Арутюнов Алексей Сергеевич : другие произведения.

Часть вторая. Конец мира (Вне Сна)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Где истина? Беседа в движущемся автомобиле (Вне Сна)
  
  - ...я вообще не улавливаю, как ты связываешь последние события, происходящие в твоей жизни, с тем, что ты что-то не так делаешь или живешь как-то не так. Какая связь между разбитой тачкой и смыслом жизни? Тебе сейчас надо работу новую искать побыстрее, а ты выискиваешь какую-то логику во всем этом.
  Портнов выглядел усталым и старался больше внимания уделять дороге, нежели разговору. Он вел машину неторопливо, так же неторопливо дворники смахивали налетающие на лобовое стекло капли.
  Альберт с Портновым и его женой Викой, сидящей на заднем сидении, возвращались из автосервиса, куда Альберт попросил отвезти его для беседы по поводу восстановления машины и обсуждения сроков этой процедуры. На обратном пути обсуждение сломанного автомобиля плавно перешло в более философское русло.
  Вопросы "о жизни" не находили отклика в Портнове, и Альберт уже решил не навязываться со своими мыслями, как внезапно затухающий разговор поддержала Вика.
  - Для любого человека смысл жизни, в первую очередь, в рождении детей, - после паузы сказала она.
  Альберт повернулся корпусом с пассажирского сидения к Вике, уловив при этом краем глаза быструю ухмылку Портнова.
  - Почему? - спросил Альберт.
  - Дети - это жизнь, это продолжение рода.
  Альберт уже не в первый раз сталкивался с подобной точкой зрения, но сейчас поймал себя на том, что, возможно, уделял ей недостаточно внимания. Возможно, по той причине, что до сих пор собеседники, высказывающие такой тезис, отделывались только набором стандартных фраз вместо более-менее приемлемого объяснения.
  - Дети - дело хорошее...
  - Просто ты все ищешь смысл жизни. Может, не в том месте ищешь?
  - Может, - из любезности согласился Альберт, у которого детей пока не было. - Я понимаю, что рождение детей может быть смыслом жизни. Но я пока не понимаю, как это может быть основным смыслом жизни.
  - А в чем еще ты видишь основной смысл жизни? В том, чтобы машину отремонтировать?
  - Я думаю по этому поводу вот что. Ребенок не может быть смыслом жизни, в первую очередь, из-за того, что он сам по себе является другим человеком с другой жизнью. У которой, по логике вещей, может и должен быть свой смысл. Ну, если вообще считать, что в жизни должен быть какой-то смысл. И если глубинное предназначение человека можно с легкой руки называть словом "смысл"...
  - Ну и что? Почему одна жизнь не может быть смыслом другой?
  - Наверное, в каких-то случаях может, но не в глобальном плане. Вкладывать смысл своей жизни в то, чтобы дать жизнь другому человеку - это похоже на перекладывание ответственности. Особенно с учетом того, что дети - это... относительно доступное... мероприятие.
  Портнов заулыбался неудачной формулировке.
  - Я имею в виду, что родить ребенка и воспитать его, как умеешь, для многих проще, чем, например,... сделать какое-то научное открытие или стать хорошим артистом.
  - Ты думаешь родить ребенка просто? Или его воспитать? - снова сделала мат Вика, не выказывая особой логики в беседе.
  - Не думаю. Давай по-другому. Твои прародители видели смысл своей жизни в рождении твоих родителей. Твои родители - в тебе. Ты видишь смысл в рождении своих детей и их жизни. Дальше что? Какой результат? Что в тебе есть такого, чего не было в твоих бабушке и дедушке? С поправкой, так сказать, на эволюционную инфляцию?
  - На что? - непроизвольно включился Портнов.
  - На общее развитие человечества, которое, как известно, ускоряется. То есть, мы сейчас можем сказать, что мы умнее бабушек и дедушек, так как те не умели пользоваться компьютерами, но, если принимать во внимание общее развитие - каждый из нас сейчас, по сути, не умнее среднестатистического человека, проживающего в схожих условиях. Ну, кроме Портнова, конечно, - съехидничал Альберт. - То есть того объема знаний, который позволял человеку спокойно существовать в обществе сто или даже двадцать пять лет назад, сейчас явно недостаточно. Поэтому знаний у нас больше. А возможности внутри общества, собственно, те же. У знаний, так сказать, нынче другая покупательская способность. Информация множится, и каждая ее единица имеет меньшую стоимость.
  Я очень усредненно говорю. Итак, возвращаясь к детям, твои родители, условно, ничего значимого, кроме тебя, не совершили, поставив все на тебя. А ты сейчас, вместо того, чтобы реализовывать переданную тебе родителями ответственность, перекладываешь все на своих детей. Которые, скорее всего, сделают то же самое. На каком из поколений ты ожидаешь прорыва?
  Секунд пятнадцать в салоне автомобиля никто не разговаривал.
  - А почему ты рассуждаешь обо всем этом с поправкой "на эволюционную инфляцию"? - спросил Портнов.
  - Потому что скорость развития - это в наше время безусловная необходимость, не более. При чем здесь индивидуальная цель конкретного человека? Это как в школе - ты можешь ее окончить, а можешь окончить ее так, чтобы при этом поступить в универ. Первое - необходимость, и этого уровня достигают, так или иначе, почти все дети. Второе - это уже индивидуально. Не лучший, конечно, пример, но суть доносит.
  - А если вокруг тебя общий уровень развития повышается поступательно, так, что сегодня окончить школу можно только с тем набором знаний, с которым вчера запросто поступали в университеты? - продолжил Портнов. - И хочешь не хочешь, собственную индивидуальность приходится подтягивать? Мы конкурируем и тем самым двигаем общее развитие вперед. И в нашей конкуренции, пусть и вынужденной, заложен личный вклад каждого конкурирующего. Вклад внес - прожил не зря. Это, правда, не доказывает, что смысл жизни в рождении детей. Скорее - в конкуренции, которая вынуждает человека развиваться. Но без рождения детей этот общий процесс будет невозможен в перспективе.
  То, чем ты нам сейчас пытаешься разрушить мозг, - это только твое личное понимание смысла жизни. Ты чувствуешь что-то. Чувствуешь, куда тебе двигаться. Но своя дорога открывается каждому отдельному человеку - и это та самая причина, по которой ты не сможешь доказать Вике, что смысл жизни не должен заключаться в рождении детей. А Вика не докажет тебе обратное.
  
  Теперь настал черед Альберта подвиснуть с приоткрытым ртом.
  - Портнов. Ты чего такой умный?
  - И еще кое-что. Вот Вика, к примеру, хочет детей. Это у нее природой заложено. Можно сказать, смысл жизни такой. И она постоянно ведет по отношению ко мне подрывную деятельность: давай заведем ребенка, давай заведем ребенка.
  А ты чувствуешь какую-то другую цель. Или вообще просто чувствуешь, что что-то чувствуешь. И это что-то тебя тревожит. И ты вместо того, чтобы прислушаться к себе и услышать, что именно от тебя все-таки требуется, ковыряешь всех вокруг на тему: расскажите мне, что же я слышу? Это получается... детская игра какая-то.
  
