Оживлённый класс приветствовал учителя рисования Виктора Васильевича Варнавского. Худощавый, высокий, подтянутый, с лёгкой сединой в слегка вьющихся светлых волосах, преподаватель поздоровался и сразу же задал задание - нарисовать полевые цветы. Дети любили этого чудака, чувствуя в нём доброго и знающего жизнь человека. Он часто рассказывал им о творчестве известных художников. Шалостей на его уроках не было, Виктор Васильевич всегда умел очень спокойно, с достоинством осадить выскочку, желающего "отличиться перед друзьями". Его врождённым умением общаться с ребятами восхищался весь коллектив преподавателей. Наш ВВВ - так называли его за глаза, сначала ученики, затем и учителя, "заразившись" от своих подопечных. Варнавский знал о прозвище, но реагировал полуулыбкой. Никто не видел его смеющимся или хотя бы улыбающимся полностью. Он всегда был замкнутым, сдержанным, неразговорчивым. В роду его все получали имя, начинающееся на букву "В". Волей случая даже его покойную жену звали Варя. Следуя семейной традиции, и сына он назвал Виталик.
Виктор Васильевич проходил между рядами парт и посматривал на работы детей. Петя Громов рисовал маленькую девочку, она собирала цветы на лугу. У Кати Даниловой зайчик бежал среди трав и цветов. Однако вдруг учитель почувствовал, как всё внутри у него замерло. Он подошёл к вихрастому Ване Ланину. Учитель перевёл на мгновение взгляд на ученика. Румянец на мальчишеских щёках и высунутый язык говорил об увлечённости рисованием. Взрослые говорят о вдохновении. К детям тоже приходит вдохновение. И тогда они забывают обо всём, полностью отдаваясь своему занятию. Таким выглядел сейчас и этот рыжий мальчуган. Даже в незаконченном виде картина явно была хороша. Виктор Васильевич внимательно стал оглядывать рисунок. Среди пышного цветочного ковра васильковое панно змеилось, "пылало" синей извивающейся дорожкой, уходящей в лес. Такой же пейзаж учитель уже видел. Воспоминание, как нож, пронзило сердце: "Васильковая тропинка"... нежные глаза и рыжеватые с золотистым оттенком мягкие волосы Вареньки, в обрамлении этих скромных незатейливых сияющих цветов... нелепый внезапный охотничий выстрел... счастливая безмятежная улыбка застывшего безжизненно-белого лица жены на контрастном фоне щедрых окрасок поляны... "Всё это прошло, - одёрнул себя Варнавский. - А мальчик явно был в наших местах". Преподаватель так и стоял около ученика, оба захлёбывались впечатлениями - каждый по-своему, пока звонок не прервал мысли обоих. "Да, способный парень, им надо заняться..." - решил Виктор Васильевич. Он собрал работы ребят и подозвал Ваню.
- Мне нравится, как ты рисуешь. Ты мог бы стать художником. Как смотришь на это?
- Не знаю. Я люблю рисовать...
- Хочу поговорить с твоим отцом. Скажи ему, чтобы пришёл в школу.
- А что я сделал?
- Всё в порядке, Ланин, однако надо спросить папу, согласен ли он, чтобы ты занимался рисованием посерьёзнее.
- Папка давно с нами не живёт. Мы дома вместе с мамой управляемся. Я ей помогаю.
- Тогда пусть мама придёт.
- Мама сейчас работает в ночную смену и чаще отдыхает.
- А ты узнай, может ли она прийти. Я могу с ней и в воскресенье поговорить.
- Хорошо, Виктор Васильевич, я спрошу.
Ночью учитель никак не мог заснуть. Горе, когда-то ушедшее на дно, настойчиво рвалось всплыть и вновь заполнить собой всё сознание, разливаясь в дебрях бессонницы. "А может, происшедшее сегодня в классе - это знак?.. Но знак чего? И допустим, мать Вани даст согласие. Что же я смогу ему предложить?.."
После женитьбы Виталий Варнавский купил квартиру в другом городе и переехал туда. Отец, оставшись один, превратил свой дом в студию и всё своё свободное время рисовал. Картины были повсюду: в гостиной, в спальне, на кухне, даже в ванной. Любимое занятие поглощало хозяина почти целиком, не считая работы в школе. Мысленно просматривая свои последние годы после несчастья, Виктор Васильевич понял, что прожил их почти стопроцентной духовной жизнью, почти совсем не общаясь с окружающими. Сын приезжал редко. Работа не давала возможности выплеснуть впитавшиеся впечатления. Такую возможность предоставляли только картины. Рисуя он изливал свои отчаяние и думы. Внезапно сердце сжала тоска. Он сам заточил себя на "необитаемом острове", создав непроницаемую оболочку для души, и теперь она отчаянно рвалась к людям. Решение пришло, как само собой разумеющееся: он откроет учебную студию в своём доме и будет обучать наиболее способных ребят живописи. Если, хотя бы тройка его учеников станут художниками, для него это будет высшей наградой. Естественно, первым учеником его станет Ваня.
Следующим утром Варнавский испытывал огромный душевный подъём. Случилось небывалое - он вошёл в учительскую с улыбкой. Остальные преподаватели перешёптывались: "Не влюбился ли?.." На перемене к нему подошёл Ланин.
- Виктор Васильевич, мама сказала, что ждёт Вас сегодня в четыре часа к нам домой, если можете.
- Отлично, Ваня. Я непременно приду, только дай мне адрес, пожалуйста.
Мальчик объяснил, как добраться до их дома.
Уже в три часа учитель поспешил на цветочный базар, который располагался на площади, так и называющейся Цветочная. Всё вокруг пестрило разнообразием форм, размеров и красок. Варнавский в растерянности переходил от одного продавца к другому, желая выбрать букет покрасивее. Как давно он не покупал цветов... Варенька очень любила тюльпаны. Но он снова отогнал от себя мысли о жене. В этот день нельзя горевать, ведь принято решение, которое изменит ход его жизни. Наконец, были выбраны гвоздики, и Виктор Васильевич пошёл в направлении дома, где жили Ланины. Это было недалеко. Подходя, он увидел стайку воробьёв, и троих мальчиков. Они кормили птиц крошками. Дом оказался невзрачным, серым, трёхэтажным. Плиты тротуара около него разъехались, между ними кое-где проросла жиденькая травка - единственная зелень во всём переулке, всюду валялись окурки, огрызки яблок, грязные бумаги и прочий мусор. Две соседки в рваных халатах переругивались через открытые окна. Но учитель не обращал внимания на убогость района. Мельком взглянув и убедившись, что номер дома совпадает с полученным адресом, он зашёл в полутёмный подъезд. Поднялся по грязной лестнице на третий этаж и нашёл нужную дверь. Звонок не работал. Но на стук почти сразу открыла женщина. Увидев её, Варнавский вздрогнул. Лицо хозяйки было точной копией его покойной Вареньки. Жена так выглядела, когда они только познакомились. Боже мой, даже родинка на левой щеке!..
- Вы - Виктор Васильевич, учитель рисования? - приветствовала гостя хозяйка. - Очень рада познакомиться. Меня зовут Анна Семёновна, я мать Вани.
"Так на Вареньку похожа, - подумал гость. - Вот же совпадения бывают. Сегодня судьба шутит со мной"
- Проходите, Виктор Васильевич, присаживайтесь, чай будем пить, я пирог испекла. - он прошёл в бедно обставленную гостиную. - Вы не обессудьте, живём мы скромно, но всегда гостям рады. Вань, ты поговори с учителем, а я чай принесу.
Вскоре она вернулась, и гость почувствовал, что волна нежности к новой знакомой захлёстывает его. Эта худенькая улыбчивая рыжеволосая женщина заполняла своим присутствием всё вокруг. Уже через пару минут на него повеяло чем-то домашним, родным. Стало очень приятно сидеть всем вместе за столом. Но пора было изложить дело, по которому он пришёл.
- Анна Семёновна, - собрался начать учитель, но вдруг нечаянно вырвалось. - Варенька... - и он сразу смутился. - Простите, я оговорился...
- Ничего, мне нравится это имя, - успокоила его женщина, улыбнувшись. - Если Вам удобней меня так называть, я не против. Ведь и фамилия моя Варварина.
- Вы очень напоминаете мне покойную жену, - произнёс Варнавский. - но я бы хотел поговорить о вашем сыне.
- А Ваня мне о вас уже рассказывал. Мне тоже нравятся его рисунки. - она открыла дверцу буфета. - Вот посмотрите, я храню все его работы.
Учитель открыл альбом и стал изучать произведения своего ученика. "Очень... очень хорошо рисует. Вне всякого сомнения из него выйдет толк". А вот опять та же "Васильковая тропинка", только взгляд со стороны леса.
- Скажите, вам знакомы эти места? - поинтересовался Виктор Васильевич.
- Три года назад мы жили там на даче. Такая красота! Масса цветов, - вспомнила Анна Семёновна. - Борис ещё жил с нами... Простите, это мой бывший муж. Мы разведены. Вот воспитываю сына одна.
- Это вы меня простите. Мне не следовало ворошить Ваши воспоминания.
- Всё в порядке. Так куда же вы собираетесь определить Ваню?
- Как раз из-за этого я и пришёл. Я - художник. Раньше много выставлялся, в последние годы пишу только для себя. Теперь я решил открыть дома студию для способных ребят. Обучать их живописи. Бесплатно. Хочу определить ко мне и вашего сына. Опыта преподавания у меня много, я уже лет десять работаю в школе.
Послышался свист. Ваня подбежал к окну:
- Мама, мне на футбол пора. Серёга ждёт внизу.
- Иди, сына, а мы тут с учителем потолкуем. Ты вообще хочешь у Виктора Васильевича учиться?
- Конечно, хочу. Только не тогда, когда футбол.
- Договоримся, - вдруг улыбнулся Варнавский и подумал, что это его вторая улыбка за день.
Было очень уютно в этом невзрачном доме. Почему-то захотелось рассказать всё о себе. Анна Семёновна слушала внимательно, часто кивала головой. Под конец горестно вздохнула.
- Вот и у меня жизнь нелёгкая получилась. Борис, когда сватался, золотые горы обещал, а потом стал по девкам гулять и пить. Приходил, бил меня и Ваню. Потом настал момент, когда у нас с сыном не стало уже не стало терпения с ним оставаться. Я нашла работу, сняла дешёвую квартирку здесь, и мы с сыном в ней поселились. Не знаю, искал ли нас муж, но когда мы устроились, я подала на развод. На суд он пришёл пьяным в стельку и ничего путного не мог сказать. Нас развели. Где он сейчас, не знаю.
- Пришлось вам натерпеться, - сказал Виктор Васильевич с сочувствием.
"Она могла бы стать мне хорошей женой, - подумал он и тут же возмутился. - Так ты хранишь память о Варе!.." "Но эта женщина - совсем другая, - возразил он самому себе. - Вареньку я никогда не забуду, но ведь она уже не вернётся ко мне..."
От хозяйки дома не ускользнуло, что гость смотрит на неё по-особенному. Горький опыт жизни отталкивал её от любого мужчины, но почему-то именно этот притягивал её. Между ними витало что-то неуловимое, недосказанное, невидимые искорки притяжения зажигали обоих. Несколько минут они просидели молча. Первым очнулся Варнавский.
- Мне пора, Анна Семёновна, - он встал и направился к двери.
- А давайте поедем в воскресенье вместе за город, - предложила она.
- Ну не знаю... А в общем, почему бы и нет. Мы отлично проведём время. И Ваню возьмём. Я заеду за вами в десять утра. Хорошо?
- Конечно! Будем вас ждать, - ответила хозяйка и вышла проводить его к двери.
- Мне было у вас очень хорошо, - ответил учитель. - И пирог вкусный.
Совершенно неожиданно для себя он поцеловал женщину и, выйдя за порог, сразу стал быстро спускаться по лестнице, не оглядываясь. Анна Семёновна ещё долго смотрела ему вслед.
Золотистые весёлые лучики солнца, соскучившиеся по людям после длительных дождей, ликуя, улыбались им. Задорное настроение витало в воздухе, прорастая в душах людей молодыми зелёными побегами. Виктор Васильевич удивлялся самому себе. Чувства в нём кипели через край. Он с трудом сдерживал себя, с мальчишеским нетерпением считая дни до назначенной прогулки, всё более влюбляясь в облака, улицы, прохожих. Много рисовал. Дома оборудовал одну из комнат под учебную студию и уже провёл первое занятие с Ваней.
Но вот и долгожданное воскресенье. Варнавский проснулся в пять утра с праздничным настроением. Больше спать не хотелось. Он долго умывался и выбирал одежду, пытаясь представить, как пройдёт сегодняшняя встреча с любимой. Да... он уже не боялся называть новую знакомую любимой, его отношение к этой женщине стало очевидным. Наконец, учитель был готов и направился в переднюю. Поворот ключа и звонок в дверь прозвучали одновременно. К нему приехал сын с женой и детьми.
