ЧЕЛОВЕК

С

ПЕРЕЛОМОМ

Вместо предисловия.

Однажды один очень хороший человек сказал мне: " Анжей, а почему бы тебе не написать что-нибудь доброе. Ужастики сейчас несколько не в кон. В мире сейчас так много грязного и людям лучше бы читать о чём-нибудь светлом. Ты должен, как писатель, помогать людям легче переносить трудности этой жизни. А ты, наоборот, поднимаешь негативную сторону человека. Людям и без тебя с лихвой хватает всякой грязи". Сказано это было после того, как была написана "Катастрофа", и, откровенно говоря, поставило меня в незавидное положение. Я-то считал, что подобным образом мне действительно удастся обратить внимание читателя на те стороны человеческой натуры, которые нуждаются в корректировке. Я должен показать то, над чем человек задумывается крайне редко, что в его душе доставляет столько хлопот окружающим, приносит в мир столько зла, горя и несправедливости. Я должен показать то, что необходимо исправить. Как сатирик! Только такой вариант сатиры следует назвать как-нибудь по-другому. Вот меня и озадачили подобным утверждением. Я подумал, что, может быть, действительно поменять направление. Но...

Райкин, в своё время, тоже не пользовался особой популярностью у тех, против кого он боролся. Боролся сатирой. А Чехов, а Гоголь... Кстати о Гоголе, вспомним "Вия". Между прочим, произведение не менее популярное, чем "Ревизор". А ведь "Вий", можно сказать, первый русский триллер. Сатира, если вспомнить уроки литературы в средней школе, на которых я, приходится признать, всегда читал различную постороннюю литературу и сейчас немного жалею об этом, - злой, обличающий смех. Мало кому понравится, если о нём заговорит сатирик. Вот я и подумал, что лекарство не всегда должно быть сладким, но оно всегда должно действовать во благо. Вот и лечим все сообща. Я не претендую на звание настоящего сатирика, но мне кажется, что даже в триллере есть над чем задуматься. Ведь нет правила, что ужасник должен закончится всенепременно плохо. НЕТУ ЭТОГО ПРАВИЛА. Согласен, что мои предыдущие произведения отличаются излишней мрачностью. Однако в "Исповеди" я попытался исправиться, хотя этого до конца не получилось. Ударился в философию, но считаю, что произведение удалось на славу. Надо же себя похвалить!

И однажды меня посетила идея. Дай-ка я напишу несколько рассказов с хорошим концом. Забавно, но мне показалось, что их можно объединить в серию. Что-то вроде: "Страшные сказки со счастливым концом". Видимо, так и сделаю. К сожалению, работа застопорилась в самом начале - сессия понимаешь. Но первый рассказ я сделаю в качестве деньрожденного подарка тому человеку, который ждёт от меня светлых произведений. Валерий Иванович, не корите меня за излишнюю мрачность, ну такой вот я. Просто надо отыскать в моих трудах то, что лежит внутри, под слоем мрака и страха. Это светлые мысли, цель коих не напугать, а очистить себя и других. Просто надо найти их. Вы уж постарайтесь понять меня.

Итак, вперёд! Туда, где лежат сокровища душ и разума. Туда, где властвуют злые колдуны, чары которых не устоят под натиском добра, туда, где холодная тьма ужаса разрывается тонким лучом добродетели. Вперёд...

Моему первому и лучшему критику.

Пфол и Водан выехали в рощу.

Тут бальдеров жеребец вывихнул бабку.

Заклинала Синтгут с Сунною-сестрицей.

Заклинала Фрия с Фоллою-сестрицей.

Заклинал и Водан: заговор он ведал.

От полома кости, от потока крови,

От вывиха членов.

Склейся кость с костью,

Слейся кровь с кровью.

К суставу сустав, как слепленный, пристань.

Второе мерзербургское заклинание.

Когда я пришёл в себя, то первое, о чём подумал, так это о том, как приятно лежать и видеть над собой не шибко аккуратно оштукатуренный потолок больничной палаты, а не гладко отполированное дерево крышки гроба. Потом я подумал о том, как хороша жизнь. А потом пришла боль. Видимо, мне здорово досталось, потому что болело всё, вплоть до корней волос. Всё тело ныло так, будто меня весь день таскали на привязи за танком. Особенно болела правая рука, которая ещё и подозрительно не двигалась. Не нужен мозг весом в три килограмма, дабы понять, что рука сломана в предплечье. Конечно, транквилизаторы ослабили боль, но не до конца. Она пульсировала, и словно упрямый морской прибой, накатывалась на мозг, пытаясь сжечь его одной мгновенной белой вспышкой. Ну и влип!

Опять открыл глаза. Надо мной склонился представительный бородатый доктор в голубом халате. На мясистом носу - очки в тонкой стальной оправе. За марлевой повязкой, скрывающей нижнюю половину лица, пряталась широкая, добродушная улыбка.

- Ну-с, как мы себя сегодня чувствуем? - голос мне показался несколько более высоким, чем следовало. В ответ я промямлил, что паршиво.

- Это ничего! - воскликнул он. Добрый дедушка, честное слово. - Через пару дней пойдёте на поправку. Ну-с, поправляйтесь. Время у вас есть. Не буду мешать, вам необходим покой.

Я остался один, продолжая таращиться в потолок.

Через два дня я действительно почувствовал себя лучше. Вскоре после этого мне разрешили вставать. Пользуясь случаем, я первым делом потащился к зеркалу, висевшему рядом с дверью. Ну, в общем, зря я это сделал. Физиономия, глянувшая на меня из глубин зеркала, явно мне не принадлежала. Сплошной распухший синяк. Один глаз на выкате, а второй затерялся в кожных складках. Добрых три четверти головы скрывали бинты. Что под ними, догадываться не хотелось. Во рту не хватало одного клыка, дёсны распухли. Жуть, да и только! Мной детишек можно на ночь пугать. Я с трудом добрался до своей койки и, растянувшись во весь рост, заснул раньше, чем боль добралась до меня.

Кстати, давайте познакомимся. Я - Дмитрий, можно просто Дима. Я инженер-технолог и страстный радиолюбитель. Свой первый радиоприёмник спаял в третьем классе (прокоммунистического исчисления), и аппарат проработал целых две недели, прежде чем отключился раз и навсегда. Он до сих пор представляет собой загадку для моих коллег: никто не знает, как он работал и из-за чего сломался. После этого загадочного изобретения последовали более сложные приборы. Мир радиосвязи гостеприимно распахнул свои двери для рядового гражданина только после падения коммунистов. Центр, в котором я работал, враз перестал быть секретным, а вместе с ней исчезли и финансирование с зарплатой (спасибо демократам!). Однако, где наша не пропадала?! Нашли покупателей, охочих до наших систем, появились заказы, которые повлекли за собой немалые средства, а вскоре можно было браться за новые многообещающие проекты. Зажили неплохо - на хлеб с маслом хватало.

