По уже устоявшейся традиции Уазик остановился напротив ворот базы, уставившись на них своими многочисленными фарами как многоглазый баран. Погонщик барана - Гошан - бодренько выпрыгнув из авто нажал у калитки все что нужно было нажать, после чего вернулся за руль.
От песка во рту, и непрекращающихся колебаний жидкостей в организме, страшно хотелось проблеваться: прямо в салоне, прямо на пакеты с продуктами для гостей, прямо на сумки с поклажей - назло Гошану и всему миру. Ну почему я не такая сволочь?
Открыв скрипучую дверь, я выбрался из стального бараньего брюха на твердую землю.
-Не зашиби! - послышался сзади голос.
Следом за мной наружу выполз Дед, за ним последовал Ереван.
-Проняло? - сердобольно поинтересовался у меня напарник.
-До самых пяточек, - буркнул я, и зашагал в уже распахнутые Шпаком ворота.
-Лучше плохо ехать, чем хорошо идти, - сумничал Дед мне вдогонку.
-Лучше идти хорошо, чем плохо ехать, - отрезал я.
Динь Дон, сидя за столом, вносил в журнал фамилии прибывших. По его внешнему виду я сразу смекнул, что вахта для этой смены прошла не просто.
Оторвав седалище от стула, Динь Дон прошествовал к двери и заглянул в раскрытые мной и Ереваном сумки. Не увидев внутри запрещенки он устало кивнул.
-Не представляете, как я ждал вашего приезда.
Его осунувшаяся небритая физиономия, с мешками вокруг воспаленных недосыпанием глаз, пуще всяких слов говорила о том, что прошедшая неделя далась ему ой как не просто.
-В контексте сказанного, мне уже обратно уехать хочется. Что случилось? - спросил я.
-Никак к новому распорядку не привыкнет, - раздался из-за спины голос Шпака. - Машину и сумку повара я проверил. Всё нормально.
Кивнув, Динь Дон вернулся за стол.
-Так, а что с распорядком не так?
-Вы не в курсе, что Святой новый график смен для охраны ввел? Часы сдвинули, и я теперь проспаться вообще не могу.
-А поподробнее?
-Первая смена теперь с восьми вечера до четырех утра сидит. А потом отдыхать уходит, до девяти утра, до завтрака. Обед и ужин также на час вперед сдвинули. В общем, первой смене теперь только днем отдыхать положено. А отдых, как сам знаешь, днем соответствующий. Шип с Мигелем по дорожкам так ходят, что в домике окна дрожат, гости от них не отстают - туда-сюда шныряют, то один, то другой катер им подавай...
-Он меня задолбал своим нытьем, - встрял в речь напарника Шпак. - Ноет и ноет, спать ему не дают. Я ему предлагал поменяться сменами, а он не хочет. Чего жаловаться тогда?
-А на хрена Святой так сделал? Все же нормально было, работали и не жаловались.
-Распоряжение Шефа, говорит. Врёт конечно. Но к такой отмазке не подкопаешься.
По тропинке вдоль забора, мы с Ереваном направились к кухонно-столовому блоку, в прачечную, за своей формой. Тополя оттеняли нам путь, то и дело спасая от выглядывавшего из-за облаков солнышка. Мы прошли мимо кустившихся буйными красками цветочных клумб, миновали аккуратно подстриженные газонокосилкой зеленые лужайки, оставили за спиной чертог, коттеджи, и прицеп загруженный мусором.
В прачечной нас встретила Марьян, с утюгом в руках. Наглаживая постельное белье, укладывая прошедшие термальную обработку ткани в стопочки, горничная обильно потела. Завидев нас, брюнетка в футболке улыбнулась:
-Какие люди и не на верблюде.
-Лучше бы на верблюде, - сказал я, протискиваясь мимо остолбеневшего в дверях Еревана, - а то этот баран на колесах, меня уже порядком достал.
-Вы за формой зашли? Она вон там, справа, на полке.
-Угу, вижу.
Оперевшись о гладильную доску, Марьян смотрела на нас миленько улыбаясь. Ереван наконец вышел из состояния анабиоза.
-Прикольно выглядишь, Марьян.
-Спасибо Сашок, а ты вроде похудел, да?
-Есть немного, - приосанился Сашок.
-Сегодня так жарко, - пожаловалась она, переводя взгляд своих блудливых глазок с меня на Еревана.
С этой женщиной что-то определенно не так. Она буквально ищет приключений на свой пухлый зад. Её благословенный природой третий размер, совершенно не скрывала взмокшая от пота тонюсенькая футболка, из под которой, оттягивая ткань, выпирали торчащие соски.
-Вентилятор поставь, - буркнул я на прощание, и покинул прачечную.
Ереван нагнал меня уже у домика.
-Фига се она роскошная.
-Лучше Нат?
-Ну, - засомневался напарник, - Нат я в таком виде ни разу не видел. Сложно судить.
В домике было прохладно и чисто. Принимать смену у Динь Дона одно удовольствие: порядок парнишка чтит точно также как и "Заповеди Святого".
Перекинувшись в шкуру охранника, я вышел на солнцепек.
В три часа дня мир будто замирает, прячась от жары. Даже ветер укрывается в тени деревьев, едва-едва покачивая листву на самых нижних ветвях. Всякая живая тварь, в этот жаркий час, прячется кто куда: в небе никто не парит, над ухом не жужжит москитня, и сами звуки, кажется, растворяются у самого источника породившего их. Течение в реке и то замедляется, вяло унося прогретые воды все дальше на юг.
На посту Динь Дон был один.
-Ну, рассказывай, что тут в наше отсутствие произошло? - спросил я, усаживаясь на скамью для прокачки мышц пресса, о фактическом предназначении которой уже мало кто помнил.
-Да ничего не произошло. Как работали, так и работаем. Гости вот только зачастили, да Святой график дежурств поломал. А так, все как обычно. В общем, Дрон, сейчас на базе шестеро гостей. Ну, то есть, сейчас их двое - остальные на рыбалку уплыли. Вернутся, скорее всего, часикам к шести. А, кстати, Мигель, слегка чудить начал.
-В смысле "чудить начал"?
-Крыша у него потихоньку едет. Он здесь безвылазно уже третий месяц сидит. Пока есть хоть один гость на базе, он выехать не может. Сам знаешь. Ну, вот у него кукуха и едет. Ведет себя странно. Может закидывается чем-то. Хрен его разберешь. Ну что, звоним?
-Звоним.
На вызов никто не ответил. Святой находился вне зоны доступа.
Покинув КПП Динь Дон побежал переодеваться.
Из-за поворота выехал Гошан на Хендае. Вот сволочь, подумал я, и вздохнул.
Роза цвела и пахла, радуясь скорому отбытию. Шип пытался сыпать остротами, но у него мало что получалось. Шпак был деловит и немногословен. Динь Дон засыпал на ходу.
Закрыв ворота за всей этой бандой, я набрал номер Мигеля. Тихий вкрадчивый голос ответил мне.
-Алло?.
-Здорово Мигель. Это Дрон. Транспорт убыл.
-Уже?.
-Ну, как бы да - пора уже.
-Могли бы и ко мне зайти...
-Эм.. зачем?
-Тему потереть.
Отодвинувшись от громыхающего кондиционера, я переспросил:
-Не понял. Кого потереть?
-..Пере-тереть. Хе-хе, - забулькало в трубке. - Слово забыл: тему перетереть...
-А.. спешили наверное.
-Наверное... Жарко здесь...
-Жарко, - согласился я. - Печет знатно.
-А ты где?
-На посту сижу.
-Так ты здесь?. На базе?.
-Ну, типа того...
-Здорово Дрон...
-..Да.. здорово Мигель. Мне тут по другой линии звонят. Бывай.
Нажав на кнопку, я прервал нашу немного странную беседу. Кажется, Динь Дон был прав, протечка крыши, у управляющего, была на лицо.
Через двадцать минут с обеда притопал Санек, и я потопал по его стопам.
На кухне было прохладно, до мурашек по коже. Внутренний блок сплит-системы, мерно поднимая и опуская закрылки, распределял охлажденный воздух по помещению. Лилия возилась у плиты, негромко сетуя на нерадивость предыдущей поварихи.
На кухне я не задержался. Закинувшись обедом зашел в умывальник, сполоснул лицо, обтерся водой, и направился к домику отдыха.
Кондер в окне громыхал как на последнем издыхании. Я сжалился над старичком, и дал ему передохнуть, отключив от сети, после чего уселся на продавленный матрас и обвел взглядом комнатку. Как будто и не уезжал отсюда. Как будто и не было месяца странствий, приключений, встреч, расставаний, переживаний, потрясного секса... Как будто вся моя сознательная жизнь прошла в этом замкнутом мирке. В ограниченном крохотном пространстве. Узник ментальных стен.
Часы в планшете показывали начало пятого. Завалившись на кровать, я некоторое время смотрел в потолок, а затем задремал.
***
Меня разбудил возглас напарника по рации:
-Лебедку открой, Дрон.
Памятуя свой прошлый опыт, я извлек из своей сумки хозяйственные перчатки, и вышел на позицию.
В катере сидел Дед. В панамке. Довольный как тысяча чертей.
Раскалившийся на солнце металл подъемного механизма лебедки, горячил мне руки даже сквозь перчатки.
Загнав посудину в гавань, Дед пришвартовался у стены.
-Опускай, - махнул он мне рукой. - На сегодня с рыбалкой - усё.
Седьмой час. Жалобные стенания кондера недвусмысленно намекали на то, что это последний сезон для старичка. Все когда нибудь кончается. Не успеешь оглянуться, как юность и молодость пролетели, и вот она зрелость, протягивает руку с суровым выражением лица. А потом приходит старость, рука об руку со слабостью. А там и финал не за горами. Спеши жить, приятель. Повторно на этот корабль, ты не взойдешь уже никогда.
Линии на моих ладонях, ничего мне не говорили. Но я и без этих знаний отчетливо понимал: легкой прогулки тебе не светит. Спасибо - научен.
***
Ужинал я один. Лилия пыхтела у холодильника, раскладывая продукты по полочкам. Видимо вернувшийся из города Гошан, доставил на базу еще припасов.
Почистив зубы, я пошел на пост.
Безветрие сыграло злую шутку. Кровопивцы встали на крыло раньше обычного. Чутка запыхавшись, я ввалился на КПП.
-Что нового? - спросил я с порога, попутно скидывая ботинки с ног.
-Гошан вернулся, - ответил Ереван отрывая пятую точку от стула. - Рыбаки вернулись. Святой звонил, спрашивал, как смену приняли. Я сказал, нормально приняли, вопросов к Динь Дону нет.
-Молодец, - похвалил я. - А теперь, вали отсель.
-Хех, ты чего злой такой?
-Мне тут всю ночь сидеть. С чего мне добрым-то быть?
-Ну, твоя правда. Спокойной смены.
Я ничего не ответил, ближайшие восемь часов не сулили мне ни спокойствия, ни приятного времяпрепровождения.
Иностранные языки штука интересная, учишь их учишь, постигаешь спряжения, глаголы, обороты речи, но стоит отвлечься, пусть даже на короткий период и, - раз! - в памяти, на том месте куда ты их прилежно укладывал, образовывается пустота. Сложно чему-то научиться постигая знания лишь в теории. Повторяя пройденное, я спрашивал себя: а пригодятся ли мне эти знания, стоят ли они потраченных усилий, смогу ли я в полной мере использовать этот навык общения в ближайшие годы? И не мог дать четкого ответа на эти вопросы. Кажется, я стал несколько иначе смотреть на окружающий мир.
Около девяти вечера зазвонил рабочий телефон. На крохотном экранчике высветилось имя: Начох.
-Охрана слушает.
-Ты чего такой официальный? - спросил Святой. - Случилось что?
-Нет, тебя порадовать решил. Как житие?
-Бывало и лучше, Дрон. Дел сегодня по горло, к вечеру еле освободился. Когда ехал сюда, думал кайфовать буду. А вот хрен, работаю как проклятый.
-Над чем трудишься?
-Над документацией. Бумажки веду. Я столь писанины только в школе видел. Не поверишь, к вечеру пальцы начинает сводить от того, сколько бумаг приходится заполнять.
-Ты там от руки что ли все пишешь?
-По большей части. Накладные, квитанции, путевые листы - всё через меня проходит.
-Понятно. Я тебя вот о чем хотел спросить, Слав. На кой черт ты нам график поломал?
Трубка в моей руке тяжело вздохнула.
-Ничего не поломал. Для вас так даже лучше. Меньше будете с другими работниками пересекаться. А то мне один недавно выдал. Я чуть со стула не упал. Говорит: вот найду я у нее в сумке банку с икрой, и что? Докладывать неудобно, мы ведь тут друзья все. Улавливаешь суть, Дрон? Друзья. Какие на хрен друзья, я ему говорю. Вы все там наемные работники, и каждый из вас нанят для определенных задач. Твоя задача, как охранника, следить за сухим законом, охранять движимость и недвижимость, и проверять прибывающие и убывающие смены. Так и это ещё не всё, уже такую дурь несут, что повариха им мясо не докладывает. Прикинь? Рабочим типа много ложит в тарелку, а им мало.
-Это, случаем, не про Лилию так говорят?
Дотоле возмущенный голос в трубке неуловимым образом изменился.
-А что?
-Ну, это типа правда. Я сам сколько раз замечал: если Лили курицу готовит, то Шипу или Деду обязательно куриную ножку в тарелку положит, а мне крылышко; если мясо, говядина или баранина, то обязательно мосол мне кинет, а им мясца. Так что, все правда. Это до неё слухи дошли, и она тебе нажаловалась? Чтобы люди в чужие тарелки больше не заглядывали нам весь график переломали?
-Не из-за нее, - ответил невыразительный голос на том конце соединения. - Шеф указание дал. Всё, дела у меня. Бывай.
-Бывай, - положил я трубку на стол. - Видали мы таких.
Время пролетает незаметно, когда занимаешься важными и полезными делами. Судя по тому как эта ночь тянулась для меня, важной и полезной я эту работу не считал.
Предыдущая ночь любви, в объятиях Алисы, порядком измотала меня, а потому к полуночи я уже вовсю клевал носом. Подпрыгивания, бег на месте, отжимания от пола от стены от скамейки - уже не помогали. Даже дерганье волосков из носа не спасало - наоборот, за такие дела хотелось дать себе в морду. Что, впрочем, тоже не помогло. Я медленно, но верно засыпал. А время на часах как будто остановилось на половине первого. До конца смены, до четырех утра, еще целых три, гребанных, часа. И еще одна, гребанная, половинка часа.
Сидя на скамейке для пресса, оперевшись спиной о прохладную стену каморки, я соединял в себе странное состояние яви и сна. Мерцание лампы под потолком, заливавшей комнатку рассеянным желтым светом, внезапно стало ощутимым, я как будто настроился на диапазон частот, в котором она испускала свои электромагнитные волны. Натужное бухтение кондиционера в окне также изменилось, обратившись в повторяющуюся мантру повелителя ветра. Изображения с монитора смешались с видом из окна. Чувства утратили былую остроту, и один мир наслоился на другой, исказив восприятие окружающего пространства и само время.
Кто-то шел по грунтовой дороге от коттеджей. Некто высокий до невообразимости. Высокий настолько, что видны были лишь ноги. Моргнув, я уставился на пустую дорогу, снова моргнул - и вновь увидел шагающие ноги. Не доходя до КПП, некто свернул в сторону речки, и через некоторое время оттуда послышалось бултыхание. Видимо решил перейти вброд - с таким ростом, затея плевая.
Кто-то копошился вокруг домика, бегая кругами и подвывая детским голоском, в котором слышались лающие нотки. Голова существа заглянула в окошко: огромные мохнатые уши стоят торчком, вытянутая лисья мордочка хищно улыбается, а круглые навыкат глазки смотрят с диковатым любопытством. Хихикая существо убежало прочь, подвывая себе под нос.
За окном что-то мелькнуло. Яркая вспышка, словно сошедшая с небес комета. На низком бреющем полете комета пролетела над лужайкой и, приземлившись у клумб с цветами, расправила крылья. Удивительное, похожее на крупную птицу существо сияло так ярко, что я на секунду отвел взгляд, и птица в тот же миг пропала, словно её никогда и не было. Вновь взглянув в окно, я увидел, что на меня смотрит человек, сидящий на лавочке в небольшой каморке. Мне не понравился его вид, было в нем что-то болезненное, не здоровое, словно безнадега и апатия пропитали все его естество. И я закрыл глаза, чтобы не видеть его. Не видеть того, кем мне предстоит стать.
Кто-то шипел не далее чем под боком. Запах сырости и тлена забивал ноздри, но я упорно держал глаза закрытыми.
Я ощутил странное прикосновение, но не к векам, а к чему-то внутри себя, внутри своей головы... Где-то там, в глубине, что-то щелкнуло. И я прозрел...
Предо мною встал источающий клубы черного едкого дыма горящий танк. Танк опасно кренился на левый бок, один из его катков валялся поблизости, разорванная на куски гусеница лежала рядом. Из огня и копоти вылез человек, наполовину сгоревший мертвец:
-Ты какого лешего тут торчишь у всех на виду, салага?! - рявкнул он. - А ну брысь, чтоб духу твоего здесь не было!
Какой ещё салага? - хотел было возмутиться я, но ноги уже понесли в сторону, к ближайшему песчаному холму.
Гиря копошился в ящике с боеприпасами, задрав кверху свой костлявый, затянутый в камуфляж, зад.
-Вот сука, - хрипел он, - всё к херам. Столько, мать их, усилий, и всё псу под хвост. Как так-то?
Вытянув из ящика пачку с патронами, Гиря разогнулся, и повернулся ко мне. Через все его лицо проходила широкая борозда, в которой виднелись раздробленные кости и окровавленные мозги. Левый глаз уже вытек, но правый - красным угольком сиял свирепой ненавистью.
-Вернулся?. - процедил Гиря сломанной челюстью. - Тебя-то нам и не хватило. На, подкинь Шанхаю патрончиков, а то он совсем поник.
Солнце палило нещадно, вжимая в песок. Я шел утопая по щиколотку в непонятной жиже, с трудом переставляя ноги. Шанхай прятался в ложбине, за бугорком поросшим колючим кустарником, и вид у него был крайне удрученный. Обнявшись со снайперской винтовкой он сидел подобрав под себя ноги на восточный манер и покачивался из стороны в сторону. Вся его разгрузка была в крови, и сзади и спереди. И я понял: вся кровь его - Шанхая. Присев рядом с ним, я спросил:
-Ты как?
-Пить хочется, - ответил он не разжимая губ. - Водичка есть?
Я покачал головой.
-Нет.
-Хреново... Как дома дела?.
-Да вроде спокойно...
-Это хорошо. Хоть там такого дерьма нет... А она?.
-Кто?
-Зазноба твоя...
-Алиса?.
Все переменилось в один миг. Не стало пустынных пейзажей, поросших колючками холмов, яркого палящего солнца, израненного Шанхая...
Где-то в глубине дома перекликались голоса, складываясь в одну дрожащую негодованием композицию. И я шел на эти голоса...
В комнате было светло. Я стоял на пороге детской, и наблюдал за двумя годовалыми малышами: один, дрыгая ножками, голосил во всю мощь своих легких, другой, в кроватке рядом, не отставал, явно намереваясь переорать соседа. Ну и дурдом - промелькнула мысль. А затем, где то глубоко внутри зародилось незнакомое прежде чувство, и я, ни с того ни с сего, рассмеялся, и стенания малышей прекратились как по волшебству, и оба уставились на меня, блюдцами необыкновенной синевы глаз.
-Определяйся, - шепнул голосок в самое ухо.
И в этот же самый миг я понял, что куда-то сползаю...
Схватившись руками за край скамейки, я, в самый последний момент, успел избежать падения на пол. Замерев посреди комнатки, я ошалелым взглядом глянул по сторонам, и увидел время на мониторе: без пяти три.
Вырубился на целый час. Вот ведь не было печали.
Не увидев в ночной мгле за окнами ничего экстраординарного, я пробежался взглядом по монитору - везде тишь да благодать: все катера в гавани, у пирса нет нарушителей, гаражи закрыты, и никто не болтается по территории.
Шлепнув себя по плечу, я раздавил комара, и некоторое время смотрел на образовавшееся на ладони кровавое пятно величиной с рублевую монетку.
Накинув куртку на плечи, я вышел на ночной обход.
Над грунтовкой стелилась туманная дымка, всё из-за высокой влажности воздуха; тишину над базой нарушал лишь посвист комариных крыльев у уха, и гул фонарных столбов.
Шаги как то странно отдавались за моей спиной, так, будто рядом, нога в ногу со мной, вышагивал кто-то еще. Оглянувшись, я не увидел никого кроме своей тени.
Минуя домик управляющего я заметил в окне Мигеля. Прилипнув носом к стеклу, он наблюдал за мной приоткрыв рот. Махнув ему рукой, я прибавил шагу. Вот только съехавшего с катушек управляющего мне сейчас в собеседники не достает.
Вернувшись на пост, я скинул с себя все шмотки и уселся на лавку обсыхать. Из головы все не шел толи сон толи видение, а также мысль о том, заметно ли будет при просмотре записи, что я заснул на скамье.
За окнами быстро рассветало, и когда без пяти четыре я шагал к домику отдыха, солнце уже выглядывало из-за горизонта.
Динь Дон не соврал, сказав, что по утру гости отправляются на рыбалку. Меня разбудили около семи, и я потопал вращать лебедку, дабы Дед смог выгнать катер из гавани. А потом я вновь уснул, и проспал будильник. И только голос напарника по рации вернул меня в мир гнетущей реальности.
Зацепив бутерброд на кухне, вместо полноценного завтрака, я снова вернулся на пост, и устало опустился на продавленный стул, с которого сошел каких-то пять часов назад. В голове, где-то за височными долями, гудел пчелиный рой, не давая сконцентрироваться ни на одной мысли.
***
Проспав положенные по распорядку послеобеденные часы, я вышел из домика энергичным и полным сил. И сразу обратил внимание на несоответствие. К домику горничных, раза в три превышающего в объеме охранное гнездышко, но с виду все равно как кукольного, была приставлена лестница. Прямиком к окошку. Прямиком с той стороны, с которой домик находится в слепой зоне для видеокамер. Кондиционер что ли промывали, подумал я, и потопал на кухню, за получением вечернего пайка в виде ужина.
Плов, который сготовила Лилия, порадовал меня отсутствием мослов. Мяса в нем, впрочем, также не наблюдалось, но, хотя бы было ощущение, что когда то оно там присутствовало. Расправившись с тарелкой риса, и закусив это дело жареной рыбкой, из большого блюда венчавшего центр стола, я налил себе в кружку теплого чая, и стал уничтожать печеньки из вазочки.
Лилия возилась у плиты, намывая посуду, я же, допивая чаёк, прикидывал: а не зайти ли мне на вторую кружечку, раз печенек в вазочке ещё в достатке? Тут дверь в кухню отворилась, и вошел Мигель. Лилия как то сразу напряглась, и засуетилась у плиты. Я не двигался с места, намереваясь посмотреть, сколько мяса окажется в тарелке управляющего.
-Я только чаю попью, - провозгласил Мигель и тяжело уселся за стол.
-Чё как, Дрон?
-Бывали времена получше.
-Согласен, бывали... Вот моя грозится документы на развод подать. Знаешь, сколько я дома не был?
-Пару месяцев.
-Три. Три месяца и пять дней.
Лилия поставила перед Мигелем кружку с чаем, и подсыпала в вазочку еще печенюшек и конфеток.
-Одиссей двадцать лет дома не был, - сказал я освобождая конфетку от обертки, - все плавал да подвиги совершал. И Пенелопа его дождалась. И твоя дождется, не дрейфь.
-Будь у меня такая Пенелопа, я бы и не волновался... Вчера ночью видел тебя.
-Да, я тебя тоже видел. В окне. Бессонница?
-Нет. А может и да. Нервы не в порядке, жена собирается документы на развод подать.
-..Ага. Понятно.
-Странная ночь какая-то была. Ты ничего подозрительного не замечал?
-Да вроде обычная ночь, ничего особенного.
Подув на едва теплый чай, Мигель покосился в сторону Лилии, а потом, наклонившись ко мне, шепотом, словно делился чем-то очень сокровенным, сказал:
-Сижу ночью кино смотрю, и тут слышу - шаги. В окно выглядываю.. а там ноги идут.
Печенька чуть не встала у меня поперек горла, хлебнув остатки чая со дна кружки, вместе с заваркой, я продавил печеньку вглубь пищевода.
-Чьи ноги?
-Не знаю, только ноги и было видно.
Побултыхав пальцем в кружке, Мигель внимательно вгляделся вглубь сосуда, созерцая расходящиеся по поверхности чая круги, а затем, вновь вспомнил обо мне.
-Я сначала хотел выйти из домика, посмотреть, куда они ушли. Но мне так страшно стало, и мысль, знаешь: а вдруг за дверью кто-то караулит, и только и ждет, когда я выйду. И решил не дергаться. А потом раз - и ты идешь. А за тобой, нога в ногу, тип какой-то шагает.
-Какой еще тип?
-Мрачный тип. И не отстает, и не приближается. Я подумал еще: может знакомый твой? Ну, ты так с ним и ушел. А я еще посидел, подождал, и обратно вернулся кино смотреть. Странная ночь была.
***
Ереван загорал в лучах вечернего солнца, уперев руки в боки и максимально откинув голову назад.
-Чтобы загар равномерно ложился, - предупредил он мой вопрос. - А то у меня под подбородком, и на шее, кожа бледная.
-Ты, когда закончишь ванны принимать, и после того как поужинаешь, приходи обратно на пост, я помоюсь схожу.
Закрыв за собою дверь, я уселся на скамью. Напарник, как того и следовало ожидать, на низком старте ломанулся на кухню, позабыв про свои ванны. Дело понятное: каждая минута потраченная мною в душевой, вычтется из его времени отдыха.
Приоткрыв форточку и выключив кондиционер, я вновь вернулся на скамью. Планшет, выведенный из режима полета, не порадовал меня ни смсками от Алисы, ни позитивными новостями из жизни державы.
***
Прочистив поры на коже, и сбрив щетину со щек, я, улучшенной версией себя, вернулся на пост. Ереван сладко потягивался сидя на стуле, смакуя предстоящий семичасовой сон.
-Я, кажется, знаю, - сказал я с порога, - из-за чего охрана теперь ест отдельно от других. Это сделано для того, чтоб наши коллеги, по чужим тарелкам зенками не шныряли, и не чувствовали себя обделенными.
И я вкратце передал вчерашнюю беседу со Святым.
Ереван почесался, и посмотрел в окно на закатное солнце.
-Может быть, хотя мне кажется это из-за денег.
-Каких денег? - спросил я.
-Из-за прибавки к зарплате, или, как они ее называют "премии".
Смахнув многовековой слой пыли с подоконника, я оперся об него задом.
-Так, а теперь с подробностями.
Ереван широко зевнул, потер слипающиеся глазки, и вздохнул.
-Это Даместос со мной инфой поделился. Еще до того как в Туапсе укатил. Они на кухне ужинали, всем своим скопищем: горничные, Дед, Мигель, Роза, ну и сам Даместос. Ну вот Дед, как-то случайно и проговорился о том, что им сверх зарплаты премии выписывают, когда на базе гости тусуются. Всем, кроме охраны. Даместосу, ясен пень, это не понравилось, и он сразу побежал звонить Святому и выяснять, что за дела такие. Ну а Святой упросил его не разбалтывать пацанам, и если тот не проговорится, обещал взять с собой на какой то новый объект, где все будет в шоколаде. Я потом у Розы выяснил - все правда. Рубль-два сверх зарплаты они стабильно имеют, пока база не пустует. Так что Дрон, это из-за денег скорее, чтобы никто опять не проговорился.
-А почему ты мне ничего не рассказал?
-Да я и забыл, если честно. Ты вот, если бы разговор не завел, то я бы и не вспомнил. Такие дела, напарник. Ты, кстати, в курсе, куда Муля подевался?
Оторвав зад от подоконника, я посмотрел в безразличный стеклянный глаз видеокамеры под потолком: вот жеж гаденыш.
-Даже и не вспоминал о нем. Он вроде к смене Кащея с Трепыхом должен был примкнуть.
-Нет. Он сейчас снова с Даместосом в паре работает. В Туапсе. Тебе Святой ничего не говорил?
Я покачал головой, и Санек продолжил:
-Я вчера с Даместосом списывался. Они с Мулей теперь по выходным вместе по городу гуляют.
Гуляют. Я стоял и молчал, не понимая, как такое возможно. Святой же ясно выразился: из охраны, на объект, в ближайшее время, никого забирать не стану - распоряжение Шефа.
-Я думал ты в курсе. Его Святой туда определил. Мы с Саратова только приехали, а он как раз уезжать собирался... Ну ладно, пошел я. Спокойной смены.
-Спокойной.
Сколько времени я сидел на скамье, вглядываясь в окошко, за которым стремительно наступали сумерки, сложно сказать, но вывел меня из этого состояния оживший на столе планшет.
Звонил неизвестный абонент.
-Алло.
-Проще базарь, слышь...
Эту басовитую голосину я узнаю из тысячи, сколько бы ни старался её обладатель исказить интонации.
-Шанхай?
-Вот зараза, узнал.
-Ты там под обстрелом что ли, чего хрипишь?
-Тебя хотел испугать. Штаны сухие?
-Я еще на обход не ходил, с чего им мокрыми быть.
-А почему на обходе они мокрыми становятся?
-От жары, от пота, от влажности. Я ж здесь как в джунглях, в ста процентной влажности сижу.
-Понятно. Ну как ты, на море еще не уехал?
-Походу и не уеду. Побрили меня с переходом.
-Настоящее отношение к человеку, проявляется в мелочах. Бросай-ка ты эту охрану, Дрон, и езжай ко мне. Через две недели отправка. Как раз успеешь во все дела вникнуть.
-Месяц прошел, я думал ты уже в песках.
-Не, подзадержали нас маленько, сам не ожидал. Но все обернулось мне на пользу. Знаешь кого встретил?
-Вивальди?
-Хех, этого типа уже давно никто в глаза не видел. Гирю встретил. Прикинь?
Гиря из сна, встал перед глазами как живой, с изуродованным широкой трещиной лицом.
-Прикинул. Передавай привет.
-Ага, обязательно. Поднялся он здесь не хило, ротой командует.
-Красава. Если его от бухла подальше держать, то он и бригаду возглавить сможет.
-А там сухой закон, так что ему все карты в руки. Я к нему в роту пойду. Если подсуетишься, то и ты успеешь примкнуть.
-Я девушку встретил, Шанхай.
-Девушку?.
-Алису, девушку мечту.
-Ну и, в деревню повезешь, мечту свою? Будете жить долго и счастливо, считая копейки? Брось обманываться, Дрон. Чем краше женщина, тем большего она для себя требует. Это закон природы. Ярко выраженная модель социального поведения, сложившаяся в силу неодолимых свойств женской натуры. Да и время сейчас такое. Если у тебя нет капитала, то ты на хрен никому не сдался. А любовь, сука, дама капризная. Ты подумай, Дрон. Съездишь, подзаработаешь деньжат в компании старых друзей, и вернешься героем, с рюкзаком наличности за плечами. Со стартовым капиталом в счастливую семейную жизнь... Ты чего притих?.
-Вспоминаю...
-О том как был молодым и бедным?
-Угу, о том, как много лет назад, поехал свой первый стартовый капитал зашибать.
-И как, много зашиб?
-Да не особо, ты же помнишь, сколько нам платили.
-Ты, Дрон, эту тему с контрактной службой не сравнивай. Во имя Долга и Отчизны, никто тебе нормально платить не станет, за такими словами все на халяву рассчитывают проскочить. Тут все иначе - здесь капитализм правит. Здесь ты свои навыки и умения за твердую валюту продаешь. Улавливаешь разницу?
-Конечно. Разница очевидна. Ничего не обещаю, Шанхай, но подумать - обещаю.