|
|
||
коллективный судейский обзор конкурсных работ, авторы: Антушевич А.А., Ишмуратов Р.Р., Люкас Р., Волков В.А., Романов В.В., Кривчиков К., Демидова И.С., Каретникова Е.А., Трофимова А., Тихий А., Грайгери, Загирняк М., Друзь А.П. | ||
Друзь А.П. Мира нет Кот Мурр: Уже к концу стихотворения понимаешь, что речь идёт не о мире, а о возлюбленном лирической героини, ею убиенном. Конечно, любимый человек - это целый мир, но мысль эта передана не самым удачным образом. После более или менее удачного первого четверостишия автор ударяется в стандартные причитания и сентенции с волей, болью, сердцем, смыслом, любовью, взглядом и т.п. Впридачу туман превращается сначала в метель, потом - в дым. Жизнь в пустотах - это о троглодитах? Рифмы и ритм тоже кота не порадовали. Самое главное, из текста осталось загадкой, как и почему героиня убила любимого. Получился набор странных фраз. Нет, кот за это стихотворение не голосует. Леонгард: На "малюсенькое" (малюсенькое чувство в данном случае) приходится смотреть в лупу. Начало стиха тяготеет к простоте и ясности. При этом можно закрыть глаза на простые рифмы. Но вторая часть стиха: Но метель, завеса дыма Безразличны ко всему, Что ещё вчера любила, Посвящала жизнь чему. Замер пульс, и взгляд погас. Остановлен вдох в груди. Исчезли смысл, вера враз. Солнца нет и нет любви. - вызывает недоумение. Туман сначала превращается в метель, а затем в завесу дыма... (а может и не превращается, но зачем ставить их всех в один ряд перечислений я не понял). Рифма всему-чему не радует. Строка исчезли смысл, вера враз наповал убивает стих. Это не просто "впившаяся пуля", это - вразнос разлетающиеся читатели. Дочитав стих, понимаешь, что и первая строфа не точна. Мира нет всего лишь в душе героини... Песочник: Слова и образы не точны, автор как бы тыкается вслепую и переносит на бумагу рельеф - все острые углы, крепкие стены, неровнори, о которые споткнулись ноги. Пока по рельефу не определяются очертания - комната ли это или вообще лесная поляна. В общем, пока это неоформовшееся нечто, где понятны есть начало и конец, но середина еще не сложилась. Подождем. Щелкунчик: Всё это напомнило мне сакраментальное: За столом сидит гость. В голове торчит гвоздь. Это я его забил, Чтобы гость не уходил. А если серьёзно, то сначала подумалось: ничего себе чувство малюсенькое, если в сердце впилась пуля, пытался, несмотря на режущую слух рифму, продраться сверху вниз, но напоролся на исчезли смысл, вера враз и упал, сражённый. А героиня ещё и позлорадствовала: Это я его убила! Загирняк М. Туннель Кот Мурр: Уход от реальности не удалось оформить так, чтобы читателю захотелось составить автору компанию. Динамизм (удачная ритмика) и непосредственность стихотворения портят технические огрехи. Нет своих, ярких образов. Повествование идёт то от первого лица во множественном (мы несёмся в начале второй строфы), то в единственном (мне не нужно, я поддался в третьей и четвёртой строфах) числе. Ключевое слово туннель оба раза (в первой и последней строфах) "рифмуется" с людей или плен. Много глагольных рифм. Нет, к сожалению. Леонгард: Герою стиха: Так приятно Вечно падать В ослепительный туннель. Но этот его личный выбор и текст стиха прошел явно "мимо меня" как читателя. Стих выглядел бы более занятно, если оставить в нем лишь одни глаголы. Оступиться, Провалиться, Ухнуть, Расплыться, Расползтись, Брызнуть. Несемся, Сыпет, Не оглядывайся, Верь. Все забросить, забыть. не нужно, любить. Поддался, Принял. Уплываю. Падаю. Песочник: Оступиться, Провалиться, Ухнуть вниз мимо людей. Расплывется, Расползется, Брызнет красками туннель. Интересное начало, которое несколько портит ухнуть вниз мимо людей (спотыкаешься сначала об ухнуть а потом об мимО). Интересна и закольцовка на образ туннеля. Но, начиная со второго четверостишия, все становится похоже на кашу из бликов, образы слабо связаны как логически, так и ассоциативно, смысл, как пульс, едва прощупывается. Фразы, вроде мне не нужно, равнодушный (принял слабость, мило уплываю в плен) повисают в воздухе, но не летают. Жаль, как ни ослепителен туннель, но падение в него не состоялось, а было так возможно... Щелкунчик: Не знаю. По мне, так как-то неожиданно - в ритме "Василия Тёркина" на столь деликатную тему. Хотя и тема-то прогарцевала мимО - слишком расплывчат авторский посыл и