Аннотация: Рассказ участвовал в конкурсе "Призрачная Реальность"
Утро радовало ясным небом. Привычная для побережья и Элирского архипелага погода вынуждала жителей закончить все дела до полудня, когда от палящего солнца не спасал ветер с моря. Дивное время, когда улицы практически пустеют на несколько часов, чтобы оживиться ближе к вечеру. Лето приближалось к концу, через два месяца начнется сезон штормов, заливая улицы бесконечными дождями.
После отдыха оживала Академия магии. Возвращались с заслуженного отдыха преподаватели, чтобы продолжить дробить гранит магической науки для студентов. Начинали прибывать первые студенты, стремясь отчитаться о прошедшей практике и использовать последний шанс на сдачу тянущихся с начала лета хвостов. Но сейчас площадь перед старыми вратами бурлила от желающих попытать счастье и поступить в единственное учебное заведение для магов. Сложно представить, что еще два с половиной века назад здесь располагалась лишь обычная школа, не способная похвастаться престижем, силой и уровнем знаний.
Площадь пестрела множеством людей. Молодежь, нервно ожидающая открытия врат, чтобы узнать, есть ли у них способности к магии, рассредоточилась по всей площади. Здесь были и простые жители, и высокомерные аристократы в окружении многочисленной свиты, и нищие, жмущиеся к стенам домов. Поступить мог любой, вне зависимости от статуса и финансового положения. Главное - наличие дара, а все остальное оставалось за стенами учебного заведения. По крайней мере, так считалось официально.
Над площадью крутились несколько следящих заклинаний самого разнообразного вида. От еле заметного светлячка до пойманной чьей-то волей птицы. Студенты Академии, помогающие преподавателям в неделю поступления, с интересом изучали своих возможных будущих товарищей и тихо переругивались, делая ставки и деля шкуру неубитого дракона.
- В этом году черни еще больше, чем когда мы поступали, - высокий брюнет брезгливо кривил губы, оглядывая собравшуюся толпу. Скоро пробьет колокол, и все собравшиеся будут пытаться пройти врата Академии. Резная арка с момента своего сотворения была зачарована пропускать только тех, в ком есть хоть слабая искра дара. Вот только дар не всегда выбирал достойных.
- Какая тебе разница, Лан? - его собеседник был не столь негативно настроен, с интересом разглядывая собравшихся и пытаясь угадать, кто из них сегодня попадет в стены Академии. - Аристократ, купец или простолюдин? Если смогут поступить, то они будут магами, а значит, уже не столь бесполезны.
- Даже среди магов бывают абсолютно бесполезные создания, - Эрлан на несколько мгновений ослабил контроль над заклинанием и бросил взгляд в сторону. Под деревом, довольно далеко от врат, сидели две девушки и парень. Девушки негромко переговаривались, что-то записывая в тетради, а парень задумчиво перебирал струны лютни. Помощники приемной комиссии с факультета бардов мало чем отличались от своих неодаренных коллег, а потому презирались большинством студентов Академии. В барды брали совсем слабых магов, сил которых не хватало даже на полноценное заклинание. Конечно, за время обучения их уровень возрастал, но слишком незначительно. Даже смешно предположить, что когда-то этих недомагов уважали и боялись настолько, что в ходе войны истребляли в первую очередь. Старший сын маркиза Норрэс абсолютно искренне считал, что лучше бы так называемые барды не позорились, пытаясь назвать себя магами. Их место на дороге, на площадях и в тавернах, как менестрелей, балаганщиков и сказителей, обделенных даром.
- А вон и одна из кандидаток на место твоей невесты. Баронесса Лагри со своей многочисленной свитой, - взъерошив темно-каштановые волосы, парень попытался отвлечь сокурсника. Маневр удался, но вызвал лишь вспышку глухого раздражения в глазах собеседника. - И виконт Шолрэн решил испытать удачу. Все не так и плохо, да и приемная неделя только началась. Ходят слухи, что в этом году собирается поступать принцесса.
- Я не для того прибыл в Академию на две недели раньше, чтобы и здесь терпеть бездарное кокетство этой охотницы, Зарет, - взгляд брюнета лишь мельком скользнул по капризному личику возможной невесты. - А про принцессу лишь слухи. После скандала со сватовством кронпринца Ферандии, Его Величество вряд ли отпустит дочь учиться магии. Скорее отправит в закрытый пансионат для благородных девиц.
