____________________________________ Колян - Венечка новой формации.
Мы приехали к станкостроительному к концу рабочего дня. На территорию пройти не составило никакого труда. Прогулочным шагом, дефилируя вдоль жалкого зрелища тюков с поролоном для диванов, самих диванов, сложенных штабелями, ящиков с краской, пластиковыми тарами с игрушками ... мы с недоумением обозревали полный сброд производств.
Времена станкостроения, видимо, претерпевали упадничество, и кризис виделся во всем.
В диспетчерской никто не смог толком сказать, где находится цех приборов точной выверки, но зато с хихом и гоготом, оплели своими комментариями человека, которого мы искали, с точностью указав его место расположение.
Популярность Коляна была всеобщей, как мы обнаружили по пути, переспрашивая дорогу, плутая в лабиринтах этой промышленно-полубытовой зоны. По словам и улыбкам трудно было понять отношение к нему. Я уже начинал сомневаться в рекомендациях мне данных, и когда, наконец, среди груды каких-то непонятных изделий и станков мы его увидели, я совсем приуныл.
Тощий и какой-то несуразно-формо-образованный, с ярким фингалом под глазом, но при этом в очках недешевых, тонкой работы и, что было верхом нелепости при его балахонистой робе, дорогих швейцарских часах gallinaqui. Поймав удивленный взгляд Сереги, он пояснил с гордым достоинством:
- Подарок адмирала!
Сантыч, мой друган, увязавшийся со мной на эту встречу, каким-то своим платиновым нюхом учуяв необычность "приключения", встрепенулся, тихо ржал и приговаривал своим всегдашним слогоном:
- Вот ведь как удачно-весело то, корень-ясень! ))
Корень-ясень нам похоже тоже обрадовался. Впрочем, я его мало, видимо, заинтересовал, а Серегу он разглядывал с большим любопытством и живостью, не слушая, как казалось, что я ему говорю. Я совсем было приуныл, и потерял надежду на успех "предприятия", но Колян неожиданно очень по деловому расчертил мне сложности дела, добавив веское:
- "надоть детали обдумать, тут так сразу не скажу мля .." - сделал серьезную физию, и добавил многозначительно - "детали нужно обсудить сразу же, здесь есть местечко неподалёку, оченно даж неплохая капельница!"
Сантыч реагировал на заявленное положительно, аргументировав, что это будет неплохой разминкой ( мы собирались ехать на шашлыки в Репино, потому и встретились - хитрый жук специально напросился ко мне пассажиром, оставив свой мерс дома, зная, что я не только отвезу его потом домой, но и прослежу его компактность и состояние в "процессе" ))
Колян выглядел возбужденно заинтересованным в действе, но моим сомнением по прежнему было, что именно представилось ему интересным - предстоящая обсуждаловка в капельнице, или само дело.
Дело было довольно сложное. И не то, чтобы я сильно нуждался в его, Коляныча, содействии, просто не знал с чего начать, никогда не делал еще этого, да и никто не делал. Было это своего рода пионерство в интерьерном строительстве. Сама идея, как мне казалось, была сюррной, клиентом моим одобрена, и успешное ее воплощение решало сразу множество пространственных и инженерных задач, и была очень выигрышной в плане зрительного эффекта, и даже очень сильно эффектной. Так мне это виделось.
Суть идеи - устройство огромного стеклянного витража в качестве перегородки между холлом и кабинетом, а необычность ее, что перегородка эта должна быть выгнутой, по круглому очертанию холла, с круглым плафоном росписи и мраморной розеткой в центре пола. В этом и заключалось так называемое пионерство: витраж из гнутого стекла такого размера еще никто не производил. Стекла очень толстые, фацетированные, размеры их превышали все существующие печи для гнутого пресса, а сложность еще была в том, что они разного рисунка по форме, и потому требуется предельная точность стыковки.
