"Мы направлялись на Восток, но мы направлялись также к
средневековью или в Золотой век, мы бродили по Италии, по Швейцарии, но нам
случалось также останавливаться на ночь в X столетии и пользоваться гостепреимством
фей или почтенных патриархов..."
Герман Гессе
"Паломничество в Страну Востока"
-
Мои видавшие шузЫ
Под пылью тысяч городов
Хлебнули долюшки росы...
Я к вам пришел - не нужно слов!
Веня Д'Ркин
I
Силя жила в небольшом селении, а Густав в шумном городе.. - но это не помешало им встретиться и обойти вместе чуть ли не всю Землю в поисках чего-то или просто так. Откровенно говоря, они и сами не знали, к чему идут, - но верили всем сердцем ( так часто в пути было ощущение, что оно у них одно); к тому же, ничего другого, кроме веры, у них не осталось..
Так они встретились - Силя жила себе и видно не было, чтобы она думала о каких-нибудь странствиях (хотя иногда сердце щемило жутко - оно то просило сейчас же, то звало куда-то - но чего? и куда?!), а вот Густав продал свой магазин - который был вполне успешен и приносил ему уже многие до того годы хороший доход - и отправился, с деньгами и кое-какими вещами, даже не наметив определённо маршрута... просто ушёл однажды из города, ни с кем не попрощавшись; собственно, прощаться ему было и не с кем.
Можно рассказать, а можно и не рассказывать о его дорогах - сколько он прошёл один, сколько проискал, передумал и перетерпел, пока... не отчаялся совсем. Когда бросаешь известное и отправляешься на поиски непонятно чего - редкого человека не будет хоть иногда мучить мысль о глупости этих поисков. С другой стороны, что-то же тебя подтолкнуло искать!.. Это было похоже на борьбу - наверно, противники были равны: то один, то другой выходили вперёд, брали верх и, в конце концов, устанавливалось некоторое равновесие, продолжавшееся порой годами, позволяющее идти.. Но энергия первого порыва постепенно терялась, и те убеждения - слова лишь.? - которые однажды подвигли решиться на такую перемену, уже не помогали.
Вот так из последних сил Густав добрёл до какого-то очередного пункта, где жили люди, и, присев на скамейку, подумал, какой же он всё-таки идиот.. Но, когда он думал это, на его лице была улыбка. Всё-таки, что бы ни было - хоть он и продал своё дело, отказался от спокойной и уверенной жизни, а теперь у него почти нет денег, здоровья и сил, и он, пройдя по стольким городам и городишкам, так ничего, в общем, и не нашёл, - всё же была эта странная, необъяснимая радость - и она того самого вкуса, как и в первый день его путешествия... Она ещё была, ещё тлела, но мысли о неопределённости поиска, мысли, не видящие больше цели вдали, почти совершенно завладели им. Сев теперь на лавочку на окраине деревни, он даже не хотел думать о том, что когда-то ещё надо будет подняться и идти дальше; и улыбался он больше оттого, что наконец после долгого-долгого пути случился привал, - ничто на свете его теперь не беспокоило..
Когда он почти задремал, привалившись к стволу берёзы, растущей за скамейкой, в деревне зазвонили в колокол. Густав открыл глаза и увидел, как мимо него пробежало несколько человек - они не обратили на него никакого внимания (а он уже привык, что на него, как на чужака, обязательно обратят внимание, присмотрятся - по крайней мере, сначала - с недоверием). За первой группой пронеслась вторая, более многочисленная, за теми ещё. Густав наблюдал как пробегают люди, не особенно заинтересованный по поводу того, почему и куда они спешат. "Пожар наверно", - подумал он лениво, провожая взглядом очередных бегущих; а через несколько минут и в самом деле увидел в той стороне, куда всё стремились, столб тёмного дыма. Густав вздохнул и опять закрыл глаза - за время его скитаний ему приходилось спать при самых неспокойных и даже опасных обстоятельствах - но теперь его не очень беспокоили опасности. Он закрыл глаза с мыслью о том, что уже бы их совсем не открывать - может, и никогда..
Он и правда уснул, - сон забрал часть усталости; он проспал ночь и глаза открылись сами собой, не спрашивая того, кто рассуждает, выносит слишком категоричные решения.. Во сне или наяву звучала какая-то знакомая мелодия - может, она и разбудила его. Густав опять обнаружил себя в этом мире, сидящим на твердой лавке, прислонившийся к берёзе, - котомка, как всегда под спиной: если кто и увидит, ему придётся столкнуть хозяина, чтобы завладеть ею.. - но сейчас больше по привычке, да и не было там почти ничего. Тело на лавочке (теперь почти не затекало), голова о дереве, котомка стало быть, под спиной, мысли постепенно вспоминают оставленное вчера... Рядом с ним (он увидел, когда повернул немного закостеневшую шею, чтобы посмотреть, откуда звучит песня, - но кажется, то был все же сон) сидела девушка в длинном деревенском платье, с соломенными волосами, заплетёнными в косу, с опущенной головой..
-Что за печаль, красавица? - спросил он по привычке радостно и браво (видно, ещё не вспомнил своих вчерашних безнадёжных умозаключений).
Она подняла голову, посмотрев на него, вздохнула - и потом только покачала головой, и ничего не сказала.
Густав выпрямился и начал разминать после сна мышцы и кости - что было всегда приятно и само по себе давало будто надежду применить все свои члены для чего-то хорошего и верного - например, для дальнейшего пути..
-Как тебя зовут? - спросил он, поворачивая шею туда и обратно.
-Силя, - сказала девушка.
Густав отчего-то посмотрел на неё внимательнее - только ли сейчас заметил, как она красива и мила?
-Никогда такого имени раньше не слышал, - произнёс он с улыбкой.
-А у нас Густавов тоже нет - ты, наверно из других земель.
Густав хотел спросить, откуда она знает, что он Густав, - потом догадался: сторона рюкзака с его вышитым именем, должно быть, выглядывала из-за спины.
-Да, правда, - сказал он, радуясь, что она ещё и догадлива, - не из этих.
-И куда же идёшь? - спросила она всё так же понуро - может быть, просто из вежливости, которая и деревенским не чужда.
И тут пришелец уже не мог продолжать разговор в таком же ключе - вся вчерашняя безысходность наскоком вернулась к нему, и он даже не знал, что сказать... Но за время, пока он странствовал, какая-то дисциплина привилась ему - он не мог просто проигнорировать вопроса; люди чаще были добры к нему, и он назначил себе долгом и самому быть с ними добрым и вежливым. Хоть что-то нужно было ответить, и он уже почти начал говорить, почти правду: "Просто странствую - брожу, ищу чего-то..." - но так и не сказал, потому что услышал, как девушка тихо плачет.
