Аннотация: Иногда можно попасть в неприятную ситуацию даже в самом живописном месте. И кто тогда придёт на помощь?
Аббатство и триктрак
Юлька всегда слышит лишь то, что ей хочется услышать. Несколько раз я говорил жене, что заселение в этой гостинице с двух часов, и почти наверняка раньше этого времени ключи от номера мы не получим. Но всю полезную информацию Юлия Николаевна пропустила мимо ушей, как обычно. А потом, когда выяснилось, что я был прав, жена мне же закатила скандал...
Начинался тот день неплохо. Мы позавтракали, потом погуляли по Ренну, в очередной раз убедившись, что столица Бретани сейчас не самый симпатичный и не самый уютный из старинных французских городов. Окрестности церкви Сен-Обен из-за строительства второй линии метро выглядели так, будто по ним прогулялся Годзилла, а фахверки на площади Святой Анны по той же самой причине перекосились, накренились и держались, наверное, из последних сил, чтобы не рухнуть на брусчатку мостовой. Потому Юлька рвалась в следующую точку нашего маршрута, в Мон-Сен-Мишель.
Сдав номер, мы зашагали на автовокзал. Там дождались белого автобуса с надписью "Keolis" на боку. Пассажиров набралось полтора десятка - даже не полсалона. Дорога пролетела незаметно и через час с четвертью мы с Юлькой выходили на огромном паркинге к югу от местечка La Сaserne. Отсюда до Мон-Сен-Мишеля регулярно ходят бесплатные электрические шаттлы, которые довозят туристов до Горы за десять-пятнадцать минут. Было интересно наблюдать через окна, как легендарное аббатство, увенчанное шпилем с золотым ангелом, появляется над окрестными лугами, как оно увеличивается в размерах и приобретает, в конце концов, классический вид, знакомый по фотографиям. Скоро мы высадились на конечной остановке. Через несколько десятков метров прекрасная дорога, возвышающаяся над заливаемыми водой низинами, утыкается в стены легендарной крепости. Отсюда - только пешком.
Дотопали с вещами до ворот, вошли в городок, а там народу - тьма! Не протолкнуться! Как будто мы в метро очутились в час пик. С чемоданом и вовсе идти затруднительно - его просто некуда передвигать, сплошные ноги внизу. А если какая-нибудь организованная группа возле гида остановилась - так вообще не пройти! С большим трудом мы проковыляли эти несчастные сто метров по главной улице. Нашли свою гостиницу, поднялись к дежурному администратору на второй этаж по узкой средневековой лестнице, а нам говорят, что мы слишком рано приехали и номер ещё не готов. Понятно, что именно об этом я и предупреждал жену, но Юлия Николаевна изволила обидеться. Сначала на персонал отеля, потом, за компанию, и на меня. Другие туристы, узнав, что комнаты не готовы, оставляли администратору вещи и шли гулять. Но мы же не такие! Пришлось просидеть в комнатке возле стойки целый час, дожидаясь окончания уборки.
Потом добрая женщина-администратор вручила нам ключи, хотя до двух часов ещё оставалось ждать изрядно, и позвала юношу-портье, чтобы показал дорогу и донёс наш чемодан. Оказалось, что у гостиницы, помимо главного корпуса, есть и другое здание чуть выше на склоне Горы. Мы снова прорывались через толпы туристов, потом поднимались по ступенькам, куда-то сворачивали, затем снова преодолевали лестницы. Наш номер располагался на первом этаже фахверка с каменным основанием. Окна выходили в узкий переулок. Комната оказалась маленькой, но уютной, снабжённой всем, что нужно для комфортного проживания.
Оставив вещи в номере, мы отправились гулять. Юлька вроде как повеселела, но тут выяснилось, что наш фахверк стоит возле аккуратного местного кладбища с четырьмя рядами каменных памятников с крестами наверху. Экзотика! Такой местный колорит! Но моя супруга восприняла соседство с могилами, как новый повод для хандры. А тут ещё и солнце успело спрятаться, и небо снова посерело. Так что Юлия Николаевна ходила букой.
