Питер начался внезапно. Вот только что тянулись вдоль дороги унылые осенние скелеты деревьев, а стоило переехать длиннющий мост, и вокруг оказался город. Дождь молотил по крыше, навевал сон и тоску. Росс монотонно стучал копытами по выщербленному неровному асфальту. Иногда резкий порыв ветра вдруг ударял в деревянную стенку и тогда фургон опасно кренился. Казалось, он вот-вот опрокинется набок. Его обитателей, похоже, это не беспокоило. Место возницы пустовало. Никто не следил за дорогой, не понукал неспешно вышагивающего дино-коня, не всматривался вдаль...
Чудик соскочил с лежанки, покидая уютное, нагретое местечко в ногах хозяина и лапой толкнул дверь. Брякнул крючок.
- Ми-я-ау!
- Чего тебе?
- Дверь открой коту. Не видишь, он выйти хочет.
- Ну так сама и открой, - огрызнулся Олежка.
Лика отвернулась лицом к стене. Мальчик несколько мгновений сверлил злобным взглядом узкую спину, потом нехотя выполз из-под теплого спальника.
- Иди, давай, - в щель ворвался холодный, сырой воздух и Олег передернулся. - Не потеряйся.
Кот одарил хозяина взглядом, исполненным бесконечного терпения - мол, что взять с этих бестолковых человеков - и уселся на пороге, не давая закрыть дверь.
- Ты чего? Давай-ка или туда или сюда! - возмутился Олежка. - Холодно же!
- Мяу!
- О-о-о, блин! Ну, хорошо-хорошо, иду!
Он надел куртку, тщательно застегнулся и, заранее ежась, вылез на заднюю площадку. Остатки вчерашнего костра, еще не сдутые ветром, сиротливо чернели на большом железном листе. Рядом стоял полупустой котелок с остатками ужина и две грязные миски. Олег поморщился и ногой спихнул посуду с площадки.
Кот тем временем отправился вперед по узкой дощечке, опоясывающей фургон. Олежке ничего не оставалось, как последовать за питомцем. Опыт предыдущего общения с Чудиком говорил, что к его мнению лучше прислушиваться.
К тому моменту, когда мальчик добрался до сиденья, фургон как раз въехал на самую высокую точку моста. Олежка замер, забыв опуститься на скамейку. Впереди и чуть внизу расстилался город. Укутанный серой, расплывчатой пеленой дождя, он казался миражом, мороком, порождением больного воображения. Размытые контуры зданий, разделенные прямыми, уходящими вдаль лентами улиц терялись в вязком мареве. Не было видно следов разрушений, запустения, хаоса. Казалось, из тумана медленно проступает город-призрак. Ненадолго - только чтобы поглотить случайных путников и опять скрыться в безвременье.
- Лика! Ли-ик! Иди сюда!
- Зачем?
- Иди, сама увидишь!
Когда девушка появилась из-за края фургона, Олежка невольно отвел глаза. Выглядела она ужасно. Когда-то роскошные светлые кудри свалялись и неопрятными сосульками обрамляли бледное лицо с запавшими покрасневшими глазами, обведенными темными полукружьями. Искусанные губы потрескались, от носа к уголкам рта залегли две скорбные складки. Казалось, с того момента, как они покинули разоренную, захваченную хищниками Москву, прошло не пара недель, а несколько тяжелых, полных лишений и горя лет.
- Чего тебе? - хрипло спросила Лика.
- Петербург! - Олег попытался улыбнуться.
- И что? Кто там - лисы, медведи? Хомячки? Чего мы вообще сюда тащились...
- Лика! - укоризненно воскликнул Олежка.
- Чего - Лика? Я уже восемнадцать лет Лика и что?!
- Да брось! Может, там есть выжившие!
- Ага, с чего бы это? - проворчала девушка.
Однако забираться обратно в фургон не стала, а уселась рядом с Олегом, сутулясь и пряча нос в воротник куртки.
Сначала вдоль Московского шоссе долго тянулись угрюмые промышленные районы. Потом справа появились жилые дома. Слева был парк, почему-то неприятно напоминавший проклятый волшебный лес - то ли густотой, то ли неопрятностью. Олежка старался не смотреть в его сторону. Впрочем, разглядывание заброшенных домов с облупившимися стенами и затянутыми бурым осенним плющом первыми этажами тоже не поднимало настроение.
Выехали на большую площадь. Серо-коричневый обелиск уныло торчал на фоне блеклого неба. Вытесанные из камня фигуры до отвращения походили на живых людей, застывших по чьей-то нелепой прихоти. Тишина среди широких проспектов, высотных зданий и припаркованных машин пугала, заставляла нервно оглядываться по сторонам. Изредка налетал порыв ветра, черные веники деревьев принимались стонать, клониться в одну сторону. С негромким шорохом носились по асфальту сухие, перекрученные листья, собираясь в печальные смерчи и тут же распадаясь. И опять все затихало, замирало, превращалось в памятник ушедшим временам.
