Antoin : другие произведения.

18 - Пешки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Постоялый двор был полон — ещё бы, место для него выбрано людное. Когда путники и торговцы едут из Парижа в Лион, рассчитывая прибыть в него днём, то удобнее всего заночевать и отдохнуть как раз там, где хитрец Роже устроил своё прибыльное заведение, да и как не поддаться искушению в виде горячего ужина и мягкой постели, хотя гостиница была самой что ни на есть заурядной.
  Постоялый двор был полон - ещё бы, место для него выбрано людное. Когда путники и торговцы едут из Парижа в Лион, рассчитывая прибыть в него днём, то удобнее всего заночевать и отдохнуть как раз там, где хитрец Роже устроил своё прибыльное заведение, да и как не поддаться искушению в виде горячего ужина и мягкой постели, хотя гостиница была самой что ни на есть заурядной.
  Представьте себе свисающее с потолка на чёрных цепях колесо с налепленными на него свечами, грубые столы, за которыми сиживали, наверно, ещё при Хлодвиге, потемневшие стены, маленькие оконца, запах тёплого воска, перебродившего вина и жареного мяса - типичная общая зала провинциального постоялого двора. Как и в любой другой вечер, гостиница собрала в своей тёплой утробе живописнейшее сборище. Кого здесь только не было: купцы, сбившиеся в тесную компанию для защиты от случайных разбойников - не удивительно, рядом с ними нечего делать тому, кто не находит удовольствия в постоянном обсуждении цен на зерно и новых пошлин в Марселе, - гордые дворяне, кичащиеся богатством плюмажей, ремесленники с нехитрым скарбом в узелках и холщовых сумках, монахи, мрачно ужинающие шпинатом, офицер, вроде бы спешащий со срочным донесением, да ещё куча таких типов, о которых ничего определённого не скажешь, но держать с ними ухо востро не помешает.
  Роган занял самый тёмный угол из всех. Перед ним на столе лежал небогатый, но сытный ужин - четверть краюхи хлеба, бутыль со слабым вином, несколько луковиц, да крупная рыба, умело обжаренная до хрустящей коричневой корочки. Рядом на лавке пристроились ножны с его верной чинкуэдой; такие мечи весьма в ходу в Италии, где никого не удивить странной формой их клинка, который расходился от тонкого острия равнобедренным треугольником так, что у гарды его ширина была в пять пальцев. Роган мрачно глядел на меч, который казался ему магическим изделием безумного колдуна. Столько раз попытки избавиться от него оканчивались ничем. Даже теряться чинкуэда не хотела - стоило оборонить её однажды, как Рогана нагнал случайный всадник и с улыбкой вернул подобранный меч.
  В последний раз за оружие Рогану пришлось взяться совсем недавно.
  Проклятая длань чумы дотянулась до Милана. Улицы опустели. Двери домов были открыты, но ни один вор не входил внутрь. Согнанные властями каторжники крючьями вытаскивали тела, грузили на скрипучие телеги и везли на погосты, давно переполненные столь небывалом количеством трупов, будто весь город переселялся туда. Одни горожане не выходили на улицу и тщетно молились, другие в ожидании смерти предавались разгулу и разврату, пируя с неистовством сумасшедших. Лишь немногие священники, ведомые Карло Борроме, помогали больным и как могли очищали город от заразы. На каждом перекрёстке пылали огромные костры, отгоняя чуму, и оттого казалось, что пришёл день Страшного Суда, и Преисподняя разверзлась на земле.
  Когда его дорогая Минна умерла, Роган сам понёс её тело на кладбище, от горя став безучастным к опасности подхватить ту же болезнь. Озарённые пламенем ночные улицы ложились под ноги, извивались крысиными хвостами, а он шёл и шёл, неся лёгкое, почти невесомое тельце, и колыхался за спиной чёрный плащ, хрустел под сапогами выброшенный на улицу мусор, смешанный с пеплом, перехватывало дыхание от сладкого смрада разлагающихся трупов, который не могли перебить никакие благовония. На обратной дороге Рогану пришлось обнажить чинкуэду и прижаться спиной к стене, когда на него напали обезумевшие люди - почувствовав у себя признаки болезни некоторые впадали в неописуемую ярость и кидались на окружающих подобно диким зверям. Видит Бог, он не старался победить. Не цеплялся за ставшую бессмысленной жизнь. Он лишь защищался. Такое чувство, будто чинкуэда сама отражала чужое оружие и сама находила сердца врагов.
  Он оставил за спиной город, Италию, исходил землю вдоль и поперёк, пока наконец не обнаружил себя здесь, на этом постоялом дворе - словно очнувшись от сна. Странно. Как будто разом ушли неуверенность и беспокойство, а то, что он оставил в Милане, уже не казалось причиной для стремления умереть. Время - великий лекарь. Теперь всё что есть у Рогана - это верный меч и не менее верные руки, сильные и надёжные, никогда не чуравшиеся работы, да ещё своим потом заработанный кусок хлеба. Мало на свете сокровищ, равных этим.
  Чего только не было в его жизни - монастырь в юности, откуда он сбежал, галеры Средиземноморья, паломничества, тяжёлый труд, войны... Главное - в любой передряге, в любую тяжкую годину он делал всё, что может, а значит - то, что должен. Не в чем ему себя упрекнуть, и нет чувства приятнее этого в том возрасте, когда большая часть отпущенного Господом земного времени уже за спиной. Его путь не уникален - тысячи смогли бы рассказать подобную историю. Он редко видел улыбки Фортуны - но так давно привык стойко встречать неудачи и поражения, что жизнь вовсе не представлялась ему безрадостной или тяжёлой, он принимал её такой, какая есть.
  Роган не раз видел подобных себе людей, близких по духу, словно все они были из одного племени, разбросанного по всей земле. Они не вершители судеб, мановением руки изменяющие жизнь народов. Они не пророки, слова которых высекают ревущее пламя и бросают многотысячные армии в жестокую бойню или останавливают бессмысленную войну. Они не блистательные фигуры, которые летают по доске и сплетают свои ходы в тайные комбинации, появляясь то тут, то там. Они всего лишь пешки. Пешка не знает ветреных манёвров - только прямой путь перед собой, только одну единственную цель, которой, скорее всего, никогда не достигнет. Пешки можно не замечать, можно бездумно тратить их, но приходит время, когда одна лишняя пешка решает исход игры, бывает так, что один маленький шажок неприметного солдата опускает единственную необходимую пылинку на весы победы. Но всё же больше всего они важны тем, что никогда не отступают, их каждый ход - навсегда: "Здесь я стою и не могу иначе". Потому-то и гибнут пешки, когда хитрец-ферзь убегает, спасая жизнь...
  Иногда и в жизни бывает, что нужны такие люди. Люди, которые верят в долг, честь и твёрдость данного слова. Это часто вызывает издёвку, часто оказывается ненужным, но однажды наступает час, когда над этим перестают смеяться, час, когда все замолкают, понимая, что всё зависит лишь от стойкости пешек...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"