- Не скажи, дар у Ее Высочества проявился весьма ярко, а король прекрасно знает, чем может грозить отсутствие контроля, - Зар усмехнулся, собираясь развеять заклинание. До открытия врат осталось не больше пары минут.
- Смотри, какая милашка стоит на дальнем конце площади, - в какой-то момент лицо Лана приобрело хищное выражение. Молодой граф не желал в ближайшее время связывать себя ненужным браком, на котором весьма настаивали родители, но и отказывать себе в приятном времяпровождении не собирался. Взгляд уже обнаружил новую жертву. Стройная фигурка, длинные белокурые волосы, миловидное личико. И все это в весьма скромной по качеству одежде. - Если сможет пройти через врата, то я с удовольствием возьму над ней покровительство.
- Действительно, весьма недурна, - Зарет с трудом удержал почти распущенный узел заклинания. Небольшой, почти незаметный светлячок замер неподалеку от девушки, позволяя ее рассмотреть. В следующий момент парень дернулся и чуть не упустил нити заклинания, когда темно-синие, почти черные, глаза девушки безошибочно посмотрели прямо на следящий светлячок. Изящные брови нахмурились, она чуть тронула рукав спутника, отвлекая его внимание от парящей над их головами птицы. Еще один взгляд, на этот раз ярко-зеленый, остановился на светлячке. Шатен замер, словно опасаясь, что его увидят, хотя это было практически невозможно, и расслабился только тогда, когда странная пара отвела взгляды. Переведя дух, студент расплел заклинание, почти не замечая гулкого звучания колокола. - Не думаю, что с ее внешностью ты будешь первым ее покровителем. Девчонка явно прошла по многим дорогам.
- Думаешь? - Эрлан хмыкнул и отпустил птицу. - Может, оно и к лучшему. Проблем будет меньше, чем с невинными девицами. Разве что попросить кого-нибудь из целителей ее осмотреть.
- Она менестрель, - Зар чуть нахмурился, перебирая подмеченные детали. - У ее спутника был какой-то музыкальный инструмент за спиной, и у обоих на плащах вышит знак бардов.
- Будет интересно послушать ее дивный голосок в приватной обстановке, - в глазах Лана на миг мелькнуло предвкушение, но лицо почти сразу приняло отстраненное выражение. Врата Академии открылись, приглашая желающих пройти.
Вполне ожидаемые проблемы начались почти сразу. Свита аристократов разгоняла поспешивших к воротам простолюдинов, послышалось несколько вскриков. К пострадавшим сразу направились студенты с факультета целителей. Следующим этапом оказался привычный скандал около самых врат. Магия не пропустила сиятельную баронессу, что вызвало бурю эмоций у нее и ее многочисленной свиты. Пик скандала пришелся на тот момент, когда в суматохе кто-то неловко толкнул одну из ее служанок, и девушка не слишком аристократично упала прямо на брусчатку территории Академии. Отдавать служанку на справедливый суд госпоже никто не спешил, а сама она была слишком удивлена самим фактом практически состоявшегося поступления, и ее без сопротивления увел успевший просочиться сквозь толпу виконт Шолрэн, в сопровождении одного из артефакторов.
Когда баронессу и ее свиту удалось спровадить, поток пошел свободнее. Сегодня аристократов в толпе больше не было, большинство из них не слишком жаловали ранние подъемы и не стремились попасть в первый день. Зачем? Ведь впереди еще неделя, а покинуть стены Академии после поступления можно лишь с разрешения декана твоего факультета или ректора.
Эрлан злился, что приглянувшаяся менестрелька все еще продолжала стоять на другом конце площади. Время близилось к полудню, и ему не раз приходилось провожать прошедших врата, рискуя упустить добычу. Громких скандалов больше не было, многие не смогли пройти, отправляясь в ближайшую таверну за утешающей чаркой вина. Кто-то наоборот, попадал абсолютно случайно, даже неожиданно для себя. Особенно запомнился отряд из пяти стражников, преследующий ловкого воришку. Вор даже не сразу сообразил, куда он пробежал, как и один из преследующих его гвардейцев, судя по цвету формы, из личной гвардии герцога Раксэла. На фоне шокирующего осознания, оба даже как-то примирились друг с другом, без возражений передав оставшимся на свободе солдатам увесистый мешок воришки и казенное оружие гвардейца. Еще одним ударом для бывшего воина и будущего мага стал момент, когда вор сдернул нелепую шляпу и оказался худощавой, но довольно симпатичной воровкой. Через час прибыл гонец от герцога с письмом, в котором тот поздравил своего уже бывшего гвардейца и предложил по окончании учебы продолжить службу уже в качестве мага.