Вот такой станок (печь) для плавки и необходимо было сделать. Здесь. Как предполагалось этим самым Колянычем, коего мне порекомендовал очень даже компетентный человек, которому я уже дважды пытался дозвониться, чтобы уточнить его рекомендацию ... но ... безуспешно.
Дело было пятничное, нормальные люди уже катились в сторону отдыха. Не я. У меня выходных и отпусков нет, тем более летом - самый строительный разгар производства именно в теплые денечки!
***
Мы стояли около моего джипа, недалеко от проходной, когда Колян, наконец, вышел.
Сантыч тихо заржал, глядя на него. У меня тоже что-то булькнуло в животе, но я старался сдерживаться. Золотых рук мастер был в белом потертом костюме при бабочке, в ковбойской мексиканской шляпе и ярко-красных кожаных туфлях с загнутыми носами. Очки, сложенные в такой же красный кожаный футляр (как я догадался), что сильно оттопыривал нагрудный карман пиджака, и часы, которые рекламировал по телеку сам Беккер, теперь казались цветочками меленькими при такой подаче тела в бытность жизни!
Колян, ничуть не смутившись, в джип садиться отказался, предложил пройти к обозначенной им кафешке, которую он называл капельницей, краткой тропинкой.
Хитрость эта была тут же разгадана - вдоль нашего шествия нам встретилось с полсотни народу мужиков, уже отдыхающих с банками и бутылями пива, которые с шутками и прибаутками нас приветствовали. Вскоре весь этот народец подтянулся к бару. Предстоящий спектакль, видимо, был популярен и востребован. Мы даже и не подозревали, что нас ждет, но Сантыча все больше распирало любопытство, а меня неподдельная грусть - я уже жалел о потраченном зря времени.
***
- ...что чревато
- ...чито?.. это ты мне?!.
- ... да я... да дайте мне... да я щас... спокойно, спокойно, пиво охлаждается.
- а, ну, тогда базарь, по барабану...), а кроме того принижает достоинства ума (как если бы у ума были достоинства и как если бы он был един...
- спасибо), но я хотел бы продолжить...).
- В этот раз мне в голову
- ... кому?
- Кому??
- ... кто? Я? Я пива дожидаюсь, вообще-то, и советую мне не мешать...
- да-да ... пришла мысль
- она мысль! она бесплотна...
- плиа... знаю я: как я пьяный, все сразу бесплотны...
- ... тише, тише - все свои)
- Собственно (а вот за это бан, дружище!
- ...а?
- ... "собственно" отсылает к "собственности", а поскольку последняя не была толком прояснена, всё провисает к чёрту!
- ...да это же просто оборот речи мля!
- ... а... тогда играйте...), собственно, вся философия строилась на перевёртышах.
- Нет, я не буду здесь выспренно вещать
- А он может, кстати, он может и так!.. долдон выспренный...) о том, что вся философия изначально была перевёртышем мифа
- Об этом уже выспренно вещали другие... байку помнишь? ... про первого философа Фалеса ... но поскольку трудящиеся
- ... сам ты трудящийся!..)
- ... желают несколько баек, то я и впрямь расскажу их ))
Первую байку, не слишком потрёпанную, ты ж знаешь, что есть истории, липнущие к зубам так, что под конец кажется, будто ты с ними родился...), рассказывает нам Аристотель. Стагирит (а таково было его погоняло - и в эпоху Саши Македонского не было более авторитетного погоняла) был мастером по рассказыванию баек о давно умерших (и, следовательно, никак не могущих ему отомстить) философах. При этом его не очень-то интересовала история и истины, в ней скрытые, ведь его философия мля была над временем, просто он любил потрепаться. И как каждый любитель потрепаться, он получал упрёки в непрактичности своего рода занятий.
В таких случаях Стагирит обычно кивал на север, кагбе указывая на Македонию, которой (а значит, и Грецией) управлял его ученик (со всеми вытекающими для Аристотеля последствиями). Но для тупых мля, не понимавших кивков на север, Аристотель за бокалом-другим-третьим хиосского рассказывал о Фалесе. Персонажа в своё время тоже (на этом "тоже" Аристотель делал особое ударение, кагбе вписывая и себя в конгломерат семи мудрецов) упрекали в безжизненности. Когда же Фалесу надоело всё это выслушивать (к тому же - как это бывает иногда с нами, философами ...
- ... вот и я повторяю жест Стагирита), - бармены по всей Ионии уже перестали отпускать вино в долг), он достал свои старые списки прогнозов погоды (над ними уже тогда все посмеивались), дождался сезонного урагана, и, пока селяне готовились к концу света, по дешёвке арендовал все винодельни в округе. Когда пришёл урожай, граждане Ионии оказались вынуждены приплачивать втридорога за производство вина из собственного винограда.
- ... спустил всё на то самое винище: ему, как философу, не важен был результат, важен был принцип - философ умнее остальных! (!)))
- Про непрактичного Фалеса была и другая, более известная байка. Её в своё время тоже рассказал Аристотель - ну, а за ним, как водится, подхватили: стоит открыть любой сколько-нибудь серьёзный труд, и везде всплывает эта история. Фалес, облапошив ионийских селян на вино-водочной теме (не только в 90-е на этом создавались и прогорали состояния), вернулся к жизни частного лиц
- ...по-гречески - идиота)
- ... не перебивай мля ... занимаясь в основном ночными прогулками ... как он говорил (чему, кстати, не все верили), с целью созерцания ночного неба. И как-то, в очередной раз созерцая звёздное небо над собой ...
- ... эт ты о моральном закон в себе? )) Кант, увы, не был оригинален)))
- ... ээ ... не мешай ... Фалес, на радость очевидцам ... а в Ионии 7-го века до нашей эры одной из любимых форм развлечений было наблюдение за Фалесом, наблюдающим ночное небо), с шумом, цепляясь бородой за коряги, навернулся в канаву...
Народ радостно (и не без облегчения - ну наконец-то!..) расхохотался...
- Но дело не в этом. Видите ли, мне нравится ремикс этой истории от Гегеля - Сантыч видимо был в ударе, и никак не уступал Колянычу, гнул свою линию - ... известного берлинского техно-продюсера 19-го века. Чтобы осознать мощь его ремикса, нужно представить себе самого Георга Вильгельма Фридриха "Гегги" (а близкие звали его попросту Гелем - поскольку свои волосья и парик (никто и не заметил, когда в точности одно сменило другое) он щедро удобрял сим снадобьем) Гегеля - Бога философии, не сходившего с трона последние десятилетия своей жизни, человека, вернее, фигуру, чьими словами скрежетала сама мысль
- ... ну, как Paul van Dyk, да?
-...мм... вроде того, только умнее). Эта золочёная статуя говорит голосом, в котором скрыто всё, но на поверхности хитроватое, злобное, предупреждающее и вместе с тем нейтральное (Он-то выше!..) отвращение [всё произносится очень медленно] Когда Фалес свалился в канаву --- народ рассмеялся... вы знаете --- напрасно народ смеётся... ведь если Фалес только что свалился в канаву, то народ-то - уже там.
Я уже давно потерял нить разговора. Собственно, это не был разговор, это было похоже больше на репетицию какого-то неизвестного мне спектакля, сценарий которого написал некто известный Коляну и Сантычу, но неизвестный мне, а режиссером этого действа был сам бог или дьявол ... кто-то из них явно, иначе как бы они, эти два яростных актера нашли тот ритм и понимание, и струю, и тон, и бег мысли, которая была как одна общая, и лилась и лилась не прекращаясь, как пиво, которое все подливал и подливал местный бармен ...
Отлучившись ненадолго, и из довольно отдаленного кабинета, проржавевшего от отходов (отливов) пивных рек, услышал надрывный Серегин крик. Что тот кричал, трудно было разобрать, но смысл я понял. Коляныч не очень уважал Гегеля.
Когда я входил в прокуренный набитый до отказа зал (очень вовремя как оказалось), Сантыч замахнулся, перевесившись через стойку над народным философом, но поймав мой изумленный взгляд (агрессивным я его никогда не видел), спохватился и заржал:
- ... а вот за это бан, дружище! )))
Меня поразило, что Колян даже не шелохнулся, не дернулся защищаясь. Он только зажмурился, как ребенок, получающий оплеуху от отца. Я испытал такой стыд и неловкость за все свои смешки и подтрунивания, которые смешивал с Серегиным сарказмом в начале этого философского дискурса.
Мы уже забыли о своей поездке к профессору на шашлыки, время близилось к полуночи, народ расходился, уходили последние. Расплатившись за выпитое (как оказалось, угощались за наш счет многие )), я загрузил не прекращающих дискутировать философов в машину. Сантыч, сразу повалился на задние сидения и лежа, уже как-то в полусне, вещал:
- ... значит ли это, что на хуй пошло не всё? ... что произносящий всё-таки оставил кое-что для себя, как-то - чувство неловкости в дурацких ситуациях, чувство гордости за что-то там?..)
- ... ну ... мля ... подобное оборачивание на себя, или вворачивание в себя, несомненно, предшествует произнесению столь основополагающей ... с точки зрения обыденных идеологем или даже фактов, "пойти на хуй" - это и есть "вернуться к основам", "посыл" на хуй - и есть осново-положение) сентенции: "а пошло оно всё на хуй!" - это крик бойца, окопавшегося в блиндаже собственного нутра, - боец, разумеется, сражается уже не за победу, но за то, чтобы погибнуть со знаменем в руке (думаю не нужно говорить, что написано на этом знамени...).
- А пошло оно всё на хуй! - радостно поддержал провокатор Сантыч.
- ... ну да ))) По-хорошему, слова должны здесь буквально выплывать, словно "расписные Стеньки Разина челны". Момент замедления чрезвычайно важен: едва произнесённые, слова повисают в воздухе, давая возможность полюбоваться на себя с разных ракурсов, присмотреться, призадуматься ("батюшки-святы, что это я сказал?.."), скорректировать направление, а возможно, перекрасить всё в шутку. Кое-кто, конечно, осознавать ничего не будет, посчитав неспешно дефилирующие словеса миражом ...
- ...не будем об этих несчастных!
- ... прошлое впоследствии нанесёт не один контрудар по тем, кто не счёл необходимым хоть как-то прояснить (для себя) свою позицию в отношении крушения. Ибо:
"А пошло оно всё на хуй!" - это, несомненно, крушение, по меньшей мере, его симптом.
- ... и не вписывается во время.
- ... да да )) Пластичность языка мля играет злую шутку ... здравый смысл (т.е. то, что спокойно и легко зрит в корень, пританцовывая на костях) подсказывает, что посыл устремлён в будущее, в то время как грамматика ясно указывает на прошлое, так что и высветленность грядущего, и полумрак минувшего идут на хуй рука об руку.
Но настоящее не ускользает от удара, нет,
"А пошло оно всё на хуй!" размазывается по всему его уютному мирку
- ...это вам не "завтра всем пиздец!", когда можно спокойно пить кофе с коньяком, ожидая катастрофы, и не "вот же жопа была ... это приговор, от которого не скрыться в сиюминутности становления, потому что всё, что вам сию минуту остаётся сделать, это, скрестив руки на груди, с лицом, полным скромного величия (и возможно, выпив рюмку ликёра для большей звучности), произнести: "А пошло оно всё на хуй!"
- ...и, кстате, прошу отметить тонкую структурность между "да пошло оно всё нахуй" и "итить оно фпезду". Второе, с моей сугубо личной точки зрения, более оптимистично..
