Аннотация: Остап Бендер, Киса Воробьянинов и Шерлок Холмс с доктором Ватсоном в одном рассказе. Нет, бред, конечно! Время чтения 25-35 минут
Рыжий саквояж
Дым из трубы окутывал двух мужчин, стоящих на палубе парохода, входящего в Темзу.
- Вот, Киса, - сказал молодой из этой пары. - Мы с вами и прибываем в сердце свободного мира. Это не Рио-де-Жанейро, но шаг к нему.
Берег был укутан дымами от работающих заводов и фабрик.
- Здесь не походишь в белых штанах, - продолжал молодой. - Но зато здесь по-прежнему благословенная монархия. Теперь мы будем с гордостью преклонять свою голову перед величием короля Георга Пятого, и не будем завесить от любого управдома, а также вам, Киса, уже не нужно будет выполнять решения четырнадцатого Всероссийского съезда Советов [1].
- А вам, товарищ Бендер? - прогнусавил старший.
- Я, знаете ли, выполнил первый пятилетний план развития народного хозяйства за два года. С меня хватит. Я за стабильность.
- Что вы имеете в виду?
- Здесь король, так король. А мы стоим на палубе парохода "Великий князь Александр Михайлович", который теперь носит имя товарища Рошаля. Вам бы хотелось, чтобы на смену принцу Уэльскому пришёл товарищ Рошаль?
Старший что-то невнятно промычал.
- Ну ладно, Киса, нам мало пройти паспортный и таможенный контроль, нам нужно думать о пропитании и крыше над головой. Обратите внимание на эту кучку совслужащих на палубе. Им хорошо. На омнибусе их отвезут в гостиницу, сотрудник посольства выдаст им по несколько шиллингов на пиво. И они вечером пойдут на Пикадилли и в "Синема". А нам в посольстве могут дать только пинка, а не "пивка". Но не грустите. сделайте ручкой нашему славному капитану дяде Васе и пойдёмте.
Они помахали в сторону капитанского мостика, и оттуда им отсалютовал капитан Зуденко [2].
- Героическая личность, - сказал молодой о капитане. - В Австралии был приговорён к смертной казни.
- За пиратство?
- За то, что, работая на сахарных плантациях, вызывал на бокс надсмотрщиков, когда они пинали цветных рабочих. На третьем ударе он сворачивал сопернику челюсть. Когда надсмотрщики кончились, президент приговорил его к смертной казни.
Киса посмотрел в сторону капитанского мостика с уважением.
Пароход "Рошаль", длинный и узкий, подходил к причалу, кренясь на правый борт. Он смотрелся хромоножкой как пароходная буфетчица Таня. Корабль был стар, не очень опрятен, труба торчала высоко и уродливо.
Товарищ Бендер взял с релинга [3] свой саквояж, бросил на пароход последний взгляд и сказал:
- Белая надстройка,
Чёрная труба.
Красный флаг на гафеле,
Кончилась борьба.
Я мог бы соперничать с Маяковским, Киса!
В это же время в лондонской квартирке на Квин-Энн-стрит расположились два других весьма немолодых мужчины. Один в домашнем халате полулежал на кушетке. Выглядел он неважно: кожа на лице была бледная, сухая и дряблая, щёки впали, под глазами тёмные круги.
Рядом на стуле сидел мужчина, который, хоть и имел озабоченный вид, выглядел здоровее своего собеседника.
На маленьком столике между столом и кушеткой дымились чашки с кофе.
- Пейте кофе, Холмс, - сказал сидящий, поглаживая свои роскошные седые усы.
Лежащий джентльмен взял со столика трубку и стал искать табак. В поисках табакерки он трубку отложил, а когда табак нашёлся, мужчина уже забыл, зачем он его искал.
- Зачем вы пьёте эту бурду, как немец, - проворчал тот, кого назвали Холмсом. - Истинный англичанин должен пить исключительно чай.
- Пейте, - примирительно сказал усач, - там много полезных компонентов. Вам нужно вымыть из организма ту дрянь, которую вы в себя упорно впихивали последние недели. Говорю вам, как практикующий врач.
- Кстати, Ватсон, - встрепенулся Холмс. - Зачем вам практика? Вы же хорошо зарабатываете на своих рассказиках. Полагаю по гонорарам вы уже обогнали сэра Джозефа Редьярда Киплинга.
