Убивающая боль - первое, что почувствовал Булатов, приходя в себя. Вспышкой опалив мозг, она выдернула его из милосердного забытья, чтобы терзать наяву. Дневной свет, резанувший по глазам между щелками опухших век, добавил страданий. От монотонного гудения собственного, протяжного стона заложило уши.
Ватное тело с разбухшими потрохами горело в холодном поту. От жара лихорадки плавились кости. Сдавившая грудь, простудная тяжесть, участила дыхание и раздирала воспаленное горло короткими хрипами.
С невероятным усилием Булатов поднял руку и провел по онемевшему, будто чужому лицу, размазывая налипшую мошку, укусы которой уже не беспокоили, и облизал сухие, потрескавшиеся губы.
Гнус... Оказывается, эта гадость сладкая на вкус...
Булатов попытался подняться и, содрогнувшись от неудержимого приступа кашля, снова потерял сознание.
Чудом спасшись от мгновенной смерти, он обрек себя на долгое и мучительное умирание.
Часть первая
- Звезд-то сколько! - Запрокинув голову, Березовой рассматривал ночное небо. - Как там, в горах... Я только в армии увидел настоящее небо. Забыл уже, что бывает такое небо... И все бы хорошо, но гнус за*бал!.
- Тайга же... - Кузьмин пожал плечами и подкинул веток в костер-дымокур.
Сашка забренчал на гитаре и нарочито громко, с надрывом, запел:
- 'Люди посланы делами!
Люди едут за деньгами!
Убегают от обиды, от тоски...
А я еду, а я еду за туманом,
За мечтами и за запахом тайги'. Тьфу! Мошка, с*ка!
- Берез, да ее тут, на берегу, совсем немного. Продувается же...
- Продувается, бл*! Дернул меня черт, лететь через всю страну, чтобы здесь кормить кровососов! Ну, Кузя... 'У нас места красивые... я вам тайгу покажу... водочки попьем... Классно отдохнем', - передразнил его Сашка. - Вот, что я тебе скажу, Кузя. Для того, чтобы попить водочку, вовсе необязательно в тайгу переться. Все нормальные люди идут отдыхать в кабак! А тут, даже поср*ть нормально не сходишь. Не успеешь штаны спустить - жопа в решето превращается.
- Терпимо же. Люди-то как-то здесь живут.
- Просто у них нет денег на переезд, - предположил Сашка.
- Батя даже не думал никогда о переезде.
- Берез, заканчивай со своими тупыми предъявами, - вступил в разговор Юра Булатов, третий из компании. - Поговорить больше не о чем? Два года не виделись...
Два года Кузьмин зазывал их на свою малую историческую родину, и, вот, они собрались все вместе, прибыв на встречу из разных концов большой страны - друзья, армейские сослуживцы, боевые товарищи. Воинское братство связывало их, прочнее, чем кровные узы, поэтому после дембеля они не потеряли друг друга на гражданке. Верные настоящей мужской дружбе, они старались поддерживать связь - созванивались, наезжали друг к другу в гости, правда, в последнее время все реже.
Кузьмин встретил друзей в аэропорту, привез домой, где хозяйка накрыла стол. Его жену, Ленку они знали, - на свадьбе гуляли, - а игоревых двух его мальчишек вживую увидели впервые. Кузьмин гордился своими пацанами, говорил, что должен 'вывести их в люди'. Благодаря работе в охранном предприятии, - пусть рискованной и не всегда законной, - ему хватало средств на содержание семьи.
Потом он повез ребят в родной, почти обезлюдевший, таежный поселок, а из него - в охотничье хозяйство, к отцу. Погостив у Кузьмина-старшего, троица решила отправиться на лодке в совершенно дикие места.
Они причалили к берегу уже в сумерках. Поставили палатку, развели костер. В очередной раз выпили за встречу, за дружбу, за погибших товарищей.
Заканчивалась вторая бутылка водки...