Я пытался её развеселить, как мог. Мы обогнули весь остров, пока вода была низкой. Мы поднялись в аббатство и осмотрели это невероятное творение рук человеческих снизу доверху. В лабиринте зданий, галерей, двориков и переходов легко заблудиться. Больше всего мне запомнился рыцарский зал или же скрипторий, поскольку в нём когда-то монахи копировали книги. В этом зале - огромные окна: ведь для переписки требовалось хорошее освещение. Обогревали помещение два здоровенных камина: замёрзшими руками красивые буквы не выведешь!
Затем мы наблюдали за приливом с северной башни крепости. Море постепенно надвигалось на серые отмели залива, и вскоре остров Томбелен, с которого пару часов назад возвращалась большая группа туристов в резиновых сапогах и дождевиках, оказался окружён водой со всех сторон. Этот прилив был низким, поэтому сам Мон-Сен-Мишель так и остался окаймлён с юга глинистой сушей. Под вечер мы наведались в заведение мамаши Пуляр и отведали её знаменитые омлеты. Потом с интересом наблюдали за поварихой в красном фартуке, лихо управлявшейся с дюжиной сковородок на длинных ручках, подвешенных над пламенем камина. Какой местный колорит! Казалось бы, замечательный день, куча впечатлений. Что ещё нужно для счастья?
Но, когда мы уже ложились спать, выяснилось, что номер наш расположен в беспокойном месте. По переулку под нашими окнами постоянно кто-нибудь совершал вечерний моцион. И изрядная часть этих гулён считала своим долгом остановиться напротив нас и завязать разговоры. После того, как я прогнал третью группу болтливых немецких пенсионеров, Юлька распсиховалась и закатила скандал. Драгоценная супруга припомнила мне все свои обиды за последние годы, устроив драматическое представление, которому позавидовал бы и сам великий трагик Эдмунд Кин. Когда по комнате начали летать стулья, я посчитал, что не являюсь таким уж большим поклонником театрального искусства и мне пора предпринять прогулку для успокоения нервов. Выскочив из номера под негодующие крики Юлии Николаевны, я рванул по переулку, не глядя на мостовую, вломился в какую-то калитку и тут же провалился вниз.
Падение оказалось недолгим. Вскоре я уже понимался на ноги, натыкаясь на холодные и влажные каменные стены. Впереди брезжил тусклый свет. Логично было направиться туда и прояснить ситуацию. Спустя пару дюжин шагов и всего лишь пару шишек на лбу передо мною открылось помещение с булыжным полом и низким сводчатым потолком, сложенным из неровных тёмных глыб. В центре зала стоял грубо сколоченный кривобокий стол, за которым сидели трое в коричневых накидках с капюшонами и очень широкими рукавами. В слабом свете свечи, установленной в глиняном подсвечнике, я заметил, что все они склонились над распахнутой деревянной коробкой, с прорисованными внутри треугольниками, на которых выставлялись круглые фишки. Мне показалось, что люди в накидках перекидываются в нарды, благо, что рядом виднелись ещё и игральные кости.
Тут один из сидящих повернулся ко мне, и только тогда я заметил, что он какой-то расплывчатый, нечёткий. Не человек, а смутная тень. "Ну да, рядом же кладбище, - сказал внутренний голос. - Так что удивительного в том, что под ним ты встретил призраков?" Зубы мои почему-то застучали, как на лютом морозе, а сам я сделал судорожный вдох, чтобы закричать. Но крик застрял в глотке, когда ко мне повернулись остальные игроки-фантомы. Глядели они строго, осуждающе, а первый ещё и прижал костлявый указательный палец к узким губам. Потом он забросил кости в глиняную чашку, потряс посудиной и опрокинул её над столом. Кубики остановились, показав на верхних гранях шестёрки.
- Два папы! Ну и везёт же тебе сегодня, брат Гильдебер! - тоненько завопил самый маленький из игроков. Странно, я не владею ни французским, ни латынью, но призраков в накидках понимал без проблем. Их голоса со всем индивидуальным своеобразием сразу появлялись у меня в голове.
- На всё воля Божья! - скромно ответил бросавший низким глубоким голосом и передвинул свои фишки по доске.
