- Я не знаю, что будет, когда они предстанут перед Безымянным Спящим, - развел руками Йергос, сощурился на бьющий в глаза солнечный свет.
Дарий потянул на себя бархатную коричневую занавеску, зашторил окно, стирая тень Йергоса на стене; снова прислонился бедром к столу, скрестил руки на груди.
- Спасибо, - Йергос поднял бокал так, чтобы тонкая полоска света легла на вино цвета крови, и оно вспыхнуло изнутри. - Ты ж понимаешь, что случай с девочками уникальный и непредсказуемый. Никто не знает, чем закончится их встреча с Безымянным Спящим. Он может принять их, может отвергнуть, может... и убить, - он сделал глоток из бокала, поставил его на стол. - Не берусь предсказывать. Слишком смелая задумка, и если что-то пойдет не так, как планировал магистр Раян, провал будет на его совести, - он смерил Дария взглядом. - Как и тебе, мне будет очень жаль девочек, но без этой встречи им нельзя.
Конечно же Дарий понимал, что посвящение никак не обойти. Йергос наполнил второй бокал из темно-зеленого стеклянного графина, подвинул к Дарию:
- Испей. Не удовольствия ради, а здоровья для, - он подождал, когда Дарий пригубит вино, и продолжил: - Если она умрет, тебе будет очень больно, гораздо больнее, чем кому-то из нас.
- Я не жалею, что помог ей, - Дарий допил вино, поставил бокал.
- Не сомневаюсь, - лицо Йергоса сделалось хитрым, нос вытянулся, он покачал бокалом, будто раздумывая, говорить или нет, и не удержался: - С твоей воспитанницей вообще отдельная история, она здесь чужая, и неизвестно, применимы ли к ней законы нашего мира. Догадываешься, о чем я, да?.. Неужели ни разу не задумывался?
- О чем?
Дарий и правда не понимал его намеков.
- О твоей девочке, Талише, - Йергос взял паузу, наслаждаясь его замешательством. - Наверное, каждый из нас мечтает о равной женщине, а приходится жениться на простых, - он скривился. - Талиша - маг, а кто поймет мага лучше, чем другой маг? - он игриво подмигнул.
Дарий не сдержал улыбки.
- Самому не смешно? Она еще ребенок!
- Даже самые распрекрасные женщины когда-то были детьми. Ей уже четырнадцать, на Островах это возраст согласия. Еще год-два...
- Зачем ты мне ее сватаешь? Знаешь ведь, что все, кого я любил, мертвы.
Йергос плеснул себе вина, Дарий накрыл свой бокал рукой.
- Они все без ума от тебя, - продолжил Йергос. - Только щелкни пальцами, и любая у твоих ног, а Талиша... ты не замечал, как она на тебя смотрит? Ты для нее божество. Эта девочка не принадлежит нашему миру, возможно... Сам подумай, что возможно.
Дарий подумал: есть небольшая вероятность, что она не умрет, если он ее полюбит. Осталось одно маленькое "если" - никто не способен любить по заказу.
- Все изменится, когда их примет Безымянный Спящий. Тебе так интересно узнать, убьет ли ее моя страсть, что ты игнорируешь мою просьбу? Еще раз говорю: мне неприятно оставаться здесь, где столько близких сердцу могил. И я не хочу, чтобы их стало больше.
Йергос примирительно поднял руки:
- Не нервничай! Решение принимает Раян, видимо, он считает, что здесь ты нужнее, чем как покровитель какого-нибудь захолустья.
По пути домой, покачиваясь в карете, Дарий думал о Безымянном Спящем и девочках. Он пытался вспомнить книгу-первоисточник, где впервые говорилось бы о том, что женщинам запрещено быть магами, и не мог. Если она и существовала, то сгинула во времена Большой смуты или того раньше - когда боги еще не покинули этот мир и ходили среди людей. Почему же тогда считается, что сила женщин может погубить мир? Что послужило отправной точкой, какое событие? Видимо, Раян тоже не нашел ответ на вопрос и решил опровергнуть догмы - а вдруг истина погребена вековыми наслоениями предрассудков?
Задумка вроде бы похвальная, но он поставил на кон жизни...
Жизни по сути смертниц. Этих девочек казнили бы простолюдины как ведьм, или после ритуала расщепления, когда из их душ вытравили бы дар, они превратились бы в ходячие оболочки - милосерднее убить их сразу. Раян спас их, подарил им жизнь и теперь имеет право забрать ее назад. Кроме Талиши, которой жизнь подарил Дарий и не собирался забирать ее, он хотел, чтобы Талиша жила. Хотел посмотреть, как она расцветает, набирается сил и становится настоящей пэрри, ему нравилось ее жизнелюбие, нравилось наблюдать, как она радуется своим успехам, солнечным дням, морской воде, голубям на крыше, в то время как Лидия уже никогда не увидит неба, не улыбнется.
Если Спящий примет девочек, значит, Раян прав. Осталось предупредить Талишу, чтоб она не проходила посвящение первой... Но поможет ли это ей? Не стоит забывать, что Талиша - исключение в исключении, она - существо другого мира, Спящий может отвергнуть ее только поэтому.
За окошком проплыла бронзовая статуя Наймиира Великого верхом на закованном в латы коне; вытянув вперед книгу, заключившую свод Правил, он будто бы указывал Дарию дорогу в новый дом, к которому он еще не привык.
Возле пылающего светоча, висящего в воздухе посреди площади и символизирующего начало новой эры, как обычно толпились сотни паломников, приехавших посмотреть на магическое чудо, прикоснуться к нему и загадать желание. Простолюдины толкали друг друга, тянули руки, чтобы потрогать его, касались золотой, отполированной тысячами рук, меди и отходили, благостно улыбаясь. Бэрры считали такое поведение недостойным и стояли поодаль, с брезгливостью наблюдая за простолюдинами. Зато когда на город опускалась ночь, нередко можно было увидеть карету, откуда выбегали богато одетые женщины, а иногда и мужчины, чтобы выпросить себе кусочек счастья.
И откуда пошло суеверие, что светоч исполняет желания? Он на площади ради красоты, и только. Однако находились те, кто утверждал, что их желания исполнялись: просители излечивались от недугов, разрешались их многолетние споры, бесплодные женщины беременели, девицы выходили замуж за любимых.
Говорят, светоч создал сам Наймиир, но Дарий в этом сомневался, не до того было великому магу. Скорее всего светоч - дело рук более поздних покровителей Дааля, ныне же десятки младших братьев Ордена отдавали свою силу, чтобы светоч сиял постоянно.
Новый дом Дария некогда принадлежал самому богатому человеку Дааля - Дзэтту Морангу, а после того как его прилюдно обезглавили на площади, большая часть имущества отошла в пользу города. Дарию этот дом подарили за заслуги перед Даалем, полтора года он переделывал особняк под себя. Хотя Моранг никогда там не жил, хотелось, чтобы и намека на прежнего владельца не осталось.
Рядом с дворцом бэрра Тизарра белокаменный дом в два этажа под покатой черепичной крышей смотрелся маленьким и жалким, но Дарию до сих пор было неуютно в десяти комнатах, ему хватало спальни и кабинета. Изящества дому придавали две мраморные колонны в форме лилий, держащие увитый плющом полукруглый балкон.
Двор был маленьким, если не сказать крошечным - еле хватало места для двух карет. Единственное что Дарий не стал менять - клумбы, было жаль роскошные розовые кусты.
Дарий пару минут постоял на пороге, вдыхая аромат; алые, кроваво-красные, оранжевые, белые бутоны под порывами ветра кивали, будто подданные - головами, приветствовуя хозяина и благодаря за то, что сохранил им жизнь.
Беседа с Йергосом, как ветер, растревожила угли, спящий огонь пробудился, и в языках пламени Дарию померещились лица всех, кого он погубил. Огонь требовал пищи, но Дарий понятия не имел, чем насытить его. Накормить воспоминаниями? Или утопить вином?
В прихожей его уже ждала экономка, приложила к груди смуглую, иссеченную морщинами руку, склонила голову. Из-под чепца выбивались крупные кудри, напоминающие волны в ненастный день.
- Здравствуй, Риса, - поприветствовал ее Дарий, снял черно-белый плащ и отдал ей. - Знаю, что ты постаралась, и обед ждет меня, но, извини, я уже отобедал.
Новость Дария не обрадовала, зато дала понять, чего он действительно хочет - побыть в одиночестве.
- Где она? - поинтересовался Дарий, направляясь к лестнице.
- Там, на втором этаже, - Риса кивнула наверх.
Кого Дарий желал видеть меньше всего, так это Аллену.
В гостиной его ждал накрытый скатертью стол, графин для вина в форме лебедя и в качестве десерта - Аллена в бордовом платье с множеством оборок, начинающихся от самой груди, благодаря чему оно походило на распускающийся розовый бутон. Окантованный черным широкий вырез подчеркивал высокую грудь, вплетенный в темные волосы алый мак переманивал взгляд с груди на лицо - совершенное, будто выточенное из мрамора искуснейшим мастером.
Аллена принадлежала огню, насколько может принадлежать обычный человек, и тоже обладала природным магнетизмом. Играючи, она погубила не одну жизнь, при желании она могла бы снова выйти замуж за самого богатого или достойного, но зачем-то снова и снова приходила сюда.
- Дорогой, - улыбнулась Аллена, поднялась со стула, подошла к Дарию - все это она делала, словно исполняла танец, полный грации и достоинства.
Он притянул ее за талию, губами тронул щеку, отстранился и сел за стол.
- Ты выглядишь расстроенным, - в голосе Аллены читалась тревога. - Что-то случилось?
- Все как всегда, - ответил он и посмотрел на графин, решая, пить или нет.
Аллена встала позади стула, принялась разминать его плечи:
- Как бы мне хотелось помочь тебе! Если бы я только могла!
Дарий старался обращаться с ней бережно, не приближать, но и не отталкивать, потому что ему нравилось ее тело, ее страсть, он старался не задумываться о чувстве, которое снова и снова приводило сюда эту красивую и некогда гордую женщину.
Любовь? Это крайняя форма эгоизма, ничем не оправданное стремление к удовольствию; желание сделать себе хорошо при помощи другого человека настолько велико, что порой требует жертв. Чем жертвует Аллена? Настоящим? Вряд ли, ведь она получает не меньшее удовольствие, чем сам Дарий. Своим будущим? Может быть, но одновременно она спасает от себя несчастного, которого выберет в мужья.
Аллена повела себя неподобающе для светской пэрри и законодательницы мод: наклонилась и укусила его за ухо - словно горячая волна пробежала по телу, он запустил руку в ее волосы, чуть наклонил голову, и она провела языком по шее снизу вверх.
Опустошенные, расслабленные, они лежали в постели, Дарий - под шелковым одеялом, Аллена - поверх покрывала, она знала, что красива, и не стеснялась своей наготы. Перевернувшись набок, она принялась водить пальцем по груди Дария вверх-вниз, понемногу опуская одеяло.
- Не могу понять, - говорила она задумчиво. - Если это не магия, то что? Почему я готова отдать все за право прикоснуться к тебе? Я даже ребенка от тебя хотела бы...
Дарий поморщился. Опять началось, именно сегодня ей нужно расклеиться и взывать к его... Жалости? Сочувствию?
Каждый раз, когда Аллена заявляла на него права, Дарий начинал думать, что держать ее возле себя несправедливо, и пытался разорвать порочную связь, после чего Аллена сдавалась, становилась тихой, понимающей. Отталкивать ее Дарий не стремился, потому что она была единственной женщиной, которая не пробуждала в нем светлых чувств, зато будила страсть. К тому же он был уверен, что Аллена не способна любить, хотеть - да, как избалованная девчонка хочет недоступную игрушку.
- Дорогая, у меня не будет детей, - проговорил Дарий, садясь в постели и касаясь стопами пола. - Потому что я проживу втрое дольше них, они состарятся и умрут у меня на глазах... К тому же у нас не приветствуются дети, рожденные вне семьи.
Аллена приоткрыла рот, потупилась, замоталась в одеяло, будто в кокон. Ей правильно было бы бежать отсюда без оглядки, она много раз обижалась, пыталась уйти навсегда, но всегда снова оказывалась в его постели.
- Как бы мне хотелось значить для тебя хоть что-нибудь...
Она встала, сбросила одеяло и принялась одеваться: сначала котту, затем - платье, отыскала смятый мак, вплетать в волосы не стала.
- Если это случится, ты умрешь. Извини.
- А может, я согласна? - бросила она, сверкнув глазами. - И мой тебе совет, выгони экономку, она чудовищна! У нее лицо лошади и повадки портового грузчика! Я могу прислать одну их своих горничных, они все обучены грамоте...
И все-таки она невыносима, командует, наводит порядок в чужом доме. Попади такой в лапы, съест и рогами не подавится. Дарий был уверен, что Аллена пока безрезультатно пытается предать его забвению в объятиях других мужчин, поначалу она специально попадалась ему на глаза с кавалерами, после поняла, что бесполезно будить в нем ненависть.
- Риса меня полностью устраивает, она аккуратна, бережлива, не подслушивает под дверью, не выносит сор из избы. Вкусно готовит, кстати.
- Она тебе всех гостей распугает, - Аллена встала перед зеркалом, принялась расплетать испорченную прическу.