- Давай, еще выпьем, что ли?
- Отчего ж не выпить с хорошими людьми. - Сашка улыбнулся и, аккомпанируя себе на гитаре, тихо запел. - 'Эй, налей-ка, милый, что бы сняло блажь, чтобы дух схватило, да скрутило аж, да налей вторую, чтоб валило с ног...' Эх, Кузя, угораздило же тебя, родиться в такой глухомани.
- Родину не выбирают, - вздохнул Кузьмин.
- Хорош водку греть, Берез. Я пью. - Юра коснулся ободком пластикового стаканчика о стакан Березового. - За что мы еще не пили? За любимых женщин? Ну, погнали. - Он опрокинул в рот содержимое стакана.
- 'А что это за сервис, если нету баб, мне вчера хотелось, да нынче, вот, ослаб', - напел Сашка и, ни с того, ни сего, спросил:
- Помните бабку Джеронимо?
- Филáсоф. - Юра кивнул, произнеся слово 'философ' через 'а' и с ударением на втором слоге.
- Забудешь ее, - прошептал Игорь.
***
Встреча с 'бабкой Джеронимо' стала одним из множества эпизодов - страшных, трагических и нелепых, - в той короткой войне, там, где, по всем международным договорам, они, трое, не должны были находиться.
Как, на самом деле, звали эту величественную, кавказскую старуху, ребята не узнали. Прозвище 'Джеронимо' она получила с легкой подачи Сашки Березового, потому что в профиль походила на вождя индейского племени. 'Ни Чингачгуком же ее называть', - ответил Березовой, когда потом его спросили: 'Почему Джеронимо?'
Этой бабке было лет восемьдесят, а, может, больше. Когда группа Булатова вбежала в дом, она чинно восседала на стуле у выбитого взрывной волной окна, под которым лежали трупы ее сына и его жены. Похоже, мужчина хотел унести убитую супругу со двора, но по воле снайпера умер в один день с ней.
Бабка не повернулась к приветствовавшему ее Березовому, даже не моргнула. В дальнем углу зашевелился испуганный канонадой в городе мальчишка лет шести.
- Подвал в доме есть? - спросил Булатов у жильцов, недоумевая, почему они не спрятались.
Бабка не шелохнулась, ее морщинистое лицо с горбатым носом осталось неподвижным, а ребенок закивал, указывая себе за спину.
- Тогда, чего здесь сидите? Быстро вниз! - скомандовал Березовой.
- Бабушка не пойдет.
- В смысле? Не может ходить? Мы поможем, отнесем.
И тут 'бабка Джеронимо' разверзла немые уста, будто железный памятник вдруг начал вещать. Зазвучала чужая, непонятная речь...
- Она говорит, что если за ней придет смерть, то достанет везде, - перевел мальчишка, - а если ей еще рано умирать, то с ней ничего не случится.
- Она, что, совсем того?
- Бабушка - филасоф, - пояснил внук, коверкая акцентом непонятное ему слово. - Она сказала, что, если вы понесете ее вниз, она проклянет вас.
- Ладно, оставим здесь. Окно не попадает в сектор...
- А если артобстрел?
- Это - ее выбор.
Война быстро отучает от сантиментов, но немного человечности все же остается...
- Давай, хоть передвинем ее, раз она, как статуя?
Ребята осторожно перенесли не дрогнувшую старуху прямо на стуле в глубь комнаты, к внутренней стене.
Выполняя боевую задачу, они пробыли в доме около суток, и, сменяя друг друга на наблюдательном пункте, устроенном на чердаке, откуда вели корректировку огня, проверяли состояние упрямой бабки. А потом группа получила приказ перебазироваться.
Перед уходом Булатов подхватил худое, уже безжизненное запястье... Пульса не было. Может, не выдержало натруженное сердце старой женщины, а, может, ее убил крошечный осколок, который при поверхностном осмотре не обнаружишь. Разглядывать было некогда.
