, отдыхать? - Осведомился Рябов.
  - Давай в отель. Сегодня буду приходить в себя. Печень лучше успокоить. - Потирая висок, ответил Мэтью.
  - Окей. Пойдем. - Встал на ноги капитан.
  Бэррингтон тоже поднялся и кинул на стол несколько купюр, быстро подбежавшей официантке.
  - Вы в порядке, мистер Бэррингтон? - Озабоченно спросила она.
  - Все в порядке, дорогуша. Просто мы еще вчера перебрали. - Сохраняя лицо, ответил англичанин.
  - Ваш друг так и сказал. - Заметила она и, схватив деньги, ушла.
  Рябов и Бэррингтон вышли из кабака, оставив за собой внимательный взгляд бармена. Тот решил при появлении завтра агента таинственного Смита ни о чем не говорить. Мало ли какими проблемами этот провал встал бы ему лично? Нет. Он лучше возьмет деньги и промолчит.
  Мэтью же настолько переживал за свое здоровье, что вообще забыл о том, что он мог наговорить Александру лишнего.
  
  
  
  Глава 11. Жить, чтобы служить
  
  Ранним утром следующего дня Александр проснулся на удивление свежий и бодрый. Первыми мыслями его при пробуждении было: 'А время-то идет, интересно - скоро ли Корнуолл соберет группу диверсантов? Вроде бы остался еще один день'. Уже привычно позавтракав и приведя себя в порядок в своем номере, он вышел в коридор и подошел к двери Бэррингтона.
  - Живой? - Постучал ему в дверь Рябов.
  - Да... Александр? - Отозвался после небольшого промедления голос англичанина. - Заходи.
  Капитан отворил дверь номера и увидел валяющегося на кресле Мэтью, приложившего к голове рубленый лед, завернутый в полотенце.
  - Это что еще с тобой такое? Никак от вчерашнего отойти не можешь? - Поинтересовался капитан.
  - Типа того. А лечиться этим, - Британец показал подрагивающими пальцами на непочатую бутыль вина на столике. - Я что-то пока опасаюсь.
  - И правильно делаешь. Может, у тебя печень пошаливать начала. Перерыв сделать всегда стоит. - Заметил Рябов, сам прекрасно зная от чего у англичанина было такое состояние.
  - Знаешь, сегодня мы, наверное, никуда не пойдем. У меня такое унылое настроение. - Страдальчески скривившись, Бэрринтон продолжил. - Тебе вообще что-нибудь в городе нужно?
  - Особо ничего не нужно. - Немного злорадно смотрел на англичанина Рябов, стараясь особо не показывать это. - Могу и побездельничать. Точнее - книжки почитать, потренироваться во дворике. Опять же, с тобой поболтать, если надумаешь.
  - Хорошо. Но пока я болтать не хочу. Давай просто пообедаем в здешнем ресторанчике на первом этаже вместе. А там посмотрим. - Тяжело вздохнув, произнес Мэтью, переворачивая лед. Тонкая струйка воды потекла ему за шиворот тонкой хлопкой рубашки.
  - Договорились. Не буду больше тебя мучить. - Улыбнулся капитан и притворил дверь в номер Бэррингтона, возвращаясь к себе.
  Подвинув к себе книжку Диккенса, Александр вытащил из портсигара сигарету и заметил, что там осталось всего две штуки. 'Надо пополнить запас' лениво подумал он, дергая за шнурок. Появившийся официант осведомился - чего желает постоялец и Рябов объяснил ему, что нужны сигареты. Тот кивнул и ушел.
  Углубившись в чтение, он даже не сразу заметил, что официант вернулся и уже вновь исчез, оставив на столике пачку. 'Эх, а я еще разведчик называется. Зачитался и все пропустил' - укорил себя он и переложил сигареты из пачки в портсигар, не отрываясь от страниц книги.
  В это же время в номере Мэтью раздался стук. Тот в этот момент выжимал полотенце в ванной с последующим желанием снова наполнить его льдом из бара. Коротко выругавшись, он кинул полотенце на крючок и подошел к двери:
  - Что надо? - Ледяным, насколько позволяло его состояние, тоном осведомился Бэррингтон.
  - Вас к телефону, мистер Бэррингтон. - Проговорил вежливый голос за дверью.
  - Передайте, что сейчас спущусь. - Ответил англичанин и подумал о том, что пора бы ставить телефонные аппараты в каждом номере. По крайней мере, в отелях такого класса. 'Ну, колония, и что? Или как там этот Ирак сейчас называется - мандатная территория?'.
  С мрачно-отрешенным выражением лица, Мэтью спустился к стойке портье и взял трубку.
  - Алло? - Хмуро произнес он.
  - Как у вас дела? - Прошелестел знакомый до отвращения голос. Впрочем, его обладатель у Бэррингтона и так вызывал отвращение пополам со страхом.
  - Нормально. - Ровно отозвался на ничего не значащий вопрос Мэтью.
  - Тогда скажите, как вчера прошла ваша небольшая посиделка с русским? Все было нормально? - Проговорил его собеседник.
  - Да, нормально. А зачем вы спрашиваете? - Мэтью на секунду задумался, к чему эти вопросы. - Даже если мы вчера немного и перебрали, но с кем не бывает. - Англичанин решил, что Смиту донесли о его пьянке вчера, и он ушел в глухую оборону от таинственного начальства.
  - Перебрали? Вы упились? - Поинтересовался Смит. - И как русский?
  - Да он держался лучше меня. Хотя и его порядочно развезло. - В целях сохранения реноме ответил обтекаемо Мэтью. 'Кто же донес? И какая ему, черт возьми, разница как я провожу свое время?'.
  - Ясно. Тогда извиняюсь за беспокойство. Отдыхайте после вчерашнего отдыха. - В тихом голосе ощутимо послышалась злая усмешка, но чтобы ее расслышать пришлось напрячь весь слух.
  В трубке раздались короткие гудки. Бэррингтон захотел выругаться, но не стал делать этого при портье. Во-первых, имидж аристократа не позволял. Точнее - его остатки. Во-вторых... А вдруг и портье доносит все Джону Смиту? Узнал же он как-то о вчерашнем загуле? И вряд ли ему понравится ругань в свой адрес.
  Поэтому офицер молча положил трубку на место и, кивком поблагодарив портье, вернулся в свой номер, желая продолжить лечение льдом, выбросив из головы столь неприятный звонок от противной ему фигуры Джона Смита. 'Интересно, какое у него настоящее имя?' - только мелькнула у него напоследок мысль, которая иногда посещала его при раздумьях о личности этого человека.
  Рябов же, дочитав очередную главу в книге, задумчиво перекурил, пытаясь окончательно перевести для себя значение некоторых авторских оборотов. 'После интеллектуального труда, надо бы уже и размяться'. И с такой простой мыслью вышел в коридор, отправляясь во дворик.
  'Сегодня жарче, чем даже было' подумал Александр, приступив к тренировке, и скинув с себя рубашку. Он на всякий случай огляделся, не смутит ли он каких-нибудь англичан, но никого не обнаружил. Разминался он всего около получаса. Конечно, он думал заниматься подольше, однако выжигающие солнечные лучи навевали на него лень и желание присесть в тени пальмы и потягивать колу. 'Пристращусь еще к буржуйскому образу жизни' внутренне усмехнулся Александр, но сил перебарывать жару у него больше не было. Поэтому он без сожалений прервался и повернулся к плетеному стулу, на который он кинул рубашку.
  На соседнем стуле сидела какая-то женщина лет тридцати, и внимательно смотрела на Рябова. 'Опять не заметил кого-то. Уже второй раз за день. Нехорошо' - укорил себя капитан и подошел к стулу, накидывая на себя рубашку.
  - Прошу извинить, леди, если я вас смутил своей разминкой. - Чопорно произнес Рябов, обращаясь к ней.
  - Нет, отчего же. Настоящий солдат должен следить за собой. - Она улыбнулась.
  Капитан внимательно посмотрел на нее. Светловолосая. Каре чуть выше плеч. Легкое платье и босоножки. Макияжа на лице немного. Глаза - светло-зеленые. В целом - внешность типично англо-саксонская, как ее представлял себе Александр, но при этом симпатичная.
  - Что ж, тогда хорошо. - Кивнул он, присаживаясь на стул и подзывая официанта. - Я просто не заметил вашего появления.
  - Ничего страшного. Я и не хотела вас прерывать. - Отозвалась женщина.
  - Где же мои манеры! - Картинно хлопнул себя по лбу Рябов. - Я - Александр Рябов, капитан.
  - Мария Поджер. Нет, не героиня мистера Джерома. - Улыбнулась вновь женщина. - А вы значит, тот самый русский, о котором говорит весь отель?
  - Ну, не думаю что весь. - Скромно уточнил он.
  - А я даже сначала решила, что к нам прибыл новый офицер с Островов. У вас почти что оксфордский акцент. - Заметила Мария.
  - У меня есть некоторая склонность к языкам. - Произнес Рябов, принимая из рук официанта стакан ледяной колы.
  - К тому же, в отличие от некоторых представителей мужской части постояльцев этого отеля, вы не пьете днем виски. - Указала она на бокал в его руках. - Вы точно не пэр инкогнито? - Засмеялась она.
  - Вы намекаете случаем не на Бэррингтона? - Попытался перевести тему капитан.
  - Отчего же только на него? - Покачала голова Поджер.
  Рябов замолк, отдавшись поглощению холодной жидкости. Женщина молчала, чуть заметно барабаня пальцами по спинке кресла. Наконец она не выдержала:
  - И все же мне интересно. А правда ли, что вы один прошли сотню километров, скрываясь от армии СССР, которая шла за вами в погоню, мистер Рябов? - Она чуть растянула 'я', и его фамилия прозвучала как 'Р-й-а-бов'.
  - Можете называть меня по имени. - Покачал полупустым стаканом Александр. - И без мистера. А про вопрос. Не совсем. Я знаете, все же не герой, а простой офицер. Может быть, еще и дворянин.
  - Так вы русский дворянин? Как интересно. Это объясняет ваши манеры, Александр. - Взглянула на него Мария.
  'Так... А не работает ли она на Джона нашего Смита? Вчера - какой-то раствор в виске. А сегодня он, может быть, решил попробовать через женщину?' возникла у Рябова мысль, которая наполнила его внутренности холодом. 'Расслабился как дурак! Я среди врагов. И за мной следит очень опасный и умный противник. Чуть было ведь не размяк совсем и не клюнул на нее'. Он уже с сожалением взглянул на Марию. Неужели и эта симпатичная женщина тоже орудие Смита?
  - Не льстите мне, Мария. - Улыбнулся Рябов, прокручивая в уме дальнейшие ходы своего поведения. 'Вежливый разговор ни о чем. Если она будет настаивать - ударюсь в воспоминания о моей невесте. Только немного приукрашу и сделаю потрагичней' решил он.
  - Я не льщу, Александр. Просто я умею многое подмечать с первого взгляда. - Она тоже подозвала официанта, заказав тоника. - Пожалуй, справилась бы с работой разведчика лучше упомянутого вами Мэтью. Хотя он, без сомнения, хороший человек и из достойного рода Бэррингтонов.
  'Справилась бы? Или справляется? А говорит об этом так для отвода глаз?' размышлял капитан, продолжая вежливо улыбаться Марии.
  - Что же вы забыли в этом Мосуле? - Задал ей вопрос Рябов. - Этот город совсем не подходит для такой женщины как вы.
  - Теперь уже вы мне льстите. - Широко улыбнулась Поджер. - Здесь же я ничего не забыла, кроме своего непутевого мужа, которого не видела уже очень долго.
  'Прозвучало как-то двусмысленно' отметил про себя капитан, допивая колу.
  - Кем же он работает у вас? - Спросил он, поставив пустой стакан на столик.
  - Кем-то на базе. И давайте оставим эту тему, она мне не слишком нравится. - Наклонила голову женщина.
  - Извиняюсь, Мария, я не знал о том, что эта тема может быть для вас тяжелой. - Развел руками Александр и похлопал себя по карманам в поисках портсигара. - Вы не будете против, если я закурю?
  - Не буду. - Откликнулась женщина. - Так может, вы мне что-нибудь расскажете об этой России, из-за которой мы все здесь находимся?
  Рябов чиркнул спичкой, прикуривая, и выпуская несколько колец дыма в воздух подряд. Он задумался. 'Что же ей на самом деле нужно? Это праздное любопытство пресыщенной дамы? Желание чего-то большего в отсутствие мужа? Или рука Джона Смита?'. Он почти сразу решил действовать по третьему предположенному им варианту.
  - Знаете, в Советском Союзе нет ничего, что заинтересовало бы такую утонченную леди, как вы. - Отпустил комплимент Рябов, уводя тему.
  - Но все же, Александр? Вы прожили там всю жизнь и вам нечего рассказать изнывающей от скуки и жары даме? - Настойчиво заявила Мария.
  - Вряд ли вам будет интересно слушать о пятилетних планах и прочих скучных вещах. Зачем усиливать вашу скуку еще больше? Будь в России что-нибудь интересное - как знать, может быть, я бы там и остался. - Засмеялся капитан.
  - А вы любите хорошую жизнь, Александр, я посмотрю. - Цепко взглянула на него женщина.
  - Несомненно, Мария. - Ответил он. - И все с ней связанное.
  - Совсем все? - Приподняла бровь Поджер.
  - По крайней мере - многое. Однако стараюсь не злоупотреблять, как упомянутые вами некоторые мужчины-постояльцы. Иначе это будет слишком. - Глубокомысленно произнес он.
  - А еще вы большой специалист говорить ни о чем, так? - Тихонько засмеялась Мария.
  - Так и говорить особо не о чем. Скорее уж мне вас расспрашивать о нынешней жизни в цивилизованном мире. Мои знания устарели лет на двадцать пять. Я ведь ничего не знаю о том, как жили нормальные люди после семнадцатого года. - Увидев легкое непонимание на ее лице, он уточнил, - В смысле - революции.
  Рябов сильно напрягся, когда произносил эту фразу. Ее предыдущая реплика его даже слегка напугала, если вдруг она действительно связана со Смитом.
  Последующие полчаса он направлял разговор в безопасное для себя русло, расспрашивая Марию о жизни: как в Британии так и ее собственной. Судя по всему, он выбрал верный путь, потому что Поджер увлеклась и даже начала костерить знаменитого писателя. Потому что, оказывается, даже в аристократичных кругах, из которых она происходила, многие не могли удержаться от тонких намеков в эту сторону.
  Спустя же полчаса, Рябов поспешил откланяться, заметив уже намеки со стороны женщины на более тесное знакомство. Это совсем не входило в его планы. И даже не только из-за возможной связи ее со Смитом. Мария явно уловила посыл с его стороны и довольно-таки сухо и разочарованно попрощалась с ним.
  Александр на некоторое время опять заперся у себя в номере, время от времени вспоминая разговор с этой женщиной и качая головой. В конце концов, он кинул взгляд на часы и обнаружил, что подошло время совместного обеда с Мэтью.
  Выйдя в коридор, он нос к носу столкнулся с только что вспомнившимся англичанином, и они направились в ресторан на первом этаже. По дороге Рябов задал мимоходом вопрос об этой Марии и получил обескураживавший его ответ - она была женой полковника Корнуолла. И, по мнению Бэррингтона, недоступной 'Снежной Королевой'. Александр лишь еще больше убедился в том, что она выполняла поручение Смита.
  Обед в ресторане поднял Александру настроение и остаток дня он провел у себя в номере, дочитывая книгу. Когда солнечные лучи покинули помещение, он как раз перевернул последнюю страницу и отложил ее на столик, вызвав работника отеля. Тот молча забрал книги и принес вечернюю чашку чая, заказанную капитаном.
  За неспешным чаепитием и размышлениями день закончился окончательно и Рябов отправился на боковую.
  Он не знал, что Мария просто хотела отомстить своему мужу руками единственного выглядевшего прилично на ее вкус постояльца отеля. Ведь муж последние полгода уделял ей так мало внимания и небольшой адюльтер с последующим приданием его якобы случайной огласке - великолепная месть, с точки зрения этой женщины. Тем более она была из не менее знатного рода, чем сам Корнуолл и подать на развод бы он все равно не решился. Да и, напоследок, важную роль играло то, что этот человек - русский капитан. Необычно, и если что можно списать на то, что он ее домогался. На тот случай, конечно, если бы полковник разбушевался слишком сильно и все же попробовал бы решиться на попытку развода.
  Так что в любом случае, Александр, даже сделав неверный посыл в размышлениях об этой даме, оказался прав в выбранном пути действий.
  
