Левицкий Андрей : другие произведения.

Нашествие-1.3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.16*6  Ваша оценка:

  Глава 3
  НЕБО АРМАГЕДДОНА
  I
  
  Придерживаясь за корму, Кирилл вынырнул и с хрипом вдохнул воздух, разинув рот. Сделать это тихо, конечно же, не удалось, хотя он очень старался. Он фыркнул, отплевываясь. Закашлялся.
  Какой может быть вода в Клязьменском водохранилище в середине весны? Ясно дело - холодной. А Киру она теперь казалась ледяной. Его била дрожь, но самое неприятное - начали неметь стопы и кисти. Еще немного, и он просто утонет...
  Не думая больше о варханах, которые до сих пор могли быть на берегу, Кир поплыл вдоль лодки, перебирая руками по борту. Добрался до обращенного к барже носа и взялся за цепь, свисающую между шинами. Стуча зубами на весь берег, полез вверх - но мокрые руки заскользили, и он шлепнулся обратно.
  Кирилл спрыгнул в воду уже довольно давно. Перед тем он сидел, смирившийся со своей участью, ожидая, когда варханы увидят его... И вдруг подумал: что я делаю? Кто я, в конце концов, такой - мокрица, кролик, мышь дрожащая, или - человек? Если сопротивляться варханам сейчас бессмысленно, то надо использовать любую возможность, чтобы спрятаться от них, а после уже решать, как поступить дальше.
  Над головой кричали и стреляли, скрипела палуба. Преодолев боязнь большой воды, естественную для всякого не умеющего плавать человека, он выпрыгнул из лодки.
  И теперь Кир не мог выбраться - просто сил не хватало. Стиснув зубы, он обеими руками вцепился в уключину, почти с головой ушел под воду и резко вынырнул. Навалившись на борт грудью, тяжело перевалился через него, упал на дно между лавками. Здесь в лужице просочившейся сквозь щели воды лежал рюкзак.
  На барже заскрипели доски палубы. Кирилл схватился за рукоять катаны, стиснув ее непослушными пальцами, попытался вытащить из ножен. Силуэт вставшего на носу баржи вархана возник на фоне неба. Сейчас чужак выстрелит из своего электрического ружья, алая молния пробьет скорчившееся в лодке тело вместе с днищем, зашипит вода, оборвется короткий крик - и не станет Кирилла Мерсера. Отлетит его душа в Небесный Интернет, но туда душу не пустят, наверняка ведь у них там какой-нибудь файерволл стоит, который открывает райские врата лишь перед праведными юзерами - и бросят Кирилла вниз, в пламя цифрового ада, где до скончания веков пребывают души всех грешных хакеров...
  - Кирилл, да вы совсем замерзли!
  Отпустив катану, он встал на колени, уперся в лавку лбом, потом кое-как выпрямился.
  Присевший на краю палубы Яков Афанасьевич схватил его за плечо и помог вылезти наверх. Рюкзак остался в лодке, агроном спустился туда, накинув на плечи лямки, забрался обратно.
  Ближе к корме на палубе лежали тела, ни одно не шевелилось.
  - А в-вы п-почему сухой? - Кирилл принялся стаскивать куртку.
  - Не поверите, я в отсек для весел спрятался. Спрыгнул, когда они из машин своих повалили, и крышку захлопнул. Узко, но мы ж весла вытащили, места хватило. Затаился... Вверху стучат, кричат, стреляют, а я лежу ни жив ни мертв.
  - Д-да... дайте рюкзак. Т-только расстегните.
  - У вас там полотенце?
  - Ш-шмотки...
  - Растереться, растереться надо хорошо, Кирилл, потому уже сухое натягивать. Потом попрыгать, поприседать хорошо.
  Пока Кирилл переодевался, Яков пробежал по палубе, семеня короткими толстыми ножками, приседая над каждым телом, пытаясь нащупать пульс.
  Натянув сухую одежду, Кирилл начал притоптывать и хлопать себя по плечам. Ему все еще было очень холодно
  - Борис, Генка, Валя, Николай Валерьевич... Все мертвы, - потерянно пробормотал Яков Афанасьевич, вернувшись к нему. - А других они с собой увели. И детей, всех. Боже мой, боже мой!
  - Д-детские тела есть?
  Агроном потряс головой, пригладил ладонью седые волосы, жестко топорщившиеся вокруг круглой лысины.
  - Нет, кажется, нет. Но ведь они несколько лодок своими молниями... В лодках были, думаю.
  Он пригляделся к Кириллу, который непослушными пальцами пытался застегнуть рюкзак, и добавил:
  - Да вы синий, как... Как, извините, труп. Идите за мной, у Глеба всегда с собой... Ну же, пошли, пошли!
  Схватив Кира за локоть, Яков потащил его на берег. Возле сходней лежал убитый выстрелом в спину Глеб.
  - Варханы пару минут как уехали, - говорил агроном, подходя к телеге механика. - В отсеке плохо слышно, глухо, но двигатели я расслышал все же. Сначала стук ног по палубе стих, и потом укатили они, быстро так... Они вообще быстро действуют, раз-два - сходу все, вроде уже тыщу раз подобное проделывали. Наскакивали вот так на мирных людей, кого убивали, кого с собой увозили. Ведь это ж не так легко: отловить народ, запихнуть в машины... А у них все почти мгновенно - отработано, значит.
  Казалось, этой болтовней Яков Афанасьевич пытается отгородиться от ужасной картины, окружающей их, - около десятка мертвых мужчин и женщин на барже и в песке на берегу. Двое, которых выстрелы варханов застигли, когда они пытались нырнуть, лежали на мелководье. У Кирилла, который этих людей не знал, и то голова шла кругом, тошнота подступала к горлу, хотелось лечь на землю лицом книзу, зажмуриться, замереть... А каково было агроному, долго прожившему среди них?
  Оставив Кира возле телеги, он побежал к дымящей тарантайке. По ней явно выстрелили из электрического ружья, причем раза так три, не меньше - "хаммер-мини" теперь напоминал взорвавшуюся изнутри консервную банку.
  Возле телеги лежала лошадь - ей картечью из дробовика разнесли череп. Кира совсем замутило, он привалился к борту, чуть не лег на телегу, вдыхая запах сена, которым было устлано днище. На сене между котомками и чемоданами лежала детская кукла в нарядном цветастом платьице, без левой руки.
  Яков Афанасьевич появился вновь и забормотал, суетливо роясь в брезентовом свертке:
  - У вас озноб до сих пор... Сейчас, погодите... У Глеба всегда припасено было, он такой...
  Кирилл выпрямился и снова обхватил себя за плечи, стараясь не глядеть на дохлую лошадь, над которой бодро вились весенние мухи. На волнах вдалеке от берега покачивались обломки лодок. Зеленая стена вставала над миром, в вышине загибаясь все сильнее и сильнее, превращаясь в выпуклый циклопический свод, в чужое, стеклисто-зеленое, пугающее небо. Кирилл поднимал и поднимал голову, медленно скользя по нему взглядом, пока чуть не упал на спину. Схватившись за телегу, он тряхнул головой. Приди в себя! Совсем раскис, нюни распустил...
  Мысли путались, он все никак не мог взять себя в руки и начать размышлять связно, прикинуть обстановку и решить, что делать дальше. У Кира уже было такое, когда он как-то в январе улетел в Тайланд, из снежной зимы нырнув прямо в тропический зной. Через два дня после того как сугробы сменились пальмами, а 'минус двадцать' превратилось в 'плюс тридцать пять', организм словно запоздало удивился этому - и Кирилл на сутки слег в тайской гостинице с повышенной температурой и головокружением, непрерывно чихая, потея и трясясь в ознобе. Акклиматизация быстро закончилась, он пришел в себя, но те сутки запомнил надолго. Сейчас началось что-то похожее; хотя климат и не менялся - зато очень серьезно изменилась окружающая реальность. Психическая акклиматизация к новому миру...
  Он отпрянул, когда под нос ему сунули треснувший граненый стакан, наполовину полный чем-то мутно-белым, с зеленоватым отливом.
  - Не хочу я твой самогон... - начал Кир, пытаясь отвести руку агронома.
  - Немедленно пей! - велел тот и заставил его взять стакан. - Тебя трясет всего - переохлаждение. Тепло ведь недавно совсем стало, вода еще ледяная... Он на крыжовнике настоян, особый рецепт, крыжовницей называется - никто так больше не умел, только наш Глеб. Ну, залпом!
  Тон Якова Афанасьевича изменился, стал командирским, очень уверенным. Кирилл влил в себя пойло. Поперхнувшись, зажмурился, кулаками потер глаза. Поморгал, тяжело сглатывая. Самогон провалился в желудок, словно большой угловатый камень. Затошнило, но это быстро прошло.
  - Нельзя мне пить, - сказал Кир, морщась и потирая горло. - Я отъезжаю сразу... Теперь... Сам теперь... - язык уже начал заплетаться, в глазах двоилось. Крыжовница была крепкой, градусов под шестьдесят. - С-сам теперь м-меня потащишь.
  - Постой здесь, - сказал Яков, забирая стакан. Голос его сделался гулким и доносился будто издалека, как будто агроном склонился над колодцем и кричит в него, а Кир сидит на дне этого колодца. - Хочу еще тела на берегу осмотреть. Они все мертвы, я понимаю, но посмотреть должен, иначе потом вспоминать буду, вдруг кто выжил, а я пропустил...
  Яков зашагал прочь, и Кир, пытаясь усесться на краю телеги, окликнул его:
  - Э, самогон куда дел? Слышишь, Афан... фанасьич, дай еще выпить. Легче мне... легче вроде стало.
  Потом вокруг что-то происходило, Яков исчезал, возвращался - Кир слабо понимал происходящее. Он нашел в соломе литровую бутылку, вытащив пробку, сделал несколько глотков из горлышка. Сгреб пятерней солому, сунул в нее нос и долго дышал. Потом взял однорукую куклу и стал бездумно смотреть в выпуклые глаза из ярко-синего стекла на пустом пластиковом личике.
  Снова появился Яков Афанасьевич, на поводу он вел лошадь, которая испуганно ржала и шарахалась от мертвецов. После этого они куда-то ехали, телега качалась, скрипели колеса, лошадь фыркала, а Кир все озабоченно спрашивал, где его рюкзак, ведь он не может без рюкзака, там лэптоп и катана, он не может без лэптопа и катаны, они самые близкие ему люди... то есть не люди, а... И потом Киру показалось, что он падает в изумрудную туманную галактику, все быстрее и быстрее, и где-то в глубине ее безостановочно вращается здание родного университета. И потом все закончилось.
  
   [Александр Руденко]
  
  * * *
  
  Он то провалился в мутную темноту, то выныривал из нее, и тогда над ним склонялось лицо. Человек говорил что-то неразборчивое, причем на разных языках, подносил к губам Кира чашку, пахнущую травами... И снова темнота, океан темной мути, и колотит озноб, и ничего не понять: где ты, кто ты...
  Кирилл проснулся от жажды. Низко над головой был деревянный потолок со щелями, замазанными глиной. Дневной свет лился сквозь квадратное окошко, закрытое драной занавеской на вбитых в стенку гвоздиках. Кир поднял руку. Она была какой-то чужой, казалась очень легкой, невозможно легкой, как перышко, и все равно, чтобы двигать ею, понадобилось приличное усилие.
  Позади занавески обнаружилось пыльное стекло в трещинах, заклеенных скотчем. За окном - заросший травой дворик и густые высокие заросли, над которыми торчали кроны деревьев. Слева поле зрения ограничивал покосившийся сарай без дверей, справа - колодец и снова кусты. Недалеко от колодца, привязанная к колышку, паслась лошадь, а ближе к сараю, посреди выложенных кругом камней и обломков кирпичей, горел костер. Над костром, на четырех вбитых в землю железяках, стоял черный от гари металлический поддон, на нем что-то шкворчало.
  Из-за колодца показался Яков Афанасьевич, на плече он нес колесо, кажется, от мотоцикла. Когда агроном достиг середины двора, Кир кулаком постучал по стеклу - Яков остановился и кивнул ему, близоруко сощурившись.
  - Как ты? - донеслось снаружи.
  - Пить хочу, - сказал Кирилл сипло.
  - Только проснулся?
  - Да, я...
  - На столе погляди. Я скоро буду. Выйти сам сможешь? Утром жара у тебя уже не было.
  - Утром, - повторил Кирилл. - А сейчас что?
  Яков, отдернув правый рукав, глянул на часы.
  - Половина второго.
  Когда он зашагал дальше к сараю, Кирилл отвернулся от окна. Изголовье кровати примыкало к печке, рядом стоял низкий столик - вместо одной ножки у него был столбик из кирпичей - на нем раскрытый пакет виноградного сока и миска с вялыми сморщенными яблоками, должно быть, всю зиму пролежавшими в погребе. Еще там лежал большой тесак для рубки мяса.
  Кирилл сел, спустив с кровати ноги, взял пакет и забулькал соком. Одежда лежала на табуретке возле печки. Напившись, он поставил пакет на стол, дотянулся до табурета и стал одеваться.
  А где рюкзак? Кир заозирался - и облегченно вздохнул, увидев, что тот лежит под столом.
  Кроме кровати да устланной драными одеялами печки в комнате с потрескавшимся глиняным полом и низким потолком была еще газовая плита (только вот баллона Кирилл не заметил), посудный шкаф под стеной и второй, без дверцы, забитый всяким барахлом вроде дырявых ватников и валенков. У потолка висели связки лука и чеснока, в углу громоздилась куча всяких продуктов: упаковки гречки, вермишели, соли, пачки сахара, причем некоторые были разорваны - наверное, успели поработать мыши. На лавке лежала запаянная в целлофан колбаса, пакеты с соками, чай, кофе, печенье. Длинным рядком выстроилась батарея разномастных бутылей - кажется, все с крыжовницей.
  Тихо заржала лошадь. В комнате было полутемно и прохладно. Кирилл сунул ноги в кроссовки, опираясь на стол, встал. Накинув на плечи куртку, взял из миски яблоко, из-под клапана рюкзака достал ножны с катаной и побрел к двери.
  Когда Кирилл присел на прикрытую мешковиной и драным целлофаном поленницу, во дворе снова появился Яков Афанасьевич. Он тащил за собой остов телеги: деревянную раму на мотоциклетных колесах. Кирилл встал, чтобы помочь, но Яков замахал рукой:
  - Сиди, сиди! Она легкая, это только основа, заготовка...
  Кирилл снова сел, догрызая яблоко. Двор между сараем, глиняной мазанкой и зарослями бурьяна наполнял дух жарящегося мяса, которое шипело и постреливало жиром на железном поддоне над костром. Так благоухать, и так громко, вкусно жариться может только свежая сельская свинина, ни разу не замороженная, не подвергавшаяся никакой обработке.
  - Кабанчика я соседского поймал, - пояснил агроном, ставя свою "заготовку" возле сарая. - И еще куриный бульон есть. Ну и еда всякая из магазина нашего, и бутылки из дома Глеба притащил. С оружием только плохо - кроме ружья, совсем ничего нет.
  - Где мы? - спросил Кир.
  Яков подошел к нему, достал из кармана пачку сигарет, протянул.
  - Ты ж куришь? Это я из твоего рюкзака вытащил.
  Кирилл взял сигарету, прикурил от зажигалки агронома. Высоко над ними в зеленом небе скользнула молния, расцвела сотней змеящихся отростков - и погасла.
  - Мы в доме бабки Пани. - Яков, тоже закурив, присел на корточки рядом. - Это наша алкоголичка местная. Совсем вздорная была бабка, дурная, из ума выжившая. Ее варханы ранили той ночью, когда на Жаково наскочили. Но Паня, видишь, не померла сразу, до избы своей добралась... - он повел рукой вокруг. - Изба за деревней, на отшибе совсем. Тут я ее и нашел, мертвую уже, в обнимку, понимаешь, с бутылкой перцовки.
  Он невесело улыбнулся и затянулся так глубоко, что уголек на кончике сигареты громко затрещал. Кирилл, наоборот, курил мелкими затяжками, чтобы голова не сильно кружилась, и часто сплевывал на землю горькую от никотина слюну.
   - И где она теперь? - спросил он.
   - Паня-то? В земле, где ж еще. Похоронил я ее в овраге. Изба эта прямо на краю оврага стоит, видишь, вон там земля уже под уклон идет? А дальше, за бурьянами, - еще круче, там овраг и начинается. Со всех сторон зарос... укромное место.
  Они помолчали. Бросив окурок, Кир вдавил его в землю каблуком.
  - Я три дня валялся, да? То есть трое суток. Меня ведь не совсем вырубило, кое-что помню. Как ты меня отваром каким-то поил, или нет, этим...
  - Настоем, - подсказал агроном. - Настоем из трав.
  - Да. Спасибо. Может, ты мне жизнь спас.
  - Может, и так. У тебя вроде гриппа было, только скоротечного такого. Теперь-то как?
  - Лучше. - Положив катану рядом, Кир поднялся с поленницы и просунул руки в рукава куртки. - Выздоровел я. То есть трясет еще немного от слабости, но это так... Выздоровел, в общем. Что вокруг? Что происходит?
  Яков тоже выпрямился, полез в пачку за второй сигаретой, но раскуривать ее не стал, сунул в зубы и принялся жевать фильтр.
  - Ну, давай, глянем, что происходит. Только я мясо переверну. А ты вон можешь туда пойти, - он показал левее сарая, где в зарослях виднелся просвет. - За оврагом трактор заржавевший, на него можно залезть, только осторожно, не маячь там особо, чтоб не заметил кто не надо.
  К дровам была прислонена железная лопатка на длинной ручке - вооружившись ею, Яков зашагал к костру, и Кирилл спросил вслед:
  - А кто меня заметить может? Варханы?
  - Сейчас в округе никого, - не оглядываясь, агроном махнул лопаткой. - Но вообще - да, варханы. Они на тачанках своих иногда проезжают. Хотя сюда ни разу не заворачивали, но ты все равно осторожно.
  Позади громко зашкворчало, когда агроном стал переворачивать куски мяса. Положив на плечо ножны с катаной, Кир вошел в густую тень между зарослями. Те были высокие, по плечо, да еще и деревья между ними росли. Сразу стало прохладней, он запахнул куртку. Спустившись в овраг, увидел расчищенный кусок земли и сбитый из досок крест с белой меловой надписью. Читать ее Кирилл не стал - сразу направился вверх по другому склону, через который шла тропинка.
  Приглушенный гул достиг ушей. Во дворе ничего такого слышно не было, как и на дне оврага. Словно далекий морской прибой... Гул был неровный, иногда в него вплетался сухой треск или протяжные ухающие звуки, а иногда он совсем стихал, и наступала тишина, нарушаемая лишь треском сухих веток под ногами.
  Как и зеленое стеклянное небо, гул этот внушал тревогу, ощущение надвигающейся беды. Преодолев склон, Кирилл увидел впереди поле, на краю которого стоял темно-рыжий от ржавчины трактор со спущенными колесами, глубоко ушедшими в землю, без стекол в кабине. Гул стал громче, когда Кир полез на нее. Внутри кабины все было раскурочено, из круглой дыры, оставшейся на месте руля, торчал жгут проводов. Кирилл забрался наверх, уселся по-турецки посреди прогибающейся квадратной крыши, и уставился на юг.
  В том направлении были МКАД, Медведково, Ботанический сад, Останкинская улица и Марьина роща, а за ними - центр Москвы. Огромное плоское облако висело низко над столицей, похожее на светло-серое одеяло, накрывшее город. В разных местах к нему поднимались дымовые столбы, постепенно расширяющиеся кверху. Иногда в сером мареве проскальзывали вспышки огня, и спустя несколько секунд доносились ухающие звуки. Над облаком вспыхивали зеленые молнии.
  Затрещал металл, и на кабину выбрался Яков Афанасьевич с ружьем на плече. Присел сбоку, свесив ноги, протянул Киру сигареты, и когда тот покачал головой, закурил сам. Достал из кармана черный футлярчик, из него выудил маленькие круглые очечки, нацепил на нос. У очков, как показалось Кириллу, была золотая оправа, во всяком случае, очень похоже. Необычные очки для агронома.
  - Вот так, - негромко сказал он. - Все эти дни вот так. Хотя раньше канонада громче была, и огня тоже больше, теперь стихать стало. Да и дым уже не такой густой, смотрю. А в наших местах тихо. Ну, относительно. Через Жаково варханы минимум дважды проезжали, один раз ночью, я только звук моторов слышал, а в другой раз чуть они меня не изловили. За мылом, понимаешь, в магазин пошел, ну и за продуктами, а тут они как раз, целый отряд на этих рогачах, едва спрятаться успел...
  - Рогачах?
  - Это я так горбатый скот их называю. Кир, слышал ты про такое выражение: последняя битва? Битва добра со злом...
  - Армагеддон, - кивнул Кирилл. - Это из библии.
  - Вот я и думаю: может, это он и есть? Армагеддон.
  Кир с легкой опаской покосился на агронома.
  - Яков, а ты не верующий часом? Не надо мне только втирать про эти религиозные дела, не люблю, когда с богом своим ко мне пристают...
  Собеседник покачал головой.
  - Не верующий я, Кирилл. Хотя сейчас думаю - а может, зря? В такой ситуации верующему, наверное, легче, для него это все объяснимей. Ну ладно, осмотрелся ты? Есть еще вопросы?
  - Есть, - сказал Кирилл. - Как с электричеством?
  - Нет его. У Пани, правда, и так не было, но я в деревне когда бывал, каждый раз проверял - ничего не работает. И в магазине холодильные установки тоже.
  - Радио?
  - Только помехи слышно. По-моему, это купол фонит. Мобильная связь не действует.
  - А людей каких-то видел?
  - Нет, хотя прошлой ночью в деревню наведывались. Дом Модеста разграблен совсем, дверь сломана, из магазина все оставшиеся после меня продукты вынесли... Гляди, вон!
  Кирилл схватился за рукоять катаны, агроном передвинул ружье из-за спины.
  - Не шуми, - прошептал он. - Не нравятся мне эти твари.
  По полю, перепрыгивая рытвины, бежала стая горбатых существ, похожих на облезлых тощих гиен. С десяток, а то и больше - они растянулись дугой, постепенно нагоняя крупного грязно-белого зайца, который стремглав несся от них. В середине дуги мчалась самая крупная тварь с большим угловатым горбом, который качался при каждом прыжке.
  - Загоняют его, да хитро как, а? - зашептал Яков. - Я уже третий раз их замечаю, но сначала одиночку, потом четверых, а теперь вот стая... Их больше с каждым днем. Вроде как в подкову косого берут, а потом и окружат. Смекалистые тварюги! А вчера вечером вдруг крысы из-под пола побежали, ну, из-под избы Пани. Да с визгом - никогда такого не видел. Ты спал, а я только на печку успел вскочить, ноги даже поджал с перепугу - как ковер серый, весь пол закрыли, и в двери, в двери, они раскрыты были... Что их там, под полом, напугать могло? Это крыс-то - они ж там короли под землей!
  Кирилл напрягся, представляя себе эту картину - валящих из подполья крыс, в то время как он лежит на низкой кровати... Проводил взглядом стаю, которая гнала зайца в сторону дороги на другом конце поля.
  - Откуда они взялись, - спросил он, - гиены эти?
  - Оттуда же, откуда и варханы. - Яков полез с кабины. - Ладно, вроде далеко убежали уже. Пойдем назад, мясо сгорит. Надо решать, что делать, - долго в этом месте оставаться опасно.
  
