- Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО старая, - так начала свой рассказ
Сере-скептик. - И, значит, ты парень ошибся немного.
Я потратила долгие годы, скажу без прикрас,
Чтоб учить этих Пыльных. Такая судьба педагога.

Скольким детским умам показала я фракции путь,
Их учила хранить свою веру и чтить постулаты... - 
Она хмурится, - Нда... ну и всякое разное... Суть - 
Нет вопросов, сомнений, а мы нашей веры солдаты.

Эта жизнь - лишь преддверие Истинной Смерти. Вот так.
- Понимаю, - киваю, - но что-то случилось? - Случилось.
Две недели назад я почти превратилась в трупак:
Лихорадка со мной, а точнее во мне, приключилась. - 

Сере тихо вздыхает. - Я думала: "Всё. Мне конец".
Это... ох, поменяло, что врать, навсегда моё мненье. -
И лицо у неё застывает, как будто свинец. - 
Члены фракции ходят в каком-то немом упоеньи

Возле смертного ложа, где ты, издыхая, лежишь,
Как премерзкий дичайший табун упырей бледнорожих.
Ты для них превратилась в какой-то обычный фетиш,
И твердят, и твердят все по-разному очень похоже:

"О, как Сере везёт! Скоро сбросит она жизни груз!"
ЖИЗНИ ГРУЗ? Это мне... скажем так, не понравилось очень.
И бормочут, бормочут, что жизнь - это просто конфуз...
Неужели? Страданье... да ну? Что она лишь порочит...

Говорят: мы должны восторгаться уходом в ничто...
Мы должны? - И качает она головой. - Это спорно.
Да, вопросы, вопросы... ответов немного. - "И что?
Философия Пыльных тебе больше не априорна?"

- Да, сомнения просто роятся в моей голове. -
И она потирает виски. - Не дают мне покоя.
Здесь ответы нужны, а они не сидят в рукаве.
- Понимаю. И что будешь делать? Карьеру изгоя?

- Если честно - не знаю. - И Сере вздыхает опять. -
Не могу я поверить, что то, что я чувствую, - правда.
Иль боюсь умереть потому, что мне плохо? Как знать.
Может это пройдёт? Не уверена. Может быть завтра?..

- Сере, видишь ли, вся наша грёбана жизнь - это боль.
Боль - оружие. Жизнь применяет его против духа,
Чтобы крепче к себе привязать; чтоб усилить контроль
Над душой, над тобой. Вот такая вот тут веселуха.

Но пускай укрепят испытания веру твою.
Время лечит сомнения. В этом мне можешь поверить. -
Сере смотрит в глаза изумлённо. А я молча пью.
Дальше в сторону вверх: "Может быть... может быть... верен вере..."

Сводит брови она, морщит лоб, напряжённо молчит,
А потом: "Хорошо. Я ещё поразмыслю над этим".
И внимательно смотрит на шрамы мои: "А твой вид...
Да ты с собственной смертью знаком или был на примете.

Ну и как? Свои взгляды ты после всего не сменил?
Жизнью разве своею не стал, скажем так, наслаждаться?"
Я плечами пожал: "Да не так уж чтоб очень". - "Сразил!
Ну ты парень даёшь! Продолжаю тобой удивляться.

Тебе смерть улыбалась вблизи, а тебе всё равно?
Ни желанья остаться в живых не возникло, ни шока?
Да, похоже, всем Планам пока таких сил не дано,
Что могли бы ума в твою голову вбить хоть немного".

Мы с Мортэ рассмеялись: "О, Сере! Разишь наповал!"
Отсмеявшись, изрёк: "Я уверен, что много историй
Всяких разных ты знаешь, но если бы кто-то сказал:
"В Мортуарии нынче очнулся, спеша в крематорий", - 

Как к такому бы ты отнеслась? Не стесняйся, скажи".
Сере только моргает, потом: "Это ведь не серьёзно?"
- Это чистая правда. И образы морга свежи.
- Планы - странное место, и странность порой грандиозна.

Но я видела очень немало, не мне отвергать.
Как же это с тобой приключилось такое? Поведай?
- Всё, что знаю - очнулся без памяти и не понять:
Где я? кто я? Весь в ранах. Лежу на плите неодетый.

Никаких нет догадок, как это случилось со мной?
- Никого не встречала, кто взял и воскрес после смерти...
До сих пор. - "Ну и пёс ним. Тогда есть вопросик штрафной.
Помоги отыскать кой-кого в городской круговерти".

Сере смотрит сурово, но вдруг улыбается вся:
"Что, вопросы? Давай, задавай... червь могильный.
Я тебе расскажу даже то, что и знать-то нельзя.
Так, глядишь, хоть кому-то поможет ОЧНУВШИЙСЯ Пыльный".