- ... эээ ...разумеется. Однако вторая фраза кажется мне более ограниченной (в смысле времени и, соответственно, в плане (и не спрашивайте, откуда я этот план беру) бытия).
С точки зрения оплёванного фрейдизма (используемого здесь чисто для удобства) в обволакивающе-уютной фразе "итить оно фпезду" превалируют ностальгические нотки.
Хотя ... различия - как всегда - проходят по "охуенно тонкому льду" и, конечно же, не учитываются в момент произнесения.
- ... ифсёже, приоритет не в полной безысходности, а именно в обнадёживающем конце. Посему фпезду как то концептуальней штоле.. - не унимался Сантыч, хитро оскаливаясь ( я даже спиной чувствовал его оскал, так знаком мне был этот слог Серегиных провокаций))
- ...ненене, дэвидблэйн, не стоит отождествлять мля концептуальность и оптимистичность/пессимистичность. Самыми концептуальными завсегда оказывались бессмысленные выкрики ниачём фникуда, поскольку под них мля приходилось потом возводить чудовищную теоретическую базу. Вообсче, эту тему стоило бы исследовать, наметить структурные взаимосвязи и развилки, стараясь не скатываться в шутливо-примитивное сведение всего к поло-различию, возможно, состряпать громоздкий комплекс выводов и даже спроецировать оные на отдельные области хультуры. Да. Но пока - пшло оно всё ...
Стряпать комплекс в многоэтажную философию дальше ему предстояло в одиночестве. На пятом этаже его хрущевки, куда не без труда я затащил его хрупкое высохшее тело ( сам он передвигаться никак не мог, несмотря на то что продолжал говорить практически не запинаясь) в крохотную однокомнатную квартирку, битком набитую книгами, которые лежали везде - на подоконниках (в окнах без штор), на полу (даже в прихожей), вместе с непонятными приборами и чемоданчиками для инструментов они представляли хаос, но хаос явно детерминированный. В этом был определенно порядок, установленный им, доморощенным гением, что это гений я уже не сомневался. Мне жутко нравился этот нелепый и смешной мужичек, в нем была харизма и сочная индивидуальность ...
- ... часы надоть снять ... заблюю бля -
сочно пробурчал индивид, когда я уже повернулся к выходу.
Я снял с него часы, положив на столик рядом, между стопочкой книг (наверху лежал томик Бродского) и фотографией в рамочке, с которой улыбалась девочка в белых бантиках в совковой еще школьной форме с белым фартуком)
- ... чертежи оставь..те - это было первое упоминание за весь вечер о деле, ради которого мы собственно встретились. С небольшой заминкой, все еще сомневаясь в этом предприятии и участии в нем гения*, я все-таки достал из кармана сложенный листок с чертежом витража и написал на обороте свой телефон.
***
Утро выдалось жаркое и душное. К 12-ти с большим трудом погрузили тяжеленные части витража в кузов фургона на заготовленные заранее выгнутые калобахи .
Колян все время крутился рядом, бегая в цех на третий этаж, туда и обратно, обратно и туда, приволакивая куски парагона, подставляя, подстилая, приговаривая при этом наставления, густо пересыпанные прибаутками. Никто его не гнал, все терпели, хотя казалось, что проку от него было мало, на самом деле любая вестчщь ( как он говаривал - подсунькась вонт энту вестчщь) оказывалась в пору и к месту.
Игорь, сборщик витража, тоже вытерпевший многоуровневую заботу Коляна почти два месяца работы, не суетился, не бегал - смотрел на загрузку сбоку, прячась в тени под навесом.
Он уже трижды начинал разговор со мной о прибавлении стоимости его работы, намекая на "побочные сложности", но я то знал, что вся заслуга (случившегося наконец) - не его.
Максимов Николай, т.е. Коляныч, чья работа заключалась только в конструировании печи, так увлекся моей идеей, что поставил всех на уши, заставляя и меня все время рисовать по новому эскизы. В результате многих пертурбаций рисунок выносился и созрел в своем равновесии. Все лишнее отсекалось, одни фактурные стекла, забракованные Коляном, заменялись другими. Он сам в процессе пайки витража овладел этим ремеслом в совершенстве, и я с точностью не знал, какие из деталей собрал Игорь, а какие Николай. Между тем цену за свою работу гений* назначил в самом начале, и мизерную, и с тех пор мы об этом не говорили.
Когда подъехали к дому на набережной, где предстояла та же операция наоборот - выгрузка и подъем уже на 5 этаж, был полдень. Жара пекла страшная. Команда грузчиков, матерых плечистых парней, расселась на поребриках мостовой, пока Колян бегал по лестнице с рулеткой, что-то замеряя, просчитывая повороты на площадках.
Я уже не удивлялся тому, что даже мою работу - думать о всех побочных и спонтанных процессах он брал на себя. Мера его ответственности за все происходящее зашкаливала все пределы. Я ходил за ним, успокаивая охранника, который тут же суетился рядом, гнусавя о коврах, якобы вычищенных только что уборщицей - Колян казалось не замечал и не слышал ничего.
Наконец он вынес вердикт:
- ... всех похеру мля.
- Это что значит? - изумился я.
- Не донести мля, испортят ... шинка погнется ... а может и ваще сломается, тяжелый сцуко ...
Распустил бригаду грузчиков, которые поверещали, конечно, требуя компенсацию затраченного зря времени, но получив от меня на пиво, все-таки не сразу, но разошлись.
Колян и Игорь уже разбирали витраж на мелкие части, тут же, прямо в кузове фургона, обливаясь потом и чертыханиями, время от времени перебрасываясь определениями друг друга в крайних выражениях.
Я уехал по своим делам, а к вечеру, когда вернулся, мы втроем перетаскали все разобранное наверх, в квартиру. Когда принесли последний кусок было уже далеко за полночь.
- ... не поеду никуда, здесь останусь - заявил Колян - нужно обмозговать как следует, как тепереча энто все сделать без потерь и быстро.
Игорь молчал. Его, похоже это мало волновало ... или устал, попросил отвезти домой.
Я сбегал вниз, договориться с охранником, ночевки посторонних не разрешались, но все сенаторы и прочие господа элитного дома были, видимо, в разъездах, что было кстати, и он не стал возражать.
***
Утром, глядя на странную и какую-то злую усмешку охранника, я сразу заподозрил неладное. Коляныч сидел у открытого окна, на мраморный подоконник которого предусмотрительно был положен кусок обоев. В вольтеровском кресле он выглядел очень естественно и к месту, в своих золотых очках, поблескивающих на солнце. Нога за ногу, оттопыренный мизинец, изящная чашечка с дымящимся кофе - все это в антураже имитированной под старину просторной гостиной с мраморным камином и росписью.
С проплывающего катера итальянцы, узрев красоту расписного плафона с фреской, восторженно кричали ему, жестикулируя:
- ... делла грацио )))) о монифик
- ... я воль ))) - отвечал довольный Колян,
как будто он имел (имеет) и к этому главное отношение.
Когда он снял очки, я обомлел - под глазом красовался огромный свеженький фингал.
- Что с полковником то не поделили?
- ... груз 200 мля ... не согласился он с моей платформой ткскзть -
и сразу перевел тему, потупив глаза как дитё
- ... я тут это ... посмотрел механизму у дивана, ни к черту механика, куево сделана мля. Так что отладил. Лет сто прослужит может. Тапереча.
Я только сейчас увидел, что вся мебель расчехлена.
- Кто камин резал? Тонкая работа!
- Хороший мастер, Сергей зовут.
- Это тот философ твой, у которого шрам? Да? Он случаем не из афгана тож?