  ***
  
  На ночлег Игорь с Багрянцем и Хорьком решили устроиться в здании ресторана, в одной из комнат за стойкой, где можно было запереться. Из мотеля туда перетащили матрацы, подушки. Оружие, найденное в тайнике за холодильными установками, разложили в этой же комнате, на мешковине под стеной. Окно здесь было решетчатое, потому что раньше комната служила кабинетом Паше Вольтову, а после Ростиславу, тут стоял сейф и хранились документы по клубу.
  Хорек раскатал свой матрац в углу, рядом с оружием, но Игорь его оттуда отогнал и заставил лечь на сдвинутых вместе столах.
  Багрянец улегся под окном, положив рядом автомат, а Игорь лег на место Хорька. Он заснул сразу - сознание выключили, будто телевизор, и Сотника на несколько часов просто не стало. Проснулся он от того, что его трясли за плечо.
  Раскрыв глаза, Игорь решил спросонья, что над ним склонился чужак - тот, самый первый, появившийся из зеленого облака на перекрестке. Лежащий на спине Игорь поднял руку, схватил его за горло и начал душить. Чужак засипел... и превратился в Хорька.
  - Ты чего?! - он стукнул Сотника кулаком по лбу. - Отпусти! Дурак!
  Игорь сел, оттолкнув мальчишку.
  - Извини. За другого тебя принял.
  - За кого за другого? - обиженно пробормотал Хорек, потирая шею. - Чуть горлянку не раздавил!
   - Ну прости. Чего разбудил?
  Хорек покосился на Багрянца, во сне прижимавшего к себе автомат, словно любимую девушку, и сказал:
   - Там, снаружи... иди посмотри.
  Рубашка у него на животе оттопыривалась - за спортивки он сунул пистолет, хотя Игорь еще днем запретил Хорьку прикасаться к оружию. Решив не выяснять сейчас этот вопрос, он стал обуваться. Натягивая рубашку, спросил:
  - Там что-то опасное?
  - Да. Или нет. Но ствол возьми. И за мной иди. Ну, давай же!
  Среди найденного в тайнике оружия были два футляра с биноклями, пустые кобуры и несколько ремней, чехлы и ножны без ножей. Игорь подпоясался широким армейским ремнем, надел кобуру, в нее сунул 'грач', в кармашек на кобуре - запасной магазин на семнадцать патронов. Повесил на шею футляр с биноклем.
  Хорек, схватив второй, выскочил наружу. Во всем здании было темно. Мальчишка повернул не в сторону зала, а в другую, и довел Игоря до конца коридора, где из люка в потолке торчала пожарная лестница.
  - Ты на крыше, что ли, был?
  - На чердаке. - Хорек уже лез вверх. - За мной давай.
  Просторный, но с низким потолком чердак здания всегда пустовал - подниматься сюда было неудобно, поэтому тут не скапливалась всякая рухлядь. Окно, выходящее на полигон, было раскрыто. Впереди низко над землей висело светящее зеленым овальное облако.
  Увидев его еще с середины чердака, Игорь бросился к окну, на ходу доставая бинокль. Опустился на колени, упершись в подоконник локтями, приник к биноклю и стал крутить настройку.
  Портал был не так уж и далеко - прямо за оградой клуба. Из него выходили чужаки. Большой отряд... полк, а то и целое соединение! Они появлялись из лениво кружащего зеленого смерча, темные силуэты их сначала дрожали, потом становились четче, они двигались вперед нестройными группами по двадцать-тридцать бойцов. Кроме серых из портала появлялись машины - тачанки, броневики - и рогатые животные.
  Хорек, тихо сопя, пристроился рядом с Сотником и тоже уставился в бинокль.
  - Гляди! - мальчишка схватил его за руку. - Выезжает сейчас... Это новое, раньше не было такого! Видишь?
  - Вижу, вижу.
  Машина напоминала грузовик с цистерной, но сделанной не из металла, а из темной кожи. Кабина - просто большой куб с дверцами и окнами, черные колеса. Под цистерной сзади стоял чужак, еще двое сидели сбоку, свесив ноги с платформы на которой она была установлена. Что можно перевозить в такой цистерне... Да что угодно. Воду, к примеру. Солярку или еще что-то.
  -- Что это? - спросил Хорек. - Там внутри соляра, да?
  Игорь промолчал. Вслед за первым грузовиком из портала выехали еще три. К тому времени передовые отряды чужой армии уже пропали в темноте, двигаясь в сторону Москвы, а из портала все шли и шли новые.
  Эти серые отличались от тех, которых они видели раньше. В какой-то момент Игорю показалось, что они маршируют в ногу, но нет - просто с такого расстояния ритм шагов сливался. Желтые лучи фар покачивались, некоторые чужаки несли длинные факелы, часть их горела красным огнем, а другие светились синим. Одеты серые были иначе: большинство в коротких куртках и очень широких штанах, сверху перехваченных кушаками. У многих длинные волосы.
  Хорек снова вцепился в его руку, когда один броневик выехал из рядов серых и покатил в сторону клуба. Он остановился, в башенке откинулся люк, высунувшийся чужак что-то прокричал, показывая на полигон.
  Три тачанки и две группы чужаков повернули. Люк захлопнулся, на конце торчащего из башни ствола полыхнула красная вспышка, и секция ограды за полигоном опрокинулась вместе с бетонным столбом.
  Тачанки въехали в пролом, следом, разбегаясь цепью, поспешили серые. У некоторых на спинах были большие рюкзаки.
  - Нас заметили! - Хорек отскочил назад, едва не выронив бинокль.
  Игорь выпрямился, закрыл окно.
  - Не могли они нас заметить. Просто решили свернуть сюда, может, местность разведать. Так, а ну давай вниз!
  На ходу засовывая бинокль в футляр, он помчался обратно, слетел по лестнице, бегом пересек коридор.
  Растолкав Багрянца, крикнул:
  - Хватай автомат и в подвал!
  - Куда? Что? - боксер сел, протирая глаза.
  Сотник дал ему подзатыльник, чтобы привести в чувство.
  - Серые сюда едут! Курсант, подъем! Берем стволы, какие успеем, и внизу прячемся.
  Багрянец осоловело уставился ему в спину, когда Игорь бросился к разложенному вдоль стены оружию. Утром они собирались перенести его в грузовик и поэтому вытащили из тайника все, что там было: с десяток АК и АКСУ, семь пистолетов - 'макаровы' и 'грачи', - четыре ручных гранатомета и восемь ящиков с гранатами к ним, еще три - с ручными, ремни, подсумки, бронежилеты, десять пар ботинок, аккуратно сложенные, запаянные в целлофан камуфляжные комбезы, разгрузки, два бинокля, пять противогазов и пять больших армейских фонариков.
  Когда Игорь выпрямился с двумя гранатометами в руках, Багрянец, повесивший АК за спину, уже стоял рядом.
  - Что брать? - спросил он.
  - Ящики с выстрелами, сколько сможешь. Пистолеты.
  Вбежавший в комнату Хорек упал на колени, попытался поднять охапку автоматов. Уронил, схватил два, прижав к груди, выпрямился. 'Макаров' его провалился в спортивки и выпал наружу через штанину, мальчишка снова присел, взял пистолет, зажав под мышкой АКСУ - но тот, конечно, тоже выскользнул.
  - Брось его! - приказал Сотник.
  Но Хорек как-то исхитрился вновь подхватить автомат - и побежал в коридор. Игорь и пыхтящий под весом двух ящиков Багрянец поспешили за ним.
  Подвальный люк находился в углу кухни за баром. Сотник, спускающийся последним, глянул с верхней ступени в окно и увидел за занавеской желтый свет фар. Судя по направлению лучей, машины чужаков, миновав полигон, объезжали стрельбище. Минута, две - и они будут у ресторана... если действительно двигаются сюда. Но почему именно сюда? Серые просто не могли разглядеть их с мальчишкой в чердачном окне!
  Они сбежали вниз, положили оружие на пол, и Хорек бросился назад, но Игорь схватил его за локоть.
  - Подожди, не успеешь!
  Дернув рукой, мальчик побежал по лестнице.
  - Я же сказал тебе, что ты слушаться должен! - крикнул Сотник вслед.
  - Я слушаюсь! - прокричал Хорек. - Время еще есть!
  Чертов мальчишка! Надо было бросить его еще возле канала... Впрочем, Игорь понимал, что никогда не сделает этого. Он направил луч фонаря вглубь подвала.
  - Ладно, боксер, давай тайник откроем.
  Здесь стояли четыре холодильных установки - металлические шкафы, утопленные в дальнюю стену. Одна не работала, собственно, ее даже ни разу не запускали: Паша в свое время купил их с большой скидкой, но позже выяснилось, что для ресторанной кухни такое количество продуктов просто не нужно, так что четвертый холодильник остался не у дел.
  Позади него и был обустроен тайник. Холодильник легко выкатывался вперед на роликах, а дальше отходил вбок на штанге. За ним было довольно просторное помещение с бетонными стенами и решеткой вентиляционной шахты в потолке.
  - Еды взять надо, - заметил Багрянец, кладя ящики у стены. - И воду, куда без воды? Давай обратно, капитан.
  - Они совсем рядом. Ну ладно, давай - но времени у нас не больше минуты.
  Когда они бежали по лестнице, навстречу слетел Хорек, волочивший набитую магазинами сумку. На плечи его были накинуты три скрученных толстыми жгутами одеяла.
  - Лохи мы, - сказал Багрянец, распахивая большой кухонный шкаф. - Не надо было все оружие наверх тягать. Только кто ж знал, что оно так обернется... Так, здесь посуда только. А там что?
  Он бросился к другому шкафу, Игорь в это время выскочил наружу, свернул к бару. За стойкой был стеклянный стеллаж, где стояло спиртное, внизу - отделения с дверцами. Там обнаружилась батарея пластиковых бутылей: 'кока-кола', 'фанта', 'спрайт', 'швепс'...
  За широким окнами ресторанного зала рокотали моторы, свет фар становился все ярче. Тачанки разъехались в разные стороны, одна двигалась вдоль открытого тира, по ухабам и кочкам, желтый луч качался вверх-вниз, в свете его мелькали силуэты - чужаки рассыпались по территории клуба.
  Появился Хорек, успевший избавиться от сумки и одеял, Сотник сунул ему четыре двухлитровых бутыли, схватил еще столько же, и вслед за мальчишкой побежал обратно на кухню. В этот момент одна из тачанок, подъехавшая совсем близко, повернула, луч ударил сквозь окно прямо в зал. Перед Игорем протянулась его длинная тень. Он нырнул в кухню.
  Багрянец шагнул от распахнутого шкафа, сжимая охапку шоколадок, упаковок с орешками и крекерами.
  - Заметили?!
  - Не знаю! Всё, вниз, запираемся!
  Стук входных дверей долетел до кухни, зазвенело разбитое оконное стекло.
  - Сюда лезут! - прошептал Хорек.
  Игорь толкнул его к люку, стал спускаться следом. Из рук Хорька выскользнула бутылка, покатилась вниз, глухо ударяясь о ступеньки. Сзади Багрянец, пятерней прижав шуршащие упаковки к животу, поднял над головой руку, пригнувшись, закрыл люк в тот самый миг, когда скрипнула кухонная дверь.
  Засова на люке не было. Тихо ступая, они поспешили вниз, к яркому свету фонаря, лежащего в проеме за сдвинутой холодильной установкой. Хорек подобрал бутылку. Вбежав в тайник, Игорь повернулся и прошептал:
  - Закрывай!
  
