День начался замечательно. Разговор с отцом в его офисе прошел, как по маслу. Не то на меня снизошло небывалое вдохновение, не то папа сдал позиции, контуженный Аллиным ультразвуком, однако родитель без лишних расспросов пообещал разыскать всех Злат Васильевн, что когда-либо лежали в коме. Расшаркивался, как перед принцессой, и пирожными угощал, тратя драгоценное рабочее время.
Выбросив папину вежливость из головы (все-таки мои родственники никогда не отличались предсказуемостью), всю дорогу в больницу я размышляла, стоит ли рассказывать вынужденным союзникам о моем последнем эксперименте. Кондратьев из принципа взъерепенится, что действовала без его царского одобрения. Впрочем, и тут ждал приятный сюрприз. Наградив меня парой эпитетов, самым мягким из которых был - идиотка, эскулап махнул рукой.
- Черт с вами, коли неймется, - проворчал он, параллельно объясняя в телефонную трубку, что переполненная травматология не его проблема. Мол, ему есть дело только до отсутствия пустых мест в собственной вотчине и хирургов с их бешеными графиками операций. - Готовы вечером повторить подвиг с Макаровым? - поинтересовался доктор, выдернув шнур из розетки, дабы исключить терзающие звонки.
Я для вида задумалась и кивнула, изображая неохоту. Понятно, что не провела вредного оппонента, но хоть повыпендривалась для самоутверждения. Щедрость завотделением скоро разъяснилась. Позвонила Света. Попрощаться. Она с матерью срочно уезжала к больной родственнице в забытую богом деревню. То ли в Перепелово, то ли в Перепилово - букву, меняющую смысл, я не разобрала. Зато осознала другое: врач заключал перемирие лишь на время отсутствия помощницы.
Захотелось надуться и сделать ноги. Я в красках представила, как Кондратьев вечером ищет меня по отделению и пыхтит от злости. Однако желание поквитаться с Потоком оказалось сильнее злорадства от мелкой пакости доктору. Поэтому ровно в девять вечера я, заблаговременно глотнув отдающий клеем коктейль, преступила к очередному штурму Макаровского сознания.
Резвый стук копыт, слепящий солнечный цвет и струящаяся по телу малиновая ткань оповестили, что я снова без труда перешагнула барьер между реальностью и закольцованным миром. Краски были столь же яркими, как и в прошлый заход, а ощущения четкими и живыми.
- Рыжик, - нежно прошептала я в ухо коню, гладя блестящую на солнце шею. - Прости, нечем тебя угостить. Кусочком сахара или... - язык приклеился к гортани. Я раскрыла ладонь, изумленно взирая на несколько белых квадратиков, материализовавшихся из небытия. Надо же! Я все-таки научилась создавать вещи в Потоке! Непонятно только, к добру ли.
Не знаю, сколько бы я простояла каменным изваянием, разглядывая Поточный сахар, если б конь, почуявший угощение, не толкнул меня лбом в плечо. Я протянула руку к его морде и принялась озираться по сторонам, проверяя, не объявятся ли незваные гости, как в прошлые разы. Однако вокруг было спокойно. Границы моего убежища пока не собирались нарушать.
Моего убежища...
По телу прошёл ток, принеся важное воспоминание. О рыцарях, марширующих в унисон у покосившегося средневекового замка. Повинуясь импульсу, я повернулась лицом к морю и громко крикнула:
- Этот слой - моё убежище! Оно принадлежит мне, и никто не войдет сюда без приглашения!
По пляжу пронесся легкий ветерок, посыпая волосы песком и закрепляя в мою собственность клочок Поточной земли. На мгновение я испытала облегчение. Неважно, сколько места я застолбила в несуществующем мире, главное, теперь мне есть, где спрятаться в случае опасности. Чужие глаза на Златином лице до сих пор вызывали трепет.
- Куда теперь? - задала я вслух непростой вопрос, с тоской глядя на сказочную водную гладь. Покидать пляж не было ни малейшего желания.
Ответил мне, как ни странно, Рыжик. Призывно заржал и повернулся боком, кивая головой на собственную спину.
- Ни за что!
В намерениях волшебной животинки я не усомнилась ни на секунду. Однако себя верхом на ней представляла с трудом. У меня и с ездой на обычных лошадях не складывалось, не то, что на крылатых. Стоп! А каким, собственно, образом эта обладающая разумом коняшка собирается меня транспортировать?
- Не полечу! - объявила я со всей категоричностью, с какой сумела.
Рыжик посмотрел с укором и подтолкнул филейной частью, мол, не трусь. Я замотала головой. Тогда он вздохнул и опустился на колени, разложив на песке крылья, чтобы было удобнее взбираться. Я попятилась и поймала еще один взгляд, на сей раз обиженный. Безумие - скажете вы, но мне стало стыдно. Лошадь старается, колени преклоняет, а я паникую. Чай не фарфоровая, не разобьюсь. Наверное...
Скрепя сердце, я собралась погеройствовать. Обошла коня кругом (два раза), подобрала подол и, стараясь не наступить на несвойственную лошади часть тела, перекинула босую ногу через её спину. И тут же пожалела об этом. Не дожидаясь, пока я устроюсь поудобнее, Рыжик поднялся.
- А держаться за что? - возмутилась я, распластавшись на коне. - Не вздумай лететь! Я даже самолетами пользуюсь в крайних случаях! И вообще, высоты боюсь!
Бабах! Ноги вделись в стремена, в руках оказалась уздечка, обвившая лошадиную морду, а под попой появилось седло. Не сказать, чтоб удобное, но чуть притупившее ужас.
- Рыжик, может по земле, а? Шагом?
Сбоку захлопали крылья, с каждым взмахом увеличивая скорость. Я не успела опомниться, как мир пошатнулся и остался внизу.
- Хочу обратно, - простонала я, наплевав на уздечку и крепко обхватив лошадиную шею обеими руками. - Рыжик, я передумала!
Но было поздно. В небе грохнула пушка, сопровождаемая скрежетом, и моё закрепленное убежище сложилось веером. А дальше началось головокружительное падение. Вместе с конём. Как показалось мне - абсолютно неконтролируемое. Не желая видеть надвигающуюся прямиком на нас поверхность нового слоя (как ни смешно, но это опять оказалось поле), я зажмурилась. Жаль уши зажать не могла, дабы не слышать свиста ветра.
Когда копыта моего упертого питомца и транспортного средства в одном лице (или морде?) впечатались в землю, я на собственном опыте осознала смысл словосочетания - второе рождение. Приготовилась отдышаться и устроить коню форменную истерику, предварительно сойдя вниз, как вдруг...
- Круто! - восхитился детский голосок. - Вот так коник!
- Тетенька, дадите покататься? - вторил ему второй, на удивление очень знакомый. С неприятной заискивающей интонацией.
Я открыла глаза и ахнула, узнав обоих мальчишек. Первый оказался помолодевшим Максом Макаровым с нечесаными торчащими в разные стороны вихрами. Второй - "обожаемым" вздернутым носом, тоже сбросившим с десяток лет. Оба, разинув рты, взирали на крылья Рыжика и разве что слюни не пускали от восторга. Чуть поодаль стоял третий мальчик с блеклыми светлыми волосами и нервно теребил край рубашки.
- Он высоко летает? - поинтересовался Вовочка. Протянул пятерню к морде лошади, но под моим строгим взглядом не решился закончить движение. - А как им управлять?
- Молча, - процедила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не наградить сводного братца увесистым подзатыльником. В конце концов, теперь я старше!
Гордо тряхнув головой, я грациозно (как мне показалось), попыталась слезть с наглого жеребца. Поставила одну босую ногу на траву, приготовилась проделать то же самое со второй, но умудрилась застрять в стремени. Раздраженно дернула конечность, не рассчитав масштабы плена, не удержалась и полетела на землю под заливистый хохот пацанов.
- Гадство! - возмутилась я, лежа на траве. - Нечего ржать! - последовал мой приказ, обращенный одновременно и к псевдомальчишкам, и к Рыжику, который смотрел с явной улыбкой. Да-да, поточная кляча и это умела!
- Где-то я вас видел, - задумчиво протянул драгоценный отпрыск Бастинды, пока я принимала вертикальное положение и отряхивала платье.
Ух! Как же я ненавидела Вовочку в этом возрасте! Наше противостояние нередко выливалось в драки, из которых я выходила с поредевшей шевелюрой, а братец с расцарапанной физиономией, а два раза - с разбитым носом.
- Глаза протри, совиный хвост! - наградила я пацана детским прозвищем, которое сама когда-то придумала. Сова - за круглые очки, которые Вовка в то время носил, хвост - из-за неизменного держания за Аллину юбку.
- Кикимора! - изумился вздернутый нос и почесал затылок. - А чего это ты постарела?
- Повзрослела! - учительским тоном поправила я. - Чтобы оттаскать тебя за уши!
- Не дотянешься, - объявил юный нахал и показал язык, однако на всякий случай отступил на пару шагов.
- Надо будет, дотянусь, - пообещала я, демонстративно поглаживая шею Рыжика. Уловка сработала. Мальчишки не отрывали глаз от моих пальцев, мечтая прикоснуться к коню. - Расскажите, чем вы трое занимаетесь? - добавила я небрежно, чтобы не спугнуть ребят. Неважно, сколько им лет на самом деле, сейчас они чувствовали себя обычными детьми.
- Играем, - пожал плечами Макаров. - А что еще делать, раз застряли здесь? Кстати, я Макс. А это Борька, - покровительственно кивнул он на третьего мальчика.
Его сложно было назвать симпатичным. Лицо вытянутое, нос длинный, фигура нескладная. Едва Боря сделал пару шагов, я заметила, что он хромает.
- Это не лечится, - пояснил мальчик будничным тоном, и мне стало неловко.
- Давно вы тут? - затронула я более важную тему.
- Я две недели, - охотно пояснил Макс. - Вовка - одну. Борька говорит, не меньше месяца. А, может, больше. Тут время - неправильное. Нам так сказали.
- Старик один. Василием Петровичем звать. Он нас навещает.
- Весь такой разодетый? С карманными часами? - уточнила я, постаравшись говорить спокойно, хотя сердце вовсю исполняло акробатические трюки.
- Ага! - хмыкнул Макс и восхищенно протянул. - Понтуется.
Мне стало нехорошо. Раз дед до сих пор здесь, значит он не человек. Самое мерзкое, он сумел очаровать мальчишек, завоевав их доверие!
- Василий Петрович рассказывал о Пелене? Страхе? Перепутьях? - забросала я ребят вопросами.
- Про Страх говорил, - кивнул Макс. - Только враки всё это. Взрослые любят страшилки рассказывать. Туда не ходи, серый волк съест. Веди себя хорошо, а то придет злой старик и украдет.
Я прыснула. Максим явно в точку попал. Этот дед был способен и не на такую подлость.
- Слушайте, - я поманила мальчишек ближе и заговорщицки понизила голос. - Расскажу секрет. Я давно путешествую по Потоку. Но я не застряла тут, а прихожу и ухожу снова.
- Врешь! - Вовочка угрожающе потряс кулачками.
- Сейчас докажу, - я хлопнула в ладоши, мысленно умоляя высшие силы о помощи. К счастью, сегодняшнее везение не закончилось, в небе охотно грохнуло и...
- Ух ты! - заворожено выдохнул Макс и уважительно поглядел на меня.
Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, и понятия не имела, как исхитрилась создать дельтаплан с пропеллером. Хотела, всего-навсего, устроить небольшой фейерверк. Однако давнее изобретение бедного Егорки пришлось к месту. Мальчишки замерли в подобострастном преклонении перед летательным аппаратом. Даже о Рыжике забыли.
- Дай полетать, а? - простонал Вовочка, подскакивая на месте мячиком. - Проси что хочешь взамен.
- И мне! И мне! - вскидывая вверх руку, как на уроке, прокричал Макс.
Я, прищурившись, оглядела светящиеся лица сводного брата и Макарова.
- Я дам вам полетать, если ответите на вопросы, - зашептала я, предав лицу загадочное выражение. - Согласны?
Макаров с готовностью закивал, Вовочка подозрительно покосился и предпочел промолчать, а Боря попятился.
- Начнем с тебя, Максим Макаров, - сделала я большие глаза.
- Откуда ты узнала мою фамилию?! - заволновался мальчишка и на всякий случай схватился за Вовочкину руку.
- Говорю же, я давно сюда прихожу. Поток меня знает и даёт подсказки. Например, мне нашептали, что твоего папу зовут Виталий, а маму Алевтина. Скажешь, нет?
- Нет, - Макс побагровел и отвернулся. - Моего дядю зовут Виталий. Он просто...
Что именно хотел сказать Макаров, осталось тайной. Слова потонули в мерзком скрипе, как от не смазанной двери. Я вздрогнула, узнав звук. На поле шагнул старик в щегольском сером костюме и поприветствовал меня, снимая шляпу.
- Какая встреча! Рад снова вас видеть, Александра, - он поклонился, но глаза остались холодными и мрачными.
- Не могу ответить взаимностью, Василий Петрович, если вас, конечно, так зовут, - рука легла на спину Рыжика - для надежности.
- Я надеялся на более благосклонный прием, ведь именно я помог вам однажды покинуть это место, - у деда хватило наглости меня поучать, сделав скорбно-оскорбленное лицо. - Ай-ай-ай, такая повзрослевшая барышня, а никакого уважения к старшим.
- Перестаньте ломать комедию и скажите, наконец, кто вы? - рассердилась я.
- Боюсь, сей факт должен остаться загадкой, Александра, - Василий Петрович привычным жестом вытащил из кармана мертвые часы и внимательно поглядел на циферблат. - Ни вам, ни другим здешним обитателям ни к чему подобное знание.
- Зачем вы держите их здесь? - кивнула я на ребят.
Вовочка и Макс, не сговариваясь, прильнули друг к другу. Боря остался на месте, хмуро глядя в лицо старику. Странно, но я только теперь заметила, какие у мальчика выразительные серые глаза. Красивые.
- Скажите ещё, что они дети, и их нельзя обижать, - издал дед неприятный смешок. - Вы знаете правду. О двоих из них.
- Неважно, сколько им лет! Их ждут дома!
- Это не имеет значения, - отмахнулся старик равнодушно. - Им не пройти Перепутья.
- Вы не можете знать наверняка!
- О! Полагаю, девушка, не сумевшая одолеть загадки собственного разума, владеет большей информацией, - откровенно развеселился дед к моей жгучей ярости.
Ответить было нечего. Он прав. Шесть лет назад я прошла лишь половину пути, вспомнив похищение. Но причина грандиозной ссоры деда с отцом и странные слова бабушки остались тайной.
- Уходи! - велел Василий Петрович. - Тебе здесь нечего делать. Это моя игра.
Я приготовилась возразить, что в любой игре возможны несколько участников, но не сложилось. Небо почернело, пугающе завыл ветер, земля заходила ходуном, грозя разломаться под ногами и распахнуть ворота в ад. Мальчишек погодно-природный катаклизм не коснулся. Они отскочили в сторону и продолжали стоять в нескольких метрах от меня на ровной поверхности - перепуганные, не знающие, что предпринять, но целые и невредимые.
- Не надо! Остановитесь!
Я изумилась, услышав тоненький мальчишеский голосок, не принадлежащий ни Вовочке, ни Максу. За меня вступился Боря. Упер кулаки в бока, свел брови, того гляди ринется лупить обидчика. Я не успела увидеть, как отреагировал Василий Петрович на действия ребенка. Под ногами змейками побежали трещины. С громким воплем я сделала единственное, что оказалось доступным - вцепилась в шею Рыжика. Под протестующее ржание коня, отчаянно молотящего крыльями, мы ухнули вниз.
- Лети же! Лети! - взмолилась я, но мы набираем скорость в свободном падении.
Конь внезапно потерял способность пегаса и камнем приближался к земле. Если, конечно, она вообще существовала. Под нами я видела одну пустоту. Черную-пречерную. Как Златина дверь, поломанная некогда паразитом Генкой. Внезапно конь дернулся в отчаянной попытке перестать падать, и я не сумела удержаться. Пальцы разжались, скользнули по гладкой лошадиной шее и...
Я не успела закричать. Широко распахнула глаза, стоя в палате Макарова.
- Что случилось? - взволнованно спросил Кондратьев. Видимо, вид у меня был ещё тот.
- Всё! - выдохнула я, тяжело дыша, как после пробежки.
Мой рассказ, сопровождаемый бесконечными ругательствами в адрес Поточного старика (а мысленно и в свой собственный - ведь напрочь забыла об убежище!) эскулап слушал очень внимательно. Хмурился, поправлял очки, о чём-то сосредоточенно раздумывая.
- Какой вопрос вы собирались задать Макарову?
- Помнит ли он Лизу. Воспоминания никуда не исчезают. Они просто заблокированы. Не верю, что только Перепутья способны открыть к ним дорогу. Должны быть и другие способы.
- Значит, собираетесь снова вернуться в Поток?
- Ни Вова, ни Макс сами не выйдут. У них разум детей, - я примолкла, вспомнив лица ребят во время моего премилого диалога с зловредным дедом. - Василий Петрович напугал мальчиков сегодня. Теперь будет легче завоевать их доверие. Если мне позволят к ним приблизиться.
- Вы говорили, что подружились с подругой Макарова, - доктор пристально глянул на меня, проверяя, не придумала ли я эту деталь.
- Верно.
- Поговорите с ней. Расспросите о привычках жениха, любимых вещах, местах, увлечениях. О том, чем он дорожил, будучи взрослым человеком. Вооружитесь личной информацией. Это вам поможет.
- Хорошо, - кивнула я, признавая, что Кондратьев говорит дело.
- Заодно выясните, почему мальчик назвал отца дядей. О Владимире, я полагаю, вы и сами знаете достаточно.
- Больше, чем хотелось бы, - пробормотала я, задумавшись о Лизе и Максе.
Общение прервал осторожный стук в дверь.
- Павел Семенович, извините, - показалась в проеме Любина голова. - Для Саши конверт принесли. А ещё, - она глянула укоризненно, - ты на моем посту телефон забыла. Он обзвонился весь. Пришлось выключить.
Спустя пять минут, удивленно вертя в руках внушительных размеров конверт с моим именем, я размышляла, кому понадобилось его отправлять. Очередная тайна? Но загадка разъяснилась просто. Внутри лежала ксерокопия истории болезни. Той самой, о которой я утром говорила с отцом. "Елизарова Злата Васильевна" - было неаккуратно нацарапано на первой странице медкарты. Надо же, как быстро папа выполнил просьбу!
Я опустилась на стул на сестринском посту и принялась изучать корявые записи. В том, что это наш "клиент", сомневаться не приходилось. К "делу" приложили фото и биографическую справку пациентки. Ей было сорок два. Умерла в одной из центральных районных больниц, так и не выйдя из комы. Пять с половиной лет назад. На два месяца пережила Варвару.
Чем дольше я читала, тем лучше понимала мотивы Златы и ее привычки. Она выросла в деревне, но сбежала оттуда с городским парнем. Нет, он не оказался проходимцем, бросившим деревенскую дурочку на произвол судьбы. Они поженились, стали родителями. Однако брак продлился недолго. Распался, когда сыну исполнилось четыре года. Этот мальчик - Даниил - стал единственным смыслом жизни Златы Васильевны. Замуж она больше не вышла. Работала одновременно в двух-трех местах, чтобы ребенок учился в хорошей школе, а затем и в институте.
Трагедия, разрушившаяся Златин мир, стряслась в день, когда её отпрыск получил диплом юриста. Отмечая оное событие на даче сокурсника, новоявленные специалисты решили ночью искупаться в реке. Даниилу не повезло. Прыгая в воду, он ударился головой о железяку на дне. Умер через сутки в больнице. Злата решила последовать за сыном на сороковой день после его смерти. Пошла топиться в ту же реку. Ее почти безжизненное тело извлекли из воды прохожие. К несчастью, они не сумели сделать это быстро, и кислородное голодание вызвало кому...
Я отложила документы, чувствуя горечь. Теперь я понимала всё. И заботу Златы о Генке, и нежелание возвращаться домой. В реальном мире её никто не ждал. Она намеренно оставалась в Потоке и, в ожидании собственного конца, помогала другим. Тем, кому было ради чего возвращаться. Таким, как я или Света. Остальным советовала воплощать мечты в закольцованном мире, ведь за гранью это было невозможно.
Наверное, в решении Златы был смысл...
Собираясь домой, я вспомнила о доставшем Любашу телефоне и проверила пропущенные звонки. Наверняка, звонила Бастинда. Только она способна на подобную навязчивость. Однако все десять раз мой номер набирал папа.
- Который час? - спросила я Любу, раздумывая, прилично ли перезванивать родителю.
- Полночь доходит, - отозвалась медсестра. Она тактично не спрашивала, что за бумаги я читала, хотя и извелась от любопытства.
Я нажала одну из горячих клавиш. Самую первую. По папиным понятиям, время для звонка было допустимым.
- Ты звонил? - поинтересовалась я сонно. Мысли, что стряслось что-то серьезное, я не допускала. Одного коматозника на семью было достаточно.
- Саша, где ты была?! - возмутилась трубка папиным басом. - Я не знал, что думать!
- На работе, - меланхолично отозвалась я. - Исследования провожу, помнишь?
- Ты в порядке? - отец сбавил тон.
- Да.
- Уверена?
- Да, - я пыталась сообразить, что не так. - Ты собираешься меня расстроить?
- Нет, конечно. Просто хотел убедиться, что всё хорошо...
Я закусила губу и задумалась. Что-то было не так. Папа взволнованно кудахтал надо мной, зато Алла за день ни разу не проявилась, чтобы справиться о здоровье драгоценного сыночка. Мир сошел с ума? Всё по местам расставили действия Любы, перевернувшей страницу календаря. Июль закончился, уступив место последнему месяцу лета.
- Сань, что с тобой?! - перепугалась медсестра, когда я пошатнулась вместе со стулом.
- Ничего, - я закрыла лицо ладонями, чувствуя, что сейчас разревусь.
Поток! Слои! Коматозники! Они настолько завладели моим вниманием, что я потеряла счет дням. Забыла обо всем на свете! Даже о неимоверно важном! Не случайно вчера (о, да, уже вчера!) папа беспокоился о моем душевном состоянии, а Бастинда не смела тревожить. Потому что 31 июля была очередная годовщина смерти моей матери, о которой я, с головой уйдя в тайны закольцованного мира, не вспомнила!
- Пора заканчивать! - крикнула я, давясь слезами, и швырнула Златины бумаги на пол. - Люба, скажи Кондратьеву,эксперимент закончился. Я больше не приду. Хватит...
****
Настоящее время
Порог отделения я перешагивала, продолжая думать о непростой судьбе Михаила и собственном псевдогеройском поступке тринадцать лет назад. Поэтому не сразу заметила шефа, поджидающего на сестринском посту.
- С минуты на минуту приедет Света, - оповестил он. - В Поток войдете вместе. Она отправится искать Алису, ты займешься Кириллом. Не спорь! Мне не нравятся показатели мальчика. Страх лишает его последних сил. Ты должна победить тварь. Пока не стало поздно.
- Хорошо, - кивнула я, хотя не представляла, как избавиться от мерзости, мучащей ребенка.
Мы мало знали о жизни Кирилла. Применить обычную тактику (ненавязчиво разузнать подробности) я не имела возможности. Добиться доверия его родителей не получилось. Они и на особое лечение согласились со скрежетом. Отец не желал с нами говорить, подарил неделю и с барского плеча и хлопнул дверью. Мать могла быть более сговорчивой. Но при каждом слове она оглядывалась на мужа, и без его разрешения вряд ли позволила бы приблизиться к себе. Приходилось работать с тем, что есть.
Света, объявившаяся полчаса спустя, вела себя по-деловому. Ни словом, ни делом не напоминала о сложностях в наших отношениях, но и дружелюбия не допускала. Не стала дожидаться, пока я доберусь до Кирилла (в отличие от меня, она попадала к спутнику напрямую, а не через убежище), и отправилась на поиски Алисы. Впрочем, мне Светкино отсутствие было на руку. Без надсмотрщицы работалось легче.
Кирилл выглядел хуже. Мертвецкая бледность сменилась болезненной зеленью. Круги под глазами стали глубже, чернее. Мальчик тяжело дышал, сопровождая каждый выдох неприятным хрипом. Он лежал в неудобной позе, но даже не пытался перевернуться. Страх почти победил. Оставалось нанести ребенку последний удар, чтобы дать дорогу Пелене. Меня охватила ярость. Я ненавидела Поток за то, что не делал разницы между взрослыми и детьми. Одинаково жестоко обходился с ними.
Кирилл забился в припадке, широко распахнутые глаза посмотрели за мою спину. Резкий поворот, и я сама издала испуганный возглас. Тварь увеличилась в размерах. Раза в три. Возвышалась надо мной уродливой глыбой. Четыре лысых головы покачивались в разнобой. Две угрюмо оглядывали меня, третья нахально ухмылялась, из пасти четвертой капала темная слюна. Уж не мной ли захотело пообедать это убожество? Я поёжилась, хотя опасаться было нечего. Чужие Страхи не могли причинить мне вреда. Зато Кириллу, верившему в реальность происходящего, очень даже. Его глаза закатились, изо рта пошла пена.
Счет пошел на секунды. Еще чуть-чуть, и появится черная масса, напоминающая пчелиный рой.
- Не смей! - приказала я ребенку, падая возле него на колени.
Я знала способ не дать Кириллу умереть, но хорошо понимала, чем это аукнется. Я не смогу контролировать обмен энергии и потеряю слишком много. Однако опасность для собственной жизни меня не остановила. Я уже давала зарок, что сделаю возможное, невозможное и даже немыслимое, но больше не потеряю в закольцованном мире ни одного ребёнка. Я обхватила ладонями холодную голову Кирилла. Закрыла глаза и сфокусировалась на слабой ауре, позволяя собственной энергии - ярко алой, насыщенной - перетекать к мальчику.
Истерзанное тело откликнулось и принялось всасывать мою жизненную силу. Так быстро, что я и вообразить не могла. В висках застучало, уши заложило, перед глазами прошли черно-красные всполохи. Я переоценила собственные возможности. Пока руки тщетно пытались оторваться от Кирилла, в голове пронеслась горькая мысль: энергетический обмен не спасет мальчика, а лишь отсрочит неизбежное. Без дальнейшей помощи, ему не выкарабкаться.
- Ненормальная! - оглушил меня детский голос, когда разум почти погас. - Любительница погеройствовать чертова!
Кто-то отлепил мои ладони от головы Кирилла, и, больно ударившись затылком о землю, я приоткрыла глаза. Круглое лицо в обрамлении куцых косичек расплывалось и рябило, но это не помешало разглядеть перекошенные от гнева черты.
- Света, - с трудом прошептали сухие губы.
- Нет, блин, Пелена! - прошипела девочка совсем не по-детски. Реально-то ей было двадцать пять лет. - А тебе чего надо? Убирайся! - прикрикнула она на тварь. - Отвяжись от мальчика, мерзавец!
Я глянула на мучителя Кирилла, силясь разглядеть реакцию на Светкину отповедь, но не обнаружила четырехголового чудища. На его месте маячила расплывчатая мужская фигура. Прежде чем моя бывшая подруга вырвала нас из Потока, я успела услышать хриплый смех и сообразить, что увидела Страх Кирилла глазами слепой девушки.