  
  
  Глава 12. Близится буря
  
  Утро нового дня началось для Рябова не так безмятежно, как в предыдущие два дня. Он проснулся от того, что Мэтью нетерпеливо тряс его за плечо, с фразой 'Не время спать. Полковник Джордж Корнуолл нас уже ждет!'.
  Первым желанием Александра было потребовать дать ему еще поспать и не мешать. Вторым - спросить 'Какой еще Корнуолл?'. Третье оказалось верным и он так и поступил. Открыл глаза и просто сказал:
  - Окей, Мэтью. Дай мне пять минут и я буду внизу.
  - Хорошо, соня. - Попытался снисходительно улыбнуться Бэррингтон, однако по нему было видно, что уж кому-кому, а ему точно встать сразу с восходом солнца было сложно. Под глазами англичанина расплывались мешки, а сами глаза были покрыты красной сеткой сосудов. 'Все же он не выдержал и решил полечиться на ночь глядя виски?' скользнула по краю сознания Рябова мысль. В этот момент он уже спустил ноги и пошарил ими на полу, в поисках гостиничных тапок.
  Бэррингтон уже выскочил из комнаты, помчавшись собираться. Капитан мрачно поплелся в ванную, думая о том, что если бы он знал о стольраннем подъеме, то побрился бы перед сном, чтобы сейчас не торопиться сонной рукой, и не оставить пару порезов. 'Не хорошо выглядеть будет. Не школьник же, в конце концов'.
  Через пять минут капитан уже спустился вниз, к стойке, к подпрыгивающему от нетерпения Мэтью. Его лицо было чисто выбрито и даже без единой царапинки. Это далось непросто, но Рябов очень постарался. Пальцы сами уже вытащили сигарету. 'Кстати, сейчас уже английские пойдут. Интересно, какой у них табак'. И, выйдя из дверей отеля, сопровождаемые кивками охранников-арабов, они прыгнули в уже ожидавшую их машину.
  Капитан щелкнул колесиком зажигалки и глубоко затянулся. С первой же затяжки вкус английских сигарет ему не понравился. 'Ерунда какая-то. И тяжело идут... Видимо, кроме сигар они ничего больше делать не умеют' - скривился Александр и решил курить поменьше. Все равно вкус английского курева ему не понравился. 'Тем более, вдруг курение действительно вредно? Не зря же исследования начались в Европе по этому поводу? Заодно и здоровье сберегу, если что' решил он, с сожалением думая об англичанах, которым приходится курить такую гадость.
  Торговцев и прохожих по дороге попадалось мало, поэтому автомобиль разогнался уже в городе, вгрызаясь в дорогу и поднимая клубы пыли. Ветер впивался в их лица, остужая начавший было накаляться от поднимающегося солнца воздух. Александр щелчком пальцев выкинул за окно бычок и сплюнул противный горький привкус. 'Точно не буду больше курить. Их табак, по крайней мере'.
  Мэтью рядом с ним сидел на удивление молчаливо и даже сосредоточенно. Впрочем, капитану это было совершенно понятно - план англичан входил в финальную стадию. И это обещало лично для Бэррингтона большой риск и большие перспективы. Он сам на его месте выглядел также. 'Только не грыз бы время от времени ноготь на большом пальце', усмехнулся Рябов про себя.
  И вновь проверка документов на воротах, и снова они останавливаются у дверей штаба. Идут по коридорам в конференц-зал, останавливаясь перед двумя постовыми. Распахиваются двери.
  Но людей в зале уже гораздо больше. Корнуолл, его офицеры. Джон Смит, чью неприметную фигуру капитан увидел сразу же. Один из нефтяников, бывший на прошлом совещании. 'Второй, видимо, отбыл в Лондон. Пользоваться советскими наработками. Знал бы он что это лишь 'деза'. Хотя и настолько качественная, что даже в ней англичане смогли найти что-то полезное для себя. Надо же, как мы их опережаем в этом деле' - он наполнился на мгновение гордостью за отечественную нефтяную промышленность и трубопроводчиков. Сразу же, однако, откинув посторонние мысли. Он должен сосредоточиться на деле. Своем деле. Но в любом случае, вернувшись домой, обязательно поставит руководство в известность о великолепной советской работе в области нефти и трубопроводов - 'Пусть наши знают, какие они спецы во всем, за что берутся'.
  Помимо знакомых лиц, он увидел еще десяток, если не больше человек, стоявших на вытяжку перед сидящим Корнуоллом. 'А это диверсионный отряд?'.
  Увидев входящих, Джордж кивнул им и поднялся:
  - Боже храни Короля! - Нестройный хор голосов повторил эту фразу. Даже губы Джона Смита шевельнулись.
  - Сегодня мы собрались здесь по важному для Империи поводу. Лучшие бойцы САС были прикомандированы к делу из Лондона, по личному приказу министра. После моего ходатайства. Ходом этого дела заинтересованы премьер-министр и король. Представляю вам коммандера Джека Роксельски, командира подразделения.
  Один из бойцов, в берете и с небольшими загнутыми вверх щегольскими усиками, шагнул вперед, коротко наклонив голову.
  - Вам же я представляю нашего нефтяника-трубопроводчика - Самуэля Джефферсона. Берегите его как зеницу ока. Это выдающийся специалист, согласившийся ради дела Короны, выйти с вами!
  'Прекрасно. Я его тоже буду беречь. Такие люди очень понадобятся нашим специалистам на всякий случай. Вдруг и у них есть какие достойные наработки в этой сфере?' подумал капитан.
  - Также, представляю вам, бойцы, нашего русского друга Александра и его куратора Мэтью Бэррингтона. Они, естественно, тоже идут с вами. - Завершил представление Джордж Корнуолл.
  - Все ясно. - Кивнул глава отряда САС.
  - Теперь далее. Вот это - разработанный мною совместно с нашим уважаемым специалистом Джефферсоном и коммандером Роксельски план вашего маршрута. Бойцы, вы знаете вашу задачу - полное уничтожение достариваемых сейчас Советами нефтехранилищ. Ваших навыков с лихвой хватит для этого задания и объяснять я вам ничего дополнительно не буду. С этим маршрутом и известной вам целью - вы справитесь лучше кого бы то ни было. - Корнуолл откашлялся и, отпив воды из стакана, стоявшего перед ним завершил речь. - Еще раз повторю - берегите других членов отряда, но, само собой, не в ущерб основной цели. В первую очередь - Самуэля Джефферсона. А затем и Мэтью Бэррингтона и опекаемого им русского. Вопросы есть?
  - Да, сэр. Всего один. Зачем нам нужен трубопроводчик - это понятно. - Кивок в сторону Самуэля, сидевшего за столом. - Однако зачем нам... специалист по разведке и русский перебежчик? Господин Корнуолл, это вы нам не разъяснили и по нашему прилету, и сейчас.
  - На этот вопрос отвечу вам я. - Раздался тихий голос.
  Коммандер Роксельски приподнял бровь и вежливо посмотрел на Смита.
  - Ах, да. Где мои манеры, мы не представлены. - Легкая усмешка, наполненная едким сарказмом. - Джон Смит. Особый и упополномоченный представитель МИ-6 и Короны на Ближнем Востоке. Так вот. Сэр Бэррингтон и его подопечный, капитан Александр Рябов, необходимы в процессе миссии по ряду причин. Во-первых, очевидно, что русский знает местную специфику и его практические знания могут оказаться полезнее ваших теоретических.
  Роксельски сдержанно кивнл, ожидая продолжения.
  - Далее. Если наш уважаемый русский... - Пронзительный быстрый взгляд на Рябова со стороны Смита. - Успешно покажет себя в этой миссии и в достижении ею своих целей, то это значит что мы действительно обрели ценного агента и сотрудника. Куратор же при нем необходим. Это азы. К тому же, для Бэррингтона это будет хорошей практикой и открытием новой стороны его работы, что важно. И, наконец, оба они хорошие бойцы и профессиональные военные. И не помешают, а только усилят миссию.
  - Ясно, сэр Смит. - Отчеканил военный. Хотя и не одному Рябову послышалось скрытое сомнение в его голосе.
  - Что ж. Я скажу еще кое-что. Вы не должны считаться со своими жизнями в процессе выполнения задания, настолько оно важно для Империи. - Смит сделал короткую паузу и завершил: - Но вы должны знать что выжившие в случае успеха получат все, о чем только могут мечтать.
  - Боже, храни Короля! - Закруглил официальную часть Корнуолл и продолжил свою речь, прерванную Джоном Смитом. - Выдвигаетесь вы сегодня, сразу после завершения совещания. На грузовике вы будете передвигаться до пограничных курдских деревень, а далее - повторите маршрут нашего русского друга - пешком через границу, вслед за координатами. На все задание, максимум, должно уйти три недели. Позднее продолжать выполнение миссии уже не будет иметь смысла. Русские так усилят охрану хранилищ, что к ним не пробьется и танковая дивизия, не то что взвод бойцов САС.
  Недовольное перешептывание было ему ответом и потому полковник обвел взглядом всех диверсантов.
  - Ясно? Я не сомневаюсь в ваших навыках, однако это так и есть. Если вы не согласные - просто примите это как приказ по срокам.
  - Хорошо, полковник. Принято. Тем более, мы справимся даже быстрее, верно ребята? - Роксельски оглянулся на своих солдат. Те синхронно кивнули.
  - Вот и прекрасно... - Послышался голос Смита. - Можете пользоваться любым оружием, поступать целиком по своему усмотрению. Все - ради цели! - Впервые за все время 'общения' с Джоном Александр услышал что его голос действительно повысился. Правда, в его случае - эта фраза прозвучала не как восклицание и эмоциональная фраза, а как обычный тон голоса. Однако для Смита это был явно эквивалент сильнейших эмоций нормального человека.
  'Даже этого угря проняло. Многое англичане на эту миссию ставят. Не зря, ой, не зря, я отправился сюда. Ведь если бы они нашли через резидентов настоящие хранилища и ветку трубопровода... Такой отряд вышел бы туда. А так - мы выиграем время. Много времени. К тому времени бритты наверняка уже схлестнутся с фашистами и им будет не до нашей нефтянки. Скорее - радоваться будут, что с ней все в порядке и покупать за любые деньги топливо на войну' - порадовался прозорливости руководства капитан, продолжая, тем временем, держать на лице отстраненное выражение. Смит продолжал следить, как никак.
  - Кажется, мы завершили все организационные моменты, не так ли? - Обратился к присутствующим полковник. - Поэтому прошу вас выдвигаться. Внизу вас проводят в столовую базы, там будет легкий обед, а снаряжение будет ждать вас в грузовике. После обеда загрузитесь и отправитесь.
  Бойцы САС кивнули. Роксельски отдал честь. Нефтяник Самуэль вздохнул и пробормотал: 'Чего не сделаешь ради своей страны...'. Джонс Смит скользко улыбнулся, встав на ноги и выйдя из зала первым, даже не попрощавшись. 'Вот, кто уходит по-английски из поговорки' усмехнулся Александр, уняв дрожь волнения, ненадолго нахлынувшую на него, когда последний взгляд на него бросил уходящий Смит.
