Город N. располагался на Севере. В тех краях, где люди подолгу не видят Солнца. Где ночи черны и глубоки, как бездонные колодцы, манящие своей зияющей пустотой. Ветра, снега, морозы - вот чем большую часть года жил город N., а вместе с ним и его немногословные жители.
Количество населения города уже на протяжении многих десятилетий оставалось неизменным. Новые здесь появлялись крайне редко, а сами жители редко когда покидали свою территорию. Зачем? Разумеется, были те, кто уезжал учиться. Но они, как правило, возвращались. Других причин покидать город у людей не было - дальняя дорога не всегда обещала выигрыш. А к чему рисковать, если шансы на победу столь призрачны, что их практически невозможно разглядеть сквозь пелену бурана?
Энцы жили и умирали в своем мире. Веками.
Чахлое скоротечное лето приходило в город N. обычно в июле. Снега отступали, и почти целый месяц люди наслаждались жидким солнечным светом, который терял свое тепло еще на полпути к городу, на высоте редко пролетающих над городом самолетов. Но, все же, это было лето, а оно везде одинаково по сути своей - время отдыха и короткой передышки.
В тот год июль наступил, как всегда в этих местах, внезапно. Еще вчера злой ветер ломился в окна старых домов, а на утро угомонился и покинул город. Жители знали, что шаманы последние две недели, в нескольких километрах от N., молились северным богам об избавлении от длительной зимы. Они делали это каждый год. И почти каждый бог откликались на просьбы шаманов. Лишь иногда они не выпускали ветер из города. И тогда лето не наступало. На в такие годы энцы знали, за что северные боги гневаются на них. Знали и не роптали. Принимали, как есть.
Но на этот раз лето наступило. Внезапность его прихода была предопределена. Лишь непосвященные в тайны мёрзлых земель могли подумать, что все случилось в один миг. Жители же города N. знали правду. Они чувствовали, как минута за минутой, холод покидает их дома, покидает их души. Они встречали богов лета с улыбками на неразличимых лицах.
***
Старик вышел из дома и вдохнул свежий воздух. Его дряблые прокуренные легкие заполнились кислородом, раздулись. Старику стало больно. Он выдохнул.
Высокое белое солнце стояло прямо над городом. Старик поднял вверх обтянутую сухой кожей руку и зажал солнце в кулаке. Оно не жглось, а лишь слегка покалывало ткани. Старик вернулся в дом и надел куртку - это был всего лишь первый день лета...
Утеплившись, Старик пошел вниз по улице, в сторону Главной площади города. Этот ритуал он совершал уже восьмой десяток лет. Да и не только он: все жители города N. в первый день лета собирались на Главной площади, чтобы встретить приход тепла.
На площади уже было много людей. Пошарив взглядом по толпе, Старик выцепил из толпы своего старого знакомого - Доктора. Доктор был приезжим. Правда, приехал он в город уже очень много лет назад, будучи молодым врачом, попавшим по распределению на Север. Приехал, да так и остался. Прижился.
- Здравствуй, - поприветствовал Доктора Старик.
- Здравствуй, друг, - ответил ему Доктор.
Старик сразу заметил, что лицо у Доктора усталое, словно он не спал всю ночь. По лицам старых людей такое видно сразу.
Так оно и было - всю ночь Доктор работал.
- Сам пока не пойму в чем дело, - развел он руками. - С ночи вызов за вызовом. Человек двадцать объехал. И у всех одно и то же...
- И что же? - поинтересовался Старик, который и сам в последние дни покашливал.
- Не знаю. - На этот раз Доктор пожал плечами. - Просто не знаю. Похоже на отравление. Но больные никак не связаны между собой - вот, что удивительно! Такое в моей практике впервые, чтобы столько людей за одну ночь слегли с одинаковыми симптомами...
- Эпидемия? - предположил Старик.
- Возможно. Сам знаешь, что в нашем городке полноценного исследования не провести. Буду ждать, пока дороги станут проходимыми - повезу анализы в Центр, на исследование.
- Это правильно, - согласился Старик. - Они там, в Центре, в два счета со всем разберутся.
