- Ребята, прежде чем мы начнем урок истории, я хотела представить нового воспитанника, - учительница обвела взглядом класс, специально задерживаясь на последних рядах.
Она легонько подтолкнула вперед худого паренька с изумрудным глазами и волосами цвета платины.
- Анорион, сын Меалона, из рода Квенья, - с вызовов бросил он в напряженную тишину.
- Его зовут Андрей Лисицин, -- учительница быстро отодвинула мальчика в сторону, - он ... недавно из зоны боевых действий, поэтому смущается и растерян. Но я уверена, что мы поможем ему влиться в наши дружные ряды! Правда, ребята?
- Гнида эльфийская! - отчетливо раздалось с задней парты. Словно по сигналу, весь класс тут же зашумел, вверх полетели тетрадки, бумага и ручки.
- Тимошин, услышу еще одно слово, и сутки карцера тебе обеспечены! - учительница подбежала к рыжему мальчишке за последней партой, и уже оттуда закричала. - Молчать! Останетесь без ужина!
Когда шум в классе стих, учительница посадила Андрея за первую парту, в гордом одиночестве и под свой персональный контроль.
- Все, начинаем урок, ключевые битвы столетней войны, - женщина устало опустилась на стул. - Тимошин, ты первый, как самый говорливый.
- Битва в красном ущелье, двадцать девятый год, - хмуро пробубнил рыжий, исподлобья глядя на первую парту, - отряд разведчиков сутки сдерживал дивизию черных эльфов. Потом они рванули ядерный фугас, завалив себя и врагов.
- Имена этих героев навечно останутся в наших сердцах, ребята, - торжественно продолжила учительница. - Сержант Борисов, лейтенант Джонсон, рядовой Ланге...
Потом разобрали победу в черных горах, когда груженный напалмом транспортник уничтожил отряд магов-берсерков, сорвав наступление эльфийской армии на обескровленный фронт. И еще с десяток битв и сражений.
Грубые звуки человеческой речи оседали в голове тяжелыми клочьями. Андрей автоматически отмечал имена героев и даты битв, зажав в руке линейку. Острые деревянные грани впивались в кожу, оставляя постепенно исчезающие розовые линии ... До окончания занятий оставалось еще два урока, новой географии и всеобщей родной речи.
***
Щеколда, закрывавшая дверь кабинки туалета, держалась на одном ржавом шурупе. Каждый раз, когда кто-то входил или выходил, хлопая дверью, задвижка позвякивала и норовила отлететь.
В животе словно завелся злобный гном, орудовавший тупым ножом. Каждая его атака кончалась спазмом и приступом рвоты. Полупереваренный лук весело крутился на поверхности воды, не желая тонуть в очке унитаза. Андрей спускал воду, чтобы его не так сильно было слышно снаружи. Внизу, в проеме под дверью, мелькали ноги в грязных сланцах. Кто-то постоянно курил, впуская стылый осенний воздух с улицы.
- Эй, остроухий, отзовись, - раздался смех за тонкой стенкой в соседней кабинке, - ты там дришешь, или плачешь?
- Ему, понимаешь, похлебочка наша не зашла, Тим, - добавил ехидный голос, - нежные они.
- Выходи давай, - дверь кабинки начали дергать со всей силы, - а то говном закидаем.
Сверху, по минометной траектории, полетели комки туалетной бумаги и окурки, в подтверждение угрозы. Андрей открыл защелку и распахнул дверь, вытирая мокрый рот. Около желтушных раковин стоял высокий рыжий парень, тот самый, который кричал с задней парты. Вокруг него сгрудились несколько ребят помладше.
- Мы тебя сейчас лупить будем, Андрей, - подходя вплотную, сказал Тим, - но не потому, что ты эльф. Просто такой вот суровый порядок у нас в интернате.
Били без особой злобы, это Андрей сразу понял. Для виду несильно потыкали ногами в ребра, ну и случайно разбили нос в кровь. Но это он сам виноват, не закрыл лицо руками. Потом все вышли, деликатно оставив его в туалете утирать кровавые сопли.
Когда он держал лицо под струей холодной воды, кто-то незаметно принес пахнущий табаком клок серой ваты, и две таблетки активированного угля, оставив все это богатство на подоконнике.
- Спасибо, - сказал Андрей в пустоту.
***
После случая в туалете Андрея никто больше не трогал. Все старательно игнорировали его, как неживой, но замаранный чем-то нехорошим предмет мебели. Вечером, после отбоя, когда ребята курили в форточку, или просто разговаривали в спальне, он лежал на своей кровати, отвернувшись к стене и прислушиваясь к их байкам. Те редкие случаи, когда требовалось что-то ему передать или сообщить, делалось это подчеркнуто обезличено и вежливо. Каждый день Андрей напрягался и все ожидал некоего изощренного развлечения, вроде гвоздя в обувь или тараканов в супе, на потеху окружающим. Но ничего такого не случалось, его и на самом деле словно никто не замечал.
По-настоящему Андрей отдохнул только одни раз, в День заботы о сиротах войны. Почти всех ребят на эти два дня забирали случайные семьи, вроде как отдавая долг их погибшим родителям. Интернат пустел, превращаясь в заброшенный лабиринт из гулких классов и комнат. Сторожить все хозяйство оставляли немного тронутую умом Елену Романовну, и разнорабочего Степаныча, прозванного Циклопычем, и списанного из танковых войск по причине окончательной ненадобности. Как и всем танкистам, ему частично удалили лобные доли, чтобы сделать экипаж боевых машин иммунным к заклинанию безумства. Из-за этого лицевые нервы у бедняги перекосились, и один глаз не закрывался, придавая сходство с циклопом.
В эти дни Циклопыч напивался горькой вместе с Романовной, цеплял на замусоленный халат орден "За взятие Ривендейла", а потом сидел в своей каморке, монотонно напевая сиплым голосом только одну строчку, "Заклятье стукнуло по танку", отчего все это напоминало древнее колдовство. Хотя все знают, что люди неспособны к магии.
Романовна ходила по комнатам, но без песен, просто держа в руках фотографии двух мальчишек в одинаковых смешных брючках на подтяжках, и все звала их к завтраку. Она смеялась и приговаривала, что сырники остынут, если они, сорванцы, не перестанут играть в прятки.
Когда Андрей натыкался на нее в пустом коридоре, то прижимался к стене и закрывал глаза, чтобы не видеть этого смеющегося мертвого лица. Романовна гладила его по голове, и совала в руки что-нибудь вкусное, вроде давно забытого шоколада.
Андрей побаивался Циклопыча, очень жалел Романовну, но при этом немного завидовал им обоим. Они могли прятаться в своей крепости из легкого безумия, в отличие от него, вынужденного жить в этом безумном мире людей.
***
- Не отвлекаемся! - постучала указкой по столу воспитательница, медленно диктуя текст. - Войны делятся на справедливые и не справедливые. Записали?
- Елена Ивановна, а у нас сейчас какая война идет? - спросил хмурый мальчишка откуда-то из середины класса.
- Самая что ни на есть справедливая, Костик, - ответила воспитательница, - ведь мы защищаем страну от страшного врага, союза западных эльфийских республик, которые вероломно напали...
Лампы быстро мигнули и погасли. Тут же истошно завопила серена воздушной тревоги, заглушая голос женщины. Тихо, без всякой паники, все покинули класс и спустились по лестнице вниз.
В подвале пахло штукатуркой и мышиным пометом. Ребята из самой младшей группы испуганно вскрикивали каждый раз, когда стены начинали дрожать от рева Проклятых драконов.
Мальчишки постарше делали вид, что им совсем не страшно, и даже наоборот, все это чертовски забавно.
- Сейчас ПВО как всыплет по самые помидоры, - громко, на весь подвал, радостно сообщил незнакомый парень из средней группы. - Я слышал, наши используют секретные ракеты, наводятся на драконов по магическому излучению. Бац - и только чешуя осталась!
- Ну да, секретные ракеты, заливай, - хмуро ответил ему Тим. - Еще ни одного почему-то не сбили за все время.
- Врешь ты все! - вскинулся парень из средней.