  Обед действительно оказался легким. Скорее уж, ланчем, а не обедом. Пока что, Рябов ни с кем кроме Мэтью из команды не общался. Другие члены команды явно этого делать не собирались, а капитан не навязывался. Бойцы-диверсанты его явно презирали и все же понимали зачем он нужен в команде, хотя и не могли перечить вышестоящим по званию. А Самуэль все время был погружен в себя, только время от времени доставая какие-то листы из наплечной сумочки и начиная чиркать их карандашом. 'Видимо, расчеты логистики. Человек явно увлеченный, в такой ситуации - и все равно думает о своей работе, а не о столь опасном задании' - зауважал его Рябов. Он вообще уважал и ценил умных и увлеченных специалистов, особенно из-за своей страсти к самообразованию. 'Не будь я военным - стал бы, скорее всего, ученым или вот таким специалистом'.
  Под уже привычным раскаленным солнцем их ждал грузовик, в который они все молча погрузились. Бэррингтон уселся на скамью рядом с капитаном и шепнул ему:
  - Не переживай. Это они пока так к тебе относятся. Когда все завершится - тебя будут уважать не только они, но и многие другие люди в Империи. Да и мой отец почтет за честь пообедать с тобой в Ист-Энде. Тем более ты найдешь с ним общий язык. - Ободряюще усмехнулся Мэтью.
  - Спасибо, Мэтью. Надеюсь. - Автоматически ответил капитан, мысленно прикидывая когда он будет подавать сигнал команде захвата. После второго 'объекта' или в процессе третьего. Как покажется более реалистичным для Джона Смита? Чтобы онит поверили, что миссия диверсантов почти достигла успеха и спокойно готовили диверсию через полгода на 'трубопроводе'? Не собирая новую инормацию? 'Ладно, разберемся по ситуации'.
  Грузовик ехал по дороге, знакомой капитану. Он повторял его путь к Мосулу в обратном направлении. За кузовом тянулись столь знакомые ему пейзажи пустынь и песков. Перекати-поле знакомо показывались на горизонте. Только в этот раз он передвигался гораздо быстрее, уже на современном 'корабле пустыни', а не на верблюде, питающемся не колючками, а той черной кровью, из-за которой эта земля стала местом войны уже не древних кровожадных богов и демонов этих пустынь, а современных разведок и армий. Древние цари Ашурбанипал и Навуходоносор и не знали, чем еще богата эта территория, но уже тогда вели кровопролитные войны за обладание Междуречьем и всем Благодатным Полумесяцем. Сейчас же эта древняя сухая плоть земли была под сапогом английского имперского хищника, который хотел броситься еще дальше - на землю, которая принадлежала русским императорам, а ныне - Стране Советов. Тоже древней земле. Ведь именно там, возможно, проповедовал первый пророк, который сказал: 'Хватит! Больше не надо кровавых жертв и кровосмешения!' и повел мир на следующий виток развития. Как сейчас его, мир, ведет Советский Союз. Того пророка звали Заратуштра. И смог он воздвигнуть храмы на земле Азербайджана.
  И в тех храмах никогда не угасал огонь солнца и Света, в который они верили. Топливом же для вечного огня, зажженого во славу человека и прогресса была нефть. Жрецы зороастризма день и ночь следили за тем, чтобы огонь не гас. Но он и не собирался тухнуть, доказывая миру правоту Прометея. Ведь в землях древнего Азербайджана и Курдистана нефть выходила так близко к поверхности, что пузырилась в озерах, воспламеняясь сама от любой грозы. И начиная безостановочно гореть. И на их местах, оберегая священный огонь, были построены храмы, несущие миру свет первой прогрессивной религии. Никогда не угасаяи разгоняя волны тьмы и варварства вокруг.
  И Рябов думал - не глядя ли на живое воплощение света и огня, в горящих озерах, Заратуштра открыл для себя, а потом и для мира, силу справедливости и добра? Получается, что нефть всегда была воплощением лучших стремлений человечества к прогрессу и миру. Ведь именно она дала толчок и была зримым воплощением добра и света. Прогресса и огня Прометея, который тот тоже дал людям где-то в этих горах. Не нефть ли имел в виду мифический Прометей, неся людям огонь знания? И за что его потом покарал злобный и древний Зевс? 'Настоящий реакционер-помещик, угнетающий подвластных ему людей' подумал про него Александр, продолжая размышлять.
  Уже тогда нефть давала людям толчок к знаниям и прогрессу, воплотившемся в мифе о Прометее и великой религии прошлого, перевернувшей мир, сказанной в тихих словах, произнесенных Заратуштрой, созерцавшим мерцание неугасимого солнечного пламени посреди пустынь. И уже тогда были силы, стремившиеся вырвать это знание и стремление у человека. В образе мифологического Зевса. В образе, наверное, исторических дэвопоклонников, убивших Заратуштру. В образе темных и мрачных сил, стремящихся откинуть человечество далеко назад, в варварство и кровавые религии смерти и разрушения.
  Сейчас же, для Рябова, предстала новая картина. Мрачные образы фашистских сборищ и древняя Британская Империя, раскинувшая свои щупальца по всему миру. Они вновь хотели вырвать огонь нефти на этих особых землях из рук человечества и прогресса, которые представляла Страна Советов, его Родина. Не зря сюда так стремились еще даже реакционные императоры, даже еще до них - цари Московского государства. А ныне укрепляла здесь свою власть Советская Страна. Как сказало правительство недавно - 'преемница всего лучшего, что было при прошлой власти'.
  И у Прометея, воплощенного в его Родине, Джон Смит, вставший вдруг перед лицом Рябова, хотел снова отобрать этот огонь, не дать человеку идти дальше. Он был той же силой, которая двигала Зевсом у древних эллинов, и тем же жрецом кровавого культа, который всадил кинжал в спину Заратуштры. Только сейчас он сидел в Лондоне, куря сигару и летая не силой сказочной магии над миром, а на новейших европейских самолетах.
  Открывшаяся капитану картина поразила его до глубины души. Он заметил что его кулаки крепко сжались, до боли в ладонях, потому что его аккуратно обрезанные на пальцах ногти поранили кожу почти до крови. Он чувствовал себя эмиссаром, посланником, прогресса, который не должен был уступить старому, почти позабытому злу, которое руками фашистов и империалистов хотело ввергнуть человечество в пучину хаоса, отобрав у него нефть, эту черную кровь. 'Вот почему нефть называют черной кровью' - понял Рябов. - 'Это действительно кровь цивилизации, без которой вся жизнь в ней остановится, превратив ее в мертвое, разлагающееся тело'.
  За такими мыслями, проходящими перед его сознанием, капитан даже не заметил, как солнце начало клониться к закату, а Мэтью рядом с ним задремал, лишь иногда что-то бормоча во сне, когда грузовик подпрыгивал на особо выдающихся ухабах. К Рябову наклонился Роксельски:
  - Так, русский, поднимайся и буди своего куратора. Выгружаемся через пять минут. Ясно?
  - Вполне. - Коротко ответил он, толкнув в бок Бэррингтона.
  - Что? - Мгновенно открыв глаза спросил Мэтью.
  - Почти приехали, дальше - ножками. Бери свой вещмешок и пойдем.
  - Хорошо, Александр. - Кивнул англичанин, зевнув.
  - И кто из нас соня? - Вернул ему утреннюю колкость капитан.
  - Ну ты и злопамятный... - Только и пробормотал Мэтью, окончательно просыпаясь, подхватывая свой вещмешок.
  Капитан подхватил свой вещмешок, протянутый ему одним из бойцов САС и размял затекшие ноги. 'Что только в голову не придет, глядя на такой пейзаж' подумал он. 'Хотя старый караим с Карантина меня бы наверное понял'.
  Последние солнечные лучи мазнули по земле, светило закатывалось за горизонт. Грузовик остановился и они выпрыгивали из кузова. На прощание фыркнув, машина развернулась и исчезла позади. Они стояли одни. 'Какая-то ассоциация есть с тем, что было под Кушкой' мрачно подумал Александр. 'Только теперь я в составе команды врагов, а не со своими'. Воспомнив злобное лицо бая с пулеметом, который потом закричал 'Шайтан! Шайтан!' он нахмурился. Ничего, в этот раз победа будет опять за нами. И простые солдаты не будут гибнуть из-за происков врагов...
  Они шли под быстрыми южными сумерками. Не слишком быстро, размеренным шагом, вполне привычным капитану. Время от времени Роксельски бросал на него и на нефтяника взгляды, видимо считая их 'слабым звеном' в команде. Однако быстро бросил это задание, убедившись в том, что Рябов спокойно идет, попадая в темп, да и нефтяник не отстает, вспомнив годы службы в королевской армии.
  Мысли Александра ушли куда-то настолько глубоко, что почти совсем исчезли, расплывшись и оставив лишь покачивание на волнах собственных шагов. Буддисты назвали бы это медитацией, а армейские командиры - правильным состоянием для длительного похода, когда солдат настолько привычен к броскам, что не думает ни о чем, чтобы беречь силы и идти в темпе всей команды. Армейские же рефлексы успели въесться за годы службы в капитана настолько глубоко, что он даже не обращал на это внимания.
  Они перешли границу где-то около полуночи, оставив далеко позади за собой последние курдские деревни, в какой-то из которых появлялся Рябов после начала своего похода в Мосул.
  Нефтяник вдруг чуть изменил направление шага, оказавшись рядом с капитаном:
  - Скажите, а в СССР действительно настолько развитая логистика и нефтедобыча? Неужели ваша страна достигла таких успехов?
  - Ну, я не специалист... - Протянул он, возвращаясь в реальность. - Но могу вам сказать, Самуэль, что в СССР действительно достигнуты большие успехи в области нефтехимии, добычи нефти и даже геологоразведке.
  - Интересная у вас страна. В смысле - бывшая ваша страна. - Задумчиво ответил Джефферсон. - Любопытно как она постоянно достигает таких небывалых успехов. Ведь вы же знаете, что Большая Игра началась еще в восемнадцатом веке и ваша бывшая родина постоянно выдерживала схватку с нашей Империей. И ставки с каждым разом все повышаются. - Вздохнул Самуэль и замолчал, вновь возвращаясь в хвост колонны.
  - Привал! Заночуем здесь. - Объявил Роксельски, остановившись, и указывая на склон одного из смутно знакомых капитану ущелий.
  Не здесь ли он сам встретился с испугавшим его ястребом? 'Надо же, они идут пока что тем же маршрутом, которым шел я сам'.
  Разведя небольшой огонь, они разогрели сухпаек и консервированное мясо. Роксельски выставил охранение и самолично тщательно зачистил место кострища после еды. Все участники похода, кроме сменяющихся каждые два часа постовых, заснули. Рябов даже не видел снов.
  