  Альберт почувствовал тревогу. Не столько из-за сути произнесенной Портновым речи, сколько из-за того, что ничего подобного от Портнова он в принципе ожидать не мог. Альберт обернулся на Вику: для Вики такие монологи со стороны мужа тоже были в новинку.
  - Портнов. Я тебя много лет знаю, - уже без шуток заговорил Альберт, пристально вглядываясь в Портнова, - это ведь не ты все придумал? Что сейчас сказал.
  И, почувствовав, что немного схамил в последнем высказывании, улыбнулся, как бы переводя слова в шутку. Портнов пропустил вопрос мимо ушей. Уже через секунду Альберт подавил внезапно возникшую тревогу, решив, что просто зря последние годы так редко общался с человеком, чье мышление не лишено интересных умозаключений.
  
  - Просто ты зациклился, - через несколько секунд проговорил Портнов. - Я бы на твоем месте больше времени уделял мыслям о том, как работу быстрее найти, и останки твоей телеги на стапель загнать.
  
  Понятно..., - решил Альберт, - аттракцион по переселению душ закончился...
  
  Машина Портнова постепенно перестроилась правее, съехала на дублер и на светофоре ушла на перпендикулярную улицу, где через квартал находился дом Альберта.
  
  Встреча в кофейне (Вне Сна)
  
  Альберт зашел в кофейню неподалеку от дома, повесил куртку на вешалку, одиноко стоявшую в углу зала, и расположился за столиком возле окна. Зал был почти пуст. Через минуту он пересел за столик ближе к вешалке, а еще через две минуты снял куртку с вешалки и вместе с ней пересел обратно за столик у окна, окончательно сбив с толку наблюдавшего за ним официанта.
  Сделав заказ, Альберт стал смотреть в окно, поверхностно наблюдая залитую дождем дорогу с блуждающими по ней грязными автомобилями. За окном было холодно, а в кофейне тепло... Холодно и неуютно было и в мыслях Альберта. Он поймал себя на плоской идее, что кофейня была шатким островком тепла между двумя носителями холода: улицей и его собственным внутренним состоянием, и если, к примеру, в один момент времени кто-то настежь откроет входную дверь, а сам Альберт откроет рот, то, по законам физики, в помещении кофейни мгновенно образуется серьезный сквозняк, сулящий нешуточной простудой официантам в легких рубашках. Альберт сглотнул.
  К нему подошел официант, принял заказ и ушел по направлению к стойке. Альберт от нечего делать стал разглядывать других немногочисленных посетителей, интуитивно стараясь держать рот закрытым.
  В этот момент в дверь вошел неприметный человек худощавого телосложения, одетый в красивое серое полупальто, темно-синие брюки и неожиданно сухие для такой погоды ботинки. Человек пробежал взглядом по столикам, пошел по направлению к Альберту и сел за соседний с ним столик.
  - Добрый день, - сказал незнакомый мужчина и вполне себе дружелюбно посмотрел на Альберта.
  - Добрый вечер, - сказал Альберт, убедившись предварительно, что дверь в кафе прикрыта. У Альберта не было никакого желания общаться с кем-либо до такой степени, что даже можно было и пообщаться, потому как вообще было все равно.
  - Я прошу прощения за беспокойство, - продолжил интеллигентный господин в сером полупальто, - Вы меня, скорее всего, не знаете, но я Вас знаю. Вы Альберт.
  Альберту стало неудобно: он, действительно, не помнил собеседника, хотя, вероятно, когда-то они общались, может, по работе, а может, в каком-нибудь магазине...
  Беседу ненадолго прервал официант, принесший Альберту кофе, а новому гостю - меню. Гость заказал чай с пирожным и ловко пересел за столик к Альберту, пытаясь при этом не выглядеть нахально.
  Альберт смотрел на незнакомца, ожидая продолжения беседы и одновременно пытаясь вспомнить, где раньше с ним встречался.
  Собеседник пару секунд с глуповатой улыбкой рассматривал Альберта, потом произнес:
  - Я еще раз прошу прощения, что трачу Ваше время. Но у меня уже давно есть масса вопросов к Вам. Мне сказали, что никаких вопросов задавать не нужно, поскольку ответы на них появятся сами, но... ничего не появляется. Вы, наверняка, понимаете, с какими размышлениями приходится существовать...
  Альберт решил, что этот тип, вероятно, может иметь отношение к квартирной краже. Но было совершенно неясно, зачем он вообще пришел разговаривать, как узнал хозяина квартиры, и почему ему неловко. С версией о квартире, в общем-то, не вязалось.
  - Вы кто? - спросил Альберт, которого психи уже не пугали, а вежливость в заблуждение уже не вводила.
  - Извиняюсь, - в третий раз извинился незнакомец, - меня зовут Семен. Я не представился...
  - Напомните, откуда мы знакомы?
  - Я думаю, мы не знакомы. Точнее, я-то Вас, конечно, знаю. А Вы меня вряд ли. Мы же не знакомились.
  - Вы что-то продаете?
  - Ничего не продаю, - растерялся Семен. - Я просто думаю, что раз мы все являемся частями в этом действии, и я тоже, пусть и не главной, мы имеем право знать, хотя бы приблизительно, к чему мы идем, для чего все это происходит... Ну, пусть не все, и не всё, но хотя бы частично.
  Альберту не становилось интересно, но он решил выяснить, что это за театр, пытаясь подспудно не пропустить момента, когда человек с явным психическим расстройством начнет буянить, чтобы для безопасности прервать встречу раньше. Собеседник буйным не выглядел, поэтому беседа продолжалась.
  - Позвольте узнать, Семен, - максимально миролюбиво продолжил Альберт, - Вы про какое действие говорите?
  - Я говорю про действие, которое происходит здесь и сейчас - про ту жизнь и события, в которой мы участвуем. На тех или иных ролях.