- Партия! - просто произнёс он, потом вдруг снова повернул ко мне исхудалое лицо и спросил:
- Послушайте, любезный! В таблицы играете?
- Нет.
- Почему? Боитесь согрешить?
- Нет.
- Дали обет?
- Нет. Я правил не знаю, никогда не играл в такую игру.
- Прискорбно. А в кости играли?
- Ну, наверное. А что?
- Понимаете, любезный, вам не выйти из этого подземелья без нашей помощи, вот вам истинный крест. А нам нет никакого резона кого-то облагодетельствовать просто так. Но если вы сразитесь со мною в кости и выиграете, я сам доставлю вас на свет Божий, как Святой Христофор перенёс младенца Христа.
- А если проиграю?
- Разделите с нами проклятие.
- Проклятие? Да идите вы, святые отцы... куда подальше! Не буду я с вами играть!
- Ну как скажете, любезный, - и призрачный монах повернулся к своим товарищам.
Я же обошёл всю комнату со сводчатым потолком и нашёл в ней только две двери. Через одну, распахнутую, я и попал сюда, поэтому сначала попытал счастья с другой. Неширокий коридор быстро сделался очень тёмным. В нём тянуло плесенью и сырой землёй. Прошагав по этому проходу довольно долго, я споткнулся и рухнул вниз, на ветхую ткань. Подо мною что-то хрустнуло. Ощупывая руками пол, я вдруг понял, что лежу на почти истлевшем трупе. Рванувшись в сторону, наткнулся на глухую влажную стену, пахшую известью. К ней примыкали две других, и тоже без единого прохода. Тут мне уже стало страшно. Я вдруг представил себе, что оказался замурованным в средневековом склепе, рядом с человеческим скелетом. Острый приступ клаустрофобии поверг меня в панику. В смятении я натыкался на стены, как бешеный зверь, пытающийся вырваться из клетки. Разум отключился, в голове лишь пульсировал нарастающий ужас. Когда страх достиг максимума, я снова споткнулся о человеческие кости и вылетел в коридор, пахший сырой землёй. Припустив по нему во весь опор, через короткое время я вышиб лбом деревянную дверь. Призраки всё так же играли в свои таблицы. Я пронёсся через их комнату и влетел в другой проход. Но он очень быстро закончился тупиком. Пришлось возвращаться.
- Вы нагулялись, любезный? - вопрошал меня обладатель низкого глубокого голоса.
- Д-д-да.
- Не желаете сыграть со мною в кости?
- Д-д-давайте, - я и сел за стол к призракам.
- Аминь. Вот кости: кто больше выбросит на двух - тот победил. Господь благословил седьмой день, и освятил его. Посему мы играем семь партий. Пересилишь меня - отведу тебя наверх. Не одолеешь - останешься с нами. По рукам?
- По рукам, - промямлил я и протянул руку призраку. К моему удивлению, пальцы проклятого монаха оказались сильными, а его пожатие - очень крепким. Как это он проделывал - ума не приложу!
Я бросал первым. Положив кубики в глиняную чашку, я легонько потряс её, потом перевернул над столом. Выпало пять-один. Самый низкий монах прокомментировал своим писклявым голосом:
- Кардинал и священник. Неплохо. Твой ход, брат Гильдебер!
Мой соперник ребром ладони смахнул кости в плошку, потом накрыл посудину призрачной ладонью, дёрнул пару раз, пробубнив что-то себе под нос, и выкинул кубики. Шесть-три.
- Папа и аббат. Гильдебер выиграл.
В следующей партии монах бросал первым. У него выпало три-два. Я, было, обрадовался, но мне кости преподнесли лишь два-один. Настроение падало, как температура в ясную морозную ночь. Получив кубики, я подышал на них, потом перекрестил. Так делал мой научный руководитель, когда не читались трёхдюймовые дискеты, и метод этот, обычно, помогал. Сунув кости в чашку, я долго её встряхивал, потом тихонечко наклонил. Кубики съехали вниз, как малыши по ледяной горке.
- Два кардинала. Блестящий бросок! - продолжал комментировать низкий монах. Брат Гильдебер повторил те же манипуляции, что и в прошлых партиях, и тоже выкинул пять-пять.
