Улица Кантиана, тишайшая и старейшая в городе, никогда не менялась. Потускневшие стрелки часов на большом жилом доме с высокими окнами с поскрипыванием двигались, круг за кругом стирая время; стучали по выцветшему асфальту капли дождя и делали его чёрным, блестящим, как шкура вороной лошади; озверевший ветер гнал здесь листву и пыль, шли радостно взволнованные молодожёны и торжественные похоронные процессии - но улица была всё той же, равнодушной и прохладной.
Очень короткая, она выходила откуда-то из новых жилых кварталов (вот она, связь поколений!) и заканчивалась поворотом к Сити. Она не содержала ничего, кроме нескольких сотен людских тел в четырёх домах, выстроившихся вдоль дороги, и престижной гимназии имени того же господина Кантиана, расположившейся у поворота. Гимназия больше напоминала театр - бронзовые львы у входа, массивные двери, из которых выходишь, воистину чувствуя себя аристократом, многообразная лепнина, колонны, словно сделанные из сахара. Утром к ней всегда подъезжали шикарные машины, оттуда выходили дети и уже через стекло деловито прощались с родителями. Сдержанный и насмешливый говор наполнял просторный двор, через несколько минут он затихал и улица опять погружалась в привычную тишину.
В один из типично осенних дней на улице Кантиана появилась девушка. Появилась внезапно, из ворот третьего по улице дома. Она неторопливо шла по направлению к Сити, время от времени без интереса посматривая в тёмное небо. От каждого шага еле заметно подрагивали коротко подстриженные на макушке серые с синевой волосы, те же, что подлиннее, но чуть темнее, недвижно лежали на плечах. Тёмно-фиолетовое пальто, перехваченное ремнём, зашелестело, когда девушка на ходу сняла с плеча большую сумку, покопалась в ней и повесила обратно.
Звали девушку Веринея Белолипецкая. Её имя и фамилия были очень нетипичны для населения города, равно как и внешность: слегка раскосые глаза, то чернеющие, то зеленеющие; длинные узкие брови; нос, как на православных иконах, тонкие губы. Когда Веринея в очередной раз посмотрела в небо и улыбнулась, её лицо приобрело немного птичью заострённость - выступили вперёд скулы, глаза округлились и попростели в своём выражении. Но улыбка продержалась всего несколько секунд - и вот опять это выражение неуловимой насмешки, ставившее в тупик все лица мужского пола, общающиеся с Веринеей.
Очередной шаг. Уверенно становятся на корку льда кожаные ботильоны. Правый вдруг отчаянно едет вперёд, за ним - левый, а следом падает вся Веринея Белолипецкая. Полёт длился какую-то долю секунды и сам по себе не был страшным для Веры. Ужасом были наполнены те бесконечные мгновения, когда она лежала на остывшей земле, чувствуя лицом лёд, а душой - что-то не менее холодное.
"Здесь никого нет. Никто меня не поднимет", - подумала Вера. - "И я никого не подниму".
Вставать не хотелось. Веринея вдруг ясно осознала, что не хочет сегодня идти в свой офис, печатать документы и относить их на подпись - она подрабатывала секретарём в одной из многочисленных компаний, в таком избытке появившихся в городе несколько десятилетий назад. Вера хорошо относилась к своей непыльной и несложной работе: деньги платили немалые, а прибавляя их к стипендии и тем приоритетам, которые даёт совместная жизнь с родителями, можно было существовать шикарно. Правда, университет, в котором Веринея училась на втором курсе факультета международного взаимодействия, на данный момент был закрыт из-за нестабильной обстановки в городе.