  
  
  Глава 13. Кровавое солнце
  
  Ранним утром Роксельски устроил подъем. Проход мимо спящего Рябова он толкнул его в бок, наклонившись над нефтяником:
  - Мистер Самуэль, вы в порядке?
  - Вполне. - Раздался сонный голос в ответ. - Я же не кисейная барышня.
  - Хорошо, собирайтесь. - Удовлетворенно отозвался Роксельски.
  Александр, тем временем, поднялся и растолкал спавшего Мэтью:
  - Подъем!
  - А? Да, встаю. - И Бэррингтон вскочил на ноги, сворачивая свой спальный мешок.
  Капитан подумал и решил сегодня не бриться, вытаскивая из своего вещмешка взамен убранного туда спальника, сухпаек. Мэтью рассудил также, набросившись на еду.
  'А ведь мы уже перешли советскую границу. Скоро, очень скоро Мэтью не поздоровится. И всем им. Так. Не думать пока. Ничего чтобы их не вспугнуть. Никак не подать и знака, который их насторожит'.
  Поход продолжился в уже привычном темпе. Километры по каменистой земле сворачивались в гористые ущелья и вновь в иссохший камень. Они же все шли и шли, подгребая под себя уходящее из под ног пространство. Мысли Александра опять унеслись в никуда, позволяя расслабиться и сосредоточиться на марше. Все равно уже все шло так, как шло. И изменить заранее ничего он не мог. Произойдет то, что произойдет.
  'Надеюсь, мне не придется стрелять в наших солдат. Это главное. Чтобы ради полноты и достоверности картины у этих фальшивых хранилищ не поставили большое охранение, для убеждения англичан, из бойцов советской армии. Конечно, я буду стрелять в сторону и поверх голов, если что. Но все равно. Не хочу! Не хочу быть среди тех, кто будет убивать своих. Это будет слишком...' И перед Рябовым встали образы Устинова, Шуринова и того безымянного басмача из под Кушки. 'Я не с ними, я не такой как они! И даже отдаленно, недолго, не хочу выглядеть как они'. Капитан сжал зубы, хмурясь 'Ради такого дела как мое - если что придется терпеть. Но как я этого не хочу. Никого из своих я не убью. Все равно, быть среди них...'. Его мысли пошли по кругу, метаясь между эмоциями и долгом. Хотя он и знал, что долг победит, однако эмоции были слишком сильны и не давали успокоиться. Представляя картины со стреляющим в советских солдат Мэтью... А он при этом должен молчать и если что его поддерживать. Пусть и словесно. Это было ужасно.
  'Помни о долге! Ты сам знал на что идешь! Не каждый способен на такое. Но ты же настоящий коммунист и патриот, так ведь капитан?' Обратился он к себе. 'Ну так и не ной! Сам вызвался, сам согласился. Успокойся. Ради Родины можно наступить на горло себе. Даже нужно. От этого зависит судьба всей нашей нефтянки, блин! Всех наших солдат, бойцов, командования! Или из-за своей слабости ты хочешь оставить их без танков и летающих самолетов? Чтобы погибли миллионы? Нет! Зло приходит в наш мир из-за слабости. Вспомни! Ты сам рассуждал о Заратуштре и Прометее вчера днем! Нести огонь не просто. Или Джон Смит победит на этот раз'. Перед глазами Рябова встал лик тонко и бледно улыбающегося Смита, с презрением и самодовольством глядящего на него сквозь мили и километры разделяющего их пространства.
  Этот образ ударил его как хлыст. Все сомнения отпали. Он не даст победить Смиту. 'Долг превыше всего'. Мрачно подумал Рябов, отрезая по живому все сомнения. Облик Джона поблек перед его воспаленным размышлениями сознанием и растворился на фоне тянущихся ущелий, которыми двигался отряд диверсантов. У Александра остался лишь мерзкий привкус на губах, с которым он ничего не мог сделать. Однако все сомнения исчезли, уйдя в горечь. Он был готов ко всему, ради своего задания и своей Родины.
  Только еще одна мысль коснулась напоследок его разума: 'Простите меня, если что, ребята. Если вы увидите среди врагов, убивающих вас своего. Я действительно свой. Поверьте. И если есть те высшие силы, в которых верит тот священник из Мосула - пусть и она им подскажет в последнее мгновение их жизни и успокоит их в этом'. Он тихонько вздохнул и сердцебиение постепенно вернулось в норму. Никто и не заметил мелькавших перед Александром терзаний, потому что отряд диверсантов мерно двигался вперед, к своим целям. И Рябов среди них.
  За такими размышлениями проходили минуты и часы, а отряд двигался вперед, пробираясь сквозь леса, петляя по ущельям. Александр отметил для себя, что двигаются они очень разумно. Заранее обходя все места, где могут быть секреты и патрули пограничников. Значит, англичане действительно были хорошо информированы об этом. 'Надо будет не забыть доложить еще и те фамилии погранцов, которые работают на них'. Сделал снова зарубку в памяти он. 'А также вывести на чистую воду того комиссара и нефтяника с его ложными доносами. Небось какая-нибудь бездарь, поэтому и решил работать на британцев. С коллегами счеты сводить, в ГУЛАГ их отправлять? Ну-ну'. Еще раз освежил память Александр.
  Скоро начались опускаться вечерние сумерки. Привалы, движение, новая ночевка. Все слилось для капитана в привычный поток событий в жизни военного. Он особо не обращал на это внимания, погруженный в себя, либо разговаривая о всяких ничего не значащих мелочах с Мэтью. Однажды случился интересный диалог, в тот момент когда он оказался рядом с Джефферсоном.
  - Скажите пожалуйста, а почему все же вы вызвались в эту миссию? - Спросил Рябов у Самуэля.
  Тот пожал плечами и капитан решил что тот не ответит. Однако через пару минут он оглянулся на него и произнес:
  - Возможно вам не понять. Вы перебежчик. И, значит, понятие Родины для вас немногое значит. - Тот сделал паузу и Рябова вновь покоробило. - Я же... Я всегда хотел работать на благо своей страны. Своей Империи. И давно еще понял, что именно работа нефтяником-трубопроводчиком может принести Короне больше всего пользы. Ведь за этой сферой будущее. И я старался в меру своих сил, надеюсь, успешно.
  - И? - Заинтересованно спросил капитан.
  - Все просто. Мне было тяжело сначала убедить семью идти не по военной линии, они служили в Королевском Флоте с семнадцатого века. Гранд-Флит вам что-то говорит? Но даже они поняли и стали гордиться мной. А сейчас я увидел способ снова отдать свой долг своей стране. Вот так. - Уже, как показалось Александру, даже смущенно пожал плечами щуплый специалист.
  - Ясно. Уважаю таких людей как вы. - Вздохнул Рябов, действительно зауважав этого врага. - Хотя я и не такой как вы, но это действительно достойно уважения. - И, улыбнувшись, он отстал от нефтяника.
  Только Роксельски мазнул по нему взглядом, видимо, он в принципе не любил разговоров на марше. Его бойцы общались друг с другом только на привалах и ночевках. 'Настоящий вояка, с военной косточкой. Но до наших ребят тебе все же далеко'. Подумал капитан, вспоминая о десантниках и осназе.
  На следующий день они шли уже невдалеке от довольно обжитых мест. Это было заметно по убранным полям и попадающимся время от времени дорогам с разбитыми траками ухабами. 'Приближаемся'. Того же мнения был и Роксельски, который теперь постоянно высылал вперед двух бойцов в разведку местности.
  - Так. Мы приближаемся к первому объекту. - Остановив диверсантов отчеканил глава отряда. - Полное внимание. Начинаем приступ. Сумерки уже начались, сделаем все незаметно. Никаких лишних жертв, никаких открытых столкновений. Нам не нужно, чтобы русские сразу подняли тревогу и укрепили охрану двух других объектов. Пусть решат, что случилась техническая катастрофа. Ясно?
  Бойцы кивнули.
  - Тогда вперед, вперед, вперед! - И Роксельски нырнул в заросли на вершине небольшой скалы. - Операция начата. Бойцы - знаете план действий. Самуэль - за мной. Русский и Бэррингтон - прикрывайте с вершины.
  И исчез в зарослях, спускаясь по склону.
  Рябов начал карабкаться вверх, прыгая по камням. Мэтью, тяжело дыша, следовал за ним. Через минуту они уже были на вершине обрыва. Капитан смахнул с бровей капли сгустившегося пота и припал к почве, разглядывая диспозицию. Англичанин плюхнулся рядом.
  Внизу, почти под склоном, было техническое бетонное сооружение, в переплетениях тросов, лесов и труб. С двух сторон оно окружалось обрывистыми склонами. С других - открывались плавные холмы, с небольшой порослью кустов, которые уходили вдаль. На вид было почти безлюдно, Рябов заметил только одного солдата, прохаживавшегося вокруг какой-то постройки, по типу бункера на взгляд капитана, опутанное лесами. Вокруг него были разбросаны какие-то ящики и бочки.
  Капитан вспомнил оброненную Джефферсоном пару часов назад фразу: 'Лучше всего атаковать когда у них пересменка. Дойдем как раз к ней. Будет меньше людей. Только несколько человек из обслуживающего персонала. Ну и какая-то охрана. Строители и техники уйдут на отдых. Скорее всего - рядом с хранилищами нет подходящих условий. Поэтому уедут на базу'. Роксельски тогда ухмыльнулся: 'Ну, охрану, если что, мы с ребятами возьмем на себя. Только показывайте где тут точно заряды закладывать'. Самуэль на это лишь ровно и даже меланхолично кивнул, на чем диалог и закончился.
  Лучи солнца били в глаза и мешали разглядывать происходящее, но чтобы не выходить из образа, для лежащего рядом Мэтью, он перехватил винтовку и поудобнее улегся, заняв более-менее подходящую позицию, подвинувшись немного вбок, чтобы не мешал выступ породы рядом.
  Вот капитан заметил одну мелькнувшую фигуру, стелящуюся над землей, в другом месте обнаружил другой силуэт, нырнувший за большие баки с мазутом, от которых ощутимо отдавало прогретым на солнце металлом, даже на таком расстоянии. Даже скользнуло ощущение, что его обдало жаром и характерным запахом, когда он взглянул на них. Больше он никого не заметил, но понимал, что диверсанты САС уже должны были втянуться на территорию объекта в полном составе.