  Глаза мужчины не были замутнены, речь была вполне связной; Семен принял от официанта чай и отхлебнул немного. Как бы то ни было, Семен был связан с происходящими в жизни Альберта переменами, но каким образом, было совершенно не ясно. Альберт начал приходить в себя и после некоторой паузы решил перехватить инициативу:
  - Семен, у меня к Вам просьба. Вы товарищ очень таинственный. Это я уже понял. Еще я понял, что у Вас, вероятно, есть что-то интересное для меня - будем считать, Вы своего добились и заинтриговали меня. Давайте без долгих вступлений: это ведь Вы ко мне подсели, нам ведь нужен какой-то обмен или что-то такое, да? Расскажите, что Вам известно про мою ситуацию. И какую цель Вы преследуете.
  Семен внимательно посмотрел на Альберта. Ненадолго отвел глаза и снова пристально посмотрел. Было не совсем понятно, кто кого и за кого держит, но разговор не клеился, и этот факт начинал раздражать обоих участников.
  - Хорошо, - выдохнул Семен и приготовился к более сложной беседе, нежели предполагал изначально. - Возможно, Вы не до конца представляете себе степень нашей осведомленности о Вас, а я начал с места в карьер...
  - Чьей "нашей", позвольте узнать?
  - Нашей - это окружающих Вас людей. Тех, кто вокруг Вас. Для вспомогательных ролей. В течение всего нашего времени мы смотрим на Вас и ждем развития событий.
  Альберт не прыснул со смеху только потому, что ему, в принципе, последнее время было не до смеха. Более того, за последние недели он понял, что случиться может все, включая даже то, чего случиться никак не должно. Как раз наоборот, то, "чего случиться не должно", явно превалировало в гуще последних событий.
  Чтобы не спугнуть порыв собеседника, а также не вызывать в нем излишнего раздражения, Альберт сидел молча, спокойно глядя на нового знакомого.
  - Вы - основной элемент этого мира. Точка отсчета. Не знаю, как точнее выразиться. Этот мир существует, пока Вы живете и действуете. Когда Вы выполните свои задачи, мир перейдет в другую стадию. А если Вы их не выполните, то все будет бесполезно. Я понимаю, что не выполнить их невозможно. Это с одной стороны. Но с другой, я вижу, что происходит. А точнее, вижу, что ничего не происходит. Уже несколько лет. Вы росли, учились, общались с кучей из нас, что-то говорили, встречались с женщинами, работаете в каком-то месте, которое никак не вяжется с возложенными на Вас задачами, чем бы они ни являлись... И ничего не происходит.
  Мне все говорят: он знает, что делает. Он ждет, дозревает. А я все смотрю на Вас и думаю: чего он ждет-то?!
  Новый знакомый Альберта прервался и очередной раз взглянул на собеседника: собеседник сидел с приоткрытым ртом, из которого виднелся кусочек торта.
  - Вам кажется новой эта информация?
  - В какой-то степени, - ничего не ответил Альберт.
  Семен откинулся в кресле и отхлебнул из своей кружки.
  - Пожалуй, это даже нормально, - призадумался он. - Но к делу отношения не имеет. Очень много времени прошло. Вам нужно действовать, а Вы сидите здесь, пьете кофе, жалеете себя, ковыряете разные воспоминания, ищите что-то в себе... Вы же видите, что мир вокруг Вас разрушается? Почему ничего не делаете?
  - А что мне надо делать? - спросил Альберт. Спросил не потому, что уже собрался, было, начать что-то делать, а автоматически, для поддержания непонятного разговора.
  Новый знакомый отхлебнул еще чаю и продолжил неторопливо, проигнорировав заданный ему вопрос.
  - Скажите, у Вас нет такого ощущения, что до того, как Вы появились, здесь (Семен провел руками вокруг себя) ничего не было? И после того, как Вас не станет, здесь тоже ничего не будет? Я имею в виду вообще все, что вокруг Вас.
  - У каждого человека, наверное, есть такое ощущение.
  - Каждый человек нас сейчас не интересует: конкретно Вы ловили себя на таких мыслях?
  - Да.
  - Знаете, почему?
  - Ну, потому что я же не видел, как здесь было до меня...
  - Это ерунда, - прервал Альберта собеседник. - Все гораздо проще: у Вас такое ощущение, потому что до Вас здесь, действительно, ничего не было. И после Вас не будет. Что это может значить?
  Семен перешел на ироничный манер и стал спокойнее.
  - Сколько Вам лет? - издалека начал контрнаступление все еще ошарашенный легким безумием собеседника Альберт.
  - Мне сорок два.
  - А мне тридцать. Где Вы были двенадцать лет до моего рождения?
  - Что значит, где я был? - снова начал заводиться Семен. Я же говорю: не было меня, ничего не было, Альберт, Вы меня то ли не слушаете, то ли не слышите. Я появился одновременно с Вами, как и все остальные, лет двадцать семь назад, под конкретные цели. О своих целях я знаю, о чужих частично. О Вашей - тоже частично. Хочу узнать больше. Потому как работаем, получается, вхолостую.
  - Мне тридцать, - повторил Альберт.
  - Вы уже сказали.
  - Почему Вы тогда говорите, что появились мы около двадцати семи лет назад?
  - А Вы помните себя раньше?
  - Я и в три года себя не помню.
  - А это проблемы твоей памяти, - парировал Семен, неожиданно перейдя на "ты", что получилось вполне органично и наглым не выглядело.
  - У меня есть фотографии, где мне меньше года.
  - А фотографии настенной живописи, сделанной тысячи лет назад, у тебя тоже есть? Это фон, понимаешь? Вокруг тебя декорации - это кафе, официанты, здания на улице, твои друзья. Я. Я тоже фон.
  - Фон вокруг меня?
  - Точно.
  - А я такой главный, и фон вокруг меня?
  - Ты главный? Ты даже не до конца понимаешь, о чем я сейчас говорю. Ты даже не веришь мне до конца. Какой же ты главный? Ты не главный, просто фон здесь вокруг тебя. Роль у тебя такая.
  - Это однозначно интересно!
  - Альберт, я уверен, что ты знаешь, о чем речь. Хоть и не полностью.
  
