Тайна исповеди

Тайна исповеди

  В 70х годах 20го века СССР очень остро нуждался в электроэнергии. Существующих источников растущей промышленности было катастрофически мало. Поиск альтернатив привел к строительству большого количества атомных электростанций. У этого шага был еще один негласный мотив - развивалась не только мирная промышленность. Активно наращивался арсенал ядерного оружия, а этот тип энергостанций позволял извлекать из отработанного топлива плутоний, необходимый для производства боеголовок. Было у этого "ящика Пандоры" еще и третье, совершенно секретное дно. Поскольку АЭС строились соответствующими организациями, с соблюдением секретности и норм допуска к информации (проще говоря - посторонних и непроверенных людей близко не подпускали к объектам), то на тех же площадках, или в непосредственной близости, возводилась масса не менее секретных сооружений специфического назначения. Хранилища топлива, хранилища отработанного топлива и рад. отходов, установки по переработке топлива. Ведь перерабатывать на месте намного целесообразнее, чем возить опасные материалы через полстраны.
  ЧАЭС, рядом с которой мы находимся, начали строить в 1970, первый ток она дала в 1977 году, а 1997, если бы не первая катастрофа, она могла бы стать крупнейшей АЭС в СССР, если не во всей Европе. Уже были почти достроены к 1986му 5й и 6й энергоблоки. Точно не знаю, но их могло быть и больше. И дело не только в растущих нуждах промышленности УССР и соседней БССР. Первый крупный потребитель электричества уже был посторен прямо под фундаментами сдвоенного 1 и 2 блоков, задолго до пуска и ждал своего часа. Цех сепарации-обогащения. Шесть установок, которые обеспечивали цех по сборке боеприпасов. Он появился под 3-4ми блоками. Представляете себе масштаб лжи и цинизма?! Со всех плакатов про мирный атом, а в сотне метров под ногами - склады боеголовок!!!
  Нет. Я не сужу свою Родину, которая дала мне образование и почти неограниченные ресурсы. Но помните - СССР разрушили не только капиталистические агенты, он пал жертвой собственной лжи и двойных стандартов. Воюя с Драконом он сам стал Драконом...
  Но к оружию мы вернемся потом. Я здесь не этим занимался. Наш лабораторный комплекс тоже был построен под землей, поблизости от одного из машзалов станции. Во-первых - не требовалась ЛЭП, а во-вторых - работа генераторов маскировала мощнейшие скачки магнитных полей и индуктивности в экспериментальных установках. Проблематика перемещения во времени к тому моменту уже была близка к разрешению, но требовала уже промышленных источников энергии, а я был одним из ведущих специалистов всего направления...
  Не буду вдаваться в тонкости процесса, но проникновение в прошлое на значительные сроки оказалось, и слава Богу, технически нереализуемым. По расчётам это потребовало бы ВСЮ выдаваемую энергию будущих 6 блоков ЧАЭС для дистанции в одни сутки!!! Но перемещение в будущее требовало значительно более низких энергозатрат. Уже только 30% энергии 1го блока в номинальном режиме хватало для создания "тоннеля" длиной в год. При том, что установка была еще крайне "сырой" и затраты энергии еще никак не оптимизировались. Уже к 1980 году мы успешно перемещали комплект регистрирующей аппаратуры в корпусе манекена на год вперед и обратно. Опасных для жизни и здоровья человека факторов при этом выявлено не было. Только один казус никак не позволял отправить живого испытателя в путешествие: Стоило хоть на мгновение перестать поддерживать "временной тоннель", как манекен с аппаратурой исчезал бесследно. Его не было в пункте назначения, в пункте отправления и в произвольно выбранных промежуточных пунктах тоже! Лишь спустя годы, когда проблема резервирования питания была решена и первые хронавты отправились в будущее, и, естественно, успешно вернулись, было обнаружено явление ветвления вероятностей пространства-времени. Тогда-то мы и поняли, что "потерянные" комплекты аппаратуры вызывали появление новой ветви вероятности, с полной её инкапсуляцией от нашей. То есть целенаправленно попасть туда мы больше не могли! Одного ранее потерянного "Манекен-Иваныча" мы нашли в кладовке лаборатории, когда первая установка и ее лабораторный комплекс уже были заброшены после катастрофы 26 апреля.
  Сама катастрофа 26 апреля 86 года тесно связана с нашими опытами. Я до сих пор не знаю - были они причиной, или просто сплелись в клубок причинно-следственных связей. Всё, что вы знаете об аварии 4го блока - лишь искусно сплетенная завеса из предположений, лжи, манипуляций фактами и их утаиванием. Правды там ровно столько, сколь невозможно утаить. Даже официальная комиссия КГБ СССР, не говоря уже о комиссии МАГАТЭ, не имела перед глазами полной картины... Часть фактов была известна только нашей группе исследователей. И эта часть самая страшная.
  В тот день был запланирован первый "большой прыжок". На 5 лет вперед с выходом из установки для сбора информации. У нас уже была отработана вполне надежная схема, когда двое исследователей в одежде технического персонала забирали пачку свежих газет из комнаты отдыха дежурной смены энергоблока. Даже этой фильтрованной редакциями информации аналитикам было вполне достаточно...
  Очень многое о целях проекта и сопутствующих направлениях исследований я узнал потом. После аварии, за которой последовала длительная пауза и полная реорганизация направления. Но до этого пауз в исследованиях не было. Мы все "вкалывали", как кочегары курьерского поезда, чтобы обеспечить темпы подготовки оборудования к очередному опыту. Нас занимало только время. Как быстрее и стабильнее "пробить туннель во времени" на максимально возможную и безопасную дистанцию. Подготовкой хронавтов, анализом добытой ими информации и методами ее сбора руководили товарищи из "трёхбуквенной" организации. Попутно ненавязчиво намекая нам, что это не наше направление исследований. Мы были для них "извозчиками" и техниками, обеспечивающими функционирование системы. Лишь иногда кто-нибудь интересовался у "времяпроходцев": как сыграла любимая команда в финале сезона или получит ли лаборатория квартальную премию. Ребята с улыбкой отвечали на вопрос, или делились номером "Советского спорта" из будущего. Но всё это оставалось между нами. Мы были заперты в тесной лаборатории, но не ощущали стен. Мы "приближали светлое будущее" во всех смыслах этого слова.
  Так вот, 26 апреля 1986 года наши "проходимцы" собирались "нырнуть" в 1991год! Так далеко мы отправляли живых людей впервые. Чтобы исключить риск "скачков питания", через соответствующие каналы был организован "эксперимент" на 4м блоке, единственной истинной целью которого было вывести блок из единой энергосети и передать всю его мощность на нашу установку. Требовался не пиковый объём энергии, должно было хватить и номинала. Необходима была лишь стабильность отдачи и отсутствие скачков мощности.
  Включили режим. Аппаратура сообщила о стабилизации канала и достижении порталом заданных временных координат. Двое "техников" с соответствующими "книжечками" в карманах отправились "в киоск за газетами", а мы остались ждать. Эти полчаса расчётного времени всегда были самыми томительными. Мы не боялись за ребят там, в будущем. Представить что у двух офицеров КГБ, с соответствующими документами, могут возникнуть проблемы на территории режимного объекта? У нас просто фантазии на это не хватало! Напрягало отслеживание характеристик работы установки, обеспечивающей стабильность "временного туннеля". Мы обязаны были обеспечить возвращение ребят. "Держать калитку любой ценой"!
  Ничто не предвещало "героизма": тикает хронометр, плавно покачиваются стрелки около заданных значений. Подходит расчётное время возвращения. Напряжение сушит. Наклоняюсь за стаканом с водой. Кто-то кричит о падении мощности. Включаем стабилизатор и резервные источники - забитый аккумуляторами подвал под комнатой управления. "Моргает" освещение. Яркая вспышка. Хлопок. С потолка сыплются осколки ламп "дневного света". Пульты освещаются изнутри голубыми искрами замыканий. Загорается красноватое аварийное освещение от обычных ламп накаливания. Операторы задействуют дублирующий контур управления. Канал каким-то чудом еще держится. Хочу посмотреть на ленточном регистраторе - что же это было, но не успеваю до него дойти. Низкочастотная вибрация отправляет "в поездку" по столам незакрепленные приборы, посуду, журналы, а затем и сами столы и стойки с оборудованием отправляются в путь по странным траекториям. Всё это длится 3-5 секунд. Глухой мощный удар. Пол уходит из-под ног. Гаснет всё. Последний, осознаваемый нами звук, - сигнал из камеры установки. "Прибытие".
  Гермодверь камеры установки мы смогли открыть вручную лишь спустя несколько минут. Команда, открывавшая створку, по инструкции, была в огне-радио защитных костюмах. Это спасло им жизнь. Один из хронавтов был обожжен до неузнаваемости. Одежда обуглена. Кожа местами отслоилась. Без сознания. Умер от шока спустя пару часов. Второй прожил до утра. Он обгорел значительно меньше, но получил летальную дозу облучения. Своего товарища притащил к порталу на себе. Успел обменяться с ним парой фраз, пока тот еще был в сознании. Его слова зафиксировала регистрирующая аппаратура в боксе-изоляторе, где с ним работали медики. Увидеть и узнать ребята успели немногое. Хватило времени рассказать, пока возились с их ожогами. Потом им укололи морфий, а спецтранспорт, прибывший к утру, чтобы забрать их в клинику радиологии пригодился уже другим. Нашим медикам. Не знаю, что с ними стало потом. Они к нам уже не вернулись. А комплекс пришлось закрыть. Все оборудование и конструкции излучало "гамму", словно было частью активной зоны.
  Так что же мы услышали из записей? А вот что: один из исследователей попал в поле зрения охраны и даже удостоверение офицера КГБ не избавило его от подозрений. Вооруженные ребята в "химзащите" с автоматами за плечами быстро "скрутили" его и повели на центральный пост охраны. Второй, случайно отставший хронавт, видел эту сцену из-за угла коридора. Предпочел не вмешиваться сразу, а проследить ситуацию до более удобного места. По пути он прихватил с подоконника забытый кем-то из сотрудников номер "Правды". Газета, к сожалению сгорела, но заголовок о военном положении и провокации НАТО в Польше, во всю передовицу, он запомнил. Центральный пост охраны, похоже, располагался где-то в другом здании. Почти нагнав товарища и охранников, он оказался у застекленного надземного перехода, когда, как он сказал, ночь стала яркой, как полдень. Его спасло лишь то, что сам он еще не вышел в застекленный коридор из-под прикрытия стен. Зажмурился рефлекторно... Через несколько секунд, когда вернулась способность различать направление и силуэты, назвать это зрением в полной мере было уже нельзя, он подбежал на зов товарища и быстро потащил его по памяти в подвал, к порталу, надеясь на чудо и надежность нашей аппаратуры. Где был первый взрыв и как устояло здание мы так и не поняли. Второй взрыв накрыл их уже при входе в портал. Мы не знаем, что это было. Возможно прямое попадание ядерного боеприпаса в реакторный корпус. Все выводы, к которым свелись анализы доклада - в 1991 году произошла ядерная война. Здание 4 блока ЧАЭС разрушено. Дальнейшее использование его, как конечной точки портала для перемещения во времени невозможно. Использование лаборатории, в виду значительного радиоактивного заражения и сильного повреждения оборудования - небезопасно и нецелесообразно. По инструкции, собрав все журналы и материалы исследований мы подготовились к эвакуации. А потом началось самое неожиданное.

