Посвящается одному человеку, который, надеюсь, все еще где-то бродит...
Думаю, он не обидится. Такие не обижаются...
- Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр, подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей... Не хочешь ли ты ободрать земной шар, снеся с него, прочь все деревья, и все живое из-за твоей фантазии насладится голым светом?
Михаил Булгаков.
"Мастер и Маргарита"
1.
Наконец для него наступило самое лучшее время в году. Пролетело лето. Спала жара. И в мире начала править старушка осень. Мало людей любят осень. Осень многих пугает, заставляет задуматься о том, что осталось позади. О том, что вот опять пришла пора умирания. Пора опавших листьев и специфического осеннего запаха, который будоражит душу.
Но всегда и во все времена были те, кто осень любит.
Время самых сильных человеческих мыслей.
Самых сильных чувств.
Пора познания своих страхов, своих слабых сторон.
Пора репетиции погружения в чистилище.
Поэтому большинство из людей не любят осень. Им страшно думать, страшно признаваться себе в чем-то. Кажется, что только вчера было лето, и вот сырое небо гонит мрачные облака. Все вокруг стало сумрачно. Солнце стремиться, с каждым днем, скрыться как можно скорее за горизонт. В мир все быстрее и быстрее проникает темнота. Пора веселья вместе с еще одним годом жизни ушло в прошлое.
Прошлое.
Оно-то и пугает большинство осенью. Осенью прошлое напоминает о себе в каждом опавшем листке, который кружится в воздухе, оторвавшись от ветки. Каждый вечер прошлое накатывает вместе с темнотой. У всех там, в прошлом есть то, что хотим стереть, забыть, хотя бы претворится, что этого не было. Чтобы воспоминания не тянутся из того прошлого мира.
Прошлый мир.
Мир ошибок и разочарования, мир боли и слабости, мир осознания, что сделанное нельзя вернуть и, что даже прощение, данное людьми, не заменит собственного прощения, так и не данного самому себе. Все это и заставляет не любить осень. Не ценить тех нескольких месяцев в году, когда сама природа шепчет слова, которые должны были бы наставить в сегодняшнем настоящем от повторения ошибок прошлого.
Большинство людей боится осени. Боится признаться себе во всем и навсегда оставить все это в прошлом.
Навсегда.
На вечность.
Оставить все это в одной осени. А следующею встретить радостным вздохом по настоящему свежего осеннего воздуха.
Встретить с улыбкой.
Встретить с мыслью, что этот год прошел не зря.
Встретить с мыслями, что, наконец, то прошлое осталось в прошлом. Что теперь, сегодня уже не пугают осенние призраки минувших дней. Что эти призраки покинули нас и кружат сейчас где-то в безводной пустыни, тревожа, тех, кто так и не познал раскаяния. Кто так и застрял в жизни вчерашнего мира. Мира, который остановился и уже ни когда не изменится. Не изменятся и они. Пока. Тут слово никогда не произносят. Остановившейся мир не изменится, а вот они могут измениться. Еще могут.
Осень была для Алексея любимым временем, он каждый год ждал ее с нетерпением. Каждую свою осень он менялся. Каждая следующая осень его жизни вносила корректировки в его мир. В него самого. Во всю его сущность.
Однажды одна девушка подарила ему самую лучшую осень. Ни кто и ни когда не дарил ему такого подарка. Подарка, не завернутого в красочную упаковку. Подарка не представляющего собой вещь. Она подарила ему осень. Всю ту осень, что уместилась в несколько часов. Такой подарок не забывается. Его не сотрет время. Не исказит сознание. Те несколько часов, когда они стояли у осенней реки такой чистой и прозрачной, какой становится вода в реке только осенью.
Стояли и смотрели на то, как на поверхности воды плавают желтые листья. Алексей еще наклонился и опустил руку в воду. Холодную и чистую воду. Вокруг практически ни кого не было. Только недалеко стояла машина, около которой были люди. И все.
Пустой пляж.
Заброшенные лодки.
Тишина.
Вы замечали, как осенью много тишины? Такой же чистой и холодной, как вода осенней реки.
У него уже было много разных осень в жизни. Но ту он помнил. Помнил и очень сильно был благодарен тогда ей за этот подарок. Это подтолкнуло его к решению написать книгу.
Написать то, что должно заставить людей думать сегодня сегодняшним днем, а не пытаться заглядывать в настоящем в будущее и не мучится прошлым. Написать о тех, кого он знал. С кем говорил. Ни чего не выдумывать. Не фантазировать. Просто книгу, которая была бы реальна как чашку кофе утром.
Он всегда очень много читал. Постоянно. Книги были его наркотиком.
Тем, что давало ему стимул к жизни.
Тем, что направляло его.
