Тихо у воды. Спокойно. Природа в Камско-Устьинском районе невероятно завораживающая. Не стал бы исключением и Куйбышевский затон, если б не чужеродный элемент на волжской глади - ржавый "памятник" людской безалаберности и жажде наживы.
Я знаю, что увижу за поворотом. Мысленно готовлюсь к "встрече" - ставлю заслон. Выработанное годами умение - не пропускать через себя. Но это не тот случай.
- Что? - вздрагивает водитель, услышав моё громкое, непроизвольно вырвавшееся ругательство. Решает - что-то случилось.
Её отбуксировали на мель прошлой осенью. С лета она занимала док, и судоремонтный завод вынужденно простаивал несколько месяцев, люди сидели без работы. С тех пор дизель-электроход стоит у берега - без стекол, местами проржавевший, покалеченный тросами, с помощью которых его поднимали со дна. Зимой побывал в плену у льдов, к лету увяз в иле и вновь оказался полузатоплен. Утилизировать его пока нельзя. До конца судебных разбирательств судно, унесшее 122 жизни - вещдок.
Местные жители недовольны. Не хотят видеть изо дня в день напоминание о трагедии. А еще любопытных людей, приезжающих сфотографировать дизель-электроход. Или себя на его фоне. Плодятся и слухи - о детском смехе и женских криках по ночам. О душах, не находящих покоя.
Приехав сделать свежие фото для газеты к годовщине, мы тоже не избежали странного происшествия. Хотя и не воспринимали суеверия всерьез. Был очень жаркий день - 33 градуса. Солнце палило нещадно, прожаривая и без того горячую землю. И ни намека на спасительные облака. Но едва из-за поворота показалось знакомое до боли бело-синее судно, как из ниоткуда хлынул дождь. Снимки делали под зонтом, скрываясь от плачущего неба. А несколько минут спустя одинокая туча растворилась, словно потоки воды и гром нам померещились.
- Совпадение, - пожал плечами охранник Андрей.
Он и два его сменщика круглосуточно охраняют судно от мародеров - странных людей, желающих унести частичку трагедии на память. Тем более, на судне еще много вещей - периодически что-то вымывает в Волгу. Бывало, что и холодильники плавали. Но вокруг специально сделали заслон. Если что-то оказывается в воде, охранники подплывают на лодке и возвращают всё назад.
- В интернете много пишут про голоса, но враки всё это, - отмахнулся Андрей от вопроса о мистических слухах. - Я тут с осени работаю, ничего не слышал ни разу. Но люди в разное верят. Бывает, и по ночам приезжают специально, вдруг что-то произойдет. Но тишина. Они постоят, послушают и уезжают.
- И часто бывают "гости"?
- Постоянно, - охранник сделал большие глаза. - Особенно по выходным. Не местные, конечно. Эти не ходят. Зачем им смотреть на братскую могилу? Приезжают чужие. Иногда по 20-30 машин за день набирается. Кто-то просто посмотреть хочет, другие цветы кладут, игрушки, а третьи снимают судно - на фотоаппараты и телефоны. "Навещают" и родственники пассажиров. А зимой с разрешения следственного комитета привозили батюшку и муллу, чтобы молитвы прочитали. О погибших и о том, чтобы такое больше не повторилось...
Мы не уезжаем сразу. Стоим какое-то время у воды. Смотрим на неё. Странное чувство просачивается в душу. Нет, не жалость, конечно же. Трудно жалеть убийцу. Пусть преступление судна и не было преднамеренным. Горечь? Возможно. От стойкого ощущения, что эта груда металла пропитана страхом, отчаяньем и ненавистью тех, кого беда затронула напрямую.
Люди ждут, когда корабль, наконец, разрежут на кусочки, и он будет стерт с лица земли.
Ждет и она. Приведения в действие отсроченного приговора. Она - призрак. Почти...