Я проснулась от радостного щебетания птиц за окном, раздающегося в разных уголках двора. Возможно, они ликовали о новом наступившем дне, возможно, о взошедшем солнце, которое радовало их своими лучами, а может быть, просто обменивались утренними новостями. Я подняла с лица книгу, которая вчера, после длительного чтения, окончательно утомила меня своими всевозможными словесными оборотами и, торжествуя свой триумф надо мной, весьма удобно разместилась у меня на лбу. Плотная бежевая штора в круглый разноцветный горох не пропускала яркого света лучей, но всё же, прикоснувшись к ней, можно было ощутить жар наступающего дня. Я потянула за неё и, тихонько прошуршав о край моей кровати, лучи робко коснулись лица, затем, осмелев, разлились объемным слепящим светом по всей комнате. - Снова уснула, читая Маргарет Митчелл? - спросил отец, приоткрыв дверь. - Да-а-а!.. - сонно протянула я, загибая край последней прочитанной мной страницы. - Унесённые ветром? Я промолчала. Этот роман я стараюсь осилить каждое лето, читая по тому за каникулы. - Какой том? - Третий. Я же здесь провожу третье лето, ведь так? На этот раз отец не ответил, а присел рядом и только слегка насмешливо усмехнулся, будто бы мысленно проговорив: "Осталось совсем немного". Дача, на которой мы проводили с семьей практически каждое лето, с начала войны, благодаря нашим трудам, была хорошо обустроена и проживание в ней не доставляло никаких проблем и неудобств - ни бытовых, ни социальных, ни финансовых, никаких. Здесь всегда приятно собираться с семьей, с друзьями и получать удовольствие от нахождения в живописной деревеньке Оскол, Изюмского района. Совсем не странно, что наш небольшой домик, выстроенный на возвышенности, привлекал родных и друзей семьи своим свежим воздухом, который вовсе не был похож на городской, своей тишиной и размеренностью жизни, своей вместительностью и прохладой. Вполне объяснимо, что этот дом негласно был провозглашен "Причалом торпедных катеров", для всех, кого мы только могли принять в его стенах. - В твоём возрасте нужно спать, уткнувшись носом в спину любимого мужчины, а не в форзац Маргарет Митчелл. - Ну, папа! - Воскликнула я, недовольно подскочив с постели. Любимого мужчины не виднелось даже в далёкой перспективе горизонта моего будущего. - Что?.. - сыграв лёгкое недопонимание и получив от этого удовольствие, проиронизировал отец. - Доброе утро, папа! Пожав плечами, как ни в чем не бывало, я услышала в ответ вполне обыкновенное: - И тебе! Доброе. Кстати, уже одиннадцатый час! Поднимайся. Не буду скрывать, я славно выспалась, и вставать было легко. Потому я мигом встала с постели. Утро, как и все остальные, было сытным и ленивым, но, в отличие от вчерашнего, прохладным и немножко ветреным. Конец июля слегка напоминал начало сентября, но, несмотря на это, я тайком проскользнула к уличному умывальнику, опустила ладони в воду. Солнечное отражение мгновенно заиграло у меня в руках и, улыбнувшись, я, без сожаления, плеснула водой в лицо. Моментально взбодрившись, я подняла голову к небу, будто бы спрашивая, что мне ждать от сегодняшнего дня. Но оно загадочно молчало, будто бы готовя мне нечто интереснее. Оно было монохромным, совершенно голубым и очень светлым. Будто бы художник случайно пролил голубую краску, а, увидев это, решил: "О, красиво! Пожалуй, оставлю так! Не буду добавлять ни белых облаков, ни серых туч, оно же и так прекрасно!" Кстати о художниках! Нужно позвонить Лене. Сегодня должен прибыть очередной "катер" в виде моей сестры Лены. Она только недавно освободилась от работы и получила заслуженный отпуск. И уже предположительно выезжала из Харькова. - Когда ты будешь? В котором