NYC Skyline. Black And White.

//Г.З.// Интересно, что это и было первым толчком к отчуждению идишкайта от иудейства. Не только идишкайта, но и самого идиша. Например, в орфографии перестали отражаться гебраизмы, большинство которых имеет в идише либо религиозное, либо какое-то другое базовое, архетипическое значение. Семиотически это уже по-другому кодирует сознание. Идет вытеснение религиозного идентификационного кода. А национальный код при этом диалектически преобразовывается из еврейского в «ультимативно-советский». Вспомним стилистику ОЗЕТа[5], вообще весь «крымский» проект[6], песни, такие как «Джанкое». Евреи как носители ценностей рабочего класса, как инвариантный образ того же крипто-христианского по-видимому, идеала, который воплощался в культе индустриальных рабочих, в этом советском идоле/иделэ[6]. На этом фоне рождались удивительные произведения искусства: песни, плакаты, драматургия, театр Михоэлса[8], много чего интересного. Но это же была псевдокультура! Евреи сами себя уничтожали! Давайте называть вещи своими именами. В иудео-христианской ойкумене было много таких «псевдокультур». Средневековая латынь – псевдокультура, но на ней созданы гениальные произведения. Церковнославянский язык – псевдокультура, он был с болгарского перенесен, но он воспринимался носителями культуры как сакральная версия русского языка. Феномен украинской культуры, опять же. Сдвигались идентификационные коды. Может быть, надо говорить не «псевдокультура», а «культурный проект», который имеет большие или меньшие шансы оказаться живым. Про «живой иврит» в Израиле почему-то никто не говорит, что это псевдокультура. Говорят, что это «чудо»[9] и так далее. Мне кажется, это хорошая культура была – советская, и инсталлированная в неё по-новому еврейская. Чем дальше мы идем в будущее, чем более археологически воспринимается эта культура, тем менее актуальной становится политическая критика ее, остается объективный взгляд. Это было прекрасно. Это культура, в которой жил мой дедушка, глубоко отрицавший свое еврейство. Но он не был антисемитом, он был «радикальным евреем», в терминах Дэниела Боярина, берклийского профессора и рава одновременно, автора монографии о посланиях Павла «The Radical Jew»[9]. По материнской линии работал принцип жесткого отказа от национальной идентичности в пользу общечеловеческого принципа и европейского космополитизма. Главное, чтобы человек был хороший? Dovke yo[11]. Но бабушка по отцовской линии «Баба Рая», которая немножко помнила идиш, не жила с нами, а когда приходила сидеть со мной, то не говорила на идише, потому что ее бы все равно никто не понял. Однажды, впрочем, она перевела мне песни сестер Берри, хотя и не понимала моего интереса к ним: «Зачем они тебе? Две старухи…» Она говорила несколько слов на идише. Я помню два выражения. Одно – «поэт интерн бет»[12]. Так она меня называла, когда я ей читал свои стихи в больших количествах. Другое – «их об дих либ фин дер вайтнс»[13]. Это тоже относилось ко мне, и в значительной степени определило мою жизнь. Детское – это было советское. А советское, в большой части, это был латентный идишкайт, о котором мы ведем разговор. Радионяня[14], «Кабачок 13 стульев»[15], КОАПП[16], и другие – когда я вспоминаю эти гештальты, кажется, что вот-вот все эти персонажи заговорят на идиш. Khotch a bisele[17]. Некоторые даже говорили. Хазанов в некоторых миниатюрах пару слов мог связать. Я отчетливо помню: «Вей из мир дому твоему»[18]. Даже в «Голубом Огоньке»[19] это звучало однажды, насколько я помню. Так что неправильно говорят, будто единственный случай идиша на советском ТВ – это куплет Михоэлса в кинокомедии «Цирк»[20]. Были и другие, менее заметные, случаи. А уж на латентном уровне это только так. За трогательным идиотизмом «Пана Директора»[21] и других героев нашего детства проглядывает какой-то Шолом-Алейхемовский персонаж, этакий шлимазл[22]. Но и дибук[23] тоже. В какой-то момент я услышал сестер Берри. Мне сказали, что это немецкий язык, но я не поверил. Смутно догадывался, что это какая-то тайна, которую мне предстоит разгадать, и к которой я имею отношение. Мне казалось, что нужно научиться петь на таком «немецком», что это очень важно, это какая-то первостепенная задача, а почему – было непонятно. И когда мы с тобой ходили к Венгерову[24], я тоже так думал. По-видимому, идишкайт как-то все-таки прорывался через эти советские формы, он искал еще каких-то форматов для себя, и нашел. 2. The Fiddler at the (yugnt)Roof[25] Нет проблемы ассимиляции. Как только идишкайт стал объектом рефлексии и некоторого отчуждения, он стал плотнее и содержательней как Вещь, как объект искусства или эстетически релевантных социо-культурных практик. В эпоху постмодерна это закон. В чем это выражается? В интеллектуальных проектах, связанных с идишем – типа Yugntruf. Молодые энтузиасты говорят на идише, учат своих детей, отлично понимая, что язык, во втором поколении взятый из учебника, не является живым. Он не способен передать нюансы нашего сознания, так, чтобы было можно отличить подростка от ребенка, девушку от женщины, пьяного от трезвого, усталого человека от занятого работой. Yugntruf – это ролевая игра, маргинальный молодежный код, как толкиенизм. Можно сказать, что «идишисты» от Югнтруфа учат своих детей игровой идентичности. Они могут учить ребенка, например, бессарабскому диалекту, чтобы он говорил «а энталы», могут учить идишу эпохи Хаскалы[26] или идишу, на котором говорят сегодня в Боропарке, в «пейсатых» кварталах Бруклина[27]. Собственно, с лингвистической точки зрения, только в Боропарке или в Меа-Шеарим и других подобных кварталах мира, которых единицы, существует реальный живой идиш. Это сатмарские[28] и некоторые другие хасидские общины, причем менее мейнстримные, чем Хабад Любавич[29], который уже постепенно переходит, кажется, на иврит. Именно на полевые работы в этих районах нужно ориентироваться интеллектуалам, сотворяющим dem nayem gules[30], современный идишский код. Но в любом случае язык современных хасидов, которые живут в средневековом идентификационном коде, может усваиваться современными идишскими культуртрегерами посредством интеллектуальных практик, диалектологических экспедиций и так далее. И этот самый живой идиш, «собираемый» в тех местах, где его еще «можно взять», отчуждается от менталитета тех людей, которые на нем говорят во многих поколениях. И когда дети интеллектуалов начинают тоже говорить на языке детишек из Боропарка или Меа-Шеарим, так это и есть такая большая игра. Я считаю, что это клёво. Лайф-арт? Конечно. Так это работает. Это как если бы какие-то продвинутые москвичи решили бы говорить на мурманском диалекте, на том основании, что в нем есть какой-то актуальный сегодня архаический код. Если будет «русский национальный бум», как сейчас еврейский, то может быть, как раз что-нибудь такое начнется. Но это не будет национализмом, так же как «новый идишкайт» им не является. Это будет просто ультимативной метафорой чего-либо. А для чего ты учишь идиш? Я вот его учу, но не знаю, для чего. Или я учу идиш? Я знаю? (произносится на восходящем тоне, имитирующем еврейскую интонацию). Митя[31] давно не приходил. Надо ему позвонить. Но если считать, что я учу идиш, то потому что он является для меня языком, символизирующим ту проблематику, о которой мы сейчас говорим. Стратегии идентификации, контр/де/ре/шме-идентификации, амбивалентная, «мерцающая» ид-ент-ичность (yid-yent(s)-ичность)[32], отчуждение и его преодоление, проблема «другого», диаспора, меньшинства, маргинальность, диалог, территория, границы и трансгрессия, конфликты и проекты синтеза различных мифов, культурных кодов, языков поколений, наций, идеологий, «война за информацию». Для меня идиш – это мощный символ всего вышеперечисленного. Он расцветал в антисемитских культурах, в Германии, Польше, Украине, Литве. Он был рядом с антисемитизмом. Они идут вместе. Идиш – символ вот этого напряжения между евреями и теми Народами, которые связаны с евреем кровавыми узами «лов-хэйта»[33] – любви-ненависти. Иными словами, идиш это символ галута – в его мифологическом, ультимативном, кристально чистом виде. Но не просто галута, а его транснациональной, я бы даже сказал, контрнациональной, вибрации. Из чего сделан идиш? Из языков «антисемитских» культур. Из языков тех стран, где были холокосты. Основа – немецкая. Это вот такой язык. Язык холокостов. Он вибрирует, пульсирует этой энергией. Поэтому в Израиле сначала его не хотели. Потому что он репрезентирует еврея не «per se»[34], а в его диалектической любви-войне с Другим. Посредством идиша еврей обернется контроверзным символом немца, поляка, украинца. Хасид окажется зеркалом Григория Сковороды[35]. Вот что такое идиш. И мое еврейство – про это. Потому что я - не просто еврей. Я очень специальный еврей… Как и любой еврей. Само слово «еврей» этимологически означает «другой», «пришелец», «чужой»[36]. Так мне объяснили. Но у меня есть сильное подозрение в том, что многие новые идишисты имеют в глубине души такие же мотивации, просто они у них не настолько отрефлектированы. Они говорят, что они «возрождают идиш», «возвращаются к корням», но если спросить подробнее, то попрёт все то, о чем мы тут говорим. Это очень тяжело отрефлектировать, но надо преодевать инерцию. 3. Филипп Рот, Филипп Глаз и Филипп Зуб Теперь поговорим об Америке. У меня там много друзей, русских. Многие из них – евреи. Так вот, американское русское еврейство – тоже такая культура, в которой процесс ассимиляции наложился на процесс секуляризации, и отрицательная идентичность через антисемитизм тоже играла роль в иммигрантском сознании. Казалось бы, вот там бы и возрождали идиш сколько влезет. А они не хотят: «Зачем нам этот идиш, мы и так евреи». Зачем нам слушать клезмер[37], интересоваться штетлом, читать Айзека Зингера[38] и Ицика Мангера[39]. Мы и так евреи, через латентный идишкайт, через выхолощенную традицию, через иудейские культурные рефлексы, отчужденные от их первоначального религиозного импульса. Как Рита[40] сказала прекрасно: такие евреи, в отличие от глубоко верующих, никогда не выдадут свою дочь замуж за гоя, потому что у них нет гиюра[41]. Очень хорошая метафора. Иудей верит в то, что гер[42] – это еврей. А такие евреи в это не верят. Для их идишкайта актуальны только разного рода практические вещи, на уровне социально-бытовых рефлексов в габитусе, а также негативная проекция, через антисемитизм. Все остальное для них – поповские сказки, химеры, в том числе «возрождаемый» идиш, клезмер, и все такое. В этом смысле некоторые из них находятся в еще более «клейнштетлдыке»[43], более местечковой идентификационной диспозиции, чем «пейсатые». Они попадают в такую парадоксальную разновидность гетто, которое отгораживает их от… идиша. Поскольку они правильно чувствуют, что через идиш или клезмер к ним идет информация не столько об идишкайте, сколько о каком-то интернациональном культурном проекте или метафоре, совершенно неактуальной для их идентичности. В Америке есть произведения искусства, воспевающие именно этот тип сознания. Филипп Рот[44], Вуди Аллен[45]. Но жалко, что до сих пор плохо воспет в искусстве аналогичный им пост-советский еврейский мутант. Мутант?! Нет, он прекрасен, конечно, он заслуживает внимания. Но мы не видим пост-советских Вуди Алленов. Отчасти Лунгин[46], наверное, некоторые другие фильмы последних лет. «Папа»[47] там, «Шмапа». «Бедные родственники». Но нам еще нужно дождаться наших Филиппов Ротов. Или, точнее, Ртов. Филипп Рот, Филипп Глаз и Филипп Зуб. А во рту Язык. В-идиш-ь? 4. mеr klezmer / Мера Клезмера[48] Давай измерим клезмер. Потому что измерив, мы его изменим. Клезмер – в широком смысле. Под этим словом я буду сейчас технически понимать все художественные проекты, связанные с идишкайтом и имеющие ярко-выраженное транснациональное измерение. К клезмеру это относится по преимуществу. Он многонационален в своих истоках, так же, как язык идиш. Эта музыка происходит от румынской, украинской, бурятской (не уверен в этом), балканской, греческой, венгерской и так далее. Потом она отформатировалась определенным образом, превратилась в «восточно-европейскую еврейскую». Есть еще западно-европейская модель, это скорее еврейский театр, там вибрации, близкие к кабаре, шансону, мюзиклу. И то и другое пошло потом на Восток, на нашу Советскую Родину, и одновременно kayn goldene medine[49], в Америку – «Золотую страну» второго рождения. Так вот, мы сейчас говорим о том, кто производит современные художественные продукты, «обозначающие» идишкайт, кто их потребляет, и как обстоит дело с идишем и идишкайтом у производителей и потребителей. Мы имеем дело с несколькими категориями. Первая – неевреи или евреи, не считающие себя таковыми. Назовем их «народы». Вторая – евреи, не знающие идиш. Назовем их безъязыкие. Третья – евреи, аутентичные носители языка и культуры. Назовем их «сатмарские», для удобства. Все понимают, о чем идет речь. Четвертая – это «идишисты», то есть современные культуртрегеры, занимающиеся проектом «возрождения идиша», который мы уже «меряли». Назовем их, для краткости, «Митями» – в честь Мити Фарбера, zol er zayn gezunt un gliklekh, mit nakhes un mit parnose[50]. Это наш русский пост-советский Югнтруф. Теперь посмотрим, кто может находиться на сцене, кто в зале, и какие интересы могут быть у тех и у других, а также как лучше удовлетворить эти интересы. Какие здесь могут быть, так сказать, технологии. Интересно. Рассмотрим такую схему, привычную для таких мероприятий, как Донафест[51]. На сцене работают «Мити» и «безъязыкие», которые тоже поют на идише, аккуратно выучив слова. В зале сидят «Мити» и значительное количество «народов» и «безъязыких», которым нравятся вибрации идиша, в том числе - когда они грамотно воспроизводятся «безъязыкими» и доходят до зала. Но основными ценителями продукта будут «Мити», сколько бы их ни насчитывалось в зале, даже если очень мало, все равно судьба продукта зависит от них. Таким образом, по преимуществу, это проект «Мить» для «Мить», а «безъязыкие» в нем участвуют, в (клез)меру своих возможностей, (klez)mer oder (klez)veyniker[52]. Казалось бы, это такой продукт для своих, «паровоз для машиниста», как говорил Жванецкий когда-то. Но на самом деле это не так. Дело в том, что именно на этом работает современное искусство, та часть его, которая «готовится стать классикой». В современной культурной и экономической ситуации наиболее перспективными являются те элитарные/маргинальные продукты, которые имеют в качестве прямой целевой группы не «широкие массы», не «народ» и не «потомков», а конкурентов по цеху. Если конкуренты высоко оценивают продукт, то у него есть очень высокие шансы в дальнейшем принадлежать «народу» и «потомкам». По этому признаку можно определить, что рождается новая классика. В идеале неплохо было бы иметь в зале поддержку в лице «сатмарских», но проблема в том, что они, как мы понимаем, не пойдут слушать «Мить». В зале сидит несколько «Мить», которые потом будут способствовать развитию промоушена, а также всевозможные Фаины Марковны, Аси Наумовны, бабушки, – те немногие, которые остались в живых и не уехали в Израиль. Те советские евреи, о которых шла речь выше. И вот они слушают этот идиш и говорят: «Ай, молодца!» Субъективно, они себе думают, что это «возрождение корней», а на самом деле они просто ловят вибрацию. Если она есть. Я в этом деле даже более откровенный чувак, чем другие. Я со сцены питерского Дома Актера спел целый концерт советских песен в переводе Арона Вергелиса[53]. Это было вполне концептуальное высказывание. Было ясно, что вот такой «Советский Союз» - это и есть то, чем мы сейчас занимаемся. Я не имею в виду, что делал это ради самого концепта, как делают постмодернисты. Но этот концепт был в душе у меня, как гештальт, он был там в сердце, а не в голове. Но можно и не так откровенно, не в прямой «советской» форме. Но по сути таргет-группой все равно является не носитель языка и «идишкайта», не «сатмарский», а «безъязыкая» или позабывшая язык советская babushka, которая шла на танке брать Берлин. Любой продукт, который выделяется в этих процессах, можно назвать «нишевым». Есть еще слово «маргинальный», но мне оно не нравится. Когда я был редактором отдела культуры в «Огоньке», Дмитрий Александрович Пригов[54] порекомендовал мне термин «эксклюзивный». В нем есть какая-то позитивная настройка, не правда ли? Все те лейблы, которые выпускают продвинутый тщательно от(клез)меренный world muzak[55] и называются ‘New Jewish Whatever’, включая Джона Зорна[56], Пиранью[57], и так далее, – все эти лейблы используют клезмер, чтобы лучше и вернее продать свой продукт, причем не только современникам, но и потомкам. У некоторых из них музыкальные интересы могут совпадать с культуртрегерскими, как у Майкла Альперта[58]. У него есть реальный идишкайт в бэкграунде, он во втором поколении из штетла, язык знает с детства, а потом уже как лингвист изучил все диалекты идиша и почти все восточно-европейские языки, что тоже очень важно для работы с еврейским фольклором. Лорин Скламберг[59], насколько я понимаю, владеет идишем не в совершенстве, но очень много знает и понимает про идиш. Как говорилось в еврейском анекдоте: «Я не умею плавать, но я понимаю плавать». Но все равно, интересы и приоритеты Лорина как производителя современной идишской культуры совпадают с интересами главной промоутирующей группы. Я имею в виду современных секуляризованных интеллектуалов-идишистов из YIVO-SHMIVO[60]. Это не ортодоксы, не хасиды, не сионисты. Для них идиш – это язык идентификации по линии искусства, науки, интеллектуальной деятельности; может быть, отчасти, политики. Политический код этих проектов, насколько я понимаю, - это левость, миротворчество, демократизм, индифферентность к сионизму и Израилю, вкусовая ориентация на политические символы типа Бунда[61], Арбетер Ринга[62] (обратим внимание на развитие этого бренда выходцами из YIVO в современной нью-йоркской культуре), Интернационала. Как видим, это уже совсем «другой идишкайт». Это своего рода «новый галут». Так же, как у меня, в каком-то смысле. Просто у меня это более откровенно задано, и замешано на русских и советских корнях, а в Америке это работает по-другому, через другие культурные каналы. Теперь посмотрим, что происходит в зале. Многим потребителям все равно, сколько языков в совершенстве знает Альперт, на каком диалекте поет песни гетто Залмен Млотек[63], насколько хорошо владеет языком Скламберг и на какой стадии изучения языка находятся сейчас Псой Короленко и Ваня Жук[64]. Если речь идет о музыке, то все хотят в первую очередь словить вибрацию. Поэтому для артиста важно органично воспроизвести акцент, а у певца есть еще свои дополнительные задачи. И смотри, чего мы коснулись здесь. Важно, кто покупает продукты этой ниши. Если это люди, которые любят цыгано-румыно-балканскую музыку, то мы им говорим: «Вот, пожалуйста, это – клезмер». Если плотно идет язык идиш, надо объяснить, чем он хорош, дать смысловую защиту какую-то. Например: «Во-первых, это красиво», - как в том анекдоте, когда бабушку спросили, зачем делают брис, она так ответила. Дается в неявной форме эстетическая мотивация: мы поем на красивом, прикольном и слегка экзотическом языке. Это отличный продукт для «народов» и для «безъязыких», а «Мити» имеют дополнительный бонус, чтобы в дальнейшем грамотно способствовать промоушену. Еще одна мотивация – «это наша история», для евреев. А для «народов» - это ультимативная метафора нашей общей истории. Как в моем советском проекте, как у Альперта в проекте «Beyond The Pale». Вообще, это очень сильная метафора – «Beyond The Pale»[65]. Так даже назвали, насколько я понимаю, одну группу в Канаде, в честь этого диска. В названии заложен каламбур – «за чертой», – но за какой? Не только за чертой оседлости. Но и вообще за чертой, beyond di greynets, за границей, за пределом. За пределом национального. Недаром в этом альбоме так акцентируется тема «евреи и Германия». Проект Майкла Альперта и Алана Берна[66] «Brave Old World»[67] – глубоко концептуалистская, постмодернистская вещь. Для Майкла, насколько я понимаю, это вообще часть интегрального жизненного проекта. Он инсталлирует себя в качестве фольклорного персонажа, в качестве иконы идишкайта. Его явление народу – своего рода акция. Я считаю его настоящим «контемпорари-артником»[68]. Но нельзя сводить Майкла к этому качеству. Он при этом певец и человек огромной души. 5. royz, royz, vi vayt bistu[69] Возвращаясь к нашим прямым задачам. Если мы поем на идише перед людьми, которые этого языка не знают, значит, мы хотим поделиться с ними чем-то еще, кроме музыки. Возможно, музыкой является сам идиш – магнетический язык, знакомый-незнакомый, свой-чужой, используемый нами в функции загадки, намека, игры, метафоры, при/на/вос/поминания, полу-упоминания… Дополнительно можно использовать различные диалекты идиша, с их специфическими культурными функциями, понятными «Митям», а остальные зрители их ловят как некие вибрации. Человек, выходящий на сцену с таким материалом сознательно, может творить настоящие чудеса. При наличии минимальной отрефлектированности жеста, такой артист сразу заряжает зал проблематикой Мерцающей Идентичности. Собственно, моя личная эстетическая программа «в части идиша» заключается в том, чтобы поделиться со зрителем вот этими весьма неоднозначными, я бы даже сказал, двойственными отношениями с языком. Поделиться со зрителем ситуацией, что мы не очень хорошо знаем этот язык, но он нас пленяет. Поделиться со зрителем ситуацией, что мы, «Мити», даже начинающие «Мити», все равно уже как бы «входим» в тело «сатмарского». Как будто бы в нас вселяется дибук, и он начинает говорить на идише. А может, это Шхина[70]? Что если именно таким способом мы помогаем ей выйти из Галута, как в песне «Royz, royz, vi vayt bistu», и в молитвах столь многих богоугодных мужей, которые дерзали просить об этом? И много таких вопросов. Таким образом, в акте искусства мы, парадоксальным образом, становимся теми самыми хасидами. Это такое «говорение языками»[71]. Идиш как язык, непостижимо понятный для всех Народов, которые связаны с евреями нерасторжимыми узами, и среди которых, согласно каббалистическим и некоторым другим версиям, скрывается Мессия. Получается, что эти наши песни на идише, который мы «разглядываем», «разглаживаем» или «разгадываем», являются метафорой каббалистических молитвословий и других медитационных речевых практик, направленных на выведение Шхины из Галута и собирание искр, рассеянных в Народах[72]. Таким образом, мы не такие уж Иваны, не помнящие родства. Если это с нашей стороны не постмодернистская игра в бисер, если есть какой-то внутренний импульс, похожий на хасидский, тогда мы сразу вдруг действительно учимся петь раньше, чем говорить. Идиш начинает петь в нас. Он начинает учить нас себе. И пусть каждый, кто сейчас поет на идиш, идет этим путем. Иначе чем он занимается? Мы же не оперные певцы, поющие на итальянском языке. Для зрителя, не знающего итальянский, эти слова звучат как «ля-ля-ля». Зритель не ловит вибрацию. Это не является историей про итальянский язык, про какие-то интимные отношения с ним. А у нас это должно быть так. Мы уже достаточно оторвались от корней, как еврейских, так и даже советских, чтобы начать сотворять их «из камней сих»[73], как уже было сказано. Мы начинаем с идиша без «-кайта», но потом этот «-кайт» запускается в нас, мы начинаем «зинген лидер»[74]. Тогда ‘the yiddish kite'[75] взрывается в нас, и он поет в нас, и летит к небу, поднимаясь все выше и выше. Поэтому я предлагаю медитировать на эту тему следующим образом. Во-первых, каждому певцу осознать свой уровень владения языком. Во-вторых, поделиться со зрителем этим осознанием. Рассказать о своих взаимоотношениях с языком. Показать, насколько ты знаешь этот свой-чужой язык, насколько не знаешь, насколько хочешь лучше узнать или не узнать. Возьмем, для примера, песню «Ицик hот шойн хасене гехат»[76]. О чем рассказывает нам в ней современный исполнитель? Конечно, отчасти он рассказывает про Ицика, который женился. Но это… ну, как бы сказать… Ну, это немножко… Ну, тут есть какой-то риск фальши. Очень большой. Зритель скажет: что нам, в конце концов, этот Ицик? Да и идиша мы не знаем. А вот лучше рассказывать не только про Ицика, но и параллельно про свои взаимоотношения с идишем, про то, что мы его не очень хорошо знаем, да… Но зато идиш хорошо знает нас. Идиш хорошо знает тебя? Да! Я знаю идиш почти так же, как себя самого… То есть, мало знаю… Но он знает меня всего. И вот это - то, что я посылаю зрителям как символ. На уровне прямого толкования[77] я пою про Ицика. На уровне соотношения с традицией, я в этот момент рассказываю о самой песне, о ее динамике в культуре. На уровне интертекстуальных связей я веду перекличку с теми, кто сейчас работает с идишем и может сказать про этот язык, как говорим мы: «Я не знаю его, но он знает меня». А на уровне тайны это значит просто, что это наша молитва, а тфиле[78]. Вот так, вот так. Это последний уровень толкования – in a guter un mazldiker sho[79]. Примечания [*] Первоначальный вариант текста был опубликован в сборнике: Музыка идишкайта. Ежегодный альманах еврейской музыкальной культуры. Сост. А.Смирнитская, А.Пинский. Вып. 2. М., 2006. [1] iber di greynets – “поверх границ”. Далее, если специально не указывается иное, язык перевода – идиш. [2] Народы (goyim) - термин, традиционно обозначающий остальные народы, хотя евреи в Писании называются Goy Kodesh - Святой Народ. Парадоксальный контекст, в котором еврей и "гой" оказываются синонимами, соответствует интерпретации идишкайта как метафоры интернациальной идентичности и разрабатывается в дальнейшем ходе разговора. [3] марранизм – движение марранов. Марраны - евреи Средневековой Испании и Португалии, насильственно обращенные в христианство, но втайне остававшиеся иудеями. [4] Vus iz intern natsional? Internatsional (украинский диалект) - игра слов. “Что под националом? Интернационал”. [5] ОЗЕТ – “Общество земельного устройства трудящихся евреев в СССР” (1924-1938), общественная организация, созданная для содействия еврейской аграрной колонизации – в Южную Украину, затем Северный Крым и позднее, Приамурье (Биробиджан). В мае 1938 г. ОЗЕТ был ликвидирован специальным постановлением ЦК ВКП(б). [6] крымский проект - проект переселения евреев на территорию Северного (Степного) Крыма. Осуществлялся, начиная с 1924 года; финансировался преимущественно американским объединенным распределительным комитетом «Джойнт»; стал сворачиваться в 30-х гг. в связи с появлением нового «биробиджанского проекта» и по другим причинам. Еврейские поселения в Северном Крыму просуществовали до Катастрофы. [7] идоле/ иделэ – игра слов. Иделэ – уменьшительное от a yid “еврей”. [8] театр Михоэлса – имеется в виду Московский Государственный Еврейский Театр (ГОСЕТ) в период, когда режиссером в нем был С. Михоэлс (1929 – 1949). [9] Чудо живого иврита – так называют возрождение иврита как разговорного языка в современном Израиле. Рукотворное возрождение иврита началось в конце XIX в., когда началась массовая волна эмиграции в Палестину; ведущую роль в нем сыграл литовский еврей Элиэзер Бен-Йегуда (Лазарь-Ицхак Перельман) (1858 - 1922). [10] Daniel Boyarin. The Radical Jew. Paul And The Politics Of Identity. University Of California Press, Berkeley. 1994. [11] Dovke yo (украинский диалект) – “конечно, да”. [12] поэт интерн бет (украинский диалект) - “поэт под кроватью”. [13] их об дих либ фин дер вайтнс - “я тебя люблю издалека”, фразеологизм (украинский диалект). [14] Радионяня – популярная в 1970е гг детская передача. Стиль передачи соединял в себе театральный утренник, детский капустник и музыкально-обучающее кабаре. Одним из ведущих был Александр Левенбук, ныне руководитель московского еврейского театра Шалом. В передаче часто использовались тексты Овсея (Шике) Дриза. [15] Кабачок 13 стульев - популярный в советское время телевизионный театр миниатюр. [16] КОАПП (Комитет Охраны Авторских Прав Природы) - популярная в советское время детская радиопередача, с «сатирическим» подтекстом. Считалось, что главный персонаж передачи, председатель Кашалот – пародия на Брежнева. [17] Khotsh a bisele - “Хоть немного”. [18] Вей из мир дому твоему - игра слов. Вей из мир – “Горе мне!” [19] Голубой Огонек - популярная в советское время новогодняя телепередача. [20] куплет Михоэлса в кинокомедии «Цирк»: кинокомедия «Цирк» (1936 г.) - фильм режиссера Григория Александрова о том, как американская актриса и ее чернокожий ребенок нашли свое счастье в Советском Союзе. В финале фильма для негритянского ребенка исполняется колыбельная на языках народов СССР, в том числе, на идиш. Считается, что это единственная сохранившаяся видео-запись выступлений С. Михоэлса. [21] Пан Директор - персонаж популярного в советские годы телевизионного театра миниатюр "Кабачок 13 стульев". Его роль исполнял Спартак Мишулин. Существовало мнение, что это пародия на Брежнева. [22] шлимазл - неудачник. [23] дибук (от др.-евр. “связь”) – в еврейской традиции душа умершего, вселившаяся в живого человека. [24] Венгеров, Григорий Исаакович, з’’л (1922 - 2000), филолог-лингвист, преподаватель Института иностранных языков имени Мориса Тореза, любимец студентов, знаток и с рождения носитель идиша и еврейского песенного фольклора, коллекционер архивных записей, исполнитель песен, и просто замечательный мужественный человек, который, несмотря на трагические обстоятельства своей жизни, оставался для всех примером жизнелюбия, силы духа и душевной щедрости. В числе его учеников была и Анна Смирнитская. Предоставлял А. С. и П.К. тексты и переводы песен в самом начале их работы с идишской культурой. [25] The Fiddler at the (yugnt)Roof - игра слов. The Fiddler on The Roof (1964) – “Скрипач на крыше”, популярный бродвейский мюзикл по повести Шолом-Алейхема “Тевье-Молочник”. YugntRuf – “Молодежный призыв” - американская всемирная организация молодежи, изучающей идиш. Считает идиш символом еврейской идентичности. Основана в 1964: www.yugntruf.org. [26] Хаскала (из ивр. «просвещение») - еврейское просветительское, культурное и общественное течение, возникшее во второй половине 18 в. Хаскала выступала против культурно-религиозной обособленности еврейства. Концепции Хаскалы стали источником противоположных по направленности движений: религиозного реформизма и неоортодоксии в иудаизме, культурной ассимиляции и национальных и идеологических движений: идишизма, гебраизма, сионизма. [27] Боропарк (Бруклин), Меа-Шеарим (Иерусалим) - районы компактного проживания религиозных евреев, в повседневном общении говорящих на идиш. [28] сатмарские (хасиды) - принадлежащие к последователям Сатмарского рэбе р. Йоэля Тейтельбойма (Сатмар - небольшой город в Венгрии). Одно из самых многочисленных направлений в хасидизме. [29] Хабад Любавич, или Хабад (от слов "хохма, бина, даат" — мудрость, понимание, знание) - одно из центральных течений в хасидизме. Основателем движения был рабби Шнеур Залман из Ляд, учение которого сочетало лурианскую каббалу с идеями основателя хасидского движения Исраэля Баал-Шем-Това (Бешта) и Дова Бера. Характерная черта учения — это приоритет разума и важность изучения Торы. Начиная с 1950 г., движение стало принимать все более мессианский характер. [30] dem nayem gules – новый галут, рассеяние. [31] Митя – Дмитрий Фарбер, идишист, преподаватель идиша, один из основателей Идиш-центра Московского Гилеля. [32] ид-ент-ичность (yid-yent(s)-ичность) – игра слов. A yid- “еврей”, yents- “то” (местоим). Имеет также сексуальное значение. [33]лов-хэйт – любовь-ненависть (англ.) [34] per se - “сам по себе” (лат.) [35] Григорий Сковорода - (1722—1794) — русский и украинский религиозный философ, поэт, педагог. Активный сторонник возвращения христианства к библейским истокам. [36] “еврей” этимологически означает “другой, чужой” - термин “еврей” этимологически означает “пришедший, пришелец”, хотя некоторые дают и несколько другую трактовку: “житель по ту сторону реки” - но в обоих случаях имеется в виду библейский Авраам, пришедший в Палестину из-за реки Евфрат. В книге Бытия евреями названы только Авраам и Иосиф, и оба они уходили из своей семьи, от своего народа, - пересекали границу. [37] клезмер – инструментальная народная музыка восточно-европейских евреев. Исполнялась преимущественно на свадьбах и других праздниках. [38] Айзек Зингер – Исаак Башевис Зингер (1904-1991), еврейский писатель (США), выходец из Польши. Писал на идиш. В рассказах (сборники “Сословие”, 1965; “Друг Кафки и другие рассказы”, 1969; “Зеркало и другие рассказы”, 1975) и романах (“Семья Москат”, 1950; “Покаяние”, 1983), написанных в “старомодной” манере, сквозь иронически-фаталистическое признание трагизма человеческого существования пробивается вера в добрую волю людей. Нобелевская премия за роман “Шоша”(1978). [39] Ицик Мангер (1901-1969) – один из крупнейших европейских поэтов, писавших на идише. Автор цикла стихотворений по мотивам книги Бытия "Песни Пятикнижия", 1935; стихотворных сборников "Звезды на крыше", 1929; "Фонарь на ветру", 1933; "Сумерки в зеркале", 1937; "Облака над крышей", 1942, "Звезды в пыли", 1967 и др, повести "Книга о саде Эдемском", 1939; киносценариев, пьес, Пуримшпилей и многих песен, ставших народными. Родился в Черновцах, жил в Европе, Америке, Израиле. [40] Рита Турецкая - певица, поэт, композитор, создавшая проекты «Авокадо», учебный курс для детей «Музыка через иврит» и еженедельную программу «Этническая среда» в Санкт-Петербургском центре «Хесед Авраам». Психологические, экзистенциальные и религиозные аспекты идентичности являются важным содержанием ее работы с различными музыкальными традициями и языками (иврит, идиш, ладино и др.) [41] гиюр – ритуал перехода в еврейство (др.-евр.) [42] гер - человек, прошедший этот ритуал (др.-евр.) [43] клейнштетлдыке – “относящийся к маленькому местечку” [44] Филипп Рот (род. 1933) – американский писатель, автор знаменитого романа «Болезнь Портного». Лауреат Национальной книжной премии (1955), Пулитцеровской премии (1998), премии ПЕН/Фолкнер (2001). [45] Вуди Аллен, наст. имя Аллен Стюарт Кенигсберг (род. 1935) - американский актер, режиссер, музыкант, драматург. В 15 лет под именем Вуди Аллена начал публиковать юморески. В начале 1960-х годов стал выступать как комик в ночных клубах и сниматься в кино. Успех ему принес типаж закомплексованного нью-йоркского интеллектуала, суетливого, но не унывающего. [46] Лунгин Павел Семенович (род. 1949) - современный режиссер, сценарист. Родился в Москве. Лауреат Каннского кинофестиваля (1990, 2000 гг). Режиссер фильмов “Бедные родственники” и др. [47] Папа - фильм режиссера Владимира Мошкова (2004, Россия) о Советской России 1930х гг. Снят по мотивам повести Александра Галича “Матросская тишина”. [48] mer klezmer/ Мера Клезмера – игра слов; mer – “больше”. [49] kayn goldene medine – “в золотую страну” (традиционное обозначение Америки в идишской культуре). [50] zol er zayn gezunt un gliklekh, mit nakhes un mit parnose – пусть будет он здоров и удачлив, пусть будут у него счастье и зарплата. [51] Дона-Фест – ежегодный Московский Международный Фестиваль еврейской музыки. Называется по имени ансамбля-организатора «Дона». Подробнее см.: dona-dona.ru/fest2006/ [52] (klez)mer oder (klez)veyniker - игра слов. Mer oder veyniker – “более или менее”. [53] Арон Вергелис (1918 - 1999) - советский еврейский поэт, редактор журнала на идиш «Советиш Хеймланд». [54] Дмитрий Александрович Пригов (род. 1940) – поэт, писатель, музыкант и художник, один из лидеров школы московского концептуализма. [55] world muzak ( сленговое написание world music) – этническая музыка народов мира. [56]Джон Зорн – американский джазмен-авангардист. Самый известный его проект - "Массада" - вдохновлён еврейской народной музыкой. Создатель лейбла "Tzadik", крупнейшей компании, занимающейся авангардной музыкой. [57] Пиранья, Piranha (Германия) - один из крупнейших звукозаписывающих лэйблов, работающих в жанре World music. Направления - африканская, (ближне)восточная, еврейская, латиноамериканская и цыганско-балканская музыка: www.piranha.de [58] Майкл Альперт (USA, New-York) - певец, композитор, скрипач, этнограф, один из лидеров новой еврейской музыки, создатель группы "BRAVE OLD WORLD", соединяющей фольклор с современным пост-джазовым авангардом. [59] Лорин Скламберг (Нью-Йорк) — вокалист, аккордеонист, солист группы Klezmatics. Участвовал в записи более чем трех десятков компакт-дисков, в т. ч. всемирно известных записях еврейской духовной музыки Nigunim (1998) и The Zmiros Project (2001). Является со-учредителем фестиваля традиционной еврейской культуры Klezkamp (Нью-Йорк), а также руководителем звукового архива Института еврейских исследований YIVO. [60]YIVO (YIVO Institute for Jewish Research) – “Институт еврейских исследований”. Основан в 1925 году в г. Вильна (теперь Вильнюс, Литва); посвящен истории и культуре Ашкеназских евреев, их влиянию на США. Перенесенный в Нью-Йорк в 1940 г, YIVO до сих пор остается основным мировым центром изучения восточно-европейских евреев. Архив YIVO содержит более 23.000.000 единиц хранения. [61]Бунд (Bund на идиш — “союз”, от Algemeyner Yidisher Arbeter Bund in Lite, Poyln un Rusland, “Всеобщий еврейский рабочий союз Литвы, Польши и России”) — социалистическая организация, объединявшая еврейских ремесленников западных областей России. Возник в сентябре 1897, просуществовал до Второй Мировой Войны. Русское отделение в 1921 полностью вошло в состав РКП (б). [62] Арбетер Ринг (“Рабочий круг”) - еврейская культурно-общественная организация социалистического направления в США. Основана в 1900 г. Проводит издательскую деятельность, имеет магазины в Нью-Йорке. В настоящее время в ведении Арбетер ринг находится сеть светских еврейских школ в США. [63] Залмен Млотек (Нью-Йорк) – выдающийся музыкант, пианист, аккомпаниатор, певец. Известный деятель еврейской культуры Нью-Йорка. Художественный руководитель бродвейского еврейского театра "Фольксбине": www.folksbiene.org/ [64] Ваня Жук – блюзовый и этнический гитарист, автор песен; деятель московского клезмерского движения. Проекты в данный момент: блюзовый с Алексеем Силуяновым, клезмерский с Аликом Дробинским (www.nayekhovichi.ru), этно в составе группы Нагуаль, боса-нова в составе коллектива Ирины Богушевской и бард-рок с Андреем Козловским. [65] Beyond The Pale - 1) название альбома группы «The Brave Old World» (1993): http://www.braveoldworld.com/ 2) название торонтской клезмерской группы: http://www.beyondthepale.net [66] Алан Берн (США-Германия) – композитор, аранжировщик, пианист и аккордеонист, музыкальный директор группы «The Brave Old World», один из лучших современных еврейских композиторов. Является программным директором клезмерских фестивалей Weimar Klezmer Weeks (Weimar) и KlezFest (London). Пишет музыку для театра и современного танца. [67] Brave Old World - всемирно известный ансамбль концептуальной еврейской музыки. Соединяет рафинированный джаз, минимализм, клезмер и эксперименты с еврейской музыкальной традицией. Основатели ансамбля – Майкл Альперт, Алан Берн, Стюарт Бротман - стояли у истоков современного возрождения клезмера: www.braveoldworld.com [68] контемпорари-артник - деятель современного искусства. Словообразовательная модель заимствована из идиша. [69] royz, royz, vi vayt bistu - «Роза, роза, как ты далека», слова из известной песни. Роза - символ галута. [70] Шхина - божественное присутствие (др.-евр.) Согласно традиции, Шхина находится в рассеянии вместе с народом Израиля. [71] говорение языками, или глоссолалия (из др.-греч.) - 1) говорение на неизвестных языках; 2) говорение в состоянии экстаза на несуществующих языках. В христианской традиции: апостолы получают в день Пятидесятницы дар "языков" и начинают пророчествовать на языках, которых раньше не знали. Пятидесятница противопоставляется Вавилонскому столпотворению. [72] искр, рассеянных в Народах - по некоторым еврейским представлениям, одна из причин столь долгого пребывания евреев в изгнании – в том, что они должны собрать искры Божественной святости, рассеянные в душах представителей других народов; и присоединить их к еврейскому народу (посредством гиюра). Пока этого не произойдет, изгнание будет длиться. [73] из камней сих - цитируется высказывание Иоанна Предтечи: "И не думайте говорить в себе: отец у нас Авраам", ибо говорю вам, что Б-г может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму" (Матф. 3:9, Лк. 3:8). [74] зинген лидер – петь песни [75] the yiddish kite – игра слов; букв. «идишский воздушный змей» (англ.) [76] Ицик hот шойн хасене гехат - Ицик женится - название народной песни. [77] уровни толкования – параллель с уровнями толкования Торы в еврейской традиции: пшат-ремез-драш-сод. Пшат — прямое понимание слов текста; ремез — намек на информацию, известную из традиции; драш — углубление, изучение соотношений с другими темами; сод — тайна, изучение внутренних аспектов. Все вместе они составляют аббревиатуру — Пардес, что переводится как “Плодовый сад”. [78] тфила (тфиле) – молитва (др.-евр.) [79] in a guter un mazldiker sho - В добрый и счастливый час!