Смерть пришла за ней...
На той войне 'бабка Джеронимо' стала ни первой, ни последней, кто погиб у них на глазах.
***
- Снилась вам когда-нибудь? - Сашка оглядел друзей, и те по очереди согласно кивнули. - Приснилась она мне... в ночь перед вылетом. Сидит на своем стуле посреди леса... Говорю ей: 'Привет, Джеронимо! Вы откуда здесь?'
- А она чего?
- Молчит, чего...
- Если молчала - не страшно. Плохо, когда покойники говорят что-то, - успокоил его Игорь, выходец из деревенской среды, знаток народных поверий.
В поминальной тишине они засмотрелись на костер. Потрескивали дрова, весело плясали алые языки пламени, клубился полупрозрачным облаком дым.
Первым от грустных раздумий очнулся Сашка.
- Вот, бл*, сколько мошки в стакан насыпалось!
- Закусывать не надо. Но тебе надо, Берез, - сказал Игорь. - Ты малахольным становишься, когда бухой.
- За всю жизнь столько деревьев не видел, - сказал Юра.
- Зато морей разных, небось, насмотрелся. Кинь папироску, Юрец
Утренний туман, стелящийся над рекой белесой, шевелящейся бородой, таял под радостными, бьющими снопами лучами солнца, показавшего рыжий бок над черной, зубчатой стеной леса.
- 'Снится мне опушка из цветов,
Вся в рябинах, тихая опушка.
Восемьдесят... Девяносто... Сто...
Что-то ты расщедрилась, кукушка?'
- Берез, твою мать, что тебе не спиться? - прохрипел в платке разбуженный Игорь.
- Кузь, разведка никогда не спит. - Сашка продолжал перебирать гитарные струны.
- Берез, бл*, я сейчас тебе воротник из гитары сделаю. Ни днем, ни ночью от тебя покоя нет.
- Ты можешь войти ко мне через окно, ты можешь выпить мою водку, можешь трахнуть мою бабушку, только не трогай мою гитару, - лениво парировал Березовой.
- Вообще-то, гитара моя, - напомнил Кузьмин.
Сашка бренчать перестал и начал тихо насвистывать.
Березовой, коренной петербуржец, - темноволосый, кареглазый красавец, балагур, душа любой компании, неунывающий боец. Во время службы умел взбодрить уставших сослуживцев, острым словом и соленой шуткой поднять настроение. Иногда его хохмы заменяли еду. После армии ему удалось, по знакомству, устроиться на работу в солидной фирме, с большим окладом. Женился он, как сам говорил, на 'самой красивой девчонке во дворе', в прошлом месяце их сыну исполнилось четыре года.
- Черт! Кузя, хватит меня обнимать! Я тебе не баба, бл*, - раздался недовольный голос Булатова, и вскоре из-за полога показалась его голова со светлыми, взъерошенными волосами. У него было круглое, открытое лицо, большие, голубые глаза под разлетом темных бровей, высокие скулы и чуть вздернутый нос.
- Берез, сколько времени?
- Не все ли равно? На работу, опаздываешь, Юрец? Боишься, что твой пароход без тебя уйдет?
- Какой, на*уй, пароход!. У нас дизель.
- Теперь отсюда за три месяца не выбраться... на оленях... и то, когда лыжню проложат.
- Хрен с тобой, у меня свои часы есть, - проворчал Булатов и скрылся за пологом.
Через пару минут он выбрался из палатки.
- С ума сошел! - Березовой неодобрительно покачал головой, наблюдая за другом, который стянул свитер, обнажая мускулистый торс. - Тебя же мошка сожрет заживо.
- Да я быстренько, только ополоснусь.
- Смотрю, ты себя в форме держишь.
- Стараюсь.
- А я, как женился, так, почти сразу забросил спорт. Всего раза три за все время в фитнес-клуб сходил.
