Магия футболиста понятна, она так или иначе раскладывается на составляющие, на индивидуальные уровни и навыки, или как говорит молодежь, "на левелы и скиллы". Есть диапазон, есть градация: гений, мастер, крепкий профи... "Не опускается ниже своего уровня" - это как раз про игрока.
С тренером сложнее.
Кто-то плавит из меди золото, а годом спустя, у другого императора из платиновых ингредиентов добывает латунь. Часто - наоборот. Гарантийных талонов у тренера нет; никогда, ни у кого.
Ты перебираешь эти банальные мысли, как чётки, не спеша и по кругу. Проигран третий матч подряд. Слово "отставка" значит до смешного мало. Слово "неудача" лупит под дых.
Двойственное чувство. Вот-вот у тебя отберут чемодан без ручки, который и тащить уже сил нет, а всё равно, жалко. Но к этому всё и шло, никаких нежданчиков и удивленных глаз. Праздничный серпантин вчерашних побед смела в бездонный совок стерва-уборщица, именуемая Фортуной.
Да, ещё вчера тебе льстили и улыбались, пели дифирамбы, пророчили в сборную. "Желчь поражения, похмелье побед". Уйди сам, говоришь ты себе. Фанаты, что вчера готовы были носить на руках, оглушительно свистят и вывешивают оскорбительные баннеры. Всё меняется. И не меняется ничего.
Пресса гадает на преемника - ты мысленно называешь его "приёмником". Президент клуба при встрече клеит себе на фасад выцветшую улыбку, которая у него для нелюбимых журналистов и будущих бывших тренеров. Команда перекошена, пуговицы не в тех петлях, теперь только расстегивать и снова. Ты множишь банальности в лезущие в лицо микрофоны; про готовность к отставке и про "приложу все силы". Не важно, что ты говоришь - важно как; микрофоны транслируют твою усталость.
А потом та самая отставка.
Узнал от друга, он звонит утром, спрашивает: "поздравлять или сочувствовать?" И ты не переспрашиваешь, не пытаешься удивиться, а как-то очень легко стряхиваешь надоевшее ожидание: "А давай совместим? Через пару дней у меня на даче"?
И смех в трубке, и друг доволен, что ты не раскис, а ты эту его радость запускаешь внутрь, делая своей.
Едешь на базу, где вещи и несколько человек, которые и завтра не перестанут писать, звонить и обнимать при встречах. Это тоже результат, не сразу и поймешь, что важней.
И не читаешь новости спорта, вообще ничего не читаешь; вокруг тебя и так избыток информационно-эмоционального буйства: ахает жена, дочь неуклюже ищет слова поддержки, телефон пузырится от переизбытка смс и неотвеченных. Ты доволен, "нет меня больше в титрах этого сериала".
Ты снова на "другой стороне луны". Там времена года, а не сезоны и предсезонки, там ходят в кино и читают книги. Там живут внуки - взрослые и малознакомые, со своим быстроногим миром. Там можно замереть в кресле-качалке пресловутым пенсионером из анекдота, прислушаться к себе. Дни пустоваты, но в этом и радость. Да, где-то на дне осадок, как в бутылке с плохим вином, и иногда, когда рядом никого, ты вскакиваешь, начинаешь расхаживать по комнате и негромко материться. Быстро успокаиваешься - "а идут они..." Пьешь коньяк или сердечные капли.
Много спишь - то есть нормально, по-человечески спишь, не отвлекаясь на ускоренную перемотку загруженных в память матчей, не мучаясь все этими "почему?" и "когда всё пошло не так?" Не сидишь ночами за ноутбуком, словно геймер-задрот, перегружая и пересматривая, начиная сначала.
Ты в отпуске.
***
Проходит месяц, два. Ты возвращаешься в интернет, который намеренно называешь "интернатом", веселя близких. Читаешь интервью с "приёмником", усмехаешься - тот поет соловьем. Читаешь интервью с игроками. Не особо удивляясь, знакомишься с изменившимся прошлым - оказывается, ты был деспот и многого не догонял. Молодежь без тебя раскрепостилась, готова рвать и метать, а ветераны верят в свое второе дыхание, даже если с первым давно проблемы.
У президента спрашивают про кредит доверия к "приёмнику", и он цитирует себя времен твоего назначения, слово в слово, и как-то неудобно за человека.
