Залитый апрельским солнцем асфальт, запах свежей листвы и первых распускающихся цветов, медленный и ленивый ветер гладит своим дыханием проснувшихся ото сна неторопливых прохожих... Всё плавно, тягуче, приторно тепло. Ты идёшь без цели, без ощущения времени и пространства по знакомой с детских лет улице, задыхающейся от пыли и грохота проносящихся машин, но твой душевный покой ничем не нарушить. Насколько изумительно и увлекательно, находясь на невесомом облачке, несущем тебя вдаль, разглядывать с нескрываемым интересом лица, медленно плывущие справа и слева. Вот молодая мамочка успокаивает плачущего своего малыша, а дальше незнакомая тётка, спешащая в неизвестность с неподъёмной сумкой, кто-то сзади так и норовит приблизиться к тебе настолько, чтобы ты чувствовал его горячее дыхание... Мужчины, девочки, старушки - все одинаково восторженны и светлы в своём порыве следовать лёгкому, ненавязчивому призыву весны.
Вдруг что-то вздрогнуло где-то внутри тебя, заставило обернуться, возилось маленькой и острой булавкой в самую плоть... Ты увидел его...
Когда-то ( казалось, это было тысячи миллиардов лет назад, во сне, связанным с милым детством ) этот человек дышал тем же воздухом, что и ты, ходил по одной и той же мягкой изумрудной траве, вечно влажной подъездной лестнице старого дома. Вы были соседями. Ты помнишь именно его. Молодой ( а тогда тебе было угодно думать, что в свои тридцать он стар! ), привлекающий своей неординарностью мужчина, каждое утро выгуливающий своего четвероногого друга. Он травился тебе. Добрая лучистая улыбка, та же лучистость в глазах, манере говорить, двигаться, мыслить.
Эта бесконечная любовь к жизни поражала, дарила радость и покой. Любимая семья, любимая работа, любимая собака - всё, что окружало его изо дня в день, было любимым. Когда твоя бабушка думала о чём-то бытовом, продовольственно-важном и единственно интересном, сосед, казалось, просто не замечал проблем. Нет, они есть в жизни каждого. Просто нужно уметь ( что в некоторой степени дар ) не замечать их, воспринимая лишь как очередную нерешённую задачку, посланную судьбой. Ты никогда не решался подойти к нему. Зато насколько занимало тебя сидение у окна и разглядывание каждой чёрточки его весьма интересного лица, оттенков мимики, жестов. Вот сосед выходит из подъезда, а ты уже на страже. Плавная, свойственная очень немногим мужчинам походка завораживала. Крепкое телосложение не отталкивало своей пугающей силой. Напротив, в нём чувствовалась сила созидательная, располагающая к себе. Но самое интересное в человеке, естественно, его глаза, взгляд. О, как удивительно добры и ласковы были его глаза! Сияющие, переливающиеся, обращённые ко всему миру и живому в нём, словно тихо нашёптывающие: "Я вас всех люблю..." Они, эти удивительные глаза, всё время, что ты смотрел в них, улыбались. Брови никогда не приближались друг к дружке, образуя несколько тревожных морщин и складочек между собой. Они как-то летели вверх, в небо. И оттого столь милый, наивный взгляд получался у соседа, что невольно хотелось улыбнуться. Плотно сомкнутые губы совсем не означали, что это выражение какого-то недовольства. Эта сжатость вызывала необъяснимое появление полуулыбки на лице увлёкшего тебя человека. Ровная спина, казалось никогда не согнётся под тяжестью вопросов жизни. Стремление ввысь не уйдёт, не ослабнет со временем. Для тебя стало естественной традицией в одно и то же время наблюдать за своим идеалом сквозь оконное стекло, замечая всё новые и новые особенности интересующего тебя человека, разглядывая ( а точнее, пытаясь сделать это ) оттенки его настроений, мысли, чувства, мечты...
Сложно сказать наверняка, что случилось в тот момент, когда обожаемый сосед скрылся из твоего детства. Помнится, что-то мама с бабушкой говорили на кухне, наполненной мрачным светом дождливой осени, о несправедливости и судьбе: " ...мне так жаль его!.. (шум за окном), ...жена была смыслом жизни... (всплеск воды), ...очень жаль...". Из этих немногих фраз ты, будучи ребёнком, не понял ничего. Он, жена, смерть... Что это? Про кого они говорят? И теперь, обернувшись назад в залитый солнцем апрельский день, ты понял всё...
От него осталась какая-то странная, полуразрушенная трагедией тень. Перед тобой всеми брошенный, никому не нужный старик, похожий на тех, что просят милостыню на паперти или а подземном переходе. Это легко определяется, есть ли у старого человека любящие дети, внуки, способные позаботиться о нём. Если человек стар, но ухожен, нетороплив, весел, то счастье определённо не обошло его стороной. Но ты, гляди на некогда красивого и любимого тобой соседа, сражён сегодняшним обликом его. На улице духота, жара, а он закутан в какое-то драное пальтецо ( раньше у него такого не было ), вязаная спортивная шапка нахлобучена на облысевшую голову, сгорбившись, опершись на сделанную из крепкой палки немеющими немощными руками тросточку, бредёт по тротуару. Губы медленно шевелятся. Бормочет что-то и изредка покачивает головой. Но глаза! Что стало с ними?! Налитые пережитым горем, бесцветные, обращённые куда-то в себя, в свою душу, в свою боль. Осталось в них прежним лишь то, что они всё так же по-детски наивно и добро смотрели на окружающий мир, говоря теперь: " не обижайтесь, не злитесь, вы невиновны, а смерть... она совсем не страшна, её даже ждёшь, а она всё не идёт, не торопится, забирает не тех... Ну ничего, я подожду ещё, недолго осталось... Там не страшно, не больно... Там светло... Там есть она..."
Узнав его, подойдя к нему, ты попытался заговорить, напомнить о старом, ныне снесённом доме, о собаке, о мальчишке, наблюдавшем из окна. А он улыбнулся своей чистой, невинной, непонимающей улыбкой, посмотрел в твои глаза, в свою морщинистую тёмную руку твою молодую и сильную, отвернулся вдруг, будто скрывая подступившие слёзы и ... пошёл прочь...
А ты, оставшись со жгучей болью где-то внутри, сглатывал подступивший к горлу ком и думал о том, сто у него, оказывается, прозрачные голубые бездонные глаза, в которых перевернулась жизнь, не оставив даже памяти, забрав воспоминания, причинив боль и подарив надежду на свет, на совсем другую жизнь души, где нет боли, нет страха, есть она...