- Когда женюсь, может, тоже заброшу. Буду сидеть перед телеком на диване, пузом к верху, с пивасиком.
- Уже выбрал подходящую кандидатуру?
- Не-а.
Знакомство с девушками для Булатова не представляло собой проблемы, но найти спутницу жизни он никак не мог, ни к одной их подружек не лежала душа. Его любовные романы длились недолго, несколько встреч, а потом: 'Прости, дорогая, ухожу в рейс, вернусь через месяца три-четыре'. Его работа, без сомнения, не способствовала созданию семьи, но с другой стороны была хорошей отмазкой, смягчая разрыв отношений.
- Славный денек будет, а, Берез? - Он улыбнулся, и на его щеках обозначились ямочки, сводившие девушек с ума. Присев на корточки у берега, он начал черпать ладонями воду и омывать верхнюю часть тела. - Братцы, надо бы насчет жрачки что-нибудь по быстренькому сообразить, кашу с тушенкой замутить.
- О! Юрец в своем репертуаре, не успел проснуться...
- Искупаться, что ли?
- Давай, моржара. По мне, так водичка, -брр, - немного холодновата. - Березовой потянулся и зевнул. - Не Черное море совсем, даже не Балтийское.
- Здесь медведи водятся, да?
- Могу сказать, кого здесь точно нет - крокодилов, бегемотов, обезьян и кашалотов.
- И зеленых попугаев, - задумчиво закончил его мысль Булатов. Обтираясь полотенцем, он с интересом оглядел местность, прилегающую к лагерю.
- При проведении разведки сказочного леса, был обнаружен противник в количестве трех единиц, - доложил Березовой. - Баба-Яга, леший и снежный человек, то бишь, йети.
- Ети, говоришь? Потом пойду, прогуляюсь, гляну.
- Прогуляйся. Можно, подумать, у нас здесь ох*ительный выбор развлечений. Не вляпайся только.
Несмотря ни на что, - холод, гнус, отсутствие комфорта, - настроение у них было отличное. Они снова вместе! Еще не улеглось радостное возбуждение от встречи, не все новости рассказаны.
- Ты чего, на своем пароходе во время дрейфа не наловился?
- Кузя обещал сибирскую уху сварить.
- Дайте поспать, козлы! - прохрипел из палатки Кузьмин.
Ребята повернулись на голос, потом переглянулись и пожали плечами. Обычно Кузьмин, ранняя птаха, поднимался раньше всех.
- Сам ты - козел, - огрызнулся Сашка и подмигнул Юре. - Давай, лучше пойдем на охоту? Возьмем кузино ружье...
- Чего вы с утра, как долбарики? Незнакомое место, что ли, на вас бесявость нагоняет? - Кузьмин выполз из палатки. - Все равно, поспать не дадите.
- О! Вот, и сам хозяин тайги Кузьма соизволил нарисоваться.
Кузьмин - с грубым лицом, желтыми, глубоко посаженными глазами, сломанным носом, - был крупнее своих товарищей и казался старше своего возраста. Вместе с богатырской силой, от природы он был наделен мужицкой смекалкой, которая в трудное время помогала добыть харч и курево для всей компании. Некоторые думали, что 'Кузьма' его настоящее имя, - а прозвище 'прилипло' к нему, благодаря Березовому, который в первые дни знакомства окликнул его почти по-английски 'Гарик'.
- Ты мне? - Кузьмин обернулся. - Чего обзываешься?
- Одно тебе имя - Кузьма, - фыркнул Березовой.
- Нормальное имя, чо, - неожиданно согласился тот, вспомнив, что в детстве его, иначе как 'жирдяем', не дразнили, других прозвищ у него до армии не было, впрочем, учебка согнала с него весь 'цивильный' жирок.
- И на кого вы собрались охотиться? - Он криво усмехнулся.
- На кенгуру, - нашелся Березовой. - Я с утра видел одно, проскакало невдалеке.
