Утро. Обычное утро, если не считать того, что я проспала! А начальник - сволочь, именно в этот день решил устроить брифинг и решить, кто же поедет к нашим партнёрам в Италию! И всё бы ничего, но в компании всего три человека, владеющих итальянским, и только я опоздала! Плюс, я ещё студентка, обучающаяся на вечернем отделении третьего курса дизайнерского факультета, и, по идее, вообще не должна была получить тут место. Ну и в целом, не будь моя тётя ведущим специалистом дизайнерской группы, а главное, не поспорь я с родителями, что смогу прожить без их поддержки, я бы сюда не попала. Впрочем, это не особо важно, главное то, что доброжелатели были и у тёти, которая не смогла прикрыть моё отсутствие, а тут ещё и вспомнили о моём знании языка... в общем, мне прямо сказали, что им фиолетово на моё обучение, но если я не войду в состав отправляющейся в знойную Сицилию группы, то могу искать себе другое место работы. А где я с такой обстановкой в стране работу найду? Понятное дело, нигде! Вот и пришлось, чтобы не радовать гада-папашу, мысленно матеря начальника, собираться в командировку, причём по принципу "вы ещё вчера должны были вылететь".
Впрочем, мне повезло: один из таких же неудачников осчастливленных командировкой сотрудников жил всего в паре кварталов от меня, и мне удалось навязаться к нему в попутчики. В общем, до дома меня довезли с ветерком, а вот как быть через три часа в аэропорту, я должна была придумывать сама, ибо наглость - хорошо, но не в моём случае. Если честно, я просто побоялась об этом просить и без того довольно хмуро зыркающего на меня мужчину, у меня и без этого проблем было достаточно. А вы сами бы попробовали меньше чем за час собраться в двухнедельный отпуск рабочую командировку, которая продлится минимум две недели! Нет, я не сторонник таскать кучу багажа, но как помощник дизайнера пусть и внутренних интерьеров, я должна держать марку.
Да и мои родители меня по головке не погладят, если я появлюсь где-нибудь не при полном параде, ибо один - бизнеснюк, а вторая - стареющая модель. Обоим на меня начихать, но только пока я вписываюсь в их строгие рамки и строю из себя ряженую куклу. А я живой человек, между прочим! Порой хочу босиком по траве походить или не накрашенной! Однако всё это осталось в далёком детстве, когда ещё бабушки живы были, а умерли они - меня забрали родители, и пришлось мне приспосабливаться под чужие требования, давя свою бунтарскую натуру. Иначе бы меня мигом сдали в школу-интернат другой страны, для этого и итальянский с английским выучить заставили, но оно мне надо? Языки я выучила, но вот обучение в родной стране продавила, благо сестра моего бати (на папу он после всего произошедшего не тянет) меня поддержала. Именно она, кстати, меня и устроила в эту фирму. Однако одним из условий было то, что я полностью обеспечиваю себя сама и при этом не позорю родных. В общем, работу мне ещё два оставшихся до конца обучения года терять нельзя, ибо тогда меня мои же родные депортируют из страны в какое-то подобие Оксфорда, чтобы я получила образование юриста, абсолютно не считаясь с моим мнением, что это не моё.
С огромным трудом я упаковала всё требующееся, по мнению моей молодящейся мамочки, каждой уважающей себя девушке. Нет, правда! Я готова половину взятого гардероба и косметики выкинуть, но нельзя! И почему жизнь ко мне так несправедлива? Особенно бесят обязательные туфли на пятнадцатисантиметровых каблуках, и это при моём росте метр шестьдесят пять и размере ноги тридцать пять с половиной! Вы бы видели, как эти копыта на моих ногах смотрятся, а главное, знали бы вы, как я после целого дня на ногах себя ощущаю! Хорошо хоть машину они мне подарили, правда, она вчера сломалась, и пришлось отдавать её в ремонт, поэтому я на неопределенное время - пользователь общественного транспорта или такси. Первое реальней, а второе предпочтительней, хотя и из-за диких цен не совсем осуществимо. Однако в результате того, что я хотела чувствовать хотя бы относительную свободу, а главное - доказать родителям, что чего-то и без их денег стою, приходилось терпеть. Ну и как мантру повторять, что ещё два года осталось, а после я выполню все условия нашей с родителями договорённости и смогу забыть про это всё, как про страшный сон.
Окончательно утрамбовав всё в несколько тяжеленных чемоданов, а главное, взяв свой любимый ноутбук с подборкой самых моих любимых анимешек, вызываю такси и, пользуясь тем, что сейчас нерабочее время, застопорив двери лифта, перетаскиваю свою поклажу в него. Ну а выйти и вытащить всё мне помог парень, что собирался на этом гробике наверх подниматься. Именно в такие моменты я признаю, что уроки по выживанию соблазнению мужчин, что устраивала мне матушка, дали свои плоды. Всего-то и стоило наивно похлопать глазками и слёзно попросить помочь! Ну, а кто откажет милой русоволосой и голубоглазой девушке? Пока я на таких не натыкалась, главное, уметь строить из себя блондинку и ошибаться как минимум в трёх цифрах, давая номер телефона. Что я и проделала, когда тот ещё и помог мне загрузиться в подъехавшее такси.
На мою радость, я добралась до аэропорта вовремя, даже несмотря на то, что в будние дни наш город стоит. Видимо, мне повезло, и таксист оказался опытный! Однако, бог с ним, с этим таксистом, ну доставил и доставил, хорошо хоть цену взял более или менее справедливую, да багаж помог вытащить. Нет, я могла бы и сама это сделать, но в моём случае, чтобы достать вещи из багажника, чуть ли не к каждой машине стремянку приходится подгонять! Шутка, конечно, просто багаж весил ого-го как, поэтому я и попросила помощи, которую мне охотно оказали. Ну а дальше я уже и сама справилась - чемоданчик-то был на колёсах!
В общем, иду я такая красивая по залу ожидания, выискивая своих товарищей по отпуску по несчастью и - о чудо! - сразу же их нахожу! Поразительно, особенно если учитывать размеры этого самого зала. Впрочем, долго я не иронизировала, мгновенно сгрузив свой багаж на не ожидаюших подобной подлянки мужчин и со спокойной совестью устроилась на одном из множества кресел, чтобы дождаться команды на посадку. Участвовать в чужих беседах желания нет, за ноутбуком слишком далеко лезть, вот и приходится скучать, обводя взглядом огроменный зал. Кстати, довольно забавное времяпровождение, всё же люди такие разные, и наблюдать за их реакциями довольно интересно.
Впрочем, предаваться праздности мне долго не удалось - вскоре перед нами вырос недовольный шеф и стал давать последние инструкции, которые, по сути, мне нафиг не нужны - я же не как специалист еду, а обычным переводчиком! Однако босс так не считал, поэтому досталось всем, а мне так вообще в двойном размере, особенно припомнили сегодняшнее опоздание и устройство на работу по блату. Урод! Устроить-то тётя меня устроила, но вот то, что меня не уволили, - целиком и полностью моё достижение! Причём эта скотина всё это знает и понимает, но удержаться от грубых подколов явно не может. Ну и хрен с ним, большим и толстым, всё равно уже посадку на наш рейс объявили. Мда... и вот откуда мне было знать, что эта компания даёт 99,9% гарантию того, что их самолёты - самые лучшие и проверенные? Ну, а главное, что мой попадёт в эти ненавистные 0,1%? Никто, вот я и радовалась тому, что скоро избавлюсь от чужого надзора.
Хотя стоит заметить: быстро избавиться от него не получилось, ибо шеф не замолк даже тогда, когда объявили посадку на наш рейс, он так и провожал всю нашу толпу до места, где проверяли багаж. Хорошо хоть дальше его не пустили, но его визгливые крики мы слышали долго... только внутри салона позволили себе вздохнуть спокойнее. Благо, после посадки в салон надо отключать все электроприборы, что мы с огромным удовольствием и сделали, ибо никто не хотел болтать с нервничающим начальством ещё и во время полёта, так что стюардесса нарисовалась со своим требованием вовремя. Наверное, она никогда раньше не видела столько радости на лицах людей после требования полностью отключить телефоны! Хотя тут особенно отличился наш руководитель, ведь именно ему позвонило начальство. Я впервые слышала в голосе того мужика воркующие ноты, а после он едва не полез расцеловывать бедную женщину! Насилу успокоили!
Едва мой непосредственный начальник на время поездки вернул себе относительную адекватность, как прозвучало предостережение, что мы взлетаем, и требование пристегнуть ремни. Народ, недовольно ворча, последовал совету, и вскоре мы взлетели. Сидеть и болтать все шесть с лишним часов перелёта я не хотела и решила просто поспать. Кто же знал, что я больше не проснусь? Вернее, проснулась, но не совсем там, где планировала, да ещё и не в своём теле. Хотя это было позже, а сейчас я просто укладывалась спать, надеясь продрыхнуть ...цать минут.
Просыпаться было тяжело, каждая мышца болела, а голова вообще была одним сплошным сгустком боли. Попытки пошевелиться заставили меня тихо заскулить - ощущения были хуже, чем после попойки во время выпускного, а тогда мы отмечали знатно. Я так вообще на спор трехсоставной ёршик попробовала... Потом мы решили, что, определённо, оливье было испорченным. Мда... шутки шутками, но состояние у меня было слишком плохим, от боли перехватило дыхание, и я уже не скулила, а просто хрипела. Желание даже не вставать, а просто шевелиться пропало. Однако тело было иного мнения, старательно повторяя попытки встать, но после каждого рывка мне становилось всё хуже и хуже, пока я не потеряла сознание повторно.
Впрочем, потеря сознания продлилась недолго - тьма быстро отступила, сдавшись под натиском чудовищной боли. Правда, вскоре ощущения тела отошли на задний план, и в моей голове начали вспыхивать разрозненные картинки, которые показывали жизнь маленького хмурого черноволосого ребёнка. Девочка, но ледяной взгляд стальных глаз отбивал всякое желание проверять, так ли это. Ребёнок, который никому не нужен, которого никто не ждал, как это мне близко и знакомо. Только меня вовремя забрали бабушки, которые пусть и не были в восторге от свалившейся на них соплюшки, но по-своему любили. Хотя мне грех жаловаться, ибо они были мудрыми женщинами, которые заботились обо мне, научили ко всему относиться с юмором и требовать своё. Они никогда меня ни в чём не упрекали, мне внушали, что я должна гордиться тем, кто я есть.
Возможно, именно это и позволило мне в своё время выйти победительницей из спора с батяней и остаться получать образование в родной стране, пусть и не в том городишке, где я жила с бабушками, но всё же. Я выиграла, и он даже проникся уважением к моей твердости, но это не изменило того, что я была лишь девочкой, которая по скромному убеждению этого гада не могла унаследовать его бизнес. Я не сильно из-за этого расстраивалась, - мне это было не интересно - но обида плотно засела в сердце. Именно поэтому я не противилась матери, когда она пыталась сделать из меня крашенную куклу. Я высказывала протест, всеми силами показывая, что, да, я девочка! И я горжусь этим! Помогало мало, пропасть между мной и родителями росла, хотя о чём это я? Они меня и раньше не понимали - всё же бабушки умерли тогда, когда я заканчивала десятый класс и, естественно, к тому моменту я на всё имела своё мнение и считала себя взрослой. Ну, а родители? Что родители? Я не вещь, которую можно взять и убрать на чердак, чтобы не вспоминать о ней столько времени, а после как ни в чем не бывало пользоваться. В итоге у нас был нейтралитет: они не трогают меня, я не позорю их, выполняя все пункты нашей сделки.
В отличие от меня, этой малышке не повезло вдвойне, если не втройне: мало того, что у неё не было родственников, которые бы взяли к себе и стерпели бы все её взбрыки, так она еще была девочкой, и отец у неё был деспотичней, чем мой, да и на ребёнка времени не жалел, правда, вёл при этом себя специфично. Он заставлял малышку тренировать боевые искусства наравне с ребятами на пару лет её старше... последствия были удручающими, победить она никого не смогла ни разу, в результате каждый раз получая наказания. Впрочем, увиденное мне говорило о том, что девочка была потрясающей! Я бы при её ритме жизни и нагрузке сдохла бы раньше, чем вышла из младенческого возраста, а она дожила до трёх и имела неплохие навыки, буквально вырывая своё право на жизнь, а её батя всё равно был недоволен. Уж не знаю, кем он был на самом деле, - ребёнку это не докладывали - но обращались к нему исключительно - Хибари-сама. Мало того! Он постоянно тыкал ребёнка тем, что он родился девочкой! Как будто это была её вина! Но кого это волновало?
Чужая память затягивала всё сильнее, и жизнь маленькой девочки представала перед моими глазами, а её эмоции вливались сплошным потоком. Теперь возникало ощущение, что это не на неё смотрят с неприкрытой брезгливостью, как на что-то поистине мерзкое, а на меня. С каждым мгновением прошлое меркло, образы наслаивались друг на друга. Уверенность, что это не мой отец обзывает меня 'жалким травоядным', а чужой, исчезает. Это моя мать причитает, что я - её самая большая ошибка, и, знай она, что у неё родится девочка, она бы сделала аборт. Хуже всего то, что образы спокойных и умных бабушек, которые всегда говорили, что Женщина - это звучит гордо, стали исчезать, заменяясь на образы двух сухоньких старух с ледяными взорами, которые шептались, что я позор, я ошибка, ибо в их семье никогда не рождались дети с примесью сил шарлатанов, они всегда были чистыми Атрибутами. Именно это и заставляет меня встряхнуться, начать сопротивляться, я начинаю бороться. Я не собираюсь растворяться и терять себя. Моё прошлое - это моё прошлое, а будущее я поклялась построить своими руками! И мне никто не помешает это сделать!
Не знаю, сколько продолжалась моя борьба с самой собой, но я справилась! Чужая память больше не пыталась вытеснить или подменить мою, она улеглась на задворках сознания. Появилось чёткое ощущение, что теперь я могу в любой момент ею воспользоваться, и меня затапливает невообразимое облегчение. Усталый, но довольный вздох вырывается из груди, и я позволяю уплыть измученному сознанию в темноту, чтобы в следующий раз очнуться с чётким ощущением, что что-то не так. Однако я отмахиваюсь от этого чувства, распахиваю глаза и встречаюсь с усталым взглядом какой-то незнакомой девушки, которая даже не сразу понимает, что что-то изменилось. Впрочем, спустя мгновение она с воплем вылетает из палаты, ещё пара секунд, и внутри становится людно. Меня начинают обследовать, попутно задавая целую кучу вопросов и, даже не дождавшись ответа, спрашивая что-то ещё. Голова начинает кружиться, я не слышу, что говорю, не понимаю, что от меня хотят, полная дезориентация в пространстве. Ощущения странные, но вскоре кто-то что-то понял, и я осталась одна в палате, правда, понимание этого пришло не сразу.
- Очнулась? - я дёргаюсь ото льда, что прозвучал в голосе мужчины, которого я не заметила из-за врачей, что мучили меня до этого, ведь он просто зашёл внутрь и встал в уголке. Он не мешал, никого не трогал, просто стоял.
- Да, Хибари-сама, - с удивлением понимаю, что голос не дрожит, хотя уверенность, что передо мной отец, которого я не достойна так называть, напрягает.
- Вот как, - презрительная усмешка и ледяной, пробирающий до костей взгляд. - У тебя неделя на восстановление, потом тобой займутся всерьёз. Пора тебе начать тренироваться по-настоящему, всё же ты мой единственный наследник, тебе придётся соответствовать.
- Да, Хибари-сама, - тело отвечает автоматически, зато внутри всё скручивает в тугой узел. Одна моя часть твердит, что я обязана подчиниться требованию отца, а вторая вопит о жестоком обращении с детьми. Впрочем, мой внутренний конфликт исчерпывает сам себя, ибо отец стремительно уходит прочь. Ему неинтересна чужая реакция, он уверен, что я выполню его приказ, и он в чём-то прав. Только посмотрев в эти равнодушные глаза, я поняла, что не буду спорить, ибо он меня просто убьёт. Без всяких сожалений, ведь я для него вещь, с которой он может делать всё, что угодно. Да ещё и чужая память упорно подкидывала картинки, где девочку наказывали за любую, даже самую маленькую провинность. Особенно ужасным казалось последнее, после которого она и оказалась в больничном крыле. Тело помнило боль, память сохранила чувство отчаяния и беспомощности, вкус собственной крови на губах, а также равнодушный, полный брезгливой насмешки взгляд ушедшего мужчины.
На меня медленно стало наваливаться осознание того, что произошло. В памяти всплыли картинки бескрайнего неба и жуткого холода, в лёгких перестало хватать кислорода. На меня стала накатывать паника, вокруг дико заверещали приборы, и в комнату залетел кто-то посторонний. Короткая боль в руке, и я ощутила, что сознание начинает меркнуть, вокруг вновь появилась уютная и такая родная тьма.
Продолжение следует...
========== Глава 1. Мое имя - Хибари Кея ==========
Неделя, которую мне дал Хибари-сама (отцом я не могла его назвать даже в мыслях, особенно теперь), пролетела быстро, и всё это время я старалась свыкнуться с новой для меня реальностью, с другим телом. Нет, к моему изумлению, истерик или каких других эмоциональных проявлений у меня не было. Наоборот, я ощутила, что меня ничто не трогает, отгородилась от всего мира ледяной стеной, но в одном я была уверена точно: это не я убила ребёнка, это я прожила её жизнь. Правда, мыслей о том, почему я вспомнила своё прошлое, у меня не было. Холод и равнодушие стали моими постоянными спутниками, не отрезвляла даже боль, что я чувствовала постоянно, ведь Хибари-сама не врал - меня решили сделать его настоящей наследницей. Хотя понималось это очень странно: из меня просто планомерно делали машину для убийств и учили игнорировать боль.
Моё состояние всё сильнее напоминало сон, и я всё чаще ловила себя на мысли, что я как бы наблюдаю за трепыханием своего тела со стороны. Причём с каждым прожитым после пробуждения памяти днём это ощущение усиливалось, поглощало меня целиком. Я спряталась в свой внутренний мирок, надеясь, что там меня никогда не достанут, что боль станет меньше, и только не понятное мне самой упорство, густо замешанное на непонятно откуда взявшейся гордости, не позволяли мне решить проблему более радикально. Я научилась уходить в себя, с каменным лицом слушая оскорбления или получая удары. Вскоре я с ужасом поняла, что идеология Хибари-сама 'хищник-травоядное' стала мне близка, и я была готова рвать глотки, но доказать всем, что я хищник, ведь тогда я стану сама вершить свою судьбу, и больше никто не посмеет посмотреть на меня с презрением, как на помеху. Однако хотя все эти мысли появлялись и исчезали, холод и приглушенность эмоций не исчезали. Единственное отличие - я стала злее, яростней, теперь во время тренировок я не позволяла использовать себя как грушу: я огрызалась, моим оружием могло стать всё, что угодно. Причём меня не волновало то, что потом следовало наказание; кажется, лёд плотно завладел моим сознанием, и мне было всё равно.
