Ветер в горах - обычное явление. Ветер со снегом - тем более.
Новый этап моей жизни начался именно с него, ветра, который заставил Лекса спрятаться в расщелине. Впрочем, про это я узнала уже гораздо позже...
Холод. Он окружал меня со всех сторон, как колючее одеяло, и казалось, что он был со мной всегда, но ощущать я начала его только сейчас. Ледяные нити прошивали мои руки, ребра, ступни, пальцы. Даже веки, как мне показалось, были пробиты тонкими ледяными иглами, которые не давали открыть глаза.
Тепло. Вот, что заставило лед подтаивать, а мое сознание - завозиться недовольным зверем, в чье логово забрел незваный гость. Я дернулась, ледяная корка хрустнула и начала осыпаться крошкой с моих пальцев, лица и груди. Где-то за стеной звучала песня, слов которой я не знала, они были мне неясны и непонятны, но сама мелодия... она завораживала, словно звук пробивал себе путь сквозь темноту и тишину, царившие здесь раньше.
Я попыталась двинуться вперед и рухнула, когда ноги, мои собственные непослушные ноги, не выдержали моего веса. Пение прекратилось.
- Кто здесь?- голос был определенно мужским, не старым и с легкой хрипотцой. Он обеспокоен? Я с удивлением обнаружила, что чувствую за стеной волну эмоций.
Непослушные от холода губы никак не хотели открываться, но мне удалось выдавить из себя несколько звуков. Мой голос оказался похожим на журчание ручья. Во всяком случае, моя память услужливо подсунула мне звон маленького потока воды в горах, когда я вслушивалась в звуки, которые издавала сама.
- Эй, отзовитесь! Вы там, за стеной? Не получается выбраться?
Вместо ответа я оперлась спиной на стену, чтобы хоть немного выровняться, и попыталась повторить мелодию, которую выводил голос за стеной до того, как шум моего падения ее прервал.
Наверное, он меня услышал. Из-за стены отчетливо донеслось короткое восклицание, а эмоциональный фон сменился на легкий страх и горячее желание помочь. Шорох, а затем равномерный стук только подтвердили мои ощущения. Кто-то извне ломал стену.
Страшно мне не было. Удивительно, но за все это время я не почувствовала ничего. Абсолютно. Единственное, чего мне хотелось, так это выбраться из темноты и согреться. Сама я этого сделать не могла, тогда зачем бояться того, что кто-то поможет мне отсюда выйти?
Стена рядом пошла трещинами.
- Осторожнее, лучше отойдите!- в голосе снова появились нотки беспокойства. Я послушно отползла в сторону, и стену, после нескольких ударов, буквально разорвало волной света. Или так только показалось мне, ослепленной такой непривычной яркостью . Я почувствовала касание тепла и потеряла сознание, когда меня накрыло волной чужих эмоций.
Чужое беспокойство раскаленной иглой буравило мое сознание, и я снова очнулась.
- Как ты? Кто ты? Ты...- я поняла, что он хотел сказать, но он, а это был точно он, меня боялся?
Я попыталась присесть и с удивлением обнаружила, что человек (а это без сомнений был человек, такой же как я сама), помог мне сесть на кровати, поборов свой страх и... отвращение?
Удивительно. Я смогла взглянуть на себя его глазами, а затем уже сама начала рассматривать свои руки, ноги, касаться своей кожи. Казалось, что я вся выточена из мутного, словно в сетке трещин, льда, хотя моя кожа была... никакой? Как сказал Лекс, а именно так он назвал себя через несколько томительных минут, все мое тело было комнатной температуры.
Впоследствии выяснилось, что мое тело не имеет собственной температуры, а цвет мутного льда - и есть мой настоящий цвет. Болезней - нет. Голода - нет. Эмоций - нет. Ничего нет. Только глаза выделялись двумя угольками, словно кто-то выточил статую и, шутки ради, сделал ей почти живые глаза.
Как я оказалась внутри той стены я не знала, и Лекс, отчаявшись узнать что-то у меня, со временем тоже перестал этим интересоваться. На словах.