часу тебя встречать? - торопливо спрашивала я, не давая вставить ей слова. - Электричка только отправляется, - терпеливо объясняла Лена. - Идет три часа, к тому же мне нужно будет время, чтобы добраться до Оскола из Изюма. - Ну ладно! - согласилась я, понимая, что пока говорить не о чем. - Мы тебя ждём! Из микрофона её телефона я услышала, как со скрипом от платформы оттолкнулись тяжелые колёса поезда и сначала медленно, а затем все чаще, застучали о рельсы, с каждой секундой приближая меня к встрече с сестрой. - Я скоро! - Отвечала она, вселяя в меня радостное приятное чувство. Вероятно, у нас было совершенно разное понимание слова "скоро", и я подумала, что, когда буду встречать её, обязательно скажу ей об этом. А пока есть время спуститься в яр, который местные ласково называют "ярок". Навестить знакомые места, насладиться прохладными тенями леса, поблуждать среди деревьев и осилить пару глав Маргарет Митчелл.
Разведка буром.
Решено! Собираю рюкзак, накидываю на плечи и "поднимаю якорь", чтобы на время "покинуть причал". Тропинки к самому яру нет, поэтому, быстро миновав соседский огород, я оказываюсь в поле, покрытом пахучими полевыми цветами. Травы ласково щекочут колени, принимая меня в своё дикое царство и оставляют, в награду за решительность, на моей юбке свои колючки. Мимоходом рву первые попадающиеся под руку цветы: нежная ромашка, колючий чертополох, почти усохшие от жара солнца ветки тысячелистника. Собираю их в единый, пестрый букет. Я заметила, что всё, что создается природой, всегда идеально и гармонично. Растения каждый раз удивляют зрение и разум человека своей бесподобной завершенной красотой и яростной жаждой жизни, какую, пожалуй, трудно встретить среди людей! Порою трудно поверить, каким огромным желанием наделено самое обыкновенное, маленькое зернышко! И как сильно оно хочет жить, впитывая в себя каждую каплю дождевой воды. Как жадно желает жить, смело и радостно пить воду из местных подземных вод. Немилосердное, палящее солнце - их серьёзный противник, но все же корни тянутся к родникам. Возможно, они созданы для того, чтобы радовать глаз, но сами того не знают. Ведь не может быть, чтобы они существовали просто так, бесцельно. Для чего-то же они были созданы природой?.. Ветер потрепал мои волосы, и я невольно усмехнулась, почувствовав его теплое прикосновение. А может быть, они созданы, для того, чтобы радовать ветер своим загадочным шелестом? В потоке мыслей я не заметила, как перешла огромное поле и под моими ногами устрашающе распростерся глубокий, вогнутый в землю обрыв. Яр этот был метра четыре в длину и глубину. Впереди расположился пологий спуск вниз, но едва я ступила на него, песок обрушился подо мной, и в доли секунды я оказалась на дне. Отряхнувшись, я продолжила путь, но не успела сделать и пару шагов, как из стены обрыва вылетела и вспорхнула ввысь целая стая ласточек. На миг опешив от их неожиданного слаженного и быстрого пилотажа, я задумчиво остановилась снова, вскинув голову к небу, такому же голубому и безоблачному, как утром. Хорошо им, наверное, здесь жить, не мешает им тут ни человек, ни животное, ни природа. И тут я переполошила их, нарушив мирное, спокойное, повседневное существование. Продолжая идти по песчаному тоннелю и замечая, как он становится все мельче, я, наконец, выбралась из него. Было уже двенадцать. Начинался лес. Густой и дикий, но уже давно привыкший к путникам. Найдя тенистое место под ветвями, я с удовольствием распахнула книгу и, настроившись на тишину и прохладу леса, расположилась на массивных и давно вылезших из-под земли корнях дуба, напоминавших лапы зловещего несуществующего, громадного чудовища. Чуть было я перевернула страницу новой главы, как зазвонил телефон. - Я в Изюме! - радостным голосом сообщала Лена. - Уже еду к вам! - Здорово! - Будешь меня встречать? - Спрашиваешь! - Рассмеялась я, радуясь хорошей новости. - Конечно! Выходить на палящее солнце не хотелось и, недолго думая, я пошла коротким путём, который должен был вывести сперва в самую чащу, а затем на остановку, куда должна прибыть сестра. Тропинка вывела меня к ручью. Здесь воздух становился ещё чище, особенно свежий, прозрачный, наполненный звенящей тишиной, перемежающейся трелями птиц. Вдыхая такой воздух, хочется жить. Переосмыслить жизнь и начать всё с нового листа, будто новую главу книги. Здесь, в лесу, хочется думать, что он твоя особая вселенная и ты единственный её человек, хозяин всех этих величественных и могучих деревьев. Единственный созерцатель теплого и прозрачного неба, отчаянно пробивающегося сквозь бесчисленное количество ветвей и света, словно невесомых на солнце, ярко зелёных листьев. Размеренный стук дятла да мирное, монотонное кукование кукушки приводят мысли в порядок. Когда остаешься один, всё плохое уходит и остается только хорошее. Но дальше ветки были ломаными, а трава, закатанная в землю большими колёсами, свидетельствовала о том, что не обошлось без руки человека. Раздался рёв колёс и чьи-то громкие голоса. Обыкновенное дело, наверняка кто-то решил устроить семейный пикник или шашлыки. Только запаха костра не было, и интонации были вовсе не весёлые, а наоборот, серьёзные и грубые. - Ну что, готовы? - Да! - Чего тянуть? - Ну, что стоите? Давай! Выглянула из ветвей, кто-то из мужчин дал отмашку другому. Не успела понять, что к чему, как вдруг раздался громкий удар, всколыхнувший всё вокруг. В один только миг сердце заколотило так сильно, что его частый стук стал отдаваться в артериях и висках. Это был явно не пикник, а нечто совершенно другое! Я сорвалась с места, и за считанные секунды оказалась в яру. Затем бежала к домам, не разбирая дороги. Узнала свой "причал". - Эй! Ты чего? - крикнул сосед, издалека завидев меня. - Чего несёшься-то? Черта увидала! Я растеряно остановилась перед дядей Вовой, который тем временем спокойно окучивал кусты картофеля. Разглядев моё вспыхнувшее красками от испуга лицо, он вонзил в землю лопату и усадил меня на скамейку под яблоней. - Там!.. Там!.. - задыхаясь, пыталась говорить я, когда испуг почти прошел. - Так! - будто подводя черту моим несвязным бормотаниям, сказал дядя Вова, и закурил "Первак". - Позвонила Лена, - отвечала я, собравшись с мыслями. - Сказала, что близко. Я - её встречать. Зашла в лес. Гляжу: машины. Один говорит: "Готовы? Давай!" И как бахнет! Может, война, дядь Вов! - Какая война, Анька! Мы на Слобожанщине! Дядя Вова крайне спокойно выдохнул табак, и дым заклубился в солнечных лучах. - Да я сам слыхал! - Согласно закивал он. - Ударило знатно! У меня пёс так залаял, я думал грешным делом, с цепи сорвётся! Я ничего не ответила. - Да!.. - С тоской протянул сосед. - Во дела! Было-было, но такого не было! Ох, Анька! Пойду картошку копать! С этими словами он оставил меня и направился к своему огородному участку. Немного посидев, я вспомнила про Лену и отправилась встречать сестру. Спускаясь с горы, обратила внимание, что соседская абрикоса совсем осыпалась. Сочные, спелые плоды одним своим видом напоминали десятки маленьких, горящих жизнью солнц. Вовсе не битые, целые они лежали, даром никому не нужные. Увидев меня, соседская детвора с радостными, приветственными криками бросилась ко мне, не глядя под ноги. Таким образом, только что целые и аппетитные фрукты превратились в липкую жижу. - Аня! Аня! - Галдели они. - Привет! Поняв, что я остановилась и говорю с ними, они замерли и сосредоточенно стали меня слушать и рассматривать. Я подняла с земли не раздавленный абрикос. - Вы почему не едите? - Мама говорит, опасно! - Отвечала Полина, семи лет. - Ну, можно помыть и будет безопасно. - Пояснила я. - Всё авно, не азешает! - С искренней досадой добавил пятилетний Ярослав, которому до сих пор никак не давалась буква "р". - Очень странно... - Заметила я и, попрощавшись с ними, пошла дальше. Посёлок был пустой, и по дороге я не встретила ни одного человека. Лена приехала в точное время, минута в минуту. Уже успела купить где-то квас и, слегка захмелев от него, весело рассказывала обо всех и приключениях в дороге. Когда она замолчала, я в ответ рассказала про случай в лесу. - Квас будешь? Я отрицательно покачала головой. - Удивляться нечему, Анька! - Я не поняла, что это было... - растерянно призналась я. - Мне казалось, весь лес подскочил на месте! - Бурят землю, - вдруг сказала сестра, сделав глоток освежающего напитка. Я не выдержала и тоже приложила горлышко к губам. - Но зачем? - А ты что, не знаешь? - удивилась Лена, вскинув брови. - Газ! Сланцевый газ! Весь Изюм об этом говорит! На улицах делаются отметки для буровых вышек. От сестры я узнала, что такое сланцевый газ и фрекинг. Она рассказала про гидроразрыв, который способствует разрыву пласта. - Но ведь это может оказать губительное действие на окружающую среду! - негодовала я. - Они что, не знают?! - Не может, а оказывает! - А это ты откуда знаешь? - Знаю, - отвечала сестра. - И они знают! - Но зачем тогда... - Деньги. У меня не было слов, чтобы высказать свои мысли по этому поводу. А сестра продолжала. - Технология эта, мне сказали, требует использования больших объемов воды, которая смешивается с химией и подается в землю. Со временем вода выходит на поверхность, где может попасть и в питьевой источник. - То есть Оскол останется без воды? Ручьи и колодцы - всё придет в негодность? Сестра не отвечала. - Во всем мире это запрещено! - вздохнув, она продолжила. - Но сама понимаешь, для того, чтобы не зависеть от России, Украина готова и на это. До горы, на которой находился наш дом, мы шли молча. Впереди нас на гору проехала машина, предварительно посигналив и предупредив о себе. - Жаль, что людям всё равно, - наконец сказала Лена. Поднявшись вверх, я увидела, что абрикосы окончательно сравнялись с землей и были в прямом смысле слова впечатаны в каменную дорогу. - Лена! - в сердцах воскликнула я. - Посмотри, посмотри! О чем ты говоришь? Конечно, людям всё равно. Им же даже не хочется собрать плоды с деревьев. Может лень, может не нужно. Они по ним лучше ходить будут! Это же проще! Им всё равно, что будет! Скажут: "Сланец добывать будем", а они в ответ: "Нам всё равно, только нас не трогайте". - Да чего ты вскипятилась! Остынь. Я замолчала - остыла. Дома сестру приняли тепло. Разговаривали, ужинали вместе, смеялись, думали, лопнем от обилия пищи на столе. Но все остались целыми, а отдых только поспособствовал её оседанию. Вечером мы вдвоем пошли гулять. Остановились на старом мосту и уселись прямо на нём, свесив ноги к ручью. - Я боюсь, - без стыда призналась я. - Чего?.. - Что вот его не будет, - ответила я, кивнув на ручей. - Что в Осколе мы с тобой не покупаемся. - Эх, Анька!.. - Нет, правда, Лен! - продолжала я, настойчиво. - Думаешь, они остановятся? Подумай только, что водохранилище осушится, что река обмельчает, леса высохнут. Что здесь тогда будет? - Ничего, - понимающе ответила сестра. - Пойдем дальше? - Нет, не пойдем, - сурово пробормотала я. - Почему? - Потому что мы побежим! - рассмеялась я и весело хлопнула её по плечу. В детстве