Броня равнодушия не рассосалась даже тогда, когда передо мной поставили ребёнка лет пяти, с которым мы имели невообразимую схожесть, только у того причёска была другой, да и взгляд... теплее, мягче, но в то же время поражал своей внутренней силой. В тот момент я не знала, кем он был на самом деле, но он был силён, сильнее всех, кого я видела за прошедшие с моего пробуждения месяцы. Он легко уложил на лопатки Хибари-сама, хотя тот и считался сильнейшим бойцом семьи Хибари, а после тепло улыбнулся и поблагодарил за бой. Непривычно, неправильно, так не должно быть, но интересно - вот что проскочило в моей голове в тот момент, хотя привычка не показывать свои эмоции сработала и тут: я была уверена - ни один мускул на моём лице не дрогнул. Впрочем, вскоре эта уверенность исчезла, ведь когда он прошёл мимо меня... непонятный ребёнок лишь на пару мгновений остановился и как-то слишком внимательно посмотрел в мои глаза. Не знаю, что он там увидел, но... он посмотрел мне прямо в глаза, без презрения, ненависти, он просто смотрел, слишком взросло, слишком мудро и слишком понимающе.
- Как твоё имя? - тёплый и ласковый голос, так не похожий на то, что я слышала последние полтора года... хотя нет, гораздо больше - с самого моего рождения тут.
- Хибари Кёя, - голос спокоен и сух, поклон чётко выверен, я сама себе напоминаю машину, холодную и равнодушную, но так правильно, я должна быть такой. В этом был уверен Хибари-сама, и мне пришлось подчиниться, чтобы выжить и стать сильнее.
- Сколько тебе лет? - тёплый взгляд, в котором нет льда и брезгливости, а я уже и забыла, как обычно смотрят на... обычных людей.
- Я не знаю, - четкий ответ, ведь я и правда не знаю.
Причём дело даже не в том, что я не хочу знать или кокетничаю, - всё гораздо проще. За эти полтора года меня ни разу не поздравили с Днём Рождения, да и моя память упорно указывала на то, что этого дня для остальной семьи не существовало. Могли поздравить кого угодно, любого ребёнка, независимо от возраста, но не меня. Что я неоднократно и наблюдала. Несправедливо? Подобное никого не интересует, мне чётко обозначили моё место, и оно было ниже всех. Ненужный ребёнок, девочка, я жива только из-за того, что других детей Ками-сама моим родителям не послал. Будь иначе... самый максимум, на который я могла рассчитывать - это отправка в школу-пансионат, после которого я должна была бы выйти замуж во благо семьи и по приказу своего брата. Впрочем, вряд ли. Скорее всего, меня бы просто удавили, ибо я не чистый Атрибут, что считается среди семьи Хибари позором. Ещё бы объяснили, что это значит, - я бы хоть знала, в чём дело, за что меня ненавидят в этой жизни.
- Ей четыре, - слышу непривычно спокойный и уважительный голос Хибари-сама и перевожу на него взгляд. Оказывается, пока я размышляла на отстранённые темы, странный мальчишка требовательно повернулся к нему, и тот даже ответил! Причём сразу же бросилось в глаза несоответствие тона и взгляда, который на меня бросили. Впрочем, к подобному я уже привыкла, и равнодушие ни на мгновение не отпустило меня.
- Понятно, - короткий кивок, и он спокойно идёт дальше, хотя на какой-то миг мне показалось, что он недоволен ответом.
Провожаю взглядом непонятного ребёнка, но долго стоять без дела не могу. Короткий окрик, и мне приходится вернуться к разминке, которая плавно перетечёт к моему избиению. Хотя нельзя жаловаться, иначе будет хуже, и из меня сделают грушу для битья не для мальчишек на пару лет старше, к чьей скорости я уже приноровилась и даже научилась блокировать или сводить урон к минимуму, а для наставника. Он уж точно меня не пожалеет и будет бить так, чтобы причинить как можно больше боли и унижения, которые меня не слишком трогают, и в то же время лицо остаётся бесстрастным, что бесит наставника ещё сильнее, удары становятся жёстче, меня бьют, пока я не теряю сознание. Правда, это ничего не меняет: тащить в лазарет меня никто не собирается, бросая прямо там. Ну, хоть проверяют, чтобы не было переломов, и то ладно, с синяками я и сама могу справиться. Впрочем, больничное крыло я всё же навещаю, иначе утром не смогу подняться на тренировку, а там меня как-то быстро приводят в норму, заставляя синяки бледнеть и делая боль слабее.
Я не знаю, сколько прошло времени с того момента, как со мной заговорил странный мальчик, но определённо больше недели. Всё это время меня даже ни разу не наказали, наставники не зверствовали и не пытались показать всю мою ничтожность. Необычно, но меня это трогало слабо, я просто наслаждалась тем, что тело болело немного меньше, я не теряла сознание, и мне хватало сил принять душ перед сном. Блаженство, я даже стала чувствовать, как начала немного оживать. Впрочем, заметить во мне перемены вряд ли кто мог - близких друзей у меня не было, а для взрослых я была пустым местом. Хотя я даже радовалась этому, ведь теперь никто не трогал меня, когда я брала книжку и пряталась в библиотеке, читая в тиши комнаты. О! Кто бы знал, какое блаженство просто сидеть и читать, абсолютно не задумываясь о том, почему в японской семье, я бы даже сказала, клане, есть книги на других языках. Впрочем, какая разница? Я могла бы прочитать книги и на японском, ибо его уже начали мне вбивать в голову, но не хотела. Мне куда привычней были строчки на английском или даже итальянском языках, хотя жаль, что на русском не было, но я давно уже убедилась в том, что никогда и ничто не идет так, как я хочу, поэтому нужно находить счастье в малом.
Мда... а ведь раньше я никогда подолгу не пыталась сидеть и читать, у меня было много других увлечений, а сейчас книги стали моей единственной отдушиной. Они помогали мне отвлечься, погрузиться в красочный мир, где отступало чувство безысходности и боли, там я вновь становилась восторженным ребёнком, который внимал чужой мудрости. Впрочем, долго сидеть в одиночестве и читать детектив писателя Конан Дойла мне не дали. Стоило взять в руки томик и забраться на неудобный стул, как напротив появился тот мальчик, что легко положил на лопатки Хибари-сама. Он сел напротив (библиотекарь сам принёс ему стопочку подушек и помог удобно устроиться!) и внимательно смотрел, как я поклонилась ему, а после осторожно положила книгу на стол и, встав на колени (по-другому читать было неудобно ибо стол был слишком высоким, а стул - низким), начала аккуратно листать страницы. Моё тело довольно быстро уставало от неудобной позы, а отбитые на тренировках колени болели; было тяжело так читать, но я упорно продолжала. Ну а что я могла поделать? Мне было запрещено утаскивать книги из библиотеки, как и устраивать их на полу. Более того, мне пообещали, что обнаружь библиотекарь после моего чтения хоть один малипусенький дефектик на книжке, я вообще потеряю право их читать.
- Необычно, - тишину, которую прерывал только шелест листов, прервал всё тот же голос с непривычно тёплыми интонациями. Вздрагиваю, поднимая голову на позабытого мной мальчишку. Начинаю мысленно ругать себя, что-то я непозволительно расслабилась в чужом присутствии, плохо. Ладно этот, он не воспользовался моей глупостью, но другие такими снисходительными не будут.
- ... - молчу, спокойно ожидая продолжения, желания говорить или как-то по-другому показывать то, что я его услышала, я не торопилась - мне давно отбили всякое желание разговаривать, и я имела право открывать рот только чётко по существу и когда меня спросят.
- Ты понимаешь, что там написано? - мягкая и понимающая улыбка, но расслабляться я не спешу - слишком долго в меня вбивали правило, что я не имею право на понимание и сочувствие, я - позор.
- Да, - негромкий, спокойный ответ, и я возвращаюсь к чтению, хотя теперь я не забываю краем глаза следить за мальчишкой.
- Не доверяешь? - спокойно уточняет он у меня, явно заметив интерес к своей персоне.
- Я никому не доверяю, - равнодушно замечаю в ответ, отчего-то у меня чёткое ощущение того, что этому ребёнку лучше не врать. - Вам - вдвойне.
- Необычно, - вновь замечает мальчишка. - В твоём возрасте дети более открытые и не читают такие книги.
- Вы тоже необычны, - фраза вырывается против воли. Похоже, ещё не все ростки инакомыслия выкорчевали у меня из головы. Впрочем, резкий хлопок книгой об стол быстро напоминает, где я и кто я тут. Короткий взгляд в сторону прислушивающегося к нашему разговору библиотекаря, и я с неудовольствием понимаю, что отдых закончился. Уверена, что, спустя максимум десять минут, Хибари-сама будет в курсе моего непочтительного тона при разговоре с гостем. Чёрт! А у меня была надежда на то, что сегодняшний вечер я проведу спокойно. Правда, несмотря на понимание, я не собираюсь извиняться - я не сказала ничего плохого, просто высказала своё мнение... и это - самое страшное.
- Почему ты так решила? - мягкий и спокойный голос, но моё тело напряглось - я успела заметить жёсткий взгляд мальчишки на библиотекаря, после которого тот мгновенно потерял к нам интерес и перестал уничтожать меня взглядом. Пронесло? Вряд ли, просто моему собеседнику стало интересно, но выгораживать меня он не будет... никто не выгораживал.
- В Ваших глазах усмирен ураган, - прекрасно знаю, что нужно сказать что-нибудь банальное, к примеру, 'Вы победили Хибари-сама', но не могу себя заставить. Последнее время я слишком много думаю, анализирую и смотрю, в итоге мне стало гораздо легче понимать людей. Правда, облегчения это не принесло, ведь приобретение всех этих навыков оплачено кровью, причём далеко не в переносном смысле.
- Внимательная, - голос ни на секунду не изменился, но взгляд стал немного жёстче, и, кажется, мои слова сказали ему гораздо больше, чем поняла даже я сама. Молча смотрю на мальчишку, ожидая дальнейшую реакцию, и не шевелюсь, привычно игнорируя боль в израненных коленях. Всё же я не он, и мне никто не подложил подушечек на стул, а показывать слабость меня отучили быстро... хватило одной показательной порки, после которой я спала на животе около трёх дней. Могла бы и больше, но никто не собирался давать мне поблажки и избавлять от тренировок, поэтому меня милостиво подлечили, почти до конца. - Скажи, как ты относишься к Китаю?
- Я там ни разу не была, - честный ответ, который я не собираюсь менять. В конце концов, неизвестно, где лучше: тут уже известное зло, а там - непонятно что. Не хочу менять шило на мыло, да и сидящий напротив мальчишка мне непонятен, и это плохо. Скорее бы пришёл Хибари-сама, он известное зло, а вот чего ждать от этого малыша, я не знаю, но чувствую, что он опасен, и победа над Хибари-сама тут ни при чём.
- А хотела бы? - всё та же доброжелательность, но она меня только настораживает - за это время слишком многое произошло, и так по-доброму ко мне обращались крайне редко, а заканчивалось это обычно сломанными костями и кровавой полосой за спиной. Мне страшно представить, что бы я чувствовала, если бы не эта странная притуплённость на эмоции и боль.
- Мне четыре года, и от моего желания ничего не зависит, - равнодушно замечаю я, мгновенно теряя интерес к разговору. Слишком уж напрягает меня такая доброжелательность - я привыкла, что никто и ничто не делается просто так, а в последнее время добавилось уточнение: для меня не делается.
- Хорошо, что ты это понимаешь, - этот ледяной голос я узнаю из тысячи - Хибари-сама, мой отец, который ни разу не обратился ко мне по имени, предпочитая просто тыкать или называть травоядным, не более. Впрочем, ко мне никто по имени не обращался, предпочитая называть малявкой или соплёй, только на уроках каллиграфии меня заставили выучить своё имя, поэтому я знаю, как оно пишется и звучит - Хибари Кёя. Жестоко? Возможно, но мне осталось только привыкнуть. - А сейчас ты идешь к наставникам, а то что-то распустили тебя в последнее время.
- Да, Хибари-сама, - осторожно спускаюсь со стула и, с трудом встав на дрожащие от болей в коленях ноги, кланяюсь этому человеку. Теперь стоит взять книгу и убрать её на положенное место, а после покинуть библиотеку. Жаль, я думала сегодня прочитать пару глав, а на деле не осилила и пяти страниц. Горький вздох привычно застревает в груди, а лицо остаётся равнодушным. Мне не надо смотреть на библиотекаря, я и так знаю, что это он мне так подсуропил. Впрочем, не важно, теперь главное - выдержать дополнительную тренировку, которую проведут по всем правилам и без скидки на мой возраст.
- Подожди, - меня останавливает мягкий голос гостя Хибари-сама. Появляется желание проигнорировать его слова, но тут же вспоминается то, как он одним взглядом поставил на место библиотекаря, да и Хибари-сама к нему относится излишне почтительно. Нельзя игнорировать подобное, поэтому я молча поворачиваюсь к нему и смотрю в его понимающие глаза. Появляется желание вцепиться ему в глотку - слишком больно видеть мягкость, в которую я уже не верю. Зато есть уверенность, что, если себя так кто-то ведет, значит, ему что-то от меня нужно. - Так ты хочешь поехать в Китай?
- Я не знаю языка, у меня нет денег, и я несовершеннолетняя, - спокойно констатирую я, ощущая какое-то странное веселье, ибо знаю, что при мальчишке Хибари-сама меня не тронет, ну, а после... после будет после. - Но я бы не отказалась его посетить.