проходное, ни к чему не обязывающее словесное оформление. Грайгери. безвременье Кот Мурр: Далеко не новой аналогии между закатом и смертью и рассветом и жизнью не удалось зазвучать по-новому в этом стихотворении. Начнём с первой строфы. Что за серебро, которым плачет колокол? Снег? Седина? Видимо, не снег, потому что во второй строфе идёт речь о грозе (пышет бурной свежестью мир предгрозовой) - и в ней же соседствуют два однокоренных слова (предгрозовой и грозно). Далее, коту не очень ясно, к кому же обращается лирический герой, говоря Будь же жив отчаянно... Третья строфа начинается со штампа розовый рассвет и продолжется неуклюжим повтором яростных струй жизни (ср. первую и последнюю строфы). Без запоминающихся образов стихотворение получилось скучным. И, кстати, какое отношение к смыслу текста имеет название? К сожалению, нет. Песочник: Стихотворение построено на противопоставлении первых двух строк первого и третьего четверостишия: где закат сменяется рассветом, а жизнь отгоревшая жизнью загоревшейся. В этих двух строчках все образы как бы намеренно узнаваемые на грани штампов - на грани или за гранью, это уж как посмотреть, но узнаваемые точно. Так же интересно противопосталение серебра (первое четверостишие) и золота (последнее). К сожалению, наполнение не поспевает за идеей - похоже, что слова подбирались так, чтобы максимально близко лечь к основным строкам - по образности, стилистике и т.д. Но, в данном случае, это не работает - две строчки могут быть сведены к простоте на грани штампа, но не все строки стихотворения. Из мелочей: неловко построенные фразы (как хотел жить я, тьмой всегда пленявшийся, стал и сам я тьмой, вечно возгоравшийся). В общем, интересная идея, которой есть куда развиваться. Щелкунчик: Стихи принесли стойкое ощущение дежавю: автор закольцевал их всевозможными способами - от смысла до формы, от символов до повторов, как умышленных, так и не очень. Больше всего почему-то осталось в памяти фонетическое: же жив/жить я/брызжет/жизни. И мир предгрозовой, грозно распластавшийся. Стихи на грани штампа, на грани механической образности. Тихий А. Богиня-Мать Кот Мурр: Данную работу сложно воспринимать серьёзно. Коту кажется, что автор хотел эпатировать публику этими семя Неба, шлюха бытия, билогический океан... Жаль, что больше за текстом ничего не стоит: слабые рифмы, скачущий ритм, необъяснимые заглавные буквы и восклицательные знаки, повторы, бессвязные предложения-заклинания. Совет старого кота: попробуйте себя в гражданской лирике, Антон. Вы сможете существенно расширить список своих (по)читателей на СИ, используя вышеупомянутые приёмы. За это стиховорение кот не голосует. Леонгард: Хотелось бы, чтобы о "несравненной" писалось несравненно... Не затрагивая суть стиха, замечу, что форма далека от совершенства. Не очень удачен повтор Она - Она в первой строфе. Во второй и третьей строфе высокопарно неуклюжи обращения: Богиня-мать, нутро вселенной! - Матриархальная Богиня Тела К тому же вторая строфа вызывает вообще много вопросов. Песочник: Символизм и теософия - помню-помню... Но символизм крайне аккуратно обходился как с собственно говоря символами, так и со звукописью. Что же имеем здесь? Ракушкой мировой Она Лежит в пучине Океана, Где семя Неба и Начала Она, как благо, приняла. Она (именно Она) дважды за 4 строки. Попытка услышать созвучие Она-О(кеа)на интересна, но портит дело то, что тут совсем не разобрать, что с чем рифмуется (Она-Океана, Она-Начала, Она-приняла - ни одна пара не является по сути рифмой, с другими парами не лучше). Символ ракушки сам по себе не плох, но семя Неба все портит. Тем более, в соседстве с Началом, тем более, при таком обилии заглавных букв. Богиня-мать, нутро вселенной! - Блаженна шлюха бытия! Самой себя чудесное дитя, Великая Богиня несравненна. Богиня дважды за 4 строки - зачем? Так все же Богиня-мать или шлюха? Последняя строчка вообще пустая, слово несравненна здесь такое же проходное, как и великая. Матриархальная Богиня Тела - опять Богиня, да еще и слово-то какое ученое к ней приставили... В общем, это не стихи, а эзотерический трактат, вернее, обзор популярных эзотерических формул. Интересно, что такое видение встречается в нашем жестком и прагматичном сегодня. Между тем, еще интересней, как же оно будет выглядеть, преобразившись в стихи. Щелкунчик: В стихотворении