Лилька была поистине легендарной личностью в нашем кругу. Пусть сообщество наше было незначительно по размеру и влиянию, для Купчино мы являли собой типичную, даже архитипичную картину. Была архитипична и Лилька. Убеждён, в каждом дворе была такая же. Может быть, даже и звали их всех также Лильками. Это была главная сплетница. Рупор и транзистор слухов, разносивший новости от одного дома к другому через подконтрольных себе старух. В то же время она твёрдо и неуклонно блюла дисциплину в микрорайоне. Была сущей грозой всех алкоголиков и нас, уличной шпаны. Она легко усмиряла пьяных, детей и хулиганов. В то наивное время эти три группы ещё не совпадали.
Что характерно, и это составляло одну из самых ярких особенностей Лильки, внешне было крайне затруднительно определить её половую принадлежность. То ли бабка, то ли дед. С глухим каркающим голосом. охотно и активно материлась по любому поводу. Она и одевалась соответствующе. В лёгкую куртку и с неизменной белой кепкой. Её никогда не видели без этой кепки на голове, равно как и без папиросины "Беломора" во рту.
В самый короткий срок Лилька сумела подчинить своему влиянию всех местных старух, а через них выйти и на стариков. В скорости весь микрорайон трепетал перед Лилькой. Её зоркий взгляд проникал во все потаённые уголки и места нашего отрезка Купчино. Не было ничего такого, чего бы она не могла заметить своим всевидящим прищуром. Не было никого, кого бы она не могла обматерить своим хриплым гортанным карканьем. Лилька знала всех, все знали Лильку. Несмотря на такую известность, окружающие в сущности мало что о ней знали. Кроме того, что зовут её Лилькой. Что она носит фуражкой белую кепку. И курит беломор. Собирает и разносит по двору сплетни. Стремится контролировать всё и всех. Стремится знать всё обо всех. В этих своих желаниях она не отличалась от прочих старух. Вот только ей действительно это удавалось.
Рабочий день Лильки начинался рано утром с обхода двора, прилегающих к нему окрестностей и посещения намеченных квартир. В те времена парадные ещё не имели кодовых замков, и любому был предоставлен свободный допуск. Лилька оказывалась нежеланным, незваным, но неостановимым гостем. Она сообщала последние дворовые новости, иногда перемешивая их с политикой. Контингент, с которым она работала, состоял преимущественно из пенсионеров. Больше никто не мог выносить её общества.
С этой категорией Лилька легко находила общий язык. Хотя нельзя сказать, чтобы у неё были проблемы в общении. Общаться Лилька любила. Она умела и, главное, любила говорить с людьми. Любой социальной группы, но желательно из рабочей среды. Любого возраста, правда, желательно чтобы пенсионного. Любого интеллектуального уровня, хотя всё же лучше чтобы невысокого. Лилька умела говорить с людьми, даже если те были пьяны, даже если её не слушали. Она всё равно говорила. С помощью потока слов, лишённых информативности, словно цепями опутывала чужую волю. Открывала врата доверия, после чего на белом коне и в белой кепке, с беломориной между морщинистых губ победно врывалась к человеку в душу. Мало кто мог противиться ей. Проще было сдаться, выслушать, сказать пару, тройку незначительных фраз и уйти. Правда, находились немногие оппозиционеры, спасавшиеся от неё либо в маразме, либо за закрытыми на замок дверьми. Таких Лилька карала жестокой сплетней. Словно осаждавший замок полководец, который выжигает окрестные земли, она влияла косвенно - через соседей.
При Лильке ни один автомобилист не имел права ставить своего любимца под окнами. Выпивающие знали меру, знали где и когда можно буйствовать. При ней был порядок. Именно такой, каким мы его все любим - в виде жёсткого подавления. Ни одно событие не ускользало от её внимания, будь то драка, вывоз мусора, распитие с последующим разбитием бутылки. Пусть не всегда она оказывалась рядом, чтобы иметь возможность самолично засвидетельствовать инцидент. Зато благодаря распространённой сети информаторов, в среде прискамейных старушек, информация представала для неё в полном, порой чрезмерно богатом подробностями, объёме.
Про себя, возможно, чтобы хоть как-то поквитаться с авторитетом Лильки, мы придумали, что фамилия у неё была Карбованец. Это по крайней мере звучало смешно. Лилька Карбованец. Кто-то даже придумал, может быть даже я, что она была не пойми кем и не пойми зачем засланной шпионкой. Агентом сил влияния. Уж чего-чего, а влиять она могла.
Лилька опутала своим вниманием достаточно большое пространство: левую половину Софийской, значительную часть Турку и почти всю Пражскую, её властная длань простиралась даже до Белы Куна.
И всё же она так и осталась загадкой. Кто это был в конце концов? Мужеподобная бабка или женоподобный дед? Сколько ей было лет? Почему всё время ходила в белой кепке? Кем же на самом деле была наша Лилька Карбованец? И была ли она Карбованец? Может быть, её и звали вообще не Лилькой? Конечно, это не загадка международного (даже в пределах СНГ) уровня, даже в микрорайонном масштабе она не являла собой такой уж большой величины. Но свой след, свою лепту в мифологизированную историю Купчино Лилька определённо внесла. Это был яркий персонаж. Одна из легенд моего Купчино.