- Интересный ответ, - лёгкая улыбка скользит по губам мальчика, в то время как Хибари-сама хмурится и смотрит на меня уничтожающим взглядом. Давлю в себе желание забиться в угол, слишком хорошо я помню этот взгляд, и что именно после него последовали те события, благодаря которым я вспомнила свою прошлую жизнь. Не хочу вновь чувствовать такую боль... но несмотря на страх, в груди зарождается злость, и я заставляю себя не опускать голову, хотя и смотреть без вызова, просто равнодушно, как меня и учили.
- Не думаю, что она подойдёт, Фонг, - негромко заметил Хибари-сама, и его голос даже смягчился. - Может, возьмёшь кого-нибудь из ребят? Они гораздо талантливее.
- Нет, отото, - спокойный ответ, который едва не пробил броню моего равнодушия. Не выглядел этот мальчишка старшим братом моего биологического отца! Максимум - младший! Впрочем, тут не поспоришь - семейная схожесть была налицо, но поведение абсолютно разное. Хотя не важно, возможно, это какие-то местные заморочки. - Она подойдёт.
- Хорошо, - недовольный взгляд в сторону, как я поняла, Фонга, возможно, по совместительству являющегося моим дядюшкой, а после он обращает взор в мою сторону. Лёд и брезгливость - привычная картина, и я уже давно не задаюсь вопросом, что послужило такому отношению ко мне. - Завтра ты поступаешь в распоряжение Фонга.
- Да, Хибари-сама, - спокойно киваю, решив, что поклон будет жирно этой сволочи, которая легко отдала свою, пусть и не любимую, но дочь, непонятно кому. Причём он явно считал себя ещё и благодетелем.
Вижу холодную ярость, что мелькнула в глазах Хибари-сама, но упрямо поджимаю губы и иду убирать книжку, чтобы после отправиться на тренировку, которая, возможно, станет для меня последней в этом доме. Правда, радости или облегчения я не ощущаю - как бы не стало всё куда хуже. Нет, этот Фонг ни разу не бросил в мою сторону угрожающий взгляд или что-то вроде этого, но от этого было ещё страшнее. Он напоминал мне усмирённый ураган, только вот если что-то пойдёт не так, я вряд ли попаду в Око Бури. Впрочем, мне чётко показали, что моё мнение их интересует слабо, значит, моя цель не изменилась: нужно сцепить зубы и продолжить сражаться, если я хочу жить.
Продолжение следует...
========== Глава 2. Последствия ==========
Повинуясь приказу Хибари-сама, я отправилась в сторону тренировочных залов. Там меня уже ждали: я не успела даже поклониться своему наставнику, как меня атаковали. Он ничего не спрашивал и не говорил... мне. Всего один удар, и я уже лечу в стену, чтобы спустя пару мгновений сползти на пол, чувствуя, как рот заполняется кровью. Грозный окрик и понимание, что нужно встать и готовиться к худшему. Ха! Как будто я сомневалась в этом! Только начав говорить с Фонг-сама, я уже была готова к наказанию. Страшнее было бы, если бы оно не последовало, а так... привычно. Шатаясь, встаю, подавляя желание сплюнуть кровь - нельзя, вместо этого я её проглатываю. Противно, я ненавижу её вкус и запах железа. Однако у меня нет права жаловаться, стоит сосредоточиться. В глазах двоится, в ушах звенит, я практически не слышу, угадывая смысл того, что мне говорят, благодаря интонациям. Хотя так ли это важно? Вряд ли я услышу что-нибудь новое. Больно, но надо подойти поближе и вновь встать в стойку. Следующий удар в живот (сволочи, кто так девочек бьёт? Мне же ещё рожать! Впрочем, не о том думаешь, Кёя, не о том), его я даже не заметила, зато почувствовала в полной мере. Воздух буквально вышибло, нет сил вздохнуть, падаю на одно колено, жест чисто автоматический - мне запретили вставать на оба. Я - Хибари, и я не имею право стоять на коленях ни перед кем, кроме отца. Правда, это меня не спасает: ещё один удар и, кажется, я слышу, как хрустнула моя рука. Очередная вспышка боли, и я перестаю её ощущать. Ещё мгновение, и такая близкая и родная стена, в которую меня опять швырнули, возвращает мне возможность дышать. Мда... не зря говорили, что клин клином вышибают...
Впрочем, не о том я думаю. На губах появляется ухмылка, и я опять встаю на голом упрямстве. Больно, но разве это не значит, что всё ещё жива? Два шага вперёд, и я вновь чувствую удар, но он слабее, я успеваю уйти перекатом... зря. Удар сверху вбивает меня в татами. Хруст и ощущение липкой влаги на лице. Похоже, мне сломали нос. Очередной гневный окрик, и меня поднимают за короткие волосы. Я ничего не вижу, но инстинкты требуют действовать. Рвусь вперёд, оставляя волосы в чужой руке, зубы смыкаются на... нет, это не шея, эта тварь успела подставить руку. Плевать! Зубы сжимаются, и я ощущаю, как прокусываю чужую кожу, крови во рту становится больше. Рука, единственная оставшаяся целой, выстреливает вперёд. Я не надеюсь убить, но ударить по болевой точке - вполне. Неудача. Практически отсутствующее зрение и боль в покалеченном теле сыграли свою роль: я промахнулась, да и удар вышел слишком слабым. Резкий рывок, хруст шейных позвонков и очередной удар об стену, но сознание не торопится меня покинуть. Вновь стараюсь подняться и встать в подобие боевой стойки. Правая рука висит плетью, дыхание хриплое с присвистом и бульканьем, шея болит, я практически не могу поворачивать голову. Стою из упрямства в жалкой попытке показать, что таким меня не сломить. Больно. Очередной удар, который я не вижу, зато в полной мере чувствую. Спустя мгновение - ещё и ещё. Интересно, надолго их хватит? Когда я потеряю сознание? Нелепые мысли, но такие правильные. Только они и помогают мне держаться и не сворачиваться калачиком в попытках уменьшить боль.