Для Алексея поход в книжный магазин представлял праздник. Он любил брать книги в руки, чувствовать запах свежей бумаги. Ему в эти минуты представлялось, как его книга будет тоже стоять в полке этого магазина. Как кто-то тоже возьмет ее в руки. Как откроет страницы его книги, и глаза этого человека начнут двигаться по строкам, которые написал он.
Но пока он держал в руках чужие книги.
Вот уже два года, как он пытался написать свою книгу. Каждую осень он садился и собирался приступить к написанию этой книги, но как бы там ни было, ему все время не хватало чего-то. А чего он и сам толком не знал. Вот вертелись, какие то идеи. И вдруг, все пропадало.
У него уже было написано несколько рассказов. Несколько маленьких историй. Каких то странных и немного жутких даже для него самого. Но ему всегда хотелось, что бы появилась на свет книга, написанная им.
Его книга.
У каждого человека есть своя мечта.
У всех разная.
Все люди мечтают о многом в своей жизни. Правда сама жизнь зачастую вносит множество корректировок в мечту. Но у каждого есть своя заветная мечта. Одним их важных этапов выполнения жизненной программы. У Алексея такой мечтой была книга.
Он представлял, как он ее напишет.
Как напечатает последний лист.
Как возьмет в руки пачку бумаги, на которой остались слова, которые произвел на свет он. Сложил их в предложения, а предложения в главы.
Несколько раз писанина вроде как сдвигалась с мертвой точки. Казалось, он уловил волну, на которой стоило писать, но всегда есть это маленькое но. Оно и мешало. Он сам толком не знал почему. Просто что-то не срасталось. Чего-то не хватало. Он старался. Писал небольшие рассказы. Но пока на большее его не хватало.
Так он и встретил эту осень, а вместе с этой новой осенью он встретил и своего старого друга. Только вот друг его не встретил. Друг, наверное, так ни когда и не узнал, что он его видел. И что он стал последним штрихом начала его нового пути.
Эх. Эд. Эд. Знал бы, что произошло в ту пятницу.
А тогда была пятница. День недели, который дарит надежды, что выходные будут проведены лучше, чем предшествующие. В пятницу в его конторе конец рабочего времени немного сокращен. Да и какая работа может быть после обеда в пятницу. Все уже настраиваются на то, что вот еще несколько часов и начнутся выходные. Выходные это же маленький отпуск. Небольшой временной отрезок, на который возлагаются огромные надежды.
Покинув рабочий кабинет, Алексею нравилось побродить по городу. Благо, офис находилось в самом центре.
Так он и встретил Эда. Его вообще то звали Эдик, но Алексей не понимал, как можно особям мужского пола давать имена Альберт, Эдуард, какой-нибудь Алик. Поэтому Эдуарда он всегда звал Эдом.
С Эдом они были знакомы с первого класса. Сидели за одной партой. Лазили воровать свинец и прочий нужный в том возрасте хлам на свалку стоящего радом завода. В те застойные времена, когда приходило их детство, в помине не было компьютерных игр и прочей навороченных развлечений. Поэтому они, как и все ребята проводили время на улице. Испытывали самодельные взрывные устройства. Делали кастеты. Да мало ли чего творили, пока не попадались в поле зрения родителей. Были как все, одним словом.
Потом родители Эда получили квартиру в другом районе. И он с ними переехал. Какое-то время они поддерживали еще отношения. Но со временем все потерялось. И с седьмого класса он Эда не видел. Так что-то слышал от знакомых на улице, которые волей судьбы вращались с такими же парнями, к которым примкнул Эд. Он всегда хотел быть модным. Именно модным. И как говорили малость чудил, баловался наркотой, которая хлынула как из рога изобилия в конце восьмидесятых, начале девяностых на просторы нашего государства. Что-то там воровал. Попадал в милицию. Но, вроде, пока ни чего серьезного не совершил. А потом школа кончилась, и начался период жизни, увлекший Алексея в другой мир.
Во всех городах всегда есть районы, которые особо выделяются на общем фоне нашей российской серости. В каждом городе есть места, про которые говорят, что лучше туда не соваться в здравом уме и в трезвой памяти. Так вот Алексей и родился в таком районе.
Частный сектор, проще говоря, большая деревня, в городе занимал достаточно большое пространство и был своим маленьким миров во время его детства. Люди, которые жили на улицах и переулках этого района, собираясь в центр или другой район, зачастую так и говорили, что едут в город. Наверное, сами не считали свой район городом.
Мальчишки воевали улицами. Взрослые пили и тоже постоянно дрались. Блатные разборки процветали в этом районе во все времена.
А времена тогда были не то что дикие, а какие то дичайшее. Свобода так бешено рванулась на просторы городов и весей той России, что некоторых просто затоптала. Район и без того не очень-то образцово показательный попросту погряз в наркоте, паленой водке и криминале.