- А в кармане оно несло гроздь бананов, килограмм на десять? - уточнил Игорь.
- Вы, что, знакомы?
- Конечно! Оно мне еще в армии письма писало! Забыл? Я тут всех кенгуру знаю.
- Заманил в куево-кукуево. Холодно, сыро, мерзко. Тучи кровососущих тварей! Для них эта твоя мазь, что пикантный соус к обычному блюду. Но больше всего вгоняет в унынье полное отсутствие культурно-массовых мероприятий, что просто невозможно компенсировать изобилием свежего воздуха и красотой дикой природы, - притворно сокрушался Березовой. Точно так же он мог иронизировать по поводу жаркого южного солнца и множества хорошеньких девушек в купальниках. - Сто лет рекламировал нам свой Эдем... в жопе мира, а он оказался обычным лесом. Тоже мне, таежный рай!
- А мне здесь нравится, - простодушно признался Булатов. - Тишина, покой... Красота!
- Тебе везде - за*бись, лишь бы еды было вдоволь. - Березовой махнул рукой. - Юрец, а чего ты не устроишься на какой-нибудь иностранный лайнер? Ты же спец международного класса? Курсировал бы между Рио-де-Жанейро и Лас-Пальмасом... Черт, от одних их названий член встает!
- Да я, вроде как, в иностранной компании работаю.
- Ходил бы после зарплаты на Красную горку, к девушкам с будильниками.
- Сань, мне пока еще обычные, симпатичные девушки бесплатно отдаются, не засекая время.
- Вот, раньше у наших граждан на западе был 'облико морале', и замполит, как строгая мамаша. - Березового тема проституции увлекла. - А теперь можно все!
- Теперь жалко валюту тратить на шлюх. И раньше хоть зарплата была стабильной! А тут сидишь и ждешь - то ли дадут, то ли нет, по частям заплатят или 'кинут'.
- Эх, Юрец. Вот, будь я был моряком, человеком романтической профессии, - в каждом порту оттягивался бы. Снимал бы девочек экзотической внешности на лишние тугрики...
- Тугриков лишних не бывает.
- Шоколадную мулаточку с большими и нежными губами...
- Какую-нибудь заразу подцепишь, еще дороже выйдет.
- Значит, ты предпочитаешь дрочить, как раньше...
- Когда я дрочил?
- Все дрочат, в отсутствии дам.
- По себе не суди.
- У меня всегда жена под боком.
- Жена-красавица, а тебя на мулаток не тянет, - поддел в отместку друга Булатов. - Да с нежными губами! Значит, Анжела не все твои эротические фантазии в постели исполняет.
- Речь не обо мне, а о тебе! Скучный ты, Юрец. На приключения, - ну, ни в какую, - не желаешь подписываться...
- Мне в армии хватило 'приключений'.
- Всегда довольствуешься тем, что есть, а, если нет - да и хрен с ним. Не стремишься к лучшему!
- Стремлюсь, просто не всегда получается. Погоди! Это проститутки, что ль, 'лучшее'?
- Дерево не посадил, сына не родил. Работа у тебя бесперспективная. Финансовое положение нестабильное.
Булатов жестом пресек болтовню разошедшегося Березового и указал на Кузьмина, который стоял у самой кромки воды и всматривалась вдаль.
- Вот, черт! Не может быть! Этого только не хватало! - Приставив козырьком ладонь ко лбу, тот всматривался вдаль. - Как все плохо...
- Игорь, что-то случилось?
- Неужто, она с нами пошутила? Я-то спьяну, да в темноте сразу не просек... Обрадовался, ёпти! Место хорошее... Вон они, верхушки двух старых кедров. - Он провел пальцем в воздухе дугу. - Третий где-то прямо за нами. Треугольник это. Гиблый угол.
Подробности не придали ясности сложившейся ситуации.
- Давай, по порядку!
- Въехали мы, братцы, в гиблое место. - Кузьмин окинул друзей хмурым взглядом председателя на собрании колхоза в период засухи. - Проклято оно. Вон, старые кедры - ориентиры.
- Так, может, третий, там, дальше, за ними, не с нашей стороны?
- Там, дальше - нет реки.
Березовой присвистнул.
- Вот тебе, и сказочный лес. - С гитарой подмышкой, он стоял около Кузьмина, изучая противоположный берег. - Как ты эти кедры разглядел? Они же все одинаковые!
- И что? - требовал дальнейших разъяснений Булатов. - Кто такая 'она'?
- Хозяйка...
- Медной горы.
- Берез, дай человеку сказать!
- Люди здесь пропадают. Один мужик проплутал тут трое суток, ходил кругами, как козел на веревочке, еле выбрался. Все вещи потерял, ружье, рюкзак. Другой случайно забрел сюда с лайками. Собаки скулить начали... жались друг к другу, а потом убежали вперед и с концами. Слышали, как здесь скрипит что-то, будто земля движется. Видели свечение... то голубой огонь из-подо мха бьет, то желтые шары летают. - Его голос был тихим и ровным, но глаза бегали. Короткие, скупые жесты и голова, вжатая в плечи, выдавали его страх. Не врал Кузьмин, верил в то, что говорил. - Факт, что здесь это... Как его? - Он наморщил лоб, вспоминаю научный термин. - Как называется место, где всякая фигня происходит?
- Аномалия, - подсказал Березовой.
- Во, точно!
- Кузь, а 'летающие тарелки' здесь, случайно, не появлялись?
- Какие-то диски народ видел. Маленькие, метра два в диаметре. Летели наперегонки над рекой, низко-низко.
- 'То тарелками пугают, дескать, подлые летают, то у них собаки лают, то руины говорят'.
Булатов погрозил Березовому кулаком и спросил:
- Игорь, а сам-то ты что-нибудь подобное видел или слышал?
- Нет. Но мужикам верю на слово - не такие они, чтобы байки травить. И батя всегда говорил, что это место лучше стороной обходить.
- Хозяйка - кто такая?
- Оборотень-медведица... дуэнде - хозяйка тайги...- Он озирался по сторонам, словно его могли подслушать посторонние или сама 'хозяйка'. - А наши деревенские говорят, что Золотая Баба. Еще мне в детстве дед рассказывал про старуху-колдунью с лицом из камня и толстенными косами. Сильно злая она на людей...
- И ведь подумал вчера, что не узнаю место! Но решил, что берег подмыло, и рельеф изменился с тех пор, как я в последний раз гостил у отца.
- Кузь, мы же не заблудились?
- Нет. - Он по-бычьи мотнул головой. - Отсюда по реке до батиного хозяйства километров пять, вниз по течению. - Сорвавшись с места, он бросился к большой, надувной лодке с подвесным мотором, вытащенной на берег, и внимательно осмотрел, проверяя целостность и готовность.
- Лодка в порядке, Игорь?
- Слава Богу!
- Ну, тогда все нормально. - Сашка размашисто перекрестился.
- Ненормально! Не должно здесь быть этого места. Именно такого места! - Кузьмин сделал широкий жест, охватывающий площадку с палаткой и кострищем. - Понимаешь?
- Но оно же есть! - Березовой не понимал.
- Игорь, что не так? - Булатов искал в окружающем пейзаже какие-нибудь странности.
Излучина реки, уютная заводь с каменистым бережком, завал из топляков, прибитых под откос, ниже по течению, стройные деревья леса и жидкий подлесок... Ничто в них не настораживало и не вызывало опасений.
- Не знаю, как объяснить. - У Кузьмина с фантазией всегда было туго. - А! Вот, представьте себе стену. Ровную стену, мимо которой вы ходите каждый день и знаете, что в ней нет ни дверей, ни окон. Глухая стена. И вот, в один прекрасный день идете себе мимо нее, идете и вдруг - бац! - дверь.
Булатов пожал плечами в ответ на вопросительный кивок Березового и достал из палатки пакет с ванильными сухариками.
- Давай, уедем отсюда, если тебе здесь стремно, - предложил он, хотя не считал ситуацию какой-то незаурядной. - В другое место переберемся или вернемся назад, к твоему бате.
Кузьмин, сделав губы 'куриной гузкой', прищурился на ближние деревья.
- Много народа приезжало сюда, золото искать, - продолжил он. - Одни возвращались ни с чем, другие сгинули бесследно...
- Какое золото?
- Разное. Клады староверов... Батя говорил, что зарыли они где-то здесь свои сокровища. Тут рядом, до войны была их деревня... большая деревня, - убежали они в тайгу от новой власти, - а Сталин их сжег... все дома вместе с жителями.
- Прямо-таки собственноручно сжег? - Березовой не удержался от колкости.
- Энкэвэдэшники сожгли, какая разница. - Кузьмин передернул плечами. - Еще говорят, что местные князьки что-то припрятали.
- Какие князьки?
- Местные! Узкоглазые... У них же не было храмов, пням да кустам молились. А здесь у них был культовый центр... еще при царях. Очень древний... Жертвенное место. Мне один ученый мужик из Москвы рассказывал, - я тогда еще в деревне жил, их экспедиция остановилась у нас на пару дней, ждали они кого-то, - так вот, он говорил, что в наших краях сгинули казаки Ермака, вместе с награбленным добром. Есть тут клады! Ищет их народ. Не просто же так люди идут в глухую тайгу.
- Это ты, типа, доказательства от обратного приводишь?
- Я своими глазами видел тех троих, когда они уходили. Серьезные мужики, упакованные, с аппаратурой, как раз сюда собирались... И все, нету больше мужиков!
- Люди гибнут за металл, - прокомментировал Березовой.
- Может, они по другой дороге вернулись? - предположил грызущий сухарь Булатов.
- А, вот, х*й-то! Отец сказал, что потом кое-какие их вещи нашли и лодку порезанную. Вы мне не верите?
- Верим, Игорек, верим.
- Я не вру! За что купил, за то и продаю. Глумится тут. И люди бесследно исчезают.
- Кузь, да ладно тебе! Треугольник-то большой... Может, пронесет?
- Берез, мы на ее земле, - кузин шепот был зловещим, а взгляд диковатым.
- Но ведь ночью ничего не случилось. А, как известно, все главные ужасы случаются по ночам, а мы вот проснулись, и не похожи на зомби, - произнес Березовой в тон, голосом, которым рассказывают кульминационные моменты в страшилках. Он, как и Булатов, будучи несуеверным, отказывался проникнуться драматизмом ситуации.
- Здесь без разницы - день или ночь. Может, нас уже нет.
- И как проверить? - Булатов достал второй сухарь.
- Черт, как же я вчера сюда вперся? - Немного успокоившийся Кузьмин озадаченно почесывал свою лохматую голову.
- Пить надо меньше.
- Это точно...
- Что будем делать? Каков наш стратегический план?
- Не знаю. - Он решительно направился к палатке и, нырнув в нее, достал ружье в чехле.
- Сусанин х*ев. - Березовой вращался на месте, обозревая окрестности. - Кто бы мог подумать? Лес, как лес...
- Кузь, мы снимаемся или нет?
- Погодите, я сейчас. Посмотрю хоть... - Кузьмин поднялся по пологому берегу к лесу и замер, вглядываясь в густой, зеленоватый сумрак.
- Давайте, нормально поедим, а потом будем смотреть и думать? - Вопрос Булатова остался без ответа. - Хрен с вами! Если остаемся, то я варю кашу. С тушенкой! - Он принялся разводить костер. - 'Сгинули', 'глумится'... Я пока еще жив и хочу жрать.
Друзья знали, что если он что-то для себя решил, спорить с ним бесполезно, особенно, если дело касалось еды. Его упрямство, случалось, доводило их до 'белого каления', 'заколебывал непоколебимостью', как сказал Сашка. Но эта неотъемлемая часть натуры помогала Булатову сохранять самообладание, даже когда вокруг все взрывалось и рушилось, тогда его спокойствие удерживало остальных от паники. Плюс ко всему он отличался каким-то, просто сверхъестественным, чутьем, которое не раз спасало жизнь не только ему, но и боевым товарищам.
- Юрец, - навис над ним Березовой, - может, произведем разведку боем, а? Вдруг повезет - и мы найдем золотишко Ермака Тимофеича или еще какого-нибудь Е*андея Берендеевича, а? Раз уж нас, вроде как, пригласили. В стене появилась дверь!
- Приключений на свою жопу ищешь?
- Не, командир, я проявляю вполне здоровую, человеческую любознательность. Человек, по сути, самое любопытное создание на земле. Его всегда манит неизведанное, ему хочется разгадать страшные тайны, сунуть нос, куда не следует... Любопытству наших предков мы обязаны всеми великими и не очень велики открытиями! - Березовой, подобно экспрессивному лектору, увлеченному темой, размахивал руками. - Представляешь, если мы найдем клад! Этакую заплесневевшую, затянутую лохматой паутиной пещерку с награбленными казачками сокровищами и парой скелетов! Йо-хо-хо, и бутылка рома! На протяжении всей своей истории одни люди зарывали клады, а другие их искали и ищут. Где наша не пропадала, Юрец? Даже, если мы найдем всего лишь древнее капище, уже наберемся незабываемых впечатлений.
- Аферист ты, Сашка!
- Авантюрист, - поправил его тот. - Но авантюрист, в лучшем понимании этого слова. Я же никого не собираюсь обманывать или облапошивать. Так, для общего развития, посещу древние святые места.
- Кузя, считает, что экскурсия до здешних достопримечательностей - рискованное мероприятие. - Он покосился на Кузьмина, застывшего перед кромкой леса.
- Брось! Это все суеверия! А потом, мы же везучие! Выжили там, без единой царапины, хотя замес был недетский.
- Сань, черпани водички! - Булатов подал ему котелок.
- Со всей микрофлорой?
- Вчера чай пил, и - ничего, даже не пронесло.
- Угу! Чем, думаешь, я с самого ранья занимался? Местные красоты созерцал? Ах, ах, похоже, совсем изнежился мой желудок на фуагре и пармезане. Хотя раньше пил из своего сапога болотную воду - и без последствий.
- Кузь, ну, чего там? - Булатов разогнулся, разгоняя клубы дыма, поднявшегося над костром.
- Да, Кузь, чего? Не видать медведихи с толстыми косами и золотой мордой? - Размахивая котелком, Березовой направился к реке.
Кузьмин быстрым шагом вернулся к палатке.
- Пойду по краю, пройдусь, - сказал он и взял топор. - Может, найду какие-нибудь зарубки.
- И что это даст?
- Не знаю. - Игорь закусил губу, его глаза, будто вспыхнули желтым огнем. - С вами в этом чертовом 'треугольнике' нестрашно. Если вы не боитесь... то я тоже...
- И пойдешь с нами в лес, если мы пойдем?
- С вами, хоть к пчелам в улей!
- Кузьму на подвиги потянуло? - спросил принесший котелок с водой Сашка, глядя на удаляющуюся спину Игоря. - Не нравится мне его поведение что-то. Поднял 'кипиш' до небес... Не подозревал, что Кузя, которого хрен чем проймешь, верит в сказки. Сам не свой стал... Скажи что-нибудь, Юрец.
- Никогда не видел его таким. Не помню, чтобы он чего-то боялся.
- Как думаешь, вся эта дребедень про лес, Бабу, медведя-оборотня, правда?