  Анализ данных привел к совершенно парадоксальным выводам: перемещение во времени могло совмещаться с перемещением в пространстве. Причем перемещаться могли весьма значительные массы вещества и объемы энергии. Так, например, в момент разрушения активной зоны 4 блока большая часть уранового топлива "улетела" в 1991, а поток нейтронного излучения от первого взрыва в 1991м привел к лавинообразному нарастанию мощности и дестабилизации активной зоны в 1986м...
  Следующим этапом исследований и задачей серии опытов стало создание пространственно-временных порталов в заданные точки пространства и времени. На "той стороне" в этот раз не было никаких специально оборудованных помещений и устройств для фиксации и наводки портала. Серия опытов завершилась успешно. Но это привело лишь к усилению режима секретности и уровня изоляции лабораторного комплекса. Кураторы объяснили это тем, что любая утечка информации по нашей программе приводила к немедленному массированному ядерному удару по СССР в будущем.
  В конечном счете эксплуатация опытной установки перешла полностью в ведение КГБ, а нас перевели на новое перспективное направление исследований. Его начали развивать сразу после войны, основываясь на разработках аннанербе. Фашисты хотели иметь возможность внушать массам людей во фронтовой полосе одновременно непреодолимый ужас, либо воодушевление. Зона влияния должна быть направленной и значительной по площади. Определенных успехов в этой области им удалось достичь, но все уперлось в мобильность установок и эффективную мощность. Гигантские генераторы были способны создать поле лишь в непосредственной близости. Для перевозки установки требовались несколько железнодорожных составов и почти сутки на монтаж. Боевой ценности эта программа не имела и ближе к концу войны была заброшена. Это позволило сохраниться небольшому количеству информации и оборудования, на уничтожение которых у фашистов попросту не хватило времени и сил. По оставшимся крохам информации проект к середине 50х годов удалось воспроизвести и значительно развить. Наши исследователи не смогли уменьшить объемы оборудования, но смогли значительно увеличить дистанцию эффективного действия и точность наведения. Установка более не нуждалась в мобильности, а гамма возможных воздействий значительно расширилась... Например революционные события на Кубе начались не самопроизвольно.
  Я не был знаком с группой, начинавшей работу над проектом, но Лебедев, чей коллектив вел разработку антенн, мне хорошо знаком. Мы даже дружили одно время, пока их не перевели в другую лабораторию...
  Проект постоянно расширялся. В него включались все новые группы исследователей. Направление генераторов и антенн развивалось вполне успешно, а система модуляции сигнала оставляла желать лучшего. Все, как и в самом начале, зависело от оператора. Источником сигнала по прежнему оставался человек. А его физические возможности по концентрации и выносливости не позволяли вести передачу непрерывно. До нашего включения в исследования был разработан ряд методик по расширению возможностей оператора специальными фармакологическими препаратами. Также была создана капсула гидрорелаксации. Ее совершенствование и было доверено нашему коллективу.
  Эффективность оператора выросла многократно, но с физиологией не поспоришь. Больше 6 - 8 часов работу продолжать было невозможно. Сама собой встала задача обеспечить смену оператора без прекращения передачи. И мы разработали методику плавного введения второго оператора в рабочее состояние, не прекращая вещания первым. В процессе исследования мы обнаружили эффект смешения сознаний двух телепатов во время передачи управления. В этот момент качество сигнала возрастало многократно. Было решено испытать возможность работы в тандеме. Результат превзошел самые смелые ожидания: вместо передачи простых мысленных приказов и эмоционального фона мы смогли транслировать достаточно сложные последовательности команд и эмоциональных состояний! В дальнейшем мы выяснили предел возможного увеличения числа операторов. Стабильную работу установки удавалось продолжать при максимум двенадцати занятых капсулах. При этом удавалось достичь практически полного слияния сознаний! Межличностные барьеры отсутствовали полностью! Операторы после опыта еще некоторое время были способны воспринимать мысли и чувства друг друга без помощи техники. Сила массового - общего телепатического сознания ( О - сознания, как мы его потом назвали) превзошла все, что мы фиксировали ранее.
  Стабильные результаты и исключительное качество таковых побудили руководство к проведению "полевых" исследований. При этом были абсолютно исключены опасные последствия для общества и отдельных личностей. Площадками для тестов становились общественные мероприятия типа митингов, шествий, фестивалей и концертов. Общие синхронные действия массы людей при этом не вызывали никаких подозрений. Все испытания также прошли успешно. Возникла потребность какого-либо "глобального" достижения. И высшим руководством было принято решение обеспечить нашими силами "правильный" настрой при подписании нового Союзного Договора в августе 1991 года в Москве. Как дальше развивались события вы, наверное знаете из учебников...
  Сначала нам показалось, что в опыт вмешались извне, но, судя по записям регистрирующей аппаратуры, источник сигнала, исказивший трансляцию, локализовать не удалось. Дальнейший анализ показал, что искажения внесла ионосфера Земли.
  Три долгих года ушло на модификацию установки с целью избежать подобных последствий в будущем. Попытку реабилитироваться мы предприняли в 1993м. Вы наверное помните "парламентский кризис" в России? Это стало полным крахом проекта. Ситуация с помехами повторилась, несмотря на все предпринятые меры по защите от сторонних воздействий. Установка не смогла обеспечить успешного восстановления контроля Советскими органами власти над страной. Более того - подобная возможность была утрачена в обозримой перспективе.
  От главных кураторов пришел приказ о полной ликвидации лабораторного комплекса и всех возможных источников утечки информации. Фактически была задействована инструкция по ликвидации проекта при угрозе оккупации территории врагом! В подобном случае эвакуация не проводится. Комплекс сооружений вместе с персоналом и данными исследований уничтожается автоматической системой самоликвидации.
  Однако, руководство комплекса приняло решение данную систему не задействовать, более того - полностью перевести комплекс в автономный режим, предприняв ряд мер по его маскировке и обеспечению безопасного функционирования. Ликвидация была тщательно сымитирована. Отчет сфальсифицирован. Руководитель комплекса решился на фактическое предательство лишь потому, что был уверен: лишь нашими силами мы сможем повернуть ситуацию вспять. Когда выясним причины провала и сможем их устранить.
  Нашим операторам удалось внушить всем, кто пытался проверить состояние комплекса, что все входы и воздухозаборники разрушены. Также легкому внушению подверглись дежурные смены АЭС, чтобы скрыть факт энергопотребления. В остальном все внешние проявления мы свели к минимуму. Все исследования были свернуты, кроме проекта "О-сознания". Нужно было любой ценой выяснить источник и причины искажения сигнала. Два досаднейших сбоя подряд не могли перечеркнуть серию из сотен успешных опытов. Исключения означали лишь недостаточную системность исследований. Не до конца познанную закономерность. Множество специалистов анализировали записи. Теоретики вычисляли зависимости, аналитики искали взаимосвязи факторов. В итоге хорошая подготовительная работа увенчалась достойным открытием. То, что показалось нам фоновыми шумами и внесистемными помехами, оказалось реакцией ноосферы на возмущения от излучений нашей аппаратуры. Сама планета заметила нас и попыталась взаимодействовать. Исключение стало прологом к своду новых правил. Если бы мы только могли предположить, что распахиваем ящик Пандоры! Для нас это была дверь в сокровищницу мировых знаний, дверь через которую мы собирались впустить в наш мир "светлое будущее". И я до сих пор убежден, что содержимое того открытия целиком зависело от первооткрывателей и тех кто стоял за их плечами. К сожалению нами в тот момент владели чувства вины и досады, желание исправить, как мы считали, наши ошибки. Мы были слепы и наивны. Мы задавали не те вопросы и получили "не те" ответы...
  Сокровищница новых знаний распахнулась перед нами. Мы открыли новые виды энергий, дистанционных воздействий, в том числе на ход эволюции живых существ и их энерго-информационную структуру. Мы открыли возможность получения энергии из ноосферы, путем ее резонансного возбуждения... в общем перечень открытий практически бесконечен, но все, что мы получили, мы использовали для создания исключительно мощных и непредсказуемых видов оружия. Мы готовили триумфальное возвращение с красным флагом, готовясь дать "наш последний и решительный бой" всему миру. Я не знаю как происходило взаимоотношение нашего комплекса с миром. Думаю, что наши кураторы, используя богатый опыт конспиративной работы, умудрялись обменивать малозначительные результаты наших исследований на значительные материальные ресурсы. Я часто видел новейшее оборудование и материалы в лабораториях но не придавал значения тому, как они появлялись. Борьба с драконом становилась значимее самого дракона. Мы уже не замечали неуловимо меняющегося окружения и того, как меняемся мы сами.
  Развязка пришла закономерно и внезапно, как положено по "законам жанра". Кто-то все же допустил утечку. О нашем существовании стало известно СБУ...
  За годы нелегального существования нашей охраной была создана надежная скрытая система наблюдения за местностью. Штурмовой отряд со спецтехникой был обнаружен заблаговременно, однако и наш комплекс они нашли без труда. Судя по развёрнутому у одного из входов оборудованию, вскрытие гермоворот для них было лишь вопросом времени. Экипировка бойцов дыхательной аппаратурой предупреждала о том, что во время штурма будет активно применятся какой-то газ. Охрана активно обсуждала штурмовые щиты и невиданную прежде бронезащиту бойцов. Похоже было, что штурмовая группа способна преодолеть в лоб заградительный огонь любой плотности. И пусть наш комплекс охраняла специальная часть КГБ, но даже этих надежных ветеранов с боевым опытом тот штурмовой отряд мог бы методично перемолоть...
  Иллюзий никто не испытывал, но и сдаваться не собирался. Глядя на неспешные приготовления к штурму научное и военное руководство комплекса собралось на совет.
  Обсуждались несколько вопросов:
  Во-первых - почему не сработала наша многократно испытанная система телепатического "отвода глаз", которая уже много дет скрывала нас от персонала ЧАЭС.

Во-вторых - каким образом будем использовать установку О-сознания. Посеять панический ужас, взять под контроль или вызвать приступ паранойи, спровоцировав тем самым перестрелку в рядах нападающих.
  По первому вопросу в последствие выяснилось, что отряд сопровождала установка радиоэлектронной борьбы, значительно снижавшая эффективность телепатического воздействия. А вот с решением второго вопроса возникли разногласия. Какой бы способ борьбы со штурмотрядом мы не выбрали - все равно будет следующий. Будет еще лучше вооружен, экипирован и готов к неожиданностям, будет использовать новую, непредсказуемую тактику. Дальше только война. Так зачем ограничиваться локальным сражением? Я выступил с предложением - сразу провести основную операцию. Мы будем воздействовать на информационную структуру Земли через ноосферу, как уже было неоднократно в опытах по генетической модификации организмов. Только в этот раз мы "подправим" течение эволюции социума. Маркс, труды которого признают в обоих полушариях, предрекал неизбежность наступления коммунизма, следующего этапа развития общества. Нам остается лишь форсировать эти изменения. Наши защитники гарантировали, что шлюзы выстоят до утра. Значит завтра утром мир проснется при коммунизме!
  Добровольцы заняли места в капсулах. Я, как один из самых сильных операторов, был среди них. С этого момента время разделилось на "до и после"...
  Сначала все шло как обычно. Темнота. Сон. Слияние... Мы вошли в контакт с ноосферой. Обычно инертное, эмоционально неокрашенное эго планеты дремало. Мы начали формировать мотивацию, плавно усиливали воздействие... внезапно все изменилось. Серое бесцветие сменилось вихрем эмоций. Безличие рассыпалось миллионами всплесков сознаний, будто гигантское зеркало разбили на бесчисленное множество осколков. Все эти искры устремились к нам.
  Вам приходилось когда-нибудь попадать в песчаную бурю? Когда раскаленные песчинки буквально сдирают с вас кожу и плоть? Что-то подобное испытали и мы. Только каждая песчинка когда-то была живым человеком... Кто-то погиб от голода при коллективизации, кто-то сгинул на строительстве Беломорканала, кто-то погиб в окружении в сорок первом без патронов и еды...
  Миллионы историй. Миллионы исковерканных жизней. Бесконечные отчаяние, ярость и боль. Время для нас растянулось до бесконечности. Каждый удар подобной "песчинки" ощущали все. Потом среди них все чаще стали появляться наши подопытные... я же не знал... многие из нас не знали... не задумывались: откуда берется и куда исчезает "человеческий материал". До глубины души меня поразила история "охотника за медью", который пришел поживиться обрезками кабеля на руинах военной части и сгинул в недрах секретной биолаборатории, перестав в процессе опытов быть человеческим существом, став перед смертью тем, чему даже названия придумать не потрудились! "Обьект 7234"... Господи! Разве можно так людям поступать с людьми!
  Их было еще очень много. Я потерял счет, с ужасом ощущая, что О-сознание раздроблено и каждый захлебывается в своей капсуле в одиночку.
  Сначала нас заставили ощутить всю глубину нашего ничтожества и зла, а потом, когда не осталось уже сил к сопротивлению, она нанесла удар.
  Огромная резонансная волна энергии прокатилась по земле от наших антенн к границам зоны отчуждения, меняя эту горестную землю навсегда.
  Мы беспомощно наблюдали со своих мест как гибнут животные и люди, как возникают странные смертоносные образования, невидимые, на первый взгляд, словно омуты на реке. Тогда я впервые увидел, что сделали с реальностью наши опыты со временем. Реальность стала многослойной. Каждый переход в будущее создавал новый "слой вероятного будущего" и все они теперь существовали в одном месте параллельно. Катастрофа воздействовала на них как остановка протяжки киноленты в проекторе, при том, что лампа продолжает гореть. Пленка при этом живет секунды две-три. Потом эмульсия вскипает, изображение съёживается... только в этом "проекторе" остановилось сразу несколько кадров. Слои искажались и "выгорали" по разному. В итоге "сплавились в один кадр" все вероятности. И те в которых мир сгорел в пламени ядерной войны, и те, где СССР существовал по сей день. Все это парадоксально перемешенное и искаженное застыло на месте бывшей зоны отчуждения, когда угасла резонансная волна.
  Зона выплеснулась за свои границы на несколько километров, сметя ранее существовавшие пикеты и посты охраны вместе с ней самой. Мир тревожно застыл, пытаясь осознать случившееся...
  Дальнейшее я узнавал позже. Из скупых рассказов медиков, подслушанных разговоров, подсмотренных записей... А в тот момент, когда мы утратили контроль над экспериментом, я лишь смутно ощущал происходящее с моими коллегами.
  Четверо погибли сразу. Психосоматический шок оказался непосильным для немолодых и не особенно здоровых организмов. Еще несколько укрылись от реальности за стеной безумия. Четверо впали в кому. Их личности навсегда остались "там". Я остался один, как капитан на мостике гибнущего судна. Не осталось ни сил ни желания сопротивляться. Лишь одна мысль крутилась в гулкой опустевшей голове: как можно это исправить?! Если бы за это потребовалась моя жизнь я бы отдал ее не задумываясь. Но все было, несомненно, не столь просто. Впервые я осознал значение слова гордыня. Именно этот грех оторвал нас от реального восприятия действительности. Нам казалось, что опираясь на неограниченные ресурсы и силу науки мы можем изменить практически все. Преодолеть невозможное и повернуть вспять необратимое. На самом же деле мы все ближе подходили к краю бездны...
  Теперь же мы смело и безоглядно шагнули за край. Тихий внутренний голос шепнул мне, что осталось лишь смириться с произошедшим и не сопротивляться непреодолимому. Лишь пережив падение я смогу узнать - сколь глубока "кроличья нора". Последнее, что пришло мне на ум прежде, чем накрыла тьма: лишь смирившись с содеянным возможно осознать всю тяжесть греха; лишь смиренному доступно покаяние, лишь отринув гордыню и уповая на Волю Господа возможно обрету я ответы.

  В сознание я вернулся спустя почти неделю. С ужасом осознал, что забыл, как произносятся слова. Язык был непослушен, а гортань издавала лишь слабые сипящие звуки. Рядом, на соседних койках лежали мои коллеги. Те кому посчастливилось, а может и не повезло выжить. В углу, не видимый с моей постели, пыхтел аппарат ИВЛ. Кто-то из наших сам не мог дышать. Сначала я попытался позвать кого-нибудь, но потом все вспомнил.
  Медленно проплыли перед внутренним взором картины ужаса и бессилия. Впервые за долгие годы, прошедшие с детства, когда бабушка тайком от родителей водила меня в церковь, я, убежденный коммунист, начал молиться. Я не помнил слов, забыл, как правильно креститься, не мог произнести ни звука, но искренне, захлёбываясь слезами, просил прощения за себя и всех своих товарищей. Лишь выбившись из сил окончательно, я смог заснуть.
  Дальше все было похоже на диафильм: уколы, процедуры, обследования, тщетные попытки врачей вернуть мне речь... За это время умерли все, кто был при смерти. Безумцы переселились в изолятор, где их еще долго пытались лечить различными экспериментальными методами. Мне пришлось написать многостраничный отчет о происшедшем, разумно опустив свои божественные откровения. С некоторых пор я ощущал обострение интуиции. Некий, слышимый лишь мне одному внутренний голос, который предостерегает меня от опасных шагов, утешает в печали и подсказывает выход из трудных ситуаций. Не бойтесь, это не тот "голос", что слышат шизофреники. Да и доктора говорили, что энцефалограмма у меня отличная. Странно, что речевой центр не активен.
  Несколько месяцев пробившись со мной, медики стали терять интерес. Новых забот было предостаточно. На поверхности, возле комплекса, несколько раз высаживались десанты военных. Новые установки позволили эффективно их обезвреживать, даже вербовать и использовать в последствие выживших в качестве охраны. Группа, занимавшаяся автоматическим модулятором, на основе аналогового вычислителя, как раз закончила и испытывала свою установку. Излучатель разместили прямо в реакторной камере 4го энергоблока. Специфическая оболочка позволяла ему напрямую питаться энергией радиоактивного распада, делая при этом абсолютно недоступным для любых атак.
  Излучатель успешно транслировал идею мрачного религиозного культа и исправно преумножал ряды его сторонников. Внутрь лабораторного комплекса его излучение не проникало, но подвергшиеся воздействию еще долгое время оставались в измененном сознании, не нуждаясь в повторном воздействии. Окрестности комплекса перекрыли зоной облучения вспомогательных установок, "подготавливавших" сознание нарушителей периметра к внушению пси-программы. Диапазон и мощность излучения были настроены на эффективную "обработку" транспортных средств с десантом. Попытка преодолеть периметр пешком приводила к необратимым последствиям для психики, вплоть до летального исхода.
  За созданием всего этого я молча, с великой грустью, наблюдал со стороны. Медики так и не дали мне допуск к работе. Но я ничуть об этом не жалел. Было печально и горько наблюдать, как некогда величайший в истории научный коллектив, все глубже загоняет себя в моральный и тактический тупик. Практически с самого начала все наши исследования находились за гранью морали, но теперь все они были более чем преступны. Была утрачена та великая цель, "оправдывавшая средства". Все действия были подчинены лишь самосохранению. А масштаб нашего вмешательства оказался сравним с крошкой от сухаря, попавшей в дыхательное горло. Она может вызвать сильный кашель, но трахею никак не перекроет. Чем лучше она держится за стенки слизистой, тем дольше и мучительнее кашель.
  Наши научные деятели решили, что установка О-сознания сдерживает прорыв ноосферы, и включали ее на максимальную мощность при любом возмущении пси-поля. На самом деле лишь провоцируя новые выбросы энергии.
  Группа Лебедева попыталась доказать несостоятельность этой теории, но была подвергнута обструкции и изолирована в своей лаборатории. Позднее им удалось бежать, переманив охрану на свою сторону, и покинуть защищенный периметр по подземным коммуникациям, не подвергаясь воздействию пси-излучения. Дальнейшая их судьба мне неизвестна.
  Я бы мог находиться в центральной лаборатории по сей день, но, к счастью, мне удалось убедить коллег привлечь меня к наружным замерам возмущений пси поля в интервалах между пиками активности. Тогда еще не была налажена система дистанционного мониторинга, а я был достаточно грамотен для работы с измерительным оборудованием. В то же время моя потеря не сказалась бы на исследовательских проектах. В общем мне выдали костюм высшей степени защиты с прототипом устройства, блокирующего пси-излучение невысокой мощности. Так я смог начать выбираться наружу и изучать возможность побега. Ведь после ухода коллектива Лебедева все подходы к подземным коммуникациям круглосуточно охранялись. А мне уже было абсолютно ясно, что в одиночку я ничего не смогу изменить в ситуации с исследованиями, находиться же далее в комплексе было невыносимо тягостно, несмотря на безопасность, лечение и хорошее питание. Понемногу мне удалось собрать запас пищи, воды и снаряжения для выхода на несколько суток на поверхность. Согласно данным проводимых мной замеров, в ближайшую пару суток флуктуаций пси-поля опасаться не стоило. И у меня возникло непреодолимое желание поближе познакомиться с недавно обнаруженным мной на поверхности венткиоском. Он не был похож на типовые воздухозаборники транспортных тоннелей, однако и к вентиляции лабораторий отношения, судя по схемам, не имел. Хоть я и видел ту схему лишь однажды, на совещании перед злополучным штурмом, но она услужливо всплывала в памяти каждый раз, как я обнаруживал на поверхности сооружения на вид связанные с подземельями. Но самым веским аргументом в пользу близкого знакомства было отсутствие вооружённых охранников и питания в цепи сигнализации. Значит сооружение утратило значение для комплекса и вероятность неприятных встреч внутри минимальна.
  На следующий день, выйдя на замеры с неизменным ломиком в руках (молодежь из новой охраны всегда шумно радовалась этому зрелищу), я сделал пару серий измерений возле входных сооружений, отправил данные по телеметрическому каналу, лишь потом стал кругами приближаться к распределительному шкафу со схроном. Если бы кому-нибудь вздумалось проследить за мной по датчику позиционирования, то он бы утомился раньше, чем я достал рюкзак. Попутно я продолжал вести замеры и кормить аналитическую машину данными. Все как всегда. Вот только добравшись до манящего бетонного куба с решетками я с размаху влепил в него измерительный прибор. Пусть те, кто будут потом искать меня (в чем я не сомневался), поразмыслят над этой загадкой.
  Потом аккуратно, стараясь не оставлять следов снаружи, ломиком отжал решетку. Всё должно выглядеть так, будто взломали изнутри. Аномальные образования вокруг комплекса встречались редко, но приборы для их обнаружения у нас уже были. Я внимательно обследовал устье вентиляционного колодца. Прибор молчал.
  Веревку, как я ни старался, во всем лабораторном комплексе найти не удалось. Слава Богу, что попался под руку кабель в нескользкой резиновой изоляции. Бухту больше 15 метров также найти не вышло. Осталось надеяться, что этого хватит. Интуиция упорно шептала, что замену веревки тут бросать нельзя. Осталось лишь продеть кабель вдвое вокруг прута решетки и попробовать съехать вниз. Когда кабель кончился, до пола оставалось чуть больше метра. Отпустив один конец, я рухнул вниз, уворачиваясь от падающего хвоста. Обратного пути больше не было. Зато кабельный коллектор обещал, как минимум, выход за охраняемый периметр ЧАЭС безопасным подземным путем. Бухту кабеля я снова затолкал в рюкзак и, ощетинившись фонариком и детектором двинулся в неизвестность.
  По пути мне пришлось даже поспать. Топать в темноте, поминутно цепляясь рюкзаком за кабеледержатели оказалось весьма утомительно. Иногда мне встречались слабо светящиеся столбы пыльного воздуха, обозначавшие вентстволы. Я считал километры, но пока ещё было далеко до границы покрытия излучателей. Внизу, слава Богу, аномальных образований не встречалось и я проделал практически весь путь в оросительной безопасности. Наутро, переночевав в коллекторе, я уперся в его вертикальное ответвление. Вверх на скобах-держателях уходило несколько бронированных кабелей. Параллельно им тянулась череда привинченных к чугунным тюбингам обделки ступеней. Мне показалось, что стоит рискнуть и подняться по ним вверх, на разведку.
  Детектор не показывал электромагнитных полей в кабелях. Похоже связью давно не пользовались. Крутившаяся в едва просачивающемся сверху дневном свете пыль говорила, что лазерных датчиков или древних фотоэлементов в тоннеле нет. Шумно пыхтя в тяжелом скафандре я карабкался по ржавой лесенке наверх.
  Мои подземные скитания завершились в такой же бетонной будке, только круглой. Сигнализация также бездействовала, а кабели связи нырнули вбок, через гермоввод, за пару десятков метров до поверхности. Тут я слегка пожалел о варварски уничтоженном сканере пси-поля, но, вспомнив о телеметрии, быстро успокоился. Собственный "встроенный в голову сканер", ничего подозрительного не фиксировал.
  Сначала я готовился отжать решетку наверху привычным ломиком, но затем увидел в стене железную дверь с кодовым замком. Нацарапанный на двери код заставил улыбнуться. Наивные привычки соотечественников убеждали, что я практически дома.
  Дальше я двигался целиком полагаясь на "внутренний голос". Выставив детектор перед собой, не поднимая глаз, я каким-то чудом миновал всю охрану. Скорее всего помогало то, что двигался я к периферии, а не к центру. Да и охрану здесь несли такие же угрюмые парни с нашивками "Монолит", как на ЧАЭС. К людям в научных скафандрах они относились с почтением, без излишнего любопытства.

Когда периметр из "колючки" с вышками остался позади, я остро почувствовал позабытое ощущение свободы и одиночества. Впервые за десятки лет...
  Так я скитался по зарослям почти до вечера, пока в свете заката передо мной не предстала местная церковь. Она была, конечно же, значительно более ветхой и неухоженной чем сейчас. Но для меня стала знамением и домом.
  С тех мор я ухаживаю за ней, веду хозяйство, размышляю и молюсь. Годы прошли в мирских делах и ожидании. Пока сегодня утром я не ощутил Вашего присутствия.
  Я почувствовал дыхание судьбы на своем затылке. Вам суждено решить мою судьбу. Казнить или миловать... только я очень прошу Вас сделать все так, чтобы собакам не пришлось вмешиваться. Они мне как дети... я бы не хотел...

  - Нестор Петрович, я хоть и не читал, к своему стыду, Библию, но помню фразу: "Не судите, да не судимы будете". Не я дал Вам жизнь и не мне ее забирать. Ваша судьба в Его руках. Я в ней лишь случайный попутчик...
  Сколько раз я страстно мечтал встретить того, кто в ответе за все случившееся. Но сейчас, глядя в глаза этого старика, я не ощущал ни злости, ни даже раздражения, лишь сочувствие...
  - Почему-то я был уверен, что вы именно так и поступите. Может пчелки подсказали... они за неделю до похолодания волноваться начинают, пока я ульи в сарай не уберу, чтоб не помёрзли. А тут спокойные, как всегда.
  Старик грустно улыбался, глядя куда-то вдаль. Так далеко я, наверное, загадывать не могу, да и не хочется.
  - Я Вам еще многое должен рассказать, но это позже, когда вернетесь.
  - Вы так в этом уверены...
  - Теперь абсолютно. Скажу больше - теперь даже Ваше прозвище обрело новый смысл. Приходу нужен Пастырь. Первую исповедь Вы приняли.
  Теперь настала моя очередь грустно улыбнуться.
  - Прихожан вот только маловато...
  - Будут, не волнуйтесь. Дело только за Вами. Сейчас Вы можете выбрать по какому пути всё пойдет дальше.
  Тут я вспомнил наш давний спор о судьбе с профессором Савельевым. Ночь выдалась долгой, костер жарким, а спирт необычайно крепким. Его гипотеза о сети пересекающихся вероятных линий развития вселенной. Он еще тогда красиво назвал эту теорию, в манере японской поэзии, "сад расходящихся тропок"...
  Смирение, покаяние, искупление... пожалуй это выход из того морального тупика, в который по сути я сам себя и загнал.
  - А не будет ли это кощунством, уважаемый?
  - Здесь, молодой человек, как в бою, знамя подбирает тот, кому хватает отваги. Вам решать. Спросите свою душу: готова ли она нести этот крест.
  - Я же не знаю ни слова ни единой молитвы! Ни традиций, ни канонов, ни даже имён Святых!
  - Думается мне, что важна лишь искренность веры и готовность Ваша к обязанностям пастыря. Принимать верующих, крестить, исповедовать, утешать, отпускать грехи да провожать в последний пусть... избавлять от одиночества в те моменты, когда оно наиболее тягостно и нестерпимо. Человеку в эти мгновения наиболее необходимы сопереживание и сочувствие, а в какой канонической форме они выражаются... пусть меня сожгут на костре, как Коперника, за такую ересь, но это не важно. Ни для человека ни для Господа!
  - Чтож, Нестор Петрович, будь по Вашему. Мы к этому еще вернемся.
  - Когда Вы, Батюшка, вернетесь...
  - Ну, тогда до свидания!
  - С Богом.

  Собаки провожали меня до опушки леса. Их поведение неуловимо изменилось. Чувствовалось - признали. Это не было поводом расслабляться, но было очень приятно изредка воспользоваться их острым слухом и ощутить прикосновение сознания. Было еще нечто необычное. Если старика они между собой воспринимали как слабого, нуждающегося в защите родича, то меня они просто-таки провоцировали поиграть с ними. Для них я был практически равным, они лишь слегка посмеивались над моей тяжестью и медлительностью.
  Побегать хотите?! Ну, вперед! Я резко срываюсь с места, благо бег на короткие всегда был моим любимым видом. Искусственные мышцы сначала замедляют разгон, но, спустя пару секунд разогреваются. И вот я уже несусь огромными скачками к опушке леса, на полкорпуса опережая азартно повизгивающих щенков. Вот уже и начало узкой тропинки в редких еще зарослях, что я отметил себе как финиш. И даже финишная черта тускло поблёскивает... что за?!. РАСТЯЖКА!!! Собаки не дали такого слова, точнее мыслеобраза, но я успел представить грохот, кровь и боль. Этого было достаточно, чтобы замедлить их бег на долю секунды, заставить приподнять головы, вытянув шеи. А мне этого мига хватило на принятие решения. Так. Чуть склоняюсь вперед. Главное не споткнуться. Хватаю руками за толстые шкуры оба загривка и мощным толчком отправляю нас троих в полет, через натянутую поперек тропы смерть.
  В полете я успеваю перевернуться на спину и прижать щенков к себе. То, что падал я на ранец со взрывчаткой, я осознал уже лежа на земле. Да и Бог с ним. Взрывчатка стабильна. Главное, чтобы рядом еще растяжка не стояла. Обошлось. Пару секунд растянулись как вечность. К реальности меня вернули поскуливаете и слабые попытки освободиться из моих железных объятий. Щенки еще помнили как надо таиться от врагов, если они сильнее, но усилия хватки я, кажется не рассчитал.
  Осторожно освободив собак, мысленно приказал им замереть и полез искать гранату. "РГДшка", больше шума, чем эффекта, да и затолкали ее между корней пня. Человека так не убить, собаку тоже лишь покалечит. Но сильно и надолго. Так что старику похоже собирались "объяснить", что ему нечего делать в этом лесу...
  Да, малыши, вам не нужно бегать в этот лес. Это плохой лес! Здесь много таких железок. Их не обогнать, от них не убежать, им не отвести глаза... они мертвые, и сделаны для того, чтобы делать больно таким как вы и как я. Делать мертвыми нас.
  Собаки понимают. Собаки припадают к земле и угрожающе рычат. Нет, мои хорошие, мертвым железкам не страшно. Но я умею вырывать им зубы. Они больше никого не убьют. А вас ждет дедушка. Волнуется. Ему одиноко.
  Щенки смотрят на меня с пониманием, ждут, когда я разрешу им бежать обратно. Внимательно наблюдают за тем как я загибаю усики на чеке и сматываю слегка тронутую ржавчиной проволоку. Больше ловушек вокруг незаметно. Всё. Вам пора. А я пока поищу того, кто это здесь поставил. Мало ему не покажется.
  Сам того не замечая, я чешу между ушами старшего, пока укладываю опасную находку в ранец. Младший уже нетерпеливо оглядывается у кромки леса. Хлопаю старшего братца по холке и слегка подталкиваю к дому. В ответ получаю мысль, что со мной теперь всегда есть кому поделиться сочным куском мяса и теплым местом у печки.

  А лес, как я и думал, таил еще немало сюрпризов. Растяжки шли парами. Лучше маскировались. Ближе к противоположному краю даже противопехотную мину приготовили. В общем дефицита взрывчатки нет, но копать ребята не любят. Все "подарки" лишь едва присыпали лесным мусором и прошлогодней листвой.
  От опушки открывался восхитительный вид на пологий холм, огибаемый снизу неширокой речкой. На холме, собственно, и раскинулась цель моего похода - необитаемая лишь на вид ВЧ.
  Кольца колючки целы. Таблички на столбах проржавели, покосились и едва читаются. Но минные пояса на месте. О чем свидетельствуют редкие воронки и кучки звериных костей. Стекла в зданиях почти везде целы. На вышках и стоянках пусто. Но следов тотального разграбления не видно.

  Долго шарю из-под прикрытия лесной тени оптикой по окнам, проемам и щелям. Движения не заметно. Если и следит за окружающим миром чей-нибудь внимательный взгляд изнутри, то лишь через скрытые системы наблюдения. Или через прицел пулемётной башенки из центрального кольца периметра. Приглядевшись к башенке понимаю, что пулеметы с нее не сняли. Металл тускло поблёскивает густой смазкой, а прицельная оптика тщательно протерта.
  Значит сидят в норе и оттуда огрызаются, а по поверхности гулять не любят. Теперь осталось найти Ворона и выяснить, что он тут успел разглядеть.
  С моей стороны господствующая высота тот самый холм на противоположном берегу речушки, под которым затаилась "пусковая позиция ракетчиков", а вот за поворотом русла, на "моем" берегу, есть недолгая возвышенность, поросшая лесом. Через тот негустой лесок проходит единственная дорога, по которой я и должен был, согласно плану, подойти. Невдалеке от ее обочины виднеется высокий старый дуб с густой кроной.
  "Сидит Ворон на дубу и глядит в свою трубу"... однозначно там сидит. И монокуляр у него цейссовский, охотничий, с длинной блендою на объективе, чтоб даже против солнца "зайчиков не пускать". Ну, сейчас прилечу к тебе, мудрый птиц, обкаркаем с тобой, что ты тут высмотрел.
  Режим радиомолчания вблизи целей мы всегда соблюдали строжайше. До начала операции даже несущая частота, без модулированного сигнала, может выдать нас и сорвать все планы. Так что всё общение лишь знаками, либо карандашом в блокноте. Так мы и сидели в развилке дуба, как пара двоечников на задней парте, передавая друг другу карандаш, дорисовывая на клочке бумаги карту объекта и план грядущей операции.
  По всему выходило, что наш противник сидит исключительно в подземных сооружениях. Постов, секретов на поверхности не выставляет. Зданий на земле не использует. Только катакомбы. Наверху изредка появляются небольшие группы бойцов, быстро выполняют задачу и также быстро ныряют обратно под землю.
  - Тебе эта параноидальная манера поведения не кажется странной.
  Я усмехаюсь, склонившись над планом.
  - Ты вроде как сам себе ответил. Хотя для многих обитателей Зоны паранойя скорее норма. Но тут, я уверен, это неспроста. Тут должна быть аппаратура для "промывания мозгов" что-то типа легендарных "выжигателей". Бойцов, стерегущих эту дыру наверняка обработали подобной пси-установкой и подвергли в последствии кодированию на подчинение. И надолго не отпускают потому, что не уверены в устойчивости кода. Или это часть кода - панический страх потерять связь с кодировщиком. Я бы именно так и сделал. Так что у тебя, Ворон, есть вполне реальный шанс вернуть своих. Тех, кто выжил, если у нас прокатит вариант "по-хорошему"...
  - Это как?
  - Ну это если мы сможем скрытно проникнуть внутрь, отключить эту их "сирену", не спровоцировав самоликвидацию комплекса. Или устроив там эвакуацию, с последующим "фейерверком". Это в идеале, конечно.
  - А "по-плохому" это ты да я со стволами наперевес выносим гермодверь "с ноги", валим всех подряд как Сигал с Уиллисом, а в конце, по всем законам жанра, находим настоящую ядерную боеголовку, разносим с её помощью базу на атомы и уходим в закат, не оглядываясь, как настоящие мачо...
  - Ну почти. Только про кавалерию из-за холмов забыл. А если серьёзно - то придется сусликов выкуривать, если войти не сумеем. Причем по всем правилам осадного искусства. Да ещё потребуется сыграть впечатляющее шоу с постоянным нагнетанием драматизма. Вплоть до того, чтобы "кошкама самоубилсо"!
  - И как будем нагнетать "градус драммы"?
  - Акт первый. Рвём ЛЭП. Причем лучше три - четыре опоры подряд, чтобы без техники никак не восстановить. Одновременно рвём кабель-коллектор с резервным питанием и связью. Надо чтобы они на генераторы "пересели".
  Акт второй. Тут приходит очередь "кавалерии с холмов". Желательно вызвать пару "крокодилов", а ещё лучше "грачей" с бетонобойными фугасами. Надо им вентстволы обрушить. Причем громко и злобно, для "остроты ощущений". Тут им станет душновато. Особенно с генераторами.
  Акт третий и последний. Тут потребуется пара хороших снайперов, что в наличии, и хотя бы один пулемет... лучше, конечно два, плюс "смена пажеского караула" чтобы в темноте тоже не расслаблялись. Когда они, злые и красные, как муравьи, полезут наверх "подышать", нужно обеспечить "радушный прием", как единичным экскурсантам, так и организованным группам. А дальше у них либо для генераторов "дыхалки не хватит", либо они там поугорают и самоподрыв организуют, вместе с "духовными лидерами своего ашрама". Вот только в этом случае слишком велик шанс, что тебе придется по бывшим "своим" стрелять. Паскудное, скажу тебе, занятие. Оттого вариант и называется "по-плохому".
  - Понятно. Как предлагаешь заходить "по-хорошему"?
  - Вот смотри: тут, недалеко от моста, у них выходит водосток.
  - Там решетка из 20й арматуры и другая, такая же метров через 5.
  - Термитный шнур взял?
  - На первую должно хватить. А вообще я к сварочным работам не готовился. Я думал ночью проход в минном поле сделаем.
  - Этот вариант отпадает. Центральное кольцо у них под током. "Вороны-гриль" внизу валяются, а никто не ест. Видимо шаговое напряжение на метр от заграждения по сырой земле пробивает. А через потерну нас пулемет не пустит...
  - Угумс. Значит, Пастух, ты предпочитаешь родной и близкий тебе аромат навоза аппетитному запаху шашлыка?
  - Когда сам запахнешь паленым, аппетит поубавится.
  - Дальше куда? Ты же не думаешь, что ливневка у них прямо на позиции выходит?! По крайней мере коллектор там точно не проходной. И засран наверняка под самый потолок. Я не проплыву! Это только ты у нас "Ихтиандр", а у меня гидрокостюм в комплект не входит.
  - Жаль. Тебе бы пошел. Девочкам нравятся атлеты в облегающем.
  - Хорош глумиться. Излагай.
  - Выход видел у трансформаторки. Оттуда должен быть кабельник внутрь. А еще мне источник сообщил про резервный вентствол. Надо его найти. Он, по логике строителей подобных объектов должен быть рядом с трансформаторами.
  - Там же гермовводы кругом! Ты буровзывные работы собрался тут вести?!
  - Не. Не собираюсь. Я гидроразрыватель доработал. Метр бетона с одного заряда. При шуме в 20 дб.
  - Кулибин, едреныть! Тебя в прошлый раз от противоположной стенки чуть не пришлось отскребать!
  - Говорю же - доработал! Теперь воронка раструба присверливается тремя анкерами.
  - Ты що, перфоратор с собой приволок?!
  - Нет. Там на "голове" свои буры с приводами и охлаждение углекислотное.
  - Ладно, протестим твою "вундервафлю". А если не сработает?
  - Тогда придется осаду вести. Со всеми вытекающими. Или есть альтернативные предложения?
  - Есть более "традиционный" вариант - ждем выхода группы дозора. Берем их аккуратно. Допрашиваем. Можно не очень вежливо. Переодеваемся в их "домашнее" и идем осторожненько через парадный вход. Выглядит, согласись, гораздо менее фантастично.
  - Да уж. Сразу "в прихожей" нас начинает переть их "клубный музон" и мы с этой рэйв-пати уже не уходим до самого конца.
  - А может и нет? Рэйв же без "веществ" вроде так не прет? Если "колеса не глотать" может и не накроет?
  - Те двое у БТРа наверное тоже "не глотали". В итоге хозяева обиделись на отказ от угощения... Да и "фейс-контроль", боюсь, нас не пропустит. Короче - я категорически возражаю. Мне моя психика дорога, как память. И чужие "тапочки" я не обуваю, вдруг у них грибок?!
  - Вот так всегда: "Мы подумали и я решил"...
  - Не дуйся, дитятко. Чует мое сердце, в "крепкий орешек" мы сегодня еще сыграем, на обратном пути. Или "в осаде". Ты за кого предпочитаешь, за Сигала, или за Уиллиса?
  Ворон делает вид оскорблённой невинности. Это уже нечто вроде традиции. Всё равно заброс уже был мной распланирован, а осмотр объекта на местности ничего нового не дал. Значит пойдем как изначально задумывалось. Хорошо, что Нестор рассказал про кабель связи. Тот наверняка вводится на КП, или, на худой конец, на телефонный узел. Но это в любом случае рядом с центром управления. Не придется красться или пробиваться к нему через половину базы. Да и "мозгоклюй" в районе командного пункта долбить не должен. Это же, по всем нашим данным, должен быть исследовательский центр. А под жестким внушением исследовать можно только недра собственных ноздрей. На большее дебилы не способны.
  Пока мы с Вороном обсуждали планы, солнце уже коснулось верхушек леса. На миг мне показалось, что за ним церковный колокол позвал к молитве. Ну так с Богом.
  Пора заняться решетками, пока не стемнело. Смотреть не термитное пламя в темноте, даже через мой светофильтр тяжеловато. Да и демаскирует этот адский огонь получше электросварки. В общем пока я лезу по илистому дну речки к выпуску ливневки и играю в Супер Марио, Ворон следит за моими тылами и, клянусь чем угодно, бурчит ехидные замечания себе в шлем. В этом случае радиомолчание имеет целый ряд преимуществ. И самовыражению молодых юмористов не мешает и самооценке зрелых сатириков не вредит. Пока добираюсь до решетки приходится раскопать многолетние завалы мусора. В добавок к этому "удовольствию" меня едва не сбивает с ног мутный вал застоявшейся в коллекторе воды. Хорошо, что гермошлем и замкнутая система дыхания избавляют от необходимости еще и нюхать эти ароматы...
  Наконец показываются прутья на достаточной высоте от пола, чтобы не пришлось перелезать через раскаленные остатки, после моей работы. Теперь можно приступить к главной части процесса. Мотаю по три витка шнура вокруг каждого прута. Теперь цепляю электроподжиг. Надо, чтобы горело синхронно, иначе толку не будет. Неравномерно подплавленную решетку не сорвать. Теперь примотать стальной тросик к центру. Надеюсь не пережжет.
  Поджигаю. Отвернуться уж очень хочется. Даже сквозь светофильтр рамка из огненных белых шаров заставляет прижмуриваться. Не забываю подёргивать тросик. Пока цел, натянут и звонок. Вот уже чувствую, что решетка подается, белое пламя становится тускло-красным. Рывок. Трос выдерживает, а решетка падает в воду. Облако пара с шипением накрывает меня. Ворон молчит. Значит мою возню пока не услышали. А может просто игнорируют. Судя по запустению вокруг, их интересы редко выходят дальше двери. Все, что им нужно от внешнего мира - чтобы он не лез к ним внутрь.
  Со второй решеткой я провозился минут на семь дольше. Там валялось еще больше мусора и вода долго не спадала. Когда всё было кончено я пару раз громко каркнул, давая сигнал Ворону. Тот пришлепал по колено в мутной воде через несколько минут.
  - Вот так всегда с тобой. Только приличную шмотку оденешь, так тебя тянет по лужам скакать!
  - Опять мамка заругает?
  - Хуже. Отстирывать придётся. И проветривать недели две...
  - Напомни, на обратном пути завернем ко мне, я тебе новый кондиционер для белья выделю. Со слюной кровососа. Отбивает любые запахи и придает невиданную мягкость белью!
  - Хорош стебаться!
  - Ни разу! Наши "головастики" реально нашли формулу антикоагулирующего фермента этой гадины и выяснили, что оно еще и сильное ПАВ. Хоть посуду мой, хоть белье стирай. Любая органика смывается! Теперь думают как патент получить. Планы на производство строят. "Прохоров и Гэмбл", мать их.

  Вылезаем из дренажа возле трансформаторки. Старое здание из красного кирпича едва не разваливается, но замки на воротах и дверях целы, а звук, доносящийся изнутри, говорит о работе трансформаторов под приличной нагрузкой. Угол здания немного прикрывает нас от пулеметной башенки, но та вообще смотрит в другую сторону.
  - Ну, какой замок будем ломать?
  - А никакой. Тут радом должен быть венткиоск с дверью, где кодовый стоит. Его ищем.
  - Скажи, что ты еще код знаешь?!
  - А то!
  - Источник?
  - Он, родимый.
  - Он что, тут работал, или служил?
  - Нет мимо проходил, но через их коммуникации.
  - Откуда?!
  - "Оттуда"... есть такое понятие, юноша, как "тайна исповеди".
  - Тоже мне аббат Бузони, он же граф Монте-Кристо. Скажи у тебя еще и приход свой имеется.
  - Ну, пока не многочисленный, но если захочешь душу облегчить - заходи. Храм буквально за те лесом. Вот только часы служб и приема верующих я пока не распределил. Предупреди заранее, чтоб не разминулись.
  - Что-то у тебя сегодня с юмором странно. То ли шутишь, то ли крыша съезжает...
  - Нет, тут всё серьёзно. Не то, чтобы я к этому стремился, но меня убедили взвалить на себя этот крест. На этой скорбной земле люди нуждаются в словах утешения не меньше, а зачастую больше, чем в других местах. Тот человек восстановил храм, а меня уговаривает служить в нем. Это не большее безумие, чем все остальное, творящееся вокруг. Мне почему-то кажется, что он прав...
  - Ну, не знаю, друг. Не знаю. Мне, конечно, с первой встречи показалось, что прозвище твое неспроста. И помогаешь ты вечно всем "за красивые глаза". Но неужели ты и вправду резко так уверовал?
  - Не резко. Сначала боль, потом отчаяние, затем опустошение... а пустоту в душе довольно быстро заполняют. Либо Бог, либо сатана. Видел сколько в Зоне культов развелось? Один "монолит" чего стоит.
  - Значит объявишь силам тьмы крестовый поход?
  - А мы тут по-твоему чем кроме демагогии пытаемся заниматься?! Он уже во всю идет!
  - Кто идиот?!
  - Будешь ты, если нас тут пристрелят раньше чем подходящую дыру найдем. О, кстати, а что там за другим углом? Похоже на будку. За мной.
  В сумерках похожая на гриб будка воздухозаборника терялась в тени трансформаторной подстанции. Чуть выше моего плеча, и железная дверь с нишей для кнопок почти незаметна. Даже дверью сложно назвать. Так. Дверка. Хотя что со старика взять. Изнутри она могла казаться "Воротами Судьбы", а уходил он не оглядываясь. Так что слава Богу, что вообще нашли.
  Набираю комбинацию, скорее чувствую, чем слышу щелчок механизма. Пробую тянуть. Мать! Так наверное должны скрипеть "Врата ада"! Рывком распахиваю дверцу, зашвыриваю Ворона за шкирку внутрь, ныряю следом, и таким же резким рывком захлопываю дверцу до щелчка замка. Наверное с первого дня не смазывали. Теперь надо дать уняться бешено скачущему сердцу и послушать - не идут ли нас искать. Минута, три, пять. Либо они глухие, либо не могут поверить в подобную наглость. Ну, ладно, им же хуже будет.
  Осматриваюсь. Внутри довольно тесно. Ворон расперся в жерле вентствола, как кот над бочкой в которой его собрались искупать.
  Пора уже спускаться, однако чувство беспокойства не оставляет. После секундного раздумья подпираю ручку замка "винторезом". Внутри эта "кочерга" мне не пригодится, а тут от нее хоть какая-то польза.
  Ворон смотрит неодобрительно. Для него оставить ствол - должностное преступление. Армия, однако. Ну и пусть себе смотрит. А я пока цепляю карабин лебедки за лестнцу, сделав петлю через три верхних скобы. "На всякий случай".
  - Что, старенький стал, здоровье ножками не позволяет?
  - Да иди ты! Мне внизу руки свободными будут нужны. Да и от стенки к стенке так летать удобнее. И вообще - уступил бы дорогу "дедушке".
  Мы меняемся местами. Я вытаскиваю из ранца гидроразрыватель, вешаю на грудь. В разгрузку, вместо обойм сую заряды. Теперь поехали. Тихо жужжит редуктор лебедки. Мимо плывут в свете фонаря тюбинги. Я смотрю на кабели и ищу гермоввод. Вот и небольшая площадка. Стальная плоская стена в которую через уплотнители уходят толстые жилы бронированных кабелей. Такое голыми руками не взять. Пару больших баллонов ацетилена и смену работы сварщика. Ну этого у нас нет. И не особо нужно. Рядом с любой крепкой дверью всегда обычная стена. Вот ею я и займусь. Для начала откручиваю болты, связывающие чешуйки тюбингов. Потом выковыриваю из стены шесть штук. Экзомускулатура очень способствует таким фокусам. И вот перед нами "голый и беззащитный" бетон. "Ваше слово, товарищ маузер".
  Приставляю устройство к стене и чувствую, как меня сзади кто-то подпирает.
  - Ты чего? В "добровольные отбивные записался"?
  - Чувак, у тебя за спиной заряд суммарной мощностью в полтонны гексогена. Если тебя качественно приложит ранцем об стену... парой сломанных ребер, как в прошлый раз, дело не кончится. Так что не "выёживайся", а давай сверли!
  Вот за что я считаю Ворона лучшим напарником - когда это необходимо, он молча подставляет плечо или прикрывает спину. Не дожидаясь просьбы или приказа, точно в нужный момент.
  С противным хрустом, попшикивая углекислотным охлаждением, три маленьких бура вгрызаются в бетон, накрепко притягивая к нему раструб инструмента. Загоняю заряд в казеннник. Выглядит так, будто я приставил к стене гибрид старого кремнёвого пистолета с раструбом на стволе и подствольного гранатомета. По крайней мере гильза заряда действительно взята от подствольника. Только вместо гранаты - капсула с водой. Пирозаряд вбивает воду в микротрещины в бетоне, расклинивая их как лед при годовых климатических циклах. Только один "выстрел" заменяет почти сотню таких заморозок-оттаиваний. Десяток зарядов на испытаниях превращал метровую бетонную стену в груду щебня... и... БУМ. Три "якоря" удерживают раструб на месте. Новый заряд. БУМ. В воздухе появляется мелкая водяная взвесь. БУМ. Ворон удерживает меня на месте. Куски бетона осыпаются вниз. Перед нами возникает конусная воронка в стене. Арматуры тут нет. При строительстве ствола бетон нагнетали за обделку. Его легче раскрошить. Не придется резать прутья. Снова вгрызаюсь в стену якорями...
  - А лягается твоя мортира все равно как слон.
  - Чего это ты там внизу высматриваешь? Дрожащие отсветы пламени и огненный бич?
  - Ага, мне этот хрен из Мории тоже привиделся. Уж больно звук сочный и дыра глубокая. А если серьезно - гоблины какие-нибудь не набегут?
  - Не. Тут далеко. Этот кабельник, известным мне концом упирается в ЧАЭС.
  - Что?! И ты молчал!!!
  - А ты не спрашивал.
  - Но ведь это же...
  - "Билет в один конец". Даже при нашей подготовке и везении. Там до трех дивизий отборнейших "рыл" исчезло. И по моим самым свежим данным, большая их часть сейчас эту дыру охраняет, причем с энтузиазмом ещё большим, чем рвались туда. "Во имя твое, Монолит"...
  - Э?.
  - ДА. Станешь "овощем", как только поближе подойдешь. Везучие сукины дети были всегда. Единицы, кто чудом вырвался из этой дьявольской ловушки, плодят слухи об "исполнителе желаний". Это главная липучка для доверчивых залетных авантюристов.
  - Этот твой источник, он что, прямо "оттуда"?!
  - Помнишь, ходили легенды о "Чистом Небе"? Это была исследовательская группа Лебедева. Так вот он хорошо его знал.
  - Опаньки! Живой ученый из центральных лабораторий!
  - И очень быстро может стать неживым. Как только о нем узнают "за проволокой".
  - Нет. Даже не буду просить тебя. Я знаю, насколько это для тебя важно. "Исповедуй" сам. Главное - делиться самым важным не забывай. Ты же помнишь...
  Я молча киваю головой и вставляю следующую гильзу. БУМ. Большой кусок стены высыпается куда-то внутрь. Вместе с ним улетает инструмент. А перед собой я вижу испуганного тощего очкарика в белом когда-то халате. Рефлекторно хватаю его за тощую шею и выдергиваю на себя. Очкарик пытается обернуться назад и что-то крикнуть. Как бы не так. На эти несколько мгновений я забыл про мускульное усиление... в общем тело можно отпустить. Больно ему уже не будет.
  Протискиваюсь внутрь. Да, действительно, этот комплекс лишь маскируется под ракетную часть. Внутри все абсолютно не похоже на типовой набор сооружений, защищенных от ядерного удара. Здесь нет набора цилиндрических контейнеров, висящих на амортизаторах внутри цилиндрических вертикальных шахт. Тут у нас комплекс тоннелей, выработанных обычной щитовой проходкой. За исключением главного зала, в который, похоже, мы и угодили. Иначе как везением, или Божьей волей, такое не объяснить. Я пробил единственную вертикальную, не закрытую тюбингами стену, рядом с входом кабелей. Весь остальной периметр был похож на стену тоннеля метро: кабели и трубы на держателях. Свод из тюбингов меньшей кривизны теряется вверху, в полутьме. Под ним, на растяжках горизонтальный потолок с осветителями, скрывающий сеть из проводов, воздуховодов и труб непонятного назначения.
  - Ищем и блокируем входы. Быстро!
  Ворон бесшумно уносится направо, я налево; по пути не забывая через равные промежутки пришлёпывать на стены заряды. Вход оказывается единственным. Ворона я встречаю около него, бегущим мне навстречу. Гермодверь в этот момент плавно открывается, пропуская двоих вооруженных бойцов. Первого я встречаю на вытянутый клинок штыкножа, второго "успокаивает" короткой очередью из "ВАЛа" Ворон. Пули, не попавшие в цель и прошедшие навылет, весело позвякивая в сплетениях ребер тюбингов, улетают в полутьму.
  - Кто разрешил стрелять?! Свою пулю в затылок захотел?! Ножика нет?! Выдать?
  - Я ж тихо...
  - А рикошет?
  Захлопываю гермодверь. Заворачиваю запоры. Вырываю автомат у Ворона из рук и засовываю под вороток, чтобы снаружи его невозможно было провернуть.
  - Эй!
  - Найдешь чем заменить - заберешь. Или стой и держи дверь сам! А стрелять больше в чугунной трубе не вздумай! Вроде не маленький, а косячишь как "дух". Ладно. Время. Работаем.
  В ту же секунду вороток с нечеловеческой силой резко проворачивают с дугой стороны. "ВАЛ" намертво заклинивает. Кажется даже заминает кожух глушителя.
  - Мля... трибунал... Вырывается у Ворона.
  - Номер помнишь? Зайди на базу, после операции, я тебе такой же "нарисую".
  Пока автомат держит замок нужно успеть обследовать помещение, заложить остальные заряды и унести ноги.
  Центральную часть зала, приподнятую от пола на почти полуметровом подиуме скрывала стена из металлических шкафов с оборудованием. Под полом похоже были проложены соединительные кабели и трубы. Недалеко к подиуму была приварена лесенка из трех ступеней, а из прохода между шкафами падал яркий свет. Мы двинулись туда.
  В центре подиума стояла застекленная капсула с жидкостью внутри. Что-то среднее между гидромассажной ванной и хрустальным гробом Спящей Красавицы. Ей я займусь в последнюю очередь. Пока нужно быстро оценить куда и сколько зарядов ставить. На эти три вычислителя хватит одного, тут ряд магнитных накопителей, требуют "индивидуального подхода". Сейфу выделю два, для гарантии. Так, секундочку, а где Ворон?! КАКОГО ХРЕНА?!! А друг мой стоит с другой стороны капсулы. Лица не видно. Верхний свет бликует от панорамной маски, но, уверен, что лицо перекошенное... и целится в меня. Рука дрожит. Ствол "гуляет"... промажет, конечно. Но ведь АПС. Если на очереди... Как же его могло "накрыть"?! Тут ведь излучателей нет!. Опускаю взгляд на стеклянную крышку, и сразу картинка расплывается. Система защиты фиксирует телепатическую атаку. Ощущение между резким криком на ухо и ударом с двух сторон ребрами ладоней по шее. Ноги подкашиваются. Я сползаю вниз, к основанию капсулы, приваливаясь к нему спиной. В сознании всплывают слова Нестора о параллельных исследованиях работы оператора телепатической установки под действием изменяющих сознание веществ.
  Бог его знает, какой аэрозольный коктейль здесь распыляют в системе воздухоснабжения. У меня замкнутая, а у Ворона - фильтры, но вещества они, видимо, частично или полностью, не задерживают. И этот любопытный балбес решил с местным "Ихтиандром" в гляделки сыграть. Финал закономерен. Меня вон даже под защитой ошарашило. Каково сейчас ему - даже думать не хочется. Хорошо, что капсула здоровая. Чтобы выйти на позицию для стрельбы ему шагов пятнадцать надо сделать. А что дальше? Не драться же с ним. Хоть и стоит накостылять, но " это не педагогично". Рука попадает на оттопыренный кармашек разгрузки. В ладони оказывается РГД5 из той растяжки в лесу. "Должок". Обещал собакам, что верну. А вот и "хозяин гостинца" за спиной. Да и балбесу малолетнему пора доходчиво объяснить - что такое рикошет в замкнутом помещении. Убить - не убьёт, но на долгую память хватит.
  Кольцо летит на пол. Запал, как нас учили, тлеет 3,5 секунды. Лапка со звоном улетает в темноту... раз... два... бросок вверх и чуть за спину... БУМ!
  Сверху сыплются обломки потолка. По стеклу шлема стекает какая-то жидкость. Похоже из капсулы. Откуда-то издалека, сквозь звон в ушах, завывает контуженный Ворон. За спиной, в капсуле с расколотой крышкой, остервенело плещется "Ихтиандр". Судя по розовеющей жидкости, ему досталось осколками крышки и ударной волной. Так. Главное - не давать опомниться. Стрелять через толщу жидкости - "не гарантия". Хм, у меня же есть "вострый меч"! Сейчас "Бармаглоту" достанется!.
  Выхватываю шашку из заплечных ножен. Пока встаю, замечаю странный, пыхтящий аппарат, напоминающий ИВЛ из больницы. К нему с потолка тянется кабель. Ну-ка попробуем, с оттяжечкой, по провисающему месту. Ннна...
  Аппарат перестает пыхтеть, а существо в капсуле начинает биться с удвоенной энергией. Так, как бы удобнее приладиться, а то с первого раза не попаду, наверняка. Рядом, чуть выше пола искрит обрубок кабеля... а это вариант. "Супчик из Ихтиандра"... это бульон или уха? Сейчас выясню. С этой мыслью отправляю кабель в капсулу. Свет мигает. Существо бьется а конвульсиях, похоже жидкость достаточно соленая. И тут Ворон внезапно вскакивает с пола, с явным намерением кабель выдернуть.
  Ну уж нет. В процесс "готовки" вмешиваться я тебе не позволю. Тем более, что в этом случае "горячим блюдом" станешь ты сам. Как там дядюшка Сигал говорил? "Еще никто не побеждал меня на кухне". Главное - перелететь, иначе уха будет из Пастуха. Сколько тут у нас? Метра три в ширину и полтора приблизительно в высоту. Прыгаю с места, "с запасом", угадываю. В полете хватаю Ворона за плечи и валюсь с ним на пол. За это время автоматы успевают отключит питание, но, судя по поднимающемуся от поверхности жидкости пару, уха готова.
  В слабом свете зажёгшихся аварийных лампочек Ворон кажется безжизненным. Черт с ней, с безопасностью, поднимаю с его лица забрало шлема. Глаза остановившиеся, стеклянные, полные слез.
  - Что ты натворил?!
  - Жизнь тебе спас, дурилка. А ты чего вытворял?! Зачем в банку на упыря пялиться стал?! Решил, что в кунсткамере?!
  - Я что?..
  - Угу, в себя приходишь. Помнишь, что делал?
  - Смутно...
  - И как впечатления?
  - Жопа. Полная.
  - Уж поверь мне, не худая. Чуть из табельного Стечкина перфорации во мне не наделал.
  - Я шо, стрелял?!
  - И безбожно мазал, позорище мое. И вроде как собирался вон того вареного Ихтиандра ценой своей жизни спасать. А я, извини, помешал. Как всегда. Ты очень расстроен?
  Ворон молчит, краснеет.
  - Пушку подбери и на предохранитель поставь. К стати, глянул бы - не прорвались ли основные силы "спасателей".
  Ворон порывается встать, но вдруг снова меняется в лице.
  - Твою ж мать! Страшно то как! До трясучки страшно!
  - Угу. Что-то не так. Ещё какую-то хрень включили...
  Механическй голос в шлеме сообщает: "Опасный уровень инфразвукового облучения. Рекомендую немедленно покинуть зону обучения". Выкуривают нас что ли? Так тут же их "король". Или как-то поняли, что "король умер..."?
  Тут взгляд мой замечает шкаф, что был у меня за спиной в момент обстрела. Мэйнфрэйм. Был. Вся обойма прошила переднюю стенку. Остатки световых индикаторов горят исключительно красным. Если я правильно понимаю, то сейчас... врубается сирена в слышимом диапазоне.
  - Поздравляю. Орёл! Ты им главный вычислитель убил. Похоже на это событие у них система самоликвидации запускается. У нас от трех до пяти минут. Дыру в стене найдешь? Вали быстро. Я следом.
  Ворон неверной походкой двинул к выходу. Направление вроде правильное. А мне осталось прицепить заряд и синхронизатор к капсуле. Два нажатия на кнопку - шесть минут. Либо сработает наш таймер, либо их система подорвет все раньше. Тогда наши заряды детонируют от их ударной волны.
  Ворона я догнал у пролома. По тому, как тяжело он преодолевал дыру мне стало ясно - ему хорошенько досталось. Сам он по лестнице подняться не успеет. Я нырнул в дыру, что называется "рыбкой". Ворон прислонился к гермовводу и жестом показал мне "вперед". Благородный. Задерживать не хочет. Думает, что я им смогу пожертвовать. Ничего. Главное - лебедку неспеша к поясу прицепить, чтобы замок не перекосило. Так. Удачно. Я повис на тросе над провалом вентствола.
  - Руку! БЫСТРО!
  Я выдергиваю вялое тело друга с площадки.
  - А ну-ка обними товарища!
  - Э... как?
  - Крепко!
  Включаю лебедку. Трос начинает медленно наматываться на барабан. Вторая передача. Тот же нелюбимый бесстрастный механический голос сообщает о низком заряде батарей.
  Компьютер: Всю возможную энергию на привод лебедки. СЕЙЧАС.
  "Кондиционирование отключено, вентиляция отключена, подсветка дисплея отключена, внешние осветители..." - механический голос бубнит все тише, его заглушает ускоряющееся жужжание редуктора. Мы почти уже летим вверх.
  Трос кончился. Выдергиваю подпиравшую замок винтовку. Всучаю ее Ворону, распахиваю дверь и почти пинком отправляю его наружу.
  - Дуй к стене и крой оттуда!
  Надо успеть отстегнуться. На секундомере 2:56. До срабатывания таймеров по минимуму четыре секунды. Дверь захлопываю. Бегу к Ворону. На третьем или четвертом шаге земля заявляет, что ей надоело меня держать. Бег превращается в низкий и недолгий полет. Пролетая мимо Ворона, прихватываю его с собой и на землю мы "прибываем" уже вместе. Сначала я, на спину, на полупустой ранец, а сверху Ворон в обнимку с "винторезом". Хватит с него сегодня роли батута. Моя очередь. Лежа на спине чувствую, как земля отвешивает мне еще один мощный пинок. Теперь уже наши заряды вдогон сработали. Вижу, как на огненном столбе, словно ракета, отрывается от планеты венткиоск, из которого мы несколько секунд назад выбрались, и по широкой дуге удаляется через речку к лесу.

  - Красиво пошел, прямо как ракета. - Ворон умудряется использовать мой торс как смотровую площадку на космодроме.
  - Даже первую космическую не набирает. Сейчас по баллистической кривой на лес пойдет. Только не говори, что жалеешь, что тем космонавтом не стал, которого там не хватает.
  - Да нет уж. Спасибо. Мне тут лучше.
  - Ладно, я понимаю, что мягче бетонного пола, но хотелось бы принять вертикальное, более естественное положение. Тем более, что возле входа наблюдается какая-то "движуха". Вроде бы сигнал эвакуации и инфразвуковой "пугач" часть "местного населения" таки выставили на улицу. Тебе, наверное, стоит поискать там своих знакомых. Возможно, как менее привязанные к "местным авторитетам", они были поближе к выходу и предпочли "на воздух", а не спасать Его Величество.
  - По ходу ты прав. Ворон с трудом поднялся на ноги.
  - Голова не болит? Не кружится? Тошнота при движении глазами?
  - Не, вроде без "сотряски" обошлось. Скорее нанюхался какого-то дерьма в той лабе. Ты прав, надо хотя бы ИП 12 в дыхалку интегрировать. А то с твоими походами я живо токсикоманом стану. И твой друг Ихтиандр мне по мозгам знатно прошелся.
  - Извини. Не думал, что в том месте такое возможно, но ты тоже хорош. Контролеров тебя бояться не научили, а зря. С любой "лабораторной" живностью в гляделки играть чревато...
  Ворон поправлял снарягу не глядя на меня, но чувствовалось, что есть у него за душой нечто недосказанное, накипевшее. "За душу тянет", говорят про такое. Уже повернувшись уходить, он порывисто остановился и его, что называется "прорвало".
  - Все-таки спасибо, что не оставил в колодце. Я вел себя как последний дятел. Не ждал, что ты будешь так рисковать, после всего...
  - Ну, ты многого от меня не ждал.
  - Ты прав. Знаю тебя не один год, а понять до конца не могу. Иногда ты вытаскиваешь меня из абсолютной задницы...
  - Всегда вытаскиваю. Ты "опытный проктолог". Не лезть в задницы просто не умеешь.
  - Не перебивай, а то опять не расскажу, а потом может быть поздно. Так вот. Иногда ты неожиданно выручаешь, а иногда так же неожиданно "сдаешь". Помнишь, как отправил меня вывозить того японского журналиста? Ты ведь знал, что мы с ним попадемся?!
  - Почти наверняка.
  - Получается, что ты меня сознательно подставил?!
  - Прости. Это была часть плана. Все должны были поверить, что я "накрылся". Ведь будь я жив, я бы тебя прикрывал. Так?
  - Ну, да. Даже я поверил...
  - Ворот, видишь, поверил. Значит не зря. Потом ловили вас вояки. При иностранце, тем более журналюге, тебя не только стрелять, даже бить небось не рискнули?
  - Ну, да. Очень "вежливо" плюхнули мордой в грунт, зафиксировали пластиковыми стяжками и погрузили в вертушку.
  - Вот, и здесь я не ошибся. Одно только удивляет - как ты в военное подразделение сталкеров влип? Тебя, по идее, должны были заткнуть в стройбат, или дисбат, где-нибудь в районе Харькова, но никак не в Зону отчуждения...
  - Тут уже сыграло роль то, что ты не просчитывал. Вояки меня даже не допрашивали. Вместе с японцем, "не распаковывая", сдали в надежные руки СБУ. Я даже не в курсе - жив ли япончик, или без вести пропал?
  - Жив курилка. В прошлом году книжку издал. Говорят - бомба. Про нас. Жаль еще не перевели у нас. А на английском я читать не люблю. Так что же "безопасники"? Вербовали? Судя по всему удачно... отчеты, значит, пишешь? Про базу под тракторным доложил?
  - Нет. Не считай меня совсем идиотом.
  - Даже не думал. Иначе бы так не рискнул. Ты, друг мой, очень похож на моего любимого киногероя, Энакина Скайвокера, помнишь такого? Так вот пусть эти уроды считают, что ты Дарт Вейдер. Мне это нужно.
  - Да нахрена же?!
  - Элементарно. Ради проведения той операции мне пришлось публично засветиться. Значит интерес разведок лишь вопрос времени. Значит в любом случае в мое окружение постараются кого-то внедрить. И лучше, если это будет человек адекватный и предсказуемый. Я тебя учил. Я знаю, что ты не станешь разбазаривать ресурсы, сдавать им базы, людей, которые тебе дороги...
  - Значит ты использовал меня?!
  - Так же, как ты сейчас используешь меня в своей операции. Так же, как ты присоединился ко мне с единственной целью - найти отца. Всё в этом мире строится на балансе интересов. И помощь друзей мы используем всегда. Порой даже не ставя их в известность.
  - То есть ты не считаешь меня предателем?
  - Но ведь ты же меня не предал? Ты всего лишь работаешь агентом. Я считал тебя двойным, а ты оказался тройным! Респект, чувак! Значит ты чертовски хороший агент! Ты правильно научился использовать возможности и ресурсы, друзей и врагов. Еще бы себя беречь научился, а то одного тебя отпустить страшно. Минимум раз в месяц приходиться "пушного зверька" шугать.
  - Кого?!
  - Песца! Упитанного такого...
  Ворон ржет. Инцидент исчерпан.
  - "Кочергу" тебе оставить? - Я указываю на "винторез".
  Ворон молча протягивает винтовку мне.
  - Там возле БТРа у одного вроде "вал", у второго "гроза". Думаю, что хотя бы один ствол остался годным.
  - Ладушки. Расходимся. До вертушек буду крыть тебя с дуба. Потом на базу зарули. Там ребята тебе замену табельному стволу "нарисуют", чтоб проблем не было.
  - И так не будет. Меня командир части "по длинной дуге обходит". Куда там номера оружия сверять. А вот отчетов теперь тонну писать придется. И так бы пришлось, но я же "основное" задание провалил - наши хотели лабу целой заполучить. Но это не официально. Официальная часть выполнена "с процентами". Всех выживших надо сдать лично. Они теперь на вес золота. Аналитики их "доить" будут долго. Так что жди в гости недельки через две, когда все страсти улягутся. Если будет новая ниточка - тебе первому притащу.
  Ворон уходит в сторону входа, я ныряю в ливневку и шлепаю к тому дубу, где мы планы строили днем.
  Когда забираюсь на дуб, вижу, как друг мой хлопочет над "спасёнными". Он прав. На холме несколько больше, чем десант БТРа. Почти два десятка человек. Некоторые узнали Ворона, шумно радуются, жмут руки. А часть сидит в сторонке, с видом весьма потерянным. Но нашивок "Монолита" и безумно горящих глаз не видно ни у кого. Горящие развалины здания над входом прекрасно освещают весь холм и тех, кто на нем...
  Включаю сканер. Нахожу частоту Ворона. Слышу, как он вызывает вертушку. Сообщает, что выжила практически вся группа Сокола, и еще есть несколько человек, которым требуется квалифицированная помощь. Они в шоке, дезориентированы и напуганы. Раненые есть, тяжелых ни одного. Ему обещают борт в течение десяти минут. Он просит поспешить, пока пожар не утих, чтобы не упустить хорошую подсветку площадки. Ребята из группы Сокола заметно оживляются. Кто-то обозначает посадочный круг красными фальшфейерами. Еще двое, вместе с Вороном, обследуют остальных, "не своих", бинтуют ожоги, обкалывают противошоковым. В общем люди заняты. Я прячусь глубже в листве. Чувствую приближение вертолета.
  Посадка любой вертушки ночью, да еще рядом с пожарищем, феерическое зрелище. Сначала приходит звук, едва слышный, стрекочущий, потом он перерастает в грохот, в котором можно различить присвист каждой лопасти, проходящей точку перекладки и только потом из-за леса выныривает пузатая туша транспортного Ми-8, слепя прожекторами. Вертушка проносится над холмом, закладывает вираж над полем и возвращается уже медленно, задирая нос. Проходя мимо вершины, освещенной горящими развалинами, вертолет буквально разметывает потоком от ротора пепелище, завивает в гигантский бублик дым и искры. Сдувает пламя и практически гасит пожар. Замирает над обозначенной площадкой и медленно, осторожно, как при первом купании в начале лета пробуют воду, касается колесами травы.
  Лопасти несущего ротора молотят воздух практически на уровне моего лица. Я вижу, как слабо светятся законцовки от накопленного трением статического заряда. Если пилотам вздумается "на всякий случай" пальнуть по опушке леса, то меня снесут вместе с дубом. Даже дышать начинаю неслышно. В хвосте распахивается грузовая рампа, опускается пандус, чтобы облегчить и ускорить погрузку. Меньше чем за минуту холм пустеет, створки под хвостовой балкой закрываются. Ворон поднимается на борт последним, через боковую дверь. На последок бросает едва уловимый жест " до встречи", и вертушка, свистевшая до этого турбинами на малом газе, "дает взлётный". Летят сорванные листья, клубится в перемешку с пеплом и мусором пыль. Из этого облака медленно поднимается округлое тело вертушки, с грацией выходящего из воды бегемота, зависает над холмом, выше верхушек деревьев, клюет носом и уносится, плавно набирая скорость, за лес.
  Я дожидаюсь, пока стихнет песня роторов и спускаюсь с дерева. Прежде, чем ноги касаются земли, ощущаю чьё-то присутствие. Оно выдает себя не звуком или движением. Я чувствую, как кто-то осторожно окликает меня, не словами, а мысленно. Будто издалека до меня пытается "достучаться" один из контролерской братии. Это воспринимается не как давление или агрессия. Словно меня тронули за плечо.
  - Кто ты? Я чувствую тебя. Выходи!
  Из полумрака опушки в неверный свет от тлеющих развалин осторожной походкой выходит человеческая фигура в заношенном "камуфляже" без знаков отличия.
  - Здравствуйте.
  Меня одолевает смутное раздражение. Я понимаю, что это не случайный попутчик или противник. Это очередной "чемодан без ручки, который и нести тяжело и бросить жалко". Вежливость и такт словно сдувает потоком от улетевшего вертолета.
  - Почему не улетел с остальными? Кто ты такой? Что ты хочешь от меня? Отвечай, или пристрелю!
  - Пожалуйста, выслушайте... потом решите, что со мной сделать. Мне очень нужна ваша помощь. Я отвечу на все ваши вопросы. Только не прогоняйте... Во-первых я не помню, как мое имя. Уже несколько лет кроме как "эй, ты!" меня никто не звал. Я не улетел с остальными потому, что знаю, что бы меня там ждало. Я не хочу прожить остаток жизни в стенах из белого кафеля с нестерпимой вонью "хлорки" и медикаментов. С меня на всю оставшуюся жизнь хватит лабораторий, обследований и режима. Моим единственным удовольствием, что я помню, было смотреть на звезды, через смотровые щели пулемётной башенки. О том, чтобы убежать, даже мыслить было нельзя. Один мой друг, имя которого я тоже забыл, планировал побег, но тот, кого звали Повелителем, проник в его мысли и заставил прыгнуть в лестничный колодец. Его тело запретили убирать, чтобы все видели, что от Повелителя не укроется ничто. Он часто мучил меня за мою любовь к небу и звездам. Но вытравить ее из меня не смог...

- Да, несладко тебе пришлось... а ты хоть помнишь, как попал сюда?

- Нет. Даже это время отгорожено от меня такими кошмарами... Я боюсь спать. Во сне я постоянно мучительно умираю. Меня пожирают твари, погребают заживо, сжигают, оставляют тонуть в медленно заполняемом водой подвале... всего просто не перечислить. Когда я пытаюсь вспомнить прошлое, просто вчерашний день, мне начинает мерещиться такое, что даже словами не передать. Я не могу вспоминать. Это слишком тяжело и страшно. Единственное, что нам позволено помнить, это Его слова и наставления, его "уроки". То, как он нас мучил за любую провинность. Лишь те, кто преданно служил Ему, были достойны нормального отдыха и пищи. Все остальные получали наказания. Или жили под страхом грядущего наказания. Он мог проникнуть в сознание любого на базе. Это всегда было грубо и унизительно, но он сделал с нами что-то такое, что без этих прикосновений Его воли было не менее тяжко.
  - Значит я был прав. Вы испытывали абстиненцию без этого телепатического насилия. Извини, что перебил. То есть находясь на базе вы его ощущали постоянно?
  - Да. И еще немного друг друга. Эта способность появилась у всех. Он утверждал, что это дар тем кто служит Ему - Повелителю. Мне кажется, что это ложь.
  - Верно. Это побочное действие газа, подавляющего сопротивление внушению. Должно со временем пройти.
  - Мне будет очень страшно оказаться наедине со своими кошмарами. Пока я могу чувствовать чье-то присутствие... Вас я почувствовал сразу... я отвлек напарника разговором, пока вы шумели и проникали внутрь. Я чувствовал, как Вы боролись с ним, как Вы убили его. У меня появилась надежда. Потом я просто тихо следовал за Вами. Хотел просто поблагодарить. Но очень прошу - возьмите меня с собой. Помогите пережить хотя бы эту ночь. Если нет, что ж, будет приятно хотя бы умереть под небом, глядя на звезды. Они прекрасны, ведь правда же?
  Я долго молчал, глядя на догорающий домик охраны. Я видел то, о чем мне рассказывал этот человек. Видел даже то, что он не рассказывал. Он хотел, чтобы я это видел, и я видел. В ответ я вспомнил и показал ему, как умер тот мерзавец, что назвался Повелителем. Как мы минировали и взорвали их "нору". Зачем-то, повинуясь внезапному импульсу, показал церковь, как играл с собаками, как снимал в лесу растяжки... Незнакомец заговорил вслух.
  - Огромное Вам спасибо! Я впервые смог что-то вспомнить без мучительных галлюцинаций. Вам кажется, что вы слишком легко его убили. Вам жаль, что нельзя убить его еще несколько раз? Но Вы не злой... Вам не нужно об этом жалеть. Вы уже сделали чудо - освободили нас. Вы сделали еще одно чудо - подарили мне надежду, что я смогу хоть что-то вспомнить. Я чувствую - вы хотите узнать как все было на этой базе. Я хочу вспомнить себя. Возможно, по пути, я смогу вспомнить с Вашей помощью, и рассказать Вам все, что знаю. Один я с этим не справлюсь, а у Вас есть сила... решайте.
  Я молчал. Я слушал. Слова этого человека, его мысли, его эмоции. Все было открытым, настоящим, слишком ярким и естественным, чтобы быть актерской игрой. Боль. Боль сыграть сложнее всего, если ты ее не переживал.
  - Ладно. Сейчас мы пойдем через лес. Пойдем молча, очень осторожно и тихо. Ты когда-нибудь смотрел чужими глазами? Я буду держать тебя за руку и вести. Постарайся не отвлекать меня и не бояться. Через час будем дома.