Андрущенко Александр Анисимович : другие произведения.

Золотые монеты почтмейстера

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мой прадед Адам Яковлевич Колодинский действительно был почтмейстером Кишинева и среди его наград - орден Св.Станислава 3-й степени. Но выиграл на скачках не он, а другой прадед, нотариус из Петрограда Борис Федорович Вишнев. Свои 10 000 рублей золотом он не закопал, а пустил в дело с помощью шурина, офицера из Екатеринбурга. Так ему казалось. На деле же шурин всю эту огромную сумму прокутил. И прадед к революции остался нищим. Умер в Ялте в 1920 г. В Крыму и познакомились моя бабушка Нина Вишнева и сын почтмейстера Борис Колодинский, закончивший киевский университет. С ними связано немало семейных легенд, которые, надеюсь, станут сюжетной канвой для моих следующих рассказов. С уважением, Александр.
  рассказ
  Золотые монеты почтмейстера
  Семейный архив
  Снимок был наклеен на фирменную картонку фотографа Абрама Зельцера с узорами в стиле рококо на обратной стороне. Зельцер запечатлел человека с многозначительной и несколько хитроватой улыбкой, которую тот прятал в бородку-эспаньолку и усы с закрученными острыми кончиками. Человек в соломенной шляпе-канотье, белой рубашке, жилете, полосатых брюках и лакированных штиблетах стоял возле ствола молодой шелковицы и опирался на черенок лопаты. На обратной стороне поверх узоров было написано красивейшим бисерным почерком: "Здесь вы найдете свое счастье. Вацлав Краевский. Месяц август года 1914-го".
  Таких старых фотографий в домашнем архиве семьи Краевских-Соколенко хранилось несколько десятков. На обратной стороне фото двух девушек в платьях со стоячими воротничками, отороченными белыми кружевами, одна из подруг написала:
  "Когда по воле Проведенья В живыхъ не будетъ уж меня, То пусть мое изображенье Останется на память у тебя".
  Ниже стояла дата - 1890 год, февраль, а также кому и от кого такой подарок: "Устинии Соколенко от Любови Кавериной". Фото девяностого года также имело фирменный штамп Абрама Зельцера, который, судя по этому, успешно вел свои дела в течение минимум четверти века.
  Было и фото кучерявого старшего сына Вацлава Адамовича и Устинии Игнатьевны - Бронислава, сделанное к выпуску из гимназии в том же 1914 году и заверенное печатью на красном сургуче. В верхнем правом углу фото значилось "Изо-", а на обороте следовало продолжение: "браженный на сей карточке действительно есть Брониславъ Вацловичъ Краевский, окончивший восьмиклассный курс мужской гимназии, что подписями и приложением печати удостоверяется".
  Красовался и сам Вацлав Адамович в вицмундире городского почтмейстера с медалями и орденом Св. Станислава третьей степени. Надо сказать, что Станиславом любой степени по статусу ордена мог награждаться либо потомственный дворянин, либо удостоившийся этой награды получал непереходное дворянство. Был ли Вацлав потомственным дворянином, семейные историографы умалчивают. В годы сталинских репрессий любые сведения о принадлежности членов семьи к аристократическому классу тщательно скрывались, а то и безжалостно уничтожались.
  Бабушкина легенда
  Максим помнил старые фото с самого детства. Бабушка Оля, жена кучерявого Бронислава, бывало, вечерами раскладывала старые снимки на столе, как пасьянс. Рассматривала их, гладила тонкими длинными пальцами. И рассказывала истории, одна интереснее другой. По этим историям можно было понять, что жили Краевские неплохо, а Вацлав мало задумывался о деньгах и их количестве, переложив все хлопоты по хозяйству на верную Устинию.
  Будучи человеком страстным и увлекающимся, он часто играл в карты, много проигрывал, за что на следующее утро подвергался беспощадной словесной экзекуции со стороны своей благоверной жены Устинии, успевшей родить к тому времени двух мальчиков и одну девочку. "На что детей учить будем, ты подумал?" - гневно встряхивала она головой, и бриллианты в ее сережках сверкали, как лучи прожекторов на мятежном броненосце "Потемкин".
  Вацлав с достоинством принимал упреки жены, как мог, успокаивал ее. Но в карты играть не прекращал.