  Нельзя сказать, чтобы Альберт вообще был глух к сказанному. Он искал в себе отклик на услышанное и даже глубоко в себе нащупывал этот отклик. Но отклик был, скорее, философский, нежели практический. Человек сидел рядом, продолжал говорить, вокруг были официанты, столики, какие-то другие посетители, стоял негромкий гул. За окном была дорога, сумерки и яркие вывески на другой стороне дороги. Были свежие воспоминания; усталость постепенно покидала Альберта, однако особого азарта к теме беседы не появлялось...
  
  - Хорошо, другое подтверждение, которое ты никак не сможешь парировать, - продолжил Семен и даже улыбнулся своей смекалке, - ты видишь и воспринимаешь мир так, как будто он вокруг тебя, так?
  - Конечно.
  - Что я говорил? - довольно развел руками Семен.
  - Все так воспринимают мир. Мои глаза внутри моей головы, и именно ими я смотрю на мир. Иначе и быть не может.
  - Почему ты все время говоришь про всех, про каждого? Откуда ты знаешь, что видит каждый? Тот каждый, который не ты, это, например, я. А у меня все не так, как у тебя. И мир я вижу иначе, и воспринимаю его иначе, и задачи у меня другие. Я же тебе говорил: мы - декорации вокруг тебя. Ты видишь мир вокруг себя, а мы видим мир вокруг тебя. И это нормально!
  - Если честно, Вы меня слегка шокируете. Спасает только то, что я, в общем-то, Вам не верю. Точнее, верю не всему, что Вы говорите. То, как я и другие видим мир, как я в нем взаимодействую с другими, что я здесь делаю, - это ведь не я все сегодня придумал за чашкой кофе, правильно? И других людей я не в первый раз сегодня увидел. Я с ними всю жизнь общаюсь, наблюдаю за ними, у них свои дела, своя жизнь, планы какие-то, размышления свои. Уж точно они меньше всего думают о том, чтобы послужить мне хорошим фоном, как Вы говорите.
  - И что ты здесь делаешь? - терпеливо дослушав собеседника, спросил Семен.
  - Сейчас точно не знаю..., - честно признался А.
  - А почему ты решил, что окружающий тебя мир и, в частности, люди, его составляющие, сами по себе? Только потому, что кто-то сказал тебе, что вечером будет смотреть телевизор? Или поедет на выходные в дом отдыха с семьей? Или потому, что какие-то вещи происходят за пределами твоего поля зрения, а ты узнаешь о них позже? Такая позиция не выдерживает никакой критики. Этот мир выстроен вокруг тебя, для того чтобы принять твою работу над ним. Вокруг тебя, но не для тебя. Состояние этого мира зависит от твоих действий, но создан он не для развлечения, а именно для действий. А ты бездействуешь, ты тратишь свое время и время жизни этого мира, того, который создан вокруг тебя, с неисчислимым количеством других жизней, жизней людей, животных, растений и других элементов. Ты думаешь, что я сейчас философствую, придумываю какие-то красивые аллегории, а я говорю тебе непосредственно о том, что есть здесь и сейчас. В самом прямом смысле, который только и может быть. Ты сидишь, сложа руки, а мир вокруг тебя давно начал исчезать - уже не где-то в абстрактных далях, а прямо перед твоим носом. Ты думаешь, что твоя жизнь слегка пошла под откос, и завтра все встанет на свои места. А я говорю тебе, что этот мир не имеет тенденций к самовосстановлению. Если ты не исправишь ситуацию, то остатки твоей жизни истлеют прямо в твоих руках. И если по каким-то лишь тебе ведомым причинам твоя жизнь тебя не интересует, то моя меня интересует, и, уверяю тебя, всех остальных тоже интересует их дальнейшая судьба.
  Семен допил чай. Все происходило наяву.
  - Должен признать, разговор для меня необычный и интересный. Я бы, может, даже подумал, что Вы меня разыгрываете или снимаете для какой-нибудь веселой телепрограммы... Но то, что Вы говорите, для анекдота слишком самоуверенно. Вы сказали, Вас зовут Семен?
  Семен кивнул.
  - Семен, кем бы Вы ни были, и вне зависимости от того, насколько все, что Вы говорите, разумно и имеет под собой основания... Вы действительно считаете, что можно вот так просто подойти к человеку и зараз вывалить на него новое описание мира? Аналог или даже замену того, что человек впитывает в себя десятилетиями в обычных условиях?
  - Альберт, давайте начистоту. Я Вам говорю те вещи, которые Вы и так знаете, должны знать к этому моменту. Может быть, без каких-либо деталей, может, что-то называете другими словами, может, что-то, о чем давно догадались, до сих пор не решились озвучить себе. Но Вы это знаете. Ваши задачи давно стучатся в Вашу жизнь. А то, что Ваш мир разваливается, говорит о том, что с определенного момента, - Семен отчетливо проговаривал каждое слово, - ты посчитал возможным игнорировать свою интуицию. А именно интуиция должна являться для тебя основным поставщиком верной информации.
  Тебе уже тридцать лет, а ты изо дня в день открываешь электронные газеты и читаешь всякую ерунду, не имеющую под собой вообще, вообще ничего. Газетная информация - это просто набор слов, никак не относящийся к реальности, самая безмозглая и безвкусная, с моей точки зрения, часть фона. Но вот ведь феномен!! Газетам ты веришь, а интуиции...ты НЕ ВЕРИШЬ!
  От восхищения сказанным и от абсурда описанной ситуации Семен расхохотался в голос, вытер выступившую слезу и продолжил, не переставая смеяться:
  - Ты веришь газетам больше, чем самому себе, чем даже увиденному собственными глазами. Глядя на тебя, я вообще не понимаю, зачем было создавать все эти декорации такого потрясающего качества!!! Один я чего стою, а здесь таких миллионы! Клянусь, достаточно было дать тебе одну толстую газету, где написать, что угодно, - и вуаля! Ты уже обо всем в курсе!!!
  Семен перестал смеяться и уже серьезно взглянул на Альберта:
  - Ты уж не говори мне, что я тебе что-то совершенно новое рассказываю. А теперь давай, пожалуйста, перейдем к делу. Какие изменения ты собираешься подарить этому миру? Скажу сразу, уже нет времени дальше мямлить, отвечать, что не знаешь, и всякими другими способами посылать жизнь в далекие места.
  Альберт по каким-то неведомым для него причинам уже несколько минут вполне четко понимал, о чем говорил собеседник. Нельзя сказать, чтобы Семен в какой-то момент изменил свою речь или вдохнул в слова исключительный смысл: скорее, будто на физическом уровне изменилось восприятие Альберта.
  Восприятие изменилось. Но ответа на заданный вопрос все равно не было.
  Альберт понимал, что не очень важно, откуда поступил этот вопрос, неважно, насколько прямо он поставлен и при каких обстоятельствах. На этот вопрос нужно было давать ответ, и ответ этот нужно было давать срочно. Более того, именно он сам был ответствен и за длительную проволочку при постановке перед собой этого вопроса, и, видимо, за форму, в которой этот вопрос, в итоге, перед ним материализовался.
  Застывший вопросительный взгляд собеседника не давал Альберту шансов на какое-либо замыливание вопроса. Альберт глубоко потянул в себя воздух, как бы планируя сказать что-то, и... выдохнул.
  - А если я действительно не знаю, что мне надо делать? - спросил он.
  - Думаю, это ерунда. Точнее, ты, конечно, можешь не знать об этом открыто для себя, можешь только догадываться, можешь только чувствовать это... Может, ты эти мысли для себя пока четко не сформулировал или, там, забыл их на сегодняшний вечер, - не буду утверждать. В общем, должен знать. И я хотел бы их услышать. Хотя бы частично.
  - А зачем?
  - Этот вопрос настолько же сложный, насколько и простой. Ты как бы хотел, чтобы я на него ответил: сложно или просто?
  - Средне. Чтобы было понятно, - максимально миролюбиво ответил Альберт, который, впрочем, обратил внимание на некоторое нахальство собеседника.
  - Люди, которые окружают тебя, не все, но некоторые, и я в частности, помнят, для чего мы здесь. Мы здесь, чтобы составить тебе полигон для действий. У нас есть и другие, менее важные, задачи, но основная в том, чтобы, как я уже говорил, являться твоим фоном. Ты реализуешься среди нас, и, поскольку мы составляем один и тот же мир, у нас общая эволюция, и мы вместе сделаем шаг вперед. Или вверх. Как тебе больше нравится...
  ...Итак, мы выполняем свои роли с ощущением ожидания. Мы не только выполняем то, что должны сами, но и ждем твоих действий. И на данный момент я наблюдаю, что ты крепко застрял в изучении этого мира и пользовании его благами. Вместо того, чтобы заниматься эволюцией. Своей и нашей. Из-за чего твой (и наш) мир постепенно покрывается трещинами.
  Альберт обернулся по сторонам: люди продолжали заниматься своими делами, и лишь два временно скучающих официанта поглядывали на них, беседуя возле барной стойки. Эти двое точно не ждали, что Альберт вот сейчас встанет и займется их эволюцией.
  - И сейчас я хочу убедиться, что ошибаюсь в своих умозаключениях, и уже совсем скоро все резко поменяется, ты приступишь к реализации своих фантастических возможностей, о которых никто ничего не знает, и дашь этому миру и всем нам то, для чего ты здесь и присутствуешь...
  - Пипец какой-то, - неслышно выразился Альберт.
  - Семен, - Альберт прокашлялся и продолжил, - я понял. И наш разговор я воспринимаю вполне серьезно. Но сходу сформулировать свои планы не могу. Я устал, чувствую себя не очень, и все, что я от Вас услышал, должен признаться, меня шокирует. Хотя суть того, о чем Вы говорите, в общем-то, мне понятна. И даже близка. Мне надо выспаться, переварить все это и немного подумать. Дайте мне время. Я соберу свои мысли, и мы продолжим беседу. Уверен, Вы можете дать мне много полезной информации. Я так понял, Вы периодически бываете в этой кофейне?
  - Да. Только у меня к Вам дружеский совет: не пытайтесь восстанавливать мир в том виде, в котором Вы его привыкли видеть. Лучше подумайте над моими словами и прислушайтесь, наконец, к самому себе. К своей интуиции. Мне было бы удобно быть здесь через неделю, у Вас будет время?
  - Да, - ответил Альберт, не особо задумываясь, планировал ли он что-либо через неделю, - последние пару недель у меня много свободного времени...
  