  Рябов только надеялся, что солдатам, оставленным на охранении, для сохранения нужного образа, отдали команду разбегаться и отступать на базу при первых же признаках нападения. Тем более для англичан, с их высокомерием и снобизмом, это выглядело бы естественно: как же, советские варвары бегут при первом же появлении доблестного имперского спецназа.
  Вдали послышалась пара выстрелов и он прижался щекой к прикладу, имитируя выцеливание возможного противника. Мэтью шумно вздохнул и, прошептав что-то, тоже крепче вцепился в свою винтовку. 'Ну кто же так держит оружие? Вцепился как лиса в кролика. Мягче надо, мягче. Скорее как женщину надо держать свою винтовку'.
  Он с облегчением вздохнул, увидев что бывшие в поле его видимости солдат выронил винтовку и побежал в сторону от почти достроенного 'хранилища'. На всякий случай, он дал в его направлении два выстрела, когда тот уже вышел из зоны поражения винтовки, все равно приподняв ствол выше, нежели надо для попадания. Два фонтанчика пыли вспухли рядом с бегущей фигурой. 'Все равно слишком близко' - напряженно подумал Рябов. 'Не могу стрелять неточно, даже если стараюсь'.
  Александр поморщился, встряхнув головой - пот с бровей опять попал в глаза. Придерживая винтовку, он вытер лицо рукавом и взглянул на Бэррингтона. Тот сосредоточенно водил стволом, пытаясь найти возможную угрозу. С 'хранилища' опять послышались звуки выстрелов. Беглые, явно данные вдогонку или с бега. 'Значит, все же разбегаются. Хорошо. Моя совесть будет еще чище. Точнее - совсем чиста'. Окончательно успокоился он.
  Над несколькими конструкциями поднялось пламя. На долю секунды замерло, остановив течение времени... А потом ударило по ушам оглушительным громом. куски металла, бетона, дерева разметало во все стороны, подняв столп дыма и гари. Рябов закрыл глаза, прикрыв их рукой и перекатившись за выступ породы. Мэтью что-то восхищенно выдохнул.
  - Что? - Поднял наконец взгляд на англичанина капитан.
  - Мы это сделали! Сделали! И как просто! - Радостно заявил Бэррингтон, отпустив винтовку.
  - Рано расслабился. А ну положил голову обратно к земле! Всегда могут найтись снайперы-мстители. Могли разбежаться не все. - Холодно отчеканил он.
  Мэтью обратно прильнул к земле.
  - К тому же, это только один объект из трех, не забывай. Если они успеют понять и поднять тревогу... Против танкового полка мы не справимся. - Закончил 'добивать' его Рябов.
  - Это очевидно. Я просто не сразу подумал. - Отмахнулся англичанин. - Но треть дела мы уже сделали.
  Над склоном поднимался столп дыма и раздавался треск горящих сооружений. Волны жара наплывали на капитана и отступали, чтобы снова вернуться. Выстрелов больше слышно не было. По прошествии нескольких минут, Александр поднялся и начал спускаться к точке начала операции. Англичанин закинул винтовку за плечо и шел рядом с ним. Говорить не хотелось, а Мэтью и так переполняли эмоции и он тоже молчал, переваривая свою первую военную победу в этой миссии.
  Оказавшись на месте, он увидел развалившегося на камне под деревом Роксельски, дымящего сигарой. По двое подтягивались его бойцы. Глава отряда выглядел так, как будто он никуда и не уходил. Максимум - на легкую прогулку. 'Хотя так оно и есть, только ты об этом не знаешь' - засмеялся про себя капитан.
  - Что ж, первая цель сделана. - Заключил Роксельски, увидев, что последний диверсант Его Величества вернулся на поляну. - Потерь нет, противник потерял двух-трех раненых и сбежал. Объект поражен.
  Члены отряда радостно закивали.
  - Однако! Расслабляться нельзя. Они ушли, понимаете? И донесут своим, как доберутся до своих частей. Плохо. У нас меньше времени, чем я думал. Мы должны их опередить. Благо объекты находятся рядом. Так что никакого отдыха - вперед! Опередим советскую машину! - Повысив голос закончил маленькую речь командир и выкинул сигару в кусты.
  Отряд споро собрался и двинулся далее, изредка сверяясь с картами.
  И на этот разих поход превратился действительно в марш-бросок. Изматывающий и быстрый, а не размеренный и ритмичный. Они пробирались по зарослям, ущельям, холмам и оврагам. Рябов, несмотря на армейские привычки, начал выдыхаться. Да и Самуэль, как он видел, с Мэтью - тоже. Но Роксельски гнал их всех вперед. И капитан мог понять его логику. Это было единственный вариантом действий в такой ситуации, он сам заставил бы своих подчиненных двигаться также быстро, на опережение. 'Нет, я бы не допустил ситуации, чтобы противник ушел от меня, вскрыв тайность операции. Не так уж и силен этот хваленый английский спецназ. Впрочем, вряд ли они могли подумать, что советские солдаты будут бежать, а не стоять до последнего. У них же четкий кодекс поведения и чести бойца. Тогда ошибка понятна. Да и в реальной ситуации наши бы тоже стояли до последнего. Им не повезло. Им изначально не повезло в этой диверсии'.
  В таком темпе передвижений, ему было уже не до разговоров с Джефферсоном или Бэррингтоном. Только вперед, изматывая мышцы и сухожилия, продираясь и продвигаясь дальше и дальше, к следующей цели похода.
  Только один раз он услышал короткое перекидывание фразами между двумя диверсантами:
  - Слышь, Том.
  - Что, Пол?
  - Эти русские все планы нам спутают. С чего они все побежали? Трусы!
  - Может это их тактика. Как с Наполеоном, помнишь, они воевали? Читал ведь? Бежали, чтобы заманить.
  - И?
  - И тут заманивают! Сбегают, чтобы донести командованию. А потом как ударят танковым полком и разотрут нас в порошок у последнего объекта, понял? И своих берегут.
  Тут же раздался окрик Роксельски:
  - Молчать! Не сбивать дыхания!
  Круговорот марш-броска продолжался. Почти без отдыха и привалов. Ночь плескалась над их головами и Роксельски неожиданно вскинул руку. Все остановились.
  - Второе хранилище по курсу. Идем двумя группами. Восемь - со мной. Остальные на Поле. Русский, Бэррингтон с ними. Самуэль - со мной. Группа Пола обходит с другой стороны ущелья и не дает никому уйти. Если заяжется бой, они уже предупреждены - атакуете с тыла. Двинулись!
  Разделившись за пару секунд, спецназовцы разошлись по своим маршрутам. Группа командира сразу же ушла по крутой козьей тропе на спуск, а они стали пробираться по краю очередного обрыва далее.
  На этот раз не раздалось даже выстрелов. Когда все было кончено - просто ухнули в ночи взрывы, осветив ненадолго их лица. Никто не ушел.
  'Интересно, сколько там было наших солдат? И были ли вообще? Вряд ли они заглядывали в казарму'. Так, впрочем, и было. Так что совесть Рябова опять 'пронесло'.
  Роксельски, собрав их подальше от горящих останков 'хранилища', выступил с короткой, емкой речью:
  - На этот раз все прошло на отлично. Остался последний объект. Привал сделать придется. Пять часов. Смены караула как обычно. А далее бросок. Сразу как дойдем до объекта, ты, Пол, уйдешь в Мосул. Вместе с... Робином. Кто-то должен донести об успешном выполнении задания. Мы же, если уцелеем, уйдем следом все вместе.
  'Значит, сейчас самое время подать сигнал'. Рябов вспомнил о вещи, хранящейся сейчас у него в вещмешке. Вещи, которую ему передали лично руководители разведшколы перед походом. Которая должна навести группу осназа на захват диверсантов, когда придет срок. Пока они выдвинутся, нападут на их след, подтянутся к последнему хранилищу... Как раз самое оно для подачи сигнала на привале.
  Бойцы САС сделали последний рывок и нашли место для привала. Все кроме часовых повалились спать, чтобы урвать каждую секунду долгожданного сна и отдыха. Мэтью опередил всех, заснув еще только раскладывая спальный мешок, повалившись на него всем телом и тихо засопев.
  Капитан тоже разложил мешок и отошел в кусты по нужде. На него никто не обратил внимания - к перебежчику уже привыкли и даже въедливый Роксельски не обращал на его перемещения на привалах внимания. 'Вот Джон Смит - со мной бы лично в кусты ходил' - усмехнулся про себя Александр.
  Выполнив те дела, ради которых он ушел, Рябов вытащил странную машинку и повернул рычажок. Ему объяснили, что это был новейший радиоприемник, позволяющий определить местоположение по силе волны или еще что-то такое, о чем он имел довольно смутное представление. Как только этот сигнал должен был поступить на приемник в штабе Округа, заранее подготовленная группа осназа должна была выдвинуться на захват к точке. После чего должна была взять след, нагнать противника, и захватить его. Подразумевалось, что потом англичанам будет слита дезинформация, через вычисленных агентов, что их миссия увенчалась полным успехом. Один из английских агентов давно был под наблюдением, оставленный именно для таких целей. Он работал инспектором трубопроводных войск РККА. Его должны были запустить в составе комиссии по оценке 'разрушений' на территорию фальшивых хранилищ. Однако теперь нужная информация поступит англичанам не только от него, но и от успевших уйти английских диверсантов. И даже дотошного Джона Смита это должно успокоить.
  'Только еще надо попытаться оглушить с началом атаки Джефферсона, чтобы его не убили. Он будет полезен нашей науке и трубопроводчикам'. Добавил новый пункт в план Александр.
  Подождав пару секунд, он быстро оглянулся и, никого не заметив, отошел к ближайшему склону оврага, выкинув в него передатчик. После чего, с чувством выполненного долга, отправился на боковую. Ему, как перебежчику, предоставлялась привилегия не участвовать в сменах караулов. Ведь ему еще не до конца доверяли. Это его вполне устраивало - капитан никогда не считал сон бесполезным занятием.
  