- Нет. Шрам по другому случаю, как-нибудь расскажу.
- ... ааа ... -
с пониманием отозвался Колян, и потроган свежую ссадину ( я невольно улыбнулся этому))
- Тот философ, мой друг - он писатель, драматург ))
- Идишь ты! Я как знал бля! )) - с восторгом отозвался Колян - Прывет ему передай!
Он впервые назвал меня на ты.
Это было признанием, я стал своим за эту ночь. Это означало, что гений изучил и осмыслил мою работу, мое детище, причислив меня по каким то своим канонам к творцам.
Странно, этот факт был мне много приятнее, чем получение премий и наград ...
***
Витраж собрали и установили меньше, чем за четыре часа - рекорд, такое трудно было представить! Все детали были разложены и пронумерованы Коляном, какими-то таинственными значками. Игорь и двое подсобников, почти беспрекословно выполняли его наставления, работая как машины, а тот был похож на Суворова, с взлохмаченной шевелюрой и пылающим взором, размахивал руками, как дирижер, он напевал свои байки, по ходу, с прибаутками.
Когда конструкция была собрана, солнце как раз садилось - мы увидели совершенно неожиданный эффект. Многочисленные блики от фацетов и линз, преломляясь лучами, сошлись точно в центре круглого холла, фреска потолка от этого засветилась необычно совсем другими красками!
Успех превзошел все ожидания! Трудно было предположить, как будет выглядеть то, чего еще никогда не было! Вечером, при свете ламп подсветки - витраж оказался зеркальным, и зазвучал совсем по другому, не так, как днем.
Мы сидели на мраморном полу, уставшие, но пораженные своим собственным величием - мы были первыми, кто это увидел!
Трудно передать словами, как Колян гордился этой работой, он неожиданно стал немногословным и важным, вальяжно выслушивал бравады в свою честь, пряча блеск глаз в опущенных ресницах ...
Опять уходили последними. Видно было, что ему трудно расставаться с своим детищем.
Рассказал, что фото будут опубликованы в журнале, и я ему обязательно привезу. Захотелось подарить ему что-то на память, порывшись в сумке, достал новенький птк - книгочит. Подарок он принял с достоинством:
- Ух ты! Эт вестчщь! )) пасиб огромное!
Я объяснил, как пользоваться, можно скачивать книги из инета.
И философские в том числе.
- Знаешь, что есть интернет, Коля?
- ... а то! - сказал он как-то не очень уверенно ...
- Вот смотри, здесь у меня есть несколько книг. Коэльо. Бретон.
- Ты читал Анри Бретона?!
Колян кашлянул, встал и слегла вытянув пальцы, процитировал:
- ... у безнадежности нет сердца,
и рука без конца пребывает в бездыханной безнадежности ...
в безнадежности ... мля ...
...у которой по стеклам никогда не поймешь, жива она или нет.
Я живу этой безнадежностью, она меня зачаровала.
Я люблю эту синюю мушку, парящую в небе, в час, когда звезды напевают.
Мне в общих чертах знакома безнадежность,
вся в длинных тонких трещинах, безнадежность гордыни,
безнадежность от ... ёбаного ею гнева ...
Я еле сдержался, чтоб не прыснуть.
Гений был серьезен как никогда, в глазах столько тоски и боли, что сердце у меня сжалось ...
Не пойму от чего ... нет ... не от жалости ...
- Слушай, Колян, - неожиданно для самого себя вдруг спросил я - ты не будешь возражать, если я заведу страничку нэтовскую, как бы от имени тебя, мм?
- Эт что значит мля? - удивился он так естественно, как это может только ребенок
- Это значит, что я буду писать и философствовать как бы от твоего имени, твоим необычным стилем ))) ты очень харизматичный чел! Особенный ...
Ответил он не сразу, выразительно* (!))), но совершенно без выражения,
немного даже устало .. но я увидел, как в глазах у него блеснула слеза, слеза радости!