- Тебя ж не распугала, а больше некого.
Одеваясь, Дарий поглядывал на отражение Аллены. Ее лицо из обиженного вмиг сделалось торжествующим: не желая того, Дарий назвал ее единственной женщиной в своей жизни, самому захотелось улыбнуться.
- Все понимаю, но поселить чудовище в своем доме...
- Все равно она не испортит вид из окна, - Дарий откинул занавеску.
Отсюда, с возвышенности, дома напоминали грибы с красными шляпками, они усеивали склон соседнего холма и упирались в стену, отделяющую Старый Дааль от Нового, а если подойти к окну, выходящему на запад, то за красными крышами синела морская гладь.
Аллена разлила вино по бокалам, хотя это полагалось делать мужчине, один отнесла Дарию, он сделал глоток, завороженный просторами. Совершенно некстати проснулась память о времени, когда он забирался на чердак, чтобы понаблюдать за темноволосой девушкой в зеленом платье; прошлое запахло рыбацкими сетями, дохнуло бризом, блеснуло самоцветом в тонких пальцах Лидии.
Память о Лидии не должна соседствовать с нынешней пошлостью, потому Дарий поставил бокал на стол, поправил перед зеркалом рубашку, застегнул запонки и надел кожаный кафтан. Аллена стояла за его спиной и отражалась в зеркале, уголок ее рта пополз вниз, глаза превратились в щелки.
- Ты куда-то собрался?
- На кладбище, - не стал лгать он.
Пожалуй, она могла ревновать его только к прошлому. Дарий очень надеялся, что когда вернется, Аллены в его доме уже не будет.
***
Много веков назад кладбище находилось далеко за пределами Дааля, ныне же город так разросся, что подступил к самым древним тысячелетним могилам, своим ровесницам. Время стерло густой лес деревьев и не оставило от них даже пней, посреди пустыря высился только одинокий тис, его исполинский, в несколько обхватов, ствол будто бы состоял из десятка перекрученных жил. Как и любой древний старец, тис был почти лысым, лишь на самой верхушке зеленели непокорные времени ветки. Имя человека, которому его посадили, давным-давно забыто, и слухи оплетают тис, как древние корни - землю.
Одни говорят, что под тисом покоится сам Наймиир Великий, душа его сходит с Вечного пути, вселяется в дерево, чтоб отдохнуть и посмотреть, как расцвел любимый город.
Другим, в основном женщинам, нравится думать, что тис растет на могиле девушки, которая не дождалась суженого и умерла от тоски, и вот ее душа возвращается сюда много сотен лет, не в силах смириться с предательством.
Кладбище создавалось в форме дерева: сначала узкое, как ствол, оно постепенно расширялось, и новые могилы формировали его широкую крону. Чтобы сходить туда и назад, нужно было потратить не меньше часа.
В среднем деревья живут триста лет, потому лес начинался дальше, там, где могилам пятьсот и менее лет. Слабые деревья погибли, и это пространство занимали гигантские сосны, ели, кипарисы, дубы и вечнозеленые исполины, похожие на бивни, растущие из земли. От "ствола" кладбища в стороны разбегались плохо различимые "ветви".
Дарий не торопился, внимательно разглядывал каждое дерево, взявшее частичку похороненного под ним человека.
На могилке Лидии он посадил кипарис - дерево гордое, изящное, способное прожить тысячу лет, пока это был двухлетний росток. Со временем память о Лидии поблекнет, съежится, а росток наберет силы, поднимется ввысь. Может быть, через тысячу лет кто-то пройдет мимо и подумает, что в этом дереве - душа великого человека, раз оно живет так долго.
Пусть хотя бы дерево останется. Когда уедет из Дааля, Дарий попросит Талишу присматривать за кипарисом, у нее получится лучше, чем у кого бы то ни было, ведь она - маг земли, ее любит все живое.
Вспомнилось, как она просила сохранить кристалл, который сейчас в кошельке на поясе, и Дарий не удержался, вынул его, положил на ладонь, провел над ним рукой - ее подбросило вверх. Хорошо, силы тут достаточно, но поделка пока детская, топорная: сила не струится потоком, а извергается рывками. Такова Талиша, не знает меры и работает, пока не упадет.
Вспомнился прищур Йергоса, предлагавшего ее в жены. Что он задумал? Играет в свои игры, наблюдает и дергает за ниточки, правда, не за тем он взялся наблюдать. Когда освободится место покровителя каких бы то ни было земель, Дарий сразу же покинет Дааль навсегда.