Наблюдая, как Лаллео безуспешно пытается отцепить повисшего на рукаве рубашки крохотного поросенка, я хохотала до слез.
Свинтус, даром, что маленький, вцепился крепко, зажав ткань - а вместе с ней и кожу - подвижными острыми копытцами. Роза на макушке воинственно топорщила лепестки, поросенок хрюкал, Лаллео ругался сквозь зубы: стоило ему "отщепить" одну ногу вредителя и приняться за другую, как первая тут же возвращалась на место. В конце концов, принц сдался - и содрал рубашку целиком. На белой коже чуть повыше локтя отчетливо проступили четыре красных пятнышка.
Да, чудесный у меня будет питомец, ничего не скажешь.
Вообще-то, я могла бы и обидеться. Все-таки дарить девушке свинью - это как-то... за такое можно и по белобрысой роже схлопотать. Но кроха, в которого Лаллео превратил отогретую мной розу, завоевал мое сердце с первого взгляда.
Ну и что, что свинья? Зато второго такого больше нет!
Интересно, можно будет взять его с собой, когда придет время возвращаться? А в том, что оно придет, и скоро, я не сомневалась.
Это сидя дома, в старом кресле, можно сколько угодно предаваться мечтам о волшебных путешествиях. Сейчас, оказавшись в самой что ни на есть сказочной сказке, я понимала, насколько я в этом мире чужая. И никогда, как бы ни старалась, своей не стану. Лаллео, сказочный принц, Ха-Эя, сказочная земля - мое присутствие в их жизни и судьбе может только разрушать. Это больно. Это несправедливо. Это очень-очень обидно и грустно... но это так. И я благодарна уже за то, что они у меня были. Могло ведь случиться, что я прожила бы свою жизнь, так никогда и не узнав об их существовании. Не встретившись с чудом.
И еще. Я не могу позволить, чтобы из-за меня с ним что-то случилось. Я просто этого не допущу.
От невеселых мыслей меня отвлек поросенок, отчаянно копошащийся в рубашке. Лаллео явно не собирался помогать ему выбраться, и я взялась за дело сама. Выпутав зверушку из складок ткани, посадила к себе на ладонь - меня он почему-то даже не пытался щипать, сидел смирно, вытянув задние ножки и упираясь передними - и поднесла к лицу, разглядывая.
-Как же мне тебя назвать... - размышляла я вслух. - Нужно что-то красивое... Ричард? Нет, не то. Может, Алекс? Нет, тоже лучше не надо. Поросенок доверчиво смотрел на меня черными глазками. Роза на макушке сложила лепестки, свернувшись в бутон.
-Хм, - я покачала ладонь, и малютка недовольно сморщил пятачок. - Ну что ты весь такой розовый... и вообще наполовину роза... может, Розен? Решено, будешь Розеном. А сокращенно - Рося. Согласен?
Поросенок внимательно посмотрел на меня - честное слово, взгляд получился совершенно осмысленным! - и согласно хрюкнул.
-Ну вот, - я обернулась к Лаллео. - Видишь, ему понравилось! Кстати, а чем его надо кормить?
-Ничем! - злобно буркнул принц.
-Лаллео!
-Да откуда я знаю? Траву он есть не будет, он сам почти трава. Попробуй конфетами, что ли...
-Ладно, разберемся, - я осторожно погладила пальцем розовую спинку, и попросила:
-Расскажи мне о своих питомцах! Ну, про Ойхо и эту мышь, которая Хранитель. Что, кстати, это все-таки значит?
-Когда ха-эн по какой-то причине решает отправиться в мир людей, - Лаллео поднял с травы упавший листок и теперь вертел его в пальцах. - Он должен быть уверен, что сможет вернуться. Долгое пребывание в вашем мире для нас опасно, можно не заметить, как тяжелеешь...то есть становишься почти человеком. Для того чтобы этого не произошло, ха-эн находит себе Хранителя. Ну... берет животное из вашего мира и помещает в него частичку себя. Маленькую, почти символическую.
-А почему именно в животное? Не проще было бы взять какую-нибудь вещь?
