Тут - ночи заблуждения темны,
лучи прервать и ждать ее ответного луча.
мы все, как эти звездочки над нами, не должны
ждать, изнывая, лучезарного ответа.
вверху, над облачной грядой,
к рассвету близясь, рейдом поздним
с конца проходит путь дневной.
весь описавши полукруг, -
к земле сквозь дымку прикоснется
лучами, вспыхнувшими вдруг.
как беспечен некто, безоглядно
заставляющий звезды падать,
и затягивающий звезды падающие,
и затушивающий звезды павшие,-
звездолюб звездоправящий,
звездовраг, звездодруг -
преклонись такой пред тобою,
ты сорвалась бы, резво скинула
недоступность ночной рукою,
устремилась бы к смерти - резиновой,
удлинняющейся звездою.
полета грустящих мимо,
завидующих звезд.
На тебя загадал бы желанье
стерегущий постылое зданье
наблюдатель созвездий - пес.
миг дарил бы тебе за младость
опыт свой, обожанье, радость,
затягивая тебя, падающую;
а потом бы он вспомнил: надо
затушить тебя, павшую.
откатилась под морду псу;
пес бы морду в раздумье насупил
и решил бы, что разве поздно
взять украдкой в свою конуру
плоть огня для утехи собачьей?..
в конуре лежал бы и клянчил:
- Ну зажгись, загорись,- и дул
меж усами на мертвый уголь,
обижался б на звездный недуг,
отходил и ютился в угол.
на звезду положивши лапу.
Стань он скульптор, его страданье
стало б вечным, как изваянье.
любил наивно красоту.)
солнце на дурную тучку,
светит днем у тучки хмурой
над лохматой шевелюрой.
вспыхнув, молнию пустила,
и во чреве тучевом
мокнет солнце под дождем.
тучка темная уходит,
из-за края тьмы вот-вот
солнце влажное сверкнет.
чуткий свой покажет нос,
засияет в конуре,
видя солнце на дворе.
сообща произведут,
выпуская из когтей
вверх летящих голубей.
что за свет она скрывала;
запылает от стыда
на закате тучка та.
им искала таких орбит,
чтоб над ними могли светила
превзойти свой обычный зенит.
мною правила наугад;
ты была счастливая ветреность,
мы взаправду не знали преград.
будто стражею заперта
в человечьей скудной темнице
с неба маленькая звезда.
беспорочный водил повеса -
несценичный дилетантизм.
и себе предпочла лаконизм
по-спартански твоя словесность -
и погибла за афоризм.
услуги лучших палачей!
Отдайся сброду с топорами!
Разбит твой трон, и ты - зачем?
о буре той строка и только.
Друг, у любви различны лица,
одно из них - ее жестокость.
ласкает пальцем раболепным
на взору блещущей монете
чеканный профиль королевы.
монете, отданной тебе.
Ты здорово меня спасла
от заблужденья, будто понял
я женщину. Ты не грешна!
Как зло смотрела на рассвет!
Мы словно были больше мира,
обширней, чем весь белый свет.
Летело скомканное платье.
И память, сколь ни тяжела,
надежно за поддержку платит.
тебе внушать, но каждый раз
в пути, дружок мой, объясненье
меж нами разобщает нас.
вражду зовет опасный кнут,
и гордости ответной кони
в упряжке яростно бегут.
не твой подобен эгоизм:
как по звену куют кольчугу,
ты злой куешь эгоцентризм.
прячь иногда клинки суждений.
имеет красную черту.
Пескарь пошел на глубину,
могучими пластами стиснутый.
край, перегрузка роковая.
С идущими наверх потоками
кишки всплывали раздуваясь.
во мгле развитьем представленья,
преследуя останки, лопнула,
чем потешались пескари.
Должны быть равные давленья
снаружи рыбы и внутри.
на полированном столе,
терпели, чахли со смиреньем.
Нет, этой вазы не найти!
Венок что ли из них сплести?
Но каждый венчик увядал,
пока объединяли стебли.
Мы рассердились на растенья
и друг на друга. Наш скандал
цветы не слышали: швырнули
мы их с балкона вниз. Две дури
столкнулись. Обе возрастали.
Мы, разохотясь, продолжали
наш спор о том, кто человек
из нас двоих. Так день истек.
сын Мефистофеля, бесенок,
в моей душе искоренял
поэту нужный идеал.
Едва девицам посвятил
я стихотворные записки,
мой личный бес уже спросил:
свои действительные мысли?
самоуверенному прежде,