В больницу я попал опосля того, как отправился автобусом в Ульяновск договариваться о поставке наших портативных передатчиков. Они по всем показателям на голову превосходили импортные аналоги, следовательно, просто не могли не заинтересовать наших клиентов.

Договорились легко и выгодно для обеих сторон. Такова наша политика - выгода должна быть обоюдная. Класс! Приятно работать с доброжелательными, разумными людьми.

Обратно я вёз огромную кипу документов и договоров. Но довезти её не смог. Всё из-за проклятого лихача на трассе. И вот я, забинтованный, каждый член у меня расфасованный, лежу в городской больнице номер один. В просторечье - Пироговка. Лежу и думаю, каким выйду из этих столь гостеприимных стен.

Палата мне выпала неплохая. На четыре койки, одна из которых пустовала. Два моих соседа были прямой противоположностью друг другу. Первый - студент-язвенник. Разудалый молодец, с юмором относящийся к своему недугу, постоянно заигрывающий с хорошенькими медсёстрами. Вообще от него исходила некая положительная энергия, которая, передаваясь мне, заставляла воспринимать окружающую реальность, как нечто приятное и не слишком обременительное. Мы часто разговаривали с ним на разные темы, и парень проявил недюжинные интеллектуальные способности и осведомлённость во многих областях знаний. Вы не представляете, как увлекательно разговаривать с человеком, который по всем вопросам имеет своё собственное мнение и может его отстоять с помощью логичного рассуждения, а не фразой: "Я так считаю, значит так и есть!" Он интересовался моей работой и любил послушать мои разглагольствования по этому поводу. В общем, приятный юноша. Когда я выписывался, мы обменялись телефонами, и мне было даже жаль расставаться с ним.

Второй сосед - мой собрат по несчастью. Помню, как он на посадочной площадке ругался с какой-то иссохшей дамой из-за того, что она, проходя мимо, неловко задела его своим чемоданом. В автобусе он сидел впереди меня и был постоянно чем-то недоволен. То жарко, то холодно, то едем слишком медленно, то чересчур трясёт. Я проникся к нему неприязнью за какие-то пять минут.

Теперь он лежит на койке у самого входа. С ног до головы он покрыт бинтами и закован в гипс. Вокруг него высится сложное сооружение из различных блоков, трубок, жгутов и капельниц. Он лежит, в основном, сохраняя гробовое молчание, но иногда из его, не залитого гипсом по недосмотру врача, рта вылетают слова, от которых старик Даль уже, наверное, извертелся в могиле. Слова вылетали через завидно регулярные промежутки времени. Однажды студент заметил, что по нему можно сверять часы. Выражения использовались во множественном числе и постоянно начинались словом "вот...", так что определить, к кому они относятся, не представлялось возможным.

В такой компании я провёл шесть дней в больничной палате. Обществом я, правда, наслаждался всего четыре дня, но и за это время ухитрился завести маленький роман с нашей медсестрой. Замечу, что я достаточно симпатичен и пользуюсь определённым успехом у женщин. Поскольку я холост, то могу наслаждаться их обществом, сколько душа пожелает. Только одно обстоятельство портило мне жизнь - сломанная рука ужасно болела. Таблетки, которыми меня в изобилии пичкали, конечно, помогали, но боль каждый раз возвращалась с новой силой. Врач сказал, что это - всего-навсего обычный перелом, но интенсивность болей меня беспокоила, и только после того, как я прошёл уйму тестов и получил заключение об отсутствии каких либо осложнений, мне стало спокойнее на душе. Пусть болит, лишь бы не пришлось отрезать.

На этаже имелся старенький телевизор "Рекорд". Показывал он не ахти как, но, тем не менее, я видел, что случилось в тот злополучный день на шоссе. Журналисты любят преподносить общественности кровавые истории, и сюжет об автокатастрофе попал во все новости и на первые полосы газет. Каждый репортёр считал, что обладает самой достоверной информацией. Особенно в этом плане отличались репортёры "жёлтой прессы". Их статьи пестрели фотографиями с наибольшим количеством трупов в кадре. Один даже приходил ко мне в больницу и задал вопрос: "Каково было лежать под грудой мертвецов?" и "Что ощущаешь, когда начинаешь думать, что умрёшь через несколько мгновений?" Я, понятное дело, послал его подальше, но он донимал меня весь следующий день.

Авария случилась по вине водителя ультрамариновой десятки, который на бешеной скорости пошёл на обгон нашего автобуса. Он не заметил приближающегося по встречной полосе тяжёлого трейлера. Водитель грузовика попытался избежать столкновения и, ударив по тормозам, вывернул руль вправо, но в десятке, наконец, тоже обратили внимание на несущийся навстречу грузовик, и машина вильнула влево, дабы не угодить под автобус. В трейлере окончательно сбитый с толку человек стал уходить влево, он старался до-последнего удержать управление, но многотонную машину занесло, и она на полной скорости врезалась в автобус. От грузовика с громким треском оторвался прицеп и в мгновение ока превратил легковушку в стальной блин.

Я сидел в задней части салона и, когда меня неожиданно выбросило из кресла, не успел сообразить, что происходит. Я пролетел через весь салон, считая рёбрами спинки кресел. Автобус слетел с дороги и кубарем покатился под откос, оставляя за собой осколки стекла, вещи пассажиров и изуродованные людские тела. Всё это время я совершал путешествие по маршруту пол - потолок, а когда "Икарус" замер, ударившись о деревья, меня вышвырнуло в разбитое окно и погребло под грудой обломков, чемоданов, сумок, пакетов и приличного веса дамой. Позже по телевизору она давала интервью, сидя в инвалидном кресле. Скорая..., больница.., а остальное - вы уже знаете.

После выписки я должен был отдыхать ещё две недели, но я вышел на работу гораздо раньше. От части из-за того, чтобы чем-то заняться - дома скучно, а от части из-за преследующей меня боли в сломанной руке. Она никак не хотела оставить меня в покое. Днём за работой она как-то забывалась, но ближе к ночи вновь напоминала о себе. Я сидел на обезболивающем и снотворном, как самый распоследний наркоман. Транквилизаторы я не употреблял, боялся пристраститься. Боль изводила меня так, что я снова обратился к врачу. Опять рентген.