Лекс, человек, который меня нашел и донес до своего дома, оказался добрым человеком. Врач-педиатр в отпуске, молодой, несколько лет как закончивший университет - он еще не потерял веры в то, что не все можно объяснить наукой. Другой, на его месте, еще там, в горах, не стал бы ожесточенно ломать стену, нести что-то, что не отличалось по температуре от окружающего снега, домой и пытаться это "нечто" привести в чувство.
В недрах моей памяти хранилась информация обо всех простых вещах, которые окружали меня в доме. Все непонятное, стоило только показать Лексу, сразу отпечатывалось в моем сознании рядом образов из головы моего нового знакомого, который, прежде чем начать говорить, успевал прогнать всю информацию в уме, пытаясь выбрать то, что, как ему казалось, я могла понять.
С каждым днем я все больше узнавала не только о моем Лексе ("моим" Лекс стал тогда, когда пришло понимание того, что я могу узнать все, о чем он думает), но и о себе самой.
Я - могу читать чужие мысли-образы и могу чувствовать чужие чувства и эмоции. При этом мой "лед" меняет свой оттенок. Смущение отбивалось легким оттенком алого на той части моего тела, что была ближе к Лексу, а цвет становился тем насыщенней, чем сильнее было это чувство. Гнев - заставлял мое тело становиться серым, а обида - подкрашивала его в оттенки желтого. Счастье отбивалось легким оттенком небесно-голубого.
Когда я сочла, что мой словарный запас достаточно полон, чтобы вести осмысленный диалог (а это произошло на третий день) - я заговорила, и снова мой голос напомнил мне журчание ручья. Лекс воззрился на меня как на новое Чудо Света. Зачем я заговорила? Только для того, чтобы одернуть Лекса, который, думая, что мне это поможет, читал вслух детскую книжку.
- Лекс, хватит. Она скучная.
- Ты... ты говоришь?- волна удивления и смущения накрыла меня, и я заметила, как мои руки сменили цвет. На этот раз - лиловый с розовым. Подозрение, что аналогичное произошло и с лицом, только подтвердилось, когда я заглянула в сознание Лекса. Но, наконец, он взял себя в руки.- Хорошо. Но... раз ты говоришь. Может расскажешь о себе?
- Не могу,- честно призналась я и попыталась изобразить на лице улыбку, такую как хотел увидеть Лекс.- Вернее могу, но мало.
Напряженная тишина была мне ответом, потому я продолжила.
- Я не помню, как меня зовут, или как я там оказалась. Я помню только момент, когда холод и твоя песня заставили меня очнуться. Помню, что я - такой же человек, сомнений в этом у меня нет. Помню свои руки, рыжие волосы и такие же зеленые, как у тебя, глаза. На этом все. Что я могу еще рассказать?
Я протянула к нему свои руки, уже тронутые легкой зеленью недоверия.
- Видишь? Ты мне не веришь. Скотина.
Эксперимент удался, Лекс обиделся, а грязно-желтые пятна покрыли мои руки.
- А теперь ты обижен. Желтый - цвет обиды. Твоей обиды, Лекс.
Две недели отпуска Лекса подходили к концу, и он предложил мне поехать с ним в город. Я согласилась, ведь он был моим единственным знакомым, в этом большом мире.
Как выяснилось позже - жизнь в городе стала для меня мукой. Множество эмоций, налетающих со всех сторон, агрессия, злоба, непонимания касались меня каждый день и въедались в мое тело и "лед" темнел и серел. Так и открылась моя первая болезнь. Эмпатия. Чужие эмоции, которые были моим ключом к миру и стали моим наказанием.
Я научилась управлять чужими эмоциями, вбирать их в себя и передавать при надобности. Если расстегнуть рубашку Лекса, отданную вместе с ворохом вещей еще в горах, то видно, что внутри моей грудной клетки теплятся разноцветные комочки, словно шутник поместил в мое тело ряд цветных лампочек.
Почти все эмоции - эмоции Лекса. Когда мне хотелось согреться - я мысленно касалась небесно-голубого яркого огонька внутри своей груди и холод отступал. Забавно, но счастье - единственная эмоция Лекса, которая не пропадала при попытке забрать кусочек себе.