Виктор Васильевич обрадовался визиту. Внучки подросли и стали весёлыми и бойкими, но кроме золотистых волос, ничто в них не напоминало их бабушку. Он решил взять девочек в городской парк, где были детские аттракционы, и гастролировал цирк. Но как же сообщить Анне Семёновне, что прогулка отменяется? "Даже номера телефона её я не взял, растяпа... Попробую позвонить в информацию", - придумал он. Но в информации не нашлось номера: ни Варвариной, ни Ланиной.
День прошёл шумно и приятно. Лишь вечером семья сына возвратилась домой. А где-то, на переулке Островского его зря ждала мама Вани. Наверно, уже поздно к ней ехать, хотя... ведь только восемь часов... Накинув пальто и застёгиваясь на ходу, художник поспешил туда, куда нетерпеливо рвалось его сердце. Добравшись до заветной двери, он постучал.
- Кто там? - прозвучал детский голос.
- Ваня, это я, Виктор Васильевич. Извини, что не смог сегодня утром приехать.
- Мама ушла на работу. Велела никому не открывать.
- Дай, пожалуйста, ваш номер телефона.
- Мама сказала, чтобы я никому его не давал.
- Мама права. Тогда просто передай, что я был здесь.
- Я передам.
- Увидимся в школе. До свиданья.
- До свиданья, Виктор Васильевич.
На следующий день учитель купил большую коробку конфет и опять пошёл к Варвариной. По дороге молил Бога, чтобы Анна Семёновна его простила... Взбежал на третий этаж... Сердце колотилось, предвкушая желанную встречу... Однако дома никого не было. Озадаченный Варнавский постоял несколько минут у строго смотрящей на него "онемевшей" двери и стал спускаться. Внизу на выходе из подъезда... почти столкнулся с ней. В её руках было по авоське.
- Вы ко мне, Виктор Васильевич?
- Я... я... дайте ваши авоськи, я понесу. Извините, что вчера не приехал. Меня навестил сын с семьёй, а я даже не знал, как позвонить. Не нашёл ваш номер телефона.
- Ничего, бывает. Телефон записан на другое имя. Номер вам сейчас дам. Зайдёмте домой. А я вас вчера ждала.
- И я так хотел прийти, но не мог же прогнать сына. И давно уже не видел внучек...
- Сколько их у вас?
- Две девочки. Но вот на бабушку не похожи.
- Давайте чаю попьём, - осторожно перевела тему хозяйка.
- Ах да, я же конфеты вам принёс.
- Вы меня балуете. Ну-ка... - Она открыла коробку. - А вкусно! Спасибо большое. Ваня пошёл на тренировку. Он передал мне, что вы вчера были. Я поняла, что у вас что-то случилось, и из-за этого вы утром не пришли.
- Не случилось, но вот такие обстоятельства. Может, мы перенесём нашу прогулку на следующее воскресенье?
- Замечательно! И мне на работу не надо будет идти. Отпуск дали на выходной. А может, поедем на Васильковую тропинку. И кстати, давайте запишем номера телефонов.
Учитель задумался. Несмотря на прошедшие годы, всё ещё было так свежо в памяти... С другой стороны, воспоминания о Вареньке осели в глубине души. Между тем Аннушка - именно так он теперь звал про себя Анну Семёновну - совсем другая женщина, хотя до боли похожа на его жену. Перед глазами опять проплыли картины прошлого: он с бездыханной Варенькой на руках бежит в сторону шоссе, потом - больница... опознание, глупое следствие... как они не могли понять, что убийца не принёс бы мёртвую в больницу... Он тогда мельком посмотрел на себя в зеркало и ужаснулся - оттуда выглядывал грязный, лохматый, окровавленный "зверь" в порванной одежде... "Может, возвращение к тем местам, да ещё с другой женщиной вылечит мою израненную душу?.." А вслух сказал:
- Я всю прошлую неделю так ждал воскресенья! После смерти жены со мной никогда ещё такого не бывало. Вы - особенная женщина. Вы пробудили во мне чувство.
- И вы мне понравились, - покраснела хозяйка. Извините, что я открыто говорю. Но так считаю нужным.
- Можно я буду звать вас Аннушкой?
- Конечно. А я Вас - Витей. Так как, поедем туда.
- Непременно. Как раз начинаются летние каникулы. Заеду за вами в воскресенье, в десять. И мальчика возьмём.
Воскресенье и солнышко радостно приветствовали путешественников и согревали сердца. Лето ещё только осваивало свои владения. Сверху растянулось синее-синее небо. Погода, как на заказ.
Поездка обещала быть приятной. Они вошли в электричку, заняли места. Ваня весело болтал языком и ногами. Все перекликались улыбками и незатейливой болтовнёй. Наконец, поезд, терпеливо отстучав положенные километры, остановился на нужной станции. Дальше шли пешком. Виктор Васильевич нёс на плечах рюкзак и в руках большую сумку, мальчик - сумку поменьше, его мать - маленькую пустую корзиночку на всякий случай. И вот перед ними явила свою панораму Васильковая тропинка. Цветение было ещё не совсем пышным, но синева уже обозначилась довольно чётко и буйно. "Здравствуйте, мои милые" - стала здороваться с цветами Анна Семёновна. Варнавский лёг на траву и с восхищением наблюдал за ней.
- Ой, а тут костры до нас жгли, - Ваня указал на обугленный участок поляны и несколько досок, валявшихся рядом.
- И мы зажжём, - отозвался Виктор Васильевич. - Только небольшой. Но надо собрать ещё сухих сучьев. А то я тут уже засинелся, глядя на небеса.
Все вместе углубились в лес. Учитель попутно объяснял мальчику, как следует рисовать цветы. Вдруг раздался голос Анны Семёновны: "Посмотрите, а здесь..." - треск и ещё какой-то непонятный шум заглушили её дальнейшие слова. Художник и мальчик побежали на голос. Женщина лежала без сознания. Вывернутая нога кровоточила, её тело придавил довольно большой камень. Стало ясно, что она попала в ловушку для зверей. Ваня выглядел бледным и напуганным.
- Ты не бойся, помоги мне освободить маму, - Варнавский пытался успокоить ученика. Они вместе сдвинули тяжёлый камень. - Я не знаю, что за ушиб у неё, но на всякий случай положим её на доски и вместе понесём. Он бегом вернулся на поляну и принёс две доски от бывшего костра. Эх, надо бы на ногу наложить шину, да жалко времени. Пошли к шоссе, попробуем словить попутную машину, и - в больницу...
- А сумки?
- Оставь сейчас сумки. Что тебе важней: мама или вещи? - учитель безуспешно попытался привести Аннушку в сознание, но время шло, промедление могло быть опасным для раненой, и он взялся за доски спереди. - А ты возьми доски сзади и пошли к шоссе...
Удача сопутствовала им. Первая же машина остановилась. Водитель помог внести пострадавшую, и они поехали. Вскоре показалась больница.
- Спасибо, вам, - Виктор Васильевич обратился к шофёру, открывая кошелёк. - Много дать не могу, возьмите хотя бы это, - и протянул деньги.
- Оставьте. Мир не без добрых людей. Я просто хотел помочь, - отозвался шофёр. Он припарковал машину у стены больницы, и мужчины вместе осторожно перенесли Анну Семёновну в приёмную.
- Теперь я должен ехать. Извините, дела... Надеюсь, у неё всё будет благополучно.
- Если вам понадобится помощь, сможете найти меня здесь, - учитель вынул из бумажника визитную карточку. - всегда буду рад помочь, чем смогу.
К ним подошли дежурный врач и медсестра. Врач проверил больную и дал указание внести её в процедурный кабинет.
- Вы подождите тут, - указал он Виктору Васильевичу и Ване на скамью в приёмной. - это займёт часа два.
Время тянулось безнадёжно долго. Варнавский думал свою горькую думу: "Всех, кто со мной связывается, постигают неприятности. Вот теперь Аннушка... Выживет ли?.. "Господи, возьми меня, возьми всё, что хочешь, но пусть она и её сын будут здоровы и счастливы!.. - стал молиться он. - Да что же у меня за судьба такая? Только начал возвращаться к жизни и вдруг - опять происшествие и в том же самом месте... Надо заняться мальчиком. Он, наверно, голоден, вон, как сидит, нахохлившись, как воробушек"
- Я заметил по дороге, что тут есть буфет. Пойдём, Ванюша, купим булочку. А то ты давно уже не ел.
- А как же вы? - хрипло спросил тот.
- Я тоже поем.
Есть не хотелось, но ради ребёнка он был готов "впихнуть" в себя еду.
Они купили по ватрушке и сок. Вернулись в приёмную. Прождали ещё час. Наконец, дверь открылась, и вышел врач.