- Поровну. Повторяем!
На этот раз у меня выпало четыре-один, у моего соперника - пять-два. Увидев результат, я погрустнел ещё больше и впервые попытался представить, каково это, быть призраком. Горло сжал спазм, и мне вдруг стало себя очень жалко. Ну, какого лешего я убежал из уютного гостиничного номера? За свою жизнь я пережил немало скандалов. Ещё один меня бы точно не убил. Перетерпел бы. А теперь...
- Что это за притон? Тимофей! Тебе не стыдно? С бомжами тебе лучше, чем с женой? Может, ты ещё и по публичным домам отправишься?
Пока я думал, как отреагировать на слова внезапно появившейся жены, подал голос мой соперник:
- Уймись, смущение мужчины! Сядь рядом со своим супругом и подумай, как ему помочь!
- Это ещё что за клоуны? - зашипела Юлия Николаевна, но подчинилась требованию призрака и присела на скамью. Потом взгляд моей жены упал на игральные кубики, и она продолжила возмущаться:
- Ну, ты, Чанов и даёшь! Надеюсь, хоть не меня проигрываешь?
Тут снова заговорил мой оппонент:
- Нет больше сил моих слушать тебя, женщина! Твой супруг играет за свою свободу. Победит - выйдет отсюда. Проиграет - останется вместе с нами. О тебе же речи не шло. Но он твой господин по воле Господа нашего и твоя судьба связана с его судьбой!
- Чанов! Да ты с мракобесами связался, с фанатиками религиозными, да ещё и свободу свою им решил проиграть? Да с твоей удачей только в поддавки можно играть, да и то, если противник об этом не знает! Давай хоть я за тебя кубики брошу, раз ты такой дуралей!
Юлька схватила кости правой рукой, накрыла левой, встряхнула и собиралась выбросить на стол, но тут призраки хором завопили:
- В чашку!
- Подумаешь! - обиделась моя супруга, но подчинилась мнению большинства. У Юлии Николаевны выпало пять-четыре. Соперник ответил на это двумя аббатами. Низкий монах подытожил:
- Три-один в пользу брата Гильдебера.
В пятой партии призрак выбросил епископа и аббата, но моя супруга перебила их папой и кардиналом. Затем Юлька получила на кубиках двух кардиналов, а соперник довольствовался только священником и монахом.
- Три-три. Поровну. Решающая партия.
Брат Гильдебер долго бубнил что-то себе под нос, а потом кинул кости на стол. Шесть-пять. У Юлии Николаевны вышло то же самое.
- Поровну. Повторяем!
Монах-призрак перекрестил кубики, потом плошку, затем долго тряс посудину. Бросок. Пять-четыре. Я старался не дышать и не глядеть на руки моей супруги. Помнится, мой дядя утверждал, что у меня - "дурной глаз", под моим взглядом дядя всегда попадал себе по рукам молотком или задевал автомобилем стену гаража. Раздался стук костей о стол и низкий монах произнёс уже громче:
- Поровну. Повторяем!
Я зажмурился, сцепив руки, и не видел, как Юлька бросала кубики.
- Аббат и монах.
В голосе призрака-комментатора слышалось торжество. Я раскрыл глаза. Брат Гильдебер повторил свои излюбленные манипуляции и опрокинул чашку с кубиками на стол. Один сразу остановился, показав двойку на верхней грани, второй же... стал на ребро! Он чуть поколебался между единицей и пятёркой, потом всё-таки упал.
- Монах и священник! - разочарованно выдохнули призраки. А брат Гильдебер поднялся из-за стола:
- Идёмте, любезные. И да поможет вам Святой Христофор!
Мы с женой поспешили за ним. Подойдя к стене комнаты со сводчатым потолком призрак перекрестился, потом взял меня с Юлькой за руки и спросил:
- Готовы?
Мы кивнули.
- Тогда с божьей помощью по моей команде на счёт три шагаем. Раз! Два! Три!
Мы шагнули и оказались возле фахверка с каменным основанием. Того самого, где располагался наш номер. Брат Гильдебер сразу же пропал. Юлька кинулась мне на шею. Я крепко обнял жену в ответ...
Утром мы любовались Горой, подсвеченной жёлтым рассветным солнцем. В его ярких лучах камни, из которых сложены стены крепости, казались не серыми, как вчера, а охристыми, с медовым оттенком. Ярко блестел архангел Михаил на высоченном шпиле аббатства. Даже облака, наползавшие с моря свинцовой завесой, посветлели и стали почти белыми.
Такси в Сен-Мало я заказывал на полдень. Поэтому после завтрака ещё оставалось время, чтобы снова прогуляться по стенам крепости. На крышах домов рядами, как на собрании, восседали голуби. Мимо нас то и дело проносились спортивного вида мужчины и женщины. Скорее всего, это были пожарники или полицейские из местного отделения жандармерии. Когда мы дошагали до северной башни, то увидели, что сейчас прилив. Море поглотило отмели залива, Томбелен снова стал островом. На воде расположились полчища чаек. Я даже и не ожидал, что их здесь будет так много. А потом мы вдруг очутились возле исторического музея, и он, совершенно случайно, оказался открыт.
Побродив по залам, где на стенах висели средневековые пики или орудия пыток, мы вошли в помещение, посвящённое монахам-бенедиктинцам. Несколько манекенов в коричневых накидках с капюшонами и очень широкими рукавами, установленных возле больших пюпитров с рукописными книгами, пробудили у меня воспоминания о минувшей ночи. И я обратился по-английски к смотрительнице, сухонькой коротко стриженой старушке в брючном костюме, и поинтересовался, есть ли в Мон-Сен-Мишеле привидения. Старушка строго глянула на меня через стёкла своих модных очков и ответила, что никаких привидений не существует, что это давно доказано наукой, и верить в подробные предрассудки в XXI веке просто неприлично. Я открыл рот, потом закрыл его, не сумев оправиться после столь эмоциональной отповеди. Но тут подошла Юлька и поведала старушке, что горничная нашего отеля рассказывала о призраках проклятых монахов, которых иногда можно увидеть возле кладбища.
Смотрительница сделала эффектную паузу, рассматривая мою жену, затем снизошла до ответа. Она заявила, что Луи Экью в 1904 году опубликовал документы из архивов Ренна, в одном из которых упоминалась легенда о нечестивых бенедиктинцах. Эти монахи-переписчики из аббатства дни и ночи напролёт проводили за игрой в триктрак, что уже являлось нарушением канонов, принятых на Четвёртом Латеранском соборе в 1215 году. Но, как будто этого им было мало, скверные бенедиктинцы взялись написать под диктовку местного купца письмо с важными известиями, размножить его и разослать по нескольким адресам. По легенде, известия касались французских тамплиеров, купец уведомлял Магистра Жака де Моле и самых видных командоров о том, что их собираются арестовать по приказу короля. Бенедиктинцы взяли за работу деньги, но не выполнили обещанного. Когда после ареста рыцарей Иерусалимского храма по всей Франции купец узнал, что письма с его предупреждением так и не были отправлены, он разгневался и пожаловался самому настоятелю. Аббат Гийом дю Шато, втайне сочувствовавший тамплиерам, оказался скор на расправу. Он лишил провинившихся монахов сана, затем проклял их, приказал высечь и передал в руки купца. С тех пор никто этих переписчиков живыми не встречал. Но иногда в безлунные ночи на кладбище возле церкви Сен-Пьер случайные прохожие видели тени пропавших бенедиктинцев, либо слышали, как они бросают кости за игрой в триктрак.
Потом смотрительница помолчала и со значением добавила, что это лишь легенда, не подтверждённая ничем, кроме записей Луи Экью. Мы поблагодарили эрудированную старушку за интересный рассказ и направились к выходу. Шли молча, переваривая услышанное. А перед тем, как выселиться из гостиницы, заглянули в церковь Сен-Пьер возле кладбища и поставили там свечи за упокой души брата Гильдебера и его приятелей.
Вам, наверное, стало интересно, почему Юльке удалось выиграть ту решающую партию в кости? Тогда можете прочитать историю нашего знакомства. Она расставит все точки над "i"...