Олежка почувствовал, что еще немного, и он не выдержит этой кладбищенской тишины, сводящего с ума бесплотного шелеста, редких отдаленных скрипов и стонов распадающихся зданий. Он схватил вожжи, чтобы поторопить Росинанта - зная, что это бесполезно, но пытась хоть имитацией действия разорвать затягивающую пустоту...
- Стоять! Это что еще за чудо-юдо?
Путники одновременно повернулись и уставились в дуло направленного на них ружья. Мужик, уверенно держащий оружие двумя руками, выглядел древним, как Мафусаил, но глаза из-под седых кустистых бровей смотрели пронзительно и настороженно.
- Ага! - почему-то с удовлетворением произнес он. - Как же вы выбрались-то, ребятки? Нехорошо от папочки бегать! Ну-ка, поехали домой!
В голове у Олега образовалась звенящая пустота в которой бегала по кругу одна горькая мысль: "Псих!". Похоже, Лика быстро пришла к такому же выводу, поскольку спорить со стариком не стала. Она подобралась и, как показалось Олегу, немного вынырнула из поглотившей ее депрессии.
Дедуля тем временем, не обращая внимания на молчащих ребят, двинулся куда-то вбок, в узкий, тесно заставленный машинами переулок. На ходу он обернулся, смешно причмокнул губами и Росс послушно потянул фургон следом за сутулой фигурой.
- Что делать будем? - шепотом спросил Олежка.
- У него ружье, - так же тихо отозвалась Лика. - Надо подождать. Может, будет шанс...
Договорить она не успела. Старикан остановился и уставился на путников. После долгой паузы он врастяжку проговорил:
- Вы чего там шепчетесь? Опять удрать хотите? Так это зря. Некуда бежать-то, ребятки. Чего вам у Тимурыча-то не живется? Все условия вам создали, нет ведь - надо бегать! Тьфу! Одно слово - молодежь!
- Извините, - промямлил Олежка. - Вы вообще о чем говорите? Какие условия? Какой Петрович?
- Тимурыч, - машинально поправил дед. - Погоди-ка... Так вы что - не наши что ли? Не из лаборатории? А откуда? Ведь дети же! Та-ак... Сидите-ка, ребятки, смирно - по-любому надо к Тимурычу ехать. Он - голова! Разберется, небось, что к чему. А ну шагай живее, скотина непонятная!
К удивлению Олега, Росс заметно прибавил шаг. Заинтригованные ребята больше не строили планы побега. Происходило что-то непонятное, но человек, встретившийся им в опустевшем городе, больше не казался психом, скорее жертвой недоразумения. И он явно не был опасен. К тому же, разве не этого и хотели несчастные гости из прошлого - встретиться с выжившими?
Ехать пришлось довольно долго. Неутомимый проводник топал впереди. Когда Олежка, помня про почтенный возраст нового знакомого, предложил ему присесть, дед только хмыкнул и мотнул головой. Тогда Лика попыталась разговорить старика.
- Скажите, а у вас тут животных всяких опасных нету? Типа, волков, там...
- Чего им тут делать? - удивился дед. - Животные - они в лесу. А город им на что?
- Не знаю... - протянула Лика. - Мы просто в Москве были. Там... волки.
- В смысле?
- Живут. Они там всех... съели.
- О как! - удивился дедуля. - А вы как же выбрались?
- Повезло, - неохотно ответил Олег вместо подруги.
- Бывает... - философски отозвался дед. - А в Москву вас откуда занесло?
- Издалека, - отрезал Олежка. - Долго нам еще ехать до твоего Петровича?
- Хм... - усмехнулся старик. - Ладно. Не хочешь - не говори. Пусть Тимурыч с тобой разбирается. Мое дело маленькое. Я и так из-за вас пустой приду.
- Что значит - пустой? - тут же влезла Лика.
- То... Я за едой ходил. Только вот на вас наткнулся почти сразу. Вблизи базы-то все уж давно подъедено. С каждым разом все дальше приходится забираться. Хорошо хоть, запасов - на несколько лет еще. А то пришлось бы нам не наукой заниматься, а в поле пахать. О, пришли!
Ребята с интересом уставились на мрачное здание, покрытое облупившейся розовой краской. Скучный, казенный фасад, ряды одинаковых окон без балконов, небольшой дворик, в центре которого торчит скелет детской горки.
- Что это? - поинтересовалась Лика.
- Больница, - охотно пояснил дед. - Бывшая Педиатрическая. Да и теперь тоже, - он невесело улыбнулся, - почти...
- Как это - почти?
- Да вот так, - вздохнул старик. - Ладно, пошли.
Олег первым спрыгнул с сиденья и потянулся, разминая затекшую спину. Лика же скользнула вдоль борта и скрылась в фургоне. Когда она, спустя несколько минут, спустилась на землю, девушку было не узнать. Волосы оказались аккуратно зачесаны в хвост, на щеках появился слабый румянец, а в глазах - интерес к жизни. Олежка довольно хмыкнул и подумал, что уже за одно это превращение благодарен неведомому Тимурычу.
Путники долго плутали по извилистым коридорам. Внутри здания оказалось неожиданно много народу. В бывших больничных палатах жили люди - где-то гудел огонь в маленькой газовой плитке, где-то азартно шлепали по столу карты и раздавались веселые возгласы.
Появление Олега и Лики не осталось незамеченным. Обитатели больницы - одни старики - высовывались из своих комнатушек, провожали троицу заинтересованными взглядами, негромко переговаривались. Дедуля-проводник невозмутимо шагал вперед, но на лице у него проступило выражение гордости, как у охотника, вернувшегося со славной добычей.
Наконец, он приглашающее распахнул тяжелую, обитую железом дверь и ребята очутились в небольшом помещении, тесно заставленном какими-то приборами и агрегатами. При виде мерцающих экранов и подрагивающих стрелок, Олег вдруг вспомнил Генку и почувствовал, как сжалось горло.
- Тимурыч! - осторожно позвал дед.
Грузный мужчина, склонившийся над одним из тихо жужжащих ящиков в дальнем углу комнаты, неторопливо обернулся. С широкого, изрезанного морщинами лица на посетителей смотрели маленькие, глубоко посаженные глазки. Мясистый нос, весь в красных прожилках, шевельнулся, седые кустистые брови поползли вверх.
- Чего тебе, Игореша? - густым басом спросил мужик.
- Вот, смотри, кого нашел. Я сначала подумал - это твои питомцы сбежали. Да, вроде, нет. Не знают ничего, говорят...
- Что? - мужчина - нет, теперь Олежка видел, что это тоже старик - шагнул к ним, вытирая руки полой когда-то белого халата. - Та-ак... Кто тут у нас?.. Давайте знакомиться, гости дорогие! Ну-ка...
Он замер в двух шагах от ребят. Болезненно нахмурился, прищурил глаза, со странным интересом всматриваясь в лицо Олега. Парень невольно отступил на шаг и с трудом удержался от того, чтобы не кинуться бежать. Повисла долгая пауза.
- В чем дело-то? - через силу выдавил Олежка. Ему было страшно. До обморока. До головокружения, до тошноты. Он чувствовал, что происходит нечто странное и невозможное, но не мог понять что. Впрочем, после всего, что уже случилось, приятных сюрпризов он не ждал.
- Олег, - еще раз, словно пробуя, как это звучит, повторил грузный. - Олег! Синцов! Я же... Это же я! Валерка! Малютин! Гном!
- Чего-о? - Олежка понял, что сейчас и в самом деле грохнется в обморок.
-...а потом мы вообще не знали, что дальше делать. И просто поехали. Так получилось, что в Петербург. То есть, скорее, мы мимо планировали, - Олежка глянул на Лику и быстро поправился: - Я планировал. Она вообще ничего не хотела.
- Да, занятная история... - Валерий Тимурович вздохнул и откинулся на стуле - мебель жалобно скрипнула. - Значит, в Москве все кончено... Жаль. Мы с ними поддерживали отношения. Они там тоже работали над возрождением. Значит, не судьба...
- Подождите... То есть, подожди... - перебил Олег.
- Слушай, я вижу - тебе некомфортно со мной. Все понятно - ты прежний а я, - Валерий Тимурович невесело усмехнулся, - старикан какой-то. Давай, знаешь как - на "вы", но по имени. Годится?
- Я постараюсь, - смутился Олежка. Бывший приятель был прав - увидеть в грузном, седом дядьке прежнего Гнома никак не получалось. - А у... вас-то как все было? Почему вы здесь? И чем занимаетесь?
- Да, моя история подлиннее твоей будет... Впрочем, про эпидемию ты знаешь, так что меньше объяснять придется. Когда ты пропал - вся ваша группа пропала - ко мне приезжали эти. черные. Не только ко мне - к родителям твоим, да вообще всех знакомых опрашивали. Не знаю уж, что они думали, но искали тебя долго. Потом как-то успокоились. А я ведь еще до этого с Гришей сошелся. Помнишь такого?
Олежка кивнул.
- Вот... Он оказался парень-то умный. И интересный, между прочим.
- Да я это еще в квартире у него понял, - заявил Олег. - Только он все какую-то чушь нес. Что ударить никого не может, про глаза, которые смотрят... Бред!
- Не бред, - возразил Гном. - Просто он пацифист. Был... Да уж, как нам его пришлось в смутные годы защищать - это отдельная история. Тогда выживать надо было, стрелять первым, а он... Ладно, проехали. Нету Гриши уже. Пять лет, как. В общем, тогда мы с ним так до конца школы и дружили. Потом вместе поступили сюда - в Педиатрическую академию. Выучились, работали тоже вместе. А потом пришел "FD".
- Да я знаю, - спокойно отозвался Гном. - Я же с первого дня с этим вирусом работал. Еще когда мы верили, что можно что-то сделать... Кого-то спасти. Знаешь, я столько раз за эти годы мечтал встретить тебя. И... не знаю. Сначала - убить. Потом остыл, понял, что виноваты, по большому счету, военные - те, что экспериментировали с вирусом. Или уроды эти, которые его выпустили. А ты... Мы же были просто детьми. Мальчишками. Впрочем, - он невесело усмехнулся, - ты им и остался. В отличие от меня.
Лика, до сих пор не проронившая ни слова, несколько раз моргнула, потерла лоб. Подняла на Олега глаза, в которых плескалась такая боль, что он не выдержал и отвернулся:
- Так это... ты? Это та самая болезнь, про которую ты рассказывал?
Он кивнул, не поворачиваясь. Лика зажала рот руками, всхлипнула и вдруг... обняла напряженные, закаменевшие плечи приятеля. Олежка вздрогнул и разрыдался.
- Я не знал... Если бы я... Все из-за меня... Но как?.. Что я могу?..
- Перестань! - она почти кричала. Целовала мокрые, уворачивающиеся щеки, пыталась заглянуть в глаза: - Ты не знал! Ты не мог... Не виноват... Господи...
- А кто?! - Олежка вырвался и тоже закричал: - Кто виноват?! Они все... умерли! Все - мама, Ника, тетя Женя... Все... И только я...
- Только ты можешь все исправить, - негромко сказал Валерий Тимурович.
- Что?..
- Покажи-ка мне ту записку.
Олег полез в карман и достал смятый, потертый на сгибах листок. Гном расправил его, положил на стол, придавил широкой ладонью.
- Она писала тебе. Только тебе. "Исправь все". Значит...
- Значит - ты можешь что-то сделать! - перебила Лика. - Можешь! Надо только...
- Только понять что, - закончил Валера.
Вспышка эмоций унесла последние силы, и Олежка почувствовал, что засыпает. Груз, лежащий у него на душе с того момента, как была прочитана тетрадь умершего журналиста, исчез. Впервые за много дней он мог дышать свободно. Чувство вины, страх, стыд, злость на себя - все это сгорело в крике, смылось слезами. А главное, Лика не отвернулась от него.
В тарелке давно остыла крупитчатая, сахарная на разломе картошка. Сводящий с ума аромат тушеного мяса с густой подливкой почти испарился. Сколько они не видели нормальной еды? С прошлой жизни. Олежка выпил третью кружку молока и спросил, еле ворочая языком:
- А это... откуда?
- Да у нас тут хозяйство имеется, - улыбнулся Гном. - Парк недалеко большой. Так мы там коров, свиней держим. Больничную территорию, опять же, под огород приспособили.
- Слушай... те. А нам теперь...
- Вам теперь отдыхать надо, - строго заявил Валера. - А то ты сейчас в тарелке заснешь. Давайте-ка вас куда-нибудь определим...
Он высунулся в коридор, крикнул:
- Эй! Кто-нибудь! О! Игореша! Слушай, посели ребят... Где у нас свободно? Да хоть в седьмую. Лады?
Вернулся, тяжело опустился на стул. Помолчал и устало сказал:
- Отдыхайте, ребятки. Завтра будем думать, что дальше.
Седьмая палата не поражала роскошью. Впрочем, как и другие жилища последних людей. Две кровати - больничные, железные - тумбочка, стол, пара стульев и небольшой шкаф. Олежка упал на койку у окна и уже закрыл глаза, когда Лика потрясла его за плечо:
- Олег! Проснись! Послушай меня!
Мальчик с трудом вынырнул из вязкой клубящейся темноты:
- Чего?
- Он врет!
- Кто?
- Твой этот... Гном.
- Чего-о?
- Тише!
Лика беспокойно покосилась на приоткрытую дверь. Подошла, выглянула в коридор и плотно прикрыла створку. Села рядом с Олегом и зашептала ему прямо в ухо, щекоча дыханием:
- Этот Валерий Тимурович что-то недоговаривает. Или врет. Сначала все было нормально. А потом он стал... Не такой.
- Да ладно тебе! - возмутился Олежка, просыпаясь. - Это же Гном! Ну, то есть... Старый, конечно. Но все равно! Он мой друг!
