И по сей день Иисус Христос остается одной из самых таинственных и необъяснимых личностей мировой истории. Феномен его по-прежнему не раскрыт и не объяснен, хотя о нем написаны горы книг, рассказано во много раз больше, чем о ком бы то ни было. Очень трудно найти другую такую фигуру, которую можно было бы поставить рядом с Иисусом по известности, которая бы привлекала к себе массовое внимание на протяжении многих веков. Подсчитано, например, что в последнем издании Британской энциклопедии Иисусу Христу посвящено 20 000 слов, больше, чем Аристотелю, Цицерону, Александру Македонскому или Наполеону. Образ Иисуса занимал и продолжает занимать в западной литературе такое же место, какое до недавнего времени в советской литературе занимал образ Ленина.
Для верующих Иисус Христос – сверхъестественная эсхатологическая фигура, справедливый судия и царственный правитель, появляющийся в «конце дней», при крушении нынешнего «греховного мира». И в то же время он Сын Божий, второе лицо Святой Троицы, собственно говоря, полное и всеобъемлющее олицетворение Бога, мистическим образом присутствующее в повседневной жизни, с которым верующий может говорить, общаться, прибегать к его защите, получать наставления, страшиться его гнева. В мировой истории было немало религиозных деятелей, притязавших на тот же титул, на те же функции и на то же к себе отношение даже после своей смерти («ухода из мира»), но ни один из них еще не достигал у своих последователей такой полноты выражения в качестве Господа Бога. Ни один не становился столь универсальным символом. Об Исиде, Заратуштре и пророке Мани в свое время рассказывались вещи не менее замечательные, и последователи их находились повсюду, и целые государства обращались в лоно их веры, но где теперь исекеи и манихеи? Канули в небытие. А Иисус Христос по-прежнему актуален.
В чем тут секрет? В чем уникальность, притягательность этой фигуры? Над раскрытием этой тайны билось и бьется немало умов. Может быть, все дело в некоторых особенных деталях, на первый взгляд, частностях, мелочах? Евангельская история завершается пронзительно-завораживающими картинами Страстной недели, арестом, судом и распятием Иисуса, и по силе воздействия на человека эти немногие страницы не знают себе равных. Это отчаяние в ночной тиши Гефсиманского сада, эта неумолимо приближающаяся смертная казнь; как падающий нож гильотины, она пронзает наши сердца; мы стоим вместе с Иисусом перед бесчувственными судьями, поносимые злобной толпой, следуем вслед за ним на Голгофу, страдаем, умираем и воскресаем вместе с ним. «Драма Страстей Господних, – писал знаменитый мистик прошлого века Эдуард Щюре, – содействовала могучим образом распространению христианства. Она исторгала слезы у всех, кто имел сердца… Все отдельные сцены этой драмы, рассказанные в Евангелиях, отличаются необыкновенной красотой». «Смерть Иисуса – прообраз всех мученических смертей», – отмечает нынешний израильский исследователь Д. Флуссер. К этому можно добавить, что рассказ о восстании Иисуса из гроба – надежда всех смертных.
Но Иисус Христос не только достояние христиан, своих духовных последователей. И не только достояние других религиозных конфессий, включивших Христа в свое вероучение. Он – достояние мировой истории. Начиная с IV в., с момента принятия христианства в качестве государственной религии Римской империи, редко какая историческая хроника, написанная на Западе и Ближнем Востоке, обходила молчанием евангельские события – рождение, проповедь и распятие Иисуса Христа. Время Иисуса стало рассматриваться как поворотное событие человеческой истории. Само летосчисление стало вестись от момента его рождения; постепенно все европейские страны приняли «христианскую эру». Нынешнее обозначение «до нашей эры» означает в сущности – «до Рождества Христова». В России такое летосчисление было введено Петром Первым: «7208 год от Сотворения мира» стал «1700 годом от Рождества Христова». И хотя в конце концов выяснилось, что расчеты византийского монаха Дионисия Малого (VI в.), положенные в основу христианского летосчисления, ошибочны (Дионисий назвал годом рождения Иисуса 754 год Римской эры, тогда как, согласно современным вычислениям, Иисус родился не менее чем на четыре года раньше), это уже не могло повлиять на устоявшуюся традицию.
* * *
Проблема исторического Иисуса – это прежде всего проблема источников наших знаний о нем. В зависимости от положения дел в этой сфере меняется взгляд на основателя христианства как на историческую фигуру. Еще недавно так называемая «мифологическая школа» рассматривала Иисуса Христа как религиозный вымысел именно на том основании, что имеющиеся источники находятся далеко не в удовлетворительном состоянии. Жесткая атака «мифологистов» подвигла исследователей и всю библейскую критику в целом к более тщательному изучению новозаветных текстов. За последнее столетие немало сделано для того, чтобы определить время и обстоятельства возникновения Евангелий, а также проследить за развитием христианских преданий об Иисусе Христе. Исследователи продолжают выяснять, насколько полно и точно эти предания отражают реальные события. Но вопросов здесь по-прежнему остается больше, нежели ответов.
Ситуация с историческим Иисусом поистине уникальна и не имеет аналогов в мировой истории. Ведь те тексты, которыми мы пользуемся в качестве основных источников – четыре новозаветных Евангелия, – написаны на греческом языке, распространенном в эллинистическом мире, тогда как реальный Иисус и его первые последователи жили и действовали в ином языковом и культурном пространстве, только частично входящем в орбиту эллинистической цивилизации. Исследователи доказали, что Иисус Христос и его апостолы говорили на арамейском языке, бывшем разговорным языком жителей Палестины и Ближнего Востока, – в Евангелиях сохранились следы этого языка и даже целые фразы, представляющие собой греческую кальку с арамейского. При этом необходимо учесть, что произошел не просто перевод с одного языка на другой. Грекоязычная аудитория усвоила предания, возникшие на другой исторической и культурной основе. Даже определив, что мостом здесь послужили евреи диаспоры, через которых христианство пришло к грекам, и эти евреи уже объединяли в себе обе культурные традиции, все равно нельзя не отдавать себе отчета, что мы имеем дело с переработанным и адаптированным в новых условиях материалом. Можно предложить такое сравнение: что мы бы знали и как бы судили об иранском пророке Зороастре (Заратуштре), располагая только античными легендами, сообщениями греко-римских писателей и не имея такого оригинального текста, как «Авеста», и вообще какого-либо персидского источника?
Между тем примерно так обстоит дело с Иисусом Христом. До наших дней не сохранилось ни одного христианского документа на арамейском языке, хотя, вероятно, в свое время они существовали. Раннехристианские писатели упоминают о Евангелиях, написанных «по-еврейски» (то есть по-арамейски), которыми пользовались иудео-христиане, палестинские последователи Иисуса. Не совсем ясно, правда, насколько эти арамейские сочинения сопоставимы с имеющимися греческими Евангелиями, какие из них возникли раньше и кто на кого повлиял. Христианство очень скоро после своего возникновения вышло в эллинистический мир, и вполне возможно, что христианское предание было записано на греческом языке раньше, чем на родном языке Иисуса. То есть перевод с арамейского на греческий произошел еще в рамках устной традиции, до того, как появились какие-либо записи. И тут возникает главный вопрос: какова была эта первоначальная устная традиция? О чем она говорила? Можно ли пробиться к ней сквозь последующие наслоения, уловить ее хотя бы основные черты?
Исследователи имеют все основания полагать, что общехристианская традиция, сложившаяся на эллинистической почве, не совсем тождественна традиции, существовавшей у иудео-христиан. Христианство вывел на мировую арену апостол Павел и его последователи-павлинисты, к которым иудео-христиане относились враждебно, называя их исказителями учения Иисуса. В свою очередь церковь рассматривала последних как еретическую секту. Иудео-христиане понемногу исчезли как самостоятельная религиозная группа, а павлинизм лег в основу мирового христианства. Выходит, оттого, насколько яснее мы будем представлять себе первоначальную устную традицию, настолько ближе мы подойдем к реальному историческому Иисусу. И надо заметить, исследователи здесь еще в начале пути.
«Мифологическая школа» отрицала историческое существование Иисуса, заявляя также, что ни один нехристианский автор I – начала II века не упомянул о такой личности. Утверждалось, что о Христе нигде не говорится вне Нового Завета, то есть в нехристианских произведениях вплоть до середины II века, до того момента, когда окончательно сложились канонические Евангелия и христианская церковь распространилась по всему Средиземноморью. «Свидетельства» же античных писателей – фрагменты из сочинений Иосифа Флавия, Тацита и Плиния Младшего, в которых упоминается о Христе и которые часто цитировались христианскими апологетами, – отрицались как подложные, вставленные в текст христианскими переписчиками задним числом.
Нынешние исследователи в своем большинстве оценивают эти «свидетельства» более осторожно и взвешенно. И именно потому, что внебиблейских упоминаний о Христе, относящихся к I – началу II века, очень мало (это буквально крупицы), каждое из них заслуживает самого тщательного изучения. Еще учителя и отцы Церкви придавали исключительно важное значение любым указаниям на Иисуса в нехристианской литературе, рассматривая их как действенные инструменты для проповеди христианства среди язычников. Целый ряд таких документов сохранился до наших дней только в передаче христианских авторов, тогда как оригиналы были утрачены. Конечно, в определенной степени это снижает достоверность «свидетельств», – возникает подозрение, что они подверглись христианской правке либо были вообще сочинены христианами, – но значение их остается по-прежнему высоко, особенно при скудости информации вообще.
Все сказанное в полной мере относится к знаменитому «свидетельству Флавия» – короткому рассказу еврейского историка второй половины I века Иосифа Флавия о проповеднике Иисусе. Сочинение Иосифа, написанное на греческом языке, дошло до нас благодаря христианским переписчикам. Долгое время никто не подвергал сомнению подлинность сообщения Флавия об Иисусе. И только по мере развития библейской критики исследователи стали говорить о христианской интерполяции, внесенной в первоначальный текст Иосифа. Подозрения усиливал прохристианский характер рассказа об Иисусе; казалось невероятным, чтобы такой ортодоксальный иудей, как Иосиф Флавий, мог бы назвать Иисуса Христом (Мессией). Отсюда следовал вывод, что на самом деле Иосиф ничего не писал об Иисусе, поскольку не знал такого. Подобной же христианской вставкой объявлялся и отрывок «Анналов» римского историка конца I – начала II века Корнелия Тацита, где говорится о Христе, казненном при иудейском прокураторе Понтии Пилате.
«Мифологическая школа» выдвинула тезис о «молчании века», то есть о полном отсутствии каких-либо упоминаний об Иисусе Христе в нехристианской литературе в течение первого века существования христианства. «Молчание» это служило доказательством мифичности Иисуса. На этой почве не замедлили родиться самые разнообразные версии: Христос – это солнечное божество (Ш. Дюпюи), отголосок античных и восточных мифов (А. Древс), лунный бог (Э. Церен), древнееврейский бог (А. Каждан, Р. Виппер), перевоплощенный Учитель праведности кумранитов (А. Дюпон-Соммер) и др.
В этих версиях есть доля правды. Нельзя отрицать, что образ Иисуса Христа впитал в себя многое из древневосточной и античной мифологии. И все-таки Иисус из Назарета существовал как реальная историческая личность. Правда, объективных доказательств этого крайне мало, и все они не свободны от критики. Даже решительным образом потеснившая позиции «мифологистов» «версия Агапия», – введенная недавно в научный оборот арабская редакция «свидетельства Флавия», избавленная от прохристианских вставок и поэтому рассматриваемая как подлинная, – и та далеко не бесспорна. Об этом подробно говорится во втором разделе настоящего сборника. Также и сообщения Тацита и Плиния Младшего о Христе, будучи скорее всего подлинными, дают слишком скудную информацию, чтобы на их основании говорить о полной несостоятельности «мифологической школы». Заслуга «мифологистов» состоит в том, что они значительно расширили взгляд исследователей на личность основателя христианства, заставили воспринимать Иисуса в контексте эпохи, в русле развития религиозной мысли, что в целом безусловно полезно.