  Новый знакомый Альберта без лишних слов вынул из кармана пальто кошелек, из него деньги за чай, положил их на стол. Быстро оделся, пожал Альберту руку, заметив, что ему было приятно познакомиться, и зашагал к выходу.
  Альберт посидел еще минут пять, доел свой пирог, попросил счет у официанта, стараясь не заглядывать ему в глаза. И вскоре также покинул кофейню.
  
  Послевкусие (Вне Сна)
  
  После беседы в кафе Альберт с трудом мог анализировать произошедшее. Поэтому первое время просто погружался в воспоминания этого разговора, раз за разом переживая отдельные его моменты. Поначалу он даже намеренно старался не думать, откуда взялся этот человек и насколько сказанное им вообще хоть как-то можно соотнести с реальностью. С одной стороны, диалог в кофейне резко вышвырнул из сознания Альберта то мысленное болото, в котором он пребывал последние недели, то утопая в нем все глубже, то ненадолго выбираясь на поверхность. Ясность сознания придавала новые силы. С другой стороны, уверенная позиция нового знакомого окончательно поставила под угрозу мировоззрение Альберта. И угроза эта, с учетом предшествующих встрече событий, была самая что ни на есть реальная.
  Новая информация отторгалась Альбертом, в буквальном смысле, физически. В первые моменты, когда Альберт пытался вникать в то, что говорил новый знакомый, к горлу его подступала тошнота, и ощущалось головокружение. Совсем не выдуманные, а вполне натуральные.
  На следующий после кофейни день Альберт оказался в незавидном положении: ему приходилось балансировать на грани между тем, чтобы прощупывать в своей голове услышанное, и одновременно доказывать себе, что все это едва ли может быть правдой, дабы не растерять рассудок. Наработанный уровень самоконтроля оказался тогда полезен, как никогда. Вместе с тем, Альберт отметил для себя неповторимую яркость восприятия в этот день и удивительно спокойное мышление. Это было сравнимо с тем, как после длительного прослушивания радио на плохом приемнике в месте с плохими условиями приема, вы вдруг натыкаетесь на радиоволну с чистейшим звучанием.
  Чуть позже, уже примерно на второй день, Альберт стал постепенно приходить в себя, и, как ему показалось, ощущение какой-то надвигающейся неотвратимой силы стало спадать. Мысли стали более стабильны. В том смысле, что работали они снова на Альберта, точнее, на то его представление о мире, которое было присуще ему ранее. Мысли стали привычнее и немного послушнее, и Альберт решил для себя, что раз произошло то, что произошло, значит, надо спокойно сесть и выяснить для себя, что, собственно, имел в виду Семен, и что должен сделать он сам.
  
  Но прежде Альберт чувствовал своим долгом переварить информацию о том, что поведал Семен о роли людей вокруг Альберта и о его роли в этом мире. При решении этой незамысловатой задачи Альберт поступил самым разумным способом из всех доступных. Он поднял в памяти несколько воспоминаний - из тех, что первыми приходят в голову, - и попытался присмотреться к людям, которые в этих воспоминаниях участвовали: как они смотрят на Альберта, что делают, есть ли какой-либо потаенный смысл в том, что они говорят... Вроде, ничего подобного не обнаруживалось.
  Некоторое время спустя Альберт через окно наблюдал происходящее во дворе. Люди не заглядывали в его окна и как будто даже вообще не догадывались о его существовании. Некоторое подозрение вызывал высокий мужчина, сидевший на лавочке близ детской площадки. Но спустя пять минут пристального наблюдения за мужчиной, который ни разу не выказал ни капли внимания к многоэтажному дому, из окон которого наблюдение велось, Альберт уличил себя в начальных симптомах шизофрении и от окон отошел.
  После он взял в руки телефон. Позвонил родственнику, жившему в другом городе, и поздравил его с днем рождения сына, который имел место пару дней назад. Родственник был в благодушном расположении, они пообщались минут пять, но, сколько Альберт ни пытался уловить хоть каплю повышенного внимания к своей персоне, капель таких явно не наблюдалось.
  Далее Альберт позвонил одному из бывших коллег. Коллега спешно сказал, что перезвонит через семь-десять минут, но не перезвонил. Альберт вспомнил, как когда-то тот рассказывал, что предпочитает без особой необходимости не общаться с безработными знакомыми, поскольку обычно все, что им нужно - это занять денег.
  После того, как все разумные, по мнению Альберта, способы были перепробованы, он решил сделать ход конем и расставить все точки над "i". Несколько раз глубоко вдохнул, сильно зажмурил глаза, открыл их и набрал номер одного своего хорошего приятеля. И сразу сбросил звонок.
  С минуту походил по комнате и нажал "повтор вызова". Через несколько гудков в трубке ответил бодрый голос приятеля.
  - Привет, это я, - начал Альберт, пытаясь звучать бодро, - есть пара минут?
  - Для тебя всегда найдем! Что хотел? А, знаю, есть для тебя кое-что... Курьером пойдешь к нам? - приятель изо всех своих приятельских сил пытался развеселить Альберта.
  - Кэнст... у меня к тебе очень серьезный вопрос... - несмотря на веселый настрой приятеля, Альберт чувствовал, что сердце у него стучало уже и в ушах, и во всем теле, практически заглушая голос. - Это правда, что я здесь основная роль, а вы, все, кто вокруг, живете, чтобы составлять мне фон?
  Кэнст молчал около двух-трех секунд. Ровно столько же, казалось, молчало сердце Альберта.
  - Охренеть... Кто тебе рассказал?! - с ужасом в голосе спросил приятель, а через секунду прыснул со смеху так, что Альберту пришлось убрать трубку от уха. Отсмеявшись секунд десять и пытаясь отдышаться, Кэнст сообщил, что в курьеры Альберту лучше не идти, так как на зарплату курьера "такого много не купишь...".
  - Ничего серьезно нельзя спросить, - также смеясь, сказал Альберт. И почувствовал облегчение.
  
  Вернув себя в более привычную реальность, Альберт намеренно не стал перечеркивать весь разговор с новым знакомым. И даже временно отогнал от себя предположение, что встреча имеет все шансы оказаться недобрым розыгрышем со стороны друзей.
  Если ранее произошедшие неприятности еще можно было истолковать с позиции невезения или черных полос в жизни, то было бы в высшей степени неуместным закрыть глаза на неожиданное новое знакомство. Какой бы странной не рисовал Семен логику положения вещей в мире, суть его запроса повторяла запрос Альберта к самому себе. И при таких обстоятельствах произошедшая встреча являлась дополнительным стимулом подумать над вопросом более предметно.
  В то же время визит Семена привнес в жизнь Альберта новый виток смятения мыслей, испуг, стимул к размышлению, - все, кроме каких-либо доступных для понимания подсказок. Вчера Альберт спрашивал себя, что он делает неправильно и что должен сделать правильно. Сегодня об этом его спросил чужой и незнакомый человек.
  Альберт несколько раз прошелся по квартире, в десятый раз прогнал себя из интернета и приказал себе думать.
  
  Поиск (Вне Сна)
  
  Альберт давно в своей жизни не встречал тем, которые не поддавались бы постижению посредством стандартных приемов мышления. Для понимания разных вещей требовались разные усилия, разное время, дополнительная информация, но все это в той или иной степени было доступно. Путь ко всем знаниям человечества был в любое время открыт на экране всезнающего монитора, и требовался лишь навык быстрой и продуктивной работы с большими объемами информации. У Альберта такой навык был, но в текущей ситуации перед ним стояла задача принципиально другого уровня. Универсального ответа на вопрос, в чем смысл жизни Альберта, человечество еще не сгенерировало. Единственным источником для вариантов ответа был сам Альберт, однако в своей голове он не находил ничего исключительного на эту тему. То есть голова его предательски выдавала лишь общепринятый набор банальных предположений. Дети, работа, творчество... Мир во всем мире. И ни одна из этих категорий не находила в нем заметного внутреннего отклика.
  Альберт честно промучил себя размышлениями на тему смысла жизни несколько часов, после чего загрустил, а после и вовсе вернулся к самосожалению. В какой-то момент он даже рассердился на Семена за то, что тот лишь задавал вопросы вместо того, чтобы помочь в поиске истины.
  По схожему сценарию прошла еще пара дней; одновременно Альбертом был отработан вариант розыгрыша со стороны друзей. Вариант этот, впрочем, тоже казался не слишком правдоподобным. Несмотря на то, что в разговоре и не прозвучало какой-то закрытой конкретики о жизни Альберта, высказывания нового знакомого и сама суть беседы казались настолько невероятными, что авторство ее сценария Альберт не готов был приписать никому из известных ему персон.
  Несколько часов было потрачено на мониторинг социальных сетей с целью найти там Семена, идеально - среди контактов своих друзей. Снова мимо. Альберт пролистал страницы почти всех своих друзей, посмотрел сотни фотографий. Рассуждая так, как если бы сам хотел подстроить подобный разговор, просмотрел все возможные актерские группы. Побывал на сайтах театров города, взглянул на лица их актеров. Безрезультатно. Альберт искал иголку в стоге сена.
  
  Вторая встреча в кофейне (Вне Сна)
  
  Ровно через неделю с момента встречи с Семеном в кафе Альберт снова был там, сидя за чашкой кофе и ожидая продолжения интересной беседы. На тот момент Альберт, будучи человеком проницательным, остановился все же на разумной и, кроме того, удобной мысли, что Семен - это человек, подосланный кем-либо из его знакомых. Целью этой встречи, вероятно, являлся не розыгрыш, так как никакого розыгрыша не случилось. С большей вероятностью целью встречи (или встреч) могли стать психологические консультации и, возможно, поиск ответов посредством специальных техник или что-то похожее. Пожалуй, тоже довольно странно предоставлять услуги в такой неординарной форме, но...
  Сердце на таком объяснении не успокоилось полностью, однако, если первая встреча явилась для Альберта полной неожиданностью, то на вторую встречу он шел морально подготовленным. Несмотря на полное фиаско с "домашним заданием".
  
  Семен вошел в кафе с небольшим опозданием в том же полупальто, с чуть более приглаженной прической, что-то сказал официанту и практически сразу пошел к столику Альберта. Он пожал Альберту руку и извинился за небольшое опоздание. Выглядел он немного встревоженно и первым беседу не начинал. Через минуту официант принес чай Семена.
  После небольшой паузы Альберт сам начал диалог в подчеркнуто дружелюбной манере:
  - Семен, прошлой нашей беседой Вы действительно слегка вывели меня из равновесия. В целом беседа получилась содержательной, и для меня она сейчас более чем полезна. Я благодарен Вам: Вам удалось на время стабилизировать мои мысли, что дало мне возможность побыть некоторое время с холодной головой. А то я уже потерялся в своих злоключениях. Не знал, куда деваться... Вы психолог?
  - Нет, я не психолог.
  Альберт слегка поджал губы, как бы не настаивая на своей версии, но расстраиваясь, что собеседник не хочет признать правильность догадки.
  - Семен, я действительно ценю Ваш труд, но я не любитель загадок и вообще таких форм работы, когда возникают какие-то ролевые игры и прочие вещи... Просьба: давайте немного поменяем форму общения. Мы взрослые люди, если Вы психолог, я могу самостоятельно оплачивать Ваши услуги. Если я ошибся, расскажите, кто Вы и что делаете. Уверяю Вас, это принесет пользу нашей беседе. Иначе Вы все-таки заставляете меня пребывать в подвешенном состоянии. Это некомфортно. Я надеюсь, в Ваши задачи не входит поддержание такого моего состояния?
  - Это точно не входит в мои задачи. Но мои задачи проще, чем Вы думаете. Мы с Вами договорились об одной вещи в прошлый раз. Давайте вернемся к этому разговору. Поскольку время имеет свои границы, что бы о нем ни говорили.
  Альберта начинала раздражать настойчивость собеседника и его нежелание расставить все по своим местам. Тем не менее, Альберт, проявив привычную для себя гибкость, решил не делать это камнем преткновения.
  - Ок. Вы спрашивали меня о моих планах и возможностях по отношению к этому миру. Отвечаю совершенно серьезно. Несмотря на то, что Вы для меня чужой человек, я Вас второй раз вижу, и Вы ничего о себе не говорите. Планы у меня, похоже, вполне обыкновенные. Буду работать, жить, будут у меня дети. Может, вернусь к поэзии. Может даже, стану известным поэтом. И напишу что-нибудь такое, что точно всем понравится, - съязвил Альберт.
  Семен пристально смотрел на Альберта, и Альберт начал снова находить в себе осадок от первой беседы, не проходивший пару дней. Даже расхотелось шутить.
  - Я говорю серьезно: после нашей встречи я обсудил сам с собой все свои возможности. Но еще до того, гораздо раньше нашей первой встречи, я искал ответ на этот же вопрос. И пока не нахожу того ответа, который бы... Который бы позволил мне поиски остановить, потому как я сказал бы себе: вот, это то, что нужно, теперь готово, я буду стремиться, и я знаю, куда иду, и что делаю. Нет такого. Только предположения.
  Семен молча смотрел на Альберта без каких-либо явных эмоций.
  - И я сам не получаю от этого никакого удовольствия, - продолжил Альберт. - Я не могу нащупать ответ не потому, что ответ мне не нужен. А потому что у меня не получается этого сделать!
  - Думаю, Вы не можете увидеть ответ, потому что все время смотрите не туда, - коротко парировал Семен.
  Альберт приготовился слушать, но Семен, ограничившись одной репликой, продолжил молчание.
  - Вы сможете помочь мне?
  - Я? Нет, что Вы! Я попытался в прошлом разговоре, но... Да и вообще, с Вашей ролью едва ли можно найти достойных советчиков, кроме самого себя.
  - ќИ что теперь? - спросил Альберт, недолюбливающий длительные паузы в разговоре.
  - Ничего. Лично я ухожу. И буду вынужден рассказать всем, что ждать от тебя нечего. Мир, построенный вокруг тебя, скоро рухнет, и я не хочу находиться в нем в тот самый момент. И никто не захочет. Пойми правильно... Ты бы сделал так же.
  И в этот момент Семен сделал беспрецедентную вещь - он встал, взял в руки свое пальто и артистично объявил на все кафе:
  - Друзья, минуту внимания! Ждать от этого человека нечего. Это была провальная попытка мира. Очень жаль.
  И, надев пальто, дополнил свое обращение к залу: - ...пошли отсюда.
  В это время Альберт был занят тем, что пытался вспомнить, когда еще он попадал в такую нелепую ситуацию. Когда Семен обратился к посетителям кофейни, в зале стало тихо, гул умолк; и посетители, и официанты повернули головы к их столику. Когда Семен говорить прекратил, можно было услышать секундную стрелку часов, висевших над барной стойкой.
  Люди, находившиеся в помещении, проводили взглядом уходящего Семена, стали переглядываться между собой, и Альберт решил, что минута славы счастливо миновала. Однако люди один за одним стали также подниматься с мест, одеваться и выходить из кафе. Кто-то из официантов прошел к кассе и, видимо, закрыл ее на ключ, кто-то прошел в кухню и что-то сказал там; некоторое время наблюдалось движение, за которым с приоткрытым ртом наблюдал Альберт до тех пор, пока, наконец, кафе полностью не опустело.
  - Розыгрыш! - пронеслось в голове у Альберта, - Портнов. Хитрый сукин лис!
  
  
  Осознание (Вне Сна)
  
  Альберт улыбнулся своей мысли и громко, словно находясь на одной сцене с ушедшими посетителями, произнес в сторону барной стойки: "Счет, пожалуйста!". Не получив ответа, Альберт рассмеялся и зааплодировал. Через минуту он, все еще в глубине души ожидая, что актеры вернутся на сцену для финального поклона, достал кошелек, отсчитал деньги за кофе и ушел из кофейни.
  
  Следующий день для Альберта начался, как начиналось для него большинство дней в течение не только последних недель, но и месяцев: с ощущения бессмысленности происходящего. Ощущение это большую часть времени не было резким, иногда о нем вполне можно было забыть, но только не утром, когда после снов происходящее кажется особенно неправдоподобным. Еще лежа в кровати, Альберт, не спеша, распробовал суховатый привкус этого ощущения, посмотрел в потолок, на часы, на телефон и пошел чистить зубы.
  Несмотря на то, что Альберт в период отсутствия работы старался сильно не сбивать график бодрствования, последние дни будильником он пользоваться перестал. И в этот день проспал удивительно долго. Лишь встав с постели, Альберт понял, что звуки его шагов и движений звучат необычно отчетливо в отсутствие привычного звукового фона. Приоткрытые окна не впускали никакого гула с улицы, шумные соседи сверху затаились, либо вовсе ушли из квартиры всей своей огромной семьей. Не было слышно лифта, и из дома будто вовсе исчез мусоропровод, периодически напоминавший о себе стремительно приближающимся стуком всякого выброшенного вторсырья...
  Впрочем, эта мимолетная проблема была решена находчивым Альбертом включением музыки. Под музыку он сделал себе завтрак и сел есть, одновременно посматривая в окно. Мысли его были полностью погружены в пережитое вчера в кафе представление: неожиданное и курьезное. Альберт решил, что непременно вечером снова зайдет в кофейню и лично скажет официантам, что представление получилось грандиозным. Пусть не считают его неблагодарным зрителем.
  Альберт набрал номер Портнова, но никто не ответил. Он даже предположить не мог, в какие средства Портнову - а скорее всего, именно он организовал эту выходку - вылилось закрытие кафе раньше времени. У Портнова были знакомые рестораторы, но чтобы устроить такое, нужно, чтобы на одной дорожке встретились и действительно креативные люди с юмором, и относительно немалые для однократного представления деньги.
  Не доев, Альберт внезапно оделся и спустился на улицу, на которой на протяжении всего завтрака, вопреки всякой логике, не появилось ни одного человека и не проехало ни одной машины. Постоял во дворе, послушал тишину, посмотрел по окнам и вернулся в квартиру.
  На какое-то время Альберту стало жутковато, но, включив компьютер и зайдя на новостной сайт, он почувствовал облегчение: на новостной ленте почти ежеминутно появлялись разные заметки, одна незначительнее другой, как это обычно бывает. Политика, трупы, газопроводы... Ничего серьезного. Читая новости, Альберт доел завтрак, послушал длинные гудки, снова позвонив Портнову, заглянул в электронный ящик, ожидая по привычке откликов на разосланное ранее резюме... Собственно, планов на этот день никаких не было, и факт этот однозначно сулил размеренное времяпрепровождение за чтением книг и утопанием в интернете. Без каких-либо походов на улицу. В кафе, пожалуй, в другой раз.
  Уже через несколько минут Альберт, ведомый внутренней тревогой, снова стоял во дворе. Зачем-то с ключом от машины, находящейся в другом конце города в недвижимом состоянии. Альберт чувствовал, что его мыслительный процесс, который обычно течет без каких-либо усилий с его собственной стороны, вопреки себе же становится все более прерывист. И требуется направленно вкладывать в него силы для поддержания. Паузы, возникающие в течении мыслей, были переполнены тревогой. И эта тревога, не поддаваясь никаким попыткам самообмана, быстро перерастала в панику на самом глубоком уровне, который Альберт мог себе представить. Когда он спускался по лестнице, стремясь попасть на улицу, его разум практически не принимал в этом участия. Единственное, что Альберт смог сделать для себя, - это забыть в квартире телефон как последнюю надежду, к которой он обязан будет вернуться в случае полного фиаско с поиском людей на улице.
  Альберт помнил себя быстро шагающим через дворы в сторону ближайшей дороги, обычно наполненной машинами. Несмотря на полное отсутствие признаков любой жизни вокруг, холодный воздух позволил Альберту немного успокоиться и даже частично систематизировать мысли.
  Альберт судорожно перебирал в голове части бесед со Семеном, пытаясь сопоставить рассказанную им версию окружающего мира с тем, что происходило в данный момент... ...Семен сказал, что уходит. И позвал всех за собой. И все люди, находящиеся в кафе, вышли! Это абсурд. Но я видел это собственными глазами. Это точно был розыгрыш, поскольку то, что рассказывал Семен про положение и взаимозависимость людей и, в первую очередь, мое положение в мире, - все это было исключительной чушью, верить в которую было бы нелепо. Сейчас как никогда нельзя принимать во внимание вчерашний инцидент - для поддержания здравого рассудка это уже вопрос стратегический...
  Альберт дошел до дороги и не обнаружил на ней совершенно никакого движения. Вдоль обочин, как обычно, кое-где стояли машины, перед взглядом была пустая автобусная остановка. Дорога была видна на полкилометра в одну сторону и на пару километров в другую. Вдалеке был перекресток с провисшими троллейбусными проводами. Ни одного движения, ни одного падающего листа, ни дуновения ветра. Все словно остановилось.
  Альберт, позволив себе на секунду очароваться такой картиной, вспоминал кадры из каких-то фильмов, где люди оставались одни во всей вселенной. После природных катастроф мирового масштаба или ядерных взрывов. Пожалуй, кинопленка не могла донести и одной тысячной тех опустошающих эмоций, которые испытывает в этой ситуации человек, и той сияющей красоты, которая исходит от совершенно обыденных мест и предметов в отсутствие привносимой человеком суеты.
  Собственно, пустая дорога, вопреки любой логике, на какое-то время лишь породила в Альберте убеждение в том, что ничего необратимого не случилось: то, что причины столь таинственного исчезновения всего и вся не известны, еще не говорит о том, что эти причины носят сверхъестественный характер. Их надо лишь найти и разобраться в них.
  - Люди в домах! Элементарно! - мелькнула в голове Альберта спасительная мысль. - Возможно, какое-то предупреждающее сообщение по телевидению, что-то незамеченное им в новостях в сети...
  Теперь пришел черед Альберта опасаться своего пребывания на улице. Он еще раз огляделся, отыскивая признаки угрозы, и торопливо побежал в сторону дома.
  
