Крестники

Крестники.

Дети капитана Воронова

Пастух. Биография

  Видение еще не отпустило до конца. Казалось - тени от лопастей вентилятора все еще бегут по стенам колодца, пытаясь друг друга догнать. Но здесь не было других источников света, кроме моего фонаря.
  Значит там у нас внизу радон?! Интересно. Проверим. Дозиметр у меня еще работает, литиевых батареек хватит на полгода непрерывного использования. Должен засечь. Только стоит ли идти вниз? Во мне словно два разных человека схватились: один предлагал разобрать фильтр и пытаться выбраться по воздуховоду, другой - плюнуть на все и исследовать подземный комплекс! Победил, естественно, второй! Тот, кто толкал меня, в свое время, в старое бомбоубежище, а потом изучать прикладную физику. Тот из-за кого я здесь.
  До сих пор видения показывали правду - значит стоит запастись тушеночкой. Потом я выбрал себе ИП, прицепил спереди, сзади плотно набитый рюкзак. Батарею для фонаря переложил поближе - плохо будет остаться без света ТАМ.
  Когда до дна колодца оставалось пару витков лестницы, угрожающе защелкал дозиметр. Я накрутил на маску, вместо штатного фильтра, систему патрубков ИП, выдернул чеку, услышал шипение химикатов в регенераторе, сделал пробный вдох. Воздух как воздух. Только привкус "химический". Пошел дальше. Когда ступил на дно, сваренное из сетчатого проката, решил проверить воздух. Попробовал зажечь свою походную зажигалку. От отца осталась. Он не курил, но всегда в походы брал с собой это "огниво". Колесико исправно высекало искры, но огонь не загорался. Значит кислорода ноль. Вся надежда теперь на ресурс ИП. Надо будет почаще смотреть на цветовой индикатор, если начнет желтеть - поворачивать назад.
  Дверь внизу шахты оказалась запертой, но к ней в связке без труда обнаружился ключ. Я вошел в катакомбы заводского комплекса. Четкая пространственная сетка тоннелей казалась знакомой, расположение цехов, складов, жилых и служебных помещений всплывало в памяти так ясно, словно я бывал здесь не раз. Видение, посетившее меня в минуту дурноты, там, наверху, оказалось абсолютно правдивым. Проходя по знакомым коридорам, читая знакомые таблички и указатели, я ставил мысленные "галочки" на воображаемом плане сооружения. Все совпадало. Несмотря на нервное напряжение, связанное с запасом кислорода, я не мог отказать себе в удовольствии - пройтись по помещениям, восхититься циклопическим масштабом сооружения, его бессмысленным величием. Я ощущал себя водолазом, блуждающим по коридорам и каютам затонувшего Титаника, который сам обнаружил. Совершенно случайно. Словно сравнивал останки реального корабля с чертежами, виденными в архивах. То, что я видел, будоражило, восхищало и пугало одновременно...
  Я точно знал, куда иду, был уверен. Мне хотелось попасть к главному входу в комплекс - грузовому лифту, выходящему в шлюзовую камеру, связанную с тоннелем под путями. К этому входу можно было попасть только от сборочной линии, с предпоследнего горизонта. Предстоит спуститься на три горизонта вниз, пройти мимо складов, внутренних грузовых лифтов, через цеха. Судя по состоянию индикатора кислорода, можно двигаться не торопясь, если только не сворачивать с короткого маршрута и не делать попыток осмотреть весь завод. Здравый смысл и интуиция в один голос убедили этого не делать. Лучше несколько лишних минут уделить складам. Никто не сможет мне сказать - сколько времени займет выход из Зоны и с чем предстоит столкнуться по пути.
  Склады занимали весь горизонт. Огромные детали бронекорпусов, катки, траки гусениц, колеса, покрышки, ящики с патронами для пулеметов - все это бесконечными рядами на километры тоннелей, оставляя свободным лишь неширокий проход. Для перевозки тяжестей - тельферные рельсы под потолком. Отдельный тоннель занимали штабели из ящиков с тушенкой и коробок с пищевыми концентратами. Фонарю не хватало сил осветить его весь. Ассортимент тот же, что и наверху. Не найдя ничего для себя интересного, я отправился дальше вниз, к цехам.
  Цеха потрясали: огромные станки, автоматические линии, под слоем пыли мутно поблескивающие смазкой. Все это в тоннелях огромного сечения, будто находится на станции метро. Только на отделке сэкономили - кабели, прожекторы, рельсы кран-балок закреплены прямо на кольцах тюбингов. Сотни, тысячи тонн металла. Десятки железнодорожных составов с оборудованием и стройматериалами понадобились бы, чтобы все это доставить сюда. Этот завод в несколько раз больше того, что разрушается сейчас на поверхности.
  Кругом: на станинах, корпусах, кожухах - выштампованные "знаки качества" и надписи: "Сделано в СССР". Да, уж, в стране, где я родился и на обломках которой вырос, всегда готовились к войне. Горькие уроки Великой Отечественной показали, что цена победы может быть слишком высока, что следующая война - будет последней. Потому и росли во всех уголках великой страны такие "объекты". Главной их задачей было не спасение людей, а "удар возмездия", даже после гибели всего. Завод, по коридорам которого я сейчас шел, должен был выпускать танки на поля Армагеддона... Безумная идея, безумное сооружение, стоившее безумных затрат материальных средств и труда. Но не мне судить об этом. Для меня все оправдано. Эти катакомбы спасли мне жизнь.
  Вот и лифтовая площадка. На несколько десятков метров пространство вокруг свободно от оборудования. Здесь должны были ожидать лифта готовые танки. Ворота лифта закрыты. Даже беглого взгляда хватает, чтобы понять, что человеческими силами их не открыть. Эти стальные плиты весят не одну тонну, но мне и не нужно их открывать, моя цель рядом. Такая же гермодверь, как и во всех убежищах, она ведет в колодец с бесконечно петляющей лестницей. Замка нет. Наверху, кроме шлюза, должно быть почти такое же убежище, как то, через которое я оказался здесь. Там казармы охраны, свой госпиталь и карантинные боксы, системы дезактивации. Там должны были бы жить разведчики и обслуживающий персонал шлюза, чтобы исключить радиоактивное загрязнение объекта и заражение рабочих.
  Я открыл дверь и вышел на лестницу. Колодец был квадратным, отлитым из бетона, с бетонными лестничными маршами. Лестница вела не только вверх, внизу, насколько я знал из видения, должен быть еще один горизонт. Только что там - оставалось для меня тайной. Всего шесть пролетов вниз. Если уйду сейчас - не узнаю, скорее всего, никогда. Любопытство - хуже занозы! Смотрю на индикатор ресурса - только начинает желтеть. Ладно. Минут десять, и бегом наверх! Уговорил-таки сам себя.
  Грохоча ботинками, почти бегом, преодолеваю пролеты, проворачиваю ворот гермозатвора и вхожу в дверь. Минуту стою, ошеломленный. Свет фонаря тускнеет, становится из почти белого желтым. Села батарея. Меняю ее при свете своего маленького фонарика. Когда вновь включаю "Молнию", убеждаюсь, что не почудилось. Я стою на платформе! С двух сторон лежат рельсы, как в метро. На широкий перрон, с равными промежутками, опускаются из потолка бетонные столбы лифтовых колодцев. По сторонам от меня пути упираются в глухие стены гермоворот. Так вот, откуда строился этот гигант! Это станция! Огромная станция, способная принять два грузовых состава. Противоположный конец перрона теряется во тьме. Так хочется посмотреть! Почти бегу вдоль путей. Один лифт, два, три, пять! На сотом метре перрона вижу его противоположный конец. Пути там так же уходят в ворота. Тупика нет!
  Смотрю на часы - стрелка уже ушла в отмеченный мною заранее красный сектор. Индикатор ИП пожелтел. Значит не сейчас. В другой раз. Надо бежать к подъему! А будет ли другой раз. Внутри есть тихая уверенность, что будет. Я поворачиваю назад и припускаю к незапертой гермодвери, уже бегом.
  Подъем оказывается длиннее и сложнее, чем я ожидал. Лестничный колодец оканчивался потолочным перекрытием через каждые десять этажей. С верхней площадки, через очередную гермодверь, я переходил в смежный колодец, смещенный в сторону и поднимался еще на десять этажей. Такое "шахматное" расположение лестниц, очевидно, было выбрано для защиты от ударной волны при прямом попадании ядерного заряда.
  В середине третьего колодца дышать стало совсем тяжело, на маске изнутри начал образовываться конденсат. Индикатор состояния ИП был уже желто-оранжевым. Я остановился на несколько секунд, чтобы дать успокоиться бешено колотящемуся сердцу, привалился к стене и только сейчас услышал, что звуковой сигнал счетчика Гейгера отсутствует! На табло четырнадцать микрорентген. Чиркнул колесиком зажигалки - весело вспыхнул огонек. Есть воздух!
  Долой маску, долой тяжелый ранец ИП, в котором почти закончилась регенерация кислорода. Опасливо впускаю в легкие сырой, застоявшийся воздух. Пахнет ржавчиной. Несколько минут сижу, привалившись к стене. Слушаю, как где-то рядом капает невидимая вода. Смотрю на клубящийся, в свете фонаря, пар от дыхания. Холодно. Меня начинает знобить. Только теперь понимаю, как же я чудовищно устал.
  Достаю из кармана чудом уцелевший шоколадный батончик, разворачиваю, проверяю дозиметром, отправляю в рот. Должно помочь, хотя бы на полчаса. Нужно подняться наверх. Нельзя свалиться здесь, на холодном сыром бетоне. Запиваю шоколадку водой. Энергетик выбросил еще на базе - не люблю искусственного прилива сил, за который потом расплачиваешься тянущей болью за грудиной и чувством опустошения.
  Встаю, опираясь на стену. Разминаю затекшие ноги. Ранец остается лежать на полу, знаком опасности. Надо идти. Механически отсчитывать ступени, пролеты, лестничные площадки, не обращая внимания на боль и дрожь в истощенных мышцах. Через несколько минут волна тепла от расщепления глюкозы, отгонит дурноту и уймет дрожь в ногах.
  Вот и еще одна секция подъема позади, за ней другая, в третьей по счету обнаружилась "лишняя" дверь, на противоположном краю площадки. Табличка на стене, со стрелкой указателя, гласила: "Служебные помещения". За дверью начинался длинный коридор, точный близнец которого лежит у поверхности на другой стороне завода. Вот там, в конце, должна быть генераторная. Тут, справа, за дверью со значком красного креста, санчасть. Спальня через две двери. Не заперто. Двухъярусные койки вдоль стен. Я, напрягая остатки сил, подтягиваю ближайшую койку к двери. С наружи ее теперь не открыть. Сбрасываю рюкзак и автомат. Раскатываю упакованный в пленку матрац на нижнем ярусе ближайшей койки, падаю на нее, как мешок с цементом. Последним осмысленным действием - гашу фонарь и проваливаюсь в непроглядную пропасть сна.

   Спал я глубоко и спокойно, несмотря на пережитый кошмар. Никакие тревожные видения не беспокоили меня. Лишь перед самым пробуждением приснился сон, странный, похожий почему-то на сказку.
   По огромному лугу, заросшему сочным, темно-зеленым разнотравьем, идет мужик. Трава высокая, почти по пояс, цветущая, не похожая на буроватую, выцветшую траву Зоны. Но, Зона уже здесь. Высокая трава демаскирует аномалии, укладываясь горизонтальной спиралью в "каруселях", взлетая отдельными травинками из "трамплинов", превращаясь в мокрые зеленые кляксы на "плешах"...
   Лицо человека покрыто бисеринками пота. Он тащит под мышкой улей. Пчелы беспокойно гудят, но не вылетают из улья и не нападают на человека. Похоже, боятся чего-то. Заношенный, полинявший тельник, в голубую полоску, пропитался потом и липнет к спине. Мужик поминутно откидывает густую рыжую челку от глаз и напряженно вглядывается в траву впереди. Когда он приближается, я, наконец, вижу, что перед ним, в густой траве, держа пушистый хвост вертикально, как подлодка перископ идет рыжий полосатый котяра. Медленно, внимательно озираясь и принюхиваясь, он крадется, обходя опасные места по замысловатой кривой, останавливаясь и поминутно оглядываясь на человека. Словно боится его потерять...
   Так и идет по Зоне эта странная парочка - рыжий кот-проводник и рыжий, здоровенный мужик с ульем под мышкой. Мимо меня. Проходя совсем близко, словно чувствуя мой взгляд, он поворачивается ко мне. Наши глаза встречаются. Меня обжигает волной безумия и затаенной боли. Я просыпаюсь, словно от толчка плечом...

  Долго пытаюсь понять - где я?

Тьма обступает со всех сторон. Кажется, что ослеп. Подношу к лицу часы на тыльной стороне запястья. На круглом циферблате "Командирских" исправно светятся цифры и деления из ядовитого белого фосфора. Время, дата... Жив.
  Вместе с осознанием пробуждения приходят голод и боль в мышцах, одиночество и пустота. Память. Мучительный ролик хроники прошедшего дня, навсегда разрубившего жизнь на до и после.
  - Да. Я помню. Я обещал не сдаваться...
  Голос чужой, хриплый и непослушный. Звучит, как скрип железа по стеклу. Пара глотков из фляги помогут исправить положение. Но голода это не уймет. Пожалуй рискну отведать тушеночки из местных запасов. Сейчас. Только свет организую...
  После завтрака, быстро собравшись и не тратя времени на исследование типового убежища, я поднялся в шлюзовую камеру. Здесь все также было унифицировано, почти ничем не отличаясь от входа, через который я попал на объект. Такой же шкафчик, стол дежурного, внутренний телефон, без диска, из черного пластика. Исключение составляла лишь наружная дверь - она не распахивалась наружу, а откатывалась в сторону, подвешенная на блоках к рельсу в потолочном желобе. Когда я с трудом откатил толстую стальную плиту двери и вышел, понял, зачем это было сделано. Снаружи входная камера была замаскирована под электрощитовую. Даже на двери, с лицевой стороны, был приварен бутафорский шкаф с выключателями. Хотя, кто знает, выключатели когда-то вполне могли быть настоящими.
  Сейчас, по прошествии лет, меня не удивить ни бутафорским электрошкафом, ни бутафорским заводом, даже бутафорским городом! Да, друзья мои, в Советском Союзе могло быть и такое. Целый настоящий город мог маскировать объект находящийся внизу. И почти никто из многих тысяч жителей не догадывался об уготованной роли живого камуфляжа.
  А в тот момент я стоял в бутафорской щитовой, которая в моем видении была выездом с Завода и силился разглядеть за сплошным рядом электрощитов дверь грузового лифта. Постороннему, не знающему, это было невозможно. Бетонная стена казалась сплошной...
  Тряхнул головой, отгоняя лишние мысли, поправил маску, отпер замок наружной калитки и рывком, чтоб не скрипела, распахнул ее.
  Снаружи был тот самый тоннель, полутемный и абсолютно пустой. Тишину нарушал только ветер, шуршавший мусором и, неведомо как попавшими сюда, опавшими листьями. Выходить не хотелось. Холодный, липкий страх буквально приморозил к двери. Хотелось захлопнуть дверь, запереть, нырнуть через шлюз в убежище, завести генератор, включить все лампы и ни в коем случае не выходить наружу. Соляры, тушенки и витаминов хватит на годы. Воду накачаю из скважины. Даже одиночество не пугало так сильно, как Зона за дверью убежища.
  Так, что это?! Что со мной? Такого страха я не испытывал никогда. Даже вчера, под перекрестным огнем и ракетным обстрелом. Наверное, это отходняк после вчерашнего выброса адреналина. Необходимо взять себя в руки. Иначе я умру здесь. В любом случае: останусь ли я в укрытии, дожидаясь старости, или влипну в ближайшее аномальное пятно в приступе паники. Надо идти. Я обещал. Значит - выбор ясен.
  Теперь, нужно выбрать стратегию. В походе главное - планирование. Наобум не получится. Мне предстоит пройти около пятнадцати километров по абсолютно враждебной, не разведанной территории. Опыта поведения в зоне у меня крайне мало. Жив я лишь благодаря невероятному везению. Весь предыдущий день я носился как по минному полю с завязанными глазами. Дальше так нельзя. Запас везения может иссякнуть внезапно. Я застыл, напряженно шелестя страницами памяти, в поисках описания подобных ситуаций. Это даже хуже, чем высадка на чужую планету, где все незнакомо. Здесь, за кажущейся обыденностью индустриальных развалин и дичающей заброшенностью сельской местности таится зыбкая, искаженная реальность, полная, почти не различимых глазом, изощренных смертоносных ловушек. Единственное, что пришло на ум почти сразу - "Пикник на обочине" - старая, замечательная книжка Стругацких, прочитанная еще в детстве. Очень уж все похоже.
  Стал вспоминать методику и нехитрые правила сталкеров из любимой книжки - других, все равно, нет. Мне понадобятся полные карманы гаек, или любой другой подобной мелочи. В убежище гаек не заметил. Спускаться за ними на Завод?! - Далековато. Что еще можно использовать? Патроны? Можно, но, по-моему, слишком расточительно. Я огляделся вокруг. В приоткрытой створке электрощита тускло блеснуло. Что у нас там? Открываю - шкаф буквально доверху заполнен плавкими предохранителями! Небольшие стеклянные трубочки, запаянные с обоих концов, достаточно легкие и ухватистые. В карман поместится много. Здорово!
  "Осквернив" шкаф, набил карманы предохранителями. Снова подошел к двери. Как там у нас было? Сначала кидаем гайку, потом идем? Предохранитель, сверкнув в луче наствольного фонарика, летит за дверь. Спустя мгновение, тот же предохранитель звонко щелкает по прозрачному щитку моего противогаза. Хорошо, что не гайка! Иначе дырка была бы в щитке, а то и во лбу! Вот это номер! Передергивает, как представлю, что бы стало со мной, сделай я пару шагов за дверь.
  Неужели и здесь выхода нет?! Предохранитель успел, по моим подсчетам, пролететь метра два. А если у двери все-таки "чисто"? Кидаю еще один. Слабо, почти под ноги. Он падает на бетон и спокойно лежит там. Следующий кидаю чуть дальше - он летит на метр с лишним, падает, лежит некоторое время неподвижно, чуть подрагивая. Потом срывается с места, носится по кругу, словно подхваченный невидимым вихрем, пролетает мимо моего лица и щелкает об стену где-то у меня за спиной. Вот, значит как. Ловушка в метре от двери. Можно попытаться протиснуться вдоль стены к выходу из тоннеля...
  Так и двигался по тоннелю, обкидывая каждый следующий метр предохранителями. Подбирал, где получалось, чтобы не остаться без "зондов". У самого выхода остановился перед небольшим ворохом стреляных гильз, и телом наемника. Снял автомат с предохранителя, постоял, подумал, подобрал гильзы. Пригодятся, ведь предохранители кончатся когда-нибудь. Осторожно выглянул из тоннеля.
  Вдоль путей тянулась цепочка воронок, заканчиваясь как раз над входом в бомбоубежище. Значит вертолетчики нас "закопали"... Ну да ладно. Дело прошлое. Я двинулся по уже пройденному пути, к воротам, чтобы не тратить время на разведку пути. Через несколько десятков шагов увидел картину, от которой внутри что-то перевернулось, заставив забыть обо всех первоначальных планах. Я увидел тела наших ребят. Над ними что-то шевелилось, утробно ворча. Сделав еще несколько шагов в ту сторону, я разглядел небольшую стайку собак.
  Щелкнул предохранителем на "короткие", рванул затвор. Собаки замерли, задрав безглазые морды, повернулись ко мне... Давая выход нахлынувшей ярости, я стал четко, размеренно, как машина, "вышибать" псов, одного за другим. Стая рванулась мне навстречу, пытаясь охватить полукольцом, настолько слаженно, будто ей управлял кто-то со стороны. Расстояние стремительно сокращалось, приходилось водить стволом очень быстро. Любой промах, или заклинивший патрон будут стоить мне жизни. Но, автомат не подвел. Красный зайчик лазера подсвечивал одну собаку за другой, пули исправно выплевывались тройками, псы, кувыркаясь, замирали на месте, там где их встретил свинец. В голове не осталось места ни для чего, кроме счетчика: раз, два, три... На рожок - десять очередей, дальше надо будет успеть выщелкнуть пакет, перехваченный черной матерчатой изолентой, перевернуть и вставить другой обоймой, пока затвор не "провалился". Передергивать снова будет некогда. До ближайшей собаки уже метра три. Успеваю свалить десятой очередью. Перезарядка. Вдох. Все это время я палил на задержке дыхания. По спине пробегает холодок. В следующее мгновение оборачиваюсь через правое плечо, быстро и коротко - на меня летит еще один слепой пес, в прыжке с невысокой, в этом месте, насыпи. Под вагонами что ли пробежал? Не успею развернуться для выстрела. Инстинктивно, делаю единственно верное движение - разворачиваясь вокруг себя, сбиваю псину прикладом в полете. Пока тварь пытается вскочить, чтобы атаковать снова, успеваю пригвоздить ее очередью к земле. Вот и все. Перевожу дыхание, прислушиваюсь - не привлекла ли стрельба еще чьего-нибудь внимания. Пока все тихо. Слышен только шум ветра.
  Начинаю прививать себе привычку - собирать гильзы. Очень заметная и удобная вещь. Достаточно массивны, чтобы ветер не влиял на полет, достаточно заметны, даже в траве.
  Стою над телами товарищей, думаю, решаюсь, наконец. Их надо похоронить. Оставить здесь, на съедение падальщикам - крайняя форма предательства. Да и не смогу я так поступить. Значит, на сегодня выход откладывается. Надо собрать тела и определиться с местом. Вспоминаю про длинную и глубокую траншею около трансформаторной подстанции. Лучшего места не придумать. Не придется перекапывать тонны земли...
  Весь остаток дня собирал тела и укладывал в траншею. Даже лейтенанта из электры достал. Нашел пожарный щит, с багром, ведрами и лопатой. Багром и вытащил. Когда дошла очередь до лопаты - солнце уже садилось на западе в розовые облака. Захотелось заплакать, как в детстве, от обиды. Ну не смогу я за оставшиеся полчаса светлого времени своротить эти несколько тонн земли!!! А собаки уже пробовали пару раз проверить меня на прочность, но, потеряв еще десяток псов, стая отступила. Дождутся темноты. Тогда-то и поужинают. И, вполне возможно, что не только собаки будут в трапезе участвовать. Вся нечисть, почему-то, именно ночью активизируется. Это я запомнил еще с той поры, когда периметр патрулировал.
  Многие тела, из тех что я собрал за день, уже успели погрызть за предыдущую ночь. Оставлять их снова на растерзание совсем не хотелось. Поддавшись нахлынувшему отчаянью, я воткнул лопату со всей силы в вал слежавшейся земли и огляделся. Надо собрать как можно больше дров, разжечь костер, а лучше несколько - это хоть немного защитит от ночной живности, и работать, пока будет возможность. Если мутанты станут наседать слишком сильно, или боекомплект подойдет к концу, - забаррикадируюсь в трансформаторной.
  Взгляд, почти сразу, зацепился за обломки деревянных ящиков, что лежали на краю площади и ближе к центру, недалеко от сбитой вертушки. По цвету краски было понятно, что ящики из под боеприпасов. Пойду соберу. Когда ближе подошел, увидел, что несколько ящиков уцелело. Под сорванными крышками тускло блестели смазкой тубы РПГ и хвостатые веретенца зарядов к ним. Вот оно! Стоит рискнуть. Должно получиться!
  Выбираю гранатомет, внимательно осматриваю, вроде исправен. Заряжаю, тщательно целюсь в основание земляного вала, тяну спусковую скобу. Хорошо, что рот приоткрыть не забыл - барабанные перепонки выдержали. Заряд прочертил дымную линю, воткнулся в земляной вал. Земля вздрогнула, мимо пролетели куски чего-то горячего, чувствовалось даже сквозь маску. Большой фрагмент земляного вала обвалился в траншею, а часть земли раскидало взрывом в стороны. Я чуть не поплатился за свою невнимательность. Через пару секунд, с грохотом, рядом со мной, плашмя, приземлилась дымящаяся лопата. Шумновато, конечно, но сойдет. Быстрее и лучше ничего не придумаешь. Я зарядил следующую гранату...
  В общем четырех зарядов хватило, чтобы завалить траншею полностью. Я стоял с заряженным РПГ в руках, привыкая к тишине, только сейчас окончательно осознавая, что сумерки уже сгустились и через несколько минут накроет тьма. Поежившись от нехорошего чувства, я решил, как можно скорее, вернуться в убежище под путями. Ночевать под открытым небом совсем "не улыбалось". Чей-то внимательный взгляд, возможно даже не один, буквально жег мне спину. Огляделся. Никого не увидел. Но кто-то, хрипло и шумно дыша, приближался ко мне с другого края площади. Конфликт зрения и слуха грозил срывом в панику. Наконец, когда до источника звука оставалось метров десять, я разглядел полупрозрачный силуэт, через который, как через толстое и неровное стекло все виделось искаженным. Одурев от ужаса, я рванул спуск гранатомета, совершенно не задумываясь об опасной близости цели. Повезло, граната не взорвалась. Просто отбросила назад тело чудовища, разорвав в полете на части, и ударила в бетон на другом краю площадки. Взрыв высветил еще несколько "стеклянных" фигур, стремительно метнувшихся во мрак.
  Такого я еще не встречал. Ледяной ужас подсказал единственно верное решение - бежать, что есть мочи. О том, чтобы дать отпор этим тварям, я даже не подумал. Их и ясным днем-то не особо разглядишь, а в сгущающейся тьме - окружат и порвут в несколько секунд. Никогда бы не подумал, что я способен так бегать. Маршрут вчерашнего отступления ясно возник в памяти. Я несся почти в полной темноте, стараясь повторить его шаг в шаг. За спиной, все ближе, слышался топот и хриплое дыхание. Я нырял под вагоны, перекатываясь в колее, и замечал, краем глаза, как позади кто-то вспрыгивает на вагон. Они неслись за мной по крышам, грузно перепрыгивая. Тяжелые твари, даже вагоны под их весом раскачиваются! А я уже выкатываюсь из-под последнего ряда. Вскакиваю, наклоняясь вперед, в спринтерском рывке, устремляюсь к тоннелю. На бегу передвигаю автомат вперед. Стрелять я не собираюсь, но вот свет мне в тоннеле понадобится. Без фонарика я не увижу двери в абсолютной темноте.
  Забегаю в тоннель. На ходу цепляюсь за тело наемника, что привалился к стене, перед смертью. Тело соскальзывает на пол. Через три секунды слышу звук падения тяжелого тела, треск разряда и жуткий вой. Значит одного затянуло в электру у входа. Замечательно! Я уже внутри, почти добежал до середины, но погоня продолжается. В мечущемся свете фонарика, слабо отражаемом стенами, хорошо видны разбросанные мной утром предохранители. Я вижу все ловушки. А еще я вижу дверь! Всего в нескольких шагах. Связку ключей я вытащил на бегу, едва преодолев устье тоннеля. Сейчас, хватаясь за ручку, я втыкаю в замочную скважину ключ. С первого раза!
  Ключ послушно проворачивает замок. Лязг металла звучит как победный колокол, но дыхание и топот все ближе. Я не трачу времени на то, чтобы оглянуться. Слуха достаточно. Между нами еще должно быть несколько метров, а какая-то невидимая сила уже тянет меня от двери за рюкзак!!! Вцепившись в ручку до онемения в пальцах, я продолжаю поворачивать ключ в скважине. Вот и второй щелчок! Дверь распахивается и я, собрав остаток сил, делаю решающий рывок внутрь, в темноту проема. Мне удается преодолеть силу, пытавшуюся оторвать меня от двери, а вот существам, преследовавшим меня - нет! Гравитационная аномалия начиналась в метре от двери. Я зацепил ее границу краешком рюкзака, а мои преследователи подбегали почти по центру тоннеля.
  Все, что я увидел в отраженном от пола свете своего фонарика, - отблеск двух пар глаз и изломанные тени, подхваченные невидимым вихрем, который крутил и затягивал их все ближе к центру. Потом, когда я запирал дверь с обратной стороны и откатывал в сторону бронестворку шлюза, я отчетливо слышал целую симфонию звуков: вой, рев, хрип и хруст... Звуки постепенно стихали. Потом я перестал их слышать за толстой броней дверей. Но они до сих пор еще иногда преследуют меня. Во сне.
  В эту ночь мне долго не удавалось уснуть, хотя я едва держался на ногах от усталости. Эмоции нахлынули и захлестнули, как будто плотину прорвало. Прошло психическое оцепенение от контузии и шока прошедших дней. Пришло осознание происшедшего. Вернулся страх. Захотелось комфорта, покоя, ощущения удовольствия и радости жизни. И тогда я разобрался с запуском дизеля, подключил генератор и насос для подъема воды. Запустил проточный водонагреватель и электроплиту на пищеблоке. Этой ночью у меня был свет, горячий душ и горячая еда. Я открыл дверь медпункта, нашел там бутыль со спиртом. Ребят помянул. Заснул только под утро. Весь следующий день - проспал.

  Проснулся я под мерное урчание дизеля. Очень хотелось пить. Постепенно возвращалось восприятие реальности. Хорошо "смазанная" спиртом память выдавала детали постепенно, не перегружая сознание. Вернувшись к действительности полностью, я рывком сел. Хорошо...
  Хорошо, что не перебрал - голова не болит. Хорошо, что поел по-человечески - язвы мне только не хватало! Хорошо, что не поленился включить свет - еще одного пробуждения в кромешной темноте моя психика могла бы не выдержать. В общем, все хорошо, что хорошо кончается, но моей истории до конца еще далеко. Если только она не кончится в ближайшей аномалии или на зубах какой-нибудь твари. Вот почему расслабляться рано.
  Прожив в Зоне трое суток и получив первые приблизительные представления о ней, я понял, насколько рискованной и безумно-самонадеянной была моя затея - выйти к ближайшему блокпосту на периметре за один день. Для такого похода, кроме невероятно-благополучного стечения обстоятельств, необходим серьезный опыт передвижения по Зоне и изрядный запас везения. Опыта у меня почти нет, а полагаться лишь на волю случая - самый верный способ суицида! Значит нужно перестать торопиться и совершать опрометчивые действия. Лучше внимательно изучить ситуацию и обдумать все неспеша. Ведь у меня есть огромный запас продуктов, энергии и, в принципе, времени.
  Позавтракав, приведя в порядок себя и снаряжение, я поднялся на поверхность. Генератор, на всякий случай, заглушил.
  День был пасмурный. Ветер гнал по небу низкие облака. И без того унылый пейзаж стал похож на выгоревшую черно-белую фотографию. Только гильзы, раскиданные мной вчера, выделялись яркими искрами, обозначая ловушки. Я решил сегодня довести до конца свою скорбную миссию, а потом, если останется время до вечера, посвятить его разведке территории. На складе, в убежище, нашлись банка красной краски и кисточка. Очень кстати. Лопату с площади вчерашние чудовища не прихватили, так и лежала там же. Я подобрал, поработал часика полтора. На братской могиле моего отделения появился аккуратный, ровный холмик. Потом настала пора краски. Места на стене трансформаторной подстанции было много. Вполне хватило для всех фамилий и недлинной эпитафии. Красные буквы на потрескавшейся кирпичной стене казались написанными кровью. Потеки краски лишь усиливали впечатление. Хоть я и старался писать очень аккуратно, густая краска ложилась толстым слоем, а потом оплывала вниз каплями. Надеюсь, что надпись не облезет раньше, чем обрушится стена. Вчерашняя пальба из РПГ еще больше расшатала ее. Появилось много свежих трещин. Неизвестно, сколько теперь она простоит. Да и не так уж это важно. Ибо некому смотреть на этот памятник. Зона не пустит сюда зевак, а родственники погибших, несмотря на всю глубину горя, не рискнут добраться до этого места.
  Закончил я уже после полудня. Есть хотелось жутко, но все же меньше, чем снимать противогаз на открытой местности. Радовало хотя бы то, что утром нашел место для катетера в противогазе и теперь мог в любое утолить жажду, через трубочку от капельницы, проведенную к фляжке в жилете. Не обращая внимания на голод, я направился к подвалу недостроенного корпуса, где мы заметили в первый день временную базу наемников. Уж очень хотелось посмотреть, что там. Теплилась отчаянная надежда - найти карту. Без нее мне наверняка не выбраться.
  В подвал спускался с максимальными предосторожностями. Только что гранатами не забросал - побоялся повредить что-нибудь важное. И не зря. Там осталась настоящая сокровищница: крупномасштабная топографическая карта на столе, мощная переносная радиостанция в углу, несколько цинков с патронами, ящик с М-4, гранаты; дымовые, сигнальные, осветительные шашки и ракеты, еда и вода в герметичной упаковке. Стало очевидно, что ребятки прибыли сюда не пешком. Столько снаряжения и припасов на себе не притащишь. Но сразу в глаза бросилось не это. Когда я вошел, почти сразу споткнулся о тело. Трупы были повсюду, в разных позах. У многих оружие даже не было снято с предохранителей. Похоже нападение было внезапным. Почти у всех были подпалины от близкого выстрела. Судя по всему их прикончил кто-то, кому они доверяли, может быть даже из своих. Во мне проснулся Шерлок Холмс: воображение восстанавливало картину произошедшей здесь бойни. Пока я осматривал помешения, складывалась картина нападения от входа. Чем дальше, тем более готовыми к отпору были наемники. Некоторые даже успели сделать по нескольку выстрелов, судя по гильзам. Но в главном помещении, где был штаб, картина была той же. Абсолютная внезапность. Выстрелы в голову с минимального расстояния. Значит начали одновременно у входа и здесь. Внезапно меня озарило: заказчики пришли расплатиться, а потом, узнав о провале миссии, просто ликвидировали всю группу. Быстро, профессионально, хладнокровно и, похоже, без потерь со своей стороны. Чертовски опасные люди. И довольно загадочные - бросили на столе титановый кейс.
  Кейс остался открытым. Ключ торчал в замке. Вместо ожидаемых пачек денег, или пустоты, в нем было содержимое - какие-то камни. Дозиметр показывал рядом с ними незначительное увеличение фона. Камни слабо светились и абсолютно не были похожи на драгоценные. Просто несколько булыжников неправильной формы, ничего общего с любыми из знакомых мне минералов. В подложке кейса были сделаны углубления, почти соответствовавшие формам и размерам камней, а на внутренней поверхности крышки был нанесен странный графический символ и надпись кириллицей: "Монолит".
  Лишь спустя годы мне открылась тайна этого знака и названия. Она стоила мне многих бессонных ночей, седых волос и жизней нескольких человек, кто раньше был моими друзьями. Кого я считал погибшими и успел оплакать задолго до того, как мне самому пришлось забрать их жизни... Но это тема для совсем другого рассказа.
  В тот день, поддавшись приступу "плюшкинства", я перетаскал в свое убежище почти все оружие и припасы, что нашел в подвале. Начал, естественно, с карты, радиостанции и загадочного кейса. Закончил уже в сумерках, едва держась на ногах от голода и усталости. Уснул после обильного горячего ужина и душа, под убаюкивающее тарахтение генератора.
  На следующий день, с утра, решил попытаться установить радиосвязь с кем-нибудь с периметра, или с воздушным патрулем. Вспомнил про зависимость приема от высоты и собрался залезть на самую высокую заводскую трубу. Пришлось идти через неразведанную территорию. Противогазная сумка, в которой звенели стреляные гильзы, опустела почти на половину. Настолько плотно попадались аномальные зоны. Повезло. Удалось выйти к лесенке из скоб и забраться по ней на верхнюю площадку. Ржавые прутья выглядели пугающе, но держались в кирпиче крепко. Площадка скрипела под порывами ветра, казалось, что вся труба раскачивается, как корабельная мачта. А может и правда, раскачивалась - страх не давал возможности оценить трезво. Несколько минут ушли на борьбу с ним. Потом я включил рацию и настроился на аварийную частоту. Кроме треска помех на аварийной ничего не было слышно. Попробовал сам. Через полчаса голос подсел. Устал. Решил просканировать весь диапазон - вдруг кого-нибудь поймаю? На частоте наших групп внезапно появился сигнал. Я услышал переговоры нескольких бортов. В мою сторону двигались "Аметист", "Янтарь", "Карат" и еще пять отделений из регулярных частей. Крупный десант шел прямо в район ЧАЭС!
  Меня услышали. Узнали. Очень обрадовались, но сказали, что смогут подобрать лишь на обратном пути, по завершении операции. Приказали ждать на погрузочной площадке минут через сорок-пятьдесят. Я проводил глазами строй "крокодилов", пока они не скрылись за горизонтом и переключил радио только на прием. Спустя некоторое время эфир заполнили крики, просьбы о помощи, звуки боя. Над горизонтом вырос султан черного дыма, другой, третий. Через полчаса все стихло. Замолчало радио, перестали доноситься далекие взрывы. Мне нужно было, как можно быстрее, спускаться. Увлекшись наблюдением, я совсем потерял счет времени!
  Очень выручила веревка, которую я нашел вчера в снаряжении наемников. Стометровой бухты, армированной кевларом, с лихвой хватило до земли. Завязал дважды: вокруг самой трубы и за гладкий пруток ограждения площадки, чтоб не терлась во время спуска. Убрал рацию в рюкзак, но выключать не стал. Внимательно прислушиваясь, не теряя надежды услышать возвращающиеся вертушки, готовился к быстрому спуску. Разум отказывался верить, что никто не уцелел. Я замер на краю площадки, до слезящихся глаз всматриваясь в горизонт, не в силах заставить себя спускаться. И тут я увидел... совсем не то, что так ждал - цвет неба стремительно начал меняться, приобретая красный, закатный оттенок. Хотя было чуть после полудня! В наушниках послышался нарастающий низкочастотный гул. Звук медленно нарастал по тону и громкости. Я мало тогда знал о Зоне, но этого хватило, чтобы понять - приближается ВЫБРОС. Через несколько минут мощнейший всплеск сразу нескольких видов энергии сожжет всю невыключенную электронику, сотрясет земную поверхность, грозя разрушить уцелевшие здания, и, почти наверняка, убьет все живое, что не успеет укрыться. Быстро щелкнув выключателем рации, я перебрался через ограждение, пропустил веревку в карабин и, плавно оттолкнувшись, сделал первый прыжок.
  Где-то на седьмом прыжке я уже коснулся земли. Штурмовые перчатки не дали веревке стереть ладони до костей, но жгло нещадно. Красное небо грозно мерцало над головой. Мир вокруг стал похож на фотолабораторию, в которой печатаются черно-белые снимки. Предметы утратили объем и цвет, земля начала мелко подрагивать. Ветер подул короткими порывами, как перед грозой. Я несся к убежищу, едва различая дорогу. Пару раз едва не угодил в ловушки. Когда добежал, задыхаясь, до двери в тоннеле, земля уже вовсю ходила ходуном, словно в приступе кашля. Едва сумел попасть ключом в скважину замка. В проем двери ввалился, будто пьяный. Когда закрывал дверь, увидел, как свет, много ярче дневного, заливает тоннель. Еще несколько секунд, и может быть поздно... Врезало по настоящему в тот момент, когда я все-таки сумел задраить неповинующуюся внешнюю створку шлюза. Меня хорошенько приложило о броню, на этом день для меня закончился.

  Я лежал на шершавом и холодном бетонном полу шлюзовой камеры, ощущая щекой холод и покалывание, отколовшихся от пола и стен, чешуйками, частичек высокомарочного "бункерного" бетона. Темноту едва разбавляла полоска света из-под нижней грани внешней бронедвери. Откуда свет? Не может быть! Дверь герметична!!! Но свет, нарушая все законы логики и оптики, просачивался из-под двери, как сверхтекучий жидкий гелий. Он тревожил, требовал встать. Но сил не было. Их хватало лишь на то, чтобы держать тяжеленные веки открытыми. Потом дверь начала открываться. Тяжеленная створка откатывалась совершенно бесшумно и плавно, словно в невесомости. Белый, ослепительный свет буквально затапливал шлюзовую камеру. Хотелось закрыть глаза, но веки словно заклинило подо лбом. Я захлебывался светом. Свет смывал боль и усталость, разгонял бессилие, превратился в густую краску, покрывшую толстым, ровным слоем все вокруг. Исчезали неровности, пол стал теплым и упругим, как каучук. Я сел, резко оттолкнувшись от пола. Осмотрел себя - все цело. Исчезли пыль и грязь с камуфляжа, но цвет остался. Я был единственным цветным пятном внутри ослепительно-белого кубика шлюза.
  Тем временем дверь уже распахнулась до конца. В проеме показался Сережка, тот самый солдат из моего отделения, что потерял шлем и улетел с другими уцелевшими на вертушке. Тот, что хотел протянуть мне руку, но не успел и очень переживал это.
  Он остался абсолютно таким же, как в тот момент, когда мы виделись в последний раз. Костюм запылен, разгрузка растрепана и машет открытыми клапанами пустых кармашков, лицо покрыто полосами пыли, смешавшейся с потом, на лбу запеклась струйка крови из маленькой ранки.
  - Привет, Фриман! Рад, что ты жив!
  - Здорово, Сережка. Хорошо, что ты тоже...
  - Не угадал...
  - Что?!!
  - Ты очень хотел, чтобы самые молодые выжили и улетели. Ты все для этого сделал, что мог. Ты ни в чем не виноват.
  - Что произошло?.. - Не важно. Я не для этого сюда пришел.
  - А для чего? Я ничего не понимаю.
  - Передать тебе сообщение. Слушай внимательно и запоминай: не пытайся вернуться, не пытайся изменить то, что изменить уже нельзя, распахни свой разум и душу, слушай и смотри внимательно - ответы на все твои вопросы придут в свое время, лишь слушай и смотри на все, что творится вокруг, а не то, что твориться в тебе. Люди всегда смотрят на мир сквозь хрустальную призму своего мировосприятия и не видят того, что есть на самом деле. Разбей свою призму, заставь замолчать голос сознания, забудь все, чему тебя учили, разуверься во всем, во что привык верить. Все намного проще и одновременно сложнее, все намного грязнее и одновременно чище, человек слишком долго менял мир, теперь мир хочет изменить человека. Когда мы читаем книги, то думаем, что это мы выбрали их, чтобы читать. Но может быть и по-другому. Есть книга, которая выбрала тебя. Ты можешь научиться ее читать...
  - Не понимаю...
  - Тебе и не надо сейчас ничего понимать. Всему свое время. Главное - никуда не спеши. Тебе нужно дожить до этого момента, когда, наполнившись знанием, твой разум даст тебе ключи ко всем разгадкам. Сейчас ты слишком устал и болен. Тебе нужен отдых. Времени достаточно. Тебе НЕ НУЖНО никуда спешить. Ты никому и ничего НЕ ДОЛЖЕН. Тебя считают погибшим. Если попробуешь это исправить - они постараются исправить это навсегда. Тебя убьют по настоящему. Это ты хоть понимаешь?
  - С трудом. Кто они?
  - Те, кто пристрелил и выбросил нас в Зоне. Те, кто устроил вчерашний десант, основываясь на тех чертовых данных с той трижды проклятой вертушки! Ты понимаешь меня? Ты все слышал? Ты все запомнил?!
  - Да.
  - Значит, я свободен. Мы все свободны. Такова цена этого сообщения.
  - Что значит свободны?
  - Теперь мы обретем покой. Все, кто был с тобой в тот день. Кстати - Витька привет тебе передавал. Он подмигнул мне и стал пятится к двери.
  - Да, от меня лично - не суйся обратно в часть, не торопись выходить. Ты не послушаешься, я знаю. Я теперь все знаю. Просто помни - если станет жарко - Зона укроет тебя. Ты пока ей нужен. Теперь все. Мне пора. Я и так уже сказал тебе больше, чем надо.
  Он повернулся и, не оглядываясь, вышел. Когда я увидел его со спины, то едва сдержал тоскливый вой, рвавшийся из груди. У Сереги просто не было затылка. Пистолетная пуля с близкого расстояния может сделать и не такое.
  Он ушел. Следом за ним ушел и свет. Остались только холод, тьма и болезненная усталость.

  Подняться было очень трудно. Бетонный пол тянул к себе, словно магнит. Остатки сна еще эхом звучали в ушах, отзываясь болью в голове. Да, уж, повезло. Не долечив контузию, словить сотрясение! И, похоже, для полноты комплекта, воспаление легких.
  Еле добрался до койки, попутно набрав еды, медикаментов и воды. Заставил себя, через силу, включить генератор и вентиляцию, раздеться, впихнуть в себя аспирин, пенициллин и немного воды и снова провалился в сон.
  Несколько суток, наверное, болтаясь на грани сознания, боролся с болезнью. В минуты просветления заставляя себя поесть или попить. Однажды, проснувшись, понял, что кризис миновал. Дальше бороться приходилось лишь со слабостью. Трудно было открывать ножом банки с тушенкой. Благо, что ящик до кровати я каким-то чудом дотащил. В общем, у болезни я выиграл "по очкам". Пусть и долго, но это не страшно. Самое страшное, как казалось для меня в то время, было то, что я забыл вовремя завести отцовские часы. Лежа неподвижно в бреду, а может и метаясь по кровати, я не обеспечил их энергией для автоподзавода. И теперь время для меня остановилось, точнее, перестало быть однородной дискретной величиной. Оно больше не подчинялось мне, не было посажено на цепочку карманных часов, текло своенравно, как река, замедляясь на равнинах и бешено ускоряясь в водопадах. Разорвалась моя связь с внешним миром, где дни текут согласно календарю. Теперь я был полностью во власти Зоны, со всеми ее парадоксами. Я несколько часов пролежал в холодном поту, вцепившись в одеяло, будто оно могло оградить меня от произвола судьбы. А потом тихое урчание дизеля убаюкало меня и, проснувшись в следующий раз, я уже воспринимал эти страхи с юмором...
  С каждым пробуждением, а время для меня теперь измерялось именно так, я чувствовал, как силы возвращаются ко мне. В третий раз я уже смог добраться до душевой и сменить, пропахшее кислым, болезненным потом, белье. В очередной раз проснувшись я почувствовал себя полностью здоровым. Теперь, кроме приема пищи лекарств и витаминов, энергии и желания хватало на возню с генераторами, насосом и вентиляцией. Я полностью разобрался в системе жизнеобеспечения, зарядил аккумуляторы. Теперь у меня могло работать освещение даже при выключенном дизеле. Недолго, несколько часов, но я мог спокойно выйти из убежища, не оставляя генератор включенным и, вернувшись, не открывать двери наощупь а включить освещение в шлюзовой камере сразу, простым поворотом выключателя.
  Часы я завел. Теперь у меня было собственное время. Очень сложно отвыкнуть от того, что сопровождало тебя всю жизнь. Надо будет потом синхронизировать часы с ходом солнца, чтобы ночь не застала наверху...
  В какой-то момент все дела, цепляясь за которые я отсрочивал выход на поверхность, закончились. Пора бы подняться и посмотреть - как там. Я облачился в очищенный и полностью подготовленный костюм. Пополнил боезапас, прихватил, на всякий случай, карту и рацию, заглушил дизель и поднялся в шлюз. По пути проверил все замки, прикрыл все двери, закрыл все вентили, словно уходя надолго. Не знаю почему. Просто импульс. Когда открыл калитку в тоннель, тоже подчиняясь импульсу, или уже формирующейся привычке, начал "обкидывать" путь. Первое, что меня удивило - исчезновение гравитационной "карусели", которая прежде "охраняла" вход. Аномалия передвинулась по тоннелю дальше к выходу. Как оказалось потом - карта аномальных образований полностью изменилась. После выброса они все переместились на другие места, изменили размеры. Некоторые исчезли, другие возникли вновь. Местность пришлось полностью разведывать заново. Так я и провел несколько часов - обходя свои "владения". Прошел до площади. Осмотрел сбитую вертушку. Удивило, что в остатках кабины не было и следа пилотских кресел. Вместо типовых органов управления в кабине обнаружились остатки странного вида сервомеханики. Впрочем понять что-либо было трудно. Наша воздушная поддержка "честно отутюжила" площадку. Все было искорежено взрывами и повреждено огнем.
  На месте, где погиб лейтенант, аномалии уже не было. Мое внимание привлекла аккуратная круглая дырка в бетоне. При ближайшем рассмотрении в ней нашелся предмет, похожий на кварцевую трубку. Такие иногда находят в местах попадания молний. Очень редкие вещицы. Дозиметр об опасности не предупреждал. Чистая. Поднял, чтобы рассмотреть. Предмет действительно был похож на трубку. Только ничего общего с кварцем не имел. Под разными углами зрения цвет трубки менялся. Луч солнца, упавший на один из торцов, вышел из другого ярким сфокусированным пучком. Интересная штука. Дорого бы я дал, чтобы "пощупать" ее в лаборатории с помощью приборов. Возьму. Может еще и представится случай.
  Потом решил забраться на трубу. Рация с собой, может повезет? Труба устояла. Трещин на кирпичных стенках видно не было. Веревка все еще свисала с верхней площадки. Рискнул. Спустя десять минут, обливаясь потом, был уже наверху. Сел, привалившись к кирпичному боку трубы. Голова кружилась от слабости. Понял, что рановато посчитал свою форму удовлетворительной. Посмотрел на дозиметр - чисто. Ветром продувается хорошо. Снял маску, рискнул поесть. Пока разбирался с банкой тушенки, слушал через гарнитуру аварийную частоту. Говорили в разных местах, много, но довольно далеко. Сквозь шорох помех не удавалось разобрать практически ничего. Речь, похоже, шла об эвакуации какого-то населенного пункта. Работали авиагруппы спасателей. Попробовал связаться - не вышло. Посидев еще немного наверху, внезапно захотел рассмотреть территорию завода с высоты. Достал бинокль. Маска теперь не мешала приложить окуляры вплотную. Медленно, квадрат за квадратом, я обшаривал взглядом завод. Вот здесь обнаружилось логово каких-то мутантов, а вот тут отлично видно чудовищную растительность, что облюбовала ванны бывшего гальванического цеха. Как раз переваривает останки слепого пса. А вот осторожно пробирается по территории какой то человек... Стоп! Человек?!!
  Действительно, по территории завода шел человек. Так же, как и я, внимательно проверяя дорогу бросанием какой-то мелочи. Под длинным рыбацким плащом трудно было разглядеть детали, а противогаз старого типа скрывал его лицо. Но мне было совершенно ясно, что этот тип не из армейских, а для наемника слишком уж бедно экипирован. За спиной у него болтался обычный брезентовый вещмешок старого типа, а в руках был обрез двустволки. Я прикинул маршрут его движения и решил попытаться перехватить ближе к предполагаемой точке выхода с заводской территории.
  Быстро и аккуратно спустившись по веревке с трубы, я воспользовался уже "обкиданным" маршрутом, чтобы выиграть время. По моим расчетам выходило, что тот человек пройдет мимо недостроенного корпуса. Я почти бежал, стараясь не громыхать берцами по бетону. Иногда видел того человека в просветах между зданиями. Наши курсы неуклонно сближались. К моему удивлению он двигался чуть медленнее меня и это с учетом проверки местности перед собой! Похоже, что у него огромный опыт перемещения по зоне, судя по спокойной уверенности его передвижения. Я едва успел занять выгодную позицию на втором этаже каркаса здания, как он уже вышел из тоннеля. Горы гильз, неубранные трупы и множество следов, явно, совсем не шокировали этого человека. Он шел уверенно, внимательно озираясь по сторонам, иногда рассматривая следы на земле. Я даже побоялся, что он без труда расшифрует мою халтурную засаду. Даже дыхание задержал, чтоб не выдать себя. Пронесло. Он поравнялся с тем местом, над которым я прятался за колонной и успел сделать еще десяток шагов, прежде чем я вышел из укрытия и громко крикнул: "Замри!!!"
  Человек действительно замер. По напряжению плеч и ног я понял, что он борется с желанием метнуться в перекат в сторону с разворотом, чтобы разрядить на выходе оба ствола по мне.
  - Опусти обрез! Не вздумай делать резких движений! Оружие на землю! Медленно повернись ко мне и сделай три шага вперед. Руки держи на виду! Нож в правом рукаве я видел. Руками не маши - выстрелю раньше.
  - Ух ты, шустрый какой! Я тебя недооценил, карандаш.
  Он снял мешок, опустил на него обрез и, держа руки перед собой, чуть вверх, повернулся ко мне.
  - Почему карандаш?
  - У нас так первогодков называли...
  - Не угадал, дядя, мне уже в дедах ходить положено. Только у нас в ОГНР некогда дурью заниматься. Мы с дежурств на периметре не вылезаем. Подойди, только без глупостей. Разговор есть. Когда он развернулся и сделал несколько шагов в мою сторону, я понял, что тоже его недооценил. Под брезентовым плащом был, хоть и выцветший, но вполне приличный камуфляж старого образца. В вырезе ворота виднелся десантный тельник. На ногах были добротные высокие кроссовки. Обувь и подогнанность одежды напомнили мне рассказы нашего соседа по подъезду о его службе в Афгане...
  - Ты хочешь сделать мне "предложение от которого невозможно отказаться"?!
  Я помнил этот старый фильм. Ироничный тон моего собеседника ясно говорил, что он совсем не напуган. Даже, скорее всего, не воспринимает меня в серьез.
  - Надеюсь, что оно тебя заинтересует. Начнем с того, что мое отделение попало здесь в засаду, чуть больше недели назад. Выжил я один.
  Мой собеседник, это было ясно даже несмотря на противогаз, стал прислушиваться ко мне с любопытством.
  - Мне нужно выбраться на периметр или хотя бы на такое расстояние, где действует связь. Один я не дойду.
  - Проводник, значит, нужен.
  Он одобрительно кивнул.
  - Да. Мне нужен проводник. За эту работу я готов поделиться припасами и, самое главное, приличным стволом с полным боекомплектом. Тебе с твоей пукалкой не страшно тут ходить?
  Он хмыкнул, дернув головой.
  - И путевку в колонию строгого режима добавить ты забыл!
  - Мне не интересна твоя фамилия и не нужна твоя свобода. Мне безразлично, чем ты тут занимаешься. Когда подойдем к колючке я просто пойду в свою сторону, а ты в свою. Даю слово.
  - Ладно, карандаш. Я выведу тебя. Только не думай, что купил меня, или напугал. Просто я не забыл кодекс чести Голубых Беретов. Мы своих в беде не бросаем. Так, десантура?
  - Добро. Какой ствол тебе нести? Есть наши АКС, СВД, американские М-4, МП-5. Что больше нравится? Я тебя с этим старым обрезом не отпущу.
  - Ишь ты какой! "Тащить и не пущать"!
  - Чего нести-то?
  - Тащи Калашникова, а то потом боеприпасов к этим американцам днем с огнем не сыщешь!
  - Добро. Жди здесь. Не вздумай ходить за мной!
  Я поставил автомат на предохранитель и быстрым шагом направился к убежищу. Когда открывал дверь - внимательно смотрел в сторону устья тоннеля. Вроде никого. Хотя... какая мне теперь разница? Если к вечеру я уже буду далеко отсюда и, скорее всего уже никогда не вернусь. Только я, все равно, внимательно осмотрел оборудование, когда уходил. Все выключил и запер. Взял двойной запас продовольствия, АКС и разгрузку с боекомплектом, а также не забыл прихватить титановый кейс. Через десяток минут я нашел своего проводника там же, где оставил. Он поднялся навстречу и, даже сквозь круглые стекла противогаза, было видно, как его брови ползут вверх.
  - Ничего себе тромбон! Да еще и с подствольником!
  Я протянул ему разгрузку.
  - Целеуказатель лазерный, батарейки свежие. Обоймы сдвоены. Пользуй на здоровье.
  - А вас сюда за этим ящиком выбросили.
  Он ткнул пальцем в кейс.
  - Нет. Вертушку сбитую видел?
  - Понятно. Но я все равно хочу знать, что в ящике. Имею право.
  - Я тоже хочу знать. Может ты знаешь, что это?
  Я распахнул кейс и повернул к нему.
  - Оба на! Парень, а ты знаешь, сколько стоит то, что у тебя в руках?!
  - Нет. И не очень хочу. Похоже, что из-за этих булыжников положили не один десяток человек.
  - Зря ты их показал... Это называют артефактами. Ребята в белых халатах, которые платят за эти вещи хорошие, очень хорошие деньги.
  - Хочешь половину, или все? Имей в виду - они "светятся". Семьдесят шесть микрорентген в час. Несильно, но ничего хорошего. Неужели потащишь это дерьмо за периметр?! У тебя дети есть?
  - Есть. Потащу. Только за периметр не понадобится. Лагерь ученых есть на территории Зоны. Они знают, как обращаться с этим барахлом, чтобы никому не навредить. За половину буду благодарен. Я не жадный.
  Он подмигнул мне.
  - Тогда неси. У меня еще рация и полный рюкзак жратвы. И так тяжело.
  - Что ж, давай. Я запросто. Звать-то тебя как? Только не имя. Нельзя в зоне по именам. Примета дурная.
  - Фриман.
  - Это как в "Дюне" у Хэрберта?
  - Это как в "Халфе"...
  - Не понял, но ладно. Неважно. Меня ПчЁлой зови.
  - Добро. Ну, тронулись? Далеко нам?
  - Не. Не очень. Часа за три должны дойти. А то выброс вечером. Ночевать будем у них в бункере. Вертушка снабжения будет у них дня через два-три. Так что улетишь с комфортом. Подходит тебе, а, Фриман?
  - Дело. Тогда пойдем. Вот еще - время не подскажешь?
  - Тринадцать тридцать пять.
  - Спасибо. Пошли.
  Я выставил часы и пошел за Пчелой, надеясь на скорое возвращение в свой привычный мир.

  Путь до Янтаря, и правда, занял около трех часов. Дошли легко, почти без приключений. Даже не совсем было ясно, кто кого вел. Я пару раз, повинуясь предчувствиям, тормозил Пчелу, внимательно изучая местность впереди в оптику. Раз обошли стаю псов на лежке, благо ветер в нашу сторону был. Другой раз увидел вдалеке странную ковыляющую фигуру в камуфляже. Хотел поближе подойти, помощь предложить. Однако, Пчела, посмотрев в бинокль, отговорил меня от этого. Туманно пообещав, что сам не рад буду, а мужик тот, все едино, не жилец. А поскольку брал он меня с собой на условии с проводником не спорить - я не стал. Просто топал за ним дальше след в след, посапывая в противогаз.
  Даже представить себе не могу, как можно назвать это туманное болото озером, но, тем не менее, на карте эта заболоченная низина гордо называлась озером. На другом берегу в тумане угадывались очертания каких-то строений. Странно, на карте ничего подобного отмечено не было. А наша цель лежала прямо впереди. За огороженным колючкой и стальным забором периметром, стояло странное металлическое сооружение, как я разглядел потом, с буксировочными петлями на крыше. Это был цельный моноблок с замкнутой системой жизнеобеспечения. Разработка какого-то оборонного или космического НИИ. Сюда, еще в самом начале, почти через полгода после возникновения зоны, было заброшено тяжелым вертолетом. Вокруг, позднее, был выстроен защитный периметр, подвезены контейнеры для складирования топлива и припасов, создана система наблюдения и активной защиты. Инфракрасные прожектора, тепловизоры, дистанционно управляемые турели.
  Пчела нажал кнопку интеркома на столбе незапертой калитки. Голос, искаженный металлом, ответил что-то неразборчиво. Пчела представился, представил меня. В ответ буркнули: "Заходите".
  Внутрь мы прошли через шлюз. Там нас встретил человек в костюме высшей биохимзащиты, внимательно осмотрел, замерил фон, обработал паром и дезраствором. Только потом перед нам открыли внутреннюю дверь.
  Принимали очень гостеприимно. Я понял, что Пчелу там хорошо знают и рады ему всегда. Когда он вывалил на стол содержимое рюкзака, стало ясно почему. Предметы, на первый взгляд казавшиеся хламом, произвели фурор. Люди, в защитных костюмах попроще, с горящими глазами, вооружившись дозиметрами и прочими приборами, назначение которых мне стало известно много позже, кинулись разбирать "сокровища".
  Пчела уже не первый месяц снабжал их предметами с аномальными свойствами. Кто-то из сотрудников лаборатории уже набрал материала на вторую диссертацию. Заведующему уже снился банкет в Нобелевском зале...
  Мой кейс Пчела оставил "на сладкое". Оказался прав. Взрослые, местами уже седые, дядьки просто пустились в пляс! После моей "молниевой трубки", которую я тоже скромно попросил посмотреть, кому-то даже потребовался нашатырь. Послышалась фраза об "уникальном свойстве вещества формировать световой поток высокой когерентности"... Мне с моим образованием стало ясно - речь идет о лазере без высокоэнергетической накачки. Да, уж...
  Когда закончились восторги по поводу "урожая" уже качались плафоны светильников и дрожала земля от выброса. А нас посадили ужинать. За едой Пчела стал торговаться. Дошло дело до суммы, от которой мне икнулось, хотя я догадывался, что предметы могут стоить в десятки раз больше. Спросили мое мнение. Я спросил про связь.
  - Ты в своем уме?! Сразу после выброса?!!
  Пчела даже протрезвел.

  Оказалось, что и до выброса здесь не работала радиосвязь. Низина, плюс высокий уровень помех. В общем, связь с внешним миром была только через спутниковый телефон. Но мне даже трубку прямо за стол принесли. Сказали что безлимит, подмигнув при этом. Злоупотреблять гостеприимством не хотелось, но в два места я позвонил.
  Мама очень радовалась. Плакала. Ей пришло сообщение, что наша группа пропала без вести. Что в отношении к Зоне приравнивалось к "похоронке". Я успокаивал, как мог. Минут десять. Вернуться обещал... Не знаю, как бы разговор закончился, только что-то нас разъединило. Вздохнул, собрался с мыслями. Решил в часть позвонить. Сразу не представился, там дежурный свою скороговорку затянул. Пока он "барабанил" что положено, я вспомнил про Сережку. Попросил его позвать, если он свободен. Дежурный замолчал. Было слышно, как он сопит. Потом мямлит что-то про "смертью храбрых..." Тут меня "прорвало"... Спалился по полной. Оказалось, что мы знакомы. Тот парень в соседнем отделении служит. Мы даже вылетали в одни и те же дни. На летном поле встречались. Вертушки, как он сказал, в тот день пустыми пришли. Мол погиб десант на земле и задача не выполнена. Пилоты не наши, из "стирателей", никогда их прежде и потом не видел. А через три дня всех, кто был не в воздухе и не отсыпался с суток, швырнули в мясорубку на ЧАЭС. Не вернулся никто. Ему повезло. Спал после суточного дежурства. Вот так то.
  Тут мне стало по настоящему нехорошо. Не помню, как закончил разговор и повесил трубку. Помню только как замолкали люди вокруг, как тряс меня за плечи Пчела и тампон с нашатырем, поднесенный Сахаровым. Дальше в голове включился секундомер.
  Дурак! Мальчишка! Сопли распустил! Людей под удар подвел! А с другой стороны - узнай я все уже на аэродроме. А долетел бы я туда вообще?! Я вскочил опрокинув стул. Меня подхватили за плечи. Думали пьян. Пришлось, не вдаваясь в подробности, объяснить историю. Про то, как "пустили в расход" отделение десанта, из которого НИКТО не должен был вернуться. Про то, где и как был найден кейс. Про то, какие люди стоят за этой историей и насколько теперь опасно мое соседство. Люди стремительно трезвели. Пчела сел, уронив голову на руки.
  Мне предложили выбрать снаряжение и оборудование. Любое, не глядя на цену. Я набрал фильтров к противогазу, витаминов, лекарств. Спросил - есть ли у них приличный ПНВ. Мне принесли заокеанский "Леопольд", ценой в приличный джип. На вопрос - что я за это должен, ответили - что мне еще должны. И будут очень рады, если предмет поможет в жизни. Я стал готовиться к выходу. Вспомнил, на ЧЬЕЙ частоте работает шлем. Настроил прием рации на эту частоту. Из шлема, быстро и грубо, прямо штык-ножом, выковырнул блок модуляции. Слишком уж откровенный "жучок". Тут пришел в себя Пчела. Оказалось, что тот давно уже трезв. Просто принимал непростое решение: вместо того, чтобы выйти из Зоны с бабками, пытаться стряхнуть со следа "спецов" и спрятать от них малознакомого парня. Не знаю почему, но он выбрал второе.
  - Только, друг мой, ты же не собираешься СЕЙЧАС выйти наружу?! Только не говори мне, что сейчас!
  - Видишь рацию? Как только ты ее УСЛЫШИШЬ - надо будет бежать. Очень быстро! Иначе непоздоровится не только нам. Ты же не хочешь, чтобы пострадали они. Я обвел рукой присутствующих.
  - Значит так: я был здесь один. Зашел вечером, переждал выброс и ушел. Взял воды и еды. Вы ничего не знаете обо мне и о том, куда я ушел. Ясно?!
  Все молча закивали. Я стал подгонять амуницию. Приладил на шлем ПНВ. Хороший прибор. Бинокулярный, двухдиапазонный, многорежимный. Я уже заканчивал, когда ожила рация: "...Сигнал засекли в этом районе, может он у ученых? Запроси, чтоб они посадку подсветили..."
  - Все. Пора! Потяните время, пожалуйста, хоть минут пять!
  Пчела перекрестился, взял автомат, нацепил новый противогаз с панорамной маской, накинул капюшон и пошел со мной к выходу в шлюз. От ПНВ он отказался. Взял простой наш фотоумножитель с дешевыми батарейками. Мол: "мне хватит, вот он теперь наши глаза".
  Мы успели отойти метров на пятьсот, прежде чем я услышал нарастающий гул турбин. Остатки передатчика из шлема я забрал с собой и выкинул в болото метров через сто от лагеря. По настоянию Пчелы я нахлобучил такой же дождевик, как у него. Такого добра оказалось с избытком даже в научном лагере. Он еще обмакнул плащи в бочку с дождевой водой у выхода. Я не спрашивал зачем. Понял - от тепловизоров. Но, на всякий случай, как услышали вертушку, накрывшись с головой плащами, мы плюхнулись в болотную жижу. Борт прошел почти над нами. Без прожектора и бортовых огней. Нас не заметили. Я же в деталях рассмотрел Ми-8, обвешанный поисковыми приборами. "Стиратели" любят эту машину за то, что она, в отличие от бронированного "крокодила" способна долго висеть, не перегревая при этом движки. И не только "стиратели", спасатели тоже. Только не спасательный это борт. В открытых проемах дверей, пристегнутые страховкой, как псы в конурах, висели снайперы с такими же как у меня ПНВ.
  Вертушка ушла в сторону лагеря. Мы уже подбегали к гряде холмов, окружавших низину, когда на вертолетной площадке зажглись прожектора и габариты.
  - Молодцы наука. Крутанули динаму минут на пять. Даст Бог минует их...
  - Все, Пчел. Бежим...
  Мы уходили по разведанной дороге. Обратно через завод. Только Пчела знал куда. Идти другим путем в темноте было бы чистым суицидом. А тут мы помнили маршрут и все немногочисленные ловушки. Была хоть какая-то надежда, что не вляпаемся.
  За несколько сот метров до выхода из низины, в которой лежало озеро Янтарь, меня как холодной водой окатило. Ну не могли они оставить ловушку незапертой! Обязательно должна быть засада у дороги. Лучшее и самое узкое место у тоннеля под железнодорожными путями. Зависал ли там вертолет, чтобы высадить группу - мы не видели. Я сбавил шаг. Пчела, от неожиданности, ткнулся мне в спину.
  - Ты чего?!
  - Впереди... Должен кто-то быть впереди. Давай потише пойдем. Поближе к кустам.
  - Ладно. Только не очень тормози. Когда те поймут, что мы, точнее ты, свалил - они быстренько вертушку подымут и начнут местность прочесывать! Мы сошли с потрескавшегося асфальта в траву обочины и стали передвигаться намного медленнее и тише. Я добавил на ПНВ режим тепловизора и стал всматриваться в каждое пятнышко, каждую засветочку - вдруг шевельнется?
  Не обмануло предчувствие. Впереди мелькнула слабая засветка. В тепловом диапазоне было заметно чуть больше. Похоже, что кто-то курил в рукав, тщательно спрятав сигарету в кулаке. Засветка медленно двигалась, вверх, потом вниз. Точно курит! Вот вам и дисциплина. Можно, конечно понять - никто в здравом уме не ломанется в Зону ночью. Не ждут здесь нас. Но...
  - Впереди, выше и справа. В кустах. Один. Курит.
  Я шепчу Пчеле в ухо. Настолько тихо, как позволяет маска противогаза.
  - Ищи второго. Должен быть второй. Как минимум.
  - Согласен. Давай в кювет. Залегаем, укрываемся и не шевелимся, пока всех не вычислю. Ты пока первого выцели.
  Ныряем в высокую траву придорожной канавы. Тихо сидим. Пчела высматривает снайпера в той стороне, куда я указал. Потом едва заметно кивает. Взял. Я ищу второго. Должен быть недалеко, однако никак не нахожу. Тот не курит, не двигается, ничем себя не выдает. Чувство стремительно уходящего времени вызывает тянущую пустоту и боль в груди. Но торопиться тоже нельзя. Первый, кто выстрелит, выдаст себя и подпишет себе приговор. Я вижу на обнаруженном снайпере такой же ПНВ, как у меня. Значит, второй видит не хуже. Я знаком показываю Пчеле - укрыть лицо капюшоном. Мокрые дождевики и прохладная сырая трава на время спрячут нас от тепловизоров. Теперь придется ждать - кто ошибется первым. Безлунная, пасмурная ночь уравняла шансы. Теперь все решат случай и выдержка.
  Судьба сделала ход первой. Я услышал шаги. Негромкие, немного шаркающие, шаги приближались по дороге со стороны Янтаря. "Шаги судьбы"... подумалось мне. Человек был один. Шел, слегка подволакивая ноги, покачиваясь, будто пьяный, что-то невнятно бормоча. Я даже дыхание задержал. Пчела, стараясь не сбить прицел, коротко и косо глянул на меня. Я отрицательно покачал головой. Потом попытался рассмотреть приближающуюся фигуру в ПНВ. Странно. В тепловом диапазоне картинка была несколько бледнее, чем сидящий в засаде первый снайпер. Цвета другие, холоднее, словно человек, идущий по дороге, сильно переохлажден. Переключившись на фотоумножитель, я едва сдержал крик. К нам приближался человек в таком же "берилле", как и у меня! Сильно потрепанный камуфляж на бронекостюме, противогаз и шлем он где-то потерял. Под надорванным воротом был виден тельник. Парень из десанта! Хотелось выскочить, схватить за руку, свалить в траву, чтоб он не нарвался на пулю. Меня остановили его глаза. Абсолютно пустые и мутные, смотрящие в никуда. Неживые глаза безумца. Да еще автомат, намертво зажатый в побелевших руках. Нет уж. Хоть он и дышит, но слишком на работу контролера похоже. Чистый зомби. Мне тут делать нечего.
  В тот момент, когда парень поравнялся с нами, нас он, конечно, не заметил, в сыром воздухе ярко вспыхнули красные ниточки лазеров. Второй снайпер сидел в канаве у самой дороги! Выстрелов я не услышал. Просто фигура на дороге резко дернулась, но не упала. Парень внезапно заревел и дал длинную очередь от живота. Естественно "в молоко". Я пустил пулю в голову тому, что сидел у дороги. Попал. Другой снайпер успел выстрелить еще раз. Солдат на дороге кувыркнулся на спину. Его автомат заглох и с грохотом откатился ко мне.
  - Черт! Я его цепанул, но он жив! Потерял. Не вижу!!!
  Пчела сорвался на крик. Встал на колено и переключился на очереди.
  Что ж ты делаешь?! Отвлекаешь на себя. А вот много стрелять не стоило - мощный выброс тепла и вспышки пламени ослепили ПНВ. Пришлось откинуть прибор на лоб и искать цель невооруженным глазом. Помог туман. Целеуказатель подсвечивает траекторию красным лазером. Палочка, как известно, имеет второй конец... Я увидел "зайчик" на дождевике у Пчелы. Отследил линию огня. Успел! Даже три выстрела, вместо одного. Похоже, попал. Тело заскользило по мокрой траве склона к дороге.
  - Проверь его.
  Я пошел к солдату. Опознать не получится. Второй пулей в голову попали. Только по жетону... Вот тут то меня и "осенило". Я медленно и аккуратно снял жетон со своей цепочки и повесил его убитому. Ему все равно, а мне, может быть, пусть даже на время, удастся сбросить "стирателей" с хвоста.
  Встаю с колена. Ищу глазами Пчелу. Тот склонился над телами снайперов. Бегу к нему.
  - НИЧЕГО НЕ ТРОГАЙ!!!
  - Посмотри, какие стволы! Ты ТАКИЕ видел хоть раз?!
  Его глаза буквально светятся в темноте. И правда, есть на что посмотреть: одни только прицелы с баллистическими процессорами чего стоят. Глушители-пламягасители, легкий композит на прикладах, эргономичные обводы. Даже Пчела, вроде бы совсем равнодушный к оружию, стоял и "пускал слюни".
  - Давай возьмем? Это ж такой трофей!!!
  - Неужели ты думаешь, что в такой дорогой пушке не нашлось место для GPS модуля?! Даже в наших шлемах были. Как ты думаешь, почему меня так быстро вычислить смогли? Только телефон? Ничего подобного! Маячок в шлеме!
  Пчела посмотрел на меня с подозрением.
  - Не боись. Выковырнул я его и утопил в трясине. Метрах в ста от лагеря. Вот почему вертушка туда ушла.
  - От, блин! Ты точно уверен?!
  - Стопудово. Если хочешь таскать за собой по Зоне СБУ - возьми пушку, или еще чего-нибудь. Приманка идеальная! Да, вот еще, хорош трепаться. Выстрелы наверняка слышали в лагере... Ответом прозвучал далекий свист запускаемых турбин. Я задумался на секунду, потом резко взял Пчелу за отворот дождевика и притянул к себе.
  - Слушай меня внимательно: мы не успеем оторваться от них бегом. Они будут искать по следу. Я уверен. Собаки у них просто обязаны быть. Все, что мы успеем сделать - заныкаться в тоннеле.
  - Ты обалдел, парень?! Там же "чертова кузня"!!! Я туда не сунусь! Мы же с тобой еще днем это место поверху обходили, через пути! Забыл?!
  - Нет. Помню. Потому и пойдем туда. Чтоб они за нами не сунулись!
  - Да ты че?! Я пока еще нормальный! Я туда низачто!..
  - Вот и они не поверят. Так что - вперед!
  Пчела медленно пятился, качая головой. Звук турбин становился гуще. Мне показалось, что внизу я слышу собачий лай. Ситуация грозила выйти из под контроля окончательно. Я рванул из за спины Витькин ПСМ.
  - Вот что, Пчела, уж лучше я тебя сам... по-человечески, быстро и гуманно... СЛУШАТЬ МЕНЯ!!! БЕГОМ!!! БЕЗ РАЗГОВОРОВ!!! К ТОННЕЛЮ МАРШ!!!
  Пчела замер. Мы смотрели в глаза друг другу. Пар от дыхания вырывался у меня изо рта... Оказывается, сам не заметил как, я сорвал маску и дышал сырым ночным воздухом. Дозиметр помалкивал, но это было последнее, что меня сейчас волновало. Я сделал шаг к Пчеле, убирая находу пистолет. Обхватил его за плечо и подтолкнул вперед. Он поддался. Через минуту мы подбежали к устью тоннеля. Пчела снова встал, будто уперся в невидимую стену. Я вытащил пару банок тушенки из рюкзака. Метнул первую. Несильно, метра на три вперед. Воздух в тоннеле вспыхнул, будто газовый факел, нескольких метров в диаметре.
  - Как только пламя опадет - вперед.
  - Сгорим ведь, псих ты чертов!
  Пчела угрюмо, из подлобья посмотрел на меня.
  - Может здесь попробуем бой дать?
  - Шагай давай, камикадзе-любитель! Да, хрен с тобой! Я сам. За мной!!!
  Я рванулся первым, едва пламя начало стихать, кинув сразу вторую банку. Дальше по ходу. Она взорвалась еще в полете, от жара следующего аномального факела. Я оглянулся, стоя по пояс в пламени, будто в высокой траве. Пчела двинулся следом. Мокрые брезентовые плащи снова выручали.
  - Старайся держаться ближе к колоннам!!!
  Пчела едва слышал меня в реве пламени. Еще пара банок тушенки разделила судьбу предыдущих, пока мы добирались до середины тоннеля. У центральной колонны я остановил Пчелу и жестом предложил ему присесть. Он посмотрел на меня в полном отчаянии.
  - В этом аду?!
  - Будем как у Христа за пазухой. До утра, как минимум. Больше нам торопиться некуда. Никто за нами, в здравом уме, не сунется. Ни человек, ни зверь. Так что - милости прошу садиться.
  Последние слова потонули в грохоте вертолетного ротора. Мы спешно нырнули за колонну, аккуратно выглядывая с разных сторон. Я в оптику, а Пчела в свой походный бинокль. Вертушка зависла над местом побоища, потом, отлетев чуть дальше, где уже не было риска зацепить ротором кусты, грузно плюхнулась на амортизаторы. Турбины заглушили. Из распахнутых дверей вышли двое, внимательно осматривая местность в прицелы. Один стал осматривать тела, а второй внимательно всматривался в дисплей какого-то прибора, поворачиваясь с ним в разные стороны. Потом, отрицательно покачав головой, он убрал прибор в карман. Мы переглянулись с Пчелой, он кивнул.
  Вертушка стояла еще минут десять. Стиратели осматривали тела, но при этом совершенно не торопились. Будто кого-то ждали. Оказалось, действительно, ждали. И собачий лай мне не почудился. Через несколько минут после посадки от Янтаря подошли трое. Один из них тащил на поводке двух немецких овчарок, заходящихся истерическим лаем. Похоже, что собаки наотрез отказывались работать в Зоне. Так было почти всегда. Я просто боялся, что этот раз мог стать исключением. Нет. И в этом нам повезло. Собаки жались к ногам кинолога, пытаясь прогнать лаем окружающее наваждение. Наверное, видели что-то такое, что недоступно почувствовать человеку. Их подвели к телу солдата. Собаки завыли. Проводник кивнул, потом пожал плечами. Разговор было неслышно.
  Один из стирателей, похоже, командир, наклонился к телу, заметил жетон, достал из кармана ПДА, что-то сравнил. Потом кивнул своим людям и указал на вертолет. Те стали грузить убитых. Потом командир, к моему ужасу, медленным шагом направился к устью тоннеля. Угадал?! Учуял?! Мы с Пчелой нырнули за колонну, стараясь ничем себя не выдавать. Так и сидели, несколько секунд, не зная, что он там делает снаружи. Потом рядом с нами стал шарить световой конус мощного фонаря. Воздух дрожал в луче. Я, с замиранием сердца, заметил на толстом слое мусора и пепла, покрывавшем пол, наши отчетливые следы. Заметил?! Тогда крышка! Внезапно воздух в правой ветке тоннеля вспыхнул на глубину чуть больше середины. Мимо, на излете, пронеслось рубчатое тело гранаты. Вот, гад! А ведь Пчела без брони! Последним осознанным действием - навалился на друга, а потом был удар и темнота...

  Капли воды медленно стекают по лицу, а может это капли пота? Как же жарко. Может я в бане? Отключился от жары? Нет не в бане. Похоже у костра. И кто этот рыжий мужик передо мной? Почему он меня трясет? Что ему от меня нужно? Тяжелая голова, вязкие, вялые мысли, будто отработанное машинное масло...
  - Живой! Слава Богу! Я то уж думал все. Долго ты провалялся. Я сам очнулся только когда вертолет взлетал. От осколков гранаты тут просто огненная буря была. Весь запас еды и воды в твоем рюкзаке покоцало. Только пара банок тушенки да полуторалитровка воды уцелели!
  - Не беда. У меня еще есть. Много. Главное - дойти до убежища.
  - Никуда мы до утра не двинемся. А тебе крупно повезло! Не знал я, что ты весь в броню зашит, ни один осколок не пробил. Да еще рюкзак волну погасил. Цел ты, практически. Так что - хватит в отключке валяться. Садись поудобней. Разговоры будем разговаривать. Надо как-то до утра полночи скоротать.
  - Да. Ты прав. А расскажи-ка о себе. А то про меня ты почти все знаешь, а я про тебя - почти ничего.

  - Ну, что ж, не проблема. Слушай.

  Ну, что тебе рассказать? Как и где вырос? Да ничего особенного. Детство, как у всех. Друзья, школа, футбол, шалости всякие детские. Вот только родился и вырос в деревне, что километрах в десяти от Припяти. Так что эти места мне родные. В армию отсюда уходил, в восемьдесят пятом. Служил в ВДВ, записался в Афган, добровольцем. Это, как теперь говорят, в те времена было "модно". Знал бы, на что подписываюсь... В общем: "на войне, как на войне". Говорили нам замполиты, что мы "мирное население защищаем". Вот только от кого? Если такой "мирный" крестьянин днем торчит на поле с мотыгой, или овец пасет, а ночью достает с соломенной крыши старую винтовку и нам же в спину из-за угла постреливает?! Оставалось только друг друга защищать, да смотреть в оба. Вот там-то впервые меня на предел прочности жизнь и проверила.
  Ехали мы с колонной в охранении. Тогда уже никто под броню не садился - сразу гроб. Ехали на крыше БМП. Разморило видать всех. Засаду не заметили. Меня взрывной волной сразу "сдуло", да так "удачно", что только на уступе пятью метрами ниже задержался. БМПшку сразу подожгли. И еще много чего. Народу полегло - тьма! Только я уже ничего этого не видел. В себя пришел - темно, холодно, небо звездное, чужое. Горы кругом... Пока на дорогу вылезал, чуть пару раз совсем под обрыв не сорвался. Ногти поломал, руки, коленки ободрал. А как вылез - чуть с ума не сошел! Все забито сгоревшей техникой. Уцелевший танк прямо по остовам коридор пробил. Столкнул горящие БТРы, БМП и передний танк. Так за ним и уехали все, кому повезло.
  Тела обугленные кругом. Запах!!! Словами не передать! Хорошо, что темно было. А то бы крышу точно снесло. Соображал очень туго. Контузило. Хватило ума следом за колонной пойти. Ночами шел, трое суток. Днем отсыпался, прятался, недалеко от дороги, чтобы услышать, если из наших поедет кто. Но колонны тогда раз в неделю ходили. В общем - не знаю и плохо помню, как дошел. Пару секретов "этих" пришлось на нож брать. По-тихому, чтобы тревогу не подняли. И как наши не подстрелили, когда на рассвете прямо к воротам вышел. Ума не приложу.
  Из госпиталя сразу домой отправили. Все равно не в себе еще был. Приезжаю домой - а дома то и нет! Зона отчуждения. Эвакуировали деревню. Хорошо, что недалеко. Я потом сразу дозиметристом устроился. И технику мыл, на пропускных пунктах. С "ликвидаторами", короче, работал. Статус, льготы, все дела. Дом новый построили за гос. средства. Когда кончилась история с Чернобылем, остался в том колхозе механизатором.
  Вроде неплохо все было, "как у людей". Жена, работа, дочка родилась. Только осталось в душе что-то. По ночам все по той дороге шел. К своим...
  Потом рухнул Союз. С работой стало туго, с деньгами еще хуже. Стал с мужиками в Зону за цветметом ходить. А поскольку дозиметр военный давненько еще притырил, все обходилось чисто, без заходов в зараженные места. Только неспокойно было в то время в Зоне. В некоторых местах военные крутились. Объекты какие-то продолжали за колючкой строить. Видел один раз, как пару мародеров патруль прямо на месте шлепнул! С тех пор старался держаться подальше от таких стремных мест.
  Так и жил. Вроде спокойно. Но вот "тараканы на чердаке" нормально жить мешали. Выпивать начал. С женой ругались часто. А как раз в то лето, когда в Зоне второй раз жахнуло, мы дочку смогли в Крым отправить. В детский лагерь. Совсем незадолго. Этим, наверное, и спасли.
  Я в то утро спал крепко. Пьян был, мертвецки. Проснулся от того, что кот орал, как в марте. Представляешь, запускаю тапок в эту зверюгу, а мне этим же тапком обратно приходит. Да так сильно. Думал жена злится. Открыл глаза и тут же закрыл. Решил, что "белочка" в гости пришла. Весь дом перевернут. Стол развалился, окно выбито и перекошено, потолок местами рухнул, в крыше дыра - небо видно. Щеку потрогал - болит, там, где тапочек ударил. А злой с похмелья. Жуть. Снова тапок метнул. Просто так. Сдуру. Смотрю, а он так красиво, как в смерче, закручивается и обратно. Еле пригнуться успел! Вот тут и протрезвел разом.
  Как ни щипал себя везде - не проходит наваждение. С места сойти страшно. Сижу, озираюсь, колотит в ознобе. Жену позвал - тишина. Только котяра разоряется. Да затейливо так. Не мяучит, а прямо-таки разговаривает! Ну, позвал его. Ласково так, чтоб не пугался, а то он хитрый, когда я злой - не подойдет, сколько не зови. Кот подошел. Медленно, по странному, путаному пути, не напрямик, а вдоль стен. Где то даже через половицы перепрыгнул, будто там лужа. Это меня озадачило и совсем насторожило. Я еще от бабушки помню, что кошки видят недоступное людям. Никогда не съедят пропавшей еды, не лягут спать в дурном месте и прочее. Значит, за одну ночь место стало "дурным"? А может ураган был? Вот и перевернуло все в доме. Опять заболела щека. Еще раз, уже ради "научного любопытства", запустил в полет тапок. Результат тот же. Не ураган...
  В голове, сквозь похмельную боль и тяжесть пробивалась догадка, простая и фантастическая. Где-то я уже это видел... Читал!!! "Пикник на обочине". Стругацкие! Любимая книжка моего детства. Я так мечтал тогда быть сталкером! Правду говорят китайцы: Надо быть осторожнее в мечтах. Иногда они сбываются.
  Я сидел, уставившись в одну точку, машинально гладя кота, свернувшегося у меня на коленях. Пытался уместить в сознании реальность происходящего. Сознание, как и весь организм вообще, мучительно хотело исторгнуть из себя всю похмельную дрянь, вместе с реальностью. Из оцепенения меня вывел кот. Он приподнялся и стал водить мне по лицу подушечками передней лапы, словно гладил по ушибленной щеке. Смотрел прямо в глаза, что кошки делают редко, а мой вообще впервые.
  - Хочешь чтоб я с тобой пошел?
  Кот коротко мурлыкнул и направился к двери, тем же путем, как пришел. В проеме он обернулся и стал ждать. Я опустил ноги на пол там, где спрыгнул кот. Подобрал тапки и отправился за ним. След в след, как мы ходили через минные поля в Афгане.
  Он привел меня в коровник. Маша, наверное, корову доила в тот момент, когда все случилось... Определить, где останки коровы, а где... Нет. Хватит об этом. Достаточно мне ночных кошмаров, чтобы еще раз это вспоминать. Я все понял и просто завыл, как собака. От тоски и ужаса. Кот молча сидел у ног и терпеливо ждал. Когда я выдохся и замолк, он снова подал голос. Теперь, дав мне возможность одеться, он повел меня из деревни. Напрямик, через поля. Я никого даже не встретил, ни живых, ни погибших. Только у околицы, на пасеке, чудом уцелевший улей подобрал. Так и шел следом за котом, с ульем под мышкой...
  - У тебя такой рыжий, полосатый и пушистый котяра был, с янтарными большими глазами.
  - Почему был? Он есть. Сейчас с дочкой живет. У сестры жены. Всегда спит в изголовье кровати и от девочки ни на шаг. Прямо ангел-хранитель хвостатый.
  Пчела впервые за все время, сколько я его видел, улыбался.
  - А откуда ты про кота взял?
  - Да во сне видел. Дня за три до того, как нам встретиться с тобой.
  - Круто. Вещун, значит. А здорово ты меня в тоннель загонял! Как заправский пастух. Ты молодец, Фриман.
  - Не зови больше так. Вообще, забудь это погоняло! Погиб и все.
  - А. Вроде второго рождения у тебя сегодня.
  - Ну, да. Ты вот и роды принял, и окрестить успел. Так теперь Пастухом и зови.

  - Вот так, ребятки, и появился в Зоне Пастух. Пчела меня окрестил. Учил всему, еще года два. Да и потом мы с ним часто вместе ходили.
  - Здорово. Значит, Вы нас тоже окрестить можете, по праву Учителя.
  - Да какой я вам учитель, ребята. Хотя, если так хотите, будете Ворон и Грач.
  Я показал пальцем на каждого, когда давал прозвища. Ребята кивнули согласно, только младший еще смотрел с вопросом.
  - А почему именно так?
  - А нипочему. Просто похожи, но не совсем одно и то же.
  Сережка, теперь уже отныне и навсегда для Зоны Грач, кивнул. Хотя было ясно, что ничего то он не понял.
  - А что было дальше?
  - Да! Дальше, пожалуйста!
  - А может, поспите, мальчики. Три часа еще до рассвета есть.
  - Да какой уж тут сон. Расскажите еще чего-нибудь.
  Я хлебнул остывшего чая, промочить подсевшие связки.
  - Ну, что вам дальше сказать? Дальше были годы и километры...

  Еще в наш первый совместный поход Пчела привел меня на место, которое назвал "Полем Чудес". Это поле в несколько гектаров, полностью покрытое аномальными образованиями. Там, в местах где аномалии полностью "разряжались", он искал предметы, которые долгое время находились под действием аномальных полей. Или образования, возникшие на месте аномальных зон. Вы знаете эти предметы как артефакты. Пчела был одним из первооткрывателей этого феномена. Сначала он, по старой памяти, двинулся в Зону за медью, а нашел в итоге нечто, дороже золота. Он планомерно "тралил" свой Клондайк, чтобы собрать мне средств на новые документы. Надеялся, что я выйду с ним из Зоны. Очень удивился, когда я отказал ему, проводив почти до выхода к периметру. Но это было позже. А на поле, даже без приборов, я попытался определить природу аномальных зон, их взаиморасположение и впервые, еще чисто интуитивно, уловил их взаимосвязь.
  В общем, я стал частым гостем научного лагеря на Янтаре. Менял свой урожай на различные приборы. Потом уже начал заказывать ученым новые, еще не существующие детекторы и устройства по своим эскизам. Ознакомившись с моей теорией, Сахаров предложил помощь и научное руководство моей работой. Его восхитило даже просто предположение, что аномальные образования связаны между собой и могут образовывать на местности организованную структуру. Через два года, когда я закончил исследования, "в сезон" - устроил настоящую защиту. С оппонентами, обсуждением, прениями. Целую международную коллегию собрал из талантливых физиков. Так что кандидатом наук я стал уже здесь.
  В процессе работы было создано множество полезных устройств, без которых теперь передвижение по Зоне кажется немыслимым. УДАР, например. Универсальный Детектор Аномальной и Радиационной активности. Сейчас я тестирую прибор уже седьмой серии. Он может по нескольким обнаруженным образованием построить карту аномальной активности в ближайших окрестностях. Квадрат со стороной километр. А "пищалку" первой серии носит при себе почти каждый новичок. Я сильно удивился, что у вас его не оказалось. Хоть и бесполезная почти вещь, но частый звуковой сигнал при приближении к аномальной зоне, помогает не вляпаться в невидимые, невооруженным глазом, образования. Электрические или темпоральные. Самые редкие и, на мой взгляд, страшные.
  Помню байку, которой нас еще на периметре пугали. Про солдата, единственного, что вернулся из конвоя, шедшего в центр Зоны. В момент выхода ему было девятнадцать, а вернулся он дряхлым сморщенным стариком. Я надеялся, в глубине души, что это страшная сказка. Только однажды убедился в реальности этой истории, причем на своей шкуре. Сам угодил в поле такого образования. Все оказалось даже интереснее, чем сказки.
  Науке издавна известно явление дуализма: два полюса магнитов, биполярность электротока, две стороны монеты, наконец. У темпоральных аномалий тоже оказалось два проявления: зоны с ускоренным течением времени "уравновешиваются" зонами с замедлением времени. Я попал в аномалию второго рода. В самый край. Еще в первом выходе с Пчелой, на том самом "Поле Чудес". Мое внимание привлекло облако тумана в центральной части поля. Оно не рассеивалось, несмотря на палящий зной полудня. Сгущалось, ближе к центру, становясь похожим на грозовую тучу. Я осторожно, проверяя каждый шаг, попытался подобраться поближе. В облаке что-то было. Большое, угловатое, смутно знакомое. Границы тумана, по мере приближения, размывались, а очертания предмета проступали яснее. Через сотню шагов меня поразила догадка - сквозь туман проступали очертания вертолета! Его хвост торчал из облака, как чайная ложечка из чашки кофе с молоком. Забыв об осторожности, я сделал несколько шагов навстречу поразительной картине. Это, без сомнения, десантный "крокодил". Еще чуть ближе, и я смогу прочесть номер на хвостовой балке! Не помню, что спасло меня в тот момент. Что заставило оторвать взгляд и посмотреть в сторону. Показалось, что справа мелькнула вспышка. Я глянул в ту сторону и обомлел...
  Это напоминало "убыстренную съемку". Когда солнце буквально пролетает по небу, а облака сливаются в монолитную, быстро проносящуюся мимо серо-белую массу. Я смотрел, как завороженный, на полет солнца к закату, на стремительный бег облаков. Я восхищался. Я ликовал! И только потом пришло понимание происходящего и липкий страх. Развернувшись на месте, я бросился обратно. По своим следам. Пока двигался, видел, как солнце три раза пролетело по небу, постепенно замедляясь. Предметы вновь обретали четкость. Трава из зеленой кляксы превратилась в бешено трепещущий шелк. Пчела, как в старой немой комедии, быстро перебирая ногами, мелькнул на краю аномалии и снова унесся куда-то.
  Когда мне удалось выйти, солнце уже садилось. Был вечер пятницы. Пара часов до очередного выброса. Я предложил Пчеле рискнуть добежать до моего укрытия на заводе. Он отказался наотрез. Все эти дни, а я ведь, сам того не зная, проторчал в темпоральном поле почти неделю, он копал землянку. Ждал до последнего, чтобы обеспечить мне укрытие, если я успею выйти наружу до выброса. Каждый день приходил посмотреть на меня, увязшего, как муха в янтаре. И снова уходил копать. Мысли все бросить и уйти он даже не допускал. Потом мы сидели под трясущимся земляным сводом, пока снаружи с грохотом рушилось небо. Пчела в полголоса бормотал молитву, а я решил посвятить жизнь решению загадок Зоны. Пусть это звучит пафосно, но тогда это казалось самым значимым делом всей жизни.
  Так дальше и пошло. Пчела искал сокровища, а я ответы. Он зарабатывал на безбедную жизнь для себя и дочки, а я раскрывал тайны для всего человечества. И двигало мной совсем не честолюбие и мечты о славе. Это было научное любопытство, буквально пожиравшее меня изнутри. Так бывает, когда берешь вечером в руки интересную книгу, чтобы почитать перед сном, а закрываешь ее на последней странице с первыми лучами рассвета.
  Мы "наматывали" десятки километров по Зоне, находили огромное количество материала для исследований. Нам сказочно везло. Пчела даже поверил, что я приношу удачу. Глядя на наши успехи, ученые из лагеря на Янтаре попросили нас быть проводниками экспедиций. Они не могли похвастаться такой же удачливостью. Каждый третий выход "в поле" приносил новые жертвы. Несмотря на отличную экипировку и снаряжение, отличные приборы и современное вооружение, группы пропадали с завидной регулярностью, или возвращались "уполовиненными". Под нашим прикрытием дела пошли лучше. Впервые группа смогла покинуть окрестности Янтаря, сходить в глубь Зоны на десяток километров и вернуться в полном составе. С тех пор нас часто просили об услугах проводника. Взамен, кроме денег, стали предлагать приборы, так мне необходимые и снаряжение. Любое. На заказ.
  С защитными костюмами была отдельная "песня". Я, первый год, не вылезал из своего "берилла", рассчитанного на боевые действия в зоне хим-радиационных заражений. Только о комфорте таких костюмов их создатели явно не задумывались. Непроветриваемый эластик, оклеенный бронепластинами и обшитый камуфляжем давал достаточную защиту от радиации, токсинов, острых веток и клыков животных, но находиться в нем более трех часов было тяжко. Летом грозило тепловым ударом, а про зиму, лучше вообще не вспоминать. Друзья-ученые, щеголявшие первое время оранжевыми костюмами высшей химико-бактериологической защиты, быстро отказались от них в пользу военных комбинезонов РХБЗ. Которые, хоть и были так же душны и жарки, как мой "берилл", но не теряли герметичности от первого же контакта с острой корягой, коими изобиловала туманная долина Янтаря. В общем, перед нами остро встала проблема комфортных и надежных костюмов для долгосрочных походов по Зоне. Этаких космических скафандров для "иной планеты". Решали мы ее все вместе. К концу моего первого года аборигенства в Зоне, с большой земли привезли первые костюмы, изготовленные по нашим эскизам. Вариантов моделей было две: американская, производства NASA и секретного российского завода, что издавна делал скафандры еще для советских космонавтов. Роль испытателя доверили мне.
  Первый же выход в "американце" стал для него последним. Тяжелый комплекс, оборудованный системой кондиционирования, спутниковой связью, телеметрией, измерительными приборами, замкнутым циклом жизнеобеспечения и композитной броней не мог передвигаться силами одного человека без активной помощи встроенного экзоскелета. Комфорт, конечно, в нем потрясающий. Отлично видно, слышно, легко дышится. Двигаться легко, за счет помощи сервомеханизмов. Было, до момента близкого разряда "электры". Бортовой компьютер, который должен был, по гарантии производителя, выдерживать электромагнитный удар тактического ядерного взрыва или вспышку на солнце, сгорел. Все три резервных контура были безвозвратно утрачены. Сервомеханизмы, кондиционер и приборы "умерли" вместе с ним. На мне мертвым грузом висели несколько десятков килограмм аккумуляторов, хладагента, кондиционер, броня, сервомеханизмы. Костюм весил больше центнера. Трудно было даже руки поднять, чтобы попытаться активировать резервные системы с пульта на запястье. Спустя полчаса возни и десятка безрезультатных попыток, появилось желание сбросить скафандр и рискнуть добраться до базы в одном белье. Останавливал лишь высокий радиационный фон вокруг. Обливаясь потом, стал искать выход из положения. Вспомнил космических десантников у Хайнлайна, беспомощных в обесточенных многотонных боевых скафандрах. Спасла меня маленькая коробка с инструментами, для которой я выкроил один из многочисленных кармашков. Пришлось буквально по частям разбирать костюм. На мое счастье все детали брони и экзоскелета монтировались поверх гермокостюма. Кондиционер и СЖО были в отдельном ранце, который я сбросил первым делом, оставив из него лишь фильтр-коробки, примотав их скотчем к шлангам воздуховода. Ближе к ночи, неловко переваливаясь в потерявшей форму "шкуре" костюма, я смог добраться до базы. Больше технику у американцев мы не заказывали.
  Русский костюм, выполненный в лучших традициях советской космонавтики, оказался значительно проще технически, гораздо беднее оборудован, но намного легче и надежнее. В десятке выходов зарекомендовал себя с лучшей стороны. Все дальнейшие модификации делались на его основе. Постепенно он оброс немецкой оптикой, японской электроникой, инновационным российским экзоскелетом на электрохимическом приводе. Кондиционер работал на перистальтических насосах, использующих движения тела. Каждый ватт выделяющейся энергии перераспределялся для питания и работы других систем. Российский завод творил для нас чудо. Надеюсь, когда человек ступит на поверхность другой планеты, на нем будет потомок именно этого костюма.
  Так и текла моя жизнь, посвященная науке, до тех пор, пока со мной был Пчела. Все изменилось в один день, когда мы нарвались на охотившуюся стаю псов. Будь Пчела не в новом скафандре, а в своем привычном РХБЗ. Не будь у меня с собой самодельного палаша, над которым так потешался Пчела, называя меня Маклаудом. Его бы просто разорвали.
  Когда псам удалось окружить нас, сократить дистанцию до прыжка, пришла очередь ножей. Пчела вытащил любимый штык-нож АКМ, а я получил возможность испробовать в деле свою железяку. Не помню, в какой момент наша двойка распалась. Я просто ощутил, что спина открыта. Оглянулся. Пчела уже исчезал под грудой собачьих тел. Пришлось плясать вокруг него "танец с саблями".
  Как только все закончилось, я кинулся осматривать друга. Досталось ему не смертельно. Немногие места на костюмах были доступны для зубов, но разорванная подколенная связка не оставляла надежд. Я обработал рану, обезболил и потащил Пчелу в сторону Янтаря. Выручил "крокодил", летевший на базу с припасами и сменной вахтой научных сотрудников. Нас обнаружили, подсели, подняли на борт. Пчелу отправили в госпиталь на большой земле, как охранника экспедиции, пострадавшего на работе. Даже пенсию потом оформили. Теперь он пасеку держит. Живет на хуторе с дочкой, сестра его жены им помогает. Все у них хорошо. А я с тех пор хожу один, если только экспедиции не вожу.
  Однажды, не помню по какой надобности, оказался в том квадрате, где Пчела наблюдал расстрел мародеров. Набрел на "объект". Типичный такой "объект", с бетонным забором, ржавой колючкой, пустыми казармами и ангарами, покосившимися вышками охраны. Очень похоже было на заброшенную войсковую часть, если бы только не разбросанные по всей территории воздухозаборники вентшахт.
  И какой черт меня дернул вход туда найти! Жил бы как человек! Дальше мог бы заниматься своей прикладной физикой. Нет, понесло меня. Даже не насторожило совсем, что гермодвери распахнуты и нечисти всякой в темноте полно может быть.
  Включил ПНВ, отцепил "кедр" с пояса, глушитель проверил, дыхание на замкнутый цикл перевел, чтоб совсем не шуметь, и нырнул в подземелье, как в омут. Удивительно, но страха не было. Привык, наверное, за два года. Просто шел, внимательно вглядываясь в темноту, словно впитывая детали картины. Чтобы не забыть уже никогда...
  В катакомбах был расположен исследовательский центр, в котором методами генной инженерии, вирусной модификации и прочими не до конца понятными мне, как физику, методами пытались создать совершенного солдата. Тонны архивных документов, гигабайты информации на чудом уцелевших дисковых накопителях, образцы вирусов в хранилищах. Мне даже удалось запустить в одной из лабораторий компьютер, ибо энергосистема еще работала от бесперебойных источников! Все, что я смог прочитать в журналах исследований, помогло восстановить картину трагедии и объяснило, почему столь ценный и опасный объект оказался брошенным без охраны, маскировки и консервации.
  День за днем описывалась работа по созданию средства модификации "человеческого материала" (вот уроды!) в объект 14. Выращивание суперсолдата, даже из клонированных зародышей, измененных традиционными методами, было признано чрезвычайно долгим и нецелесообразным. Было решено, впервые в истории генной инженерии, испробовать вирусную модификацию уже взрослого организма. Читая описания опытов и их результатов, я с ужасом узнавал в "объекте 14" старого знакомого - контроллера!!!
  Мне, человеку далекому от биологии, всегда казались странными такая скорость мутации организмов в зоне. Никакая доза радиации не сможет вызвать столь быстрых изменений, а главное, создать столь жизнеспособных форм существ! Но, теперь все вставало на свои места. В ночь катастрофы оказалась нарушенной работа системы безопасности лаборатории и все "объекты 14" вышли из-под контроля. Смогли воздействовать на окружающих напрямую. А "материалом", стоит сказать, были отнюдь не добровольцы, а заключенные-смертники...
  Последнюю запись делал человек, работавший над анализом и систематизацией данных. Ученый, большей частью занятый лишь теоретической стороной исследований. В ту ночь он работал в этом помещении, запертом системой контроля доступа. Сначала услышал шум, потом сработал сигнал тревоги. Когда он подключился к системе видеонаблюдения, увидел заполненные ордами зомби коридоры и свободно гуляющих "четырнадцатых". Успел придвинуть к двери металлический шкаф с папками, прежде чем в дверь стали ломиться. Но он знал, что это всего лишь отсрочка. "Объекты", все равно, постараются добраться до него. Они способны учуять сквозь стены. Они будут ждать. До последнего. Долго. Очень долго...
  Постепенно у него созрело решение. Простое и страшное. Пробирка с образцом вируса есть в столе. Полная модификация происходит за два часа. А в новом качестве у него есть вполне реальный шанс не только уцелеть... В конце-концов научное любопытство! И он сделал себе инъекцию. На этом запись обрывалась.
  За грохотом собственного сердца я слишком поздно услышал тихие шаркающие шаги. Резко обернулся, вытаскивая из-за спины "кедр", перещелкивая по ходу движения предохранитель на очередь, и уперся взглядом в ЕГО глаза. Это вполне могло оказаться моей последней ошибкой. Палец "замерз" на спуске, отказываясь подчиниться. Остатки гаснущего сознания ревели: "Не сдамся!!!" Потом я его узнал. Точнее, угадал. Потому, что раньше никогда не видел. Это должен быть тот, чьи записи я читал минуту назад. Я перестал давить на спуск, даже мысленно. Ярость сменилась спокойствием, а потом, любопытством. Мне захотелось, к собственному удивлению, узнать, что было с ним дальше. Прочитав мои мысли, он ответил на мой вопрос. Просто распахнул сознание, как эксгибиционист свой плащ, и я увидел все события, словно фильм. Даже реальнее. Я просто пережил все это сам. Ощутил. Познал. И не только события этой ночи, но и многих других дней и ночей. Это создание не просто дало мне почувствовать себя им самим, а буквально силой втянуло в свое сознание и память. Я был поражен, шокирован, почти разрушен. Но я не сдался. Когда контакт ослабел, я внутренним ощущением "ощупал" свое я, проверяя, что от него собственно осталось. Очнувшись, понял, что полулежу на полу, привалившись к тумбе стола, что жив, что мое тело, хотя и плохо, но уже подчиняется мне. Он стоял рядом. Ждал. Потом, когда он заметил, что я в сознании, заговорил. Точнее, слова просто рождались в моей голове. Он лишь хрипло дышал, иногда издавая странные звуки. Я поднял взгляд, попытался его рассмотреть. Меня хватило ненадолго. Глаза непреодолимо хотелось отвести в сторону. Слишком тяжело было видеть это, искореженное быстрой трансформацией, тело, зная, какой мощный интеллект и воля скрываются за обезображенной плотью.
  "... наши дети будут, даже на ваш взгляд, красивы. Это обличье плата за скорость преображения. Но, сейчас не время. Этим детям нужен новый мир, не тот неустойчивый кошмар, который создало для себя человечество".
  Он "говорил" уже довольно долго. Слова оставались в памяти, едва затрагивая оглушенное сознание. Сейчас я этот "разговор" не восприму. Потом. Когда отдохну, восстановлюсь, я смогу осознать, обдумать, понять все, что узнал здесь и сейчас. Сейчас мои мысли просты и "монохромны", в них нет "богатства оттенков". Я просто хочу выбраться отсюда, вернуться к себе на базу и спать! Долго. Как можно дольше. Предварительно уничтожив здесь все, что можно уничтожить. Все документы, записи, файлы, образцы. Чтобы никто, нигде и никогда больше не смог повторить подобное! Моя агрессия не относится к существу, склонившемуся надо мной. Он даже не кажется больше монстром. Я точно знаю - это новый биологический вид. Возможно, один из вариантов следующей ступени развития человека. Я верю в это потому, что был в его сознании. Был им самим. Знаю, как он мыслит и чувствует. Это понятно человеку, но чувства, логика, категории мышления и ценности уже не человеческие. Они способны читать мысли, управлять сознанием окружающих существ, предвидеть будущее во всем богатстве его вариантов, исцелять себя и окружающих или наносить урон без прямого контакта, даже изменять некоторые условия в пространстве-времени! Все эти способности заложены в человеке. Вирус лишь усилил способности, изменив строение организма, объем мозга и функциональные возможности некоторых органов. Эти существа считают себя ключом к спасению человечества. Зона, по их мнению, ответная реакция планеты на действия человека. Люди слишком быстро и деструктивно стали изменять Землю. Особенно это заметно в том месте, что стало Зоной. Огромное число секретных лабораторий, серии Х. Чудовищные исследования по тематике химического, биологического и не только оружия. Даже катастрофа, инициировавшая возникновение Зоны - тоже "побочный эффект" очередного опыта.
  Пространственно-временной континуум и так едва держался под натиском негативной энергии многочисленных генераторов, радаров, реакторов. Теперь планета пошла в контратаку. Зона - это образец нового мира, в котором традиционному человеку не будет места. Никакая индустриальная мощь, никакие научно-технические достижения не помогут людям укротить бунтующую реальность. Приспособить под себя, как они привыкли. Придется приспосабливаться самим. Но, никто не в силах сделать это настолько успешно, как новые создания, населившие Зону. Плоды экспериментов грозят вытеснить самих экспериментаторов. Они способны воссоединиться с окружающей средой, в отличие от нас...
  Он предложил мне присоединиться к ним. Этой расе не существовало произносимого названия. Им и не нужны были слова, чтобы общаться между собой или с любым разумным существом в пределах видимости. Они, обмениваясь "мыслеобразами", как назвал это мой новый знакомый, поддерживали постоянный контакт. Были связаны в единый разум, хранящий все знания, делающий их достоянием каждого. Любой из них мог пользоваться коллективным опытом и преумножать его. Любой из них мог поддерживать постоянный контакт с кем хотел без каких бы то ни было технических средств связи. Их возможности впечатляли, их мировосприятие будоражило... Но, я, в тот момент, когда мне предлагали новую силу и возможности, видел совсем другое. Сон, похожий на явь. Цветной, наполненный звуками и запахами: огромный, мокрый от росы луг, мягкая трава ласкает босые ступни, навстречу мне идет прекрасная, черноглазая женщина с мальчиком. Я знаю их, я их люблю. Это моя жена и мой сын. Но, чтобы подойти к ним, я еще многое должен преодолеть и пережить. Я должен их спасти. Нас разделяют, казалось бы, несколько шагов, но они могут оказаться длиннее жизни. Однако, я не сверну с этого пути.
  Контролер еще стоял надо мной. Внимательно смотрел, прислушивался. Слова рождались в мозгу, будто сами: "Что ж, ты сделал выбор. Ты тот, кого мы ждали. Мы охраняли этот объект столько времени, чтобы пришел человек, который выберет ТВОЙ путь. Тебе предстоит еще долго идти по нему. Многое пережить, многое испытать. Ты не свернешь, ты достаточно силен и безрассуден. Только постарайся сам остаться ЧЕЛОВЕКОМ, если уж ты будешь бороться за судьбу своей расы. Запомни код замка (перед моими глазами чьи-то пальцы набрали комбинацию). Огнеметы и баллоны к ним в комнате 325. Удачи. Не прощаюсь. Когда устанешь, или все-таки решишь присоединиться к нам - позови. Любой из нас почтет за честь. Помни - мы рядом. Даже если ты нас не видишь."
  Прошло не меньше получаса, прежде чем я смог встать на ноги. Я шел по пустынным коридорам комплекса. Их больше не наполняли неясные тени, не слышались чуть шаркающие шаги. Все ушли. Я был здесь один.
  В 325й, действительно, был склад оружия. Автоматы, боеприпасы, взрывчатка и пара ранцевых огнеметов. Я выбрал один, проверил, зарядил. Потом методично, как машина, обошел все комнаты с архивами, образцами, серверами. Разгромил и сжег все, что возможно было разгромить и сжечь. Еще, из "подаренной" памяти я вытащил контрольную панель на КП, с которой можно было задействовать систему самоликвидации объекта. Была и такая. Я решил использовать и ее, чтобы наверняка. Вдруг я чего-то еще не обнаружил? Нельзя оставлять ни шанса! "Прах к праху!"
  Я выбежал с объекта за несколько секунд до взрыва, навьюченный баллонами с напалмом и сжатым воздухом. Они мне еще не раз пригодятся. Когда выходил с территории, через обвалившиеся ворота, мое внимание привлек угловатый силуэт на вершине холма. Фигура медленно подняла руку, в прощальном жесте, затем, повернувшись спиной, скрылась за гребнем холма. Вот такое напутствие...

  Шло время. Стабилизировалась Зона. Все больше людей проникало через периметр. В мире стало известно про "чудодейственные артефакты" и в Зону потянулись десятки экспедиций, организованных правительствами, корпорациями и просто энтузиастами. Сотни, а может и тысячи авантюристов, почуяв наживу, или просто дух великих приключений, "просачивались" через кордоны и "колючку". Многие из этих людей погибали и Зона росла, словно на дрожжах. Будто питаясь их жизнями...
  Как и в обычном мире, за периметром, люди сплачивались в группировки. Группировки боролись за интересы и "сферы влияния". Снова лилась кровь. Вновь росла Зона.
  Я не сторонился людей. Мои пути часто пересекались с учеными, военными и просто "искателями приключений". От излишнего внимания меня спасал статус вольноопределяющегося научного сотрудника лаборатории на Янтаре. На самом же деле я продолжал выжигать заразу секретных лабораторий серии Х. Попутно, мне довелось открыть не одну тайну происхождения существ, ныне населяющих зону. Чести человечеству это не делало.
  Правительственные структуры тоже не оставляли надежды получить в руки утерянные секреты. Повсюду в окрестностях объектов я натыкался на поврежденную технику и тела. Изредка встречал обезумевших, потерявшихся в Зоне вояк, чудом уцелевших при очередной попытке овладеть очередным объектом. На попытки помочь, чаще всего, отвечали огнем. Напрасно. Я стреляю лучше.
  Я верил, что смогу уничтожить зло. Что это отведет угрозу от человечества. Я шел к своей цели как торпеда. Казалось ничто не способно мне помешать. Эту уверенность впервые поколебала моя экспедиция ближе к центру Зоны. По моим расчетам, основная часть лабораторий и ответы на все вопросы должны были быть там. Но меня встретили отлично укрепленные заставы на дорогах! Встретили огнем. Все попытки подойти и завязать диалог встречались шквалом свинца. Но, не это оказалось решающим препятствием. Любую заставу можно обойти. Я попробовал. В определенный момент, хотя никаких аномальных образований ни я, ни аппаратура не заметили, накатила волна дурноты. Мир внезапно утратил цвета. Послышался настойчивый невнятный шепот. Последнее, что я помню - сигнал датчиков костюма об опасном уровне инфразвука.
  Когда я пришел в себя, надо мною склонился контролер.
  "Прости, пришлось тебя выводить насильно. Едва успел. Запомни накрепко: за периметр из тех установок даже мы не можем зайти. Их излучение воздействует на мозг. Почти как мы. Только намного сильнее и разрушительнее. Не ходи туда. Ты погибнешь, а мы ничем не сможем тебе помочь. Ты слишком поддался гневу и ярости. Слишком отдалился от своих. Ты совсем один. Но это не сделает тебя неуязвимым. Ты не сможешь спасти свой вид в одиночку. Непосильный груз взвалил ты на свои плечи. Остановись. Подумай. Иначе это раздавит тебя. Пойми - тот путь, каким ты идешь сейчас, лишь отдаляет тебя от твоей цели. Подумай, прежде чем делать новый шаг..."
  И я сделал. Этого шага от меня не ожидал никто. Меряя шагами свою комнату в убежище, я вспомнил про тоннель на самом нижнем горизонте Завода. Заправил дыхательную систему кислородом и нырнул в радоновую бездну. Один из тоннелей, судя по компасу, вел к центру зоны. По высоковольтным кабелям на стенах я догадался, что он связывает Завод с ЧАЭС. Через пару километров тоннель пошел вверх. Датчики обнаружили воздух, вместо радона. Воздух двигался! Работала вентиляция! Еще через три километра я понял почему. Свод расширился внезапно. Станция. Техническая станция с мощными вентиляторами, насосами для откачки воды и... ДОТом на платформе! Из амбразуры в мешках с песком в тоннель смотрело жерло крупнокалиберного пулемета. Луч прожектора хлестнул по глазам. Спасла лишь автоматика, в доли секунды затемнившая светофильтр. Крик: "Стоять!" почти слился с очередью. Я нырнул на пути мгновением раньше. Нормальный человек рванулся бы обратно в тоннель и, почти наверняка, был бы убит рикошетом. Тяжелые пули многократно отскакивают от чугунных тюбингов, прежде чем утрачивают убойную силу. Траектория непредсказуема. Безопасных мест нет. Я же пробежал вперед, прикрываясь платформой, снял огнемет с предохранителя. Коротко щелкнул пьезоподжиг и на кончике ствола заплясал запальный огонек. Никто на огневой точке не ждал форса пламени в лицо. Пулемет смолк. Быстро выкатившись на платформу, я закрепил успех, выплюнув длинную струю пламени прямо в амбразуру. Автоматика перевела систему дыхания на замкнутый цикл. Фотоумножитель был бессилен, тепловизор - попросту слеп. Пришлось включить фонарь. Незабываемое зрелище... Опознавать было нечего. Все, что мне осталось - жетоны и нарукавные нашивки у двоих: "Монолит"...
  Вот только номера. Номера на жетонах обожгли, будто я держал раскаленный металл голыми руками. Эти номера я помнил еще по ГНР. Мои бывшие однополчане. Не может быть!!! Может эти головорезы повесили их на себя, как трофеи? Стоп. Вот этот. Федька. Всегда таскал с собой губную гармошку в нагрудном кармане. Лезу в кармашек, обугленная ткань распадается под пальцами. Гармошка выскальзывает из рук и громыхает по бетону пола...
  Странно. Гармошка уже несколько секунд лежит неподвижно, а металлический лязг... Черт! Берцы кованые! Подкрепление! Хватит с меня крови! Не хочу "победы любой ценой"! Я бесшумно преодолеваю метры до устья тоннеля. Обратно. Быстрее. На рубеже "радонового мешка" обнаруживаю в тоннеле гермоворота. Судя по звуку, преследователи еще далеко. Я не знаю кто бежит за мной, но я не хочу больше зла никому. Что-то внутри "переключилось". Не хочу убивать. Даже бездействием. Быстро нахожу механическую лебедку. Кручу ворот с максимальной скоростью, не обращая внимание на бешено колотящееся сердце. Вот уже многотонная стальная плита с лязгом входит в пазы. Теперь ее бесполезно пытаться взрывать или резать. Тоннель изолирован. Сквозь барабанную дробь сердца слышу стук прикладов с той стороны. Далеко и глухо. Пора домой. Я возвращаюсь.

  Несколько дней, проведенных в убежище, в раздумьях, ни к какому ответу не привели. Я решил поговорить с Сахаровым. Годы общения убедили меня в разумности и порядочности этого человека. Быстро собравшись, я отправился на Янтарь. Уже подходя к заболоченной долине, я услышал вдалеке справа рев охотящихся кровососов. Слыша такие звуки, невольно ускоряешь шаг. Секунду спустя им ответили громкие выстрелы из тяжелого пистолета. Орел или Магнум. Пижонские стволы, хотя "тормознуть" кровососа, пожалуй, можно только из такого. На моей памяти, автоматные очереди их только злили. Чтобы свалить такую тварь на землю, приходилось выпускать по пол рожка. Вспомнив свою первую встречу с ними, поборов ужас, я бросился на помощь. Кто бы ни был тот человек, ибо мутанты оружие не носят, такой смерти он не заслуживает.
  Когда я подоспел, человек с пистолетом уже исчез под полупрозрачной ворчащей массой, а второй, словно завороженный, продолжал, пятясь, снимать все это цифровой камерой. Я закричал, чтобы привлечь к себе внимание. Не важно чье, лучше всех сразу. Это подарит еще несколько секунд жизни тому, внизу. На наше счастье я забыл отстегнуть огнемет от костюма и не забыл его заправить. Щелчок пиропождига далеко слышен в вечернем воздухе. Один из кровососов отделяется от жертвы и, превращаясь в полупрозрачный переливчатый морок, скользит в мою сторону. А тот оболтус продолжает снимать! Хотя, в его положении бежать бессмысленно. Пожалуй, он прав, что стоит на месте. Я включаю ультразвуковой сонар. Чрезвычайно неприятная для кровососов штука, а мне позволяет видеть любой движущийся объект на экране. Вот он! Заходит слева! Почувствовав, что его заметили, становится видимым и бросается в атаку. Его встречает свистом сжатого воздуха и ревом пламени струя огнемета.
  Существо ревет от боли и страха, теряет ориентацию, пытается убежать. Я уже не обращаю внимания на живой факел. Впереди еще трое, склонились над жертвой. Думают. Мне все равно, человек уже мертв. Если нет - еще хуже. Может стать такой же тварью, если они его сейчас не сожрут. Выплевываю в это скопление длинную струю пламени. Думали вас не видно?! Не угадали!!!
  Человек опускает камеру. Идет ко мне. Его бьет крупная дрожь.
  - Зачем ты так?..
  - Почему не стрелял?!
  - Я ученый, биолог. Я веду наблюдения, съемку, собираю образцы. У меня нет оружия! Я не...
  - Я тоже. Физик, кандидат наук, но у меня есть.
  - А больше похож на Терминатора.
  - Ага. "Если хочешь жить - следуй за мной" . Держись слева, рядом. На полшага, не больше.
  - Мы что, так его здесь и оставим?!
  - Если не двинемся сейчас же - сами здесь останемся! Как только горючка в баллоне кончится. Так что - пошевеливайся. И поаккуратней. Если крикну - падай на землю, у тебя костюм не огнеупорный.
  Я повернулся и сделал несколько шагов в сторону Янтаря. Мой спутник продолжал стоять на месте.
  - Ты чего стоишь? Смерти ждешь?!
  - Наш лагерь там.
  Он показал совсем в другую сторону.
  - Ты ошибаешься. База Янтарь - там.
  - Да, возможно, но у нас полевой лагерь. И он в той стороне. Вот смотри.
  Он показал мне GPS-навигатор с отметкой маячка.
  - На краю болота?! И кто ж вас надоумил-то?! Быстро идем!!!
  Я рванул почти бегом. Парень едва поспевал за мной. Кондиционер его костюма биозащиты едва справлялся. На стекле выступал конденсат. А сердце уже чуяло недоброе. Едва мы подошли к лагерю - оно оправдалось. Первые два тела в разодранном в клочья камуфляже, по-видимому, принадлежали охране. Американские М-4, валявшиеся поодаль, подтверждали догадку. Я осмотрел одну.
  - Даже обойму опустошить не успел. Кровососы здесь шустрые.
  Парень совсем притих, просто бормотал что-то бессвязное.
  - Где у вас припасы лежат? Тебе срочно аккумулятор надо сменить, иначе сваришься в своих ползунках. Ты меня вообще слышишь?!
  Я энергично встряхнул его за плечи. Сквозь стекло шлема было видно, что его глаза застилают слезы, а губы закушены добела.
  - Вот черт!!! Возьми себя в руки!!! Ведешь себя, как кисейная барышня! Надо срочно эвакуировать ваш лагерь. Всех, кто еще жив. Вот, возьми ствол, для ближнего боя. На всякий случай. Только меня не подстрели.
  Я отцепил от пояса один из "кедров" и отдал ему. Он жалобно посмотрел на меня, потом его губы сурово сжались и он перехватил автомат поудобнее.
  Мы бегло осмотрели лагерь. Несколько вагончиков, выстроенных в каре. Двери везде распахнуты. Не уцелел ни один. Признаков жизни не обнаружили, радио, спутниковый телефон, аварийные маяки - все было раскурочено, будто кувалдой. Неотступно преследовало ощущение взгляда в спину. Значит, кровососы не ушли. Я включил ультразвуковой сканер движения. Тотчас в кустах за вагончиками недовольно заворчали.
  - Где аккумуляторы?! Давай быстрее!!!
  Конденсат изнутри на стекле его шлема становился все плотнее. Он махнул рукой в сторону центрального вагончика. Я, предварительно быстро заглянув внутрь, втащил его за собой. Внутри все было забито ящиками. Боеприпасы, продукты, кофры приборов, кейсы для образцов. Не помню, в каком по счету ящике нашлись аккумуляторы. Я запер дверь и оттолкнул парня от ящиков. Он копался слишком долго и, похоже, уже начинал "отключаться" от жары. Наконец, аккумуляторы были у меня в руках.
  Этот американский костюмчик устроен просто замечательно. Его старший брат однажды чуть меня не погубил. А в этом сменить аккумуляторы самостоятельно - нереально. Отсек находится внизу ранца, на спине. По замыслу проектировщика, аккумуляторы меняет техник, во время техобслуживания. "Полевая" замена попросту не предусмотрена. В этом случае роль техника сыграл я. Запасной аккумулятор сунул в свой рюкзак. Теперь дойдем. Я принудительно переключил кондишн на максимум и смотрел, как медленно приходит в себя этот мальчишка. Еще пару минут и он очнулся. Секунду он вспоминал, а потом, поморщившись, как от зубной боли, стал подниматься с пола.
  - Как ты? Идти сможешь?
  - Да. В порядке.
  - Тогда выходи сразу, как скажу. Держись слева, чтоб я тебя видел. Вперед не забегай - попадешь под огнемет. А главное - следи за костюмом, чтоб герметичность не нарушилась! Болото "грязное", и радиация и зараза в ассортименте.
  - Куда мы идем?
  - На Янтарь. В научный лагерь. GPS-модуль оставь здесь. Чтобы вертолетчики смогли выйти на контейнер. Как я понимаю, он для организаторов вашей экспедиции намного дороже вас всех, если они отправили вас сюда без нормального проводника.
  - Они искали. Очень хотели найти человека по прозвищу Пастух, но не смогли...
  - Пастух. Собственной персоной. Если бы подождали еще дня три - все эти люди могли уцелеть. Я бы ни за что не позволил ставить лагерь здесь. Ладно. Хватит разговоров. Они уже окружают стоянку. Надо спешить, пока со всего болота не собрались!
  Я выбрался из вагончика через верхний люк. Заодно проверил и освободил буксировочные "уши". Ультразвуковой сканер не показывал движения вблизи. Значит нападут на границе площадки. Боятся открытой местности. Огнемет их впечатлил. Я посмотрел на манометр - давления хватит еще на четыре-пять выстрелов. Надо уйти как можно дальше отсюда. Оторваться, хотя по болоту это почти не реально.
  Вытащил парнишку на крышу, загерметизировали люк. Чтобы эвакуаторы потом никакой нечисти за периметр не вывезли. Я аккуратно спустил его на вытянутой руке на землю. Чтоб связки не растянул. Потом прыгнул сам. Подкрутил период импульсов на сканере в меньшую сторону. Чтобы чаще картинка обновлялась. Не хочу сюрпризов. Двинулись. Метров за пять до границы площадки, сканер показал слабое движение справа. Там не было ничего кроме тела. В таком же оранжевом "научном" комбинезоне, как и у моего спутника. Почти целое. Лежит лицом вниз. Костюм порван лишь на шее. Как они его не сожрали?! Что-то в этом странное. Нетипичное. Оттого опасное вдвойне. Очень хотелось пройти мимо, сделав вид, что ничего не заметил. Я знал, по материалам из Х-лаборатроий, кто такие кровососы, как происходит инфицирование и в какой период становится необратимым. Даже если человек еще жив, нет никаких гарантий, что это еще ЧЕЛОВЕК. Но, даже если шанс минимален, смогу я пройти мимо? Похоже, нет.
  Я остановил напарника, коснувшись плеча. Сканер еще раз упорно показал движение лежащего тела.

  - Стой здесь. Ни с места!
  Я сделал пару шагов к телу, когда, обгоняя меня, этот мальчишка рванулся вперед.
  - Маша?!
  - Маша?!! КУДА?!! СТОЯТЬ!!!
  Я успел перехватить его за плечо и буквально швырнуть на землю. Уж очень он был субтилен и слаб, даже для юноши. И в этот момент, краем глаза, увидел, как мгновенно, будто отпущенная пружина, подскакивает с земли "тело" и с ревом устремляется к нам. То, что смотрело на нас через разбитое стекло шлема... Слишком близко для огнемета. Кедр достать не успеваю, вернее, достану, только стрелять уже поздно будет. Рука сама тянется за спину, к рукояти палаша. Свист стали тонет в реве чудовища. Оно, как в замедленной съемке, проплывает мимо... Почему не на меня?! Я же ближе? Слева, с земли, ревом отвечает кедр. Девятимиллиметровые пули буравят воздух в сантиметрах от меня. Уже не воздух, а плоть кошмарного создания, изуродованного трансформацией. Оранжевый эластик скрывает истинные формы, но я их чувствую, сквозь натянутую ткань. Очередью ЭТО не остановить. Ныряя в присед, делаю "мельницу" по ногам, в надежде, что оно не долетит. Так и вышло. Встаю. Добиваю. Поднимаю взгляд от земли...
  Мой герой сидит, раскинув ноги, глядя в пустоту перед собой, и дергает спусковой крючок кедра. Пистолет отвечает сухими щелчками - патроны кончились.
  - Машка... Боже мой! Машка... Не может быть... Этого не может быть...
  - Как Машка?! Какой... пустил сюда женщин?! Ты бредишь?!! Давай руку. Вставай. Надо идти.
  Он смотрит на меня безумными глазами.
  - Почему не стреляет?
  - Его перезаряжать надо. Ты разве не знаешь?
  Я помогаю ему встать, забираю оружие и перещелкиваю полный магазин.
  - Держи. Вот еще спаренный. Больше магазинов нет. Пойдем. И больше не высовывайся. Ведь чуть не погибли.
  Ох, не нравится он мне. В таком состоянии. Того гляди сорвется в истерику и начнет палить вокруг себя веером. Но и без оружия оставить нельзя. Да и стреляет, как выяснилось, неплохо. Ладно. Идти надо, а то вон как развылись.
  В это время, и правда, вокруг лагеря стало твориться что-то невообразимое. Кровососы завывали с трех сторон. Перестали скрываться, перешли к сближению. Я видел точки на сканере. Уже мог предположить, где они сойдутся. Так даже лучше, а то горючки маловато. Я взял своего спутника за руку. Так я лучше смогу его контролировать, да и ему, я чувствую, поддержка не помешает. Пусть он не сможет держать автомат, но он уже "не стрелок". Мы идем. Линия кустарника все ближе. Судя по сканеру, кровососы совсем близко. Почему же не нападают? И тут я услышал знакомый шепот контролера: "Отдай им женщину. Ты им не нужен. Отпустят."
  "Как же так? Откуда? Кто? Этот парень?!"
  "Да не парень это, ты ведь сам чувствуешь!"
  "Не отдам! Никому!!!"
  "Да. Ты прав. Соблазн велик. Но мы знаем, что наша Ева придет сама. Не сейчас. Но тебе придется биться. Я их не сдержу"
  "Не проблема. Я готов"
  "Удачи"
  Теперь мне все ясно с его, точнее ее, поведением. Для женщины держится прекрасно. Хотел бы я подержать за горло того, кто ее сюда пустил. Их всех. В этот ад. Ничего. Еще не вечер, хотя... чисто фигуральное выражение. Солнце уже садится. А до базы километров пять. По болоту. Но это сейчас не главное. Главное за кустами и хочет утащить у меня эту полубезумную от страха девочку. Я перехватил ее ладонь чуть нежнее и, в то же время, крепче. Главное сейчас - не упустить.
  - Давай пройдем чуть левее.
  Она идет послушно, не сопротивляется. Походка чуть вялая. Только бы в обморок не грохнулась! Мы отклоняемся влево от кустов. Я щелкаю поджигом на огнемете. Она вздрагивает от резкого звука. Кровососы одновременно бросаются с обеих сторон, из кустов.
  Я закручиваю ее за руку, как в вальсе и прижимаю к груди. Поднимаю раструб в горизонт и черчу вокруг нас огненную дугу. Очень удачно. Никто не успел остановиться или убежать. Чье-то тело упало к нашим ногам. Мерзкие звуки, черный масляный дым. Она поднимает глаза, пытаясь увидеть мое лицо за зеркальным забралом.
  - Нога. Горячо. Больно.
  Я в ужасе сажусь, чтобы рассмотреть повреждения. Только бы не заразили! Нет. Повезло. Горит ткань костюма. Тушу ладонями. Прогорела до одежды. Это плохо. Но для таких случаев у меня всегда с собой моток алюминиевого скотча. Не абсолютная защита, но очень помогает при мелких разгерметизациях. Уф, все, замотал.
  - Ты как?
  - Нормально.
  - Солнце садится. Надо спешить. Потерпи немного.
  С этими словами я взваливаю ее на плечо и бегу. Пусть это и самоубийственно-опасно, но остаться в темноте на болоте с кровососами на хвосте - это уже верная гибель. "Выручай, Мама-Зона!" Бортовой комп подстраивает расход энергии и дистанцию сканирования под темп движения. Считает пульс, измеряет давление, усиливает вентиляцию шлема. Я бегу. Сквозь свист собственного дыхания, ворчание напряженных сервомеханизмов и гулкий набат сердца внимательно прислушиваюсь к сигналам ультразвукового сканера. Пока преследователей нет. Но, я уверен, они подтянутся. Болото большое, слышно далеко. Не может быть, чтобы нас отпустили так просто.
  Через пару километров детектор показывает две отметки, движущиеся следом. Догоняют. Ревут, не прячутся. Мести хотят. Когда расстояние сокращается до двадцати метров, останавливаюсь, щелкаю поджигом и встречаю их прыжок струей огня.
  Перелетели. Догорают впереди, в желтеющих камышах. То был последний выстрел. Сжатый воздух кончился. Напалм на донышке. Но это не главное. Загорается камыш. Теперь, почти до самой базы, придется играть в перегонки с пожаром. На индикаторе емкости негусто. Энергии может и не хватить. Придется использовать ее запасной аккумулятор, но, если я не выиграю этот забег, он ей уже точно не понадобится.
  Кондиционер уже завывает на предельных оборотах. Сердце заходится. БК решается на крайние меры - вентиляцию чистым кислородом. Дышать становится легче. Я даже умудряюсь оторваться от фронта пламени на добрую сотню метров. Но кислород вскоре заканчивается и усталость наваливается с новой силой. Очень хочется бросить ставший бесполезным огнемет, карабин и вообще все оружие. Только останавливаться нельзя, ни на секунду. Рев огня сзади, кажется, настигает. Двигаюсь как машина, не читая ни шагов, ни выдохов, ни метров, слепо доверяя автоматике. Мозг отдал все резервы сердцу, легким и мышцам...
  Стена периметра лагеря выныривает из вечернего тумана внезапно. Только бы не ошибиться в выборе направления! Я обогнал пожар всего на пару минут и, если не успею к воротам раньше пламени... Направо, подсказывает интуиция. Послушаюсь, ведь пока ни разу не подводила. Когда до стены огня остается десяток метров, я ныряю в калитку. Внутри территория выкошена и зачищена. Гореть нечему. К шлюзу я подхожу уже пешком. Внутри нас встречают двое "младших научных" в легких скафандрах. Помогут с обработкой. Я сгружаю им девушку и быстро "гасну".

  Не помню того разговора с Сахаровым, хотя разговор был очень долгим и тяжелым. Не помню даже сколько дней восстанавливался в санчасти Янтаря, после того нечеловеческого спринтерского рывка. Помню только, как впервые открыв глаза, после отключки в шлюзе, я увидел на фоне перфорированных белых панелей потолка ее встревоженное лицо. Ее улыбку. Как она нежно ухаживала за мной все эти дни. Помню, как провожал ее к вертушке, не ожидая больше увидеть никогда. И как безмерно был удивлен, встретив на Янтаре, на базе, через месяц с небольшим. Строжайший запрет на работу женщин в Зоне был отменен Еврокомиссией не без ее участия. И с тех пор, каждый сезон, по нескольку раз она приезжает на Янтарь как штатный научный сотрудник Еврокома. И каждый раз, на каждый выход в поле, берет проводником только меня. Неделю может сидеть на базе. Ждать. Ругаться с Сахаровым. Но никогда не пойдет с другим проводником. Да и, честно сказать, никто бы с ней, кроме меня, по доброй воле не пошел. Все наши выходы, а их уже более двадцати, отличаются большими расстояниями, значительным риском и длительностью. Почти всегда мы возвращаемся на базу за несколько часов до еженедельного выброса. Однажды она меня затащила даже в Рыжий лес! А ведь это уже за заставами "Монолита", в нескольких километрах от Припяти!
  Еле убрались оттуда. До Янтаря добраться уже не успевали. Ввалились в мою берлогу уже под аккомпанемент выброса. Потом просидели под землей еще суток двое. Тогда то я и узнал, кто на самом деле женщина из моего сна. Что Галочка прилетает сюда каждый сезон не для охоты на мутантов и сбора помета кабанов и слепых собак. Что влечет ее сюда не только неуемное научное любопытство...
  Потом, стоя "на ковре" у Сахарова, она слушала все его упреки и угрозы, глупо улыбаясь и краснея, держа при этом меня за руку. Когда у руководства "кончился текст", он, вытерев раскрасневшееся от гнева лицо, закончил уже совсем другим голосом: "Могли бы хоть по спутниковому позвонить, Ромео и Джульетта!"
  Вот так. И каждый раз, перед взлетом с "Большой Земли" она звонит мне. А я выхожу наверх, затаиваюсь на трубе, под маскировочной сеткой, с СКС и жду. Жду эту вертушку, потому, что любимая трасса вояк, снабжающих лабораторию, проходит над этим заводом. Потому, что завод на всех картах помечен как "дикая территория", где могут околачиваться любые отщепенцы. Потому, что борта здесь уже сбивали и не раз... Я внимательно осматриваю территорию в оптику, в поисках засад. Провожаю вертушку. Спускаюсь вниз и иду на Янтарь. Так было и вчера, ребятки.

  Ребята сидели, затаив дыхание. Когда я замолчал, достаточно надолго, чтобы стало ясно, что рассказ окончен, Ворон спросил: "А вы точно не рассмотрели номер того вертолета?"
  - Крайние цифры 579. Больше ничего.
  - Похоже. Может это и есть наш батя?! А вы не расскажете как туда пройти?
  - А как вы думаете, он жив там?!
  - Ребятки, про это вам расскажет Володя Карелин, на Янтаре. Он специализируется на темпоральных полях. Надеется "машину времени" создать. Эта аномалия у него любимая. Мы с ним каждый сезон туда на замеры ходим. И в этом ему проводник понадобится. Хотите вместо меня сходить?
  - Вы еще спрашиваете?!
  - На Янтаре сейчас ведется огромный объем исследований. По несколько экспедиций в месяц оттуда выходят. Главный дефицит - проводники и охрана. Можете устроится. Поработать, опыта набраться. Заодно определитесь с выбором пути. Как?
  - Конечно!!!
  - Вот и ладушки. Тогда допиваем чай и выходим. Солнце уже встало. Сейчас туман осядет росой и можно выходить. Мы уже молча допили чай. Остатками залили гаснущие угли. Я снял растяжки и мы двинулись. Через полтора часа, безо всяких приключений, мы вошли в шлюзовой отсек главного модуля Янтаря-1.
  Вы уже, наверное, догадываетесь, кто встретил меня в шлюзе. Темные круги от бессонной ночи, бледное лицо. После короткого рассказа про мою встречу с крестниками я был прощен. Она помогла мне обработать ребят и открыла нам дверь в душевую.
  Через несколько минут, распаренные, розовые, с мокрыми волосами мы втроем стояли на пороге столовой. Галочка встретила нас там.
  - Ну, и что ждет на завтрак моих крестников?
  - Судя по тому, что на кухне сегодня дежурит профессор Саммерс из Британской Королевской Академии Наук, то овсянка и яичница с беконом. Терпеть не могу эту гадость!!!
  По лукавым огонькам в ее глазах и тому, как она мне подмигнула на пороге, я понял, что меня ждет что-то значительно более горячее...