Странная парочка менестрелей направилась к вратам, только когда солнце почти достигло места, где они стояли, а поток людей заметно поредел. Но спокойствие подступало только к площади, на территории Академии кипела жизнь. Новички сновали перед парадными вратами, студенты с любопытством смотрели на радостную молодежь и предвкушали их страдания в ходе учебного процесса.
Лица у пары были абсолютно непроницаемы, а спокойные и уверенные движения не выдавали ни малейшего признака волнения, словно у них и не было никаких сомнений по поводу своего права на проход. Лан как раз возвращался из главного корпуса, когда двое молодых людей прошли арку, ни на секунду не сбившись с шага. Бросив предупредительный взгляд на заметно оживившихся парней, граф направился к ним, ощущая, как на лице появляется кривая улыбка. Зарет быстро приметил целеустремленное продвижение друга и двинулся в его сторону. Он прекрасно знал, чего можно ожидать от весьма высокомерного сокурсника, но не мог просчитать возможную реакцию менестрелей.
Сейчас стало заметно то, что сложно было осознать через следящие заклинания. Парень и девушка сильно отличались, но, в то же время, были весьма похожи. Очень светлые волосы, нетипичные для жителей юга. Парень был высокий, на голову выше спутницы, и худой как жердь, черты чуть смуглого от загара лица заострены, придавая ему несколько хищный вид. Девушка же казалась гибкой как лиана и на удивление белокожей. Она бы казалась бледной тенью, если бы не глаза, напоминающие цветом ночное небо. Черты лица практически повторяли спутника, но в более мягком варианте, что и создавало этот эффект столь сильного сходства и столь сильного различия. А также было заметно происхождение. Не важно, как они жили и где росли, в предках брата с сестрой, что даже не вызывало сомнения, явно отметились аристократы.
Присевший в тени бард поднял голову от лютни, впервые серьезно кем-то заинтересовавшись, но, заметив Эрлана, не рискнул подойти. Старший и единственный сын маркиза Норрэс как раз подошел к менестрелям вплотную, отбивая у других всяческое желание приближаться. Зарет замер в двух шагах за спиной старшего по статусу товарища.
- Весьма рад увидеть в этих стенах столь очаровательную мордашку, - граф начисто игнорировал парня, сосредоточившись только на девушке. - Я покажу дорогу в зал для определения уровня дара, после чего можно будет выбрать факультет для обучения в соответствии с силой, - взгляд прошелся по фигурке девушки, затянутой в скромное платье. - Не думаю, что уровень позволит поступить на боевой факультет, но я бы не отказался побывать у такой миловидной целительницы.
- Мы знаем, на какой факультет будем поступать, - у девушки оказался приятный голос, идеально соответствующий внешности, а вот в глазах еще больше сгустился холод. - Нас не интересует ни боевая магия, ни целительство. Мы будем поступать только на факультет бардов.
- Весьма недальновидный выбор, - Эрлан нахмурился, подавляя подступающее раздражение. - Нет более бесполезных созданий, чем барды. Вреда не приносят, а пользы разве что для развлечения окружающих, - брезгливость проступила на благородном лице, сменяясь злостью, когда он заметил выражение недовольства, мелькнувшее на лицах обоих. - И что же ты говоришь за обоих? Или твой защитник не может связать и двух слов? Тогда ему тут делать нечего, разве что копаться в артефактах или зельях.
- Мой брат не разговаривает, - девушка чуть отодвинулась от собеседника, а в дивном голосе прозвучал отстраненный холод, до этого царивший только в глазах. - Но это не мешает ему играть. И наш выбор касается только нас, вне зависимости от чужого мнения.
- Немой бард. Как и ваш выбор, больше похоже на шутку, - Лан громко засмеялся, даже не пытаясь скрыть злость. Смех прервался так же резко, как и начался, оставляя лишь тишину. Все окружающие молчали, наблюдая за разворачивающимися событиями. - Стоит подумать и не идти дорогой бездарных глупцов. С моим покровительством у тебя не будет проблем в этих стенах. Да и у твоего увечного братца тоже.
Брюнет протянул руку, чтобы провести по ее щеке, более чем ясно давая понять, о каком покровительстве идет речь и чем придется за это платить, но руку перехватили. Тонкие пальцы парня сомкнулись на запястье, сжав неожиданно сильно, почти до хруста. В зеленых глазах бушевал шторм.
- Не надо, Дарон, - девушка коснулась его локтя, призывая к спокойствию. - Не стоит калечить увечных душой. Они заслуживают жалости.
- Что ты сказала, дрянь? - лицо графа побелело от злости. Отдернув руку, он отошел на несколько шагов, увеличивая дистанцию. - Повтори, глупая девка.
- Я не дрянь и не девка. Меня зовут Медара, - каждое слово будущей бардессы жалило холодом. - Мне жаль тебя, неспособного понять и почувствовать мир. Боевые маги? Вы лишь пытаетесь заставить одну или две стихии подчиниться вам. Мир цельный, стихии связаны друг с другом и не могут существовать отдельно. Они своевольны, и их сила безгранична, а вы подчиняете малые крохи, которые однажды вас погубят. Считаете их даже не слугами, а просто инструментами! И это в то время, когда могли бы найти себе верного товарища, который поможет в трудный момент, - голос разлетался по небольшой площади и словно впитывался в стены. - Скорбны душой не способные этого осознать. Барды дарят себя миру, лишь изредка прося о помощи. Именно прося, а не приказывая! И мир идет нам навстречу. Или вы из тех безумцев, что мнят себя повелителями мира?
В звонкой тишине раздались первые шепотки. Кто-то осуждал своевольную девчонку, кто-то обдумывал ее слова, что-то задевшие внутри, заставившие прислушаться. Раздались одинокие хлопки. Парень-бард отложил в сторону лютню и поднялся, с уважением поклонившись странной паре. Несколько мгновений спустя к нему присоединились еще несколько человек с разных концов двора Академии. Их объединяло в первую очередь одно - они все учились на бардов. Впервые за последние двести лет кто-то не говорил об их ремесле пренебрежительно.
Вспышка огня заставила окружающих вздрогнуть и отшатнуться. Эрлан был одним из лучших боевиков четвертого курса, а это не шутки. Лицо исказила жестокая усмешка, и шар сорвался с руки. Раздалось несколько испуганных вскриков.
Нет, Лан не собирался убивать дерзкую девчонку. Лишь припугнуть, заставить упасть и пожалеть о своих словах. Но она даже не шелохнулась. Лишь необычайно громко прищелкнула пальцами, заставив шар просто исчезнуть. А в следующий момент изумленные возгласы окружающих скрыл перебор струн. Дарон стоял рядом с сестрой, нежно поглаживая пальцами инструмент.
Над площадью полилась мелодия...
Коринф Термон, декан факультета бардов и один из старейших преподавателей Академии, сидел в своем кабинете. Он вообще редко покидал территорию учебного заведения, ставшего родным, но в начале приемной недели его неизменно охватывала меланхолия.
Сегодня начинался набор нового курса магов. Смешно! Великая Кирена, богиня мира и гармонии, покровительница бардов, это действительно смешно! Еще два с половиной века назад он бы не поверил, что такое возможно.
Маги? Лишь крохи по сравнению с прошлым. Двадцать лет безжалостных гонений и поголовного истребления магов стали серьезным ударом. Безвозвратно утеряны ценные знания и не менее ценные жизни. Сотни магических родов были стерты с лица земли, бесценные библиотеки для многих стали лишь топливом для последнего костра. Раньше по всем странам Тилиса были разбросаны академии и школы магии, от которых не осталось и руин. Теперь же Академия осталась лишь одна. Некогда простая школа Элирского архипелага стала последним и единственным местом, где могли обучать одаренных, а сам архипелаг - последним прибежищем. Говорят, в северных странах и по сей день на площадях сжигают одаренных, очищая мир от "поводырей Тьмы".
Даже двести пятьдесят лет спустя энергетические потоки Тилиса все еще не могли затянуть раны. Маги тесно связаны с миром, и такое количество насильственных смертей не могло пройти безболезненно. Искажение потоков, предсмертные проклятья, боевые заклинания высшего уровня, отказ от дара. Все это не лучшим образом сказалось на самом мире. Дети, родившиеся после войны, в большинстве случаев не имели и десятой доли от той силы, что была у магов прошлого.
Еще хуже было с бардами, к которым относился и сам Коринф. Он видел прежний мир, знал и помнил его, не позволяя себе забыть. Тогда еще молодой ученик барда с восторгом впитывал все знания, которые давал ему учитель, и завидовал. Его дар был гораздо слабее, многое ему было просто недоступно. Но истинную пропасть в силе и благосклонности богини он осознал слишком поздно.
Бардов убивали в первую очередь. Стрела, яд, пьяница с ножом в темном переулке, падение с лошади, взрыв в лаборатории. Первое время все это действительно казалось цепью несчастных случаев и волей Судьбы. Когда оставшиеся осознали угрозу, было уже слишком поздно.
Кор, как тогда называли вихрастого семнадцатилетнего паренька, никогда не сможет забыть день объявления войны. Он сопровождал учителя во время встречи в Сегесте, столице одноименной страны, расположенной почти в самом сердце материка. Учитель и другие старшие барды и маги до последнего момента не почувствовали опасности.
Трое погибли сразу. Разъяренная толпа, на которой слабо ощущался флер чужой воли, оставила лишь обезображенные тела на площади. Еще девять магов и семь бардов успели укрыться в святилище богини. С ними было трое детей и восемь учеников, которых они взяли на этот сбор. С учителем Белиаресом был Коринф в качестве ученика, Алезия, его жена - необычайно красивая бардесса, и маленький сын. Дарону едва исполнилось два года, а госпожа Алезия через месяц ожидала рождение дочери. Девочку хотели назвать Медара.
В те времена нравы среди магов были иными, и это была одна из мелочей, которая их сгубила. Маг или бард никогда не бросит ребенка или ученика. Ребенок - прямой наследник дара и знаний, ученик - приемный наследник знаний. Но супружеская пара бардов относилась к молодому парню как к родному сыну долгие семь лет.
К концу первого дня стало понятно, что они не смогут продержаться долго, а шансы выбраться были слишком малы. Что-то неумолимо тянуло энергию из самого святилища, оставляя магов без единого шанса на подпитку, а бардов без надежды докричаться до дрожащего от боли мира. На рассвете в защите святилища появились первые трещины, и собравшиеся решили рискнуть.
Как ни странно, но именно проводимый ритуал начисто стерся из памяти юноши. Он помнил круг из пяти магов и пяти бардов, стоящего во главе Белиара, как наиболее сильного среди собравшихся, но не мог вспомнить их действий и слов. Что делали остальные? Даже этого он не смог потом вспомнить. Зато помнил другое. Испуганные лица детей, свое отчаяние, находящее отражение в глазах других учеников, слезы на прекрасном лице Алезии, безотрывно глядящей на мужа. Женщина что-то беззвучно шептала, слезы сами катились по щекам. Одной рукой она крепко прижимала к себе сына, а другой обхватывала живот. На какой-то миг Коринф прикрыл глаза. Мелодия коснулась ушей, голоса прорвали странный туман отчуждения. Перед закрытыми глазами промелькнула яркая вспышка, и все погрузилось во тьму.
Казалось, эта мелодия звучит и сейчас. Или другая, но весьма похожая. Умелый перебор гитарных струн способен зачаровать слушателя и без магии.
Очнулся Кор в небольшой деревушке одного из прибрежных королевств. Деревня была более чем оживлена, сновали солдаты, тихо переругивались лекари. Молодой паренек, не намного старше самого Коринфа рассказал, как три дня назад он буквально вывалился на головы пограничного отряда. Но удивительным было даже не перемещение на безумное расстояние. Война, которая для необученного барда началась только вчера, длилась уже шестнадцать лет.
В темный омут воспоминаний, следом за мелодией вплелся дивный женский голос.
В давние годы безверья,
Шла между ними борьба,
И каждый слагал кто поверья,
Знаком был со словом судьба.
Только через год юный бард осознал, насколько же ему повезло. Но все еще не мог поверить, что учитель был способен на подобное. Белиарес сумел выплести нити судеб всех, кто находился внутри круга, из полотна Прядильщицы и подтолкнул их вперед, давая капризной госпоже и великой богине самим решать, где и когда снова вплести их в гобелен мира. Круг из одиннадцати одаренных совершил что-то невероятное, пройдя по краю запретного, спасая то, что было для них дороже всего. Наследников знаний и крови. Жаль только, что приемные наследники знаний не обладали достаточным количеством столь великой ценности. В то время Коринф считал себя самым нерадивым и бездарным учеником. Переход изрядно подкосил его силы, но даже этого было достаточно для поддержания армии побережья и архипелага.
Но везение заключалось совсем в другом. Всего за полгода до его появления у единственной и крайне долгожданной дочери короля Элира, страны, охватившей весь архипелаг, проявился сильный дар. В этих краях магов всегда было немного, а в роковой день начала войны почти все они были в центральных королевствах. Но даже недоучек и немногочисленных взрослых магов на грани выгорания хватило, чтобы обратить роковой исход в свою пользу. В южных побережьях гонения не успели столь сильно закрепиться, а король отказывался отдавать горячо любимую дочь в руки палачей. Вместо того, чтобы вести девушку на костер, правитель архипелага приказал скормить рыбам особо ярых послов и всех их сторонников.
А голос все продолжал выводить строки незнакомой, но такой близкой его душе песни.
Их души сковали цепями,
Чтоб не было шанса бежать,
И острыми слова краями,
Могли бы врагов убивать.
Побережья смогли отвоевать свою независимость, а Элир еще больше укрепить свою власть на море. Зачем отвоевывать чужие земли, когда вполне хватает и своих? Тем более, до тех земель еще и добираться не менее двух суток по морю.
Но многое было уже не исправить. Не воскресить погибших, не вернуть утраченное, не забыть весь этот кошмар, казавшийся бесконечным. Следующее столетие Коринф путешествовал. Не для собственного удовольствия, а в попытке узнать новое и найти информацию о людях, некогда стоявших с ним в центре ритуального круга. Большинство удалось найти, о некоторых осталась лишь информация об их смерти по той или иной причине. Двое учеников и один наследник погибли почти сразу. Их сил не хватило, чтобы пережить перенос. Еще троих выбросило с интервалом в десять лет на разных островах архипелага, но уже после окончания войны. О двоих, наследнице и ученике одного из магов, стало известно, когда Коринф уже начал преподавать в Академии, единственном учебном заведении для магов мира Тилис. Только судьба Алезии и Дарона с Медарой не давала покоя пожилому барду все эти долгие годы. Ни единой зацепки: ему так и не удалось найти даже упоминания о семье своего учителя, которая была семьей и для него.
Также удалось узнать о судьбе шестнадцати одаренных, оставшихся в Сегесте в тот злополучный день. Четверо оставшихся в стороне от ритуала магов пали первыми. Как бы они ни старались удержать защиту, сколько бы ни латали многочисленные трещины, у всех был свой предел. Трое умерли от полного магического истощения, израсходовав даже энергию души. Последнего буквально изрешетили осколки осыпавшейся защиты.
Ритуал было необходимо вести как можно дольше, пытаясь обезопасить путешественников. Весь круг отдавал силы и жизнь, лишь бы дать лишний шанс на выживание ученикам и детям. Когда пала защита и в бывшее святилище Кирены влетела обезумевшая толпа, в живых оставалось только четверо. Два мага, бард и ведущий круга. Они не рассчитывали на милосердие одержимого стада, но надеялись, что им хватит времени все закончить. Трое пронзили себе сердце кинжалами одновременно, и лишь Белиарес на долю мгновения удержал холодное лезвие, охватывая остатками сил посмертную волю семнадцати погибших в этом городе товарищей, а в момент своей смерти выдохнул самое сильное из запрещенных проклятий, которое знал.
Даже теперь, спустя два с половиной века, две трети территории, некогда называемой королевством Сегеста, составляют Проклятые земли. Там нет ни растений, ни насекомых, ни животных. Лишь мертвая, покрытая пеплом пустошь, в сердце которой навсегда остались руины города Сегеста и почти нетронутое временем здание святилища, ставшее братской могилой. После путешествия по Проклятому Королевству Коринфу пришлось восстанавливаться три года. Добираться до побережья было особенно трудно.
Чужому покажется - путник,
Быть может, кликнёт - менестрель...
Стрела не пробьет тот нагрудник,
Что сделал из странника цель.
Только сейчас Коринф осознал, что песня звучала вовсе не в его голове. Пожилой бард подскочил и выбежал из кабинета, забыв про свой почтенный возраст.
Истощение магического фона отрицательно сказалось на новых поколениях магов и бардов. Многие вещи, которые они способны были сделать, уже перешли в разряд легенд. Настоящая сила бардов продолжала истощаться в людях. Они не верили в свой дар и пренебрегали им, а на его факультет попадали в основном те, у кого был слишком низкий уровень силы. Сложно заставить учеников поверить, когда они не желают этого и не понимают простых истин.
Но сейчас воздух буквально дрожал, впитывая мельчайшие крупицы щедро отдаваемой силы. Мелодия словно звучала прямо в голове, а слова находили отклик в самой сути всех, кто был способен их принять. Пробуждалось давно забытое чувство искреннего восторга. Да, им не хватало мастерства и знаний, неизвестные барды оперировали лишь чистой силой, но это можно наверстать.
Покоя не будет им в мире,
И смерть не приносит ответ.
Слова растворяя в эфире,
Не знают пути они в свет.
На несколько аккордов замерев в коридоре, почетный учитель Термон метнулся в приоткрытую дверь кабинета ректора Академии.
Ректор был старше Коринфа почти на век. Маг старой школы, практически полностью утративший дар в ходе войны. Впрочем, это не мешало ему все эти годы уверенно управлять Академией.
Сейчас старик выглядел гораздо лучше, чем несколько лет назад. Помимо дара, за страшные двадцать лет, он потерял сына и невестку. Трехлетнего внука вынудили отречься от дара, хотя в тот момент малыш не понимал, что именно делает. Он лишь хотел спасти маму и папу, но лишился всего. После отречения уже нет пути назад, род можно считать вымершим, ведь отрекшийся обрекает на лишение дара не только себя, но и своих потомков.
Ректор смог это пережить и достойно воспитать внука. Он уже давно похоронил и его, и еще несколько поколений своих потомков, без дара лишенных долгой жизни. Старый маг всячески старался оберегать их и помогал по мере необходимости. И никогда не попрекал прошлым, приняв его и смирившись. Тем больше радости принесло известие, что у старшей дочери, а потом и у младшего сына появился дар. Больше старика этому известию радовались разве что сами родители одаренных чад. Оба были из родов отреченных, и появление дара в семье сложно было назвать иначе как благословением богов.
Кабинет был пуст, только колыхались занавески, прикрывающие выход на небольшой балкон. Коринф почти с трепетом приблизился, надеясь и боясь ошибиться. Ректор смотрел на двор Академии, но обернулся на звук шагов. На лице старика сияла улыбка.
- Кажется, твоя пропажа все же нашлась, Кор, - в ярко-голубых, сохранивших свой изначальный цвет, глазах старика были заметны искры радости, но он почти сразу вернулся к наблюдению. - Оба слишком похожи на отца, чтобы ошибиться. А волосы светлые, как у Алезии...
Колдун или путник - не важно;
Понятия эти равны.
На путь коль ступили отважно,
Должны по судьбе впредь идти...
Отбрасывая страх, декан факультета бардов подошел к перилам, глядя на площадь. Светловолосые юноша и девушка стояли неподалеку от врат. От них почти видимыми кругами расходилась сила, вложенная в слова и музыку. А вокруг, не замечая испуганных студентов, кружились в танце одиннадцать духов-воплощений Кирены, принявших их приглашение.
Музыка стихла, не спеша выпускать из плена оцепенения окружающих. Духи поклонились брату и сестре, прежде чем исчезнуть в воздухе. Несколько искр попало на их лица, высвечивая узоры, покрывавшие половину лица. У юноши правую, у девушки левую. Символ особой благосклонности богини к любимым детям.
Над площадью раздались хлопки. Дарон и Медара подняли головы, разглядывая двух мужчин, стоящих на балконе. Коринф не сразу осознал, что аплодирует не только он, но и ректор. А потом послышались хлопки и среди студентов. Где-то в стороне одна из поступивших с руганью рвалась отобрать документы у декана боевого факультета и сразу перевестись к бардам. Растерянный голос, пытающийся что-то объяснить на счет престижности и статуса, потонул в аплодисментах, которые только на несколько секунд заглушил голос ректора Академии: