Ветер застрял в ветвях сосен... Cнег медленно засыпал поляну, окружённую дырявым забором деревьев. За ним ни души.
Баул недовольно шмыгнул носом. Бросил короткий взгляд за спину.
В тени сосен на расстеленных шкурах, обнажённый по пояс, сидел Бьёрн. Его сын. Помазанный кровью Урсы. Снег сочными каплями скатывался с его горячего тела.
Остальные воины из уважения хранили молчание. Раньше перед битвой царил гомон. Но все, кто бахвалился, мертвы или опозорены. На привязи за сосновым кольцом беспокойно вертелся молодой медведь, ручной зверь вождя.
Баул прошептал молитву богу-отцу Урсару и богине-матери Микко. Тут же устыдился своего страха. Раздражённо оскалился.
- Идут! - сообщил дозорный с другой стороны поляны и пошёл к своим. - Четверо. С ними ребёнок.
Ребёнок? Какой такой ребёнок?
- Готовьтесь! - распорядился Баул.
Воины повставали, зашуршали медвежьи шкуры, выстраиваясь в ряд. Не встал лишь Бьёрн. Продолжал сидеть, закрыв глаза и выравнивая дыхание.
Скоро четверо мужчин прошли в кольцо из сосен. Ступали легко и бесшумно. С ними мальчишка, по сын одного из них. Остановились на почтительном расстоянии. Высокие и остролицые атанари - Народ ветра. Баул сплюнул. Всё тот же состав. Не менялся уже тринадцать лет. Самый прославленный.
Слева - Каэтсу. Самый старый из четырёх и опытный. Всегда в синей мантии. Тёмные волосы перевязаны в хвост. Правая рука всегда на мече. Обучался в школе Грома, её выходцы считались элитными воинами, а Каэтсу - лучшим среди них. Спокоен и молчалив, сдержан, даже медлителен в движениях. Но это самый быстрый воин, какого когда-либо видел Баул. Но возраст берёт своё, и он уже не так быстр...
Справа от Каэтсу капитан четвёрки Ветран. Светловолосый балабол с боевым посохом за спиной. Обучался в школе Ветра, Баул знал, что там больше уделяют внимания письменам и грамоте, да учат много говорить, в последнем Ветран несказанно преуспел. Баул его нелюбил больше других. Как и все воины клана медведя. За его милосердие. Он не добивал поверженных врагов, старался вообще провести несмотрельный бой. Но воины клана Медведя предпочитают умирать в бою, а не жить с позором.
Тайга (Тайгетте) Серый. Прозвище получил за цвет глаз. Ненадёжный. Каждый его бой проходил для него на грани. Против него у каждого воина больше шансов победить, однако, Тайга до сих пор жив. Обучался в школе Пера, где готовят обычных солдат и в первую очередь охотников. Левая рука защищена металлической рукавицей, в правой нож.
Имени последнего Баул не знал. Только прозвище. Птаха. Неугомонный, вечно вертит во все стороны темноволосой головой. Быстрый, яростный, импульсивный. Как и Тайга, обучался в школе Пера. Владеет когтями. Замотан в лёгкие шкуры по самую шею. Твёрдая щетина прикрывает мелкие шрамы на подбородке.
Гордые бескрылые птицы.
И птенец.
Затесался между Келем и Тайгой. Старается не выдать страха.
- Просим прощения, Вождь. - Ветран не упустил момента первым взять слово. - Мы немного опоздали. Как видишь, с нами ребёнок, и это немного задержало нас в пути.
Тайга Серый смущённо почесал нос. Птаха презрительно скривил губы. Катцу стоял подобно скале.
Баул выругался себе под нос.
- Сегодня мы решаем вопрос о южной степи. Если вы не намерены изменить мнения, спор решит поединок. От Клана Медведя на бой выйдет Бьёрн, сын Баула. Кто на этот раз выйдет от вашей стороны?
В прошлый раз дрался Птаха. Дважды подряд выходить на бой одному и тому же запрещалось. Лишь в случае, если остальные трое не в состоянии сражаться. Провели жеребьёвку. Потом что-то быстро обговаривали, поглядывая на Бьёрна.
- От нас пойдёт Каэтсу! - наконец заявил Ветран.
- Так и быть. Если воины готовы, можем начинать. Издали послышался рёв медведя. Четверо недовльно посмотрели на животное, им не нравилась причуда вождя.
Никому не хотелось затягивать. Баул достаточно извёл себя, пока ждал.
Каэтсу поклоном попрощался с командой. Вышел на середину природной арены.
Поднялся ветер. Воины клана Медведя зашептались. Бьёрн не вставал. Он словно окаменел, лишь сгустки пара обозначали его дыхание. Что с моим сыном? Неужели струсил? Нет, вижу движение. Бьёрн медленно встал и пошёл навстречу ветру. Он трепал его светлые, как луч солнца, волосы. На гордом, красивом лице боевая раскраска кровью Урсы. Шрамы играли на могучей груди. Для варвара он был не так уж плечист и не столь высок, но в нём был стержень. Природная сила. Бьёрн только начал её осваивать, но всё равно смог одолеть каждого воина племени. Соплеменники почтительно расступились перед ним.
Вождь был храбрым человеком и не смоневался в способностях своего сына, но не мог унять страх, тот перерастал в постыдную трусость. Пора опять молиться богам?
Каэтсу и Бьёрн встали напротив друг друга. Снег шептался под ногами. Ветер затянул предсмертную песнь. Все молчали. Любое движение казалось лишним. Бьёрн посмотрел на солнце, потом перехватил поудобнее топор в руке. Встретил глазами взгляд Каэтсу. Они долго смотрели друг на друга, изучали и приценивались. Каждый видел, какая сила заключена в противнике.
Никто не двигался. Быть может, никто не хотел торопить смерть. Бьёрн с очередным вздохом медленно поднял топор на уровне груди.
Баул еле сдерживал волнение. На скулах играли нервные желваки.
Птенец сжал руки в кулачки.
Лучи света стали прорезаться сквозь тонкое еловое полотно. С ветки упал ворох снега.
Каэтсу чуть выставил правую ногу вперёд, сместил вес на левую ногу. Движение нерешительным. Бьёрн заметил это. Быстро вышел вперёд, рубанул от правого плеча снизу вверх наискосок. Его полный силы рёв разорвал тишину. Словно и не было затишья. Сердце каждого ненадолго сжалось от его мощи. И замерло...
Обезглавленное тело рухнуло в снег, брызжа густой струёй крови на белую гладь.
Каэтсу в пируэте ушёл противнику за левое плечо и с разворота отсёк голову Бьёрна одним ударом.
Баул весь сжался и во все глаза смотерл на отсучённую голову.
Катцу вернулся к своим, молча занял место слева.
Природная сила хлестала из убитого юноши, просачивалась сквозь снег, орошая землю. Что ею дано, возвращается. Всегда.
- Прими наши соболезнования, Баул, сын Браида, вождь Племени Медведя. -сдержанно сказал Ветран. - Южные степи остаются во владениях Народа Ветра. Через три месяца ты можешь оспорить сей закон через поединок. А пока прощаемся с Вами.
Баул посмотерл на Каэля безумными глазами. Его рассердило то, что эта мразь смеет ему искренне сочувствовать. Затем он перевёл свой недобрый взгляд на их мальчика. Его отец прикрыл ему глаза рукой. Затем Баул встретился взглядом с Тайгетте. Четверо развернулись и ушли, а вождь провожал их глазами. Птенец оглянулся, посмотрел на тело - из шеи Бьёрна по-прежнему струилась кровь - затем поспешно отвернулся и засеменил вслед за мужчинами.
Баул еле сдерживал себя от гнева и скорби.
Кровь Бьёрна перестала. Тело посыпало снегом, и он успевал таять.
Каждого из вас разорвут на куски живьём. Обещаю. Его ненависти вторил дикий рёв медведя.
Смотрел им в спину, пока они не растворились в белой полосе горизонта.
Костёр
Потрескивал хворост. Уязвимый огонёк на тёмно-синем поле. Мужчины разлеглись, попивая горячий травяной напиток. Только Каэтсу сидел, подтянув ноги.
- Придёт день, и выходки Тайрин окончательно взбесят этих варваров. - пробубнил Птаха.
- Успокойся... - лениво начал Ветран.
- В прошлый раз мы опоздали на полдня из-за её истерик. В этот раз всучила нам мелкого. Что она пытается сделать?
- Хочет, чтобы Тайга ушёл из отряда.
- Ей что, неделя без мужа каторга? У неё Ив, сиди и нянчись. Баба дикая.
- Он может уйти не на неделю.
- Как и все мы.
- Ей от этого не легче.
Птаха пожал плечами с презрительным выражением лица.
- Баба дикая, говорю ж.
Ветран покачал головой. Посмотрел на Каэтсу. Не проронивший ни слова после боя, он сидел, уставившись на костёр, с поднесённой ко рту кружкой. Но Ветран ни разу не видел, что бы он отпил.
- Каэтсу?
Старый воин моментально повернул голову в его сторону.
- Ты как?
Каэтсу устало покивал и вновь отвёл взгляд на костёр.
- По сравнению с тем, что произошло сегодня, выходки Тайрин - пустяки. - заметил Ветран.
- Не, ну как ты башку-то срезал. Вшшить! Ровненько по серёдочке...
- Я серьёзно. Как бы Баул не сошёл с ума.
- Пффф...
- Он и раньше не отличался сдержанностью. А сегодня видели его лицо в этот момент? Как бы не начал мстить.
- Дурак если. Своего сына под меч подопнул поди. Изверг, - зло улыбнулся Птаха. - Всё неймётся ему за эти южные степи поспорить. Охотиться негде словно. - сплюнул и заключил. - Гнида он.
- Уверен, он Каэтсу не отыщет. Если мы его с трудом найти можем, куда там всяким. - усмехнулся Ветран.
Птаха рассмеялся.
- Главное, чего другого не натворил.
- Да чего ты, в самом деле, развёл тут? - отсмеялся Птаха. - Сиди и пей чай. Мы свою работу сделали. Долг странушке выплатили. Нужно тратить время на что-то более приятное, чем размышление о вожде тугодуме и сынке его, златовласке.
Каэтсу строго посмотрел на Птаху. Тот сделал вид, что не замечает, даже отмахнулся.
- Я такого поединка давно не видел. Знаешь, у всех как-то аляповато всё проходит. Тут пнул, там поцарапал, здесь попал кое-как. А у тебя не, не так. Как это? Ветран?
- Что?
- Как это называется?
- Ты про что?
- И ты туда же? Когда лапочут ладно.
- Речь. Но это не про тебя.
- Мне можно, я отдыхаю. Я про другое. Ну?
- Я не понимаю о чём ты.
- Поэзия ж, твою мать. Поэзия! О! (Ветран закрыл лицо рукой) У тебя драка, как поэзия. У остальных так, трёп. - Каэтсу ничего не сказал. Птаха недовольно повертелся, потом продолжил. - А я тоже эту поэзию люблю. Ты же любишь, Каэтсу? Ветран? Эй, Каэтсу, хочешь я тебе прочту свои любимые стихи?
Тот посмотрел на него в упор и твёрдо ответил:
- Нет.
Ветран усмехнулся. Птаха выругался.
- А я всё равно прочту. Плевал я на вас. Так вот.
Баба хвостик подняла
И пригрела им меня.
- Складно, да? - улыбался довольный собой Птаха. - Вот ещё...
Но его перебил Ветран:
Я хотел бы послушать ветер,
Но уже никогда не успею.
Я хотел бы послушать женщины лепет
Ласковый и беспечный.
Не посмею
В небо руки воздеть:
Почему же ты птицей не создал меня
Двукрылою?
Почему мне шагать по земле
Постылою?
Почему не живётся мне всласть
На снегу и меж сосен?
Почему ты позволил упасть
Мне, или сам же и бросил?
Впереди меня ждёт
Бесконечный бой.
Но ты так же молчишь.
Только ветра вой.
Стало тихо. Ветер чуть накатил. В костре треснуло. Угольки разметало, и один отлетел в Птаху и обжог его руку. Воин не отреагировал. Тишина опустилась, словно туман, к реке, где Тайга с сыном собирали хворост.
Река Силин
Игривое журчание водицы ласкало слух. В темноте звуки природы особенно музыкальны. Сосны шумели под силой ветра. Тайга поднимал ветви, выпрямлялся и долго стоял, вслушиваясь в окружение. Чуть впереди старательно копошился Адан. Мальчик после поединка был взволнован и даже немного сторонился Каэтсу, к которому питал симпатию и не раз пытался заслужить внимание молчаливого воина.
Тайга повернулся, до него доносились голоса его соратников. Как гармонично они вплетались в стон ветра. Далеко на севере тянулась горная цепь, еле заметная клыкастая гряда, впившаяся в ночное небо. Сосны на противоположном берегу реки звучно замахали ветвями в колыхающемся отражении воды.
- Тебе нравится река? - спросил он сына.
- Не люблю воду.
- А горы?
- Нет.
- Что же, и воздух не любишь?
- Нет. Но нравится.
- А что любишь?
Помедлил. Перестал собирать ветки.
- Маму.
Тайга покивал себе.
- Это хорошо. Посмотри на степи, - он обвёл палкой пространство перед собой. - На эту реку, на эти сосны. Видишь?
- Что?
- А что видишь?
- Снег.
- И снег тоже. Всё это наши земли. Мы можем охотиться здесь. Добывать еду, древесину, воду. Всё что ты сейчас видишь, есть у нас, потому что мы отстояли это. Сегодня. Понимаешь?
Мальчик вновь принялся за работу.
- Нет.
- Может сейчас ты этого не поймёшь. Но так нужно. Жизнь живёт за счёт другой жизни, сын. На охоте убиваешь, чтобы прокормить себя и семью. А здесь... чтобы дать прокормиться народу.
Адан повернулся к отцу.
- Не хочу понимать.
Тайга подошёл к сыну, присел на колени, заглянул ему в глаза.
- Я не хочу, чтобы это был и твой путь. Понимаешь? Я не отдам тебя им. Ты сможешь выбрать кем тебе стать. Но я не хочу, чтобы ты пошёл по моим следам? Поэтому я взял тебя с собой. Ясно? Что бы ты всё увидел сам.
- Наверное. - смущённо отвечал Адан.
- Теперь ты знаешь, как выглядят эту глупые слухи о стезе воина. То, что ты видел, уготовано каждому воину. Каждому в своё время.
- И тебе? - испугался Адан.
Тайга не сразу нашёл ответ.
- Нет. У меня другой путь. Совсем. Я в это верю. А ты?
Сын часто закивал. Тайга встал, повернул сына за плечо.
- Посмотри на реку. Она и твоя тоже. Смотри, как она красива. Как независима и величественна её суть. Её движение и сила. Её зовут Силин, потому что вверх по течению она очень быстрая. Она даёт нам жизнь. И не только нам. Учись это ценить.
- Да. Я буду.
Они смотрели на реку. Смотрели, как в ней отражались звёзды, и их уносило слабым течением, как тихо опускался на её поверхность еле ощутимые пылинки снега. Вдруг раздался треск, и с шелестящим шумом, жалобно постанывая, в воду повалилось нависшее над рекой дерево. Глухой плеск, похожий на вой пламени, разнёсся по степи. Опавшая часть дерева осталась торчать в воде, разрезая тонкую поверхность реки надвое.
- Огооо, - тихо протянул Адан. - Видел, как было красиво, пап?
Тайга не ответил. Всё смотрел на сломленное древо, омываемое рекой. Это незначительное и естественное событие, а так же реакция сына, встревожили его. Беспокойство нарастало, чем дольше он смотрел на рябь, образующуюся у ствола. Его переживания передались сыну.
- Давай вернёмся. - попросил Адан.
Тайга не посмотрел на сына. Молча развернул его за плечо, и еле оторвав взгляд от воды, пошёл за ним.
Круг
- Что там был за шум? - спросил Ветран.
- Дерево упало в реку. - сухо ответил Тайга, присаживаясь с сыном у костра.
- Всё в порядке? - капитан заметил его встревоженный вид.
- М? Да. Да, всё хорошо.
- Птаха тут наготовил вкуснятины, как всегда. Кушайте.
Адан поспешно достал миски, зачерпнул из котелка похлёбки, протянул отцу, затем зачерпнул свою миску. Втянул носом поднимающийся от еды пар.
- Вкуснятина. - протянул он и собрался было есть.
- Эй, парень. - шикнул Птаха.
- Да?
- Не хвали еду, пока не попробовал.
Адан растерялся.
- Она может оказаться ядовитой.
- Птаха. - стрельнул глазами на него Тайга, затем ткнул сына в бок. - Ешь.
- Я не запугиваю. Я к тому, что не надо хвалить раньше времени. Ничего не надо хвалить раньше времени. Ты ешь, птенец. Это ж я готовил. Съедобно уж точно получилось. Но не всю еду в твоей жизни тебе буду готовить я. Ха.
- Птаха готовит отменно. Это точно, Адан. - покивал Ветран. - Он у нас за повара. Даже, когда в одном бою был ранен, всё равно сам готовил, никого не подпускал. Говорит, вовек не хочу пробовать, что Каэтсу приготовит.
- Так он ведь даже птицу мечом нарезать будет. Он им и в котелке мешать начнёт, дай ему волю. А к еде надо с уважением, с любовью.
- Ты еду ценишь больше, чем людей.
- Есть такое. Просто в жизни есть вещи помимо...
- Очень вкусно. - вставил Адан.
- Ага, спасибо. Есть вещи помимо поединков. Нужно посвящать себя им. Вон, Тайга, весь в семье. Скоро всю семью на поединки таскать будет.
- Не язви. - бросил Тайга.
- Да ладно тебе. Я же не Тайрин.
- Птаха...
- А что Птаха? Что? Она заставила тебя взять с собой сына, чтобы он своим присутствием был тебе вечным упрёком. Ей нужно постоянство. А ты, сегодня есть, завтра валяешься в снегу, как сынишка вождя.
- Это не твоё дело. И больше не говори об этом при моём сыне.
- Серый, Птаха. Успокойтесь. - ввязался Ветран. - Обсудим это потом. Если ты считаешь, что это стоит обсуждения, Птаха, мы тебя выслушаем. Но не сейчас. Не при ребёнке.
Тот пожал плечами.
- Ладно. Расслабьтесь, чего вы? - он помолчал немного раскачиваясь взад вперёд. - Чем вы занимались, если бы не были смертниками? Вы когда-нибудь думали об этом?
Да. - ответил не сразу Ветран. Все опасались начинать беседу с Птахой, тот словно пытался вывести кого-нибудь из себя.
- И чем же?
- Поэзией (Птаха хохотнул), конечно. Слово сильнее любого оружия. Нужно только придать ему правильную форму. Это, как заточить клинок, или даже вовсе выковать его. Правда, если честно, я очень рад, что я ваш капитан. Здесь люди, которых я уважаю, для меня это честь быть вашим капитаном.
Никто ничего не сказал по этому поводу. Лишь Каэтсу странно взглянул на Каэля.
- А ты, Тайга? Чем бы хотел заниматься?
- Я всегда мечтал научиться резьбе по кости и дереву. - доедая, ответил он. - Было вкусно, спасибо.