Хотя объективных данных в пользу историчности Иисуса, повторимся, пока явно недостаточно, у каждого исследователя, разделяющего взгляд на Христа как на реально существовавшую личность, есть свои субъективные впечатления. Конечно, все субъективное не может служить доказательством, но определенное отношение к проблеме все же формирует. Внутреннее ощущение помогает исследователю вести поиск объективных данных, задает направление поиска. Вчитаемся повнимательнее в канонические Евангелия. За специфический жанр их часто называют легендарными биографиями. Имеется в виду то, что рассказ о жизни героя облечен в специфическую религиозно-назидательную оболочку. Можно ли под этой оболочкой разглядеть реальную личность? Часто она проступает между строк Евангелий. Обратим внимание на речь Иисуса, и не на содержание ее, а на манеру произношения. «Истинно, истинно говорю вам…» (Ин 1:51; 3:3,5,11 и др.); «Симон! Симон! се сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу» (Лк 22:31); «Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом…» (Лк 10:42). Это характерное повторение слов, встречающееся в разных Евангелиях, принадлежащее разным традициям, – в этой манере чувствуется особенность речи конкретного живого человека, усвоенная его слушателями и передаваемая затем в проповедях. Такое нельзя придумать. То есть придумать такое в принципе можно, но не понятно, зачем это было нужно. Какая здесь теологическая нагрузка? Ученики часто подражают учителю в манере произношения, а евангелисты могли воспринять эту характерную манеру из уст тех, кто непосредственно слышал Иисуса.
Исследователи давно вывели правило: там, где евангельский рассказ не служит теологическим целям и даже более того, снижает образ могущественного божества, там скорее всего содержится подлинная информация, там и следует искать черты реальной личности. Так, уставший Иисус засыпает на корме лодки, (Мк 4:38), оглядывается в толпе, не зная, кто к нему прикоснулся (Мк 5:30-32; Лк 8:45-46; ср. Лк 22:63), «ужасается и тоскует» в предчувствии смерти (Мк 14:33), издает на кресте вопль отчаяния (Мф 27:46; Мк 15:34). Само происхождение его из северопалестинской области Галилеи кажется вполне реалистичным. Выходцы из Галилеи презирались иерусалимлянами как полуязычники (Мф 4:15; Ин 1:46), считалось, что из Галилеи пророк никак не может прийти (Ин 7:52). Сообщения о сложных взаимоотношениях Иисуса со своими родными, подозревавшими его в сумасшествии (Мк 3:21), неверие в него братьев (Ин 7:5) также не способствует имиджу всесильного владыки мироздания. Все это – обстоятельства и моменты жизни исторического Иисуса. Это такие вещи, которые сугубо религиозный миф попытался бы избежать, но которые было невозможно игнорировать преемникам реально действовавшего пророка по причине их широкой известности.
* * *
Настоящее издание представляет из себя свод важнейших исторических документов об Иисусе Христе, как примыкающих к каноническим Евангелиям, так и находящихся вне библейской литературы. Это своеобразное пособие всем изучающим Новый Завет, вне зависимости от того, историк ли это, религиовед, богослов или просто верующий. Публикуемые документы представляют объективную историческую ценность. В России уже издавались подобные антологии; известен сборник источников по истории раннего христианства А. Б. Рановича, вышедший впервые в 1933 г. и затем переиздававшийся в 1959 и 1990 гг. Однако настоящее издание имеет свои принципиальные отличия. Если А. Б. Ранович собрал документы исходя из задачи показать условия и среду, в которой образовалось христианство, то здесь во главу угла поставлена сама личность основателя христианства. Это обусловило и специфический подбор документов.
Первый раздел впрямую еще не касается Иисуса Христа; здесь собраны исторические документы, соотносимые с некоторыми сообщениями Евангелий. По этим примерам мы можем судить, насколько вообще историчны евангельские рассказы. Следующие два раздела содержат ранние нехристианские упоминания об Иисусе Христе. Прежде всего это сообщения Иосифа Флавия, признанные еще ранними церковными апологетами в качестве важнейшего исторического источника. То, что Иосиф был современником евангелистов, еврейским писателем, выросшим в Палестине, на месте описываемых событий, делает его поистине уникальным свидетелем, с которым не может сравниться ни один греческий или римский автор. Поэтому чрезвычайную ценность представляют не только те краткие фрагменты, где Иосиф говорит непосредственно об Иисусе, Иоанне Крестителе, Понтии Пилате и других евангельских героях, но и общий контекст этих сообщений, где описывается история Иудеи, когда в ней жил и действовал основатель христианства. Отрывки из двух главных произведений Иосифа – «Иудейской войны» и «Иудейских древностей» – вместе с примыкающей к ним позднейшей литературой, – вариантами «свидетельства Флавия» в передаче христианских писателей, – объединены в особый раздел.
Третий раздел посвящен сообщениям о Христе римских авторов, живших в конце I – начале II веков. По сути, мы видим здесь реакцию римского мира на христианскую проповедь и распространение церкви. То негативное отношение к новой вере, которое проступает в этих сообщениях, очень скоро вылилось в массовые гонения, которые открыли римские власти на последователей Иисуса Христа. В нашем же случае интересно прежде всего, что именно знали римские писатели об основателе христианства и как оценивали его самого. Каждая деталь здесь имеет большую ценность. Поэтому в разделе, помимо переводов, представлены оригиналы латинских текстов.
Апокрифические произведения ранних христиан, не признанные Церковью и не включенные в Новый Завет, являются тем не менее важными историческими документами. В четвертом разделе собраны неканонические Евангелия, возникшие в II-V вв. Гипотетически они являются источниками наших знаний об Иисусе, почерпнутыми вне Библии. Мы говорим «гипотетически», потому что хотя эти документы сами по себе претендуют на статус первоисточников, на самом деле таковыми не являются или являются таковыми частично. В большинстве случаев мы имеем здесь дело с проевангельским вторичным материалом. Однако нельзя утверждать, что эти сочинения не имеют абсолютно никакой исторической почвы. Христианские апокрифы создавались не на голом месте. Кое-что в них вошло из первоначальной христианской проповеди. К тому же нужно учесть, что иные из апокрифов имеют почти такой же возраст, как канонические Евангелия, и лежат в основе многовековых традиций, отчасти продолжающих существовать и по сей день.
Пятый и шестой разделы представляют нехристианские религиозно-культурные традиции, следующие в хронологической последовательности. Образ Иисуса Христа нашел отражение в самых разных религиях и вероучениях. Особое место основателю христианства уделено в талмудической литературе. Иудаизм был лоном, в котором зародилось христианство, и он же стал самым непримиримым противником новой религии. Когда мы говорили об отсутствии арамейских источников, сообщающих об Иисусе, мы имели в виду христианские документы – те материалы, которыми располагали палестинские христиане. Но Талмуд большей частью написан на арамейском, то есть на родном для Иисуса языке. Это обстоятельство придает талмудическим сообщениям об Иисусе совершенно особое значение. Ведь писания иудео-христиан и раввинские сочинения имеют единую культурно-историческую почву! Поэтому все, что говорится об основателе христианства в раввинской литературе, заслуживает самого пристального изучения.
Некоторые сообщения Талмуда могут быть возведены к началу II и даже к I веку н. э., к тому времени, когда формировались и новозаветные Евангелия. Хотя эти сообщения носят явно полемический характер, что вызывает серьезные сомнения в их достоверности, опять же нельзя совершенно исключить наличия в них каких-то подлинных исторических данных.
Сопротивление иудаистов христианскому влиянию, борьба с образом Сына Божьего достигает своего апогея в известном антихристианском произведении «Тольдот Иешу» («Родословие Иисуса»), этом своеобразном анти-Евангелии, созданном на основе талмудических сообщений. В настоящем сборнике впервые в России публикуется полный перевод двух основных вариантов «Тольдот Иешу». До сей поры это произведение было известно русскому читателю только в коротких выдержках и пересказах.
В отличие от иудаизма ислам относится к Иисусу Христу вполне благосклонно, хотя отношение это имеет свою специфику. В шестом разделе представлены фрагменты Корана, священной книги мусульман, где рассказывается об Иисусе (Исе ибн Марйам), о жизни его матери, а также о некоторых других евангельских героях. К Корану примыкает Сунна – свод мусульманских преданий о высказываниях и поступках пророка Мухаммеда. Весьма оригинальны здесь рассказы Мухаммеда об основателе христианства.
Документы, собранные в последнем, седьмом разделе, совершенно необычны. Собственно говоря, это историческая «накипь», образовавшаяся вокруг Иисуса Христа за прошедшие две тысячи лет. Иные из этих текстов имеют очень почтенный возраст и долгое время принимались за подлинные документы, относящиеся ко времени жизни Иисуса, но в конце концов были разоблачены историками как подделки. Интересны они тем, что показывают, кем, каким образом и в каких целях использовался притягательный образ Спасителя человечества. Мы можем судить о том, какие вообще возможны спекуляции на евангельской почве. Не секрет, что проблема исторических фальсификаций, использующих имя Христа, весьма актуальна и по сей день.
Составитель позаботился о том, чтобы каждый публикуемый в сборнике документ предварялся сообщением о времени и обстоятельствах его возникновения и, кроме того, сопровождался комментариями, поясняющими особенности текста и раскрывающими содержание специфических терминов. В примечаниях указана необходимая историографическая и исследовательская литература. Почти в каждом разделе представлены выдержки из сочинений раннехристианских писателей, непосредственно касающихся того или иного документа. Несмотря на апологетический характер этих сообщений, историческая ценность их остается велика. Ведь раннехристианские писатели обладали рядом источников, которые не сохранились и не дошли до наших дней. Задача исследователя найти в их сообщениях историческое зерно.
В сборник включен специальный иллюстративный материал. Здесь собраны также документы, относящиеся к евангельской истории, только не текстовые, а в большей степени визуальные. Монеты, чеканенные в Иудее в наместничество Понтия Пилата, обломок мраморной плиты с его посвятительной надписью, погребальная урна с именем Каиафы и прочие археологические находки – все это ценнейший материал времени жизни Иисуса Христа. Надписи, сохранившиеся на этих памятниках, подчас дают не меньше сведений, чем иные пространные тексты. Другие иллюстрации показывают, каким виделся Иисус ранним христианам, как развивался его образ в первые века существования Церкви.
* * *
Каждый из публикуемых документов имеет порядковый номер, обозначенный арабской цифрой. Документы объединяются в разделы, причем в каждом разделе нумерация документов производится заново. Разделы нумеруются римскими цифрами. В случае, если один и тот же документ имеет различные варианты либо представлен в разных сочинениях, после номера документа следуют алфавитные буквы: «а», «б», «в» и т. д., обозначающие порядковый номер варианта.
Почти все документы представляют собой исторические источники. В названии источника сначала стоит имя автора, затем название произведения и, наконец, соответствующее в нем место, например: 1в. Евсевий Кесарийский. Церковная история, I 11. Римская цифра означает порядковый номер книги, арабская цифра Указывает на раздел или главу. В тексте также арабские цифры в скобках обозначают главы, параграфы или стихи. В случае, если цитируемый отрывок включает в себя несколько книг или крупных разделов источника, номера этих книг, выделенные полужирным шрифтом, указаны в тексте.
В тексте документа в квадратных скобках стоят также слова, следующие по смыслу текста, в круглых скобках приводятся слова и фразы на языке оригинала. При этом в документах, написанных на восточных языках, текст оригинала представлен специальной транскрипцией, принятой в научной литературе.
В настоящем издании применен следующий порядок библиографических ссылок. Ссылки на источники в вводных статьях и в примечаниях оформлены как внутритекстовые и даются в скобках, например: (Евсевий Кесарийский. Церковная история, I 11.2), либо, если имя автора указано в тексте: (Церковная история, I 11.2). В документах внутритекстовые ссылки встречаются лишь в том случае, если на них ссылается сам документ. Все ссылки на научно-исследовательскую литературу оформлены в виде сносок. Так же следуют ссылки на источники по тексту документов.
Почти все документы сопровождаются ссылками на Библию. При этом названия библейских книг, в том числе второканонических, даются в сокращении, принятом в научной и богословской литературе, например: Мф 12:10 (=Евангелие от Матфея, глава 12, стих 10); Чис 5:14 (=Книга Чисел, глава 5, стих 14); Тов 21:2 (=Книга Товит, глава 21, стих 2). Названия других религиозных произведений, а также названия трактатов Талмуда не сокращаются.
Ссылки на научно-исследовательские работы, как отечественные, так и зарубежные, оформлены так же, как ссылки на источники. В группе источников исключение составляют ссылки на сочинения Иосифа Флавия. В этом случае приводится лишь сокращенное названия сочинения: вместо «Иудейские древности» – «Древности», вместо «Иудейская война» – «Война». В группе научно-исследовательских работ повторная ссылка на одно и то же сочинение сокращается как: Указ. соч. (Указанное сочинение), либо: Op. cit. (Opus citatum). В случае, если употребляются ссылки на разные работы одного и того же автора, сокращается название данной работы.
Борис Деревенский
Санкт-Петербург
I. НЕКОТОРЫЕ СООБЩЕНИЯ ЕВАНГЕЛИЙ В СВЕТЕ ИСТОРИИ
1. РИМСКАЯ ПЕРЕПИСЬ И ПРАВЛЕНИЕ КВИРИНИЯ В СИРИИ
Никакой другой евангельский текст не вызывает столько споров, как сообщение Луки о переписи кесаря Августа в правление Сирией Квириния (2:1-3), времени, к которому приурочивается рождение Иисуса. Согласно основному источнику по истории Иудеи того периода – сочинениям Иосифа Флавия – перепись в Иудее была произведена в 6 г. н. э., после включения ее в состав Римской империи, а наместничество Сульпиция Квириния в Сирии датируется 6-12 гг. н. э. (Древности, XVIII 1.1; 2.1). Все это не согласуется с указанием евангелистов, что Иисус родился при Ироде Великом (годы правления – 37-4 гг. до н.э.) (Мф 2:1; Лк 1:5). Чтобы преодолеть эту неувязку, историки высказывают предположения, что нечто подобное переписи проводилось в Иудее и до 6 г. н. э., и даже во времена Ирода Великого. Относительно Квириния также предполагается, что он начальствовал в Сирии и ранее указанного Иосифом Флавием срока. В защиту этого мнения приводится ряд Документов, которые публикуются ниже.
1 a. «Клавдиева таблица»
На обнаруженных в 1527 г. близ Лиона двух бронзовых таблицах сохранилась латинская надпись, представляющая собой отрывок из речи императора Клавдия перед сенатом, произнесенной в 48 г. н. э. Об этой речи сообщает в своих «Анналах» Тацит (Х1:24). По мнению ученых, та перепись, о которой идет речь в надписи, вполне сопоставима с сообщением Луки «о повелении кесаря Августа сделать перепись по всей земле». Латинский текст и перевод на русский язык публикуются по изданию: Лопухин А. П. Библейская история в свете новейших исследований и открытий. Новый Завет. СПб., 1895. С. 828.
ILLI. PATRI. МЕО. DRVSO. GERMANIAM
SVBIGENTI. TVTAM QVIETE SVA. SECVRAMQVE. A TERGO РАСЕМ. PAES TITERVNT. ET. QVIDEM CVM. ADCENSVS. NOVO. TVM. OPERFET. IN. AD. SVE TOGALLIS. AD. BELLVM AVOCATVS. ESSET. QVOD OPUS. QVAM. AR DVVM. SIT. NOBIS. NVNC CVM. MAXIME QVAM. VIS NIHIL. VATRA. QVAM VT. PVBLICE. NOTAE SINT FACVLTATES. NOSTRAE. EXQVIRATVR. NIMIS MACNO EXPERIMENTO COGNOSCIMVS
Они (галлы) доставили моему отцу Друзу 1, пользуясь спокойствием в то время, как он занят был покорением Германии, полный и нерушимый покой в его тыле; и то, чем он был занят перед тем, как отправиться на войну, была перепись, дело тогда новое и такое, к которому непривычны были галлы. Мы сами знаем еще и теперь по долгому опыту, насколько оно для нас тяжело, хотя от нас требуется не больше, как открыто собрать сведения о том, чем мы владеем.
1б. Этик Истер. Космография
Юлий Цезарь, изобретатель високосного года, человек столь глубоко понимавший дела божеские и человеческие, будучи консулом 2, приказал обозначить границы всего земного круга или, лучше сказать, римского мира, и поручил это дело лицам, выдававшимся умом и просвещением. Так, исполняя этот приказ, Зенодокс измерил весь восток в течение двадцати одного года, восьми месяцев, десяти дней, начиная от того же консульства Юлия Цезаря и М[арка] Антония до десятого консульства Августа 3; наконец, Поликлит измерял юг в течение тридцати двух лет, одного месяца, десяти дней, начиная от того же консульства Юлия Цезаря до консульства Сатурнина и Цинны 4.
1в. Свида (Словарь)
[Απογραφή] Император Август, сделавшись единовластным государем, избрал двадцать человек, отличавшихся своей честностью и способностью, и посылал их по всей земле, подчиненной его власти, для произведения переписи лиц и имений, чтобы согласно со справедливостью установить налоги, долженствующие поступать в общественную казну. Это была первая перепись. Переписи, происходившие раньше, были своего рода ограблением богатых, как будто государство смотрело на богатство как на общественное преступление.
[Αύγουστος]…Когда император Август хотел узнать, как велико было число жителей в Римской империи, он приказал произвести личную перепись. Число всех подчиненных Римской империи доходило до 4101017 лиц.
1г. Надпись из Тиволи. I в. н. э.
Камень, найденный в 1764 г. недалеко от Рима, в Тиволи, древнем Тибуре, представляет частично сохранившуюся латинскую надпись. Как явствует из текста, лицо, которому посвящена эта надпись, при императоре Цезаре Августе дважды занимало должность проконсула Сирии. Само имя лица не сохранилось, но полагают, что это не кто иной, как Публий Сульпиций Квириний. В реконструкции Т. Моммзена предполагаемый тест заключен в квадратные скобки 5. Латинский оригинал и перевод на русский язык публикуются по указанной книге А. П. Лопухина, с. 838.
[P. Sulpicius P. f. Quirinius cos…
pr. pro consul. Cretam et Curenas provinciam optinuit legatus pr. pr. divi Augusti Suriam et Phoenicen optinens bellum gessit cum gente Homonaden-sium quae interfecerat Amyntam
r]EGEM QUA REDACTA IN PO[estatem Imp. Caesaris]
AUGUSTI POPVLIQVE ROMANI SENATVfs dis immortalibus]
SVPPICATIONES BINAS OB RES PROSP[ere gestas et]
IPSI ORNAMENTA TRIVMPH[alia decrevit]
PRO CONSUL ASIAM PROVINCIAM OPftinuit legatus pr. pr.]
DIVI AVGVSTI ITERUM SVRIAM ET РН[oenicen optinuit].
[II. Сульпиций Квириний, сын Публия, консул… В качестве проконсула управлял провинцией Крита и Киренаики… Легат пропретор Божественного Августа провинции Сирии и Финикии, он вел войну против народа гомонадов,] который [убил Аминту, своего] царя. По случаю покорения этого народа [власти и могуществу Божественного] Августа и народа римского, сенат [определил бессмертным богам] два моления за успехи, [достигнутые им, а ему постановил] самому почести триумфа 6. [Он получил как] проконсул провинции Азии [и как легат пропретор] Божественного Августа, во второй раз, провинцию Сирию и Финикию 7.
1д. Надпись Палатина. I в. н. э. (?)
Еще в 1647 г. в Венеции был найден камень с гробницы римского военачальника Палатина Секунда, служившего, судя по надписи, при легате Сирии Квириний. Палатин происходил из Берита (Бейрута) в Ливане и, вероятно, там же был похоронен. По какому-то случаю надгробный камень позже был привезен в Венецию. В надписи сообщается, что Палатин по приказанию Квириния произвел перепись в Апамее, крупном сирийском городе той эпохи. Сам по себе этот факт имеет к сообщению евангелиста Луки лишь косвенное отношение, поскольку не указывает на время проведения переписи и не дает никаких сведений о двойном легатстве Квириния в Сирии. Несмотря на это, надпись Палатина занимает прочное место в исторических антологиях.
Найденный в 1647 г. камень был утерян, вследствие чего сделанный с него список, опубликованный в 1719 г., критики отвергали как подложный, пока в 1880 г. не была вновь обнаружена нижняя часть этого камня.
Латинский оригинал надписи публикуется по указанной книге А. П. Лопухина, с. 837. Перевод составителя сборника.
Q. AEMILIUS Q. F. PAL[atinus] SECVNDVS [in] CASTRIS DIVI AVG[usti] [sub] P. SVLPICIO QVIRINIO LE[g. Aug.] CAESARIS SVRIAE HONORI BVS DECORATVS PRAEFEC[tus] CONORT[is] II CLASSICAE IDEM IVSSI QVIRINI CENSVM EGI APAMENAE CIVITATIS MIL LIVM HOMIN CIVIVM CXVII IDEM MISSV QVIRINI AD VERSVS ITVRAEOS IN LIBANO MONTE CASTELLVM EORVM CEPI ET ANTE MILITIEM PRAEFECT FABRVM DELATVS A DVOVS COS. AD AE-RARIVM ET IN COLONIA
QVAESTOR AEDIL II DVVMVIR II
PONTIFEXS
IBI POSITI SVNT Q. AEMILIVS Q. F. PA[latinus] SECVNDVS F. ET AEMILIA CHIA LIB. H. M. AMPLIVS H. N. S.
По повелению Квириния я произвел перепись в Апамее, городе с населением 117000 граждан. Также по повелению Квириния я выступил против итуреян в Ливанских горах и захватил их крепость с оружием и предводителями войска, за что был назначен дважды консулом 8 префектом казначейства и в колонии
квестором, дважды эдилом, дважды дуумвиром и понтификом.
Это посвящено Щвинту] Эмилию, с[ыну] К[винта], Па[латину] Секунду и Эмилии Хии 9 их воль[ноотпущенником] М[арком] Амплием.
2. ЛИСАНИЙ, ТЕТРАРХ АВИЛИНЕИ
Другое сообщение Луки, вошедшее в противоречие с внебиблейскими источниками, касается тетрарха Лисания, упоминаемого наряду с другими правителями как современника Иисуса Христа (3:1). Иосиф Флавий сообщает, что Лисаний, сын Птолемея, был правителем Халкиды Сирийской (Авилинеи) в 40-36 гг. до н. э. (Древности, XV,4.1), т. е. задолго до рождения Иисуса. Этот Лисаний был казнен по приказу Марка Антония, но область его еще долго называлась по его имени (Иосиф Флавий. Древности, XVIII 6.10; XIX 5.1; XX 7.1; Клавдий Птолемей. География, V 14.1), что могло быть неправильно истолковано евангелистом Лукой, будто бы Лисаний правил этой областью и в I веке н. э. Будучи малоазийским греком, христианином второго поколения, Лука использовал в своем труде уже готовые повествования (2:1), компилируя и согласовывая их между собой, не очень четко представляя политическую ситуацию в Палестине 10. Со временем, впрочем, были обнаружены документы, на основании которых исследователи взяли сообщение Луки под защиту и стали говорить о другом Лисаний, правившем в Авилинее в начале I в. н. э.
2а. Надпись Нимфея из Авилы. I в. н. э. (?)
Греческая надпись на обломке дорического храма была открыта в 1734 г. английским путешественником Ричардом Пококком на развалинах древней Авилы в Ливане, бывшей некогда столицей Авилинеи. Перевод сделан по греческой публикации в указанной книге А. П. Лопухина, с. 862, 863.
Υπέρ [τ]ή[ς] των κυρίων Σε[βαστών] σωτερίας και του σύμ[παντος] αυτών οίκου, Νυμφαίος… Λυσανίου τετράρχου άπελε[ύθερος], την όδόν κτίσας άστ [ρων ούσαι και] τον ναόν οίκο[δομ]ή[σας, τάς περί αύτόν] φυτείας πάσας έφύ[τευσεν] [έκ τ]ών ίδίων άναλ[ωμάτων]. Κρόνψ κυρίω κα[ί… σύν] Εύσεβίςϊ γυ[αικί].
Во здравие государей Се[бастосов] 11, спасителей и хранителей сего дома, Нимфей, вольно[отпущенник] Лисания тетрарха, воздвиг на свои средства это святилище, а также насадил вокруг него за свой счет всевозможные растения. Господину Кроносу и [… его] благочестивой супруге.
26. Надпись из Баальбека. I в. н. э. (?)
Другая греческая надпись составлена из каменных обломков, в разное время обнаруженных на территории Баальбека (Ливан), и впервые изданная в 1853 г. Патризием в его Комментарии на Евангелия. Греческий текст и перевод на русский язык приводятся по указанной книге А. П. Лопухина, с. 864.
…дочь – Зенодору, сыну Лис[ания т]етрарха и Лис[анию… и его] сыновьям в память [благоговейно] воздвигла 12.
3. «ВИФЛЕЕМСКАЯ ЗВЕЗДА»
Упоминаемая Матфеем «звезда на востоке» (2:2,9), знаменовавшая рождение Христа, условно называемая в библеистике «звездой волхвов», или «Вифлеемской звездой», издавна привлекала внимание историков и астрономов. Делались многочисленные попытки объяснить это явление, равно как найти ему соответствие в исторических хрониках. Еще в XVII веке знаменитый астроном Иоанн Кеплер выдвинул гипотезу, согласно которой в Евангелии от Матфея описано соединение планет Юпитера и Сатурна в созвездии Рыб (conjunctio magna), произошедшее в 7 г. до н. э., что случается раз в восемьсот лет. В наше время американские астрономы Д. Кларк, И. Паркинсон и др. предположили, что речь идет о вспышке новой звезды в созвездии Козерога весной 5 г. до н. э. 13 Обе эти версии неудовлетворительны в том отношении, что, согласно Матфею, «звезда» перемещалась по небу, «шла» перед волхвами (2:9). Еще Ориген (185-254 гг.) полагал, что «Вифлеемская звезда» была «из рода тех звезд, которые показываются временно и называются кометами…» (Против Цельса, I 58). Появление кометы с давних времен считалось небесным знамением, предшествующим необычайным, хотя, чаще, несчастливым событиям. В Германии А. Штенцель, а в России А. И. Резников 14высказали предположение, что в Евангелии от Матфея отмечено появление кометы Галлея в 12 г. до н. э., о чем сохранились сообщения историка III в. Кассия Диона, а также китайского астронома Ma Туан Ли (XIII в.) 15. Этим же годом сторонники версии о комете Галлея датируют и рождение Иисуса.
3а. Кассий Дион. Римская история
Кассий Дион Кокцеян (165-235 гг.) был грекоязычным писателем при дворе римских императоров Антонинов и Северов. От его обширного труда «Римская история» осталось несколько книг, которые охватывают период с 68 г. до н. э. по 47 г. н. э. Сообщение о комете находится под 742 годом Римской эры («годом консульства Марка Валерия и Публия Сульпиция») – 12 г. до н. э., когда умер соратник Августа, виднейший полководец Випсаний Агриппа. Перевод отрывка из «Римской истории» выполнен автором сборника по изданию: Cassii Dionis Cocceiani. Historiarum Romanorum quae supersunt / Ed. U. F. Boissevain. Berolini, 1898. Vol. II. P. 469-470.
54 (29) Таким образом, скорбь не только постигла дом Агриппы, но повергла в уныние вообще всех римлян. Ибо незадолго до этого, после стольких счастливых лет, им явились дурные знамения. Повсюду в городе распространились совы, и гром прогремел над Альбанской горой в то время, как консулы совершали там по обычаю священные обряды. И появилась звезда, называемая кометой (άστρον ό κομήτης ώνομασμένος), которая в течение многих дней висела над городом, подобно ночному светильнику. И другие огни, появившиеся во множестве над храмом Ромула, сбросили воронье мясо, лежавшее на алтаре, и полностью сожгли его.
4. УБИЙСТВО ИРОДОМ МЛАДЕНЦЕВ
Рассказ евангелиста Матфея о том, как царь Ирод, стремясь уничтожить новорожденного Иисуса, приказал перебить всех младенцев Вифлеема (2:1-18), критическими исследователями считается христианской легендой, возникшей за пределами Палестины и имеющей в своей основе слухи о жестоких репрессиях, постигших Иудею в последние годы правления Ирода, когда были казнены даже царские сыновья Александр и Аристобул (Иосиф Флавий. Древности, XVI 11.8). Между тем в римской литературе также встречается упоминание об избиении Иродом «мальчиков в возрасте до двух лет», принадлежащее поэту Макробию, чиновнику при императоре Гонории (393-423 гг.). Правда, Макробий говорит об убийстве младенцев, произошедшем в Сирии. Кроме того, весьма вероятно, что Макробий опирался на известный ему евангельский рассказ, переделав его по своему усмотрению. В заметке Макробия сплелись как сообщение Иосифа Флавия о казни Иродом своих сыновей, так и данные евангелиста Матфея.
Латинский текст приводится по изданию: Macrobius. Saturnalia / Ed. Jacobus Willis. Leipzig, 1970. T. 1. P. 144.
Macrobius. Saturnalia, II 4.11
Cum audisset inter pueros, quos in Syria Herodes rex ludaeorum intra bimatum iussit interfici, filium quoque eius occisum, ait: melius est Herodis porcum esse filium.
Макробий. Сатурналии, II 4.11
Когда он [Цезарь Август] услышал, что Ирод, царь Иудеи, велел перебить в Сирии мальчиков в возрасте до двух лет, и между убитыми оказались его сыновья, он сказал: «Лучше быть свиньей Ирода, чем его сыном» 16.
5. ПОНТИЙ ПИЛАТ
Римский наместник, правивший в Иудее и Самарии во времена Иисуса Христа, известен нам по целому ряду источников. О Понтии Пилате упоминают Филон и Тацит, более или менее подробный рассказ о нем приводит Иосиф Флавий (см. далее). Сохранились бронзовые монеты, т. н. лепты, отчеканенные Пилатом во время своего наместничества. Греческие надписи на них содержат имена Тиберия Цезаря и его матери Юлии Августы (см. илл. 1). Поскольку эти монеты были отчеканены в Иудее, где действовал запрет на человеческие изображения, на них отсутствуют профили римского императора, но широко представлены предметы религиозного культа: сосуды, ковши, жреческий посох (lituus) и др.
Само прозвище «Пилат» (Pilatus) происходит, вероятно, от названия метательного дротика – pilum; таким образом, «Пилат» означает – «копьеметатель». Полагают, что это третье имя (cognomen), которое носил каждый римлянин, свидетельствует о воинских заслугах предков Понтия Пилата. Считают также, что Пилат принадлежал к древнему самнитскому роду Понтиев. Среди самнитских вождей известен Понтий Телезин, предводителем самнитов в Кавдинском ущелье (321 г. до н. э.) был Цестий Понтий, в числе убийц Юлия Цезаря находился народный трибун 45 г. до н. э. Луций Понтий
Аквила (Светоний. Цезарь, 78.2), а в год смерти императора Тиберия (37 г. н. э.) одним из консулов был Гай Понтий Нигрин (Светоний. Тиберий, 73.2) 17. Однако это все были представители римской знати, сенаторского сословия. Между тем наместничество в Иудее передавалось представителям сословия всадников (Иосиф Флавий. Древности, XVIII 1.1). Таким образом, Понтий Пилат также был римским всадником и если находился в родстве с самнитским родом Понтиев, то в очень отдаленном.
5а. Филон Александрийский. Посольство к Гаю
Иудейский философ Филон из Александрии Египетской (21 г. до н. э. – 41 г. н. э.) оставил характерный рассказ о правлении в Иудее Понтия Пилата. Рассказ этот тем ценнее, что является свидетельством современника описываемых событий, хотя, безусловно, отражает взгляды определенной социально-этнической группы, – в данном случае александрийской диаспоры, часто подвергавшейся притеснениям со стороны римских властей. Перевод с греческого сделан по изданию: Philonis ludaei Liber de virtutibus sive de legatione ad Gaium imperatorem. Lipsiae (Leipzig), 1781. P. 75-76.
(38) И вот Пилат, бывший наместником Иудеи (έπίτροπος άπο δεδειγμένος της Ιουδαίας), не столько ради славы Тиберия, сколько ради огорчения народа велел установить во дворце Ирода позолоченные щиты (άσπίδας), на которых не было никаких изображений, а только сделана надпись: посвятил такой-то такому-то. Узнав об этом, народ пришел в беспокойство и, предводительствуемый четырьмя царскими сыновьями, достоинством и жизнью своею подобных царю, и другими его потомками, стал увещевать его удалить щиты и не нарушать обычаи отцов, которые извечно оставались неизменны и соблюдались и царями, и правителями. Но свирепый и упрямый Пилат не обратил на это никакого внимания. Тогда те воскликнули: «Перестань дразнить народ и возбуждать его к восстанию! Воля Тиберия состоит в том, чтобы наши законы пользовались уважением. Если ты, быть может, имеешь другой приказ или новое предписание, то покажи их нам, и тогда мы немедленно отправим депутацию в Рим». Эти слова еще более раздразнили его, ибо он боялся, что посольство раскроет в Риме все его преступления, продажность его приговоров, его хищничество, разорение им целых семейств, и всех совершенных им постыдных дел, многочисленных казней лиц, не осужденных никаким судом, и прочих жестокостей всякого рода.
Таким образом, этот от природы жестокий и гневливый человек пришел в замешательство: удалить установленные им щиты он не хотел, чтобы не доставить радости своим подчиненным, но вместе с тем ему были известны постоянство и последовательность Тиберия в этих делах. Поняв это, присутствующие написали Тиберию жалобное письмо. Тот, узнав о делах Пилата, вознегодовал, хотя гнев его, как известно всем, разжечь было непросто. Немедленно же после этого он написал Пилату письмо, велев ему без промедления убрать щиты и удалить их в Кесарию 18, где посвятить в храм Августа. Таким образом, честь властителя была сохранена, как и его обычное благорасположение к древнему городу.
5б. Евсевий Кесарийский. Церковная история, II 7
В своем сочинении, посвященном первым шагам христианской Церкви, известный христианский историк Евсевий (ок. 263-340 гг. н. э.) обильно цитирует труды своих предшественников, в том числе Филона Александрийского и Иосифа Флавия. Евсевий сообщает о самоубийстве Пилата при императоре Гае (Калигуле) (37-41 гг. н. э.), ссылаясь на неких «греческих писателей». Кого он имеет в виду в данном случае, не известно. Никаких достоверных сведений о судьбе Пилата после его отъезда из Иудеи в конце 36 г. н. э. (Иосиф Флавий. Древности, XVIII 4.2) не имеется. Сама легенда о раскаянии и самоубийстве (или даже казни) судьи Иисуса возникла в христианской среде, по-видимому, во II веке, когда имя Пилата стало активно использоваться в христианской проповеди.
В дальнейшем Пилат сделался популярным персонажем апокрифической литературы («Евангелие от Петра», «Евангелие от Никодима»), а также различных христианских преданий («Акты Пилата», «Возношение Пилата» и др.) 19. Любопытно, однако, что родовое имя Пилата – Понтий – производится в апокрифах от названия малоазийский области Понт, а в средневековом сочинении «Смерть Пилата» сообщается, что он происходил из понтийского города Амасии. Конечно, все эти позднейшие легенды имеют очень условное отношение к историческому Пилату.
Стоит обратить внимание, что тот самый Пилат, живший во времена Спасителя, впал, по преданию, при императоре Гае в такие беды, что вынужден был покончить с собой и собственной рукой наказать себя: Божий суд, по-видимому, не замедлил настигнуть его. Это рассказывают греческие писатели, отмечавшие Олимпиады и события, происшедшие в каждую из них 20.
Понтий Пилат, впав во многие нечестия, умертвил себя собственною рукою, как пишут римские историки.
5г. Кесарийская надпись Пилата. I в. н. э.
В 1961 г. во время раскопок в Кесарии Палестинской, проводившихся итальянскими археологами, на территории античного театра был найден обломок гранитной плиты с латинской надписью, содержащей имена Тиберия и Пилата (см. илл. 3). Надпись, состоящая, по всей видимости, из четырех строк, сильно повреждена временем; первые три строки сохранились частично, последняя же строка уничтожена почти полностью, – там едва читается одна буква. Руководитель экспедиции А. Фрова опубликовал надпись в следующем виде:
…]STIBERIEVM
… PON]TIVSPILATVS
PRAEF]ECTVSIVDA[EA]E
По мнению А. Фрова, первую строку можно восстановить как [Caesarien]s(ibus) Tiberieum 21 – «Цезарейский, т. е. Кесарийский Тибериеум», во второй строке перед именем [Pon]tius Pilatus стояло так и оставшееся неизвестным нам его личное имя (praenomen), в третьей строке читается его должность: [praef]ectus Iuda[ea]e – «префект Иудеи», в четвертой восстанавливается буква Е, которая входила в некое слово, например, [d]e[dit]. Судя по всему, это посвятительная надпись, установленная римским наместником в так называемом Тибериеуме, культовом сооружении в честь императора Тиберия, которое находилось перед зданием театра 22.
Некоторое время спустя израильский исследователь Б. Лифшиц предложил другую реконструкцию надписи:
[TIBERIO CAESARE AUG(usto) V (?) CON]S(ule) TIBERIEUM
[ca 71… PON]TIUS PILATUS
[PROCURATOR AUGUSTI PRAEF]ECTUS IUDA[EA]E [DIDIT DEDICAVIT] 23
В переводе это звучит примерно так: «Тиберию Цезарю Августу, в пятый раз консулу, Тибериеум… Понтий Пилат, прокуратор Августа, префект Иудеи… посвятил».
Такая реконструкция во многом надумана. Нет никаких оснований считать, что перед словом Tiberieum стояли имена императора, а также указание на год его консульства (при этом Б. Лифшиц, хотя и со знаком вопроса, обозначил 5-е консульство Тиберия, т. е. 31 г. н. э. 24). Во второй строке Б. Лифшиц столь же произвольно добавил к титулу «префект» традиционный в научно-популярной литературе титул Пилата «прокуратор». Так называли судью Иисуса, исходя из указания Тацита (Анналы, XV 15) 25. По замечанию других ученых, для такой объемной надписи на камне просто не находится соответствующего места 26.
Стоящий в надписи титул «префект Иудеи» вызвал оживленную дискуссию в научных кругах. Как титуловался Пилат на самом деле? Какова была его должность? Как известно, в источниках Пилат называется прокуратором только у Тацита. В Евангелиях он называется просто «правителем» (ήγεμών; Мф 27:2). Иосиф Флавий называет его то «правителем» (ήγεμών), то «наместником, управляющим» (επίτροπος), Филон Александрийский и Евсевий Кесарийский – «наместником» (επίτροπος). В свое время крупнейший знаток римской истории Т. Моммзен отметил, что Понтий Пилат по своему назначению iure gladii должен был называться не прокуратором, а префектом 27. Его мнение блестяще подтвердилось найденной в Кесарии надписью. Можно добавить, что титул procurator почти не встречается в римской эпиграфике до 40 г. н. э 28.
Итак, можно считать установленным, что Понтий Пилат правил Иудеей и Самарией в 26-36 гг. н. э. в качестве императорского префекта. Префектами у римлян вначале назывались командиры вспомогательных конных и пеших отрядов, а со времен Августа должность префекта стала военно-административной: помимо префекта претория – командира преторианской гвардии – появился городской префект Рима, заменивший городского претора; несколько префектов отправлялись в важнейшие императорские (не сенаторские) провинции, как, например, в Египет 29. Пилат был одним из них.
6. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ИРОДА АНТИПЫ
Ирод Антипа, один из сыновей Ирода Великого, получил по отцовскому завещанию Галилею и Перею, которыми управлял в качестве тетрарха (четвертовластника) с 4 г. до н. э. по 39 г. н. э. Он известен по Евангелию от Луки как злейший противник Иисуса, искавший его смерти (13:31) и принимавший участие в суде над ним (23:7-12). Всеми синоптиками приводится рассказ о том, как во время празднования дня рождения Ирода был казнен Иоанн Креститель (Мф 14:1-10; Мк 6:14-28; Лк 9:7-9). Библеисты обратили внимание на то, что празднества, связанные с «днем рождения Ирода» (Herodis venere dies), были известны и римским писателям, в частности, поэту-сатирику Персию (34-62 гг. н. э.). Однако место это в сатире Персия во многом неясно и наводит комментаторов на всевозможные догадки и предположения. Дело в том, что после описания роскошного пиршества Персии вдруг говорит о «мрачных призраках» и «опасности», угрожавших Ироду, отчего тот бледнел и удалялся на молитву. Под «призраками» (lemures) римляне понимали тени умерших людей, которые три дня в году – 9, 11 и 13 мая выходили из преисподней и причиняли вред живым людям. Ряд исследователей находит здесь намек на Иоанна Крестителя, который был казнен Иродом как раз на одном из таких пиров и слухи о воскресении которого из мертвых весьма встревожили его (Мф 14:1-2; Мк 6:14; Лк 9:7-9). «В общем стихи Персия производят то впечатление, – отмечал А. П. Лопухин, – что содержание их взято с натуры или по крайней мере записано с рассказа очевидцев».
Латинский текст публикуется по указанной книге А. П. Лопухина, с. 318-319. Ввиду трудности понимания стихов Персия даются два варианта перевода на русский язык.
Наступал Ирода день рожденья и роскошные окна Убирались светильниками,
которые, украшенные фиалками, Изливали облака благовоний, в красном блюде
плавала Вкусная рыба, а в белых сосудах пенилось вино, Ты молча шевелил губами
и бледный молился по субботам.
Но это лишь мрачные призраки, опасности, Не
стоящие разбитого яйца…
(перевод А. П. Лопухина)
… Когда же
Иродов день наступил и на окнах стоящие сальных Копотью
жирной чадят светильники, что перевиты Цепью фиалок; когда на
глиняном плавает блюде Хвостик тунца и вином горшок
наполняется белый, Шепчешь ты тут про себя и бледнеешь -
ради субботы. Черные призраки тут, от яиц надтреснутых беды 30…
(перевод Ф. А. Петровского)
7. СОЛНЕЧНОЕ ЗАТМЕНИЕ И ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ ВО ВРЕМЯ РАСПЯТИЯ ИИСУСА
Согласно Евангелиям, как рождение, так и смерть Иисуса на кресте сопровождались необычайными природными явлениями. «В шестом же часу настала тьма по всей земле и продолжалась до часа девятого», – читаем у трех первых евангелистов о небесных знамениях во время распятия Иисуса (Мф 27:45; Мк 15:33; Лк 23:44), и это сообщение, повторяемое ими почти слово в слово, несомненно, восходит к одному общему источнику. Матфей добавляет еще, что солнечное затмение сопровождалось землетрясением («и земля потряслась; и камни расселись» (27:51).
С давних пор предпринимались попытки найти отзвуки столь необычайных происшествий в летописях той эпохи. Еще ранний христианский апологет Тертуллиан (ок. 165-230 гг.), обращаясь к римлянам, писал: «Распятый, показал Он много знамений… И в тот момент, когда солнце показывало полдень, свет померк. Люди, не знавшие, что так предсказано о Христе, сочли это обычным затмением. Донесение об этом затмении, как о мировом бедствии, имеется у вас в архивах» (Апология, XXI 19). Возможно, в данном случае речь идет о тех же «Актах Пилата», христианском апокрифе II века 31, или же об одном из подложных «писем Пилата» к императору Тиберию (или Клавдию), появившихся тогда в разных вариантах 32.
Начиная с Юлия Африкана (ок. 220 г.), Оригена и Евсевия, христианские апологеты придавали исключительное значение свидетельству греческого историка Флегона, упомянувшего о затмении Солнца и сильнейшем землетрясении, случившемся ок. 32-33 гг. н. э. По сообщению византийского словаря Свида, Флегон из Тралл (Φλέγων Τραλλιανός) был вольноотпущенником императора Адриана (117-138 гг. н. э.) и оставил несколько сочинений, в том числе историческую хронику Έπιτομήν Ολυμπιονικών («Выдержки из Олимпиад»), из которой и черпали сведения Африкан и Ориген. Сама эта хроника не сохранилась и известна лишь в коротких отрывках, цитируемых позднейшими авторами. Характерно, что то место, где Флегон говорит о затмении Солнца и землетрясении в Вифинии, приводится только христианскими писателями; впрочем, то же относится почти ко всему сочинению.
Несмотря на это, сообщение Флегона, каким мы его видим в передаче Евсевия и Иеронима, кажется подлинным. То, что эпицентром землетрясения названа малоазийская местность, достаточно удаленная от Палестины, говорит в пользу нехристианского происхождения этого сообщения. Если бы мы имели дело с проевангельским вымыслом, то эта цитата обладала бы рядом характерных особенностей, присущих христианской апокрифической литературе (заметная зависимость от Евангелий, евангельской фразеологии и пр.), а также наверняка бы обозначила эпицентром землетрясения Иерусалим. Не вызывает особых возражений и датировка, позволяющая отнести солнечное затмение и землетрясение к 32-33 гг. н. э.
Несколько озадачивает ссылка на Флегона у Оригена. По его словам, Флегон «приписал Христу предвидение неведомого будущего» (Против Цельса, II 14). Следует ли понимать это так, что Флегон писал непосредственно о Христе? Судя по смыслу текста, нет. Впрочем, в этом месте Ориген выражается весьма туманно и загадочно. В двух других отрывках он более внятен и несомненно имеет в виду то сообщение Флегона, которое цитируют другие христианские авторы. Хотя и здесь мы видим у Оригена лишь беглое указание на солнечное затмение и великое землетрясение, случившиеся во время распятия Иисуса, без уточнения места события и иных деталей. Видимо, Ориген пользовался теми же данными, что и его коллеги, а прежнее замечание его, будто бы Флегон приписывал предвидение будущего Иисусу Христу либо апостолу Петру, следует отнести на счет произвольного истолкования сообщения Флегона либо преувеличения, допущенного Оригеном в пылу полемики.
Положим, историк первой половины II века Публий Элий Флегон (таково его полное имя 33) упоминал о солнечном затмении и землетрясении, происшедших в Вифинии примерно в тот же год, в котором в Иерусалиме был казнен Иисус Христос. Однако кое-что в сообщении Флегона, как его приводят христианские авторы, все же вызывает подозрение. Например, указание на шестой час солнечного затмения, напоминающее соответствующие евангельские сообщения. Может быть, Флегон знал Евангелия? Ведь он родился в Малой Азии, в Траллах, где с конца I века имелась христианская община со своим епископом (Евсевий Кесарийский. Церковная история, III 36.5). Возможность того, что Флегон пользовался христианскими преданиями, исключить нельзя, хотя она мало вероятна. Этот придворный историк целиком следовал религиозной политике императора Адриана, который относился к христианам презрительно-враждебно (см. раздел III, документ 46). Характерно замечание Оригена, что Флегон свидетельствует за Христа против своего желания. Тем меньше, добавим мы, у Флегона было оснований воспроизводить детали евангельской истории, даже если он ее и знал. Поэтому указание на шестой час солнечного затмения в сообщении Флегона следует расценивать как позднейшее христианское добавление.
Фрагменты сочинений Флегона в передаче позднейших авторов собраны Ф. Якоби в кн.: Die Fragmente der Griechischen Historiker. II, «B». Berlin, 1929, № 257. Отрывок из «Хроники» Михаила Сирийца приводится по изданию: Michel le Syrien. Chronicle / Ed. J. В. Chabot. Vol. I: French translation. Paris, 1899. P. 143-144. Перевод фрагментов, за исключением 7б и 7в, составителя сборника.
7а. Евсевий Кесарийский. Хроника (в армянской версии), 125.17
После того, как изложены во всех подробностях эти памятники, здесь следует в заключение… указать и Флегона, вольноотпущенника императора, который в четырнадцати книгах довел хронику событий до 229 Олимпиады 34… той эпохи Римской империи, когда он жил.
7б. Ориген. Против Цельса, II
(14)… Между тем Флегон в тринадцатой или четырнадцатой – если не ошибаюсь – книге своей «Хроники» приписал Христу предвидение (πρόγυωσιν) неведомого будущего. Правда, он перепутал и вместо того, чтобы говорить об Иисусе, говорит о Петре, но он все же засвидетельствовал, что исполнилось все, что и как Он предсказал. Независимо от этого свидетельства о предвидении [Христом] будущего, он – против своего желания даже – показал также и то, что проповедь первых провозвестников нашей веры не была чужда божественной силы.
(33) Что же касается солнечного затмения, которое произошло во дни Кесаря Тиверия, в правление которого, как известно, был распят Иисус, что касается, с другой стороны, бывшего тогда великого землетрясения, то об этих обстоятельствах передает также и Флегон, если не ошибаюсь, в тринадцатой или четырнадцатой книге своей «Хроники» (Χρονικών).
(59) Считает он (Цельс) вымыслом также землетрясение и мрак. Но по этому поводу, насколько было в наших силах, мы дали свой ответ раньше, когда приводили свидетельство Флегона, по рассказу которого все эти события действительно происходили в те дни, когда страдал Спаситель. (…)
Иисус Христос, Сын Божий, по предреченным о Нем пророчествам, приходит на страдание в восемнадцатый год Тиберия, в каковое время и в других, языческих, памятниках находим буквально следующее: «Было затмение солнца (sous facta de fectio), и тьма по всей земле. В Вифинии было землетрясение, и в городе Никее разрушено очень много зданий». Все это соответствует тому, что случилось во время страдания Спасителя. Пишет об этом и Флегон (Flego), знаменитый исчислитель Олимпиад, в XIII книге говоря так: «А в четвертом году 202 Олимпиады 35 было великое и выдающееся между всеми прежде случавшимися затмение солнца; в шестом часу 36 день превратился в темную ночь, так что видны были звезды на небе, и землетрясение в Вифинии разрушило много зданий в Никее». Так говорит сказанный муж. А доказательство того, что Спаситель пострадал в том году, представляет Евангелие Иоанна, в котором пишется, что после пятнадцатого года Тиверия Кесаря Господь проповедовал в течение трех лет 37. И Иосиф, исконный иудейский писатель, свидетельствует, что около тех времен в день Пятидесятницы священники ощущали сначала колебание почвы и некие звуки; потом из Святого Святых храма вдруг раздался необычайный глас, говорящий: «Перейдем из сих мест» 38.
7г. Иоанн Филопон. De opif. mund. II 21
Об этой тьме… упоминает и Флегон в своих «Олимпиадах», говоря, что в последний год 202 Олимпиады случилось великое затмение солнца (ήλίου έκλειψις), какого не было прежде, и в шестом часу день превратился в темную ночь, так что были видны звезды на небе.
7д. Иоанн Малала. Хроника, X, с. 309 (240)
Распятие Господа нашего Иисуса Христа произошло за семь дней до апрельских календ, то есть 24 марта, в 6-й день [недели], который есть пятница, и немного перед ней. Померк солнечный свет, и наступила тьма по всей земле. Об этой тьме упоминает сведущий Флегон Афинский (Φλέγων ό Αθηναίος), так говоря: «В 18-й год Тиверия Кесаря произошло великое затмение солнца, какого никогда не бывало раньше. В тот день стояла такая тьма, что были видны звезды на небе». 39
7е. Михаил Сириец. Хроника, I
(с. 143) Флегон, языческий философ, пишет так: «Солнце померкло и земля потряслась, и мертвые воскресли, вошли в Иерусалим и прокляли иудеев» 40. В своем сочинении, написанном по Олимпиадам, он говорит в тринадцатой книге: «В четвертом году третьей (?) Олимпиады, в пятницу, в шестом часу день превратился в ночь, так что были видны звезды на небе. Никея и область Вифинии были разрушены землетрясением, и случилось много других разрушений».
Однако, ссылаясь на Флегона и упоминая о солнечном затмении во время распятия Христа, церковные писатели не учли того обстоятельства, что это противоречит космическим законам. Первым, кажется, на это обратил внимание византийский историк Георгий Синкелл (VIII-IX вв.), отметивший, что солнечное затмение не могло произойти в полнолуние, когда 14 нисана празднуется иудейская Пасха и когда был распят Иисус Христос. Наступившую во время распятия тьму Синкелл был склонен объяснять чудом, совершенным против законов природы. Мнение такое разделило затем большинство христианских апологетов, освещающих этот вопрос. Тем самым косвенно были признаны неудачными все исторические изыскания на этот счет.
Выдержка из сочинения Синкелла приводится по изданию: Corpus scriptorum historiae byzantinae. Bonnae. – Georgius Syncellus. I, 1829, p. 609-10.
7ж . Георгий Синкелл. Хроника, 322с, 324d-325a
…Год 5533 от сотворения мира, 33 от воплощения Христова.
Африкан 41 о страдании и воскресении Спасителя.
О всяком деянии Его, служении телесном и духовном, тайном воскресении из мертвых в нетлении сообщили Его ученики и апостолы. Страшная тьма поглотила всю землю; от землетрясения расселись камни как в самой Иудее, так и в прочих землях. Эту тьму в третьей книге своей «Истории» Талл 42 объясняет затмением солнца (έκλειψις τοΰ ηλίου), что, по моему мнению, необоснованно. Евреи празднуют Пасху в полнолуние (κατά σελήνη ν ιδ), когда, согласно пророчествам, пострадал Спаситель, а затмение не может произойти в полнолуние. Солнечное затмение невозможно в другое время, кроме как в последний день старой луны и в первый день новой, когда они совмещаются. Историк Флегон также сообщает, что в правление Тиверия Кесаря солнечное затмение совпало с полнолунием, и от шестого часа до девятого померк солнечный свет, как мы уже говорили, и великое смятение охватило мир. Подобного происшествия никогда не бывало раньше, и такого нельзя припомнить; но тьма эта была боговдохновенной (θεοποίητον) и сопровождала страдания Господа нашего, когда, по слову Даниила, прошло семьдесят седмин 43. (…)
Евсевий Памфил (Кесарийский) о Нем же. Иисус Христос, Сын Божий, наш Господь, как предсказали о нем пророки, принял страдание в царствование Тиверия. Иные из греческих историков упоминают о случившихся тогда знамениях: о солнечном затмении, о землетрясении в Вифинии и разрушении города Никеи. Так, Флегон в тринадцатой книге своей «Истории» пишет, что в последний год 202 Олимпиады было великое и выдающееся между всеми прежде случавшимися затмение солнца; в шестом часу день превратился в темную ночь, так что видны были звезды на небе, и землетрясение в Вифинии разрушило много зданий в Никее. Так говорит этот муж. (…)
II. ИОСИФ ФЛАВИЙ О ИУДЕЕ ВРЕМЕНИ ИИСУСА ХРИСТА
Иосиф Флавий (по-еврейски: Йосеф бен Маттитйаху – Йосеф, сын Матфия) родился в 37 г. н. э. в Иерусалиме в знатной иудейской семье. В автобиографическом сочинении «Жизнь» он сообщает, что семья его принадлежала к жреческому роду, связанному с фарисеями. Иосиф участвовал в антиримском восстании в Иудее 66-74 гг. н. э., командуя вооруженным отрядом, посланным в Галилею. После поражения при Иотапате он сдался в плен римлянам и был отпущен на свободу императором Титом, отчего принял родовое имя последнего – Флавий. Впоследствии Иосиф получил права римского гражданства, переселился в Рим и оставил четыре сочинения на греческом языке: «Иудейская война» (закончена в 79 г. н. э.), «Иудейские древности» (закончены в 94 г. н. э.), «Против Апиона» и «Жизнь». Умер Иосиф в Риме около 100 г.
«Иудейская война» (Περί τοΰ Ίουδαικοΰ πολέμου) (в семи книгах) посвящена главным образом антиримскому восстанию 66-74 гг., но в первых двух ее книгах кратко излагаются предшествующие восстанию события, в том числе конец династии Иродиадов и переход Иудеи под владычество римлян. В предисловии к «Войне» Иосиф сообщает, что вначале написал свой труд «для варваров внутренней Азии на нашем родном языке», то есть на арамейском, бывшем тогда общеупотребительным языком Передней Азии, но затем решил изложить свой труд по-гречески, чтобы с ним могли ознакомиться народы Римского государства. До нас дошла лишь эта греческая версия «Войны», в то время как арамейский прототип не сохранился.
Через несколько лет после завершения «Иудейской войны» Иосиф приступил к основному своему произведению, названному им по аналогии с популярными тогда «Римскими древностями» Дионисия Галикарнасского (7 г. до н. э.) – «Иудейскими древностями» (Ίουδαικοΰ αρχαιολογία). Этот обширнейший труд в двадцати книгах, написанный на греческом языке специально для греческих и римских читателей, охватывал всю историю евреев, начиная от времен Адама и кончая 66 годом н. э., когда вспыхнуло антиримское восстание. По своему значению для древней истории Палестины это произведение вправе занять второе после Библии место. Пересказывая Ветхий Завет, цитируя различных авторов, приводя документы из архивов, Иосиф Флавий преследовал главную цель – показать древность своего народа, выдержавшего испытания многих веков, защитить еврейский менталитет в пространстве многонациональной Римской империи.
Раввинская традиция, считая Иосифа изменником отчизны, перешедшим на службу к ее врагам, совершенно игнорировала его сочинения. Его книги не переписывались и не сохранялись. Когда в X в. появился т. н. «Иосиппон», представлявший из себя еврейский перевод некоторых отрывков из сочинений Флавия, то в качестве автора было указано другое лицо. Произведения Флавия обрели популярность благодаря христианской традиции, видящей в нем свидетеля и очевидца описываемых в Новом Завете событий. Учителя и отцы Церкви часто ссылались на Иосифа как на «знаменитейшего из еврейских историков» (Евсевий Кесарийский. Церковная история, I 5.2), подчеркивая то, что он «жил немного спустя после Иоанна и Иисуса» (Ориген. Против Цельса, I 47) и, следовательно, может считаться надежным источником. Уже в IV в. «Иудейская война» была переведена на латинский язык (т. н. перевод Гегесиппа); позже появились армянский и славянский переводы. Популярность Иосифа среди христиан возросла настолько, что возникла даже легенда, будто бы он принял христианство и стал епископом. На самом же деле, как следует из его автобиографии, Иосиф до конца жизни оставался верен своей фарисейской «закваске», хотя внешне признал владычество Рима и императорскую власть.
Имя Иисуса дважды встречается в «Иудейских древностях»: сначала в XVIII книге следует небольшой рассказ, получивший в историографии название «свидетельства Иосифа о Христе», «свидетельства Флавия» (testimonium Josephi de Christo, testimonium Flavianum), затем в XX книге Христос бегло упоминается в связи с казнью праведного Иакова. На протяжении веков «свидетельство Флавия» многократно цитировалось и пересказывалось, пока в середине прошлого столетия критические исследователи не высказали серьезные сомнения в его подлинности и достоверности. Невероятно, чтобы такой правоверный иудей, как Иосиф Флавий мог называть Иисуса Мессией (Христом), признавать его чудеса, воскресение из мертвых и видеть в нем исполнение мессианских пророчеств. И поскольку «Иудейские древности» дошли до нас через руки христиан-переписчиков, возникло мнение, что рассказ об Иисусе сочинен христианами в апологетических целях и вставлен в текст Флавия. Мнение такое настолько укрепилось, что в последующих изданиях «Иудейских древностей» (например, в издании Б. Низе, 1888 г.) указанный отрывок целиком брался в скобки как позднейшая интерполяция 44.
Надо заметить, что «свидетельство Флавия», каким мы видим его сегодня, в точности цитируется Евсевием Кесарийским в «Церковной истории», написанной ок. 330 г. н.э. (документ 2в). Однако более ранний христианский писатель Ориген (185-254 гг. н. э.) в своих трудах не упоминает столь важного для христологии рассказа Иосифа Флавия, хотя охотно приводит другие его сообщения. Более того, Ориген замечает, что Иосиф не признавал Иисуса Христом, т. е. Мессией (документы 2а-б). Отсюда был сделан вывод, что «свидетельства Флавия» еще не существовало во времена Оригена; оно появилось позднее, в промежуток между 254 и 330 гг., после чего стало известным Евсевию Кесарийскому.
Другая группа исследователей допускала подлинность сообщения Иосифа Флавия о Христе, правда, с существенными оговорками. Э. Ренан считал, что этот отрывок «написан совершенно в духе Иосифа, и если этот историк упоминал об Иисусе, то он должен был говорить о нем именно так. Чувствуется только, что этот отрывок ретушировала рука христианина, прибавившая к нему несколько слов, без которых он был бы почти богохульством, и, может быть, также вычеркнувшая или исправившая некоторые выражения». Такое исправление Ренан видел прежде всего в словах «это был Христос», которые первоначально звучали, вероятно: «Говорили, что это был Христос» 45. Подлинную основу у «свидетельства Флавия» находили известные библеисты Т. Рейнак, А. Гундшмидт, А. Швейцер, И. Клаузнер, а также русские исследователи Д. С. Мережковский и Г. В. Флоровский.
Общие перемены во взглядах на «свидетельство Флавия» произошли после введения в научный оборот его арабского варианта, приведенного в сочинении средневекового историка Агапия Манбиджского (документ 4а этого раздела). Вариант Агапия признан ныне большинством исследователей аутентичным первоначальному тексту Флавия и стал важнейшим аргументом в пользу историчности Христа. Правда, проблема аутентичности «свидетельства» еще далека от окончательного решения. Подробнее об этом ниже.
Не менее ценным для истории христианства является рассказ Иосифа Флавия об иудейском проповеднике Иоанне, которого издавна отождествляют с евангельским Иоанном Крестителем, сообщение об убийстве Иакова, «брата Иисуса, называемого Христом», в котором видят новозаветного апостола Иакова, «брата Господнего» (Гал 1:19), а также упоминания о Понтии Пилате, Ироде Антипе, Каиафе и других лицах, живших во времена Иисуса и хорошо известных нам по Евангелиям.
Отрывки из «Иудейской войны» и «Иудейских древностей», охватывающие период иудейской истории, начиная от смерти Ирода Великого и до низложения тетрарха Ирода Антипы (4 г. до н. э.- 40 г. н. э.), приводятся по изданиям:
Иосиф Флавий. Иудейская война. Перевод Я. Л. Чертка. СПб., 1900;
Иосиф Флавий. Иудейские древности. Перевод Г. Г. Генкеля. Т. 2. СПб., 1990.
Необходимые исправления произведены согласно греческому тексту сочинений Иосифа Флавия по изданию Б. Низе: Flavii Josephi. Opera. Vol. 1-6. Berolini (Berlin), 1888.
Несколько слов о подразделении сочинений Флавия на книги, главы и параграфы. Римской цифрой обозначен порядковый номер книги, арабской цифрой – глава, цифрой в круглых скобках – параграф. В квадратных скобках указаны параграфы книг, следующие подразделению, принятому в европейской научной литературе.
1 a. Иудейская война
I 33 (1) [647] Болезнь его (Ирода) все более и более ухудшалась, так что она застигла его в старости и горе. Он был уже близок к семидесятилетнему возрасту 46, а семейные несчастья до того омрачили его дух, что и в здоровом состоянии он ни в чем не находил для себя отрады. Сознание, что Антипатр 47еще жив, усугубляло его болезнь; однако он не хотел разделаться с ним на скорую руку, а решил подождать до своего выздоровления для того, чтобы казнить его самым формальным образом.
(2) [648] В эти тяжелые дни он должен был еще пережить народное восстание. В Иерусалиме жили два вероучителя, почитавшиеся особенно глубокими знатоками отечественных законов и пользовавшиеся поэтому высоким авторитетом в глазах народа. Один из них был Иуда, сын Сепфорея 48, другой Матфий, сын Маргала 49. [649] Много юношей стекалось к ним, чтобы слушать их учение, образовывая вокруг них каждый день целые полчища. Когда те узнали, как болезнь и горе снедают царя, они в кругу своих учеников проронили слово о том, что теперь настало удобное время спасти славу Господню и уничтожить поставленные изображения, нетерпимые законами предков; [650] ибо Закон запрещает внесение в храм статуй, бюстов и иных изображений, носящих имя живого существа 50. А между тем царь поставил над главными воротами храма золотого орла (αετόν χρυσοΰν). Вот этого орла законоучители предлагали сорвать и прибавили, что хотя с этим связана опасность, но что может быть почетнее и славнее, как умереть за заветы отцов; кто так кончает, душа того остается бессмертной и вкушает вечное блаженство (αγαθοίς αίώνιον) 51; только дюжинные люди, чуждые истинной мудрости и непонимающие, как любить свою душу, предпочитают смерть от болезни смерти подвижнической.
(3) [651] Одновременно с этими проповедями распространился слух, что царь лежит при смерти. Тем смелее молодежь принялась за дело. Среди белого дня, когда множество народа толпилось вокруг храма, юноши опустились на канатах с храмовой кровли и разрубили золотого орла топорами. [652] Немедленно дано было знать об этом царскому начальнику, который быстро прибыл на место с сильным отрядом, арестовал до сорока молодых людей и доставил их к царю. [653] На первый его вопрос: «Они ли это дерзнули разрубить золотого орла?» – они сейчас же сознались. На второй вопрос: «Кто
им это внушил?» – они ответили: «Закон отцов! (τοΰ πατρίον νόμου)». На третий вопрос: «Почему они так веселы, когда их ждет смерть?» – они ответили: «После смерти их ждет лучшее счастье».
(4) [654] Непомерный гнев, овладевший тогда Иродом, вселил в него новые силы и помог ему побороть болезнь. Он лично отправился в народное собрание, изобразил в пространной речи молодых людей как осквернителей храма, которые под покровом Закона преследовали более отдаленные цели, и потребовал, чтобы судили их как богохульников. [655] Боясь, как бы не было привлечено к следствию множество людей, народ просил его наказать сперва только зачинщиков, затем лишь тех, которые были пойманы на месте преступления, а всех остальных простить. Весьма неохотно царь уступил этим просьбам. Он приказал тех, которые спустились с храмовой крыши вместе с законоучителями, сжечь живыми, остальных арестованных он отдал в руки палачей для совершения над ними казни.
(5) [656] После этого случая болезнь охватила все его тело и в отдаленных частях его причиняла ему самые разнообразные страдания. Лихорадка не была так сильна, но на всей поверхности кожи он испытывал невыносимый зуд, а в заднепроходной кишке – постоянные боли; на ногах у него образовались отеки, как у людей, одержимых водобоязнью, на животе – воспаление, а в срамной области – гниющая язва, которая воспитывала червей. Ко всему этому наступили припадки одышки, лишавшие его возможности лежать, и судороги во всех членах. Мудрецы объясняли его болезнь небесной карой за смерть законоучителей. [657] Он же сам, несмотря на отчаянную борьбу с такой массой страданий, цепко держался за жизнь: он надеялся на выздоровление и думал о средствах лечения. Он отправился на ту сторону Иордана для того, чтобы воспользоваться теплыми купаниями в Каллирое, вода которой течет в Асфальтовое озеро 52 и до того пресна, что ее можно также и пить. Врачи предполагали здесь согревать все его тело теплым маслом. Но когда его опустили в наполненную маслом ванну, в глазах у него помутилось и лицо у него искривилось, как у умирающего. [658] Крик, поднятый слугами, привел его, однако, опять в сознание. Но с тех пор он уже сам больше не верил в свое исцеление и велел раздать солдатам по пятидесяти драхм каждому, а военачальникам и друзьям его более значительные суммы.
[659] Прибыв на обратном пути в Иерихон 53, он в своем мрачном настроении, желая как будто бросить угрозу самой смерти, предпринял безбожное дело. Он приказал собрать знатнейших мужей со всех мест Иудеи и запереть их в так называемом ипподроме (ίππόδρομον); [660] затем он призвал к себе свою сестру Саломею и мужа ее Алексу и сказал им: «Я знаю, что иудеи будут праздновать мою смерть как юбилейное торжество 54; однако мне могут устроить и траур, и блестящую погребальную процессию, если вы только пожелаете исполнить мою волю. Как только я умру, тогда вы оцепите солдатами тех заточенных и прикажите как можно скорее изрубить их, дабы вся Иудея и каждое семейство против своей воли плакало бы над моей смертью». 55
(7) [661] Как только было отдано это приказание, получены были письма от послов из Рима, которые извещали, что Акма по приказанию Цезаря (Καίσαρ) казнена, а Антипатр осужден им на смерть 56; однако, гласило письмо, если отец предпочтет изгнание смертной казни, то Цезарь ничего против этого не имеет. [662] Царь опять поправился немного, по крайней мере, настолько, что в нем вновь пробудилась жажда жизни; но вскоре затем страдания его, усилившиеся недостаточным питанием и мучившим его постоянно судорожным кашлем, до того его одолели, что он решился предупредить свою судьбу. Он взял яблоко и потребовал себе нож, чтобы разрезать его, по своему обыкновению, на куски, – тогда он оглянулся кругом, не будет ли ему кто-нибудь мешать, и поднял свою руку, чтобы заколоть себя. Но племянник его Ахиав очутился возле него, схватил его руку и не дал ему покончить с собою.
[663] Тогда в замке поднялся громкий Плач, точно царь уже скончался. И Антипатр услышал этот крик; он опять ободрился; полный радостных надежд, он начал упрашивать стражу расковать его и дать ему ускакать, обещав за это деньги. Но начальник караула приказал солдатам зорко следить за ним, а сам поспешил донести царю об этом покушении на побег. [664] Почти со сверхъестественной в его положении силой голоса он отдал приказание своим телохранителям немедленно же убить Антипатра. Его тело он велел похоронить в Гирканионе 57. После этого он опять изменил завещание и назначил своего старшего сына Архелая, брата Антипы, наследником престола, а самого Антипу – тетрархом 58.
(8) [665] Казнь своего сына Ирод пережил еще на пять дней. С того времени, как он убийством Антигона 59 достиг высшей верховной власти, протекли тридцать четыре, а со времени назначения его царем римлянами – тридцать семь лет 60. Если кто-нибудь мог говорить о счастье, так это был он. Частное лицо, – он приобрел царство, правил им долгое время и мог еще завещать его своим детям. Только в собственной семье его постигали несчастья за несчастьями.
[666] Прежде чем войско узнало о его смерти, сестра его Саломея вместе со своим мужем освободила всех пленных, которых царь приказал убить, заявив, что он изменил свое решение и теперь отпускает каждого на его родину. А уже после того как те удалились, она объявила солдатам о кончине царя и созвала их и остальной народ в амфитеатр (άμφιθεάτρψ) в Иерихоне. [667] Здесь выступил Птолемей 61, которому царь вверил свой перстень с печатью, прославил имя царя, утешил народ и прочел царский рескрипт (τοΰ βασιλέως πεπιστευμένος) на имя солдат, заключавший в себе неоднократные напоминания о верности его преемникам. [668] По прочтении рескрипта он открыл завещание и огласил его содержание. Филипп был в нем назначен наследственным владетелем Трахонитиды и пограничных областей; Антипа, как уже выше было упомянуто, – тетрархом, а Архелай – царем. [669] Последнему вместе с тем было поручено препроводить Цезарю перстень с печатью Ирода и запечатанные акты, касающиеся государственного правления (τάς διοικήσεις τής βασιλείας σεση μασμένας), ибо Цезарю предоставлено было утверждение всех его распоряжений, и он должен был еще санкционировать завещание. Все прочее должно было остаться без изменений, согласно первоначальному завещанию.
(9) [670] После этого раздались громкие, ликующие крики, приветствовавшие Архелая. Солдаты вместе с народом проходили мимо него группами, присягая в верности, и испрашивали на него благословение Божие. Затем приступлено было к погребению царя. [671] Архелай не остановился ни пред какими затратами; для придачи большего блеска похоронной процессии он выставил перед народом все царские украшения. Парадная кровать была из массивного золота и украшена ценными камнями; покрывало – из чистого пурпура и пестрело узорами; тело, лежавшее на нем, было покрыто алым сукном (πορφύρα κεκαλυμμένον); голову царя обвивала диадема (διάδημα) 62, а над нею лежала золотая корона (στέφανος ίποράυτου χρυσοίς); правая рука держала скипетр (τό σκήπτρον). [672] Парадную кровать окружали сыновья и многочисленная толпа родственников; непосредственно за ними шли телохранители, отряд фракийцев, затем германцы и галлы – все в военных доспехах. Впереди шло остальное войско, предводительствуемое полководцами и командирами, в полном вооружении; за ними следовали пятьсот рабов и вольноотпущенников с благовонными травами в руках. Тело перенесено было на расстояние двухсот стадий в Иродион 63, где оно, согласно завещанию, было предано земле. Таков был конец Ирода.
II 1 (1) [1] Поездка в Рим, которую должен был совершить Архелай, дала повод к новым волнениям. Оплакав своего отца семь дней и дав народу богатый траурный пир (обычай у иудеев, вследствие которого многие разорились; наследники бывают почти вынуждены угостить участников в похоронах, в противном случае они рискуют прослыть неблагодарными к умершему), он в белом одеянии отправился в храм, где был восторженно встречен народом. [2] Он приветствовал народ, сидя на золотом троне, воздвигнутом на высокой трибуне, благодарил его за усердное участие в похоронах его отца и за выражение ему верноподданнических чувств, точно он уже в действительности был царем; но, прибавил он, он удерживается пока не только от проявления власти, но и от принятия титула, пока не будет утвержден в престолонаследии Цезарем, которому завещанием предоставлен решающий голос во всем. [3] Он и в Иерихоне не принял диадемы, которую солдаты хотели возложить на него. Но когда он высшей властью будет утвержден царем, тогда он отблагодарит народ и войско за их добрые чувства к нему. Все его стремления будут направлены к тому, чтобы быть к ним во всех отношениях милостивее, чем его отец.
(2) [4] Обрадованный этими обещаниями народ тут же пожелал испытать его истинное намерение высокими требованиями. Одни желали облегчения податей, другие – упразднения пошлин, а третьи требовали освобождения заключенных. Чтобы снискать расположение народа, он обещал все. Вслед за этим он совершил жертвоприношение и вместе со своей свитой предался пиршеству. [5] Под вечер же собралась немалочисленная толпа домогавшихся нового порядка, которые по окончании официального траура по государе открыли свой собственный траур. Они оплакивали тех, которых Ирод казнил за уничтожение висевшего над храмовыми воротами золотого орла. [6] Этот траур не был тихий и сдержанный; душераздирающие стоны, искусственно возбужденные крики и плач и громкие вопли огласили весь город. Таким образом они оплакивали тех, которые, по их словам, пали за веру отцов и святыню. [7] Тут же раздался крик: «Будем мстить за них Иродовым избранникам! Прежде всего должен быть устранен назначенный им первосвященник 64 – долг и обязанность требуют избрать более благочестивого и непорочного!»
(3) [8] Как ни досадовал на это Архелай, но, ввиду своей неотложной поездки, он на первое время удержался от казней. Он боялся, что если восстановить против себя народ, тогда волнения могут усилиться и сделают его поездку совершенно невозможной. Он пытался поэтому успокаивать недовольных больше добрым словом, нежели силой, и отрядил начальника, который должен был призвать народ к порядку. [9] Но как только тот явился в храм, мятежники прогнали его каменьями, не давая ему начать говорить, и других, которых Архелай посылал для их вразумления, они также с негодованием оттолкнули от себя. Было ясно, что если они получат подкрепление, тогда их совсем нельзя будет унять. [10] Так как предстоял тогда праздник опресноков, который именуется у иудеев Пасхой (των αζύμων ένστασης εορτής, ή πάσχα), когда совершается много жертвоприношений, то со всей страны стекалась в Иерусалим несметная масса народа. Те, которые оплакивали законоучителей, оставались сплоченными в храме и здесь раздували пламя восстания. [11] Все это внушало Архелаю серьезные опасения. Боясь, чтобы мятежная горячка не охватила весь народ, он втихомолку послал трибуна во главе одной когорты – с приказанием схватить коноводов. Но вся толпа бросилась на нее; большая часть солдат была истреблена каменьями; сам трибун был тяжело ранен и обратился в бегство. [12] Как ни в чем не бывало они вслед за этим приступили к жертвоприношениям. Но Архелай убедился, что без кровопролития толпа не даст обуздать себя. Он приказал поэтому выдвинуть против нее все свои военные силы: пехота густыми рядами вступила в город, а всадники высыпали в поле. [13J Эти войска внезапно напали на жертвоприносителей, убили около трех тысяч из них, а остальную массу загнали в ближайшие горы. Недолго спустя явились глашатаи Архвгая, возвестившие приказ о том, чтобы каждый возвратился к себе на родину. Так все разошлись, не продолжая празднования.
2 (1) [14] Он сам, в сопровождении своей матери 65 и друзей, Поплы, Птолемея и Николая 66, отправился морем, оставив Филиппа в качестве регента и опекуна над его домом. [15] Вместе с ним ехали также Саломея с ее детьми, равно как и братья и зятья царя, с виду для того, чтобы поддержать притязания Архелая на престол, на самом же деле, – чтобы обвинять его перед Цезарем за его бесчинства в храме 67.
(2) [16] В Кесарии 68 они встретились с наместником Сирии (ό τής Συρίας έπίτροπος) Сабином, собиравшимся как раз в Иудею с целью принять под свою охрану сокровища Ирода. Архелай поручил Птолемею убедительно просить Вара 69 удержать его от дальнейшей поездки. [17] Из любезности к Вару Сабин действительно отказался от своего прежнего намерения поспешить в крепость и запереть пред Архелаем казнохранилища его отца; он даже обещал ничего не предпринимать до решения Цезаря и остался в Кесарии. [18] Но как только из удерживавших его один отправился в Антиохию 70, а другой, Архелай, отплыл в Рим, он быстро двинулся в Иерусалим, завладел царским дворцом и потребовал к себе комендантов и казначеев, желая от первых перенять власть над крепостями и выведать от других о состоянии запасных фондов. [19] Начальники, однако, остались верны инструкциям Архелая: они не покидали своих постов, охраняя их собственно не именем Архелая, а больше от имени Цезаря.
(3) [20] Между тем Антипа также отправился в путь с целью защищать и свои права на престол. Он полагал, что само завещание, в котором он назначен царем, должно иметь больше силы и значения, чем приложение к нему. Саломея и многие из ее родственников, которые отплыли вместе с Архелаем, еще раньше обещали ему содействие; [21] и мать свою 71, и брата Николая, Птолемея, он взял с собою. Влияние последнего, думал он, будет иметь большое значение, так как он был высоко поставлен у Ирода и пользовался его доверием 72. Но самые большие надежды он возлагал на хваленое красноречие ритора Иринея. В надежде на него он отклонил всякие увещевания о том, что ему следует уступить Архелаю, как старшему и назначенному по завещанию. [22] В Риме все его родственники окончательно перешли на его сторону, потому что Архелай был им ненавистен. Собственно говоря, каждому из них хотелось больше всего обладать независимым положением под верховной властью римского наместника. Но на тот случай, если б эта цель оказалась недостижимой, они все предпочитали иметь царем Антипу.