Андрей прислушивался к знакомому реву. Однажды он видел выводок Проклятых Драконов. Что-то невидимое и бросающее ледяную тень пронеслось над их поселком, под восторженные крики взрослых. Драконы обладали неуязвимостью перед любым оружием, сделанным человеческими руками.
Через час всех выпустили. Коридор усыпало осколками лопнувшего от холода стекла. Никто не пострадал, кроме сторожевой дворняги. Собака превратилась в ледяную глыбу вместе с будкой, куда забилась от страха.
На следующие два дня занятия отменили, и все занимались уборкой в интернате. Погибшую дворнягу Циклопыч закопал около забора, в кустах репейника, пустив здоровым глазом слезу над куцым холмиком из глины.
***
Грязь, в которую превратилась земля после дождя, неохотно отдавала хилые, размером с грецкий орех, картофелины. Председатель фермы, с отполированной жизнью лысиной и ампутированной ногой, посмотрел на работу "помощников", плюнул и ушел, оставив мешки да веревки.
В качестве сопровождающего с ними послали Циклопыча, который немедленно нализался и завалился спать в стог сена. Тим ушмыгнул за "поживой", так он называл свои вылазки за чем-нибудь съестным. Ребята затеяли перестрелку картошкой, бросив колупание в земле.
Особого смысла в этой работе Андрей не видел, но зато отдыхал от занятий и надоевшего распорядка. Свежий воздух немного кружил голову, хотелось спать. Он забрался в полинялую от дождей бытовку, что стояла на отшибе картофельного поля, подставил лицо проглядывающему в окно солнцу, и задремал. Сделалось тепло и уютно... Ему снилось море зеленого леса и посеребренные от времени дубовые стволы. Он бежал по толстым веткам, перепрыгивая по ярусам все выше и выше, на ветровую площадку, откуда открывался вид на все изумрудную долину...
Андрей вывалился из сна от окрика. На небе уже начали высыпать первые звезды. Кто-то из сидящих вокруг костра ребят махал ему рукой.
Ребята сидели на корточках вокруг костра, уставившись на бурлящий в котелке суп. Тушка цыпленка периодически тонула и тут же всплывала, окруженная белыми картофелинами. Тим с важным видом помешивал варево, подсыпая соль и осторожно снимая пробу.
- Готово вроде, - сказал Тим. - Ложка одна, так что не задерживаем процесс.
Все тут же загалдели, плотно обступив костер. Андрей оказался зажат в этом тесном круге. Когда до него дошла очередь, он зачерпнул со дна котелка разваренную в густоту картошку, и быстро засунул ложку в рот. Сразу обожгло язык и нёбо, до слез в глазах, и он закашлялся. Его постучали по спине, и все засмеялись, беззлобно подшучивая.
- Это тебе не перловка с макаронами, - подмигнул ему сидящий рядом парень Колька, насколько помнил имена Андрей.
Когда котелок опустел, со дна достали одинокую тушку и быстро ее поделили. Каждому из двадцати досталось по небольшому кусочку белого мяса и клочку разваренной пупырчатой кожи.
В круг света от костра вошел худой парень, погодок большинства мальчишек. В засаленной до блеска телогрейке и в черных, на несколько размеров больше, сапогах, он походил скорее на линялое пугало. Большой колун, волочившийся за ним, матово поблескивал стальным лезвием.
Немного позади него стояли два десятка таких же угрюмых селюков, с вилами и косами наперевес в жилистых ручищах.
- Слушай, не нагнетай, - к нему вышел Тим, сразу поняв ситуацию, - давай по-хорошему порешаем, как свои.
- А когда вы тут нас всех вакуумными бомбами ровняли, вместе с эльфами, мы свои были, или чужие? - спросил худой с каким-то весельем в голосе. - Так что не надо тут печальных песен. За цыпленка и наглость придется заплатить.
Худой обвел взглядом притихших ребят, и словно споткнулся, когда увидел Андрея.
- А вот его и возьмем как оплату, - недобро улыбнулся худой. - Иди-ка сюда, снежочек.
Андрей встал и медленно пошел в сторону деревенских. В голове звенела пустота, сердце подскакивало к самому горлу.
- Так не пойдет, не по правилам, - Тим остановил Андрея, положив ему руку на плечо, - мы своих не сдаем.
- С каких это пор эльф стал своим? - удивился худой.
-Да насрать, что он эльф, - упрямо повторил Тим, заталкивая Андрея внутрь круга. - Своих не сдаем.
- Ну, тогда извиняйте, сейчас мы вас лупить будем, - сказал худой, поудобнее перехватывая колун и давая знак рукой остальным. Цепочка деревенских начала медленно подходить, окружая мальчишек.
- Погоди, зачем всех впутывать? Я крал, с меня и спрос, - Тим вышел навстречу толпе. - Давай хип-хоп батл устроим. На пять ударов, по-настоящему.
Худой задумался, с подозрением ощупывая взглядом Тима.
- Тащите "трясучку",- ответил деревенский. - Сейчас будут танцы.
И деревенские, и городские образовали общий круг, хлопая в ладоши. Тим разделся до пояса, и встал напротив "худого", державшего длинный стебель "трясучки" через рукав телогрейки. Заросли этой ядовитой дурман-травы часто росли в заброшенных местах и болотистых местах. Если она касалась открытой кожи, то оставляла болезненный ожог и приводила к отравлению. Андрей читал, что давным-давно таким манером казнили преступников, загоняя их в заросли "трясучки" и обрекая на мучительную смерть.
- Хип! Хоп! Хип! Хоп! - под мерное хлопанье зрители начали неспешную заунывную песню, вгоняя себя и танцоров то ли в транс, то ли во вселенскую тоску.
Размахнувшись, "худой" резко, с протяжкой в конце, ударил Тима по впалому животу длинным стеблем и отскочил в сторону. Тим закусил руку, сдерживая крик. На посиневшей от холода коже сразу проступила багровая полоса, обозначая место удара. Его затрясло мелкой дрожью, судорога свела все мышцы.
- Тю, с первого удара поплыл, - рассмеялся деревенский. - Слабенький.
Тима качало из стороны в сторону, словно в каком-то странном танце. Он оглядывался на окруживших его ребят, не узнавая и не видя их.
Когда Тим повернулся спиной, "худой" быстро стеганул его веткой второй раз, оставляя красный след. Руки и ноги его словно танцевали какой-то веселый танец, подергиваясь каждые в своем ритме. Из посиневшего рта полезла желтая пена...
- Хип! Хоп! Хип! Хоп!
Ритм начал ускорятся, словно приближая развязку, какой бы она не была.
- Держи двоечку, - сказал деревенский, быстро ударяя Тима два раз подряд, крест накрест.
Но Тим устоял. Уже не видя ничего вокруг закатившимися белками глаз, он что-то лепетал, встав на одно колено.
Андрей стоял и смотрел на этот безумный танец, чувствуя нараставшее тепло и зуд в кончиках пальцев. Все это было так неправильно, что хотелось закрыть глаза, потом открыть, и чтобы все исчезло. И окажется, что нет никакого интерната, не было никаких солдат в обгоревшей кевларовой броне, врывающихся в дом, и стреляющих из автомата, не было забрызганной пятнами крови спальни родителей, не было никакого фильтрационного лагеря для сотен таких же, как он...
- Ты глянь, уже коньки скоро двинет, а все стоит, - удивился "худой", примериваясь, куда бы еще ударить, - ну сейчас мы это исправим...
Руки уже обжигало. Андрей схватился за рукав деревенского, стоящего рядом в кольце, и тот с криком отскочил, гася вспыхнувшую одежду. Худой с удивлением повернулся, а потом все резко завертелось. Шквал горячего ветра разметал круг ребят, раскидывая их прочь.
- Хип хоп хип хоп... - быстро повторял Андрей, уже не сдерживая бьющую откуда-то изнутри силу. С потемневшего от гнева неба в мешки с картошкой забили ветвистые молнии, поджигая гнилую ткань. Хобот опустившегося смерча разломал пополам бытовку, и закинул ее в бурьян.
Последнее, что помнил Андрей, испуганного и пахнувшего перегаром Циклопыча, который на карачках бежал прочь от разлетающегося горящего сена...
