Понедельник день тяжелый, а уж когда первой парой лекция профессора Лисовца, то, как говорится, туши свет, сливай масло. Прогулять не вариант, за посещаемостью Ефим Львович следил тщательно, да и не было у Юры иных козырей для сдачи экзамена - только сиди на попе ровно и надейся на чудо.
Учеба не давалась категорически, все эти мудреные и непонятные вещи не укладывались в его головушку, нагромождались как фигуры тетриса у неспособного новичка. Так что Юра и еще парочка таких же оболтусов оккупировали задний ряд, где предавались вещам более интересным, присущим пытливой юности, и терпеливо ждали конца надоевших занятий, после которых можно расслабиться, оттянуться, так сказать, в полный рост - в восемнадцать лет формула "время-не-ждет" особенно актуальна.
Но в этот день Юре не повезло.
Увлекшись разрисовыванием тетради всем, что придет в голову, он вовремя не заметил приближающего Лисовца, а когда заметил было поздно - тетрадка оказалась в руках у Ефима Львовича, а содержание её для преподавательских глаз предназначено явно было.
- Так-с, молодой человек, - бормотал Лисовец, близоруко разглядывая Юрино творчество. - Занятно, занятно... И что это у вас, позвольте полюбопытствовать?
- Конспект.
- Ах да, конспект? Ну, разумеется. С иллюстрациями, как я вижу. Ну и расскажите нам, что тут у вас изображено. Вот например, здесь.
Лисовец ткнул пальцем во вполне конкретную часть тетрадного листа, которая никаким конспектом конечно же не была.
Юра неожиданно для себя разозлился.
- А что тут непонятного, - сказал он. - Это изгибы женского тела. Вот тут бедра, это грудь. Это попа. Ну, вот здесь девушка, допустим, лежит, здесь стоит, а здесь... Ну, сами не видите, что ли?
- Ну да, как я мог этого не заметить, - иронично сказал Лисовец. - Действительно, некоторое сходство есть. А я, признаться, подумал что это знак неопределенного интеграла.
Аудитория захихикала.
Юра промолчал - приступ отчаянной смелости закончился так же быстро, как и начался - лоб взмок, очки запотели.
Хотя, казалось бы - чего париться? Экзамен ему теперь явно не светил. Теорию еще можно было списать, но практику-то точно завалит - там такое, что подумать страшно.
- Молодой человек, - вполне доброжелательно сказал Лисовец. - Я никоим образом не против ваших, так сказать, увлечений. Я, не поверите, тоже был молодым, и ваши рисунки - точнее, то, что на них изображено, очень меня интересовали, уверяю вас. Я не против, повторюсь, но при одном малюсеньком условии - если это не мешает вам усваивать тему моего предмета. Предмета, знание которого, уж поверьте моему жизненному опыту, пригодится вам намного больше этих вот, с позволения сказать, "изгибов".
Он вернул Юре тетрадь, разрисованную графиками тригонометрических функций вперемешку с фантазиями на тему геометрических смыслов неопределенных интегралов - эта тема занимала его голову весь последний семестр. Теперь попытка выдать графики за изгибы женского тела казалась Юре чем-то постыдным, хуже того, иррациональным, мнимым, как в работах Каспара Вессела.
Лисовец вздохнул, еще раз посмотрел на Диму, скорее сочувственно, чем враждебно, и сказал, обращаясь к аудитории:
- Что же, продолжим. Напоминаю, тема нашей лекции, "Как доставить девушке удовольствие в постели".