  
  
  Глава 14. Жатва
  
  Отряд двигался все быстрее и быстрее после короткого ночного привала на сон. Они шли на опережение. Самуэль двигался наравне со всеми, только хватаясь время от времени за сердце. Мэтью тяжело дышал, постоянно сплевывая. Капитан продолжал двигаться в этом изматывающем ритме относительно спокойно - его вело чувство того, что скоро все кончится. И у негобудет заслуженный отдых. И даже, скорее всего, не на том свете.
  Перед последним рывком они остановились на небольшой отдых, буквально на десять минут. Еле стоящий на ногах Бэррингтон упал на пыльную землю и вытащил из нагрудного кармана коробочку с нюхательным табаком, торопливо высыпал на ноготь большого пальца щепоть и шумно вдохнул. Джефферсон припал к бутылке с водой, жадно глотая ее. Александр просто сидел на земле, пытаясь устраниться от ноющей боли в ногах.
  Даже диверсанты САС выглядели измотанными и по их лицам стекал пот. Один Роксельски выглядел ничуть не уставшим и просто задумчиво раскуривал сигару, не глядя ни на кого. 'Вот действительно воловье здоровье. За это наверное и стал тут командиром в своем САС' - устало подумал Рябов.
  Так же молча, как и до того, Роксельски поднялся на ноги и, сверившись с картой, закинул за плечи вещмешок, сразу же отправившись вперед. Все бойцы потянулись за ним. Бэррингтон тихо выругался и уронил обратно в карман табак, догоняя остальных. Сам же Александр терпеливо выносил все трудности, просто поднявшись на ноги и снова взяв этот жуткий темп на столь пересеченной при том местности.
  'Интересно, осназ уже вышел на наш след?' - единственная мысль коснулась его сознания, перед его глазами встал передатчик, который он уронил в овраг. И скоро все мысли ушли из его головы, кроме необходимости двигаться вперед.
  Над головами бегущих людей мелькали ветви деревьев, стены ущелий, солнце. Опять солнце. И еще раз солнце. Пот застилал глаза, но не было даже времени на то, чтобы вытащить бутылку воды и сделать пару глотков. Вся гортань Александра стала шершавой и какой-то неживой. Как будто сделанной из плохой резины. Язык наждачной бумагой переваливался в иссушенном рту. В какой-то миг он даже стал опасаться, что может перестать потеть - от того, что вся влага в его организме кончится и он превратится в подобие мумии. Отстраняться от собственного самочувствия становилось все тяжелее, несмотря на всю его подготовку. Перед глазами плыли пятна, загораживающие обзор. Когда он закрывал глаза - пятна оставались перекатываться на его веках. Усталое зрение отказывалось работать нормально.
  'Как он сам выдерживает этот ритм?' - только такая мысль уже крутилась в голове Александра, превратившись в зацикленную ленту, бьющуюся об стенки его черепа. Каждый удар сопровождался ударом сердца, гулко отдающегося в висках. Оно явно пыталось проломить его череп снаружи.
  В какой-то момент он заметил, что Самуэля повело и тот начал заваливаться на бок. Только в этот единственный момент он отвлекся от своего состояния, подхватив его под руку, поставив на ноги и продолжив бег.
  В нескольких километрах от них, взвод осназа напал на след передвигавшихся врагов и в еще более быстром темпе начал преследование. Капитан Сергей Корбин вел своих солдат не щадя, зная о необходимости нейтрализации отряда британцев. А также зная и о том, что один человек из них - свой, капитан Рябов.
  Еще дальше, во многих километрах, в затопленном почти полной темнотой кабинете, сидел Джон Смит. На простом дубовом столе горела одна настольная лампа. Он перебирал бумаги. Роксельски не знал, что за всеми его передвижениями, а значит и всех диверсантов, он следил с помощью радио-пеленгатора. Такой же пеленгатор был в одежде Мэтью Бэррингтона и Самуэля Джефферсона. Для гарантии. Конечно, такие технологии уже несколько лет не были секретом. Но в целях полной секретности мероприятия, Смит настоял на этом на самом высшем уровне, никаких технологий двадцатого века не должно было применяться. Его не поняли, но согласились. У него же были свои мотивы. Поэтому и отправит Роксельски двух спецназовцев в пеший поход обратно, чтобы командование узнало о результате. Однако же, пеленгаторы на самом деле были вшиты тайно человеком Смита в одежду некоторых. И отдел Смита снимал всю информацию, докладывая о передвижениях лично ему.
  Зачем? Чтобы убедиться в поражении нужных точек не только со слов своего человека в инспекторате трубопроводных войск РККА и не только со слов вернущихся бойцов. А такое автономное плавание должно было настроить на то, что за ними никто не следит. Никто не сможет проверить точность их действий. Проверка одновременно и верности Короне, и правильного выполнения задания. По радио можно передать что угодно - такого мнения был Смит. Слежение же не обманет. Смит прекрасно знал человеческую натуру. К тому же он понимал, что в условиях якобы полной автономности они будут выкладываться на все сто процентов, доступных человеку, подсознательно чувствуя, что они совсем одни и нет даже призрачной надежды на чью-то помощь и возможность уйти не выполнив задание. Ведь им поставлено задание - сделать и вернуться. Именно в таком порядке. Если бы у них было радио, то они могли бы работать с меньшей результативностью, надеясь, что в случае если что-то пойдет не так - им позволят вернуться. Пусть даже на глубинном уровне их подсознания. Снижение эффекта не было нужно Смиту. Контроль - был нужен. Он достигал всего, что хотел в данном раскладе.
  Адьютант постучал в дверь. После полуминутной паузы вошел внутрь, поклонившись.
  - Господин Смит, новые документы относительно положения на Балканах.
  - Клади на стол и уходи. - Упали в тишину и пустоту помещения звуки голоса Джона.
  Адьютант положил папку с документами на стол и притворил за собой дверь. Джон Смит взял новые документы и бегло их просмотрел. После чего надолго застыл не шевелясь, и, кажется, не дыша.
  - Британия утонет в войне с Рейхом. Все по нашему расчету. Агентура сработала великолепно. - Произнес он непонятную никому, кроме него фразу на арамейском.
  И взял следующую папку, помеченную словом: 'Франция' и двумя символами, которые он написал на ней слегка ранее.
  В его кабинете не было ничего, кроме стола, стула и настольной лампы. Еще - лишь несколько десятков папок, пронумерованных и помеченных им самим. Ему предстояло еще много работы. О какой ее части знала Корона?
  Рябов же бежал. Отряд Роксельски бежал. Они подбирались к своей последней цели. Уже наметился плавный спуск в долину. Наконец вдали показалось какое-то строение.
  Роксельски резко остановился и развернувшись гаркнул:
  - На последнюю цель идем все вместе. Идем на пролом. Все взрываем и уходим. Пол - уходите!
  Один из спецназовцев кивнул, отдал честь, и побежал в том же темпе со своим напарником в уже разработанном ими на привале курсе.
  - Вперед, вперед, вперед! Самуэль - за мной, не высовываться! Не отставать! - Командир сбросил с плеча винтовку и устремился к цели.
  Мэтью оказался рядом с Рябовым и, хрипя, выдал:
  - Сейчас разберемся. И все готово. Жди домика в Ист-Энде.
  После чего побежал вместе с ним, не подавая голоса - берег дыхание.
  Без лишних слов Роксельски двое спецназовцев выдвинулись вперед, провести небольшую разведку. Когда отряд уже был готов вынырнуть из зарослей прямо к краю 'хранилища', они вернулись и сделали знак что все чисто, подкреплений и танков у советских нет.
  Александр уже настольно вымотался, что даже забыл о том, что скоро на них выйдут наши закаленные солдаты и офицеры осназа. Ему было не до того. Перед глазами шли не пятна, а какие-то кровавые круги. Его готовили не к работе в силах особого назначения.
  Может быть поэтому дальнейшие события предстали перед ним как некий калейдоскоп картинок и сцен? В которых он не чувствовал себя? Скорее даже видел со стороны?
  Вот они вывалились из чащи на край поля. Впереди возвышаются уже привычные бетонированные строения, опутанные строительным железом. Роксельски видит какого-то часового. Вскидывает винтовку. Раздается выстрел. Часовой падает. На смерть, наповал. Пуля прошила его щеку и вышла из затылка.
  Раздаются другие выстрелы. Еще какой-то советский солдат не успевает уйти, прошитый пулями САС. Фонтанчики пыли взбиваются промахами на ровной утоптанной земле.
  Фонтанчики уже взметаются рядом с капитаном. И Роксельски. Тот дергается, как кукла на ниточках, в руках у опытного кукловода в старом театре. Раз, другой, третий. Летит на землю.
  Симфония какофонии звуков. Выстрелы со всех сторон и во все стороны. Одни инстинкты. Он прыгает на Самуэля, сжимающего окровавленное плечо рукой. Сбивает с ног и они катятся по горячей почве. Спецназовец стреляет куда-то вдаль. Возвышаясь прямо над ними. Взрыв. САСовец оборачивается к ним. Большая часть его лица сбрита осколком до костей. Почему он не свалился от ударной волны?
  Уже свалился. Придавив раненое плечо английского нефтяника. Тот вопит. Крик вплетается в треск и разрывы. Капитан откидывает тело и поднимает винтовку, направляя ее на Бэррингтона, уползающего под прикрытие каких-то ящиков. Приклад жжет его щеку. Удар. Толчок. Бэррингтон утыкается в землю. Александр переводит ствол.
  Его 'предательства' никто не заметил, кроме Самуэля. Он смотрит на него. Джефферсон просто закрывает глаза. Его судьба в руках Рябова. Инстинкт и пистолет, нож и две гранаты Самуэля уже в руках капитана. Летят в сторону. Громкий хрип:
  - Не дергайся!
  И винтовка уже выцеливает одного из диверсантов, залегшего за пустой бочкой из-под мазута. Тот тянется за новой гранатой. Предыдущая только что разлетелась свистящей смертью где-то в кустах. Боец САС падает. Его затылок превратился в крошево из кости и волос. Рябов переводит винтовку дальше. Сам вытаскивает гранату.
  На земь, прямо напротив Александра, метрах в десяти, падает незнакомый боец в маскировочной форме осназа. Как-то необычно быстро, почти мгновенно вокруг него - лужа крови. Перебита шейная артерия? Нет времени на раздумья. Граната летит и ложится за выступом бетона. Там залег один из англичан. Великолепная позиция. Была. Взрыв. Треск. Взметнулось пламя. Дикий вопль. Цель поражена.
  На него наконец обращает внимание один из уцелевших англичан. В двух метрах левее капитана поднимаются султанчики пыли. Он хватает на плечи Самуэля. Откуда силы? Согнувшись бежит. Оказывает за бетонированным низким строением с парой люков сверху. Пыль поднимаемая пулями остается позади, вне его укрытия.
  Огонь. Всплески пламени. Гул выстрелов достигает максимума. Самуэль тихо лежит, не шевелясь. Глаза его открыты. Губы что-то беззвучно шепчут. Он смотрит на Рябова. Он грозит ему пальцем.
  Солнце нещадно высвечивает мечущихся и прячущихся, перемещающихся и стреляющих людей. Ему сейчас нет до них дела. Оно видело эти сцены миллионы раз и тысячи лет. Оно вечно по сравнению с букашками, которые прямо сейчас затихают в пыли и высохшей грязи навсегда. Сочувствует ли оно им? Как верил Заратуштра? Или это - Кровавое Солнце языческих культов? Лично для себя Рябов ответ найдет лишь выжив.
  Рядом с ним падает еще один человек. Винтовка наводится на его лицо. Пистолет смотрит в глаза капитану.
  - Русский? Рябов?
  - Да.
  - Серега.
  - Саша.
  Оба нырнули к самой плоти земли. Над их головами просвистели осколки. Тяжелая рука прижала их к земле. Граната разорвалась прямо на плоской крыше низкой конструкции из бетона.
  Сколько это еще длилось? Он не знал. Он был занят другим. Высовываясь из-за угла укрытия делал выстрел или два. Перекатывался обратно. Швырнул еще одну гранату. Ухнули сразу две. Кто-то еще бросил ее одновременно с ним. Свой или чужой? Только смерть всех уравняет.
  Серега высунулся и выстрелил. Раздался сдавленный, но громкий крик. Затем ругательство, переходящее в хрип. После - тишина. Относительная. Хотя и бой еще продолжался, его звуки явно прошли свое крещендо и шли на убыль.
  Сколько времени прошло? Никто не знал. Просто в одну секунду Рябов понял что все стихло. Стояла уже настоящая тишина. Он сидит привалившись к стенке из раскаленного бетона.
  Заратуштра был прав?
  Раздаются шаги. Серега встает во весь рост. К ним подходит дородный боец с измазанным гарью лицом. Короткие волосы лоснятся от черных хлопьев.
  - Готово, товарищ капитан! - И отдал честь.
  - Хорошо, Боря. - Серега обнимает его.
  - А это наш разведчик? - Кивок в сторону Рябова.
  - Он.
  - Молодец. Снял несколько англичан.
  - Какие потери?
  - Все диверсанты поражены. У нас погибло двое. Еще трое ранены, но по мелочи. Касательные.
  - Кто погиб? - Сухой голос капитана Сергея.
  - Шурка и тезка мой. - Вздох осназовца.
  Короткое, но емкое ругательство капитана. Сергей оборачивает к Александру.
  - Вставай. А это кто с тобой? Мы никого из англичан не отпустили, ведь двое по следам ушло раньше на полчаса. Так что зачем этот тебе?
  Рябов встал, оперевшись рукой на стенку:
  - Это нефтяник-трубопроводчик Британии, братцы. Самуэль Джефферсон. Один из ведущих у них. Решил, что будет полезен нашей науке.
  - Разумно, Саша. - Кивнул капитан. - Пойдем. Возьмем ребят, и свалим отсюда к... В штаб, короче.
  - Не глупи. - Четко сказал Александр Самуэлю. Тот молча кивнул.
  Они встали и пошли через измазанное гарью и кровью поле. Невдалеке их уже ждали остальные осназовцы, не терявшие времени зря. Они перевязывали свои царапины и прощались с товарищами. Неизвестными Рябову Шуркой и Борей.
  Сухой звук. Короткий треск. Голова Джефферсона дергается и уже мертвое тело падает на прокаленную землю.
  Два капитана припадают к земле. Это уже не имеет смысла. Потому что из ослабевших рук Мэтью Бэррингтона выпадает винтовка. В ней был один патрон. Мэтью чувствует, что его конечности стремительно леденеют и Кровавое Солнце неимоверно затягивает его в себя.
  Холодные губы английского офицера разведки тихо шепчут:
  - Я не смог убить тебя, Рябов... Несмотря на это. На то что ты сделал. Но специалиста я тебе не отдам. Я верен Короне до конца, слышишь?
  Рябов его не слышал. Вряд ли его слышала Корона. Неизвестно слышали ли его небеса. Кровавое Солнце услышало, дало ему сказать последние слова и закрыло его веки навсегда.
  Александр стоял над уже мертвым телом стрелка и думал. Он понимал, что Бэррингтон мог выстрелить в него. И убить вместо Джефферсона. Почему же свою последнюю пулю он посвятил не предателю, подстрелившему его, а нефтянику? В его голове сложилось смутное понимание мотивов Мэтью. Причем правильное понимание.
  И Рябов понял, что над миром вряд ли светит кровавое солнце. Оно далекое, но это солнце других сил. И присев перед его телом, он положил руку ему на плечо. После небольшой заминки он прошептал:
  - Не прошу у тебя прощения. Это война. Мы оба воины. Так поступать наш долг. И встретимся там, если что-то есть. Но ты был действительно хорошим человеком. Это важно. Спи спокойно и пусть тебе помогут тебе боги, в которых ты веришь. Да... Спасибо тебе. За то, что оставил мне жизнь. Не забуду.
  Кто знает, слышал ли его Мэтью? Но Рябов после этих слов вдруг почувствовал облегчение и его полностью отпустило все напряжение его путешествия. Поэтому он медленно встал на ноги и пошел к своим. Не оглядываясь.
  