***
От накрахмаленного до твердости белья хотелось чихать и дико зудела спина. Андрей скинул на пол одеяло и встал с кровати. На секунду закружилась голова, и он схватила за стойку капельницы. Из вены торчала иголка с трубкой, на груди белыми пиявками висели какие-то датчики с проводами.
Квадратную комнату, с необычным зеркалом во всю стену, занимала только его кровать и небольшой отсек, с унитазом и раковиной.
В дверь то ли постучались, то ли поскреблись. Осторожно просунулась голова Тима.
- Здорово, симулянт, - кивнул Тим, плюхаясь на кровать, - мне тут разрешили навестить тебя, но недолго и без волнений.
- Привет, - насторожился Андрей.
- Гостинец собрали с ребятами, - доставая небольшой кулек, сказал Тим. - Полезно и вкусно.
Андрей развернул закрученную в несколько слоев серую оберточную бумагу, доставая из глубины синюю ягоду.
- Это же горная голубика, - недоверчиво принюхиваясь, удивленно сказал Андрей.
- Места надо знать, - махнул рукой Тим, и, повернувшись спиной к зеркалу, едва заметно подмигнул. - Ты ягоды не ешь сразу, а то живот скрутит.
- Что со мной было? - спросил Андрей.
- Да черт тебя знает, я же сам в отключке был, - весело продолжал говорить Тим. - Ребята говорят, что ты какой-то апокалипсис устроил. Пол деревни унесло, вместо с председателем и ушлепками этими. А потом ты вырубился. Думали все, окочурился от перенапряжения сил.
- Как сам-то? - кивнул Андрей на красный рубец, выглядывающий из под рубашки товарища.
- Ладно, время истекло, держи пять на прощание, - засуетился Тим, пожимая руку, - может через пару дней снова к тебе пустят.
Андрей почувствовал, что в руке у него осталась скрученная в небольшую трубочку бумажка, размером с пол мизинца.
- Спасибо, - махнул рукой Андрей, когда Тим уже шел к двери.
Тим странно посмотрел на него, и быстро вышел, что-то бубня себе под нос.
- Он точно нас не видит? - недоверчиво спросил человек во френче военного покроя. - От них можно всякого ожидать...
- За кого вы меня принимаете, полковник, - усмехнулся человек с добрым лицом и в круглых очках на длинном аристократическом носу. - Зеркало одностороннее, триплекс, усиленный молибденовыми нитями и закаленный в крови слепой девственницы.
- Профессор Штаниславский, я потрясен вашими результатами, - с восхищением в голосе сказал полковник. - Вам удалось за месяц то, что вся моя никчемная служба не смогла добиться и за полгода! Теперь мы начинаем понимать, каким образом у эльфов запускается физиология магического заклинания. Еще несколько таких опытов, и наши химики смогут разработать реагент, которое будет подавлять эту способность. Это же перелом в проклятой бесконечной войне, мы лишим их магии! Вы колдун, не иначе!
- Не верю! - засмеялся профессор. - Вы наверняка сейчас думаете, что это какая-то хитрость. А между тем, никакого секрета нет, есть простая система. Главное - вызвать подлинные переживания, которые и высвобождают психическую энергию субъекта. Только настоящие и реальные обстоятельства, только "здесь и сейчас", и конечно, живое взаимодействие с настоящей жизнью во всех ее проявлениях, никаких подставных декораций или липовых героев. И мальчик решил свою сверхзадачу в финальной кульминации! И боже упаси от всяких пыточных или прочих "костылей".
- Все это слишком сложно для меня, старого солдата, - покачал головой полковник. - Есть враг, которого надо уничтожить или допросить. Не обижайтесь, но все эти премудрости психологии...
- Не честно, хотите сказать? - печально улыбнувшись, закончил профессор. - Да, в какой-то степени игра или даже постановка, причем довольно жестокая. Но цель у нас одна - принести мир!
***
Андрей поел ягод из кулька, еле сдерживаясь, чтобы не пялиться на зеркало. Выждав примерно полчаса, он сел на унитаз, часто смывая воду для маскировки. Потом незаметно раскатал бумажку, и, делая вид, что разглядывает мозоль на ладони, прочитал корявые строчки.
"За зеркалом жабы. Тикай, иначе кранты. Поможем, своих не сдаем!".