  
  II
  
  Приседая, Кирилл развернулся, ударил катаной наискось, распрямился и прыгнул вперед, выбросив клинок перед собой. Сделал несколько быстрых шагов, нанося один за другим рубящие удары слева и справа, от плеча, потом кувыркнулся... и заехал ногой по поленнице. Она затрещала, несколько поленьев выкатились из-под мешковины, прямо на растянувшегося на земле Кирилла. Пришлось откатываться.
  Ругаясь сквозь зубы, он присел, потер ступню, и увидел Якова Афанасьевича, наблюдавшего за ним. Агроном сидел на краю телеги, которую за это время превратил в машину на мотоциклетных колесах, с высокими железными бортами, одновременно и похожую, и непохожую на дизельные тачанки варханов. Самое удивительное - у нее был двигатель! И топливный бак, и рулевая система, пусть и совсем примитивная, и принудительный стартер, или как называется эта штука, когда надо вращать пусковую рукоять, которую вставляешь куда-то на передке машины... Каким образом все это агроном ухитрился склепать, из каких запчастей - Кир понятия не имел. Очистил, наверное, машинный двор родного Жаково, ведь у них там какой-то сельскохозяйственный кооператив был, что ли, а значит, и техника имелась. Тот еще Кулибин...
  - Чего ты смотришь? - пробурчал Кир, отходя к колодцу, на краю которого стоял пакет сока. Он не любил, когда кто-то наблюдал за тренировками, исключая, конечно, тренера в спортзале. И уж тем более ничего приятного нет, когда видят, как ты ногой наворачиваешь поленья и потом хватаешься за ушибленную ступню.
  Был полдень, в зарослях бурьяна звенели насекомые. Со стороны деревни иногда доносилось приглушенное тявканье горбатых гиен.
  - В первую ночь ты бредил, - сказал Яков Афанасьевич. - Вспоминал эту свою катану. Настойчиво так вспоминал. Она тебе, наверное, дорога?
  Кирилл выпил сока, поставил пакет на край колодца.
  - Ну, может, и дорога. Вообще-то она для меня скорее как символ.
  - В смысле? - не понял Яков. - Символ чего?
  - В общем... Как бы объяснить...
  Он надолго замолчал. Не привык Кир изливать душу, рассказывать о себе, пусть даже на самую малость делиться собою с другим человеком. Зачем? Лучше быть одному, так спокойнее и безопаснее. Ни друзей, ни возлюбленных, есть только ты, одинокий, юркий и быстрый - и безгласная, огромная, лишенная собственной воли и устремлений СЕТЬ. Ты как небольшая хищная рыба в ее бурных водах, ты сам по себе и не зависишь от стаи.
  - Короче говоря, я раньше совсем хилым был, - стал пояснять он. - Так сложилось. Все время за компом, или читал. Курил много. Когда кашлять каждое утро стал, пошел в спортзал. С катаной начал заниматься, ну и просто кунг-фу. Не боевым, а упражнениями всякими, гимнастикой. Не то чтобы накачался как-то особо или бойцом крутым заделался, но окреп. Хотя лень мне, и неинтересно все это. Вот за компом сидеть - это да. Информацию потреблять. Я - информационный наркоман, понимаешь? А физические упражнения меня в тоску вгоняют. Мозг тренировать интереснее, чем мышцы. Но в то же время понятно ведь, что нельзя свое тело совсем запускать, от этого болячки всякие, да и просто умрешь рано... И я, хотя и не хотелось, заниматься себя заставлял. А потом - полюбил катану. Гантели, эспандеры - это все еще долго для меня оставалось каким-то орудием пыток, а с катаной заниматься понравилось. Стал удовольствие от этого получать. Ну и вот, теперь у меня такое внутреннее ощущение, что если я ее потеряю, оставлю где-то - все, быстро опять в дохляка превращусь. В развалину такую, хоть и молодую, с пузом висячим, с одышкой... Эх, курить бы еще бросить... не получается.
  - Es ist die interessante Geschichte, - произнес Яков Афанасьевич.
  Кирилл пошевелил губами. Это интересная... интересная Гишишт? История, вроде. 'Это интересная история', как-то так переводится. Откуда простой агроном немецкий знает? Хотя уже давно понятно стало, что Яков отнюдь не простой.
  - А я и не пытаюсь курить бросить, - добавил тот. - Всю жизнь курю, лет с пятнадцати.
  Кирилл уже собрался спросить, чем агроном занимался раньше, до того, как осесть в Жаково, но тот, повернувшись, хлопнул по борту своей машины и спросил с воодушевлением:
  - А как тебе моя 'автовозка'?
  - Что? - не понял Кир. Захватив сок, он подошел к Якову Афанасьевичу.
  - Я ее так назвал! - объявил тот. - Люблю, понимаешь, придумывать названия всякие для своих изобретений. Главное достоинство: она и как телега может, и как авто. То есть можно в нее лошадь впрячь, а можно и двигатель врубить, а лошадь сзади привязать, чтобы тюхала следом. Думаю, тачанки варханов на этом же принципе, понимаешь? Чтобы можно было и рогача туда запрячь - и, если топливо имеется, на движке катить. О чем это нам говорит?
  Кирилл ответил, не задумываясь:
  - О том, что варханы в дальние походы часто ездят. И в такие места попадают, где горючку не раздобыть.
  - Ну да, ну правильно, - согласился Яков, снова любовно поглаживая борт автовозки. - Так что теперь у нас с тобой есть такое вот средство передвижения.
  - Да, но куда двигаться-то? - спросил Кирилл. И добавил, заметив, как странно Яков Афанасьевич глядит на него: - В чем дело?
  - Пойдем в дом, - предложил тот. - Поговорить надо.
  Когда Кирилл присел на койку и положил катану рядом, тявканье снаружи стало громче, и он привстал, решив, что гиены направляются к оврагу, но звуки вскоре стихли. Яков подтащил к столу табурет, поставил бутыль крыжовницы, открыл новый пакет сока, быстро нарезал колбасу. Кирилл уже заметил, что простые домашние заботы, которыми, как правило, больше заняты женщины, доставляют Якову Афанасьевичу удовольствие: он любил хлопотать по хозяйству, готовить и убирать не меньше, чем возиться со своей автовозкой.
  Помимо сока и настойки, агроном достал пару бутылок пива из большой упаковки, которую притащил из магазина, еще когда Кир болел. Налил себе крыжовницы, подцепил вилкой ломтик селедки из пластиковой упаковки, взял стакан. Кирилл открыл пиво, они кивнули друг другу и выпили. Агроном крякнул, явно с большим кайфом закусил селедочкой, съел еще кружок колбасы. Кир сделал бутерброд, откусывая от него и попивая пиво, откинулся на койке.
  - Во время болезни ты бредил, - сказал Яков, снова наливая себе настойки. - В первую ночь - особенно громко. И много. Говорил про свою катану, еще вспоминал маму, а еще какого-то человека со странным именем, дай припомню...
  - Артемий Лазаревич, - подсказал Кирилл.
  - Да, его. И ты...
  - Ладно, не темни. Что я там наговорил, что ты услышал?
  Яков Афанасьевич, уже поднесший стакан к губам, не стал пить - поставил его, отодвинул от себя. Подавшись вперед, навалился на стол локтями и уставился Кириллу в глаза.
  А тот заметил вдруг, что ружье покойного механика, которое Яков постоянно носил с собой, стоит рядом, прислоненное к столу. Так стоит, что схватить его собеседник сможет очень быстро. До сих пор повода не доверять агроному у Кира не было, они, можно сказать, даже подружились - настолько, насколько могли подружиться двое с такой разницей в возрасте, и в той мере, в какой Кирилл Мерсер вообще был способен не дружбу, - но вот сейчас ему почему-то захотелось взяться за катану. И даже достать ее из ножен. Хотя бы наполовину.
  - Ты замешан в происходящем, - ровным голосом заговорил Яков, и глаза его при этом сделались какими-то колючими, так что неуютно. - Все это связано с научным экспериментом, лабораторией, с человеком по фамилии Буревой и лэптопом. Нет, я не утверждаю, что ты создал купол. Но ты много знаешь. И я хочу, чтобы ты все рассказал мне.
  Кирилл молча дожевал бутерброд. Допил пиво. Яков не сводил с него взгляда. Поставив бутылку на край стола, Кир откинулся к стене и начал рассказывать.
  - ...до сих пор не пойму, виноват я в чем-то или нет, - заключил он. - То есть по большому счету как бы и не виноват, не я ведь эти эксперименты затеял, не я ту установку в зале построил. Но из-за меня тогда все пошло наперекосяк. Может, они и так бы рано или поздно портал сгенерировали... А может, и нет. Может, если бы я тогда не влез туда, если бы Буревой меня не заметил - не было бы теперь никакого купола, и варханы бы по Москве не разъезжали. А может, все бы это и без моего участия случилось. Не знаю. Но очень хотел бы знать.
  Он замолчал, полуприкрыв глаза, искоса наблюдая за Яковом. Выслушав рассказ, тот слегка расслабился. Снова взялся за стакан, но пить пока не стал.
  - И что ты теперь, когда время прошло, думаешь обо всем этом? - спросил агроном.
  Кир открыл вторую бутылку.
  - Помнишь, еще в 'хаммере' своем ты сказал, что бывает, когда просто не знаешь, что думать? Ну вот, я не знаю, что обо всем это думать. Я и стараюсь не думать, хотя для меня это сложно. Просто вижу происходящее: вооруженные люди, облава, дизельные повозки, какие-то твари с горбами... вижу угрозу - и как-то на нее реагирую. Но оценить ситуацию не пытался пока, слишком она невероятная.
  Яков предположил:
  - Может, с тобой так потому, что ты в этом всем, как выяснилось, с самого начала был. А я сейчас могу на твою историю со стороны взглянуть. И мне кажется... Ну... - Яков опустошил стакан, плеснул в него сока, выпил и заключил: - Мне все это кажется странным.
  - Да ты что? - удивился Кирилл. - Правда, что ли? Вот я думаю: купол, который молниями бьет, над городом, мужики в противогазах с электроружьями, тачанки дизельные... Как же это назвать? А ты мне глаза раскрыл, Афанасьевич, - это странно! Ну вот теперь и я знать буду, как это. Странно, да.
  - Ладно-ладно, - кивнул Яков. - Я твой сарказм понимаю, но вот ты меня не совсем понял. Купол и прочее - это одно. Это фантастично, удивительно, но не странно. Мне твой рассказ странным показался, потому что... Ну, с чего Артемий Лазаревич тем экспериментом заинтересовался? Зачем так спешно тебя туда заслал?
  - Ничего не спешно, - возразил Кирилл. - Мы месяца два к делу готовились.
  - И все равно, ты ж, извини, мальчишка еще. А тут - такая серьезная операция! Да ее, по уму, с полгода планировали бы, разных людей задействовали... Вон, на проходной, по твоим словам, у тебя чуть не сорвалось тогда из-за случайности какой-то глупой. Нет, такое впечатление, что Артемия твоего подгоняло что-то. Да и вообще, не так что-то, неправильно все это. Вот еще: почему Буревой так сильно не хотел под минобороны идти? Утверждение, что его из проекта выкинут - ерунда. Никто бы его не заменил, на нем ведь, судя по твоему рассказу, вся работа держалась. Нет, боялся он чего-то. Раскрытия какой-то тайны, что ли? В общем, есть за всем этим загадка. Я такие вещи за сто километров чую, наученный. Какая-то игра там велась, большая игра. И я вот что теперь думаю, Кир... как тебя по батюшке, кстати?
  - Иванович.
  - Я вот что думаю, Кир Иванович: надо нам твой лэптоп найти. Тот, с данными.
  Кирилл Иванович кивнул - потому что и сам над этим думал.
  - Надо, конечно, только лэптоп где-то в куче камней под жилым домом, недалеко от Красной площади. Может, его вообще расплющило там... Или он в подъезде лежит. Или варханы забрали. Или сожгли. Или... да все что угодно произойти могло. И потом, Яков Афанасьевич, ты ведь там не был, не видел. Варханы на Красной площади базу стали разворачивать. А дом, где я вместе с балконом навернулся, прямо у нее под боком. Совсем рядом, впритык, можно сказать. Даже если лэптоп все еще где-то в том месте - как к нему подобраться?
  Вместо ответа агроном в третий раз налил крыжовницы, выпил и закусил селедкой. По подсчетам Кира, он влил в себя уже за триста граммов, но пьяным не казался совсем - и это при том, что настойка была крепкой, а закусывал он не очень обильно.
  Удовлетворенно отдуваясь, Яков достал сигарету из лежащей на столе пачки, закурил, придвинул поближе пепельницу. Кирилл тоже закурил. Бутылку пива он сжимал между коленей.
  - И все равно - надо попытаться вернуть лэптоп, - сказал Яков.
  - Даже несмотря на то, что он не работает?
  - Точно мы этого не знаем.
  Кирилл махнул рукой, и с сигареты на койку посыпался пепел.
  - Да ничего же не работает! Я имею в виду, ничего из серьезной электроники.
  - Есть военные ноутбуки, - возразил Яков. - Защищенные даже от ядерного взрыва.
  - Правильно, то есть на случай обычного электромагнитного излучения. А тут, по-моему, что-то еще. То есть и ЭМИ тоже - но и какие-то другие частицы. Неизвестные науке.
  - С чего ты взял?
  - Не знаю, мне так кажется.
  - То есть ты против поиска лэптопа?
  - Этого я не говорил. - Кир бросил сигарету в бутылку с недопитым пивом, и внутри зашипело. - Я просто скептически настроен. Но попытаться его найти - надо, факт. Нужно вообще во всем этом разобраться. В овраге сидеть неуютно. Да и что тут вообще делать, дрова катаной рубить? И если из-под купола не выйти, значит, идем обратно в город. Искать лэптоп, говоришь? Ладно, попробуем поискать. А может, сразу в лабораторию попытаться вернуться?
  - Это следующий шаг, - кивнул Яков. - Но лаборатория аж в Подольске, туда далеко, Кремль гораздо ближе. Мы ведь не знаем, что там теперь, в городе. Вроде пожары стихают уже, дыма меньше стало, выстрелов почти не слышно... Что это значит?
  Кир предположил:
  - Варханов разбили? Ведь это столица, там столько ментов и военных! А может, наоборот...
  - Значит, завтра все и узнаем, - Яков Афанасьевич хлопнул ладонями по столу и встал. - А насчет того, как к месту, где ты лэптоп оставил, проникнуть... Этот вопрос я решу как-нибудь. Есть способы. Значит, Кир Иванович, сейчас соберем все, подготовимся, поспим немного - и выедем засветло.
  
  ***
  
  Кирилла разбудил взгляд. Он был пристальный и злобный, и какой-то безумный, а еще кровожадный. Угрожающий. Страшный. Во сне Кира словно кипятком обдало, жар прокатился по телу, он сел на жалобно скрипнувшей койке - и увидел два желтоватых светящихся глаза в углу у печки, на которой тихо похрапывал Яков Афанасьевич.
  Глаза смотрели не мигая. Из угла донеслось пронзительное громкое шипение. Кирилла пробрала дрожь, он взялся за катану, которую на ночь клал рядом. Медленно потянул из ножен, придавив их коленом к комковатому плоскому матрацу. Желтые глаза качнулись вперед, будто их обладатель высунулся дальше из норы.
  Что-то было не так. Глаза, этот обливающий жарким страхом взгляд - в них была неестественная сила. Гипноз, телепатия? Кир словно очутился в глухом холодном подвале, в полном мраке, в котором к нему крадется кто-то большой и темный, он все ближе, он протягивает когтистую руку, вот-вот коснется лица...
  Едва не вскрикнув, Кирилл вскочил, пытаясь сбросить чертово наваждение, выставил катану и кинулся, с грохотом перевернув стол, в ту сторону, где были глаза. Нагнулся, метя в них клинком. Вновь шипение, глаза мигнули - и пропали.
  - Что такое?! Что случилось, Кир?
  Щелкнула зажигалка. Яков Афанасьевич, полностью одетый, сел с ружьем в руках. Зажег свечу, стоявшую в блюдце на краю печки. Тусклый свет озарил стоящего под стеной в одних штанах Кирилла с катаной.
  - Чего ты вскочил?
  - Яков... Ты говорил, когда я еще валялся, крысы из-под пола полезли?
  Голос его слегка дрожал. Агроном спрыгнул с печки и стал надевать туфли.
  - Было дело. Ну так что?
  - Какой-то гость к нам снизу пожаловал. Я проснулся... ну как от кошмара. А он на меня из угла этого глядит. Глаза желтые, светятся. Такие... страшные. - Кирилл говорил отрывисто, его все еще не отпустило, страх накатывал волнами, все более мелкими, слабыми.
  - Может, привиделось? - спросил Яков неуверенно. - Приснилось?
  - Да брось, мне никогда... Вот, слушай!
  Он развернул катану клинком книзу, занес ее обеими руками, будто собирался вонзить в пол.
  Яков снова схватился за ружье. Под полом зашуршало - тихо, но явственно. Звук сместился к центру комнаты, смолк... и через несколько секунд возобновился уже возле печки, прямо под ногами агронома, который едва не подскочил.
  - Не пойму, где это, - растерянно произнес он. - Ведь пол из глины - нет там подпола.
  - Значит, ходы какие-то крысиные прорыты, - возразил Кир. - А здесь в стене дырка. Но только это не крыса была, точно говорю. Глаза слишком здоровые, да и что это за крыса с желтыми глазами?
  Шум стих - кажется, подземный обитатель убрался куда-то за стену. Яков присел на лавку у печки, Кирилл вернулся на койку и стал одеваться.
  - Если не крыса, так кто? - спросил агроном.
  - Тварь вроде тех гиен. Которая вместе с варханами сюда... Это что такое?!
  Снаружи испуганно заржала лошадь, на ночь привязанная в сарае.
  - Оно Маруську может укусить! - Агроном бросился наружу с ружьем наперевес, крикнув напоследок: - Фонарик возьми, на столе лежит!
  Старая гнедая кобыла Маруська вздрагивала, дергала головой и пятилась, натягивая привязанную к крюку веревку. Больше никого в сарае не было. Кирилл прошелся вдоль стены, направив вниз луч фонарика - и нашел в земле несколько дыр, причем парочка была довольно внушительных размеров, в такие и кошка пролезть сможет. Яков успокаивал Маруську, гладил ее, хлопал по холке, ласково что-то приговаривая. Кир кобылу несколько опасался, боясь, как бы она его не лягнула (он где-то прочитал, что удар копытом может сломать человеку бедро, и с тех пор сторонился лошадей), а Яков, наоборот, очень ее любил и всячески жалел.
  - Точно говорю, желтоглазый этот и здесь побывал, - вынес свой вердикт Кирилл, возвращаясь к агроному. - И Маруську твою напугал, как меня перед тем.
  Он замолчал, когда Яков поднял указательный палец. Прислушавшись, Кирилл поспешил из сарая, в то время как агроном стал отвязывать кобылу.
  Снаружи донеслось многоголосое тявканье и завывание. Встав посреди двора, Кир повернулся кругом и замер, уставившись в ту сторону, где за деревьями и зарослями бурьяна было Жаково. В той стороне разгорался пожар, свет пламени становился все сильнее. Тявканье тоже доносилось оттуда. Оно приближалось.
  - Что там? - спросил Яков, выходя. - Горит!
  - Да, деревня твоя. И, по-моему, я шум моторов слышу. А гиены сюда бегут.
  - Быстрее, тащи вещи наружу! Да не стой ты!
  Кир бросился в дом. Еще с вечера, решив, что выедут до рассвета, они запаковали все, что хотели взять с собой; свертки и пакеты аккуратный Яков Афанасьевич сложил на лавке под стеной. Кирилл надел куртку, нацепил рюкзак, но катану в него совать не стал - повесил ножны на ремень слева. Проверив, лежит ли нож в кармане куртки, схватил с лавки сразу три пакета и побежал обратно во двор. Там Яков запрягал тревожно ржущую Маруську. Гиен тявкали совсем близко. Кир бросил пакеты на задок машины, кинулся обратно, схватил два свертка побольше...
  - Сюда! - завопил Яков. - Они уже здесь!
  Двор был озарен багровым светом, тявканье усилилось. Кир добежал до автовозки, перебросил свертки через бортик. Яков, выпрямившийся на передке, прокричал:
  - Кир, залезай! Ну!
  Глухо затопали копыта по земле, автовозка поехала. В борту слева агроном сделал калитку на петлях, с засовом изнутри, сейчас она была открыта. Кир нырнул в проем, перевернулся на дне повозки, захлопнув калитку, сдвинул засов и выглянул.
  - Держи! - сжимая вожжи одной рукой, Яков сунул ему оружие, и Кирилл машинально схватил его, хотя стрелять толком не умел.
  Маруська вломилась в заросли рядом с сараем, пробила кусты и влетела в овраг. Автовозка закачалась, затрещали ветки.
  - Но-о-о!!!
  Они взлетели по другому склону, едва не зацепив колесом дощатый крест на могиле бабки Пани. Позади в овраге начали появляться гиены. Крупная пятнистая тварь прыгнула на телегу, и Кирилл, выставив длинный ствол над бортиком, выстрелил прямо ей в морду.
  Он попал, хотя действовал совсем неловко. Отдача вбила приклад прямо ему в лицо, и боль прострелила челюсть. Закричав, Кир выпустил ружье, опрокинулся на спину, вернее, на рюкзак, который не успел снять. Гиену бросило назад. Дико ржущая кобыла выволокла автовозку из оврага и понеслась прямо на ржавый трактор. В последний момент Яков сумел, сильно натянув вожжи, повернуть ее - они покатили вдоль поля. Кирилл сел, держась за нос, из которого текла кровь. Оскалившись, осторожно потрогал зубы - они тоже были в крови.
  Яков крикнул:
  - Они за нами! Где ружье? Зарядить надо!
  - Упустил я ружье! - выкрикнул в ответ Кир, сморщился от боли в челюсти и добавил уже тише: - Выпало.
  Спутник дернул повод, снова закричал на Маруську, которая и так уже бежала на пределе своих куцых возможностей. Вытерев кровь рукавом куртки, Кирилл привстал. Гиены нагоняли - стая двигалась клином, впереди бежала кривоногая тварь со сморщенным горбом, похожим на сложившийся стопкой мешок. Совершенно некстати пришла мысль: для чего тварям горбы, как у верблюдов? Значит, они из какого-то засушливого места?
  Он лихорадочно огляделся. Что делать? Автовозка невысокая, они начнут перепрыгивать через борт...
  - Кирилл, догоняют же! - крикнул Яков, не оглядываясь. - Сделай что-нибудь! Я быстрее не могу...
  Встав на колени, Кир отцепил ножны от ремня. Вытащил катану, бросил на дно. Достал из куртки нож и полоснул по одному свертку. Поднял голову - кривоногая гиена была прямо за автовозкой, вот-вот прыгнет. Оторвав от свертка кусок ткани, Кир стал наматывать ее на конец ножен.
  - Яков, где настойка?! - крикнул он.
  - Что?
  - Настойка! Хоть одна бутылка тут есть? Быстрее соображай!
  - Нет, они все в сумке, которую ты не...
  - А что есть? Горючее?
  - У левого борта ящик, там глянь!
  В этот момент кривоногая гиена прыгнула. Сделала она это слишком рано и упала на задний бортик - голова внутри, зад снаружи. Тварь заскребла когтями по металлу и свалилась обратно.
  Кир рванул крышку ящика. Внутри было два отделения, в одном лежали инструменты, а во втором, обитом войлоком, несколько больших бутылей, замотанных в тряпки. Он схватил одну, зубами сорвал пробку и плеснул солярку на ножны. Гиена, после неудачного прыжка слегка отставшая, снова начала догонять, быстро опередив товарок. Кир захлопал ладонями по карманам, крикнул: 'Зажигалку дай!' - но тут нащупал в кармашке на рукаве свою собственную, бензиновую 'зиппу', сунул внутрь пальцы и выудил ее. Щелкнув, поднес к обмотанному тканью концу ножен. Вспыхнуло темно-красное пламя.
  Гиена прыгнула во второй раз - теперь она была ближе и легко перемахнула через борт. С разворота Кир саданул ей по башке факелом, тот полыхнул ярче и загудел на ветру. Визг, фырканье, тявканье... Гиена покатилась по земле, сбивая с ног других тварей.
  - Что у тебя?! - крикнул Яков, оглядываясь. В отблесках далекого пожара было видно, что поле впереди заканчивается, а дальше начинается условно-асфальтовая дорога.
  - Нормально! - прокричал Кир, взбудораженный и опьяненный скоростью, пляшущими в небе звездами, холодным ветром, гудящим пламенем, искрами, тявканьем гиен, всей этой ночной погоней. - Гони!
  Он перехватил факел левой рукой, правой поднял катану и встал на коленях у бортика, лицом к гиенам, готовый встретить ударом любую, которая прыгнет на повозку.
  
  * * *
  
  - Тихо, тихо! Я вроде слышу... В подвале кто-то есть.
  В темноте чиркнула спичка, огонек ее озарил сидящего с поджатыми ногами Хорька.
  - Да потуши ты ее, Сурок, что ты их жжешь всю дорогу? У нас же фонарик.
  - Дурак! Фонарик экономить надо!
  - Спички тоже!
  Багрянец приник ухом к задней стенке холодильной установки.
  - Ничего ты так не услышишь, - подал голос Игорь, лежащий на одеяле в углу, и включил фонарик.
  - Да говорю тебе - что-то там стучало.
  - Мерещится.
  - А может, и мерещится, - согласился Багрянец. - Двое суток уже здесь - всякое приглючиться может. Хотя тогда ведь точно грохнуло над нами, затряслось все, я аж подскочил спросонья. И после этого еще стучало, падало там что-то... пожар над нами, что ли?
  - Если бы пожар, в вентиляцию дым пошел, и мы бы задохнулись.
  - Так дым и был, ты что, не помнишь? Гарью потянуло... Не очень сильно, правда, при пожаре не так было бы. Ну короче, выходить пора. Вон у нас скоро бутыли закончатся. Куда тогда по нужде ходить? И потом, мне сильно хочется еще...
  - И мне! - вставил Хорек.
  Сотник молчал.
  - Нет, ну правда, капитан, ну сколько тут сидеть можно? - напирал Багрянец. - Ты ж сам понимаешь: ну, доели мы почти это печенье, воду вон через пару часов допьем, потом бутылки все наполним, - а потом что? Все равно ж выходить. Ты рассуди: если серые в клубе твоем надолго обосновались, значит, они здесь и будут, хоть когда мы ни выйдем - через день или через три. А если они так просто свернули, местность разведать, так уехали уже по-любому. Давай, выходим, сил нет здесь торчать уже, я от скуки извелся весь.
  - Ты спал почти все время, а не изводился, - возразил Игорь, вставая и перекидывая через голову ремень автомата. - Храпел на весь подвал, Хорек вон даже кедом в тебя кидал.
  - Это я от темноты, - ухмыльнулся курсант. - Темнота на меня, понимаешь, так действует... как на канарейку все равно, когда клетку накрыли. Раз - и заснул.
  - Счастливая натура, боксер. Ладно, вы правы, сидеть здесь дальше нет смысла. Будем выходить.
  Хорек вскочил, Багрянец с готовностью повернулся, и Сотник продолжал:
  - Теперь слушайте, что говорю. Павел, автомат в руки бери.
  Багрянец передвинул АК со спины на грудь.
  - Проверь магазин, заряжен ли.
  - Ну ты обижаешь, капитан!
  - Проверь, говорю. Тебе воевать много приходилось? В боевых действиях вообще участвовал?
  - Да какие там боевые действия. Я все больше в этих... в боксерских действиях участвовал. Хотя мужика того завалил, когда ты в ресторане был, а? Очень боевое действие! И раньше, на свалке... Да я опытный уже, оказывается, хлопец.
  - Короче, слушай что я говорю. Проверил магазин? Теперь встань на одно колено вот здесь под стеной, целься в холодильник. Хорек, доставай свой пистолет.
  - У меня... - начал мальчишка.
  Сотник перебил:
  - Знаю я, что у тебя. Ты его ночью опять взял и ремешком под штаниной пристегнул, дырку долго в ремне ножом ковырял, вроде я не заметил. Ладно уже, если ты от него отлипнуть не можешь, носи. По крайней мере, дай мне его проверить.
  Игорь присел на корточки, протягивая руку. Хорек громко засопел и стянул с себя штаны до колен. К правому бедру ремешком был прижат ПМ.
  - Нога не немеет? - спросил Сотник, пока мальчик расстегивал его. - Ты ж вены себе, наверное, все пережал.
  Взяв 'макаров', Игорь выщелкнул магазин, передернул затвор и сделал контрольный спуск. Клацнул ударник. Мальчишка облегченно вздохнул, получив пистолет обратно - опасался, наверное, что капитан оружие не вернет.
  - Знаешь, как держать правильно?
  - Да знаю я, знаю, я же уже одного серого завалил! - возмутился Хорек.
  - Тише, в подвале услышать могут, если там кто-то есть. И через вентиляцию звук идет. Так... теперь вон в том углу присядь, тоже целься. Нет, вон там, говорю, если здесь будешь, я тебе линию огня перекрою. Все приготовились?
  - Готов, - откликнулся Багрянец.
  - И я!
  - Если там какое-то движение, силуэты - сразу стреляйте, без раздумий. Потом выскакиваем и наверх прорываемся. Все, сейчас открываю...
  Игорь достал 'грач' из кобуры, фонарик положил на пол прямо под стенкой холодильника, чтобы луч уперся в нее, отошел вбок. Теперь, когда откроется проем, луч фонаря ударит в глаза тем, кто там может стоять, а они трое останутся в полутьме и смогут открыть огонь первыми. Поправив автомат на боку, он поднял 'грач' перед собой и сдвинул кривой рычаг запорного механизма. Упершись в холодную металлическую стенку плечом, оглянулся. Хорек и Багрянец застыли, подняв оружие.
  - Ну, ёксель с нами, капитан! - напутствовал его боксер, и Сотник нажал.
  В подвале никого не было.
  - Фухх! - Багрянец вытер лоб рукавом. - А столько готовились...
  - За мной пока держитесь.
  Подняв фонарик, Игорь стал подниматься по лестнице, за ним шел Багрянец, потом Хорек.
  - Дай я вперед, - засопел мальчишка, пытаясь протиснуться мимо курсанта. - Багровый, вперед меня пусти!
  - Сзади держись, Сурок, - Багрянец, выставив локоть, преградил ему путь.
  - Сам ты сзади!
  - Заткнулись оба! - приказал Игорь, и они смолкли.
  Он уперся в люк теменем и очень-очень медленно, осторожно, чтобы не скрипнули петли, приподнял, сунув в щель пистолет.
  И увидел сапоги из темной кожи с тупыми, будто срезанными, носками прямо перед собой. Сантиметрах так в десяти, не больше. Чужак стоял в люку правым боком. Игорь скосил глаза влево, вправо... Стена кухни, с другой стороны - груда битой посуды на полу. Он снова уставился вперед. Сапоги отличались от тех, что были на других чужаках, которых Игорю доводилось видеть вблизи. Во-первых, светлее, во-вторых, с виду казались менее грубыми, кожа вроде помягче, в-третьих, поверху голенищ - меховые отвороты. И не жарко мужику в таких сапогах весной?
  - Капитан, - прошептали сзади - и сразу заткнулись, потому что до всех, находящихся на лестнице, донесся голос, произносящий слова чужого языка. Это чужак пробормотал что-то таким тоном, будто разговаривал сам с собой.
  Игорь вдруг понял, что в кухне как-то непривычно светло. Было одиннадцать утра, электричества нет, окна здесь не такие большие, как в зале... собственно, окно только одно, и пусть даже его прикрывает занавеска - все равно света слишком много. Позади серого лежали обломки, на полу пыль и мелкое крошево, балка почерневшая сверху наискось торчит. В общем, они взорвали ресторан.
  Чужак пошел прочь, сапоги пропали из виду. Опять появились в поле зрения - уже дальше, под стеной. Сотник был уверен, что если попытается опустить крышку, та непременно стукнет, и тогда его заметят. Вернее, услышат, но после все равно заметят, потому что спрятаться в тайнике, задвинув на место холодильную установку, они не успеют, а если и успеют, то серые будут знать, что в подвале есть скрытое помещение, и вскоре отыщут вход в него.
  Меховые сапоги вновь стали перемещаться, Игорь повел за ними пистолетом. И замер, когда они обратились носками к люку. Позади него было тихо, спутники, оценив серьезность ситуации, не шевелились и не издавали ни звука.
  Чужак зашагал к люку.
  Игорь не двигался, темя упиралось в крышку, ее край был приподнят над полом сантиметров на пятнадцать.
  Сапоги остановились прямо перед ним, тупые носки почти касались его лба.
  Над ухом раздалось дыхание. Сотник не видел, но был уверен - это Хорек. Дыхание усилилось, потом стало слабее. Скосив глаза, на самом краю поля зрения он увидел короткий ствол ПМ.
  Продолжая одной рукой держать 'грач', Игорь отвел другую назад, локтем уперся в лоб мальчишки и отпихнул его, но не сильно, чтобы тот не покатился по лестнице.
  Возле уха тихо засопели. 'Макаров' исчез из виду.
  Один сапог качнулся вперед, стоптанный каблук, затем середина подошвы, потом носок оторвались от пола... и последний ткнулся в край крышки.
  Сапоги исчезли из виду, когда споткнувшийся чужак едва не упал и, чтобы удержать равновесие, быстро перешагнул через люк. Стук каблуков раздался сзади, сверху донеслось восклицание. Игорь, уже понимая, что сейчас произойдет, начал поворачиваться, сидя на корточках на четвертой сверху ступеньке, стараясь, чтобы голова оставалась точно на том же уровне - чтобы крышка не качнулась и серый не понял: ее кто-то поддерживает снизу. Сейчас-то он мог решить, что она просто во что-то уперлась...
  Сотник успел повернуться градусов на шестьдесят, когда крышка рванулась кверху.
  Стало светлее. Игорь увидел Багрянца и Хорька, как-то ухитрившихся занять общую ступеньку немного ниже той, на которой находился он.
  А еще увидел разодетого в темно-серые и черные меха чужака, который, наклонившись, откинул крышку люка.
  Игорь распрямился с громким выдохом, выбросив вверх руку с пистолетом. Ствол 'грача' впечатался чужаку прямо в приоткрытый рот. Второй рукой Игорь схватил его за горло, выбравшись окончательно из подвала, опрокинул на спину и сам упал сверху.
  Сзади громко засопел Хорек, завозился грузный, неповоротливый Багрянец. Прямо перед глазами Сотника оказалось круглощекое лицо. Чужак попытался ударить, Сотник приподнялся и резко опустил голову, расквасив лбом его нос. Уселся на противнике верхом. Взметнулась рука, сжимающая что-то длинное и темное - оно врезалось Сотнику в висок. Из глаз полетели искры, он выпустил пистолет, заваливаясь набок. Чужак почти скинул его с себя, но тут рядом возник Багрянец. Огромный красный кулак его впечатался в мясистый подбородок, и серый упал обратно на спину. Зрачки закатились, в щелках глаз остались лишь матово-белые, будто вырезанные из слоновой кости белки.
  - Вяжи его, - хрипло приказал Игорь, приподнимаясь. - Кляп в рот засунь, найди тряпку какую-то. Я осмотрюсь, рядом другие могут быть.
  Он слез с чужака, подобрав отлетевший к куче битой посуды 'грач', на коленях развернулся к окну, прицелился в него.
  - Щас, - зашептал Багрянец сзади, - полотенцем пасть ёкселю этому заткну...
  У здания исчезла фасадная стена и часть крыши. Кирпичная кладка по краям пролома почернела, по обоям внутри тянулись темные полосы. Обломки потолка и крыши проломили мебель. Кусок боковой стены тоже обвалился - теперь из кухни был виден ресторанный зал. Попаадавшие куски перекрытия сломали стойку, стулья, столы, лишь один, чудом уцелевший, стоял посреди обломков. Скрепленные арматурой осколки бетона гирляндами свешивались сверху, в проломы на месте окон задувал бодрящий весенний ветерок.
  Сзади возились, пыхтели и шепотом ругались. Игорь на коленях обошел остатки кухонного стола, целясь в раскрытое окно. Оно находилось в обращенной к стрельбищу торцевой стене, пострадавшей меньше прочих. Занавеска была сдвинута. Подобравшись вплотную, он увидел трех чужаков, идущих наискось мимо здания. Все трое были в широченных, волнами спадающих на сапоги шароварах, на двоих - куртки, а на третьем рубаха с коротким рукавом и кожаная жилетка. В мускулистых смуглых руках он держал нагайку и оружие, отдаленно смахивающее на автомат, с торчащим вбок длинным кривым рычагом. Волосы с металлическим блеском были иссиня-черными, на затылке выстрижен горизонтальный овал с кругом в центре.
  Черноволосый оглянулся - и Сотник понял, что это женщина! Плоскогрудая и с широкими плечами, но все-таки женщина, ошибки быть не могло. Она скользнула взглядом по зданию, мгновение казалось - сейчас заметит человека в окне, но нет, не заметила. Игорь не шевелился, целясь в нее из 'грача'. До троицы недалеко, и если эта амазонка все же увидит его, надо стрелять ей в голову, потому что кто его знает, может, жилетка на ней из броневой кожи и пулю 'грача' задержит. А после валить ее спутников. С такого расстояния он, пожалуй, сможет быстро нанести три точных прицельных выстрела, ну а после...
  А что после?
  Отсюда Игорь не видел больше ни одного чужака, хотя это вовсе не значило, что их в округе нет. Скорее всего - таки есть. Они услышат звуки выстрелов и прибегут, причем неизвестно, с какой стороны появятся.
  Сзади раздался возбужденный шепот. Амазонка приостановилась, но тут рыжеватый веснушчатый мужчина слева что-то сказал ей - Игорь, конечно, ничего не понял, но тон чужака показался ему слегка игривым.
  Амазонка развернулась и врезала ему кулаком в живот. У рыжего подкосились ноги, он повалился на землю. Идущий с другой стороны рассмеялся, и женщина сделала в его направлении резкий жест - растопырив указательный и средний палец, ткнула ими, будто хотела выбить глаза. Он отскочил, а она зашагала дальше, в сторону, где был невидимый Игорю мотель. Рыжий встал, держась за живот, мужчины пошли за ней.
  Когда они исчезли из виду, Игорь поспешил назад. Багрянец оттаскивал Хорька от чужака, связанного грязными полотенцами. Мальчишка отбивался, все норовил куснуть боксера за руку, и одновременно - пнуть лежащего навзничь пленника по ребрам.
  - Он его допросить хотел, - доложил Багрянец, когда Сотник оказался возле них. - Допрос третьей степени, с применением пыток. Чтобы, значит, узнать, где батя. Сурок, увянь уже наконец, достал!
  - Хорек, отставить! - шепотом приказал Игорь.
  - Да отпусти ты! - мальчишка стукнул Багрянца рукоятью 'макарова' по груди. - Я этого не убью, я только...
  - Ты его больше не тронешь, - перебил Игорь. Он и сам испытывал большое желание сделать со связанным что-нибудь очень жестокое, потому что лицо Тони постоянно снилось ему, а иногда вставало перед глазами посреди дня... Но позже, сейчас не время.
  - Я только узнаю..
  - Не дури, Сурок, - перебил Павел. - Этих серых тысячи уже, ты ж видел, как они из облака лезли, вроде тараканы из щели. Откуда он про твоего батю может знать?
  - Может! Ты не командир, заткнись! Надо допросить...
  - Да тихо ты! - Игорь зажал Хорьку рот. - Серые рядом. А этого мы допросим позже. Надо же еще как-то понять, что он говорит... Это я тебе как командир говорю: допросим позже, сейчас пленного не трогать. Приказ ясен?
  Хорек кивнул, потом отстранился и прошептал:
  - Слушаюсь! А где серые?
  - Павел, спиной кверху его, - приказал Игорь. - Хорек, принеси снизу ремни, в тайнике несколько валялось. Но по лестнице не топочи.
  Хорек нырнул в люк, а Багрянец перевернул начавшего приходить в себя пленного на живот. Кровь из разбитого носа потекла по полу.
  - Глянь, капитан, а ведь блондин, - заметил курсант. - Нет, ты видишь?
  Игорь молча стаскивал с чужака меховую куртку. У пленника были светло-желтые волосы и крупные черты лица. Толстощекий, с мясистым подбородком и большим носом, он совсем не походил на серых из патруля.
  Чужак заворочался, замычал сквозь стягивающее рот полотенце, и Багрянец пятерней вдавил его лицо в пол.
  - Чем он меня ударил, кстати? - Сотник поискал взглядом и увидел откатившуюся в сторону трубку из темно-красного дерева. Поднял. На одном ее конце была грубо выплавленная из серебра пирамида с глазом в центре, несимметричная, с потеками металла. Вдоль трубки шла щель, откуда торчал витой шнурок. Это футляр, понял Игорь. Футляр, а внутри...
  Он потянул - наружу с мягким шелестом поползла широкая полоса хорошо выскобленной кожи. На ней были письмена, похожие на древнеегипетские и китайские иероглифы. Какие-то фигурки, кружочки с лучиками, полумесяцы, волны, всякие животные, рыбы, деревья и домики. А еще закорючки и непонятные значки.
  Текст черный, но в начале каждого абзаца жирными красными линиями, будто кровью, выведена пирамида с глазом, у которого вместо зрачка спираль. Игорь пригляделся: глаз был заключен внутрь змея. Изогнувшись овалом, он кусал себя за хвост.
  Игорь размотал кожу примерно на метр. Тянуть приходилось с усилием - в футляре была пружинка или что-то в этом роде. Иероглифы шли большими блоками, между ними рисунки. Стрелочки, непонятные значки - похоже на электрические схемы, но начерченные инопланетянином. Выглядели они совсем иначе, чем текст, накаляканный довольно неаккуратно, с помарками. Казалось, схемы эти на кожу откуда-то скопировали, тщательно перенесли каждый элемент, вычерчивая прямые линии под линейку, а кривые - под лекала.
  - Ты глянь, глянь, - Багрянец, не убирая руки с затылка блондина, ткнул пальцем в верхнюю схему. Сбоку от нее был нарисован лежащий человек. От схемы шли три линии, на концах они резко изгибались, вонзаясь в голову. Игорь, положив кожу на пол, склонился над ней. У человека на рисунке не было ни глаз, ни носа, зато был нарисован мозг - облако извилистых линий. Все три крючка заканчивались внутри мозга, в разных его частях. Рядом с каждым виднелись закорючки иероглифов.
  - От гады! - с чувством произнес Багрянец и врезал чужаку кулаком между лопаток. - Ты гляди, что эти паскудники с людьми творят!
  - А что они с людьми творят?
  - Да ты не видишь? Ритуалы какие-то ёксельные, эти... Жертвоприношения! И еще хвастаются, рисуют себе на память. А что еще оно, по-твоему, такое?
  - Не знаю, - покачал головой Игорь, вытаскивая кожу еще дальше. - Но что-то неприятное.
  - Неприятное! Скажешь, тоже! У-у, морда чухонская... - Багрянец вновь занес руку для удара, но Сотник перехватил ее.
  - Отставить бить языка.
  - Есть отставить бить языка! А заметил, капитан, везде у них глаз? Они на свои порталы, или как ты их там назвал, молятся, вот ей богу! Только у этого еще и в пирамиде глаз, как на долларе. И змеюка вон какой-то вокруг глаза.
  Над схемой и лежащим человеком был еще один рисунок - нечто вроде треноги с квадратом на верхнем конце. От него расходились волнистые линии, словно лучи. Сбоку от треноги стояли крошечные человечки, а выше был следующий рисунок: шатер, сверху торчит подобие антенны, два длинных уса, между ними - зигзаг молнии.
  Из люка показался Хорек с ремнями в руках, и Сотник смотал кожу обратно в футляр. Пленник попытался вырваться, когда Игорь стаскивал с него неумело завязанные полотенца и стягивал конечности ремнями, но Багрянец быстро подавил сопротивление, пару раз стукнув чужака пудовым кулачищем. В рот ему засунули скомканную тряпку из раковины, стянули полотенцем. Хорек раздобыл где-то моток проволоки, которую Игорь еще намотал поверх ремней, чтобы серый уж точно не мог вырваться. Футляр с кожей он отдал курсанту, приказав спрятать получше и ни в коем случае не потерять.
  - Боксер, вниз его тащим. Бросаем в подвале, люк прикрываем, сверху кладем всякий мусор.
  - Зачем мусор? - спросил Багрянец, вместе с Игорем волоча серого по лестнице. Голова того стукалась о каждую ступеньку, но на это никто не обращал внимания.
  - Затем, что мы на разведку пойдем, вернее - поползем, и если кто-то в это время на кухню заглянет, плохо будет, если он вниз сунется. Нам повезло, кстати, что тяжелые обломки после взрыва на люк не упали.
  Когда они вернулись, Хорек пригнулся возле окна с 'макаровым' в руках.
  - Вот там и стой, - шепотом приказал ему Сотник. - Сторожи с той стороны, понял?
  Мальчик кивнул с серьезным видом и одними губами почти неслышно ответил:
  - Слушаюсь!
  - Боксер, во весь рост лучше не выпрямляться. Тем более - тебе.
  - Ну, ты тоже не маленький, капитан.
  - В общем, на корточках наружу через дверь, дальше я по коридору влево, ты - вправо, к залу. Ты смотришь, что со стороны мотеля, я - со стороны полигона.
  Спустя несколько минут они вернулись и сели возле люка, на который положили несколько кусков бетона и обломок столешницы. Хорек подошел к ним, пригибаясь, чтобы его не было видно в проломы и через окно, сел рядом.
  - На полигоне тихо, - сказал Игорь, - хотя стенки они все обвалили. В будке наблюдения пост, трое. Кажется, с пулеметом или с каким-то таким большим оружием. А у вас что?
  - Я никого не видел, - сказал Хорек.
  Багрянец ответил:
  - А я видел. Кучу народу видел. Лагерь они там развернули, вокруг мотеля, а на крыше часовой. И грузовик наш стоит прямо у них в лагере. Там кузов дощатый, щелей куча - так вроде стволы из тайника, которые мы наверху бросили, в кузове лежат. Ты прикинь, капитан, прямо возле нас - лагерь серых! Как мы теперь отсюда выберемся?
  
  
  III
  
  
  Постукивая 'Королем Джунглей' по ладони, Кир выглянул из-за разгромленного уличного киоска на краю Савёловской площади и спросил:
  - А что не так?
  За спиной его был рюкзак, который он во время остановок не рисковал держать в автовозке, на боку висела катана. Яков Афанасьевич, вооруженный тесаком для рубки мяса, через пролом в стенке киоска забрался внутрь и разглядывал здание вокзала сквозь забранное решеткой окошко. На носу его поблескивали золотые очки.
  - Ну-ну, Кир Иванович, да все же не так, - сказал он. - Вернее, очень многое.
  В подворотне жилого дома, под которым приткнулся киоск, стояла автовозка, кобыла была привязана к ней сзади - последние несколько кварталов они ехали на движке.
  - Ты сам странного разве ничего не видишь? Не фантастичного - странного?
  Кир огляделся. Площадь была пуста, ветерок нес по асфальту мусор из перевернутых урн. Ясное, тихое утро - теплое, хотя иногда налетал прохладный ветерок, очень весенний, бодрящий. В такое утро приятно выйти на балкон своей квартиры босиком, в одних трусах, потянуться и сладко зевнуть, постоять, ощущая подошвами прохладный бетон, пошевелить пальцами ног, подышать полной грудью, окинуть благосклонным взглядом городской пейзаж - золотисто-желтый, пятнистый, озаренный солнцем и накрытый косыми тенями домов, да и уйти на кухню готовить кофе.
  - Вижу странное, - сказал Кирилл. - Людей очень мало вокруг. То есть сейчас вообще никого.
  - Правильно. А Москве миллионы живут. Миллионы! Да им просто на улицу всем выйти - они бы этих варханов затоптали бы. Но, допустим, испугалось большинство, затаилось по своим квартирам. Хотя сейчас уже подступающий голод их на улицу повыгонял бы - голод, страх неизвестности, желание понять что происходит. Но ты же видишь: никого.
  - В домах, по-моему, много людей прячется, - Кирилл кивнул на четырнадцатиэтажку возле киоска. Большинство окон на нижних этажах были разбиты, на стене следы пуль, под ней на асфальте осколки бетона, расколотая плитка и мелкая серая труха
  - Но дело даже не в гражданских, - продолжал Яков, не слушая его. - Не совсем в них, вернее. Мы в столице. Знаешь, сколько здесь военных, причем разного рода и назначения? Части и штабы, вот хотя бы на Матросской тишине, где тюрьма, казармы отдельного разведполка ВДВ, там же еще связистов полно и прочих сухопутчиков. А милиции в Москве сколько? Вэвэшников, плюс обычная милиция, плюс ОМОН, АЛЬФА, ВЫМПЕЛ, "гэбисты", ГРУ... Президентский полк, в конце концов! Куда он подевался, когда варханы твои из катапульты по стене стреляли, будто в средневековьи?
  - В средневековье дизельных катапульт не было, - возразил Кирилл. - И потом, я тогда позже вот что подумал: внутри Кремля тоже, наверное, портал открылся. А может, и не один, поэтому они там сопротивление толком оказать не смогли.
  - Да это ладно, ты посчитай еще училища, академию ФСБ - везде есть оружие, автоматы, пистолеты, гранатометы, техника! А область?! Одна дивизия 'Дзержинского' чего стоит. Или вот в Ясенево целый комплекс СВР, база охрененная, как Пентагон...
  - Так вот мы канонаду и слышали, - возразил Кирилл. - Несколько дней подряд грохотало, и пожары были. Если варханы все это время из порталов своих прибывали, то их уже тоже под куполом дофига. И сейчас еще - гарь слышишь? И вообще, что это за СВР? Так электронные базы данных по идентификации называют.
  - Служба внешней разведки это, - возразил Яков Афанасьевич уже спокойнее. - Да в одном этом вокзале, думаю, немало линейной милиции и транспортной охраны сидело. А теперь не видно никого.
  Кирилл залез в киоск, сел на продавленный стул у стены.
  - У варханов, наверное, катапульты разных размеров, есть и поменьше, чем та, на Красной площади. Мобильные. Они могли закидать своими снарядами горючими... хотя тут вроде только машины сгоревшие, а на вокзале пожара не было, как я вижу.
  Они пригляделись к зданию с распахнутыми дверями - с виду оно казалось неповрежденным, хотя окна по большей части выбиты. Под вокзалом стояли машины, большинство обгорели.
  - Уже не дымятся даже, - заметил Кир, - давно их спалили. Может, варханы ту технику жгут, которая под куполом не работает?
  Яков продолжал гнуть свое:
  - Армия и милиция сразу должны были за дело взяться. У них там порядок есть, четкие инструкции, связь полевая.
  - И что они конкретно сделали бы?
  - Заняли бы оборону. Уточнили ситуацию, начали действовать. То есть давить варханов. В одном ОМОНе московском три с половиной тысячи человек личного состава, это ж четыре батальона! Плюс подразделения обеспечения. У них полно оружия: гранатометы, пулеметы, средства связи... Они первыми должны среагировать на вторжение. Что им эти тачанки с броневиками смешными и дробовиками? Да варханское оружие против нашего - тьфу, курам на смех, ты пойми! Даже ружья, если рассудить, чепуха какая-то.
  Кир скептически фыркнул и нагнулся, увидев под стеной киоска железный ящичек, не замеченный мародерами.
  - Ты не преувеличивай, - возразил он. - Они действовать-то начнут, но - хаотично, панически, ни черта не понимая, не имея приказов от начальства. В такой-то ситуации, когда купол этот над головой и электроника повырубалась, а из каких-то зеленых облаков по всему городу странные чуваки лезут? Да половина, если не больше, тех же милиционеров просто домой разбежится, семьи спасать и самим спасаться. А ты мне про порядок и четкие инструкции. Ну какие еще инструкции... 'Если над вами возник зеленый купол, который бьется молниями, лечь и ползти к ближайшему кладбищу, прихватив лопату'?
  Яков, качая головой, повернулся к нему.
  - Ты, Кирилл, прости пожалуйста, какой-то хиппи волосатый. Ты полагаешь, что если ты такой разболтанный, так и все такие же? Не понимаешь, что есть люди с дисциплиной, ответственностью за других, с моралью, в конце концов. Не одни трусы и паникеры.
  Кирилл на 'хиппи' не обиделся, его вообще трудно было оскорбить - не очень-то он прислушивался к чужому мнению о себе.
  - Ясно, что не одни, - согласился он. - Но и их хватает наверняка. Нет, постреляли, конечно, какое-то сопротивление оказали, но в целом, если варханы такое уже проделывали, а мне именно так кажется, если у них все схвачено, обкатано, а для наших это впервые, если такое вот невероятное в городе происходит, то сопротивление захлебнется... Уже захлебнулось.
  - Вероятное - невероятное... Если обнаружился противник, захватчик, то военные его уничтожать будут, а не о невероятном раздумывать. У среднестатистического солдата, Кир, равно как и сержанта, майора, капитана с воображением не очень. Поэтому у них реакция не такая, как вот у тебя, да и у меня тоже. Они про 'странное' и 'фантастичное' особо размышлять не будут.
  - Ну короче - вот! - устав от спора, Кирилл махнул рукой вокруг. - Я вижу то, что вижу. Ты, может, что-то другое видишь? Нет? Ну так и хватит болтать.
  Он раскрыл железный ящик.
  - О, инструменты. Нужны нам инструменты, Афанасьевич?
  - Nique ta mere! - сказал Яков. Смысл был непонятен, но он явно ругался.
  - Что? - спросил Кир.
  - Мать вашу так! Это на французском... не обращай внимания, из меня иногда само выскакивает. Что ты там говорил - инструменты? Где?
  Он оглянулся, и Кир ногой подпихнул к нему ящик, где лежали плоскогубцы, набор отверток, ключи и прочее в том же духе.
  - Отнеси, наверное, на повозку, сейчас таким лучше не разбрасываться. Прав ты, я действительно болтаю - просто потому что растерян. Пойду разведаю обстановку.
  Кир встал со стула, поднял ящик.
  - Какую еще обстановку?
  - Вокзальную. И в подземном переходе вон, где метро. Хотя там, наверное, тоже закрыто. В общем, я туда и назад. Ты ящик положи, только тихо, не звякая, и Маруське корму задай. Видишь, она мордой в борт тычется. И назад сюда, чтобы видеть, когда я знак дам. Давай, Кир Иванович, время дорого, нам дальше надо, уже недалеко осталось.
  Яков через пролом вылез из киоска и быстро пошел в сторону подземного перехода, откуда можно было попасть на станцию метро Савёловская. Рано утром по дороге сюда они миновали Тимирязевскую с Дмитровской, и проходы в обе были перекрыты массивными железными затворами. Яков объяснил, что большинство станций метро при необходимости превращаются в бомбоубежища, и там, внизу, возможно, сидит сейчас куча народу. Или, наоборот, мало совсем - попробуй разберись, если снаружи к ним не достучаться.
  Выбравшись из киоска, Кир подошел к автовозке. Маруська переступала с ноги на ногу и вообще проявляла беспокойство. Кирилл, поставив ящик, извлек из него холщовый мешочек. Раскрыл - внутри лежали гайки с винтами. Он достал все винты, побросал на дно ящика, вытащил еще три большие гайки, сунул их в карман, а мешочек завязал и повесил на ремень. В повозке лежала пара больших черных пакетов для мусора, туго набитых травой, которую они нарвали еще за МКАДом. Кир раскрыл один, расправив горловину, положил сзади, и кобыла сразу сунулась в пакет мордой.
  Все это время он размышлял: а может, уйти? Зачем ему, в конце концов, этот агроном? Нет, повозку с лошадью он, конечно, уводить не будет, возьмет просто один сверток с едой, а когда Яков вернется - Кирилла и след простыл.
  Он вернулся к киоску, наблюдая за площадью. Яков как раз появился из подземного перехода и заспешил к зданию вокзала. Кир вытащил гайки из кармана и стал поигрывать ими, перекатывая на ладони. Так что, может, и правда свалить по-тихому? Но что ему делать одному? Афанасьевич, по крайней мере, задал четкую цель: лэптоп, потом - Артемий Лазаревич, потом лаборатория. Кирилл вроде и сам раньше понимал, что разобраться в причинах происходящего можно благодаря данным на лэптопе, а еще - через олигарха и работников лаборатории, если кто-то из них жив; понимал, да - но что он при этом собирался сделать? Сбежать из Москвы, выйти из-под купола. А вот появился агроном - и каким-то образом поменял у него в голове плюс на минус, вернул к более важным целям, чем просто спасти свою шкуру. Да еще и план какой-то придумал сходу, как лэптоп достать, во всяком случае, по дороге сюда сказал, что придумал.
  Яков достиг здания вокзала, поднявшись по лестнице на крыльцо, встал сбоку от проема центральных дверей с выбитыми створками. Заглянул, подняв тесак, потом нырнул внутрь. Кирилл убрал гайки в карман, взял нож и выдвинул стальные 'усы' рогатки. Вытащил резиновый жгут из рукояти, стал привязывать к ним. Так, на всякий случай...
  А может, подумал он неожиданно, я и Артемию, в конечном счете, не из страха подчинился? Потому на него работать стал, что он мне цели какие-то в жизни задавал?
  Мысль была неприятной, и он тут же возразил сам себе: нет-нет, до того я сам себе хозяином был, и жизнь у меня была осмысленна. Я деньги хотел украсть.
  Деньги украсть!
  Сорвавшаяся с одного 'уса' резинка больно щелкнула по пальцу, он ругнулся и стал привязывать ее снова. Вот это цель - стырить деньги! Вот это великий смысл! Денег на планете много, заполучить часть их себе - вообще не проблема. Но жизни это осмысленности совсем не добавит, наоборот. Ну вот свалит он сейчас - а дальше что? Мыкаться одному по улицам этим пустынным да в канализации ночевать? По мусорным бакам отбросы съедобные искать, драться за них с такими же, как он, бродягами? Тем паче сейчас наверняка банды начнут появляться. Почему-то Яков Афанасьевич, невзирая на возраст, комплекцию, близорукость, на болтовню его и суетливость, добавлял Киру ощущение безопасности. Что-то было в агрономе такое...
  Нет, надо пока что его держаться. С ним Кирилл хоть занят чем-то будет - чем-то важным. Ну и помимо всего прочего, его сам агроном интриговал. Кир хотел разузнать о его прошлом не меньше, чем о варханах и причинах вторжения. Он не терпел загадок. Вернее, не так - он их очень любил, то есть любил разгадывать. Вытаскивать на свет скрытую информацию. Яков же Афанасьевич пока что составлял одну большую загадку. И он, и его план найти лэптоп. Потому что план у него, по словам агронома, был, вот только пока Яков не спешил этим планом с Кириллом делиться, обещая все рассказать позже.
  Агроном вышел из дверей, присел на корточки, склонив голову, накрыл ее руками. И замер. Кирилл, закончив с рогаткой, уставился в ту сторону. На улице никого, хотя ему показалось, что в здании далеко справа, в разбитом окне верхнего этажа возникло и тут же пропало лицо, что в соседнем окне прошел силуэт, а чуть позже на крыше мелькнула фигура... В домах оставались люди, хотя и немного. Большинство куда-то делось.
  Яков выпрямился и махнул рукой. Оглядевшись, Кирилл быстро пошел к нему. Нож-рогатку он поднял перед собой, прижал к резиновому жгуту гайку, но натягивать пока не стал.
  Когда пересек половину площади, Яков зашагал вдоль вокзала, и пришлось повернуть, обходя сгоревшие автомобили.
  - Погоди! - окликнул Кир. - Я внутрь хочу глянуть!
  Агроном сделал решительный жест: 'нет'. Потом другой: 'Иди за мной'. Сунул тесак в самодельный чехол, который висел на его левом боку, и зашагал быстрее.
  В результате они встретились только возле угла здания, и недовольный Кирилл спросил:
  - Ну, в чем дело?
  - Нельзя туда, - бросил Яков Афанасьвич. Был он бледен, на лбу блестел пот.
  - Да в чем дело-то?
  - Не надо тебе внутрь, - ровным голосом, не глядя на спутника, произнес агроном. - Давай посмотрим, что с другой стороны.
  - Но я хочу знать, объясни...
  - Прошу тебя, Кир - не спрашивай сейчас. Я потом, потом все расскажу. Но заглядывать внутрь не надо. Пойдем туда.
  - Надоели мне твои недомолвки. - Кир, разозлившись, схватил его за плечо. - Слышишь, агроном? Ты....
  Он не договорил: рогатка полетела на асфальт, и Кирилл тоже туда полетел - ноги взметнулись к небу, он грохнулся боком, ножны больно впились в ногу, а в рюкзаке что-то разбилось с глухим хлопком.
  Дыхание перехватило. Яков Афанасьевич, швырнув Кира через бедро, зажал его руку, выгнув кисть в болевом захвате. Секунду ошарашенный Кирилл видел побагровевшее толстощекое лицо прямо над собой, потом оно отодвинулось, и агроном вскричал испуганно, отпуская его:
  - Прости, Кир Иванович! Извини, дорогой, я... Просто так вышло, не хотел я, случайно...
  Он попытался поставить Кира на ноги, но тот оттолкнул его, вскочил сам.
  - Ты вообще офонарел! Случайно, блин?!
  - Это так, ну, рефлекс, я просто в юности дзюдо занимался! Не хочу, чтобы ты внутрь заглядывал, ради тебя же, пойми - тебе плохо будет, ну вот как мне сейчас плохо, только еще хуже...
  - Да пошел ты со своим дзюдо! - заорал Кирилл.
  Ответом ему было испуганное лошадиное ржание. Не просто испуганное - паническое. Следом из подворотни за киоском донесся человеческий крик, а потом - тявканье.
  - Маруська! - Яков бросился туда.
  Кир, подхватив с асфальта рогатку, побежал следом. На ходу зарядил ее новой гайкой.
  Он догнал пыхтящего Якова возле киоска. Пока они были на площади, тот закрывал от взгляда подворотню, а теперь она стала видна. Машина стояла на том же месте, сбоку от нее торчали дергающиеся лошадиные ноги, во дворе позади кричали, рычали и тявкали. Яков бросился мимо автовозки, а Кирилл с ходу вскочил на нее, до предела натянув резиновый жгут, прыгнул на заднюю часть - и увидел сверху горбатую гиену. Тварь, поставив на голову Маруськи передние лапы, приникла пастью к ее горлу, рвала, разбрызгивая красное. Свистнул жгут, тяжелая гайка врезалась гиене в загривок, там хрустнуло, она взвыла - и тут же тесак прорубил ей спину.
  Тварь свалилась на Маруську, которая глянула на агронома выпученным темным глазом - и, брыкнув напоследок ногами, издохла. Яков вырвал из спины гиены тесак и бросился дальше. Кирилл, спрыгнув, поспешил за ним, на ходу выуживая из кармана вторую гайку.
  На краю небольшого дворика с перевернутым мусорным баком навзничь лежал человек в разорванной темно-синей форме ГИБДД. Рядом валялась палка, на конце пробитая большим гвоздем, к острому концу которого прилипли влажные клочья шерсти.
  Яков, размахивая тесаком, наступал на двух гиен с окровавленными мордами, они пятились и рычали, скаля кривые клыки. Кир выстрелил на бегу, гайка стукнула в асфальт перед гиеной, срикошетив, ударила ее по лапе. Тварь взвизгнула, вторая хрипло залаяла. Выхватив катану, Кирилл бросился к ним, Яков прыгнул вперед, замахиваясь - твари разом повернулись и рванулись прочь. Одна поджимала лапу.
  Когда они исчезли на другой стороне двора, Яков склонился над раненым. Кирилл, ощутив, что штаны сзади мокрые, стащил рюкзак со спины, положил на асфальт и присел над ним. Еще в доме бабки Пани он вытащил оттуда крабовые палочки, которые они с Яковом сразу съели, чтоб не испортились, и бутыли с водой. Заново наполнив их другой, из колодца, Кир две бутыли положил в автовозку, а одну спрятал обратно в рюкзак, и вот теперь она лопнула. Хорошо еще, что лежала в боковом отделении, а не возле лэптопа. Кир достал ее, свинтив пробку, сделал несколько глотков и швырнул бутыль в мусор.
  - Откуда этот ошейник? - спросил Яков Афанасьевич у милиционера.
  Сунув катану в ножны, Кирилл выпрямился и шагнул к ним. Милиционер лежал неподвижно, только сжатая в кулак левая рука раз за разом била по асфальту. Лицо, шею, на которой был большой кожаный ошейник, грудь и живот его заливала кровь. Яков сидел рядом, прямо в темно-красной луже, растекающейся из-под милиционера, просунув ладонь под его затылок, и заглядывал ему в лицо. Крови было много, просто очень много. У Кирилла закружилась голова, он начал сглатывать, чтобы не стошнило, пошире расставил ноги, но не отводил взгляд от тела. Не потому, что хотел быть мужественным, а из практических соображений: скорее всего, в ближайшее время кровь и умирающих людей он будет видеть часто, значит, надо привыкнуть к этому зрелищу, приучить к нему сознание. Почему люди боятся подобных картин? Да потому, что они грубо, резко напоминают о том, что тело твое - просто мясистый бурдюк с кровью, что ты и сам смертен, очень смертен, что лишить тебя жизни совсем несложно. А теперь смерти вокруг будет много, пора привыкать. Поэтому он смотрел, не отворачивался, часто сглатывал и дышал носом, сцепив зубы.
  - Откуда ошейник, браток? - повторил Яков.
  - Я в похоронной команде... - вдруг отчетливо и громко произнес милиционер.
  - В какой команде? - Яков приподнял голову умирающего. - О чем ты?
  Кир присел с другой стороны от тела, но подальше, чтобы не мазаться в крови. Пошарив по карманам, нашел сигареты.
  - Они согнали... - теперь милиционер хрипел, и понять его стало труднее. С каждым словом он бил по асфальту кулаком. - Как дым, сизый такой... тяжелый, у земли... Два этажа накрывает, три... Вниз сочится. Потом с верхних... Нас... Всех, кто там... Свозить тела...
  - Ошейник надели варханы? - спросил Кирилл и, сообразив, что умирающий вряд ли знает это слово, добавил: - Эти, которые на город напали?
  - Они базу ОМОНа накрыли! - вдруг выкрикнул милиционер. - Четыре цистерны, с разных... разных сторон. Пустили, там все... Мечутся... Сколько трупов, боже мой, сколько трупов! Мы их стаскивали потом...
  Он смолк. Бьющая по асфальту рука замерла. Яков нагнулся ниже, заглядывая в лицо, прижал пальцы к шее. Встал, забыв тесак на асфальте, и пошел в подворотню, сильно сутулясь. Руки безвольно покачивались. Кирилл подобрал тесак, застегнул рюкзак, взял его за лямку и, волоча за собой, направился следом.
  Агроном, глядя в стену, отвязывал труп лошади от автовозки, рвал ремешок непослушными пальцами. Кир надел рюкзак, снова достал пачку сигарет, вытащил две, прикурил, одну сунул в зубы Якову. Тот кивнул. Сигарета свисала между губ, почти касаясь пухлого розового подбородка.
  - Что ты видел на вокзале? - спросил Кирилл.
  Агроном будто проснулся. Вскинул голову, сигарета дернулась, он судорожно затянулся, ноздрями выпустил дым. Вытащил сигарету изо рта и сказал:
  - Груда костей. Большая груда обгоревших костей посреди зала. Очень большая.
  Кирилл затянулся несколько раз подряд. Тесак он положил на бортик, Яков взял оружие, вытер кровь о пакет с травой и сунул тесак в чехол. Сбросив мусорные пакеты на асфальт, полез на машину.
  - Человеческих костей? - спросил Кирилл.
  - Конечно, - казалось, Яков Афанасьевич удивился этому вопросу. - Чьих еще? Тела стащили на вокзал и сожгли. Давай сюда, поедем.
  Кир, забираясь на автовозку, мотнул головой в сторону двора.
  - Этот про похоронные команды говорил. А возле торгового центра, ну, где машины горели на перекрестке, я вроде видел одного вархана с таким коробом на спине... В играх с похожими огнеметчики ходят.
  - В каких играх?
  - Компьютерных.
  - Понятно, - сказал Яков Афанасьевич, заводя мотор. - Они обеззараживают город.
  - Что? - не понял Кирилл, но агроном не ответил.
  Когда автовозка выкатила из подворотни, Яков повел ее по самому краю вокзальной площади. Кир, увидев необычно длинную и широкую антенну над крышами домов в стороне, выпрямился и приложил руку козырьком ко лбу.
  Нет, конечно, это была не антенна. На вершине длинной треноги посверкивал красно-желтый огонь, он то угасал, то вспыхивал опять. Торчала эта штука на крыше высотного здания далеко от площади. Вспышки были разной длины и повторялись с разными промежутками - явно какой-то код.
  Кирилл повернулся кругом, но других сигнальных вышек не заметил. Он снова опустился на лавку и тронул за плечо Якова, сидящего на передке телеги.
  - Ты как, Афанасьевич?
  Тот, не оборачиваясь, кивнул. Кир спросил:
  - Куда едем?
  - В одно тихое место прямо за вокзалом.
  - Что еще за место? У меня квартира на Вернадского, может, туда?
  - Нет, мое место лучше. Там мой друг старинный сторожем работает. И живет, считай, там же. Он нас приютит. И поможет нам.
  - В чем поможет?
  - Лэптоп твой найти. Я примерно представляю, как его добыть, если машинка еще там, где ты описал.
  - Да как ты можешь это себе представлять? - спросил Кирилл, снова закуривая. - Ты же агроном.
  Яков Афанасьевич, обернувшись, глянул на него странно и сказал:
   - Сейчас вопрос в другом. Сейчас нам надо пристанище себе найти, вот туда и едем.
  - Это если твой друг жив, - возразил Кирилл, думая про груду обгоревших костей посреди зала Савеловского вокзала.
  - Леша-то... - протянул Яков. - Ну, Леша, думаю, жив.
  
  * * *
  
  На фоне зеленого неба даже самые привычные постройки выглядели таинственно и немного угрожающе, будто попали в обыденную реальность из страшной сказки.
  Игорь, Багрянец и Хорек лежали в ресторанном зале, возле обрушившейся парадной стены, выглядывая из-за кучи битых кирпичей. Солнце едва перевалило зенит. Мотель был прямо впереди, перед ним - стоянка, на стоянке несколько шатров. В окнах мотеля иногда мелькали силуэты серых. Во дворе их тоже хватало. Звенел большой точильный круг на треноге; босой чужак в одних штанах точил клинки, другие то и дело подходили к нему, приносили новые и забирали наточенные. Кто-то чистил оружие, двое серых копались в моторе тачанки. Горел костер, над ним на вертеле висела освежеванная и выпотрошенная туша теленка без головы и ног.
  Вокруг стоянки дугой тянулся ряд темных щитов высотой по грудь. В некоторых местах их не было, там стояли тачанки, а возле правого угла мотеля - броневик. Из квадратной башенки с откинутым люком торчал ствол пушки.
  На крыше мотеля прохаживался часовой, а в центре ее высилась тренога, на которой поблескивал серебром большой металлический короб со сдвинутыми шторками в обращенной к ресторану плоскости.
  - Щиты из кожи кажись, а? - пробормотал Багрянец. - Видишь, капитан?
  Игорь молча разглядывал лагерь врага.
  - И маловато у них тех щитов. База, небось, не ключевая, снабжение ихнее пожмотилось много щитов выделить. Они, получаются, только стоянку окружают и к мотелю с двух сторон подходят, к углам его.
  - Это связисты, - объявил Сотник. - На крыше семафор. В этом кубе разжигают огонь или еще как-то свет создают, а шторки раздвигают в нужной последовательности. Там, наверное, зеркала, все это дает яркий свет. А на другой базе сигналы принимают и дальше передают.
  - Во какие дела! - удивился Багрянец. - Ну ты разумный, капитан. Ладно, так что делать будем?
  - У нас же гранатомет, - зашептал Хорек, лежащий с другой стороны от Сотника. Глаза его горели, мальчишка предвкушал бойню, которую, как он думал, собирался устроить командир в лагере серых. - Целых два! Мы с Сотником из гранатометов разом, а Багровый - с автомата их гасит и...
  - Да ты гранатомет тот и не подымешь, - возразил Павел.
  - Чего это! Он шесть с половиной килограммов весит, я знаю! А 'калаш' - четыре, а...
  - Да все равно - не сможешь толком выстрелить.
  - Ну ладно, - неожиданно согласился Хорек. - Тогда ты с Сотником из гранатомета, а я с 'калаша' их гашу...
  Игорь сказал:
  - Нет, так не выйдет.
  - А как тогда?
  - Помолчи и дай подумать. Ну, для начала... обязательно нам на них нападать? Думаю...
  Мальчишка с курсантом глядели на него.
  - Думаю, да.
  Хорек облегченно вздохнул.
  - Во! Значит, вы двое с 'калашей' гасите, а я...
  - Молчи, сказал. Нам нужен транспорт.
  - А может, и не нужен, - возразил Багрянец. - Что, если задами из ресторана выбраться, через окно кухни, - нас тогда с мотеля не увидят. Мы тогда... а, не, не выходит!
  - Не выходит, - кивнул Сотник, - потому что на краю полигона, на башне наблюдения, они тоже пост сделали. С башни вся округа просматривается. Ночью можно потихоньку выползти, но с вами двумя да с оружием я не рискну. Это во-первых, а во-вторых - отсюда пешком долго идти, а у нас еще стволы, пусть и немного теперь, но все равно. Что, бросать их? Ради чего мы сюда вообще добирались?
  - Стволы бросать нельзя, - солидно произнес Хорек. - Мы же не дураки.
  - Значит, нужен транспорт. И в-третьих: у нас язык. Захватили мы его по случайности, а когда еще такая случайность выпадет? Стало быть, пусть даже непонятно пока, как его допрашивать, все равно: бросать языка тоже нельзя. Он ценнее стволов.
  - А тащить его за собой на привязи пешком - это вообще ни в какие ворота, - добавил Багрянец. - Выходит, нужно у них снова тачанку угнать? Та, которую мы возле въезда в клуб твой оставили, вон она, слева, ближе к броневику, видишь? Я по борту узнал, он там продавлен был.
  Игорь отполз немного назад, повернулся спиной к мотелю и присел, привалившись спиной к обломкам. Было жарко. Он расстегнул рубашку и закатал рукава.
  - Так что, капитан, надо тачанку у них тырить. Или грузовик наш?
  - Не тачанку, и не грузовик, - возразил Игорь. - Броневик.
  При этих словах глаза Хорька загорелись.
  - А давай я! - горячо зашептал он. - Сотник, ну пожалуйста! Я проползу. Проберусь там, я умею!
  Увидев, как они с Багрянцем разом покачали головами, Хорек возбудился еще больше и даже попытался встать на колени, но курсант сгреб его за шиворот и заставил лечь обратно.
  - Ну вы же не понимаете! Я в таких местах лазил! У нас на районе стройка заброшенная, высокая, двена... пятнадцать этажей! И еще у бати завод - там только два цеха работают, остальные нет, мы с пацанами туда, под забором дырка там, мимо сторожа и на крыши. Там такие крыши, о-о-о... - застонал Хорек сладострастно. - Я очень ползать люблю на верхотуринах всяких! По цехам ходил на спор, по краю прямо, сто рублей у Васьки выиграл. В колодцах там лазили, в этих... в венти-ляциях, ну и вообще - везде! Ну пожалуйста, Сотник, я прямо к броневику подберусь незаметно, в траве проползу и...
  - И что? - спросил Игорь. - Сможешь броневик завести? Быстро, чтобы сразу свалить? А если там внутри кто-то?
  - За все время никто из броневика не вылазил, не залазил, - возразил Багрянец. - Нет, понятно, Сурок с такой махиной не справится.
  Хорек вспыхнул:
  - Сам ты!.. - но не договорил, замолчал, уставившись на машину возле мотеля.
  - Не смогу, наверно, - угрюмо заключил он. - Не смогу броневик завести. А как же тогда?
  Игорь припомнил, как мальчишка мгновенно взлетел на кирпичную будку возле канала, и спросил, показав на остатки крыши:
  - А туда залезть незаметно сможешь? Незаметно и быстро, и вниз, если понадобится, спуститься так же?
  - А то! - вскочив на четвереньки, Хорек пополз к задней части зала, но Игорь схватил его за полу рубашки и дернул назад.
  - Не сейчас, подожди. Короче, слушайте внимательно. План опасный, но в такой ситуации безопасного плана просто не может быть. Главное, сделать надо все четко и вовремя. Багрянец, у тебя часы есть? Хорек, у тебя?
  - Нет, - насупился тот, в то время как курсант показал дешевые 'сейки' на запястье.
  - Нет, значит. Багрянец, сколько на твоих? - Игорь глянул на 'роллекс', который снял с руки умершего Ростислава. - Двадцать семь минут второго, переставь свои, если другое показывают. Ладно, сейчас, дайте подумать... Значит, Хорек, мы с тобой будем ориентироваться по действиям Багрянца. Павел, ты начинаешь первым, твой выстрел будет сигналом.
  - Какой выстрел? - спросил тот.
  - Слушай, не перебивай. Павел, точно в нужное время откроешь огонь из гранатомета. Прямо по лагерю. Хорь - через минуту начинаешь стрелять из автомата. Дадим тебе АКСУ, он легче. Когда Павел начнет, я буду за мотелем. Они все отвлекутся на эту сторону, и я по пожарной лестнице залезу. Ваши выстрелы заглушат мои, когда охранников там сниму, поэтому, Хорь, тебе точно в нужное время надо будет начать: про себя до шестидесяти посчитаешь, понял? А дальше я вниз, прямо на...
  Он замолчал, когда из мотеля широким шагом вышла черноволосая амазонка. Приблизившись к костру, окликнула сидящих вокруг него. Они подняли головы, двое встали. Амазонка стала что-то говорить, к ним подошли еще двое. Она показала вверх, на треногу с коробом, потом сделала широкий жест, ткнула рукой в сторону ресторана...
  Багрянец догадался первым:
  - Языка нашего спохватились! Вот ей богу, сейчас искать его начнут! Назад в тайник тикаем!
  
  IV
  
  Портал возник неожиданно, да к тому же на уровне асфальта. Кирилл, открывший калитку и сидевший на краю автовозки, свесив наружу ноги, хорошо видел, как это произошло: пространство вокруг сморщилось, пошло извилистыми складками, словно покрывало, в которое вдавили кулак, а затем порвалось. Возникшее вслед за этим небольшое зеленое облако было наполовину погружено в асфальт. Тот провалился, засвистел воздух, раздался громкий хлопок, обратная волна качнула автовозку - и все смолкло.
  Машина ехала вдоль высокой бетонной стены за вокзалом. С другой стороны от дороги были кусты и пустырь, а дальше - жилые дома.
  Яков Афанасьевич увеличил скорость, автовозка, тарахтя, прокатила мимо портала. Кир подобрал ноги, когда из портала выбралась горбатая гиена. Задергалась, скребя когтями по асфальту на краю пролома, и вскочила на него, будто из воды на берег. Кирилл "взвел" рогатку и прицелился.
  - Афанасьич! - окликнул он, не поворачивая головы.
  - Вижу! - откликнулся тот.
  Машина поехала немного быстрее. За гиеной на асфальт вылезла вторая, потом третья.
  - Ты бы поднажал!
  - Мы на "феррари", Кир Иванович? У моей автовозки другие достоинства, скорость к ним не относится.
  Четвертая, самая мелкая и облезлая гиена выдралась из портала, когда первые три уже развернулись к машине и оскалились ей вслед. Кирилл на коленях встал позади, что было сил натягивая жгут, приготовившись зарядить гайкой в морду той, что прыгнет первой. Но они не прыгнули - из-под асфальта донеслось шипение, и гиены вдруг ломанулись прочь, с хрустом пробив кусты, понеслись через пустырь.
  Кир от неожиданности выпустил жгут, и гайка улетела прямиком в портал, канула в кружащихся струях зеленого тумана. Шипение повторилось, что-то застучало под асфальтом - из портала лезли новые твари, но они не пытались выскочить на поверхность, как гиены, а сразу ныряли куда-то вниз. Шипение не смолкало.
  - Помнишь такой звук? - спросил Кирилл и побыстрее вытащил из мешочка на ремне новую гайку.
  Яков не ответил. Автовозка все дальше удалялась от портала, плавно поворачивая вместе с дорогой, и вскоре изгиб бетонной стены скрыл зеленое облако.
  Впереди показалось кирпичное строение с широким цилиндром-набалдашником, смахивающее на поставленную вертикально гранату РПГ-40. В основании - большой пролом, закрытый досками и листами жести, выше тоже хватает дыр. С одной стороны от башни громоздилась куча щебенки, с другой стояла обугленная, с провалившейся шиферной крышкой постройка, над выгоревшими дверями которой чудом сохранилась вывеска: СТО.
  - Это водокачка? - спросил Кирилл. - То есть водонапорная башня? Мы к ней, что ли, едем?
  - К ней, - подтвердил Яков.
  - И кем же твой друг там работает?
  - А ты сам догадайся, Кир Иванович. Он на СТО этом закрытом, ну и в башне, по совместительству, сторожем служит.
  С пустыря на дорожку выехали пятеро велосипедистов. Опустив рогатку, Кирилл по качающемуся днищу подобрался к Якову, выглянул из-за его плеча. Подростки от четырнадцати до семнадцати, велосипеды одинаковые: синие туристические велики, из дорогих. Будто они магазин грабанули... Одеты по-разному - двое в спортивных костюмах, один с ярко-оранжевым панковским гребнем, в черной коже, остальные в джинсе. У всех на багажниках рюкзаки.
  Они встали перед башней, глядя на приближающуюся автовозку. Яков стал подтормаживать, прошептал Киру:
  - Рогатка в руках?
  - Да, но...
  - Заряжай быстрее.
  - Хорошо, только...
  Панк поднял большой черный пистолет и выстрелил в сторону повозки.
  Яков отпрянул влево, Кирилл наклонился к правому борту. С сиплым гудением между ними пронеслась сигнальная ракета, левое ухо заложило. Кир охнул, схватился за него - показалось, по уху сильно стукнули ладонью, он почти оглох.
  Ракета унеслась за поворот ограды. Подростки с гиканьем покатили к автовозке, в руках их появились дубинки, один поднял над головой фомку, как у Гордона Фримена. Панк ехал впереди всех, отпустив рулевую вилку, заряжая пистолет.
  - Стоять, щенки!!! - гулкий голос разнесся над дорогой и пустырем.
  Стукнул выстрел, и переднее колесо велосипеда под одним из джинсовых ребят отлетело, соскочив с оси. Пацан носом пропахал асфальт, велик упал на него сверху. Все остановились, кроме панка, который круто повернул и вскинул руку с пистолетом, целясь в верхнюю часть башни. Только теперь Кир заметил, что из дыры под ее крышей торчит ствол.
  Опять стукнул выстрел, пуля пролетела низко над головой панка, кажется, даже зацепила его гребень. Он остановился, так и не выстрелив, уперся в асфальт ногами и опустил пистолет.
  - Пошли вон, щенки! - прокричал усиленный мегафоном дребезжащий голос. - Следующую пулю ты в лоб схлопочешь, петух оранжевый! До семи считаю, причем четыре уже прошло! Пять! Шесть!
  Панк развернул велосипед, кинул взгляд в сторону автовозки и, ни слова не говоря, вкатился в просвет между кустами. Остальные поехали за ним.
  Яков убрал ногу с тормоза, автовозка снова тронулась.
  - Петух, ты на гребень себе намотай: еще раз тут появитесь, я на поражение стрелять буду! - напутствовал голос уезжающих через пустырь подростков.
  В зеленом небе высоко-высоко над пустырем расцвела молния, протянулась к городу, расправляясь, словно огромная ловчая сеть, почти достигла крыш самых больших высоток, мазнула по ним бешено извивающимися, будто живыми отростками - и погасла. Спустя несколько секунд тихий треск достиг ушей.
  Автовозка подкатилась к башне, агроном остановил ее и слез.
  - Бери свертки, Кир Иванович, - сказал он как ни в чем не бывало. - Ты молодой, тебе и груз таскать.
  Когда Кирилл взял в каждую руку по пакету, из башни донесся шум. Вблизи стало видно, что пролом в основании не заколочен - доски и листы жести были сбиты в виде большой несимметричной двери, и теперь она со скрипом отворилась.
  В полутьме за нею стоял сухонький лысый старичок с морщинистым, заросшим седой щетиной лицом и весело поблескивающими глазами.
  - Якуша! - дребезжащим фальцетом воскликнул он. - Я знал, что ты ко мне наведаешься! Как увидел эту зеленую гадость над головой, так и понял: скоро тебя в гости ждать!
  
  * * *
  
  Кусачки они нашли в ящике с инструментами, в кладовке возле кухни, после того как шесть часов кряду просидели вместе с пленником в тайнике. Игорь рассудил, что за это время серые успеют обыскать всю округу, в том числе и ресторан. Вооружившись еще плоскогубцами, 'грачом' и ножом, он нацепил камуфляжный комбез - их вместе с ремнями, армейскими ботинками и пустыми кобурами чужаки так и оставили в комнате за баром, в отличие от оружия, которое забрали в лагерь, - и пополз к воротам, через которые они попали на территорию клуба.
  Начинать операцию при свете было бессмысленно, так что происходило это уже ночью. А вечером, осторожно выбравшись из тайника, они первым делом убедились, что чужаки прекратили поиски. Остаток вечера куковали в развалинах ресторана, трижды спускались в подвал, проверяя, как там пленный, но снять кляп и попытаться допросить серого даже при плотно закрытом люке не решились - он мог сразу закричать, и у мотеля его наверняка услышали бы.
  Как показалось Сотнику, блондин их троих совсем не боялся. Трудно, конечно, понять, какие эмоции владеют человеком, если тот связан и с кляпом во рту, но в глазах серого не было страха.
  Оставив внизу Багрянца, Игорь с мальчишкой забрались на чердак. При этом гордый Хорек делился с командиром своим и правда богатым опытом передвижения по всяким развалинам, новостроям и недостройкам. Улегшись на целом куске пола, они стали наблюдать за лагерем чужаков. Игорь снял с плеча ремень АКСУ, положил автомат рядом.
  Серые ужинали, сидя на корточках вокруг костра, с мисками в руках, мясо они брали руками, шумно жевали и чавкали. Четверо часовых прохаживались вдоль ряда щитов, на крыше один сидел, свесив ноги с края, и тоже ел из миски, которую передали наверх, а другой маячил у него за спиной.
  - Беспечные они какие-то, - пробормотал Игорь. - Днем один из них пропал, они округу обыскали - и успокоились. Хотя посты дополнительные выставили, раньше на крыше только один дежурил, а под щитами - двое. Но все равно... может, потому что лагерь окраинный? Да и вообще это просто связисты.
  Хорек спросил:
  - Сотник, батя жив еще может быть или нет?
  - Откуда я знаю?
  - Значит, мертвый он? Мертвый, да?
  Игорь повернулся к мальчику.
  - Я просто не знаю, Хорь.
  - Но может или не может?
  - Шанс на это есть, конечно.
  Хорек опустил голову, ткнувшись лбом в пол, сказал глухо:
  - Это ты чтоб меня успокоить говоришь.
  - Нет, - возразил Игорь. - Я же не нянечка тебе в детском саду, чтобы успокаивать. Чужаки не всех подряд убивают. Не знаю, зачем им пленники, но твой отец может быть у них в плену. Это даже скорее всего так.
  Мальчишка вскинул голову. Ко лбу его прилипли цементные крошки.
  - Правда? Почему 'скорее'?
  - Ты ведь не видел, как его убивали, видел только, как в тачанку кинули. Ну так с чего им его после убивать? Раз уж они его куда-то повезли в тачанке, а?
  - Тогда можно его спасти! Ты мне поможешь, Сотник?
  - Помогу, - серьезно ответил Игорь. - Позже - помогу. Но надо, чтобы для этого возможность появилась. Надо в город вернуться, осмотреться, понять, что происходит, допросить того серого, все выяснить, собрать разведданные... Для этого надо быть терпеливым. А ты нетерпеливый. И плохо слушаешься приказов.
  - Я хочу слушаться, честно, - заверил мальчик. - Только трудно. Но я буду стараться. Клянусь, Сотник! Ты командир, а я солдат. Разведчик-десантник... нет - диверсант! Есть же такие?
  - Есть. Сейчас смотри внимательно, как с автоматом надо обращаться. Это переводчик огня, то есть предохранитель, нижнее положение - 'одиночные', среднее - 'автоматический'. Вот так затворную раму на себя тянешь... отпускаешь, чтобы патрон в ствол загнать. Дальше целик с мушкой совмещаешь. На прицельной планке есть риски, видишь? Ставлю на 'П', то есть постоянный прицел, больше здесь не трогай. Еще запомни: в магазин обычно заряжают каждый пятый с конца патрон трассирующий, чтобы видеть, что патроны заканчиваются. Магазины я проверил...
  Пока он рассказывал и показывал, набежали тучи, и быстро стало темнеть. Зеленые молнии все чаще посверкивали в вышине, а ниже с треском проскальзывали обычные, белые.
  - Дождь будет, - сказал Игорь. - Это и плохо, и хорошо... Ладно, ты уже не слезай, лежи здесь до начала операции. Я тебе куртку языка наверх брошу, накроешься, если польет.
  - Долго лежать? - спросил Хорек.
  - Долго.
  - Скучно здесь, что мне делать?
  - Ты диверсантом хочешь стать или нет? Помнишь, что я про разведданные говорил? Мы чужаков изучить должны. Вот лежи и наблюдай за их лагерем. Как часовые перемещаются, с каким ритмом, чем серые вообще там заняты. Видел, женщины среди них? За ними тоже смотри - раньше мы ведь женщин не видели. Так же они себя ведут, как мужчины, или иначе как-то? Еду вроде мужик готовил - может, у них вообще нет какого-то распределения обязанностей между полами? Или есть? Вот и наблюдай. Все запоминай, обязательно, потом расска... потом доложишь. Приказ ясен?
  - Ясен! То есть - слушаюсь! Наблюдать, доложить...
  - Вот так вот. Все, дежурь, только куртку не забудь подхватить, когда снизу брошу.
  Вскоре стемнело окончательно, и чужаки зажгли по периметру лагеря светильники - стеклянные полусферы на шестах. Внутри полусфер клубился синий свет.
  Они прождали еще три часа. Чужаков в лагере стало почти не видно, они убрались в шатры и разошлись по комнатам мотеля, хотя часовые никуда не делись: четверо постоянно прохаживались вдоль щитов, иногда покидали периметр и обходили мотель, пара дежурила на крыше. Костер прогорел, большая россыпь углей алела между конусами шатров. В темноте Сотник не рисковал подниматься наверх, но они с Хорьком пару раз тихо переговаривались через дыру в потолке.
  После того, как часы показали двенадцать ночи, из лагеря, раздвинув щиты, вышли пятеро. Игорь с Павлом замерли, осторожно выглядывая из-за обломков. Серые, освещая путь парой синих светильников, направились к наблюдательной башенке на краю полигона. Вскоре они вернулись - то есть возвратились двое со светильниками и трое тех, кто дежурил на вышке, а ушедшая туда троица осталась. После смены поста из лагеря больше никто не выходил, и спустя еще час, отдав Багрянцу последние распоряжения, Игорь взял кусачки с плоскогубцами, оружие и пополз от ресторана к воротам, возле которых стояла будка охранника.
  В небе грохотало, молнии пронзали тьму все чаще, но дождя пока не было. Игорь миновал ворота, но и за ними не рискнул встать, даже подняться на четвереньки - двинулся дальше вдоль ограды, пока мотель не остался далеко позади. Теперь здание находилось почти на прямой линии между Сотником и рестораном.
  Необычная энергетическая буря крепчала, зеленые молнии вспыхивали вперемешку с белыми, землю заливал призрачный свет. Иногда они полыхали одновременно, а иногда словно переплетались, образовывая гигантские виноградные лозы.
  Игорь стал кусачками кромсать нижнюю часть сетки-рабицы, закрепленной на бетонных столбах, и отгибать проволоку плоскогубцами. Когда получилось достаточных размеров отверстие, пролез в него, пополз наискось от ограды - прямиком к задней стене мотеля. Там часть окон была темной, а в некоторых горел свет. Ближе к дальнему от ограды краю здания виднелась пожарная лестница, та самая, по которой наверх забрался Багрянец, чтобы следить за осматривающим здание ресторана Сотником.
  Молнии полыхали все чаще и были они все длиннее, ярче, ветвистей. Всякий раз тучи наливались тяжелым мертвенным светом. Во время вспышек они казались огромными и твердыми, будто затянутые темным мхом камни, тысячи валунов, сросшихся в огромные груды, которые зависли высоко в небе. Еще немного, еще одна бесшумная зеленая молния - и на землю обрушится камнепад.
  Игорь остановился метрах в двадцати от задней стены мотеля, когда вверху в очередной раз показался силуэт часового. Вдоль стены через равные промежутки горели синие светильники. Сотник поднял голову, оценивая ситуацию. Свет неяркий, но сверху все видно как на ладони. Как и прежде, чужаков там двое - то один, то другой появляется над краем крыши, глядит вниз. Нечего и думать о том, чтобы в перерыве успеть забраться по пожарной лестнице. Можно было бы нырнуть в одно из окон первого этажа, хотя они там везде закрытые, придется бить стекло, звон наверняка услышат внутри... Да и на крыше услышат, и с другой стороны, на стоянке.
  Игорь глянул на светящиеся стрелки часов и, устроившись за небольшой кочкой, стал ждать. С того момента, как он выполз из пролома в боковой стене ресторана, прошло двадцать семь минут, а он приказал Багрянцу начинать ровно через сорок.
  Заморосил дождь - совсем слабый, едва заметный, он потихоньку усиливался. Игорь втянул голову в плечи, чтобы холодная влага меньше попадала на шею и не текла за воротник. Как не вовремя! Все последние дни - сухо и тепло, а тут...
  На другой стороне мотеля рвануло, вспышка ярко высветила здание.
  Он вскочил. Ведь рано еще! Почему курсант начал сейчас?! Сотник рванулся вперед, на ходу вытащив нож. Кусачки и плоскогубцы он нацепил на ремень, на боку болталась кобура с пистолетом.
  Еще один взрыв. Почему автомат не стреляет?! Идиот Багрянец начал операцию раньше времени - ладно, но почему к нему не присоединился Хорек?! Весь план коту под хвост!
  Игорь добежал до пожарной лестницы и полез, сунув нож в зубы. Он достиг середины лестницы, когда в небе будто перевернули божественное ведро, полное воды - поток ее обрушился на землю. Сотник взбирался, подняв лицо кверху, и чуть не захлебнулся в первый момент. Влага попала в нос, он закашлялся, разинув рот, забулькал и заперхал. Руки заскользили, Игорь едва не поехал вниз, повис на штангах, нашарил ногой перекладину и полез дальше.
  И понял - нож исчез! Выпал изо рта, когда он чихал! Идиот, все идиоты, эти двое - кретины, неумехи, но и он не лучше, они без опыта, а он...
  Огромная, необычайно яркая молния разорвала небо на тысячи черных клочков в тот миг, когда Игорь выпрямился на краю крыши. Угрюмый зеленый свет озарил мокрый прямоугольник с небольшой надстройкой и два силуэта на другой стороне. Один серый подался вперед, упершись руками в низкую оградку, другой стоял на коленях, подняв электроружье, - выцеливал, должно быть, гранатометчика, прячущегося в развалинах ресторана.
  Грохнул четвертый взрыв. Внизу кричали и стреляли - но только одиночными. Автомат Хорька молчал, и это было хуже всего, ведь Игорь потерял нож, значит, ему надо стрелять в часовых, но теперь 'грач' не будет заглушен автоматными очередями, и внизу тут же поймут, что на крыше появился противник.
  Он побежал, сорвав кусачки с ремня, сжимая пистолет в левой руке.
  Еще один взрыв - пятый! А ведь в ящике, в стандартном деревянном зеленом ящике с маркировкой, находится шесть снарядов, и всего этих ящиков у них два, а значит, почти половина гранат уже использована.
  Чужак выстрелил из электроружья в тот миг, когда Багрянец использовал шестую гранату. Только теперь он засадил ею не по лагерю серых, а по одному из верхних углов здания.
  Мотель содрогнулся, по крыше забарабанила бетонная шрапнель, и угол провалился. Выпрямившийся во весь рост серый упал от толчка, а второй, стрелявший из ружья, начал подниматься с колен - но тут Сотник налетел на него и с размаху воткнул острый клюв кусачек ему в шею под затылком. Кувыркнувшись через оградку, серый полетел вниз. Игорь повернулся - второй как раз поднялся на ноги, это оказалась светловолосая женщина в шароварах и коротком легком пальто, под которым виднелась портупея с пистолетами. В руках она держала нагайку. Сотник прыгнул к ней, чтобы сбить женщину с ног, надеясь все же обойтись без 'грача', но она взмахнула рукой, и Игоря словно бритвой полоснули по лицу.
  Его обдало жаром, спина мгновенно покрылись горячим потом. С криком он упал. Поднялся на колени. Женщина вновь замахнулась нагайкой, другой рукой выцарапывая пистолет из кобуры. Сотник воткнул ствол 'грача' ей в живот и трижды выстрелил.
  Внизу снова громыхнуло - значит, стрелок с электроружьем не попал в Багрянца.
  Выстрелы отбросили женщину, Игорь вскочил, прижимая ладонь к рассеченному лбу. Бронекожаная жилетка не спасла от выстрелов в упор: женщина упала навзничь у оградки. Повернувшись, Игорь бросился к тому углу, который провалился от взрыва. Кроме прочего, это означало, что там здание стало ниже, пусть и не намного, но до земли теперь было меньшее расстояние...
  До земли и до стоящего с той стороны броневика.
  Косые струи били в крышу, вода клокотала в стоках. Ноги скользили, лицо жгло огнем. На бегу Сотник кинул взгляд вниз. Он зря опасался, на выстрелы из пистолета в лагере не обратили внимания: там царила сумятица, часть синих светильников упала, два шатра повалились, горела тачанка. Чужаки, прячась за щитами и машинами, стреляли по ресторану. Между шатрами лежали неподвижные тела, кто-то полз к мотелю, из окон которого тоже вели огонь. Некоторые щиты опрокинулись от взрыва. Пятеро серых мелкими перебежками, падая на землю и снова вскакивая, бежали к полуразрушенному зданию.
  Где Хорек, почему он не стреляет?! Сунув 'грач' в кобуру, Игорь полез вниз. Угол мотеля будто откусили огромные челюсти, под ногами темнела дыра, ведущая в комнату второго этажа. Игорь встал на сломанной кирпичной кладке, для равновесия расставив руки. Присел. Он весь промок, вода текла по лицу, смешиваясь с кровью. Раскаленная жгучая линия проходила наискось, ото лба до подбородка, прямо под левым глазом - если бы удар нагайкой пришелся хоть немного выше...
  Броневик был под ним, в нескольких метрах - покатый овальный колпак, склепанный из гнутых листов железа, в центре квадрат башенки с люком. Закрытым люком! А ведь до того он все время был распахнут! Что, если теперь заперт изнутри? Тогда всему конец!
  Сотник уселся на кладке, свесив ноги. Бегущие к ресторану чужаки ухитрились выстрелить залпом, пули и дробь ударили по зданию, алая молния впилась в него.
  В проломе крыши застучал автомат, частые вспышки озарили лежащего с оружием в руках Хорька.
  Один чужак сразу упал, остальные залегли.
  Гранатометный выстрел на мгновение выхватил из темноты курсанта - тот пристроился за торчащим из пола обломком внутренней перегородки, положив на него ствол оружия. Граната ударила в землю между атакующими. Дальше Игорь не видел: повис на руках, лицом к стене мотеля, оттолкнувшись от нее, разжал пальцы и полетел вниз. И свалился на покатый колпак броневика. Ударяясь коленями и локтями, покатился. Схватившись за скобу, повис над колесом, прикрытым железным крылом в форме полумесяца. Машина стояла левым бортом к мотелю, с другой стороны начинался полукруг щитов. Совсем рядом сновали серые, но Сотника никто не заметил - слишком большой хаос начался в лагере после выстрелов Багрянца, а теперь еще и Хорек открыл огонь.
  Он полез вверх. Когда достиг башенки, сзади раздался возглас, Игорь кинул туда взгляд - возле упавшего шатра стояла амазонка с оружием, не похожим ни на электроружье, ни на пистолет-дробовик. Это была та самая, черноволосая, которую он видел возле ресторана.
  Она выстрелила. В железо рядом ударила пуля, колпак отозвался протяжным звоном. Игорь рванул люк - тот легко распахнулся. Сзади о землю застучали подошвы сапог.
  В броневике было темно и пахло соляркой. Совсем темно - ни черта не видать!
  АКСУ смолк. Гранатомет снова выстрелил, и тут же опять застучал автомат.
  Близкий взрыв оглушил Игоря, комья земли больно заколотили по спине и затылку. Он развернулся и на заду съехал по скользкому от влаги куполу. Бежавшие к броневику чужаки попадали, контуженные взрывом. Игорь свалился на землю, вскочив, в два прыжка достиг ближайшего светильника, выдернул из земли и рванулся обратно.
  Женщина, первая заметившая Сотника, встала на колени и подняла оружие, из которого вбок торчал кривой рычаг. Пригнувшись, Игорь нырнул за квадратный кожаный щит - один из немногих, оставшихся целым. Грубая, толстая кожа в несколько слоев была натянута на железную раму, а та широкой петлей прикреплена к столбику на решетчатом основании.
  Амазонка выстрелила, и в щит с глухим стуком ударила пуля. Он качнулся. Сотник вцепился в раму и резко выпрямился, наступив ногой на подставку. Когда он сдернул щит со столба, от напряжения кровь сильнее побежала из раны, попала ему в рот, закапала с подбородка.
  Взрыв грохнул на середине лагеря. Прикрываясь щитом, не выпуская из рук светильник, он побежал обратно к броневику. Женщина, стоя на коленях, рванула рычаг на себя, отпустила - оружие клацнуло, выплюнуло короткий язык огня, амазонка снова передернула рычаг, еще раз... Пули били в щит, Игоря каждый раз сильно толкало в бок, ноги заплетались, он едва не падал, но бежал дальше. Четвертая пуля пошла выше, чуть не задев его, а потом он нырнул за броневик. Бросив щит, полез, хватаясь за скобы на борту одной рукой, другой прижимая к себе светильник. Длинный шест бил по коленям, цеплял броню.
  Когда Игорь оказался на башне, женщина бежала к машине, а сзади спешили еще трое чужаков. Игорь сунул светильник в люк и встал на скобу. Вытащил 'грач', уперев локти в откинутую крышку, открыл огонь.
  Он расстрелял восемь патронов. За это время АКСУ на крыше ресторана дважды смолкал и вновь начинал плеваться пулями. Хорек стрелял короткими частыми очередями, как учил Сотник. Магазинов ему наверх передали полную сумку - должно хватить. Зато выстрелы у Багрянца уже почти закончились, Игорь насчитал десять или одиннадцать - бегая вокруг броневика, он сбился со счета, .
  Чужаки, побежавшие к ресторану, были либо мертвы, либо отползали обратно. Те, что попытались прорваться к машине, отступили и залегли позади шатров. Женщина с необычным оружием схлопотала по меньшей мере три пули из 'грача' и лежала неподвижно.
  Игорь убрал пистолет в кобуру. Он уже решил было, что большинство серых убиты либо оглушены и деморализованы, что можно вообще изменить весь план и захватить лагерь, когда на чердаке ресторана испуганно завопил Хорек. 'Осторожно! - расслышал Сотник. - Сверху!'. Поднял голову - из окна второго этажа в него целились двое серых.
  Он нырнул в люк. Пуля стукнула о броню, Игорь захлопнул крышку, крутанул запорное колесо. Невысокие железные перегородки делили броневик на три отсека: передний, где в синем свете поблескивали рычаги, средний, самый большой, и узкий задний. Из стенок торчали обтянутые кожей сидения.
  Сверху можно было попасть в любой отсек, к тому же в перегородках были круглые проходы. Вниз вел ряд скоб, но Игорь не сразу полез туда, сначала окинул взглядом небольшой лафет у стены башенки. Задняя часть пушки с затвором на полметра вдавалась в нее, под лафетом была полка, где в ячейках лежали небольшие остроносые снаряды.
  А вот и поворотный механизм, большая горизонтальная шестерня, насаженная на уходящую в пол отсека толстую ось и сцепленная зубьями с треугольными выступами, идущими кругом по стенке башни.
  Сразу несколько пуль лязгнули по люку. Раздался глухой удар - один из чужаков спрыгнул на машину из окна. Гортанный возглас, звук выстрела, стук пули...
  Игорь соскользнул по оси, сжав ее ногами. Упал на четвереньки, схватив светильник, валяющийся на полу среднего отсека, через круглое отверстия проник в передний и уселся на плоское твердое сидение. Перед ним были деревянные и кожаные панели, железные рычаги, большие кнопки, толстые пузатые рукоятки, овальное рулевое колесо...
  Еще один удар в люк. Выстрелы где-то сбоку. Лязг, скрип металла.
  Впереди была узкая смотровая щель, за ней что-то мелькнуло. Одной рукой приставив к щели пистолет, Игорь второй схватился за торчащую из стены треугольную рукоятку. Рванул на себя. Вслед за ней из отверстия показался железный тросик. Затарахтел стартер - и внизу заработал двигатель. Рокот его заглушил выстрелы 'грача', которыми Игорь сбил вскочившего на передок машины серого.
  Пистолет смолк: закончились патроны.
  Справа из пола торчал изогнутый рычаг с костяным набалдашником в виде черепа, слева - другой рычаг, короткий и прямой. Игорь сдвинул тот, что справа, а левый утопил в пол, перед тем вдавив большим пальцем кнопку на его торце.
   Броневик дрогнул и покатил... назад.
  - Твою мать!!! - взревел он.
  Машина наехала на поваленный шатер, подмяла его, начала поворачивать, когда Сотник коленом случайно задел низко расположенный руль, и задом въехала в стену мотеля. Она треснула, посыпались обломки. Снаружи стреляли и кричали, одна пуля, влетев в смотровую щель по левому борту, расколола деревянную панель с рядом кнопок и упала на пол. Сотник передернул рычаг, повернул руль в другую сторону. Броневик покатил вперед, плавно поворачивая. Проехал по щитам, надвинулся бортом на тачанку - она накренилась, с хрустом треснула ось, вторая, и машина осела брюхом на сломанные колеса.
  Лагерь остался позади, прямо по курсу был ресторан. Вспышка озарила стоящего в развалинах с широко расставленными ногами, вполоборота к мотелю, Павла Багрянова с гранатометом на плече. Курсант сберег последний выстрел для финала операции.
  Граната с гудением пронеслась мимо броневика и разорвалась где-то позади, красные отблески легли на развалины. Своротив остатки фасадной стены, Сотник затормозил, слетел с сидения и полез в низкий круглый проход в перегородке.
  Вверху застучал и тут же смолк автомат. Игорь по скобам забрался в башню, крутанул запорное колесо. Прямо над головой раздался возглас, звуки ударов, ругань... Прекратив вращать колесо, он выхватил пистолет, выудил запасной магазин из кармашка на кобуре, но не успел перезарядить, сверху донеслось:
  - Капитан, открывай, они сюда бегут!
  Игорь снова провернул колесо, распахнул люк и высунулся. На краю башенки распластался чужак, голова его была вывернута под ненормальным углом - какими бы гибкими они ни были, такого наклона ни одна шея не выдержит. Багрянец на заду сползал с борта, из лагеря стреляли, несколько чужаков короткими перебежками спешили к ресторану, возле мотеля заводили тачанку. Из окон его тоже открыли огонь.
  - Хорек где?! - крикнул Игорь, ладонью вбивая полный магазин в рукоять пистолета, и тут мальчишка спрыгнул на броневик откуда-то сверху.
  - Патронов нету! - крикнул он.
  - Внутрь!
  - Слушаюсь!
  - Пистолет мой возьми! Стреляй по окнам!
  Хорек нырнул в люк, высунулся и выхватил у Сотника 'грач'. Сбоку Багрянец, хрипло выругавшись, распрямился, поднял на вытянутых руках тело пленника. Свесившийся с башенки Игорь схватил его за плечи, рванул кверху. Кровь из раны плеснулась сильнее, заливая нижнюю половину лица. Пули чужаков били в броневик, в землю вокруг, развалины ресторана наполнял лязг, шелест сыплющейся бетонной крошки, стук и дребезжание. Дождь лил как сумасшедший, вода шипела, булькала между камнями, качала обломки мебели. Хорек начал стрелять по чужакам в окнах - их огонь был опасней всего. Игорь втащил наверх обмякшее тело, следом полез Павел, на шее которого висели сразу три сумки, а на спине два АК. Пленный мешком свалился на дно броневика, Сотник мимо Хорька скользнул внутрь. Багрянец едва не сел задом на голову мальчишки, тот заорал, Павел втолкнул его в башенку и с такой силой захлопнул крышку люка, что вибрирующий звон наполнил броневик, и у всех троих заныли зубы.
  Павел с Хорьком, пробравшись в заднюю часть машины, стали стрелять через смотровую щель, а Сотник уже вовсю двигал рычаги. Броневик дал задний ход, выехав из пролома, покатил к ограде клуба, преследуемый тачанками. Оглянувшись, Игорь крикнул:
  - Хватит патроны переводить! Башню разверните, там шестерня вверху, сбоку кнопка, - и заряжайте пушку!
  
  * * *
  
  Передав управление Павлу, Сотник осмотрел пушку в башне. Прямая наводка, дальность выстрела... Сложно судить - метров триста, наверное, а может и пятьсот. Калибр что-то около восьмидесяти миллиметров. В задней части снаряда, то есть закругленного с одного конца стального цилиндра весом килограмма два с половиной - три, была плоская шайба с блестящим кругляшом в центре. Почему-то Сотник решил, что шайба эта - вовсе не капсюль. Он осторожно взялся за кромку, другой рукой крепче сжал цилиндр и провернул шайбу, которая достаточно легко сдвинулась против часовой стрелки. Снаряд оказался начинен грубым крупнозернистым порохом и картечью: мелкими камешками и железяками.
  Пришедший в себя пленник лежал под перегородкой, разделяющей передний и центральный отсеки. Он не мычал, не дергался, зато вовсю стрелял глазами по сторонам, наблюдая за происходящим. Багрянец рулил, Хорек сидел позади с автоматом и смотрел, нет ли погони.
  Горели тусклые синие светильники, которые отыскались в ящиках под сидениями. Сотник спустился, сказал Хорьку 'Отставить наблюдать' и присел на сидение возле пленного. Взял светильник, который притащил в броневик из лагеря, сломал о колено треснувшую стойку и стал разглядывать колпак. Тот был не стеклянным, как он решил вначале, а из чего-то вроде слюды или, может, загустевшей древесной смолы. Под колпаком - мелкая труха, она-то и светилась.
  Хорек, перебравшись в средний отсек с ломтем мяса в зубах, сел по-турецки на пол, положил автомат рядом и принялся шумно жевать.
  В заднем отсеке в двух больших ящиках лежали запакованные в одинаковые промасленные лоскутья пайки: засушенные яблоко-луковицы, тонкие ломти солонины, сухари и какие-то зеленоватые брикеты, похожие на измельченную, высушенную и спрессованную траву. Еще в одном ящике хранились патроны среднего калибра.
  - Чего-то я не понимаю, - сказал он, откладывая светильник.
  Сквозь отверстие в перегородке виделось плечо Багрянца и рука, лежащая на баранке.
  - Чего? - спросил Павел, быстро оглянувшись, и сразу опять уставился вперед сквозь смотровую щель.
  - Мне неясна логика.
  - Чего еще за логика?
  - Мы вынесли их базу, угнали броневик... Легко. Это было легко, понимаешь?
  - Ничего себе легко! Да ты, извиняй, охренел, капитан! Ты на лицо свое глянь!
  С лицом у Игоря и правда было неладно. Удар нагайкой так глубоко рассек кожу, что шрам, он был уверен, останется на всю жизнь. С полчаса назад в заднем отсеке они отыскали ящичек с какими-то склянками, Игорь, промыв рану водой из фляжки, найденной под сидением, долго эти склянки нюхал, мазал их содержимое на палец, капал на ладонь - и в конце концов залил рану быстро густеющей желтоватой субстанцией, запах которой показался ему типично медицинским. Вещество схватилось, стянуло кожу, кровь больше не текла, но говорил он с трудом, любое движение челюстей вызывало боль.
  - Нас трое: ребенок, курсант... Один я что-то умею, да и то на гражданке навыки потерял.
  - Но у нас гранатомет был. Двенадцать гранат я по чухонцам выпустил, ты не видел, что ли, какой там ёксель поднялся в лагере?
  - Правильно. Только за счет гранатомета и справились. И это при том, что вы вдвоем чуть всю операцию не провалили.
  - Капитан, ну я же объяснял уже! - обиделся Павел.
  Багрянец, как выяснилось, начал стрелять раньше, потому что сверху свалился автомат, громко стукнул о камни, и, как показалось курсанту, в лагере чужаков это услышали.
  А упал автомат потому, что Хорек наверху заснул. Заснул - и выпустил оружие в дыру в полу. Когда Багрянец выстрелил, он, конечно, проснулся, понял, что произошло, и полез вниз. Пока нашел 'калаш', пока забрался обратно... Вот почему гранатометный огонь начался раньше положенного, а автоматный - позже. Хорошо еще, что АКСУ вообще стрелял после такого падения.
  - Короче говоря, у меня впечатление, что они раньше с таким оружием, как гранатомет, не сталкивались, - заключил Игорь.
  - У них же пушки вон есть.
  - Стационарная пушка на машине - это совсем не гранатомет.
  - Ну ладно, а те стволы, которые они у нас забрали? Там ведь тоже гранатомет был, так почему они из грузовика их даже не... А! Серые, наверное, и пользоваться ими не умеют, ну точно.
  - Так или иначе, базу мы легко взяли, если учесть, что мы не АЛЬФА и не ОМОН. Но при том - чужаки очень слаженно на город напали. Быстро, четко. Я думал, они такое уже раньше проделывали. Появлялись где-нибудь неожиданно из своих порталов, выбивали местных военных, гражданских хватали или убивали. И при этом - с базой мы справились. Почему такое противоречие? Серые вроде профессиональные воины, бывалые, а нам все удалось. Правда, тут именно серых не так много было... Но все равно странно.
  Багрянец пожал плечами и больше в спор не вступал. А Хорек вдруг заснул. Именно вдруг - Игорь отвернулся от него, изучая пленника, который внимательно разглядывал его, а когда поглядел вновь, мальчишка уже растянулся на полу и дрых, отвернувшись к перегородке.
  Игорь вытащил из заднего отсека грубое шерстяное одеяло и накрыл его. Выпив воды и съев шоколадку, десяток которых Багрянец притащил в карманах, проверил оружие, повесил на плечо АК, в кобуру сунул заряженный 'грач' и полез в передний отсек. Возле боковой щели было второе сидение, он сел, устало вытянув ноги. Стояла глубокая ночь, Багрянец вел броневик по асфальтовой дороге, изредка объезжая брошенные машины. Путь впереди освещал желтый свет фары, а по сторонам было совсем темно.
  - Где мы, ты хоть примерно представляешь? - спросил Игорь. Курсант пожал плечами.
  - Да ёксель его знает. Но к Москве движемся, факт. До МКАДа недалеко.
  Сотник откинулся назад, прикрыв глаза, сказал:
  - В Москве надо первым делом найти схрон.
    [Олег Швемер]
  
  ГЛАВА 4
Оценка: 7.16*6  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"