Анянов Александр Дмитриевич : другие произведения.

Фейк. Глава 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
   Глава 3.
  
  Канадщина
  
  
  
   Юра сидел за столом, разглядывая свой улов. 'Для начала совсем неплохо!' - с удовлетворением подумал он. Перед ним лежали 350 долларов мелочью, тонкая золотая цепочка, кредитная карточка, документы и ключи на машину, и еще какие-то пластиковые карточки, видимо, документы. Все это являлось результатами обыска в квартире Юджина.
   Гусько вел себя спокойно и вполне по-хозяйски. Он знал, что Скотта вряд ли кто-нибудь станет искать. За время достаточно долгой переписки Юра неплохо изучил личную жизнь канадца. Детей у того не было. С женой развелись. Причем, расстались со скандалом, поэтому никаких отношений не поддерживали. Мать у Юджина умерла уже давно. Отец женился во второй раз и укатил жить в Калифорнию. Теперь у него новая семья и взрослый сын его практически не интересовал. На работе отношения с коллегами тоже не выходили за рамки чисто профессиональных.
   'Ну, во, а вы, говорили.... Живем!', - Гусько вспомнил свою вчерашнюю встречу со своими друзьями и самодовольно усмехнулся.
  
   Получилась она довольно эффектной. Анютов и Крохоборцев с трудом скрывали свое удивление. Они никак не могли проверить, что и Юра тоже умудрился попасть в Канаду.
  - Что ты придумал? - докапывался Сашка, - Колись, давай! Наверное, беженцем заделался?
  - Ну, зачем же! - гордо расправил плечи Гусько. - Нормальная эмиграция. Такая же, как и у тебя. Прошел интервью в посольстве как независимый специалист. И, вот, видишь....
  - В чем специалист? - язвительно интересовался Крохоборцев. - По какому вопросу? Да, в жизни не поверю! Я вон, сколько бабла канадщине отслюнявил и то, несколько лет визу ждать пришлось.
  - Не хотите верить - не верьте, - с подчеркнутым безразличием откликнулся Юра.
   Наконец, друзья то ли поверили, в то, что он им рассказывал, то ли поняли, что правды тот им все равно не скажет. Тогда они перешли к расспросам о том, как Гусько собирается обустраиваться на новом месте и, обнаружив, что Юра не имеет абсолютно никаких планов, принялись наставлять его на путь истинный.
  - Давай, устраивайся на работу в хай-тек, - убеждал его Анютов. - Раз наш институт смог окончить, значит, мозгов хватит. Только учти, учиться придется много. И вкалывать, как папа Карло, чтобы с работы не выперли, да и опыта нахвататься побыстрее. А там пойдет, увидишь. Постепенно можно на деньги неплохие выйти.
   'Ага, сейчас! - думал Юра, слушая советы друга. - Нашел дурака, в офисе торчать с утра до вечера'.
  - Не слушай ты его! - словно уловив мысли Гусько, перебил Сашку Крохоборцев. - Охота тебе на старости лет над учебниками корпеть? Чтобы потом где-нибудь в офисе Орден Горбатого Первой степени зарабатывать? Нет, надо какой-то бизнес осваивать. Только без горячки, не торопясь. Не попасть на бабки чтобы. Лучше выбрать перспективное направление и устроиться на работу. Изнутри это дело как следует изучить, да опыта поднабраться. А потом уже свой собственный бизнес открывать, обязательно.
   'Работать... Опять работать. Спасибо за советы, друзья мои, - презрительно скривился Юра. - Я и советское то время, когда посадить за тунеядство могли, не работал. Вы что думаете, я за этим сюда приехал?'
   Видя, что Гусько не особенно интересует их мнение, друзья начали постепенно раздражаться.
  - Ты пойми, - назидательно стучал по столу пальцем Анютов, - начало эмиграции - огромная куча дерьма, которая закрывает тебе путь к светлой жизни. И дерьмо это придется съесть. По-любому. Разница только в способе поедания. Захочешь сожрать свою кучу быстрее? Пожалуйста. Но тогда тебе придется хлебать дерьмо каждый день и, причем, лопатами. Жалко себя? Хочешь, есть ложечками? Тоже, пожалуйся. Но тогда процесс поедания затянется на долгие годы. Выбирай сам.
  - А на фига его вообще жрать? - деланно удивился Юра. - Можно же кучу просто перепрыгнуть.
  - Ну, ну, - иронически усмехнулся Сашка, - хочу посмотреть, как у тебя это получится. А не боишься, что разбега не хватит, и приземлишься ты прямиком в самую ее середку? И будут только уши твои оттуда торчать. Смотри, тебе решать. Все, по сути, зависит только от тебя. Помнишь, как там у Горького? Человек сам кузнец своего счастья. И для Канады это актуально как никогда. Что накуешь, то в результате и поимеешь.
  - И, что? - Гусько сверху вниз как на детей неразумных, посмотрел на собеседников.
  - Вот, и иди, накуй! - окончательно потерял терпение Крохоборцев.
  
   Юра потянулся, зевнул и встал из-за стола, сгребая со столешницы ключи и документы на машину. 'Эх, чуваки, чуваки, - снисходительно думал Гусько. - Так вы ничего в этой жизни и не поняли. Одни штампы в голове. Никакого полета фантазии. Вот и жрите свое дерьмо сами! А мне вы не советчики. А, вот, Фон-Барон..., - он внезапно вспомнил о своем новом знакомом. - Совсем другое дело. Это - мужичок шустрый. И, по всему видно, в Канаде уже все ходы-выходы знает. Он-то мне и нужен'.
   Сунув в карман ключи, Гусько направился в гараж. Войдя в лифт, он сразу же уперся взглядом в камеру, торчащую под потолком. Инстинктивно Юра повернулся к ней спиной, хотя и понимал всю бесполезность своего телодвижения. Камеры в Торонто были на каждом шагу. Плюс к этому, повсюду еще натыканы плакаты: 'Стучи! Сделай свой район более безопасным. Анонимность гарантируется'. Ниже шел номер телефона, куда следовало звонить бдительным гражданам. Так, вся жизнь рядового канадца проходила под колпаком с момента рождения до момента смерти. Юра тяжело вздохнул, этот факт местной действительности не очень-то его радовал. Любых встреч с правоохранительными органами он старался всеми силами избегать.
   Гараж находился в подвале дома. Юра побродил немного и без труда, по номеру, указанному в документах, отыскал машину Юджина. Она оказалась не новой, но еще довольно крепкой Хондой - Сивик. Гусько отродясь никогда не садился за руль, и, соответственно, не имел водительских прав, но, тем не менее, остался доволен. Для него судьба машины была уже решена.
  
   Юра снова сел в лифт и поднялся на 15-й этаж, где проживал Фон-Барон.
   Дверь открыла крупная высокая блондинка, видимо, жена Бабловски.
  - Могу я видеть Аркадия? - опасливо поинтересовался он, оглядывая ее фигуру тяжелоатлета.
   Вместо ответа, блондинка повернулась в сторону квартиры и позвала неожиданно приятным низким голосом:
  - Копеечка, это к тебе!
   Через минуту из-за двери показался сам хозяин.
  - О! - обрадовался он. - Привет, Юрка! Давай-ка, проходи лучше на кухню.
   Мужики прошмыгнули мимо сидящей на диване супруги, увлеченной каким-то сериалом. Она даже не повернула голову в их сторону. Рядом с ней за невысоким столиком сидел ярко-рыжий мальчишка лет десяти-одиннадцати. Он сосредоточенно глодал кончик пластмассовой шариковой ручки. Перед ним лежала открытая тетрадка. Видимо, это происходил непростой процесс приготовления школьных уроков.
  - Ну, таки что душу давит? - поинтересовался хозяин, когда соседи обосновались на кухне.
  - Как мне продать свою машину? Не подскажешь? - попросил совета Юра.
  - И что за тачку мы имеем?
   Гусько молча протянул ему документы на машину. Фон-Барон мельком взглянул на них, поцокал языком, покивал головой, потом уточнил:
  - И какой у нас будет пробег?
   У Юры никогда не было своей машины, и он не имел ни малейшего понятия, где этот самый пробег посмотреть. Поэтому просто ляпнул наугад.
  - Щас! - возмутился Аркаша. - Вот только не надо шлифовать мне уши! Я тебе что, поц? Это ты покупателю будешь шершавого под кожицу загонять. Такой год выпуска... Да там должно быть еще три раза по стольку на счетчике. Что, честно признайся, километраж скрутил?
  - Да, твоя, правда, - поспешно согласился Гусько. - Шучу. Проверить тебя просто хотел. А ты, видать, по всему, разбираешься!
   Довольный, что удалось сходу продемонстрировать, что он не лох какой-нибудь, Аркаша подобрел и даже предложил гостю чай. Фон-Барон включил чайник и полез в шкафчик за сахаром и заваркой.
  - Можно, конечно, разных знакомых поспрашивать. Там то, се, - вслух рассуждал Бабловски. - Но лучше, таки сразу подать объявление в журнал. Где юзаные машины продают со всего Торонто.
   Тут Юра вспомнил о своих проблемах с английским. Однако Аркаше об этом знать было не нужно, чтобы не заподозрил чего. Тогда Гусько нашелся:
  - Понимаешь, машина в очень хорошем состоянии. Жалко ее местным отдавать. А вот землякам бы я продал с удовольствием.
  - Во, это верно! - воскликнул Аркадий. - Не хрен козырные гешефты канадолам отламывать. Перебьются! Тогда, подавай объявление к русским. О, кстати, таки, вот тут, - он заметил лежащую возле холодильника газету и передал ее Юре, - А, хоть бы, и сюда. На, дарю. Там и адресок должен быть пропечатан на последней странице.
   Гусько взял согнутые пополам листы и сунул в карман. В глаза только успела броситься выполненная крупным шрифтом реклама какого-то похоронного дома: '99% всех наших клиентов попадает в рай. Умирать с Авасом Симоняном - как в кругу семьи. Престижно и недорого'.
   В это время чайник закипел и Аркаша, разливая горячую воду по кружкам, поинтересовался:
  - И что, деньги, зачем тебе?
  - С работы вчера уволился. Надоело все до чертиков! Хочу начать новую жизнь, - выдал домашнюю заготовку Юра.
  - О! - то ли посочувствовал, то ли одобрил его решение Аркаша. - И что делать собираешься? Слушай.... - он на пару секунд задумался и потом предложил: - Сейчас ты машину свою сбросишь и при деньгах будешь. А, давай, вместе какой-нибудь бизнес замутим? Идеи - мои, деньги - твои.
  - А, что за бизнес? - осторожно спросил Гусько.
  - Ну, что-нибудь такое... - Бабловски мечтательно возвел глаза к потолку. - Чтобы таки на Багамах потом сидеть до конца жизни и писать в океан коньяком 'Хеннесси'.
   Он вопросительно посмотрел на Юру, словно ожидая от него ответа, но тут, же пустился в дальнейшие рассуждения. Было очевидно, что Фон-Барон сел на любимого конька.
  - Вот, ты посмотри в даунтауне, у нас, - скороговоркой продолжил Аркадий, глаза его лихорадочно блестели. - И какие небоскребы самые высокие? Это - страховые компании. Почему? Потому что страхуются только одни шлемазлы. А я тебе вот что скажу. Если таки хочешь быть весь в гринах, надо не страховаться, а страховать. Давай, страховую компанию откроем?
   Гусько открыл рот, чтобы высказать свое мнение, но не успел, потому что сосед уже выдавал новую идею:
  - Или еще, отличная мысль - зафигачить какой-нибудь благотворительный фонд. А что? Будем собирать бабки на благотворительность. Ну, и сами в накладе не останемся, в полный рост. Нужно только нишу свою найти правильную. Кто там таки у нас еще остался незащищенным? Какие птички, зверушки, детишки? По-моему, это - козырная идея! Представляешь, свой собственный фонд под названием, - тут он изобразил пальцами название бегущей строкой: - 'Все средства хороши'.
   Аркадий слегка перевел дух и продолжил фонтанировать предложениями. Теперь Юра даже не пытался прервать этот эмоциональный монолог, понимая, что его место в партере.
  - А, еще, таки можно засудить какую-нибудь большую компанию. Вон, как одна бабка 'МакДоналдс' на козырные бабки поставила, когда горячим кофе облилась...
   Гусько встрепенулся. Идея не требовала большого труда и поэтому тут же ему понравилась.
  - А что, правда, так можно? - сумел он, наконец, вклиниться в речь Аркадия. - Так давай пойдем тоже обольемся. Ну, хочешь, я один обольюсь? - Юра с готовностью вскочил со стула.
  - Держи карман шире! - осадил его Фон-Барон. - После того случая, все кафешки на стаканчиках пишут: 'Осторожно внутри горячее!'. Надо таки что-то новое мутить.
   Аркадий на минуту замолк, потом тяжело вздохнул:
  - Эх, жаль, Моня, дружок мой лучший, в Штаты свалил. Вот, это была голова! Он любое китайское дерьмо умел превращать в хорошие канадские деньги. Ах, какой был козырной деятель! Не какой-то там фуфлогон. Моня ни перед кем не бил хвостом по полу. Он даже мог сказать жене, что таки новое платье ей не идет. Поразительной смелости был человек!
   После этой фразы Фон-Барон кинул быстрый боязливый взгляд в сторону гостиной, откуда слышался звук телевизора и неожиданно застыл, погрузившись в свои мысли.
   Юра наконец-то получил возможность высказать главную цель своего визита:
  - Я вообще-то никакой бизнес не хочу. Я хочу социальную помощь получать. Эту, ну, эту... Как ее..., - он щелкнул пальцами, словно бы просто забыл нужное слово.
  - Велфер, что ли? - очнулся Аркаша.
  - Точно! - словно бы вспомнив, хлопнул себя по лбу Гусько. - Велфер. Как бы мне его получить?
  - А ты что, еще не сидел на нем никогда?
  - Нет, - с досадой вырвалось у Юры, словно бы его обворовали в течение долгих лет.
  - Ну, ты таки даешь! - изумился Фон-Барон. - Ладно, слушай сюда.
   Он вкратце описал, как нужно обращаться за социальной помощью и завершил свою речь гневной тирадой, посвященной высоким канадским налогам:
  - Правильно, лучше велфер получать и не платить эти долбанные налоги. И так уже канадолы употребляют нас как хотят. Таки да? Или нет? Слыхал, на той неделе канадская налоговая служба даже запустила в космос свой спутник. Будет следить за теми, кто велфер получает, кэшем расплачивается и работает нелегально.
  - Правда?! - испугался Юра.
  - Таки шучу я! - улыбнулся Аркадий, довольный своей собственной остротой. - Не бойся, прорвемся.
  - Конечно, наши люди, они везде прорвутся! - облегченно вырвалось у Гусько.
   Выражение лица хозяина квартиры неожиданно сделалось хитрым, и он спросил:
  - А ты знаешь, что все наши люди здесь, на самом деле, таки - евреи?
  - Да, ну! - издевательски хмыкнул Юра.
   Словно не заметив сарказма, Аркаша продолжал развивать свою теорию:
  - Только делятся они на три категории. Первая, это те, кто честно говорят, что они евреи. К ней таки отношусь я. Затем, вторая, которая по каким-то своим причинам скрывает свое еврейство. К ней относишься ты.
  - С чего ты взял? - вскинулся было Гусько.
   Однако Аркадий закончил свою мысль, не обращая на него ни малейшего внимания:
  - И, последняя, третья. К ней относятся все остальные. Те таки просто еще не знают, что, на самом деле, они - евреи.
   Юра так и остался сидеть на месте с открытым ртом.
  - И вот не надо только мне тут кидать брови на лоб! - подвел итог встречи Фон-Барон.
  