Разговор их прервался. Площадь заполнилась горожанами, и Праздник начался. Это был особенный праздник. Словно по команде, жители города N. подняли головы вверх. После вверх взметнулись их руки с раскрытыми ладонями. Люди молча стояли, и было слышно, как над площадью несется легкий, едва различимый гул. Это был стук сердец энцев, который сливался воедино и повисал над Главной площадью.
Лишь через несколько минут шаман в первый раз ударял в барабан. Потом снова и снова. Сначала удары были четкими и систематизированными, но постепенно они теряли свою логику, паузы между ними сокращались. До тех пор, пока и бой барабанов не становился единым гулом...
После все улыбались и дарили друг другу небольшие подарки. Старик достал из дырявого кармана выструганную зимой статуэтку и протянул ее Доктору.
- Держи.
- Спасибо. - Доктор покрутил статуэтку в руках и поднял удивленные глаза на друга: - Что это?
- Мы старые люди, - усмехнулся Старик. - Нам с тобой уже нужны символы, нужны причины, чтобы проживать каждый день...
- Но не летом, - не согласился Доктор.
- Как знать, как знать, - вздохнул Старик и посмотрел на Солнце.- Считай, что это статуэтка - твой оберег на это лето. Ты же знаешь, мой дед был из этих мест, и прадед и еще дальше... Не я это придумал.
- А ты? - удивился Доктор. - У тебя-то есть оберег?
- У меня? - Этот вопрос прозвучал равнодушно, словно касался кого-то другого, постороннего человека.- У меня нет.
Больше Старик ничего не сказал. А Доктор и не спрашивал. Он знал, что его друг говорит только тогда, когда сам того хочет. Надо будет - пояснит.
***
Через неделю в городе болела уже половина жителей. Все жаловались на головные боли, недомогание и постоянное присутствие странного запаха, который ничем нельзя было перебить.
Если с симптомами так ничего и не было ясно, то с запахом все было куда очевидней. В городе N. зацвели цветы. Сначала они появились на клумбе, расположенной в самом центре Главной площади. Бледно-желтого цвета, растения упорно пробивались сквозь мерзлоту. Сначала на них никто не обращал внимания, пока они ни чем не отличались от редкой травы. Но когда распустились первые бутоны, жители удивились. Нет, цветы не были красивы. Скорее, наоборот. Удивительно было то, что они вообще расцвели...
Старик сидел за большим деревянным столом напротив Доктора. Доктор заскочил к нему буквально на минуту, между обходом. Он сидел и устало мешал ложкой в стакане горячего чая, настоянного на травах.
- Если так будет продолжаться и дальше, то я даже не знаю, что делать... - Аллюминевая ложка глухо билась о стенки стакана.
- А что с поездкой в Центр?
- Исключено, - отрицательно покрутил головой Доктор. - Вчера позвонили и сказали, что у нас введен карантин. Въезд и выезд в город запрещены. Обещали прислать вертолет.
- Вертолет?
- Сам пытался им объяснить, что это глупость полная, но их разве убедишь?
Да, идея с вертолетом была не из лучших... Странное выдалось лето в тот год: город оказался, словно, в кольце. Над крышами домов светило Солнце, и небо поражало своей голубизной, но стоило отъехать от N. на пару километров, как картина резко менялась: дождь стоял плотной непроходимой стеной, уничтожая немногочисленные подступы к городу, размывая дороги и затопляя низины.
- Значит, придется самим карабкаться. - Потрескавшиеся губы Старика тронула чуть заметная улыбка. - Ну, да нам не привыкать.
- И то верно, - Доктор сделал большой глоток чая. - А ты, я смотрю, к живой природе равнодушен?
Старик сразу понял, что имеет в виду его друг. Цветы. С тех пор, как они стали расти повсюду, выйдя далеко за границы клумбы, жители словно с ума посходили. Они рвали диковинные растения и ставили их в вазы в своих домах и квартирах. Девушки плели венки, украшали ими свои головки и так ходили по улицам. Даже на городском кладбище почти на каждой могилке можно было теперь найти желтый букетик.
- Ну, почему же равнодушен? Отнюдь. Но эти цветы, дружище, мне не нравятся.
- А я у себя букетик держу свежий всегда, - похвастался Доктор. - Девчонка соседская собирает по утрам и приносит. Вернее, приносила....
- Что, она тоже?..