- Зарастает. Медленно, но верно зарастает. Попробуйте мумиё попить. Должно помочь, - посоветовал всё тот же представительный доктор.

- А там действительно всё в порядке? - спросил я. Врач ещё раз мельком взглянул на снимок.

- Всё нормально, - поспешил он успокоить меня. - Перелом без смещений. Нарушений в тканях нет. Воспалений нет. Ну, бисептольчик на всякий случай принимайте. И постарайтесь не перенапрягаться. Побольше гуляйте, меньше работайте. Успеете ещё, а свежий воздух и солнечные ванны вам только на пользу.

- Хорошо, доктор, - ответил я, почувствовав облегчение.

- Да не за что, мой дорогой. Если что, обращайтесь прямо ко мне. Буду только рад вам помочь. Ушибы вас не беспокоят?

- Вроде нет.

- Ну и чудно. Масочку, что я вам прописал, накладываете?

- Конечно!

- Замечательно. Ещё недельку полечитесь и будете как новый. Ну-с, всего хорошего. Выздоравливайте!

- Спасибо, - ответил я и, выйдя под ласковое летнее солнышко, решил воспользоваться разумным советом. Я позвонил на работу и предупредил коллег, что некоторое время не появлюсь. Мне пожелали скорейшего выздоровления, спросили, не требуется ли мне чего. Всё-таки я работаю с потрясающими людьми! Несмотря на всю грязь нынешней жизни, они сохранили в себе все самые добрые и положительные качества. Они внимательны друг к другу, да и вообще ко всем окружающим нас людям. Они добры и веселы. Кажется, нет ничего такого, с чем бы они не справились. Прекрасные люди и отличные друзья! Я сказал им, что буду носить с собой передатчик и если не сплю, то обязательно отвечу на вызов.

Свои свободные дни я проводил, гуляя по нежащемуся в лучах солнца городу. Больше всего мне нравилось бродить по набережной, любоваться на стройных девушек - синяки прошли, и я стал пользоваться их благосклонностью, сидеть в кафе под цветными зонтиками и потягивать прохладительные напитки. Иногда я позволял себе позагорать. Во мне неожиданно обнаружилась тяга к исследованиям, я начал исследовать город в поисках чего-нибудь необычного. Оказалось, что, прожив в этом замечательном волжском городке всю жизнь, я не так уж хорошо знаю его. Пришлось обзавестись подробной картой улиц и только после этого приступить к широкомасштабным исследованиям. Я отыскал много интересного. Памятники архитектуры разных периодов и стилей, впервые увидел католический костёл ночью. Человек, догадавшийся подсвечивать его прожекторами, по всей видимости, - гений и достоин высочайших похвал. Зрелище, скажу вам, столь же незабываемо, сколь и величественно. Мне открылось множество фонтанов, о существовании которых я и не подозревал, тихие, уютные аллеи, шумные проспекты и тенистые скверики. Во мне воспылал дух патриотизма, я почувствовал гордость от проживания именно в этом небольшом городке, а не где-то ещё. Даже грязные переулки и окраинные вонючие тупики не смогли испортить мне общего впечатления.

Однако ночью всё менялось. С приходом темноты приходила и боль. "А вот и я!" - и начинала вгрызаться в повреждённую конечность: "Соскучился?!" - и злобный зверёк, заставлял меня беспрестанно ворочаться в постели и слушать барабанный бой в ушах. Он сводит с ума, не даёт уснуть. На этого изувера мало действовали таблетки: "Эй, дружище, мы так не договаривались. Так нечестно!" - и новый взрыв боли. Ночь превращается в кроваво-красный кошмар. Только под утро боль постепенно оставляет, крича на прощанье: "Пока, дружок. Завтра я вернусь, и мы опять повеселимся. Не скучай!" Потом - солнечный день, полный радостей и удовольствий, а после - ночь, полная боли.

Однажды, после очередной ночи, когда хотелось выть и крушить всё вокруг, я брёл по узенькой кривой улочке в районе вокзала. Как я там оказался, сказать не берусь, наверное, я просто, погрузившись в собственные мысли, забрёл туда без всякого дела. Явно старая улица и настолько узкая, что на карте ей соответствовала только тонкая белая полоска, постепенно исчезающая и превращающаяся в проспект с четырёхрядным движением. Название написать не удосужились, а таблички не было ни на одном доме. Только номера, небрежно намалёванные выцветшей краской. Дома старые, деревянные, в большинстве покосившиеся, и, видимо, покраска считалась здесь дурным вкусом. Мостовая разбита во многих местах, и сквозь асфальт проглядывала земля. Стоит пройти дождю, и получится непролазное болото. Хозяйки имели смутное представление о мусоропроводах и выплёскивали помои прямо на тротуар. Кое-где образовались смердящие лужи. Пейзаж, как в колхозе "Тридцать лет без урожая". Кругом разруха и запустение. Власти, пытаясь придать району более пристойный вид, распорядились выстроить новый многоэтажный дом. Стройка давно закончилась, но кругом высились кучи нарытой земли и глины. Цементный порошок стал частью атмосферы и всего живого. При каждом шаге лёгкая серая пыль поднималась в воздух и оседала на обуви, приставая намертво. Добрая половина деревьев пожухла и стояла, раскинув артритные ветви со свёрнутыми в трубочки желтеющими листьями. Изредка лениво брехала собака.

Обходя очередную кучу, которую дети превратили в подобие крепости, я заметил невзрачную вывеску. Зелёным по белому:

АПТЕКА

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

ВСЕГДА ВАМ РАДЫ!

ЛЕКАРСТВА НА ЛЮБОЙ ВКУС!

Неужели кто-то рискнул открыть дело в столь глухом месте. Ближайший, захудалый продуктовый магазин в трёх кварталах отсюда. Мне стало интересно - что может предложить это заведение. Я направился к безликому бетонному пристрою, узенькая лестница вела вниз, в подвал. Над сходом нависал выкрашенный яркой голубой краской козырёк.

Мне навстречу из магазина поднималась женщина. Я вежливо посторонился, пропуская её, и заметил выражение глубочайшей удовлетворённости на лице. Глаза, как у стеклянной куклы, смотрели в никуда. Пожалуй, если бы я не уступил ей дорогу, то она бы просто опрокинула меня и не заметила. Её тонкие ухоженные пальцы, до побелевших суставов, сжимали тёмную баночку, заполненную какими-то таблетками. Женщина спешила и не смотрела под ноги, но на лестнице даже не споткнулась. Двигалась словно автомат.