-Что?. Что такое? - обеспокоенно спросил Густав.
..Видимо, она тоже что-то хотела учтиво или честно ответить, но не могла справиться со слезами. Густав хотел ей чем-то помочь, но только смотрел, не отдавая отчёта, что и теперь любуется ею, - и теперь она прекрасна, даже когда плачет..
Вдруг странным образом он догадался - и тут же спросил её:
-Это твой дом горел - и все бежали туда прошлым вечером?..
Силя кивнула два раза - закрыла лицо руками., но через минуту отняла их, успокоив сама себя, и опять смотрела вниз и немного вперёд.
-У тебя есть куда пойти? - спросил Густав. - Родители, родственники, соседи, может быть... И где твой муж? - Она была уже не юна, и он счёл нужным спросить это.
Она только покачала головой - на всё сразу.
"Неужели же никого? - подумал про себя Густав. - Не может быть..." И тут этот выход, эта единственная, наверно, развилка дороги - не только для него, но и для неё - эта возможность явилась для него такой ясной, как этот зарождающийся день (даже яснее - потому что утро было слегка облачное).
-А пойдём со мной!.. - сказал он, и смотрел, пытась поймать каждый ее отклик - насмешества, неудовольствия, раздражения - чтобы со всем справиться, тут же переубедить..
Но она посмотрела на него и спросила: "Куда?."
О, лучше бы она разгневалась или посмеялась над ним!.. Но нужно было что-то придумать - нужно было показать ей светлую перспективу пути, чтобы он привлёк её, так же... как когда-то и его?!
"Вот же оно только что было перед тобой, за миг.. - такое ясное и прекрасное!.. Где теперь? - или ты не можешь подобрать слов, или боишься..."
-Ты знаешь, - начал он говорить - и к нему приходили отдельные фразы, одна за другой, и после каждой он не знал, что дальше скажет; смотрел на неё, слушал своё ощущение... и говорил: - не так давно я был вполне богат. У меня был свой магазин, дело, которое давало мне не только пищу, но и престиж - я был уважаем в городе, я мог себе позволить многое.. Но всё чаще я себя ловил на мысли, что моя жизнь не даёт мне счастья. - "Всё верно, - думал он вслед словам, сказав это, - но что же дальше?.."
-И я не знал, что дальше, - оставалось жить как жил: работать, пользоваться всеми благами, которые приносит работа, вести одни и те же беседы с теми, кто называл себя моими друзьями, обсуждать новости, давать в долг, получая в ответ ярчайшую, сколь и противную улыбку... Но вдруг... я услышал о тайне, которая ждёт вдали!..
"Да ты поэт!" - мимоходом похвалил он себя и отметил с удовольствием, как загорелось что-то в глазах у девушки - которая слушала, немного повернув к нему голову...
Он сделал паузу, и будто что-то вспоминал, смотрел прищуренно в пространство... И вдруг услышал смех. Повернулся недоуменный.. Силя смеялась, глядя на него.
-Вы оставили своё дело и отправились на поиски тайны, которая ждёт вдали?..
-Да, - сказал он не очень уверенно. Ведь это была правда, хоть и слегка обращённая в миф... И что ей так смешно?!
Но она уже умолкла. И снова без интереса смотрела перед собой - вздыхала, не знала, в самом деле, что ей теперь делать и как жить... "А я, что ли, знаю!? - возмутился про себя Густав. - И ведь чистую правду говорил, почему она мне не верит?."
-Это правда, - сказал он ей, уже без такой же театральности, как в начале рассказа, но всё же понимая, что нельзя говорить всего - того, по крайней мере, что все эти поиски окончились провалом вот на этой самой скамейке.. - здесь они завершились и он больше не знал, куда идти..
Но разве это не новый знак ему, не новый путь?.. Густав сказал себе: ?если она не пойдёт со мной, то и я никуда уже не пойду. Вот разве что в тот овраг за деревней, чтобы помереть и не тревожить никого?.
Когда он это додумал, девушка произнесла негромко:
-Куда идти, чего искать?.
Он улыбнулся:
-Мир так многообразен, душа моя. И тайна, о которой я говорил, существует - даром что ты не веришь. И это не просто что-то, к чему прийдя, увидишь, насладишься, может быть, красотой этого - пусть и большою красотой!.. но всё равно только момент - тебе надо будет идти и искать чего-то заново... Нет. Это всегда будет с тобой, это... - он не знал, как описать своё представление того, о чем говорил, и просто сказал: - счастье..
Девушка, чуть дослушав его речь, опять заплакала.
И уже после полудня, когда на другом конце деревни ещё дымели обугленные развалины дома, где жила одна девушка по имени Силя, недавно похоронившая мать, а отца и не видевшая никогда, - двое, купив кое-какой провизии на остатки денег, вышли из деревни и пошли куда-то на юг, по росистой траве, по тропе через поля - светловолосая девушка в длинном расшитом по бокам сарафане и молодой человек в грязноватом тулупе, с зелёным полотняным рюкзаком...
II
Как же решилась она? Прожив всю жизнь в деревне, не выезжая дальше, чем в соседнюю (к материной сестре - тоже умерла), и то даже не ночевав, к вечеру всегда возвращаясь домой.. - и вот пришёл какой-то бродяга: пойдём, говорит, со мной... А что мать тебе говорила обо всём этом?
Мать... Уже нет её. И дом сгорел.. - соседи бы, конечно выручили, помогли - все в деревне хорошо знали Силю - она была, может, слегка нелюдима, невесела, но роботяща и всегда приветлива - наверняка бы кто-то взял её к себе, а другие общими силами соорудили бы жильё ей., а там, глядишь, жизнь бы пошла... Вот Мирон, сын соседа, - они бы обязательно помогли - он уже давно заглядывался на неё, и наверно говорил отцу. Отец был добрый человек, но также и практичный - не хотел он выдавать сына за сироту; но и была она ему симпатична.. Наверно, это и другое в нём боролось, и можно подумать, что после проишествия с домом (и надо же ему загореться!..), он проникся жалостью, и, может, дал бы согласие сыну - живите мол, в новом доме (который вскорости возведём)..