присутствует констатация одного-единственного образа, причём, в определённом эстетическом контексте, но совершенно отсутствует его развитие автором. При этом наблюдается совершенно неудачная техника воплощения: от бедных рифм до пафосной графики, что ещё больше обесценивает данный текст. Трофимова А. Прошлое Кот Мурр: Свои слова, свои образы. Ясно и осязаемо (от колючей шерсти, наверное, хотя Кот Мурр прошлое таким никогда не видел). Не очень понял, при чём же тут ты перестал с двадцати лет расти. Концовка порождает ассоциативный ряд морозный воздух - шерсть - прошлое, упирающийся во что-то колючее и плотное. Но хочется обсудить поподробнее, поэтому, скорее всего, "да". Леонгард: Стих с хорошей образной задумкой. Мне, однако, в нем мешали лишние слова, оговорки: >Понимаешь, прошлое - это такая субстанция >Осязаемая и очень колючая. >Как свитер, связанный из грубой шерсти. Вместо первой строфы хочется написать: Понимаешь, прошлое Колюче на ощупь, Как свитер из грубой шерсти: И далее в том же духе: Привычен и хранит тепло Долго, лет сто, или двести, Но с двадцати я уже перестала расти. Привязалась к нему, увы! И признаться, лучшего мне Не связать, не сплести. Я не смогу. Просто меня Не научили прясть, шить и вязать. Знаешь, Колюч в мороз, Обнимающий меня воздух. Песочник: Внешне простое, но очень глубокое стихотворение, в котором и внутренняя логика, и развитие образов, и каждый как-бы-сбой кажется на своем месте. Хочется еще вернуться к этому стихотворению. Щелкунчик: Замечательно слышимый авторский голос, свои собственные образы, достаточно ощутимые. Что портит стихотворение, так это излишняя многословность - хотелось бы более чёткого, что ли, формального выражения мысли в этом, не знаю уж как определить, виде стиха. Назовём его для примера умным словом "верлибр". Каретникова Е.А. Конец спектакля Кот Мурр: Оригинальная смысловая инверсия: сущность виртуальная, игра, оказывается в авторской интерпретации главнее сущности реальной. Осталось неясным, что же есть эта виртуальная сущность - сон, театр, жизнь online, жизнь offline? Вариантов много, и каждый имеет право на существование. Простор для читательского таланта толкования. Ещё больше вопросов вызывает лекарство - это что? Немного сбивают разные схемы рифмовки в первой и второй строфе: ABACABAC в первой и ABCDABCD во второй (т.е. схема рифмовки в первой строфе - упрощённый, частный вариант рифмовки во второй). Совершенно не понятно, что в тексте потребовало такого приёма. Пока 50/50 (за интересную идею). Леонгард: Увы, не смог разобраться в идее этого стиха. Две последние строки в каждой строфе поставили меня в недоумение. О каком лекарстве идет речь в первой строфе? Почему его надо обязательно пить? В концовке стиха появляется незамысловатая виртуальная сущность. Обычно в подобных стихах игра противопоставляется реальной жизни. В этом стихе обратный подход. Главное - игра, дающая возможность раскрыться сущности человека, дающая главную роль. Это содержательная мысль! Но тогда весь текст стиха - не о том! О какой сущности вопрошается, когда герои без суфлёра слов не знают? Или виртуальная сущность именно в том, чтобы быть марионеткой? Не разобрался. Так и не понял, есть во второй строфе рифмы или нет? В первой они еще как-то проглядывались... Песочник: А когда и суфлер замолчит, Мы поймем, что спектакль доиграли. Я вот сразу понял, что это не вполне обычный спектакль, если в нем последнее слово за суфлером. Дальше достаточно точно, хотя и без особых откровений, описано состояние развоплощения, перехода из жизни фантастической к обыденной. Тут несколько неожиданно выскакиевает надо выпить лекарство до дна. Хотя на эмоциональном уровне этот образ и ощутим, но он немного не вяжется со все мы честно вчера умирали. Возможно, это и нужно автору зачем-то, только я пока не понял, зачем. Интересный образ лицо после грима горит. Т.е. лицо горит от стыда лицедейства? Но, тем не менее, произнесенные лицедеями слова были искренними? Последние четыре строчки меня повергли в недоумение. Во-первых, эта как-бы со стороны оценка Правдолюба, менестреля и т.