Я пожал плечами и проследовал в противоположном направлении. Бросилась в глаза идеальная чистота, ступени забраны в толстые, до блеска начищенные уголки, предохраняющие от осыпания. На стенах свежая штукатурка. Нигде не свисает паутина. Внизу, перед дубовой дверью с дымчатым стеклом, коврик:

СОБЛЮДАЙТЕ ЧИСТОТУ

Нет проблем! Я вытер ноги, повернул медную ручку и толкнул дверь. Мелодично звякнул колокольчик, извещая о приходе посетителя. Я осторожно прикрыл за собой дверь и прошёл в зал.

Звяк!

В просторном зале, так и сияющем чистотой, расположились длинные пластиковые стеллажи, подсвеченные сверху мощными лампами дневного света. Их стартёры тихо гудели. На стеклянных полках расположились всевозможные блистеры, коробочки, склянки, конвалютки и бутылочки в прямо-таки несметных количествах, препараты от самых обычных аспиринов и аналгинов до неизвестных мне лекарств с замысловатыми названиями. Мои глаза разбежались в разные стороны, и стоило больших трудов вернуть их в нормальное положение. Это было настоящее царство лекарств. Действительно, на любой вкус! Я принялся рассматривать цветные коробочки, которые усиленно призывали: "Купи меня!" Я не искал ничего конкретного и полностью погрузился в мир медикаментов, как вдруг меня окликнули:

- Чо хотели? - вульгарный вопрос, заданный вульгарным тоном и грубым голосом. Я поднял голову, оторвавшись от исследования пёстрой баночки, и отшатнулся. Сквозь сияющее стекло витрины на меня уставились налитые кровью поросячие глазки. Секунду спустя я смог разглядеть их обладателя. Молодой парень, ростом и фигурой напоминающий матёрого быка. Он носил короткую стрижку "ёжик" и над верхней губой усы, только-только перешедшие из разряда пуха. Череп явно пуленепробиваемый, а руками он запросто мог выжать меня как половую тряпку и засунуть в детское ведёрко. Кувалдообразные кулаки упирались в бока, а халат, не первой свежести, трещал по всем швам. Лицо не портил интеллект, и не обременяли эмоции. Как дверца холодильника. Плоское и бездушное.

Я кашлянул и попытался сообразить, что же мне ответить, а парень продолжал сверлить меня взглядом из-под жидких бровей, расположившихся на огромных надбровных дугах. Наконец я вспомнил, что дома закончился темпалгин.

- Мне бы темпалгин, - спокойно произнёс я и быстро добавил, - И снотворное. Любое.

- Сейчас, - громила присел и через некоторое время снова поднялся - в руке пачка "донормила".

- Пойдёт?

- Вполне, - ответил я и направился к прилавку. Здоровяк же в нерешительности замер, шаря глазами по полкам, явно пытаясь что-то отыскать. По мере поиска его негодование и растерянность росли. Окончательно убедившись в собственной беспомощности, он процедил "блин!" и возопил так, что задрожали стёкла:

- ЭЙ, ГДЕ ТЕМПАЛГИ-ИН!!!

То, что я поначалу принял за гигантский и единственный рекламный плакат, оказалось дверью. Она бесшумно распахнулась, и в зал вошёл высокий худощавый человек в отутюженных тёмных брюках, белоснежном халате, надетом поверх голубой водолазки, и блестящих элегантных туфлях на мягкой подошве. Он не был красив, но угловатое лицо располагало к этому человеку. Внушало доверие. Из-под козырька шапочки "Ред Сокс" поблескивали глаза непонятного цвета. Едва завидев меня, он заулыбался неподдельно- радушной улыбкой, при этом слегка обнажились жемчужно-белые зубы.

- День добрый! Чем могу помочь? - в мягком голосе с лёгкой, чуть заметной хрипотцой, слышался неизвестный мне акцент.

- Темпалгин потерял, - пробурчал громила и вперился взглядом в собственные кроссовки.

- Под третьим слева прилавком, в дальнем углу, - бросил через плечо вновь прибывший, и громила отправился по указанному адресу.

- Так чем можем быть полезны? - снова обратился ко мне хозяин (так мне показалось) аптеки, продолжая улыбаться.

- У меня закончилось обезболивающее и на исходе снотворное. Шёл мимо, вот и решил заглянуть, - ответил я.

- Понимаю, - сказал он и удостоил мою загипсованную руку сочувствующим взглядом. Мне показалось, что он мгновенно поставил диагноз всему моему организму. Улыбка сменилась озабоченностью, но мгновением позже вернулась.

- Вы, очевидно, впервые у нас? - заметил он. - Я помню всех своих клиентов, а также знаю их недуги.

- Угадали. Ваш сотрудник посоветовал мне в качестве снотворного вот это, - сказал я и кивнул на одиноко стоящую на прилавке белую коробочку.

- Ну, здесь он не напортачил, - усмехнулся хозяин.

Тем временем громила вернулся с зелёной упаковкой. Хозяин даже не взглянул на него, продолжая изучать меня.

- Двадцать девять пятьдесят, - промямлил здоровяк.

- Сколько?! - переспросил я, поражённый услышанным. Чуть ли не в половину меньше, чем я рассчитывал.

- Вы не ослышались, - будничным тоном подтвердил хозяин, сгрёб лекарства с прилавка и протянул мне. Ничего не оставалось, как здоровой рукой сунуть их в карман. Покончив с этим, я протянул здоровяку деньги. Тот уложил купюры в кассу и, отсчитав сдачу, собрался было слинять в другой конец зала, но хозяин остановил его.

- ЧЕК, Александр. Вы не пробили чек.

Перемена в голосе была столь внезапна, что я вздрогнул. Хозяин не закричал, но в голосе появилось что-то, что могло заставить подчиниться кого угодно. Если бы эти слова относились ко мне, то я бы, не раздумывая, бросился бы выбивать этот чек.

Громила с потрясающей расторопностью метнулся выполнять приказ. Аппарат запищал, и из отверстия полезла бумажная лента. Дрожащими пальцами парень протянул мне чек и, конечно, уронил его. Хозяин с кошачьей грацией поймал бумажку налету и, выпрямившись, отдал мне.

- Вот, пожалуйста, - с неизменной улыбкой сказал он и, укоризненно поглядев на своего помощника, более холодно произнёс:

- Пока ты свободен.

Готов поклясться, что его глаза на мгновение изменили цвет. Громила со вздохом облегчения отступил в глубь аптеки.

- Ох, уж эта молодёжь, - как ни в чём не бывало, продолжал хозяин, вновь повернувшись ко мне, - ничему не учатся.