- Ага. Резьба?
- Да. Делал бы всякие красивые фигурки, игрушки для Ив. Столы, стулья, посуду, - повертел миской для наглядности. - Может и строить бы научился даже. Свой дом построить хочу. Свой. Сколько у мужиков учился, всё как-то не получается. Руки кривые, это точно. - последние слова он словно процитировал.
- Что ж, неплохо совсем. Всяко лучше стишков.
- Это просто не для твоего ума. - заметил Ветран. - Тебе бы чего хотелось?
- Я бы, братцы, посвятил себя только еде. Охотился бы, и готовил по-всякому.
- Тебе не для кого готовить. - заметил капитан.
- Пффф, это дело с нашим бабьём решить просто. Тебе ли не знать, капитан? К тебе любая ластится, как ты в город возвращаешься. Ты и лицом вышел на это дело. Я тоже не промах, согласен. Но поселись я один, чуть вдалеке он Атанара, ко мне бы очереди выстраивались в койку погреться куда больше, чем сейчас. И не потому, что я из великой четвёрки. А потому что прокормить могу запросто, да ещё и вкусно. Охотник я среди вас самый лучший к тому же.
- Ну всё-всё. Нам всё понятно с тобой. - остановил его жестом руки Ветран.
- То-то же. Эй, мелкий. Ты чем заниматься хочешь? В папаню пойдёшь ножичком махать? - не обращая внимания на тяжёлый взгляд Тайга, говорил Птаха.
Взгляды четырёх мужчин обратились к Адану. Тот растерялся от такого внимания. От острых глаз Каэтсу он даже хотел бы спрятаться.
- Нет, я хочу изучать птиц.
- Чтооо? - издевательски протянул Птаха.
- Ты аккуратнее с ним. - кивнул на мальчика Ветран. - Станешь для него ручной птахой ещё.
Все вновь засмеялись. Птаха поддержал веселье, но был уязвлён.
- Птиц он хочет изучать. - махнул он на юношу рукой. - Чушь. Вот ты, Каэтсу, скажи, посоветуй мальцу дело достойное.
Суровый воин обвёл взглядом всю компанию.
- Слушать ветер.
Каэтсу имел в виду музыку. Все знали о его любви к этому искусству.
Птаха обречённо опустил глаза.
- Неужели нельзя сказать просто, без всей этой поэтичности.
- Может, сыграем? - предложи Ветран.
- На шум сбежится вся округа разбойников.
- Ну уж. Думаешь, кому-то захочется связываться с четвёркой?
- Ха!
Каэтсу достал хааси - небольшой деревянный духовой инструмент, похожий на дудочку. Затянул протяжно грустную ноту. Скоро простую мелодию подхватил Тайга, рисуя на её фоне музыкальные сполохи. Мягкие удары бубна Птахи указали ритм, голосом он завёл бессловесную песнь. Ветран присоединился последним с маленьким пятиструнным инструментом. Неуверенно поведя рукой по грифу, он нашёл нужное положение, начал легонько пощупывать струны правой рукой. И когда мелодия сложилась, тихо запел:
Я слышу плач,
Его разносит ветер.
Живые вспоминают о некогда живых,
О времени, утраченном навеки,
О брате, что пошёл против таких же братьев
И об Отце, что покарал детей своих.
Пока музыка затихала, отскакивая эхом от далёких гор и холодных звёзд, все смотрели на небо. Пусто. Лишь слышно, как в ночной тишине неумолимо движется воздушный массив, медленно подминая под себя горы, деревья, реки.
- Папа, я устал.
- Ложись. Голову мне на колено, вот сюда. Молодец. Давай, отдыхай.
- Может сыграем что-то подходящее... к ночи? - предложил Птаха.
- Колыбельную?
- Да, Ветран. Парни?
- Согласен. - ответил Тайга.
Каэтсу молча кивнул.
И они затянули нежную, качающую, как материнские руки, мелодию. Ветран вновь запел, склонив голову над инструментом: