[хочу запомнить твоё имя, преданный друг, позволь же украсить его первой буквой это серенькое подражание]
- Какая забавная история! - добродушно рассмеялась прекрасная дама. На мгновение она задумалась, склонив свою каштановую головку в изящной позе мечтательницы. Кокетливая прядь её волос, - "кокетливая" не потому что она так смотрелась, а потому что ей надлежало таковой быть, как заскучавшая кошечка порой не прочь поиграть со своим хвостом, так и дамы, эти кошечки о двух ногах, порой не прочь поиграть этой самой прядью короткой равно настолько, чтобы некоторое время держаться за раковиной, украшенной серьгой, но затем всенепременно вырваться, беззаботно свеситься, изящно завешать глаз, - так было и сейчас кокетливая прядь напомнила хозяйке о себе, и та превосходным движением поправила причёску.
- Так откуда вы родом, Вильям? - плавно поднимая взгляд, приветливо и чуть грустно улыбаясь, одарила она вопросом собеседника.
Эстафета по рассматриванию белоснежной скатерти, застилавшей столик между представителями двух полов, перешла собеседнику. Он ухмыльнулся:
- Знаете, мне всегда одновременно и неприятно, и в то же время безмерно радостно вспоминать те места, откуда я родом.
- Неприятно оттого, что эти места были неприятны, и радостно оттого, что вы их покинули, - проницательно заметила дама.
- Точно, - рассмеялся Вильям. - Хотя это и не совсем так, ведь "места" были довольно приятны, скорее, вся эта атмосфера, среда были не такими, какими хотелось их видеть тогда. Впрочем, разве тёмные полосы, лишения не делают более счастливыми светлые полосы нашей жизни? (Такими как этот день, и эта случайная встреча с вами!)
- Хотите знать мою историю? - спросил он спустя некоторое время.
- Только если вы сами хотите её рассказать... мне, - с напускной безразличностью, пряча любопытство, ответила дама.
- Хорошо, тогда давайте поговорим о вас!
- Нет, я передумала, - властно заявила собеседница, словно королева, оглашающая новый мандат, - расскажите, Вильям.
- Хорошо, но обещайте не принимать услышанное близко к сердцу, это было так давно. С тех пор, кажется, всё изменилось, не только декорации, но и я сам.
Вильям замолчал. Собираясь мыслями, он скользнул взглядом между блюдами, стоящими на столике, окольными путями добрался до свечи, венца ужина людей с достатком, своего рода ;paulettes, отличающих форму генерала от формы солдата.
- Мы жили довольно бедно, - небрежно начал он. - Мать умерла при моих родах, и на фоне этого горя крестьянин отец первое время помутился рассудком и практически обессилел. Весь наш достаток, убранство, порядок (как говорили люди, ибо я ничего этого не помню) вышли из нашего дома со смертью матери. Но каким-то чудом, часто недокормленный и забытый, а потому хилый и убогий, как все дети Нужды, я все же добрался до сознательного возраста. К этому времени отец немного оправился и начал ходить на заработки, повсюду беря меня с собой, наверное для того, чтобы приучить к труду. Желающих заработать в нашем селении хватало, и, хотя отец сильно постарел и ослаб после моего рождения, для него работа находилась всегда - он работал медленно, но за полцены. Я любил ему помогать, и часто негодовал на себя, когда выбивался из сил.
Хотя, как заметил однажды классик, мы жили под девизом "вечный картофель", - засмеялся Вильям, - часто наш стол украшала речная рыба и дары леса, за которыми мы обычно отправлялись по воскресеньям, в этот принципиальный день отдыха. - Он помолчал и задумчиво продолжил, - теперь мне кажется, что я был намного здоровее в то время: круглое лето под солнцем, загорелый как чёрт, свежий воздух и приятный труд.
- Что же, вы сейчас не здоровы?
- Нет, я здоров, но знаете, есть что-то такое в деревне... природа, одним словом.
- Да, кажется, я вас понимаю, - задумчиво произнесла дама.
- Не пора ли нам заказать десерт, - спросил себя Вильям и окликнул, - kellner!
Официант принял заказ и проворно убрал многочисленные недоконченные блюда со столика собеседников. Когда же принесли десерт, Вильям попросил счёт и тут же расплатился.
- Откровенно говоря, меня снова удивляет ваша преждевременная оплата счетов, - заметила дама.
- Я же объяснял вам, не люблю оставаться в долгу.
- Но что может с вами случиться во время ужина, ведь вы же не собираетесь сбегать?
- Нет, - заверил Вильям, - но случиться может всё что угодно, мне так спокойнее, жизнь научила оплачивать счета сразу, как только появляется такая возможность.
- Лучше продолжите свою историю, - приказала дама, чуть тронув фрукты с мороженым.
- Всегда, когда мы возвращались с работы домой, а работа зачастую проходила в чьём-нибудь саду или в службах какого-нибудь поместья, отец брал меня на руки и сажал к себе на плечо или на шею. Более уставший чем я, он находил в себе силы для меня, я же и осознавал, что он устал, и в то же время верил его заверениям в обратном и не мог устоять от захватывающей дух поездки.
Помню, однажды, я отказался ехать на плечах отца, и он после нескольких попыток убедить меня решил, что я повзрослел, но дело было в другом. Когда мы пришли домой и начали собирать на стол, из-за пазухи я достал ягоды завёрнутые в серый покрасневший местами платок. Мне казалось, что отец обрадуется, но он строго спросил: "откуда это?", - тогда я рассказал, что набрал их в саду, где мы работали. После чего он угрюмо встал из-за стола и отправился спать натощак, ничего не приготовив на ужин ни себе, ни мне. Выбросить ягоды, а значит, еду, мне не позволяла крестьянская совесть, и я долго сидел на высоком табурете перед столом между двух потускневших окон избы, наши старые отчего-то покосившиеся часы с уродливыми гирями отбивали течение жизни, звуча в моей голове многотонным церковным колоколом. Ягоды дурманили пустой живот своим ароматом, и постепенно, вынимая из платка по одной, я начал их есть; такой вкусной и в то же время по свинцовому тяжёлой смородины, кажется, я больше никогда не пробовал.
- Каким же гадким вы были мальчонкой! - съязвила дама, разбавляя гнетущую атмосферу.
- Ваша правда, - засмеялся Вильям.
Швейцар в очередной раз открыл гостеприимные двери ресторана, и Вильям рефлекторно посмотрел на входивших.
- "Несомненно, это они", - пронеслось в его мозгу.
Глаза Вильяма засверкали, он отпил из бокала, не отрывая взгляда от вошедших, и в то же время не переставая улыбаться собеседнице.
- Дорогая, - позволил он себе вольность, - мне необходимо покинуть вас сию же минуту!
- Что? - опешила дама, равно удивляясь как обращению, так и заявлению собеседника, - куда же вы, Вильям?
Пока новые гости ресторана, два мужчины, в пол голоса что-то обсуждали с метрдотелем и степенно осматривались по сторонам, словно кого-то ища, Вильям нетерпеливо и машинально несколько раз прикоснулся салфеткой к своим губам. Прекрасная дама в негодовании приросла каштанами глаз к лицу собеседника, пытаясь разгадать его. Свободная небрежная поза Вильяма сменилась воинственной позой готовности действовать. Наконец, он отложил смятую салфетку и метнул в даму прощальный взгляд, осветив его грустью и надеждой, бросив его так, как бросают цветы к ногам королевы.
- Я найду вас! - молвил он, порывисто поднимаясь с места.
Неожиданно для себя, дама подала ему белоснежную ручку, всё ещё спрашивая взглядом: "куда же вы?", - Вильям нежно взял тонкие пальчики и слегка пощекотал их усами в вынужденном прощальном поцелуе, затем быстро вышел через вторую дверь ресторана.
Увидев этот манёвр, двое мужчин бросились было вдогонку за Вильямом, но леность, навеянная грузным телом одного из них окликнула спутника губами хозяина:
- Томми, может быть, это вовсе не он?
Худощавый Томми, всё же успевший добежать до второй двери ресторана, вздохнул и вернулся к напарнику.
- В таких делах не следует торопиться, Томми!
- Вечно мы забываем про вторые двери!
- Даже если это был Он, ему никуда от нас не уйти, - важно заявил толстяк, вытирая платком вспотевший лоб, - нам следует осмотреться, - продолжил он, оглядывая столики, и, заметив смятую салфетку на столике перед дамой, сидевшей к ним спиной, добавил, показывая носом на остывающее место Вильяма, - кажется, он сидел там.
Спутники подошли к столику дамы и раскланялись, сняв шляпы перед её красотой.
- Инспектор Гольдшаль, - представился более упитанный из них и показал значок, - а это мой помощник, - не отрывая взгляда от дамы, чуть повёл он бровями в сторону спутника, стоявшего рядом, - позвольте мы присядем для того, чтобы задать вам несколько вопросов, это не займёт много времени.
Не дожидаясь ответа, инспектор рухнул на стул и тут же по привычке снова размазал пот на своём круглом блестящем лице мокрым издевательски-крошечным платком. Короткая шея тучного Гольшаля, неприятно бросилась в глаза даме, держатель головы складками шарпея свешивался на туго застёгнутый воротник. Порхающим взглядом, ищущим отдохновения в прекрасном, дама попытала счастья в лице помощника инспектора. Этот был моложе. Взяв недостающий стул у соседнего столика, он уселся рядом с инспектором напротив неё, и не заботясь о приличиях взял бывший бокал Вильяма и сделал большой глоток, пропуская мимо ушей замечания инспектора по этому поводу, он улыбался даме, обжигая её глаза лицом, обильно посыпанным угрями.
- Этот... мужчина, - начал инспектор, - что сидел с вами... Он похож на одного подозреваемого, которого мы разыскиваем.
- Почему же вы не погнались за ним?
- Э, - растянул инспектор, - видите ли, мы не уверенны он ли это.
- Разве полицейским позволительно быть неуверенными? - негодовала дама в адрес новой компании.
Брови инспектора лениво поползли вверх, отчего его взгляд стал ещё более надменным.
- Всё не так просто, уважаемая, мы профессионалы, - пришёл на выручку Томми, - на самом деле, на улице был ещё один наш человек тоже в штатском, - тут Гольдшаль, раскачиваясь, чуть поводил головой вниз-вверх, - в случае необходимости, мы будем знать, где искать подозреваемого. Но мы должны быть уверенны, понимаете? Дело непростое, и, к сожалению, мы не можем просто так арестовать подозреваемого и предъявить его истцу...
- Да, Томми, тут ты прав! - тяжёлым смехом перебил напарника инспектор.
- Понимаете ли, - продолжал Томии, - истец - состоятельная дама, она попросту разыскивает "пропавшего обаятельного друга" (как заявила сама). Однако, выясняя подробности дела, мы пришли к выводу о том, что разыскиваемый никто иной как обычный альфонс. Впрочем, нам ещё предстоит всё расследовать: по понятным причинам истец и не думает о том, чтобы заявлять о невозвращённых "другом" крупных денежных суммах, узнать о которых было задачей непростой!
Глаза инспектора вдохновенно заблестели глазами гончей перед погоней, глазами генерала перед сражением, подбородки в мечтательном предвкушении задрали носы.
- Таким образом, - добивал помощник инспектора своей жестокой тирадой погрустневшую в душе даму, - мы хотели бы задать вам несколько вопросов...
Летнее солнце неторопливо закатывалась за небоскрёбы, видневшиеся на другой стороне залива шириной с дюжину футбольных полей. Вильям стоял, облокотившись на тёплые перила набережной, извилисто пробегавшей рядом с небольшим парком, вдруг, он выпрямил спину и взглянул на часы, затем вздохнул на закат и снова облокотился на перила. Многочисленные искорки волн, отражающие солнце, честно отработавшее свою смену, вдруг, размножились, усилились, сверкнули вспышкой последнего уголька в догорающем костре и разом померкли. В глубокой задумчивости Вильям не заметил, как подошли двое мужчин. Не сговариваясь, они встали слева и справа от него.
- Почему так долго? - недовольно и резко бросил он, не поворачивая головы.
- Дамочка что надо, босс! - засмеялся Гольдшаль, - я еле увёл Томми от её стола.
Томми смутился и хотел было отшутиться, но Вильям жестоко прервал его:
- Она вам не "дамочка", ублюдки!
- Ладно, босс. Не кипятись, всё tip-top, - попытался смягчить обстановку инспектор, бросая на Томми строгий негодующий взгляд за спиной Вильяма.
- Раздобыли её адрес?
- Всё как договаривались, - просиял Гольдшаль, подавая Вильяму приятную на ощупь карточку дамы, карточка тут же оказалась в нагрудном кармане, не удостоившись взгляда нового владельца.
- Зачем ты побежал за мной, идиот? - прошипел Вильям, хватая Томми за отворот рубашки, неистово выворачивая кулак.
Томми, округливший глаза от неожиданности, начал было нечленораздельно оправдываться, но Вильям не дал ему договорить:
- Неужели ты думал, что я стану бегать от каких-то..., - плюнул он в негодовании, отпуская противника.
В парке зажглись фонари.
- Босс, нам нужно ещё раз подробно продумать схему, - дипломатично вмешался Гольдшаль, - чтобы в следующий раз...
- Не знаю понадобитесь ли вы мне в следующий раз, - язвительно проворчал Вильям, однако, решив поскорее отделаться от неприятной компании, он смягчился. - Вот ваша доля, как договаривались.
Гольдшаль принял деньги и начал пересчитывать их. Томми стоял, потупив взор, он бегал глазами по тротуару в надежде отыскать оторванную пуговицу. Впрочем, найдя беглянку, он не решился её поднять и некоторое время разглядывал пострадавшую. Наконец, он пробормотал:
- Зачем мы тебе, босс?
В ответ Вильям рассмеялся.
- Да, в общем-то, незачем, - сказал он. - Раньше я вполне справлялся без вас, ты же знаешь, - он помолчал. - Но как любой самоучка, а меня никто особо не учил, я развиваюсь, экспериментируя, только и всего.
- Разнообразие никому ещё не навредило, - добродушно улыбаясь, поддакнул инспектор, радуясь полученному гонорару, равно как и законченной соре.
- Ты наведаешься к этой даме, босс? - успокоившись весёлым лицом инспектора, спросил Томми.
- А как ты думал? Зря потратил день, так и не жил его вовсе, - философски заметил Вильям, глубоко вдыхая приятный вечерний воздух. - Конечно я пойду к ней. Может быть придумаю историйку как непросто было раздобыть её заветный адресок, - мысленно потирая руки, демонически улыбнулся он. - И... сознаюсь ей, Томми! Сознаюсь решительно во всём (кроме вас конечно!) и тут же (может быть в слезах) поклянусь ей, что решил завязать. Ведь я, наконец, нашёл Её - ту, с которой можно мирно счастливо жить...
- А если серьёзно, босс, почему они не заявляют на тебя? - в мыслях почёсывая затылок, спросил Гольдшаль.
- Так ведь я ничего не краду у них, инспектор! - издевательски подчеркнул последнее слово Вильям, - если кто их обкрадывает, так это Любовь.
- Но неужели они верят? - истерично засмеялся Томми.
- Психология и красноречие, Томми. Куда бы скатился мир, если бы никто никому не верил? - добродушно взглянул на собеседника Вильям, - женщины - существа, рождённые верить в мечту, - задушевно произнёс он.
- А что, если эта прекрасная дама замужем? - недоверчиво спросил Томми.