Про себя я отметил, что сам хозяин старше той самой молодёжи не более чем на пяток лет.

- Благодарю вас, - сказал я, направляясь к выходу. И тут случилось неожиданное. Здание располагалось близко к железной дороге. Проходящий товарняк заставил его содрогнуться до основания. Лампочки замигали, мелко задрожали стёкла в витринах, а склянки на полках недовольно зазвенели. В руке я вдруг почувствовал умопомрачительную боль (Привет! Не ждали!), перед глазами заплясали цветные круги. Сквозь серую пелену перед глазами я видел, как хозяин молнией метнулся ко мне и успел подхватить под руку, прежде чем я растянулся на полу во весь рост. То ли ноги меня не несли, то ли земля не держала.

Хозяин помог мне сесть на (тёплый!) пол, выложенный белой мраморной плиткой.

- Успокойтесь, ничего страшного, - заговорил он мне в ухо, - Сейчас боль уйдёт. Не волнуйтесь.

Одна его рука схватила моё запястье, а вторая сомкнулась чуть выше гипса. По всей конечности разлилось приятное тепло, будто после выпивки, и боль, действительно, стала отступать. Я попытался встать, но сильная рука удержала меня за плечо.

- Не вставайте. Посидите некоторое время. Отдохните.

Я поднял голову и посмотрел на хозяина аптеки. На тонком угловатом лице - глубочайшее сочувствие.

- Вы давно сломали руку? - спросил он, глядя мне в глаза.

- Да уж больше месяца, - с трудом ответил я.

- Странно, но поправимо. Александр, проследите за нашим гостем, а я на минутку отлучусь.

Он выпрямился и быстро исчез в темноте подсобки, оставив меня сидеть на полу. Едва он скрылся, как бугай склонился ко мне и тихо пробормотал:

- Вы с ним поосторожнее, он странный. Что-то с ним не ладно. Не чисто.

- Почему? - спросил я, бросая настороженный взгляд в сторону подсобки.

- Знаете, эта аптека давным-давно должна была закрыться. Оборота практически нет. Цены ниже закупочных. А я, между прочим, тут больше года работаю. И знаете что самое главное?

- Что?

- Он меня пугает. Чертовски пугает. Он...

- А вот и я, - и хозяин появился на пороге, прервав здоровяка на полуслове.

- Вам уже лучше? - спросил он, приблизившись и присев рядом со мной на корточки.

- Как вы себя чувствуете?

- Я себя чувствую, но плохо, - я попытался улыбнуться собственной шутке, но улыбка, наверное, была больше похожа на оскал вурдалака. Хозяин только усмехнулся, а здоровяк пропустил мои слова мимо ушей.

Мне подали руку, и я с трудом смог подняться. На секунду появилось ощущение того, что я сейчас брякнусь обратно на пол, - в глазах померкло, а желудок проделал сложный акробатический трюк - но я ухитрился устоять.

- Действительно получше! - довольно воскликнул хозяин. - Вот, держите, - и на мою ладонь легла, извлечённая из правого кармана, пилюля глубокого голубого цвета, запакованная в прозрачный пакетик. Размером она была с крупную фасолину, только круглая.

- Что это? - спросил я, внимательно разглядывая таблетку.

- Всего лишь обезболивающее. Новинка! Стопроцентный эффект, длительное действие и при этом никаких побочных эффектов, - хозяина распирало от гордости. Боковым зрением я заметил, что громила Александр вздрогнул. Может подвох? Но зачем?

- Примите, если станет совсем плохо. Обязательно поможет, - продолжал между тем хозяин.

- Спасибо, но стоит ли... - начал было я.

- А это примите, если рука не срастётся до конца недели, - он извлёк из правого кармана халата другую, аспидно-чёрную жемчужину размером с дробину волчьей картечины. Брал я её с чувством, что отказаться я не смогу при всём желании. Пилюля была увесистая, словно отлитая из золота или свинца.

- Благодарю. А чьё производство? - слова мне дались с трудом. Пожалуй, если бы я попробовал возразить что-либо против предложения, то язык бы просто не повернулся.

- О-о, одна солидная, но малоизвестная фирма. Швейцарская, если не ошибаюсь.

- Понятно. Так сколько я вам должен? - моя рука скользнула в карман за бумажником.

- Ах, оставьте! - протестующе воскликнул хозяин и всплеснул руками. - Никаких денег! Считайте это подарком. Вы нуждаетесь в помощи, и мы вам её предоставляем. Возьмите на пробу. Если поможет, то возвращайтесь и сможете купить по обычной цене. В других аптеках не найдёте.

- Как скажете, - сказал я, запихивая обе пилюли поглубже в карман. - Очень вам признателен.

- Всегда, пожалуйста! Будем только рады новому клиенту, - говорил аптекарь, провожая меня к выходу. Уже стоя в дверях, по другую сторону порога, я мельком глянул на помощника (хозяин ничего не заметил), громила был белее снега. Его поведение меня сильно беспокоило. Сначала разговоры о странностях хозяина, потом непонятное волнение, а теперь ещё и испуг. Решительно происходит что-то странное.

- До свидания, - сказал я, стараясь не выдать своих подозрений.

- Всего хорошего. Всех благ, - вежливо, но не наигранно распрощался со мной хозяин.

- Осторожнее на ступенях!

Дверь захлопнулась, а я оказался на "поверхности земли" с карманами, набитыми покупками и неприятным чувством скрытой опасности. Что делать дальше, было не понятно.

- К чёрту! - воскликнул я, обращаясь к незнакомому кварталу, и скорым шагом устремился в сторону своего дома.

На город спустилась ночь, а с ней вернулась и боль (Ну, здравствуй, дорогой! Сейчас я тебе припомню! Только держись!). Я ворочался в постели с боку на бок. Пот лил с меня в три ручья, и простыни вскоре промокли насквозь. Боль грызла руку с остервенением бультерьера. Терпеть становилось всё тяжелее и тяжелее. К трём часам я понял, что ещё немного, и я сам своими зубами отгрызу себе руку, лишь бы не чувствовать больше этой сводящей с ума боли. Мне показалось, что я, действительно, в любую минуту могу сойти с ума.

Я мученическим взглядом посмотрел на ночной столик. Там среди других лекарств, освещаемых зеленоватым светом от электронного будильника, мерцали, отражая призрачный свет, две странные пилюли. Какое-то время я пытался размышлять о том, что могут принести эти таблетки. Что сулят мне загадочные подарки от незнакомого аптекаря?