  Перед тем как вернуться в квартиру, Альберт позвонил в двери нескольких соседних квартир. Никакого шевеления в них не услышал, двери также никто не открыл. Альберт вернулся домой, взял телефон и, сохраняя остатки спокойствия, начал набирать номер за номером из телефонной книжки. Результат был предсказуем.
  Ощущая новый прилив паники, Альберт снова спустился во двор и стал внимательно смотреть в окна, пытаясь разглядеть в них хоть какое-то движение. Потратив на это занятие около трех минут, которые для самого Альберта показались тремя часами, он оглядел тротуар и подобрал кусок асфальта размером с кулак. План был прост, и его исполнение мгновенно дало бы ответ на многие открытые вопросы. Социальная часть Альберта говорила ему не сметь кидать камни в окна. Поскольку природные катастрофы - катастрофами, а разбитое стекло, если что, придется менять. А дополнительно ненароком этим камнем вообще можно разбить что-либо ценное внутри чужой квартиры, включая голову ее законного владельца. Что ж, непреднамеренное убийство и срок могли бы, пожалуй, стать вполне закономерным завершением череды неприятностей, происходящих одна за другой в жизни Альберта.
  Стоя с куском асфальта в руке, Альберт поймал себя на мысли, что сделать очень простую вещь иногда бывает очень непросто. Даже когда не сомневаешься в ее необходимости. Отодвинув в себе остатки губительной социоподчиненности - а именно такое название Альберт подобрал для найденного им феномена, - он замахнулся и под учащенное сердцебиение со всей силы бросил камень в окно квартиры на первом этаже соседнего дома.
  И промахнулся. Камень ударился в стену в каком-то полуметре от окна, соседнего с тем, в которое целился Альберт, только этажом выше. И обидно шмякнулся на землю. В душе обрадовавшись промаху, Альберт плюнул с досады, будто именно в этот момент на него смотрели из всех окон рядом стоящих многоэтажек, и снова отправился домой.
  
  Поднимаясь по лестнице в подъезде, уже третий раз за последние полтора часа, Альберт размышлял над тем, какие еще шаги предпринять для поиска истины, но, зайдя в квартиру, оставил дверь открытой настежь, сел за стол и придвинул к себе компьютер. Информация на новостных сайтах по-прежнему обновлялась с завидной регулярностью. Сервис дорожных пробок показывал затрудненное движение по многим улицам в центре города, в том числе на улице, на которой еще двадцать пять минут назад стоял сам Альберт в полном одиночестве. По телеканалам транслировались самые разнообразные передачи, одна из которых шла с пометкой "Прямой эфир". Двое мужчин, один из которых, особо чванливый, был, видимо, каким-то депутатом какого-то местного срань-собрания, а второй, поприличнее, ведущим, спокойно беседовали про реализацию планов текущего года и предвыборные обещания. Депутат рассказывал про то, что почти ничего не сделано, но к нему это не имеет никакого отношения. Ведущий, не пытаясь называть вещи своими именами, послушно кивал и из всех подготовленных вопросов, будто специально, выбирал наиболее удобные.
  - Точно куклы, - заключил Альберт, вспоминая первый разговор с Семеном, где тот смеялся над его верой в медиа информацию. - Пелевин не шутил. Это точно куклы.
  - Ебаные! Бездарные! Куклы!!
  Альберт сшиб рукой ноутбук со стола, несколько раз прерывисто ударил кулаком об стол и секунду спустя зарыдал в голос. Так, как не рыдал, наверное, с самого малого детства.
  
  Конец мира (Вне Сна)
  
  Около пяти часов вечера Альберт сидел на диване, глядя в стену перед собой. День принес глубокое опустошение. Ожидать каких-то изменений было бессмысленно, несмотря на то, что все могло измениться еще сто или тысячу раз в течение минуты: после событий вечерних и утренних уже нельзя было утверждать хоть что-то наверняка. И, тем не менее, последние события давно стояли на пороге. Сейчас это было ясно, как никогда ранее. Никто ни о чем даже не намекал: пришел человек и все подробно рассказал заранее. Будто в самой незамысловатой детской сказке.
  Альберт ждал. В его голове, где перепуганные мысли уже приутихли, возникали образы из разных периодов его жизни, в основном из последних событий, и отдельные моменты беседы с Семеном он будто просматривал заново со стороны.
  Мир, построенный вокруг тебя, скоро рухнет, и я не хочу находиться в нем в тот самый момент. И никто не захочет. Пойми правильно... Ты бы сделал так же.
  Альберт видел каждую морщинку на лице Семена, каждое движение его губ, произносящих эти слова.
  - Если мир рухнет, то пусть будет так! - произнес про себя Альберт, и последнее слово совершенно внезапно одновременно прозвучало где-то в стороне, в звуке, схожем с громким падением капли воды на твердую поверхность: цок! Альберт резко обернулся на звук, и от ужаса у него прервалось дыхание: воспринимаемая картинка перед его взором не успела за скорым поворотом головы, будто запаздывая. Это было так, словно, находясь в кромешной темноте и разглядывая предметы в тусклом круге луча от ручного фонарика, он сначала повернул бы голову и лишь спустя доли секунды перевел луч фонаря в то место, куда посмотрел. И в возникшей на мгновение слепой зоне Альберт ощутил - а назвать это словом "увидел" было бы неверно - множество ледяных теней, движущихся и находящихся в статичном состоянии. Хотя такие категории с трудом передавали суть содержимого слепой зоны. Более того, само ее присутствие давало ощущение подложки под тем, что транслировалось в мозг через зрение.
  Альберт снова резко повернул голову в другую сторону, и его тело само скакнуло на полметра в направлении, противоположном взгляду, к краю дивана. Несколько секунд Альберт не двигался и не дышал, сохраняя перед глазами привычный вид. Повернул голову медленно: комната перед глазами сохранила свою целостность, при медленном движении разрывов в восприятии не было.
  Такого ужаса тело Альберта еще не испытывало. Он намеренно, через силу, заставил себя возобновить дыхание. Несмотря на явную нехватку кислорода, привычная функция неосознанного дыхания полностью выключилась. Дыхание, инициируемое рассудком, получалось сбивчивым и неглубоким. Все тело сковал сильный спазм. Альберт понимал, что в реальности перед ним находится совсем не то, что он видит. И там, за пределами его зрения, тени... Вокруг и везде. Никаких иллюзий. Еще через минуту в стороне стал слышен надвигающийся гул; гул усиливался, и где-то внутри себя Альберт отчетливо знал, что источник этого гула приближается к нему. За доли секунды Альберт оказался затоплен паникой. Хотел встать, но оказался прикован к дивану: тело уже не слушалось. В ту же секунду он, повинуясь какой-то неосознанной памяти, резко абстрагировался от паники, сконцентрировал внимание где-то на уровне затылка и провалился в черный туннель, ощущая одновременно, что перемешивается с этим туннелем, и в общей черноте вокруг быстро растворяются остатки его сознания.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"