-Живое может удержать только живое, - усмехнулся принц. - Иначе никак. Так вот, с этого момента они связаны, ха-эн и его Хранитель. Зверь, конечно, не становится совершенно разумным, но все равно меняется. Обретает способность разговаривать со своим хозяином, иногда даже слышать его мысли. А вот если Хранитель начинает возвращаться к своему прежнему состоянию - это знак, что частица ха-эн в нем разрушается. Тревожный сигнал. Значит, пора возвращаться.
-А почему ты выбрал именно мышь, если мог выбирать? - удивилась я. - Мыши, они же такие...противные!
-Да не очень и противные, - Лаллео пожал плечами. - Нормальные, если привыкнуть... Только я его не выбирал.
-То есть?
-То есть это он меня выбрал, - принц усмехнулся, явно вспомнив что-то хорошее. - Но я тебе расскажу как-нибудь другой раз, ладно? Не хочу сейчас вообще о нем говорить.
-Ладно, - согласилась я. - Ну а Ойхэ? У вас все лошади такие, как он? Летающие?
-Нет, - Лаллео снова разулыбался. - Он с Острова Парящих Лошадей. Строго говоря, он не летает, только парит. Мне его дядя Дейл привез, как подарок на день рождения. Знаешь, как трудно было его приручить? Не дядю, конечно, а коня - целый год бился, пока он хотя бы испаряться при моем приближении перестал! Он ведь такие - чуть что не так, раз - и как не бывало. До сих пор не знаю, почему Ойхэ не улетел совсем. Мог ведь, я его взаперти не держал... Нет, и о нем сейчас не хочу. Предатели. Оба!
-Хорошо, - я быстро кивнула, и попробовала сменить тему. - А дядя Дейл - это кто? Мне кажется, я это имя уже где-то слышала.
Слышала. Точно. В полусне-полубреду, когда я тонула в нахлынувшем ужасе, и кто-то нес меня на руках, а голос Лаллео пробивался сквозь пелену, вызывая новые приступы паники: "Дейл, пусти меня к ней! Я должен! Дядя!"
-Да, - Лаллео как будто почувствовал, о чем я вспомнила. - Это он тебя сюда принес. Я бы сделала это сам, но тебе становилось плохо, как только я оказывался поблизости.
-Глупость, да? - я смущенно усмехнулась. - Но я тогда так перепугалась... Я же думала, это по твоему приказу...
-Нет, - резко мотнул головой принц. - Я уже говорил, и буду повторять, пока ты не поверишь - я никому не приказывал тебя убить. Никогда. А если...
-Я тебе верю, - перебила я. - И, между прочим, могла бы и сама подумать - я же слышала разговор Ойхэ и Филка, они очень боялись, что ты узнаешь!
-Ты слышала их разговор? - серые глаза наполнились недоверием.
-Да, - кивнула я, не понимая, что в этом странного. - Слышала. Только сначала подумала - телевизор у соседей, ну а потом уже стало поздно. Но я понимала, о чем они говорят. Ойхэ не хотел меня убивать, а Филк сказал, что он разрушил твою жизнь, и должен все исправить. И еще, что у меня теперь тоже никакой жизни не будет. Но мне кажется, я зря так испугалась. Они бы не решились.
Лаллео молча смотрел на меня с непонятным выражением. То ли изумление, то ли жалость...
-Что? - не выдержала я.
-Ничего, - принц глубоко вздохнул. - Конечно, не решились бы. Так вот, дядя Дейл...
Я удивленно подняла на него глаза - но потом вспомнила, с чего начался наш разговор.
-... он мне не дядя, - продолжал, между тем, Лаллео. - Мы не родственники. Не по крови, во всяком случае. У ха-эн такое случается - совпадают Составляющие, и возникает ощущение близкого родства. Вот и я, когда впервые его увидел, сразу решил, что он мой дядя. Мне было четыре, а Дейл как раз вернулся из очередного путешествия. Он раньше много странствовал, и в Ха-Эе, и по вашему миру. И всегда привозил мне какие-нибудь диковинки... один раз игрушечный пистолет приволок. Ох, крику тогда дома было! Особенно когда я попал самому дяде в глаз.
Лаллео неожиданно проказливо улыбнулся.
-А угадай, какой цветок его крестный?
Я нахмурилась, честно пытаясь вспомнить человека, которого видела только сквозь застилавший глаза туман слабости и страха. Лицо вспоминалось плохо - кажется, волосы были светлыми, а глаза черными, или темно-синими. Отчетливо помнилось только ощущение силы, надежности и чего-то еще, головокружительно чуждого...
-Роза? - предположила я. - Или, может быть, пион?
В моем понимании такому человеку должен был соответствовать яркий, крупный цветок.
Но Лаллео, смеясь, покачал головой:
-Не угадала! Но ничего страшного, я тоже поначалу долго не мог поверить, что крестный дяди Дейла - подснежник.
-Подснежник? - удивилась я. - Вот уж никогда бы не подумала! Подснежники, они же такие... хрупкие, нежные... если бы он был женщиной, еще куда ни шло, но для мужчины это странно!
-Верно, - согласился принц. - Он вообще странный. Аодэйл Подснежник-на-закате - это полное имя.
-Еще и на закате, - фыркнула я. - Умеют же у вас имена придумывать!
-Мы их не придумываем, - Лаллео вмиг посерьезнел. - Имена нам дает Ха-Эя. И только Она одна знает, почему. Садовница лишь открывает Ее волю.
У меня уже голова шла кругом.
-Кто такая Садовница?
-Та, что говорит с Ха-Эей, Ее избранница, - Лаллео вдруг зевнул, и поспешно прикрыл рот ладонью. - Она следит за нашими цветами- крестными, дает имена, к ней идут за советом... В общем, Садовница, и все тут. А у Камней есть Гранильщик.
-А у Птиц?
Лаллео фыркнул.
-Разве этим пустоголовым созданиям нужны чьи-то советы? Они себе летают, где хотят, а за именами идут к Ущелью Ветров, и там слушают волю Ха-Эи.
-Понятно, - я вдруг заметила, что фонарики, парящие под куполом, потускнели и почти погасли. Но проникавший сквозь листья серый свет рассеивал темноту, собираясь у стен туманной дымкой.
Роська уснул у меня на руках, свернувшись клубочком, и тихо посапывал в мою ладонь.
-Скоро рассвет, - Лаллео поднялся. - Мы проговорили всю ночь, а тебе нужно поспать.
-Ты не отправишь меня домой? - я заставила себя задать этот вопрос, хотя сердце так и рвалось от страха: а вдруг?.. нет, нет, не хочу, пожалуйста, не сейчас!
-Не сейчас, - улыбнулся принц, но его улыбка не показалась мне искренней. - Тебе нужно отдохнуть, - повторил он, наклонился и быстро коснулся губами моего виска. - Спи, Ариадна.
Глаза у меня слипались, голову тянуло к подушке, как магнитом, но я все же смотрела, как он подходит к древесной стене, касается ладонью гладкой серебристой коры, и... фонтан, неожиданно взвившийся вверх, заслонил принца россыпью брызг. Мелькнули белые лепестки, повеяло знакомым ароматом - похожим на тот, что источали лилии у меня дома, но гораздо более холодным и нежным... я невольно моргнула, закрывая глаза... а когда открыла, в моем "чертоге" было уже совсем светло. Солнечные лучи прыгали по траве золотыми зайчиками, радостно щебетали невидимые птицы, журчала вода, а на моей подушке лежал лилейный лепесток.
-Мама?
-На этот раз Дамэя не стала играть в прятки. Я легко нашел ее, стоило только прислушаться к шепоту ветра в листве. Мы ведь умеем слушать ветер не хуже Птиц, когда это нужно. Тем более что сад был встревожен. Ветви в растерянности раскачивались туда-сюда, цветы поворачивали свои головки мне вслед, по траве пробегали серебристые волны, но гасли, не касаясь моих ног.
Я на минуту задержался у старой яблони, помнившей меня еще ребенком, вслушиваясь в ее голос.
-Человек, человек, человек, - шелестели листья.
-Тяжелый, - клонилось мне в ладони наливающееся соком яблоко.
-Чужая, - скрипела ветки. - Странная.
-Не наша, не наша, - соглашались корни. - Опасная. Опасный.
Опасный? Я резко шагнул назад. Это про меня? Неужели изменения уже начались?!
Больше я не останавливался.
Мама сидела на той же самой поляне, рядом со своей розой-крестной. Белый, с серебристыми отблесками, шелк ее платья разлился по траве, словно маленькое озерцо снега. Золотые волосы свободно падали на плечи, голубые глаза казались отражением неба. Сейчас ее можно было принять за юную девочку, печальную и чем-то напуганную.
Она увидела меня, но не поднялась, только руки протянула навстречу. Я опустился на траву рядом с ней, обнял, и она прижалась щекой к моему плечу. Спина ее вздрагивала под моими пальцами, нежный аромат розы то усиливался, то исчезал совсем.
-Ну что ты, - я усилием воли заставил собственное сердце биться ровно.- Не надо, не бойся. Все будет хорошо. Я справлюсь, ты же знаешь. Или ты сомневаешься во мне?
-Никогда, - ее руки стиснули меня крепче, потом разжались, и она выскользнула из моих объятий, повторяя:
-Никогда. Никогда, никогда - никогда, слышишь?! - не смей оставлять меня и Ха-Эю. Чтобы с тобой ни стало, я смогу с этим справиться. Но только если ты будешь рядом. Понимаешь, Алле? Обещаешь мне это?
-Обещаю, - откликнулся я, чувствуя во рту кислый привкус еще одной лжи.
Как я смогу выполнить обещание, если не буду понимать, что творю? Одно дело - выбирать, сознавая свой выбор, и совсем другое - попасть во власть слепых инстинктов. Куда меня тогда поведет? Кто бы знал.
Дамэя посмотрела на меня, и на мгновение мне показалось, что она знает. Все - и о чем я подумал, и что со мной будет... Но мама улыбнулась, и пророческая тень ушла из ее глаз.
-Я говорила с Садовницей, - сказала она, ероша мои волосы.
-И что ответила Избранная?
-То же, что и Изумрудный Свет, - поморщилась Дамэя. - Любовь между вами скоро обратится в ненависть.
-Как скоро? - я ощутил прикосновение холодного ветерка к затылку.
-Она сказала - через десять рассветов.
Значит, десять дней. Только и всего.
-Думаю, раз Ха-Эя впустила эту...
-Мама! - я остолбенел: нежные губы королевы Цветов, утонченной Белой Розы произнесли такое непотребное слово, которого и я бы устыдился.
-А как ты думаешь?! - мамины глаза сверкнули двумя осколками льда, пальцы сжались, больно вцепляясь в мои пряди. - Да, я ненавижу ее! Ненавижу больше, чем кого бы то ни было! Если из-за нее, из-за этой человеческой девки, из-за этой драной, вонючей кошки с тобой, моим сыном, моей кровью, моей душой что-то случится, я...
-Ты ничего ей не сделаешь, - я откинул голову, ловя ее взгляд. - Поклянись, мама, ты не причинишь Ариадне никакого вреда - ни сейчас, ни потом, когда закончится действие твоего эликсира!
Дамэя дернулась, как от удара, когда я сказал "твоего". Оттолкнула мою голову, но я успел перехватить тонкие запястья, и произнес со всей холодностью, на которую был способен:
-Или ты даешь мне свое слово - или я ухожу. Забираю Ариадну, и мы уходим прямо сейчас. Ну?
Несколько минут она молча пыталась вырвать свои руки, потом вдруг обмякла, опустила голову, только порыв ветра с размаху хлестнул меня по щеке.
-Хорошо. Даю слово. Я ее не трону.
-И не отдашь никому такого приказа! И не попытаешься навредить иным способом, - я слишком хорошо знал придворные уловки. - Обещай!
Я разжал пальцы, и она отодвинулась от меня, напряженная и тонкая, только уголок губ страдальчески подергивался.
-Что ты хотела сказать? - давя в себе чувство вины, ровно спросил я. - Ты начала что-то говорить про Ха-Эю.
-Садовница сказала, что десять дней Она человека выдержит. Но не больше, - Дамэя смотрела в сторону, на бегущие по ручью волны. - Пусть эта женщина останется. Я осмотрю ее сегодня вечером, и попробую что-нибудь сделать.
-Только помни - ты...
-Замолчи! - мама вскочила на ноги одним легким движением. - И уходи, Алле! Уходи сейчас, я должна побыть одна!
Я молча поднялся, отвесил короткий поклон и зашагал прочь, едва не поскользнувшись на мокрой траве у ручья.
Мне тоже надо было побыть одному.
Только сначала следовало закончить еще одно дело.
"Еще одно дело" дожидалось меня там, где я и думал. Они не посмели вернуться, так и сидели в квартире Ариадны. Маленькая кухонька была разгромлена, словно по ней прошелся ураган. Холодильник валялся на боку, стол треснул, от табуреток вообще остались одни щепки, пол был усыпан осколками разбитых чашек и тарелок. Из свороченного на сторону крана капала вода, с мерзким шлепаньем ударяясь о дно мойки.
Я молча прошел в тот угол, стараясь наступать на свободные от мусора места и не обращая никакого внимания на два отчаянных взгляда. Поправил кран, почти с наслаждением вслушиваясь в наступившую тишину.
Повернулся и вышел из кухни. Позади раздались пыхтенье, шорох шкуры по обоям в слишком тесном коридорчике, осторожное бумканье копыт и жалобный взвизг, тут же оборванный.
Я прошел в комнату, служившую Ариадне спальней - ту самую, где чуть ли не вечность назад плавали в зеленом тазике мои лилии, и снова уселся на подоконник.
Жаркий ветер влетал в окно, на стоящем у пристани теплоходе играла музыка - какая-то девица, выстанывая одну ноту, раз двадцать вопрошала кого-то: "Зачем?". Хотя могла бы и не спрашивать. Такое пение - само по себе достаточный предлог для любого злодеяния.
Морщась, я мысленно потянулся к росшему за окном тополю - здесь, конечно, не Ха-Эя, но просьба моя была услышана. Темно-зеленые листья послушно зашелестели под налетевшим ветром, рассеивая паскудные завывания.
Удовлетворенно кивнув, я обернулся к комнате. Ойхэ, кое-как протиснувшись в дверной проем, дальше идти не решился - остался стоять, положив удрученную морду на спинку кровати.
Филк оказался смелее. Ну да, он меня знает хуже.
Взобравшись по батарее, мыш вспрыгнул на подоконник и уселся напротив, задрав голову.
-Кухню не мы громили, - довольно решительно начал он. Если бы не мелко дрожащий хвост, можно было бы подумать, что ему ничуточки не страшно. - Там все само рухнуло, когда она исчезла. А вообще - это была моя идея. Ойхэ ни при чем. Он не хотел ее убивать, но я заставил.
-Понимаю, - сочувственно протянул я. - Бедный Ойхэ. Он не смог от тебя отбиться. Куда уж ему...
Если бы лошади умели краснеть, то белая шкура Ойхэ сейчас стала бы пунцовой. Но краснеть он не умел, поэтому только длинно всхрапнул, нервно обмахиваясь хвостом, и гулко переступил с ноги на ногу.
-Я сам, - буркнул он. - Сам решил.
-Позволь мне уточнить, - мой тон был донельзя доброжелательным, но коня отчетливо повело. Я даже испугался, что он и кровать Аридне сейчас поломает. - Ты решил, что должен убить мою невесту?
-Это я решил! Я! - пискнул Филк, но я не удостоил мыша и взглядом - его очередь еще придет.
-Ты решил, что можешь распоряжаться моей жизнью, - продолжал я, в упор глядя на Ойхэ. - И не только моей, но и жизнью этой девушки тоже. Ты решил, что имеешь право принимать за меня решения. Ты решил, что хочешь стать убийцей. Я правильно излагаю, И"охии"ойэ"и-иххххи, сын Белой Ночи с Острова Парящих Лошадей?
Истинное имя, произнесенное Хозяином, да еще произнесенное так, как это сделал я - с отвращением, презрительно - для рожденных на Острове все равно, что удар хлыста.
Я никогда не поднимал руки на Ойхэ. Не подниму и сейчас. Но свое наказание он заслужил, и он его получит.
-Вот как, - ухмыльнулся я. - Ну, давай. Я вижу, тебе есть, что возразить мне? Говори, я весь внимание.
Конские ноздри гневно раздулись, из горла вырвалось почти рычание - но Ойхэ молчал.
-Так я и думал, - подытожил я, когда стало ясно, что оправдываться он не станет. - Молодец. Хвалю. Хоть на это твоего мужества хватило, И"иххи.
А вот это было уже хорошо рассчитанным оскорблением. Истинное имя можно произносить как угодно - с ненавистью, с презрением, с безразличием - но сокращать его до младенческого прозвища, до пары снисходительно-ласковых слогов... как будто не принимая всерьез, лишая статуса взрослого жеребца и низводя сделанное до уровня выходки жеребенка-несмысленыша... Этого Ойхэ уже простить не мог.
Ощерив зубы, он с коротким и яростным ржанием рванулся вперед, отшвыривая грудью жалобно хрустнувшую кровать, одним рывком преодолевая расстояние до моего подоконника...
Я не шелохнулся. И лишь в последний момент резко отклонился в сторону, почти коснувшись пола. Ойхэ пролетел мимо меня, позорно уткнувшись мордой в сетку, залепленную тополиным пухом. А я, выпрямляясь, со всего размаху уронил руку ему на холку, пригибая к подоконнику, лишая возможности двинуться. Конь всхлипнул почти как человек, но я только усилил нажим.
А потом вдруг почувствовал боль в икре. Глянул - и не поверил своим глазам: Филк вцепился в мою ногу повыше туфли всеми своим зубками, и даже, кажется, коготками на лапках. Между прочим, зубы у него оказались острыми - кожу он мне прокусил, я чувствовал, как под штаниной течет кровь.
Чтобы Хранитель напал на своего Хозяина, на того, который отдал ему часть своей души... Это что-то новенькое. О таком я раньше не слышал, и даже не подозревал, что это возможно. Как сильно они сдружились, надо же!
Я ощутил в груди ворчание глухой, горячей злости.
Вот как, да? Защищаешь друга? А я - никто? Мою невесту можно запросто убить - и неважно, из каких побуждений! На меня можно наброситься... что дальше? Убить еще и меня, для полного счастья?
Честное слово - я бы ему ничего не сделал. Идя сюда, я и с Ойхэ-то не собирался так поступать, думал - припугну, продемонстрирую "высочайший" гнев, сделаю строгое внушение, чтобы больше подобные глупости даже в голову не лезли... Но они разозлили меня. Заставили почувствовать себя примерно так, как я пытался заставить Ойхэ - несмышленышем, мальчишкой, которого не принимают всерьез.
Не Хозяином, а чуть ли не врагом. Ну а с врагами у меня разговор короткий.
-Филлино ар"Лаллео, - продолжая одной рукой удерживать рванувшегося Ойхэ, я второй оторвал от себя и отбросил в сторону мышиное тельце. Повезло - Филк упал на кресло, забарахтался там, пытаясь выбраться из подушек. - Я, Лаллео Лилия-в-инее, принц Дома Поющих Цветов, лишаю тебя звания своего Хранителя. Отныне ты - просто...
Завершить формулу Возвращения мне не дали - Ойхэ сбросил мою руку, словно пушинку, и рванулся назад, к креслу.
Поздно.
Филк, спрыгнув, наконец, на пол, с заполошным, абсолютно мышиным писком метнулся под кровать. Ойхэ, храпя, сунулся следом...
Дальнейшего я уже не видел. У меня вдруг резко потемнело в глазах, шум листьев сперва усилился, а потом стих, я глотнул душного воздуха, закашлялся, и, чувствуя, как тело отказывается мне служить, сполз с подоконника, теряя сознание под какую-то пошлую песенку о дожде и мокрых ресницах.