  А потом, когда он получил большой чин и начал ездить по делам в Киев, то пристрастился там к походам на ипподром, где делал большие ставки на приглянувшихся ему рысаков. И, как правило, выигрыши его были нечасты и мизерны, а значительные проигрыши преследовали, как запорожские казаки отставшего от своих в чистом поле ляха.
  Так продолжалось лет десять. Вацлав из рядового служителя стал городским почтмейстером и удостоился высокой награды за службу царю и отечеству. Дети подросли, уже оканчивал гимназию и был готов поступать в Киевский университет старший - Бронислав. Казалось, пора коллежскому асессору и остепениться. Но вслед за сединой в бороду все чаще лукавый стал подталкивать в ребро этого неугомонного человека. Каждый раз, ставя деньги на кон либо покупая на бегах билеты тотализатора на скачках, он думал только об одном: "Ну, не могу же я постоянно проигрывать! Где-то ждет меня удача!"
  Киевский ипподром был в тот ясный июньский день 1914 года забит до отказа. Вацлав приехал туда с опозданием, так как занимался оформлением сына в университет, где встретил давнего приятеля - преподавателя химии, говоруна, каких мало, не смог от него отвязаться. И в конце концов оказался у окошка тотализатора, где делались ставки, когда людей уже было - не протолкнуться. Толкотни и давки почтмейстер не любил, он раздражался донельзя, попадая в толпу.
  И на этот раз, кое-как добравшись до цели, вспомнил, что не успел разузнать, какие рысаки и какие жокеи участвуют в сегодняшних заездах. В таких нервных тисках он не оказывался давно, и потому назвал первые пришедшие на ум имена и клички. На большинство из них ставки не брали как на не принимающих участие в бегах. "А, будь, что будет", - решил Вацлав и выложил все приготовленные деньги на одного жокея и его лошадку.
  Он был азартным, но вслепую и так нелепо никогда не позволял себе рисковать. А тут не выдержал! "Будь что будет", - повторил он и перекрестился, выбравшись, наконец, на трибуну. "Вы на кого поставили?" - вежливо поинтересовался у него толстенький господин во фраке и цилиндре. "На Марго", - как-то потерянно обронил Вацлав. "О, сразу видно знатока! - пощелкал ногтем по золотому портсигару обладатель котелка. - Марго в последнее время делает успехи. Но самое замечательное то, что два основных ее конкурента Бурлак и Демон сегодня не участвуют, их подлечивают коновалы. Сам я уже год как не играю, жена запретила, так что буду переживать за ваш выбор". На том они и расстались.
  А Марго действительно выиграла. И Вацлав сорвал главный куш тотализатора, который превышал десять тысяч рублей золотом. Представить себе величину этой суммы несложно, если знать: безбедную жизнь почтмейстеру и его семье обеспечивали шестьдесят рублей золотом в год.
  В августе 1914-го началась Первая мировая война, на которую Вацлав ушел командиром батареи легких полевых орудий, так и не успев распорядиться свалившимся на голову богатством. Где он спрятал деньги, не знал никто. Время было тревожное, и Вацлав не хотел обременять близких людей опасным знанием о месте, в котором он оставил золото.
  Только прощаясь, сказал жене: "Береги детей, Устя! И вот эту карточку", - и он положил в ее ладонь свое фото у шелковицы.
  А год спустя пришла Устинии Игнатьевне весть о "героической гибели раба Божьего Вацлава, верного слуги Царя и Отечества, Георгиевского кавалера, штабс-капитана Краевского на поле боя в победоносномъ сражении с супостатомъ". В тот же день сняла она с себя все кружева и бриллианты, убрала в сундуки сервизы знаменитой фабрики Кузнецова и столовое серебро. Став вдовой, одевалась всегда скромно, но опрятно. Вместе с верной домработницей Дуней поддерживала в доме образцовый порядок. Младшие сын и дочь поехали в Харьков учиться, завертела их там революционная стихия, домой они не возвратились, пропав без вести в Гражданскую войну. Мать так и не узнала, к какой силе они прибились и не оказались ли по разные стороны баррикад.
  А старший сын после учебы в университете вернулся к родному очагу как раз в самый разгар махновщины и других не менее лихих народных течений, волнами прокатывавшимися по юго-востоку Украины. Потом воевал в Красной Армии, возвратился снова домой, женился на дочке местного нотариуса Ольге. Родились у них сын и дочь. И вот много лет спустя, когда уже и Вторая мировая давно закончилась, рассказала Ольга Николаевна своему юному внуку Максиму семейную легенду о золоте, случайно выигранном на бегах и неизвестно где спрятанном его прадедом Вацлавом.