так часто бегали. Играть особо не хотелось. А бегать мы всегда были непротив. Лена была старше меня на пару лет и всегда без труда догоняла меня. На этот раз я схитрила. Увидев небольшую возвышенность, я лихо взбежала на неё, а Лена, оторопев, остановилась у подножья. - Ну, чего застряла там? Давай сюда! Лена приняла мой вызов и бойко поднялась вверх. Мы уселись и стали глядеть на небо. Начинался закат. Лучи его разливались по небу, которое только начинало темнеть. Крыши домиков и окна поблескивали, среди веток леска из которого мы вышли. - Лена, посмотри, как красиво! - Радостно выдохнула я. - Прямо ух! Скажи, что будет через год? - Я же не оракул! - смеясь, оправдывалась сестра. - Не могу всего знать! - А что знаешь? - Знаю, что будет сегодня. - И что? - Сегодня будет!..- медленно проговорила Лена и, выдержав торжественно интригующую паузу, воскликнула - Лунное затмение! - Да ты что? - обрадовалась я. - Правда? - Да, - спокойно отвечала она, ни на минуту не сомневаясь в своих словах. - Значит, будем смотреть? - Конечно. Хорошо с Леной, настоящая сестра и подруга в одном лице. Ещё немного посидев, мы спустились и пошли дальше, болтая о всякой ерунде и собирая цветы. В разговорах не заметили, как получился большой, пестрый букет. Вышли к реке. - Ты знаешь, - сказала я, - мне кажется, она уже начинает мельчать! - Анька, - рассмеялась Лена, - ты с годами становишься только мнительнее. Река спокойно и привычно несла свои воды куда-то далеко, в другие поселки и города. Уже начинала цвести, но течение её оставалось таким же быстрым. Песок был ещё теплым и мы с удовольствием разместились на нём. - Знаешь, сколько народу здесь было на Ивана-Купала! Мне казалось, больше тысячи! - Жаль, меня не было! - Расстроено вздохнула Лена, в другую секунду глаза её загорелись уже давно знакомым для меня весёлым азартом. - А знаешь, что? - Что? - Давай забросим этот букет куда-нибудь подальше в реку и загадаем желание! - Давай! Лена зашла по колено в воду и спросила: - Загадала? - Да! И она, размахнувшись, бросила цветы в самый центр течения, так что они стали быстро отдаляться от нас, унося моё желание к логическому исполнению. Выбравшись из воды, Лена нетерпеливо стала меня допытывать: - Ну, говори! Что загадала? Что загадала? - Да ну... - отворачивалась я. - Ну, скажи! - Смеяться будешь! - Нет! - Я захотела узнать, что земля думает, о нас. - Конкретно о нас с тобой? - удивилась Лена. - Да нет же! О людях в целом. Лена всё-таки рассмеялась, и до конца нашего пути домой не уставала рассказывать мне о моем детском виденьи мира, о моей наивности, и базовых рассуждениях, о том, что пора взрослеть.
Лунное затмение - откровение Земли.
Дома нас к ужину ждали родители. Отужинав и поделившись впечатлениями от прогулки, заварили какао и вышли во двор. Ночь была очень темной, и вся Её Величество Ночная Тьма была усыпана, как настоящая королева, россыпью золотых звезд. Полная луна действительно была не такой, как обычно. Сегодня она казалась гораздо больше обычного. Как мне объяснила сестра, затмение возникает, когда Луна проходит внутри земной тени. Земля слегка затемняет Луну, а затем тень начинает "покрывать" часть спутника, оттого она приобретает красный, словно кровавый, окрас. Мы расстелили за двором коврик, и стали смаковать напиток, болтая и поглядывая на небо. - Говорят, последнее такое лунное затмение было сто лет назад. - То есть в 1918 году? - Похоже, что да. Наблюдая за этим волшебством, я не заметила, как согревающее какао стало усыплять меня. Я удобно разместилась на коленях сестры, а она, не обращая внимания, всё без умолку рассказывала про Парад Планет и прочие космические