  
  
  Ни капли врагу...
  Вместо эпилога
  
  Попытка пошевелиться была лишней. Майор Рябов убедился в этом, почувствовав резкую боль во всей левой половине тела, которую буквально свело от острой боли, иглами проникшей прямо в его мозг. Майор медленно выдохнул, так и не издав ни единого звука и попытался сосредоточиться, так и не открыв глаза. Что произошло и где он? Потеря сознания и боль выбили все мысли из его головы.
  Пока он вспоминал, медленно пытаясь шевелить пальцами рук, особенно - левой - к его телу прикоснулся легкий ветерок, с небольшой примесью гари. Это запах сгоревшего масла и резины. Его автомобиль? Да, тот самый на котором он уходил от немцев из пятого мотопехотного полка 'Викинга'. На их же машине уходил.
  
  Усмехнувшись, майор сам не заметил как пошевелился и обмер. Однако боль на этот раз была слабее. Кажется, он даже ничего себе не сломал. Контузия? Или даже легче? Хотя для такого надо не просто в рубашке родиться, а сразу в таких доспехах, какие ему на курсах в 'Выстреле' показывали, они еще у рыцарей средневековых были. Макет был в аудитории, когда Слащов, из
  бывших
  , проводил аналогии между тактикой Махно и кавалеристов времен феодализма. Когда же это было? Лет пятнадцать уже назад?
  