  Безвыходное положение
  Максим Павлович в который раз перебирал старые фото. Вглядывался в лица предков, будто пытаясь услышать от них совет, что делать в той катастрофической ситуации, в которой он и его жена Оксана оказались на старости лет. Но люди на столетних снимках словно в рот воды набрали. Да и что они могли сказать Максиму, который, пытаясь добыть деньги на лечение жены, взял огромную сумму в долг и прогорел, скупая и продавая акции на бирже, где просто обязан был по всем своим расчетам за короткое время сорвать большой куш. Его надоумили на это знакомые, которые работали в структурах местного бизнеса и были наслышаны о прибылях, которые их хозяева получали от игры на биржах. Конечно, Максим понимал, что рискует, но выбора у него не было. Как когда-то прадед, он понадеялся на удачу.
  Кто же мог предвидеть, что цены на нефть обвалятся так резко! А Максим к тому же играл на повышение котировок. Уже через неделю деньги надо было возвращать. О том, что будет, если этого не сделать, думать не хотелось. А предки на картонках безмолвствовали. И только хитро улыбающийся Вацлав с лопатой у шелковицы словно подмигивал правнуку: не дрейфь, мол, Максим, прорвемся!
  Ко второму десятилетию двадцать первого века Максим и сам уже прожил большую и сложную жизнь. Получив специальность штурмана дальнего плавания в одесской мореходке, в течение трех десятков лет оставался верен выбранному пути и своей Оксане, с которой познакомился в купе поезда, когда возвращался к родителям после первого своего кругосветного плавания. Они были молоды, мечтали только о хорошем. И многое из того, о чем грезили, так или иначе, но сбывалось в их жизни, полной встреч и расставаний, переездов и перелетов, надежд и разочарований.
  Одного только Бог не дал им в полной счастья семейной жизни: у Максима и Оксаны не было детей. Но и с этим супруги как-то свыклись, даря свою ласку и заботу стареющим родителям. А когда тех не стало, остались Максим и Оксана в одиночестве. И только тогда, когда им было уже далеко за пятьдесят, по-настоящему поняли, как много значат друг для друга, как сроднились за прошедшие десятилетия.
  Уютный дом почтмейстера с маленьким садиком им нравился всегда. Казалось, на этом ухоженном поколениями предков клочке земли, в этих старых, но прочных стенах время замерло в тот самый момент, когда обитатели скромного жилища вслед за Фаустом повторили сакраментальную фразу: "Остановись мгновенье, ты прекрасно!" Вот почему, получив дом в наследство, Максим и Оксана не сомневались, где им жить. Подарили племяннику-молодожену свою одесскую однокомнатную квартирку и переехали поближе к Азовскому морю. Здесь и рассчитывали провести осень жизни.
  С высоко поднятой головой
  Оксана после обезболивающего укола перестала стонать и уснула. Ей срочно нужна была сложная операция, которую могли сделать только в Израиле. О сумме, требовавшейся для этого, вспоминать не хотелось. Максим ничего не сказал Оксане, когда решился на финансовую авантюру. Не сказал, что взял в долг у местных воротил, близких к криминальному миру, большие, очень большие деньги. Не сказал о высоких процентах, о том, что в залог они взяли дом со всеми "потрохами". И, конечно, ничего не знала жена о его провальной игре на бирже. Теперь она спит. А Максим не может даже сам свести счеты с жизнью. Самоубийство означало бы малодушное предательство Оксаны. И не привык он сдаваться даже в самых пиковых ситуациях.
  Он сидел за старым резным столом с гнутыми ножками, рассматривая фотографию за фотографией. Такие знакомые лица! Хотя живыми он не видел никого. Вот дед Бронислав, кучерявый гимназист. Бабушка Оля рассказывала, что он был образованнейшим человеком, знал пять языков, играл на мандолине, серьезно занимался астрономией, сам сделал из набора линз достаточно мощный телескоп. Но в советское время старался быть тише воды, ниже травы. Большой молчун, он работал то ночным сторожем, то плотником, то учетчиком. Всю Отечественную прошел рядовым, отказываясь даже от сержантских нашивок. Был ранен. Возвратился домой с четырьмя медалями.
  Максим помнил, что в семье старались в присутствии посторонних не вспоминать об отце Бронислава Вацлаве, его дворянском звании и высокой, по дореволюционным временам, должности почтмейстера. Не упоминали и о польском происхождении этой семейной ветви. Бабушка Оля рассказывала, что ее муж Бронислав в тридцатые годы прошлого века держал дома "тюремный" чемоданчик со сменой белья, туалетными принадлежностями и сухарями. На всякий случай. Однажды ночью в двери дома начали колотить и кричать: "Краевский, выходи!" Бронислав включил свет и начал торопливо одеваться. Взял чемоданчик и, на ходу поцеловав жену, прошел к двери. Но тревога оказалась ложной: на сей раз приехали не за ним. Обыск проводили у соседей, а Бронислава пригласили понятым.
  А вот прабабушка Устиния. На дореволюционном снимке у нее высокая прическа. А какая гордая осанка на фото в полный рост в пол-оборота! Бабушка Оля рассказывала, что ее маму гувернантка учила держать спину прямо, заставляя ходить с деревянной указкой между поясницей и согнутыми в локтях руками.
  Несмотря на напряженность поз и застывшие масками лица фотографии передавали то главное, чего потом нельзя было уловить во взглядах и выражениях лиц людей советского периода. С карточек вековой давности смотрели настоящие личности, чью свободу выражения мыслей и чувств никто не ограничивал. Ведь их с детства приучали держать голову высоко поднятой, а спину не сгибать нигде и ни перед кем.
  Подсказка прадеда
  Наконец, Максим взял в руки изображение родоначальника всей этой "фотодинастии", как шутя называла ретро-снимки Оксана, своего прадеда Вацлава. "Вот ведь повезло человеку! - с грустью подумал Максим. - Такие деньжищи выиграл! Мне бы так!" - почти позавидовал он, поворачивая картонку в руке. И с особым интересом вчитался в короткую надпись, сделанную прапрадедовской вязью: "Здесь вы найдете свое счастье..."
  А что, если бабушкина легенда о выигрыше на скачках - не сказка из семейного фольклора, как ее привыкли воспринимать все родственники и друзья? Максим снова всмотрелся в снимок. Было известно, что прадед сам садом не занимался. Почему же он сфотографировался с лопатой? Случайно ли? Если не случайно, то что хотел этим подсказать своим потомкам? Самое простое: копайте здесь, и будет вам счастье! Нелепая мысль, но все-таки...
  "Странно, что за сто лет никто не догадался именно так понять надпись Вацлава, - удивился Максим. - Если бы догадались, то давно бы уже попытались поискать деньги под шелковицей".
  Максим боялся спугнуть удачу, цена которой - жизнь Оксаны. Он быстро надел куртку и, несмотря на позднее время, вышел во дворик. Почему-то не взял современный светодиодный фонарь, а зажег фитиль старой "летучей мыши". Достал из сарая лопату и, зачем-то перекрестившись, начал копать. Постепенно углублялся в землю. На штык, на два, на три. С каждым разом его надежда на чудо таяла, как керосин в лампе.
  Вдруг лопата обо что-то глухо ударилась. Максим наклонился, разгреб землю руками. И нащупал толстый корень столетней шелковицы. Пришлось принести из сарая еще топор и ножовку. Он понимал, что пора остановиться, что все это сказка, но ничего не мог с собой сделать. Удары сыпались на ни в чем не повинный корень. Сосед, которого привлек шум в неурочное время, включил свет на своей веранде, выглянул в окно. "Ничего, переживет", - мелькнуло в голове у Максима.
  Наконец, кладоискателю удалось избавиться от преграды на своем пути к цели. Максим снова взял в руки лопату и со всей силы вонзил ее в землю. Раздался звонкий металлический лязг.
  Кованый сундучок оказался совсем небольшим. В нем на полуистлевшем алом бархате рядами столбиков были аккуратно уложены 400 двадцатипятирублевых золотых монет с профилем Николая Второго. Была там и бумага с письмом. Но она рассыпалась в руках у Максима. Удалось прочитать только последние две строки: "Будьте счастливы! Вашъ Вацлавъ".
  Александр АНДРУЩЕНКО.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"