чудеса. Ветер тихонько проскользнул совсем рядом со мной, и под ним зашелестели высокие травы. Проведя по ним рукой, я не заметила, как погрузилась в сон. Перед глазами всё ещё сверкали звезды, будто бы я и не закрывала глаз. В моём сне летали звезды, падали одна за одной кометы и светили в воображении лучи прекрасной луны. "Что же всё-таки думает о нас Земля?" - мысленно спросила я у себя и откинула руку наземь, откуда брало начало всё живое и даже когда-то давно - человек. Я услышала голос самой Земли. - Ну же, сколько? Сколько теперь показывает ваш календарь? Двадцатый? Нет? Уже двадцать первый век! Как забавно! Сложно представить, сколько я уже существую. Эти существа, населяющие меня и называющие себя человеком разумным, изобрели множество гениальных вещей. Я познала все эти вещи. Всё началось с первобытного копья, загнанного в кожу оленя, это было первым, что сделал человек. Тогда я поняла, что вряд ли когда-нибудь сможем жить в мире. Спустя много лет какие-то умники изобрели прикладную математику, время, статистику, политику, шахты и автоматизированные производства и множество других удивительных, и, как мне кажется, лишних вещей. Без которых они вполне себе могли существовать. Первой, как я уже сказала, стала прикладная математика и если верить этой науке, которой сейчас доверяет все человечество, проживающее на моих плитах, то я существую две тысячи сто лет со дня их эры. Всё это огромная глупость. Я ведь знаю, что времени на самом деле не существует. Я существовала и буду существовать вечно, а человек не доживает даже до конца нового века, оставляя свои останки в моих черноземах. Вы думаете, это я уничтожаю их? Вовсе нет. Это они сами. Все проблемы, от которых гибнет человечество, начинаются в их головах. Кризисы, политические болезни, аварии, распри, войны... Разве всё это придумала я? Человечество занимается самоуничтожением. Позже ещё одним умником была выдумана химия. После изобретения этой, как теперь принято считать людьми, "неотъемлемой, важнейшей науки среди других" я стала страдать больше. Сперва неглубоко и щекотливо они стали легонько копать мои недра в поисках каких-то химических элементов. А затем уже стали высасывать их по полной, наладив автоматизацию. Особенно не утруждаясь при этом процессе, они даже не думают, к чему это приведёт в их жизни в дальнейшем, думают лишь о деньгах, бизнесе и удовольствиях. Разве я не дороже денег? Разве, если бы не существовало меня, они могли бы позволить себе дорогие машины и дома? Но, к сожалению, ни один из них не понимает этого. Меня понимает только Марс. А человек по сей день терзает моё тело, всё медленнее заставляя биться огненное сердце внутри меня. Когда я открыла глаза, Луна полностью налилась красным, приобретя жуткий, пугающий вид. Так что меня тотчас охватил леденящий кровь страх от этого таинственного и прекрасного зрелища. - Как ты думаешь, Марс может нам объявить войну? - вдруг сонно озвучила я свою странную мысль. - Он же все-таки воинственная планета... - Конкретно нам с тобой? - Снова усмехнувшись, спросила Лена и всерьёз спросила: - Ты что, с ума сошла? - Нет, - так же серьёзно отвечала я. - Просто подумалось... Не важно. Знаешь, Лен... Жизнь очень забавный подарок! - Чего ты так решила? - Поначалу этот подарок переоценивают, думают: "Мне вручили вечную жизнь!" После - ее недооценивают, находят просто никудышней, слишком короткой, неуспешной и бесполезной. И, наконец, сознают, что это был не подарок, жизнью просто дали попользоваться ненадолго. И только тогда ее находят по-настоящему ценной. Звезды продолжали падать, а мы с сестрой, задумавшись, замолчали, продолжая жадно смотреть на падающие звезды.