В древние времена, когда дикость окружала людей, как мгла окружает факел безлунной ночью, в царстве Цзян появился на свет благородный И.
От почтенных предков наследовал принц высокую карму. Судьба уготовила ему ясную стезю - управлять своим народом. С самого младенчества светильник его разума пылал ярко и уверенно. Уже в юности придворных поражала глубина помыслов, непреклонность решений и дальновидность поступков будущего правителя.
Но не только карма вела благородного И по его пути. Верный традициям, принц прилежно вникал в сокровенное знание облаченных в роскошные переплеты книг. Истина была заключена в фолиантах, как птица Феникс в клетке из безупречного нефрита.
Ложе сна наследник неизменно покидал за четверть часа до восхода. Именно столько времени требовалось И, чтобы без суеты подняться на вершину высочайшей в царстве башне, возведенной рядом с его опочивальней. Принц первым встречал лучи солнца, воздевая руки в приветственном жесте. Он стоял, обернутый в легкий желтый лоскут ткани и терпеливо ждал, когда янтарный поток коснется коротко стриженной макушки, благословляя отрока на предстоящий день. Потом полоскал рот, омывал девять отверстий, данных человеку для сношения с природой, используя заботливо приготовленную слугами ароматную розовую воду из фарфорового кувшина. И лишь затем припадал к чаше из прекрасной отполированной яшмы, в которой за ночь скапливалась небесная влага. Возжигал благовония в пяти курильницах, читал нараспев молитвы на четыре стороны света, и, троекратно поклонившись духам предков, приступал к упражнениям, открывающим потоку жизненной силы все шестьдесят четыре сочленения.
Свои привычки были и у Вэя, проживавшего в небольшой деревеньке Ву, прилепившейся к горной гряде на самой окраине царства Кунь. Происходил он вроде бы из крестьянской семьи. Хотя наверняка никто из односельчан того не знал.
Впрочем, как и сам Вэй. Держал он себя совсем как великовозрастный ребенок, за что и заслужил свое прозвище - "безумец Вэй"
С лежанки поднимался, сообразуясь с дворовой собакой. Если старый пес продолжал дремать до полудня - то и Вэй, чаще всего, следовал его примеру. Порой пса мучили блохи. Или голод. И он уходил со двора спозаранку. Тогда Вэй переворачивался на другой бок. И брал в пример соседского ленивого кота, разомлевшего на соломенной крыше. Работать бедолага не любил. Не то, чтобы он совсем не занимался земледелием. Ведь наполнять желудок - досадная и крайне обременительная, но совершенно непреложная обязанность живущих в этом мире. И никто из односельчан не стремился переложить коромысло необходимости с плеч Вэя на свою спину. Потому безумец изредка выходил в свой огород. Но ненадолго. То услышит, что в ближайшей деревне свадьба - и побежит туда глазеть на невесту. То подумает, что поясницу можно и повредить от слишком долгого пребывания внаклонку. То услышит рычанье тигра в дальней бамбуковой роще - и напугается так, что два дня не выходит из дому. А то донесется слух до ушей болвана, что видели в окрестностях разноцветного, как радуга, и мохнатого, как медведь, Шан-женя, горного жителя. И что тому, кто соберет все семь клочков разноцветной шерсти, будет в жизни великое счастье. Пойдет, прихватив для смелости с собой беззубого пса, в лес глупец. Насобирает шерсти козлиной да лисьей. Напихает в суму всякой иной дряни... Заблудится, конечно с непривычки. Плутает, бывало, дня по три. Люди его уж и не чают живым увидеть. А он - как и не пропадал вовсе - уже небылицы плетет детишкам у околицы.
Еще любил Вэй провожать земляков в последний путь. Потому что похороны - это всегда поминки. И вот тут проявлялась вся любовь и всё уважение Вэя к ушедшему. Ел на поминках он за троих. А вина ему старались и не наливать. Что на дурня хмель переводить - он и без того отчудит такое, что старики еще долго будут головами качать да глаза отводить. А Вэю - хоть бы что! Вот раз пришел он в соседнюю деревню - а там как раз жена старосты отошла в мир иной. А так как Вэя в той деревне не знали - то его допустили не только попрощаться с усопшей, но и поздороваться с чаном браги, предназначенной для гостей. Так он после шестой чарки уселся на забор, ударил в медный таз камнем, да и затянул разудалую песню. Ему говорят - прекрати, ты ведь у одра скорби! А он в ответ - вот я ее и прогоню! И покойнице, дескать, лежать не так скучно будет. Да и у гостей что-то лица уж больно грустные... Едва сволокли дурака с ограды, да выпроводили.
А принц И тем временем совсем возмужал. Из отрока сделался статным, красивым юношей. Проявил немалые успехи в воинском деле. Собрал под своим началом полк солдат и каждодневно лично занимался их тренировкой. Дважды усмирял бунты в уездах. Лишней крови не проливал, но и пощады к изменникам не знал. Воины, воспитанные наследником, не ведали страха и не смели перечить своему господину даже в мыслях.
Над их головами привольно развивался бирюзовый штандарт с вышитым серебряной нитью карпом. Еще в детстве отец рассказывал принцу, почему на их гербе изображен именно карп. Это была единственная рыба в здешних краях, плывущая против течения. По преданию, когда лучшие из лучших карпов поднимались высоко в горы по руслам стремительных рек, там их ждало последнее испытание. "Драконьи пороги". Рыба, сумевшая преодолеть их, становилась мифическим существом. Не сумевшая - погибала.
Как раз в ту пору случилось отыскать придворному историку считавшийся давно утерянным летописный свиток. Отнесли свиток наследнику И, как ценителю и знатоку древних знаний. А на пергаменте черным по белому написано - что государству Цянь искони принадлежит горная гряда, отделяющая его от государства Кунь. И деревушка Ву. И обширнейшее озеро Кань неподалеку. Конечно, сама по себе череда скалистых гребней или жалкое крохотное поселение вряд ли могло заинтересовать августейшую особу... Но вот озеро... Легендарное озеро, в котором, по преданию, до сих пор живут водяные драконы! И если верить тем же сказаниям, правитель, обретающий дружбу дракона, становится не только непобедим. Но и бессмертен, продолжая жизнь, полную неги и утонченных удовольствий, в Небесном Чертоге, после распада бренной земной оболочки.
Молодой человек получил одобрение отца - и не откладывая дела в долгий ящик, составил учтивое, но решительное письмо правителю царства Кунь. Ответ, полученный месяцем позже, состоял из столь же учтивых фраз. И являлся на редкость уклончивым. Впрочем, принцу И отнюдь не возбранялось посетить указанное озеро, и пробыть на его берегу вместе со свитой столь долго, сколь он пожелает.
И принц отправился в поход. Надо ли говорить, что полк последовал за ним, как нить, которая всегда следует за иглой.
В деревушку Ву они вошли осенью, и армии деревьев торжественно приветствовали иноземцев, степенно покачиваясь на ветру в своих золотых и бордовых парадных мундирах. Не уступали им в изысканности нарядов и воины царства Цянь. Стяги развевались высоко и горделиво, длинные павлиньи перья колыхались, как волны, из-под блистающей брони то тут, то там проглядывали роскошные одежды всадников.
Принц вполне оценил положение поселения и уже прикидывал позицию для сторожевых башен, которые надлежит возвести вдоль дороги. Неплохо бы утвердить и небольшой бастион. Деревенькой придется пожертвовать. Но монарший ум не должны занимать такие мелочи.
Жители все затворились в своих домах. И один Вэй безмятежно дремал у колодца в обнимку со своим приятелем - тощим кривым гусаком. Мерный цокот копыт разбудил недотепу, когда конница была уже совсем рядом. Вэй никогда не видел такого количества одинаково облаченных людей сразу. К тому же перед ненастьем дурачку вечно снились кошмары. Вот и тогда, не успев протереть глаза, он узрел перед собой целое войско. И тут же рухнул на колени, с криком призывая принца не тревожить покоя дракона.
Наследника весьма удивила осведомленность оборванца. Но вида он не подал. И не снизошел до разговора с простолюдином. Принц не мог знать, что гусаку изрядно надоело валяться в пыли, и он начал щипать сильным плоским клювом Вэя за разные места. А тому как раз грезилось, что не Вэй он вовсе, а черный дракон, прикорнувший на рисовом поле. Крестьяне окружили его со всех сторон и тычут кто вилами, кто серпом в чешуйчатую шею да рыбье белесое брюхо.
Принц решил, что однодневный отдых не помешает его людям. Путь через горы не был легким. К тому же выслать вперед разведчиков представлялось теперь не только желательным, но и необходимым. Воины споро разбили лагерь прямо за околицей. Дозор, осмотрев окрестности, не обнаружил и следа опасности. На кострах булькали казаны с похлебкой, распространяя аппетитный аромат. Вэй, конечно,
прилетел на запах как пчела на мед. Но, получив такого крепкого пинка под зад, какого не получал отродясь от односельчан, вынужден был откланяться. К тому же один из всадников потерял торбу для коня, и отнял у попрошайки его штопаную суму.
Впрочем, простодушный Вэй ничуть не пал духом. Выломал прут орешника, привязал к нему конский волос, найденный под ногами, рыбью кость вместо крючка приладил - и пошел к ближайшей протоке ловить рыбу. По пути напугал белку. Да так, что у нее выпал из лап гриб, который рыбак тут же приспособил как наживку.
До ночи просидел дуралей у воды под музыку из собственного живота. И лишь под утро, когда лес накрыл густой туман, поймал рыбу. Обрадовался Вэй, засуетился, замечтался о том, как он приготовит большую сочную рыбу. Натрет ее душистой травой, обваляет в остатках муки, да и запечет в золе, разведя огонь в очаге. И сбился недотепа со знакомой тропинки. Вышел к проезжей дороге совсем не там, где хотел, у Красного утеса.
Глядь - а там люди в полной военной амуниции. И вроде как тоже над ручьем с удилищами склонились. Разозлился Вэй. Мало того, что иноземцы от костра вчера прогнали, так еще и какие-то солдаты пришлые норовят из реки всю рыбу выудить!
Невдомек дурачине, что и не удочки то вовсе. А знаменитые цяньские луки, пробивающие самую крепкую кольчугу с пятидесяти шагов.
Пришел Вэй в деревню, а там как раз принц И с воинами - лошадей у колодца поят.
Шёл бы безумец мимо, да распирало его шибко изнутри. Он и запой - нескладно да хрипло.
Понаехали чужаки,
Их рука - как тигровая лапа!
Затаились в кустах рыбаки
У красных скал ловят нашего карпа!
Осторожно выглядывавшие из-за ставен земляки онемели от дерзости Вэя.
Наследник, услышав такие насмешливые речи, хотел уж было укоротить негодяя на голову. Да вовремя одумался.
Поднял И взор вверх - и сквозь флаг с вышивкой карпа узрел тучу, закрывающую солнце. Вспомнил как лучники его дяди перетягивали запястья, собираясь поразить дальнюю мишень. И верно - похожей становилась рука на тигриную лапу.
Из тех людей был наследник, кому не надо рассказывать о трех углах квадрата, когда объяснили ему один угол.
Разделил свой отряд принц на две половины, обошел засаду с двух сторон, да и ударил неожиданно, как камень по куриному яйцу! Недолгой была битва, ведь луки и кинжалы не соперники мечам в ближнем бою.
К тому времени, когда отряд вернулся в деревню, Вэй же успел умять половину рыбины, а вторую, завернув в лист пряной кувшинки, спрятать под большим камнем. Дружба - дружбой, но уж очень не хотелось оборванцу делить ужин ни с кем из своих четвероногих да краснолапых товарищей. Прибрав снедь от незваных гостей, задремал он в тени раскидистого дерева. Спросонья узрев забрызганных кровью воинов, он едва не обмочился с испугу, приняв их за демонов Преисподней.
За Вэем вскоре пришел посыльный, и сопроводил оборванца к костру своего господина. Принц, освободившись от доспехов, выглядел простым юношей. Очень красивым и столь же задумчивым. Он жестом пригласил Вэя сесть напротив. И сквозь танцующие язычки пламени долго, молча, всматривался в грубые черты лица.
Наконец, принц задал вопрос - "Как ты думаешь, прозорливый, стоит ли льву продолжать двигаться вперед, в надежде на великие свершения?"
Вэй, конечно же, не понял вопроса благороднейшего господина. Да, честно сказать, и слушал-то он его вполуха. Гораздо более его сейчас занимало другое. Показалось бездельнику, что недостаточно плотно привалил он во дворе камень, закрывая ложбинку со своим ужином. И сейчас как раз, поди, пес уже подбирается к рыбе, взрывая седой лапой мягкую землю. А немного поодаль стоит гусь, в нетерпении раскачивая длинной шеей. И щурит хитрый глаз кот, выжидая минуту, когда можно будет молнией метнуться с крыши и полакомиться, оставив всех недотеп с носом.
Вот вполголоса, как бы сам себе и протянул дурачина: "Чуть отлучился - едва своего не лишился!".
Взволновался сиятельный и молвил - "Будь ты чуть поумней и пообразованней - и сделал бы я тебя своим советником, а будь еще порасторопней да посмекалистей - и генералом!"
Ничего не ответил безумец Вэй, лишь тихой флейтой в голове пропел ему нежный голос: "Будь ты немного умней - и был бы ты Вэй вечным батраком. Спину бы гнул от рассвета до заката, соблюдал бы обычаи и приметы, копил добро до смертного часа, да и ушел бы в землю, которую без устали ворошил да перелопачивал, как и пришел - голым!
А случись слыть расторопным и смекалистым - лежал бы с распоротой грудью на поле брани, под холодным дождем. Принес бы лишь славу князю да пищу воронам!
Не печалься, что простодушен и не тужи, что не спор. Взгляни на дуб у развилки - узловаты ветви, крив ствол, морщиниста кора, горьки желуди... Он и прожил-то столько лет потому, что ни на что не годен. Иначе давно бы уж изловчились, да и сделали из ствола - лодку, из веток - стрелы, втоптали бы в грязь кору, скормили бы свиньям желуди..."
Тряхнул нечесаной головой бедолага - и затих голос...
А на утро только потухшие костры напоминали о лагере принца И.
Говорят, много подвигов совершил молодой повелитель, взойдя на престол. Царство Цзян все прибывало и прибывало новыми землями. Подданные соблюдали законы в то время, и государство процветало. Велика была слава монарха. Но недолговечна. После его упокоения трон захватили другие люди. Они не отличались особенными талантами. Поэтому, даже упоминания о прежнем правителе оказались под запретом. А вместе с монаршим именем забылись и его законы. Люди предпочли следовать своим страстям и беспокоиться более о тугой мошне, чем о справедливости и гармонии. Прошло еще немного времени - и с страной Цзян произошло тоже, что бывает с прекрасной, но хрупкой нефритовой вазой. Лишенная твердой опоры она низверглась с высоты своего положения - и разлетелась на множество мелких осколков.
И еще много поколений сельчан, населявших деревеньку Ву, сокрушенно качали головами, когда их ушей достигали вести о войнах, беспрестанно сотрясавших земли, лежащие за горной грядой. И передавали из уст в уста легенду о благороднейшем принце И, некогда посетившем их. Правда, жители близлежащих деревень обычно лишь тихо усмехались в ответ.