  Рябов набрал полную грудь воздуха, напряг мышцы, и рывком перевернулся, опираясь на занывшие руки, и открыв глаза. Еще одно усилие, голова взорвались болью, а глаза чуть не вылезли из орбит, как ему показалось, но он уже сидит на корточках, озираясь.
  Было позднее утро, близившееся к полудню. Травы колыхались под еще не слишком теплым, но уже весенним солнцем. По левую руку была небольшая рощица. А так - равнина, степь. Все тихо, только невнятный и незаметный шум бескрайнего простора в начале весны. Лишь только разбитый остов перевернутого автомобиля выбивался из идиллического пасторального пейзажа. Майор сконцентрировал взгляд на останках средства передвижения. Все так, как он и вспомнил:
  Бешеная езда по бездорожью, труп эсесовца, с горлом перечеркнутым лезвием, на заднем сиденье, который даже не было времени выкинуть, темнейшая южная ночь, затихающие всполохи света и огня позади, ревущий гул моторов. И радость пополам с надеждой - дело сделано, и он ушел! Потом были нотки грусти по погибшим товарищам, которые быстро смыло новой адреналиновой волной: в небе показались уже другие огни и другой гул: два самолета и вряд ли своих. Один, судя по шуму, уходит в сторону. Другой все ближе и ближе. Майор чувствовал затылком щелчки секунд до пулеметной очереди. И не стал ждать. Не сбавляя скорости - открыл дверцу и выскочил из несущейся машины, только успев сгруппироваться. Последнее что он услышал: треск пулемета и звон стекла. Последнее что почувствовал - тяжкий удар, мгновенно вырубивший сознание...
  Теперь он сидел на мокрой от росы траве и задумчиво разглядывал прошитый несколькими очередями и полуистлевший остов авто. Это предчувствие спасло ему жизнь. А группироваться перед падением его учили еще в школе осназа. Это было очередное по счету за его жизнь и это, последнее задание, чудо. И главным чудом было то, что они выполнили свое задание. Теперь осталось только собраться с силами и дойти до места встречи, откуда его эвакуируют и он сможет доложить о выполнении этого, столь опасного поручения, необходимого для защиты Родины перед лицом немецко-фашистского захватчика... Или проще говоря - этих сумасшедших, жгущих и убивающих все на своем пути. Особенно, это касалось таких воителей как 'Викинг', 'Мертвая голова' и иже с ним.
  Вдох-выдох, и майор уже стоит на ногах. Не время для скорби. В докладе Ставке и Главнефтеснабу он все и всех упомянет. А теперь надо добраться и доложить. И выжить на самом последнем этапе задания. Рябов сделал несколько шагов, положив руку на кобуру, и механически вытащив пистолет. Беглый осмотр показал, что он в порядке. Гари в стволе тоже практически не было. Осечек, если что, дать не должен.
  Из разгрузочного комплекта, он достал ракетницу и оба пиропатрона к ней. Выглядело целым. Значит, можно идти к точке встречи. Тем более, судя по холмам невдалеке - Рябов провел аналогии с топографической картой - она как раз и находилась. Всего-то километров двадцать.
  Майор закинул ракетницу в карман и направился к холмам, щурясь от солнца. Предстоял довольно простой для его тренированных мышц переход, и если не терять бдительности, то все будет в порядке.
  Тем временем, коротая время дороги, Рябов начал вспоминать всю цепочку событий, приведшую его сейчас сюда. Во-первых, это полезно для себя - держать свою память и эмоции в тонусе. Во-вторых - чтобы во время доклада руководству все отвечать четко и в деталях.
  Сначала его выдернули буквально с фронта в Москву. Там его протаскали по разным учреждениям, начиная от НКВД и заканчивая Главнефтеснабом, где он везде давал подписки, получал допуски и заполнял согласия. Но вся эта машина вертелась на удивление быстро. В условиях наступающих немцев это было понятно. Весна выдалась кровавой и страшной, хотя еще на излете зимы казалось, что фрицев погнали не просто от Москвы, а сразу до Берлина.
  Буквально через пару дней под окнами квартиры, где его подселили, остановился автомобиль и два молчаливых товарища отвезли его в Кремль. Рябова чуть не хватил сердечный приступ. Даже сейчас, вспоминая этот эпизод, он чувствовал неизъяснимую словами дрожь во всем теле. По этой причины, он вспомнил о портсигаре из авиационного алюминия и вытащил его из кармашка. Вроде целый, даже не погнулся.
  Прикурил и, щелкнув крышкой, убрал коробочку обратно в карман, приметив, что самокруток осталось всего штук пять и потому надо их растягивать, ведь еще неизвестно сразу ли его эвакуируют, да и без приключений ли?
  Попыхивая цибаркой, Рябов шел дальше и вспоминал. Когда его вели по каким-то коридорам торжественных зданий в Кремле, он не мог ничего видеть и запомнить, слишком велик был этот трепет - такой мощи накалился, как никогда даже под обстрелом.
  Какой-то человек в очках поднял голову и просто промолвил: 'заходите, вас ждут'.
  И Рябов зашел. Все волнение мгновенно схлынуло. Он был профессионалом, а сейчас перед ним, утопая в клубах дыма, стоял другой профессионал, только управляющий гораздо более масштабными делами, нежели кто-либо другой в мире. Поэтому он лишь отдал по-военному честь и доложил:
  - Майор Рябов, по вашему приказанию, прибыл! - После едва заметной паузы он добавил. - Товарищ Сталин.
  И как-то очень незаметно пронеслись пятнадцать минут их разговора. В них уместилось все: тяжелые взгляды главкома, его ободряющая ухмылка, слова о необходимости и верности долгу, сложности предстоящего задания, вопросы о семье и нужна ли им помощь, причем складывалось ощущение, что он знал каждого его близкого лично, а не только по имени-отчеству (хотя было удивительно и это!), какие-то заметки по будущей операции, о которой он сам еще толком не знал.
  Напоследок, уже сам утопая в дыму, исторгаемом трубкой, он получил из рук руководителя страны пакет. Бумажное полотно, несколько слоев, жгут вокруг.
  - Езжайте в Главнефтеснаб с этим пакетом. Попадете на прием к заместителю начальника Главного транспортного управления Наркомата нефтяной промышленности. Он вам вкратце обрисует ситуацию, а цели получите уже в самолете, там же познакомитесь со специалистами по данному профилю.
  Майор Рябов пребывал с тех пор в состоянии собранной эйфории до самого начала задания. И пока общался с замначальника Иваном. Когда ехал в аэропорт. Когда сидел в самолете, и под мерный гул двигателей слушал план. И пока знакомился со специалистами - одним нефтяником-трубопроводчиком и еще одним осназовцем - специалистом по взрывному делу. Все было четко, строго, организованно. Майор понимал, что он и еще эти два товарища будут пытаться... нет, сделают! Чрезвычайно важный поступок, от которого, возможно, косвенно будет зависеть судьба южного фронта.
  Оказывается, во время немецкого контрнаступления, в руки вермахта попали трубопроводы Армавир-Южное, тянущиеся на несколько сотен километров, но не это было ключевым, а тот факт, что при спешном отступлении на этом участке фронта наших войск, не удалось уничтожить подрыв этих артерий, хотя в них осталось огромное количество черного золота - нефти. Той самой крови войны, которая питает нацистскую Германию с месторождений Плоешти в Румынии. Но инфраструктура немцами не налажена, на наших территориях все разбито войной и везде оккупантов подстерегает свой современный Иван Сусанин, только с Дегтяревым. Поэтому подвоз топлива на передний край южного фронта для немцев тяжел. У нас есть преимущество - ведь бакинская нефть идет к южному фронту быстро и бесперебойно.
  Но тут у и так наступающих немцев появился козырь...
  Рябов ухмыльнулся и, запрокинув голову, помассировал все же ноющие от мерзкой тупой боли виски - 'длинные прогулки после контузии не слишком рекомендуются врачами' - еще один повод для усмешки. Надо идти. Силы от сотворенного ими подвига прибавлялись и заставляли организм открывать, наверное, уже 'третье' дыхание, потому что успешное пробуждение на утро было явно как минимум 'вторым'.
  А козырем этим, вернулся к своим мыслям майор - был тот самый трубопровод, который был брошен при спешном отступлении. Наши же войска здесь были столь быстро разгромлены жестоким фланговым ударом немецких элитных бригад 'Викинга', что спецы просто не успели откачать топливо, в то время как конкретно на этой ветке было нагнетено гигантское количество топливо для обеспечения предыдущей линии фронта - все надеялись что она удержится. Теперь же все это количество нефти, измеряемое в цифрах, не слишком понятных Рябову, досталось немцам. А уж такое богатство на переднем краю фронта, где не надо задумываться над логистикой - доставкой топлива к требующим постоянного корма танкам - было настоящим тузом в картах немецкого командования на южном фронте.
  Поэтому были сформированы команды заброски. Каждая из трех человек - офицер осназа, подрывник осназа, специалист-трубопроводчик. Каждая группа забрасывалась как можно ближе, но скрытно к определенному участку трубопровода. Они должны были закладывать бомбы, обезвредив возможную охрану, поднявшуюся по тревоге, и, уже факультативно, но желательно - уйти и вернуться героями. Всего таких команд, по обмолвкам замначальника из Наркомата было пять. Майор не знал судьбу других команд. Он вообще ничего о них не знал. Команды не пересекались в целях секретности. Чтобы перехватив, например, одну и взяв из ее состава пленного, - немцы не взяли все другие. О немецких шпионах думать не хотелось, для этого СМЕРШ есть, а свой хлеб он знает. Но даже случайное попадание в плен - серьезная возможность и допустить провала было никак нельзя.
  Потом был очередной инструктаж, и они оказались выброшенными над маленькой рощицей глубокой ночью с парашютами. Рябов сначала думал, что этот гражданский спец - Артамонов его фамилия была - испугается или из-за него при выброске что-то пойдет не так, но мужик он попался крепкий, хоть и щуплого сложения. По нему было видно сразу, что он больше в кабинете сидел или на кафедре в университете. Впрочем, майор уважал таких людей, если они знают свое дело.
  Выброска прошла успешно, только подрывник попросил пять минут на оправку. Немцы даже не всполошились - до нужного участка с какой-то небольшой штукой - то ли распределительной станцией, то ли просто будкой над трубой, где она выходила на поверхность - Рябов в этом не разбирался - добрались без происшествий и быстро. Несмотря на всю внимательность даже ни единого следа немцев не обнаружили.
  Майор помнил этот момент как сейчас. Наверное, и всю жизнь будет помнить:
  ...Напряженные взгляды. 'Будка' пустая на вид. Никаких следов засады. Никаких следов минирования. Конечно, им же самим это не выгодно. Подрывник - Василий - аккуратно подползает к 'будке' и чуть заметно машет рукой. Значит - действительно все чисто. Они все вскоре оказываются рядом с 'будкой', пустой и темной на вид. Возможно, все было бы лучше, но трубопроводчик, все же непривычный к таким методам передвижения, охнул, напоровшись боком на какую-то деревяшку. Охнул громко. По меркам ночной лесостепи.
  Полосы автоматных очередей разрезали ночь. Взрывник словил две пули в левую руку. Рябов перекатился в сторону и выхватил пистолет, стреляя одиночными на всполохи огоньков. Спец выхватил свой пистолет и сделал несколько выстрелов.
  Через пару минут сумасшедшей, против всех канонов тактических действий, перестрелки, один из немцев явно выбыл из игры. Стрелял только один. Вдруг, притих и он. Майор осназа бросил свое тело прямо под окно 'будки' и крикнул: 'Граната!'. Взрывник рванул в сторону, а Артамонов... Поступил как последний герой - или дурак - прыгнул вперед, и когда граната чиркнула по земле - схватил ее, поднялся во весь рост, и швырнул обратно, в проем. 'Получи гостинец!'.
  Треснул одиночный и трубопроводчик схватился за плечо, сбитый с ног. И хорошо, что упал. Потому что через две секунды рванула противопехотная граната и всякая жизнь в 'будке-станции' прекратилась.
  Оглушенные, израненные, Василий и Артамонов облокотились на камень стены, и Рябов наскоро их перевязал, чтобы остановить сильное кровотечение. Оставив их снаружи, он заскочил внутрь и понял - дело швах. Рядом с двумя иссеченными осколками фрицами стоял радиоприемник и искрил. Оторванный наушник болтался на шее у одного. Значит, скоро здесь будет целый взвод, если не рота. Пора взрывать и уходить. Быстро, быстро и еще раз быстро!
  Майор выскочил под звездное небо и вкратце, в нескольких емких фразах и выражениях, обрисовал ситуацию.
  У них было, по самым оптимистичным подсчетам, минут двадцать. И они использовали их с умом. Пока Рябов ставил растяжки, где это было возможно, и подыскал хорошее место в ложбинке за парой деревьев для засады, спец, покачиваясь тыкал пальцем в какие-то точки и сыпал терминами, понятными взрывнику. Василий же, уже белый как мел, внимательно слушал. Пару раз ругнулся. Что-то переспросил. И начал распаковывать свой рюкзак. Когда вдали послышался шум моторов, Артамонов уже подполз к майору, но тот отослал его с пистолетом в сторону, метров за пять от себя. Вручил ему одну гранату.
  Василий же... Он уже просто молчал, лежа в 'будке' и держа в руке три провода. В другой - у него была граната. Он ждал. Под ним расплывалась лужица крови, вытекая из-под торопливо наложенных бинтов. Однако сейчас ему было уже все равно. Не долго этому неудобству его беспокоить осталось.
  Два авто и две бронированных машины с пулеметами остановились метров за двадцать до домика. Прожектора на бронированных машинах ловили 'будку' в прицел своих лучей. Двери авто распахнули и из них высыпало по три человека в черной эсесовской форме. Издалека не разобрать символику, но понятно, что это 'Викинг'. Скорее всего - пятые мотострелковые. Кому же еще здесь быть? Разведка наша работает хорошо.
  Бронемашины открывают беглый и давящий пулеметный огонь. 'Будка' крошится. В ней все взвизгивает и поднимается столпами пыли. Эсесовцы мелкими перебежками, взяв здание в клещи, подбегают.
  Майор подает Артамонову едва заметный знак. Тот также отвечает. Готовность.
  Наконец, пулеметный огонь смолкает и эсесовские солдаты, пригибаясь, залезают в будку. Взрыв. Крики. Выстрелы. Беспорядочные.
  Василий взорвал гранату.
  Бронемашины вновь начинают плеваться ядовитым свинцовым дождем, размалывая 'будку-станцию' в пыль. Один из эсесовцев, окровавленный, на мгновение показывается в оконном проеме и очередь тяжелых пуль, выпущенных своими пулеметами, срубает его, кидая обратно внутрь. Через семь минут должны взорваться заряды, заложенные Василием. Он даже не узнал его фамилию...
  Значит, до этого момента, им нужно успеть уйти. Ему и Артамонову. Он вновь делает жест. Спец чуть заметно шевелится в ответ и срывает чеку с гранаты. Тоже делает и сам майор. Чуть выждать. Бросок!
  Одна граната угодила точно под колеса бронемашины. Другая - ближе к одному из авто. Оглушительный взрыв, треск, еще один взрыв, какие-то вопли и пронзительный визг. Выстрелы. Из четырех прожекторов (по два на каждом броневике) три тухнут. Один судорожно метается, вылавливая куски черного бездонного неба и клубы дыма вперемешку с пылью.
  Рябов вскакивает и, пригнувшись, оказывается рядом со спецом.
  - Вставай! К целому! Авто! Живо!
  Тот не может ничего ответить. Не видно его лица. Но нет времени разглядывать сантименты, 'Викинг' - это не хортисты и усташи, и даже не вермахт - опомнятся в два счета и раздавят. Пока им помогает только фактор внезапности и самопожертвования Василия, вечная ему память.
  Спец вскакивает, кричит от боли, но они бегут оба, рядом, напролом, потому что времени уже нет. Вот они уже прямо перед уцелевшим авто - другой автомобиль просто горит, разбрасывая искры и разгоняя вокруг себя мрак. Майор замечает шевеление. Отпрыгивает, хватая за руку Артамонова...
  Сухой щелчок выстрела и на Рябова падает уже не герой-трубопроводчик, а мертвое тело. Это же 'Викинг'! Они на заднем сиденье каждого авто оставили по водителю. Не спереди, за баранкой, а лежа на заднем сиденье. На всякий случай. Удобно и незаметно. Как раз для таких случаев. И теперь осназовец остался один. А времени совсем мало, потому что один броневик, кажется, повторил судьбу горящего автомобиля, но второй, с единственным уцелевшим прожектором, уже начал разворачиваться и осмысленно рыскать своим гигантским фонарем.
  Холодная ярость накатила на майора. Он уже ни о чем не думал. Сняв с себя труп своего товарища, он убрал пистолет в кобуру и вытащил нож. Рывком оказался у задней дверцы, тихо прошелестев под днищем машины. Таким же рывком ее открыл и одним росчерком ножа вскрыл горло эсесовцу, притаившемуся на заднем сидении и чутко поводившему дулом пистолета по сторонам, и лишь успевшему удивленно вскинуть брови.
  Еще один рывок и Рябов уже за рулем. По газам!
  Дикая свистопляска в глазах и ушах. Сзади раздается очередь тяжелых пулеметных пуль. Роем разъяренных шмелей они пронеслись параллельным с авто курсом. Только несколько побили стекла и поцарапали корпус. Но майору было все равно. В нем кипела ненависть и плескалась боль за очередных товарищей, которых даже не успел узнать. Позади рвануло. Раз. Другой. Третий. Над степью поднялось зарево и постепенно опало.
  Майор осназа Рябов дернул головой и пришел в себя. Пока он тут вспоминал - уже подобрались сумерки. Впрочем, судя по ориентирам, до цели - точки эвакуации - осталось всего пятьсот метров...
  
  - Вот мы снова и встретились, Посланник. - Раздался шелестящий голос в полутемном помещении, освещаемом только настольной лампой.
  - Что вы сказали? - Подобострастно спросил адьютант в накрахмаленной черной формой со знаками отличия лейб-дивизии СС.
  - Узнал о продолжении деятельности одного моего старого знакомого. - Тихие слова отдались низким эхом.
  - Надеюсь, хорошего, оберштурмфюрер? - Поинтересовался адьютант, недавно принесший в кабинет документы для своего шефа.
  - Своеобразного. Вы свободны. - Отозвался вкрадчивый голос.
  Адьютант кивнул и аккуратно притворил за собой дверь. Такая почетная должность даже для члена СС, как прислуживать таинственному оберштурмфюреру Гансу Фрицу только поначалу радовала его. Ровно до тех пор, пока он не понял, что каждое мгновение в обществе не значащегося ни в каких реестрах Рейха офицера Фрица вводит его в состояние душевного трепета и кое-где даже панического ужаса. А этого с ним не бывало никогда, даже в самых жестоких мясорубках еще во времена его службы на фронте. Самом страшном для Германии - Восточном фронте. Поэтому он чувствовал облегчение, покидая его кабинет, в котором всегда были задернуты шторы и солнечный свет не проникал внутрь. Лишь настольная лампа освещала в полутьме неясным светом незапоминающееся лицо оберштурмфюрера.
  Он не знал, что по прошествии пары минут в абсолютном молчании, Ганс Фриц вдруг бледно улыбнулся:
  - Я же говорил, что мы еще с тобой встретимся, Посланник Рябов? - Впрочем, он бы не понял не только смысл фразы, но и само предложение. Оно было сказано на латыни.
   No Дмитрий Константинович Лесных, 2016
Оценка: 4.47*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"