Алексею повезло, он не выбрал ни какой стороны. Просто, и в одних и других рядах у него были знакомые, с которыми он мог поддерживать отношения. Не более того. Ему нравилось так жить. Он после школы поступил в университет на физико-математический факультет. Приобрел новых знакомых.
Алексей очень быстро находил язык с разными людьми. Но вот сходиться с ними не хотел. Порой сам не знал почему. Особенно с новыми. Исключение, наверное, составляли те парни, которых он повстречал во время службы в армии. Это были такие же сумасшедшие в хорошем смысле слова, как и он сам.
А все те знакомые, которые были на улицах его детства так и остались за редким исключением знакомыми. Иногда вечерами, когда он, возвращаясь с тренировки или университета, встречал кого-то из ребят детства, а в данный момент братвы местного разлива он от них не шарахался, а зачастую сидел с ними в кафе, пил пиво, слушал, что они говорят.
О чем.
В принципе, как и у большинства россиян, которые ни как не хотят начать жить, не жалея себя, разговоры были одни и те же. Кого-то закрыли. Менты сволочи. Кто-то кого-то кинул, вообще, как же все хреново. Так происходило из года в год, пока он грыз гранит науки. Который с каждым годом начинал даваться все легче и легче.
Ничего не менялось в его районе в хорошую сторону. Открылось несколько новых магазинов с ларьковским ассортиментом и мусором со всего света. Да стали появляться "маленькие домишки" людей, которые в мутных водах всегда умели ловить рыбу. Вот в принципе и все. Те, кто ловле рыбы обучен не был, потихоньку, год от года спивались, а их подрастающее поколение начинало выбирать вместо везде рекламируемого пепси "чернушку".
Вечером зачастую можно было увидеть, как в постоянно темных дворах, на троих одним шприцом раскалывают дозу. Слушать крики в ночи тех, кто пожадничал и вколол слишком много. Как бы там они не пели друг другу песни о вечной дружбе, у этих существ в вопросах денег и ширева все оставалось на уровне каменного века. Все постоянно кидали друг друга. И когда у кого-то случался передозняк его как вещь уже не нужную в хозяйстве выкидывали во двор. Если организм справлялся и пару часов, покричав о помощи, данное существо отходило, то можно считать, ему повезло. В милицию и скорою звонить все равно ни кто не будет. Себе дороже. А труп утром найдут дворники, они и вызовут тех, кому положено вместе с ними убирать мусор.
Компания вчерашних друзей в прямом смысле слова до гроба, будут гнусить, успокаивая родителей преставившегося кореша или корешихи, говоря, какой он клевый чувак или чувиха. Был. И напрочь забудут, что он в нескольких метров от них выл, катаясь по земле. Это они забудут очень быстро, им и самим с такими друганами и подруженциями не долго осталось. А потом, помянув, потянуться на точку за вечерним зельем, которое открывает ворота в мир из несбывшихся надежд, в мир из теней радости и отзвуков смеха. Там с улыбкой на лице они окажутся на крошечный миг, а потом, привыкший к дозе организм выбросит их обратно в заплеванный пустырь, где кто-то опять затрясется с пеной и начнет сучить ногами в околосмертном припадке.
Поэтому Алексей и любил иногда побродить немного по центру, где можно было увидеть яркие цвета неоновых огней и несколько людей, которые еще не утратили человеческого вида.
Вечером все равно придется сесть на маршрутное такси и ехать в свой родной район. Где с заходом осеннего солнца жизнь замирала. Там в дыму костров из опавшей листвы только шарахались тени, да такие же случайные люди, которые шли домой после трудовой недели.
В тот вечер он приехал домой очень поздно.
Он встретил Эда.
Встретил случайно.
Каждую пятницу он покупал себе книгу. Он только вышел из книжного магазина с "Мизери" Кинга под мышкой и приготовился дойти до тихой кофейни, для еженедельного ритуала начала прочтения книги с чашкой кофе, когда его внимание привлекли два милиционера остановившие парня, который явно был не в себе. Алексей уже было начал их обходить, когда увидел знакомые черты в лице того, кто попался сейчас в руки органов.
Этот кто-то и был Эдом.
Даже не верилось, что человек может так измениться. Это был просто призрак того Эда, которого он знал. Просто призрак.
Алексей отошел на несколько метров и стал около ларька, в котором делали мороженное. У ларька всегда толпилось человек пять, шесть. Так что, пристроившись рядом, он, как и вся толпа мог наблюдать взглядом "иллая", как в сети органов попался очередной "морлок".
Эд явно волочил существования бомжа. Весь грязный, с рваными пакетами в руках. Алексей долго жил в своем районе и очень быстро мог разбираться в людях такого сорта. Пальцы у него были в наколотых перстнях. Значит, бывший корешок уже во всю хлебнул баланды.
Менты не долго с ним церемонились. Подъехал луноход и Эд, так и не смогший им ничего внятно объяснить и предъявить, исчез в нем вместе с бравыми милиционерами. Машина, хлопнув дверьми и поглотив легкую добычу, тронулась, и не торопясь, поехала по вечерней улице, увозя веселого когда-то Эда навстречу новым приключениям в его жизни.
- Какое? - спросила Алексея уставшая за весь день стояния у аппарата женщина неопределенного возраста в начавшем уже терять белый цвет халате, поверх свитера с высоким горлышком.
Алексей уже и не заметил, что, наблюдая со всей небольшой очередью за водружением бомжа на свою голову вышедшего из темных подворотень, подошел к продавщице и простоял некоторое время молча, смотря на уезжающий "бобик", пока продавщица не спросила его о выборе мороженого.
Наши органы ни когда сами не лезут в темные подворотни. Ждут, когда оттуда на свет кто-нибудь выйдет. Вот тогда его или ее в оборот и берут.
Алексей взял мороженое и, откусив кусок, пошел по улице.
Вот и все. Подумал он. Вот так все и происходит. Не видишь человека несколько лет и встречаешь его таким, каким лучше и не видеть. Лучше бы он остался в памяти тем парнем, с которым они из старого флакона дихлофоса мастерили ракету.
Блин, погано-то как.
Как тогда в госпитале, в отделении для душевно больных. Для ребят, которых искалечила война. Он там был в наряде и ночью слышал, как они воют от ужаса, смешанного с яростью. Тогда ему было тоже хреново. А сегодня на душе было погано. Эд на войне не был, но покалечило его не слабо.
Он выбросил недоеденное мороженое и, немного поколебавшись, зашел в супермаркет. Там в толчее людей и рядов со стелажами Алексей быстро нашел бутылку "Букета Молдавии", прихватил сыра. И направился к кассе.
Расплатившись, Алексей перешел на противоположную сторону проспекта и остановился на остановке. Домой ехать расхотелось.
Недалеко от его дома находился некогда знаменитый и людный парк от сельскохозяйственного института. Сейчас он заброшен и пуст. Там есть один бугор, на котором лежит кем-то принесенное из небольшого леска дерево. Иногда Алексей ходил туда посидеть, посмотреть с этого бугра, как над городом садиться солнце. Там тихо и спокойно. Так, отдыхает пару пьяных компаний. Но все люди в них из его или старшего поколения, поэтому ведут они себя нормально и не орут как резанные. Играют в волейбол или просто устраивают что-то типа пикника и сидят, разговаривают. Наверное, друзья. У него друзей нет. Есть знакомые. По работе. Да и в принципе все.
На этом бугре он иногда коротал воскресный вечер. Недалеко было старое и все проржавевшее "чертово колесо". "Чертово колесо" - название конструкции, которая предназначалась, для того чтобы веселить людей. Веселить людей черти, наверное, всегда могли.
В воскресенье на этом бугре около "чертова колеса" почти ни кого не было. Можно было взять немного темного пива и посидеть подумать о своей будущей книге. Он даже придумал название - "Осень". О своем поколении. Которое когда-то вместе с Виктором Цоем требовало перемен. И когда они наступили, разбилось вдребезги на бешеной скорости, уснув за рулем.
Ему даже было не надо выдумывать героев, они жили на его улице, ходили с ним в школу. Он видел, как их хоронили в закрытых гробах. Одни гробы были военные из Чечни, другие гражданские. Откосив от армии, парни гибли в разборках за чужие амбиции тех, кто любит чужими руками таскать каштаны их огня. Он часто думал сидя на том бугре с чего начать. Как расположить героев. И вечер воскресения казался не таким уж и противным.
Тот пятничный вечер был поганым. Очень поганым. Одним из самых поганых. Он увидел, что стало с другом детства. Кем он стал. А ведь когда-то он был практически таким же, как Алексей. Их отличало очень мало. Алексей может, был просто немного осторожнее, немного менее отчаянным. Но они же были друзьями, а это значит, что у них было очень много общего. Очень много.
Как же ты так. Думал Алексей. Где ты свернул не туда. На каком перекрестке своей жизненной дороги ты выбрал не тот поворот? Кто тебе на том перекрестке нашептал маршрут? Ты? Или еще кто-то? Кто?
Алексей доехал до парка достаточно быстро. Прошел по практически пустой алее. Несмотря на пятничный вечер в заброшенном парке находилось лишь несколько компаний. Осень. Люди сидят дома. Либо в кафе. Алексей и ценил за это осень. Становилось меньше народу. И осенним вечером так прекрасно бродить по улицам. Но не сегодня, сегодня ему хотелось другого.
Он быстро прошел алею. Вышел на небольшую полянку с одной стороны окруженную смешанным лесом, а с другой начинался подъем на бугор. Бугор в народе назывался "пионерской горкой". Когда-то здесь катались на санках и лыжах пионеры. Он тоже катался вместе с одноклассниками. Именно тогда это место ему и понравилось.
Забравшись на бугор, впервые обрадовался за последний час. На его любимом бревне ни кого не было. Да в принципе и в округе было пусто. Алексей сел не дерево. Развязал галстук и положил его в небольшую сумку, которая почти всегда в рабочий день была с собой. Из нее же он достал купленную бутылку и сыр.
Алексей всегда носил с собой в сумке раскладной швейцарский нож, не китайскую поделку, а настоящий качественный нож. Открыл бутылку вина. Порезал сыр. Расставил все около ног, прибрал нож обратно в сумку и посмотрел на город.
Весь парк окружал смешанный лес и из-за его верхушек теперь в вечерней дымке виднелись огоньки домов. Люди уже приходили в свои дома и, наверное, встречали начало выходных. А Алексей сидел посреди пустого парка на бугре в одиночестве.
Людям постоянно надо быть в центре внимания, там, где кипят страсти, звучат разговоры. Алексей был из той породы, которая любит одиночество. Когда еще в детстве он оставался один, ему не когда не было скучно. Он все время находил что-то такое, что могло заменить ему толпу и общение с себе подобными. Вот и сейчас он был один. И был тому рад. Потому что сегодня он не хотел видеть людей. Свои переживания он ни когда, ни кому не показывал, и уж точно не бегал к знакомым рассказать как ему плохо. Все всегда было в себе.
Всегда.
Но сегодня его залило через край.
Все, что было в нем. рвалось наружу. Все то, что кипело внутри него, мог рассмотреть только этот заброшенный и старый парк. Внутри этого парка тоже много чего было, того, что заставляло стонать его покореженным железом разрушенных аттракционов. Скрипеть от злости ветвями вековых деревьев.
Алексей глотнул прямо из бутылки вина и почувствовал, как в нем начала постепенно гаснуть ярость и на смену ей приходило трезвое решение. Хотя назвать его трезвым после вина вряд ли можно. Но, по крайней мере, оно было не такое неуправляемое, как раньше.
Он ведь чуть тогда не сорвался на остановке, когда ждал маршрутное такси.
Часто он смотрел за людьми на остановке. Его работа находилась в центре города, поэтому практически большинство маршрутных такси и автобусов из района, где он жил, ехало в центр. Он мог сесть с любую, но всегда несколько минут стоял на остановке, выжидая, когда пойдет наименее полная. Стоял и смотрел на людей. Сколько злости, наглости и себялюбия он видел в такие минуты. Такое ощущение, что люди не собираются ехать на работу, а бьются за место под солнцем по полной боевой программе.
Так и сегодня на остановке столпилась толпа, которая с шумом, взаимными оскорблениями и прочими высказываниями в адрес ближнего своего лезли в автобус, словно от этого зависела их жизнь.
"Бараны, - подумал он, - какие же все-таки они бараны. Особенно вон тот с видом интеллигента в пятом поколении и манерами жлоба из класса для трудных подростков".
Алексею захотелось подойти и вдарить его со всей силы в нос. Чтобы кровь брызнула, и на глазах у него навернулись слезы, чтобы он наконец-то понял, что он такой же смертный как все. Ни больше, ни меньше. И нить его жизни можно легко прервать. Как любому человеку. Просто взять вынуть нож из сумки и...
Но этого делать нельзя.
Тут центр.
Много народу.
Много свидетелей.
Да и он еще держит свою ярость в себе.
Алексей не стал смотреть на толпу дальше, он просто поймал машину и быстро и молча доехал до заброшенного парка. Водитель только назвал свою цену. Алексей молча кивнул. Сел в машину и сразу отдал водителю деньги. Они так молча доехали до парка. Парень за рулем не заговорил с ним. В салоне играла музыка "Алисы" и Кинчев пел про "театр теней". Одна из его лучших его песен. Слушая такую музыку, такие стихи, говорить, не хочется. Да и водитель отметил, что парень, севший в его салон, несмотря на приличный внешней вид, находится на взводе.
Голова опущена вниз.
Взгляд злых глаз равнодушно смотрит сквозь стекло на дорогу.
Скулы так и играют.
Кулаки сжаты.
Видно что-то случилось.
Водитель знал, что в такие минуты лучше всего оставить человека с самим собой. Не лезть в душу. Его случайных пассажир выглядит сильным человеком. Такого унижать состраданием нельзя. Такой справится сам.
Машина подъехала, как этот парень просил к старому парку. Водитель остановился. Парень протянул ему рука и сказал:
- Счастливого пути.
- Удачи, - ответил водитель.
Парень выбрался из машины и пошел к входу в парк.
Машина, которая привезла его, развернулась и проехала назад в центр. Водитель рассчитывал заработать сегодня еще немного денег. Он в зеркало посмотрел, как его пассажир скрылся в темноте старого парка. Что интересно ему там сегодня нужно? Подумал водитель.
В парке становилось все темнее и темнее, а Алексей продолжал сидеть и пить вино. Некоторое время он вообще ни о чем не думал. Просто смотрел в темноту и пил, жевал сыр. Жевал сыр и пил. И смотрел в темноту.
А заброшенный парк смотрел на этого парня, что сидит в пятничный вечер один на бугре около "чертово колеса".
Один.
Парк видел, что творится у него внутри. Видел, какая ярость там бушует. Видел, как этот парень пытается с помощью вина залить и немного остудить эту ярость.
Старый парк вообще видел многое сегодня.
Он наблюдал, как вечная спутница жизни человека начало кружиться около этого парня на бугре. Эта спутница внимательна как ни когда. Она серьезными глазами рассматривает парня, который сейчас пьет вино. Пьет, но почти не чувствует вкуса. Жует грубо порезанные куски сыра. Жует равнодушно. Вкус сегодня у него притуплен. Сегодня в нем просыпается совсем другое чувство. И это чувство очень сильно. Оно и заглушает все остальное.
А вечная спутница человеческой жизни рассматривает этого парня. Она уже как-то однажды видела его. Видела, как он сидел несколько лет назад в беседки детского сада. И уже тогда запомнила его. Запомнила надолго. И сегодня она его узнала. Поэтому она так серьезна. Хотя при ее обязанностях быть не серьезной нельзя.
Но сейчас заканчиваются сумерки. Начинает править тьма. И вместе с ней внутри того, кто сидит на бугре начинает просыпаться то чувство, рождение которого она наблюдает вот уже не первое тысячелетие.
Она ни когда не мешает тому, чтобы эту чувство проявилось. Ей просто нравится в некоторых из смертных наблюдать, как в сплетении мыслей разума зарождается и формируется это чувство.
Сначала небольшое, но сильное. Потом оно растет. Становится больше.
Больше.
Сильнее.
И вот наступает момент когда, оно созрело и разрывается свежим, сочным отравленным плодом внутри смертных. Сок этого плода пачкает ту, что внутри.
И в безводных пустынях в этот момент хохочут те, кто скрыт в песках. И их смех пугает новичков.
Но сейчас это чувство только рождается.
До взрыва еще есть время.
Алексей не любил ночь, не особенно ценил день, но ему всегда нравилось наблюдать восход и заход солнца. Особенно он ценил несколько минут, которые наступали, после того как солнце уже полностью погрузилось, и наступили сумерки. Было, что-то в них, что его завораживало. Вот и сегодня он погрузился в сумерки, только они наступили внутри его. Внутри его темнела душа. Она становилась все темнее и темнее. Хотя имеет ли цвет наша душа? Или это просто выражение такое - "темная душа". "Чертово колесо", которое веселит людей?
"Темная душа".
Алексей знал всегда, всю свою жизнь, что его душа не такая как у всех. Что он тоже не такой как все. Не такой как люди, которые его окружали. Даже когда он был маленький, он ни когда не рвался вперед. В кинозал, в автобус, в любую дверь он входил последний. Он ни когда не понимал стремление людей быть первыми в чем-то.
Алексей всегда нормально учился, не отличник, так крепкий хорошист. Можно было, конечно, стать отличником. Напрячься и стать отличником. Но все эти первые места, все эти отличные оценки, все это только цифры на бумаге. Успех здесь и сейчас на момент сдачи, экзамена, соревнований. Все это условность. Он прекрасно знал, что это ничего не значит. В реальности отличник по химии отравится какой-нибудь мелочью, а троечник станет умельцем по взрывчатки. Хотя он практически ни чего не учил.
Алексей знал себе цену и свою оценку он ставил себе сам. Сам себе он и сдавал экзамены. Честные экзамены, а не притворные. На всех экзаменах и соревнованиях присутствуют экзаменаторы и судьи. Люди, которые могут ошибаться. И постоянно ошибаются, не неся за это ответственности. В экзамене, который ты сдаешь сам себе, ты и есть экзаменатор, и за ошибки экзаменатора отвечаешь только ты. Только ты. Не на кого списать неудачу. Не перед кем заискивать для того, чтобы получить оценку повыше.
Когда содержимое бутылки уже стало меньше половины, когда он наконец-то вышел из оцепления.
Алексей вздрогнул. Осень все-таки. Становилось прохладно. Темно и прохладно. Он вдруг, на какое то мгновение подумал, а что собственно он так завелся из-за Эдда, ведь он знал, давно знал, что тот путается с какими-то с ребятами, которые явно не кормят белочек с ручки. Но он понимал, что сегодня он увидел то, чем он мог стать сам. Вряд ли конечно он стал таким как Эд, но старт то у них был одинаков, финиш еще, вроде как не наступил, а вот процесс движения у них ох какой разный.
А сколько еще ребят канули в никуда. Скольких съела пустота. Он ведь тоже их знал. Конечно не так, как Эда, но ведь знал. И смотрел, как они покорно идут на убой. Как их используют и предают. Все же было видно даже им самим но, тем не менее, они шли.
Шли.
Шли.
И никто не хотел им мешать.
Призрачные понятия только и всего.
Алексей точно знал, что многие из них запрограммированы на гибель; это было видно еще с детства. На скорую и неминуемую гибель. И они гибли. А были и всегда есть, те, кто их отправляет на гибель. Кто тоже это видит.
Вот кого надо ненавидеть.
Вот кого надо и уничтожать.
Пастухов в волчих шкурах, что руководят стадом.
Серых личностей с глазами садистов.
Сколько встречает каждый на своем пути. Вот эту мразь и надо уничтожать.
Все.
Хорош.
Подумал он.
Алексей допил вино. Положил, пустую бутылку в сумку так, чтобы не гремело. По привычке попрыгал, удостоверившись в том, что на ходу не будет греметь и начал спускаться с бугра. В голове у него гудело вино и мысли, какие то дикие мысли. Мысли эти носились вихрем в голове, он ни как не мог их ухватить и выстроить в строй. Они кружили у него в голове. Танцевали в диком танце, смешиваясь с вином.
Алексей спустился с бугра и пошел по тропинке, которая через небольшой лесок выводила в его район. Туда, где стоит его дом.
Он дошел до середины леска, пытаясь разогнать или хотя бы упорядочить мысли перемешанные с алкогольным шумом в его голове. Начал думать о том что, придя в дом, он первым делом примет душ и сделает себе кофе, когда его остановил голос.
В каждом лесу всегда есть самое темное место. То место, где даже в самый солнечный день бывает темно и холодно. Так и на тропинке заброшенного парка было такое место. Заросший участок, весь в повители и сплетении веток. Именно оттуда и раздался голос. Как, наверное, казалось тому, кто его произнес, уверенно и ошарашывающе.
- Стоять, бля!
Голос был с лева от Алексея и немного сзади.
Прежде, чем его мозг начал оценивать угрозу, тело уже среагировало.
Алексей отставил правую ногу немного назад и вправо, развернулся на ней, подтянут левую ногу, и оказался перед говорившим из темноты в "песочных часах" крепко и удобно стоя на ногах. Тот кто, оказавшись сзади, не вырубает тебя сразу, а говорит, не профессионал гоп-стопа это уж точно. Так, начинающий шакал который еще не получал по зубам.
Сумка Алексея висела на левом плече. Левая рука находилась на самой сумке, придерживая ее, и в случае чего он мог элементарно закрыться сумкой он нападавшего. А в правом кармане Алексея был сюрприз, о котором говорящий из кустов не знал.
Тот уже стоял на самой тропинке, полностью выйдя из своего укрытия. В правой руке его был нож. Из тех, которые можно купить в любом магазине "Охотник". Несмотря на свой достаточно грозный вид, в неумелых руках он был равен обычной ложке. А вот ложка, как не странно, в умелых руках равнялась "ножу - разведчика". Да и держал его гопник местного масштаба всей лапой, не фиксируя, именно как ложку.
"Н-да", - подумал Алексей, - "в кой-то веки нашел приключения и на тебе пред нами не профессор Мариарти и какой-то "чудило".
- Деньги, мобильник и ...
Алексей так и не узнал, что скрывалось за словом и. Он левой ногой скользнул к противнику и почти одновременно шагнул правой ногой еще ближе к нему. В правом кармане у него почти всегда лежала обычная пластмассовая частая расческа. Очень важная вещь для боя в темноте. Если ею провести по открытому участку тела противника в темноте, то у того на несколько секунд будет такое ощущение, что его бедолагу порезали настоящим ножом. Так что Алексей, сократив расстояние до минимального, мгновенно, немного сверху вниз провел по запястью руки, которая сжимала нож, а затем резко рванул вверх и полоснул всем ее лезвием, если его можно так назвать, по открытой шее.
На грабителе была спортивная куртка, застегнутая чуть больше половины, а под ней простой свитер. Алексей скользнул расческой по шее сильно, так как если бы у него в руках настоящий нож. На лице парня появилось удивление, которое мгновенно переросло в панику. Он бросил нож и двумя руками схватился за горло. Алексею это и было надо, и он, сжав расческу в кулаке обрушил его на висок грабителя.
Парень был несколько ниже и, видно, считал нож компенсацией, своих недостающих пропорций. Поэтому, скрутив тело, Алексей весь вес девяносто килограммов приложил к его виску. Парень рухнул на землю, словно срезало.
В принципе, бить с такой силой было не надо, можно было, и вдарить вполсилы, но у Алексея было желание дальнейший свой путь проделать пешком ни куда не торопясь, а не улепетывать бегом. Опасаясь, что это тело очухается, и, воспылав жаждой мести, начнет его преследовать. Вряд ли, конечно. Но как говорят в народе чем, черт не шутит. Тем более, недалеко от "чертового колеса". Ведь часто в жизни играет фактор "ВДРУГ". А у Алексея, не было ни какого желания, чтобы этот фактор сыграл в этот и без того не очень хороший вечер.
После того, как парень принял горизонтальное положение, Алексей наклонился и проверил у него пульс. Сердце билось. Жив. Алексей подобрал нож и забросил его подальше в кусты. Огляделся и, удовлетворившись, что рядом ни кого нет, ни подельников этого чудилы, ни просто каких либо людей. Он поправил сумку и продолжил свой прерванный путь.
Больше в этот вечер с ним не чего не случилось. Он в спокойствии, которого его всегда охватывало после схватки, дошел до дома. На улицах было мало народа. Лишь у остановок кучковались группы подростков. Да у круглосуточного магазина толпились известные всему району личности.
Когда Алексей ходил в школу, они уже стояли у магазина и обсуждали свои насущные дела. Прошло более десяти лет, а данный контингент продолжает решать все вопросы у дверей магазина. В любое время года. Почти тем же составом. Время от времени некоторых сажали. Других отпускали. Или к ним прибивались новички из молодой поросли. Из тех, кто на большее не способны. Алексея они всегда провожали взглядами и вновь начинали прерванные дебаты.
Сегодня они лицезрели его как всегда с задумчивыми лицами. Алексею же взбрело купить пельменей и он сквозь толпу зашел в магазин. Он всегда проходил сквозь них, а не обходил как многие, кто направлялся так же за продуктами и сталкивался у входа с данной сворой. Полковник Рудых всегда говорил, что волки на рысь не бросаются, даже когда их стая. Они просто видят рысьи глаза и боятся за свои. Когда он прошел сквозь эту толпу, то "джентельмены удачи" затихли. Словно боялись, что он может услышать что-то важное. Дебилы. Неужели они думают, что обсуждают действительно важные дела. Они почти все поголовно стучат друг на друга, когда их прижимают, поэтому и выше им путь закрыт. Люди рангом выше с ними не то, что дел иметь не когда не будут, они к ним даже близко не подойдут. Это просто отстой. На всею оставшуюся им жизнь.
Алексей купил пельменей и пошел домой. Он был голоден. Вино, свежий воздух и зарядка в парке сыграли свою роль. Он стал вновь спокоен как всегда.
Лишь образ метовского бобика увозившего Эда пока еще находился в голове.
Эх, Эд, Эд.
Вот уже два года он жил один. Дом - моя вселенная: так он считал. И свою вселенную он создавал сам. Там не было взрыва, конечно в начале но, тем не менее, работы было сделано много.
Алексей был очень поздним ребенком и к его двадцатишестилетию его родитель бывшие уже несколько лет на пенсии решили уехать из шумного города в небольшой, но достаточно чистый поселок. Поселок был в пятидесяти километрах от города. Так что теперь они виделись редко и весь их небольшой дом и участок были в его распоряжении. Свой дом даже с небольшим участком в городе это огромный плюс. Особенно для человека, который привык к одиночеству в самом раннем возрасте и старался не пускать в свой мир людей.
Посреди сада стояло старое кресло, сейчас по случаю осени накрытое клеенкой от дождя. В этом кресле он любил читать книги, особенно ночью. Брал свечи, несколько бутылок темного пива и книгу. И в ночь с пятницы на субботу читал какую-нибудь книгу. В последние время ему очень нравился Кинг. Не тот Кинг, который написал "Томинокиров" и прочую фантасмагорию, а тот, кто писал "Способного ученика", "Побег из Шоушенка". Вот и перед тем как встретил Эдда, он купил "Мизери", давно уже хотел почитать.
Сегодня, правда, было не до книг. И Алексей, открыв калитку, прошел сразу в дом. Поставил кипятить воду. А сам пошел в душ.
И стоя под струями горячей, почти огненной воды он вспомнил про пистолет...
И на лицах тех, кто живет в песках появилась улыбка. До того как они засмеются оставалось совсем немного.
2.
После душа Алексей съел приготовленный ужин и завалился спать. Несмотря на кофе и душ глаза просто слипались.
Алексей часто замечал за собой, что в то мгновение, когда в нем появляется злоба он не ходит из угла в угол, словно мазандаранский тигр, наоборот, его начинало тянуть в сон. Даже на войне он перед операциями спал как сурок. А во время его сна большинство Алексеевых коллег не могло найти себе место. Они почти все погибли, а он вот жив.
Нелюдь.
Оброненное кем-то слово на той войне стало его кличкой. На долгие четыре года. Во время боя он был всегда спокоен и яростен спокойной и умной яростью.
Он жил только в момент боя. А все остальное время тратил не то, чтобы расслабляться, а на то, что готовиться к следующему бою.