Холмс опять вспомнил про трубку, набил её табаком и принялся раскуривать.
- Не шутите так, Холмс. Я живу весьма скромно. Но сейчас меня больше заботите вы. Когда я нашёл вас в этом китайском опиумном притоне на куче тряпья, без сознания, в ужасном состоянии, я боялся, что вы умрёте у меня на руках.
- И зачем вы притащили меня сюда, к себе? Мне там было хорошо.
Холмс жадно затянулся и с обидой выпалил:
- Зачем я вам сейчас сдался? Вы на мне уже славно заработали, и напишите ещё. Я же теперь не нужен никому. Моя эпоха умерла, и я с ней. Сейчас никому не нужен хороший сыщик. Теперь в чести Локар [4] с его пороскопией, Фишер [5] с геликсометром, а также авторы пособий, как поймать преступника. Вы тоже уходящая натура, Ватсон. Читателю не нужен живой Шерлок Холмс. Нужен вымышленный инспектор Баттл от миссис Кристи, который раскроет тайну очередного циферблата. Я остался ненужный, без чести, без славы и без единого фартинга, отложенного на старость.
Ватсон смотрел на товарища с грустью:
- Холмс! Меня печалят ваши мысли. Да, мы не молоды. Да что там, стары. Но мы прожили славную жизнь, мы послужили Англии!
Холмс махнул рукой, мол, оставьте.
- Ну, хотите развлеку вас. Одна моя пациентка, весьма знатная дама, поэтому я не буду называть её имени, рассказала мне детективную историю.
Холмс сморщил лицо, выказывая своё отношение к услышанному.
- Не надо так реагировать. Да, история детективная. В 1887 году праздновался золотой юбилей нашей благословенной королевы Виктории. Прибыли гости. В том числе из дикой России. И самые богатые украшения были у Зинаиды Юсуповой, это какая-то татарская княжна.
- Вы скажете, что их украли, - прервал его Холмс. - Но этого не было. Если бы кража случилась, Майкрофт обязательно привлёк бы к делу меня. А я ничего об этом не слышал.
- Вы не правы, Холмс. Драгоценности пропали, и Юсупова пришла на приём в роскошном платье без единой драгоценности. Этим она произвела ещё больший фурор. Но рыжий саквояж с драгоценностями нашёлся на следующий день, в багаже немецкой принцессы.
- Принцесса-клептоманка - обычное дело, - вставил свои шесть пенсов в разговор Холмс.
- Нет. Горничная призналась, что перепутала саквояжи. Всё вернули Юсуповой. И она вновь поразила всех, только уже своими бриллиантами.
- И что здесь забавного?
Ватсон победоносно улыбнулся:
- Моя пациентка утверждала, что кража была. Она украла этот рыжий саквояж, а драгоценности подменили на искусно изготовленные подделки.
- Кражу готовили заранее, - заметил Холмс. - В таком случае грабители должны были хорошо знать драгоценности и иметь время на изготовление копий.
- Справедливо.
- И княжна не заметила подмены?
- Нет.
Холмс покачал головой:
- Дикие эти русские, нечего сказать. Таким хватит тех бус, что мы выпускаем для дикарей. Но как эта ваша дама оказалась замешанной в таком деле и почему призналась в нём сейчас?
- Она мне исповедовалась. Меня призвали облегчить боли умирающей. Послали и за викарием, но он уехал на крестины куда-то в Элстри, и не было известно, когда он вернётся. Вот она и сняла грех с души, рассказав всё мне. На преступление она пошла сознательно, считая, что не может варварская княжна быть одета богаче и ярче, чем наша королева. В те годы эта дама имела должность при дворе. Забавно другое. Грабители рассчитывали всё сделать незаметно: изъяли саквояж, подменили драгоценности, вернули саквояж. Но пропажа обнаружилась незамедлительно. Поэтому драгоценности забрали, подменили, а потом придумали историю про горничную, перепутавшую багаж степной богачки и немецкой принцессы, у которой, конечно, мог быть такой саквояж, но не могло быть таких драгоценностей. Выносить драгоценности из дворца было страшно, их все искали. Поэтому все бриллианты засунули и зашили в стул.
- В стул? - поразился Холмс.
