Когда Верного исцелили, его повели на допрос в кузницу - где, против ожидания, привязали к креслу, как и Маитимо. Допрос вел Саурон.
Умаиа подошел к жаровне и разместил на ней металлический сосуд:
- Каленое железо ты переносишь, Маитимо, а как насчет кипящего масла? - Маирон легко подхватил сосуд клещами и начал лить масло по капле из узенького носика на руки привязанного фэанариона. Волк уже знал, что боль не побуждает нолдо к уступкам - увы! - но сейчас умаиа не планировал добиться чего-то от эльфов напрямую. Для начала Волк хотел угодить Владыке.
***
Два кресла напугали Маитимо. Кого будут мучить перед ними? Мориквэнди? Когда стало понятно, что первым Саурон займется Нолдораном, Лорд засмеялся. Он и сам не знал, от чего больше смеется - от облегчения или от страха, или просто от напряжения.
Когда масло полилось на руки, смех оборвался. До ломоты сведенные челюсти, выгнутое, напряженное тело, а скоро... скоро будут и крики.
Верный тоже напрягался в своем кресле, натягивал путы, но это было бессмысленно, бесполезно... И тогда нолдо выкрикнул:
- Моринготто тупей своих орков, если хочет этим чего-то добиться! - Маитимо сейчас не мог насмехаться над Главной Тварью, но он, командир, мог... и, быть может, ему даже удастся отвлечь от Лорда тварь поменьше.
Маирон, в свою очередь, не мог не реагировать на насмешки над Владыкой. Поэтому Волк, не отрываясь от пытки, поинтересовался:
- Сам замолчишь или кляп вставить?
Маитимо был доволен тем, что говорит Верный, но сил и возможностей ответить и поддержать у него не было. И, как только выдался краткий перерыв, нолдо заговорил о действительно важном:
- Ты упускаешь свой шанс, Саурон, - когда боль чуть отпустила, можно было выдавливать из себя слова. - Я предложил тебе сделку. Свобода Верного в обмен на твою шкуру.
- У тебя ничего больше нет против меня, Маитимо, лишь пустые угрозы, - Маирон не был в том уверен, но тем надменней говорил. Не скажет ли Маитимо о том, чем именно грозит? Уже ожидая подобного нападения, Маирон постарался упредить Нолдорана, заранее обратившись к Владыке - мол, нолдо так жаждет отомстить умаиа за казнь Вэриндо, что теперь будет делать все возможное, чтобы добиться наказания Волка ('Безумец полагает, будто может заставить вас пойти у него на поводу, так непомерна его гордыня... Но вы растопчете ее, Владыка'). С другой стороны... возможно, сейчас угрозы Маитимо и впрямь были пустыми. Сам умаиа мог бы так поступить: дважды поймал, на третий можно и просто припугнуть.
Саурон не верил. Впрочем, эльф и сам был не очень уверен в том, чем грозил. Но попробовать стоило.
- А что произойдет с умаиа, если он нарушит обещание, которое не заметил, как дал? - спросил эльф.
Волк едва заметно нахмурился. Незамеченное обещание - это могла быть серьезная ошибка, более чем... Но Маирон не ответил сразу, продолжив пытку, чтобы Маитимо не считал, что зацепил его. Но в действительности умаиа был встревожен и перебирал в памяти сказанное - от последнего к первому...
- Ваша любознательность удивляет. Даже под пыткой ты хочешь разбираться в теории, в том, как на аинур действуют законы мира при нарушении обещания. Я могу поделиться с тобой этим знанием. Конечно, если ты примешь его от меня.
Нолдо сидел, едва переводя дух, понимая, что это все только еще начало. Руки выглядели страшно - красные, местами кожа пузырилась, местами слезла, но это все ничего, это все не страшно, Энгватар все поправит. Главное - вытерпеть.
От боли сознание плыло, и Маитимо запоздало обратился к своему Верному:
- Спасибо, друг. Так лучше. А они от бессилья бесятся, - кажется, речь фэанариона была не очень внятной, но разум пленника был сконцентрирован на главном: спасти Верного, на остальное внимания уже не хватало. И Маитимо повернул голову к палачу.
- Не юли, Саурон. Ты поклялся мне в том, о чем не знаешь. И, если мой Верный не обретет свободу, ты можешь много раз нарушить свою клятву. И последствия будут с тобой.
- Я - не вы, Воплощенные; я не забываю своих обещаний. Они в самом деле со мной, - умаиа продолжал перебирать свои клятвы в памяти.
'Я обещаю, что никак не буду мучить твоего Верного, он будет жить в одной камере с товарищем, без цепей и веревок, а солому заменят на постель...'
Исполнено. И... оставлена лазейка, о которой Маитимо пока знать не стоит.
Перед тем была клятва освободить второго Верного - она исполнена, и Маитимо подтвердил это; и клятва, что Вэриндо умрет легко и быстро на руках Лорда - тоже исполнена. Что удалось обойти, то удалось.
Ко времени, как Маирон ответил Маитимо, что не забывает обещаний, он уже дошел в уме до первых клятв. До того дня, когда впервые не пленник был в его руках, а наоборот.
'Я никогда не стану калечить или уродовать твоих воинов, или угрожать этим'.
Маирон был тогда слишком разгневан и поражен переменой. Он забыл о точности формулировки и не сказал 'твоих воинов, которые ныне с тобой в плену' или 'этих пятерых воинов', но всех воинов Маитимо. Который ныне был Нолдораном. Всех воинов нолдор... впрочем, ошибка не так велика: они останутся его воинами, лишь пока Маитимо жив и не сломлен.
- Да, я знаю, о какой клятве ты ведешь речь, Маитимо. Но эта ошибка меньше, чем ты пытался представить. Я не буду ни калечить, ни уродовать никого из твоих воинов.
Нолдо надеялся, что тварь не вспомнит сам. И все же эльф улыбнулся:
- Именно. Никого из моих воинов. И любого из мориквэнди, наугрим или Вторых, что будут моими воинами, отныне ты не тронешь, - только это знание и оставалось теперь... защитить Верных больше было нечем. Почти нечем.
Воин Маитимо был рад слышать, чего добился его Лорд от Саурона... Нолдоран защитил не только их самих, но любого из нолдор, которых отныне сумеют взять в плен - Саурон сможет держать их в цепях, мучить или казнить, но не нанесет непоправимого вреда, калеча или уродуя.
- И пусть теперь Вонючка кусает локти долго-долго...
- Твоя самонадеянность безгранична, Маитимо, - отозвался Маирон. - Откуда у тебя возьмутся новые воины? Разве что когда ты сдашься, их поставят под твое начало.
- Этого не будет никогда, - холодно бросил Верный. - Ты узнал, каков оруженосец Лорда и не догадался, каков сам Лорд?
- Каждый день под мои знамена встают новые воины, - возразил Маитимо. - Я остался правителем, а Макалаурэ лишь мой наместник. - Это слово они узнали в Амане, когда Нолофинвэ стал наместником Короля... Но к чему сейчас ворошить былое? Лучше все забыть*(1).
Но Маирону надоели эти разговоры, и разогретое масло снова заставило Маитимо замолчать.
- Свобода Верного... - повторил Маирон, словно размышляя над требованием Маитимо - 'Если мой Верный не обретет свободу'... Что же это за Верный такой, что спокойно сбежит, бросив своего Лорда на пытки?
Командир опять напрягся, ища слабое место в путах или кресле - но напрасно, всё было тщательно проверено и держало прочно. А Маитимо опять напряженно думал, хотя боль его здорово отвлекала: Саурон сказал Верному очевидное и страшное, нужно было парировать. Только - как такое парировать?
- Не верь, - фэанариону было очень трудно не кричать, слова были рубленными и звучали грубо. - Тьма часто... кажется правдой. Но если подумать... увидишь: ...их правда... лишь ловушка ...чтобы прикрыть ...ложь, - Маитимо дал свободу уже двоим, осталось еще двое, а потом он бежит сам. Эти мысли придавали силы, помогали бороться.
Но вопрос Саурона был простым и бил в точку, и обмана в нем не было. Верный закусил губу. Конечно, Лорд вскоре тоже вернется, но пока он в самом деле останется здесь на пытки. Маитимо делает все для своих Верных, для их освобождения, а чем отвечают они?
- Я не буду верить ни Вонючке, ни другим тварям; и если я обрету свободу, то я буду помнить мое задание, и я исполню его.
Добыча сорвалась, ускользнула от Маирона; а ведь еще немного, и нолдо сам сказал бы, а если бы повезло, и обещал, что не бросит Лорда! И все же зацепить воина удалось.
- Твой господин жалок, тварь, а ты просто мерзок, - продолжал Верный в бессильной ярости и боли; их уже вынуждали видеть пытки Нолдорана, и воин думал, что представляет себе, на что оставит Маитимо.
- Обещай, что не будешь оскорблять Владыку, и твоего Лорда больше не будут пытать, - Маирон вновь подогрел масло и продолжил истязание. Сейчас ему нужны были и выгнутое от боли тело Маитимо, и его крики. - Чего ты больше хочешь, Верный? Послужить Лорду и защитить его или дать волю языку? Что важней для тебя: верность или злословие?
Добиваться отречения умаиа будет потом. Сейчас он считал целесообразнее играть на чувствах Верного, расшатывая его по чуть-чуть мелкими уступками.
***
Второй раз было уже очень тяжело не закричать. Гримасы боли искажали лицо эльфа, но он еще смог говорить, почти кричать:
- Ala! ...Ava care! ...Не говори! ...Оскорбления Врага... ласкают... мой слух!.. Не лишай... меня радости!
- Я верен Нолдорану... - почти шепотом ответил Верный, голос подвел его. Сейчас нолдо мог защитить своего Лорда, так же, как поступил сам Маитимо, отказавшись смеяться над Моринготто ради старшего из них. Но сейчас Маитимо выкрикнул через боль: 'Не лишай меня радости!', - и воин закончил иначе, чем собирался, уже окрепшим голосом: - Слушаю, мой Лорд! И поступлю, как хочешь ты, а не Саурон или Моринготто! Ты, Саурон, почти обманул меня...
- Я все равно не допущу, чтобы ты оскорблял Владыку при встрече; так что... радости Лорду ты не доставишь, а защиты уже лишил, - масло полилось сильнее. Но было ясно: и эта цель не достигнута, из-за того, что боль не лишила Маитимо способности разумно искать выход; Маирон не мог не признавать этого.