Через неделю я перестала даже открывать окна в комнате, не говоря о попытках выйти на улицу. Голубой комочек в моей груди разрастался, когда Лекс смеялся или читал интересную книгу, с его помощью я пыталась прогнать ту черноту, что въелась в мои руки за то время, когда я выходила на улицу, закутавшись в объемную одежду, скрывавшую все кроме настороженных черных глаз.
Глупо, но спустя месяц мне начало казаться, что все эмоции - не чужие, а мои. И очень хотелось делиться искристым комочком счастья, который был внутри. Я научилась использовать компьютер и интернет, стараясь найти что-то действительно стоящее внимания моего Лекса, а затем, наткнувшись на сайт со схемами поделок - начала плести, попросив купить разноцветных шнуров.
Лекс радовался как дитя, когда получил первый браслет, сделанный моими руками. Внутри что-то дрогнуло и меня обдало жаром. Комочек счастья Лекса, спрятанный внутри меня, полыхнул яркой звездой. Но только на секунду.
А потом появился он. Лекс привел его домой, когда вернулся с работы. Его друг, который уже забеспокоился, ведь Лекс сбегал с работы сразу, как уходил последний пациент, не оставаясь на традиционные посиделки.
- Ветер,- улыбнувшись, и не испугавшись, ведь меня не обманешь, поздоровался он, сероглазый хрупкий юноша, с длинными каштановыми волосами.
Мои пальцы порозовели. Я... смутилась? Или он? Ветер был странным - он не испугался девушки, которая сидела на кресле, завернувшись в одеяло, чье лицо скорее напоминало маску.
- Ая,- коротко ответила я и настороженно прищурилась.
- Это она. Та, о ком я тебе рассказал,- растерянно пробормотал Лекс, опасаясь реакции друга.
Ветер рассмеялся и, передвинув стул, сел напротив меня.
- Я наслышан о вас, юная леди и вы даже прекрасней, чем я думал.
Его смех отбился звенящим колокольчиком от стен - мелодичный, звонкий, почти детский.
Так я узнала, что добрый человек - далеко не один.
Еще позже, выглянув из окна, я заметила как человек, от которого исходили волны гнева, сел под стеной и поделился куском хлеба с бездомным псом. Волны гнева утихли и сама душа, если можно ее так назвать, этого человека зазвучала в унисон со счастливой душой собаки.
Со временем Ветер и Лекс стали моими верными друзьями, но и это я поняла гораздо позже, когда случилось то, чего так ждал Лекс.
Мои эмоции и чувства, такие же замерзшие как я, отмерли, подогреваемые чувствами и эмоциями сотен людей, которые ходили по улицам.
Этот день, как и все выходные дни Лекса, мы проводили на природе. Ветер, я , Лекс - мы трое очень полюбили посиделки у костра, с гитарой и песнями, которые я и без того слушала целыми днями.
Ветер касался моих волос, Лекс и Ветер пели очередную песню, а я слушала их прикрыв глаза.
- Ая?- я почувствовала беспокойство своих друзей и обернулась. Оба уже стояли рядом и осторожно касались чего-то на моей голове. Затем, набравшись храбрости, если верить его эмоциям, Ветер словно выдернул что-то и протянул ко мне ладонь. На ней белела маленькая ромашка...
Память нахлынула вместе с потоком собственных эмоций, которые изменяли не только цвет, но и саму форму моего тела. Ноги подкосились, но крепкие руки Лекса подхватили мое тело. Я поняла, я вспомнила - кто я.
Ая, нет Эйлиа Ар Аяле, из народа хранителей. Давным-давно люди называли меня Великой Матерью, Духом Земли и Зеленой богиней. Людское неверие, боль, гнев и войны заставили меня спрятаться и самой закрыть, запечатать себя в глубине гор.
Земля удовлетворенно вздохнула под моими ногами, а ласковое солнце коснулось моих рыжих, как пламя, волос, с которых Ветер обрывал последние цветы...
Я - сердце этой планеты. Теперь - живое и бьющееся.