Но она ушла, её уже там нет - она с незнакомцем по имени Густав, судьба её в его руках... Да нет! - её судьба и их обоих в руках у мира, этого огромного, действительно необъятного мира, куда она отправляется, - она сразу, как только вышли за село, почувствовала его необятность.., а, вместо страха, трепет; и мысли, которые до того не пускали её, пугали, в тот же момент совсем ушли.. хотя были готовы вернуться - таким тонким было состояние свободы, свежести.
Как же она согласилась?. не каждый человек согласится на такое, на неизвестный путь, это точно. Наверно всё же что-то такое было в ней давно - как семечко возможности: может, в нем много страсти, но из-за некоторых преград оно не может дать плоды. Вдруг - одна преграда исчезает, через время другая... - сначала ты растерян: ты не просил, то, что случилось, для тебя настоящее горе!. И тут что-то, кто-то напоминает тебе о твоей тайной мечте... Ты, конечно, отмахиваешься сразу, не опознав, - а увидев только опасность, неразумность - глупцом нужно быть, чтобы согласиться! Но когда этот гость (новое!), пришедший к тебе, оказывается неожиданно даже не просто старым знакомым.., - более чем задушевным другом!.. И ты видишь, что можешь идти, можешь; то, что у тебя позади - всё само собой так сложилось, что теперь.. Ты можешь горевать, или можешь искать выход из того, что явно бедой мнится, - да, тебе помогут - (благодарностью ж - твоя жизнь..) - а можешь пойти с этим гостем, он ведь всегда был рядом: просто тихо ждал, не безнадёжно, иногда заглядывая, чтобы поговрить, показать те края, которые он и сам не видел - "Но ведь они есть, ты знаешь!" (теперь говорит уже не в душе, наяву!)
Она знала... что есть на свете что-то, - и, когда солнце было уже высоко, и путник по имени Густав уже отчаялся её уговорить и сидел то ли уныло, то ли безразлично помахивая заброшенной на ногу ногой, она сказала: "Давай пойдём... - Сразу же добавив: - Пошли скорее... Я согласна!" И, когда он вернулся через время к той же скамейке с наполненным припасами рюкзаком и спросил: "Ну же? Ты не передумала?", она встала и спросила только: "Ты меня не обидишь?"
...Вот тут Густаву захотелось расплакаться - ?да ты же меня спасла! Я буду тебе благодарен, пока в самом деле не закончиться мой путь!!.? - и обнять её.. Но он ни того, ни другого не сделал, - он унял себя и сказал, очень чётко и уверенно: "Я ТЕБЯ НЕ ОБИЖУ!" И она кивнула, и они пошли..
Он долго не верил своему счастью. Неужели он всё-таки встал с этой скамейки - которая виделась бесславным последним пунктом его странствий?!. Не просто встал, у него появился новый стимул, новая жизненная цель... Какая же?
Он ей много рассказывал о том, чего сам искал... - но только сочинял, на ходу придумывал, чтоб увлечь, - уверенный, что и для неё это единственный верный выход., точнее чувствуя, никакой уверенности у него не могло быть, он не знал о ней ничего, кроме имени, которое она ему назвала. Он рассказывал красиво, высокопарно, но удивительным образом избегал правды. И в чём она?. Она была близко - кажется, все эти сказки немного касались её, но всё-таки она была вне их. "Зачем ты, в самом деле, пошёл тогда? - спрашивал он себя в перерывах, когда надо было измыслить очередной красивый поворот. Он спрашивал: - Можно ли ей сказать?."
Но он не мог сказать, потому что сам забыл. Он только помнил, что это действительно было что-то такое сказочное, такое же устремляющее, зовущее - может, он тогда, так же, как ей сейчас, сочинил себе сказку - и пошёл за ней?.. Но разве такое возможно! - он разумный человек, он не мог вот просто так.. Да и мало одной сказки - у него такая прекрасная жизнь была! На что он её променял?
Хорошо она - он не был уверен, что она поверила в его россказни, он не знал, почему именно она согласилась, - она просто сидела рядом, тихая, никак не откликавшаяся, ни слова, ни усмешки больше не слышалось - так, что он наконец умолк; и так неожиданно... Но всё же её легче понять: дом её сгорел.. - но тут, конечно, большая доля мужества и чего-то ещё - может она ищет того же, что и он?!! Густав всё посматривал на свою спутницу в почти сгустившейся, не скованной никакими стенами темноте.. "Просто пойти с незнакомым мужчиной, неизвестно куда... Будь я женщиной - наверно бы никогда!"
И вдруг вспомнил одну деталь своего тогдашнего решения - то, что он сказал себе, решив уже завтра покинуть навсегда город.
-Я пойду один, - сказал он себе. - И буду искать этого один... Пока не найду, и тогда мне уже точно не будет нужен кто-то другой; но я смогу поделиться этим с кем угодно...
Эти слова так ясно пронеслись перед ним. И он снова посмотрел на идущую рядом.. "Уж так получилось, - сказал он себе былому. - Всё же лучше продолжать путь., хоть и нарушив одно из обещаний, чем лежать без всякого пути и смысла в овраге, - к тому... Такой чудесный повод преступить обет! - наверно, ты просто не подумал о таком, а то, конечно, сказал бы об исключении.."
Тут ему стало немного стыдно - что он думает, говорит с собой о ней, хоть и хвалит её, но всё же за глаза; и сказал вслух:
-Уже почти темно. Мы хоть прошли немного, но надо бы сделать привал. Тебе когда-нибудь приходилось ночевать не дома.., в лесу или в степи - под открытым небом? Что касается меня, я могу снова повторить: я тебя не обижу, даже буду защищать, как смогу, - но вокруг так много может быть настоящих опасностей.. Наверное, мне следовало тебя предупредить сначала, наверно, я был просто эгоистом, стараясь тебя увлечь с собой...
-Ну хватит, - сказала она и, кажется, улыбнулась; было тихо, сверху застыли тёмно-синие облака, на западе, куда они понемногу сместились вместе с тропой, небо ещё светлое - но за ними уже гналась ночь... Тихо, очень тихо, и только их шаги, глухо ступающие и шуршащие в траве, были слышны, шорох её плотного сарафана, и каждому - собственное его дыхание..
- Нам не нужно в чём-то друг друга обвинять - с самого-то начала, - нам нужно подружиться и стать... ближе. - Тут она повернула к нему голову в темноту, и он знал, что выражением лица она рассчитывает на понимание. Он, конечно, понимал, он ни о чём лишнем не думал; и он - был восхищён ею и безмерно благодарен ей...
-Уже темно, - повторила она его слова. - Но, наверно, ещё полчаса ходьбы и слева от тропинки будет старый сарай. Я ходила этой тропой, когда был сенокос, видела, что он стоит, на горизонте. Там мы сможем переночевать, а утром..
-Решим, куда идти дальше, - закончил он, так как она умолкла почему-то. И добавил, хоть и не был уверен, что надо это говорить: - Куда идти и где искать то, что нам нужно найти...
Она молчала., - и как ему вдруг захотелось рассмотреть её лицо!..
...Путники, бегущие от ночи, надвигающейся безостановочно, угрожащей залить чуть дырявой непроглядностью небо и поле, и всё, всё. Они приближались к укрытию..
III
Сколько раз он ночевал в таких сарайчиках - этот ещё был куда как приличный, - но чаще под деревьями или в стогу сена, реже в доме - он экономил деньги, а вначале еще и сторонился людей (блюдя так своё обещание одиночества...) Но теперь было совсем по-другому, - эта девушка действовала на него странным, оживляющим образом.. Они вошли в светящийся щелями сарай, и ему показалось, что это царские палаты... Он представил, как вошёл бы сюда же один - и даже в представлении это было что-то унылое, очередная остановка на бессмысленном пути; теперь совсем другое дело. Может, только того ему и надо было, что настоящего спутника?.. "А как же на счёт искомого?!" - спрашивало что-то, может, всего лишь здравый рассудок, следящий за тем, чтобы все было до конца логично....
Они вошли в сарай, и сразу же где-то с востока прогрохотала гроза... Густав вспомнил о многочисленных похожих сценах в книгах с любовным сюжетом - и улыбнулся. Там это всегда было случайно: он и она, встретившись, скорей всего, на прогулке и спасаясь от дождя, попадают в такой удалённый от людей (о, вечная помеха!) сарайчик, а скорее хлев - её одежда мокра, обрисовывая контуры тела, его чуть ли не парит от страсти, с которой он смотрит на неё... Так Густав рассмешил себя и тихо хихикал, сбрасывая с плеча рюкзак, за ним тулуп в противоположном углу от того, где устроилась она.
-Почему ты смеёшься? - так уместно и тепло прозвучал её голос в пустом пространстве.
-Сказать тебе откровенно?
-Да.
-Ты, наверное, не читала любовных романов... Так вот там часто двое молодых героев попадают в такую почти ситуацию, как мы теперь: где-то грохочет гроза, и этот ветхий приют посреди степи..
-И что? - спрашивала она, усевшись на кучку сена в углу и смотря на светлеющее чуть желтовато в приоткрытой большой двери небо.
-Ну это ведь любовные романы, - говорил он, принося ей ещё сена, которого в его половине было больше. - Это просто возможность, декорация - чтобы объединить тех, которые непременно должны объединиться.
-Так что же смешного? - спросила она.
Он остановился с новой порцией сена перед ней.
-Ну видишь ли, это.. наивно. Писатель будто играет с читателем в игру -один знает, чего другому надо, и просто устраивает это таким образом, чтобы было будто бы не видно, к чему всё это идёт. Всё это довольно стандартно, а цель одна и та же - пощекотать определённые чувства людей.
-Понятно, - сказала она. - Вот о чём пишут в книгах. Я умею читать, но прочитала всего несколько - у нас их нигде не достанешь (в этот момент ближе, почти совсем над ними ударило и покатилось.. Силя только на секунду возвела глаза к потолку - а Густав поёжился). В тех, что я читала, не было ничего смешного и наивного, - сказала она и, встав, подошла к двери. - Что может быть лучше, чем дождь где-то в степи и всё же под таким вот укрытием!..
Ему хотелось и подойти к двери, чтобы увидеть, как начнётся дождь, и так нравилось, привалившись к грубой и вполне надёжной стене сарая, смотреть на неё на фоне этого бледно-желтого, медленно затягивающегоя тучами неба... Ещё несколько минут продолжалась эта неподвижная, но, как чашка чая в хорошей таверне, наполненная сцена, а потом (он уже в сотый раз был благодарен себе, что не решился распрощаться с жизнью раньше) пошёл дождь..
Сначала немножко, а потом хлынул вовсю - а она, сперва только подставляя руки каплям, затем сделала шаг и оказалась под струями; подняв лицо, умывалась дождём, живостью промокала до нитки... - он, кажется, перестал дышать - а Силя, улыбаясь, посмотрела из своего шумящего стихийного мира туда, где был он, в сухости, но и в недостпуности этому счастью, - просто смотрела на него, и неслышно (что теперь можно было услышать?.) смеялась...
А потом она вернулась под крышу и он наконец смог встать.. Она улыбалась и вся стекала водой на втоптанное в грунт сено; а он сказал: "И как теперь сушить? Если мы подожжём сено, то наверно сгорим вместе с ним.." А она, не отвечая, сказала:
-Я всегда мечтала вот так выйти под дождь!. - и всегда боялась... и мама не разрешала.. в детстве.
"Совсем как в романе, - подумал он. - Нет, она читала, точно!."
-А ещё я хотела...
И она прижалась, мокрая и такая хрупкая, трепетная, к нему. У него сразу заколотилось сердце, бесконтрольная мысль забралась в ум - "Кто бы мог подумать, что эта скромная девушка, сидевшая тогда рядом на скамейке, - настоящая искусительница!?. И как нам теперь продолжать вместе путь?.."
Но это, эти мысли, - было что-то ненастоящее, совершенно ненужное, - настоящее, мокрое и живое, прижималось к нему - и разве теперь можно было думать о сушке, о ночёвке, о пошлости дамских романов, куда кто-то зачем-то втиснул подобную сцену, может, всего один раз., - сама жизнь писала их судьбы (иногда их же рукой, а иногда...), и вот тайный сюжет свёл их вместе, и теперь привёл в это убежище.. И кто знает, если бы не этот дождь, если бы не её внезапная, безрассудная - наверно даже для неё, но уже необратимая - смелость, они бы прошагали как друзья, как всего лишь попутчики много-много вёрст, и потом, возможно, расстались, благодарные просто за компанию, за поддержку, за некоторую (но вряд ли столь важную роль, которую каждый сыграл в жизни другого... но так и не став бы о д н и м ! А теперь - он видел, что они почти слились, и только его замешательство и всё ещё не уходящие размышления мешают, остаются последней преградой...
И он обнял её крепко, чувствуя, как пропитывается и его одежда дождевой, прохладной и теплой одновременно влагой, и подумал: ?и куда бы мы дошли, в самом деле не сблизившись, не отбросив все, что можно!.. - мы были бы всего только теми, кто идёт рядом., - но, говорят, паралельных дорог не существует, любые пути рано или поздно всё равно расходятся, рано или поздно - если не станут одним".
И, когда он хотел освободить её от её лишнего, мокрого платья, сам чувствуя, что ей холодно... Она остранилась и отбежала к стенке сарая у двери, за которой шумел дождь; выражение её лица было среднее между неуверенным и испуганным.
-Наверно, не нужно.., не нужно было, не стоит.. - шептала она... И тогда он, почти и так промокший от неё, уже знавший, что надо либо сейчас же устранить преграду или не продолжать путь, - выбежал под дождь и, хорошенко намокшись там, снова подошёл к ней.
-Это не просто любовная история, - сказал он ей. - Это будет история Жизни!..
И она открылась снова - и сбросила платье; он тоже освободился от одежды. Двум нагим людям легче согрется вместе - чем будучи одетыми и по-отдельности..
Дождь шёл почти всю ночь.
Но когда они проснулись, зарытые в сено, собранное со всего сарая, и облипшие им, на улице было почти ясно - лишь синеватые перья облаков висели в верхней части дверного проёма; а в нижней по порогу пригал воробей... Она встала, почти не обтряхиваясь, подошла к двери. Подойдя, он встал с ней рядом.
Утро приветствовало их и открывало бескрайний простор... Теперь оставалось высушить одежду на солнце, позавтракать - и отправляться уже вместе в путь искать чего-то - за эту дверь, в тот мир..
И вокруг никого - только дорога...
Она была прекрасна, он был прекрасен - они были так же хороши, как и это обнаженное утро; они не говорили, а просто были здесь - позволив себе это, решившись без условий.., и теперь, по крайней мере на время (которое, кажется исчезло), забыли дорогу назад - туда, где надо разговаривать, определять и решать, где нужно идти куда-то, где нужно одеть одежду и, в конце концов, быть такими, как все... Всё это было рядом, но необязательно, и даже в некоторой степени обузой - но, наслаждаясь, оба все же понимали, что нельзя навсегда остаться в этом сарае -чистыми, открытыми друг другу и всей окутывающей и пронизывающей их природе...
Но ещё только утро - жизнь давала им возможность побыть простыми, побыть собой . . . "Подождём, говорила Она без слов, - а дороги никуда не убегут. Разве что однажды ты захочешь убежать от дорог.."
IV
Молчание становиться невыносимым - и ты начинаешь говорить... Говоришь привычное, о чём уже думал не раз, - возможно, высказываясь, начинаешь смотреть на это по-новому.., - а потом сам же хватаешься за свои слова, и выходит, что уже надо куда-то бежать, что-то делать.. А с чего всё началось-то? Просто с желания говорить?.. или страха остаться в молчании?
..Заполудень они шли, такие свежие, полные сил, вдохновенные - и нельзя было сказать, что один был, по сути, нищий бродяга, а другая, в общем, тоже - сирота, совсем надавно лишившаяся дома.
Но они шли к чему-то. И в этом они были счастливы и, почему не сказать так, богаты...
Позавтракав утром на тёплой и влажной траве перед сараем, они посмотрели друг на друга... Ну ведь нельзя же остаться, правда? - говорил разум из каждой пары глаз. И конечно (это уже каждый додумывал сам), всё не будет так, как было, - каждый вечер не будет идти дождь, даже если сегодня он пойдёт снова - всё будет иначе, не как в первый раз.. - да и что за глупость, не играть же им теперь в это, как в игру!.. Нет, это будет совсем не то. Он сказал, хоть это было не нужнои оба понимали:
-Это было замечательно, чудесно... Но нам нужно проводить это и.. Возможно, жизнь ещё когда-нибудь подарит такое же чудо?.
Она смотрела на него со спокойной радостью, ещё нагая, только с наброшенным на голое тело мохнатым одеялом, сидя на мешковине, расстеленной на мокрой траве.. Его вгляд будто умолял., он был неуверенн ни в чём, уязвим, так что она не выдержала и тоже заговорила.
-Конечно, всё будет хорошо, - сказала она уверительно. - Мы пройдём сколько угодно дорог и... найдём ту саму тайну, которая ждёт вдали!. Я знаю, она есть! Я знала это ещё до того, как ты пришёл, до того, как сгорел мой дом... Наверно, я знала это всегда, - но наверно ни за что бы не отправилась сама на её поиски, так и состарилась бы в своей деревне, вышла бы замуж за какого-нибудь односельчанина, пахаря или дровосека, родила бы ему детей - была бы примерной женой и матерью - и несчастным наверное человеком..
Он во все глаза смотрел на неё, сидя в одной рубахе... И как так случилось, что они встретились?., что ему попался этот невероятный человек, так подходящий ему, кажется созданный для него.?! Это чудо - тут нечего еще больше сказать.
Он вскочил, принёс уже высохшую на восточном скате крыши остальную одежду, и вот она снова в своём белом расшитом снизу и по рукавам платье (совсем немного оно запачкалось, полоска сажи на рукаве и внизу еле заметная земляная грязь - путь только начат), он же в простых и свободных полотняных брюках, в той самой рубахе и в сюртуке - а на голове картуз.
-Мне тоже нужен рюкзак, - сказала она, когда они были готовы тронуться, - тебе ведь тяжело нести всё одному, и так мы могли бы взять больше запасов.
Он промолчал о пришедшей мысли, что денег теперь нет и еды купить, не то что на рюкзак, в котором носить её и ещё что-то другое, - но подумал, что, конечно, обязательно всё решит. Теперь иначе невозможно - и не теперь ли начался настоящий его путь?..
Он немного задумался над всем этим., а она предложила попрощаться с их временным убежищем - они повернулись лицом к сараю, она поклонилась, он кивнул (тут же подумав, что надо взглянуть, с каким выражением она прощается, - но уже пропустил), и, повернувшись, они зашагали дальше по еле видной тропе, по мягкой после дождя земле - туда, где они надеялись найти что-то ещё...
Он вспоминал детали своего былого отречения - кажется, с тех пор прошёл, не меньше, чем век.. Он спрашивал себя, почему же тогда так настаивал на одиночестве. "Люди мне, что ли, надоели?. Или это Эльза?" Взглянув на Силю, идущую рядом, он решил рассказать ей.
-Ты знаешь, я был женат...
Она посмотрела на него, не очень удивившись.
-И что случилось?
-Разошлись.. - И сам почувствовал лёгкую глупость, то ли оттого, что рассказывает, то ли от такого взгляда на его совместную жизнь с другой женщиной: всего лишь два слова: "сошлись" и "разошлись". А что между этими словами?. Вот этого он не мог припомнить.
Силя в шутку решила "отомстить" ему чем-то подобным и сказала:
-А ко мне сватался Мирон - сын соседа. Богатый... Почти сватался.
-Почти?
-Ну да. Посматривает на меня всё время, то какую-то глупость спросит - видно, к чему всё это идёт.
-И ты просто так убежала от своего счастья?
-Если бы ты видел Мирона, ты бы тоже убежал! - засмеялась она.
-О, если бы он ещё и сватался ко мне - непременно!
Они смеялись и шли. Она нашла у дороги палку и оставляла ею в податливой земле следы.. Потом вдруг спросила, рассматривая палку внимательнее:
-Ведь тут нету деревьв. Откуда эта палка взялась?
-Кто-то шёл и выбросил по дороге. Или потерял, - ответил он то, о чём, конечно, и сама она догадывалась.
-Да... - сказала она, смотря на палку - которая была ровно срезана и остругана снизу. - Где теперь этот человек?..
-Где-то, - отозвался Густав, который из-за этого разговора отвлекся от своих мыслей об одиночестве и теперь хотел и не мог опять вернуться к ним.
-Может, он умер? - спросила Силя, посмотрев на него.
-Что?
-Ты где-то не здесь, - чуть улыбнулась она. - Я об этом человеке, который выбросил палку, - может его уже нет на свете...
-Ну да. - Густав решил всё-таки закончить разговор, потом размышлять, - может, и нету.. А то идёт сейчас где-нибудь с точно такой же палкой, по такому же полю - бороду его, тронутую сединой, шевелит ветер.., и думает он: подберёт ли кто-то мой старый самодельный посох, который я выбросил где-то среди похожего поля давным-давно?. Может, это будет благородный юноша, или прекрасная девушка - она будет идти, слегка опираясь, лишь забавы ради, на надёжное дерево - и вдруг подумает: а чья же это палка?..
Силя улыбалась, слушая его выдумку, а когда он закончил, рассмеялась звонко - "Да, да!. всё точно так..." И после, удовлетворённая такой картиной, уже почти не думала о палке, только иногда посматривала на неё, поглаживала вылощенную временем поверхность - и, лишь когда на горизонте показался их первый город, сама бросила "посох" недалеко от дороги..
-Кто-то подберёт и подумает: чья же это палка? Может, седой старец нёс её в своих руках, или благородный юноша...
Густав улыбался, но мысли были совсем о другом.
V
Город... - и неужели всё закончится здесь? А так хорошо началось.. С тех пор, как он покинул свой родной город, Густав жил на те, деньги, которые остались после продажи магазина; он экономил, спал на улице, ел немного, но всё-таки знал, что в крайнем случае для него найдётся всегда и ночлег, и пища - он сможет это себе купить... Да и один он мог прожить чуть не в любых условиях.
Откровенно говоря, он рассчитывал найти то, на поиски чего ушёл, гораздо раньше, чем закончаться деньги, он даже не думал о долгих дорогах - просто уйти из города, уединиться.., может, сменить несколько мест, ну ещё посмотреть мир между делом - этого ему тоже всегда хотелось. Но бродить много лет!.. - нет, этого он совсем не предполагал.
И вот как теперь; лучше бы он так и остался одиноким разочаровавшимся путником на скамеечке на краю деревни... - он бы наверно отдал остатки денег первому (за той окончательной мыслью, последним решением) прохожему, а сам.. Но теперь всё иначе - ему нужно думать и о другом человеке, заботиться о нём, бороться за него, и не просто "надо" как обязанность! она.. - почти что часть его, и он должен думать о ней как о пропитании своего собственного тела; и, видимо, она главная часть - так что её надо накормить в первую очередь...
Они подходили к городу - ещё что-то оставалось в котомке, даже хватило бы на пару дней, но здесь нужно обязательно пополнить запасы - чтобы продолжить путь. Он посматривал с этим (с тайным стыдом) на неё - а она в восхищении смотрела на невиданные каменные строения приближающегося города...
-Как красиво! - наконец не удержалась она. - Я никогда не была в городе... Там, наверно, сплошные чудеса.
-Да уж.. - пробормотал Густав и почесал затылок. Городские чудеса были ему хорошо знакомы.
"Буду делать что угодно, - сказал он себе, - но добуду!.." - и в первом же не очень людном парке, ещё на окраине, он сказал ей:
-Тебе нужно остаться здесь.. Может быть, целый день... - сможешь без меня?
-Я всю жизнь жила без тебя.. - улыбнулась Силя, всё-таки чего-то не договаривая.
-Это город, - напомнил Густав. - Видишь... - он сел рядом и они вместе смотрели вокруг: по аллеям парка ходили люди, по одному и парами, дальше за деревьями грохотали экипажи, кто-то покрикивал, наверно распространители прессы, откуда-то пахло пряностями... - видишь, - сказал он, - а это ещё почти только окраина, в центре столько людей и так всё громки и... опасно!
-Но куда ты уходишь? - спросила она, продолжая впитывать новую для себя атмосферу. - Давай пойдём вместе - с тобой мне и центр не страшен, и... ничего! А ещё.. - она улыбнулась так чисто, - тут, наверно, есть сад развлечений... - мне мама в детстве рассказывала, она в юности несколько лет прожила в городе - работала на хозяина..
-Да, тут есть такой сад, - вздохнул Густав, - он называется парк аттракционов... И мы обязательно пойдём туда! - сказал он так громко и так вдруг, что и сам поверил. - И я покажу тебе город.. - ты всё увидишь - но завтра. Поверь мне, и - потерпи..
-Конечно, - сказала она, переводя на него вернувшийся с прогулки по окрестностям взгляд. - Я буду ждать - что же мне ещё делать? - и она улыбнулась.
Густав встал, сам ещё не зная, куда пойдёт и что предприймет...
-Ведь нам нужно это, - сказала она, смотря пристально на него, - мы должны найти это!. ты помнишь: "тайна, ждущая вдали"?..
-Конечно., конечно, я помню... - Ему хотелось обнять её, упасть возле её ног и никуда не уходить. Но ум говорил, что этого нельзя, - ум знал лучше, он не раз выручал своего хозяина во многих ситуациях... Эта ситуация была слегка непривычна изменившемуся за годы странствий Густаву, но ум (присвоив себе чуть не всё "я") говорил: ничего, справимся - "есть силы, есть голова на плечах.. А главное, есть рвение - теперь ты, в самом деле, не можешь отсупить! Не можешь!"
Он держал её за руки, и глядя в глаза - но думая при этом о своём, уверяя в чём-то себя., - потом снова увидел её перед собой, отпустил руки, выдохнул и сразу пошёл прочь... В конце аллеи обернулся - она сидела одна, сложив руки в складках своего непривычного здесь платьица и смотрела на него.. Он отвернулся, пошёл ещё быстрей.., - как он боялся отпускать её, уходить от неё... "А вдруг!.", "а вдруг!!." - то и дело лезли в голову; но он был твёрд - "Всё будет хорошо!" - он шёл всё быстрей: уже совсем скоро он вернётся к ней с добычей, как и подобает настоящему мужчине, - и они смогут продолжить свой путь, путь к...
-К счастью, - бормотал Густав, - к сча...
Чья-то рука схватила его за плечо. Инстинкт защиты заставил его обернуться так резко!. Она отпрянула.
-Напугала?. Извини. Я только хотела попросить., напомнить тебе на счёт рюкзака... Если не удастся достать готовый - может, найдётся хотя бы ткань - я смогла бы сшить..
-Хорошо, - кивнул Густав, оборванный в своём воодушевлении, дёргющийся, нервный.
Она кивнула слегка и пошла обратно, опустив голову. Мужчина-добытчик бросился в другую сторону...
VI
Ничего не попадалось.. - и что за город такой!? Им не нужна его сила - везде работают огромные крестьяне или негры, - им не нужна ловкость и умение - он мог бы давать уроки фехтования и танца, спрашивал об этом, предлагал себя, но все только ухмылялись, отвечая будто в насмешку над ним: "Дай лучше урок как заработать побольше!" И, кажется, весь город был озабочен тем же, что и он, - думал как, искал способы, делал всё что угодно, чтобы заработать эти проклятые деньги!.. И кто их выдумал! - неужели нельзя просто распределить богатства земные между всеми или создать хранилища, где каждый мог бы по надобности брать, или что-то подобное... Да уж, сущее несовершенство. Смотря вокруг на алчные глаза горожан, на голодные взгляды одетых даже в дорогие костюмы и уж точно сытых людей, он понимал, что вряд ли такое возможно, - по крайней мере, пока будет такая вот вечная неудовлетворённочть, желание побольше взять и любой ценой, страсть к накоплению, похожая на похоть...
Но долго он не мог размышлять над неправильностью мира, он должен был действовать в нём, какой есть!.. - и он пробегал от одной лавки к другой, спрашивая не нужно ли чего сделать, помочь - получая отказ, сразу бежал к следующей... Лишь около трёх часов, почти разуверившись, лишь получив несколко монет от торговца рыбой за то, что разгрузил целую телегу вонючих и грязных бочек, он шёл по немного сбавляющем темпы, но всё равно мечущемуся еще, как всегда не доделавшему всех своих дел городу, смотрел то ли сверху, то ли со стороны на его метания и думал, думал. Тоскливые и безнадёжные получались мысли - но всё равно он забыл обо всём...
Вдруг перед ним встала городская ратуша с часами, он посмотрел и остановился, как вкопанный.. "Сколько же она там ждёт меня?!. А что, если?. а вдруг..." Он заторопился - хотя и не знал пока, куда надо идти, - улицы давно слились, все шли в одном направлении... - но тут же с болью остановил себя.. "С чем, с чем я к ней приду??!"
Мгновение он чуть не был разорван разнонаправленными стремлениями, а потом сокрушённо опустился и сел прямо на бордюр. Чуть не перед самым носом прогрохотала телега - он, наверное, и не заметил...
-В чём дело, молодой человек? - спросил остановившийся напротив сидящего понуро человек в котелке.
Сидящий поднял голову.
-Вам ничего не нужно? - спросил он автоматически, без задорной надежды в глазах, как было с утра. - Что-то перенести или сколотить, или, может быть... А ещё я могу вас научить драться на шпагах.. Фехтование - древнее и благородное искусство... А ещё могу..
-Деньги нужны, - понял почтенный молодой джентельмен, улыбаясь в подбритую бородку.
Густав кивнул; он не мог опять загорется надеждой - образ Сили стоял перед глазами и звал его, но и не давал возможности прийти, показаться перед ней. На глаза ему навернулись слёзы..
-Вставай, - сказал человек в костюме , несколько секунд рассматривавший срадальца, - и пойдём со мной.
-Далеко? - спросил, подавляя слёзы, Густав.
-Пошли! - прикрикнул (с улыбкой) джентельмен, трогаясь с места.
Бродяга - когда-то бывший таким же хорошо одетым и уважаемым, как этот человек, встал и пошёл - зная.., что это последний шанс.
-Тебе ничего не нужно делать, - сказал джентельмен, представившийся Виктором, когда вошли в дом, потом поднялись по лестнице и зашли в небольшую, но сразу видно, что дорогую квартиру.. Которая, впрочем оказалась мастерской.
-Всего лишь посидеть вот здесь, - сказал Виктор, он же живописец, проходя в большую комнату, пахнущую краской, со множеством полотен в подрамниках, стоящих аккуратно штабелями - и везде, у каждой стены, у шкафов... - Посидеть вот здесь, - указал он на небольшой стул напротив мольберта, - каких-нибудь несколько часов.
-Несколько часов?. - переспросил тихо Густав.
-Видишь ли, у тебя очень подходящие черты лица, - продолжал маляр, зажигая один за другим светильники (в комнате уже было почти как днём), - это то, что мне сейчас нужно. Картина, если хочешь знать, будет называться: "Четыре стихии". Ты будешь воплощать воду. Остальные.. - ну да об этом тебе не следует беспокоиться. Он улыбнулся, подойдя к большому полотну, укреплённому на мольберте.
Густав по-прежнему стоял возле порога, держа свой картуз, переклаладывая его из руки в руку..
-Простите, - сказал он, - а нельзя ли...
-Ты ещё там? - воскликнул живописец. - Сейчас же на стул! Сядь лицом к тому окну, плечи нужно расправить и смотреть немного левее меня..
-Нельзя ли.. - Густав сделал только один шаг к стулу, - может быть, извините...
-Послушай - что ещё ты хочешь?! Деньги? Хорошо, я дам тебе задаток... - Он вытащил из кармана несколько купюр, посчитал... - Да вот возьми все! - только сядь, ради бога!.. я хотел бы начать уже сейчас.
Густав сел кое-как. И наконец спросил - всё и сразу:
-Нельзя ли побыстрее? - меня ждут...
-Исскусство не терпит спешки... - пробормотал Виктор, уже начав какие-то манипуляции за холстом. - Даже ремесло не терпит - но тут ещё можно схалтурить, оно для того и нужно, - но искусство.. нет, брат, тут нельзя быстрей. Разве что искусство это на самом деле - ремесло.
Спрятав деньги, Густав понял, что ему теперь не отвертеться - и изо всех сил мысленно попросил Силю подождать его; а ещё молил небеса - уберечь её от всего плохого, что может случиться, пока он сидит здесь в светлой и тёплой комнате на вёртком стульчике... Когда он представлял все пугающие возможности или когда смотрел в сгущающуюся в проёме задёрнутых штор темноту, ему становилось почти невыносимо, он хотел встать - и, хоть с деньгами, хоть без, покинуть эту комнату, бежать к ней, найти её, просто обнять... "Деньги, - говорил ум, - деньги... Заработай хорошие деньги.. Тебе повезло, ты нашел. Отработай теперь! И дальше всё пойдёт отлично". Густав хотел с ним что-то сделать, с этим советчиком, чтобы он не вмешивался в дела сердца (где совсем ничего не смыслит), но не видел, не мог найти - тот был, как вещатель в театре, спрятавшийся за шторой..
И он смотрел вокруг - всё хорошо... Ничего не происходит! Просто оставаясь в этой комнате, где он теперь был, смотря на эти шёлковые шторы, на эти картины, на макушку художника, выглядывающую из-за мольберта, он будто принимал какое-то обещание от мира - что всё будет как нужно... Не сам себя уверял, убеждал, а видел, знал, что уже сейчас так.
...За окном было совсем темно, натурщик был напряжён до предела - и живописец наконец вышел из-за холста, вздохнул тяжко, но взгляд горел победой.
-Есть, - сказал он, вытирая руки. - Остальное я уже сам. Теперь можешь идти - ты куда-то спешил, кажется.. Но позволь сказать напоследок... - Он посмотрел как-то по-особенному., - картина переняла от тебя кое-что. Мне нужно было только твоё лицо, только немного личности, живых врожденных черт.., но невольно персонаж взял и твой характер. Можешь взглянуть, если у тебя есть ещё минутка; вода получилась немного горестной, немного отчаянной - но продолжающая всегда течь, хранящая свою внутреннюю силу, скрыто-величественная и благородно-неуязвимая...
Густав подошёл - и чем-то сразу поразился.. Черты его лица смотрели с тёмно синего фона волн, волн, сливающихся с тучами... - но где-то там же, справа за ними, уже проступало небо, был виден рассвет... И его будто ударило этим - он понял, не просто что есть надежда, но получил самое настоящее уверение от жизни, что всё будет прекрасно. Это чистое небо и это солнце, которое за тучами.. - невидное, но всегда оно есть!.. всегда есть, всегда..
А художник ещё сказал, тихо и проникновенно:
-Ты не просто бродяга - в тебе что-то есть. Не забывай об этом, не опускайся до тех, которые готовы на всё, чтобы заработать. Помни, что человеку доступна вечность, - и стоит ли продавать её за горстку каши или кусок мяса, или?.. не важно, за что. Не забывай!
-Прощайте.. - сказал Густав, - я.. я не забуду!
И он бросился вниз, по лестнице на улицу, в темноту... Подумал, что нужно бы спросить у Виктора, как быстрее всего добраться до нужного парка, но даже, не рассматривая более этой мысли, полетел дальше, по скату улицы - каблуки его стучали по каменке, откуда-то залаяла собака, он мысленно попросил её отстать, и она отстала. Он бежал, торопился... - уверенность в правильности пути понемногу терялась; "Всё-таки нужно было спросить! - ругал он себя. И кричал ей, через весь город, через весь мир: - Я иду, Силя, я иду!.."
Вдруг он очутился в парке... - да, тот самый: вот этот лоток, теперь пустой, значит лавка где-то.. Он вперился глазами в темноту. Захотелось крикнуть, чтобы уже сейчас услышать её голос в ответ - но он сдержался, сам помня хорошо, что это город, и тут кричать не заведено, тут давно разучились кричать и другим не велят - так и выскочит какой-нибудь жандарм из кустов: что это вы, мол, - пройдёмте; да, и, конечно, с вас штраф: все деньги, которые лежат за пазухой... Густав шутил с собой, проходя по тёмным аллеям, всматриваясь в то место, где она должна быть, - и, из-за того, что ничего не мог увидеть, ещё больше хохмил и ещё больше болтал про себя...
-Наверно, не та лавочка, - сказал он вслух.
Конечно - лавочка была пуста; а его сердце колотилось так сильно, почти совершенно уверенное, что та.. Он оглянулся - никого, он прислушался - ни звука поблизости.
-Силя! - крикнул он сразу же громко, и через секунду ещё раз: - Сиии!..
-А кто это здесь кричит? - пробасило оказавшееся рядом плотного сложения существо в фуражке. - Такое поведения запрещается в общественных местах. Неужто вам неизвестно?
-Мне? - переспросил Густав. Он хотел извиниться перед полицейским и сказать, что больше не будет шуметь, но вдруг вспомнил слова художника и, сказав себе, что не нужно ни за что унижаться, подошёл к стражу улиц ещё ближе. - Я кричу не просто так, - произнёс он с достоинством, - я потерял здесь одного человека и мне нужно обязательно найти его.
-Потерял? - улыбнулся страж порядка. - Как же так?
-Это девушка, - сказала снисходительно Густав, - она должна была меня дожидаться, здесь... И вот теперь я прихожу - и, как видите, её нет.
-Вижу, вижу. И сколько же она вас ждала - что это вы назначаете свидания ночью в общественных местах?.. Да уж, зря не закрывают парки на ночь - собирается тут всякий сброд - дворникам потом утром их расталкивай, чтобы честных граждан не пугали.. Да-мс, дамм...
-Значит, вы меня называете сбродом? - ещё ближе пришагнул к нему Густав, так что его глаза были примерно на уровне подбородка полицейского.
-А вы не из этих? - улыбнулся тот одной стороной лица. - А знаете что? Пойдёмте со мной в участок - вы напишете заявление о пропаже вашей знакомой, заодно и ночь перебудете - мне почему-то здаётся, что вам совсем некуда идти..
![[]](/img/a/andrushenko_w_a/dorogi/339935_920.jpg)