- Всё будет в порядке, - объявил он. - У неё сломаны ребро и нога. Перелом ноги несложен, я наложил гипс. А на ребро мы ничего не кладём. Оно само заживает. Теперь больная в сознании, но ей нужен покой. До завтра она останется здесь, пока гипс не затвердеет, и можно будет на него ступать. Да и мы будем за ней следить здесь двадцать четыре часа. Вам придётся потом привезти её на проверку, получите указание, когда она будет выписываться. А теперь, пожалуйста, пройдите в регистратуру и оплатите счёт за медицинские услуги и пребывание в больнице, - он протянул учителю медицинское заключение. Потом сможете навестить госпожу Варварину в двадцать третьей палате на втором этаже.
Аннушка вспоминала чудесные цветы Васильковой тропинки. Ей казалось, что она видит среди них летающих фей. Лицо одной из них было её. "Я - фея? - удивилась она. - И умею летать? Как же произошло это чудесное превращение?" Сознание услужливо начало представлять ей каждый момент их поездки. "Милый Витя! С ним так здорово! Хоть бы мы были всегда вместе. Но где же он? И где Ваня? Что случилось? И где я?" Она открыла глаза. Вокруг - кровати. И она сама - на одной из них. А возле неё - медсестра.
- Как я тут очутилась? - спросила Аннушка у медсестры.
- У вас - перелом ноги и ребра. Теперь всё будет в порядке. Мы вас вылечим.
- Я смогу потом ходить?
- Конечно. Врач даже сказал, что вы будете ходить, как пава и танцевать.
- А где мой сын и... - она хотела сказать "Витенька", но вовремя одумалась. Однако в эту минуту послышались шаги, и вошли посетители. Сестра вышла.
Счёт оказался немалым, но учитель безропотно его заплатил. В ту минуту он не думал, как доживёт до следующей зарплаты. Нечто, более важное занимало его полностью. Сердце замирало, ощущая близость поворотного момента в его жизни. Больше сомнений не было. Они с Аннушкой должны пожениться.
Наступил уже вечер, когда мужчина и мальчик поднялись на второй этаж и зашли в палату. Из восьми коек только две были заняты. Анна Семёновна лежала возле самой двери. Лицо её расцвело, она улыбнулась вошедшим. Ваня подбежал с криком: "Мама, мама! Я знал, что всё будет хорошо!" - и обнял её. Виктор Васильевич смотрел на любимую и благодарил Бога за её спасение. Затем подошёл к ней, наклонился и поцеловал в лоб и в губы.
- Аннушка, милая, слава Богу! Вы теперь - в надёжных руках и скоро поправитесь.
- Но что со мной произошло?
- Вы попали в звериную ловушку. Мы с Ванечкой вынесли вас на шоссе, и на попутной машине приехали в больницу.
Аннушка замялась. Видно было, что она хочет что-то сказать и стесняется.
- Говорите, дорогая, - подбодрил её учитель.
- А когда мы поженимся? - залпом выпалила она и покраснела.
- Как только вам снимут гипс, - засиял мужчина. И поверьте, что семьи, счастливее нашей, не будет на свете.
- Ура! У меня будет папка! - воскликнул мальчик так, что больная с соседней кровати посмотрела на них и тоже улыбнулась.
- Да, теперь у тебя будет папа, - подхватил учитель. - И ты уже сейчас можешь называть меня так. Говори мне "ты". И ты, дорогая, тоже. Я очень хочу стать тебе хорошим мужем и хорошим отцом тебе, Ванюша.
- Ты самый лучший, папка! Я люблю тебя, - прижался он к Варнавскому. - Только ты от нас никуда не уходи.
- Теперь я крепко привязан к вам. Куда же я пойду. Вы - моя жизнь.
- Я хочу ещё такую же ватрушку, которую ты мне раньше купил.
- Договорились, - шутливо согласился отец, - Вот возьми денег, сбегай и купи нам всем по ватрушке. Я тоже что-то голоден.
- И я. Меня тут ещё не кормили, - откликнулась мать.
- Вот сейчас сынок разрешит все проблемы.
- Ты рассказывал, что в твоей семье - все имена на букву "В", заметила женщина, когда Ваня вышел. - А теперь эта традиция будет нарушена.
- Ну не совсем, - возразил Виктор Васильевич. - Твоя же фамилия на "В", и имя Ваня - тоже... А на Васильковую тропинку больше не поедем, - задумчиво произнёс он. - Она до сих пор приносила только несчастья.
- Я знаю, почему ты так говоришь, мягко откликнулась Аннушка. - Но ты неправ, что обвиняешь это место. Ведь, оно в конечном счёте стало нашей судьбой и принесло всем нам огромное счастье...