Очередной приступ боли помутил сознание. Я заскрежетал зубами, и дрожащие от напряжения пальцы схватили таблетки. Я проглотил их без воды, хотя в обычной ситуации они бы встали мне поперёк горла. Я принял сразу обе, не задумываясь, отринув бесполезные сомнения и страхи. Мне надо было выжить, и в этих пилюлях была моя надежда.

Через пару минут я провалился в глубокий сон...

Кости срослись, как и обещал подозрительный аптекарь, к концу недели. Боль более ни разу не возвращалась ко мне. Сон стал нормальным, меня не мучили кошмары. Так что к работе я вернулся совершенно здоровым человеком. Представляете, какое это наслаждение сорвать с себя ненавистные лубки, с которыми ты уже почти сросся. Не знаете? Сломайте себе что-нибудь и поймёте.

Колесо коммерции закрутилось с бешеной скоростью. Лавиной на нас посыпались новые заказы, разработки, планы, контракты... Утром приходилось мчаться на встречу с заказчиком, в обед лететь в отдел сбыта, а вместо ужина корпеть над новыми разработками. Кто сказал, что лето - это время отпусков и затишья. Ничего подобного! Пахать приходится не меньше, чем в остальные времена года. Наша техника от сезонов не зависит. Приходится, обливаясь потом и закусив удила, тащить лямку, дабы оправдать доверие, средства и надежды партнёров. Ну, не халявщики мы.

Новые идеи меня обычно посещали ближе к вечеру, дома, в спокойной и тихой обстановке. Можно было спокойно обмозговать все накопившиеся проекты и возможные схемы претворения их в жизнь. Я садился за свой любимый стол из какого-то тяжеленного дерева и погружался в схемы, справочники, чертежи, доклады или просто брался за паяльник. В такие минуты меня окружали все существующие музы, и я творил, как Паганини или Страдивари. После таких вечеров часто рождались вполне гениальные идеи. Не могу не похвастаться: за мной закреплены шесть патентов на различные новшества в сфере радиосвязи. Кулибин...

Тем вечером я просидел за столом больше четырёх часов. Сначала рисовал схему, а потом коряво воплощал её в жизнь. Мне главное было узнать, работоспособно ли моё творение, а уж выполнить его в презентабельном варианте я смогу на работе, благо там почти все условия для этого. Тогда я не придумал ничего принципиально нового. Просто схема, которую я с азартом охотника собирал, должна была понизить затраты энергии, не ущемляя при этом качества связи. Я планировал снижение энергозатрат не менее, чем на десять процентов. Простенько, но какова перспектива. Самый момент пуститься в разглагольствования, но избавлю вас от непосильного бремени.

До торжественного завершения работ и решающего теста оставалось всего ничего. Однако мне всё же пришлось выбраться из-за стола и, приставив стул, лезть на антресоли. Необходим кварц для регулировки частоты. На столе нужной детали не оказалось, вот и пришлось заняться против воли верхолазанием. Я прекрасно помню, что все кварцы хранятся в зелёной коробке, обитой изнутри мягкой тканью, и коробка лежит далеко, так как я давненько не прибегал к услугам её содержимого. Ну, да ладно!

Я взгромоздился на стул и принялся бережно переставлять всякие укладочки, ящички, дабы добраться до нужного мне. К радиодеталям необходим особый подход. Не любят они неряшливости. Требуют внимания и бережливости. Как с младенцем: чуть зевнул, и малыш расквасил нос, стоит только запустить свои запасы, как там образуется бардак. Вот так вот!

До заветной коробки я добирался долго. Наконец, замаячил долгожданный и до боли знакомый зелёный бок, как вдруг снизу послышался треск ломаемой ножки стула. Мгновение я ещё висел в воздухе, а потом всей тяжестью обрушился на тумбочку. Та сложилась, как карточный домик. Я почувствовал жгучую боль в многострадальной правой руке. Ослепительно белый шар вспыхнул в голове, и я потерял сознание.

В себя я пришёл быстро. Боль в данной ситуации сослужила добрую службу. Я попытался подняться, но тут же с криком рухнул обратно на пол. Я прижался щекой к холодному полу и скрипел зубами от боли. Минут через пять у меня хватило сил перевернуться на спину и осмотреть пострадавшую руку. В том, что я заработал очередной перелом, сомнений не было. Не нужно врача, всё ясно.

Кость предплечья треснула точно посередине. Обломок кости давил изнутри на кожу. Образовалась неровная шишка, которая начала опухать. Место перелома начало синеть. Рука горела так, словно её опустили в расплавленный металл. Новый приступ боли отправил меня в глубокий нокаут, прежде чем я смог до конца оценить повреждение.

Часы на левом запястье писком сообщили, что время четыре часа. Глубокая ночь. Открыв глаза, я лицезрел картину разрушения. В тумбочку будто врезался поезд: содержимое разметало по всей комнате. Дверца улетела аж в коридор. Для начинающего камикадзе неплохо.

Как ни странно, но я не ощущал ничего. В смысле - боли не было. То-то я думаю, что что-то не так. Я поднял руку на уровень глаз и чуть не расстался с ужином. Кожа на месте перелома часто пульсировала, отёк рассасывался, а шишка уменьшалась в размерах. Кости с чавканьем вставали на место. Тепло волнами разбегалось по руке. А вот ноги у меня резко охладились, а в желудке запрыгали белки. Давление подскочило так, что сердце угрожало проломить рёбра. В голове разожгли адовы костры.

За несколько долгих минут кожа разгладилась, синяк исчез, От перелома не осталось и следа. Пальцы легко двигались, хоть на пианино играй.

Я предпочёл в третий раз потерять сознание...

Очнулся я только утром, когда солнце уже во всю светило в окна моей квартиры. На улицах бурлила жизнь. Шумели машины и трамваи, спешили на работу люди, громко щебетали птицы, плыли по небу и заглядывали в окна облака, а я лежал посреди руин и тупо смотрел на свою руку. Ночное происшествие представлялось не более, чем дурным сном. Очень дурным!

Подобное никак не могло случиться. Но по какой-то неизвестной причине это случилось. Серьёзный перелом самоликвидировался в течение нескольких минут. Скажете: я сумасшедший? Признаться, я и сам так подумал. Однако я таковым не являюсь и готов поклясться чем угодно, что я видел всё своими собственными глазами. Так как же всё это случилось? Не мудрено догадаться, что самозарастающий перелом, есть последствие приёма подаренных мне пилюль. Я вспомнил громилу из аптеки, который предупреждал меня о странностях своего начальника. А вдруг он не просто со странностями, а попросту ненормальный? Вдруг он запихал в пилюли нечто радиоактивное? А вдруг и что-нибудь похуже? Я вспомнил о том, как быстро пропала боль после приёма. Так не действует ни одно лекарство!!! Далее стали выплывать из закоулков памяти другие мелкие детали: сверхбыстро заживающие ожоги и царапины, отсутствие похмелья после пирушки с друзьями. Фантастика...

Дело потребовало незамедлительного разбирательства. Не стоит вмешивать службы правопорядка. Если я расскажу им свою историю, то где гарантия, что меня не запрут в психушку? Разбираться надо самому и только самому! Я на скорую руку привёл себя в порядок, выключил из сети давно сгоревший паяльник и бросился вон из дома. Через двадцать минут попутка высадила меня на окраине того самого заброшенного квартала, и вскоре я грохотал каблуками по ступеням, ведущим в аптеку. Я был настроен решительно. Если что - душу из мерзавца вытрясу. Не хватало ещё в мутанты переквалифицироваться!!! Ну, я ему покажу кузькину мать!!!

В магазин я ворвался, как средней силы торнадо. У прилавка стояла девушка - роскошная пепельная блондинка, не слишком высокая, с точёной фигуркой. По правде говоря, я оценил её лишь мельком, потому, как моё внимание полностью сосредоточилось на другом человеке, по другую сторону прилавка. Хозяин, он сам стоял за прилавком, сразу же заметил меня, но, как ни странно, не удивился. На лице сияла привычная улыбка.

- А-а, добрый день! Как ваша рука? - приветствовал он меня неизменно весёлым голосом.

- Я хотел бы с вами поговорить. Немедленно! - отрубил я.

Аптекарь взглянул на меня, словно ожидал этого моего вторжения. Он снова заулыбался даме.

- Прошу прощения, мадемуазель Лежье, но мой бывший клиент, очевидно, чем-то озабочен, - и он подмигнул ей, будто она была в курсе событий. Девушка ответила (с ума сойти!) понимающей улыбкой. Бог ты мой, да здесь секта что ли!

Блондинка прошествовала мимо меня к выходу, соблазнительно покачивая бёдрами. Подобная походка не могла оставить мужчину равнодушным, но мне было не до знакомств. Когда дверь за ней закрылась, я подумал, что имя у неё какое-то странное, явно не русское.

- Слушаю вас, - хозяин облокотился на прилавок и смотрел на меня.

- Что вы мне подсунули в пилюли?! - и подступил к бастиону прилавка, воплощая собой татаро-монгольскую орду.

- Ничего особенного, - он говорил спокойно, без суеты.

- НИЧЕГО ОСОБЕННОГО?! - взвыл я, - Вчера я сломал руку, но кость срослась за считанные минуты! Такого не бывает! Я тр-ребую объяснений!

Пока я произносил эту тираду, стёкла в витринах отчаянно дрожали, а хозяин оставался холоден, как лёд. Меня это ещё больше бесило.

- Ах, вы об этом... Я то думал, что-то серьёзное случилось, - протянул он. Будто ему каждый день приходиться сталкивался с мгновенно заживающими ранами.

- С вами всё в порядке. Просто ваш организм получил способность быстро восстанавливаться. Раны и болезни больше не будут донимать вас. Вы - счастливый человек.

- Как это, - я оторопел настолько, что пропало всякое желание продолжать военные действия.

- Ну, предположим, вы сломали руку. Вам больно, невозможно спать по ночам, испытываете неудобства при пользовании только одной рукой. Сплошные неприятности. Но! Вы, с моей скромной помощью, можете теперь всего этого избежать. Представьте: раны, заживающие в течение секунд и не доставляющие особых хлопот. Правда, это замечательно?

- Не верю, - буркнул я. Я походил на апостола Петра, который отрёкся от того, чему был свидетелем. Я пока отрёкся в первый раз.

- Но ведь именно по этому вы здесь. Ваша рука выглядит слишком здоровой, не так ли?

Меня раздавили его доводы и хладнокровие. Я был свидетелем чуда, достойного самого Христа.

- Как же так? Такое просто невероятно!

- Очень просто! - воскликнул он и... схватив себя за указательный палец, резко дёрнул его вниз. Тот сломался с хрустом сухого печенья. Острые края сломанной кости легко разорвали кожу, издавшую при этом душераздирающий треск. Кровь брызнула из разодранных в клочья сосудов. Несколько капель попали в меня. Горячая влага потекла по лбу и щекам. Я отшатнулся к стене, исполненный ужаса и отвращения. Желудок готов был исторгнуть содержимое в любую секунду.

- Посмотрите, ничего страшного, - донесся до меня голос хозяина, звучащий как из преисподней. Во рту я уже почувствовал кислый вкус желудочного сока. Я замотал головой и ещё крепче зажмурился.

- ПОСМОТРИТЕ!!! - человек или дьявол не закричал, но слово было сказано так, что не подчиниться было невозможно. Я робко приоткрыл глаза и, кривясь от отвращения, посмотрел.

Палец висел только на тонюсеньком куске кожи. Кость торчала из бахромы разорванных мышц, как обломок мачты. Весь прилавок был залит кровью, от которой шёл непередаваемый, специфический запах. Так может пахнуть только кровь. Она толчками вырывалась из сизых сосудов и ручейками сбегала вниз по руке, теряясь в рукавах.

Я заворожённо смотрел на изувеченный палец. Вдруг бахрома зашевелилась. Тонкие красные ниточки протянулись к начинающим чернеть лохмотьям мышц. Палец, как возбуждённый пенис (простите за аналогию), начал медленно подниматься, принимая своё изначальное положение. Послышалось тихое чавканье - кость встала на место. Кровь больше не текла, будто на её пути воздвигли плотину. Края кожи потянулись друг к другу, и через считанные секунды травмы и след простыл.

Из-за скоротечности процесса я даже не успел отреагировать должным образом. Внутренности собрались было исторгнуть содержимое и проследовать за ним, но в последний момент передумали. Было уже поздно. Я утёр со лба холодный пот. Ладонь покраснела. Я взглянул на неё и осел на пол. Хотел опереться на прилавок, но тот был залит кровью, и я предпочёл крови пол.

Хозяин, не торопясь, обошёл прилавок и присел рядом со мной. Он продолжал улыбаться, и мне захотелось двинуть ему в зубы, но я быстро оставил эту мысль. Он сильнее меня, хоть я и в два раза шире. Размахивание кулаками не приведёт ни к чему. Я ещё раз увижу этот проклятый процесс заживления, и тогда меня точно стошнит. Надо срочно взять себя в руки.

- Понимаю, зрелище не из приятных, но я был вынужден продемонстрировать его, - извиняющимся тоном промолвил хозяин и развёл руками.

- Вам бы в цирк или к психиатру, - сварливо пробормотал я. Но Он не обиделся. Наоборот, его моя беспомощность развеселила. Улыбка, будь она неладна, сделалась ещё шире. Глаза весело заблестели.

- Мой дорогой, вы злитесь лишь от непонимания сути. Вы не можете сообразить, зачем мне понадобилось сыграть с вами подобную шутку, но поверьте - причина есть и достаточно весомая.

- И какова причина? - проворчал я, обретая, наконец, способность ровно стоять на ногах.

- Вы.

- Я? - ну, это уже перебор.

- Да вы. Вы и только вы являетесь первопричиной. Вы понадобитесь для выполнения одного очень важного поручения.

Я был обескуражен. Я пришёл сюда, дабы высказать свои претензии, а в итоге меня нанимают для выполнения какой-то работы. Убиться можно!

- Что, не можете связать концы с концами? - хозяин с лукавой улыбкой продолжал разглядывать меня.

- Да. То есть, нет. Нет, в смысле, я не понимаю, какого чёрта вам от меня надо? - возмутился я. Моё состояние приближалось к отметке неконтролируемого. Я даже начал заикаться.

- Вы когда нибудь слышали про избранных?

- Нет, - признался я.

- Так вот вы один из таких избранных.

- Неужели? - съехидничал я.

- Именно! Ваша роль в дальнейших событиях чрезвычайно важна. Ваша жизнь представляет собой особое звено в грядущем. НЕЗАМЕНИМОЕ звено.

- И в чём моя роль заключается? - меня не покидало ощущение, что я разговариваю с психом.

- А вот этого я вам сказать не могу, - развёл руками хозяин.

- Отчего же? - полюбопытствовал я.

- Увы, но только в сказках избранникам сообщают об их обязанностях. Грядёт великое испытание. Только тот, кто изберёт правильный путь, пройдёт его, и очень много зависит от этого выбора. Можно сказать, что от выбора зависит право на существование.

- Что так круто? - вымолвил я.

- Гораздо круче, - ответил хозяин, и горькая усмешка тронула его губы.

- Ну и ну, - выдохнул я.

- Вот именно. Ну да это дело будущего, а мы пока в настоящем. Давайте-ка думать о нём. У меня на складе имеется прекрасное "Бургундское". 1874 год. Ручаюсь, вы такого не пивали, - и хозяин лихо мне подмигнул.

Передо мной лежали две перспективы: первая заключается в том, что мне предлагали распить бутылочку антикварного вина в компании с сумасшедшим, а вторая в том, что я мог отправиться прямо в отделение и всё там рассказать и, скорее всего, очутиться опять-таки в психушке. Я предпочёл более безопасный вариант - выпить и всё как следует обмозговать.

Радушный хозяин явно знал о моём выборе, так как, не дожидаясь моего ответа, прошёл к двери и повесил на ручку маленькую табличку:

Закрыто.

Учёт.

Он исчез на складе, но через пару минут вернулся с зелёной и изрядно запылённой бутылкой и двумя бокалами. Отведав вина, я нашёл его восхитительным на вкус. Такого я действительно не пробовал. Мы проговорили до поздней ночи, и до дому мне пришлось добираться пешком. Едва переступив порог собственной квартиры, я рухнул на диван, и заснул прямо в одежде. Проспал я около двадцати часов.

Послесловие, без которого нельзя было обойтись.

Я много думал о том, что сказал мне тот странный человек из странной аптеки. Можно сломать себе голову, но так и не найти ответа, ведь этот хитрец так мне ничего не рассказал про моё будущее. Можно обидеться на него и на судьбу за столь непристойную шутку, но стоит только подумать - не шутка - как кожу начинает покалывать холодными иголками. Кроме того, мой дар всё ещё при мне. Конечно, при друзьях приходиться осторожничать, а не то, храни Господь, ещё напугаю кого до смерти. Фокус с самозарастающим переломом, надо сказать, выглядит не слишком эстетично. Видимо самым логичным вариантом для меня остаётся принятие всего, что мне рассказали на веру. И, естественно, придётся ждать. Я ведь даже сроков моей миссии не знаю. Сплошная загадка, чёрт бы её подрал!

С тех самых пор как я вышел из дверей аптеки, я её больше не видел. Пару раз я забегал в тот район, но там никто ничего об аптеке не слышал. Будто и не было её. Можно попробовать списать всё на сон, но, увы, не получается - слишком уж он долгий и реалистичный.

Я трезво рассудил, что чем меньше я буду задумываться над всем, тем меньше у меня шансов приобрести прописку в красном доме на Нагорной. Рассудок штука сложная и чрезвычайно хрупкая. Чуть что, так сразу ломается. Приходится его всячески оберегать. Я начал ходить на работу, как и прежде, так же общаюсь с друзьями, но иногда, особенно под вечер, меня охватывает чувство беспокойства. Что-то там, в будущем имеет не самые благие намерения. С чем придётся столкнуться и когда?... Не знаю. Но знаю точно, - что бы там ни поджидало, я смогу с этим совладать, ведь со мной моя чудесная способность, да и голова при мне. Положимся на судьбу и на себя. Не стоит открывать будущее, потому, что можно узнать то, что знать вовсе не хочется. Уж в этом таинственный хозяин был прав. И кто бы он ни был, я точно знаю, что в нужный момент он даст о себе знать, а пока... Пока я буду ходить на работу и заниматься своими обычными повседневными делами. Надеюсь на скорую встречу! Всем - до скорого!

Авторское послесловие.

Уж и не знаю, чем бы закончился рассказ, если бы не давняя моя жажда написать какое-нибудь крупное произведение. Идея, что лежит в основе, мне лично понравилась, но всё упёрлось в концовку. Чем закончить? Наивным патриотизмом или же вообще отложить всё в долгий ящик, в котором любая идея отдаст концы в считанные недели. Хоронить рассказ мне вовсе не хотелось. У всех писателей бывают неудачные вещи, но я считаю, что данная история имеет право на существование. Я решил сделать её чем-то вроде долговой расписки. Закончив писать, я как бы сам себе даю установку на продолжение. Но даже намёка на сюжет будущего произведения я не дам. Не из вредности, а скорее из боязни сказать одно, но сделать другое. Не люблю обманутых надежд.

И так перед вами моя долговая расписка. Продолжение будет. Я знаю о чём буду писать и прошу только дать мне немножечко времени на работу. Наберитесь терпения, и, может, быть я расскажу вам действительно стоящую историю.

9. 04. 99. САМАРА.