- Да. Забавно, что кто-то на вечернем обеде сидел на миллионах. Но, когда утром пришли бриллианты забирать, выяснилось, что всю обстановку сменили. Королева Виктория хотела поразить своих гостей. За ночь не только поменяли мебель и посуду, но и сделали ремонт во всей обеденной зале. Воистину: Англия - великая держава!
- И где бриллианты? - оживился Холмс.
- Пропали. О них не было ни слуху, ни духу.
- Но перед смертью ваша пациентка увидела их на ком-то?
- Нет. Она увидела стулья.
- И где же?
- В Ист-Шин-Лодж. В прошлом году у Луизы, принцессы королевской крови, герцогини Файфской в Мар Лодж случилось желудочное кровотечение. Её перевезли в Лондон, где она и находится. Подозревая, что она умирает, Луиза пригласила старых подруг поболтать и выпить чаю. Проходя через залы, моя рассказчица и увидела те самые стулья, стоящие вокруг стола.
- И теперь она сидела на миллионах?
- Нет. Чай пили в малой гостиной. А стулья в большом обеденном зале.
- И сколько там этих стульев?
- Сорок.
Из дымного рта лондонской подземки вышли два беглеца из Советского Союза: Остап Бендер и Ипполит Воробьянинов.
- Я устал от дыма, - пожаловался Воробьянинов. - Сперва дымил пароход, здесь сильно дымят паровозы метро, и весь город дымит. Я устал, мосье Бендер.
- Мосье в демократической Франции. А здесь, в благословенной Британской монархии зовите меня просто, мистер Бендер, эсквайр. Радуйтесь, Киса, что благодаря вашему дворянскому воспитанию и моей учёбе в Одесском коммерческом имени Императора Николая I училище мы можем свободно общаться с жителями этого чудесного острова. Представьте себе как бы мы себя чувствовали в Гамбурге с вашим знанием немецкого?
- Уж лучше бы в Париже.
- Там и без нас хватает русских эмигрантов, не хочу видеть их унылые рожи. А туманный английский берег с радостью встречал Герцена, Огарёва и Кропоткина.
- А ещё Маркса и Ленина с его третьим съездом, - уныло заключил Ипполит Матвеевич.
- Не грустите, мой британский друг. Сейчас мы подкрепимся и пойдём искать крышу над головой. Добрые жители сего града не дадут нам пропасть. На улице бакалейщиков мы не должны оставаться голодными.
- Но Бейкер-стрит - улица пекарей.
- Тем более.
И увидев на противоположной стороне улицы добропочтенного буржуа, Остап окликнул его со всем знанием английского языка:
- Эй, год дэм!
Отобедали в одной из вездесущих лондонских пирожковых. Остап - заливным угрём и копчёной колбасой, Ипполит Матвеевич - мясным пирогом с картофельным пюре. Воробьянинов с грустью смотрел на остатки денежных средств в кошельке Бендера. Это было всё, что они имели после обмена денег в порту.
Остап перехватил его взгляд:
- Не грустите Киса, мы ещё не пали на самое лондонское дно. И от этого нам надо максимально воздержаться. Ибо обитатели этого дна для нас опаснее обитателей Маракотовой бездны [6].
- Чего?
- Мой юный друг, вы как новоявленный британец должны знать творчество местных писателей. Вот к чему приводит пренебрежение к журналу "Всемирный следопыт".
Остап отправился к стойке и о чём-то долго беседовал с хозяином заведения. Вернувшись, он сказал:
- Что же, город полон достопримечательностей. Идём их осматривать.
Когда они пошли по улице, Ипполит Матвеевич поинтересовался.
- И куда же мы идём.
- Осматривать будущий музей.
Остап встал и показал рукой:
- Вон тот дом.
Ипполит Матвеевич осмотрел вывески на фасаде некрасивого, откровенно прямоугольного четырёхэтажного здания. Кирпичные стены были не оштукатурены, а многие окна были заложены кирпичом.
Остап, указывая на такие окна, сказал:
- Там живут вампиры, боящиеся солнечного света.
- У них на каждое окно налог, - пояснил Воробьянинов. - Экономят.
- Хорошо вампиру, - согласился Бендер.- И от солнца спрятался и на налогах сэкономил.
- Но, судя по вывескам в этом здании есть почтовое отделение, контора Фредерика Питта по импорту чая и кофе и бакалея высшего разряда. А музея нет.
- И всё-таки бакалея. Нет, Киса, нам пройти чуть дальше. Наш дом следующий, за номером двести двадцать один "бэ", и там нет вывески.
Они подошли к угловой двери такого же кирпичного прямоугольника. Остап подёргал дверь, позвонил в звонок, постучал, немного выждал и, удовлетворённо хмыкнув, переложил саквояж в левую руку, вытянул вперёд большой палец правой руки. Длинный жёлтый ноготь вошёл в замочную скважину, Бендер покрутил пальцем, замок с натугой клацнул. Остап открыл дверь и сказал:
- Входите, Киса. Здесь мы поживём. Одна дама завещала здесь открыть музей. Пока его нет, тут будем обитать мы.
- Почему вам самому не пойти к Майкрофту, Холмс? - вопрошал доктор Ватсон. - Он так волновался по поводу вашего исчезновения. Это он отправил меня на поиски.
- Но он же не пошёл искать меня сам! Мой брат беспокоился только об одном. Как бы я не попал в скандальную историю, что тут же отразилось бы на его репутации. Поэтому он и отправил в это опасное путешествие вас, мой друг. Он не мог появиться в таких местах. Это предосудительно.
- Он старый человек, - миролюбиво сказал Ватсон. - У него излишний вес. Кстати, я заметил ему это, он обещал следить за питанием и обливаться водой по утрам.
- Соврал, - убеждённо заявил Холмс. - Он британский политик чистой воды. Вы от него не дождётесь правды.
- И всё-таки как я объясню мой визит?
- Вы придёте как бы рассказать о том, что спасли меня от китайского дурмана. Скажете, что я слаб. Что пока не могу ходить. Что пью галлонами ваш чёртов кофе. И что мне нужны вещи, которые хранятся у него. Учтите, саквояж заперт, не открывайте его при Майкрофте.
- И всё же, Холмс, то, что вы задумали, представляется мне крайне опасной штукой.
- Ватсон. Если бы сокровища Юсуповой объявились на чёрном рынке в своё время, я бы рано или поздно узнал бы об этом. А они не появились, значит они до сих пор в стуле. Мы достанем их и проживем последние отпущенные нам судьбой годы в роскоши. Уедем из Англии в Ниццу и умрём там.
- Как вы собираетесь их найти?
- Мы проникнем во дворец Ист-Шин-Лодж. Для этого мне нужны инструменты, которые хранятся у Майкрофта в саквояже. Только он не знает, что там полный набор взломщика. Не открывайте саквояж, Ватсон. А потом я вскрою стул.
- Но в каком из них бриллианты? Вы сможете определить это своим дедуктивным методом?
- Это элементарно, Ватсон. Я буду вскрывать все подряд, пока не найду, что мне нужно. Если надо будет, я вскрою все сорок!
- А если бриллиантов не будет? Если это всё злая шутка?
- Значит и наши действия будут всего лишь злой шуткой. И помните о Ницце.
- Но сокровища. Они же чужие!
- Чьи? Юсуповой, расстрелянной в заснеженных просторах? Вашей пациентки? Нашей покойной королевы? Они уже давно ничьи, Ватсон. Это - клад, и кто его найдёт, тот и владелец.
- Хорошо, Холмс. Вы меня уговорили. Какой саквояж я должен забрать, как он выглядит?
Холмс задумался и вдруг усмехнулся.
- Это рыжий саквояж, как у вашей покойной пациентки.
Остап несколько раз обошёл помещения, в которые они заселились, и в целом остался удовлетворён увиденным. Он осмотрел вещи, разложенные по комнатам, и пришёл к выводу, что кое-что можно загнать на местной барахолке и получить за это какие-то средства на первоначальное житьё. С этой целью он взял на полке старинную астролябию с нацарапанными на задней стороне буквами S.H. и положил в саквояж.
- Ну, Ипполит Матвеевич, - сказал он, останавливаясь посреди комнаты. - Судя по слою пыли на столе и шкафах, а также по количеству паутины в углах, здесь давно не бывали нога и рука человека. Это хорошо. Значит, нас не будут беспокоить.
Остап прошёл к кипе бумаг в углу и сложил из двух старых газет шапочки. Одну он тут же одел себе на голову:
- Похож я на маляра? Если что, нас наняли делать здесь ремонт. Кто нанял, мы не знаем. Мы - просто рабочие.
- Я полагал, - заметил Воробьянинов, - мы будем в этой стране в несколько ином статусе.
Он замялся.
- Кого же? - подбодрил его Остап. - Политэмигранта?
- Этого не хотелось бы. Я бы сказал, гостя.
- А мы и гости, и рабочие. Как бы сказал наш благословенный король Георг: гуэст воркерс. Гости-рабочие. Кстати, потренируйте свой немецкий, Киса. Как бы сказал президент Гинденбург?
С этими словами Остап одел вторую шапку на Ипполита Матвеевича и дал ему в руки метлу.
Вдруг в дверь внизу постучали.
Остап с Кисой замолчали. Стук повторился настойчивее.
- Нас обнаружили гораздо быстрее, чем я ожидал. Идите, открывайте, предводитель команчей. И помните, вы, этот, гаст-арбайтер. Никаких лишних слов.
- Мне говорить по-немецки? - спросил на бегу Ипполит Матвеевич.
- Ни в коем случае, а то вас заметут, как германского шпиона. Здесь шпиономания очень сильна.
Ипполит Матвеевич открыл дверь, готовясь к неприятной беседе. Но в дом просто ворвалась женщина, которая оттолкнула его и бросилась вверх по лестнице, в три скачка преодолев все семнадцать ступенек.
Остап, ожидая нежеланных посетителей, накрутил свой шарф на лицо, а фуражку одел и надвинул на глаза.
В комнату влетела женщина немолодая, но, как мы видим, подвижная с криком:
- Мистер Холмс, только вы можете мне помочь!
Увидев Остапа, она замерла, а потом радостно всплеснула руками:
- Вы загримировались! Вы идёте следить за очередным преступником! Я вам помешала.
- Да, я очень занят, - быстро сказал Остап.
- Ради Бога, вы должны нам помочь. Иначе мы сойдём с ума. Я уже и не знаю, что думать. А моя госпожа и так тяжело больна, а тут это. Может вы найдёте время меня выслушать.
И понизив голос, гостья сказала:
- И, конечно, о гонораре вам речи не станет. Мы всё оплатим.
Это решило дело. Остап приподнял фуражку вверх и сказал:
- Я весь к вашим услугам.
Он оглядел помещение, раздумывая, куда бы предложить сесть даме и сразу не нашёл:
- Извините нас, - сказал он. - Я теперь почти не живу в Лондоне. Я живу... на ферме. Но дела привели нас с другом в Лондон.
Остап указал на вошедшего в комнату Ипполита Матвеевича.
- И мы решили заняться уборкой.
Тут Воробьянинов сообразил. Он снял с трёх стульев чехлы и предложил всем сесть. Теперь гостья обратилась к нему:
- Извините, доктор, в этой бумажной шляпе я приняла вас за маляра. Я миссис Первис, домоправительница Ист-Шин-Лодж, у Луизы, принцессы королевской крови, герцогини Файфской.
- История наша загадочна. Но прошу вас, джентльмены, не считать меня полоумной и не смеяться надо мной.
Мужчины молча склонили головы в знак того, что они останутся джентльменами, не зависимо от того, что им доведётся услышать.
- В Ист-Шин-Лодж, как и положено в старом замке, есть привидение.
- Конечно, - поддержал её Остап. - В каком замке нет привидения!
- Да. Наше привидение очень милое. Это ребёнок. В замке жила одна из любовниц нашего любвеобильного монарха Карла Второго. Это была Кэтрин Пегге. Она родила Карлу трёх детей. Младший - самый любимый, Джордж Фицчарльз, виконт Конисбро [7]. Отец с матерью не чаяли в нём души. Но его свела в могилу страшная эпидемия чумы 1665 года. Мальчик умер в замке и с тех пор изредка шалит.
- Шалит?
- Да. Ворует плюшки, мычит как корова где-то над головами, пачкает стираное бельё, когда оно сушится на чердаке. Детские невинные шалости.
- Значит, сын Карла ворует плюшки и мычит? - поразился Остап. - Очень интересно!
- Это баловство, - отмахнулась миссис Первис. - И к нему за века в замке все привыкли. Но в последнее время поведение призрака стало очень странным. Из кладовки исчезли две бычьи туши.
- Не мог их украсть кто-то из слуг? - сразу перебил её Остап.
- Зачем? - поразилась миссис Первис. - У них же всё есть. Принцесса Луиза очень добра к ним. Кроме того, - миссис Первис замялась, - мы полагаем, она упомянет нас всех в своём завещании.
- Не может не упомянуть, - уверенно сказал Остап.
- Вот видите, - воодушевилась домоправительница. - Исчезло ещё кое-что, но всё это было дело для полиции. Если бы не это...
И она извлекла из кармана бриллиант. А потом ещё один. И ещё один.
- Доктор, - обратился Остап к Воробьянинову. - Посмотрите.
Ипполит Матвеевич сначала не понял, что обращаются к нему. И Остап повторил громче:
- Доктор. Да-да, вы. Посмотрите.
Ипполит Матвеевич взял камни, внимательно осмотрел их со всех сторон. Подошёл к окну и разглядел на свету. Затем в восхищении сказал по-русски:
- Чистой воды! Каждый карат по шесть-восемь. Огранка груша.
- Что он сказал? - заволновалась миссис Первис.
- Он говорит на языке нидерландских ювелиров. Камни настоящие!
Воробьянинов с сожалением вернул их гостье. Та продолжила:
- У моей хозяйки такого никогда не было. Вы знаете, принцесса Луиза небогата. Гостей у нас не бывает. Приходили несколько старых подруг принцессы на чаепитие, там тоже из всех украшений нитка скромного жемчуга. Но бриллианты!
Повисла пауза и, наконец, гостья выдавила из себя.
- Мы с моей хозяйкой считаем, что дитя расплачивается с нами.
- Какое дитя? - сперва не понял Остап. - Вы имеете в виду сына Карла, мальчика-призрака?
Гостья кивнула, глядя на него выпученными глазами.
- За плюшки бриллиантами?
- Да, и за туши, разумеется, и ещё за бельё на чердаке.
"Вот бред! - подумал Остап. - Но камни-то настоящие".
Он чувствовал поживу.
- Мне нужен план здания. Где были найдены камни, где что пропадало. И лучше посмотреть на месте самому.
Гостья задумалась:
- План. Не знаю, есть ли у нас план дворца. Впрочем, если вы дадите мне перо и чернила и начерчу вам, я неплохо рисую.
Остап дал знак Воробьянинову, и тот пошёл искать чернила.
- Конечно, вам надо осмотреть дом, - продолжала миссис Первис. - Но лучше это сделать поздно вечером или даже ночью, когда не будет слуг. Понимаете ли, могут пойти разные толки.
"Отлично! - воскликнул про себя Остап. - А лёд-то ведь тронулся, господа присяжные заседатели".
Вернулся Воробьянинов с карандашами и листами бумаги.
Миссис Первис очень ловко и достаточно толково набросала планы этажей дворца с указанием, где и когда были найдены камни.
Прощаясь, она сказала Ипполиту Матвеевичу:
- Ждём вашей очередной книги, доктор.
А Остап опять поцеловал ей руку и сказал:
- Вы - истинная леди, завидую мистеру Первису.
- Но я не замужем.
- Соболезную.
- Что? А нет, я не вдова. я никогда не была замужем [8].
И вложила в руку Остапу банкноту.
Когда она ушла, Воробьянинов спросил:
- А почему доктор пишет книги?
- Что вас смущает? У нас на Руси любой врач норовит бросить своих пациентов ради творчества. У нас писали Даль, Вересаев, Чехов. И даже советский Булгаков не захотел лечить партийных товарищей, зато написал для них пиесу.
- А я полагаю, я - доктор наук, филологических или исторических.
- Может и так.
Остап склонился над рисунками.
Через какое-то время Ипполит Матвеевич спросил его:
- Что вы думаете по этому поводу, Бендер?
- В привидение я не верю. Плюшки, бельё и туши ворует челядь. Она же и мычит из баловства, пугая старую хозяйку. А вот бриллианты, вы сами сказали, настоящие. Не слуги же их потеряли? И я не думаю, что их кто-то подкинул. Последний раз богатство подбрасывали в дом одного первосвященника. Но это было слишком давно.
Остап вытащил из кармана купюру:
- Десять фунтов! Мы богачи, Киса. Идём ужинать. Нам сейчас надо хорошо питаться, потому что надо хорошо подумать, чтобы разрешить эту загадку. А кроме того, нам ещё надо разузнать, где этот Ист-Шин-Лодж. Там нас после ужина будет ждать незамужняя миссис Первис.
- Что тут разузнавать, - фыркнул Воробьянинов, спускаясь за Бендером. - Извозчик довезёт.
Ватсон с трудом уговорил Шерлока Холмса отказаться от мысли переодеться в рабочего или старого моряка.
- Сейчас не девятнадцатый век, - убеждал Ватсон. - Если вы в таком виде...
- Мы, Ватсон. Мы приоденемся оба. Вы будете трубочистом.
- Упаси. Боже! Никаким трубочистом я выряжаться не стану. В таком виде нас первый же попавшийся констебль потащит в участок. Особенно если мы появимся такими в округе Ист-Шин-Лодж. Это всё-таки королевская, пусть и заштатная, резиденция.
- А как вы предлагаете одеться?
- Как обычно.
- То есть как джентльмены?
- Да.
- Но мы же идём на преступление. Мы планируем взлом.
- И что, Холмс? Сейчас самые крупные преступления совершаются джентльменами в смокингах и цилиндрах. Они взламывают замки, не снимая котелка, дорогого пальто от Генри Пула и не вынимая сигары изо рта. Чем мы хуже? Мы же джентльмены?
- Ватсон, а если нас схватят на месте преступления.
- Мы скажем, что шли по делам, увидели подозрительно мелькавший свет в окнах дворца и ринулись защищать покой принцессы королевской крови. Инструмент не наш. Мы же будем в перчатках. Отпечатков пальцев нет.
- А если нас спросят, по каким таким делам мы шли?
- Холмс, кто посмеет спросить джентльмена, куда он идёт ночью? Это не их собачье дело.
- Ей Богу, Ватсон, написание детективов развило вашу фантазию и изобретательность. В путь!
И около семи вечера на лондонскую улицу вышло два джентльмена, в руках у одного из которых был рыжий саквояж.
- И всё-таки, Холмс, - спросил доктор, - как вы себе представляете наше дело?
- Элементарно, Ватсон. Королевская семья, я бы сказал, очень бережлива. Да чёрт возьми! Они скупы, Ватсон! Они экономят на всём, а особенно на своих родственниках. Тем более, если они занимают какую-то позицию в списке наследования престола. Таких надо держать в чёрном теле, считают наши короли и королевы. Принцесса Луиза не имеет собственных богатств. Финансируют её скудно. Слуг в доме минимум, и тех, наверняка, по вечерам отправляют домой. Кто останется в доме на ночь? Сама принцесса и компаньонка, ну, может, одна горничная. В таком случае старая.
- А почему не молодая?
- Молодая - риск. Она может привести в дом любовника. Значит в доме будет максимум три старухи, и никакой охраны. Когда стемнеет, мы войдём в дом с чёрного хода. Разуемся.
- Холмс! Я восхищён вами. Даже в таком деле вы остаётесь настоящим джентльменом.
- Бросьте, Ватсон. Просто в ботинках мы будем топать, а босиком мы пройдём неслышно.
- А вы знаете, где находятся стулья?
- И это элементарно. Большую залу делают недалеко от главного входа, чтобы приглашённые гости не шастали по всем комнатам. Дворцы все примерно одинаковые. Причём Ист-Шин-Лодж дворец больше по названию, так, особняк. Итак, мы подождём пока дамы улягутся по постелям, почитают перед сном пару страниц "Робинзона Крузо" или "Незнакомку из Уайлдфелл-Холла" и уснут.
- А вдруг у них бессонница? Или они очень чутко спят и проснутся от звуков?
- Если у них бессонница, то они по старой британской традиции напьются перед сном снотворного и будут спать ещё крепче. А так обычно старухи быстро засыпают, громко храпят во сне и спят крепко-крепко. Вот встать они могут в четыре утра. Поэтому я хочу попасть в дом до полуночи, а не лезть рано утром, рискуя попасть на шляющуюся по дому старую даму.
Они добрались до окрестностей дворца Ист-Шин-Лодж.
В районе начиналась массовая застройка, поэтому тут и там стояли заборы, за которыми возводились новые дома. На центральной улице районаИст-Шин ещё работали магазины и рестораны. Ватсон показал куда-то вдаль рукой:
- За рекой особняки. Живут люди обеспеченные. Где-то здесь, в этом районе, живёт Густав Холст.
- Помню, Ватсон, вы восторгались его "Планетами". Но вся эта мистика не по мне.