- Да, сегодня ночью. Симптомы те же.
Раздался телефонный звонок. Старик тяжело поднялся, подошел к обшарпанному дисковому аппарату песочно-желтого цвета и поднял трубку.
- Это тебя. - Он застыл на месте с трубкой в вытянутой руке.
Доктор поговорил коротко. Сплошные "да" и "нет".
- Я должен срочно ехать, - резко произнес он, повесив трубку.
- Что случилось? - Старик сразу почувствовал нехорошие нотки в голосе друга.
- Они начали умирать.
***
К середине июля в живых не было уже больше половины города N. Кладбище, которое раньше лишь изредка становилось объектом всеобщего внимания, теперь было перепахано как поле перед посевом. Свежие могилы возвышались холмиками повсюду. И всюду стояли самодельные кресты. Где-то крепко сбитые, где-то совсем хрупкие - по две палочки, прихваченные веревкой.
И не было на кладбище ни одной свежей могилы, не усыпанной желтыми цветами. Хотя нужды в них не было - растения и сами росли вокруг, пробиваясь сквозь недавно насыпанные холмы.
Доктор, измотанный и подавленный, возвращался с осмотра очередного заболевшего. Только увидев нового больного, опытный врач понял, что он обречен. Бледно-желтая кожа, пожелтевшие зрачки и ничем не перебиваемый запах в носоглотке - это были те симптомы, которые предвещали уход. Фактически, это был смертный приговор.
Старик ждал Доктора возле его дома. Заметив медленно бредущую сутулую фигуру, он приветственно махнул рукой:
- А я вот жду тебя!
- Иду, иду!- Тяжело дыша, крикнул издалека Доктор. - Что случилось?
Доктор подошел к Старику. Подошел и сразу все понял: Старик подцепил эту косящую людей дрянь. Достаточно было взглянуть на его лицо.
- Да это все ерунда, - отмахнулся Старик. - Годом раньше, годом позже - какая разница?...
- Тогда что ты хотел?
- Город собирается на Главной площади, - закашлявшись, ответил Старик. - Ты пойдешь?
- Нет, - Доктор копался в своем портфеле, пытаясь отыскать запропастившиеся куда-то ключи. - Мне надо работать. На эти глупости у меня времени нет.
- Как знаешь.
Старик поковылял прочь. Он не осуждал друга. Тот был врачом, а врачам свойственно отрицание очевидного. Он все еще пытался найти лекарство, листал ночами свои толстые энциклопедии, мешал порошки и замешивал разноцветные эликсиры... Доктор пытался помочь людям так, как умел. Так, как его учили там, вдали от промерзших на километры вниз земель.
Но Старик его не осуждал. Старик знал, что с Доктором ничего не случится. Точнее, надеялся на это.
Площадь была почти пуста, хотя пришли все. Все, кто еще мог ходить.
Шаманы ударили в барабаны. И люди вознесли исхудавшие руки к белому солнцу. Они просили о помощи.
Старик же стоял в стороне и смотрел на клумбу, заполненную желтыми цветами. К тому времени из невзрачных неоперившихся утят они превратились в прекрасных лебедей. Желтых лебедей, которые раскинули свои крылья над городом N., погребая его жителей под ними.
Старик знал, что все дело в них. Но знал и то, что истребить их нельзя. На месте выкорчеванных растений спустя несколько часов уже прорастали новые. А вокруг города продолжала стоять стена дождя.
Все было бессмысленно...
***
Старик умер под вечер. Доктор долго сидел рядом с его остывающим телом, не в силах встать и уйти. Потому что идти было некуда. Старик был последним живым, кроме самого Доктора, в городе N..
Доктор достал из кармана пиджака статуэтку. За все эти дни он позабыл о ней, а она, оказывается, постоянно была рядом. Деревянная девушка смотрела на него широко распахнутыми глазами. В руках у нее был букет цветов. Был, когда Старик только подарил ее. Но теперь никакого букета не было: руки девушки были пусты.
Доктор в последний раз посмотрел на подарок и вложил его в руки мертвого Старика, скрещенные на груди.
Доктор еще не видел увядших по всему городу желтых цветов. И не знал, что дождь больше не идет. Он посмотрел на отрывной календарь на стене: то был последний день лета в городе N..