д. Во-вторых, эта виртуальная сущность, на мой взгляд, сводит на нет весь пафос, всю кажущуюся искренность стихотворения. В общем, я пока в раздумии об умножении сущностей, виртуальных и нет, сверх необходимости. Щелкунчик: Автор предложил интересный поворот шекспировской темы игры-актёров: насколько виртуальность игры виртуальна. Из замеченных мной неудач. Рифма в первой строфе отличается от рифмы во второй своим упрощённым для восприятия вариантом, оттого появляется ощущение слабости её во второй строфе. Но не это самое главное. Достаточно интересные сами по себе образы-сравнения проигрывают от авторской подачи. Так, например, образ неизбежности конца игры, с которым нужно смириться, "выпить", подобно лекарству, одним махом, до дна, повёрнут так, что кажется лишним, не вписывающимся в общюю канву стихотворения. Таким образом, стихи не выдержаны в одном стиле, оставляют ощущение растерянности. Демидова И.С. к книге "И маятник качнулся..." Кот Мурр: В первой же строфе этого потока сознания автор рифмует кровь и вновь. Дальше - хуже: сны-мечты и т.д. плюс обязательные заглавные буквы в страшных словах Смерть и Враг (некоторые то же самое делают с правдой и истиной: видимо, заглавные буквы делают смерть смертельнее, а правду - правдивее). Извините, но Кот Мурр не увидел в этих строках ничего, кроме плохо зарифмованных банальностей. Если написанное - аннотация к книге, то книгу читать коту определённо расхотелось. Точно нет. Песочник: Ждать себя нам приходится в теле других - интересная формула. И слезы дождя, которые превращаются в снежинки - красивый образ. Но стоит внимательней отнестись ко всем без исключения рифмам, потом можно будет посмотреть внительней и на другие образы в стихотворении - то, что они не достаточно сильные, чтобы вытащить на себе слабые рифмы уже видно, а вот насколько они интересны сами по себе, пока судить трудно. Щелкунчик: Автор допускает очень распространённую ошибку: тема, связанные с ней образы и ассоциации настолько у него "на слуху", настолько "въелись" в его чувства, что ему кажется удачным воплощение всего этого в стихотворении. Тем не менее, читателю, не знакомому с первопричиной стихов, они покажутся странным набором плохозарифмованных выкладок, разрозненных по смыслу и слабых по образному ряду. Автору необходимо суметь абстрагироваться от переполняющих его чувств, от самого собой разумеющегося, чтобы суметь взглянуть на стихи как будто со стороны, тогда все его промахи будут видны как на ладони. Кривчиков К. Вспышка слева, вспышка справа... Кот Мурр: Коту стихотворение показалось как бы склеенным из двух половинок. Первые две строфы говорят о смерти друзей на войне, они резки, динамичны. Затем автор вдруг переходит к рассуждениям о смерти, замедляя темп и заканчивая стихотворение созерцательно и отстранённо. Получается если не диссонанс, то точно резкий переход. При этом обе части хороши (например, замечательное сравнение звон лопат, как скрип уключин). Однако цельного впечатления стихотворение не оставляет, так что пока 50/50 с уклоном к "нет". Леонгард: Стих внешне яркий, броский. Но приглядевшись, видишь, что когда встревоженные кладбищенские ворОнки разлетаются, когда неизбежные воронкИ разъезжаются по адресатам, мало остаётся от сути. Стих, как философ-кузнечик прыгает по минному полю в глубоких размышлениях о вечном. Тут рванёт, там рванёт, а он думает: "обола то хватит?" или "А Харон сегодня выбрит?" Сам по себе, в стихе использован интересный прием: неожиданная, не поддающаяся объяснению, смесь выражений стилей захватывает внимание. Но далее это "попавшееся внимание" начинает недоумевать: "И ради чего автор пытался меня зацепить?" Песочник: Очень непростое и горькое стихотворение как бы разделено на три части: первые четыре строки - точные, эмоциональные (вспоминается как-то невольно "разрыв, и умирает друг, и, значит, смерть проходит мимо"). Вторые четыре строчки - попытка подвести черту, они немного неровные (соседство осердчавшего Всевышнего с Хароном меня, например, смущает, как и Харон, подгребающий прямо к воротам) - ведь такую черту провести нелегко. Последние четыре строчки, на мой взгляд, самые неудачные, они как бы пытаются снизить пафос, примирить трагическое знание с обыденным, ввести читателя обратно в мир, нужно ли такое возвращение читателю и автору? По крайней мере, не такое, как мне кажется. Щелкунчик: Честно говоря, едва успеваю за авторской правкой :) Ну, да ничего, лишь бы с пользой для дела. На всякий случай приведу вариант, на котором остановился, мне он представляется, пожалуй, лучшим из прочитанных: