Анянов Александр Дмитриевич : другие произведения.

Фейк.Глава 4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.91*5  Ваша оценка:

  
   Глава 4.
  
  Петро и Юра-не-Юра
  
  
  
   Юджин ехал в пригородном автобусе, возвращаясь назад в Храповку. Дело шло к вечеру, и автобус был почти пустым. Впереди него на сиденье весело щебетали о чем-то своем две девчушки-старшеклассницы. Чуть поодаль от них сидела пожилая крупных габаритов женщина, занимая собой практически два сиденья. На коленях она держала большую и, видимо, очень тяжелую хозяйственную сумку. На заднем сиденье автобуса дремал небритый мужичок в сдвинутой на глаза черной кепке, распространяющий вокруг себя запах свежего перегара. Скотт уставился в окно, где как в калейдоскопе проносились милые пейзажи среднерусской природы, словно бы сошедшие с полотен Поленова или Левитана. Однако ничего этого сейчас он не замечал. Его мысли были слишком далеки отсюда. В голове беспрерывно крутились события нескольких последних часов.
   Сегодня утром, как они с Юрой и договаривались, он собрался, попрощался со стариками и поехал в Москву в аэропорт. Пришел рейс из Торонто. Юджин нетерпеливо всматривался в лица пассажиров, выискивая Гусько. Его переполняли впечатления от посещения родины его предков, от Ясной Поляны, от встреч с гостеприимными русскими людьми. Ему так много хотелось рассказать другу за то короткое время, пока самолет подготовят к обратному полету и его уже самого пригласят на посадку. А главное, он хотел еще раз поблагодарить Юру за предоставленную возможность. Ведь, если бы не тот, то мечты Скотта так бы навсегда и оставались лишь мечтами. Он восхищался своим другом, его находчивостью, решительностью и умением найти выход из любой, самой безнадежной ситуации. Если бы канадец только мог знать, как же быстро ему придется поменять свое мнение о Гусько!
   Ручеек прибывших из Торонто быстро иссяк. Потом пошли какие-то индусы. Потом азиаты. Явно с других рейсов. Юджин терпеливо ждал, думая, что, возможно, у его друга возникли какие-то проблемы на таможне. Прошло полтора часа, но Юра так и не появился. Тогда Скотт кинулся в киоск информации. Там его долго мурыжили, но, наконец, все, же сообщили, что все пассажиры торонтского рейса уже покинули таможенную зону. Канадец растерялся. Он пробегал по аэропорту еще около часа, надеясь, что они с Юрой где-то просто разминулись. Однако все было напрасно. Его друга нигде не было.
   Наконец, он понял, что с Гусько что-то случилось, и побежал в ближайшее интернет-кафе. Открыв свой почтовый ящик, Скотт увидел, что там его уже ждет емайл от Юры. В этот раз он был очень длинным и больше напоминал философский трактат о смысле жизни. Его содержание ввело Юджина в полный ступор. Извини, писал его бывший друг. Ничего личного, только бизнес. В этой жизни выживает сильнейший, не так ли? Некоторым повезло на халяву родиться в Канаде. А что они для этого сделали? Да, ровным счетом ничего. Просто оказались самым быстрым сперматозоидом в нужном месте. А Гусько мечтал об этой стране с самого детства. И, наконец, добился своего. Добился по справедливости. Да, да, именно, по справедливости. Напоследок, он позволит себе несколько дружеских советов. В милицию идти - крайне не рекомендуется, дела о незаконном пересечении границы все равно находятся в ведомости КГБ. Так что сначала пытки в застенках, а потом сибирские лагеря лет на двадцать, ему обеспечены. В канадское посольство тоже лучше не ходить. Попробуй теперь докажи, кто есть кто. А если и докажешь, то за предоставление паспорта чужому человеку - та же тюрьма. И, даже тут не гарантия, что тюрьма это будет канадская. Поэтому лучше смириться и не дергаться понапрасну, привлекая к себе внимание правоохранительных органов двух стран. В конце концов, лучше жить в России на свободе, чем в России за забором. Опять же, это возможность начать жизнь с белого листа. Ведь жили же как-то на этой земле его предки. И, ничего, вполне себе были счастливы, пока их Толстой не взбаламутил.
   Напрасно, Юджин слал Гусько емайл за емайлом. Он просил, угрожал, уговаривал. Все было напрасно. Юра не отвечал. Наконец, через пару часов полностью измотанный Скотт, выполз на улицу. Он без сил рухнул на ближайшую скамейку, от отчаяния уже совсем ничего не соображая.
   Вокруг беззаботно пели птички и носились друг за другом дети. Неторопливо прогуливались пенсионеры, наслаждаясь прекрасной теплой погодой. Люди занимались своими делами, и не было в этой огромной стране ни одного человека, у которого он мог сейчас попросить помощи или хотя бы совета. Надо, думал канадец, любой ценой успокоиться и прийти в себя. А то, действуя сгоряча, можно легко наломать еще больших дров. Сейчас ему нужно время. Только время. Он обязательно что-нибудь придумает. К счастью, банковская карточка у него с собой и до этих денег Юре никак не добраться. Значит, средств, чтобы протянуть хотя бы несколько месяцев, у него достаточно. Так что единственно правильным решением сейчас было возвращаться назад в деревню, и, не торопясь искать выход из создавшейся ситуации.
   Автобус резко притормозил и Юджин очнулся. Как раз вовремя. Из динамика послышался голос водителя, объявляющего остановку: 'Поворот на Храповку'.
  
   Все так же находясь в состоянии полной прострации и ничего не замечая вокруг себя, он брел по деревенской улице, когда вдруг услышал:
  - Привет, Юра из Канады, который вовсе не Юра! Чего квелый такой? В гостях, что ли у нас не нравится?
   Юджин поднял голову. К нему обращалась слегка полноватая женщина-брюнетка лет сорока, сидящая на веранде своего дома. Впрочем, полнота эта ее нисколько не портила. Голубые глаза брюнетки искрились веселым смехом. Подвижные красивые руки непрерывно разглаживали и расправляли надетое на ней, изрядно полинявшее от стирок, цветастое платье. На шее у женщины красовался темный платок, словно бы у нее болело горло. Рядом с ней, в старом кресле-качалке, спал худенький мальчик, с тоненькими, как прутики ручками и ножками. Кожа у ребенка была такая прозрачная, что казалось сквозь нее можно разглядеть каждую жилку или кровеносной сосудик. Его длинные ослепительно белого цвета волосы ворошило ветерком, и они сверкали на солнце вокруг головы, словно золотой нимб.
   Канадец узнал женщину. Это она приходила к старикам в гости на второй день его приезда. Анастасия, так, кажется называл ее дед. Странно, но за все время, что Скотт жил в деревне, они, ни разу не встретились. Он даже и забыл о ее существовании.
  - Как, я? - недоуменно переспросил Юджин. - Клевый?
  - Да, не клевый, а квелый! - расхохоталась Настя в ответ. - Ты еще и юморист, оказывается. Так что, настоящий то Юрка где? Я так и не поняла.
   Скотт лишь досадливо махнул рукой. Он даже не мог сейчас произносить это имя вслух. Да, и в любые разговоры настроения вступать у него не было.
  - Ну, на нет и суда нет. Черт с ним, с Юркой этим! Тридцать лет без него обходились, теперь уж точно не заплачем, - не стала настаивать женщина. - Счастливо тебе Юра-не-Юра, провести остаток отпуска и поскорее из этой дыры убираться. Бабе Клаве и деду Гере - привет от меня!
   Лишь молча кивнув в знак согласия, Юджин собирался уже пройти мимо, как вдруг мальчик заворочался в кресле и издал какой-то странный звук:
  - Ы-ы-ы-а...
   Это было так неожиданно, что Скотт замер на месте, уставившись на веранду. Ребенок, между тем, открыл глаза и громко заплакал:
  - А-ы-а-й-у-у...
   Плач его скорее напоминал жалобное повизгивание какого-то зверька, чем звуки издаваемые человеком.
  - Что, ты, что ты? - тут же кинулась к нему Настя. - Не бойся, я здесь. Я с тобой. Что случилось?
  - Ы-ы-ы-м-ма..., - словно вытолкнув из горла какую-то пробку, что мешала ему, мальчик заговорил. - Ма-ма, мама! Ы-ы-с-о... Сон. С-сы-стрела летит, свистит. Упала, поднимай. Ква-ква-а-а... Царь на пир зовет. Тридевятое царство, тридесятое государство. Пришел. А-о-е-л.
  - Все хорошо Ванечка, все хорошо, - погладила его по голове мать. - Не волнуйся. Царский пир горой, это же хорошо. Кто пришел то?
   Канадец онемел, забыв, куда и зачем он идет. В этот момент ребенок заметил Юджина, ткнул в него пальцем и уже каким-то уже совсем другим, похожим на старческий, голосом выговорил:
  - Иван-дурак! На коне скакал, сабелькой махал. На одну ладошку посадят, другой прихлопнут и места мокрого не останется. Пойди туда не знаю куда, тогда поцелуешь лягушку-царевну!
   Настя внезапно побледнела и, крепко прижав сына к себе, повернулась к мужчине:
  - Ты на него, пожалуйста, не обижайся. Видишь, ребенок больной. Ну, что возьмешь с него?
  - Нет, нет, - опомнился Юджин, ему стало страшно неудобно, словно бы он без спроса, за кем-то подглядывал. - Обижаться, нет. Все, окей!
  - Может, зайдешь, - внезапно предложила женщина, - раз уж встретились? Может по рюмочке за знакомство?
  - О, нет, спасибо! Нет хотет пит алкогол.
  - А ты и вправду клевый, на фоне мужиков-то наших. Давай, тогда по чайку?
  - Нет, домой торопится. Дед, баба - спат идти. Поздно.
   В этот момент уже почти успокоившийся Ваня оттолкнул мать, снова заплакал и потянул ручки к Юджину.
  - Что он хотет? - вздрогнул от неожиданности канадец.
  - Он хочет, чтобы ты взял его на руки и в дом занес. Видишь, солнце заходит. Сможешь?
   Растерянный Скотт подошел и бережно поднял мальчика на руки. Его худенькое тело было совсем невесомым, как пушинка. Запах, который от него шел, напоминал запах травы на лесной поляне в жаркий солнечный день. Сердце Юджина, дрогнуло. Первый раз в жизни он пожалел, что не завел своих собственных детей.
   Он занес ребенка в дом и хотел положить на кровать, но тот вцепился в него мертвой хваткой.
  - Прости, что задерживаем тебя, - сразу начала извиняться Настя. - Я его знаю. Как только солнце сядет, он заснет сразу. Потерпи, пожалуйста. А то расплачется опять.
   Юджин безропотно сел на кровать, стоящую возле окна. Мальчик, не выпуская шею мужчины из своих цепких ручонок, тут же прильнул к стеклу, словно прощаясь с заходящим светилом. Настя вышла на кухню, а канадец, от нечего делать стал разглядывать обстановку.
   Дом у Насти был немного поменьше, чем у стариков. Но сразу чувствовалось, что живет здесь хорошая хозяйка. Пол, тщательно подметен. Русская печь в углу сияла свежей побелкой. На столе, застеленном старенькой, но безупречно чистой белой скатертью в молочной бутылке стоял букетик свежих полевых цветов. Вокруг стола старые разномастные деревянные стулья. По стенам пожелтевшие от времени фотографии.
   Изучение обстановки прервала Настя, появившаяся в дверях кухни. В одной руке она держала большой алюминиевый чайник с горячей водой, а в другой маленький керамический с заваркой.
  - Ну, вот, хоть и не хотел чая со мной выпить, да видно придется, - шутя, произнесла хозяйка, ставя все, что принесла на стол. - Сейчас еще оладьи будут. Их подогреть только надо. В обед пекла. Попробуй, со сметаной. Свежая. Они у меня, конечно, не такие вкусные, как у бабы Клавы. Но, тоже ничего. Думаю, съедобные.
  - Спасибо. Но, нет надо. Остав их лучше для Ванья.
  - Не переживай, никого ты здесь не объешь. Ванька у меня вообще не ест почти ничего. Только иногда немного овощей или фруктов. Чем живет, сама не пойму. Как будто солнцем питается. Видел, худой какой? Поэтому, давай, положу тебе оладий побольше.
   Как Настя и предсказывала, с последними лучами солнца головка мальчика склонилась Юджину на плечо и он тут же заснул. Скотт бережно положил ребенка на кровать, укрыл одеялом и подсел к столу, где все уже было готово для чаепития.
  
   Канадец пил чай из старой потемневшей от времени кружки с выщербленными краями и слушал неторопливую Настину речь:
  - Вот, так... Уже год почти как из города вернулись, теперь в родной деревне живем. Сначала тяжело было. Ну, в бытовом смысле, конечно. Но, все же, морально мне легче здесь. Наверное, потому что дом этот еще моего дедушки с бабушкой. Родители мои работали много. И часто меня старикам скидывали. Так что, считай, все мое детство здесь прошло. Да, тебе, наверное, и не интересно болтовню мою слушать?
  - Нет, мне очен интересно, - встрепенулся Юджин. Он чувствовал себя не совсем в своей тарелке, и понимал, что если Настя сейчас замолчит, то он просто не будет знать, о чем дальше разговаривать. - А сколко лет ест твой сын?
  - Ему семь скоро исполняется, - ответила хозяйка. - Родился он прямиком в ночь на Ивана Купалу, самую короткую в году. В его честь и назвали. Может, потому Ванечка так солнышко любит. Просыпается раненько, как только оно восходит. И только скроется, тут же засыпает.
  - А что, школа? Школа он ходит? - поинтересовался Скотт, хотя и догадывался об ответе.
  - Не взяли его в школу то, - Настя горько улыбнулась и отвела глаза в сторону. Юджин уже пожалел, что задал такой дурацкий вопрос, но слово, как говорится, не воробей, вылетит, не поймаешь. Не заметив состояние гостя, женщина продолжала: - Дурачок, говорят. Отдавайте в интернат для умственно отсталых детей. А я ведь знаю, что он у меня очень умный. Просто не такой, как все. Но кто меня слушать будет?
   'Да, конечно, какая мать, смирится с тем, что ее ребенок - даун', - с жалостью подумал канадец, но вслух ничего не сказал.
   Настя снова неловко, как будто извиняясь, улыбнулась:
  - Вот, сама с ним теперь занимаюсь, пытаюсь читать научить. Только учебников у меня нет, так что читаю ему русские народные сказки, - хозяйка кивнула подбородком на прикроватную тумбочку, где лежала толстая изрядно потрепанная книжка. - Это любимая его, с самого раннего детства. Пока правда плохо получается, с буквами, то. Хотя точно знаю, что книжку эту он наизусть уже знает. Но, я надежды не теряю.
   'Вот, оно, что...', - сообразил Скотт. - 'Вот откуда у ребенка такой странный словарный запас. Это - из книги сказок. Правильно, сидит целыми днями дома, со сверстниками не общается. Только с матерью, да с книжкой этой'.
   Заметив, что Юджин сидит, задумавшись, Настя поняла это по-своему:
  - Да, что мы все обо мне, да обо мне, - поспешила она переменить тему разговора. - Давай-ка, Юра-не-Юра, расскажи лучше о Канаде своей. Как там люди живут?
  - Все по-разный. Как и у вы, в Россия, - пожал плечами гость.
  
   Была уже почти полночь, когда Юджин, подошел к калитке знакомого дома. В окне на кухне горел свет. Канадец знал, что старики обычно ложились спать поздно. Услышав посторонний шум, из своей конуры лениво выполз Яшка, позвякивая цепью. Он широко зевнул, и громко щелкнув пастью, словно поймал муху, тут же полез назад.
   'Смотри-ка, даже не залаял', - подумал Скотт. - 'Уже за своего принимает. А вот примут ли меня старики? Согласятся ли, чтобы я пожил у них еще какое-то время? И как объяснить им, почему вернулся?'
   Он остановился, и, обдумывая свою легенду, огляделся вокруг. Ночное небо, раскинувшееся над ним как купол, с любопытством смотрело на него сверху вниз. Ярко сияли звезды. Посередине всего этого великолепия висел похожий на узкий серп, молодой месяц. Скотт сделал глубокой вдох. Вечерний воздух был густым и плотным. Казалось, что им не дышишь, а глотаешь его. И с каждым новым глотком хотелось еще и еще. Так он ел-ел, и никак не мог насытиться. И с каждым новым глотком все его существо наполнялось спокойствием и каким-то тихим, но очень большим счастьем. Канадец вспомнил. Это было то же самое чувство, которое он испытал на речке в начале своего приезда. И, снова, как тогда, время будто бы замерло. Звездное небо, вязкий воздух, контуры исчезающей в темноте кромки леса - это было здесь всегда. Тысячи и тысячи лет. И он тоже, был здесь всегда. И всегда стоял вот так и смотрел вокруг, бесконечно вдыхая этот воздух. Незаметно растворяясь в теплой темноте и постепенно становясь частью чего-то очень-очень большого.
   Юджин больше уже ничего не хотел. 'А, хорошо, все-таки, что Юрка не прилетел', - промелькнула в голове тихая мысль. Однако от этой мысли Скотт мгновенно очнулся и закипел яростью, сразу забыв про деревенскую идиллию. - 'Как это хорошо?! Чего это хорошо!? Сволочь, Гусько, кинул его. Ну, ничего, мы еще поглядим, кто кого!'
  
   Решительно толкнув калитку, он поднялся на узенькое крылечко и постучал в дверь. Как и в первый день его приезда, занавеска на кухонном окошке дрогнула, и в нем появилось озабоченное лицо бабы Клавы.
  - Кто там? - поинтересовалась она.
   Вместо ответа Скотт переместился в полосу света, чтобы его было лучше видно.
  - Старый, слышь, это Юрка назад вернулся, - обернувшись в сторону кухни, оповестила баба Клава. - Что-то случилось, наверное.
  - Так, открывай, что человека то на улице держишь, - услышал канадец знакомый голос, принадлежащий хозяину дома.
  -
   Старики словно бы и не сильно удивились его появлению.
  - Что, самолет твой отменили? - полюбопытствовал дед.
  - Нет, самолет, все - окей. У меня менятся обстоятельства. Я звонит Канада из Москва. Мне говорит, оставатся Россия какой-то время. Писат книга о ваша замечателная страна. Я соглашатся. Можно, мне пожит у вы еще немного? Я могу платит.
  - Книга - это хорошо. Это дело полезное. Живи, чего уж там, - хором ответили хозяева. - И нам веселее. А денег нам твоих не надо. Не обижай! Зачем нам они? И нас все с огорода свое бесплатное. И кровать, спишь на которой, тоже ничего не стоит. Только гадости про Россию не пиши. А то знаем мы вас, иностранцев.
  - Спасибо! - У Юджина как камень спал с души. По крайней мере, первую проблему решить удалось. - Очень благодарный! Гадости - нет. Хорошо толко. Я любит эта страна. И если вы нужна любая помощ, то толко сказат мне. Я все делат для вы.
  - О, кстати, о помощи, - вспомнил дед. - Сможешь завтра на мотоцикле Клавку на болото отвезти за брусникой? Здесь, в общем-то, недалеко, да только назад ей пехом с полными ведрами тащиться.
  - Конечно. Все, что вы хотет! - с радостью согласился Скотт.
  
   После пережитого стресса, сон никак не шел к Юджину. Канадец лежал неподвижно, молча глядя в потолок. В голове нескончаемым потоком неслись мысли. Он мучительно пытался найти выход из сложившейся ситуации, но так ничего и не мог придумать. Внезапно, Скотт услышал какое-то шевеление из-за цветной занавески, где спали старики. Шевеление переросло в глухой шепот, который становился все громче и громче.
  - Перестань..., - наконец смог он разобрать голос бабы Клавы.
   В ответ - дед, что-то неразборчивое.
  - Ну, перестань же.
   И снова бубнение деда.
  - Да, убери же ты руки, в конце концов, Ирод! Дай поспать! - громко прозвучал возмущенный возглас хозяйки.
   Шум с той стороны тут же затих.
   'Во, дед дает!' - весело подумал Юджин, и на душе у него отчего-то сразу стало легче. Уж если в таком возрасте люди не теряют надежды, то ему-то молодому, что жаловаться? Все будет хорошо. Обязательно будет!
   Глаза его закрылись, и он моментально уснул.
  
   На следующий день рано утром поехали на болото. Дед увязался с ними, сказал, что скучно одному дома сидеть. Мотоцикл, управляемый Юджином, едва отъехал от дома, как они увидели медленно бредущую им навстречу сгорбленную старческую фигурку. Тот с трудом ковылял, опираюсь на палку. Несмотря на жару, старик был в теплой фуфайке. Голову покрывала когда-то в далеком прошлом белая, a ныне желто-серая, кепка с пластиковым козырьком. Едва мотоцикл поравнялся с ним, как дед Гера выбросил вперед руку в фашистском приветствии и громко заорал:
  - Хайль Гитлер!
   Вместо ответа, прохожий плюнул им вслед и потом еще долго стоял на месте, угрожающе размахивая палкой. Дед лишь весело рассмеялся.
  - Кто это ест? - поинтересовался Юджин.
  - Фашист, - презрительно скривился пассажир коляски.
  - Фашист? Это который калмик с болота?
  - Нет, это из наших местных, - уточнил старик. - Просто кличка у него такая. Он во время войны партизан полицаям сдал. Иуда! Их потом в деревне на площади повесили.
  - Зачем ты так, Гера? - подала голос баба Клава с заднего сиденья. - Человек за это 25 лет в Сибири отсидел. Получил свое сполна. Нужно простить по-христиански.
  - Ох, добрые же вы все, христьяне! Если бы я свои щеки подставлял, как вы советуете, я бы и до половой зрелости не дожил. Юрка, че плетешься еле-еле? - переключился он на Юджина. - Газку-то подбавь! А то будет как в прошлый раз с крокодилой. Пока ты тащился как черепаха, его уже и след простыл. Оставил Клавку без обновки! А я-то уж размечтался, что она у меня первой бабкой на деревне станет. Что вот мне теперь делать?
  - Может, еще поймат. Другой раз.
  - Да, ни хрена ты его уже не поймат, - передразнил дед канадца. - Третьего дня он в сети браконьерские попался. Пару километров ниже по реке. Так мужики те, говорят, враз поседели и поклялись с делом своим темным завязать. А, заодно, и пить все побросали. Да, тут кто хошь бросит, когда такую зеленую 'белочку' увидит. Едрит твою через коромысло!
   Скотт крутанул ручку газа, и мотоцикл, поднимая тучи пыли, резво понесся по пустынной улице.
  
   Уже добрых часа три они ползали по болоту, собирая бруснику. Они, это - баба Клава и Юджин. А, если совсем точно, то одна баба Клава. Дед блаженно дремал в люльке мотоцикла, лишь время от времени спросонья отгоняя от себя надоедливых насекомых. От канадца, который с жаром взялся помогать хозяйке, тоже прока было немного. В то время как женщина, несмотря на свой возраст, уже почти набрала полное ведро, сбор Юджина тонким позорным слоем едва-едва покрывал донышко.
   Наконец Скотт выдохся окончательно. Вытирая мокрый лоб и, отмахиваясь от комаров и жирных слепней, которые роем летели на сладкий запах пота, он подошел к мотоциклу, чтобы передохнуть немного и утолить жажду. Шум поиска прихваченной с собой бутыли с квасом, разбудила деда. Тот вздрогнул и открыл глаза.
  - Ну, что, гвардеец, заморился то с непривычки? - зевая, осведомился он.
  - Тяжело..., - не стал прикидываться суперменом Юджин. - Как это баба Клава может так скоро? Раз, раз... ведро полный. Здорово! - искренне восхитился 'гвардеец'.
  - Клавка, то? Та, да! - старик восхищенно закатил глаза. - Это еще старая она сейчас. А в советское то время, еще при колхозах, трактор в поле обгоняла.
   Канадец жадно пил тепловатый квас и смотрел на болото. Оно казалось бесконечным. Повсюду частокол засохших деревьев. Низкорослые кусты, кочки с пышными шапками мха. Брусника, клюква. Кое-где болото больше походило на безобидную зеленую лужайку, которая, однако, уже через несколько метров переходила в черную бездонную трясину.
  - Страшно.... и красиво здес. В один и тот же время, - подвел он итог своего созерцания.
  - Да, болото знатное, - согласился дед. - В наших местах большое самое. Даже тайна у него своя имеется.
  - Тайна? - заинтересовался Скотт.
  - А как же. Вот тот камень видишь?
   Посмотрев в направлении, в котором указывал дед, Юджин увидел огромный замшелый от старости валун, наполовину вросший в землю.
  - Окей. И, что он?
  - Так вот, камень этот - священный. Имя у него - Кот-Камень. Даже легенда об этом есть.
  - Можеш рассказыват? - попросил канадец.
  - Чего там, слушай, - старик не заставил себя долго уговаривать. - В стародавние времена, тысячу лет назад, а может даже и больше, жило в этих местах одно племя. И поклонялось оно камням. Было их семь, все разного размера. Самый маленький, как я уже сказал, Котом, звали. Потом еще были: Собака-Камень, Конь- Камень, еще какие то... Запамятывал уже. Заканчивая самым большим, который называли Седьмым или Царь-камнем. И сила камней этих от размера зависела. Если самый маленький просто утешить мог, то последний был огромный, как гора и исполнял любое желание. Правда, только один раз в жизни. Так что, какая нужда у человека случалась, к тому камню он и молиться шел.
  - Что ест такое - 'утешит'? - перебил повествование канадец, услышав незнакомое слово.
   Дед почесал затылок, стараясь найти более точное определение:
  - Ну, это вроде бы, если есть у тебя горести какие, или просто тошно тебе от жизни, то подойди, и он завсегда тебя успокоит.
   'Вот, мне бы сейчас, как раз такой камушек не помешал', - подумал Юджин. Но вслух только поинтересовался:
  - А, далше? Что, далше?
  - Дык, я и говорю..., - продолжал рассказчик.
   А, дальше, по словам деда Геры, выходило, так. Земли те, где племя проживало, всем богаты были. В лесах полно дичи, в реках рыбы. Поля исправно давали обильные урожаи. В болотах много железной руды. Слава о местных мехах, меде, оружии гремела далеко окрест. Поэтому жило племя то мирно и в достатке.
   Только однажды приглянулись их земли соседям с Севера. Северяне эти ни пахали, ни сеяли, а жили только войной, да разбоем. Огромного роста, сильные как дикий вепрь, были они повсюду известны своей жестокостью, наводя ужас на соседей. Никого не щадили они во всемя набегов. Убивали всех от мала до велика, кто только осмеливался сопротивляться им и в рабы не годился. Уходили, оставляя за собой только трупы, кровь и безлюдные пепелища.
   И вот, спустились они вниз по рекам на ладьях своих остроносых, все закованные в железо, и напали на наше племя. Стали те обороняться, да, куда там! Рубят их пришельцы своими боевыми топорами, стрелы пускают без промаха. Целый день шла сеча великая. Храбро бились местные, и хоть надежды на победу мало было, ни один не ушел с поля боя. Все там навеки и полегли.
   Когда же остались в деревне одни только бабы, да детишки малые, вождь, израненный весь, повел их к Царь-Камню. Забрались на него, молятся. А враги рядом уже совсем. Вот-вот догонят и убьют всех. И тогда пожалел Камень своих людей и превратил все вокруг себя в непроходимое болото. Остатки племени, что наверху были, уцелели, а чужаки на дно пошли. Но и из семи камней почти всех пучина эта поглотила. Остался только Царь-камень, который в остров превратился. Да еще, самый маленький из них, что дальше всех лежал, поэтому и оказался теперь на краю болота.
  - Вау! - восхитился Юджин. - Красивый легенда.
  - Да, - согласился дед. - Говорят, что и по сих пор можно встретить на болоте потомков из того племени. Их так у нас и называют: 'болотные люди'. И еще, говорят, что болото это - живое. Добрый, хороший человек никогда в нем не утонет, а плохого, оно само к себе зовет и тот сопротивляться зову этому не может.
  - Зовет? Как это, зовет?
  - Не знаю. Меня еще не разу не звало. - усмехнулся старик, но тут же продолжил серьезным тоном: - Только вот случай в здешних местах был. Еще в царские времена. Жил тогда в Туле купец один очень богатый и давал он деньги под процент. Очень плохой человек был, мироед. Много людей разорил, много слез пролил. И, вот однажды поехал на ярмарку в Москву и пропал. А через неделю нашли его телегу на краю болота этого. Стоит лошадь запряженная, товар не тронут, а купца самого и след простыл. Болото его к себе позвало, вот и сгинул. Едрит твою через коромысло!
   Юджин на пару минут задумался, потом поинтересовался:
  - А святой остров? Там кто-то быват?
  - Куда там! Болота здесь непроходимые. Кто ж полезет? И островов разных много. Поди, узнай какой из них Седьмой Камень этот. Да, и искать его опасно, вроде бы злой дракон остров тот охранять поставлен. Чтобы северные люди до него не добрались. Да.
  - Зачем боятся? Вы сам говорит: добрый, хороший не тонет. Что, нет здес ни один хороший человек вокруг? - подколол канадец.
  - Может сам попробовать хочешь, гвардеец? Проверить, так сказать, правда это или нет? Ну, то-то! То сказка, а то жизнь...
  - И что ж, никто никогда на остров тот не быват? - продолжал допрашивать деда Юджин.
   Старик помолчал немного и, отбросив свой шутливый тон, неожиданно серьезно ответил:
  - Батя мой был там один раз. Да, и то зимой. Если не соврал, конечно. После этого сидел целую неделю на крылечке и молчал. Курил только самокрутку за самокруткой. Курит и молчит. Молчит и курит. Так никому и не рассказал ничего.
  - Ясно..., - протянул Скотт и, показывая на валун, спросил: - Я моч подойти?
  - Да, я что ж не хозяин ему. Что спрашиваешь? Иди, коли есть о чем с ним поговорить.
   Канадец подошел к камню и погладил его по замшелой нагретой солнцем поверхности. Внезапно ему показалось, что тот слегка вздрогнул и пошевелился, как кот, которого погладили по шерсти.
  - Хороший, хороший, - словно разговаривая с живым существом, чуть слышно прошептал Юджин по-английски. - Помоги мне. Что делать? Подскажи.
   Он прислонился щекой к камню и застыл, прислушиваясь. Прошло несколько минут - ровным счетом ничего не происходило. Скотт повернулся к деду и, увидев устремленный на него насмешливый взгляд, понял, что тот просто посмеялся над ним.
   'Ну, Юра, если только я тебя поймаю, то утоплю в болоте с камнем этим на шее. Пусть уж он тебя утешит', - со злостью подумал Юджин.
  
  
  
   * * *
  
   Гусько громко икнул, потом еще раз. 'Видно, кто-то меня вспоминает', - равнодушно подумал он и вышел на улицу из дверей Министерства Транспорта Канады. В кармане у него лежали деньги за проданную десять минут назад машину Скотта. Настроение было преотличным и ему захотелось отпраздновать удачную сделку. В таких случаях ничего лучше мороженого для него не существовало. Юра пошел вдоль улицы на поиски. Надо будет взять две, а то и три порции, решил он.
   Прошагав добрых минут двадцать, Гусько как назло, не смог найти, где бы его можно купить. Он уже потихоньку начинал злиться, когда его взгляд случайно скользнул по витрине одного из магазинов. Юра замер, как вкопанный. Магазин продавал велосипеды. А в его витрине стояло настоящее чудо. Было оно ярко-красным с множеством хромированных деталей, сияющих на солнце. Легкая углепластиковая рама, мощная вилка с амортизаторами, навороченная трансмиссия. Велосипеды являлись для него не просто хобби. Скорее настоящими друзьями. Поэтому Гусько знал в них толк. Но такого он не имел никогда в жизни. Это была его мечта! Однако... ценник извещал, что стоимость чуда зашкаливала, равняясь четырем тысячам долларов.
   Непростой выбор встал перед Юрой. Ведь если купить такую дорогую игрушку, то на это уйдут практически все деньги, что удалось получить от продажи машины. А если не купить.... Он решительно толкнул двери магазина. Будь, что будет - один раз живем!
   Не прошло и получаса, как Гусько уже являлся счастливым обладателем билета в новую увлекательнейшую жизнь.
   Теперь нужно было его опробовать. Юра увидел, что через дорогу от него находится одна из многочисленных заправочных станций гиганта 'Petro Canada', раскинувшая свои щупальца по всей территории страны. А сразу за ней, вход в небольшой парк, который, безусловно, являлся отличным местом для испытаний.
   Дойдя до парка, Гусько лихо оседлал свое приобретение и покатил по тенистой дорожке. Ожидания его не обманули. Ход велосипеда был настолько плавным, что просто захватывало дух. Педали крутились так, что казалось, будто они делают это сами. Проехав немного, Юра остановился, чтобы подрегулировать высоту седла.
  - Леночка, прекрати баловаться, немедленно, - внезапно услышал он по-русски. - Ты что думаешь, если папа с нами больше не живет, так я сама тебя в угол не смогу поставить?
   Гусько оглянулся. Неподалеку от того места, где он стоял, находилась детская площадка. Он увидел, как какая-то женщина, наклонившись, отряхивает от пыли платьице маленькой девочки.
   'Шатенка, лет около тридцати', - машинально заметил про себя Юра. - 'Личико, так, ничего особенного. Глазки, как глазки. Носик, пожалуй, слишком островат. Как у мышки. Одним словом - баба, как баба. Таких - миллионы. Но фигурка, вроде - ничего. И попка то, попка - класс! Очень аппетитная. Что она там сказала насчет 'папы'? Или, точнее, его отсутствия. Прекрасно! Всего одна фраза, а сколько полезной информации'.
   Вдруг Юра вспомнил, что со времени приезда в Канаду у него еще не было женщины. 'Да, не красавица', - решил он про себя. - 'Но как говорит народная мудрость: не с лица воду пить. А уж народ то, наверное, разбирается, какая часть тела в человеке важнее, а иначе бы давно выродился'.
   Гусько случайно скользнул взглядом по заправке, прекрасно видимой с аллеи парка. И тут ему в голову пришла неожиданная мысль. Тогда он нагнулся и выкрутил ниппель из переднего колеса. Воздух со свистом начал выходить из шины.
   В это время женщина, оставив дочку играть с детьми на площадке, отошла к скамейке, села и стала читать книжку. Юра подошел к ней, ведя велосипед за руль. Придав своему голосу легкий прибалтийский акцент, которому он так хорошо научился во время учебы в Риге, Гусько вежливо поинтересовался на русском:
  - Я только что слышал, как вы говорили по-русски. Простите, пожалуйста, у вас не будет насоса?
  - Что? - недоуменно подняла голову женщина.
  - Вот, колесо, спустило, - Юра грустно кивнул на свой велосипед.
  - Нет, у меня нет насоса.
  - Жалко, хотел покататься... Но, ничего не поделаешь. Видимо придется звонить, вызывать шофера с машиной. А это ваша дочка? - он кивнул подбородком в сторону детской площадки.
  - Да, а что?
  - Вы знаете, ведь что интересно. Иногда, по девочкам в детстве ничего нельзя определить. Часто из гадкого утенка вырастает белый лебедь. Иногда, нет. Однако у вас совершенно не тот случай. Даже сейчас видно, что у ребенка прекрасные данные для модельного бизнеса. Поверьте, я знаю, что говорю. Советую вам их всячески развивать.
   Он сделал вид, что собирается уходить.
  - Спасибо! - зарделась от гордости мама. - А вы что, имеете какое-то отношение к модельному бизнесу?
   Юра сделал вид, что задерживается, но только для того, чтобы ответить на вопрос:
  - Нет, ну что вы. Это не входит в сферу моих интересов. Просто финансирую три модельных агентства. Но я там практически не бываю, времени не совсем бывает. Простите, за мой плохой русский. Все-таки это не есть родной язык для меня.
  - Ну, что вы, что вы. У вас прекрасный русский.
   Гусько сделал вид, что очень польщен. Теперь можно было и остаться, что он и сделал, облокотившись на руль своего велосипеда:
  - Спасибо, вы мне льстите, право. Простите, до сих пор не знаю, как вас зовут?
  - Надя, - немного смущенно представилась женщина.
  - А меня - Петро, - откликнулся Гусько.
  - Очень приятно познакомиться, Петр.
  - Не, Петр, - мягко поправил ее Юра. - А, именно, Петро.
  - А, так вы украинец?
  - Нет, я, скорее - человек мира. А что вы спрашиваете? Разве вы никогда меня не видели.
  - Вряд ли мы встречались, - пожала плечами Надя.
  - Конечно, не встречались, - охотно согласился Гусько. - Я просто думал, что вы могли видеть меня по телевизору или в газетах.
  - А, вы артист?
  - Ну, что вы. Я слишком нефотогеничный для этого. Я совсем по другой части.
  - По какой же?
  - Странно, но, похоже, что вы меня действительно не узнаете. Ну, хорошо, тогда повернитесь и посмотрите.
  - Куда? - так и не поняла женщина.
  - Ну, как, куда? Как называется заправка за вашей спиной?
   Надя, увидев название 'Petro Canada', на минуту оцепенела:
  - Так это что, ваша?!
  - Да, и эта, и все остальные. Разве из названия не видно? Это - мой канадский филиал.
   Женщина, однако, продолжала сомневаться:
  - Но, ведь, чтобы создать такую большую компанию нужно много времени. Наверное, такой бизнес из поколения в поколение передается. Неужели вы все это сам один?
   'Смотри умная, какая!' - подумал Юра. - 'Надо как-то поаккуратнее'.
  - А вы, молодец, все правильно понимаете. Конечно, этот бизнес еще дед мой начинал. Поэтому у нас в семье его называли - Петро Первый. И с тех пор существует традиция: всех мальчиков в нашей семье называют этим именем. Потом был мой отец. Теперь вот, я - Петро-III, де Гус'ко, - тут он спохватился, что, кажется, малехо перегнул палку и поправился: - Но для вас просто - Петро. А вы сами откуда?
  - Я из Белоруссии, из Минска. Вы, наверное, и не знаете где это?
  - Почему же. Приходилось бывать у вас в Бобруйске, - не сдержался Юра, чтобы ни упомянуть свою родину.
  - Знаю, это там, где большой шинный завод.
  - Точно. Есть такой завод. Отец полжизни своей там отпахал.
  - Чей отец? - не поняла Надя.
   Юра едва не прикусил язык. Какой капитальный прокол! Надо было срочно исправлять ошибку.
  - Ну, не мой же, - быстро нашелся он. - Я иметь в виду: отец моего отца. Прошу прощения за мой корявый русский. Это сейчас Бобруйск иметь большой шинный завод. А когда-то на его месте был поле, которое он полжизни пахал. Потом обрыдло ему все и эмигрировал в Канаду. Но, я всегда мечтал побывать на родине предков, так сказать. И, как видите, сделал это.
  - Так мы с вами получается земляки! - обрадовалась женщина.
  - Получается так, - скромно согласился Гусько.
  - Очень приятно осознавать, что твои земляки смогли добиться таких высот и стать богатыми людьми. То-то я смотрю, у вас один велосипед стоит дороже машины.
  - А вы, в них что, разбираетесь? - удивился Юра.
  - Конечно, - глаза Нади загорелись. - Я почти семь лет велоспортом в юности занималась. Одно время даже в сборную входила. Если бы у меня тогда был такой велик, я бы точно чемпионкой мира стала. Но, это все в прошлом.... А в Канаде мы совсем недавно. Вот развелась с мужем и решила эмигрировать, чтобы начать жизнь с чистого листа.
   'Ух, ты!' - подумал Гусько. - 'Смотри-ка, даже общие интересы нашлись. Тем более нужно поближе познакомиться'. Однако вслух только сказал:
  - Да, не в деньгах счастье. Я на самом деле - аскет. Не пью, не курю, не ем мяса. Довольствуюсь малым. Хотя у меня гараж на двадцать машин, предпочитаю ездить на велосипеде, а деньги пускать на благотворительность. Я считаю, что другим людям нужнее.
   В это время к ним в слезах подбежала Надина дочка.
  - Мама, мама, - горько причитала она, показывая на свое колено. - Я ударилась! Мне больно!
   Присев на корточки, Надя осмотрела разбитую коленку дочери:
  - Ничего страшного, Леночка. Покорябалась немного. Сейчас пойдем домой зеленкой прижжем.
  - Не хочу зеленкой!
  - Не капризничай! Я тебе говорила не баловаться? А ты? Ну, вот теперь и не жалуйся. Вы такой интересный собеседник, - повернулась она к Гусько, - но нам, к сожалению, надо идти.
  - Конечно, конечно. А вам в какую сторону?
  - Да, вон, туда. Видите, наш дом многоэтажный? Мы с дочкой квартиру там снимаем.
  - Пойдемте тогда вместе. Мне тоже нужно из парка выбираться на улицу, а то мой водитель сюда все равно подъехать не сможет.
   Они пошли к выходу. Юра, как мог, развлекал свою новую знакомую, отыскивая возможность продолжить знакомство. На его счастье он, наконец-то, обнаружил то, что и сам давно искал. Это было детское кафе с нарисованными на его витринах веселыми детскими рожицами, пожирающими огромные порции мороженого.
  - Леночка, сейчас мы тебе настроение поднимем, и коленка твоя сразу пройдет, - указал он на кафе-мороженое. - Дядя Петро большой в этих делах специалист! Давай-ка пойдем, ударим по мороженому. - Гусько облизнулся. В данном случае их с ребенком интересы полностью совпадали.
  - Неудобно как-то, отнимать ваше время, - засомневалась Надя. - Вы, наверное, такой занятой человек.
  - Ничего, ничего. Мировые цены на бензин из-за этого не подскочат и биржа не обвалится. Пойдемте, я приглашаю.
  - Ну, хорошо, - сдалась Надя. - Только ненадолго.
  - Ура! Мы идем есть мороженое! - обрадовалась Леночка, совершенно забыв о своей недавней трагедии.
   Был будний день и в кафе практически пустовало. Юра предложил занять столик возле окна с лучшим видом на парк (на самом деле с этого места прекрасно просматривался припаркованный возле входа велосипед).
  - Только не смотрите на цены, - сделал он широкой жест. - Это не имеет никакого значения для меня. - И тут же заявил подошедшей официантке: - Принести, эта маленькая леди самый дорогой мороженое вы иметь.
   Девушка приняла их заказ и ушла на кухню. В этот момент Юра перевел взгляд на Надю и почувствовал, что та почему-то напряглась.
  - Скажите, а что, английский для вас тоже не родной? - подозрительно спросила она после некоторой паузы.
   'Блин!' - Сообразил Юра. - 'Похоже, у подруги этой английский лучше, чем у меня самого. Сразу его жуткий акцент просекла. Ох, баба, чувствуется, весьма не глупа. Да, и образована, видимо, неплохо. Ну, ты, олигарх хренов! Следи за базаром. Уже второй раз чуть не спалился'.
  - Конечно, нет, - как можно беззаботнее улыбнулся он. - Я ведь в Европе родился, потом учился там же. Сорбонна, и все такое... Знаете? И жил там до прошлого года. Но тут, в Канаде, папа мой неожиданно скончался. Инфаркт. Вот, теперь перенимаю дела....
   Юра тяжело вздохнул.
  - Простите, - смутилась Надя. - Я не знала. Извините, ради бога!
  - Ничего. Как сказано в Библии: время умирать, и время рождаться. Все мы там будем....
   Только тут Гусько осознал, что опять упрямо лезет головой в следующую ловушку. Ведь он упомянул, что якобы учился в Сорбонне. Значит, скорее всего, французский должен быть у него родным. А так как в Канаде французский язык, являлся вторым государственным, то достаточно большое количество людей им владели. А вдруг, и Надя тоже. Сам же Юра на этом языке мог только попросить поесть и, то, благодаря своей любимой книге 'Двенадцать стульев'. Нужно было срочно действовать на опережение.
  - А сам я родился Эльзасе, - словно бы продолжая повествование своей жизни, оповестил Юра.
  - А где это?
  - Это - небольшая провинция между Францией и Германией. Там говорят на местном диалекте - смеси французского и немецкого. В результате эльзасский не понимает никто: ни французы, ни немцы. Вот, такой он странный - мой родной язык. Очень мало в мире, тех, кто на нем разговаривает.
  - Интересно как! А русский, откуда у вас такой хороший?
  - Меня воспитывала бабушка и русская гувернантка. Мой папа считал делом чести, что его сын должен свободно говорить по-русски. Ведь, мы из семьи бобруйских духоборов, которых лично сам Толстой, Лев Николаевич в Канаду вывез. Знаете, кто это такие? Сейчас расскажу. Это очень любопытно.
   Они общались уже около часа. Юра искренне радовался, что информация, полученная от Юджина, не пропала даром. Наконец, пришло время прощаться, и Гусько подозвал официантку со счетом. Счет оказался немаленьким, но деньги от продажи машины у него все еще оставались. Однако дело было не в деньгах, а в принципах. Все что не удавалось получить на халяву, больно ранило Гусько в самое сердце.
  - Ну, что ты будешь делать! Кошелек в машине забыл, - Юра постучал себя по пустому карману. - Ой, вот неудобно-то. Ничего, сейчас позвоню шоферу, и он деньги привезет. Минут сорок-пятьдесят, я думаю. Ну, может час-полтора, самое большее.
  - Да, что вы. Не надо. Я заплачу сама. Тем более что самое дорогое мороженое Ленка съела.
   Гусько опустил голову, словно бы смутившись, а на самом деле скрывая довольную улыбку.
  
   Они дошли до дверей Надиного дома и остановились.
  - Вот, здесь мы живем, - сказала женщина.
   Юра оглядел дом. Перед ним стояла довольно обшарпанная двенадцатиэтажка. Сразу видно, что большинство жильцов в ней - новоиспеченные эмигранты. Дом Скотта был куда как более приличным.
  - Ну, будете в наших краях, заходите в гости, - предложила Надя, и неожиданно поймав скептический Юрин взгляд, смутилась. - Если, конечно, не побрезгуете.
  - Вот, зачем вы сейчас так?! - изобразил возмущение Гусько. - Вот, почему вы привыкли считать нас какими-то монстрами? Кровососами! Я же вам говорю, я - обычный человек. Такой же, как все! Я хожу по тем же улицам, покупаю продукты в тех же магазинах. И у меня нет никаких телохранителей. Видите?
   Надя смутилась еще больше:
  - Извините. Я ничего такого не имела в виду. Даже не знаю, что делать....
  - Давайте ваш номер телефона. Я вам докажу, что могу одинаково хорошо чувствовать себя и в своей вилле в Монако, и в малогабаритной торонтской квартире.
  
   По приходу домой его ожидал еще один приятный сюрприз. Сегодня определенно был исключительно удачный для него день. В почтовом ящике лежало письмо, о том, что просьба о получении социальной помощи от государства - велфера, наконец-то удовлетворена.
   Гусько вспомнил, как все начиналось. К Алексу за помощью в этом деле он обращаться не стал, помня их предыдущую встречу. Нетрудно было догадаться, что тот скажет. Ага, работать, значит, не хотим, а на велфер - пожалуйста! Чтобы тебя содержали те, кто налоги честно платит? То есть и лично он, Алекс! Поэтому он пошел к фон-Барону. Вместе они подготовили необходимые для подачи документы, и Юра поехал в социальный отдел.
   Выстояв немалую очередь он, наконец-то, попал на прием. В кабинете его встретила женщина азиатской наружности - социальный работник. Она внимательно просмотрела принесенные бумаги, сделала с них копии, и потом начала что-то долго объяснять. Или от волнения, или от того, что азиатка использовала излишне бюрократический язык, но уже через пару минут Гусько окончательно потерял нить разговора. Однако одно он понял точно: по какой-то причине ему отказывают. То ли у него не хватает какого-то документа, то ли справки, то ли еще чего. В конце разговора женщина всунула ему в руки листок со своим решением и стала выпроваживать из кабинета.
  - А что мне теперь делать? - в отчаянии заголосил Юра.
  - Как, что? - удивилась та. - Апеллировать в установленном законом порядке.
  - А как?
   Женщина, потеряв терпение, полезла в свой стол, достала оттуда визитку и протянула ее Юре:
  - Вот вам адвокат, звоните ему. Он вам все объяснит и если сможет, то поможет.
  - Но у меня нет денег на адвоката! - еще громче завопил Гусько.
  - Адвокат оплачивается государством.
   Не теряя ни минуты, Юра тут же позвонил ему и договорился о встрече. Гусько встретил молодой, и явно, начинающий специалист. Однако дело не вызвало у него особых затруднений. Он попросил документ с отказом и внимательно изучил его. Скептически хмыкнув, последующие полчаса адвокат задавал своему клиенту различные вопросы, потом сказал, подмигнув:
  - Окей, в любом законе есть исключения. Нужно лишь уметь подогнать их под конкретного человека.
   Быстро напечатав на компьютере какую-то бумагу, он подсунул ее Юре на подпись и вручил ему один экземпляр. На этом они расстались, причем адвокат действительно не взял с Гусько ни пенни. Затем бумага была послана в социальный отдел заказной почтой. И вот, результат.
   Юрины мозги крутились со скрежетом, как заржавелые шестеренки. Все что сейчас происходило, настолько противоречило всему его жизненному опыту, да и вообще, здравому смыслу, что он отказывался это понимать. Как же так? Сначала государство отказывает ему в деньгах. Потом направляет его к адвокату, которого же само оплачивает. Отправляет для того, чтобы адвокат выбил его деньги у этого же самого государства. Бред, какой-то!
   До сих пор Гусько твердо знал одно: у государства можно только украсть, а во всех других случаях оно все равно найдет способ, как тебя обуть. Это - всегда игра в одни ворота. Однако здесь в Канаде творилось что-то действительно невероятное. Да, это же страна непуганых идиотов! Он ни только не будет здесь никогда работать, но и непременно еще найдет способ разбогатеть. А вкалывают пусть такие 'шибко умные', как его дружок Анютов.
  
  
  
   * * *
  
   Бармин пришел в себя от страшной боли в затылке. Он открыл глаза. Прямо над ним висело ярко-синее небо с пробегающими по нему полосами черного дыма. Пахло горелой резиной и расплавленным металлом. Само небо показалось ему каким-то странным, половинчатым, что ли. Алик сообразил, что это от того, что он видит его только одним глазом - правым. Бармин провел рукой по левому и почувствовал под рукой что-то липкое. Он посмотрел на руку, та была вся в крови. Видимо повязка сползла с раненого глаза, подумал Алик, и тут же яркая как вспышка мысль буквально взорвала его мозг: 'Душманы!'
   Он все вспомнил! Их разведгруппа во время очередного рейда попала в засаду. Отстреливаясь, они пытались оторваться от противника, но тщетно. Алику осколок попал по касательной в голову, едва не оставив его без глаза. Ему вкололи промедол и наскоро перевязали. Потом двое разведчиков, взяв Бармина под руки, потащили на себе. Когда духи загнали их на вершину горы, почти все бойцы были уже ранены. Начался тяжелый бой. Спецназовцы пытались вызвать вертолеты для эвакуации. Однако им не повезло, над аэродромом началась песчаная буря и ни одна машина не смогла подняться в воздух. Им сказали, что к ним уже пробивается бронегруппа, и приказали держаться. Но силы были неравными. Бармин, несмотря на тяжелое ранение, продолжал вести огонь из своей снайперской винтовки. Постепенно один за другим умолкали автоматы его товарищей. Кольцо душманов вокруг него неумолимо сжималось. У Алика практически заканчивались патроны, и он уже полез в карман за лимонкой, чтобы не попасть в плен живым, когда мощная ударная волна оглушила его, подбросив в воздух. Это все, что Бармин помнил.
   Его мозг мгновенно заработал с бешеной скоростью. 'Где я? В плену? Не похоже, раз руки и ноги не связаны. Может, они решили, что я мертвый? Когда заканчивался бой был уже вечер, а сейчас солнце в зените. Сколько же я лежал без сознания?'
   Алик осторожно приподнялся на локте. Раскалывалась голова, плыли перед глазами разноцветные круги, но одна мысль о плене, заставляла его тело работать даже за гранью возможностей. Он огляделся вокруг и... ничего не понял.
   Во все стороны от него простиралось каменистое нагорье. Но камни его были не желто-черные афганские, а с каким-то красноватым оттенком. На горизонте вместо неизменных гор, виднелись заросли тропического леса. Бармин перекатился за ближайший большой камень и, прячась за ним, осторожно поднялся на ноги, с удивлением оглядывая окружающую его местность.
   Вокруг не было ни души. Неподалеку от него валялась задняя часть самолета вместе с хвостовым оперением. Словно бы какой-то великан, шутя, разломил машину пополам и разбросал половинки в разные стороны. Алик безошибочно определил тип самолета. Это был транспортный Ан-12 - основной работяга Афгана. Половинка эта лежала на самом краю то ли ущелья, то ли просто глубокого оврага, откуда шел густой черный дым. Из грузовой кабины торчали штабеля каких-то зеленые деревянных ящиков. Такие же ящики были разбросаны вокруг. Многие из них перевернуты и открыты. Почти во всех из них содержалось оружие. Оно же во множестве валялось на земле врассыпную. Автоматы Калашникова соседствовали здесь с гранатометами, снаряды с цинками для патронов, лимонки вперемежку с противопехотными минами.
   Бармин тупо бродил вокруг, пытаясь понять, где он, и что происходит, когда его взгляд уперся в один из ящиков. Внутри находились несколько тщательно упакованных снайперских винтовок СВД вместе с прицелами. Глаза Алика загорелись. Он взял в руки одну из них. Деревянное ложе приклада было теплым от солнца, и Бармин бережно прижал ее к груди как ребенка. Этот родной до боли предмет являлся для него сейчас единственной реальностью, в этом сюрреалистическом мире.
   Как он и ожидал, найти патроны к винтовке оказалось делом несложным. Бармин зарядил ее и, держа оружие наизготовку, осторожно подошел к краю обрыва. Овраг был около десяти метров глубиной. На его дне лежала расплющенная вдребезги кабина самолета. Она горела, чадя черным дымом. Там же валялись остатки одно из крыльев. Видимо, при ударе о землю машина развалилась на две половинки. Задняя уцелела, зацепившись за камни, в то время как передняя упала вниз и загорелась. Было ясно, что в этой ситуации, у экипажа не оставалось никаких шансов на спасение.
   Однако Алика не сильно взволновала судьба этих незнакомых ему людей. Его и без того раскалывающуюся от боли голову, просто клинило от вопросов: 'Что это за самолет? А где тела его товарищей? Унесли с собой душманы? Или забрали наши вертушки? И почему он совершенно не узнает то место, где шел бой. А где его оружие и форма? Что это вообще все значит?'
   В задней половине самолета неожиданно раздался какой-то шум, словно кто-то с трудом пытается выбраться из-под горы ящиков. Алик снова перехватил винтовку наизготовку. Наружу выбрался молодой парень с растрепанной кучерявой шевелюрой и расцарапанным лицом. Под глазом у него красовался огромный на пол лица синяк. Одежда на парне была изрядно порвана. Он с гримасой боли держался за левую руку.
  - Алик, живой! Блин, как рука болит.... А что с остальными? - с этими словами он сделал шаг вперед.
  - Стой, где стоишь! - Бармин навел на него винтовку.
   Молодой недоуменно застыл на месте:
  - Алик, ты чего?! Головой ударился? У тебя кровищи вон сколько.... Давай, перевяжу.
  - Я сказал, стоять! - сухо лязгнул передергиваемый затвор.
  - Ну, хорошо, хорошо..., - предупредительно поднял руки парень, словно бы показывая, что они у него пустые, и остановился.
  - Ты кто?
  - Блин! - молодой скривился как от зубной боли. - Ну, допустим, Илья.
  - Мне плевать, как там тебя зовут! Откуда ты?
  - Так, из Москвы, ж, - совершенно растерялся тот.
  - Значит, наш, говоришь.... А душманы, где?
  - Какие душманы? Алик, ты чего? Ты только не волнуйся! Сейчас, я..., - парень сделал шаг по направлению к Бармину и в тот же момент прозвучал выстрел.
   Пуля вошла в землю в сантиметре от ботинка Ильи, и тот даже слегка присел от неожиданности.
  - Что это за самолет? Куда вы меня везли? Говори! Следующий выстрел будет тебе в колено. Раз...
   Шапиро смотрел в холодные бесстрастные глаза своего коллеги. Таким он его еще никогда не видел. Мысли метались в голове. Что сказать? Алик его явно не узнает и не помнит, что с ними произошло. Вместо этого бредит, о каких-то душманах. Явно с головой что-то не то. Может, думает, что он опять в Афганистане? Нужно как-то выкручиваться. Ведь явно не шутит. Вот-вот шмальнет, придурок!
  - Два..., - отсчитал Бармин и его палец на спусковом крючке начал свое движение.
  - Тихо, тихо! - в испуге вскрикнул Шапиро.
   Он внезапно понял, что ему совсем не хочется говорить правду. И уж тем более спорить с человеком, у которого в руках оружие. Лучше сказать ему то, что тот ожидает, а там разберемся.
  - Мне скрывать нечего, - как можно спокойнее заговорил Илья. - Я - штурман этого самолета. Мы как обычно загрузились и готовы были взлетать, а тут прямо перед вылетом подъехала машина и тебя привезла. Ты без сознания был. Положили тебя в грузовом салоне. Сказали доставить. Ну, а кто ты, что ты, откуда, я без понятия. Мое дело самолет вести, а не лишние вопросы задавать.
   Бармин стоял, что-то соображая, потом подозрительно спросил:
  - А откуда ты тогда знаешь мое имя?
  - Так с тобой сопровождающий был.... Медик, наверное.... В халате белом. Он нам твое имя и назвал. Но, это все, что я о тебе знаю.
  - Понятно..., - протянул Алик, опуская винтовку. - Видимо, меня на Большую землю в госпиталь хотели вывезти.
  - Конечно, на Большую землю, - обрадовался Илья, видя, что первая опасность миновала. Вроде сработало.
  - Хорошо, а это что за хрень? - Бармин ткнул стволом оружия в сторону грузовой кабины самолета.
  - Так, это.... Сбили нас. Ракетой.
  - 'Стингер'! Духи, мать их! - Алик замысловато выругался. - А вы то, что ж? Почему, шли так низко, что ракета достала? Как это все случилось?
  - Ракета попала в один из двигателей. Крыло разворотило, и машина потеряла управление. Командир посадить попытался, но.... Да, ты и сам все видишь.
  - Так! - решительно сказал Бармин. - Надо быстро рвать отсюда когти. Сейчас духи, что борт наш завалили, здесь будут и на лоскуты нас порежут. Где это мы, кстати? Кандагар? Не похоже.... Там горы сплошные, а здесь джунгли какие-то. Может, Джелалабад? Да нет, насколько я знаю, такие леса только в Индии есть. Так, где мы, штурман?
  - Неподалеку от индийской границы, - опустил глаза Илья, который совершенно не умел врать. Но жить очень хотелось. Он обязательно расскажет своему товарищу правду. Но, сейчас похоже не самое подходящее для этого время.
  - Ох, ты! - присвистнул Бармин. - Это же самый северо-восток страны. Все трассы, что на Москву, что на Душанбе западнее проходят. Как же мы тут оказались?
  - Грозовой фронт обходили. Из-за него же и высоту эшелона пришлось снизить. Вот и нарвались на... 'Стингер', - почти не соврал штурман.
   Алик замолчал. Картина в его голове начинала, наконец, вырисовываться. Парень вроде бы свой. Говорит без акцента. Самолет наш, советский. Оружие в грузовой кабине - тоже. Инсценировка? А зачем? Ради него? Слишком дорого получается. Не такая уж он большая птица. Похоже, нет штурману нужды врать. Действительно, скорее всего, когда он потерял сознание, прилетели наши вертолеты и забрали его. Потом, на базе перегрузили в транспортник. Чтоб в Союз везти, в госпиталь. А он это время был в отключке. Все получалось весьма правдоподобно. И все-таки, интуиция подсказывала Бармину, что что-то здесь не так.
  - А ты сам-то, из Москвы, говоришь? - спросил он после некоторой паузы.
  - Из Москвы, - подтвердил Илья.
  - А сколько пуговиц на пиджаке у Дзержинского? - спросил Алик внезапно.
   Штурман, хотя и сразу понял, что речь идет о знаменитом памятнике на Лубянке, демонтированной 'демократами' в 1991-м, растерялся. Слишком уж неожиданным был вопрос.
  - Я не помню.... Он же вроде в шинели.... был.
   Бармин рассмеялся:
  - Что значит, в шинели был? Ее что сперли? Да, кто же ее у него сопрет? Он же памятник! - довольно правдиво копируя голос Крамарова из 'Джентльменов удачи', закончил он свой допрос. - Ладно, считай, что проверку ты прошел. Живи, пока.
   Илья криво улыбнулся, и, потирая больную руку, осторожно спросил:
  - Надо бы, вокруг осмотреться, может, кто еще выжил. Может, ранен и помощь нужна. Так, я пойду? Можно?
  - Иди, - махнул рукой Алик. - Только это вряд ли. Посмотри вниз, сам поймешь. Там все всмятку.
  - Я все-таки пойду, посмотрю, - настаивал штурман.
  - Только пошустрей, давай. Духи могут быть здесь в любую минуту.
   Шапиро подошел к краю обрыва, и некоторое время стоял там, молча вытирая глаза тыльной стороной ладони. Наконец, Илья решительным шагом повернулся, пошел назад и только теперь заметил валяющиеся вокруг горы оружия.
  - Что это? - изумился он. - Откуда?
  - Что, откуда? - переспросил Бармин, набивающий в это время карманы патронами для своей винтовки.
  - Оружие здесь откуда?
  - Так это тебя надо спросить, что вы там везли.
  - Автозапчасти! - едва не сорвался на крик Илья.
  - Ну, если это запчасти, то тогда я - Генсек СССР, - хмыкнул Бармин.
  - Так вот же, вот же! - штурман ткнул пальцем в ближайший ящик с гранатометами, на крышке которого красовались надписи на английском: 'KAMAZ. Fragile! Auto parts'.
  - Не твое это дело. Не лезь сюда лучше, - криво ухмыльнувшись, посоветовал Алик. - Раз вас в известность не поставили, что это за груз, значит и не надо оно вам. Сам подумай, оружие у нас везут только в одном направлении: из Союза в Афган. А тут, все наоборот. Да, еще все надписи на английском. Чувствуется, без наших доблестных чекистов здесь никак не обошлось. Поэтому, чем быстрее ты об этом забудешь, тем здоровее будешь.
   'Да, видно не буду я уже здоровее. Никогда не буду. Даже если отсюда и выберемся. Во, подстава! Пулеметы вместо насосов!' - думал в это время Илья. - 'Кто ж это сделал? Отправитель груза использовал втемную перевозчика или наше руководство все знало, но использовало экипаж?'
   Он вспомнил, как пару лет назад их коллеги везли удобрения в одну из африканских стран, но по погодным условиям вынуждены были приземлиться в столице соседней страны. Там на их борт поднялись таможенники и после тщательной проверки обнаружили взрывчатку в мешках с удобрениями. Напрасно летчики клялись, что они ни сном, ни духом, местные все равно закатали их в тюрягу. Очень надолго закатали. Руководство авиакомпании обещало сделать все возможное для их освобождения, однако они и до сих пор там гниют. Что-то все это очень подозрительно. А теперь, вообще, самолет сбили. Кто? И, почему?
   Из размышлений его вывел удивленный крик Алика:
  - Ни хрена себе! Да, это же 'Иглы'! - Бармин показывал на один из ящиков, в котором лежали какие-то длинные трубы с ручками.
  - Что там такое? - переспросил Илья.
  - Переносной зенитный комплекс 'Игла', - объяснил Алик. - Блин, это же секретное изделие. Только-только в войска пошла. Я и сам-то ее только второй раз в жизни вижу! Ну, все, мы теперь просто так уйти отсюда не можем. Нужно груз уничтожать. Не дай бог, если 'Иглы' к духам попадут! Видал что они со 'Стингерами' творят, а эта может и пострашнее будет. А то еще и по всему Ближнему Востоку расползутся. Сколько же тогда гражданских самолетов пострадает. Это самые опасные штучки в руках уродов всяких! Так, надо как следует оглядеться вокруг....
   Он влез на большой камень, для лучшего обзора. С плоскогорья открывался прекрасный вид на лежащие внизу джунгли. Алик, используя снайперский прицел своей винтовки как бинокль, начал тщательно изучать окрестности.
  - А, вот, и они, красавчики! - воскликнул Бармин через некоторое время. - Я же говорил. Эти уж точно по нашу душу.
   По узкой тропинке растянувшись в цепочку, наверх поднималась группа вооруженных людей.
  - Далековато..., - с сожалением протянул Алик и снял палец со спускового крючка. - Однако на афганцев что-то не похоже. И форма на них какая-то пятнистая. Военная, судя по всем. Америкосы? Да нет, вроде.... Смуглые они и бороды почти у всех. Мать, твою! Да, это же, наверное, пакистанский спецназ 'Черные аисты'. Ребята серьезные. Ой, как не хорошо-то! Ну, ничего, где-то часика три-четыре форы у нас все же есть.
   Алик на секунду задумался, потом принял решение:
  - Давай-ка собирать бумагу промасленную из ящиков и таскать к самолету, вон туда, где керосина побольше натекло, - он ткнул пальцем в направлении места, где из задней части самолета торчали штабели ящиков. Там из разорванных топливных магистралей продолжало струйками подтекать топливо. - Только давай, перевяжи меня сначала, а то кровь глаза заливает.
   Илья начал искать хоть что-то, что могло бы подойти в качестве перевязочного материала и, к счастью, довольно быстро нашел спортивную сумку с одеждой. Это были личные вещи кого-то из членов экипажа. Он разорвал одну из маек на узкие полоски и, как умел, стал перебинтовывать Алика.
  - Что ты мне башку там столько обматываешь? Глаз, главное, как следует, перебинтуй, - недовольно буркнул Бармин.
  - Да, с глазом у тебя как раз все нормально, - откликнулся Илья. - У тебя затылок весь разбит и макушка. С нее-то кровь в глаза и течет.
  - Делай, что говорю! - прикрикнул Алик. - Я что не знаю, куда меня ранило.
   Шапиро вздохнул, но беспрекословно перебинтовал ему левый глаз. Потом, из второй майки они сделали Илье повязку через шею для больной руки и начали поспешно сооружать костер. Когда все было готово, Алик удовлетворенно кивнул головой:
  - Ни вот, получат они теперь хрен, да еще маленько! Ты только автомат с собой возьми. Ох, чувствую, пригодится.
  - Не могу я его держать, тяжело, - скривился штурман, кивая на больную руку.
  - Ну, хотя это, тогда..., - Бармин протянул ему пистолет Макарова.
   Илья вздохнул, сунул его себе в карман и посмотрел на Алика. Тот успел экипироваться серьезно. В руках он держал винтовку, на поясе у него висел армейский штык-нож и несколько лимонок, за пояс заткнут пистолет. Карманы его синего летного пиджака оттопыривались от набитых в них патронов.
  - Сумку с одеждой тоже прихватить надо с собой, - деловито предложил Бармин. - Ночи в Афгане холодные. Опять же, материал у нее хороший, прорезиненный. От дождя - само то! Всегда будет, сухое, во что переодеться. Все, кажется, собрались. Давай, поджигай.
   Штурман достал из кармана зажигалку и чиркнул ею. Пламя весело побежало по бумаге, быстро разрастаясь.
  - Все, валим отсюда. Вот туда, где ручеек небольшой, - Алик показал в сторону, противоположную той, откуда должны были выйти на нагорье их преследователи. - Этот ручеек наверняка куда-то впадает. А там где вода, там и жизнь. Только деревни обходить придется, а то местные нас духам тут же сдадут. К своим пробираться надо.
   'Да, кто тут свой, кто чужой? Хрен уже и разберет', - подумал Илья. - 'Или эти 'красавчики' нас догонят и на лоскуты порежут. Или местные жители полиции сдадут, а власти закроют как контрабандистов оружия. Причем, почти наверняка, надолго. Получается, что единственное место, где есть шанс, что нас хотя бы выслушают, это - российское консульство. Вот туда и путь держать надо'.
   - Двинули, Илья-Муромец. Нас с тобой богатырские подвиги ждут, - Бармин дернул Шапиро за рукав. - А то тут сейчас такой фейерверк начнется, что мама не горюй. Эх, вот же судьба! За какие-то считанные часы, два раза от смерти меня спасает. Хотя, при нашем сегодняшнем положении, даже не знаю, надо ли этому радоваться. Сидел бы сейчас и, не торопясь с господом Богом чаи распивал. А теперь бегай, как дурак по джунглям этим.
  - Два раза, правда? - переспросил Илья.
  - Ну, да. Первый раз, когда каким-то чудом из боя под Кандагаром выбрался. А второй, сейчас, после авиакатастрофы.
   Илья, вспомнил, как Бармин однажды по пьянке рассказывал, как где-то в конце 80-х в Афганистане их разведгруппа попала в засаду. Тогда из всей группы в живых остался только он один. Ему повезло, рядом взорвалась мина и отбросила его на склон горы. Он потерял сознание и скатился вниз, поэтому душманы в сумерках его не заметили. Утром он очнулся, и раненый два дня добирался к своим. Похоже, это и есть то последнее, что Алик помнит. Надо учитывать при разговоре.
   Из задумчивости его вывел полный наигранной веселости голос напарника:
  - Не спи, штурман. Как говорил Горбачев на последнем партсъезде: пора ускоряться, товарищи. Никогда бы не подумал, что буду выполнять решения партии с таким энтузиазмом!
   Они начали быстро спускаться со склона, а за их спинами все выше поднимался в небо столб черного дыма, да разносился далеко по джунглям едкий запах керосина.
  
  
  
   * * *
  
  - Привет, братишка! Лады, что нашел время перетереть. Зуб даю, базар этот тебе точно в тему будет. Падай, давай, - коренастый крепыш радушным жестом предложил располагаться.
   Мужчина, к которому он обращался, молча, занял место напротив него. Глядя на них, трудно было поверить, что это родные братья. Очень уж они не походили друг на друга. Первому, тому, кто начал разговор, недавно исполнилось тридцать восемь. Одетый в дорогой, но какой-то мятый, словно бы снятый с чужого плеча, костюм, он явно страдал от избыточного веса. Однако во всей его фигуре от массивных рук до могучей шеи, безжалостно сдавленной тугим воротником белой рубашки, чувствовалась недюжинная сила.
   Второй был на пару лет моложе и являлся его полной противоположностью. Тонкое интеллигентное лицо, стройная подтянутая фигура, выдававшая регулярные занятия спортом. Одет он был весьма скромно: в легкий свитерок, джинсы и летние кожаные туфли. Но, человек, который хоть немного разбирался в одежде, мог без труда определить, что все это тщательно подобранные дизайнерские и очень недешевые вещи. К тому же, свидетельствующие об отменном вкусе владельца. Его запястье украшали собой неброские, но астрономической цены швейцарские часы, выпущенные в крайне ограниченном количестве экземпляров.
   Они сидели в одном из московских ресторанов русской кухни, стилизованном под старинный рубленый терем. Стол, за которым они обосновались, был накрыт основательно. Икра разных сортов, копченая осетрина, холодец из севрюги и все прочие непременные атрибуты русского представления, что такое - 'жизнь удалась'. Венчал все это великолепие запотелый графинчик с водкой.
  - Ну, что, за встречу по единой? - крепыш потянулся за графином.
  - По какой, единой? - недовольно ответил младший брат. - Утро на дворе, а ты пьешь уже.
   Он сделал чуть заметный жест и тут же к их столику подлетел официант в красной косоворотке и сапогах.
  - Минералки мне бутылочку, пожалуйста, - попросил интеллигентный.
   Работник ресторана мгновенно исчез.
  - А я вот, накачу, - старший отстранил, кинувшегося было помогать ему другого официанта, сам налил себе полную рюмку и быстрым глотком осушил.
  - Не люблю я такие места, - неодобрительно глядя на брата, произнес младший. - Неужели нельзя было назначить встречу в приличном европейском ресторане. Смотреть не могу на все это псевдорусское плебейство.
   В это время ему принесли охлажденную бутылку минералки и стали наливать в высокий хрустальный фужер. Проделав свою работу, официант хотел удалиться, но крепыш остановил его:
  - А мне, халдей?
   'Халдей', поняв свою оплошность, кинулся к минералке, но снова был остановлен:
  - Ты, че, рамсы попутал? Водки мне налей!
   Тот с извинениями схватился за графин и начал наполнять, стоящую на столе пустую рюмку. Братья, молча, дождались окончания процесса, затем выпили, каждый в соответствии со своими пристрастиями. Затем старший брат начал накладывать себе закуску, приторно вздыхая:
  - Эх, Артурчик! Страшно далек ты от народа русского. Как Ильич в свое время базарил.
  - Слушай, Жека, ты для того меня позвал, чтобы зазор между мной и народом замерить? Давай, уже по делу! - недовольно заметил младший.
  - Че ты бесишься? Че-то случилось? Я же вижу.
  - Проблемы у меня, - скривился Артур. - Самолет мой пропал где-то в Южной Америке.
  - Да, ты, че? Ни хрена себе! Как пропал? - удивился крепыш.
  - Вот так, пропал и, все. Как говорится: с экранов локаторов.
  - Ищут? Посольства наши нужно обязательно оповестить в этой самой Папуасии.
  - Да, какие посольства! Там груз такой был - мама не горюй! Пробивать можно только по неофициальным каналам. Работаем уже.
  - А че везли? Гражданку или...
  - Или, - прервал его брат, показывая, что не хочет дальше продолжать этот разговор. - Давай, что там у тебя за тема. А то и так, времени в обрез.
   Старший вытер губы салфеткой, потом небрежно бросил ее на стол. Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди и заявил:
  - Землица очень понтовая нарисовалась. Вот, хочу отжать. Давай, в долю, со мной.
  - И что в ней такого хорошего?
  - Земля эта - обетованная.
  - В Израиле, что ли? У евреев хочешь отжать? Так, у них даже арабы вон, сколько лет пытаются, и бесполезно. Куда уж тебе то.
  - Да, причем здесь евреи? Пошли они на хрен! Пусть все катятся отсюда к себе на историческую родину.
  - Аполитично рассуждаешь, дорогой! Клянусь, честное слово, - голосом всем известного персонажа из кинофильма 'Кавказская пленница' подколол его младший брат. - Россия сейчас не в том положении, чтобы евреями разбрасываться.
  - Артурчик, ну, не умничай, дай до конца добазарить. Короче, землица эта у меня в районе находится. Так что, как говорится, если я не отожму, тада кто? А как участочек этот прихватизирую, так сразу же начну лабать там суперэлитный поселок для миллиардеров со всего мира.
   В ответ Артур лишь издевательски поинтересовался:
  - С какого это перепуга, Жека, они к тебе в дыру эту поедут? Что в мире уже вся земля закончилась?
  - Нет, не закончилась, - старший брат как будто не заметил иронии. - Вот ты мне лучше, скажи, что самое главное для человека, когда он бабла столько нахапал, что не только сам уже за житуху свою не пропьет и не протрахает, но даже внуки его голимые?
  - И, что, по-твоему?
  - А захочет он, кабан, житуху эту свою продлить реально. А лучше, вообще, чтобы никогда кони не двигать. Чтобы бабло спиногрызам не досталось.
  - Ясно! Так ты в поселке этом вечностью собрался торговать? - весело хлопнул себя по коленям Артур. Он, казалось, даже на минуту забыл о своих проблемах.
  - Ну, так я об том и базарю, - совершенно серьезно ответил старший.
  - Слушай, я пошел, - его собеседник начал вставать из-за стола. - Зря только время на тебя потратил.
  - Погоди, не кипешуй! - Жека полез в стоящий рядом с ним большой коричневый портфель и достал оттуда карту. - Смотри..., - ткнул он в нее пальцем. - Вот участочек, что я глаз положил. А в центре его деревенька полузаброшенная. Видишь? Так вот, в ней пипла не умирает.
  - Что?! - от неожиданности Артур снова опустился на свой стул. - Как это?!
  - Я имею в виду, ни вааще, а от старости ласты не клеят. Если там кирпич на голову упадет или КамАЗ переедет, то, да. Но, не сами.
  - Ерунда!
  - Не гоношись, - крепыш кинул на стол толстую папку. - Вот, - прихлопнул он ее ладонью, - все бумажки здесь. Я ботанов разных нанял. Кучу бабла им отслюнявил. Но они мне носом прорыли горы разной хрени пыльной. Еще с николашкиных времен. Талмуды там разные церковные. Потом, совковые: из загса бумажки, из больниц. Чуть ли ни из вендиспансеров. Так вот, ни один старый хрен в деревне этой никогда сам по себе не откидывался. Вот, если свалит из нее куда, тогда запросто. А так, нет. И за базар свой я готов отвечать!
  - То есть, ты хочешь сказать, что пока люди в деревне этой живут, то от старости не умирают? И если бы не несчастные случаи, то они жили бы вечно?
   Старший брат радостно всплеснул руками, как учитель, которому удалось, наконец-то, объяснить решение задачи своим бестолковым ученикам:
  - Врубился, наконец-то! Чуешь, какая это золотая жила? Да мы землицу эту не сотками продавать будем, а граммами, на вес.
  - Я все равно, не верю.
  - Я тоже. Да, и хрен с ним. Главное, чтобы всякие там билгейтцы и рокфеллеры поверили. И в очередь выстраиваться за землицей нашей стали.
  - Ты никогда не сможешь доказать, что это правда.
  - Да, не смогу. Но и ни один самый умнейший ботан на свете не сможет доказать, что это не так. Вот, они бумажки то у меня все здесь. Подшиты и запротоколированы. Кто против фактов попрет? Какой бычара? Тут такую пыль можно на этой теме поднять, что мы с тобой скоро этому самому билгейтцу даже клешни не протянем. Поможешь, братан? С твоими столичными связями мы в момент раскрутимся.
  - Ерунда, конечно..., - Артур забарабанил пальцами по скатерти, обдумывая услышанное. - Но, все же, что-то в этом есть. Дай-ка ты мне бумажки эти. Адвокатам своим покажу, да и сам почитаю. Если все так, как ты говоришь, то уж денег на ученых, журналистов, телевидение, жалеть не будем. Раскрутим, как положено.
  - Дело - верняк! Еще в 70-е один академик яйцеголовый места эти исследовал. Открыл, что, мол, зона там, какая-то ненормальная. У меня даже старые вырезки есть из 'Известий' и 'Тульского комсомольца'. Тогда про это журналюги, оказывается, большую волну гнали. Потом академика этого обвинили в антинаучной деятельности, из партии турнули, тему прикрыли. Понятно, что и газеты тут же заткнулись. Так все и забыли. А я, вот, не будь дураком, раскопал.
  - Может, ты имеешь в виду: 'аномальная зона'? - поправил его Артур.
  - Да, какая разница, братишка. Как ни обзови, а только это все равно - зона. Наша зона. И мы на ней с тобой паханами будем, - подвел итог разговора старший брат.
   Он щелкнул пальцами и к столу с разных сторон подскочили сразу два официанта.
  - Ну, как я погляжу, у тебя даже настроение вверх поперло. Может, все-таки по водочке? - предложил Жека.
  - Нет, мне минералку. Спасибо, - снова отказался Артур.
   Им снова налили в соответствие с пожеланиями. Крепыш опрокинул свою рюмку, крякнул от удовольствия и начал намазывать черную икру на бутерброд. Лицо его покраснело от выпитого спиртного:
  - Ну, как говорит народная пословица: семь раз намажь, один отъешь. Ты хоть закусывай, если не пьешь. А то, зачем я назаказывал столько? Думал, посидим душевно по-братски, а ты присосался к своей воде, как гребанный верблюд.
   Жека стал так аппетитно поедать свой бутерброд, что младший тоже не удержался и насадил на вилку кусочек копченой осетрины, отправив ее в рот.
  - Тока, тут такая байда, Артурчик, - с набитым ртом, продолжал старший брат. - Есть две проблемки. Большая и маленькая. Ладно, давай, сначала, по маленькому сходим, - он скабрезно хмыкнул. - Там, на тех землях, колхоз при совке был. Потом в ЗАО его перемастрячили. Так вот, все колхозные паи я, втихую на подставных лошков, скупил, А как контрольный пакет у меня оказался, то я взял и хозяйство то обанкротил. Без работы, понятно, пипла оттуда побежала. Теперь, пару лет назад по весне, мы им единственный мост через речку слегка подпилили. Чтобы все, натурально. Будто его ледоходом снесло. Ну, начали они в район письма писать. Жаловаться. Чтоб, мол, мост заново сварганили. Ха-ха! Нашли, у кого просить. Все их писульки ко мне прямиком на стол, а я ими потом мусорник кормлю. И, последнее, пришлось с ребятами поработать, что автолавки в деревню ту гонять продолжали. Пару раз мы с ними очень серьезно поговорили, чтобы лучше дошло. Но теперь нормулек, больше туда никто даже не суется.
   Он залился довольным смехом и сделал торжественную паузу, словно давая собеседнику возможность оценить свою ловкость. Артур, не говоря ни слова, продолжал слушать. Тогда рассказчик ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. На шее тускло блеснула массивная золотая цепь.
  - Короче, - продолжил он, - когда даже самые тупые на острове жить, как Робинзоны не захотели, то и остатки оттуда свалили. Тогда, я большую часть домов в деревеньке почти задаром скупил. Да, все на подставных лиц, шобы не светиться. Теперь остались там только старперы, которым ехать уж совсем некуда. Поэтому бабло их не интересуют. Хотят, говорят, откинуться на родной земле. Но я, сам понимаешь, не могу до этих пор ждать, коли они там вечные все. Ну, ничего, порешаем.
  - Ясно, а что за вторая проблема? - нетерпеливо перебил его младший.
  - А вот по большему, тут, похоже, запор намечается. Фигня в том, что рядом с деревней болото находится. Болото, как болото. Не вонючее, чем любое другое. Хотя местные тока шо не молятся на него. Ну, да ладно, че я тебя сказки пересказывать буду. Короче, во времена Черненко его даже осушать пытались, да уж больно оно большое - не успели. Потом при Борьке уже, козлы ученые нашли там травки-козявки какие-то редкие. Ну, и ни хрена смешнее не придумали, как заповедник там забацать. В него сейчас входит все болото, вместе с прилегающими землями. Так вот, добрая половина земли, что я оттяпать хочу, на территории заповедника находится.
  - И, что делать собираешься?
  - Ну, вышли на некого господина Ковтуна. Знаешь его?
  - Не лично, но знаю, конечно. Главный по заповедникам.
  - Во-во. И так его уговаривали, и сяк. И бабла предлагали, и пугнуть пытались. Он ни в какую. А часики то тикают. Я вот думаю, ну, чего мы с ним цацкаемся? Может пресануть его не по-детски?
  - Ты что, больной на голову? Ковтун с самим президентом ручкается. Он тебя так пресанет, что мало не покажется. Как ты был бандотой, так и остался. Я тебя для этого от тюряги отмазывал? В кресло это сажал? Заруби ты уже себе на носу. Все нет больше Силантия - главы бандитской бригады! Есть только - Ремезов Евгений Силантьевич - глава района. Забудь ты уже, наконец, про свои девяностые!
  - Хорошо, хорошо. Не заводись, братуха. Шучу я, не тронем мы твоего Ковтуна. Пусть уж он и дальше Красную Книгу свою в корешок целует, на радость жучкам-паучкам. Уже нашли одного человечка. Аж в самой Канаде отрыли. Дружка его бывшего. Тот вроде, помочь обещает. Если не гонит тока. О, кстати, хорошо, что о нем заговорили, - глава района посмотрел на часы. - Мне как раз пора в аэропорт, его встречать. А уж, как только с заповедником порешаем, так сразу врубаем полный жестакач по деревне. Че с ними вошкаться, они ведь с президентом не ручкаются.
   Старший брат выпил последнюю рюмку и встал из-за стола, показывая, что разговор окончен.
  - Хорошо, держи меня в курсе, - Артур тоже поднялся, протягивая руку для прощания.
  
  
  - Молодец, что ко мне сразу, а не в гостиницу, - Валера Ковтун похоже действительно был рад видеть своего старого товарища. - Как раз вовремя. У меня жена в Милан на шопинг улетела на неделю. Думал, чем бы мне таким заняться, а тут на ловца и зверь бежит.
   Крохоборцев сидел в гостиной квартиры своего друга. 'Сколько ж лет мы не виделись?' - думал он. - 'Пожалуй, все пятнадцать. Давно, дороги то наши разошлись. У меня тогда бизнес как раз попер, а Ковтун по характеру - исполнитель чистой воды. Без коммерческой жилки, короче. Предлагал ему замом пойти, а тот предпочел госслужбу. Мол, надежнее так. Ну, он и махнул рукой на старого комсомольского товарища. А Валерка, смотри, выплыл. Молодец! Да еще и карьеру неплохую сделал. И внешне почти не изменился, только виски поседели. Но ему, пожалуй, даже идет. И, вообще, подтянутый, спортивный. Не то, что я, брюхо такое отрастил. Все, если только сделка пройдет успешно, то, по возвращению в Торонто, сразу, в спортзал'.
  - Я тоже очень рад тебя видеть, - откликнулся Сергей. - Вот, приехал в Москву по делам и решил в кои-то веки к тебе заглянуть. А то прямо, неудобно как-то. Такие друзья были, а столько лет не виделись.
  - Да, верно. Как-то нехорошо. А чего к нам? Бизнес?
  - Ага.
  - Ну, и, слава богу! На плаву, значит. А то тут слухи доходили....
  - На заборе тоже много чего пишут. Не верь. Были проблемы. Но теперь они позади, - Крохоборцев поспешил сменить тему. - Давай, лучше за встречу.
   Он потянулся к коробке с дорогим канадским виски, привезенным хозяину дома в качестве презента, но тот остановил его.
  - Оставь. Давай лучше, что-нибудь европейского. Не хочется что-то вашей канадский самогонки. Только не обижайся. Раз родина виски - Британские острова, то все остальное для меня уже фейк.
   Ковтун подошел к стенному бару и достал оттуда квадратную зеленую коробку и пару низких широких стаканов для виски. Все это он поставил на стол.
  - Во, это - вещь! - хозяин покрутил бутылкой перед носом Крохоборцева. - Ирландский, двадцатипятилетней выдержки. Посмотри, какой насыщенный янтарный цвет. А, запах вереска! Даже пить не надо, только понюхал и уже голова поплыла.
   Сергея, честно говоря, слегка задело отношение к его подарку, особенно, что это был его любимый сорт. Однако он счел за лучшее промолчать. В конце концов он приехал сюда не для того, чтобы спорить о достоинствах того или иного спиртного напитка.
  - О, лед, то, я забыл, - спохватился Валера. - Да, и закусить чего-нибудь.
  - Мне льда не надо. Я чистяком привык, - крикнул ему в след Крохоборцев.
   Пока Ковтун возился на кухне, гость внезапно вспомнил, что обещал сразу по прилету позвонить жене. Пользуясь техническим перерывом, он достал из кармана мобильник и набрал свой домашний номер:
  - Жанка, привет! Все нормально у меня. Добрался хорошо. Сейчас у Валерыча дома сижу... Почему сразу пьем? Не пьем... Ну, может, так по граммульке, чисто символически. А вы как?.. Что?! Джеральдин пропал?
   Призвав на помощь все свое актерское мастерство, Сергей изобразил крайнюю степень удивления:
  - Это, наверное, мама твоя дверь закрыть забыла. Вечно она все настежь порасхибарит. Да, еще и свет никогда за собой не тушит. Ладно, ищите. Кот домашний, далеко не уйдет. Найдется.
   Крохоборцев подошел к окну квартиры, выходящему на внутренний дворик многоэтажки. Там внизу под домом стояли мусорные баки. Это было то самое место, где пару часов назад он пинком выбросил Джеральдина. Сергей посмотрел вниз, словно надеясь увидеть своего поверженного врага. Однако за окном уже стояла непроглядная темень.
   В гостиной появился Ковтун. В руках он держал большую тарелку с колотым льдом и маленькую с нарезанными лимонными дольками, пересыпанными ванилью.
   Они уже успели пропустить по паре стаканчиков, но Сергей все еще не решался поговорить о деле. Он вспомнил свою встречу с заказчиком в аэропорту. Мутный тип какой-то, неприятный. Сразу видно бывший бандит, перекрасившийся в бизнесмена. Да, еще на встречу, приехал полупьяный. Эх, если бы деньги были так не нужны, стал бы он мараться общением с подобными деятелями.
   Выпили за молодость. Потом гость, тщательно избегая личных подробностей, начал травить байки о Канаде. Когда он увидел, что хозяин достаточно выпил и расслабился, то, уже в свою очередь, начал расспрашивать о жизни его.
  - Ох, ты! - изобразил удивление Крохоборцев, когда Валера дошел до своей должности. - Вот, это я удачно зашел! Тогда, у меня дело к тебе имеется.
  - Что за дело? - сразу насторожился Ковтун.
  - У ребят знакомых проблемы с заповедной землей. Может, посоветуешь, что делать? - как можно беззаботнее начал Сергей.
  - Понятно. Называя вещи своими именами, ты хочешь, чтобы все было наоборот? Чтобы это у заповедной земли начались проблемы с твоими ребятами.
  - Да, ладно тебе, Валерыч! Мы ж с тобой в комсомоле столько лет рулили. Зачем эта демагогия? Сам же знаешь, тут как посмотреть. С одной стороны - стакан полупустой. А, с другой - аж, еще на половину полный.
  - Ну, предположим. И где же земля эта?
  - Тульская губерния.
  - Тула... Тула... Тула, - начал вспоминать вслух хозяин. - Постой, постой. Кто-то ко мне уже подкатывал по тульской земле. Недавно, совсем. Точно! Козлы какие-то. Еще угрожать пытались. Вот, уроды! Повезло им, вовремя отскочили. Я уже хотел фээсбешников на них спустить. Так ты от них?
  - Не, мои не козлы, вроде. Мои на ослов похожи больше.
   Ковтун расхохотался и обстановку удалось разрядить. Налили еще по одной.
  - Так, что ты говоришь за земля там? - продолжил выяснения Валера.
  - Болото какое-то большое.
  - Болото... Ну, точно, тот самый участок. Да, что ж туда все полезли? Медом там, что ли намазано?
  - Хрен его знает, - пожал плечами Сергей. - Скорее всего, в Подмосковье земли уже не хватает. Вот и пополз народ на периферию.
  - Может быть, может быть. Но если мы говорим про одно и, то, же место, боюсь, я тебе помочь ничем не смогу. Там болото огромное, с уникальной фауной и флорой. Оно даже за границей известно. Если что, скандал будет международный.
  - О чем ты, Валерыч? На фига им твое болото нужно? Утопиться? Там просто границы заповедника прибрежную зону захватывают. И участочек, что требуется, всего-то размером с гулькин нос. Если брать в масштабах болота. Давай, выведи его как-нибудь за пределы заповедника. И, все дела.
  - Нет, все равно, не просто это. Там согласований, даже страшно подумать! Чуть ли не через Госдуму.
  - Так если бы это все просто было, ребята бы давно уже забором земельку ту отгородили и свое овощехранилище, или что они там хотят, построили. Затем-то ты и нужен. И совсем не бесплатно, заметь. Ты понимаешь, о чем я?
   Сергей вынул из кармана блокнот с ручкой и написал на листочке сумму, заранее согласованную с заказчиком.
  - Ну, что, согласен встретиться с ними?
   Хозяин помрачнел:
  - Серега, если бы не знал тебя с молодости, то, ей богу, выставил за дверь сейчас. Убери немедленно!
   Крохоборцев молча, вырвал из блокнота листок, порвал его на мелкие кусочки и выбросил в мусорник.
  - Да, ладно, тебе, Валерыч! - натянуто улыбнулся он. - Нет, так, нет. Что спросить нельзя? Наливай.
   Пока тот наполнял стаканы, Сергей внезапно поинтересовался:
  - А Наташку, ты давно в последний раз видел?
  - А кто она мне такая, чтобы я с ней виделся? - равнодушно откликнулся Ковтун.
   Однако по тому, как явно дрогнула в его руке бутылка, звонко ударившись о край стакана, по тому, как сжались его губы, превратившись в узкую злую полоску, Крохоборцев понял: она ему все еще 'такая'.
  - Слушай, Валерыч, а ничего, если я у тебя еще немного поживу? Сто лет в Москве не был, потусить слегка охота, - в его голове уже начал зарождаться новый план.
  - Живи, жалко, что ли, - радушно предложил хозяин.
  
  - Я тебе здесь в гостиной постелю. Не обидишься? - Валера кинул на диван чистое белье и подушку.
   Гость, задумавшись, сидел перед работающим телевизором. Шла программа 'Время'.
  - Да, конечно, - очнулся Сергей и согласно кивнул. - Спасибо. Оставь, я сам постелю.
  - Ну, тогда, все. Спокойной ночи. Что-то сморило. Напоил ты меня. Я уж и не помню, когда такими дозами приходилось злоупотреблять.
   Ковтун, пошатываясь, вышел из комнаты и Крохоборцев остался один. Он был практически трезв. Его голова продолжала напряженно работать: 'Значит бесстрашный ты, да еще и взяток не берешь? Зря ты со мной так... Ну, ничего, я ж тебя, Валерыч, как облупленного знаю. Найдется и для тебя винт с левой резьбой'.
  - А теперь новости науки и техники, - объявила симпатичная темноволосая дикторша с экрана. - Очередной успех российской космонавтики. На днях была отработана и успешно опробована прогрессивная методика дистанционного ремонта космических аппаратов на орбите. В результате испытаний удалось полностью восстановить связь и управление спутником, длительное время находящимся вне контроля операторов Центра Управления. Данная методика не имеет мировых аналогов...
   Сергей нажал кнопку выключателя на пульте, и комната сразу погрузилась во мрак.
  
  
  
   * * *
  
   Глаза военкома смотрели по-доброму, даже с какой-то отеческой теплотой:
  - Поздравляю, Анютов!
  - С чем? - не понял Сашка.
  - Как, с чем? С призывом из запаса в действующую армию, конечно.
  - С каким еще призывом? - изумился Анютов. - Я свои два года честно Родине отдал. Что еще? Да, и старый я теперь для подобных развлечений. Мне - сорокет уже, слава Богу.
   Военком нимало не смутился:
  - По новому указу президента, и в связи с увеличивающимся сроком жизни, призывной возраст мужчин продлен до восьмидесяти лет. И призываться они могут - до пяти раз. Так что, ты, Анютов, по всем статьям нам подходишь.
  - Бред, какой-то! В какую же армию вы меня призываете? Советской, уже нет. А с Россией меня связывает только то, что я говорю по-русски. К тому же, я постоянно проживаю на территории Канады. А здесь армия строго добровольная.
  - Вот, для таких, как ты, хитрожопых, пытающихся откосить от исполнения священного долга каждого мужчины, мы и придумали специальный вариант. Недавно с канадским правительством был заключен договор об открытии на Крайнем Севере этой страны российской авиабазы. Теперь туда подлежат призыву все русскоговорящие жители Канады.
  - Я не понял, а зачем там российская база? И кого, от кого-то я буду там защищать?
  - А нам не надо, чтобы ты кого-то, от кого-то защищал. Нам надо, чтобы ты мучился! Это - армия, сынок, а не Турция - все включено.
  - Да, как, же так? Разрешите хоть с женой попрощаться.
  - Не положено.
  - Ну, хоть позвонить, дайте.
  - Оттуда позвонишь. По нашим правилам за каждый год безупречной службы полагается звонок родным и близким. Все. Техничку, ватник, валенки и лопату для снега получишь у товарища прапорщика в приемной. Ну, и все остальное, что технику самолета положено. Да, ты и сам лучше меня знаешь...
   Сашка сидел, остолбенев и совершенно потеряв дар речи. Тогда военком перегнулся через стол и сильно тряхнул его за плечо:
  - Ты что, Анютов, совсем, что ли, прихерел от счастья? Давай, зови уже следующего.
  
  - А-а-а! - Анютов вскрикнул и проснулся в холодном поту.
   Было темно. Автоматически он бросил взгляд на будильник. Время - три часа ночи. Только тут Сашка осознал, что кто-то трясет его за плечо.
  - Извини, я тебя не разбудила? - вежливо поинтересовались с соседней подушки.
  - Да, нет, что ты. Как раз, вовремя!
  - Кончай острить. Почему ты всегда остришь, когда мне плохо? - с дрожью в голосе поинтересовалась Полина.
  - А тебе плохо?
  - Очень!
  - А что случилось?
  - У меня левая рука отнялась!
  - Как отнялась?! - Сашка подскочил в постели. Остатки сна мгновенно улетучились.
  - Все, отнялась, - горько заплакала супруга.
   Анютов внимательно оглядел руку, но не нашел в ней ничего подозрительного. В то время, когда он держал ее, Полина внезапно пошевелила пальцами.
  - Так ты можешь шевелить пальцами?
  - Могу.
  - Тогда, значит, она у тебя как бы ни по правде отнялась.
  - Какая разница? - сразу перестала плакать Полина. Ее тон стал раздраженным. - Может, и не отнялась. И, что из этого? Но, зато занемела и болит сильно.
  - Уф! - Сашка смог, наконец, выдохнуть. - Так ты, наверное, ее просто отлежала во сне. Подожди немного и она сама пройдет.
  - Нет, не отлежала. У меня еще вчера это началось, после визита к китайскому иглоукалывателю. Козел! Воткнул мне иголку мимо. Наверное, прямо в нерв попал.
  - Как же это может быть? Ты же говорила, что он самого Мао Цзэдуна лечил.
  - Да, лечил. Оказалось, что за два дня до его смерти.
  - Понятно...
  - Что тебе понятно? Я когда-нибудь дождусь от тебя хоть какого-то сочувствия и помощи? Латыш бездушный!
  - Не много ли ты от бедного прибалта хочешь? Ведь знаешь же, все, что есть у латыша, это - хрен и душа.
  - И даже с ней с годами стало совсем плохо.
  - Ну, если претензии только к душе, тогда для латыша моих лет это - совсем неплохо.
  - Перестань говорить глупости! Будет у нас, в конце концов, в семейных взаимоотношениях доброта, поддержка, понятие?
  - А, я понял. Ты хочешь жить в семье по понятиям?
  - - Не строй из себя дурака! Что мне делать? Почему я все время болею? То одно, то другое. Бесконечно...
  - Вообще то, как говорят канадские врачи, хорошее здоровье - это когда каждый раз болит в другом месте. По-моему, ты как раз попадаешь под это определение.
  - Прекрати издеваться! Хотела поделиться с тобой своей болью, а ты ведешь себя, как последняя свинья. Еле-еле растолкала. Я умираю, а он лежит тут, храпака дает.
  - Извини, извини. Только скажи, как я могу тебе помочь?
  - Сходи на кухню, поищи там таблетку обезболивающего. Потом принеси мне зеленого чая с медом и поставь на руку компресс из ромашки. Да, еще зажги свет в спальне, а то мне страшно.
  - Давай, хотя бы свет зажигать не будем, - жалобно попросил Сашка. Перспектива провести остаток ночи при свете ему не улыбалась.
  - Ну, почему мы всегда делаем все только по-твоему? Вечно я иду у тебя на поводу. Хорошо, но запомни, ты будешь мне должен.
  
   Анютов в последний момент резко затормозил. Его машина едва успела остановиться буквально в паре сантиметров от бампера большого черного джипа, на котором красовалась наклейка: 'Работай больше! Тысячи велферщиков надеются на тебя!' Водитель джипа укоризненно покачал головой в зеркале заднего вида. Едва зажегся зеленый свет, он резко дал газу и перестроился сразу на две полосы влево, отодвигаясь подальше от 'психа'. Сашка понял, что сейчас он чуть не заснул за рулем. Срочно нужно заехать куда-то и купить кофе. Лучше уж опоздать на работу, чем успеть вовремя на свои похороны.
  
   В свой 'PerDim' он приехал на пятнадцать минут позже, чего, впрочем, никто не заметил. Приехал и, почувствовав, что одной, ранее выпитой, чашки кофе маловато, пошел на кухню за второй. По дороге он услышал жалобное скуление, напоминающее собачье. Скулеж шел из кубика, где сидел его коллега Шинг.
   'Ни фига себе, сколько на парня работы нагрузили!', - удивился Сашка. Он заглянул внутрь и увидел, что китаец сидит на своем рабочем месте, а вокруг ножек его кресла бегает маленькая белая собачка. 'Ах, вот, оно что...' - разочарованно подумал Анютов и поздоровался;
  - Привет, Шинг! Нового программиста дрессируешь?
  - Нет, - не понял коллега анютовского юмора, - просто моя герл-френд в Монреаль уехала, а собаку не с кем оставить. Не сидеть же ей одной целый день дома.
  - Ну, да. Ну да, - цинично покивал головой Сашка и пошел дальше.
   Зайдя на кухню, он запустил кофейный агрегат и стал ждать, когда тот сварит свежий кофе.
  - Привет, руссиш-оккупантиш! - внезапно услышал он.
   Повернувшись, Анютов увидел другого своего коллегу - Эдгара. Тот был его земляком и вообще классным веселым парнем. Не сказать, что они дружили, но пару раз ходили в гости друг к другу и тогда с удовольствием вспоминали родную Ригу. Однако в разговоре один на один оба любили подколоть друг друга на тему межнациональных разногласий. Впрочем, совершенно беззлобно.
  - Привет, нацикам! - в том же духе поздоровался Сашка. - Скажи, ну как так? Почему, я для тебя - русский, а жена меня иначе, как латышом не называет? Кто же я на самом деле?
  - Мутант.
   'Ах, вот ты, как!' - с полуоборота завелся Анютов и пошел в атаку:
  - Надеюсь, ты уже решил возвращаться назад в Латвию? Кто-то же должен твою родину с колен поднимать.
  - Чтобы подняться с колен, на них для начала надо стоять, а не лежать пластом. А ты, надеюсь, не решил возвращаться, чтобы подрывать там наши национальные устои?
  - Зачем же мне подрывать ваши устои? За меня это Евросоюз прекрасно сделает. Как только вступите. Вы же хотели независимости? Что ж вы тогда из одного Союза сразу в другой лезете?
  - Не злобствуй!
  - - Я не злобствую. Я наоборот Латвии помогаю, как могу.
  - Это как же?
  - В отличие от ваших националистов в Сейме, которые только кричат, что русских надо выселить, а сами и пальцем не пошевелят, я над этим плотно работаю. Если посчитать мою семью, семью брата и всех наших знакомых, которых мы сагитировали, то получается, что я уже человек тридцать русских из Латвии вывез. Да мне, если хочешь знать, давно уже полагается высшая награда страны - Орден Лачплесиса.
   Кофе, наконец, был готов, и Сашка стал наливать ароматную дымящуюся жидкость в свою кружку. Эдгар уже приготовился к ответному выпаду, но тут на пороге появился Роб Паркер, с пустой бутылкой из-под воды.
  - О, - с порога заметил он, - раз двое русских собрались вместе, значит, уже планируют что-то хакнуть.
   От того, что его тоже записали в русские, лицо Эдгара перекосилось. Анютову даже стало его, где-то жаль. Он видел, что тот очень хочет ответить Паркеру, но в последнюю секунду сдержался. Сообразив, что ничего интересного больше не намечается, Сашка вышел из кухни, по дороге бросил коллеге вполголоса:
  - Ты оказывается тоже мутант. Ну, пока-пока!
   Анютов пошел на свое рабочее место. Его обратный путь опять лежал мимо кубика Шинга. Немного не доходя до него, Сашка услышал интенсивный звук работающей клавиатуры. 'Ни, фига себе' - искренне позавидовал он. - 'Вот это скорость! Куда там мне с моими двумя пальцами. Молодец, Шинг!'
   Заглянув в кубик коллеги, он застыл в недоумении, Шинг сидел на полу на корточках и обеими руками гладил собаку. Пока Сашка соображал, кто же тогда клацает по клавиатуре, на мониторе компьютера сам по себе переключился экран, показывая заставку с программистским кодом.
   'Во, дает!' - снова восхитился Анютов, сообразив, наконец, что происходит. - 'Видимо, он сделал скриншоты различных систем и программ, с которыми постоянно работает. Потом установил их в компьютере, как фоновые рисунки и написал программку, которая их переключает через определенное время. Затем еще сделал аудиозапись работы клавиатуры. Это она сейчас из колонок звучит. Теперь можно спать сидя, главное, чтобы руки на клавиатуре лежали. Тогда даже если твой менеджер идет мимо твоего кубика, черта с два, он, о чем догадается. Иллюзия работы полная. Только бы со стула во время сна не упасть. Надо бы и мне себе такое же забацать и спать себе потихоньку. Впрочем, не выйдет ничего. Когда спать то? Вечно работы выше крыши. Умеют же люди устроиться. Одни в мыле носятся весь день, а другие баклуши бьют. Видно, правду говорят: кто везет, того и грузят. Пора пересматривать свои жизненные установки'.
   Едва он уселся проверять свои рабочие емайлы, как зазвонил его мобильный телефон.
  - Слушаю, - по-английски ответил Анютов. На том конце повисло неловкое молчание. - Слушаю, - перешел он на русский и телефон тут же ожил.
   Звонила жена Алика Бармина - Вероника. Едва сдерживая слезы, она рассказала, что самолет, на котором летел Алик, пропал. Она обзвонила уже всех кого могла, но никто ничего не знает.
   Известие было таким неожиданным, что Анютов растерялся.
  - Саша, - попросила Вероника, - ты можешь помочь?
  - Все, что в моих силах.
  - Мне когда-то Алик телефон давал. Сказал, что какого-то его старого товарища, который ему очень обязан. И еще сказал, если с ним что-то за пределами России случится, и никто уже помочь не сможет, то только тогда ему звонить. Телефон этот, почему-то, в Мексике.
  - А ты уже позвонила?
  - Я второй день пытаюсь, но что-то не соединяется. Не мог бы ты попробовать? Ты там поближе будешь. Может, у нас с линиями что-то не то. Да, и если вдруг по-иностранному ответят, так я же не пойму ничего. А ты английский знаешь.
  - Конечно, давай номер. Если только он правильный, можешь не сомневаться, я дозвонюсь. А кого спросить?
  - Ой, спасибо тебе огромное! Пожалуйста, как узнаешь что-то, сразу перезвони мне. А вот, кого спрашивать, Алик не сказал.
  - Да, о чем ты? За что спасибо? Конечно, сделаю все, что могу и тебе сразу позвоню. Давай все свои телефоны, по которым тебя только можно найти.
   Отложив все свои дела в сторону, он честно сделал насколько попыток, но все было напрасно. Мексиканский автоответчик упорно отвечал, что такого телефона не существует. Сашка задумался, что же еще можно сделать. Неожиданно он вспомнил, что в следующем месяце они с Полиной собирались в отпуск куда-нибудь на Карибы.
   Он тут же набрал рабочий номер супруги.
  - Чего тебе? - не очень-то любезно ответила она.
  - Звоню, чтобы извиниться.
  - Да, неужели? Что совесть проснулась?
  - Ага. Прости меня, пожалуйста, за мое свинское ночное поведение. В качестве знака примирения, я собираюсь взять для нас путевки в Мексику.
  - Опять, в Мексику. Если ты по-настоящему хочешь помириться, то вези меня на Арубу. Или, хотя бы, в Коста-Рику.
  - Но, мне очень нужно в Мексику. Зато я тебе обещаю самый лучший резорт - десяти звездочный.
  - Такого не бывает, - голос в трубке значительно смягчился.
  - Тогда я тебе обещаю дорисовать недостающие звезды на большом плакате и стоять перед входом в резорт во время всего отпуска.
  - Ладно, хватит острить. Я, согласна. У тебя все? А то у меня тут с банком большие заморочки. Работать надо идти.
  - Все, уже не отвлекаю. Единственный нюанс, ехать надо срочно.
  - Почему? Мы же планировали на следующий месяц.
  - В это время никак не получается. Менеджер сказал, что ожидается страшная запарка. Если хочешь ехать, то поехали буквально завтра-послезавтра.
  - Ну, хорошо. Пока! Давай, до вечера, - согласилась Полина.
  
   Ого! Анютов посмотрел на часы. Как летит время, вот уже и обед. Пора в столовую. Он, как обычно, пошел в соседний отдел, пригласить в кафе своего друга Гришку Аршаницу.
   Коллегу он нашел в его кубике. Тот сидел, и тупо глядя на экран монитора, крутил в руках пластмассовую ручку.
  - Гриша, привет! - поздоровался Сашка.
  - Привет..., - повернулся Аршаница и Анютов увидел, что тот был белым, как полотно.
  - Что с тобой? Ты не заболел случайно? А то выглядишь неважно. Кстати, сегодня рассказали новый короткий анекдот на профессиональную тематику. Слушай: программировать - жить своим умом.
  - Да, нет, нормально все. Что-то устал просто, - коллега даже не улыбнулся.
  - Ну, хорошо, обедать идем?
  - Не, иди сегодня один. Что-то у меня нет аппетита.
  - Как знаешь, - пожал плечами Анютов и направился к лифту.
   Гришка проводил его взглядом до тех пор, пока двери лифта не закрылись и Сашка не уехал. После этого он внимательно оглядел свой отдел. Отдел был пуст, все ушли на обед. Увидев, что он находится в одиночестве, Гришка быстрым броском заскочил в чужой кубик. Его хозяйка в этот день была в отгуле. Он запустил ее компьютер и ввел заранее вычисленный пароль. Дождавшись, когда машина вышла на рабочий режим, он открыл интерфейс базы данных и вставил дискетку в дисковод. На мониторе побежали загружаемые с компьютера на дискетку файлы.
  
   Примерно полгода назад, Гриша выходил из дома после очередной ссоры с женой. Решение о разводе, в принципе было уже принято, теперь делили материальные ценности. Погода была мерзкой. Дул пронизывающий холодный ветер и шел сырой снег. Все это вполне соответствовало Гришкиному настроению. Он уже дошел до своей машины и взялся за ручку двери, когда услышал за своей спиной:
  - Вы случайно не знаете, чему равняется число 'пи'?
  - Чего? - Аршаница с недоумением повернулся.
   Перед ним стоял мужчина в темно-синей куртке с капюшоном. Лицо у него было в точности как у кинематографического злодея. Одним словом, один раз увидишь, потом до конца жизни станет сниться. Несмотря на Гришкину реакцию, он и не думал уходить. Напротив, его глаза смотрели внимательно и требовательно. Аршаницу внезапно окатило сначала горячей волной, потом сразу ледяной. Его руки мелко задрожали, в глазах потемнело. Все проблемы с бывшей супругой моментально вылетели из головы.
   Запинаясь от волнения, он начал бормотать:
  - 3,14... э-э-э...15...9. Не помню. Честно, не помню дальше. Забыл.
  - Ладно, ладно, - улыбнулся незнакомец. - Пять цифр после запятой, тоже неплохо. Ну, здравствуй, товарищ, - перешел он на русский язык. Дай пожать твою руку. Не волнуйся, теперь ты уже не один среди врагов.
   Гришка протянул ему свою вялую и влажную от пота руку:
  - Я уже думал, что... Ну, в общем, что, все. Ведь СССР то развалился. И Конторы больше не существует. Как же это?
  - Агенты бывшими не бывают, - строго заметил мужчина. - Здесь неподалеку есть тихое кафе, пройдем лучше туда. Нам, кажется, есть о чем поговорить.
  
   Аршаница родился в небольшом провинциальном городке на российском Нечерноземье. Там же прошло все его детство. Родители его были людьми маленькими и их сына, скорее всего, ожидала такая же судьба. Однако, когда ему исполнилось двенадцать, у них в Москве неожиданно отыскался родственник, занимавший какой-то очень высокий пост. Однажды он даже снизошел до них и приехал в гости. Увидев Гришку, он строго спросил, как тот учится. С этим проблем не было, учился мальчик практически на одни пятерки. 'Это хорошо', - скупо похвалили его. Потом большой начальник обратился к родителям:
  - Я чувствую себя обязанным принять участие в судьбе ребенка. Но не сейчас, позже. А пока, ваша задача следить, чтобы он начал активно заниматься спортом и учился на отлично. И школу придется поменять. Надо, чтобы он обязательно закончил английскую.
  - Так, она блатная, - несмело отреагировал Гришкин папа. - Нам туда ни в жизнь не попасть.
  - Это не проблема, - бросил москвич. - Я беру это на себя.
   И, действительно, с первого сентября Аршаница пошел в другую школу в самом центре города, где учились только дети местного начальства. Потом Гришка начал заниматься плаванием, наращивая мышцы, и напряженно учился, став одним из лучших учеников в классе.
   Наконец, школа окончена с наивысшими оценками. Снова позвонили родственнику, чтобы решить, что делать дальше. Тот сказал, что надо поступать в Ленинград, в местный Университет на Факультет иностранных языков. Так и сделали. Конкурс на факультет был огромным, да еще к тому же Гришка не смог сдать все вступительные экзамены на пятерки. Он решил, что все, провалился. Однако, к его удивлению, был принят даже, несмотря на свои низкие баллы.
   Все прояснилось уже на первом курсе. Однажды его вызвали к декану факультета. Гадая, зачем бы он мог понадобиться, Гришка постучал в его кабинет. Когда он вошел, то увидел, что декан там не один. Вместе с ним в кабинете находился стильно одетый молодой человек.
  - Ну, что же, не буду вам мешать, - торопливо пробормотал декан и выскочил из помещения.
   По его суетливым движениям, и по тому, как быстро он освободил собственный кабинет, Аршаница понял, что молодой человек, видимо, важная птица.
  - Присаживайтесь, Григорий, - хозяйским жестом тот указал на место за столом напротив себя. - Давайте знакомиться. Я - сотрудник Комитета Государственной Безопасности и я тут по поручению..., - он назвал имя-отчество их московского родственника.
   За время беседы Гришке объяснили, что ему повезло. Благодаря рекомендации такого уважаемого человека, у него появился шанс стать членом самой могущественной разведслужбы мира. А Родине, в свою очередь, нужны были такие парни - умницы и спортсмены. И его, несомненно, ждет блестящее и полное интересной работы будущее. Что и говорить, Аршаница - примерный комсомолец и патриот своей страны, ни на секунду не задумываясь, подписал соглашение о сотрудничестве.
   Уже прощаясь, он поинтересовался:
  - А что мне теперь делать?
  - Пока ничего. Живи, как жил. Учись. Примерно раз в месяц мы будем видеться, и ты будешь обо всем рассказывать.
  - О чем рассказывать?
  - Ну, может, кто-то из товарищей твоих студентов или преподавателей позволяет себе антисоветские высказывания. И, вообще, обо всем подозрительном.
   Так Гришка стал рыцарем плаща и кинжала. Он регулярно встречался со своим куратором и докладывал ему обо всем, что слышал и видел. Прошло три года. Все это время он постоянно просил поручить ему более серьезное задание. И вот, когда он уже учился на последнем курсе, его просьбу, наконец-то, удовлетворили.
   В 1990 году в Питере появились мормоны. Пользуясь горбачевский политикой открытости и гласности, эта американская церковь обосновалась в России с твердым намерением отжать у РПЦ сколько-нибудь паствы. Понятное дело, что она тут же стала объектом пристального внимания КГБ. Для начала решили внедрить им своего переводчика. Вот тут то и вспомнили о Гришке, как о студенте факультета иностранных языков, прилично владеющего английским. Лучше кандидатуры нельзя было и придумать. Внедрение организовали профессионально, мормоны ни о чем не догадались. Более того, Гришка сумел очень скоро понравиться лично Главе 'Церкви Иисуса Христа святых последних дней' на территории России. Теперь сведения из первых рук потекли в Комитет широким ручьем.
   Сколько это могло продолжаться никто не знает. Но однажды, Глава пригласил Гришку для приварной беседы и сказал, что очень хочет помочь ему. Такие способные молодые люди, - сказал он, - не должны жить в бедной, на грани гражданской войны стране. Поэтому он может поспособствовать в быстром получении американской грин-кард. Если тот, конечно, согласен.
   Аршаница растерялся, уж очень неожиданным было предложение, и попросил пару дней подумать. Выйдя от Великого Мормона, он тут же кинулся к своему куратору. Тот тоже немало удивился поворотом дела, и ему потребовалось посоветоваться с руководством. Наконец, Гришку оповестили, что руководство считает целесообразным принять предложение американца.
   Если вы думаете, что он обрадовался, то вы глубоко ошибаетесь. Аршаница очень любил свою страну. Здесь он родился, здесь жили его родители, здесь у него была первая, пусть и неразделенная, любовь. А что там в Америке? Безработица, классовое неравенство, расизм. Однако теперь он не принадлежал сам себе, и скрепя зубами вынужден был согласиться.
   На прощанье куратор предупредил, что его ждет роль глубоко законспирированного агента. Гришкина цель в Штатах - жить, внедряться как можно глубже и терпеливо ждать своего часа. Когда он вдруг понадобится, к нему подойдет связной и скажет пароль. Тогда он должен поступить в его полное распоряжение и выполнять все, что тот скажет. Отныне его оперативный псевдоним будет - 'Мормон'. Тут же ему назвали пароль.
  - Что за дурацкий пароль? Неужели нельзя придумать что-то попроще? - возмутился Гришка.
  - Начальству виднее, - прервали его словоизлияния. - Иди, заучивай число 'пи' до седьмого знака.
  - Зачем до седьмого?
  - Начальству виднее, - снова вполне доходчиво объяснили ему.
  
   Так Аршаница оказался в Солт Лэйк Сити - столице штата Юта и, по совместительству, столице мормонов. Началась его новая жизнь. Гришка получил работу в одной из церковных организаций. А, кроме того, он, как и требовалось, упорно вживался в роль рядового американца. Смотрел их кинофильмы, ел их еду, ходил на бейсбол. Здесь его и застал развал Советского Союза. Если бы в него ударила молния, то, наверное, он смог бы пережить это легче. Страх, сомнения, мысли о никчемность всей своей предидущей жизни, ввергли его в жесточайшую депрессию. Он, как затерянный в пустыне путник, отчаянно пытался решить, в какую сторону идти. Гришка каждый день ждал прихода связника, который объяснил бы ему, что делать дальше.
   Однако день шел за днем, год за годом, но никто не приходил. И, в одно прекрасное утро Аршаница, наконец, понял простую истину - про него просто забыли. Не стало СССР, не стало КГБ, значит, не стало и агента 'Мормон'. Он вышел в тираж, так и не успев ничего сделать. Значит, пора позаботиться о себе самом, тем более что для него это уже не представляло особого труда. Английский у него был прекрасный и в Америке он теперь чувствовал себя, как рыба в воде.
   В первую очередь он сбежал от давно уже надоевших ему мормонов, пошел учить программирование и скоро получил неплохую работу. Однако оказалось, что вход в мормоцерковь - рубль, а выход - два. Они никак не хотели оставлять Гришку в покое, ведь каждый ее член был обязан платить, как минимум, десятину со всех своих доходов. Тогда Аршаница, тщательно заметая следы, в результате сложной многоходовки, смог перебраться в Канаду.
   Прошло время. Он за все это время ни разу не съездил в Россию, не поддерживал отношений с родителями и уже не представлял себе какой-нибудь еще жизни, кроме той, которой он жил последние десять лет. И работу свою на Комитет он забыл как дурной сон, лишь иногда вспоминая о ней с легкой усмешкой. Как о некотором старом скелете в шкафу. И вот, сегодня, внезапно, казалось забитая намертво гвоздями, дверь шкафа внезапно распахнулась, и этот скелет с грохотом вывалился наружу.
  
   Гришка сидел в кафе напротив незнакомца. Он был совершенно раздавлен. Больше всего ему хотелось сейчас встать, послать связника на три буквы и уйти. Но Аршаница понимал, что преемница Комитета - ФСБ, это тебе не мормоны, и с ней придется считаться. Если, конечно, не хочешь попасть в автомобильную аварию или, чтобы твое досье вдруг неожиданно не оказалось на столе канадской контрразведки, с последующей или тюрьмой, или выдворением из страны. Поэтому он сидел и слушал своего собеседника с отрешенным выражением лица.
  - Что-то ты не рад встрече, товарищ, - язвительно поинтересовался фээсбешник. - Или предпочитаешь, чтобы я называл тебя 'мистер'?
  - Зовите меня Гриша. Что вы хотите от меня?
  - Зачем же так? Мы тебя, Гриша, столько лет не трогали, дали пожить спокойно.
  - И все-таки? Не кофе же пить вы меня пригласили.
  - Нет, конечно. Мы просто хотим тебе помочь.
  - И чем же это? - с мрачной иронией уточнил Аршаница.
  - Ну, к примеру, нам известно, что ты с женой расходишься, а хахаль ее в твоей компании работает, - проявляя необыкновенную осведомленность, оповестил мужик. - Неужели тебе не противно на его рожу каждый день смотреть? А?
   Гришка молчал, болезненно скривившись, сейчас вовсю топтались по его любимой мозоли.
  - Ты знаешь такую компанию 'PerDim'?
  - Конечно, знаю, - удивился вопросу Аршаница. - Это крупный интернет-провайдер. Кто ж ее не знает?
  - А не хотел бы ты в нее перейти на работу? Там зарплаты хорошие.
  - Кем? Уборщицей в архив секретных документов?
  - Гриша, ну, не тупи. Ты же администратор баз данных? Ну, вот им и поработаешь.
  - Как я туда перейду? Вы что владеете этой компанией?
  - Все намного проще. У нас там, в ЭйчАр, свои люди, они тебе для начала помогут. Подсунут твое резюме, кому следует. А уж пройти профессиональную часть интервью, думаю, для тебя не проблема. С твоим-то опытом!
  - Я могу отказаться? - после некоторого молчания произнес Гришка.
  - Конечно, можешь, - с ласковой угрозой оповестил собеседник. - Но я очень этого тебе не советую.
  - А что делать нужно будет? Надеюсь, не убивать кого-то?
  - Фу, какие мерзости! Я что, похож на человека, который может предлагать такое? Просто ты устроишься туда работать и получишь доступ к их базе данных. Потом мы будем передавать тебе некоторые IP адреса клиентов вашей компании, а ты будешь предоставлять нам их персональные данные. Ну, там, имена, фамилии, адреса. Места работы, естественно. Вот, и все. Как видишь, ни убийств, ни терактов. Все очень интеллигентно.
  - Хорошо, я согласен, - выдавил, наконец, из себя Гришка.
  - Ну, и славно. Значит, завтра пошлешь свое резюме по этому емайлу. А вот, тебе специальная дискетка, заранее. Она выглядит как обычная, но у нее и объем памяти, и скорость загрузки намного больше. А мы еще встретимся, обязательно.
   Связник встал, кинув деньги за кофе на стол:
  - Родина-Мать ждет от нас подвигов! До встречи, товарищ, - он сжал кулак в тельмановском приветствии. - Только выходи не раньше, чем через пятнадцать минут после меня.
  - Вали-вали..., - вполголоса бросил ему вслед Аршаница.
  
  
Оценка: 7.91*5  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"