Не знаю, в какой момент я отключилась, но для меня не было перехода. Просто вот я получаю удары, а вот открываю глаза, понимая, что лежу в луже крови и... судя по запаху, блевотине. Пытаюсь пошевелиться и с огромным трудом мне это удается. Боль... что боль? Она привычна, хотя и неприятна. Недовольно морщусь, привычно отстраняясь и с нездоровым любопытством прислушиваюсь к своим ощущениям. Тело мне напоминает марионетку в руках новичка. Движения дерганые и лишенные даже не грации, а вообще намеков на плавность. Больно. Нога подгибается, и я падаю на руку, что мне сломали ещё в самом начале. Перед глазами начинают водить хоровод звездочки, и я на какое-то время полностью теряю возможность мыслить, но вот боль отступает, становясь близкой к категории 'терпимо'. Очередная попытка встать, на сей раз удачная. Осторожно шевелю второй рукой и понимаю, что она болит, но не сломана. Больно. Сцепляю зубы и делаю шаг, мне нельзя в таком виде в больничное крыло. Я - Хибари и должна быть идеальна, даже харкая кровью. Глупость? Пусть. Я не могу позволить Хибари-сама увидеть себя в таком состоянии. Шаг, ещё один и ещё, ещё, ещё, пока не достигну душевых, которые пристроены к каждой тренировочной площадке. Больно? Терпи, Кёя, терпи, ты сильная, ты справишься, а эти травоядные ещё пожалеют, что не убили тебя сразу. Ещё несколько шагов, и ты у двери. Да, вот так. Теперь надо толкнуть её. Не смей закрывать глаза, Кёя! Не смей! Не для того ты столько терпела!
Хриплый вздох, ощущение крови на губах и шизофренические выкрики в голове, где я обращаюсь сама к себе. Ну, а как иначе? Должна же я хоть как-то себя подбодрить. Больно. Наваливаюсь на двери и, когда они поддаются под весом моего тела, висну на них. Больно. Соберись! Упрямо сцепляю зубы и поднимаюсь на дрожащие ноги. Шаг, ещё один, отпустить ручку и, качаясь, пойти дальше. Больно. Душевая? Зачем я тут? А, да, я должна смыть с себя грязь и надеть чистую одежду. Больно. Рука не поднимается, не могу прокрутить вентиль на горячую воду, зато на холодную прокручивается сразу. Холодно. Больно. Надо снять грязную одежду. Руки не слушаются. Узел, на котором держится хакама, не поддается. Больно. Холодно. Противно. Мокрая ткань липнет к коже, резкий рывок. Больно. Узел развязался. Избавиться от одежды. Резкое движение. Боль. Холод. Вода больше не красная. Хорошо. Выключить. Плевать на мокрую одежду, приберут. Шаг, ещё один. Да, мой шкафчик. Открыть. Полотенце. Вытереться не смогу. Плевать. Небольшое усилие, и оно оказывается на голове. Больно. Замереть. Переждать, пока перед глазами плавают тёмные круги. Плохо. Полотенце сползает вниз и падает на кафель. Больно. Холодно. Наклонюсь - упаду. Упаду - больше не встану. Нельзя. Хакама натянуть не смогу. Плевать. Хватит длинной рубашки, которую почему-то упорно кличут кимоно и надевают вместе с хакама. Больно. Холодно. Ткань быстро пропитывается влагой и неприятно липнет к телу. Плевать. Одной рукой не получается сделать красивый бантик. Плохо. Надеюсь, я никого не встречу по пути в больничное крыло. Больно. Холодно. Я должна идти.
- Отото, когда я говорил, что возьму твою дочь, я не это имел в виду! - негромкий, но от этого не менее угрожающий голос был первым, что я услышала при пробуждении. - На ребёнке же живого места нет! Как она вообще добралась до больничного крыла?!
Ярость, прозвучавшая в последних словах, меня пугает. Появляется желание вскочить и забиться в самый дальний уголок, но тело умнее. Дыхание остаётся ровным, ни один мускул не дрогнул. Взбодрившийся мозг начинает работать на полную катушку, приходя к неутешительным выводам, что сбежать не получится. Выход один - прикинуться трупом, ну или хотя бы, просто бессознательной тушкой, авось, пронесёт, и они не заметят.
- Это была тренировка, Фонг, - спокойный, но... какой-то извиняющийся голос Хибари-сама. - Она сама виновата, что так слаба.
- Слаба?! - несмотря на то, что голос Фонг-сама тих, возникает ощущение оглушительного крика. Страшно. - Против неё стоял один из твоих лучших людей! Не ровесник, даже не просто ребёнок постарше, а много раз убивавший взрослый!
- Она моя дочь, и это не должно быть для неё проблемой, - очередной невозмутимый ответ, только на слове 'дочь' он заметно дрогнул. Воображение услужливо нарисовало, как тот брезгливо кривит губы.
- Отото, - голос Фонг-сама страшен, внезапно я чувствую, как меня начинает душить что-то непонятное. Нет, никто не закрывает мне нос и не сдавливает шею, но вдохнуть воздух не получается. Из горла вырывается сдавленный хрип, исчезает желание притворяться. Даааа... теперь я знаю, что такое жажда крови... лучше бы не знала! Воздуха! Я не хочу умирать! Не сейчас, когда я столько вытерпела! - Вон! - резкий окрик, и внезапно давление пропадает, я вновь могу дышать. - Ты в порядке? - теперь чужой голос полон заботы и теплоты.
Чувствую, как кто-то осторожно прикасается к моей руке. Прежде, чем понимаю, что произошло, рефлекторно отдёргиваю её и напрягаюсь. Слишком свежи в памяти недавние события, а главное, ощущение чужой силы. От одного воспоминания мои волосы встают дыбом! И не важно, что у меня вместо приличной причёски - ёжик, как у недавнего призывника! Взгляд прикипает к немного удивлённому моим поведением Фонг-сама. Вздох облегчения. В его глазах нет злости. Похоже, моё поведение его озадачило, но не вызвало гнев. Впрочем, кто я такая, чтобы вызывать излишне сильные эмоции? Слава Ками-сама за это!
- Не бойся, я не причиню тебе вреда, - растерянность мгновенно сменяется пониманием, а на губах Фонг-сама появляется тёплая улыбка, которая заставляет меня напрячься ещё сильнее. Я его не понимаю! Почему? Встречаю его задумчивый взгляд, он явно ждёт моей реакции, но я не могу даже пошевелиться. - Извини, это моя вина, хотя я не думал, что отото настолько разозлится из-за того, что я тебя забираю.
- В этом нет Вашей вины, - голос хриплый и какой-то чужой, но от меня ждут хоть какую-то реакцию. Нет, это не просочилось в его интонациях, но требовательный взгляд выдаёт. - Мне повезло, обычно так заканчивается каждая третья тренировка, а за время Вашего пребывания здесь подобное произошло впервые.
- Каждая третья? - блуждающая по его губам тёплая улыбка не изменилась, но я почувствовала, как глубоко внутри начал просыпаться ужас. Я даже рада, что у меня болит тело - это отрезвляет, не даёт потерять себя.
- Да, Фонг-сама, - хочу поклониться, но шею простреливает дикой болью, и я, сжав зубы, давлю стон боли в зародыше.
- Не напрягайся, - осторожное прикосновение прохладной ладони к сжатой в кулак руке. Заставляю себя расслабиться и не отдёргивать руку вновь, но Фонг-сама мне обмануть не удалось. Внимательный и тёплый взгляд проходится по мне, и он мягким, но не терпящим возражения тоном, сообщает: - Я позову врачей.
Хочу возразить, но не могу заставить расцепить сжатые до хруста зубы. Чудо, что я осталась в сознании. Впрочем, ненадолго. Вошедшая медсестра мгновенно что-то вколола мне в вену. Темнота и никакой боли! Ками-сама, а ведь раньше я ненавидела темноту и тишину! Какой же я глупой тогда была! Впрочем, темнота тоже бывает разной, но сейчас она принесла такой необходимый для моего измученного сознания покой. Не хочу просыпаться, но поздно. Стоило появиться этой мысли, как я поняла, что уже не сплю. Плохо. Осторожно прислушиваюсь и с облегчением понимаю: в палате я одна. Теперь открыть глаза и аккуратно пошевелить рукой. Странно, боли нет. Недоверчиво открываю глаза и резко сажусь. Зря. В глазах плавают тёмные круги, накатывает ощущение слабости. Пара мгновений переждать, а после осторожно оглядеться. Мне знакома обстановка: кровать, низенький столик и пара циновок на полу, на противоположной стороне дверь в ванную, сзади выход в коридор. Хм... моя комната? Странно, до этого я была в больничном крыле. Меня кто-то перенёс? Бред! Кому это могло потребоваться?
- Я могу войти? - деликатный стук в двери и вопрос, на который я не тороплюсь отвечать. - Не стоит меня игнорировать, Кёя, я знаю, что ты уже проснулась.
- Проходите, - с трудом подавляю малодушное желание спрятаться под одеялом - всё равно не поможет.
- Спасибо, - двери открываются, и меня благодарят на полном серьёзе, заставляя теряться. Не привыкла я к такому, да и полный понимания взгляд напрягает. Слишком большие несоответствия, образ Фонг-сама никак не хочет становиться цельным. Возникает ощущение, что услышанный мною разговор - лишь бред моего измученного болью воображения. - Вижу, тебе уже лучше, хорошо.
- Сколько я была без сознания, Фонг-сама? - негромко уточняю я, неожиданно подмечая, что поклон получается слишком легко. Все мышцы слушаются прекрасно и... и боли нет совсем. Непривычно. Я... я умерла?
- Три дня, Кёя, - тепло улыбнулся мальчишка, хотя нет, Фонг-сама. - Отото решил, что врачи семьи должны вылечить его наследницу перед переездом. Надеюсь, у тебя ничего не болит?
- Нет, - на мгновение прислушиваюсь к ощущениям, а после добавляю, - ничего не болит, Фонг-сама. Непривычно.
- Непривычно? - переспрашивает он, а после в глазах Фонг-сама мелькают алые искры, и голос меняется, становясь жутким. - Вот, значит, как, - мгновение, и он опять доброжелательно улыбается, откровенно напрягая своими перепадами настроения. - Сегодня у тебя есть возможность отдохнуть и собрать чемодан, Кёя. Завтра мы вылетаем в Китай.
- Слушаюсь, Фонг-сама, - знаю, что из положения сидя поклоны получаются так себе, но тело реагирует само.
- Отдыхай, - осуждающее покачивание головой, но я не понимаю, из-за чего. Вроде я делала всё правильно, не возражала и говорила уважительно, что его не устроило?
- Конечно, Фонг-сама, - послушно ложусь назад на подушки, вновь ловя на себе грустный взгляд, и он уходит. Слава Ками-сама! Я не могу расслабиться и перестать чувствовать подвох в его присутствии! И, похоже, он это понимает, но не злится. Странно. Впрочем, у каждого свои тараканы в голове, и не мне ставить ему подобное в вину, у меня самой в голове и не такое творится.
До вечера (не считая пары раз, когда мне принесут завтрак и обед) меня больше никто не беспокоит, и я спокойно занимаюсь ничегонеделаньем. Впрочем, подобное слишком непривычно, но пойти против приказа Фонг-сама я не могу. Взгляд падает на шкаф, и я принимаю решение вытащить то, что должна буду с собой взять. Хотя выбор у меня небольшой. Я всё же никуда не выхожу за пределы поместья моей семьи. У меня нет нормальной одежды - только кимоно, юката или хакама. Благо, хоть нижнее бельё современное, пусть и чисто функциональное, а не красивое. Не важно. Берём несколько хакама, пару коротких кимоно под него и одно юката, плюс нижнее бельё и мыльно-рыльные принадлежности с мини-аптечкой. Этого должно хватить. Аккуратную стопочку устраиваю на столике - больше негде, а чемодана или сумки у меня нет. Устало вздыхаю: тело требует еды, но я прекрасно помню щелчок замка, когда у меня забирали грязную посуду после обеда. Впрочем, попытка не пытка, осторожно проверяю свою догадку и без удивления замечаю, что моя внимательность не подвела - она закрыта. Пожимаю плечами и отправляюсь на кровать подремать.
- Вижу, ты уже собрала вещи, - из полудрёмы меня выводит щелчок замка и последовавший после этого вопрос. Открываю глаза и настороженно смотрю, как Фонг-сама подходит к кучке моих вещей. Секунда молчания, и он с изумлением уточняет. - Что это?
- Моя одежда, - недоумённо наклоняю голову набок. - Что-то не так?
- Нет, всё в порядке, - мягкая улыбка в ответ, и он поворачивается в мою сторону. - Я хотел поужинать в саду, составишь мне компанию, Кёя?
- Конечно, Фонг-сама, - послушно киваю и соскальзываю с кровати. Потрясающее ощущение! Оказывается, когда ничего не болит, двигаться так просто! Движения сами собой выходят плавными и экономными.
- Идём, - одобрительно посмотрев на то, как я двигаюсь (хотя мне могло и показаться), кивнул Фонг-сама.
Несколько минут неторопливой прогулки, и мы оказываемся во внутреннем дворике, выполненном в традиционном японском стиле. Ни разу не была тут ранее - всё время съедали тренировки. Впрочем, я даже дом знаю плохо, только дорогу от моей комнаты до тренировочных площадок, в библиотеку и больничное крыло, и всё. Остальные места я не посещала, а любопытство не приветствовалось. Мда... во что я превратилась? Я же любила природу! Я хотела гулять босиком по мягкой траве! Где это всё? Нет ответа.