Но - становишься ревнив и завистлив, пряча это даже от себя; жаждешь неудач своей бывшей и непоследовательно психуешь, когда ожидания сбываются. Преувеличиваешь некомпетентность "приёмника", но когда после гола он на эмоциях вскакивает вместе с запасными, ты тоже там, вместе с ними, и тоже счастлив.
Всё проходит - время мародерствует в памяти, утаскивая без разбору и плохое, и хорошее. По слухам, куда-то зовут, то ли в Беларусь, то в Казахстан; но тебе это неинтересно, не отгорело ещё, не отпустило.
А потом приходит понимание - раны зализаны. Пора возвращаться.
В каких-то прямых и не очень эфирах тебе цепляют на лацкан микрофон, жарят софитами и ждут откровений. Ты немногословен и высокомерен, но не без снисходительного остроумия. Ходишь на матчи, провоцируя слухи. Тебя видят с людьми, которые вхожи и решают, глупо опровергать. Надо только отдохнуть, оглядеться, кое-что пересмотреть, конечно. Ну а потом - с новыми силами.
Снимают "приемника", ты доволен. Без злобствования - "ну приятно мне, что, повеситься теперь?" И едешь на какую-то тусовку, где он точно будет, находишь, ловишь его ладонь в свою, говоришь что-то хорошее. Встречаешь взгляд.
И еще долго тебя тошнит от этой непристойной, гаденькой радости, ты думаешь, да не в ревности же дело, не в том, что он закончил строчкой ниже... А в чем? В какой-то мнимой справедливости, от которой никому не стало лучше?
***
И проходит ещё год.
Все реже узнают на улице. Как-то незаметно для себя начинаешь тщательнее прислушиваться к телефонным звонкам, если видишь незнакомый номер, подбираешься, как перед прыжком. Снова бессонница, которая куда хуже той, рабочей, пред-после-матчевой. Об интервью уже не просят. А не отказал бы, есть что рассказать. Намекнуть, что хоть завтра готов.
Говоришь другу: "Что я, стервятник, отставок ждать", или - "если что, с детьми поработаю, интересно", а он молчит, не подкалывает и не превращает всё в шутку. И от этого неуютно и хочется поменять тему разговора.
В жизни всё больше прошлого, всех этих: "а помнишь?" Осень жизни внезапна, вот и шестидесятилетие вводит войска в твои мечты и планы. Парень, которого ты в прошлой жизни заметил и вынул из дубля, шлет поздравительное смс; он в "Звезде", играет почти регулярно. Ты вспоминаешь, как он бежал обнять тебя после своего первого гола, на секунду снова оказываясь там. Улыбаешься, тебе хорошо.
Старший внук дебютирует в молодежке, привозит запись с игрой - похвастаться. Лет пять назад раскритиковал бы в пух и прах, а тут смотришь и хвалишь этот ужас, радуясь радости ребенка.
И думаешь, тренер кончился, смотрите срок годности на упаковке.
Ты не стал Бесковым, не стал Лобановским.
А хотел?
Да. Хотел. Без равнения на великих не достигнешь даже возможного.
Вспоминаешь, листаешь свои апрели и ноябри.
Лига чемпионов, тот самый гимн, от которого мурашки, когда ты сам часть этого.
Молодёжная сборная, полуфинал, парни плакали после серии пенальти. А ты молчал, ушел в себя, и не нашел ни слова поддержки для пацанов, старый придурок.
"Рассвет", нищий клуб, шли по чемпионскому графику, команда балдела от самой себя и ковала победы на кураже, в середине сезона вышли на первое место. А в зимней паузе команду растащили по комплектующим - те, кто побогаче.
Бронза с "Искрой", вроде как главный успех. Но не радостно вспоминать. Вот уж там точно наошибался от души.
Радостно, не ври.
Всё что было - твоё. "Не говори с тоской их нет, но с благодарностию: были".
И понимаешь - это уже не перерыв между таймами, это три свистка и мемуары. Отпуск алхимика не всегда отпуск.
И идёшь заваривать чай и болтать с женой пустяках, первый раз за много месяцев радуясь всяким привычным мелочам, которые, наверное, и есть жизнь.
А в это время звонит телефон, но ты его не слышишь.