|
|
||
Те, кому доводится ездить по дорогам Иудеи и Самарии, в последнее время все чаще замечают на обочинах странного вида бедуинов. Уже с нескольких сотен метров в этих едущих верхом на ослах или перегоняющих своих коз щуплых фигурах улавливается какая-то посторонняя (неарабская) деталь, и лишь поравнявшись с ними, начинаешь понимать, в чем дело - из под огромной кипы у паренька свешиваются длинные развивающиеся по ветру пейсы. Перед нами так называемый "ноар гваот" - дитя иудейских холмов.
Кое-где поселенцы уже давно насадили сады, установили парники или основали животноводческие хозяйства, и все же подавляющее большинство поселенцев - это программисты, педагоги, врачи, которые лишь стремительно проносятся по "территориям" в своих "пежо" и "субаро", в лучшем случае пару раз в году выбираясь на "местность" в составе туристических групп.
Но в последние годы появились дети, которые не хотят жить по этим правилам, и вопреки инструкциям по безопасности стремятся слиться с природным ландшафтом. Это естественный процесс. Эти дети родились здесь и пытаются делать то, что беспрепятственно делают их арабские и бедуинские соседи: разводить скот, кур, сажать маслины. Но их скот разгоняют, а их постройки разрушают.
Может быть, где-то и возможно создать ферму в пределах поселения (хотя при нынешних ограничениях и дефиците земли это большая проблема), но эти подростки вопреки всему желают укореняться именно там, где ноге еврея ступать почему-то не положено.
Многих удивляет, зачем они это делают? Ведь все равно дело их рук будет разрушено! Ведь сам Обама пристально наблюдает за ними со спутников!
Желание врасти в землю - это естественный процесс. Естественно любить горы, естественно жить на своей земле простым трудном фермера, наконец, естественно селиться на земле, которая, как верят иудеи, обетована им Самим Богом. Но не менее естественно также и протестовать, когда тебе все это запрещают, протестовать, в том числе, и самим своим безнадежным строительством.
Приведу лишь одну из продолжающихся в эти дни историй. В середине мая в пяти километрах севернее Кохав-аШахара, недалеко от принадлежащего этому поселению карьера, несколько подростков основали ферму названную ими Гэон-аЯрден. Место это представляет собой необитаемое ущелье, к слову сказать, расположенное восточнее шоссе Алон, отделяющего Иорданскую долину, то есть на той территории, которую когда-то (во времена зачатия Норвежского соглашения) даже представители Мереца рассчитывали сохранить за государством Израиль.
Ребята установили навесы, построили загоны, в которых поместили восемь коз, завели несколько ослов. Но уже в конце мая гражданской администрацией был выдан ордер на прекращение строительства. Через неделю, 3 июня неожиданно появившиеся две сотни арабов из села Малик сожгли ферму, а прибывшая вскоре армия, не проявив к погромщикам никакого интереса, занялась конфискацией уцелевшего после поджога имущества (к счастью, козы были заблаговременно перегнаны на территорию Кохав-аШахар). Никто не пострадал, никто не был арестован, - все дети холмов благополучно убежали вглубь ущелья, где до утра следующего дня прятались в пещерах - тех самых, которые когда-то служили убежищем для скрывающихся от римлян повстанцев Бар-Кохбы.
В последующие дни в ущелье снова появлялась армия и полиция, а через неделю - 10 июня - еще раз пожаловали арабы, на этот раз человек двадцать. Они сломали все, что было заново построено, и увели с собой породистую собаку, стоившую детям немалых денег. С той поры визиты армии и полиции стали почти ежедневными, а дорога восточнее карьера была заграждена. По установившемуся сценарию, дети при приближении джипов скрываются в горах, а вернувшись, снова восстанавливают свои навесы. Эта "оппозиционная война" продолжается и по сей день.
Я разговариваю с Моше (имя вымышленное), одним из основателей Гэон-аЯрден. Годом раньше он в одиночку пытался заложить ферму возле маахаза Неве-Эрез. В течение четырех месяцев он удерживал одну из окрестных гор, получив за это время два ордера на прекращение строительства. Ни ожидание трактора, ни ураганы, ни о постоянные мелкие кражи бедуинов не смущали его, но после того, как в одну из отлучек арабы сожгли его жилище, Моше все же оставил свою высоту и присоединился к группе подростков, задумавших заложить ферму в районе Кохав-аШахара.
- Какой вы видите в этом смысл? - спрашиваю я его. - Ведь так невозможно создать никакого хозяйства?
Моше: - Верно. Сейчас становится все труднее. Раньше власти не действовали столь оперативно. Например, маахаз Але-Яин возле Шило, который поднял, в сущности, один мальчик, никто не трогал два-три года с момента его основания. Первый раз его сломали только в этом году в январе, и второй раз совсем недавно.
- Но какой смысл упорствовать? Вам же каждый день делают какие-нибудь помехи?
Моше: - Иначе нельзя. Все что не расширяется, сжимается. Благодаря тому, что мы находимся здесь, другие маахазим, такие как Рамат-Мигрон или Маоз-Эстер, меньше подвергаются разгромам. Это война на истощение.
- Ну а эти маахазим? Рамат-Мигрон, Маоз-Эстер? Разве они имеют какую-то перспективу?
Моше: - Как минимум мы свидетельствуем, что Эрец Исраэль - наша, ну а если еще и удастся создать ферму, - совсем будет хорошо.
- Вы хотя бы проверяете, на какой земле закладываете хозяйство? Может быть, эта земля частная?
Моше: - Нет, мы не проверяем. Во-первых, раз земля никем не обрабатывается, раз нет никаких признаков того, что она кем-то используется, то она считается ничьей. Раньше все такие спорные случаи легко регулировались. А во-вторых, нас прогоняют с любых земель, даже с самых что ни на есть бесхозных. Про Гэон-аЯрден, например, объявили, что эта земля отведена для тренировок ЦАХАЛа.
- Ты учишься где-нибудь?
Моше: - Йешиву я оставил, но обыкновенно приезжаю сдавать экзамены на аттестат зрелости.
- Где вы берете средства к существованию?
Моше: - Подрабатываем то там, то здесь. Ходим по домам, просим на строительство Эрец Исраль.
Когда-то, тридцать, даже двадцать лет назад родители этих детей, закладывая в этих самых краях поселения, не только не изгонялись, но даже пользовались поддержкой государства и гражданской администрации. Их деятельность не считалась преступной. В силу естественного права евреев на Эрец Исраэль она не является преступной и сегодня. Но даже если мы применимся к европейскому уму, издавна считающему еврейскую веру вредным предрассудком, и согласимся с тем, что поселенцы появились в Иудее и Самарии вопреки международному праву, то все же никак не сможем распространить это определение на их детей. Ведь согласно общему правовому подходу, дети должны оставаться вне игры! Во всяком случае, согласно утвердившимся юридическим нормам, рожденные в демократических странах дети пришельцев имеют на нее такие же права, как и дети туземцев.
Год назад множество израильтян было возмущено решением правительства изгнать из страны сотни детей иностранных рабочих, успешно абсорбировавшихся в израильском обществе. Из-за бурной компании протеста решение правительства так и не было реализовано. При этом многие вспоминали, что в европейских странах родившийся у эмигрантов ребенок автоматически получает гражданство. Однако при этом уместно уточнить, что статус родителей новорожденного не обязательно должен быть легальным. Иными словами, если тайком проникшая на территорию Франции гражданка Зимбабве неожиданно разродится, то в ЕС появится еще один чернокожий гражданин.
Но почему тогда ребенок еврея, "незаконно" поселившегося за пределами "зеленой черты", должен считаться незаконно проживающим в Иудее? С какой стати еврейский ребенок, родившийся в Кохав-аШахаре или Бейт-Эле, должен иметь меньше прав, чем араб из Дир-Дибвана или бедуин из вади Уджа? Почему загон для овец, установленный в диком ущелье бедуинами, будет стоять пока не сгниет, а такой же загон, построенный в полукилометре от него еврейскими подростками, должен быть разобран? Почему практически любой арабской постройке в Иудее и Самарии решительно ничего не угрожает, в то время как к любому курятнику, сколоченному еврейскими руками, немедленно будет пришпилен ордер на "прекращение строительства", а через месяц и вовсе появится трактор в сопровождении армии и полиции: постройки будут сметены, куры разогнаны, а подвернувшееся под руку еврейское имущество, включая одеяла, молитвенники и даже бутылки с водой, конфисковано (впрочем, часть вещей впоследствии возвращается при посредничестве представителей Хонейну).
И, наконец, главное: почему по мысли архитекторов Осло, а вместе с ними и всего мирового сообщества, так называемый "мирный процесс" должен завершиться депортацией из Иудеи и Самарии родившихся там людей, и почему именно тех из них, которые были зачаты в еврейских постелях?
К сожалению, эти вопросы не тревожат никаких правозащитников ни в Израиле, ни за рубежом, а от поднимающих эти вопросы еврейских подростков все только раздраженно отмахиваются: они проблемные, они фанатичные, они не уважают государственные институты, они бросают учебу, а некоторые из них портят арабское и армейское имущество!
Я враг радикализма, мне не по душе все без исключения израильские граждане, нелояльные своему государству, и с высоты своего возраста я не нахожу ничего привлекательного в прокалывании шин у армейских джипов, но я по совести не понимаю, как еще может мыслить и действовать подросток, которого лишают самой прекрасной родины в мире? Я не понимаю, как еще могут вести себя еврейские дети с душой, талантом и с верой в Бога, который догадал их родиться в Иудее и Самарии в 90-х годах ХХ-го века?
|