- Был, - негромко сказала Лика.
- Слушай, ну какой смысл ему нам врать? Какой от нас толк? А шанс все исправить... Может, действительно он есть? И Валера нам поможет! Лик, это же люди! Понимаешь - люди! Мы столько их искали! Мы... Я думал, уже все! А тут... Нет! - он решительно помотал головой. - Ты ошибаешься!
- Да? - Лика закусила губу и уставилась в окно. - Хорошо бы...
Следующие несколько дней прошли в ожидании. Валера постоянно был занят и поговорить никак не удавалось. Ребята бродили по территории больницы, сидели в своей комнате, даже один раз выбрались в город. Вылазка эта оставили впечатление настолько гнетущее, что больше такого желания не возникало. Вначале гости из прошлого подолгу рассуждали о возможном спасении, лихорадочно искали возможность применить Олежкины способности для исправления ситуации... Потом эти разговоры сошли на нет.
Олег сидел на подоконнике, подтянув колени к подбородку и отрешенно разглядывая меняющийся узор, созданный на стекле бегущими каплями. Второй день шел дождь. Второй день в палате номер семь царила унылая, вязкая тишина, прерываемая лишь редкими дежурными фразами: "Передай, пожалуйста..." или "Сколько времени?". Когда скрипнула дверь, и на пороге возник Валера, Олежка не сразу очнулся от ставшего привычным состояния полудремы.
- Здравствуйте, ребятки! - жизнерадостно пробасил бывший одноклассник. - Как вы тут?
- Фигово, - честно ответил Олег.
- А что так? Проблемы? Обижает кто? Голодаете?
Олег сполз с подоконника, бросил быстрый взгляд на Лику. Она отрицательно качнула головой: "Не верю". Мальчик вздохнул и приблизился к Валере.
- Валерий Тимурович, мы... Я хочу спросить...
- Да-да?
На широком, морщинистом лице было написано участливое внимание. Олежка смутился. Бывший друг был таким искренним, заботливым, добрым. Сейчас, глядя в его усталые, покрасневшие глаза, Олег подумал, что Лика ведь может и ошибаться. Или неверно истолковать что-то совсем невинное. Может, Гном просто не говорит им обо всех трудностях и опасностях, с которыми приходится сталкиваться выжившим. А Ликино чутье трактует это умолчание, как обман.
Олежка вздохнул и сказал совсем не то, что собирался:
- Спасибо, у нас все в порядке. - За спиной демонстративно вздохнула Лика. - Только...
- Что?
- Почему мы ничего не делаем? Надо же решать... Нужно что-то придумывать! Время идет, а мы просто сидим тут, как... - Олежка запнулся, но все-таки закончил: - Как в клетке.
- Почему же - в клетке? - удивился Валера. - Вас же ни в чем не ограничивают, ведь так? Можете гулять сколько угодно...
- Дело не в этом, - перебил Олег. - Мы же говорили тогда, что я могу что-то изменить, исправить. Значит, надо придумать, что! А вы куда-то исчезли! Мы пытались сами, но... Мы просто дети.
- Дети, - задумчиво повторил Валерий Тимурович. - Знаешь, Олег, давай-ка прогуляемся, а? Девушка не будет возражать?
Не дожидаясь ответа, он шагнул в коридор и поманил Олежку за собой. В молчании они дошли до лестницы, спустились на несколько пролетов и остановились перед массивной железной дверью. Валера один за другим открыл три висячих кодовых замка и потянул на себя тяжелую створку. Остановился.
- О том, что находится за этой дверью, - медленно сказал он, - знают, кроме меня, всего несколько человек. Я надеюсь, не надо говорить о... сохранении тайны?
Олежка кивнул.
- Хорошо. Пошли.
Оказавшись в узком тамбуре, Валера тщательно запер дверь - с этой стороны на ней висели два замка и только после этого распахнул вторую - простую деревянную. Олег шагнул следом за ученым и остолбенел. Просторный холл, залитый ярким светом множества ламп, словно перенесся сюда из благополучного прошлого. Веселые рисунки на стенах, мягкие кресла, пушистый ковер под ногами, цветы в больших кадках. Больше всего это место походило на приемный покой дорогой детской клиники. Олежка несколько раз растерянно моргнул и вопросительно посмотрел на Гнома. Лицо старика удивительным образом изменилось - вместо застарелой усталости и озабоченности, на нем проступила мягкая, неуверенная нежность.
Сбоку прозвучали голоса, Олег обернулся и остолбенел во второй раз - на тумбочке в углу стоял телевизор. Работающий. На экране неутомимый кот гонялся за юрким мышонком.
- Опять забыли выключить, - ласково проворчал Валера, взял с ближайшего кресла пульт и направил его на телевизор. Экран погас. Теперь Олежка разглядел в углублении плоский серебристый чемоданчик ДВД-плеера. Пока мальчик безмолвно открывал и закрывал рот, Валерий Тимурович нагнулся и кряхтя снял ботинки. В носках прошел к дальней стене, в которой белела простая офисная дверь. Обернулся, махнул рукой:
- Иди сюда.
Олег неловко освободился от обуви и, чувствуя, как ступни погружаются в густой ворс, подошел к бывшему другу. Дверь бесшумно открылась...
- Дядя Валера!
- Ура, Валерий Тимурович пришел!
- Дядя Валера, смотри, мы тут вот чего придумали!..
- Ой, а кто это?
- Дяденька, вы кто?
Олежка понял, что сейчас потеряет сознание. Этого не могло быть. Это все сон. Он слишком сильно хотел все исправить и сошел с ума. У него галлюцинации. Он зажмурился. Несколько раз глубоко вдохнул. Осторожно открыл глаза. В светлой комнате по-прежнему находились девочки. Пестрые футболки, челки, косички, треники, юбочки. Улыбки, звонкие голоса, смех.
Перед глазами все плыло, и он никак не мог понять, сколько же их здесь. Казалось, что много, очень много. Они сидели на аккуратно застеленных кроватях, нетерпеливо подпрыгивали перед Валерой. Совали ему какие-то рисунки, поделки, рассказывали что-то - одновременно и очень громко, перебивая друг друга. Им было от десяти до тринадцати лет на вид.
- Та-ак, мартышки, - голос мужчины легко перекрыл радостный гвалт. - Я ненадолго. Просто зашел познакомить вас с Олегом. Он хороший. Он будет вашим другом.
- Ой! Дядя Олег, а вы с нами поиграете?
- А вы откуда взялись?
- Меня Маша зовут...
- Смотрите, дядя Олег, у меня заколка новая, мне Игорь принес! Правда, красивая?
Олежка растянул губы в улыбке. Ноги подгибались, в ушах звенело, в голове как будто дул сильный ветер. Валера озабоченно взглянул на мальчика и пробасил:
- Ну, все, красавицы, пора нам. Дядя Олег скоро еще придет. Ведите себя хорошо, ладно.
Нестройный хор детских голосов заверил его, что так и будет и дверь наконец-то закрылась, отсекая этот сон наяву. Олежка упал на диванчик, откинул голову на спинку и закрыл глаза. Не было сил спрашивать, пытаться осознать, понять.
- Что это? - с трудом ворочая языком. Спросил Олег.
- Это, дружок, наука. Видишь ли, я... Слушай, давай-ка, пойдем отсюда. Поговорим в другом месте. А то девчонки скоро из комнат вылезут, не дадут спокойно посидеть.
На площадке второго этажа Валерий Тимурович присел на подоконник, вытащил из кармана мятую пачку и бережно извлек из нее сигарету. Прикурил, выдохнул дым, блаженно прикрыл глаза. Олежка смотрел на сгущающиеся за окном сумерки и молчал.
- Эх, - вздохнул Гном, - сигарет почти не найти теперь. Хорошо, ребята, если достанут, мне приносят. Иногда можно побаловаться.
Он опять затянулся. Олег, не глядя на бывшего друга, глухо спросил:
- Что это значит?
- Что?.. Сигареты, говорю...
- Нет. Там. Ты что - клонировал их? - Олег не заметил, что, впервые с момента встречи, обратился к приятелю на ты.
- Да нет, - усмехнулся Валера. - Зачем - клонировал... Видишь ли, Олег, я ведь ученый. Серьезный ученый. Да-а... Если бы не ты, у меня большое будущее было бы. А так... Одно только настоящее.
- Значит, ты все-таки, не простил меня, - это не был вопрос.
- Простил?.. - Валера повертел перед лицом сигарету, догоревшую до самого фильтра, с сожалением затушил окурок и посмотрел на Олежку. - Я не Господь Бог, чтобы прощать, - жестко сказал он. - Что сделано, то сделано. Все, что мы может теперь - попытаться спасти человечество. Как ни пафосно это звучит.
- Так я же об этом и...
- Нет. Твои способности здесь не помогут. Ты что - можешь создать несколько миллионов людей? Настоящих, правильных людей, а не таких, как твой... конь.
- Не знаю, - Олежка шмыгнул носом. - Но что же...
- Я тебе скажу, что. Эти девочки - наше будущее. Вернее, ваше будущее. Мне-то уже недолго осталось. Я всю свою жизнь посвятил этому проекту. Я - слышишь, я! - создал искусственную матку. Я смог произвести оплодотворение в лабораторных условиях, подсадить эмбрионы и вырастить их! Я посеял зерна будущей цивилизации!
Широкое лицо Валеры раскраснелось, он вскочил с подоконника и принялся расхаживать по лестничной клетке. Олежка следил за странным воодушевлением старика с тревогой.
- Подожди, но при чем здесь я? Ведь в записке было сказано...
- Именно! - Гном торжествующе воздел палец. - Именно ты! Дело в том, что во всем этом есть одна большая проблема...
- Какая?
- Эти девочки - прелесть, правда? Они такие... Чистые, юные, светлые. Я держу все это в тайне, потому что не хочу выпускать их в этот - новый - мир. Пусть новое человечество начнет с чистого листа. Без грязи, убийств, пошлости...
- Но сколько же можно скрывать?..
- Во-о-от... - Валера опять потряс перед Олежкиным носом толстым пальцем.
Выражение лица у него сделалось заговорщицким. Олег вдруг подумал, что ученый не вполне здоров психически.
- Одна проблема, - повторил Гном. - Мы все слишком стары. Я не учел этого. Слишком долго я был зациклен на достижении своей цели. А когда победа была у меня в руках, понял, что упустил один ма-а-аленький момент. Некому стать отцом новой расы. А тут вы - сюрприз! И, знаешь, ты прекрасно подходишь на эту роль. Молодой, здоровый, способный... Кстати, как знать, может твои способности передадутся по наследству и люди будущего станут совсем другими, не такими, как мы? Они будут изменять мир по своему желанию. Но осторожно, разумно... по-ло-жи-тель-но. И уж конечно, не будут создавать смертельные вирусы!
Пока Валера произносил эту пламенную речь, Олежка отчаянно пытался взять себя в руки. Слишком много всего. Все-таки, Лика была права - бывший друг врал. В том, что не держит зла на Олега. В том, что верит в его способность все исправить. И в том, для чего ему нужен мальчик. Не для того, чтобы совместно найти выход, нет. В качестве самца! Да он же безумен! Новая раса! Люди будущего! Десяток девчонок - совсем еще детей - и один подросток - это основатели новой цивилизации?!
Олег с трудом взял себя в руки и, стараясь говорить спокойно, спросил:
- Ты серьезно?
- Что? Ты о чем? - Валера осекся на полуслове и взглянул на мальчика с недоумением, как внезапно разбуженный человек.
- Это все, - Олежка сделал неопределенный жест. - Люди будущего... Чистые, светлые, добрые... Девчонки эти... Я... Ты всерьез хочешь чтобы я...
- Ах вот, что тебя смущает, - рассмеялся Валера. - Ну, не прямо сейчас. Они еще дети. Нет, у тебя есть несколько лет, чтобы познакомиться с ними поближе, завоевать их доверие. Любовь. Я надеюсь, что лет десять я еще протяну и буду всячески направлять тебя. Курировать, так сказать. Впрочем, начать можно с твоей подружки, она-то, кажется, достаточно взрослая?
- Нет, - Олег попятился, мотая головой. - Не-е-ет... Нет! Мы уходим! Сейчас же! Я не хочу... Я не собираюсь быть... Осеменителем! Ты... Ты совсем свихнулся! Нет!
- Куда вы пойдете? - как-то даже ласково спросил Гном. - Мир принадлежит животным, дружок. Ты забыл, что видел в Москве? Так повсюду. Здесь их нет - не знаю, почему. Они избегают Питера. Может, правду говорили, что наш город стоит в гиблом месте... Не знаю. Его ни разу не пытались захватить звери. Но там - за чертой - что ждет тебя и твою девочку? Прятаться, вечно бродить по дорогам, искать жалкие крохи пропитания? Ты ведь не умеешь делать еду, не так ли? Я даю тебе шанс. Шанс исправить все, что ты натворил! Так будь же мужчиной, а не испуганным, хнычущим ребенком! Другого пути нет, пойми! Нет! Все кончено!
- Нет, - Олежка повернулся и бросился прочь - бежать отсюда! Скорее, забрать Лику и бежать от этого сумасшедшего старика, от его больного, извращенного будущего!
Железные пальцы вцепились в плечо мальчика.
- Подожди-ка. Мы не договорились. Тебе просто нужно время. Чтобы привыкнуть, осознать... Я дам тебе это время.
Серая, комковатая поверхность каши подернулась пленкой. В ней отражался тусклый огонек лампы. "Как будто масло, - вяло подумало Олежка: - Раньше каша была с маслом. Вкусно. Жаль, что я не могу сделать масло. Желтое, настоящее масло" Мысль ползла, как гусеница по стволу дерева - неторопливо и безостановочно. Почему-то самым важным и обидным сейчас казалось именно отсутствие настоящего масла в каше, и Олег на все лады повторял про себя это слово, мягкое и жирное даже на слух.
Вдруг тарелка исчезла. Это было неприятно - в животе урчало от голода и каша, даже без масла, оставалась весьма привлекательной. Олежка поднял голову, моргая, пошарил глазами по сторонам. Вожделенная еда обнаружилась на другом конце стола. Мальчик протянул руку, но тарелка подпрыгнула, как живая и скрылась из поля зрения. Олежка разочарованно опустил лицо...
- Олег! Олег, ты слышишь меня? Посмотри сюда! - настойчивый голос мешал, отвлекал от важных мыслей про масло и исчезнувшую кашу.
- Посмотри же на меня! - холодные руки схватили мальчика за щеки, заставили поднять голову. - Ты слышишь?
Он кивнул - пусть отвяжутся, оставят в покое, дадут подумать...
- Не спи! Это я, Лика! Нам надо выбираться отсюда!
- Зачем? - язык, кажется, распух и с трудом помещался в пересохшем рту. - Ку... да?
- Не важно куда! Главное - выбраться!
- Что?
- О Господи! Да очнись же ты! - Лика зажмурилась и сильно потерла лицо руками. - Ладно. Извини. Ты не виноват. Это все он.
- Кто он? - тупо спросил Олежка. Он наконец-то смог прогнать образ растопленного кусочка масла и в голове слегка прояснилось.
- Валерии Тимурович, - терпеливо пояснила Лика. - Ты ему нужен. Он не хочет, чтобы мы ушли. Он что-то подмешивает тебе в еду. Нам. Я уже три дня не ем, выбрасываю все. А у тебя так сложно тарелку отобрать, - пожаловалась она.
- Зачем?
- Что - зачем?
- Зачем я ему нужен?
- Ты же сам говорил - девочки-клоны, люди будущего, ты - отец нации. Помнишь?
- Что-то такое... Подожди. Я же отказался!
- Ага, - усмехнулась Лика. - Он как бы согласился с тобой. Попросил еще немного побыть, типа - друг детства, радость общения и все такое. А потом ты стал другой. Сонный все время. Тупой какой-то.
- Чего?
- Вот, я про это и говорю.
Лика вздохнула. Нервно зашагала по комнате. Остановилась у окна, потерла виски, глядя в темноту. Обернулась и требовательно спросила:
- Ты как - соображаешь сейчас? Хоть чуть-чуть?
- Чуть-чуть, вроде да, - неуверенно ответил Олег.
- Тогда давай, думай, как нам убраться отсюда!
Олежка встал с кровати, подошел к двери. В полутемном коридоре одиноко сидел в мягком кресле старик с ружьем. Напротив их палаты.
- Хм...
- А ты думал! Так просто он нас не отпустит! Давай-давай! Просыпайся! Используй свои чудо-способности!
Олежка несколько минут стоял, зажмурившись и сосредоточенно сопя. Открыл глаза, растерянно взглянул на Лику:
- Чего-то не получается... Не могу сосредоточиться. Никак. Туман какой-то в башке.
- Черт! Ладно. Подождем. Ты только не ешь, пожалуйста. Я думаю, действие лекарств пройдет и все получится. Надо просто подождать...
Вокруг лежал снег. Чистый, глубокий, нетронутый. Широкие веера сосновых веток тяжело пригибались под его тяжестью. Иногда один из таких верхних сугробов с негромким шорохом обрушивался вниз. Лика каждый раз вздрагивала и хватала Олежку за рукав пуховика.
Росс-второй бесшумно ступал по снегу копытами, похожими на большие глубокие миски, встряхивал шипастой головой, тоненько посвистывал - волновался. Олежка успокаивающе похлопывал зверя по черно-красному чешуйчатому боку. Чудик, сидевший на плече хозяина - для него снег был слишком глубоким - косился на дино-коня неодобрительно, прижимал серые треугольные уши. Всем было не по себе.
База стояла тихая, безлюдная, нетронутая. Кое-где ровный белый ковер расчерчивали цепочки следов - то ли заячьих, то ли еще какого-то некрупного зверья. Сугробы возле коттеджей доходили до середины окон. Чтобы войти на территорию, пришлось не меньше часа разгребать снежные наносы у ворот и скалывать ледяные наплывы, намертво схватившие широкие железные створки.
Когда они выбрались из лап свихнувшегося Валеры, когда позади осталась обветшалая Педиатрическая больница со свежими проломами в толстых кирпичных стенах, когда затихла вдалеке стрельба и крики преследователей, Лика спросила:
- Куда мы теперь?
В ее глазах, направленных на себя, Олежка увидел новое выражение - страх и... уважение? Впервые за время их совместного путешествия девушка смотрела на него, как на командира, с готовностью безоговорочно принять и выполнить любой приказ.
- На базу, - хрипло ответил Олег и закашлялся - он тяжело дышал открытым ртом и холодный воздух обжигал горло.