  
  
   * * *
  
  - Ты уж прости нас, старых, Южик, - виновато качал головой дед. - Не разобрались. За внука приняли...
  - Не нужно быт виноватый. Это - Окей. Но толко правилно говорит - Юджин.
   Канадец вздохнул. Он уже несколько раз поправлял хозяев, но те упорно не могли запомнить его имя.
  - Ну, да, - поддакнула баба Клава. - Мы же, Эджин, не со зла.
   Скотт сдался. В конце концов, зачем мучить старых людей.
  - Окей. Если хотет, вы можете зват меня - Юра, - предложил он.
  - Хорошо, давай лучше по-нашему. Если не обидишься, - обрадовались старики.
   В окно светило яркое утреннее солнце. День обещал быть жарким. В доме пахло тестом. Это баба Клава завела пироги к завтраку. Дед сидел на кровати. На нем было надето когда-то бывшее голубым, но изрядно полинявшее от многочисленных стирок нижнее белье. Его правая штанина чуть выше колена висела как тряпка, и невольно приковывала к себе взгляд гостя. В изголовье кровати стояли два костыля и палка.
  - Клавка, куда протез мой подевала вчера? Тащи сюда. Вставать пора.
   Супруга принесла искусственную ногу, с надетым на нее ботинком коричневого цвета и протянула супругу. Дед стал неторопливо прилаживать протез, при этом, не забывая возмущаться:
  - От, Юрка, то наш! Едрит твою через коромысло! Надо же такое отчебучить! Неужели прямо сказать нельзя было? Мол, не я, а друг к вам приедет. Нешто, мы бы не поняли? Не приняли бы разве?
  - Да, нехорошо. Зачем, он так с нами стариками? И перед гостем, выставил.... Эх, нехорошо! - поддержала его баба Клава. В это время она ловко начиняла тесто тушеной капустой, лепила из него пироги и скрадывала их на металлический противень.
   Юджину самому было ужасно неудобно за то, что произошло, и он попытался как-то разрядить обстановку:
  - Может, это просто ест шутка? - улыбнулся он. - Surprise?
  - Шутничок, прости господи! - никак не мог успокоиться дед. - Он ведь с детства такой - непутевый. Все у него не слава богу было. Помню, гостил он у нас в детстве. А тут, как раз, на яблони, на наши, дрянь какая-то напала. Ну, купили в городе химию. Опылили. Потом к брату в соседнюю деревню уехали. Юрке же наказали строго-настрого, чтобы яблоки с дерева даже трогать не смел, а не то отравится. Тока назад возвращаемся, а у нас со двора целая толпа ребятишек вываливается. Мы-то у него и спрашиваем: 'Что они на нашем дворе делали'? А тот: 'Яблоки ели'. Мы давай кричать на него: 'Как же так?! Мы же тебе запретили яблоки есть'! А он в ответ: 'Я и не ел. Что я, дурак? Я только друзей покормил'. Так что пришлось скорую вызывать. Слава богу, обошлось тогда. Не помер никто, не заболел.
  - А помнишь, Гера, как он с петухом подрался? - вступила в разговор баба Клава. В этот момент она как раз подошла к деду, чтобы помочь натянуть тому брюки.
  - Как не помнить, - хмыкнул муж. - Он тогда в мушкетеров решил поиграть. Выломал себе прутик вместо шпаги. Надел мою старую шляпу с широкими полями. И, вишь ты, ему еще перья для нее понадобились. Ну, и пошел в наш курятник. У петуха из хвоста позаимствовать. Сидим мы, значит, обедаем, и вдруг слышим дикий вопль с улицы. Клавка как ошпаренная наружу выскочила. Я за ней ковыляю. Видим: стоит наш Юрка, глаза руками закрывает и орет благим матом. А на голове у него сидит наш петух и в самое темечко его клюет. Еле разняли их. Петуха после этого в суп пришлось пустить. А у Юрки, мать говорила, будто на всю жизнь шрам на голове остался.
   Гость вежливо кивал головой, но на самом деле едва ли слышал, что рассказывают ему хозяева. Во-первых, у него раскалывалась голова после вчерашнего ужина. А во-вторых, он ужасно хотел в туалет, но не находил в доме никаких признаков столь необходимого для него в данный момент помещения. Наконец, Скотт не выдержал и прервал поток воспоминаний:
  - Просит прощение. Где я мочь мыт руки?
  - А, так пойдем, пойдем, - спохватилась баба Клава, поняв свою оплошность, и махнула рукой, предлагая следовать за собой.
   По дороге, женщина прихватила с полки полотенце, и они вышли на улицу. Из будки тут же выскочил большой лохматый пес неизвестной породы, волоча за собой длинную цепь. Собака, пару раз гавкнула для приличия на чужака, но увидев, что хозяйка не проявляет к гостю никакой враждебности, замолкла и завиляла хвостом.
   Баба Клава подвела гостя к небольшому деревянному столбику, торчащему посередине двора. На нем был закреплен алюминиевый бачок с длинным штырем внизу, напоминавшим большой гвоздь, висящий шляпкой вниз. Рядом со столбиком стояла старая табуретка с лежащей на ней мыльницей.
  - Здесь и помоешься, - объяснила женщина. - Вот, тебе полотенце чистое. А, вон там, туалет, коли нужно, - она ткнула пальцем в угол двора, где стояла небольшая деревянная кабинка.
   Поймав недоуменный взгляд Юджина направленный на бачок, хозяйка сообразила, что тот просто не знает, что это такое и как им пользоваться.
  - Это просто. Нажимай вот здесь, - объяснила баба Клава и снизу вверх нажала на торчащий штырь. Тот спрятался куда-то внутрь бачка, и оттуда полилась вода. - Ну, мойся, а я пошла завтрак готовить.
   Проследив глазами, как хозяйка скрылась в доме, Скотт повесил полотенце на столбик, а сам опрометью метнулся к туалету.
   В это время на низкое деревянное крылечко выполз дед. Опираясь на костыли, он стоял, озираясь вокруг и щурясь от яркого солнца. Юджина довольно долго не было, и хозяин даже заволновался, спустившись вниз с крыльца. В этот момент дверь туалета открылась, и канадец выбрался наружу.
  - Что, живот прихватило? - поинтересовался дед.
  - Где там пускат вода? - смущенно поинтересовался гость. - Sorry. Я долго искат, но не видет никакой кнопка или ручка...
   У старика чуть не отвалилась нижняя челюсть, но он быстро нашелся:
  - Дык, это.... У нас там все автоматически.... Система на этих, как его... фотоэлементах. Сделал дело - гуляй, как говорится, смело. И никуда давить не надо.
  - А почему, так много мухи?
  - Раз мухи - значит экология хорошая. А она, я в газетах читал, у вас в городе больших денег стоит. А тут все свое. Даже мухи бесплатно летают.
   Скотт лишь недоуменно пожал плечами и направился мыть руки. Он подошел к бачку и осторожно нажал на штырь. Все получилось с первого раза. При нажатии сразу же потекла вода. Новые технологии осваивались им на лету.
   Тогда канадец взял мыло из мыльницы. Оно, почему то было странного желто-коричневого цвета и совсем не напоминало все то, что ему приходилось видеть до сих пор. Юджин подозрительно понюхал его. Кусок противно пах щелочью. Однако другого все равно не имелось и гость, тяжело вздохнув, начал намыливать им руки.
   Пока он мылся, то успел немного оглядеться вокруг. Прямо напротив дома стоял старый покосившийся сарай. Перед сараем располагался небольшой вольер, из ржавой сетки, где копошились гуси и утки. На боку гусей зачем-то красовались синие пятна, скорее всего сделанные аэрозольной краской из баллончика. От улицы двор был огорожен потемневшим от времени невысоким заборчиком. Сразу за домом виднелись грядки узкого, но длинного огорода.
   Дед, между тем, подошел к вольерчику и открыл дверь. Подталкивая костылем, он выгнал оттуда птицу, приговаривая при этом:
  - Давай, давай, пернатые. Выходи. Пора вам на речку, погулять.
   Гуси важно прошествовали через двор и вскоре гуськом растянулись по пыльной улице. За ними нестройной толпой семенили утки. Было заметно, что маршрут им отлично знаком.
   В это время дед подошел к сараю. Он открыл настежь и скрылся в темном проеме. Оттуда немедленно послышалось тревожное кудахтанье. Юджин заглянул вовнутрь. Внизу по устланному соломой полу важно расхаживал петух с большим красным гребнем. Петух, настороженно наклонив голову, косился на людей левым глазом, нервно, то расправляя, то складывая крылья. Позади него на насесте сидел десяток куриц. В сарае сильно пахло куриным пометом.
  - Не бойся Петька, не бойся! - заговорил старик, успокаивая птицу. - Не станем мы топтать твоих курочек. Разве что раскулачим немного...
   Дед начал зачем-то ворошил солому концом костыля, не забывая при этом рассказывать про свою жизнь:
  - Мы раньше еще скотину держали: и корову, и овец, и свиней. Теперь старые уже. Тяжело. Здоровье уж не то. Ну-ка, Юрк, бери-ка, вон. И вон...
   Канадец посмотрел в направлении указанном дедом. На полу среди соломы лежали яйца. Гость умилился. До сих пор он видел куриные яйца в магазине, упакованными в картонные коробки. Деревенская жизнь продолжалась. И это было здорово. Она, жизнь эта, все больше и больше начинала ему нравиться.
  - Собери-ка десяток, - попросил его дед. - Сейчас завтракать станем. Голова то, небось, болит?
  - Болит, - кисло скривился Юджин.
  - Не переживай, я средство хорошее знаю. Дай-ка мне яичко. Сейчас покажу.
   Скотт протянул ему сложенные в пригоршню руки с добычей. Старик выбрал яйцо покрупнее, потом взял с полки сарая большой гвоздь и ткнул им в верхнюю часть яйца. В скорлупе образовалась небольшая дырочка. Дед приложился к отверстию ртом и шумно высосал содержимое. Довольно крякнув, он бросил пустую скорлупу на пол и повернулся к Юджину:
  - Вот, так надо. Давай, теперь ты. Посмотришь, сразу полегчает.
   Канадец испуганно замотал головой:
  - Нет, нет. Я не хотет. Сырой - нет! Не мочь ест.
   Старик лишь криво ухмыльнулся в ответ:
  - Эх, вы, городские.... Ладно, давай, тащи яйца на кухню. Будем тебя лечить традиционно - рассолом.
  
   Дед зашел в дом и уселся за столом, где его супруга уже накрывала завтрак. Юджин передал яйца бабе Клаве, и, не зная, что делать дальше, скромно остался стоять, прислонившись к деревянной стене.
  - А ты чего стоишь? - обратился к нему хозяин. - В ногах правды нет. Садись, давай. Не стесняйся. Как говаривал товарищ Дзержинский: сидеть возле печки лучше, чем стоять возле стенки. Слыхал, хоть такую фамилию?
   Скотт подсел к столу. Про зверства большевиков после революции ему читать доводилось.
  - Знаю, - выдал он информацию, которую удалось выудить из памяти: - ЧэКа.... Большой ГУЛАГ....
  - Ха! - засмеялся дед, наливая себе в кружку густую медно-коричневую заварку. - Какой там у него большой кулак? Смех один! Встречался я с тем, Дзержинским. Хилый был мужичок. Болезненный. Вот, у меня на фронте в дружках ходил Леха Самохин. У него был кулак, так кулак! Как раз размером с твою голову.
   Гость удивился. И вовсе не из-за кулака Лехи Самохина. Он просто вспомнил, на какие годы приходилась деятельность председателя российской чрезвычайки и не смог удержаться от вопроса:
  - Лично видет сам Дзержински?! Но.... Как же старый вы ест?
  - С трудом, уже, - откликнулся старик. - Без вставной челюсти, теперь - никак. А было время, зубами колючую проволоку перегрызал. Эх, молодость.... Кстати, вовремя напомнил. Клавка, подай-ка челюсть мою. Вона в кружке, что на тумбочке стоит.
  - Нет, вы меня не так понимат, - поправился Юджин. - Сколко лет ест вы?
  - Вот, ты о чем, - дошел, наконец, вопрос до хозяина. - Да, лет мне уже порядком. Сам и не упомню. Я ведь, гвардеец, еще в Первую Мировую из дома убежал. С германцем хотел драться. Все боялся, что война быстро закончится. Что, не успею я. Мне тогда восемнадцати еще не стукнуло, но был я парень крепкий. Рослый, не по годам. Соврал, меня и взяли. Так с тех пор и воевал, пока досыта не навоевался, - дед многозначительно постучал костяшками пальцев по своему протезу.
   К столу подошла баба Клава. В руках она держала тяжелую чугунную сковороду, на которой аппетитно пузырилась огромная яичница с салом.
  - А, в их в семье все такие долгожители, - сходу вступила в разговор супруга, ставя сковородку на стол и раздавая всем вилки. - Вот, хоть прадеда его взять, до ста восьми дожил. Потом в дому угорел. Брат, Василий - до ста шести. В прошлом году тока упавшим деревом придавило. А бабка то по материнской линии, может, и по сих пор бы жила. Но однажды пошла в лес. Ей как раз сто двенадцать годков стукнуло. Хотела грибочков к ужину пожарить, да, не в добрый час, на стаю волков нарвалася. Упокой, господь, ее душу!
  - Было дело...., - печально отозвался дед. - Вожака то, ну, что первый на нее бросился, она еще придушить успела. А тут, они, как есть, всей кодлой-то разом и навалились. Ну, куда там..., - старик обреченно махнул рукой.
  - Ладно, старый, не надо о грустном, - вздохнула баба Клава. - Приятного всем аппетита. Как говорится: чем богаты, тем и рады. Раньше бы лучше встретили. А теперь, видишь как....
   Во время завтрака старики степенно поведали про свое житье. Было оно достаточно безрадостным. Еще в советское время, в 70-е, Храповка признали неперспективной. Колхозное руководство предложило всем перебираться на центральную усадьбу неподалеку от райцентра. Многие уехали, и деревня начала потихоньку умирать. Сначала закрыли школу. Потом клуб. Вскоре из всех благ цивилизации оставалось одно электричество.
   После прихода к власти демократов, почти ничего не изменилось. А пару лет назад весенний ледоход снес старый деревянный мост, связывающий поселение с остальным миром. С тех пор его так и не восстановили. Тогда деревню покинуло последнее трудоспособное население. Осталась только пара десятков стариков, которым некуда было ехать.
   Вскоре стало и совсем плохо. Сломалась единственная машина потребкооперации, которая хоть и нерегулярно, но доставляла продукты в деревню. Теперь как хочешь, так и живи. Коммерсантам то ездить сюда невыгодно, что возьмешь с пенсионеров. Была у них правда дочка, заботилась. Потом она в автомобильную аварию попала. Схоронили. Спасибо, хоть Мишка помогает. Он сам местный, дом старый родительский у него здесь остался. Огород большой. Старики за его домом присматривают, а он им из города: продукты, лекарства. Вот, только со скорой помощью - беда. Не проедет, если что. Да, и не вызовешь. Телефона то в деревне нет ни у кого. Так и живем.
   Вскоре хозяева начали расспрашивать о Канаде. Юджин как мог, где на словах, где на пальцах, рассказал. Он также поведал о своих русских корнях. О желании посетить Ясную Поляну, пожить простой крестьянской жизнью, попариться в бане. Одним словом, хоть как-то прикоснуться к бытию своих предков.
   Старики, узнав, что его прадеды когда-то жили в Тульской губернии, изумленно качали головами. Вот мол, как судьба то людей закрутила. А, баня и все остальное, что ж, это - запросто!
   Завтрак почти заканчивался, когда раздался громкий стук.
  - Собака не лаяла, значит свои, - заметил вполголоса дед и крикнул: - Открыто!
   Дверь распахнулась и в комнату вошла женщина средних лет.
  - Всем здравствуйте! - поприветствовала она сидящую за столом компанию.
   На шее у гостьи, несмотря на жару, был повязан платок.
  - И тебе, привет! - откликнулся старик. - Заходи, Анастасея. Присаживайся. С чем к нам пожаловала? Может, чайку с нами попьешь?
  - Нет, спасибо, Героним Антонович. Я на минутку. Вот, слыхала, что Юрка приехал. Так, вот, зашла поздороваться.
   Хозяин хмыкнул в ответ:
  - Приехал. Только не Юрка, а Южи..., Вжи...., - он в очередной раз попытался произнести трудное имя, но, у него опять ничего не получилось, и он сдался. - В общем, Юрка, да только не тот Юрка. Едрит твою через коромысло!
   Женщина недоуменно посмотрела на гостя, потом перевела взгляд на хозяев:
  - Как так? Вы же говорили внук ваш приезжает?
  - Говорили, да не выговорили, - с досадой отмахнулся старик.
  - Да, что ты, голову Настьке морочишь? - прикрикнула на него баба Клава, - Насть, мы и сами не знали, что так получится. А вместо Юрки, друг его приехал. Из самой Канады! Тоже Юрием зовут. Если считать по-нашему.
  - Извините, - в голосе гостьи проскользнуло разочарование. - Зря, значит, потревожила. Юрий, а вас - с приездом! Хорошо вам в России отдохнуть. Ну, а я пойду тогда.
  - Может чайку все-таки? Куда ты бежишь? Сядь, посиди с нами. У меня и пироги вот-вот подоспеют.
  - Спасибо, баба Клава, за предложение. Но, пойду. Дел много.
   Настя на прощание бросила долгий оценивающий взгляд на гостя и вышла.
  - Когда в детстве Юрка у нас гостил, было ему тогда то ли пять, то ли шесть лет, - повернулся дед к Юджину, едва дверь за женщиной захлопнулась. - Они с Настюхой так подружились, прямо не разлей вода. И вот, когда внук уезжал, то сказал, что вырастет, обязательно вернется назад и на ней женится. Жених сопливый! А девке глупость эта в память то и запала. Еще в школе всем рассказывала, что у нее парень в городе. Вот, же и смех, и грех!
  - Дети, что взять, - печально вздохнула супруга.- А Настька - баба хорошая. Только в личной жизни не повезло. Два раза в разводе побывала. И ребенок у нее больной. Вернулась к нам из города в прошлом годе. В старом доме своем живет. Стало быть, последняя молодежь в нашей Храповке. Хотя, какая уж там молодежь? Почти сорок ей. Бабий век уж закончился.
   Они немного посидели, молча думая каждый о своем. Потом разом начали встать из-за стола. Юджин, поблагодарив хозяев за вкусный завтрак, поинтересовался:
  - Я хотет вам что-то помогат. Что надо делат?
   Дед почесал затылок:
  - Ну, что ж, спасибо! Мы старики, от помощи не откажемся. Да и если хочешь в баньке сегодня попариться, то надо воды натаскать и дров нарубить. А уж там мы тебе все честь по чести обстроим. Так попарим, что и в Канаду свою ехать назад не захочешь.
  
   Пара часов ушла у Юджина, чтобы натаскать две больших бочки воды. Ходить приходилось через пол деревни к колодцу на околице. Кое-где на лавочках возле домов сидели старики. В основном женщины. Они смотрели на чужака с настороженностью и любопытством. Скотт тоже сначала с любопытством озирался по сторонам, но вскоре у него от непривычной работы страшно заболели руки спина. Стало уже не до этого.
   После нужно было еще наколоть дрова. Стараясь не показать, что уже порядком устал, гость попросил топор. Дед дал ему большой колун, а сам сел на лавочку неподалеку, время от времени комментируя работу канадца. Несмотря на его советы, у Юджина, держащего данный инструмент первый раз в жизни, получалось неважно. Случайно увидев из окна происходящее, на двор выскочила баба Клава и тут же набросилась на мужа:
  - Забери ты у него топор, Христа ради! Смотри, ведь сейчас отрубит себе руку или ногу!
  - Да, ладно, - лишь усмехнулся дед. - Протез у нас есть. По очереди носить станем. Сам же хотел покрестьянствовать.... Ничего, ничего, со временем пообвыкнется.
  - Вот, же Ирод царя небесного! - всплеснула руками супруга и, держась обеими руками за поясницу, потащилась назад в дом.
   Наконец, с грехом пополам, весь мокрый от пота, Юджин закончил колоть дрова и стал складывать их в кладку возле стены сарая. В это время возле их дома появилась какая-то странная личность. Личность была худой как высохшая мумия и такого же желтого цвета. На ней болталась ветхая до дыр майка неопределенного цвета и темные, все в многочисленных заплатках, брюки. Человек подошел к ограде. Его голова и руки мелко тряслись, словно его бил озноб. Добрых минут десять он стоял, не произнося ни слова, пока его не заметил дед.
  - Нет, Зомби, - крикнул он мумии. - Сегодня работы нет. Иди домой. Видишь, у меня уже есть помощник, - и показал на таскающего поленья Юджина.
   Однако личность даже не пошевелилась. Прошло еще какое-то время. Старик видя, что тот не думает уходить, вздохнул и громко позвал:
  - Клавк, поди сюда.
   Из дома высунулась супруга:
  - Чего тебе?
  - Зомби пришел. Налей-ка ему своей 'Смородинки' для поддержки жизнедеятельности.
   Хозяйка скрылась в дверях и вскоре появилась вновь, держа в руках наполненный до краев стаканчик. Она подошла к ограде и протянула его человеку. Тот жадно схватил спиртное и одним большим глотком опорожнил. Так же, не говоря ни слова, он повернулся и медленно побрел по улице прочь.
  - Накололи уже? - поинтересовалась баба Клава у мужчин. - Мне бы хороших березовых полешек в дом занести для плиты, - попросила она. - Скоро обед стряпать начну.
  - Да. Я принести. Один момент, - с готовностью согласился Юджин.
   Он под руководством деда начал выбирать нужные дрова, но странный человек так и не шел у него из памяти. Не выдержав, канадец поинтересовался у хозяина:
  - Кто ест этот человек? Почему вы зват его Зомби?
  - Так, кто же он, если не Зомби? Видел ты его? Ведь неживой же человек.
  - Мертвый?
  - Ну, почему, мертвый? Говорю же, неживой просто.
  - Как это ест?! - растерялся Юджин.
  - Дык, обычно, - с готовностью начал объяснять дед. - Его еще в Афгане убили. В 88-м году. Снайпер прямо в сердце. И, наповал сразу. А родне гроб прислали пустой и на похоронах открывать запретили. Мол, гранатой его на куски разорвало. Вот и положили, что осталось.
  - И что случатся с ним?
  - А его заморозили и послали в секретную лабораторию КГБ. Там, эти явления изучали... Ну, как их? - дед почесал переносицу, вспоминая трудное слово: - О, параноидальные! Словом, опыты разные на людях ставили. Вот, и сделали из него киллера. А, что, здорово! Ведь он уже мертвый. Никакой жалости или сомнений у него нет. Опять же: не ест, не спит, не устает. Вот только водка постоянно требуется. Чтобы тело было, как следует проспиртовано. Иначе изнутри гнить начинает. А если даже поймают его - пытай, сколько хочешь. Он и сам не знает, кого должен убить. Да и боли не чувствует. Вот, так и живет, пока однажды связник к нему не заявится. Скажет связник условную фразу, и - все. У Зомби программа нужная в голове тут же включается, он идет, и кого надо убивает. А как выполнил задание, и ликвидировать его не надо. У него другая программа запускается, и он тут же умирает. Сам. Вернее, и умирать то ему не надо, просто жить перестает. Во, как ловко чекисты все придумали! Едрит твою через коромысло!
   Канадец едва ли понял половину, из того, что рассказывал дед, но даже этого, хватило, чтобы удивиться до невозможности.
  - Откуда вы все это узнават? - недоверчиво поинтересовался Юджин.
  - Дык, сам рассказал.
  - Он же не говорит ничего. Совсем.
  - А у меня, как в гестапо, - усмехнулся старик. - Я стаканом 'Смородинки' любому язык могу развязать.
  - Я вы не верит! Это не может быт!
  - Может, может, - покачал головой дед. - Это - Россия, гвардеец. Здесь, все может быть.
  - Окей, - не сдавался Скотт. - Тогда что Зомби делат здес у вы?
  - А лаборатория эта секретная неподалеку от деревни нашей располагалась. Так вот, в 91-м в Москве заваруха началась. Коммунистов скинули. На Лубянке народ памятник Дзержинскому сносит. Охрана лаборатории перетрухала и разбежалась. За ними остальные сотрудники. А подопытные посидели, посидели, да и разбрелись. Голод то - не тетка. Кто-то сгинул, кто-то по округе обосновался. У нас, вот, Зомби. В Промпоселке баба одна поселилась, будущее предсказывает. В Снегиревке мужик был. Сядет, глазки закроет. Потом ручки на груди скрестит, ножки под себя особым образом подожмет. И, медленно-медленно в воздух взлетает. Не высоко, правда. Но, тот весною погиб. По пьянке с вертолетом столкнулся. Может, еще, кто из бедолаг, где живет. Только нам-то откуда знать.
   Ошалевший Юджин набрал полную охапку дров и понес в дом. Он вывалил поленья возле плиты и, не сдержавшись, спросил бабу Клаву, которая в это время чистила картошку:
  - Это ест правда, что Зомби - киллер?
   Женщина запястьем руки, чтобы не испачкаться, поправила седой локон, выбивающийся из-под платка, и поинтересовалась:
  - Это тебе дед, что ли порассказал? Слушай ты его больше! Просто здесь у нас неподалеку сумасшедший дом был. Потом, как Борька к власти пришел, им деньги то давать перестали. Какие там больные? Нормальным людям по полгода не платили ни зарплаты, ни пенсии. Вот, обслуга и разбежалась вся. А за ними и пациенты разбрелись, кто куда. Зомби как раз из того дурдома и есть. Какой там еще киллер! Алкаш. Пьет, не просыхает. Но, смирный. Поселился в заброшенном доме на окраине. Кому дров наколет, кому воды наносит. Кому еще чего. Вот, ему и нальют. А нам, что, хорошо. Тут же сплошь старики, да старухи немощные.
  - О, тепер я понимат. Спасибо, - обрадовался Юджин. После рассказа бабы Клавы все, наконец, становилось на свои места.
  - Это тебе, Юрка, спасибо за помощь! - откликнулась женщина. - Отдохни, давай. А лучше, сходи на речку искупайся. Баня то она только вечером готова будет.
  
   Юджин пошел на речку. Найти дорогу оказалось несложно. Деревня состояла всего из двух улиц, располагавшихся под прямым углом друг к другу. Одна называлась улицей Ленина. Другая - Колхозной. Как посоветовали старики, он дошел по Ленина до угла Колхозной, затем повернул налево. Обе улицы были не заасфальтированы и утопали в густой серой пыли. Многие дома стояли брошенными с заколоченными досками окнами. Покосившиеся гнилые заборы. Столбы вдоль дороги с оборванными проводами. Обширные заросли крапивы и огромные лопухи, лезущие изо всех щелей. Эта картина наводила на самые печальные размышления.
   Вскоре показался край деревни. Дальше дорога начала петлять через заросшие высокой травой поля. И здесь ничего особо не радовало глаз. Порой, попадались какие-то полуразрушенные строения. Чуть поодаль виднелось длинное бетонное здание с провалившейся крышей. Видимо, бывшая ферма. Везде царило полное запустение. Ни кусочка распаханной земли, ни следа домашних животных. Кое-где кусты и деревья уже вплотную подступали к дороге, и та суживалась практически до размеров тропинки. Повсюду природа наступала, пытаясь стереть со своего лица следы присутствия человека.
   Речка появилась неожиданно. Дорога уперлась в нее и резко оборвалась. Здесь из воды торчали два ряда деревянных столбов, явно когда-то служивших опорами моста. Берег в этом месте был пологим. Видимо, в свое время его основательно срыли при строительстве.
   Чтобы лучше осмотреть окрестности, Юджин по узкой тропинке поднялся на холм справа от моста. Оттуда открывался прекрасный вид. Внизу между высоких берегов петляла речка. Ее берега, густо заросшие деревьями и кустарником, образовывали сплошную зеленую стену. И опять, ни души кругом, словно бы это место находилось где-то на самом краю земли.
   Юджину снова пришла в голову мысль о Коста-Рике. Как в первый раз, когда они ночью с Михаилом переправлялись здесь на машине. Он вспомнил, что во время путешествия на вездеходах в Центральной Америке один из привалов произошел на берегу такой же безлюдной речки с высокими берегами. И также, густо заросшей растительностью. Единственное отличие: там, из сплошного массива зелени кое-где резко выделялись своими узкими и длинными листьями высокие пальмы, да орали как ненормальные попугаи.
   Неподалеку от моста речка делала крутой поворот и образовала большую и, видимо, глубокую заводь. Юджин пригляделся внимательнее и чуть не прыснул от смеха. Прямо посередине заводи в воде плавало бревно, сильно напоминающее крокодила. 'Ну, точно, Коста-Рика!' - довольно заключил он.
   Скотт еще немного полюбовался открывающимся видом и пошел назад к разрушенному мосту. Здесь находилось единственное место, где можно было без особого труда подойти к воде. Он разделся до трусов, аккуратно сложил одежду на траве и неторопливо вошел в реку.
   Стая мальков испуганно шарахнулась от него в сторону. Течение было медленным, почти незаметным. Нарезали круги стрекозы. Громко плеснулась на середине крупная рыба. Возле самого берега в воде копошилось утки и гуси. Почти все гуси имели на боку разноцветные пятна. Среди них, Юджин увидел и синие. 'Так, это же стариков моих. Вот, они оказывается куда пошли, - сообразил он. - А краской, наверное, специально отмечают, чтобы своих от чужих отличать'.
   Юджин нырнул, и теплая вода приняла его в свое объятие. Ощущение было настолько приятным, что он почувствовал себя рыбой, родившейся и всю жизнь прожившей в этой реке. Усталость как рукой сняло. Тело мгновенно наполнилось силой и энергией. Канадец поплыл кролем, делая мощные гребки и отфыркиваясь, как кит.
   Он поплескался вволю, а когда устал, лег на спину. Уперевшись ногами в деревянный столбик опоры, чтобы его не сносило течением, Скотт закрыл глаза. Его лицо обдувал ласковый ветерок. Речка чуть заметно покачивала его, словно убаюкивая. Где-то в вышине щебетал жаворонок. Еще немного и Юджин полностью растворился в этой сонной вселенной.
   Ему приходилось бывать и на суровом, но поражающем своей дикой красотой канадском Севере, и на сказочных карибских островах, где белоснежный песок соперничал своей чистотой с прозрачностью голубого океана. Однако еще никогда в жизни он не чувствовал себя так хорошо. Так спокойно. Так защищенно. Словно бы после посещения самых знаменитых и величественных мировых храмов, он вдруг случайно забрел в маленькую деревянную церквушку. Зашел и вдруг понял: это мое! Здесь живет Бог. А все остальное не более чем суета сует. Когда у него будет семья, нужно обязательно вернуться сюда уже вместе с женой и детьми. Они поднимутся на холм над речкой и будут долго стоять там и любоваться. А потом Юджин скажет им: смотрите, вот так выглядит счастье!
   Он совершенно потерял счет времени и уже не мог бы точно сказать, сколько пролежал в воде, несколько минут или, может, часов. Наконец, Юджин нехотя перевернулся и поплыл к берегу. Полотенца у него не было и, решив, что обсохнет по дороге, Скотт подхватил свою одежду и пошел назад в деревню. Пошел, удивляясь новому непривычному ощущению, от того как его босые ноги по щиколотки тонут в теплой пыли дороги.
   Однако не успел он отойти от реки и пару десятков шагов, как за его спиной раздался страшный птичий гвалт. Юджин повернулся и решил, что сошел с ума. Пытаясь взлететь и часто махая подрезанными крыльями, гуси и утки со всех ног улепетывали прочь от воды. Лишь один гусь с синим пятном на боку отчаянно бился на мели возле самого берега. Одну из его ног сжимал в зубастой пасти большой крокодил, неумолимо утаскивающий птицу на глубину. Скотт машинально кинул взгляд на заводь. Бревна на месте не было.
  
  - Ах, ты ж, сволота! Едрит твою через коромысло! - непрерывно повторял дед, ковыляя по двору. - Юрка, давай заводи! А ты, Клавка, ружье тащи! И патронташ с жеканами! Он там, в сенцах на гвоздочке.
   Только сейчас Юджин увидел, что за сараем стоит покрытый брезентом большой черный мотоцикл с коляской. Дед сорвал брезент и повернулся к гостю:
  - Че, стоишь? Забраться помоги.
   В боковой стенке коляски мотоцикла был сделан вырез. Чтобы пассажир не выпал при езде, в задней верхней части выреза на шарнире крепилась откидывающаяся перекладина. Словно на детской карусели в парке культуры. Старик открыл перекладину, и Юджин помог ему влезть в коляску, надежно зафиксировав доморощенное устройство безопасности.
  - Fuck! Я не понимат! This is unbelievable! - в состоянии шока, Юджин мешал русские слова с английскими. - Откуда здес crocodile?
   До него, наконец, дошло, что бы случилось, купайся он хоть на пять минут дольше.
  - Нормально все, - на лице деда не было и тени удивления, только сосредоточенная решимость. - В газете в прошлом месяце писали про него. Из зоопарка в Туле сбежал. Служители местные по пьянке вольер закрыть забыли. Вот, он и вылез. Тогда как раз дожди шли, чуть ли не две недели подряд. Все речки, ручейки разлились вовсю. Все канавы полны водой. Вот, так он видно, из одной в другую. Из одной в другую. Потом в Суру ушел. Ну, что через Тулу течет. Теперь, значит, и до наших мест, сволота, добрался. Едрит твою через коромысло! Чего стоишь? По коням! Давай, садись за руль.
  - За руль?! - Юджин уставился на деда словно видел того впервые.
  - А куда же еще? Я что ль поведу? Иль, может, Клавка?
  - Но, я не умет!
  - Что там уметь? На машине ездил? Тогда и тут справишься. Всего-то премудрости: не рукой, а ногой скорости переключать. Я тебе по дороге объясню.
   Пока окончательно потрясенный Скотт карабкался верхом на мотоцикл, прибежала баба Клава со старенькой двустволкой и коричневым патронташем в руках.
  - Куда ты старый? - причитала она. - Чего тебе неймется? Без тебя, что ли, не разберутся?
  - Он гуся нашего сожрал! Ты что, не слыхала? Хочешь с голоду через него подохнуть?
  - Так, ведь в газете писали: сообщить нужно. Мол, в зоопарк его назад...
  - Какой ему зоопарк?! Едрит твою через коромысло! Пуля ему между глаз, а не зоопарк. Эту войну не я начал. Юрка, поехали! Ногой дави, потом ручку на руле отпускай.
  - Sheet! Надо шлем на голова! - спохватился канадец.
  - Какой еще нахрен 'шлем на голова'? Шлем нужен только если выпимшим ездишь. Заканчивай говорильню, и погнали! - оборвал его старик.
   Юджин вздохнул и отпустил сцепление. Мотоцикл резко дернулся и рванул вперед.
  - Эх, Клавка, - оборачиваясь к жене, заорал дед, - скоро обновку тебе справим! И сапоги из крокодилы, и сумочку.
  - А на кой ляд они мне?
  - А на кой они женам олигархов? В огороде гламурить будешь.
  - Чево я в огороде копать буду? - недоуменно пожала плечами баба Клава, провожая глазами удаляющийся мотоцикл. - От же, черт заполошный!
  
  
  
   * * *
  
  - Натаныч, побойся бога! - возмущенно кричал в трубку телефона Крохоборцев. - Да, ты в прошлом месяце, мне тоже самое говорил. Креста на тебе нету! .... Не нужен он тебе? Ну, Маген Давид тогда проверь. На месте? .... Кризис? Да у вас, Шниперсон, в России постоянно кризис. Еще, с октября 17-го. Зачем же было тогда в долг давать? .... А, я должен этот вопрос себе задать?.. Шутка? .... Да, понял, я, понял. Шутнички, блин! .... Ладно, но только на следующей неделе, чтобы точно. Хотя бы часть. Договорились? .... Ну, бывай!
   Сергей раздраженно кинул телефон на стол. У него опять назревали большие проблемы с деньгами. Обзвонил сегодня трех должников, которые, по-крайней, мере еще не отказывались платить. Однако все без толку. Одни отговорки.
   В отвратительнейшем настроении он спустился на первый этаж, зашел на кухню, привычным жестом открыл холодильник и быстрым взглядом оценил содержимое. Его любимые йогурты как обычно отсутствовали. Крохоборцев опустил глаза полкой ниже и обнаружил большую кастрюлю с куриным бульеном. При одном ее виде перед глазами немедленно возник образ незабвенной тещи. Настроение испортилось еще сильнее, и, тогда, взгляд сам по себе уперся в банку пива. Пить он, вроде бы, не собирался, теща, как обычно, смешала все планы. Сергей решительным жестом выдернул ее из ячейки, открыл, и сделав большой глоток, пошел в гостиную.
   Там сидела супруга и смотрела телевизор. Увидев мужа с пивом в руках она кинула на него неодобрительный взгляд, но, не произнесла ни слова. Крохоборцев молча, плюхнулся рядом с ней на диван и стал вникать в происходящее на экране. Шла передача об одном известном английском мореплавателе 18-го века. Он в результате кораблекрушения попал на остров, населенный дикарями-людоедами. После этого больше никто никогда о нем не слышал.
  - Будь моя воля, - не выдержал Сергей, - я бы твою маму тоже туда отправил!
  - Не поможет, - раздался позади них тоненький девичий голосок. - Бабушка бы у них уже через неделю вождем стала.
   Сергей и не заметил, что в углу гостиной сидела Катька, с игровой приставкой в руках. Ему, внезапно, стало стыдно. Ну, пусть не любит он тещу. Но все-таки ребенку не следовало знать об этом, и Крохоборцев с раздражением, прикрикнул на дочку:
  - А, ну, нечего тут подслушивать разговоры взрослых. Иди отсюда, мелочь пузатая!
   Катя, обиженно поджал губки, поднялась наверх к себе в спальню.
  - Кончай оскорблять мою маму и орать на ребенка! И пить, уже, заканчивай! - едва только дочка покинула комнату, начала наступление Жанна.
  - Тебе что, жалко? - миролюбиво откликнулся супруг, пытаясь избежать скандала. - Иди, и себе возьми. Там еще одна банка осталась.
  - Ты же знаешь, я бросила пить, и теперь веду здоровый образ жизни. Обещала и бросила. А ты, сколько мне уже клялся?
  - Лучше бы ты пить продолжала, - тоже потихоньку начал заводиться Сергей. - А то, ты и раньше ни в чем себе не отказывала. А, теперь, вообще, тряпки скупаешь тоннами, как ненормальная! Где деньги на все это взять?
  - Вот ты мужик, ты и думай! Сколько я уже тебе через знакомых работу предлагала? Все тебя не устраивает!
   'Блин! - внезапно пришла мысль Сергею. - День Сурка, какой-то. Дежавю. Честное слово! Ведь каждый день, одно, и то же. Что происходит с нами со всеми из-за этих чертовых денег? Почему же все так?'.
  - Ты просто меня не понимаешь, - с трудом погасив эмоции, и стараясь говорить как можно спокойнее, он, в очередной раз, попытался разъяснить свою теорию. - Люди, все разные. Есть по-жизни работяги. Eсть служивые. Планктон там разный, офисный. А есть элита. Те, кто двигает этот мир вперед: политики, мыслители, бизнесмены....
  - А, и ты, конечно, себя в последнюю графу записываешь? - прервала его рассуждения супруга. - И где твой бизнес?
  - Я в процессе - тему выбираю, - уже с трудом сдерживался Сергей. - Это же тебе не топором махать или в офисе бумажки перекладывать. Лучше, год на диване пролежать, зато потом, на правильной теме мгновенно подняться.
  - Слышала я все это уже не раз! Ты, кстати, уже больше, чем год на диване лежишь. И где твоя тема?
  - Слышала, где звон, да не знаешь, где он. А не знаешь, потому, что у вас, у большинства людей, психология бедного человека. Вы не способны думать категориями больших денег. Поэтому будете горбатиться на чужого дядю до самой своей смерти.
  - Это у меня что ли, психология бедного человека? - возмутилась Жанна. - Да я дешевле 'Louis Vuitton', в жизни ничего не покупала!
  - И у тебя тоже. Потому что по-настоящему богатым людям все равно, во что одеваться. А вот люди с комплексами стараются одеваться подороже, чтобы выглядеть как богатые. Так, что и у тебя те же комплексы и психология, - Сергей из последних сил старался не перейти на повышенные тона.
  - Кончай свою демагогию! - вскочила с дивана супруга, в возбуждении размахивая руками. - Скажи лучше, что это ты - не мужик! Что с дивана свою задницу оторвать не хочешь. Ручки свои белые испачкать!
  - Я испачкать боюсь?! - это было уже слишком, и Крохоборцев, не выдержав, заорал в ответ на жену. - Да, я в армии, техником самолета.... Два года, день в день! Ты хоть представляешь, что это такое? Я потом, знаешь, сколько отмыться не мог? Так грязь в руки въелась.... Да, мне после этого все в жизни похрен! Я, если надо будет, говно грузить пойду! И, даже, глазом не моргну. Но, делать тупую работу за гроши, как те убогие, которых ты мне все время в пример ставишь, вы меня не заставите!
  - Говно? - уточнила супруга.
  - А, хоть бы и его! - в запале не отступал Сергей.
  - Хорошо, посмотрим! - Жанна метнулась к столу. Следом, в руки мужу полетела какая-то газета.
  - Докажи! Вон, на задней странице обьявление обведено. Звони, докажи, что ты не фуфло! - супруга пронзительно сверлила его яростным взглядом.
   Крохоборцев машинально кинул взгляд на обьявление. Оно гласило: 'Срочно!!! Требуется ассенизатор в аварийную бригаду. Оплата сдельная'.
   Сергей понял, что попал в ловко расставленную ловушку и от этого разозлился еще больше:
  - Какого хрена?!
  - Ну, я же говорила, фуфло! Фу-у-у-фло! - зашлась противным уничижительным смехом Жанна.
   Бешенство буквально захлестнуло Сергея. Да, она просто издевается над ним. За мужика уже совсем не считает! Думает, испугаюсь. Ну, я тебе покажу. Говно, так, говно!
  - Какого хрена!! - продолжил он с того же места. - Я сам еще за телефоном должен бегать? Принеси, женщина!
   Пока Жанна искала по дому телефонную трубку, которую Сергей оставил в кабинете, он немного остыл и, теперь, молил бога, чтобы вакансия оказалась уже заполненной. Или, в крайнем случае, можно было как-то отказаться. Да еще так, чтобы жена не догадалась.
   Однако ему не повезло. Во-первых, супруга, когда принесла ему телефонную трубку, то сама демонстративно взяла параллельную. Во-вторых, его приняли на работу безо всяких интервью, и тут же сообщили адрес, куда нужно было подъехать завтра с самого раннего утра.
  
  
   Миро вылез из подвала на улицу и, первым делом, жадно глотнул свежего воздуха. Миро был помощником суперинтенданта, или, как его по-простому называли: супера. Супер, по советским понятиям, соответствовал начальнику ЖЭКа. Только вместе целого района, он заведовал всего одним домом, правда зачастую, высотным и многоквартирным. Зато, в своем доме он отвечал практически за все: и за техническое состояние объекта, и за отношения с жильцами, Начиная от замены лампочек в квартирах, до ежемесячного сбора кварплаты.
   Помощник суперинтенданта был родом из Югославии. Точнее, уже бывшей Югославии. Он эмигрировал в Канаду недавно, спасаясь от гражданской войны и бомбежек миротворцев. Миро имел университетское образование и, сейчас, находился в поисках стабильной и высокоплачиваемой должности. Пока же, за неимением лучшего, перекантовывался на этой, как он считал, временной работе.
   Должность эта была, в принципе, не очень заморочная, но, вчера, в их доме случилась авария - прорвало канализационную трубу. Почти всю ночь там работала аварийная бригада сантехников. И ему пришлось торчать вместе с ними. К утру, сантехники закончили менять трубы и восстановили работу канализации. К счастью, вытекшие фекалии удалось локализовать в небольшом подвальчике за счет двойных дверей, отделяющих его от гаража. Однако в подвале уровень нечистот стоял выше колена, и, запах, на летней жаре, быстро распространялся по всему дому. Необходимо было срочно очистить загаженное помещение. Ждали ассенизатора.
   Серб прищурился от яркого утреннего солнца, бившего прямо в глаза. Он придирчиво обнюхал рукава своей куртки и печально вздохнул. Похоже, отвратительный запах успел, как следует впитаться в одежду. Надо было срочно идти в душ и постираться. Однако сначала следовало доложить обстановку. Миро обвел глазами двор в поисках Душана. Душан являлся его непосредственным начальником. Этот пожилой чех работал на должности супера уже много лет. Даже старожилы дома не могли припомнить, когда же он пришел. Казалось, тот был здесь всегда.
   Суперинтендант стоял возле парадного подъезда, и Миро направился к нему. Душан в это время разговаривал с одним из жильцов. Помощник практически не общался с людьми, так как, это была обязанность супера, поэтому имени мужика не знал. Он запомнил только то, что тот приехал откуда-то из Сибири.
   Миро подошел к ним поближе и успел услышать конец диалога.
  - Оставь заявку в офисе, - не глядя на собеседника, бросил суперинтендант.
  - Да, я уже неделю назад оставлял! Что толку-то? - наседал сибиряк.
  - Сделаем.
  - Да, вы что издеваетесь?! Петли на дверцах кухонных шкафчиков поменять? Это же десять минут работы! - возмутился жилец.
   Душан вдруг повернулся к нему и, глядя исподлобья, хмуро отчеканил:
  - Здесь тебе не Россия! Здесь ничего быстро не делается.
  - А! - сибиряк раздраженно махнул в ответ рукой и пулей влетел в подъезд дома.
  - Ну, как там? - поинтересовался Душан, увидев подходящего к нему Миро.
  - В гараж, слава богу, не пошло, - доложил тот, - Но запах уже распространился почти до пятого этажа.
  - Черт! Ну, и где же этот долбанный говносос? - посмотрев на часы, раздраженно бросил суперинтендант.
   В этот момент они увидели, как на узком асфальтовом подъезде к дому появился черный 'Порше-Кайен'. Ехал он медленно. Было заметно, что водитель машины или не знает дорогу, или ищет кого-то. В их высотке, где квартиры снимали в основном новоприбывшие эмигранты, таких машин не могло быть по умолчанию.
  'Заблудился, наверное', - мелькнула мысль у Миро.
   Джип тем временем поравнялся с ними. Бесшумно опустилось стекло и в оконном проеме появилось холеное лицо с длинными усами, переходящими на подбородок.
  - Где я могу найти супера этого дома? - поинтересовался водитель.
  - Я, и есть тот супер, - ответил Душан, с неприязнью разглядывая дорогую автомашину. - Только общаться с вами у меня времени нет. У нас авария в доме. Ассенизатора ждем.
  - Я, и есть тот ассенизатор, - печально вздохнул холеный.
   Миро повернулся к Душану и понял, что им обоим одновременно пришла в голову одна и та же мысль: 'Пора менять работу!'
  
  
   Весь вечер Крохоборцев посидел в душе. Он изо всех сил усердно тер себя мочалкой. Уже, наверное, по шестому разу. Тер, но все равно никак не мог избавиться от чувства, что все еще пахнет. Наконец, изведя на себя пару кусков мыла, он вышел из ванны и нос к носу столкнулся с Жанной, которая держала в руках телефонную трубку.
  - Тебя, - без особых объяснений, она сунула телефон Сергею в руки и прошествовала дальше.
  - Ассенизаторы? Вызов? - испугался он, но супруга уже скрылась за дверью туалета.
  - Слушаю? - мрачно промычал в трубку Сергей, не ожидая от звонка ничего хорошего. Однако ошибался.
   Звонил один его старый знакомый. Когда-то он работал начальником отдела крупного московского банка. Знакомство было шапочным, и Сергей сильно удивился, зачем это он мог ему понадобиться. Причем, настолько, что тот даже сумел раздобыть где-то номер телефона Крохоборцева. После пары минут дежурных фраз и вопросов из вежливости, финансист перешел к делу:
  - Сергей Сергеевич, а вы ведь знаете Ковтуна Валерия?
   Упомянутый Валерий, а когда то просто Валерка, в задорной комсомольской юности, был одним из лучших друзей Крохоборцева. Стройотряды, финские баньки с симпатичными комсомолочками, а сколько водки выпито... Сергей мечтательно вздохнул, но ответил, как обычно, осторожно:
  - Ковтуна, знаю, конечно.
  - И, как хорошо?
  - Ну, неплохо, - опять ответил уклончиво Крохоборцев.
  - А у меня есть информация, - продолжали на том конце провода, - что вы были в очень хороших отношениях. Иначе бы я вам сейчас не звонил.
  - Иван Олегович, - с трудом вспомнил имя-отчество собеседника Сергей, - что вы темните? Если есть что-то, то говорите конкретно. А то пустой разговор получается.
  - Хорошо, не буду отнимать ваше время, - согласился Иван Олегович. - Дело в том, что господин Ковтун за последние годы очень неплохо продвинулся по служебной лестнице. Его должность вам все равно вряд ли что-нибудь скажет. Однако, если в самых общих чертах, то он один из самых главных людей в России по заповедным землям. И вот, нужно, чтобы вы, Сергей Сергеевич, с ним поговорили. Чисто по-дружески.
  - О чем?
  - Понимаете ли, на меня вышли некие люди, которые занимаются операциями с землей. И вот, эти люди, нашли для себя неплохой участок, да вот беда, - в телефоне раздался короткий хриплый смешок, - земли оказались заповедными.
  - А сами с ним говорить не пробовали, чтобы проблему решить?
  - Да, с разных концов уже заходили. Он ни в какую. Принципиальный.
   Сергей вспомнил: что есть, то есть. Иногда Валерка действительно закусывал удила, а уж если закусывал, переубедить его было очень сложно.
  - Так, вот, - продолжал собеседник, - люди эти предлагают очень приличные комиссионные за подпись господина Ковтуна на определенных документах. Вы, понимаете меня? - собеседник сделал многозначительную паузу и повторил, - ОЧЕНЬ ПРИЛИЧНЫЕ! Как у вас, кстати, с деньгами?
  - С деньгами? - очнулся Сергей.
   Он только теперь сообразил, что, кажется, появилась реальная возможность подзаработать. Но первое правило бизнесмена гласило: никогда не признавайся, что дела твои хреновые. Даже сдыхая с голоду, продолжай улыбаться и говорить, что, у тебя уже аллергия на черную икру.
  - Как всегда, не жалуемся, - по возможности безразлично, как само собой разумеющееся, ответил Крохоборцев.
  - А..., разочарование на том конце провода было совершенно очевидным.
  - Но...., спохватился Сергей, опасаясь, что собеседник бросит трубку. - Не деньгами едиными жив человек. Просто в Москве давно не был. С удовольствием слетаю и встречусь со своим старым другом. Не могу стопроцентно обещать, но думаю, что с вашей проблемой смогу помочь.
  - Ну, и славно! - послышался обрадованный ответ. - Подъезжайте в ближайшие пару-тройку деньков. Тогда и детали все обсудим.
  - С нетерпением буду ждать встречи со столицей. А то тут в Канаде такая тоска!
  - Так, возвращайтесь, кто вас там держит? - ехидно предложил голос.
  - Как бы вам это объяснить, Иван Олегович...., - Сергей попытался как можно вежливее сформулировать свою мысль. - Там ведь у вас как на горках в парке аттракционов: летишь вверх-вниз, весело, дух захватывает. Адреналин.... Но если так каждый день кататься, то голова заболит.
   В ответ в трубке раздался долгий хриплый смех.
  
   Довольно потирая руки, Сергей вышел из своего кабинета и тут неожиданно встретился взглядом с Джеральдином, который настороженно выглядывал из Катькиной спальни. Может быть, в первый раз за все время нахождения животного в доме, хозяин посмотрел на него без ненависти.
   'Ну, сволочь усатая! - опасливо подумал кот, глядя на Сергея. - Что-то слишком ты добрый сегодня. Не иначе, что-то нехорошее задумал. Надо будет поглубже под диван забиться'.
   'Ну, сволочь усатая! - весело подумал Крохоборцев, глядя на Джеральдина. - Надо будет тебя в Москву отвезти и где-нибудь на помойке то и выбросить. Вот там ты местным и расскажешь про свои кошачьи права, рыжий либераст'!
  
  
  
   * * *
  
   Бармин пребывал в отвратительном настроении, цепляя один за другим поддоны с упакованными на них деревянными ящиками к крюку кран-балки и затаскивая их в грузовую кабину самолета. Повод для такого настроения у него имелся. Ведь как планировалось? Предстоял всего лишь короткий однодневный рейс в Болгарию. Там сбрасывали груз и в тот же день летели назад домой. И, вот, на тебе! Едва зарулили на стоянку в аэропорту Софии, как позвонили из офиса их родной компании. Задание менялось. Теперь вместо возвращения нужно было срочно загружаться автозапчастями и доставить их в Боготу - столицу Колумбии.
   Слава богу, Алик сумел связаться с супругой и предупредить, чтобы не волновалась. Однако настроение оказалось безнадежно испорченным. Опять длительный тяжелый рейс с промежуточной посадкой в Западной Африке для дозаправки. А там еще непонятно, когда дадут вылет. Жара, дешевая вонючая гостиница, местные попрошайки.... А так хотелось по-домашнему провести время с семьей. Блин, ну, никакой личной жизни с этой долбанной работой!
   В проеме грузовой кабины появилась грузная фигура командира экипажа.
  - Как дела? - озабоченно поинтересовался он. - Пора вылетать. И так уже опаздываем.
  - Закачиваю, - отозвался Бармин. - Последние три поддона остались. Можно звать таможню
  - Хорошо, - летчик кивнул головой и торопливо засеменил к зданию аэропорта.
  
   Алик закончил с загрузкой и тщательно зашвартовал поддоны с помощью тросов и клиньев, чтобы те не раскатились в полете. Потом еще раз проверил вес груза и остался удовлетворен. Все было в пределах нормы.
   В сопровождении командира экипажа к самолету подошли два болгарских таможенника.
  - Что за груз? - на ломаном русском поинтересовался старший из них.
  - Запчасти для 'КамаЗов' - отрапортовал Алик, протягивая сопровождающие документы.
   Таможенник принялся их внимательно изучать, а второй, в это время, поднялся по рампе внутрь самолета. Он какое-то время ползал по грузовой кабине, внимательно изучая груз и нанесенную на него маркировку. Потом что-то крикнул своему начальнику по-болгарски. Тот оторвался от документов и, ткнув в ближайший к нему ящик, попросил открыть.
   Время от времени такие требования случались. Поэтому Бармин, всегда держал под рукой молоток и небольшую монтировку. Дело было не хитрым и уже через несколько минут, бортинженер откинул крышку ящика. Таможенник заглянул внутрь. Там, тщательно упакованные, лежали автомобильные бензонасосы. Болгарин удовлетворенно кивнул головой. Он проштамповал сопроводительные документы и, вернув бумаги Алику, пожелал счастливого полета.
  - Все, погнали! - командир хлопнул Бармина по плечу и по узкому проходу между обшивкой самолета и нагроможденными до самого потолка поддонами, полез в кабину экипажа.
   Бортинженер нажал кнопку закрывания створок грузового отсека. С противным металлическим скрежетом стальные половинки захлопнулись, и в кабине сразу стало как-то по-особому тихо и темно. Только полоса света проникала в кабину через щель между полом самолета и створками, да где-то назойливо жужжала пытавшаяся выбраться на свободу муха.
   Алику внезапно вспомнилось детство в деревне. Его любимым местом был пустой старый дедовский сарай. Мальчишка часто забирался внутрь, закрывая за собой узкую скрипучую деревянную дверь. Там так же, в солнечную погоду в узкую щель между верхом двери и притолокой била яркая полоса света, в которой кружились миллионы мелких пылинок. За одну минуту ребенок словно бы переносился в другой мир. В сказочный дремучий лес. Было темно, тихо и загадочно пахло прелой листвой. В эту непроходимую чащобу пробивался всего один-единственный лучик. Пробивался потому, что он был волшебным. Мальчик подставлял ладошку в поток падающего света и смотрел, как та сразу же становилась прозрачной. Она постепенно начинала нагреваться, наполняя теплом все его тело. И от этого оно становилось таким же легким и невесомым как кружащиеся в луче пылинки. Казалось, только взмахни руками и сможешь свободно взлететь.
   Бармин по инерции сунул руку в полосу света. Однако в этот раз ничего не произошло. Сегодня свет не грел. И чувства, что ты способен летать, не возникало. Одна лишь усталость и раздраженность. Может потому, что пахло не волшебным лесом, а нагретым металлом и авиационным маслом. А, может, из-за того что, что сейчас ему не бежать вприпрыжку купаться на речку, а тащиться в какую-то непонятную Колумбию. Алик, тряхнул головой, отгоняя посторонние мысли и, еще раз убедившись, что все в порядке, последовал за командиром.
   Весь экипаж уже находился на своих рабочих местах. Ждали только прихода бортача. Бармин взгромоздился на свое высокое кресло по центру кабины и положил руку на панель запуска. Он кинул вопросительный взгляд на командира. В ответ тот лишь молча кивнул. За время долгой совместной работы они научились понимать друг друга с полуслова. А, иногда и, вообще, без слов.
  - Запускаю первый, - щелкнул тумблером Алик.
   Раздался негромкий свист. Бортинженер посмотрел в окно кабины. Один из четырех винтов самолета дрогнул и начал сначала медленно, потом все быстрее и быстрее вращаться. Постепенно свист усиливался, нарастал, переходя в глухой гул. Пол кабины завибрировал. Губы Бармина тронула чуть заметная довольная улыбка - техника работала как часы. Можно запускать остальные двигатели.
  
   Алик окинул взглядом приборную панель бортинженера. Панель была черного цвета с примитивными приборами - кондовый дизайн конца 50-х. Под приборами наклеены несколько иконок - подарок жены. Пожелтевшее от времени остекление кабины. Привязные ремни кресел, казалось заплесневевшие от старости. Теснота. Однако все параметры приборов были в норме. Полет проходил в штатном режиме. Бармин потянулся, разминая затекшую спину, потом встал со своего места и прошел в грузовой отсек.
   Слева от входа в кабину экипажа стояла большая тонкой жести банка из-под гидравлического масла. Она-то сейчас и являлась его целью. В свое время Алик лично любовно ее доработал и слегка модернизировал. На ней красовалась им же сделанная надпись: 'Без командира летать можно, а вот без меня - хрен!' Банка эта действительно выполняла очень важную функцию, служа экипажу в случае необходимости отправления 'малой нужды'. Да, да, не удивляйтесь. На таком большом самолете конструктора не предусмотрели туалеты. А зачем? Только лишний вес. А куды ж тады бедному крестьянину податься? Приходилось как-то выкручиваться.
   Через несколько минут Бармин, довольно улыбаясь, вернулся назад в кабину экипажа. Самолет шел на автопилоте, и командир не сильно загруженный работой, откровенно скучал. Глядя на Алика, он подмигнул второму пилоту и добродушно пожелал своему коллеге:
  - С облегчением, товарищ бортач!
  - Спасибо, - буркнул Бармин, подходя к своему креслу.
   Родной экипаж звал командира Силычем. Во-первых, это являлось сокращенным вариантом его имени-отчества: Семен Семенович. Во-вторых, мужик действительно обладал невероятной силой и легко на спор мог согнуть водопроводную трубу. А кроме того, он был бывшим военным летчиком-транспортником, прошедший почти весь Афганистан. Так кто же он после всего этого, как не Силыч?
   Командиру видимо очень хотелось поговорить.
  - Алик, - окликнул он бортинженера, - а ты про Беленко что-нибудь слышал?
   Про старшего лейтенанта Беленко, который в советское время угнал в Японию сверхсекретный перехватчик Миг-25, знал любой человек хоть немного знакомый с историей авиации. Бармин хмыкнул в ответ:
  - Ну, кто ж про этого предателя не в курсе?
  - А знаешь ли ты, - хитро сощурился Силыч, - что по последним данным никакой он не предатель?
  - А кто же он тогда? Может Герой Союза? - не замечая подвоха, удивился Алик.
  - Он - просто жертва заговора авиаконструкторов-вредителей.
  - Не понял? - растерялся Бармин.
  - Да, все элементарно, - развел руками летчик. - У него ведь в самолете, как и у нас, туалета не было. Потом в полете приперло.... А Япония просто ближе на тот момент оказалась.
   Второй пилот и бортрадист зашлись от громкого хохота.
  - Да, ну вас, нафиг! - Алик, осознав, что над ним попросту пошутили, через узкий проход полез в остекленную кабину штурмана, находящуюся в самом носу самолета.
   Услышав посторонний шум, штурман Илюша Шапиро оторвался от карты и обернулся через плечо.
  - Товарищ штурман, доложите местоположение летательного аппарата! - строгим голосом гаркнул Бармин.
  - А, это ты Алик? Что, заняться нечем? Командира из себя изображаешь? - кисло улыбнулся коллега.
  - Да ладно, правда, где мы? - миролюбиво поинтересовался бортинженер.
  - Все еще над территорией Колумбии, но уже подлетаем к границе с Венесуэлой. Час пятьдесят лета до Каракаса, - проинформировал Илья.
   Переадресовкой в Болгарии неожиданности в их рейсе не закончились. Над территорией Колумбии, наземный диспетчер предупредил, что впереди у самолета обширный грозовой фронт. Богота не принимает и нужно разворачиваться назад и идти на Каракас - столицу Венесуэлы. А, кроме того, значительно снизить высоту эшелона.
   Экипаж их самолета состоял в основном из настоящих асов. Однако это были люди практически пенсионного возраста, которых уже не брали на работу никуда. Все как на подбор седые, основательные. Большинство - военные отставники. И хотя Алик был моложе их, но своей седой шевелюрой и армейским прошлым вполне вписывался в эту компанию. И только один штурман явно выделялся на общем фоне.
   Ему месяц назад исполнился всего лишь тридцать один год. Когда-то в детстве он бредил авиацией и мечтал стать летчиком. Подвело слабое зренье, и, тогда, Илья решил учиться на штурмана. Увы, свою ошибку он понял слишком поздно. После окончания училища выяснилось, что на большинстве современных самолетах эту должность уже заменяла автоматика. Теперь оставалось только летать на таком старье, как их Ан-12.
   Ветераны часто подкалывали своего штурмана. Мол, тебе бы Илюша с твоими мозгами и фамилией рулить каким-нибудь банком надо, а не старым летающим гробом. На что, Шапиро, лишь отшучивался в ответ. Работа была для него всем. Он любил свое дело, продолжая летать, несмотря на небольшую зарплату и риск. Просто, находя удовольствие в том, что имеет возможность посещать разные страны и общаться с огромным количеством людей по всему миру. А с общением у него проблем не было. Илья имел явные способности к языкам. Он уже знал на неплохом уровне почти все европейские и, в настоящий момент, учил еще и китайский. Зачем это ему нужно, штурман и сам вряд ли смог объяснить. Но родному экипажу от этого была несомненная польза. Его знание языков в полной мере использовались для переговоров с наземными диспетчерами и аборигенами в странах, куда заносило их древний транспортник. Однако именно из-за маленькой зарплаты и постоянных отлучек, Шапиро так и не смог обзавестись семьей и жил вдвоем со своей старенькой мамой, которая, впрочем, им невероятно гордилась.
   Алик любил общаться с Илюшей. Все члены экипажа, без исключения, были классными мужиками. Однако их круг интересов обычно не распространялся дальше: баня-душевнопосидели-женамозгвыносит-внуки-огород. Бармину этого явно не доставало. А Шапиро, казалось, знал обо всем на свете. Вот и сейчас, Алик сидел у него в штурманской. Коротая время полета, они с удовольствием трепались на разные отвлеченные темы.
   Старенький самолет неторопливо резал воздух винтами. Внизу расстилалась казавшаяся бесконечной сельва. Ни дорог, ни строений, никаких признаков человеческого жилья. Только джунгли, время от времени перерезаемые темными лентами рек. Видимость была великолепной. Даже не верилось, что где-то совсем неподалеку отсюда сверкали молнии и хлестал тропический ливень.
  - Смотри, красота-то, какая! - по-детски восхищался Илья. - Там, наверное, есть еще места, где до сих пор не ступала нога человека. Вот бы где поселиться. Вдали от цивилизации. Только ты и природа. Круглый год тепло. И одежды не надо. Повсюду тропические фрукты. В реках полно рыбы. В лесу непуганых животных. Вот, где рай земной! Честное слово, заброшу все однажды нафиг и поселюсь где-нибудь здесь.
  - Тепло то, конечно, тепло, только змей ядовитых, говорят, много слишком, Болезни всякие нехорошие.... - прервал идиллию Алик.
  - Ну, что ты за человек, бортач! - возмутился Шапиро. - Вечно тебе все надо опошлить. Даже помечтать не..., - он внезапно прервался на полуслове и дернул коллегу за рукав: - Смотри!
   Бармин повернулся в направлении пальца штурмана и увидел, как внизу среди густой зелени вспыхнула небольшая, но яркая звездочка. Она тут же отделилась от земли и стала стремительно подниматься вверх, оставляя за собой дымный шлейф.
   У Алика внутри все оборвалось. Когда-то ему уже довелось видеть такую картину. В Афганистане, в конце 80-х. Только тогда 'Стингер' увела в сторону от самолета, отстреленная тепловая ловушка. Сейчас надеяться им было не на что. Разве, на чудо.
  - Командир! - заорал Бармин. - Пуск ракеты! Направление - на два часа.
   Силычу, бывшему афганцу, не пришлось повторять дважды. Он резко отвернул свой самолет влево, пытаясь совершить хоть какой-то противоракетный маневр. Однако это не помогло. Раздался глухой взрыв, и самолет сильно тряхнуло. Непривязанный Алик от неожиданности полетел на пол, больно ударившись плечом о какой-то острый выступ. Тяжелогруженый транспортник на секунду выровнялся, но тут же начал заваливаться на правое крыло.
   На пульте бортинженера заверещала сигнализация. Бармин на четвереньках, цепляясь, за что придется, засеменил к своему рабочему месту. Там уже тревожно мигала красная кнопка: "Пожар в двигателе".
  - Командир, пожар четвертого двигателя, - доложил Алик, стараясь говорить как можно спокойнее.
   Его руки в это время летали над пультом, щелкая переключателями. Первая очередь пожаротушения прошла автоматически. Он быстро перекрыл топливо к горящему двигателю, зафлюгировал винт и включил вторую очередь пожаротушения
   Все. Больше от него ничего не зависело. Самолет с сильным креном вправо быстро терял высоту. Командир изо всех сил тянул штурвал, пытаясь выровнять машину. Бармин посмотрел в окно кабины. Несмотря на две очереди пожаротушения, двигатель продолжал ярко пылать, оставляя за собой широкую черную полосу. Но самое страшное было не это. В принципе, сверхнадежная машина могла бы вполне продолжать полет на оставшихся трех двигателях. Однако взрыв и последующий за этим пожар, сильно повредили органы управления крылом. Стало ясно: без аварийной посадки не обойтись.
   Силычу, наконец, удалось каким-то образом выровнять самолет. Тем не менее, они продолжали стремительно падать. Внизу же, как на грех, не просматривалось никаких площадок более-менее подходящих для посадки. Даже реки, на которые можно было бы попытаться спланировать, куда-то внезапно подевались. Под ними расстилались только бесконечные джунгли, садиться на которые не оставляло ни малейшего шанса для спасения.
   И, вдруг, впереди, прямо по курсу, показалось высокое и почти безлесное нагорье, одиноко как стол торчащее из зеленого океана. Ни времени, ни каких-то других вариантов у них практически не оставалось.
  - Ну, держитесь, хлопцы! Сейчас потрясет маленько. Штурман, покинуть кабину! - на лбу Силыча, мокром от пота, вздулась багровая жила.
   Илюшу долго уговаривать не пришлось. Он прекрасно понимал, что при столкновении с землей, его стекляшка пострадает первой. Шапиро метнулся куда-то назад в сторону грузовой кабины.
   Все ниже опускается самолет. На подлете стало видно, что поверхность нагорья слишком неровная, с множеством валунов различного размера. Столкновение со многими из них могло закончиться трагически, но оставалось только надеяться наудачу.
  - Тихо, тихо, родная, - командир словно бы уговаривал свою машину.
  - Выравнивай, Силыч! Держи, родной! - шептали члены экипажа, до боли вцепившиеся в ручки своих кресел. Их жизнь сейчас находилась в руках этого человека.
   Земля, между тем, стремительно приближалась. Внизу, как в калейдоскопе, мелькали обвитые лианами высокие деревья. Еще минута и, вот, они, желто-красные камни нагорья.
  - Спокойно, только спокойно, - продолжал приговаривать Силыч, готовясь к посадке.
   В этот момент транспортник сильно тряхнуло - произошло касание с землей. Следом раздался страшный грохот и душераздирающий скрежет. Это острые камни рвали обшивку самолета. Ан-12 заскользил на брюхе, подпрыгивая на неровностях и оставляя за собой широкой шлейф густой желтой пыли.
  - Спаси и сохрани! Спаси и сохрани! - непрерывно повторял Алик, не сводя глаз с маленьких иконок на пульте.
   Машина внезапно поднялась в воздух. На секунду, она словно зависла на месте, но тут же тяжело рухнула вниз. Алик почувствовал как какая-то нечеловеческая сила, с хрустом вырывает его кресло из пола кабины. Вместе с ним он полетел куда-то в тартарары. 'Ну, вот и все...' - мелькнула последняя мысль.
   Дальше была темнота.
  
  
  
  
   * * *
  
   Анютов смотрел на издателя из Питера. Тот в это время сосредоточенно копался в своем блокноте. Рядом с ним на столе лежала анютовская рукопись. Пауза затягивалась. Они сидели в небольшой уютной, а самое главное, практически пустой кафешке. Их встречу организовала Полина, через одну из своих подружек. Атмосфера располагала к душевному и откровенному разговору, но Сашка все равно очень волновался. Ведь сейчас он сможет получить авторитетное мнение по поводу своей новой книги.
  - Кхе, кхе, - Анютов осторожно кашлянул и вежливо поинтересовался, пытаясь начать разговор. - Ну, как вам Торонто?
  - Ничего, терпимо..., - задумчиво промычал издатель, и вдруг обрадовался, найдя, наконец, в блокноте нужную страницу, - Ага, вот ты у меня где.
   Он поднял глаза на Анютова. Честно говоря, Сашка представлял издателей совсем по-другому. Что-то вроде Чехова, Антон Палыча. Тонкое пенсне, мудрый усталый взгляд, нервные интеллигентные пальцы. Этот совсем не таков. Длинные волосы почти до плеч. Трехдневная щетина. Очки на пол-лица. Цветастая летняя рубашка с коротким рукавом. Толстая золотая цепь на шее. Возраст трудноопределим. С равной степенью вероятности, он мог бы оказаться положительным 50-ти летним мужчиной, тщательно следящим за своим здоровьем, или 30-ти летним раздолбаем, во все тяжкие прожигавшим жизнь.
  - Вот, ты у меня где, родной, - повторил издатель, сходу панибратски переходя на 'ты'. - Ну, что я могу тебе сказать? Давай, вначале пройдемся по аннотации к твоей нетленке... Итак, советское время. Мать отказывается от своих детей: двух братьев-близнецов. Их разлучают в роддоме. Одного, Буратино, сдают в детский дом. А, второго, Пиноккио, усыновляет итальянская семья. И так как это семья видного политика, то КГБ, под управлением и руководством КПСС, вживляет в ребенка жучок, позволяющий подслушивать все, что происходит в доме итальянца и передавать шифровки в Москву. Так приемный ребенок становится ценнейшим источником информации в истории советской разведки.
   Издатель сдвинул очки вниз на кончик носа и поверх них вопросительно посмотрел на Анютова. Тот сидел не шелохнувшись. Тогда петербуржец печально вздохнул и продолжил чтение:
  - Прошло 30 лет. Наше время. Американцы, наконец-то, смогли запеленговать вражеский передатчик. Назревает крупный международный скандал. Чтобы избежать его, ФСБ получает задание ликвидировать Пиноккио. Об этом, и о том, что у него есть брат-близнец, случайно узнает Буратино, к тому времени ставший майором убойного отдела в МУРе и, по совместительству, крышевавшим итальянскую мафию. Он берет отпуск и срочно вылетает в Италию на помощь. Это становится началом цепочки увлекательных и загадочных приключений..., - издатель отодвинул рукопись в сторону и в упор уставился на автора.
  - Ну, и как вам? - поинтересовался Анютов.
  - Сказать, что лихо закручено, это ничего не сказать... Слушай, родной, поделись, что ты куришь, когда пишешь? Я таких ощущений, пожалуй, никогда в жизни не испытывал. А, хотелось бы иногда, хотелось.
  - Я вообще некурящий, - пожал плечами Сашка.
  - А работаешь кем? - продолжал допытываться издатель.
  - Программистом.
  - Порносайты что ли разрабатываешь?
  - Ну, почему же? - обиженно дернулся Анютов, отгоняя неприятные воспоминания, касающиеся его первоначального периода пребывания в Канаде. - Различные системы в области телекоммуникаций.
  - Хорошо, а почему же тогда название твоего романа: 'Кровь и секс'?
  - Я просто хотел, чтобы оно, с одной стороны, сразу же бросилось в глаза читателя. А, с другой, с самого начала, показало бы ему, о чем моя книжка. Мне кажется, это довольно сильный маркетинговый ход.
  - Ты разбираешься в издательском маркетинге? - хмыкнул издатель. - Поверь моему опыту, читатель скорее подумает, что это пособие для девственниц во время первой брачной ночи. Ты, извини, родной, но у тебя клиповое мышление. Если хочешь стать Акуниным или Донцовой, надо меняться. Вот, как-то так.
   Анютов расстроился. Разговор явно приобретал не очень-то оптимистичный оборот.
  - И над языком своим, и над стилистикой тоже нужно поработать, - продолжал гость из России. - Вот, например, ты пишешь: 'Карабас-Барабас начал дергаться, как паралитик'. Ты когда-нибудь в жизни видел, как дергается паралитик? Может, все-таки, как эпилептик? А вот, еще перл: 'Его обожали практически все женщины, в независимости от их пола'. Или, к примеру, здесь: 'Буратино застонал от боли, и, обхватив руками разбитую голову, встал на четвереньки'. Можешь, мне продемонстрировать эту позу? Как это? Родной, говорю тебе серьезно, потенциал у тебя, безусловно, есть, но надо больше работать.
  - Хорошо, я все переделаю, - торопливо согласился Сашка, видя, что издатель закрывает свой блокнот и явно собирается заканчивать беседу.
  - Переделаешь..., - слегка покривился тот. - А есть ли смысл? Понимаешь, родной, не актуально все это сейчас. Кровавая гэбня, золото партии и, так далее. Читателю все это порядком поднадоело. Опять же, у нас сейчас новый президент в стране. В курсе, наверное, что он как раз оттуда? - издатель выразительно поднял глаза кверху.
  - А что хотят сейчас читатели? - живо поинтересовался Анютов, проигнорировав вопрос о российском президенте.
  - Ну, - замялся издатель, - что-то патриотическое. Лучше, про Великую Отечественную. Но, только писать надо по-современному. С размахом, невзирая на авторитеты. С какими-то элементами мистики. Вот, это сейчас в тренде. И оставь ты, наконец, в покое бедного Буратино!
  
   Сашка вышел из кафе, утирая пот со лба. Он сел в машину, где его с нетерпением дожидалась Полина.
  - Что издатель сказал по поводу твоего творчества? - сразу же набросилась на него супруга.
  - Сказал, что даже раком еще толком стоять не научился, а туда же, в писатели.
  - А, серьезно?
  - Слушай, давай, поехали на озеро искупаемся. А то жарища такая! По дороге все расскажу.
  
   Анютовы ехали на озеро. Находилось оно примерно в часе езды от Торонто. Сашка задумчиво смотрел на летящую ему навстречу серую ленту хайвэя и размышлял о том, как в жизни все странно устроено. Вот, едет он по канадской дороге на японской машине и слушает русскую музыку из китайского радиоприемника. Разве мог Анютов даже предположить, когда-нибудь в своем советском детстве, что ждет его такая судьба. А оно вон как обернулось.
   Думал ли он, коренной рижанин, всегда считавший свой город самым красивым в мире, что ему придется когда-то с ним расстаться? Что ему вообще придется покинуть Латвию? Сейчас в Канаде ему часто задавали один и тот же вопрос: 'Почему ты уехал из своей страны? Собираешься ли вернуться когда-нибудь назад?'
   Сашка только пожимал плечами. Как мог он объяснить этим людям, что не бросал СВОЮ СТРАНУ. Это она в один прекрасный день бросила его. Поэтому и возвращаться ему было некуда. Потому что ЕГО СТРАНЫ больше не существовало. Нигде в мире. Совсем. Она как древняя Атлантида однажды просто ушла под воду. Навсегда.
   Конечно, можно приехать в Латвию. Можно, ходить по знакомым до боли улицам, и пытаясь сквозь толщу воды разглядеть, где-то там, глубоко на дне, следы прошлой жизни. Но, зачем? Зачем, если в доме, где он провел свое детство, теперь зал игорных автоматов? Зачем, если на озерах, где он когда-то свободно рыбачил, теперь вывески на чужом языке: 'Частная собственность. Проход воспрещен!'? Зачем, если дороги, по которым он пацаном учился кататься на велосипеде, заросли кустарником по пояс? Зато, появились новые, чужие, идущие прямо через его любимые грибные места.
   Наверное, можно было вписаться в новую реальность. Можно было.... Но, не было желания. И кого теперь в этом винить, кроме себя? Да, и к чему, если ты считаешь, что заслуживаешь гораздо большего, чем бесплодные сентиментальные воспоминания?
   И что тогда? А тогда, начинает действовать простая логика. С одной стороны это плохо, когда у тебя больше нет СВОЕЙ СТРАНЫ. Но, с другой, теперь ты свободен в своем выборе, ни перед кем больше не имеешь обязательств и можешь попытаться начать жизнь сначала. Но раз это так, то было бы глупо начинать ее на плохой основе. И не только глупо, но и преступно по отношению к своим собственным детям. Ведь эта основа, однажды выбранная тобой неправильно, станет калечить и их судьбы тоже. А, может, еще и судьбы внуков. И если когда-то родители не спросили твоего мнения, в какой стране родиться, то теперь все зависит только от тебя. Теперь, все решаемо. Только не надо никого и ничего бояться. Просто, возьми, и попытайся родиться заново. Теперь уже там, где ты хочешь. В этот раз, по крайней мере, ты будешь расплачиваться только за свои собственные решения. И ни за чьи больше....
  
   Так появилась мысль перебраться в какую-нибудь спокойную и благополучную страну. Друзья посоветовали им проверенную эмиграционную контору. Контора занималась Канадой. Она помогала претендентам на эмиграцию правильно оформить документы и подготовиться к интервью в посольстве. Уговаривать и убеждать в фирме умели неплохо. Рассказы про счастливую и яркую жизнь, подкрепленные красочно оформленными буклетами и фотографиями, сделали свое дело. Анютовы решили уже не рассматривать другие страны и сделать выбор в пользу Канады.
   И вот, после долгих месяцев ожидания, их, наконец-то, вызвали в посольство для интервью. В кабинете навстречу им из-за стола поднялся визовый офицер. Это была женщина лет сорока, с лицом, непривычно для латвийского взгляда, лишенным всякой косметики. Она с дежурной, профессионально поставленной улыбкой, по-мужски протянула руку для приветствия и предложила садиться. Анютовы ужасно нервничали, прекрасно понимая, что от этой встречи зависит вся их дальнейшая жизнь. Сейчас только эта канадка, и никто другой, будет решать, получат ли они свой шанс или останутся за бортом.
   Интервью шло уже почти целый час. Эмиграционная чиновница общалась в основном с Сашкой. Пот ручьями тек по его спине, скрываемой темным солидным пиджаком. Никогда в жизни ему еще не приходилось так долго без перерыва говорить по-английски, да еще выруливая среди подводных камней иезуитских вопросов. Временами он кидал короткий взгляд на супругу, которая встречаясь с ним глазами, с улыбкой подбадривающе кивала ему головой. И только ее руки, до белизны вцепившиеся в ручки сумочки, выдавали ее истинное состояние.
   В какой-то момент беседы, Сашка заметил, как взгляд визового офицера сначала внимательно-принизывающий становился все более безразличным, пока вообще не сфокусировался где-то за его спиной. Такими же все более общими и формальными с течением времени становились ее вопросы. Наконец, канадка отодвинула в сторону листы бумаги, в которых что то активно писала и, скрестив руки на груди, оповестила, что у нее - все. После чего холодно поинтересовалась: 'Может быть, господа Анютовы хотят что-то дополнить или сказать на прощание?'
   Шестым чувством Сашка понял, что интервью они не прошли. По какой-то причине, а, может, и вовсе без причины, но чиновнице 'господа Анютовы' не понравились. Мелькнула вялая мысль: 'Ну, что ж, значит не судьба...'. И в этот момент его левая рука, сама, помимо воли, скользнула в карман пиджака, нащупав там вязаную ткань.
  
   Дело было в далеком 1972 году, сразу после хоккейной суперсерии СССР-Канада. Сашка тогда еще учился в школе. После окончания игр, в их дворе все, от мала до велика, заболели хоккеем, и все свое свободное время проводили теперь на импровизированной арене - очищенном от снега пятачке посреди небольшого замерзшего пруда. Пацаны делились на две команды: русских и канадцев. Конечно, все хотели быть Харламовыми и Третьяками. Однако, несмотря на всеобщий патриотизм, в команду 'канадцев' тоже шли охотно. Ребятам, игравшим за Канаду, нравилось называться гордым словом: 'профи'. Они катались без шапок, с гордо непокрытой головой, изображая, как будто непрерывно жуют жевачку. Но это, пожалуй, было все, чем они могли походить на иностранцев.
   Именно тогда Анютову пришла в голову идея. Он попросил у матери связать ему зимнюю шапочку с канадским флагом. Мама старалась, как могла, выполняя просьбу сына. Однако вышло все равно не очень-то здорово. В Советском Союзе, где было в дефиците абсолютно все, ей удалось достать только синюю и белую шерсть. Поэтому шапка получилась синей с неровной белой полосой, идущей посередине. Зато канадский кленовый лист, хотя и синий, а не красный, как положено, на белом фоне выглядел вполне убедительно. На следующий день, когда Анютов вышел во двор играть, пацаны чуть не умерли от зависти. Естественно, он тут же был единодушно избран капитаном канадской сборной.
   Понятно, что долгие годы головной убор оставался в числе его любимых. Даже в институтские времена он еще вполне неплохо смотрелся вместе с модными тогда джинсами 'Montana' и полиэтиленовыми пакетами 'Levi's'. Однако годы шли. От частых стирок краски поблекли, потемнели. Более того, шапка села и стала мала своему хозяину. И хотя, канадский флажок все еще четко просматривался, носить головной убор было уже просто стыдно. В последнее время Анютов одевал его только тогда, когда ходил париться в баню. Пару раз жена пыталась выбросить шапку, но он не давал. Все же, мамин подарок.
   И вот, сегодня перед уходом на интервью она совершенно случайно попалась ему на глаза. И, сам не зная зачем, Сашка сунул ее в карман.
  
   Он вытащил шапку и выложил ее на стол перед эмиграционным офицером. Та с недоумением посмотрела на зачуханный головной убор и перевела вопросительный взгляд на Анютова.
  - Вот, - сказал он, - этой шапке почти 30 лет. - Когда-то, еще в школе, я попросил мою маму связать ее после хоккейной серии СССР-Канада. В 1972-м. Именно тогда я полюбил вашу страну. Именно с того момента я мечтал попасть в нее. С самого моего раннего детства. И я очень надеюсь на вашу помощь, что она, наконец-то, осуществится. Я верю, что в один прекрасный день смогу посмотреть игру канадских команд не по телевизору, а на хоккейной арене.
   С этими словами, как бы в подтверждение, что говорит правду, Сашка взял головной убор и с трудом нахлобучил его себе на макушку.
   Канадка несколько секунд недоуменно смотрела на претендента в его дурацкой шапке, видимо соображая, как реагировать. Вдруг официальная змеиная улыбка сползла с ее лица. Потом его перекосило, и чиновница заржала как ненормальная, сотрясаясь в конвульсиях. Смеялась она довольно долго, а когда закончила, то утирая слезы, добродушно оповестила Анютовых:
  - Хорошо. В ближайшее время ждите официального решения вашего вопроса.
   Она, неожиданно заговорщицки подмигнув им как старым друзьям, протянула руку для прощания. Ошеломленные сменой ее настроения, супруги потянулись к выходу.
  - Шапку можно уже снимать, а то жарко на улице, - послышалось им вслед.
   Анютов покраснел, как рак, и поспешно сорвал головной убор с головы.
  
   Действительно, не прошло и месяца, как им позвонили из эмиграционной конторы и оповестили, что, на их имя из посольства получена въездная виза. Анютовы как на крыльях ворвались в кабинет к директору. Тот широко улыбаясь, торжественным голосом провозгласил:
  - От всей души поздравляю! Вы смогли сделать это!
  - Ну, - в ответ нетерпеливо поинтересовалась Полина, - и где же та счастливая жизнь, которую вы нам обещали? Покажи же нам ее скорее!
   Улыбка внезапно сползла с лица директора:
  - Я обещал вам только визу. Вот, она. А счастливой жизни я вам не обещал. Это, уже ваши проблемы.
   Анютовы остолбенели. Похоже, они чего-то недопоняли с самого начала.
  
   По приезду в Канаду выяснилось, что насчет счастливой жизни им действительно не соврали. Чтобы заслужить ее, нужно сначала получить приличную работу. А, чтобы найти ее, нужно было хорошо знать английский язык. Хотя, справедливости ради, нельзя ни сказать, что местные правила игры существенно отличались от латвийских.
   В Латвии местные власти установили сложную систему категорий владения государственным языком. Только соответствуя определенной категории, человек мог занимать ту или иную должность, или работать по той, или иной специальности. В Канаде же на этот счет особенно не заморачивались и, кроме как для госслужбы, никаких специальных ограничений по этому поводу не имелось. Поэтому, фактически, владение английским языком подразделялось на две категории. Первая, это - когда платишь ты. И, вторая - когда платят тебе.
   Стоило свежеиспеченному эмигранту зайти в любой из магазинов, зажимая в кулаке купюру и, продавцы готовы были слушать его корявый английский сколь угодно долго, пытаясь понять, что же все-таки нужно покупателю. А в конце, еще непременно интересовались: 'А сколько вы в Канаде?' 'Уже целый месяц!', - гордо отвечал бывший владелец купюры. 'Ого! - восхищенно цокали языками торговцы, пряча деньги в кассу. - И уже такой хороший английский!'
   После этого человек, гордый своими языковыми навыками, шел устраиваться на работу, где происходил примерно такой же диалог, но с прямо противоположным результатом. 'А сколько вы уже в Канаде?' 'Всего месяц'. 'Ну, ну, - скептически качали головами интервьюеры, - за это время можно выучить английский получше!'
   Но и разрешение лингвистических проблем являлось только самым началом пути к 'счастливой жизни'. Когда эмигрант с грехом пополам осваивал язык настолько, что его начинали понимать, то обнаруживалось, что в Канаде хорошим английским никого не удивишь. Здесь на нем умеют говорить все. Даже малые дети. И, даже собаки понимают команды на английском. А, для того, чтобы получить работу, нужны были еще и востребованные на рынке труда профессиональные навыки. Вот, тут то и начиналось самое интересное. Иногда не обходилось и без курьезов.
  
   Один из них произошел, когда Сашка пришел на интервью на один небольшой заводик. Так как все последние годы в Латвии он в основном жал финансовую ниву, то решил и в новой стране продолжать в том же духе. Поэтому должность, на которую Анютов претендовал, была в бухгалтерском отделе.
   Встретил его главбух-итальянец, явно задавленный большой семьей (фотографиями которой были обвешаны все стены его кабинета) и моргиджем. Он устало предложил садиться, задал несколько вопросов, потом покопавшись в ящике стола, достал оттуда большой лист бумаги.
  - Вы знаете, что это такое? - поинтересовался интервьюер.
   Сашка взял лист в руки. На нем не было никаких надписей, только колонки, непонятных цифр. Впрочем, в заголовке листа обнаружились еще какие-то даты и он, приняв их за подсказку, начал соображать. Попробовал прикинуть и так, и эдак. Потом сравнил порядок цифр в различных колонках, стал прибавить их вычитать одно из другого, и, в конце концов, догадался. Это была бухгалтерская инвентаризационная ведомость. Остаток продукта в первой колонке на начало месяца, плюс приход в течение месяца, минус расход за отчетный период, точно равнялся остатку на конец месяца. По сути, задачка являлась элементарной для человека, хотя бы отдаленно знакомого с бухгалтерским учетом. Конечно, оставалось непонятным, какие именно изделия скрывались под цифровыми кодами, но это уже совсем другой вопрос.
   Анютов гордо отодвинул лист в сторону. 'Молодец! - мысленно похвалил он сам себя. - Все-таки английский явно улучшается. Сегодня, уже и вопросы почти все понял, и отвечал достаточно быстро. Да, и с ведомостью сообразил, не подкачал'. Сашка кинул победный взгляд на итальянца. Тот в это время безучастно и со скукой смотрел в окно. Он был совершенно уверен, что задачка слишком сложна для этого тупого претендента, который почти каждый вопрос переспрашивал по два раза, а, отвечая, с трудом формулировал свои мысли. Где уж ему допереть, про то, что это ведомость.
   Однако посмотрев на главбуха, Анютов расценил его безучастность совершенно по-иному. 'Нет, что-то тут не так, - внезапно решил он. - Не может быть все так просто. Тут явно какой-то подвох. Вон, мужик то, похоже, и не ждет от меня правильного ответа. Думай, Саша, думай!'
   Анютов снова впился глазами в ведомость. Ясно, что у него осталось не более пары минут. После этого терпение итальянца закончится и его с позором выставят на улицу. 'Так, - лихорадочно работал мозг, - цифры, цифры.... Что бы они могли означать? Блин, прямо, как Штирлиц! Сиди тут, разгадывай вражеские шифровки. Нужен ключ какой-то. Где ж его взять?'
   Прошла минута. Сашка был в полном отчаянии, когда внезапно увидел что-то до боли знакомое. Некоторые коды кроме цифр имели еще буквенное обозначение, вроде: 'М16х10'.
   'Елы-палы! - озарило его. - Да, это же болты с метрической резьбой! Ну-ка, ну-ка, а здесь.... Точно! - обрадовался Анютов подтверждению своей догадки. - А, вот это, похоже, шурупы.... А, это, скорее всего, гвозди....Во, и дюймовая резьба пошла.... Все понятно! Это же инвентарная ведомость крепежа. Видимо, именно его-то заводик и производит'.
   Он вспомнил, что когда шел через проходную к зданию администрации, во дворе двое работяг, поднимали с земли, упавший с погрузчика деревянный ящик. Еще тогда у него мелькнула мысль: 'Ящик то вроде небольшой, а мужики его ворочают с трудом. Судя по всему вес то немалый. Что же там такое? Золото что ли?'
   Теперь пазл совпал окончательно. Сашка отложил лист на стол и громко кашлянул, привлекая к себе внимание. Главбух лениво повернулся от окна. Не надо было быть профессиональным психологом, чтобы прочитать в его глазах давно созревшее решение.
  - Ну, и..., - зевая, поинтересовался он.
  - Ну, и, - в тон ему ответил Анютов, и, понимая, что терять ему уже явно нечего, начал делиться своими догадками. - Я думаю, это - инвентаризационная ведомость, производимых вашим заводом товаров. Здесь, - Сашка ткнул пальцем в соответствующую графу, - остаток товара на конец прошлого месяца, затем приход-расход, и, наконец, остаток на складе на начало текущего.
   Лицо главбуха приобрело заинтересованное выражение. Он никак не ожидал такой прыти от этого тупого эмигрантика. Однако, тот, как оказалось, еще не закончил.
  - А, теперь, - продолжил Анютов на своем корявом английском, - конкретно, по номенклатуре продукции. Вот, здесь остаток по метрическим болтам....
   Интервьюер окончательно проснулся и принялся внимательно изучать информацию в колонке, куда показывал Сашкин палец.
  - А, вот, дюймовые..., - Анютов отчертил ногтем несколько следующих строчек.
   Главбух оторвался от листа и в упор уставился на Сашку, словно увидел его впервые.
  - Дальше - шпильки...., - ничего не замечая, продолжал рассказывать тот. - Потом, шурупы.... И, в конце, я полностью не уверен, но, похоже, что это - гвозди.
   Анютов закончил выкладывать свои предположения и поднял взгляд на итальянца. Тот резко откинулся на спинку кресла. Глаза у него были такие, как будто он только что хватанул полный стакан водки.
   Они сидели так примерно с минуту, в полном молчании глядя друг на друга. По реакции главбуха, Сашка уже понял, что перестарался. Не надо было умничать. Ну, откуда бедному мужику знать, что перед ним сидит дипломированный инженер-механик. Однако теперь слишком поздно. Теперь, уже как бог даст.
   Интервьюер, наконец, перестал хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба и вскочил на ноги.
  - Сейчас! Жди меня здесь, - попросил он Анютова. - Я скоро!
   Сашка остался в одиночестве, так и не поняв, что означала столь бурная реакция. Хорошо это или плохо? Принимают ли его на работу, или посылают на три буквы?
   Наконец, дверь отворилась, и главбух провел в кабинет еще бодрого старичка лет семидесяти-пяти. Одет он был как плейбой из 50-х: в тонком белом льняном костюме, соломенной шляпе и парусиновых туфлях. Старичок оказался владельцем предприятия.
  - А можешь повторить, что только что рассказывал мне? - с какой-то особой гордостью, как, будто он был лично причастен к только что случившемуся, по его мнению, чуду, попросил главбух.
   Сашка понял, что, похоже, удача, наконец-то, повернулась к нему лицом и радостно начал вещать.
   Однако дальше все пошло довольно прозаично. Дедок, скептически скривившись, послушал Сашку, а, затем, не говоря ни слова, жестом попросил своего подчиненного выйти в коридор.
   Тот вернулся назад минут через пять, явно ни в себе. Опустив глаза в пол, он сказал, что готов принять Анютова на работу, но только на определенных условиях. Далее, последовало предложение зарплаты. Однако размер ее был таков, что даже полуголодный претендент вскочил со стула от возмущения. Похоже, что дедок хоть и не очень разбирался в современной моде, но деньги свои считал неплохо. И, со знатоками метрической резьбы, ими делиться не торопился.
  
   Вскоре Анютову стало ясно: в финансово-бухгалтерских делах на территории Канады слишком большая конкуренция, а зарплаты не так, чтобы очень. Нужно было искать свою нишу, и в очередной раз менять специальность. Ну, что ж, кем только он уже не работал после окончания института. Попробуем в очередной раз. Не привыкать.
  
   Через какое-то время эта ниша нашлась. Сашка решил стать тестером (как выяснилось, есть такие ребята, которые проверяют, что наваяли программисты). И получают они за свой труд, гораздо более приличные деньги, чем бухгалтера за перекладывание бумажек. 'Это же то, что доктор прописал! - обрадовался Анютов. - Не зря же я почти три года отработал в Госприемке в советское время. Надо только резюме свое подправить, да поднаврать немного. А остальное - дело техники'.
   В очередной раз Сашка оценил преимущества советского высшего образования. Главное его достоинство заключалось в том, что человеку давали не столько конкретные знания, сколько прививали навыки самообразования. Ох, как же ему это в очередной раз пригодилось! И, он снова засел за книжки. Потом начались интервью. Тут тоже дело иногда доходило до смешного.
  
   Однажды его пригласили для разговора в некую фирму. После посещения уже известного вам заводика, Анютов теперь старался заранее найти максимум информации о компании, где предстояло интервью. Кроме того, интервьюерам обычно нравилось, что претендент был неплохо ознакомлен, куда и зачем он пришел. Это означало серьезный профессиональный подход и несомненное желание работать именно в данной компании. Тут, как с девушкой. Нужно говорить, что любишь ее и, только, ее. И, никто другой тебе не нужен. Тогда и желаемого рано или поздно от нее добьешься. Но, только попробуй сказать правду, что у тебя с момента появления в Канаде еще не было ни одной девушки. И что тебя колбасит уже так, что ты согласен на любую: хромую, косую, кривоногую. А, потом, в твоих планах, просто маленько потусить с ней, чтобы снять первое напряжение и, тут же, начать искать что-то более соответствующее твоим запросам. Угадай с трех раз, что тебе светит?
   Однако, в этом случае, в объявлении значился лишь номер телефона и больше ничего. После звонка, ему дали адрес, куда подъезжать и кого спросить на ресепшене. Но названия компании узнать так и не удалось. И, Анютов пошел наудачу.
   Фирма оказалась довольно небольшой и располагалась на окраине города. Сашку встретил сам владелец - молодой парень в рваных джинсах со всклоченными волосами и большой пиратской серьгой в ухе. Анютов, впрочем, нисколько этому не удивился. В области хай-тека таких клоунов было полным-полно.
   Они поговорили примерно с полчаса. Казалось, клоун остался вполне доволен тем, что заливал ему Сашка, насчет своих профессиональных навыков.
  - Хорошо, - наконец, сказал владелец. - Теперь, пару слов о том: кто мы такие и чем тут занимаемся.
   Анютов весь обратился во внимание.
  - Мы, - продолжал, тем временем, лохматый, - разрабатываем и поддерживаем порносайты. Вот, их-то тебе и придется тестировать.
   Сашка чуть не упал со стула: 'Во, повезло! Не работа, а мечта! Целый день смотреть порнушку, да еще и деньги за это получать!'
  
   Они разошлись. Анютов попросил немного времени, чтобы подумать, хотя для себя все уже решил. Как вихрь он ворвался домой и, сбиваясь от волнения, поведал Полине, что его, почти что, взяли на работу. Конечно, о сути своей новой работы он тоже скрывать не стал. Однако супруга почему-то не разделила его радости, а, напротив, возмутилась:
  - Да, ни в коем случае! Ты не должен туда идти!
  - Но почему? - удивился Сашка.
  - Потому! - резонно оборвала его Полина.
   Муж все еще не терял надежды, чтобы сможет переубедить ее:
  - Деньги ведь заканчиваются. Сколько уже работу ищу, и все без толку. А тут такой шанс! Не на велфер же садиться. Ведь ни за этим ехали сюда. Может все-таки согласиться?
  - Да хрен с ними, с деньгами! - неожиданно выдала супруга, еще утром со слезами на глазах, укорявшая его, что скоро нечем будет кормить ребенка. - Жили же как-то без них. И еще проживем.
   Сашка так и не понял, что произошло, однако ночью получил порцию такого бурного секса, которого давно не имел. А, может, и, вообще, никогда.
  
   Прошло еще какое-то время. Анютов все больше погружался в теорию тестинга, хотя на работу его по-прежнему не брали. Он упорно копал все глубже и глубже. Многие компании хотели, чтобы тестеры, помимо своих прямых обязанностей, знали хоть какие-то языки программирования. Пришлось изучать и их тоже. Оказалось, что и не так это сложно, как представлялось поначалу. И где-то программирование даже начало ему нравиться. И тогда Сашка подумал: 'А какого черта я иду на тестера? Может тогда уже сразу на программиста? Там ведь и зарплата явно повыше. Надо только резюме подправить, да, поднаврать немного. А остальное - дело техники'.
  
   В этот раз поднаврать немного не удалось. Теперь, все его резюме представляло собой один сплошной фейк. Но выбора не оставалось. За ним стояла семья, которую надо было кормить.
   Анютов долго ждал, пока его, наконец, ни пригласили для первого интервью. Сказать, что Сашка волновался, значит, не сказать ничего. Интервью было в солидной компании, расположенной в даунтауне Торонто.
   Его встретила секретарша и провела в 'Эйч-Ар'. Постучавшись в один из кабинетов, и не дожидаясь ответа, она открыла дверь и гостеприимным жестом предложила Анютову войти вовнутрь. Тот зашел, успев заметить, что владелица кабинета отложила в сторону какую-то толстую книгу, которую она читала непосредственно перед его приходом.
   Секретарша представила вошедшего своей коллеге и тут же испарилась. Сотрудница отдела кадров, с уже привычной Анютову дежурной улыбкой предложила сесть. Дальше пошли стандартные вопросы вежливости, типа: 'Легко ли вы нас нашли, или, не сильно ли долго добирались'? Сашка, принимая правила игры, так же лицемерно улыбаясь в ответ, отвечал, и, вдруг, случайно бросил взгляд на уже упомянутую книгу. На черном фоне ее обложки по центру был выдавлен большой золотой крест. Чуть пониже крупными буквами шло название: 'Библия'.
   'Ну, ни хрена ж себе! Вот же гады, что удумали! Сейчас на Библии заставят клясться, что я, в натуре, программист! И зачем я только в это ввязался?!' - испугался Анютов
  
  - Ты что, заснул что ли? - раздался над его ухом возмущенный голос Полины. - Смотри, поворот на озеро проскочил. И дай-ка мне телефон позвонить. А то у моего батарейка села.
   Саша достал мобильник из кармана и, увидев, что действительно супруга права, начал разворачиваться.
  - Кому звонить собираешься? - поинтересовался он.
  - Нашла, мужика одного, китайца, - довольно сообщила Полина. - Он иголками лечит. Больше 30 лет учился у самых знаменитых в Китае иглоукалывателей. Говорят, он самого Мао Цзэдуна лечил. Хочу к нему на прием попасть.
  - А зачем?
   Довольное выражение мгновенно исчезло с лица супруги:
  - Слушай, зачем тебе жена? Ну, скажи, зачем? Тебе же наплевать на меня!
  - Почему это? - удивился Анютов.
  - Да потому, что ты вообще не интересуешься моей жизнью! Ты же знаешь, из-за того, что я принимала лекарство от насморка, у меня теперь аллергия. А китаец ее за пару сеансов снимает.
  - Зачем так сложно? Вот, я в армии, когда желтухой заболел, у нас лекарств вообще не было. Лежал, я, правда, не в госпитале, а в городской больнице. И лечили нас обыкновенной кипяченой водой. В отделении стоял большой жестяной бачок и, каждому нужно было в день выпивать по три литра. Так желтуху и вылечил. А тут, какая-то занюханная аллергия. Вот тебе, пожалуйста, средство: и дешево, и сердито.
  - Я так и знала. Опять на моем здоровье пытается сэкономить! У других, мужики сами врачей ищут. Отвозят. Привозят. Еще и уговаривают, чтобы жена съездила на прием и показалась. А тут, блин, уже все сделала, нашла, почти договорилась, И, на тебе! Ну, не свинья ты после этого?
  - Прости подлеца! Кругом был не прав! - изобразив дебильную рожицу, сострил Анютов, пытаясь снять напряжение.
   Полина только безнадежно махнула в ответ рукой. Однако, похоже, что в этот раз ссору удалось задушить в самом зародыше. Тем более, что они уже подъезжали к озеру.
  
   Нет, день сегодня определенно не задался. Еще какой-то час назад, когда они выезжали из Торонто, не было ни облачка. А здесь, на озере, все небо оказалось затянуто мрачными серыми тучами. Дул сильный резкий ветер. Пляж, обычно переполненный, сейчас пустовал. И только какая-то сумашедшая молодая парочка обнималась на скамейке. Какое уж тут купанье.
   Сашка печально вздохнул и полез обратно в машину, собираясь ехать назад в город. Видя его расстроенное лицо, Полина внезапно предложила:
  - Не переживай. Давай, я попробую разогнать тучи. Правда, я никогда еще этого не делала. Но, вдруг получится.
   В любой другой семье это, несомненно, звучало бы как разговор двух психов, но только, ни в анютовской. Все дело было в Полининых предках. Поговаривали, что какая-то их прабабка слыла ведьмой и умела насылать засуху или, наоборот, дожди. И, вроде бы, какие-то заклинания и заговоры передавались в их роду из поколения в поколение по женской линии. Лично Сашка, ко всему этому долго относился с большой долей иронии, пока ни стал свидетелем одного происшествия.
   Однажды осенью Анютовы и Угловы, родители Полины, приехали копать картошку на семейную делянку. Внезапно небо заволокло тучами, и пошел дождь. Они, так же как сегодня, собрались было уезжать, но Полинина мама - Галина Степановна сказала, что эту проблему легко решить. Она вышла на центр поля, долго шептала там что-то, потом сделала несколько взмахов руками и... Сашка просто охренел. Прямо над их картофельным полем в облаках зияла большая дыра. Через нее ласково светило солнышко, в то время как по всей округе шел проливной дождь. Так продолжалось все время, пока они копали картошку. Но стоило им сесть в машину, как дырка начала медленно, но вполне заметно затягиваться. И, вскоре, исчезла совсем.
   Поэтому сейчас Анютов нисколько не удивился предложению Полины, а, напротив, стал с интересом наблюдать за ней.
   Она подошла к берегу озера, закрыла лицо ладонями и что-то быстро зашептала. Потом через какое-то время сделала несколько взмахов руками и подняла их к небу. Стояла Полина так довольно долго. Сашка терпеливо ждал. Однако ничего не происходило. Скорее, напротив. Вдруг резко усилился ветер и начался мелкий противный дождик.
   Супруга, как побитая собака, медленно побрела назад.
  - Что не вышло? - безо всякой усмешки сочувственно поинтересовался Сашка.
  - Забыла, - вздохнула Полина, залезая в машину. - Там в заговоре очень важен порядок слов. Что-то я, видно, перепутала. Получилось заклинание ни на дождь, а что-то совсем другое. Ладно, поехали домой.
   Анютов внезапно заметил, что лицо супруги сделалось смертельно бледным.
  - Тебе плохо? - испугался он. - Где болит?
  - Нигде не болит, - обессилено откинулась на спинку кресла Полина. - Это другое. Я не могу объяснить. Вот знаешь, как бывает, если шарик воздушный проколоть. Так и у меня сейчас вся энергия со свистом куда-то уходит. Прямо как в открытый космос. Правда, что-то мне очень нехорошо. Поехали домой быстрее.
   Сашка повернул ключ в замке зажигания, включил передачу и вдавил в пол педаль газа.
  
  
  - Да, фигня, Коля, твои грибы. Ходишь по лесу, ходишь. Ну, набрал. Какой здесь азарт? То ли, дело, рыбалочка! Эх!
  - А вот не прав ты, Валентин! Ох, как не прав! - с готовностью откликнулся его собеседник. - Сидишь часами, как дурак, и на поплавок смотришь. А она, может, и, вообще, сегодня не клюнет. Ну, нет у нее аппетита. А, вот грибочки.... Тут все только от тебя самого зависит. От глаз твоих, от умения, от чуйки.
  - Ладно, ладно, сколько людей, столько мнений. Только ты Коля не волнуйся, - миролюбиво закончил диспут Валентин и осмотрелся вокруг.
   Они сидели в помещении ЦУПа в подмосковном Королеве, откуда управляют полетами космических аппаратов. Ничего нового для себя Валентин не увидел. За много лет работы здесь все было до боли знакомым. Прямо перед ним располагался большой экран. На нем - карта мира с траекторией международной космической станции в виде синусоиды. Над экраном шла полоса электронного табло, с указанием суток полетов станции, количеством сделанных витков, параметрами орбиты и прочей информацией. В зале перед мониторами сидели десятки специалистов и руководители полетом - его коллеги.
   Оставалось всего полчаса до конца смены. Пятница. У Валентина было прекрасное настроение. Чтобы там не говорил его друг и коллега Николай, в субботу он обязательно поедет порыбачить. Естественно, как и у каждого рыбака у него имелось свое заветное озерко. Считалось, что рыбы там немного, поэтому рыбаки обходили его стороной. Однако Валентин разведал там пару знатных ям, где после обильной прикормки подлещик клевал как подорванный. А иногда попадались и вполне солидные экземпляры по пару килограмм и больше.
   В предвкушении, он сладко потянулся, но что-то мешало ему думать о завтрашнем удовольствии. Оно сидело как заноза и отвлекало внимание. И это что-то было прямо перед ним. Но, что, он никак не мог сообразить. Усилием воли Валентин заставил себя сосредоточиться на мониторе, стоящем на столе. Такой же экран находился перед его коллегой Николаем. В задачу их группы входило наблюдение за спутниками.
   Когда, наконец, сосредоточиться удалось, Валентин отказался верить своим глазам. На темном фоне монитора среди траекторий различных спутников появилась новая слабо мерцающая зеленая точка. Еще недавно ее там не было.
  - Коля, Коля, смотри! - толкнул он друга в плечо.
  - Чего? - неохотно повернулся тот.
  - Или у меня крыша едет, или это 18-й вышел на связь!
   Николай удивился. Речь шла об одном еще советских времен спутнике серии 'Космос', типа 'Плазма-А'. Почти тринадцать лет назад у аппарата отказала ядерная энергетическая установка и, с тех пор, он не выходил на связь. В ЦУПе его давно списали со счетов, считая просто очередным куском космического мусора.
  - Где, где? - напряженно всматривался в экран Николай.
  - Да, вон же, вон. Примерно над Канадой.
  - Твоюжмать! - изумился коллега, когда, наконец, увидел то, на что указывал Валентин. Он, словно бы не доверяя своим глазам, с силой потер их пальцами. - Не может быть! Этого просто не может быть!
  - Но, ведь, это же, есть, - тихо, словно боясь вспугнуть видение, проговорил напарник.
   Друзья буквально влипли в экран монитора. Однако наваждение не исчезало. Отметка спутника продолжала пульсировать, выдавая постоянный сигнал.
  - Как же это?! - продолжал недоумевать Николай. - Ведь это может означать только одно...
  - Да, - закончил за него Валентин, - это означает, что ядерный реактор перезапустился. Сам! Каким-то непонятным нам образом.
  - Как же это может быть? Этого никак не может быть! - продолжал, как заклинание повторять коллега.
  - Что ты заладил: не может быть, не может быть.... Давай, сюда старшего смены. Быстро!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"